Страница:
Но все они оказались довольно легкими, килограмма по два каждый. Сквозь мутный целлофан просматривалось белесое содержимое. Не колеблясь, Мазур вспорол лезвием пакет. Поковырялся в нем кончиком паранга…
Поднялась белая муть, словно он ковырнул пальцем в коробке с зубным порошком. Пакет был плотно набит чем-то сыпучим, белым, спрессованным…
С подобным Мазур был знаком чисто теоретически, но не особенно и хитрые умозаключения тут требовались. Что это может быть за порошок, который кто-то потихоньку притопил в море, а кучка крайне подозрительных, несомненно криминальных типов азартно пытается извлечь? Не мука, не мел и не тальк… Наркотик. Руку на отсечение, наркотик. Вот он какой в натуре, оказывается… Говорят, стоит такая поклажа невероятно дорого. В валюте, понятно. Говорят еще, что промышляющий этим народ не любит оставлять свидетелей… Да мало ли ужасов рассказывают?
Следовало в темпе продумать план действий. Гарантий никаких. Вполне может случиться, что тем, на судне, и впрямь окажется небесполезным на будущее хваткий парень вроде Мазура, каким он им видится, – субъект бродячий, беспаспортный, опасающийся властей, зато имеющий нехилые навыки обращения с аквалангом. Контрабандистам и наркоторговцам, надо полагать, тоже необходим приток свежих кадров…
Но может обернуться и похуже. В том случае, если им не нужен человек на замену индийцу. Если они, допустим, собираются навсегда убраться из этих мест и не связываться более с такими вот операциями. Болван-нырялыцик привязывает все три мешка к тросу, груз поднимают на борт, затем славно потрудившийся бродяга получает в голову парочку пуль из надежного английского карабина и отправляется на дно – без документов, без каких-либо пожитков, позволяющих его опознать. Рыбы и крабы быстренько разделаются с нежданным подарком. Вариант: если они люди особо хозяйственные, поднимут на борт, чтобы не пропал дыхательный аппарат, который еще можно выгодно пристроить. А далее – все то же самое. Неопознанный труп за бортом. И вообще, пора уходить. Самое время. Он обрубил два канатика, распоров предварительно резиновые поплавки, зажал в левой руке оба и, не выпуская из правой паранг, поплыл обратно, иногда задевая мешками за дно и поднимая легонькие облачка мути. Третий мешок остался на дне в целости и сохранности. План уже сложился в голове…
Ориентируясь по знакомым уже скалам, он поднырнул под черное продолговатое пятно – днище корабля, – привязал канатики к тросу и стал его дергать. Наверху, видимо, не спускали с троса глаз: он тут же рванулся вверх, унося груз. Мазур, неспешно всплыв следом, вынул изо рта загубник и, задрав голову, прокричал:
– Поднимайте!
– А третий мешок где? – закричал Джейк, перегнувшись через фальшборт.
– Поднимай, говорю! – заорал Мазур. – Потом объясню! Живенько давай конец!
На лице Джейка явственно читались колебания, но все же он в конце концов бросил конец.
– Тяните! – крикнул Мазур. – Мне в ластах не вскарабкаться!
Его потянули в четыре руки. Грузно перевалившись через фальшборт, Мазур скинул ласты, аппарат, а вот пояс с парангом словно бы невзначай, оставил. Огляделся. Салех сидел на корточках над поднятым с морского дна сокровищем, он уже успел распороть один мешок и прямо-таки баюкал на руке белый кирпич, физиономия расплылась в блаженной улыбке.
Над ним нетерпеливо пританцовывал индиец, ожидая своей очереди осязать порошочек.
– Где третий? – сдвинув брови, спросил Джейк.
– Погоди, – сказал Мазур, натягивая штаны. – Этот тип уже нырял туда? – он показал на индийца.
– Ага, вчера…
Вразвалочку подойдя к Гурбачану, Мазур влепил ему оглушительную оплеуху, оказавшую на ослабленный похмельем организм должное действие: Гурбачан кубарем полетел на палубу, растянулся, испуганно заслонился локтем.
– Ты что? – Джейк крепко ухватил Мазура за локоть.
