Бушков Александр Александрович. Пиранья. Бродячее сокровище

   На какие-то мгновенья в стане противника возникла полнейшая неразбериха...
   И Мазур ее использовал в полной мере. Он опрокинулся назад вместе со стулом – прием, которого от человека обычно не ждут и потому не успевают. Они и не успели. А Мазур, перекатившись по полу, уже вскидывал руку с кольтом, немолодая, но ухоженная машинка хлопнула дважды – а потом третья пуля достала в затылок последнего оставшегося в строю неприятеля, успевшего развернуться к двери, но так и не переступившего порог...
   Мазур напряженно ждал, прижавшись к стене возле двери. Если на улице все же остались капитановы орелики, они непременно кинутся внутрь, или как-то иначе обозначат свое присутствие.
   Нет, тишина. Улочка окраинная, а пистолетные выстрелы – не столь уж громоподобные звуки, в особенности если прозвучали внутри дома, лет сто назад построенного из добротного кирпича согласно тогдашним стандартам, то есть с толстенными стенами и солидными дверями из натурального дерева...
   Перебрался к окну. Немощеная улочка, залитая сиянием солнца была пустой и тихой. Кажется, обошлось...
   «Кто тебя, дурака старого, просил лезть под руку? – сердито воскликнул он про себя. – Разбогатеть захотелось...»
   Пока он настороженно прислушивался и присматривался к внешнему миру, голова оставалась свободной, и Мазур успел подумать, что индивидуумы, столь скоропостижно расставшиеся с жизнью во время двух молниеносных заварушек, ежели рассуждать философически, пали жертвой классических пороков. Тех самых смертных грехов, от которых Библия предостерегает паству. В самом деле, капитан Агирре поддался алчности, решил на старости лет сорвать куш. Команданте Рамон пал жертвой столь же примитивной гордыни – кто его, декадента, просил брать на себя нападение на базу? Незаработанной славы захотелось. Жил бы скромнее, был бы жив... Наконец, Ангелочек и ее напарник пострадали из-за чрезмерной своей хитрожопости. Вместо того, чтобы самим подставлять лоб под пули, как приличным агентам и положено, решили подставить живца – что их все равно не спасло от доброй порции свинца в медно-никелевой оболочке.
   Самое время немелодично спеть модный телешлягер: уно, уно, уно момента, и сакраменто... В общем, все умерли. В том числе и ни в чем неповинные шестерки, слепо доверявшие своим патронам – как эти двое, в комнате. А капитан Мазур остался живехонек не только потому, что добросовестно научен был всегда и везде оставаться в живых, но и оттого, что впутывался во все это не по собственной инициативе, а исполняя приказ. Вывод? А он простой: не стоит излишне умничать, неутоленным честолюбием маяться, о больших деньгах грезить. Приказ нужно выполнять – скрупулезно и старательно. Такая вот философия...
   Окончательно убедившись, что снаружи никто не вломится, горя желанием отомстить за безвременную кончину хитреца капитана, Мазур принялся старательно обыскивать комнаты Дика и Энджел. Увы, добыча оказалась мизерной. Подобно ему самому, недоверчивые янки таскали денежки с собой, он отыскал лишь пару долларовых бумажек и три здешних сотенных кредитки – на что мог бы приобрести лишь парочку бутербродов и бутылку кока-колы. Однако выбрасывать даже такие гроши при полном отсутствии денег было бы непозволительным пижонством, и Мазур сунул их в карман.
   Все остальное, что удалось обнаружить, решительно не подходило под категорию «добычи» – парочка авторучек, несколько журналов, сумки с одеждой. Дамские вещички Мазуру решительно ни к чему, а Дик был гораздо щуплее, и его шмотки лопнули бы на Мазуре по швам...
   И лишь под занавес он обнаружил крайне полезную вещь – изданный в Штатах, на английском, естественно, толстенный туристический справочник – в мягкой обложке, с цветными фотографиями, на хорошей бумаге.
   Вот это было как нельзя более кстати. Потому что, бегло полистав книжку, Мазур обнаружил массу полезной информации – в том числе касавшейся и здешнего города. Кварталы, куда ярко выраженному гринго забредать ни в коем случае не следует, чтобы не лишиться бумажника, или зубов, или всего вместе. Магазины дорогие и дешевые, оптимальные цены и чаевые, общение с полицейскими и простыми обывателями, официантами, продавцами и проститутками, вокзалы и такси...
