Их разделяло всего-то метров пять, не больше, и Мазур, нацепив одну из самых своих обаятельных улыбок, поинтересовался:
– Вам, случаем, матросы не нужны, мисс?
Не снимая темных очков и не меняя позы, она лениво откликнулась на том же английском:
– Вроде бы нет…
– Ваше счастье, мисс, – проникновенно сказал Мазур. – А то бы мы вам наработали, два разгильдяя…
Судя по всему, этот старый анекдот был ей решительно не известен – когда до нее дошло, она расхохоталась громко и искренне, даже очки сняла. Глаза оказались серые, вроде бы не исполненные особой непорочности, хотя с женщинами никогда ни в чем нельзя быть уверенным.
– Вы не к нам? – спросила она, кивнув в сторону надстройки, где в ближайшем иллюминаторе маячила чья-то физиономия с бакенбардами. – Тут столько народу толчется, что я, простите, и не упомню всех…
В ее английском Мазур пока что не усмотрел и следа американских наслоений – скорее уж откуда-то из Европы…
– Да нет, к сожалению, – сказал он честно. – Просто проходили мимо, два безработных моряка, увидели великолепное судно и очаровательную хозяйку…
– Я не хозяйка, я здесь в гостях.
– Это вас не делает менее очаровательной, – сказал Мазур светски.
– А вы, часом, ребята, не жиголо? – деловито осведомилась сероглазая. – Если да, валите подальше, я терпеть не могу таких.
Судя по первым впечатлениям, Мазуру она вовсе не показалась девочкой по вызову, пусть и дорогой – была в ней некая спокойная уверенность человека, пользующегося всей этой роскошью по праву, непринужденно и естественно. Тип с бакенбардами по-прежнему маячил в иллюминаторе.
– Бедняка всякий может обидеть, особенно дама с такой вот яхты, – грустно сказал Мазур. – Не буду вам давать страшных клятв мисс, но мы, право же, никакие не жиголо. Мы и в самом деле безработные моряки, искатели удачи, голодные, но романтичные.
– Не похожи вы на голодных ребят, – сказала блондинка с ухмылочкой, но вполне дружелюбно.
– Ну, я чисто фигурально, – сказал Мазур. – Ради поддержания образа. Но романтичные, это точно. Вас еще не угнетает эта бьющая в глаза роскошь? Может быть, вы согласились бы выпить пару коктейлей и потанцевать в каком-нибудь обыкновенном кабачке? Для самых обычных людей? Честное слово, платить буду я.
– Вы же безработный.
– Но не совсем уж нищий пока что, слава богу.
– Ага, – сказала блондинка, откровенно разглядывая его с неопытным выражением лица. – И я вас, конечно, поразила в самое сердце?
– Вы на меня произвели неизгладимое впечатление, – сказал Мазур с поклоном.
Лаврик легонько ткнул его в бок, проделав это незаметно. Мазур понял причину: справа, неизвестно откуда взявшись, обнаружился широкоплечий субъект в легком костюме, оперся на сверкающие перила метрах в десяти от Мазура и с напускным равнодушием уставился куда-то в пространство. Однако, что любопытно, его светло-серый пиджак топырился на левом боку именно так, как его способна была оттопырить немаленькая пистолетная кобура.
Спокойный такой, невозмутимый субъект в темных очках, на человека опытного производивший должное впечатление. Мазур подумал, что пора уносить отсюда ноги под благовидным предлогом. Хозяин яхты может оказаться вовсе не относительно честным олигархом, а каким-нибудь наркобароном, из пессимизма содержащим на судне полдюжины таких вот мальчиков с пушками под полой и крайне нервно реагирующим на нештатные ситуации, когда некие наглые субъекты начинают заигрывать с очаровательными пассажирками…
– Неизгладимое впечатление, – повторил Мазур грустно. – Но я не вчера родился и прекрасно понимаю, насколько глубока разделяющая нас пропасть классовых и социальных различий, а по сему позвольте откланяться…
Он вежливо поклонился и зашагал прочь в сопровождении Лаврика, чуточку подражая походке чаплинского бродяги.
– Эй! – окликнула блондинка.
Мазур обернулся, не останавливаясь.
– В восемь вечера, в «Ацтекской принцессе»!
Молча поклонившись, Мазур пошел дальше.
– Эй, парни!
На сей раз голос был мужской. Кто-то догонял их, откровенно топоча. Мазур выжидательно остановился. К ним вприпрыжку приближался тот тип с бакенбардами, что таращился из иллюминатора. Вот уж кто никак не походил на миллионера (равно как и наркобарона). Было в нем, с первого взгляда видно, нечто неуловимо плебейское: субъект лет сорока в шортах и пестрой гавайской рубашечке, с тщательно уложенными волосами, определенно поблескивавшими от чего-то вроде бриолина, и густыми, длиннющими бакенбардами, косо подстриженными, достигавшими нижней челюсти.
– Ну? – выжидательно произнес Мазур, готовый к любым сюрпризам. Особой светскости он на сей раз не проявлял: типчик был, точно, не лишен вульгарности, этакой дешевой суетливости. В портовых кабачках такие, случается, предлагают то порошочек, то девочку, вообще все что угодно, вплоть до партии устаревших магазинных винтовок или совершенно точной карты с верным кладом. Правда, неясно еще, как оно сочетается со столь роскошной яхтой…
– Парни, вы в самом деле моряки? Ищете работу? Или просто чесали языки перед девчонкой?
Вот уж у кого был стопроцентный американский выговор – уроженца Среднего Запада, пожалуй что.
Мазур осторожно сказал:
– Ну, вообще-то, я не говорю, что работа нам нужна немедленно, кровь из носу, мы пока что при некоторых деньгах. Но от хорошей работы и в самом деле не отказались бы… Моряки, точно. Австралийцы.
– За штурвалом стоять? Яхтой управлять? И все такое?
– Этой? – Мазур кивнул в сторону «Доротеи».
– Да нет, тут-то полный комплект… Кораблик поскромнее, я имею в виду. Этакая прогулочная скорлупка. Понимаете, парни, у меня есть тут еще один кораблик… Это, между прочим, тоже мой собственный, – он не без гордости кивнул в сторону «Доротеи». – Нужно будет завтра сплавать на небольшой такой островок неподалеку отсюда, а потом – во Флоренсвилль.
– А «Доротея» чем же не годится? – спросил Мазур по-прежнему с некоторой настороженностью.
– Она пусть себе тут и стоит. Куча гостей, пускай себе веселятся… А мне нужно поработать. Поснимать кино. Я, чтоб вы знали, кинорежиссер, парни. Не Спилберг, конечно, но, скажу вам откровенно, дела идут нормально… В общем, мне нужно сплавать, поработать. А хмырь, который у меня за капитана и рулевого, третий день жрет виски так, словно сидел год в Сахаре. Полагаться на него нет никакой возможности, а дела ждать не могут… Может, договоримся?
