Бушков Александр Александрович. Пиранья - Флибустьерские волны

   - Я просто хотел напомнить о бдительности...
   - Вот и спасибо, что напомнили, - без улыбки сказал Мазур. - А то я что-то о ней, родимой, совершенно забыл...
   - Мне тоже так кажется, - идиотски серьезным тоном сказал Мозговитый. Вы болтаетесь по кабакам, просиживаете там чуть ли не до утра. Возможны провокации.
   - Возможны, - согласился Мазур. - Как в таком деле без них.
   - Хороводитесь с тамошними девками...
   - Ага, - сказал Мазур. - И, если уточнить, аккуратно с ними расплачиваюсь по таксе, а то и прибавляю премиальные, чтобы прослыть щедрым, свойским парнем... Родной мой, позвольте вам напомнить, кто мы сейчас. Мы сейчас никак не идеологически выдержанные ребята с советским паспортом в кармане и табличкой на груди: "Руссо туристе, облико морале!". Мы все, в том числе и вы, - беспринципные авантюристы, бродяги без роду без племени. И мы просто обязаны, согласно взятой на себя роли, торчать вечерами во "Флибустьерской гавани", пить виски и цеплять тамошних шлюх. Потому что именно такого поведения, поверьте моему слову, от нас ждут. А вот если вы, родной, будете и впредь обходить кабак десятой дорогой и воротить нос от девок, то очень быстро по нашему кварталу пойдут разговоры, что вы не иначе как педераст... Я вас умоляю, не сверкайте так глазами и не пускайте дым из ушей! Я говорю серьезно. Мы на Карибах, знаете ли. Народ тут легкомысленный и горячий. И рассуждает незатейливо: не ходишь к девкам - значит, педераст. Ну, в крайнем случае, скряга...
   Натянуто улыбаясь, Мозговитый сказал:
   - Своеобразно вы рассуждаете...
   - А это не рассуждения, - сказал Мазур холодно. - Считайте это инструктажем, который проводит человек, гораздо лучше вас понимающий в таких делах. И этому человеку вы, между прочим, обязаны подчиняться, если не забыли.
   - Прекрасно помню. Вы меня, чего доброго, еще заставите...
   - А что, это мысль, - сказал Мазур. - Подите-ка вы сегодня по девкам. Деньги я вам выдам. Возьмите хотя бы Линду, я ж видел, как вы позавчера ее взглядом оглаживали...
   - Это приказ?
   "Надоел ты мне хуже горькой редьки, немочь бледная", - подумал Мазур и сказал непререкаемым тоном:
   - Это приказ. Роль нужно играть скрупулезно.
   - И вы, я полагаю, не откажетесь потом подтвердить, что отдавали мне именно такие приказы?
   "По рылу бы, - мечтательно подумал Мазур. - По ушам бы..."
   - Да бога ради, - сказал он.
   И с облегчением отвернулся. Троица подчиненных стояла поодаль, не вмешиваясь, разумеется, в дискуссию, с абсолютно непроницаемыми лицами. Не вчера погоны надели, понимали жизнь...
   - Пошли, - распорядился Мазур.
   Они гуськом спустились на пирс и зашагали мимо неказистых суденышек, таща на плечах акваланги и прочие причиндалы, а Крошка Паша вдобавок пер еще и объемистый ящик с тонкой электронной аппаратурой, которую тоже никак не годилось оставлять на ночь на борту, чтобы не стибрил кто-нибудь хозяйственный.
   Вышли из порта, уверенно двинулись по узкой улочке, застроенной ужасно старомодными домами, помнившими еще испанское владычество и последние осколки "берегового братства". Там и сям во множестве произрастали пальмы и массивные кактусы; яркие, незнакомые по названиям тропические цветы красовались повсюду, словно лопухи в Подмосковье; воздух был насыщен незнакомыми запахами, все здесь не такое, чужое насквозь, - но красивое и экзотическое, чего уж там...
