Бушков Александр Александрович. Пиранья. Бродячее сокровище

   – А почему бы и нет, Джонни? – спокойно, невинным тоном сказала очаровательная южанка, не сводя с него глаз. – Почему бы и нет?
   – С ума сошла?
   – Вот уж нет, – решительно сказала Бриджит. – Сумасшедшие, я читала, отличаются нелогичностью мыслей и поступков, а я, смею думать, рассуждаю насквозь логично... Тебе нет нужды объяснять, что за создание – мой муженек. Сам видел. В трезвой полосе он еще хуже – застегнутое на все пуговицы, холодное, как лягушка, ничтожество, поглощенное делами. Классическая бледная немочь. По-моему, типа вроде него любой решительный мужик может завалитьбез особых душевных терзаний. Особенно если имеет некоторый опыт. – Она смотрела на Мазура холодно и серьезно, почти не мигая. – Джонни, я не шучу. Я серьезно. Хочешь заработать сто тысяч долларов? За непыльную, несложную работенку...
   Мазур усмехнулся:
   – Если мне память не изменяет, закон такую работенку иначе именует...
   – А кто тебя просит попадаться? Дай и мне сигарету... спасибо. – Она глубоко, умело затянулась. – Вообще-то я почти не курю, так, в особых случаях... Так вот, Джонни, я отнюдь не дура, ты, может быть, заметил уже? Я все это придумала не сегодня, и не вчера – давно... С полгода уже, как в голове сложились первые наметки. Но именно потому, что я не дура, очень быстро поняла: у меня ничего не получится дома, в Штатах. У меня нет никакого опыта в таких делах. Полиция, знаешь ли, не только в фильмах начинает в первую очередь подозревать оставшегося в живых супруга. У нас хорошая полиция... Следовательно, самоймне никак нельзя. Могу тебя заверить, я смогла бы всадить в него пулю... но у меня не хватит умения и ловкости сделать все так, чтобы остаться вне подозрений. А искать кого-то для работы... Я не представляю, как это делается. Есть огромный риск нарваться на проходимца, пустомелю... наконец, даже если и отыщешь нужного человека, он потом может шантажировать... А  здесь– совсем другое. Здесь куча бандитов, есть партизаны... Кто-то напал на машину в уединенном месте, всадил пулю в беднягу Бобби и скрылся. Разумеется, я потом добросовестно опишу полиции эту парочкуили троицу – ну, скажем, зверообразный негр в красной майке, усатый латино с татуировкой в виде змеи, да в придачу метис-полуиндеец в полосатой рубашке... Пусть ищут, сколько влезет. Ты понял, Джонни? Там, дома, адски трудно все это устроить. Здесь – гораздо легче. Я потому и уговорила его поехать сюда, думала, тут будет гораздо легче подыскать подходящего человека. Никак не удавалось. А потом появился ты...
   – У меня столь располагающая внешность?
   – По-моему, ты – неслабый парень, Джонни. И карман у тебя пустой. И жизнь тебя, сдается, изрядно помотала. Доброта и душевность, такое впечатление, через край из тебя не хлещут – я как-никак женщина, мы чуем такие вещи... Ты – достаточно твердый. А я – достаточно умная и решительная. Я хочу быть богатой вдовой. А ты, голову можно прозакладывать, хочешь иметь в кармане сто тысяч долларов...
   – Они у тебя с собой? – усмехнулся Мазур. – В сумочке?
   – Ну, не плети ерунды! – поморщилась Бриджит. – У меня их вообще нет. Пока. Зато потому меня будет примерно двадцать миллионов – в основном в активах фирмы, но сто тысяч наличкой я уж, безусловно, раздобуду... Я – единственная наследница, Джонни, я это знаю совершенно точно. Что ты ухмыляешься?
   – Да просто подумал: его поверенный, должно быть, не особенно твердых моральных устоев...