– Я никак не мог понять, отчего он так странно на меня таращится, – сказал Мазур в приливе нешуточной ярости. – Словно украл у меня что, словно виноват… Там, возле мешков, пещера, а в пещере сидела мурена. Понял? Ты вообще знаешь, что такое мурена, кэп? Метра три и во-от такие зубы… Если бы я не держал ушки на макушке, она бы мне вырвала полбока, и полезли бы из меня кишки на глубине… На меня вам, может, и наплевать, но вот своих драгоценных мешочков ни за что бы не увидели… По-моему, он знал, что рыбка – там. Видел, может быть. Вот и принял меры предосторожности, чтобы не идти больше под воду… – Увидев, как нехорошо сузились глаза Джейка, прибавил пару:
– Вообще, не мое это дело – лезть в ваши отношения, но я хороший водолаз. И кое в чем разбираюсь. Нет там третьего мешка, понял? Два лежали на дне аккуратненько, в полуметре друг от друга, не более, а вот третьего я нигде не нашел. Ни мешка, ни поплавка. Там, знаешь ли, полно подводных пещер, расселин и прочих укрытий, где умный человек легко…
– Хватит, – оборвал его Джейк, оскалив зубы совершенно по-волчьи. – Я паренек понятливый, разжевывать не нужно… – Он неспешным, танцующим шагом приблизился к лежащему индийцу И что есть мочи ударил его ногой под ребра. – Сволочь, это как понимать прикажешь? Решил на себя поработать? Где мешок?
Мазур собственными глазами убедился, что алчность способна во мгновение ока толкнуть человека на глупости. Пожалуй, авторы приключенческих романов отнюдь не преувеличивали, описывая яростные схватки пиратов над кладом… Совершенно не обращая внимания на Мазура, подставив ему беззащитную спину, Джейк шел следом за проворно отползавшим индийцем, брызгавшим кровавыми соплями, размеренно пинал его и орал:
– Где мешок, сволочь?
Мазур скосил глаза вправо-влево. Карабин прислонен к фальшборту дулом вверх, Джейк на глазах Мазура снимал его с предохранителя, загонял патрон в ствол… Кобура с револьвером у Джейка засунута в карман штанов… Салех все еще сидит над мешками, вспорол второй и достает пакеты, паранг лежит рядом…
Плавным танцевальным движением переместившись на метр правее, положив руку на рукоять паранга, Мазур уже предчувствовал, как сомкнет пальцы на цевье прикладистого карабина…
– А-а, мухари шайтон!
Он недооценил араба – тот взмыл с корточек, словно подброшенный мощной пружиной, в тот же миг подхватил паранг, бросился на Мазура с молниеносной грацией хищного зверя…
Практически не раздумывая, ибо тело само знало все наперед, Мазур выбросил руку фехтовальным движением.
Лезвие паранга вошло в загорелую грудь араба без малейшего сопротивления, как в масло, вот только при этом раздался странный, ни на что не похожий, ни разу в жизни не слышанный Мазуром хруст. Он и дальше действовал, как автомат: ушел левее, сторонясь лезвия, полоснул своим парангом по шее оседающего врага, пониже уха, что-то теплое плеснуло в глаза…
И к его ногам упал мертвец. Негромкий удар, тело неподвижно простерлось на грязных досках палубы, чуть подрагивая ногами…
Некогда было испытывать чувства. Какие бы то ни было. Быстрым движением перехватив паранг зубами, Мазур – как-то отстраненно ощутив на губах нечто соленое – схватил карабин, прицелился.
Джейк промедлил не более пары секунд – он выхватил из кармана кобуру и рвал застежку согнутыми пальцами, не сводя с Мазура застывшего взгляда, в котором еще не было ярости, одно безмерное удивление… Клапан кобуры распахнулся, не было ни времени, ни потребности в гуманизме…
Мазур нажал на спуск. Карабин знакомо дернулся в руках, время на миг застыло, показалось, что вылетевшая желтая гильза невероятно медленно уходит в сторону по параболе… Второй выстрел, для гарантии. Джейк оседал, нелепо разинув рот, скрючившись, кобура выпала из разжавшихся пальцев, револьвер глухо стукнул о палубу, струйка крови поползла по подбородку… Сделав скупой шаг вперед, Мазур повел стволом, стараясь держать в поле зрения обоих противников. Они лежали неподвижно. Выбросив стреляную гильзу, Мазур впервые за время схватки ощутил в голове нечто похожее на связные мысли, но не понимал еще, о чем думает. Сделал еще один шажок вперед – и тут индиец, к которому Мазур ощущал нечто вроде брезгливого превосходства, которого решил оставить в живых, вдруг извернулся с неожиданной для грузного и похмельного мужика быстротой, выбросил вперед руку, а в руке сверкнуло дуло… Выстрел метров с пяти опрокинул Гурбачана на палубу. Тело конвульсивно содрогнулось несколько раз и замерло, со своего места Мазур отчетливо различал аккуратную, черную, круглую дырочку посреди смуглого лба…
Новый, незнакомый запах щекотал ноздри, перебивая кисловатую вонь пороховой гари. Двигаясь неимоверно медленно, словно лунатик, Мазур вынул из зубов лезвие, бросил паранг на палубу, сделал несколько шагов назад и прислонился к фальшборту, не выпуская карабина.