   Попадавшиеся навстречу люди смотрели на них, словно на пустое место, так что в пору было чувствовать себя невидимками. Все дело в принятой на себя роли. Каждая собака здесь знала, что эти парни на "Ла Тортуге" заявились сюда, чтобы руководствуясь неведомо где раздобытой точной картой, отыскать на дне старинный испанский галеон, груженный золотом. А посему Мазур и его команда автоматически стали для аборигенов скучнейшей деталью пейзажа, на которую так же нет смысла обращать внимания, как на траву под ногами или чахлую пальму на перекрестке...
   За последние десятилетия по Карибскому морю и его островам шныряла прямо-таки неисчислимая рать кладоискателей с точными картами, большей частью трудолюбиво сфабрикованными беззастенчивыми ловкачами. Справедливости ради следует уточнить, что иные из них - примерно один на тысячу - и в самом деле что-то находили, иногда весьма грандиозное в денежном выражении. Но остальным не везло, и хорошо еще, если они возвращались живыми...
   Спору нет, и в море, и на островах наверняка скрывалось еще множество кладов - испанские золотые галеоны и в самом деле тонули некогда во множестве, а пираты и впрямь закапывали немаленькую добычу. Другое дело, что везло одному на тысячу. Но, главное, кладоискатели настолько примелькались, что не вызывали ни малейших подозрений. Более того, от них заранее ждали, что они будут беззастенчиво врать обо всем, что касалось их предшествующей жизни, - а это опять-таки облегчало работу...
   А в общем и целом, дела пока что шли неплохо - только бы не сглазить...
   Глава вторая
   Светская жизнь на Карибах
   Минут через сорок, после непритязательного и будничного по здешним меркам ужина (поджарка из дикой свиньи пекари, вареные крабы и пастила из кактуса опунции на десерт), Мазур вышел на улицу, в жаркую темноту. Тиха карибская ночь. Луна уже стояла высоко, заливая все вокруг холодным голубоватым сиянием, ярко светилось пригоршней огромных звезд созвездие Плеяд, желтым кругляшком сверкал Юпитер, и Млечный путь, конечно же, протянулся от горизонта до горизонта неисчислимым множеством огней. Одним словом, куда не глянь - дурная экзотика - лохматые кроны пальм на фоне звездного неба, причудливые силуэты кактусов, женское повизгивание в отдалении, смех и болтовня на чужом языке, неподалеку брякает банджо; народонаселение, не достигшее еще почтенного возраста, развлекается, как может.
   Уличные фонари в здешнем районе считались непозволительной роскошью, но луна светила ярко, и Мазур уже прекрасно знал дорогу. Перекатывая во рту не зажженную сигарету, он уверенно направился в сторону "Флибустьерской гавани" - первый парень на карибской деревне, в парадных джинсах и белой майке с синей акулой на груди. Голову украшала бейсболка - опять-таки белая, свидетельствовавшая, что ему ровным счетом нечего сообщить неизвестному связному. Будь у него какие-то новости, возникни потребность в связи, следовало согласно инструкции напялить синюю бейсболку и заявиться в ней в "Гавань" - а там уж к нему подойдет с оговоренным паролем связной, и аллах ведает, кто это будет. Вполне может оказаться, кто-то из завсегдатаев "Гавани", примелькавшихся за неделю. Даже наверняка. И вряд ли это будет европеец. "На острове вас прикрывают кубинцы, - буднично и веско сказал вице-адмирал. - У кубинцев в том районе отлично налаженная сеть".
   Вот это оказалось приятное известие. Гораздо легче работать, гораздо увереннее себя чувствуешь, когда знаешь, что тебя прикрывают кубинцы. За спину можно не беспокоиться. В свое время Мазур работал с кубинцами бок о бок - в знойной жаркой Африке, и с тех пор крепко уяснил, что на парней Фиделя можно полагаться в самых трудных делах...