Они переглянулись, и Лаврик кивнул. Мазур сказал веско:
– Если все будет совершенно законно. Никаких темных дел… Мы с приятелем ребята законопослушные.
– О чем разговор! Говорю вам, будем снимать кино! Ну что, по рукам?
– У нас тут еще дела…
– Я ж не говорю, чтобы непременно сразу! Когда управитесь, приходите на «Доротею». Меня зовут Гай, Гай Близард, и я там полный хозяин, так что валите смело на борт. А если что – в восемь в «Ацтекской цыпочке»!
– Прекрасно, – сказал Мазур. – Я – Дик, а это вот – Сид. Ребята трезвые и ответственные, если хорошо платят и не впутывают в темные дела…
– Сам увидишь, что никаких темных дел, Дик! Всего!
Он похлопал Мазура по плечу, повернулся и расхлябанной походкой направился обратно на «Доротею».
– Вот тебе и зацепочка, – тихо сказал Лаврик, когда они пошли дальше. – Даже две. И девочка тебя приглашала, и этот клоун. Вот только дешевый он какой-то для такой яхты, откровенно не сочетается… А впрочем, вариантов масса. Беспутный отпрыск делового папы, скажем, прожигает жизнь и ничего больше не умеет. Потому что и на серьезного гангстера он уж никак не похож – а у мелкого не было бы такой яхты… Словом, в восемь вечера, как штык, объявляемся в «Ацтекской принцессе». Посмотрим, что получится…
– А пока что? По аптекам?
– Чуть погодя, – сказал Лаврик. – Сейчас нам еще нужно будет с одним нужным человечком пересечься. Посиди пока на лавочке, я быстро…
Мазур послушно уселся на белоснежную скамейку, откинулся на спинку и бездумно уставился в море, вдали смыкавшееся со столь же голубым небосклоном. Краем глаза он наблюдал за Лавриком, поскольку никто ему не запрещал это делать. Напарник постоял у пальмы рядом со стоянкой такси, где теснилось дюжины две бело-синих потрепанных автомобилей – недолго, впрочем. Очень скоро появился смуглый субъект в белом, они перекинулись парой слов, Лаврик взял у него небольшую спортивную сумку и, не оглядываясь, вернулся к Мазуру. Сел рядом, расстегнул «молнию» и слегка развел края сумки:
– Выбирай, что на тебя смотрит…
Мазур посмотрел туда. На дне сумки покоились кольт сорок пятого калибра с белыми щечками рукоятки, украшенными накладными золотистыми драконами, и еще один кольт, уже револьвер, столь же серьезного калибра, с коротким дулом и простой рукоятью, коричневой, рифленой.
Его Мазур и выбрал – за изящную простоту; оглянувшись и не усмотрев поблизости нежелательных свидетелей, сунул за ремень, прикрыл полой легкого пиджака.
– А мне, значит, эту пошлость… – проворчал Лаврик, столь же проворно переправив за пояс по-дурацки разукрашенный пистолет. – Ладно, сойдет…
– Воевать будем? – спокойно спросил Мазур.
– Да ничего подобного. Просто-напросто нанесем светский визит. Подобные аксессуары, увы, необходимы, потому что на данном историческом отрезке мы – как раз те мальчики, что ходят в гости непременно с подобными причиндалами под полой… Мы с тобой, уж прости, вульгарные гангстеры.
– Бывало и хуже… – проворчал Мазур. – Куда мы?
– Прямиком на «Викторию», – преспокойно сказал Лаврик.
Мазур уставился на него с нешуточным изумлением.
– Работать, друг мой, нужно культурно, – проникновенно сказал Лаврик. – Подорвать к чертовой матери эту самую «Викторию» – сущий пустяк для таких хулиганов, как мы. Но мыслить-то, тут начальство кругом право, нужно стратегически. Мало ее подорвать, нужно еще и проложить ложный следок, чтобы бросался в глаза за пару кабельтовых… Пошли. Дойдем до центра, там возьмем такси, нам на машине проехать нужно – и чтобы не попасться на глаза обитателям «Доротеи», и по другим, гораздо более важным соображениям… Шагай. По дороге обсудим детали и немаловажные подробности…
Глава 8
– Вам, случаем, матросы не нужны, мисс?
Не снимая темных очков и не меняя позы, она лениво откликнулась на том же английском:
– Вроде бы нет…
– Ваше счастье, мисс, – проникновенно сказал Мазур. – А то бы мы вам наработали, два разгильдяя…
Судя по всему, этот старый анекдот был ей решительно не известен – когда до нее дошло, она расхохоталась громко и искренне, даже очки сняла. Глаза оказались серые, вроде бы не исполненные особой непорочности, хотя с женщинами никогда ни в чем нельзя быть уверенным.
– Вы не к нам? – спросила она, кивнув в сторону надстройки, где в ближайшем иллюминаторе маячила чья-то физиономия с бакенбардами. – Тут столько народу толчется, что я, простите, и не упомню всех…
В ее английском Мазур пока что не усмотрел и следа американских наслоений – скорее уж откуда-то из Европы…
– Да нет, к сожалению, – сказал он честно. – Просто проходили мимо, два безработных моряка, увидели великолепное судно и очаровательную хозяйку…
– Я не хозяйка, я здесь в гостях.
– Это вас не делает менее очаровательной, – сказал Мазур светски.
– А вы, часом, ребята, не жиголо? – деловито осведомилась сероглазая. – Если да, валите подальше, я терпеть не могу таких.
Судя по первым впечатлениям, Мазуру она вовсе не показалась девочкой по вызову, пусть и дорогой – была в ней некая спокойная уверенность человека, пользующегося всей этой роскошью по праву, непринужденно и естественно. Тип с бакенбардами по-прежнему маячил в иллюминаторе.
– Бедняка всякий может обидеть, особенно дама с такой вот яхты, – грустно сказал Мазур. – Не буду вам давать страшных клятв мисс, но мы, право же, никакие не жиголо. Мы и в самом деле безработные моряки, искатели удачи, голодные, но романтичные.
– Не похожи вы на голодных ребят, – сказала блондинка с ухмылочкой, но вполне дружелюбно.
– Ну, я чисто фигурально, – сказал Мазур. – Ради поддержания образа. Но романтичные, это точно. Вас еще не угнетает эта бьющая в глаза роскошь? Может быть, вы согласились бы выпить пару коктейлей и потанцевать в каком-нибудь обыкновенном кабачке? Для самых обычных людей? Честное слово, платить буду я.