   Довольно быстро он узнал, что здесь, вот радость, есть автовокзал, откуда как роскошными автобусами, так и транспортом попроще можно отправиться в путешествие хоть по всей стране, если возникнет такая надобность. У Мазура такая надобность как раз и возникла. Вот только деньги...
   Решив быть последовательным до конца, он вернулся в комнату с покойниками и принялся без всяких угрызений совести обшаривать означенных, потому что другого выхода просто не оставалось, и моральные соображения приходилось отбросить. Все дело в условиях игры. Будь его задачей путешествие по диким джунглям, он без тени брезгливости пил бы из любой лужи и потреблял в пищу все, что шевелится, от личинок и жаб до змей и жуков. Сейчас ему предстояло пробираться по населенным разумными существами районам, а для этого требовались деньги, которые следовало добывать любыми средствами, заботясь об одном: чтобы процесс добывания презренного металла не привлек внимание местной полиции. Предстать перед здешней Фемидой в роли мелкого уголовничка было бы сущим позором...
   Через пять минут он оказался обладателем пары тысчонок в местной валюте и полусотни долларов (главным источником сих сокровищ стал покойный капитан, понятно). А это уже позволяло купить билет на автобус и легально обеспечить себе кое-какое пропитание. В завершение Мазур прикарманил золотой портсигар капитана – цацка весом в добрых полфунта была явно продуктом массового производства, не имела никаких монограмм или дарственных надписей, а, следовательно, не могла послужить уликой. Мазур только тщательно протер трофей от отпечатков пальцев прежнего хозяина, выкинул старые сигареты и положил свои. И преспокойно опустил в карман – на черный день. При нужде столь ликвидный товар легко продать за полцены не особенно щепетильному старьевщику.
   В завершение он кухонным полотенцем тщательно протер все места, где могли остаться его собственные отпечатки. Следовало бы ради вящей надежности сцедить из бака немного бензина и поджечь домик к чертовой матери, чтобы окончательно замести следы, но после недолгих размышлений Мазур от этой идеи отказался. Район был не самый фешенебельный, но и не трущобный, вместе с пожарными обязательно припрется полиция, обнаружив аж три трупа с огнестрелом, начнет копать. Кто-то из соседей мог приметить Мазура и дать полиции его описание. Вообще-то этого при любом раскладе следовало опасаться, но подозрение в поджоге при таких вот обстоятельствах – опять-таки ненужный перебор...
   Ну, вот и все, пожалуй. Пора в дорогу. Мазур привел в порядок костюм, надел широкополую шляпу и темные очки, найденные в кармане одного из шпиков – вполне уместная деталь туалета при здешнем солнцепеке. Поправил галстук, посмотрелся в зеркало. Впечатление он производил самое благонадежное – не миллионер-плейбой, но и не бродяга, приличный молодой человек классом повыше того, кем он был до знакомства с Ангелочком. С такой внешностью, пожалуй, преспокойно можно изменить легенду. Австралийский моряк и в самом деле списался с корабля, но не сомнительные клады в диких джунглях искал, а познакомился в порту с роскошной девочкой и добрую неделю с ней куролесил, пока не кончились деньги, так что поневоле пришлось возвращаться в порт и подыскать новый кораблик. Где куролесил, спросите? Город-то он помнит, а вот улицу и хозяйку, у которой снимали комнатку – не особенно, поскольку после рейса наверстывал упущенное и всю эту неделю пребывал в пьяном состоянии... Жизненно? Вполне. Если против него не будет конкретных подозрений, обойдется...
   Он вышел на безлюдную улочку, грустно посмотрел на осиротевший джип и, помахивая новенькой сумкой, направился влево, к перекрестку, в сторону центра города, где и располагался автовокзал. Секунду поколебавшись, свернул направо, выбирая более длинный, но и более безопасный путь. На главных улицах обычно и полицейских больше, так что лучше двигаться параллельно местному Бродвею, но в некотором отдалении от него...