Его знобило, несмотря на яркий солнечный день. Что-то горячо пульсировало под ребрами поодаль от сердца, к горлу подступало едкое, кислое. Он едва успел раскрыть рот и отвести карабин в сторону – вывернуло на палубу, на ноги, тело долго содрогалось в спазмах, прошибла крупная испарина.
Он никого еще не убивал до этого момента.
И сразу – трое. Не самый легкий груз, даже для человека, которого долго, умело и старательно готовили к тому, что однажды ему все-таки придется быстро и квалифицированно убивать…
Они не шевелились. Из-под тела араба, лежавшего с нелепо подвернутой правой рукой, медленно расползалась липкая красная лужа, источавшая тот самый незнакомый запах, не сравнимый ни с чем на свете. Судно слегка покачивалось на якоре. Сияло солнце, и стояла тишина. Недалеко, на берегу, над зелеными кронами пальм, все еще метались испуганные выстрелами птицы.
Подавив желание куда-то бежать, скрываться, прятаться, Мазур заставил себя успокоиться. Он защищался. Они бы его убили. Повторяя это снова и снова, двигаясь механическими рывками испорченного робота, он, боясь потерять наст рой, кинулся к трупам. Холодная часть сознания сама подсказывала, что и как нужно делать.
Три шумных всплеска за бортом – вот и финал. Мазур отправил трупы за борт, предварительно проделав не столь уж сложные манипуляции, гарантировавшие, что покойники не всплывут, а сразу пойдут на дно. Следом в море отправились пакеты с наркотиком и карабин. Оглядевшись, Мазур заметил стоявшую у мачты бутылку, наполовину полную жидкости цвета крепкого чая, схватил ее, чуть трясущимися пальцами свинтил пробку и поднес горлышко к губам.
Виски лилось в желудок, как вода, оно, конечно, слегка саднило горло, как и положено сорокапятиградусному напитку, но привычного вкуса алкоголя не ощущалось совершенно. Проглотив со стакан и не дождавшись должного эффекта, он сердито вышвырнул бутылку за борт.
И далее вновь действовал, как автомат с четкой программой. Отыскал грязное ведро, привязал его к концу, зачерпнул воды, собрал в кучу найденные на корме тряпки и старательно драил палубу, пока не уничтожил слишком явные следы крови. Остались темноватые пятна, но с этим уж ничего нельзя было поделать.
«Девчонка», – вспомнил он, но и не подумал сломя голову кинуться вниз – не благородный рыцарь из сказки, в самом-то деле… Поднялся в рубку и, положив кобуру на крышку ящичка с компасом, принялся возиться с рукоятками и кнопками.
Разобраться во всем этом было не так уж и сложно – не космический корабль, в конце концов… Попрактиковавшись с четверть часа и убедившись, что никаких неясностей тут не осталось, спустился вниз. Рванул на себя узкую дверь. Девчонка, как давеча, съежилась в уголке, поджав ноги и таращась с таким страхом, что сердце у него моментально размякло.
– Все, мисс, – сказал он, с радостью констатировав, что тошнота наконец-то прошла. – Возвращаемся в Викторию. В том случае, конечно, если у вас нет других планов… Кончились ваши злоключения. Вы меня хорошо понимаете, мисс Дженни…
Интересно, будет реветь? Нет, сидит себе смирнехонько, понемногу осознавая резкую перемену, очередную в судьбе, начинает соображать, что все позади. Тем лучше, меньше хлопот…
– А… эти? – спросила она тихонько.