– Вы же безработный.
– Но не совсем уж нищий пока что, слава богу.
– Ага, – сказала блондинка, откровенно разглядывая его с неопытным выражением лица. – И я вас, конечно, поразила в самое сердце?
– Вы на меня произвели неизгладимое впечатление, – сказал Мазур с поклоном.
Лаврик легонько ткнул его в бок, проделав это незаметно. Мазур понял причину: справа, неизвестно откуда взявшись, обнаружился широкоплечий субъект в легком костюме, оперся на сверкающие перила метрах в десяти от Мазура и с напускным равнодушием уставился куда-то в пространство. Однако, что любопытно, его светло-серый пиджак топырился на левом боку именно так, как его способна была оттопырить немаленькая пистолетная кобура.
Спокойный такой, невозмутимый субъект в темных очках, на человека опытного производивший должное впечатление. Мазур подумал, что пора уносить отсюда ноги под благовидным предлогом. Хозяин яхты может оказаться вовсе не относительно честным олигархом, а каким-нибудь наркобароном, из пессимизма содержащим на судне полдюжины таких вот мальчиков с пушками под полой и крайне нервно реагирующим на нештатные ситуации, когда некие наглые субъекты начинают заигрывать с очаровательными пассажирками…
– Неизгладимое впечатление, – повторил Мазур грустно. – Но я не вчера родился и прекрасно понимаю, насколько глубока разделяющая нас пропасть классовых и социальных различий, а по сему позвольте откланяться…
Он вежливо поклонился и зашагал прочь в сопровождении Лаврика, чуточку подражая походке чаплинского бродяги.
– Эй! – окликнула блондинка.
Мазур обернулся, не останавливаясь.
– В восемь вечера, в «Ацтекской принцессе»!
Молча поклонившись, Мазур пошел дальше.
– Эй, парни!
На сей раз голос был мужской. Кто-то догонял их, откровенно топоча. Мазур выжидательно остановился. К ним вприпрыжку приближался тот тип с бакенбардами, что таращился из иллюминатора. Вот уж кто никак не походил на миллионера (равно как и наркобарона). Было в нем, с первого взгляда видно, нечто неуловимо плебейское: субъект лет сорока в шортах и пестрой гавайской рубашечке, с тщательно уложенными волосами, определенно поблескивавшими от чего-то вроде бриолина, и густыми, длиннющими бакенбардами, косо подстриженными, достигавшими нижней челюсти.
– Ну? – выжидательно произнес Мазур, готовый к любым сюрпризам. Особой светскости он на сей раз не проявлял: типчик был, точно, не лишен вульгарности, этакой дешевой суетливости. В портовых кабачках такие, случается, предлагают то порошочек, то девочку, вообще все что угодно, вплоть до партии устаревших магазинных винтовок или совершенно точной карты с верным кладом. Правда, неясно еще, как оно сочетается со столь роскошной яхтой…
– Парни, вы в самом деле моряки? Ищете работу? Или просто чесали языки перед девчонкой?
Вот уж у кого был стопроцентный американский выговор – уроженца Среднего Запада, пожалуй что.
Мазур осторожно сказал:
– Ну, вообще-то, я не говорю, что работа нам нужна немедленно, кровь из носу, мы пока что при некоторых деньгах. Но от хорошей работы и в самом деле не отказались бы… Моряки, точно. Австралийцы.
– За штурвалом стоять? Яхтой управлять? И все такое?
– Этой? – Мазур кивнул в сторону «Доротеи».
– Да нет, тут-то полный комплект… Кораблик поскромнее, я имею в виду. Этакая прогулочная скорлупка. Понимаете, парни, у меня есть тут еще один кораблик… Это, между прочим, тоже мой собственный, – он не без гордости кивнул в сторону «Доротеи». – Нужно будет завтра сплавать на небольшой такой островок неподалеку отсюда, а потом – во Флоренсвилль.
– А «Доротея» чем же не годится? – спросил Мазур по-прежнему с некоторой настороженностью.
– Она пусть себе тут и стоит. Куча гостей, пускай себе веселятся… А мне нужно поработать. Поснимать кино. Я, чтоб вы знали, кинорежиссер, парни. Не Спилберг, конечно, но, скажу вам откровенно, дела идут нормально… В общем, мне нужно сплавать, поработать. А хмырь, который у меня за капитана и рулевого, третий день жрет виски так, словно сидел год в Сахаре. Полагаться на него нет никакой возможности, а дела ждать не могут… Может, договоримся?
Они переглянулись, и Лаврик кивнул. Мазур сказал веско:
– Если все будет совершенно законно. Никаких темных дел… Мы с приятелем ребята законопослушные.
– О чем разговор! Говорю вам, будем снимать кино! Ну что, по рукам?
– У нас тут еще дела…
– Я ж не говорю, чтобы непременно сразу! Когда управитесь, приходите на «Доротею». Меня зовут Гай, Гай Близард, и я там полный хозяин, так что валите смело на борт. А если что – в восемь в «Ацтекской цыпочке»!
– Прекрасно, – сказал Мазур. – Я – Дик, а это вот – Сид. Ребята трезвые и ответственные, если хорошо платят и не впутывают в темные дела…
– Сам увидишь, что никаких темных дел, Дик! Всего!
Он похлопал Мазура по плечу, повернулся и расхлябанной походкой направился обратно на «Доротею».
– Вот тебе и зацепочка, – тихо сказал Лаврик, когда они пошли дальше. – Даже две. И девочка тебя приглашала, и этот клоун. Вот только дешевый он какой-то для такой яхты, откровенно не сочетается… А впрочем, вариантов масса. Беспутный отпрыск делового папы, скажем, прожигает жизнь и ничего больше не умеет. Потому что и на серьезного гангстера он уж никак не похож – а у мелкого не было бы такой яхты… Словом, в восемь вечера, как штык, объявляемся в «Ацтекской принцессе». Посмотрим, что получится…
– А пока что? По аптекам?
– Чуть погодя, – сказал Лаврик. – Сейчас нам еще нужно будет с одним нужным человечком пересечься. Посиди пока на лавочке, я быстро…
Мазур послушно уселся на белоснежную скамейку, откинулся на спинку и бездумно уставился в море, вдали смыкавшееся со столь же голубым небосклоном. Краем глаза он наблюдал за Лавриком, поскольку никто ему не запрещал это делать. Напарник постоял у пальмы рядом со стоянкой такси, где теснилось дюжины две бело-синих потрепанных автомобилей – недолго, впрочем. Очень скоро появился смуглый субъект в белом, они перекинулись парой слов, Лаврик взял у него небольшую спортивную сумку и, не оглядываясь, вернулся к Мазуру. Сел рядом, расстегнул «молнию» и слегка развел края сумки:
– Выбирай, что на тебя смотрит…
Мазур посмотрел туда. На дне сумки покоились кольт сорок пятого калибра с белыми щечками рукоятки, украшенными накладными золотистыми драконами, и еще один кольт, уже револьвер, столь же серьезного калибра, с коротким дулом и простой рукоятью, коричневой, рифленой.