Часть вторая
Честные трудовые будни

Глава первая
Новые знакомства

   Он шагал целеустремленной небрежной походочкой, подсмотренной у здешних беззаботных щеголей, развернув плечи, высоко держа голову – как самый обычный гражданин, не имеющий ни малейших поводов прятаться по углам, опасливо озираться и опускать глаза. Прохожих на улице было много, в том числе и девушек, таких, что охватывало мимолетное сожаление: ни с одной из этих красоток не только не удастся познакомиться поближе, их вообще никогда больше не увидеть. Самые обыкновенные дома, тем не менее, были все до одного чуточку иными, случайной экзотикой, меж ними запросто росли, как березы или вовсе уж прозаическая лебеда, неизвестные деревья и кустарники, чьих названий Мазур не знал. Но все равно, он вновь чувствовал себя своим человеком в Латинской Америке – психологический тренинг, гораздо полезнее ощущать себя обычным прохожим, чем загнанным беглецом. Даже то, что впереди, если разобраться, лежала полнейшая неизвестность, не должно беспокоить, потому что у всякой медали есть две стороны, неизвестность означает еще и новые надежды...
   Хотя он не расслаблялся, конечно, был начеку. Проезжая часть слева, а потому сумку он нес на правом плече, прижимая ее локтем. Знал уже, что у местного жулья есть вредная привычка охотиться на прохожих с мотоциклов – проносятся в миллиметре от тротуара, пассажир молниеносно сдергивает сумку с плеча раззявы, и догоняй их потом на своих двоих... Бесценная для Мазура и тех, кто его сюда послал, куртка при таком раскладе либо упокоится в мусорном баке, либо будет продана за гроши какому-нибудь обслуживающему бедняков старьевщику. А дома потом жизни не станет. Хуже любого провала: позора не оберешься на всю оставшуюся жизнь, ну как же, тот самый Кирюша Мазур, у которого южноамериканские дешевые жиганы средь бела дня сперли драгоценные микросхемы, понятия не имея, что встали однажды поперек дороги спецслужбам великого и могучего Советского Союза... Право слово, лучше уж погибнуть идиотской смертью храбрых в бою с батальоном здешней национальной гвардии, в тщетных попытках поразить швейцарским перочинным ножом бронетранспортер...
   Увы, для мало-мальски приличного боя у него не имелось при себе ничего подходящего, кроме помянутого ножа. Кольт пришлось выкинуть в мусорный ящик за квартал от дома: чересчур уж жутким пижонством было бы странствовать, держа в кармане пушку, из которой убиты до смерти аж три сотрудника местной беспеки, причем один из них – в офицерском звании. Здешняя полиция пребывает отнюдь не в каменном веке, и о баллистической экспертизе некоторое представление имеет. По-хорошему, следовало бы и от документов избавиться: коварный капитан, черти ему в аду кореша, мог и оставить в надежном месте конвертик с записочкой с фамилией некоего австралийца – мол, ежели не вернусь с боевого задания, коммунистом меня, так и быть, считать не обязательно, но вот винить в моей безвременной кончине следует австралийского паршивца с трудной фамилией, и никого другого. Мог у капитана оказаться и посвященный сообщник – да те же наблюдавшие издали за чакрой родственники, бьющие сейчас во все колокола. Все возможно. Но избавляться от бумаг, не имея взамен никаких других – еще рискованнее. Авось обойдется. В любом случае, насильственная смерть капитана Агирре – все же не столь эпохальное событие, чтобы вводить по всей стране чрезвычайное положение, выводить на улицы все наличные силы армии и полиции и хватать за шиворот каждого второго прохожего, не считая каждого первого. По всем раскладам, здешние спецуры будут действовать деликатно и осмотрительно, семь раз отмерят, прежде чем отрезать – потому что все следы, как ни крути, ведут к американо. К нортеамерикано, сиречь гринго. Нетрудно будет установить, что капитана и его ореликов угрохали из того же ствола, что и команданте с подручными, все шансы за то, что мнимого австралийца так и будут считать единственным уцелевшим после бойни на чакре цэрэушником, следуя той же логике, что и покойный Агирре. Не исключено, что искать не станут вообще, считая, что все равно опоздали. В самом деле, какой приличный цэрэушник будет сейчас тащиться пешком на автовокзал с засвеченным паспортом и грошами в кармане? Вот уж вряд ли. Приличный цэрэушник после таких подвигов кинется на надежную явку, в два счета поменяет паспорт на свеженький и покинет страну, как белый человек с севера – в удобном кресле авиалайнера. Нет, точно, есть шанс, что искать не будут вообще...
   Он настолько уже проникся здешними реалиями, что не спешил переходить улицу на зеленый свет – остановился у кромки тротуара и предусмотрительно огляделся. Предосторожность вполне разумная: на красный свет, отчаянно рявкнув клаксоном, бесшабашно промчался огромный американский автомобиль с местным джигитом за рулем. Вот теперь можно было и переходить, поскольку других машин в пределах видимости не имеется. Правила движения здесь считаются абстрактной, теоретической выдумкой, далекой от реальной жизни – по крайней мере, там, где не маячит постовой полицейский...