– Эти? – пожал плечами Мазур. – У меня с ними возникли небольшие разногласия касательно дальнейших действий, и как-то так вышло, что они попрыгали за борт и отправились по своим делам вплавь. А мы с вами остались единоличными хозяевами этой посудины. Так вот, поскольку я принимаю решения на правах капитана, предлагаю вернуться в Викторию. Есть возражения?
– Н-нет… – протянула девушка, глядя застывшим взглядом. – Вы что, из полиции?
– Неужели похож? – спросил Мазур с любопытством, силясь разговорить ее, а заодно и отвлечься самому от пережитого. – Вот никогда не подумал бы… Вынужден вас разочаровать, мисс, я совершенно штатский и абсолютно мирный человек, просто мне вдруг выпала совершенно неподходящая для меня роль… – Он сам сознавал, что в его болтовне есть оттенок истеричности, но остановиться как-то не получалось. – Случайно столкнулся с этими типами, пришлось как-то выкручиваться…
– Да что вы несете? – вскрикнула она с надрывом, на фоне которого волнение Мазура смазывалось вовсе. – Вы… всех троих… они же не могли вот так добровольно взять и уплыть… Вы их… да?
– Ну, есть такой грех, – пожал плечами Мазур. – Вам их что, так уж жалко?
– Ни капельки, – призналась она серьезно. – Скоты, твари…
– Я это тоже сразу заметил, – сказал Мазур, опасаясь, что все же последует истерика. – Скверные были типы, признаться, и это мне помогает не переживать особенно… Хотите виски? Я видел в камбузе… (она помотала головой). Ну, как хотите. Вы, вообще, в норме? Можно вас оставить?
– А вы… куда?
– В рубку, – сказал Мазур. – Пора сниматься с якоря. Так что, все нормально? Она торопливо покивала.
– Ну и прекрасно, – облегченно вздохнул Мазур. – Я пошел…
Он поднялся в крошечную рубку, выбрал якорную цепь и запустил двигатель. Сноровисто перекидывая толстенькие рукоятки штурвала, повел судно на ост, вдоль берега, в сторону Виктории. Берег был пуст, океан был пуст, и настроение пока что не достигло нормальной отметки, но чуточку поднялось, исчезла противная тошнота и еще более омерзительная слабость в коленках, он почти успокоился. Нельзя было иначе, никак нельзя…
Чтобы отогнать остатки позорной слабости, громко мурлыкал под нос:
Меня зовут Уильям Кидд,
Ставьте парус, ставьте парус!
Рядом черт со мной стоит,
Абордажный нож блестит,
Ставьте парус, ставьте парус!
Нас с купцами смерть свела,
В пасть акулам их тела,
Ставьте парус, ставьте парус!
На добычу я лихой, льется золото рекой,
Слаще нет судьбы такой,
Ставьте парус, ставьте парус!
И, почувствовав себя почти нормальным человеком, заорал во всю глотку еще одну старинную песенку, опять-таки родившуюся на кораблях туманного Альбиона:
Я благодарен виски за свой багровый нос,
И по его совету бушлат в заклад отнес!
Сзади что-то негромко упало. Замолчав, Мазур явственно расслышал металлический щелчок. Очень похожий на…
– Руки держи на штурвале!
…на звук взведенного курка. Оглянувшись через плечо, Мазур узрел в нескольких шагах за спиной свою прекрасную принцессу, освобожденную им аж от трех драконов. Она стояла выпрямившись, одной рукой придерживая на груди рубашку, а в другой у нее был Мазуров трофей, «Альбион» со взведенным курком, нацеленный ему куда-то в район лопатки. Бросив быстрый взгляд вправо, Мазур убедился, что пустая кобура валяется рядом с компасным шкафчиком.
Сюрпризы…
– Положи игрушку, – сказал он мягко. – Совершенно неподходящая забава для девушки из колледжа искусств, пусть даже ахатинского. Если потянуть пальцем вон ту штучку, он, между прочим, выстрелить может.
– Я знаю, – сказала Дженни. Глаза у нее были сухие, отчаянные, решительные. – Где кокаин? Куда ты его дел? Я ведь прекрасно поняла, что вы ныряли и достали все…
Странно, но прежде всего Мазур ощутил не злость, а жгучую, неутолимую обиду – он ведь и ее спасал, в конце-то концов, искренне считал случайным человеком, беззащитной жертвой, а оно вон как обернулось…
– Конкурирующая фирма, а? – спросил он, горько ухмыляясь. – И в той бухточке, так я теперь понимаю, вы не случайно оказались?