   – Милый, он форменным образом раскис, – самодовольно сказала Бриджит. – Я особо и не старалась – просто-напросто позволила ему кое-что, чего не позволяла пуританка-супруга, страшная, кстати, как смертный грех... Ладно, это мои дела. Главное, я знаю, что числюсь единственной наследницей.
   – Вот этот поверенный тебя и сдаст.
   – А как он докажет? – фыркнула красотка. – Или ты к нему пойдешь? Здесь все продумано, Джонни, я тебе еще раз повторяю: в этихместах наш Бобби может умереть к чертовой матери без всяких последствий для нас двоих. Я буду безутешно рыдать... а тебя вообще никто не заподозрит, можно повернуть все так, что мы оба подтвердим алиби друг друга...
   – Знаешь, я тоже иногда читаю детективы и хожу в кино, – сказал Мазур. – И, насколько я помню, дамочки вроде тебя обычно лихо и решительно кидаюттаких парней, как я...
   – Так это в кино, – сказала Бриджит. – А ведь о тех случаях, когда никто никого не кинул, когда все уладилось к обоюдному удовольствию сторон, никто попросту никогда и не узнает... Логично? Нет, скажи, логично?
   – Логично, – вынужден был признать Мазур.
   – Вот видишь. Мне просто невыгодно тебя обманывать. Проще поступиться сотней тысяч, зато обеспечить себе отличное будущее на много лет вперед. – Она обольстительно улыбнулась. – А я, со своей стороны, совершенно уверена, что ты не нагрянешь в Штаты, чтобы шантажировать меня потом. Ты там никогда не бывал, сам говорил, пока мы ехали. Ты там чужак, а из чужаков плохие шантажисты, их чересчур легко переиграть на своем поле... В общем, мы просто обязаны поступить друг с другом честно – именно честность в грязных делах, как говаривал мой дядюшка, и приносит реальные плоды.
   – Умный человек был твой дядюшка... – протянул Мазур. – Но ведь в этом случае получается, что мне всецело придется полагаться на твою порядочность...
   Она прищурилась, погладила его по щеке:
   – Ага, уже легче... Значит, мы начинаем прикидывать и торговаться...
   – Э, нет! – заторопился Мазур. – Я тебе ничего не обещал!
   – Но ты ведь уже прикидываешь, взвешиваешь и торгуешься? – сощурилась она так, что Мазур не видел ее глаз. – Уже неплохо...
   – Нет, но получается, что мне придется всецело тебе доверять...
   – Ну, а что делать? – пожала она безукоризненными обнаженными плечами. – Нет у тебя другого выхода. Это твой шанс, Джонни, так что поневоле придется поверить... Не будет у тебя другого такого шанса... Что скажешь?
   Мазур лихорадочно прикидывал и взвешивал – но отнюдь не то, что она имела в виду...
   Проще всего отказаться – гордо, несгибаемо, решительно. Однако в этом случае красавица, ручаться можно, пошлет его ко всем чертям, сиречь немедленно рассчитает нерадивого слугу без объяснения причин, благо никаких контрактов они не подписывали. И обещанных долларов он пока что в глаза не видел. Значит, вновь придется пускаться в неизвестность почти без гроша в кармане, так и не выйдя на связь со своими. Нерадостная перспектива, чего уж там.
   Зато, согласившись для виду, обретаешь и запас времени, и некоторую свободу маневра. Выиграть время, потянуть, проехать с ними еще пару сотен километров, поближе к цели... А там будет видно, решено. Соглашаемся на очередную непыльную работенку, благо вознаграждение царское...
   Бриджит с интересом спросила:
   – И к чему же привели нешуточные умственные усилия, в кои ты был явно погружен?
   – Боюсь, что буду таким дураком, что соглашусь... – медленно сказал Мазур. – Твой муженек – и в самом деле омерзительный тип. Но смотри у меня... Ты умница, но и я не дурак, постараюсь обдумать и провернуть все так, чтобы у тебя не было ни единого шанса меня подставить. А если обманешь потом, я тебя отыщу в Штатах, думаю, это будет нетрудно, и тогда уж не обессудь...