   "Флибустьерская гавань" помещалась в длинном низком строении опять-таки испанской постройки. Власть здесь менялась не раз, но без особенных сражений, так что Старый город неплохо сохранился со времен гордых идальго, и даже долгое британское правление не уничтожило старых традиций - иные до сих пор измеряли длину не в футах и ярдах, а в брасах*, именуя друг друга не "сэр" или "мистер", а "сеньор".
   ______________
   * Брас - испанская мера длины, около 1,7 метра.
   Мазур не спеша шагал к строению с ярко освещенными окнами, откуда доносился какой-то модный американский шлягер. Собственно, как легко догадаться, никакого такого Мазура тут не было вовсе.
   Был безродный космополит по имени Джонни Марчич - хорват по происхождению, в жизни не бывавший на земле предков, поскольку его почтенный родитель в сорок пятом бежал из Югославии по каким-то своим "веским причинам". На сей счет у Мазура имелся целый ворох тщательно продуманных спецами недомолвок, из которых любой неглупый собеседник мог сделать вывод, что Марчич-папаша имел неосторожность активно воевать отнюдь не на той стороне, что победила в сорок пятом. Ну, а потом беглеца долго и преизрядно мотало по свету, пока он не осел в Австралии и не родил сыночка, Джонни каковой, в свою очередь, немало помотался по шарику, всевозможными способами зарабатывая на хлеб, - и вот теперь, раздобыв верную карту, искал испанский галеон. Ладно скроенная была легенда, убедительно мотивировавшая как незнание Мазуром хорватского, так и многие другие детали путаной биографии...
   Нечто похожее имело место быть и в случае с Викингом - его родители, если кому вдруг станет интересно, сбежали морем в Финляндию из Прибалтики в том же сорок пятом году - и отпрыск опять-таки немало помотался по свету. Примерно так же обстояло и с остальными членами группы, включая Мозговитого - народец заковыристого происхождения с причудливой автобиографией, без родины, корней и оседлости, везде чужие и везде свои...
   Он распахнул скрипучую дверь и вошел, направился к своему столу, оказавшемуся свободным. Под потолком ожесточенно крутились два вентилятора, размешивая сизые пласты табачного дыма, играла музыка, было шумно, но гомон не перерастал ни в какую вакханалию - в общем, пристойная атмосфера, как-никак не притон, а вполне респектабельный кабачок, пусть и третьеразрядный. Притонов тоже хватало, но не в этом квартале.
   Туристов здесь почти не бывало, и потому в оформлении кабака не усматривалось особенной экзотики - так, несколько неизбежных деталей вроде парочки перекрещенных старых сабель над стойкой, потемневшего штурвала на стене и засиженной мухами картины. На ней крайне живописный джентльмен удачи с ножом в зубах и дюжиной пистолетов за кушаком решительно увлекал полумертвую от страха пышную красотку по узкой улочке пылающего городка.
   Для туристов здешний хозяин держал совершенно другой кабак в глубинах Старого города. Вот там экзотическими причиндалами был увешан каждый квадратный сантиметр стен, а получавшие свой процент агенты туристских компаний автобусами возили туда жаждущих карибской экзотики путешественников, объясняя, что покажут самый натуральный притон криминала, разврата и прочих темных дел. Причем убедительно выглядевшие "головорезы" каждый вечер разыгрывали для обмирающей от романтического страха публики всевозможные сцены вроде жутких драк с навахами, карточных игр с ссорами и передачи "партий наркотиков" прямо за столом.
   Туристы млели - и, вернувшись домой, хвастались, надо полагать, напропалую, живописно повествуя, что бывали в самом жутком местечке на Карибах, откуда чудом убрались живыми и не ограбленными.
