Страница:
– Неужели мало? По-моему, вполне достаточно...
Гукасян тяжко вздохнул.
– Наш мир такой злобный и коварный... А вдруг вы из полиции?.. Или того хуже?.. И деньги у вас меченые, а под блузкой полно микрофонов...
– Да что вы такое говорите? – удивленно воскликнула Марина. – Я – приличная девушка! У меня и бюстгальтера-то под блузкой нет, а вы говорите о микрофонах!.. Они бы щекотали! И потом, с какой стати полиции вас провоцировать?
– Кто их знает, – печально сказал Гукасян. – Работа у них такая, только и думают, как бы устроить провокацию честному труженику...
– Но я же назвала пароль!
Он снова вздохнул.
– Неизвестно, как он к вам попал...
– Вот теперь вы тянете время, – сказала Марина. – Совершенно откровенно. Вам нужно что-то еще?
– Всем нам в этом мире не хватает любви и теплоты...
Она прислонилась к стене, заложив руки за спину, старательно сохраняя на лице серьезное и отрешенное выражение, свойственное озабоченной предстоящими экзаменами умненькой, честолюбивой студентке, и наблюдая, как взгляд Гукасяна липнет к ее ногам.
– Если я вас правильно поняла, вы определенно намекаете на все эти порочные вещи, что происходят меж коварными обольстителями и невинными девушками… Мама меня от чего-то такого предостерегала, и девчонки говорили, что мужчины, стоит оказаться с ними наедине, вытворяют ужасные вещи...
– Ходят такие слухи, – ухмыльнулся хозяин, подходя к ней бесшумной кошачьей походкой, посверкивая безукоризненными зубами и бриллиантом.
Во всем этом – от походки до пробора – был даже не дурной вкус, а целая охапка дурацких штампов, заезженных кинематографом еще сто лет назад. Однако здесь, надо полагать, все эти приемчики и прибамбасы считались подлинным светским шиком, непременной принадлежностью всякого уважающего себя темного дельца. Так что Марина особенно не удивлялась, считая, что к туземным обычаям следует относиться терпимо – в рамках той же неоэтики.
Дурочке ясно, чего от нее хотят в качестве входного билета. Можно, конечно, вместо этого откровенно надавить, обрисовав вкратце свои немалые возможности и нешуточную крутизну. Однако Марине вовремя пришло в голову, что далеко не всегда полезно палить из пушек по хомякам. Пушка, конечно, способна произвести на хомяка самое сокрушительное воздействие, но вот попасть в него гораздо труднее, чем, скажем, в слона. В каждой ситуации должны работать свои инструменты, переигрывать не стоит. Здесь, в этом поганом квартальчике, великая российская столица выглядит, есть такое подозрение, чуточку нереальной. Именно в силу своего величия и отдаленности. Вроде дракона из базарных россказней в волшебной стране – то ли есть он за семью морями, то ли врут... Чересчур неравны весовые категории, несопоставим масштаб государственных спецслужб и местных делишек, а значит, не будет должного ощущения реальности угрозы. А хорошая угроза всегда должна умещаться в сознании того, кому угрожаешь. Так что проще уступить его низменным инстинктам. Не убудет, а для дела выйдет польза.
И она осталась стоять неподвижно, выжидательно поглядывая.
– Понимаете, – задушевно сказал Гукасян. – Мы, восточные люди, до сих пор ужасно патриархальны. По моему глубокому убеждению, есть что-то холодное и даже механическое в отношениях типа «деньги-услуги». Это примитивно и совершенно бездуховно. У нас на востоке люди предпочитают более теплые, человеческие отношения, это, если хотите, вековые традиции...
– Чего не сделаешь из уважения к вековым традициям... – сказала Марина, откровенно улыбаясь. – Кстати, а резинки с ними соотносятся?
– Терпеть их не могу! – признался Гукасян. – Но заверяю вас, Катя, что со здоровьем у меня все в порядке – лучшие врачи, регулярные обследования и все такое. Никто вас, конечно, не принуждает, сами решайте, стоит ли рисковать ради ваших загадочных дел... Извините, у меня есть свои твердые правила и устоявшиеся привычки...
Он пялился цепко и внимательно, испытующе, поддразнивая. Ну что же, сказала себе Марина, в конце концов, я этим только и занимаюсь – рискую ради дела...
Гукасян, глядя ей в глаза и поводя усиками, стал неторопливо расстегивать ее блузку. Марина подняла взгляд к потолку, стараясь придать себе невинный и мечтательный вид героини старинных фильмов, коли он брал за образец. Жаль, что довольно трудно вызвать по желанию румянец стыда на щеках. Психология этих скотов известна: в самой прожженной шлюхе хотят видеть наивную школьницу.
– Ах, что вы со мной делаете... – прошептала она, глядя в потолок и смущенно улыбаясь. – Стыд какой...
Гукасян откровенно хохотнул, поглаживая ее груди. Прошелся по талии жесткими ладонями, сминая юбку, долго гладил ниже талии, запустил ладонь в трусики, надолго застыл, только пальцы шевелились без всякой фантазии.
Первобытный тип, подумала Марина. Скучища...
– Мне лечь или как? – спросила она, надеясь переломить скуку.
Гукасян положил ладони ей на плечи и недвусмысленно надавил. Марина сговорчиво опустилась перед ним на колени. У ее лица щелкнула тяжелая серебряная пряжка ремня с каким-то экзотическим орнаментом. Она умело заправила в рот напрягшуюся плоть и приступила к делу.
– Эй, эй, Катя! – сдавленным голосом торопливо бросил Гукасян. – Не хулигань!
Она вопросительно подняла глаза.
– Вот этих фокусов не надо, – сказал Гукасян, запуская пальцы ей в волосы. – Не части, давай как следует – с толком, с расстановкой…
Гурман попался, сердито подумала Марина, медленно водя языком вокруг чувствительных мест. Подавай ему неземное удовольствие в придачу к неплохим деньгам...
Но ничего не поделаешь, козыри были не у нее, и она добросовестно трудилась по полной программе. Облегченно вздохнула про себя, почувствовав, как мужское тело начали, наконец, сотрясать спазмы, возвещающие приближение финала. Держа ее за волосы обеими пятернями, Гукасян размеренными рывками раскачивал голову Марины вперед-назад, пока не замер.
Сноровисто проглотив все, Марина выпрямилась, мимолетным движением отерла рот и подождала, когда партнер вернется из мира неземных удовольствий в суровую реальность. Преспокойно осведомилась с вежливой улыбкой:
– Что-нибудь еще?