   – Джонни, милый! – укоризненно поморщилась она. – Я же говорю, мы обязаны доверять друг другу... – и вкрадчиво добавила: – Только, мало ли что... Людям иногда приходят в голову самые дурацкие мысли... В общем, если ты все это выложишь Бобби, он тебе ни капельки не поверит, а я... о, я при такомобороте непременно найду случай тебе качественно отомстить... Хорошенько запомни, Джонни – только безукоризненная честность в грязных делах ведет к успеху...
   – Да, я запомнил... – вздохнул Мазур.
   – Вот и прекрасно, – сказала Бриджит энергично. – Завтра мы выберем время – учитывая привычки Бобби, это будет нетрудно – и обговорим все уже подробно. У меня мало времени, каких-то пара дней... – она гибким движением придвинулась к Мазуру и закинула руку ему на шею. – У нас и сейчас мало времени... Сделай со мной еще что-нибудь бесстыжее. Не думай, этов плату не входит, просто я и в самом деле чертовски изголодалась по настоящему мужику, неужели не заметил?

Глава третья
Развод по-южноамерикански, или Моряки всех стран, соединяйтесь!

   Лениво прихлебывая микроскопическими глоточками чернейший и крепчайший кофе, Мазур предавался откровенно крамольным мыслям о том, что учение Карла Маркса, конечно, великое и всесильное, но, тем не менее, вдали от замполитов можно себе признаться, что случаются исключения, которые в него не укладываются. Вот взять хотя бы некоего австралийца Джонни. Следуя классическим формулировкам, его следовало отнести к тому самому угнетенному и эксплуатируемому пролетариату, которому нечего терять, кроме своих цепей. С другой стороны, эксплуатация заключалась в том, что записной пролетарий пока что два дня болтался со своей очаровательной эксплуататоршей по живописным местам, кабакам и музеям, завершая сей круиз в том самом приличном заведении на уже знакомой постели. Последнее эксплуатацией можно было назвать с превеликим трудом, поскольку удовольствие получалось обоюдное...
   Вот и теперь, судя по нескольким перехваченным взглядам местных светских львов в белоснежных костюмах, любой из них, хотя к пролетариату, безусловно, не принадлежал, что с первого впечатления ясно, с визгом и за приличные деньги поменялся бы местами с эксплуатируемым...
   Ресторанчик, располагавшийся на углу, напротив отеля, именовался «Buscador deperlas», что, как Мазур уже выяснил, означало «ловец жемчуга». И обстановка была соответствующая: стены затянуты рыбачьими сетями, куда ни глянь, якоря, вычурные старинные барометры, штурвалы и картины с кораблями, вместо столов – половинки бочек, вместо стандартных официантов – очаровательные, на подбор девицы в куцых черных юбчонках и тельняшках в обтяжечку, там и сям украшенных продуманнорасположенными прорехами. Публику в основном составляли те самые бездельники в белоснежных костюмах, при безупречных усах в ниточку и колючим сверканием бриллиантов на пальцах и в галстучных булавках, дни напролет просиживавшие штаны за живописными бочками.
   Хозяин, дон Мигель, глыбой возвышавшийся за стойкой, был личностью примечательной: необъятное брюхо, усищи в локоть, ручищи украшены множеством синих татуировок, и все до единого – на морские мотивы. Мазур, успевший с ним сойтись на коротке, очень быстро пришел к выводу, что дон Мигель не играет под морячка, а и в самом деле немало помотался по морям-океанам, прежде чем приобрел сие недешевое заведение. Есть вещи, на которых притворщик непременно проколется – а Мазур за эти два дня узнал достаточно, чтобы считать хозяина не подделкой, а доподлинным оригиналом. Впрочем, дон Мигель за время их ленивых бесед тоже словно бы невзначай не раз подкидывал каверзные вопросики – и, в конце концов, убедившись, что «австралиец» тоже не самозванец, а настоящий моряк, определенно проникся к нему некоторой симпатией, потому что моряки в иных отношениях сродни масонам или другим тайным братствам.