   Хозяин и сейчас сидел на своем резном старинном кресле в уголке у ведущей в задние комнаты двери - брюхастый пожилой верзила, негр классического облика, но по фамилии Хименес (потомок рабов, завезенных сюда испанцами), мужик оборотистый и зажиточный, особо не впутывавшийся в темные дела, но обросший разными связями. Мазур, мимолетно глянув на него, ухмыльнулся про себя - проныра Хименес и не подозревал, что советская разведка знает его делишки лучше, чем он сам, опять-таки благодаря консультациям с кубинцами...
   Усевшись за столик, Мазур дружелюбно хлопнул по заду не успевшую увернуться мулаточку официантку, попросил пива и, обретя желаемое, лениво принялся озирать зал. Добрую половину присутствующих он уже знал не только по лицам, но и по именам, как и они его. Девочки занимали боевые позиции у стойки - Мэри и Паолу не видно, кто-то, надо думать, их уже ангажировал, а вот Линда и Карла с Бекки - на рабочих местах. Пригожие были девочки и недорогие, что характерно, ничуть не похожие на угнетенных жизнью жертв буржуазного общества, с трудом оправлявшегося от последствий колониализма. А вот Мозговитого что-то не видно, хотя во исполнение недвусмысленного приказа ему давно бы следовало тут появиться и снять Линду. Может, с Мэри или с Паолой упорхнул? Выпихнув его из дома, Мазур дал совершенно четкие и недвусмысленные инструкции - в лепешку разбиться, но предпринять именно те действия, каких требует обстановка и взятая на себя роль.
   "Ну, погоди ты у меня, сукин кот, - весело подумал Мазур. - Если просто шляешься где-то - по кочкам разнесу..."
   Наталья, сидевшая через три столика от него, помахала рукой, и Мазур вежливо ответил, не в силах отвязаться от тех самых грешных мыслей - дневной наряд она сменила на ситцевое платье, хотя и простенькое, но сшитое на манер вечернего, с шикарным разрезом чуть ли не от пояса, аппетитным вырезом и чисто символическими бретельками. "Нужно браво идти навстречу опасностям", подумал он мужественно. Проще говоря, позволить без особых ломаний затащить себя в постель, если у нее и в самом деле есть именно такое намерение. Окажись она чьей-нибудь подставой, ничего страшного - запечатлеют в пикантных позициях и начнут вдумчиво шантажировать. А заодно совершенно точно выяснится, что именно им известно о кладоискателе с хорватскими корнями, кем они его полагают и какого рожна хотят. А ежели она никакая не шпионка, тем лучше.
   Тех, с кем она сидела, Мазур тоже уже прекрасно знал - помянутый лорд Шелтон и лягушатник Дюфре. Последний особого интереса не представлял: низенький, невидный мужичок лет пятидесяти с большим вислым носом и навеки застывшей на лице печалью мизантропии. Технический представитель какой-то орлеанской фирмочки, поставлявшей сюда то ли кондиционеры, то ли пылесосы, то ли все вместе. Судя по тому, что Дюфре обретался на жительстве в Старом городе, а не в центре, фирма была так себе, дохленькая, не блиставшая миллионными оборотами. Вообще-то под такими именно легендами частенько выступают разведчики - банальная, но надежная "крыша". Но с тем же успехом Дюфре мог оказаться тем, за кого себя и выдавал - мелким коммивояжером, хроническим неудачником. И потом... Даже если он шпион, то, безусловно - из мелких. В любой разведке хватает таких вот плотвичек, шпионящих по мелочам, подбирающих крохи, как шустрые мышки. В Центре, во всяком случае, на него ничего не имелось, - что с равным успехом могло работать на обе версии.