– Довольно пока, – сказал Гукасян, неуклюже приводя себя в порядок. – Ладно, сдала экзамен...
Аккуратно застегнув блузку и поправив волосы, Марина сказала:
– Я так понимаю, выдержала испытание? Мне самой можно пройти в номер, или вы проводите?
Гукасян вновь выглядел печальным, удрученным. Вернувшись за стол, он уселся и протянул:
– Кругом чистоган, меркантильность...
– Бывает, – сказала Марина, усаживаясь напротив. – А чего же вы хотели, дорогой мой? Что я влюблюсь в вас внезапно и беззаветно?
– Романтики хочется, человеческого тепла...
Марина прищурилась.
– Вы что, всерьез полагаете, будто у девушки, которую вы бесцеремонно поставили на коленки и сунули ей конец в рот, моментально возникнут к вам романтические чувства? Не придуривайтесь...
Гукасян меланхолично покосился на нее.
– А если я обижусь и не пущу вас в номер?
– Я вас пристукну, – обворожительно улыбаясь, сказала Марина. – Голыми руками. Заберу ключ, запру вас снаружи и пойду в номер. У меня будет достаточно времени, прежде чем ваши гориллы вас обнаружат...
– Я пошутил.
– Я тоже.
– Знаете, а вы мне нравитесь, – сказал Гукасян.
– Здорово! – сказала Марина. – Свидание назначать будете? Лучше всего у какого-нибудь старинного памятника, я тут у вас видела парочку, есть вполне приличные...
– Я не об этом. Серьезно, нравитесь. В вас есть способность к разумному компромиссу, отличающая толковых людей.
– А уж ваши мужские достоинства... Я восхищена.
– Бросьте, – сказал Гукасян серьезно и устало. – Я в самом деле никогда не понимал, почему в эти игры лезут очаровательные девушки. Вам бы надежно встать за крепким мужским плечом...
– Вы, наверное, не слышали... В мире вторую сотню лет бушует женское равноправие, – съязвила Марина.
– И зря, по-моему, – убежденно сказал Гукасян. – Вот что… Я вас сейчас отведу в номер, быстренько сделайте свои дела и выметайтесь. Лучше бы вам вообще убраться из этого города. Вокруг и так три дня отираются какие-то личности, которых не было в прежних привычных раскладах. Пытаются вынюхивать, задавать вопросы...
– Вот как? – спокойно сказала Марина. – Вы здесь хозяин, или как?
– Я же говорю – новые личности! Это мне и не нравится – когда трещат по швам устоявшиеся порядки и расклады. В конце концов, ни ваша тысяча долларов, ни ваши умелые губки не стоят того, чтобы из-за них рисковать налаженным делом...
– Вас крепко достают? – прищурилась Марина.
– Не сказал бы. Но шляются вокруг и задают вопросы.
– О Тимофее?
– Да. А что я могу сказать? Он мне хорошо платил за комфорт и конфиденциальность, вот и все. Моя гостиница для того и существует. Но я никогда не лезу в дела гостей. А сейчас, такое впечатление, меня туда затягивают...
– Кто они?
– А черт их знает! Я велел ребятам отвечать чистую правду: что господин Сабашников куда-то уехал из города три дня назад, номер остается пока что за ним, поскольку оплачен на неделю вперед. А они упираются, будто я что-то от них скрываю...
– Как всегда в таких случаях, – сказала Марина. – Как, по-вашему, они представляют страну, или...
– Я вас умоляю, не затягивайте меня в ваши дела, я же сказал! – огрызнулся Гукасян. – Понятия не имею!
Ясно одно, подумала Марина: это достаточно крутые ребята, если смогли внушить некоторый страх этому здешнему царьку. Ладно, колоть его бесполезно, вряд ли ему что-нибудь известно...
Она все же спросила:
– А Тим точно уехал из города три дня назад?
– Он так сказал.
– У него была машина?
– Конечно. Он на ней и уехал. И больше я ничего не слышал.
– Ладно, – сказала Марина. – Пойдемте, предупредите ваших ребят, что мы с вами договорились.
Гукасян поднялся с очередным вздохом.
Вот этот номер как раз и был самым подходящим логовом для человека определенных занятий. Марина все оценила с первого взгляда. Окно гостиной выходило на боковую стену, метрах в десяти от него располагалась глухая стена ресторанчика, окно спальни – во внутренний дворик. Между гаражами и еще какими-то строениями извивался проход, по которому, можно ручаться, в два счета попадешь на прилегающие улицы. И наблюдатель, занявший позицию под любым окном, выдал бы себя моментально, поскольку ему ни за что не прикинуться скучающим зевакой. Нечего ротозеям делать в таких местах... Ну, а у хозяина номера есть два пути бегства, помимо главного входа...
Тот же идеальный порядок, что и в квартире Сабашникова, а вещей еще меньше. Марина сноровисто принялась за обыск, мимоходом убедившись в полном отсутствии микрофонов.
Дело продвигалось быстро, но безрезультатно. Она проверила каждый квадратный сантиметр пространства, все возможные тайники – от банальных до изощренных. И, только убедившись, что ничего не найдет, перешла к занавескам. Логика нехитрая: если этот прием сработал на той квартире, и ключ остался незамеченным, логично предположить, что и здесь...
Нащупав нечто маленькое, идеально круглое, совершенно плоское, Марина воспрянула духом. Раздвинула складки, оторвала прилепленную прозрачной липкой лентой дискету. Не теряя времени, поставила ноутбук на стол, уселась.
Стандартный «ключ» подошел и здесь. Сосредоточенно нахмурясь, она впилась взглядом в экран.
«Можно побиться об заклад, что читать это будут либо Дикарка, либо Фермер, либо Крокодил. Все свои, преамбул не требуется.
Ребята, ну и задница! В такое дерьмо я еще не вляпывался. Ни на кого нельзя полагаться, полное впечатление, что перекупили и перевербовали абсолютно всех. Я уже давно избавился от идеалистического взгляда на жизнь и прекрасно знаю, как компании вроде „Центра“ в таких медвежьих углах подгребают под себя все, до чего могут дотянуться, но энергия и размах господина Бородина впечатляют... Не удивлюсь, если окажется, что и здешний президент – уже не президент, а переодетая секретарша Тараса...
Не знаю, чем кончится дело, не ведаю, что вы сами накопаете, поэтому, простите, никаких роковых тайн не открою. Их у меня нет. Одни подозрения насчет того, что игра здесь ведется грязнейшая, и не только здесь. В таких условиях делиться с вами предположениями и версиями – не самый лучший способ. Попытаюсь предпринять кое-какие действия, а там будет видно.