   Разумеется, у этого благолепного заведения, голову можно прозакладывать, имелось своедвойное дно. Присмотревшись как следует, Мазур в этом окончательно уверился. Во-первых, красотки в живописно продранных тельняшках. Их было очень уж много, и они то и дело менялись. Вот только что с дежурной улыбкой принесла поднос – и очень быстро, после почти незаметных постороннему переговоров надолго исчезает на втором этаже, причем, вот совпадение, буквально через минуту после ее ухода туда же шествует очередной кабальеро в белоснежных доспехах... Во-вторых, иные гости, с ходу направлявшиеся к хозяину, держались совершенно непринужденно, опасливые взгляды по сторонам не кидали и тихонько говорили о чем-то с самыми невинными лицами – но все равно, зоркий наблюдатель вроде Мазура, кое-что поведавший в этой жизни и умевший спинным хребтом чуять потаенность, довольно быстро начинал соображать, что параллельно с беззаботным отдыхом ресторанчик служит центром какой-то другойжизни, неустанной и деятельной.
   Однако Мазура – и его маску, и самого – все это никоим образом не задевало и не касалось, а потому он, как воспитанный человек ни с кем своими догадками не делился, и уж тем более ни во что не совал нос. Чем бы в заведении ни занимались потаенно, вряд ли в нем согласно классическим страшилкам сбрасывали упившихся клиентов в потайной люк, ведущий в погреб, а там пускали на котлеты. Бизнес дона Мигеля заключался в чем-то совершенно другом – и бог с ним, каждый устраивается, как может...
   – Милый, мне временами хочется тебя охолостить, – с безмятежным выражением лица тихонечко сказала Бриджит. – Ты уже две минуты глаз не сводишь с той шлюшки, у которой в прорезе пупок открыт для всеобщего обозрения...
   – Да ну, глупости какие, – спохватился Мазур, который и в самом деле надолго задумался, а вовсе не таращился на какой-то там пупок, эку невидаль. – Задумался, вот и все... Между прочим, о делах, которые нас обоих касаются.
   – Да? А мне показалось...
   – Дорогая, – усмехнулся Мазур. – У тебя что, есть законные права ревновать?
   Бриджит надула губки:
   – Ну, во-первых, если ты пялишься на здешних потаскушек, значит, недоволен мною. А для меня это, согласись, унизительно – по-моему, ты получаешь все, что захочешь, по первому классу и по полной программе. А во-вторых... Ты знаешь, я начинаю думать наперед. В конце концов, мне и в Штатах может оказаться нелишним умный и решительный парень, доказавший на деле свои качества...
   – Очень мило, – сказал Мазур. – Это что, предложение руки и сердца?
   – Не гони лошадей, Джонни, – очаровательно улыбнулась эксплуататорша, любовница и соучастница в одном личике. – Пока что речь идет, как выразился бы мой деловой муженек, о пролонгации контракта на неопределенный срок. Нет, серьезно, крепкое надежное плечо мне в Штатах не помешает после.
   – А как же поверенный? Он не переживет...
   – Да пошел он к черту, – безмятежно сказала Бриджит. – Канцелярская крыса с вялыми мозгами и еще более вялым отростком... Оба получили, что хотели, так что – аминь... – ее лицо стало непритворно серьезным, – Джонни, у нас мало времени...
   Мазур нагнулся к ней, с непринужденной улыбкой погладил по щеке и тихо спросил:
   – Я что, составил плохой план?
   – План хорош, слов нет, – задумчиво протянула Бриджит. – Но пора бы его и в жизнь претворять...