– Не твое дело, – отрезала Дженни. – Где кокаин?
– Вопрос, конечно, философский, – сказал Мазур.
Револьвер она держала довольно уверенно, ствол в ее руке почти не дрожал.
– Я выстрелю…
– Да? – поморщился Мазур. – Во-первых, как только выстрелишь, судно сразу потеряет управление… Ежели я паду мертвым. Во-вторых, ты уверена, что в одиночку справишься с этим корабликом?
– Попробую…
– А вдруг не получится? – с интересом спросил Мазур. – И, наконец, мертвый труп тебе ни за что не скажет, где кокаин…
Растрепанная блондинка ухмыльнулась:
– Эта лохань немножко поменьше, чем «Куин Элизабет», не так уж и много времени займут поиски…
– Логично, – сказал Мазур. – А может, попробуем договориться? Там, такое впечатление, на двоих хватит… Красотка, нам выгоднее договориться, чем устраивать пальбу. В особенности если ты еще никогда не стреляла по живому человеку. Вдруг не получится? Или промахнешься?
– Постараюсь попасть, – заверила она, прикусив нижнюю губку. – С такими, как ты, всегда есть риск… Ведь обманешь…
– Я-то?!
– Хватит! – истерически вскрикнула она. – Где кокаин?
Вряд ли ей приходилось раньше стрелять по живому человеку. Но все равно ситуация хреновая. Разговор до бесконечности не затянешь, девка его откровенно боится, что, в принципе, где-то и простительно – с типом, только что прикончившим троих, не стоит вступать в честные переговоры, обмануть может…
– Я обязательно выстрелю, – настойчиво повторила она.
– Верю, – сказал Мазур, решивший рискнуть, благо ничего другого и не оставалось. – Вот только рассказать тебе, в чем твоя ошибочка? Ты хорошо рассчитала, шустренькая, но не приняла в расчет того типа, что давно подкрался со спины… хей!
Он уставился через ее плечо, и примитивная хитрость сработала: Дженни, словно ее ткнули шилом в какое-то чувствительное место, резко развернулась назад, где никого, разумеется, не было и быть не могло. А в следующий миг Мазур, одним прыжком преодолев разделявшее их невеликое расстояние, обрушился на нее, сбил на палубу без малейшей деликатности, выкрутил из руки пистолет. Когда она попыталась царапаться, с превеликим смаком залепил парочку оглушительных пощечин, не испытывая ни малейших угрызений совести за столь хамское поведение.
Бросился назад, к штурвалу, – судно уже рыскнуло, сбиваясь с курса, – выключил двигатель, отдал якорь. Вернулся на огражденную невысокими деревянными перильцами площадку у рубки, встал над съежившейся стервочкой и с интересом спросил:
– Прикончить тебя, что ли? Пленница пиратов, мать твою…
Она приподнялась, заслонилась руками, себя не помня от страха. Так и тянуло дать хорошего пинка – и за разбитые иллюзии в том числе. Не должны такие девочки, натуральные блондинки с великолепной грудью и отличной фигуркой, быть алчными охотницами за партией наркотиков, это не правильно…
Следовало бы и в самом деле ее прикончить, чтобы избежать возможных сложностей, но у Мазура не поднялась бы рука. Даже после трех трупов на палубе. Особенно после трех трупов на палубе. Он не смог бы. Сучка, конечно, но ведь он не сможет…
Присев на корточки, Мазур невежливо ткнул ей дулом револьвера в скулу:
– Ну и как, по-твоему, какие чувства я к тебе испытываю после всего?
Она сжалась, зажмурилась, по щекам поползли слезы. Скулила, как щенок, тьфу… Он не мог.