   Мазур остановился вдруг – форменным образом сделал стойку, как хороший охотничий пес.
   Возле тротуара стоял огромный джип, ярко-синий, сверкающий лаком и никелем, с американским номером. Капот был поднят, монструозный мотор сотни на три лошадок бесстыдно обнажен, а перед радиатором, с видом унылым и потерянным, трагически поникши, стояло очаровательное создание женского пола, в синих шортиках и легкомысленной белой блузочке. Фигурка у создания была потрясающей, вся из плавных изгибов и упругих выпуклостей, глазищи – лазоревой синевы, волосы – пикантно-рыжие. Одним словом, классическая американская куколка во всей своей холеной прелести. Ничего удивительного, что поодаль собралась немаленькая кучка беззаботных пижонов с местного Бродвея, взиравших на красотку с безнадежным вожделением – а впрочем, помимо ценителей прекрасного, тут торчало немало и зевак попроще. Здешние жители, как дети малые, радовались любому зрелищу, нарушавшему жаркую, душную скуку...
   Ситуация была ясна с первого взгляда. Какими бы достоинствами не обладало рыжее и синеглазое небесное создание, среди них наверняка не числились навыки автомеханика – как оно с красивыми женщинами чаще всего и бывает. Судя по всему, пижоны в белых костюмах тоже не могли похвастаться знакомством с внутренностями такого вот мотора – иначе давным-давно, наперебой, отталкивая друг друга, ринулись бы спасать красавицу...
   Мазур шагнул вперед, не колеблясь. Справедливости ради стоит уточнить, что в его твердом стремлении броситься на помощь прекрасной незнакомке не было и тени рыцарской галантности. Все было грубее и циничнее. Ситуация явно попахивала либо деньгами, либо реальной возможностью набиться в попутчики. Любой патруль, тормознув такую вот лапочку, отпустил бы машину через три секунды, не заметив никого, кроме рыжей.
   В общем, ни тени рыцарства. Мазур ощущал себя сейчас циничным конкистадором, для которого абсолютно все вокруг имело лишь утилитарную ценность. Или, по крайней мере, подобием Остапа Бендера, смотревшего на окружающий мир как на накрытый обеденный стол. Такова жизнь, ничего не поделаешь...
   Он подошел вплотную, приподнял шляпу и, мобилизовав все свое злодейское обаяние, с голливудской улыбкой осведомился, естественно, на своем тщательно поставленном австралийском диалекте английского:
   – Какие-то проблемы, леди?
   Красотка уставилась на него с видом обессилевшего путника, ползущего по пустыне и вдруг наткнувшегося на холодильник, битком набитый газировкой и льдом:
   – Ну, наконец-то! Вы по-английски говорите?
   – Смею думать, – сказал Мазур, блистая улыбкой и лучась обаянием. – Мы, австралийцы, всегда говорили по-английски, есть у нас такое обыкновение. Конечно, некоторые считают, что наш английский...
   – Бросьте трепаться! – энергично огрызнулась она. – Не видите, что я крупно влипла?!
   Насколько Мазур мог судить по первому впечатлению, девочка определенно родилась южнее линии Мейзона-Диксона ^[7] – классически растягивала слова, чуточку в нос говорила... Вряд ли он ошибался, у него были хорошие учителя.
   – Да ну, стоит ли паниковать? – ухмыльнулся Мазур. – Может, все и не так мрачно?
   – Ага... – печально протянула красотка. – Не мрачно... спасибо, утешили. Она не едет, вообще не заводится. Целую неделю все было нормально, а потом она встала, мотор заглох... Эти болваны, – она сердито дернула подбородком в сторону зевак, – только торчат и пялятся на мою задницу, а я не понимаю по-местному, и никак не могу им втолковать, что нужен механик, страховой агент или дорожная полиция...
   – Вы еще американского консула попросите, – сказал Мазур. – Они люди хорошие, но бесхитростные, английским не владеют, и потому...
   – Да бросьте вы философствовать! – капризно прикрикнула она. – Лучше сделайте что-нибудь... Мужчина вы или кто? А на мои ноги будете потом таращиться! Сама знаю, что ноги у меня красивые, но сейчас категорически не до флирта...