   – А вот это уже не от меня зависит... – пожал плечами Мазур.
   Он и в самом деле придумал неплохой план, который при реальном претворении его в жизнь и в самом деле имел все шансы на успех. Вот только местом действия предусмотрительно избрал Чакон, один из двух крупных портовых городов, где мог оказаться спасительный корабль, мирное грузовое судно, быть может, вовсе не обязательно советское, а может, и не грузовое, а пассажирское... Старательно и ненавязчиво внушал Бриджит, что именно в портовом городе такие штучки проходят в лучшем виде: специфика места, милая, в любом крупном порту обитают во множестве безжалостные и решительные уголовнички, которых в большинстве случаев полиция так и не находит – и на которых, при известной оборотистости совсем нетрудно списатьлюбое гнусное деяние...
   Он старался не зря, в конце концов Бриджит согласилась с этим именно планом, внеся свои дополнения – в общем, толковые и полезные. Потом, на другой день они проработали все детали, превратив необработанный алмаз в искрящийся гранями бриллиант. Даже жаль было чуточку, что столь великолепно продуманный план так и останется теоретической фантазией – но что делать, не убивать же всерьез этого алкаша ради ста тысяч долларов и теплого местечка при очаровательной вдове в Штатах? Пусть живет, придурок, не ведая, кому обязан жизнью. Мазур, как легко догадаться, умолчал об одной-единственной деталюшке, сводившей на нет весь сложный и коварный замысел – что в один прекрасный миг он, оказавшись в Чаконе, попросту свернет за угол, не прощаясь предварительно с южной красавицей – и в каком-то смысле растворится в воздухе окончательно и бесповоротно, потому что австралиец Джонни с зубодробительной фамилией перестанет существовать навсегда. Не впервые в разных частях света подобные странники вдруг окончательно и бесповоротно исчезали без следа – когда Мазур добирался до цели...
   Самое смешное, что время работало на него благодаря избранной Бобби Ройсом разновидности отдыха. Строительный магнат все эти два дня безвылазно провел в номере, общаясь со своими стеклянными подружками, категорически отказываясь и осматривать достопримечательности города, и пускаться в дальнюю дорогу. Свои взгляды на сей счет он выразил Мазуру со спартанской прямотой: «Она тебя наняла, парень? Вот и таскай ее по этим долбанным туристским достопримечательностям, если ног не жалко...» Он и сейчас, с утра, предался прежним развлечениям, так что парочка будущих убийц могла без всяких помех составлять коварные планы...
   – Это уж не от меня зависит, – повторил Мазур.
   – Сама знаю. Пора как-то вытаскивать его в путь-дорогу...
   – Мне это сделать как-то не с руки, – сказал Мазур с должной степенью озабоченности. – Я для него никто, а вот тебе и карты в руки...
   – Нервничаешь? – усмехнулась она.
   – А ты – нет?
   – Еще как, – серьезно сказала Бриджит. – Мне до сих пор как-то не приходилось всерьез строить такиепланы...
   – Может, передумаешь?
   – Иди ты, Джонни! – сказала она с напряженным, решительным лицом, выпрямившись, сузив глаза. – У меня никогда больше, быть может, не окажется такого шанса... Ладно, я пошла. Попытаюсь что-нибудь предпринять. Не уходи никуда, я его буду уговаривать выехать не позднее полудня...
   – Ага.
   Она поднялась и направилась к выходу раскованной походкой манекенщицы, в ореоле восхищенно-жадных взглядов белоснежных плейбоев местного розлива. Дождавшись, когда она пересечет улицу и скроется в парадной двери отеля, Мазур поднялся и неторопливой походочкой двинулся в дальний угол, где стояла застекленная телефонная кабина, охваченный некоторым волнением. Тудаполагалось звонить исключительно в нечетные дни недели, в строго определенные часы. Сегодня как раз была среда, и время соответствовало.