Его Мазур и выбрал – за изящную простоту; оглянувшись и не усмотрев поблизости нежелательных свидетелей, сунул за ремень, прикрыл полой легкого пиджака.
– А мне, значит, эту пошлость… – проворчал Лаврик, столь же проворно переправив за пояс по-дурацки разукрашенный пистолет. – Ладно, сойдет…
– Воевать будем? – спокойно спросил Мазур.
– Да ничего подобного. Просто-напросто нанесем светский визит. Подобные аксессуары, увы, необходимы, потому что на данном историческом отрезке мы – как раз те мальчики, что ходят в гости непременно с подобными причиндалами под полой… Мы с тобой, уж прости, вульгарные гангстеры.
– Бывало и хуже… – проворчал Мазур. – Куда мы?
– Прямиком на «Викторию», – преспокойно сказал Лаврик.
Мазур уставился на него с нешуточным изумлением.
– Работать, друг мой, нужно культурно, – проникновенно сказал Лаврик. – Подорвать к чертовой матери эту самую «Викторию» – сущий пустяк для таких хулиганов, как мы. Но мыслить-то, тут начальство кругом право, нужно стратегически. Мало ее подорвать, нужно еще и проложить ложный следок, чтобы бросался в глаза за пару кабельтовых… Пошли. Дойдем до центра, там возьмем такси, нам на машине проехать нужно – и чтобы не попасться на глаза обитателям «Доротеи», и по другим, гораздо более важным соображениям… Шагай. По дороге обсудим детали и немаловажные подробности…
Глава 8
Парламентеры с клыками наголо
Вылезши из такси (которое осталось стоять у трапа), они поправили темные очки, без которых, если верить Голливуду, ни один порядочный гангстер и на люди-то не выходит. Не мешкая, поднялись на палубу «Виктории» – как отметил Мазур мимоходом, изрядно захламленную и нуждавшуюся в приборке. Ну понятно, откуда у этого сухопутного воинства морские навыки, да и толкового боцмана у них, конечно же, нет…
Двое караульных, как и следовало ожидать, проворно двинулись им навстречу, пока что не хватаясь за оружие, – ну разумеется, хваткие ребята, видавшие виды, не склонные истерически размахивать стволами по самому пустяковому поводу…
– В чем дело? – пробурчал передний, все же держа руку так, чтобы при необходимости вмиг откинуть полу легкой крутки.
– Главный где? – остановившись к нему вплотную, рявкнул Лаврик, всем видом и осанкой как две капли воды напоминавший киношных гангстеров. Мазур добросовестно пытался это скопировать, но подозревал, что получалось у него гораздо хуже.
– Какой еще главный?
– Старший. Начальник, – терпеливо пояснил Лаврик. – Короче, тот, что у вас тут командует, и чихать мне, как он в точности зовется…
– Вам зачем?
Лаврик, убедительно осклабясь, процедил:
– Да рассказать ему, что он выиграл первый приз в викторине для домохозяек… Главный где, морда твоя тупая?
Стражи переглянулись. Они стояли грамотно – один прикрывал другого, но Мазур-то эти штучки прекрасно знал и, в свою очередь, моментально передвинулся так, чтобы разбить эту связку.
Они все еще, должно быть, надеялись, что произошло какое-то недоразумение. Второй так и помалкивал в тряпочку, будучи, очевидно, младшим в наряде. Другой без тени замешательства на дубленой загорелой роже спросил:
– Можете объяснить, какого черта вам нужно и кто такие?
– Ох, как он мне надоел, Билли, – громко сообщил Лаврик Мазуру, не оборачиваясь к нему. – Объяснить тебе, говоришь…
Он молниеносным движением выхватил свой изукрашенный кольт, упер дуло оппоненту меж ребер, постаравшись, чтобы для стороннего наблюдателя это выглядело незаметно. И грозно процедил:
– Веди к главному, зараза, иначе пристукну, как муху на пироге…
Мазур проворно взял на прицел второго, точно так же прикрывая револьвер полой пиджака. Тот так и не успел схватиться за оружие – Мазур выдернул у него из-за пояса ствол и переправил себе в карман. Лаврик тем временем столь же сноровисто разоружил второго. На палубе «Доротеи» никого уже не было, так что вряд ли там заметили нечто нестандартное, происходящее на палубе у ближайшего соседа…
Мазур прекрасно понимал их с напарником преимущества – люди Бешеного Майка пальбу откроют в самом крайнем случае, коль уж удостоверятся, что настал полный и окончательный трындец. Шум поднимать им не резон, у них своя задача, которой все и подчинено, они тут на птичьих правах и прекрасно соображают, что ни в коем случае нельзя привлекать внимание к их набитой контрабандным оружием посудине…
Чрезвычайно похоже, что такие именно мысли посетили обоих караульных.
– Документы покажите, – мрачно потребовал тот, что оказался под опекой Лаврика. – Если вы из полиции, растолкуйте, в чем дело…
Лаврик ласково сказал, покрепче прижав дуло к ребрам собеседника:
– А это вот, по-твоему, не документ? Из какой же ты глуши, дуролом, если такие штуки не признаешь за самые верные документы? Ладно, некогда мне с тобой язык мять. Веди к главному. Разговор будет.
– Ну, дело ваше, я вас предупредил… – проворчал тот. – Пошли.
И первым двинулся к трапу, ведущему в недра шхуны. Мазур подтолкнул револьвером второго, держась так, чтобы не угодить под какой-нибудь зубодробительно-руколомный прием.
Они спустились в узкий коридор, пахнущий старым гниловатым деревом и, довольно-таки явственно – оружейной смазкой. Для понимающего человека не составляло труда определить, что совсем недавно тут избавляли оружие от заводской смазки, долго и старательно чистили. Фирменный стиль Бешеного Майка, конечно: подержанным оружием предпочитает не пользоваться, только новеньким, нигде не засвеченным…
В коридор выходили двери нескольких кают. Но уделить внимание следовало не им, а появившемуся откуда-то сзади субъекту, который непринужденно и беззастенчиво целился в незваных гостей из доброго британского «Стерлинга», пусть и не самой последней модели, но выглядевшего ухоженным и новехоньким. Спокойно так целился, уверенно, хватко, в совершеннейшем молчании, не размениваясь на дешевые угрозы и страшные рожи. Автомат без глушителя, отметил Мазур. Не станет он палить сгоряча, приятно иметь дело с профессионалом…
Одна дверь открылась. В коридоре появился Бешеный Майк собственной персоной – легенда и звезда в своей неброской профессии, о чьих гнуснопрославленных свершениях Мазур еще в подростковые годы читывал немало. Была такая рубрика в «Вокруг света», какое-то идеологически выдержанное название, она, впрочем, и сейчас процветает…
Самое время умилиться – живую легенду зришь своими глазами и даже с пушкой наголо звезде противостоишь! – но, разумеется, не было времени на такие глупости.