Некоторые детали. Не знаю, скроют ли это от вас, как скрыли от меня, но „маршрут Дельта“ – предприятие сугубо правительственное. Почему мне об этом не сообщили сразу, совершенно непонятно. Знай я заранее, сберег бы массу усилий и казенных денег, а не носился бы, как идиот, за этим никчемным Цезарем.
Все, что происходит вокруг маршрута, мне категорически не нравится. Подобная суета, как подсказывает свой и чужой опыт, бывает только перед акцией.
Кто бы ее ни готовил, это не китайцы. Они пока ограничиваются тем, что топочут по пятам, как их ни сбрасывай. Девку я проследил до ресторана „Янцзы“, она там в самом деле работает официанткой. Китайцы к таким вещам относятся скрупулезно. Если она числится официанткой, значит, пару дней в неделю и вправду порхает по залу с подносом.
Из всех явок Бородина меня особенно интересует прилагаемая. Не могу пока что доискаться, какого черта ему там понадобилось. Городок крохотный, совершенно не интересный в любых смыслах, если не считать почтенного возраста, который сам по себе опять-таки никому неинтересен. Однако Бородин очень старательно обустроил там явку и наладил достаточно связей, чтобы его люди там себя чувствовали, как дома. Это неспроста.
В общем, надеюсь, что смогу добавить что-то конкретное, когда вернусь».
Потом появилась карта с красной стрелкой, указывавшей на тот самый городок, несколько снимков – обычная улочка, старинный дом. И точный адрес явки.
Больше на дискете ничего не было.
Марина погасила экран и откинулась на спинку стула в полной растерянности. По стилю послание крайне напоминало манеру Тимофея или ее идеальную имитацию, если настроиться пессимистично. Однако ни о каком «маршруте Дельта» она и не слыхивала, хотя Тим, такое впечатление, полагает, что его коллеги должны знать об этой самой «Дельте»... Короче, никаких ответов, зато вопросов прибавилось.
Она спрятала ноутбук в сумочку и сунула дискету в потайной карман. Чуть подумав, распахнула окно и перемахнула через подоконник, приземлилась на согнутые ноги, тут же выпрямилась.
Обошла кругом не только гостиницу, но и прилегающий ресторанчик, подошла к перекрестку с другой стороны. Метрах в пятидесяти от ее машины торчал «Датсун» со знакомым номером, который этот придурок не удосуживался менять. Очень мило, поморщилась Марина. Как он меня отыскал, если «маячок» давным-давно уехал в совершенно другом направлении? Может, он попросту следил за самим «Бунгало»?
Когда она независимой походкой подходила к своей машине, капитан не удостоил ее и взглядом, со скучающим видом развалясь за рулем машины с выключенным мотором. Однако стоило ей тронуться, поехал следом, и пришлось его стряхивать...
Глава восьмая
Гукасян тяжко вздохнул.
– Наш мир такой злобный и коварный... А вдруг вы из полиции?.. Или того хуже?.. И деньги у вас меченые, а под блузкой полно микрофонов...
– Да что вы такое говорите? – удивленно воскликнула Марина. – Я – приличная девушка! У меня и бюстгальтера-то под блузкой нет, а вы говорите о микрофонах!.. Они бы щекотали! И потом, с какой стати полиции вас провоцировать?
– Кто их знает, – печально сказал Гукасян. – Работа у них такая, только и думают, как бы устроить провокацию честному труженику...
– Но я же назвала пароль!
Он снова вздохнул.
– Неизвестно, как он к вам попал...
– Вот теперь вы тянете время, – сказала Марина. – Совершенно откровенно. Вам нужно что-то еще?
– Всем нам в этом мире не хватает любви и теплоты...
Она прислонилась к стене, заложив руки за спину, старательно сохраняя на лице серьезное и отрешенное выражение, свойственное озабоченной предстоящими экзаменами умненькой, честолюбивой студентке, и наблюдая, как взгляд Гукасяна липнет к ее ногам.
– Если я вас правильно поняла, вы определенно намекаете на все эти порочные вещи, что происходят меж коварными обольстителями и невинными девушками… Мама меня от чего-то такого предостерегала, и девчонки говорили, что мужчины, стоит оказаться с ними наедине, вытворяют ужасные вещи...
– Ходят такие слухи, – ухмыльнулся хозяин, подходя к ней бесшумной кошачьей походкой, посверкивая безукоризненными зубами и бриллиантом.
Во всем этом – от походки до пробора – был даже не дурной вкус, а целая охапка дурацких штампов, заезженных кинематографом еще сто лет назад. Однако здесь, надо полагать, все эти приемчики и прибамбасы считались подлинным светским шиком, непременной принадлежностью всякого уважающего себя темного дельца. Так что Марина особенно не удивлялась, считая, что к туземным обычаям следует относиться терпимо – в рамках той же неоэтики.
Дурочке ясно, чего от нее хотят в качестве входного билета. Можно, конечно, вместо этого откровенно надавить, обрисовав вкратце свои немалые возможности и нешуточную крутизну. Однако Марине вовремя пришло в голову, что далеко не всегда полезно палить из пушек по хомякам. Пушка, конечно, способна произвести на хомяка самое сокрушительное воздействие, но вот попасть в него гораздо труднее, чем, скажем, в слона. В каждой ситуации должны работать свои инструменты, переигрывать не стоит. Здесь, в этом поганом квартальчике, великая российская столица выглядит, есть такое подозрение, чуточку нереальной. Именно в силу своего величия и отдаленности. Вроде дракона из базарных россказней в волшебной стране – то ли есть он за семью морями, то ли врут... Чересчур неравны весовые категории, несопоставим масштаб государственных спецслужб и местных делишек, а значит, не будет должного ощущения реальности угрозы. А хорошая угроза всегда должна умещаться в сознании того, кому угрожаешь. Так что проще уступить его низменным инстинктам. Не убудет, а для дела выйдет польза.
И она осталась стоять неподвижно, выжидательно поглядывая.
– Понимаете, – задушевно сказал Гукасян. – Мы, восточные люди, до сих пор ужасно патриархальны. По моему глубокому убеждению, есть что-то холодное и даже механическое в отношениях типа «деньги-услуги». Это примитивно и совершенно бездуховно. У нас на востоке люди предпочитают более теплые, человеческие отношения, это, если хотите, вековые традиции...
– Чего не сделаешь из уважения к вековым традициям... – сказала Марина, откровенно улыбаясь. – Кстати, а резинки с ними соотносятся?