   Он заранее обменял на монеты нужного достоинства свои скудные капиталы – и расспросил предупредительного портье, как тут звонят по междугородному. Лишь бы только на другом конце провода обнаружилась родная душа – мало ли что могло произойти...
   Мазур старательно скормил автомату двенадцать крупных никелевых монет – даже больше, чем полагалось – набрал две цифры, услышал гудок, набрал еще четыре, услышал гудок уже другого тона, накрутил номер, сидевший у него в тренированной памяти, как гвоздь в доске.
   Длинные гудки – один, два, три...
   Наконец трубку подняли. Послышался сухой, деловитый мужской голос, протараторивший что-то по-испански.
   – Простите, мы можем говорить по-английски? – спросил Мазур, чувствуя, что сердце у него постукивает чаще обычного.
   – Да, разумеется, – столь же сухо и деловито произнес неизвестный собеседник по-английски. – Контора фирмы «Моралес и сыновья», посреднические услуги...
   – Это Джонни, – сказал Мазур. – Я был у вас третьего, и вы обещали подыскать мне работу в течение двух – четырех суток, в крайнем случае шести...
   Три-два-четыре-шесть. Это был пароль.
   – Ну, как же, как же, – без малейших эмоций отозвался собеседник. – Вы, по-моему, намеревались устроиться на атлантические линии?
   – Меня больше устроили бы тихоокеанские, за исключением танкеров...
   – Понятно, понятно, – сказал незнакомец столь равнодушно, что Мазуру стало чуточку обидно. – Ну да, разумеется... Где вы сейчас?
   – В Вальенилье.
   – И куда намереваетесь ехать?
   – Я думал, в Чакон...
   Собеседник немого помолчал, потом отозвался:
   – В принципе, правильное решение. Когда вы сможете там быть?
   – Знать бы точно...
   – Проблемы?
   – Никаких, кроме неизвестности.
   – Понятно, понятно... Что же вам посоветовать? Ага... В Чаконе постарайтесь, не медля, воспользоваться первойже возможностью. Ясно?
   – Куда уж яснее, – сказал Мазур.
   – Значит, у вас всенормально?
   Мазур смотрел в зал. Там беззаботно порхали беспутные официанточки, кабальеро в белом вели чинные беседы. Мальчишка в форме посыльного из их отеля опрометью пересек зал и что-то говорил дону Мигелю. Заветная сумка стояла в углу кабинки, возле Мазурова свежевычещеного штиблета.
   – Все, – сказал Мазур.
   – Вот и прекрасно. Желаю удачи, – и незнакомец добавил чуточку сварливо: – Постарайтесь не задерживаться, через недельку, максимум через десять дней придет подходящее судно... До свидания.
   – До свиданья, – сказал Мазур и аккуратно повесил трубку.
   На душе полегчало. Фанфары, конечно, не звучали, и победные трубы не надрывали медь – но это уже прорыв, господа мои, это прорыв! Тамзнают, что с ним все в порядке, что он на свободе и при добыче – а сам он по приезде в Чакон имеет право позвонить по первомутелефону из впечатанного в память списка... Это уже кое-что...
   Он подхватил сумку и вышел, аккуратно притворив за собой стеклянную дверь.
   – Джонни! – окликнул дон Мигель, делая недвусмысленный знак подойти. – Позвольте вас на минутку?
   Мазур подошел к стойке.
   Необъятный усач понизил голос:
   – Только что прибегал мальчишка из отеля. Ваша дама вас срочно требует... – дон Мигель усмехнулся, еще более тихо проговорил: – Джонни, вам следует быть более непроницаемым. Вы еще молодой человек, а я кое-что повидал в жизни. Как моряк моряку хочу посоветовать: не следует вести себя столь неосторожно. Мужья – это, знаете ли, непредсказуемая и реальная угроза...