Натуральный, доподлинный Майкл Шор, Бешеный Майк – в точности как на фотографиях, неведомыми путями попавших в руки тех, кто Мазура инструктировал еще во времена учебы. Только, понятное дело, выглядит теперь гораздо старше, снимки-то были сделаны черт знает когда…
– Ну, и что здесь происходит? – спокойно спросил Майк. – Ребятки, обращаю ваше внимание: у того вон парнишки в руках автомат. Он стреляет, если потянуть пальцем крючочек. А стрелять парнишка умеет.
– А смысл? – обаятельно улыбнулся ему Лаврик. – Вдруг мы из полиции?
– Ухватки не те, – лаконично сказал Бешеный Майк.
– Согласен, – кивнул Лаврик. – И все равно нет смысла палить в нас из трещотки. Мы ведь не сами по себе, там, на пирсе, есть еще люди, которые в случае нашей безвременной кончины постараются вам качественно осложнить жизнь.
– Догадываюсь, – ответил Майк.
Кремень, с уважением отметил Мазур. Работать с таким – одно удовольствие…
Бешеный Майк преспокойно продолжал:
– Думается мне, вы, ребята, пришли не драться, а поговорить.
– Золотые слова, – сказал Лаврик.
– Тогда уберите пушки, и поговорим спокойно. К чему эти дурацкие спектакли?
Лаврик, не задумываясь, сунул пистолет за ремень, кивнул Мазуру. Тот последовал его примеру. Майк сделал скупой жест, и автоматчик, сделав шаг вправо, скрылся в одной из кают. После секундного раздумья Лаврик вернул пистолет хозяину, и Мазур проделал то же со своим трофеем. Майк с каменным лицом спросил:
– Вы оба… переговорщики, или?
– Оба.
– Ну, в таком случае, прошу…
Он распахнул дверь, и все трое оказались в довольно тесной каюте. Мазур, окинув ее взглядом, моментально убедился, что оружие тут на виду не держат. Хозяин уселся на узенькую койку, прикрепленную к стене, без всякого радушия показал на другую, где они оба тут же и устроились.
Самое смешное, что Мазур чувствовал себя совершенно спокойно и не ожидал никаких сюрпризов, заранее зная, что их не будет – когда имеешь дело с профессионалами, можно расслабиться… ну, кончено, до известных пределов. Как-никак они были в точности такими же нелегалами здесь, как эта компания…
– То, что вы не из полиции, уже ясно, – сказал Бешеный Майк. – В таком случае?
– А, да что там вилять, – сказал Лаврик, непринужденно закидывая нога на ногу. – Отдельные несознательные личности нас именуют всевозможными жуткими терминами, наперечет неприглядными: мафия, мол, гангстеры, криминальный элемент, преступный синдикат… Лично я склонен придерживаться эпитета «деловые люди». В самом деле, если свести всю нашу деятельность к какой-то нехитрой формуле, выяснится, что мы занимаемся главным образом перевозкой и торговлей. Это исчерпывающее объяснение?
– Вполне, – невозмутимое сказал Майк. – Извольте в таком случае объяснить цель вашего визита…
– Собственно, тут и объяснять нечего, – сияя непринужденной улыбкой, сказал Лаврик. – Дело простое до скуки. Видите ли, друг мой, это наш островок. Всем, что касается определенных снадобий, неважно, в каком они виде – таблетки, порошочки, ампулки, курево, – здесь занимаемся мы, и только мы. Мы привозим, мы продаем. Монополия, извините. Чтобы добиться такого положения, как вы, быть может, догадываетесь, нам пришлось потратить уйму денег и трудов…
– Я примерно представляю.
– Совсем хорошо. Тогда вам должно быть понятно, каково нам было вдруг узнать, что на нашей, освоенной, завоеванной, можно сказать, нелегкими трудами территории вдруг объявляется некий совершенно беспринципный субъект, вздумавший возить сюда левый порошок… Я вас имею в виду, старина. Кого же еще? В общем, я уполномочен вам передать, что приличные люди так себя не ведут. Они не вваливаются нахальным образом делать бизнес на чужой территории. Очень уж это чревато, знаете ли.
Мазур, внимательно наблюдавший за Майком, ухмыльнулся про себя – как бы отлично ни владел собой спец по переворотам, на его физиономии все же отразилось нешуточное удивление. Что было вполне объяснимо – обвинение ведь насквозь беспочвенное, из пальца высосанное…
– А вам не кажется, молодые люди, что вы меня с кем-то путаете?
– Парень, мы не вчера родились, – проникновенно сказал Лаврик. – И своим веселым ремеслом занимаемся достаточно долго, чтобы набраться опыта… В особенности, когда тебя заложили ясно, четко, недвусмысленно. Ты еще не успел толкнуть порошочек, только начал приглядываться и прощупывать возможности, а тебя уже заложили, обстоятельно, добросовестно, и внешность твою описали не хуже какого-нибудь Рембрандта, и корабль, и его название, чтобы не было ошибки, на бумажке записали, и даже номер пирса – пятый…
Бешеный Майк молчал. Мазур хорошо представлял, какая умственная работа происходит сейчас за этим ничуть не узким лбом. Что я сам думал бы на его месте? Пожалуй… Что гангстеры настоящие – но кто-то им наплел с три короба провокации ради. Скорее всего, в этом направлении его мысли и рванут. Он ведь прекрасно понимает, что есть люди, которым грядущее предприятие придется не по вкусу, и они могли что-то пронюхать… Поскольку нет прямых улик для вмешательства полиции или спецслужб, самый простой финт – устроить провокацию, разделаться чужими руками…
– И кто же вас так обстоятельно, – он иронически подчеркнул последнее слово, – информировал?
– Ну, это уже наши дела…
– Все так и обстоит?
– Парень, с тобой тяжело вести дело, – досадливо поморщился Лаврик. – Нет, мы ехали мимо, нам приглянулся твой кораблик, и мы решили забавы ради повалять дурака… Хватит, а? Говорю тебе, не надо толочь воду в ступе. Давай придерживаться фактов. Их два, и оба железные. Первое: нам все о тебе слили подробнейшим образом. Второе: люди, которые это сделали, достойны всяческого доверия. Вокруг этого – и только этого! – мы и будем плясать, нравится тебе это, или нет.