– Терпеть их не могу! – признался Гукасян. – Но заверяю вас, Катя, что со здоровьем у меня все в порядке – лучшие врачи, регулярные обследования и все такое. Никто вас, конечно, не принуждает, сами решайте, стоит ли рисковать ради ваших загадочных дел... Извините, у меня есть свои твердые правила и устоявшиеся привычки...
Он пялился цепко и внимательно, испытующе, поддразнивая. Ну что же, сказала себе Марина, в конце концов, я этим только и занимаюсь – рискую ради дела...
Гукасян, глядя ей в глаза и поводя усиками, стал неторопливо расстегивать ее блузку. Марина подняла взгляд к потолку, стараясь придать себе невинный и мечтательный вид героини старинных фильмов, коли он брал за образец. Жаль, что довольно трудно вызвать по желанию румянец стыда на щеках. Психология этих скотов известна: в самой прожженной шлюхе хотят видеть наивную школьницу.
– Ах, что вы со мной делаете... – прошептала она, глядя в потолок и смущенно улыбаясь. – Стыд какой...
Гукасян откровенно хохотнул, поглаживая ее груди. Прошелся по талии жесткими ладонями, сминая юбку, долго гладил ниже талии, запустил ладонь в трусики, надолго застыл, только пальцы шевелились без всякой фантазии.
Первобытный тип, подумала Марина. Скучища...
– Мне лечь или как? – спросила она, надеясь переломить скуку.
Гукасян положил ладони ей на плечи и недвусмысленно надавил. Марина сговорчиво опустилась перед ним на колени. У ее лица щелкнула тяжелая серебряная пряжка ремня с каким-то экзотическим орнаментом. Она умело заправила в рот напрягшуюся плоть и приступила к делу.
– Эй, эй, Катя! – сдавленным голосом торопливо бросил Гукасян. – Не хулигань!
Она вопросительно подняла глаза.
– Вот этих фокусов не надо, – сказал Гукасян, запуская пальцы ей в волосы. – Не части, давай как следует – с толком, с расстановкой…
Гурман попался, сердито подумала Марина, медленно водя языком вокруг чувствительных мест. Подавай ему неземное удовольствие в придачу к неплохим деньгам...
Но ничего не поделаешь, козыри были не у нее, и она добросовестно трудилась по полной программе. Облегченно вздохнула про себя, почувствовав, как мужское тело начали, наконец, сотрясать спазмы, возвещающие приближение финала. Держа ее за волосы обеими пятернями, Гукасян размеренными рывками раскачивал голову Марины вперед-назад, пока не замер.
Сноровисто проглотив все, Марина выпрямилась, мимолетным движением отерла рот и подождала, когда партнер вернется из мира неземных удовольствий в суровую реальность. Преспокойно осведомилась с вежливой улыбкой:
– Что-нибудь еще?
– Довольно пока, – сказал Гукасян, неуклюже приводя себя в порядок. – Ладно, сдала экзамен...
Аккуратно застегнув блузку и поправив волосы, Марина сказала:
– Я так понимаю, выдержала испытание? Мне самой можно пройти в номер, или вы проводите?
Гукасян вновь выглядел печальным, удрученным. Вернувшись за стол, он уселся и протянул:
– Кругом чистоган, меркантильность...
– Бывает, – сказала Марина, усаживаясь напротив. – А чего же вы хотели, дорогой мой? Что я влюблюсь в вас внезапно и беззаветно?
– Романтики хочется, человеческого тепла...
Марина прищурилась.
– Вы что, всерьез полагаете, будто у девушки, которую вы бесцеремонно поставили на коленки и сунули ей конец в рот, моментально возникнут к вам романтические чувства? Не придуривайтесь...
Гукасян меланхолично покосился на нее.
– А если я обижусь и не пущу вас в номер?
– Я вас пристукну, – обворожительно улыбаясь, сказала Марина. – Голыми руками. Заберу ключ, запру вас снаружи и пойду в номер. У меня будет достаточно времени, прежде чем ваши гориллы вас обнаружат...
– Я пошутил.
– Я тоже.
– Знаете, а вы мне нравитесь, – сказал Гукасян.
– Здорово! – сказала Марина. – Свидание назначать будете? Лучше всего у какого-нибудь старинного памятника, я тут у вас видела парочку, есть вполне приличные...
– Я не об этом. Серьезно, нравитесь. В вас есть способность к разумному компромиссу, отличающая толковых людей.
– А уж ваши мужские достоинства... Я восхищена.
– Бросьте, – сказал Гукасян серьезно и устало. – Я в самом деле никогда не понимал, почему в эти игры лезут очаровательные девушки. Вам бы надежно встать за крепким мужским плечом...
– Вы, наверное, не слышали... В мире вторую сотню лет бушует женское равноправие, – съязвила Марина.
– И зря, по-моему, – убежденно сказал Гукасян. – Вот что… Я вас сейчас отведу в номер, быстренько сделайте свои дела и выметайтесь. Лучше бы вам вообще убраться из этого города. Вокруг и так три дня отираются какие-то личности, которых не было в прежних привычных раскладах. Пытаются вынюхивать, задавать вопросы...
– Вот как? – спокойно сказала Марина. – Вы здесь хозяин, или как?
– Я же говорю – новые личности! Это мне и не нравится – когда трещат по швам устоявшиеся порядки и расклады. В конце концов, ни ваша тысяча долларов, ни ваши умелые губки не стоят того, чтобы из-за них рисковать налаженным делом...
– Вас крепко достают? – прищурилась Марина.
– Не сказал бы. Но шляются вокруг и задают вопросы.
– О Тимофее?
– Да. А что я могу сказать? Он мне хорошо платил за комфорт и конфиденциальность, вот и все. Моя гостиница для того и существует. Но я никогда не лезу в дела гостей. А сейчас, такое впечатление, меня туда затягивают...
– Кто они?
– А черт их знает! Я велел ребятам отвечать чистую правду: что господин Сабашников куда-то уехал из города три дня назад, номер остается пока что за ним, поскольку оплачен на неделю вперед. А они упираются, будто я что-то от них скрываю...
– Как всегда в таких случаях, – сказала Марина. – Как, по-вашему, они представляют страну, или...
– Я вас умоляю, не затягивайте меня в ваши дела, я же сказал! – огрызнулся Гукасян. – Понятия не имею!
Ясно одно, подумала Марина: это достаточно крутые ребята, если смогли внушить некоторый страх этому здешнему царьку. Ладно, колоть его бесполезно, вряд ли ему что-нибудь известно...
Она все же спросила:
– А Тим точно уехал из города три дня назад?
– Он так сказал.
– У него была машина?