   Мазур, старательно игравший роль ветреника и повесы, беззаботно ухмыльнулся:
   – Дорогой мой дон Мигель, в данномслучае опасности я не вижу. Тот, о ком вы говорите, все время проводит в номере наедине с сеньоритой бутылочкой...
   Усач шумно вздохнул:
   – Джонни, вы только не сердитесь за вторжение в вашу частную жизнь... Поймите, я чисто по-дружески, как моряк моряка, хочу вас предостеречь от излишней самоуверенности. Есть люди, которые видели, как сеньор Ройс выходил из отеля и уходил куда-то, и при этом он вовсе не выглядел вдрызг пьяным...
   – Вы серьезно? – пытливо уставился на него Мазур.
   – Совершенно. Он появлялся на улице в совершенно трезвом виде.
   – Быть не может, – искренне сказал Мазур. – Его с кем-то спутали. Он пьянствует беспробудно...
   – Как знать, друг мой, как знать... Джонни, мы, латино – в чем-то большие дети. У нас свои традиции. Мы чертовски уважаем лихих ходоков. Обладать подругой вроде той, с которой вы только что сидели за столиком – у нас все равно что быть сенатором у гринго. Но, право же, осторожность не помешает...
   – Спасибо, – сказал Мазур. – Я непременно приму к сведению все, что вы сказали... Простите, но мне пора.
   Он вышел из ресторана и, предусмотрительно оглядевшись по сторонам, чтобы ненароком не угодить под бампер очередного джигита, перешел улицу, задумчиво крутя головой. То, что рассказал толстяк, совершенно не вязалось с Бобби Ройсом, никак не вязалось, и точка...
   Поднявшись на второй этаж, он деликатно постучал в дверь.
   Открыл Бобби – всклоченный, в мятой рубашке, распространявший термоядерный аромат перегара, посторонился:
   – Заходи, Джонни, заходи...
   Мазур осторожно сказал:
   – Посыльный говорил, что миссис Ройс...
   – Ну да, у нее к тебе какое-то дело, – ничуть не удивившись, кивнул Бобби. – Она в гостиной... Бриджит! Ку-ку! Твой верный оруженосец пришел! Иди, Джонни, иди...
   Мазур прошел к двери в гостиную, взялся за вычурную начищенную ручку, повернул вниз.
   Тот самый многолетний опыт, седьмое чувство заставило его резко обернуться. Мазур замер, чтобы ненароком не спровоцировать этого идиота случайным движением. Примирительно сказал:
   – Бобби, к чему эти фокусы...
   – Парень, ты уверен, что подобрал нужное слово? – вполне трезвым голосом протянул Бобби, по-прежнему целя в Мазура из револьвера с кургузым дулом. – Это не фокусы, это кольт с полным барабаном... Открывай, открывай дверочку, что стоишь? Ну?
   Мазур потянул дверь на себя. Хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию...
   Она лежала на полу посреди обширной гостиной, повернув к Мазуру совершенно мертвое, неподвижное лицо, в котором уже не было ни капли южной холеной красоты, ни тени очарования – Бриджит выглядела именно так, как выглядит женщина, задушенная шелковым пояском от купального халата. Удавленники, знаете ли, выглядят предосудительно...
   «Бог ты мой, – смятенно подумал Мазур. – Вот оно! Допился до того, что крышу окончательно сорвало... А пушечка и впрямь заряжена, в гнездах видны головки пуль... Дела!»
   – Бобби, – произнес он насколько мог убедительнее и миролюбивее. – Бобби, опусти эту штуку, и поговорим спокойно...
   Строительный магнат, стоявший, как врытый столб, с оружием в совершенно не дрожавшей руке, криво усмехнулся:
   – Черт тебя побери, Джонни, я что, похож на беспокойного? Зря ты это, я совершенно спокоен... Ты уж, пожалуйста, стой, где стоишь. Стреляю я неплохо, знаешь ли. Правда, практиковался исключительно в тире, но, будь уверен, не промахнусь...