– И вам не приходило в голову, что это какая-то дурацкая…
– Хватит! – прикрикнул Лаврик. – Кончай придуриваться, ладно? По тебе за милю видно, что мужик ты битый жизнью и имеющий кое-какой опыт… Что же ты строишь из себя придурка? У нас, старина, ошибок попросту не бывает – очень уж дорого за них платишь в нашем бизнесе…
– И что же вы хотите?
– Вот это уже деловой разговор. Как только мы отсюда выйдем – а уйдем мы отсюда беспрепятственно, верно? – ты немедленно снимешься с якоря и уберешься к чертовой матери. Тогда мы о тебе забудем. Разумеется, ты тут больше в жизни не появишься. Несложные условия, верно?
– У меня нет возможности…
– Немедленно, ты понял, мыслитель? – рявкнул Лаврик уже предельно грубо. – Я и так с тобой проявляю ангельское терпение, другой бы давным-давно словил свинца… Думаешь, меня испугал твой придурок с трещоткой? Это наш остров, говорю тебе, парнишка. Ты и не представляешь, как мы тут прочно обосновались… Немедленно снимайся с якоря, усек? Как только мы с твоей посудины уйдем. Иначе вся твоя компашка мертвякам на местном кладбище позавидует…
На лице Майка присутствовала скорее досада, чем злость – Мазур его прекрасно понимал. Ну разумеется, он не может сняться с якоря немедленно – большая часть его людей где-то на берегу, в каких-нибудь дешевых гостиницах, нет смысла соблюдать вовсе уж строжайшую конспирацию и держать всех на судне. Очень может быть, и оружие еще не все погружено…
– Послушайте, – сказал Майк все с тем же непроницаемым видом, вызывавшим у Мазура нешуточное уважение. – Говорю вам, произошла дурацкая ошибка… или случилось какое-то идиотское совпадение. В жизни не занимался наркотиками. Есть у вас кто-то… более высокопоставленный, с которым мы могли бы обсудить…
Лаврик выглядел как человек, разозленный до крайности.
– Ну ты и тупой, парнишка! – сказал он, форменным образом скалясь. – С тобой, как ни пытаешься по-хорошему, получается пустая трата времени… Какие тебе, к черту, высокопоставленные? Королеву прикажешь притащить? На этом долбаном островке самые старшие мы с Билли… и могу тебя заверить, так будет еще долго! Мы здесь хозяева, президенты, генерал-губернаторы британской короны, султаны и прочее! Ты меня понял, придурок? Либо ты снимаешься с якоря немедленно, либо я твою посудину живенько пущу на дно с тобой, паршивцем, вместе. Финал переговоров, команды покидают стадион…
Он решительной поднялся, сделал Майку ручкой и, не оглядываясь, распахнул дверь каюты. Мазур последовал за ним, готовый при необходимости прикрыть огнем.
В коридоре никого не оказалось. Без сомнения, тот, с автоматом – а может, и кто-то еще, – зорко прислушивался к их шагам, но не вмешивался без приказа. Дисциплина у Майка всегда железная…
Ага! В коридоре возник-таки субъект со «Стерлингом» наперевес – другой, незнакомый. Но сзади послышалась резкая команда Майка:
– Пропустить!
Вот положеньице у человека, не позавидуешь, подумал Мазур не без веселости. Пристукнул бы нас обоих, как сусликов, но не решается, не зная, кто за нами стоит и каковы силы неприятеля. Кажется, вырвались…
Они были уже на палубе. Оба стража проводили их хмурыми, насквозь неприязненными взглядами, но дорогу заступить даже не пытались, не говоря уж о том, чтобы хвататься за оружие. Совершенно беспрепятственно они покинули «Викторию» и сели в такси.
– Вот так, – сказал Лаврик, беззаботно улыбаясь. – Представляешь, сколько теперь вариантов появится у нашего друга, когда завеселеет! Столько перед ним откроется версий, гипотез и догадок, что в этаком обилии утонуть можно с головой. Он, конечно, ни за что не может отплыть тотчас же…
Мазур бдительно показал ему глазами на водителя.
– Ничего, – с ухмылочкой сказал Лаврик. – Человек надежный, при нем можно…
Смуглый водитель обернулся к ним, дружелюбно усмехнулся Мазуру, показав великолепные зубы. На палубе «Доротеи», мимо которой они проезжали, по-прежнему никого не было.
Двое караульных, как и следовало ожидать, проворно двинулись им навстречу, пока что не хватаясь за оружие, – ну разумеется, хваткие ребята, видавшие виды, не склонные истерически размахивать стволами по самому пустяковому поводу…
– В чем дело? – пробурчал передний, все же держа руку так, чтобы при необходимости вмиг откинуть полу легкой крутки.
– Главный где? – остановившись к нему вплотную, рявкнул Лаврик, всем видом и осанкой как две капли воды напоминавший киношных гангстеров. Мазур добросовестно пытался это скопировать, но подозревал, что получалось у него гораздо хуже.
– Какой еще главный?
– Старший. Начальник, – терпеливо пояснил Лаврик. – Короче, тот, что у вас тут командует, и чихать мне, как он в точности зовется…
– Вам зачем?
Лаврик, убедительно осклабясь, процедил:
– Да рассказать ему, что он выиграл первый приз в викторине для домохозяек… Главный где, морда твоя тупая?
Стражи переглянулись. Они стояли грамотно – один прикрывал другого, но Мазур-то эти штучки прекрасно знал и, в свою очередь, моментально передвинулся так, чтобы разбить эту связку.
Они все еще, должно быть, надеялись, что произошло какое-то недоразумение. Второй так и помалкивал в тряпочку, будучи, очевидно, младшим в наряде. Другой без тени замешательства на дубленой загорелой роже спросил:
– Можете объяснить, какого черта вам нужно и кто такие?
– Ох, как он мне надоел, Билли, – громко сообщил Лаврик Мазуру, не оборачиваясь к нему. – Объяснить тебе, говоришь…
Он молниеносным движением выхватил свой изукрашенный кольт, упер дуло оппоненту меж ребер, постаравшись, чтобы для стороннего наблюдателя это выглядело незаметно. И грозно процедил:
– Веди к главному, зараза, иначе пристукну, как муху на пироге…
Мазур проворно взял на прицел второго, точно так же прикрывая револьвер полой пиджака. Тот так и не успел схватиться за оружие – Мазур выдернул у него из-за пояса ствол и переправил себе в карман. Лаврик тем временем столь же сноровисто разоружил второго. На палубе «Доротеи» никого уже не было, так что вряд ли там заметили нечто нестандартное, происходящее на палубе у ближайшего соседа…
Мазур прекрасно понимал их с напарником преимущества – люди Бешеного Майка пальбу откроют в самом крайнем случае, коль уж удостоверятся, что настал полный и окончательный трындец. Шум поднимать им не резон, у них своя задача, которой все и подчинено, они тут на птичьих правах и прекрасно соображают, что ни в коем случае нельзя привлекать внимание к их набитой контрабандным оружием посудине…
Чрезвычайно похоже, что такие именно мысли посетили обоих караульных.