– Конечно. Он на ней и уехал. И больше я ничего не слышал.
– Ладно, – сказала Марина. – Пойдемте, предупредите ваших ребят, что мы с вами договорились.
Гукасян поднялся с очередным вздохом.
Вот этот номер как раз и был самым подходящим логовом для человека определенных занятий. Марина все оценила с первого взгляда. Окно гостиной выходило на боковую стену, метрах в десяти от него располагалась глухая стена ресторанчика, окно спальни – во внутренний дворик. Между гаражами и еще какими-то строениями извивался проход, по которому, можно ручаться, в два счета попадешь на прилегающие улицы. И наблюдатель, занявший позицию под любым окном, выдал бы себя моментально, поскольку ему ни за что не прикинуться скучающим зевакой. Нечего ротозеям делать в таких местах... Ну, а у хозяина номера есть два пути бегства, помимо главного входа...
Тот же идеальный порядок, что и в квартире Сабашникова, а вещей еще меньше. Марина сноровисто принялась за обыск, мимоходом убедившись в полном отсутствии микрофонов.
Дело продвигалось быстро, но безрезультатно. Она проверила каждый квадратный сантиметр пространства, все возможные тайники – от банальных до изощренных. И, только убедившись, что ничего не найдет, перешла к занавескам. Логика нехитрая: если этот прием сработал на той квартире, и ключ остался незамеченным, логично предположить, что и здесь...
Нащупав нечто маленькое, идеально круглое, совершенно плоское, Марина воспрянула духом. Раздвинула складки, оторвала прилепленную прозрачной липкой лентой дискету. Не теряя времени, поставила ноутбук на стол, уселась.
Стандартный «ключ» подошел и здесь. Сосредоточенно нахмурясь, она впилась взглядом в экран.
«Можно побиться об заклад, что читать это будут либо Дикарка, либо Фермер, либо Крокодил. Все свои, преамбул не требуется.
Ребята, ну и задница! В такое дерьмо я еще не вляпывался. Ни на кого нельзя полагаться, полное впечатление, что перекупили и перевербовали абсолютно всех. Я уже давно избавился от идеалистического взгляда на жизнь и прекрасно знаю, как компании вроде „Центра“ в таких медвежьих углах подгребают под себя все, до чего могут дотянуться, но энергия и размах господина Бородина впечатляют... Не удивлюсь, если окажется, что и здешний президент – уже не президент, а переодетая секретарша Тараса...
Не знаю, чем кончится дело, не ведаю, что вы сами накопаете, поэтому, простите, никаких роковых тайн не открою. Их у меня нет. Одни подозрения насчет того, что игра здесь ведется грязнейшая, и не только здесь. В таких условиях делиться с вами предположениями и версиями – не самый лучший способ. Попытаюсь предпринять кое-какие действия, а там будет видно.
Некоторые детали. Не знаю, скроют ли это от вас, как скрыли от меня, но „маршрут Дельта“ – предприятие сугубо правительственное. Почему мне об этом не сообщили сразу, совершенно непонятно. Знай я заранее, сберег бы массу усилий и казенных денег, а не носился бы, как идиот, за этим никчемным Цезарем.
Все, что происходит вокруг маршрута, мне категорически не нравится. Подобная суета, как подсказывает свой и чужой опыт, бывает только перед акцией.
Кто бы ее ни готовил, это не китайцы. Они пока ограничиваются тем, что топочут по пятам, как их ни сбрасывай. Девку я проследил до ресторана „Янцзы“, она там в самом деле работает официанткой. Китайцы к таким вещам относятся скрупулезно. Если она числится официанткой, значит, пару дней в неделю и вправду порхает по залу с подносом.
Из всех явок Бородина меня особенно интересует прилагаемая. Не могу пока что доискаться, какого черта ему там понадобилось. Городок крохотный, совершенно не интересный в любых смыслах, если не считать почтенного возраста, который сам по себе опять-таки никому неинтересен. Однако Бородин очень старательно обустроил там явку и наладил достаточно связей, чтобы его люди там себя чувствовали, как дома. Это неспроста.
В общем, надеюсь, что смогу добавить что-то конкретное, когда вернусь».
Потом появилась карта с красной стрелкой, указывавшей на тот самый городок, несколько снимков – обычная улочка, старинный дом. И точный адрес явки.
Больше на дискете ничего не было.
Марина погасила экран и откинулась на спинку стула в полной растерянности. По стилю послание крайне напоминало манеру Тимофея или ее идеальную имитацию, если настроиться пессимистично. Однако ни о каком «маршруте Дельта» она и не слыхивала, хотя Тим, такое впечатление, полагает, что его коллеги должны знать об этой самой «Дельте»... Короче, никаких ответов, зато вопросов прибавилось.
Она спрятала ноутбук в сумочку и сунула дискету в потайной карман. Чуть подумав, распахнула окно и перемахнула через подоконник, приземлилась на согнутые ноги, тут же выпрямилась.
Обошла кругом не только гостиницу, но и прилегающий ресторанчик, подошла к перекрестку с другой стороны. Метрах в пятидесяти от ее машины торчал «Датсун» со знакомым номером, который этот придурок не удосуживался менять. Очень мило, поморщилась Марина. Как он меня отыскал, если «маячок» давным-давно уехал в совершенно другом направлении? Может, он попросту следил за самим «Бунгало»?
Когда она независимой походкой подходила к своей машине, капитан не удостоил ее и взглядом, со скучающим видом развалясь за рулем машины с выключенным мотором. Однако стоило ей тронуться, поехал следом, и пришлось его стряхивать...
Глава восьмая
Долгожданное оживление
Марина остановила машину метрах в пятидесяти от светло-коричневого здания с золоченой крышей – квадратной, с загнутыми вверх краями, покрытой черепицей непривычного вида. Вывеска состояла из трех алых иероглифов, прочитать которые Марина, понятное дело, не могла из-за полного отсутствия соответствующих знаний. Но в справочнике на этой улице именно под этим номером значился китайский ресторан «Янцзы».
Сюда она приехала из чистого любопытства. Не войдешь же к хозяину и не спросишь: «Не расскажете ли, почтенный китаец, почему вы следили за Тимофеем Сабашниковым, кто вам приказал и что вы успели пронюхать?» Достаточно и того, что она прекрасно знала: любое подобное заведение нередко – шкатулка с двойным дном, как и его персонал. Более того, в соответствии с давними китайскими традициями прятать все тайное поглубже, резидентом может оказаться не пузатый тип с золотыми часами на запястье в кабинете директора, а самый незаметный, непрезентабельный, глупейший на вид официант...