   – Помилуйте, я исключительно с эстетической точки зрения... – сказал Мазур.
   И отвел взгляд, не особенно торопясь – не родилась еще та красотка, которую бесцеремонные мужские взгляды обидели бы всерьез. Даже в столь безнадежной для нее ситуации.
   – Мне сейчас нужен не эстет, а толковый автомеханик, – сварливо протянула она все с тем же выговором землячки генерала Ли. – Соображаете вы что-нибудь в этом деле?
   – Нужно посмотреть, – сказал Мазур. – Вообще-то, если мне будет позволено заметить, вы меня удивляете, мисс. Судя по номерам, вы из Штатов?
   – Угадали, – фыркнула она. – Массачусетс.
   – Как же родители вас отпустили одну так далеко?
   Она закатила глаза и вздохнула непритворно тяжко:
   – Ах вы, льстец... Незнакомец, мне уже двадцать семь, и никакая я не мисс... Хотите убедиться?
   Она подошла к задней дверце синего монстра и, решительно ее распахнув, подозвала Мазура властным кивков. Он охотно подошел, с любопытством заглянув внутрь.
   Изнутри шибануло столь родным, знакомым и ностальгическим ароматом ядреного перегара, что у Мазура чуть не навернулись на глаза слезы умиления, но он сдержался героическим усилием воли...
   На обширном заднем сиденье, вольготно раскинувшись, возлежал в полном и совершеннейшем алкогольном отрубе субъект мужского пола. Ему было хорошо, он похрапывал с блаженной улыбкой младенца, отключившись от окружающего.
   – Ух ты, – сказал Мазур. – Это...
   – Законный муж, – сердито сказала красотка.
   – А будить не пробовали?
   – Нет, дожидалась, когда вы явитесь и подскажете столь гениальную идею... – фыркнула она. – Бесполезно. Это надолго. Именно так некоторыеи понимают полноценный отдых в далекой экзотической стране – насосаться здешних убойных смесей и дрыхнуть. Черт побери, меня десять раз могли ограбить и сто раз – изнасиловать! Меня зарезать могли сто раз! А этот пьянчуга...
   – Ну, вы чересчур к нему суровы, – сказал Мазур из инстинктивной мужской солидарности. – Бывают пороки похуже – наркотики там, или вовсе педофилия... Надеюсь, он не всегда такой?
   – Уж это точно, – сказала красотка. – Дома – ничего подобного, будьте уверены. Там он – крутой бизнесмен, столп добропорядочности и образец благонравия. А здесь, на отдыхе, вдали от дома, среди этих туземцев... Черт побери! Вы еще долго будете трепаться? Сделайте хоть что-нибудь! У меня есть деньги, я вам заплачу, сколько запросите! Да я в таком положении, что готова отдаться любому, кто наладит этот драндулет!
   – Здорово, – сказал Мазур. – А если я вас поймаю на слове?
   Красавица послала ему взгляд невыносимо кокетливого накала:
   – Господи, неужели вы способны воспользоваться беспомощным состоянием дамы? У вас вид джентльмена...
   – Скорее уж джентльмена в изгнании, – уточнил Мазур честно. – Увы, я не рыцарь странствующий, а простой моряк, в силу обстоятельств оказавшийся на берегу без средств и перспектив...
   – Моряк? – подняла она бровь. – Тем лучше. Мой дядя был моряком, и у меня создалось впечатление, что моряки – мастера на все руки. Нет, серьезно, сделайте что-нибудь!
   – Посмотрим, – столь же серьезно ответил Мазур.
   Вернулся к поднятому капоту и сосредоточенно уставился внутрь, на безмолвные механические потроха. Уже вскоре фыркнул про себя, присмотрелся... Окончательно уверился. С любопытством спросил:
   – Вы хоть что-нибудь в моторах понимаете?
   – С чего бы вдруг? – пожала плечиками красавица. – И с какой стати? Не было такой необходимости. Всегда кто-нибудь помогал – сначала парни, а потом достаточно было позвонить по телефону... У нас великолепно поставлен автосервис...
   – Вот только здесь – не Штаты... – сказал Мазур.
   – Я и сама понимаю! Ну, что там?
   Мазур пожал плечами, стараясь не ухмыляться:
   – Выражаясь сугубо техническими терминами, с аккумулятора соскочила клемма...
   – Это серьезно? – спросила красавица без тени улыбки.
   – Если у вас есть инструменты – дело минуты.