– Документы покажите, – мрачно потребовал тот, что оказался под опекой Лаврика. – Если вы из полиции, растолкуйте, в чем дело…
Лаврик ласково сказал, покрепче прижав дуло к ребрам собеседника:
– А это вот, по-твоему, не документ? Из какой же ты глуши, дуролом, если такие штуки не признаешь за самые верные документы? Ладно, некогда мне с тобой язык мять. Веди к главному. Разговор будет.
– Ну, дело ваше, я вас предупредил… – проворчал тот. – Пошли.
И первым двинулся к трапу, ведущему в недра шхуны. Мазур подтолкнул револьвером второго, держась так, чтобы не угодить под какой-нибудь зубодробительно-руколомный прием.
Они спустились в узкий коридор, пахнущий старым гниловатым деревом и, довольно-таки явственно – оружейной смазкой. Для понимающего человека не составляло труда определить, что совсем недавно тут избавляли оружие от заводской смазки, долго и старательно чистили. Фирменный стиль Бешеного Майка, конечно: подержанным оружием предпочитает не пользоваться, только новеньким, нигде не засвеченным…
В коридор выходили двери нескольких кают. Но уделить внимание следовало не им, а появившемуся откуда-то сзади субъекту, который непринужденно и беззастенчиво целился в незваных гостей из доброго британского «Стерлинга», пусть и не самой последней модели, но выглядевшего ухоженным и новехоньким. Спокойно так целился, уверенно, хватко, в совершеннейшем молчании, не размениваясь на дешевые угрозы и страшные рожи. Автомат без глушителя, отметил Мазур. Не станет он палить сгоряча, приятно иметь дело с профессионалом…
Одна дверь открылась. В коридоре появился Бешеный Майк собственной персоной – легенда и звезда в своей неброской профессии, о чьих гнуснопрославленных свершениях Мазур еще в подростковые годы читывал немало. Была такая рубрика в «Вокруг света», какое-то идеологически выдержанное название, она, впрочем, и сейчас процветает…
Самое время умилиться – живую легенду зришь своими глазами и даже с пушкой наголо звезде противостоишь! – но, разумеется, не было времени на такие глупости.
Натуральный, доподлинный Майкл Шор, Бешеный Майк – в точности как на фотографиях, неведомыми путями попавших в руки тех, кто Мазура инструктировал еще во времена учебы. Только, понятное дело, выглядит теперь гораздо старше, снимки-то были сделаны черт знает когда…
– Ну, и что здесь происходит? – спокойно спросил Майк. – Ребятки, обращаю ваше внимание: у того вон парнишки в руках автомат. Он стреляет, если потянуть пальцем крючочек. А стрелять парнишка умеет.
– А смысл? – обаятельно улыбнулся ему Лаврик. – Вдруг мы из полиции?
– Ухватки не те, – лаконично сказал Бешеный Майк.
– Согласен, – кивнул Лаврик. – И все равно нет смысла палить в нас из трещотки. Мы ведь не сами по себе, там, на пирсе, есть еще люди, которые в случае нашей безвременной кончины постараются вам качественно осложнить жизнь.
– Догадываюсь, – ответил Майк.
Кремень, с уважением отметил Мазур. Работать с таким – одно удовольствие…
Бешеный Майк преспокойно продолжал:
– Думается мне, вы, ребята, пришли не драться, а поговорить.
– Золотые слова, – сказал Лаврик.
– Тогда уберите пушки, и поговорим спокойно. К чему эти дурацкие спектакли?
Лаврик, не задумываясь, сунул пистолет за ремень, кивнул Мазуру. Тот последовал его примеру. Майк сделал скупой жест, и автоматчик, сделав шаг вправо, скрылся в одной из кают. После секундного раздумья Лаврик вернул пистолет хозяину, и Мазур проделал то же со своим трофеем. Майк с каменным лицом спросил:
– Вы оба… переговорщики, или?
– Оба.
– Ну, в таком случае, прошу…
Он распахнул дверь, и все трое оказались в довольно тесной каюте. Мазур, окинув ее взглядом, моментально убедился, что оружие тут на виду не держат. Хозяин уселся на узенькую койку, прикрепленную к стене, без всякого радушия показал на другую, где они оба тут же и устроились.
Самое смешное, что Мазур чувствовал себя совершенно спокойно и не ожидал никаких сюрпризов, заранее зная, что их не будет – когда имеешь дело с профессионалами, можно расслабиться… ну, кончено, до известных пределов. Как-никак они были в точности такими же нелегалами здесь, как эта компания…
– То, что вы не из полиции, уже ясно, – сказал Бешеный Майк. – В таком случае?
– А, да что там вилять, – сказал Лаврик, непринужденно закидывая нога на ногу. – Отдельные несознательные личности нас именуют всевозможными жуткими терминами, наперечет неприглядными: мафия, мол, гангстеры, криминальный элемент, преступный синдикат… Лично я склонен придерживаться эпитета «деловые люди». В самом деле, если свести всю нашу деятельность к какой-то нехитрой формуле, выяснится, что мы занимаемся главным образом перевозкой и торговлей. Это исчерпывающее объяснение?
– Вполне, – невозмутимое сказал Майк. – Извольте в таком случае объяснить цель вашего визита…
– Собственно, тут и объяснять нечего, – сияя непринужденной улыбкой, сказал Лаврик. – Дело простое до скуки. Видите ли, друг мой, это наш островок. Всем, что касается определенных снадобий, неважно, в каком они виде – таблетки, порошочки, ампулки, курево, – здесь занимаемся мы, и только мы. Мы привозим, мы продаем. Монополия, извините. Чтобы добиться такого положения, как вы, быть может, догадываетесь, нам пришлось потратить уйму денег и трудов…
– Я примерно представляю.
– Совсем хорошо. Тогда вам должно быть понятно, каково нам было вдруг узнать, что на нашей, освоенной, завоеванной, можно сказать, нелегкими трудами территории вдруг объявляется некий совершенно беспринципный субъект, вздумавший возить сюда левый порошок… Я вас имею в виду, старина. Кого же еще? В общем, я уполномочен вам передать, что приличные люди так себя не ведут. Они не вваливаются нахальным образом делать бизнес на чужой территории. Очень уж это чревато, знаете ли.