Мобильник залился тоненькой трелью, и Марина, не глядя, протянула руку, на ощупь нажала кнопку.
– Хреновые дела, подруга, – быстро заговорил Степан. – Они меня гонят по сто одиннадцатому в сторону моста. Две машины...
Изображения не было, вместо него появилась одна из стандартных картинок – какой-то дурацкий букет неизвестных цветов.
– Кто? – спросила Марина.
– Хрен бы знать! Взялись по полной программе! Крыло уже разнесли, вышибают с дороги! М-мать... – голос на миг отдалился. – Это все из-за тех запросов, гадом буду...
– Что ты дуришь? – крикнула Марина. – Звони в контору, пусть поднимают прикрытие!
Она услышала какой-то скрежет, отчаянный автомобильный гудок.
– Сам не допер! Только толку... Все, все! Еще две вышли слева, с перекрестка! Гонят на мост! Попробую соскочить...
– Звони дежурному, придурок! – заорала она, моментально вызвав в памяти шоссе под Питером, где все это сейчас происходило. – В службу безопасности!
– Ты что, не поняла ни хрена?! Все, некогда!
Дисплей очистился.
– У вас какие-то неприятности, госпожа Романова? – послышался над головой вкрадчивый женский голос.
Марина вскинула глаза. У дверцы стояла давешняя китаянка, та, что подходила в клубе «Кассиопея» – молодая, красивая, в строгом синем платье, с загадочной улыбкой на розовых губах.
В руках у нее ничего не было, она стояла одна-одинешенька, и Марина быстренько опомнилась. Моментально прикинула, как при необходимости пнет дверцу машины, чтобы сбить с ног загадочную незнакомку, если это понадобится.
– Да нет, с чего вы взяли? – пожала она плечами.
– А мне показалось, судя по обрывкам разговора, что у вас определенно нелады.
– Какое вам, собственно, дело? – спросила Марина спокойно, с ангельской улыбкой. – Откуда вы меня знаете?
– Ну, это очень маленький город, да и контингент невелик... Меня зовут Гуань, и я здесь работаю, – она слегка кивнула в сторону ресторана.
– С подносом ходите?
Китаянка вежливо улыбнулась.
– Нет, я танцовщица.
– Голышом танцуете?
– Когда как. Это зависит от хореографического рисунка танца, – невозмутимо сказала Гуань.
– Переведите. Мне ваши балетные разговоры непонятны.
С непроницаемым лицом китаянка пояснила:
– Танцы бывают разные. Одни исполняют в обнаженном виде, тут вы правильно угадали, другие – в одежде... Но это совсем неинтересно, я думаю. Госпожа Романова, не хотите ли зайти к нам? У нас уютно и спокойно.
– Нет, спасибо. Не взяла с собой денег.
– Будете нашей гостьей.
– Не люблю быть обязанной.
– Это вас ни к чему не обязывает. Мы просто посидим и побеседуем.
– У нас есть темы для разговора?
– И прелюбопытные, – сказала китаянка с той же легкой, загадочной улыбкой. – Можно обсудить ваше задание...
– Вы меня с кем-то путаете.
– Ну, отчего же? Вы никакая не наследница российского престола, не Наталья Романова, выросшая за границей. Вы – Марина Савич, полевой агент одного из разведывательных управлений Северного государства. И очень скоро попадете в крупные неприятности, если не прислушаетесь к советам друзей...
– Вы себя имеете в виду?
– Конечно.
– Приятно было побеседовать, – сказала Марина.
Легонько нажала педаль, и машина одним рывком вырвалась на широкую улицу. В зеркальце Марина видела, что китаянка стоит на прежнем месте, глядя ей вслед. Хорошенькие дела, сердито подумала Марина. Где-то утечка, и серьезная, если эта загадочная красотка совершенно правильно назвала ее настоящее имя. Вопрос только где? Не зная этого, невозможно строить версии, потому что...
Засвиристел телефон. Марина схватила его с сиденья, проворно нажала кнопку. На сей раз экран работал. На нее смотрел совершенно незнакомый субъект лет сорока, с неприятным длинным лицом.
– Здравствуйте...
Бросив быстрый взгляд вправо, она увидела у тротуара свободное местечко и ловко припарковалась, не выключая мотора. Настороженно ответила:
– Здравствуйте...
То, что виднелось за спиной незнакомца, походило на обычный загородный пейзаж, но экран был слишком маленьким, чтобы рассмотреть детали. И все же... Над головой у него – определенно небо, он стоит на улице...
– Простите, я могу узнать вашу фамилию? И место, где вы сейчас находитесь? Я не могу определить номер вашего мобильника...
Ничего удивительного, подумала она. Такой уж хитрый телефон. Кое-какая его нестандартная начинка бдительно следит, чтобы кто попало не узнал номера Марины и не засек ее координаты.
– А кто вы?
Она уже понимала, кого ей напоминает этот тип – ну, конечно, полицейского.
– Роберт Мягких, подполковник министерства внутренних дел, – сказал мужчина почти равнодушно, как человек, произносивший эту нехитрую формулу десятки раз. – Вы знаете господина Степана Романцова?
– Ну, вообще-то... – сказала Марина осторожно. – Да в чем дело?
– Ваш номер не устанавливался, но последний звонок по мобильнику господина Романцова был сделан именно вам.
– Что случилось?
– Может, вы все же назоветесь и скажете, где находитесь?
– Что случилось, я вас спрашиваю?!
Изображение на дисплее дрогнуло, лицо уплыло в сторону – человек повернул свой аппарат. Спросил невозмутимо:
– Вам хорошо видно?
Марина молчала. Она даже узнавала места – сто одиннадцатый километр шоссе, поворот на мост, крутой откос... Внизу виднеется синяя машина, лежащая вверх колесами, смятая так, что кажется чуть ли не плоским листом железа.
– Я убедительно прошу вас... – начал подполковник.
Марина нажала кнопку, обрывая разговор. Быстренько набрала один из кодов, и телефон сговорчиво мигнул сиреневым огоньком, докладывая, что больше никто не сможет ее отыскать во второй раз, даже с помощью мобильника Степана. Просто удивительно, что его аппарат уцелел, удачно упал, должно быть, или вылетел в окно, пока машина кувыркалась с откоса...
Ничего не понимаю, подумала она. Ничегошеньки… Хорошо, компания «Первая звезда» – и в самом деле особо засекреченное подразделение одной из разведслужб Северного государства. Предположим, тамошний отдел безопасности все же выследил Степана электронными тропинками и установил его личность. Но ведь должны же были они узнать, что он – свой! Не иностранный шпион, не террорист, не любопытствующий хакер! Человек, занимающий не столь уж маленький пост в сугубо правительственном учреждении, в разведке... За ним могли установить наблюдение, взять под колпак, но убивать?! Совершенно нетипично, полностью противоречит практике... Что же, в конце концов, происходит?