   Вот второй был гораздо интереснее - с чисто человеческой точки зрения, а не по меркам тайных войн. Поскольку, как достоверно известно, оказался не каким-то там скороспелым выскочкой, чьи предки получили титул в этом столетии. Ничего подобного, лорд был солидный, можно сказать, патентованный, восходивший родословной чуть ли не к крестоносцам. Как это водится у британцев, не просто лорд, а еще пятый герцог такой, седьмой граф сякой, и прочая, и прочая. Мало того, в противоположность многим своим сиятельным землякам, он ухитрился не разориться, наоборот, владел заводами, газетами, пароходами и чем-то там еще, толково преумножая состояние, и на туманном Альбионе у него, куда ни плюнь, имелись замки с поместьями.
   Вот только его светлость, даром что родовитый аристократ и успешный предприниматель, был субъектом, как выразился тот же вице-адмирал, малость стукнутым в темечко. В жизни у него была одна, но пламенная страсть - поиски инопланетян, якобы посещавших нашу веселую планету. Вот уже лет двадцать месяца четыре в году лорд Шелтон проводил, болтаясь по всему миру с кучей чемоданов, набитых кинокамерами, всевозможными датчиками, инфракрасными биноклями и тому подобной машинерией. Объявлялся всюду, где неким очевидцам - порой абсолютно не заслуживавшим доверия - удавалось узреть в небесах летающее блюдце, а то и заметить разгуливавшего по полю маленького зеленого человечка. Нечто подобное привело его и сюда. Вице-адмирал заверил Мазура, что тут нет ни игры, ни "легенды" - лорд самый настоящий, и всерьез охотится по всему миру за инопланетными пришельцами.
   Самое забавное, что его светлость нисколечко не походил на традиционный, штампованный образ родовитого британского аристократа, этакого сухопарого, высоченного субъекта с медальным профилем, цедящего слова в час по чайной ложке. Вовсе даже наоборот - это был пузатый коротышка, живой, как ртуть, круглолицый, с носиком пуговкой и абсолютно лысой головой, скудно обрамленной узенькой полоской седых волосиков. Одним словом, в глазах Мазура лорд больше походил даже на штампованный образ француза, чем Дюфре.
   Мазура лорд забавлял, хотя порой и вызывал легкое раздражение - оттого, что очень давно занимался сущими пустяками, выбрасывая на ветер громадные деньжищи. "Раскулачить бы тебя, - подумал Мазур и сейчас в лучших традициях марксистско-ленинской идеологии. - Денежки отобрать, в поместьях устроить колхозы под жизнерадостными названиями типа "Красного йомена" или "Социалистической девонширщины". Вот тогда бы я посмотрел, как ты покрутился, эксплуататор трудовой альбионщины..."
   Но мысли эти были, в общем, беззлобными - особенно если учесть, что за три последних вечера Мазур выиграл у лорда в покер не менее ста пятидесяти полновесных фунтов стерлингов. Лорд обожал покер, но играть толком не умел, так что порой даже неловко было - не дай бог, подумает, что Мазур передергивает, хотя ничего такого и близко нет...
   Прихватив свое пиво, Мазур направился было к ним, но задержался на полдороге - черный Хименес недвусмысленно поманил его небрежным движением широченной ладони. Мазур послушно подошел - и в здешних раскладах он стоял на социальной лестнице не в пример ниже, чем хозяин нескольких кабаков и полудюжины домов, между прочим, и того, где Мазур с компанией обитал.
   - Джонни, - сказал негр вполголоса. - У меня к тебе совершенно приватный разговор...
   - Я весь внимание, - сказал Мазур, поставив свою бутылку на угол стойки.
   - Вот какие дела, Джонни... Ты заметил, что жизнь у нас тут тихая, неторопливая и, самое главное, мирная? И вообще на острове, и в нашем районе?
   - Этим он мне нравится, - сказал Мазур. - И остров, и район.
   - Вообще-то я против тебя ничего не имею, Джонни. Парень ты вроде ничего, и друзья у тебя неплохие. За дом заплатили сполна, в "Гавани" не скандалите, умеете жить с людьми... Но ты пойми, мне тут ни к чему лишнее беспокойство...
   - Вы о чем, сеньор Хименес? - искренне удивился Мазур. - Мы вроде бы не давали повода...