Мазур, внимательно наблюдавший за Майком, ухмыльнулся про себя – как бы отлично ни владел собой спец по переворотам, на его физиономии все же отразилось нешуточное удивление. Что было вполне объяснимо – обвинение ведь насквозь беспочвенное, из пальца высосанное…
– А вам не кажется, молодые люди, что вы меня с кем-то путаете?
– Парень, мы не вчера родились, – проникновенно сказал Лаврик. – И своим веселым ремеслом занимаемся достаточно долго, чтобы набраться опыта… В особенности, когда тебя заложили ясно, четко, недвусмысленно. Ты еще не успел толкнуть порошочек, только начал приглядываться и прощупывать возможности, а тебя уже заложили, обстоятельно, добросовестно, и внешность твою описали не хуже какого-нибудь Рембрандта, и корабль, и его название, чтобы не было ошибки, на бумажке записали, и даже номер пирса – пятый…
Бешеный Майк молчал. Мазур хорошо представлял, какая умственная работа происходит сейчас за этим ничуть не узким лбом. Что я сам думал бы на его месте? Пожалуй… Что гангстеры настоящие – но кто-то им наплел с три короба провокации ради. Скорее всего, в этом направлении его мысли и рванут. Он ведь прекрасно понимает, что есть люди, которым грядущее предприятие придется не по вкусу, и они могли что-то пронюхать… Поскольку нет прямых улик для вмешательства полиции или спецслужб, самый простой финт – устроить провокацию, разделаться чужими руками…
– И кто же вас так обстоятельно, – он иронически подчеркнул последнее слово, – информировал?
– Ну, это уже наши дела…
– Все так и обстоит?
– Парень, с тобой тяжело вести дело, – досадливо поморщился Лаврик. – Нет, мы ехали мимо, нам приглянулся твой кораблик, и мы решили забавы ради повалять дурака… Хватит, а? Говорю тебе, не надо толочь воду в ступе. Давай придерживаться фактов. Их два, и оба железные. Первое: нам все о тебе слили подробнейшим образом. Второе: люди, которые это сделали, достойны всяческого доверия. Вокруг этого – и только этого! – мы и будем плясать, нравится тебе это, или нет.
– И вам не приходило в голову, что это какая-то дурацкая…
– Хватит! – прикрикнул Лаврик. – Кончай придуриваться, ладно? По тебе за милю видно, что мужик ты битый жизнью и имеющий кое-какой опыт… Что же ты строишь из себя придурка? У нас, старина, ошибок попросту не бывает – очень уж дорого за них платишь в нашем бизнесе…
– И что же вы хотите?
– Вот это уже деловой разговор. Как только мы отсюда выйдем – а уйдем мы отсюда беспрепятственно, верно? – ты немедленно снимешься с якоря и уберешься к чертовой матери. Тогда мы о тебе забудем. Разумеется, ты тут больше в жизни не появишься. Несложные условия, верно?
– У меня нет возможности…
– Немедленно, ты понял, мыслитель? – рявкнул Лаврик уже предельно грубо. – Я и так с тобой проявляю ангельское терпение, другой бы давным-давно словил свинца… Думаешь, меня испугал твой придурок с трещоткой? Это наш остров, говорю тебе, парнишка. Ты и не представляешь, как мы тут прочно обосновались… Немедленно снимайся с якоря, усек? Как только мы с твоей посудины уйдем. Иначе вся твоя компашка мертвякам на местном кладбище позавидует…
На лице Майка присутствовала скорее досада, чем злость – Мазур его прекрасно понимал. Ну разумеется, он не может сняться с якоря немедленно – большая часть его людей где-то на берегу, в каких-нибудь дешевых гостиницах, нет смысла соблюдать вовсе уж строжайшую конспирацию и держать всех на судне. Очень может быть, и оружие еще не все погружено…
– Послушайте, – сказал Майк все с тем же непроницаемым видом, вызывавшим у Мазура нешуточное уважение. – Говорю вам, произошла дурацкая ошибка… или случилось какое-то идиотское совпадение. В жизни не занимался наркотиками. Есть у вас кто-то… более высокопоставленный, с которым мы могли бы обсудить…
Лаврик выглядел как человек, разозленный до крайности.
– Ну ты и тупой, парнишка! – сказал он, форменным образом скалясь. – С тобой, как ни пытаешься по-хорошему, получается пустая трата времени… Какие тебе, к черту, высокопоставленные? Королеву прикажешь притащить? На этом долбаном островке самые старшие мы с Билли… и могу тебя заверить, так будет еще долго! Мы здесь хозяева, президенты, генерал-губернаторы британской короны, султаны и прочее! Ты меня понял, придурок? Либо ты снимаешься с якоря немедленно, либо я твою посудину живенько пущу на дно с тобой, паршивцем, вместе. Финал переговоров, команды покидают стадион…
Он решительной поднялся, сделал Майку ручкой и, не оглядываясь, распахнул дверь каюты. Мазур последовал за ним, готовый при необходимости прикрыть огнем.
В коридоре никого не оказалось. Без сомнения, тот, с автоматом – а может, и кто-то еще, – зорко прислушивался к их шагам, но не вмешивался без приказа. Дисциплина у Майка всегда железная…
Ага! В коридоре возник-таки субъект со «Стерлингом» наперевес – другой, незнакомый. Но сзади послышалась резкая команда Майка:
– Пропустить!
Вот положеньице у человека, не позавидуешь, подумал Мазур не без веселости. Пристукнул бы нас обоих, как сусликов, но не решается, не зная, кто за нами стоит и каковы силы неприятеля. Кажется, вырвались…
Они были уже на палубе. Оба стража проводили их хмурыми, насквозь неприязненными взглядами, но дорогу заступить даже не пытались, не говоря уж о том, чтобы хвататься за оружие. Совершенно беспрепятственно они покинули «Викторию» и сели в такси.
– Вот так, – сказал Лаврик, беззаботно улыбаясь. – Представляешь, сколько теперь вариантов появится у нашего друга, когда завеселеет! Столько перед ним откроется версий, гипотез и догадок, что в этаком обилии утонуть можно с головой. Он, конечно, ни за что не может отплыть тотчас же…
Мазур бдительно показал ему глазами на водителя.
– Ничего, – с ухмылочкой сказал Лаврик. – Человек надежный, при нем можно…
Смуглый водитель обернулся к ним, дружелюбно усмехнулся Мазуру, показав великолепные зубы. На палубе «Доротеи», мимо которой они проезжали, по-прежнему никого не было.