Найти ответ можно было одним-единственным способом: не сидеть на обочине и не ломать голову над крохами информации, а работать самым активнейшим образом. Тогда и информация к тебе повалит во всех ее разновидностях, формах и образах. Ответ на прямой вопрос – это информация. И хмурые парни с пистолетами, выскочившие из-за угла навстречу с твердым намерением тебя ухлопать – это тоже, в сущности, информация. Главное, не дать себя ухлопать, вот и все...
...Женю она увидела издали, та нетерпеливо прохаживалась возле невысокого крыльца почтамта, то и дело нетерпеливо озираясь. Опустив на нос дымчатые очки, Марина терпеливо ждала, пронизывая толпу взглядом наподобие рентгеновского луча. Убирала из поля зрения случайных прохожих и тех, кто входил в здание или выходил из него исключительно ради писем и телеграмм.
И очень быстро, произведя быстрый и квалифицированный отбор, оставила одного-единственного человека в белых брюках, желтой рубашке и темных очках. Он прохаживался в том самом месте, которое выбрала бы под наблюдательный пункт и Марина, возникни такая надобность. Положительно, мир тесен. Тот самый полицейский капитан, что с завидным постоянством возникал то и дело у нее на хвосте с азартом опытного волокиты. Ну вот, это тоже информация. Раз он здесь, значит, имеет прямое отношение к тем микрофонам, которыми нафарширована роскошная Женина квартира.
Она наклонилась к Рите и прошептала на ухо:
– Видишь вон того, в желтой рубашке?
– Ага. С цветами. Девушку ждет.
– Приключений он ждет на свою жопу! – сказала Марина, неприязненно щурясь. – И скоро дождется. – Она вынула из сумочки небольшой, но крайне полезный в хозяйстве ножик из закаленной стали и сунула его девчонке в руку. – Тут где-то поблизости должна стоять его машина, тот самый «Датсун», про который ты узнавала. Сумеешь аккуратненько проткнуть покрышку, чтобы внимания не обратили?
– Дело, в принципе, нехитрое...
– Валяй, благословляю! Авто наверняка вон там, за углом, там самое удобное место для стоянки. Помашешь мне рукой, как справишься – и поезжай в гостиницу...
Рита скрылась в толпе. Буквально через пару минут она появилась из-за угла и подняла руку, сделав колечко из большого и безымянного пальцев. Все складывалось пока неплохо. И Марина направилась к Жене, при ее появлении прямо-таки просиявшей.
– Натали, наконец...
– Я рада, что сумела тебе внушить неземную страсть, – усмехнулась Марина, чмокая ее в щечку. – Пошли! У меня поблизости лимузин.
Она взяла блондинку за руку и спокойной походкой двинулась вперед.
Сюда она приехала из чистого любопытства. Не войдешь же к хозяину и не спросишь: «Не расскажете ли, почтенный китаец, почему вы следили за Тимофеем Сабашниковым, кто вам приказал и что вы успели пронюхать?» Достаточно и того, что она прекрасно знала: любое подобное заведение нередко – шкатулка с двойным дном, как и его персонал. Более того, в соответствии с давними китайскими традициями прятать все тайное поглубже, резидентом может оказаться не пузатый тип с золотыми часами на запястье в кабинете директора, а самый незаметный, непрезентабельный, глупейший на вид официант...
Мобильник залился тоненькой трелью, и Марина, не глядя, протянула руку, на ощупь нажала кнопку.
– Хреновые дела, подруга, – быстро заговорил Степан. – Они меня гонят по сто одиннадцатому в сторону моста. Две машины...
Изображения не было, вместо него появилась одна из стандартных картинок – какой-то дурацкий букет неизвестных цветов.
– Кто? – спросила Марина.
– Хрен бы знать! Взялись по полной программе! Крыло уже разнесли, вышибают с дороги! М-мать... – голос на миг отдалился. – Это все из-за тех запросов, гадом буду...
– Что ты дуришь? – крикнула Марина. – Звони в контору, пусть поднимают прикрытие!
Она услышала какой-то скрежет, отчаянный автомобильный гудок.
– Сам не допер! Только толку... Все, все! Еще две вышли слева, с перекрестка! Гонят на мост! Попробую соскочить...
– Звони дежурному, придурок! – заорала она, моментально вызвав в памяти шоссе под Питером, где все это сейчас происходило. – В службу безопасности!
– Ты что, не поняла ни хрена?! Все, некогда!
Дисплей очистился.
– У вас какие-то неприятности, госпожа Романова? – послышался над головой вкрадчивый женский голос.
Марина вскинула глаза. У дверцы стояла давешняя китаянка, та, что подходила в клубе «Кассиопея» – молодая, красивая, в строгом синем платье, с загадочной улыбкой на розовых губах.
В руках у нее ничего не было, она стояла одна-одинешенька, и Марина быстренько опомнилась. Моментально прикинула, как при необходимости пнет дверцу машины, чтобы сбить с ног загадочную незнакомку, если это понадобится.
– Да нет, с чего вы взяли? – пожала она плечами.
– А мне показалось, судя по обрывкам разговора, что у вас определенно нелады.
– Какое вам, собственно, дело? – спросила Марина спокойно, с ангельской улыбкой. – Откуда вы меня знаете?
– Ну, это очень маленький город, да и контингент невелик... Меня зовут Гуань, и я здесь работаю, – она слегка кивнула в сторону ресторана.
– С подносом ходите?
Китаянка вежливо улыбнулась.
– Нет, я танцовщица.
– Голышом танцуете?
– Когда как. Это зависит от хореографического рисунка танца, – невозмутимо сказала Гуань.
– Переведите. Мне ваши балетные разговоры непонятны.
С непроницаемым лицом китаянка пояснила:
– Танцы бывают разные. Одни исполняют в обнаженном виде, тут вы правильно угадали, другие – в одежде... Но это совсем неинтересно, я думаю. Госпожа Романова, не хотите ли зайти к нам? У нас уютно и спокойно.
– Нет, спасибо. Не взяла с собой денег.
– Будете нашей гостьей.
– Не люблю быть обязанной.
– Это вас ни к чему не обязывает. Мы просто посидим и побеседуем.
– У нас есть темы для разговора?
– И прелюбопытные, – сказала китаянка с той же легкой, загадочной улыбкой. – Можно обсудить ваше задание...