   – Нет, правда?
   – Честное слово моряка и австралийца. У вас есть инструменты?
   – Там, в багажнике, вроде бы что-то валялось...
   Произнесено это было таким тоном, что Мазур заранее не питал особых иллюзий – но, к его нешуточному удивлению, в багажнике и в самом деле отыскался пластмассовый чемоданчик с набором никелированных ключей, головок, каких-то хитрых приспособлений, о которых он и не слыхивал. Так что «починка» отняла даже меньше минуты, он даже рук не запачкал.
   По-хозяйски устроившись за рулем, повернул ключ. Могучий мотор послушно взревел.
   – Вот так-то, – сказал Мазур, выпрыгнув наружу. – В лучших австралийских традициях. Мы вообще-то – народ неотесанный, но на помощь очаровательной даме всегда готовы ринуться, только свистните...
   Красотка взирала на него благодарно и восхищенно – многое тут было от кокетства, но все равно приятно. Наступила неловкая пауза.
   – Наверное, надо дать вам денег? – спросила она наконец.
   – Ну что вы, – сказал Мазур. – Это не работа, пустячок...
   – Но должна же я как-то вас отблагодарить, иначе выйдет несправедливо... Отвезти вас куда-нибудь?
   – Вообще-то я направляюсь на автовокзал, – сказал Мазур. – Это в паре миль отсюда...
   – А потом?
   Он поколебался. В конце концов, встреча была абсолютно случайной, он мог и не пройти по этой улице, конечно, если его велинесколько человек, переговариваясь по рации, то в этом случае свободно могли подставить приманку... а смысл? Нет, не стоит путать здоровую паранойю с нездоровой манией преследования...
   – В Вильяуэску, – решился Мазур.
   Она присвистнула:
   – Вот черт, так и мы – туда же! Вы тоже на карнавал?
   – Вы мне льстите, – сказал Мазур. – Я же говорил уже, что перед вами – одинокий странник без денег и перспектив... Короче говоря, я добираюсь до Вальенильи или Тукупирите, чтобы устроиться на какой-нибудь корабль. Здесь, на суше, вообще в этой стране не нашлось ничего подходящего, так что лучше заняться чем-то привычным...
   – А чем вы здесь пытались заняться?
   – Да пустяки, – сказал Мазур. – Пытался искать индейское золото.
   – Как интересно! – она определенно что-то для себя прикидывала. – И романтично, должно быть...
   – Романтично – это когда находишь клад, – подумав, заключил Мазур. – А если никакого клада нет, получаются скучные будни...
   – Все равно, интересно... Вот что! Я, кажется, придумала... Мы все равно едем прямиком в Вальенилью, там должны погрузить машину на теплоход и вернуться домой морем... Что, если я вас на это время найму?
   – В качестве?
   – Ну, не просто лакея, успокойтесь! Я и так вижу по вашему лицу, что личность вы свободолюбивая и гордая... Вы, скажем, будете «белым охотником». Я читала про Африку. Путешественники там нанимали «белого охотника». Проводник, телохранитель, гид... Это все же выше, чем лакей, а?
   – Пожалуй, – сказал Мазур.
   – Понимаете...
   – Джонни.
   – Понимаете, Джонни, – сказала она доверительно. – Меня такой вот экзотический отдых уже достал. Все бы ничего, но когда мой хозяин и повелитель таким вот образом оттягивается за весь прошлый год и набирается бодрости на будущий, я остаюсь совершенно беззащитной и беспомощной. Сами видите. Могло случиться и что-нибудь похуже, а он узнал бы об этом через несколько часов... В общем, я уже пару дней как пришла к выводу, что без надежного «белого охотника» рядом не обойтись. Вот только взять его было негде, кругом одни аборигены. Вы так кстати подвернулись... Согласны? Я вам заплачу... ну, скажем, двести долларов. Или этого недостаточно?
   – Отчего же, ведь налоги все равно платить не нужно, – сказал Мазур. – Честно говоря, я готов быть вашим «белым охотником» совершенно бесплатно, за бутерброд, глоток воды и благосклонный взгляд...
   Сделав личико невинной школьниюы, красотка протянула:
   – Ну, кормить я вас обещаю на совесть, а вот насчет благосклонных взглядов – там будет видно... Значит, согласны?
   – По рукам, – сказал Мазур.
   – Вот только... можно мне взглянуть на ваши документы? Вполне разумная предосторожность...