   - Дело не в тебе, Джонни, и не в твоих приятелях. Ты мальчик битый, сам знаешь: иногда самые благонамеренные люди притаскивают за собой старые секреты и старые долги... А кредиторы и те, кто имеет какие-то другие претензии, сплошь и рядом вовсе не озадачиваются сохранностью жизни и имущества третьих лиц... Скажем, не станут ждать, когда должник выйдет на улицу, чтобы палить в него там, где третьим лицам не будет никакого ущерба начнут стрельбу прямо в кабаке, ничуть не стесняясь тем, что кабак-то принадлежит человеку, который вовсе не при делах...
   - О чем вы? - повторил Мазур, нахмурясь.
   - Тут тебя давеча спрашивали двое парней. Белые парни, что один, что другой, точно, нездешние, не с острова. Не скажу, чтобы они собирались с тобой встретиться, они просто расспрашивали о том, о сем. Ну, ты знаешь, как это бывает - и то им нужно знать, и это, пялятся исподлобья так, словно считают, что я им буду самым беспардонным образом врать. И оба при пушках, поверь моему опыту...
   - Так-так, - сказал Мазур. - О чем они спрашивали?
   - Говорю же - о том, о сем, обо всем сразу. Где живешь, что делаешь, когда тут бываешь, и все такое...
   Вопросительно взглянув на старого проныру, Мазур помахал возле лба указательным пальцем - здесь этот жест обозначал, что речь идет о слугах закона и порядка.
   - Вот уж ничего подобного, - сказал Хименес. - Я тоже не вчера родился, тихаря, откуда бы он ни был, срисую сразу. Да и не сказал бы я тебе ничего, Джонни, будь это полиция - я человек законопослушный, с полицией живу в добром согласии... А ты, прости, бродяга без роду и племени, сегодня здесь, а завтра неизвестно где. Вынюхивай про тебя полиция, я бы промолчал... Никакая это не полиция, Джонни, а совсем наоборот... Парни, во-первых, весьма неприятные, а во-вторых, сразу видно, что серьезные. Зря, что ли, я тебе талдычу, что всерьез озабочен сохранностью нажитого нелегким трудом имущества? Таким только дай случай, все вдребезги разнесут заодно с тобой, без малейшего почтения к священной собственности... Так что считай, я тебя предупредил. Дальше сам сделаешь выводы, не разжевывать же тебе? Не маленький, виды видывал, я так прикидываю...
   - Спасибо, сеньор Хименес, - сказал Мазур. - Но клянусь вам чем угодно: верите вы или нет, но таково уж мое везение, что за мной не тянется никаких хвостов. Нет у меня ни пенни долгу, нет у меня неоплаченных счетов, и не натворил я ничего такого, чтобы за мной шли серьезные парни с пушками...
   Старый негр долго пялился на него - испытующе, недоверчиво, что-то прикидывая для себя с быстротой компьютера.
   - Самое смешное, Джонни, что я склонен тебе верить, - сказал он, наконец. - Не потому, что я такой доверчивый, а потому, что не раз видывал, как выглядят люди, которых неожиданно достали старые счеты. Стоишь, спокойный, как черепаха, ничего у тебя в глазах не мелькнуло... Значит, ничего старого... Это хуже.
   - Почему?
   - Если это не старые счеты и нестарые долги, значит, кто-то, тебе абсолютно неизвестный, положил на тебя глаз... Правильно?
   - Вы самый мудрый человек на острове, сеньор Хименес, - сказал Мазур с поклоном.
   Негр отмахнулся:
   - Где там... Комплименты побереги для этой вот кошечки, которая на тебя, точно, запала, - и кивнул в сторону Натальи. - Самые мудрые владеют отелями вроде "Сплендида" и казино вроде "Маракайбо", а старик Хименес, обливаясь потом, всего-навсего зарабатывает себе на пудинг и стаканчик виски... А впрочем, надо признать, что старый Хименес не так уж глуп... Так о чем мы? Если это не старые счеты, кто-то положил на тебя глаз. Что-то против тебя заимел. А это опять-таки означает, что моему имуществу может учиниться ущерб...