– Вы меня с кем-то путаете.
– Ну, отчего же? Вы никакая не наследница российского престола, не Наталья Романова, выросшая за границей. Вы – Марина Савич, полевой агент одного из разведывательных управлений Северного государства. И очень скоро попадете в крупные неприятности, если не прислушаетесь к советам друзей...
– Вы себя имеете в виду?
– Конечно.
– Приятно было побеседовать, – сказала Марина.
Легонько нажала педаль, и машина одним рывком вырвалась на широкую улицу. В зеркальце Марина видела, что китаянка стоит на прежнем месте, глядя ей вслед. Хорошенькие дела, сердито подумала Марина. Где-то утечка, и серьезная, если эта загадочная красотка совершенно правильно назвала ее настоящее имя. Вопрос только где? Не зная этого, невозможно строить версии, потому что...
Засвиристел телефон. Марина схватила его с сиденья, проворно нажала кнопку. На сей раз экран работал. На нее смотрел совершенно незнакомый субъект лет сорока, с неприятным длинным лицом.
– Здравствуйте...
Бросив быстрый взгляд вправо, она увидела у тротуара свободное местечко и ловко припарковалась, не выключая мотора. Настороженно ответила:
– Здравствуйте...
То, что виднелось за спиной незнакомца, походило на обычный загородный пейзаж, но экран был слишком маленьким, чтобы рассмотреть детали. И все же... Над головой у него – определенно небо, он стоит на улице...
– Простите, я могу узнать вашу фамилию? И место, где вы сейчас находитесь? Я не могу определить номер вашего мобильника...
Ничего удивительного, подумала она. Такой уж хитрый телефон. Кое-какая его нестандартная начинка бдительно следит, чтобы кто попало не узнал номера Марины и не засек ее координаты.
– А кто вы?
Она уже понимала, кого ей напоминает этот тип – ну, конечно, полицейского.
– Роберт Мягких, подполковник министерства внутренних дел, – сказал мужчина почти равнодушно, как человек, произносивший эту нехитрую формулу десятки раз. – Вы знаете господина Степана Романцова?
– Ну, вообще-то... – сказала Марина осторожно. – Да в чем дело?
– Ваш номер не устанавливался, но последний звонок по мобильнику господина Романцова был сделан именно вам.
– Что случилось?
– Может, вы все же назоветесь и скажете, где находитесь?
– Что случилось, я вас спрашиваю?!
Изображение на дисплее дрогнуло, лицо уплыло в сторону – человек повернул свой аппарат. Спросил невозмутимо:
– Вам хорошо видно?
Марина молчала. Она даже узнавала места – сто одиннадцатый километр шоссе, поворот на мост, крутой откос... Внизу виднеется синяя машина, лежащая вверх колесами, смятая так, что кажется чуть ли не плоским листом железа.
– Я убедительно прошу вас... – начал подполковник.
Марина нажала кнопку, обрывая разговор. Быстренько набрала один из кодов, и телефон сговорчиво мигнул сиреневым огоньком, докладывая, что больше никто не сможет ее отыскать во второй раз, даже с помощью мобильника Степана. Просто удивительно, что его аппарат уцелел, удачно упал, должно быть, или вылетел в окно, пока машина кувыркалась с откоса...
Ничего не понимаю, подумала она. Ничегошеньки… Хорошо, компания «Первая звезда» – и в самом деле особо засекреченное подразделение одной из разведслужб Северного государства. Предположим, тамошний отдел безопасности все же выследил Степана электронными тропинками и установил его личность. Но ведь должны же были они узнать, что он – свой! Не иностранный шпион, не террорист, не любопытствующий хакер! Человек, занимающий не столь уж маленький пост в сугубо правительственном учреждении, в разведке... За ним могли установить наблюдение, взять под колпак, но убивать?! Совершенно нетипично, полностью противоречит практике... Что же, в конце концов, происходит?
Найти ответ можно было одним-единственным способом: не сидеть на обочине и не ломать голову над крохами информации, а работать самым активнейшим образом. Тогда и информация к тебе повалит во всех ее разновидностях, формах и образах. Ответ на прямой вопрос – это информация. И хмурые парни с пистолетами, выскочившие из-за угла навстречу с твердым намерением тебя ухлопать – это тоже, в сущности, информация. Главное, не дать себя ухлопать, вот и все...
...Женю она увидела издали, та нетерпеливо прохаживалась возле невысокого крыльца почтамта, то и дело нетерпеливо озираясь. Опустив на нос дымчатые очки, Марина терпеливо ждала, пронизывая толпу взглядом наподобие рентгеновского луча. Убирала из поля зрения случайных прохожих и тех, кто входил в здание или выходил из него исключительно ради писем и телеграмм.
И очень быстро, произведя быстрый и квалифицированный отбор, оставила одного-единственного человека в белых брюках, желтой рубашке и темных очках. Он прохаживался в том самом месте, которое выбрала бы под наблюдательный пункт и Марина, возникни такая надобность. Положительно, мир тесен. Тот самый полицейский капитан, что с завидным постоянством возникал то и дело у нее на хвосте с азартом опытного волокиты. Ну вот, это тоже информация. Раз он здесь, значит, имеет прямое отношение к тем микрофонам, которыми нафарширована роскошная Женина квартира.
Она наклонилась к Рите и прошептала на ухо:
– Видишь вон того, в желтой рубашке?
– Ага. С цветами. Девушку ждет.
– Приключений он ждет на свою жопу! – сказала Марина, неприязненно щурясь. – И скоро дождется. – Она вынула из сумочки небольшой, но крайне полезный в хозяйстве ножик из закаленной стали и сунула его девчонке в руку. – Тут где-то поблизости должна стоять его машина, тот самый «Датсун», про который ты узнавала. Сумеешь аккуратненько проткнуть покрышку, чтобы внимания не обратили?
– Дело, в принципе, нехитрое...
– Валяй, благословляю! Авто наверняка вон там, за углом, там самое удобное место для стоянки. Помашешь мне рукой, как справишься – и поезжай в гостиницу...
Рита скрылась в толпе. Буквально через пару минут она появилась из-за угла и подняла руку, сделав колечко из большого и безымянного пальцев. Все складывалось пока неплохо. И Марина направилась к Жене, при ее появлении прямо-таки просиявшей.
– Натали, наконец...
– Я рада, что сумела тебе внушить неземную страсть, – усмехнулась Марина, чмокая ее в щечку. – Пошли! У меня поблизости лимузин.
Она взяла блондинку за руку и спокойной походкой двинулась вперед.