– Ладно, – сказал Мазур неприветливо. – Выкладывай-ка в темпе, сучка белобрысая, как ты докатилась до жизни такой… И не надо бить на жалость, не подействует…
Сквозь всхлипы, слезы и сопли понемногу прорвалась нехитрая исповедь: благовоспитанная английская девочка, недовольная и своим не особенно авантажным местом в жизни и не столь уж высоким жалованьем училки колледжа, спуталась с обаятельным местным красавчиком, который посулил возлюбленной райское житье в том случае, если им удастся провернуть не столь уж трудное дельце. Мазур так и не понял в точности, какие отношения связывали покойного Жюстена с покойной же троицей – то ли все работали в связке и Жюстен хотел облапошить компаньонов, то ли краем уха прослышал о делишках незнакомых ему наркоторговцев и решил их вульгарно грабануть. В общем, что-то пошло наперекос, красавчика прикончили и выбросили в море, а его спутницу решили пока придержать для прозаического употребления…
Вполне возможно, что-то она скрыла, о чем-то врала. Ну и черт с ней, в задачу Мазура не входило добиваться от нее полной откровенности. В общих чертах эта история, надо полагать, истине все же соответствует. И черт с ними со всеми…
– Вставай, – сказал он решительно. – Да не дергайся ты, дура… Еще поживешь. Но на свободе, уж извини, ты у меня разгуливать не будешь, на этом корабле, я имею в виду. Полежишь в связанном виде до самой Виктории, а там – катись к чертовой матери. Ну, вставай, кому говорю!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Поднялась белая муть, словно он ковырнул пальцем в коробке с зубным порошком. Пакет был плотно набит чем-то сыпучим, белым, спрессованным…
С подобным Мазур был знаком чисто теоретически, но не особенно и хитрые умозаключения тут требовались. Что это может быть за порошок, который кто-то потихоньку притопил в море, а кучка крайне подозрительных, несомненно криминальных типов азартно пытается извлечь? Не мука, не мел и не тальк… Наркотик. Руку на отсечение, наркотик. Вот он какой в натуре, оказывается… Говорят, стоит такая поклажа невероятно дорого. В валюте, понятно. Говорят еще, что промышляющий этим народ не любит оставлять свидетелей… Да мало ли ужасов рассказывают?
Следовало в темпе продумать план действий. Гарантий никаких. Вполне может случиться, что тем, на судне, и впрямь окажется небесполезным на будущее хваткий парень вроде Мазура, каким он им видится, – субъект бродячий, беспаспортный, опасающийся властей, зато имеющий нехилые навыки обращения с аквалангом. Контрабандистам и наркоторговцам, надо полагать, тоже необходим приток свежих кадров…
Но может обернуться и похуже. В том случае, если им не нужен человек на замену индийцу. Если они, допустим, собираются навсегда убраться из этих мест и не связываться более с такими вот операциями. Болван-нырялыцик привязывает все три мешка к тросу, груз поднимают на борт, затем славно потрудившийся бродяга получает в голову парочку пуль из надежного английского карабина и отправляется на дно – без документов, без каких-либо пожитков, позволяющих его опознать. Рыбы и крабы быстренько разделаются с нежданным подарком. Вариант: если они люди особо хозяйственные, поднимут на борт, чтобы не пропал дыхательный аппарат, который еще можно выгодно пристроить. А далее – все то же самое. Неопознанный труп за бортом. И вообще, пора уходить. Самое время. Он обрубил два канатика, распоров предварительно резиновые поплавки, зажал в левой руке оба и, не выпуская из правой паранг, поплыл обратно, иногда задевая мешками за дно и поднимая легонькие облачка мути. Третий мешок остался на дне в целости и сохранности. План уже сложился в голове…
Ориентируясь по знакомым уже скалам, он поднырнул под черное продолговатое пятно – днище корабля, – привязал канатики к тросу и стал его дергать. Наверху, видимо, не спускали с троса глаз: он тут же рванулся вверх, унося груз. Мазур, неспешно всплыв следом, вынул изо рта загубник и, задрав голову, прокричал:
– Поднимайте!
– А третий мешок где? – закричал Джейк, перегнувшись через фальшборт.
– Поднимай, говорю! – заорал Мазур. – Потом объясню! Живенько давай конец!
На лице Джейка явственно читались колебания, но все же он в конце концов бросил конец.
– Тяните! – крикнул Мазур. – Мне в ластах не вскарабкаться!
Его потянули в четыре руки. Грузно перевалившись через фальшборт, Мазур скинул ласты, аппарат, а вот пояс с парангом словно бы невзначай, оставил. Огляделся. Салех сидел на корточках над поднятым с морского дна сокровищем, он уже успел распороть один мешок и прямо-таки баюкал на руке белый кирпич, физиономия расплылась в блаженной улыбке.
Над ним нетерпеливо пританцовывал индиец, ожидая своей очереди осязать порошочек.