   Мазур напрямик спросил:
   - Вы что, предлагаете мне съехать?
   - Ну зачем же так в лоб? - поморщился Хименес. - У тебя еще на неделю вперед заплачено, не могу же я тебя выгонять, так дела не делаются... Просто... Ты, в общем, ушки держи на макушке, посматривай и поглядывай, чует мое сердце, что учить тебя не надо...
   - Кто бы это мог ко мне прицепиться? - подумал Мазур вслух.
   - Представления не имею. Они не представлялись и не оставляли визиток. Только вот что я думаю... Когда ищешь испанское золото со старинных галеонов, всегда будь готов к тому, что кого-то заинтересуешь.
   "Может, старый проныра кругом прав? - подумал Мазур. - И все дело в недобросовестной конкуренции? Не исключено, что в этих водах и в самом деле на дне покоится галеон с сокровищами... Или кто-то считает, будто именно так и обстоит? И мы ненароком протянули лапу к чему-то, что некто считает своим? Ладно, там будет видно. В подобных делах никто не станет палить в спину без предупреждения, "серьезные ребята с пушками" обязательно завалятся в гости без всякого приглашения, разложат все по полочкам, а уж потом, в случае категорического несовпадения интересов, начнется пальба. Так что не стоит паниковать раньше времени - особенно если тебя прикрывают кубинцы, сигнал тревоги предусмотрен и тебя заверили, что на него отреагируют молниеносно..."
   Хименес шумно вздохнул, медленно опустил толстые веки. Сообразив, что встреча в верхах окончена, Мазур прихватил свое пиво и развернулся на сто восемьдесят градусов. Направился к столику, откуда снова махала ему Наталья. Не было смысла сломя голову бежать домой, предупреждать своих, что вокруг них, похоже, началось нездоровое шевеление - ребята и так в случае чего не ударят лицом в грязь. Своим лицом имеется в виду, чужим-то - запросто, без церемоний...
   Он опустился на свободный стул, дружелюбно улыбнулся девушке, прислушался, чтобы уловить нить разговора.
   - Право слово, мне как-то неловко с вами со всеми сидеть за одним столиком, - уныло сказал Дюфре. - Я, понимаете ли, выпадаю из общей картины. Вы, сэр, преследуете инопланетян по всему свету, Джонни ищет испанское золото в пучинах, мадемуазель Натали - просто-напросто очаровательная женщина. И только я - скучный, ничем не примечательный коммивояжер...
   - Ну-ну, не прибедняйтесь! - энергично воскликнул лорд Шелтон. - Вы, друг мой, олицетворяете одну из полезнейших функций общества - здоровый скептицизм, некий средний уровень, находящийся меж крайностями, обыденность... Честное слово, во всем этом нет ничего уничижительного, вы у нас - вроде арбитра... Что за дискуссия без оппонента? Хотя вы, кажется, не верите в летающие тарелочки?
   Дюфре меланхолично сказал:
   - По моему глубокому убеждению, с летающими тарелочками рано или поздно близко сталкивается огромное число женатых людей, - а вот с холостяками обстоит совершенно наоборот...
   Наталья фыркнула. Лорд Шелтон поднял перед лицом пухлые ладони, похлопал, демонстративно и негромко.
   - Великолепно, - сказал он без малейшей обиды. - Образчик исконного галльского остроумия, а? Ну, а все же?
   Дюфре пожал плечами:
   - Меня сейчас гораздо больше занимает Ямайка, нежели инопланетяне. На Ямайке заказали пробную партию нашей кухонной техники, а вот от инопланетян наша фирма пока что не дождалась ничего подобного...