– Где третий? – сдвинув брови, спросил Джейк.
– Погоди, – сказал Мазур, натягивая штаны. – Этот тип уже нырял туда? – он показал на индийца.
– Ага, вчера…
Вразвалочку подойдя к Гурбачану, Мазур влепил ему оглушительную оплеуху, оказавшую на ослабленный похмельем организм должное действие: Гурбачан кубарем полетел на палубу, растянулся, испуганно заслонился локтем.
– Ты что? – Джейк крепко ухватил Мазура за локоть.
– Я никак не мог понять, отчего он так странно на меня таращится, – сказал Мазур в приливе нешуточной ярости. – Словно украл у меня что, словно виноват… Там, возле мешков, пещера, а в пещере сидела мурена. Понял? Ты вообще знаешь, что такое мурена, кэп? Метра три и во-от такие зубы… Если бы я не держал ушки на макушке, она бы мне вырвала полбока, и полезли бы из меня кишки на глубине… На меня вам, может, и наплевать, но вот своих драгоценных мешочков ни за что бы не увидели… По-моему, он знал, что рыбка – там. Видел, может быть. Вот и принял меры предосторожности, чтобы не идти больше под воду… – Увидев, как нехорошо сузились глаза Джейка, прибавил пару:
– Вообще, не мое это дело – лезть в ваши отношения, но я хороший водолаз. И кое в чем разбираюсь. Нет там третьего мешка, понял? Два лежали на дне аккуратненько, в полуметре друг от друга, не более, а вот третьего я нигде не нашел. Ни мешка, ни поплавка. Там, знаешь ли, полно подводных пещер, расселин и прочих укрытий, где умный человек легко…
– Хватит, – оборвал его Джейк, оскалив зубы совершенно по-волчьи. – Я паренек понятливый, разжевывать не нужно… – Он неспешным, танцующим шагом приблизился к лежащему индийцу И что есть мочи ударил его ногой под ребра. – Сволочь, это как понимать прикажешь? Решил на себя поработать? Где мешок?
Мазур собственными глазами убедился, что алчность способна во мгновение ока толкнуть человека на глупости. Пожалуй, авторы приключенческих романов отнюдь не преувеличивали, описывая яростные схватки пиратов над кладом… Совершенно не обращая внимания на Мазура, подставив ему беззащитную спину, Джейк шел следом за проворно отползавшим индийцем, брызгавшим кровавыми соплями, размеренно пинал его и орал:
– Где мешок, сволочь?
Мазур скосил глаза вправо-влево. Карабин прислонен к фальшборту дулом вверх, Джейк на глазах Мазура снимал его с предохранителя, загонял патрон в ствол… Кобура с револьвером у Джейка засунута в карман штанов… Салех все еще сидит над мешками, вспорол второй и достает пакеты, паранг лежит рядом…
Плавным танцевальным движением переместившись на метр правее, положив руку на рукоять паранга, Мазур уже предчувствовал, как сомкнет пальцы на цевье прикладистого карабина…
– А-а, мухари шайтон!
Он недооценил араба – тот взмыл с корточек, словно подброшенный мощной пружиной, в тот же миг подхватил паранг, бросился на Мазура с молниеносной грацией хищного зверя…
Практически не раздумывая, ибо тело само знало все наперед, Мазур выбросил руку фехтовальным движением.
Лезвие паранга вошло в загорелую грудь араба без малейшего сопротивления, как в масло, вот только при этом раздался странный, ни на что не похожий, ни разу в жизни не слышанный Мазуром хруст. Он и дальше действовал, как автомат: ушел левее, сторонясь лезвия, полоснул своим парангом по шее оседающего врага, пониже уха, что-то теплое плеснуло в глаза…
И к его ногам упал мертвец. Негромкий удар, тело неподвижно простерлось на грязных досках палубы, чуть подрагивая ногами…
Некогда было испытывать чувства. Какие бы то ни было. Быстрым движением перехватив паранг зубами, Мазур – как-то отстраненно ощутив на губах нечто соленое – схватил карабин, прицелился.
Джейк промедлил не более пары секунд – он выхватил из кармана кобуру и рвал застежку согнутыми пальцами, не сводя с Мазура застывшего взгляда, в котором еще не было ярости, одно безмерное удивление… Клапан кобуры распахнулся, не было ни времени, ни потребности в гуманизме…
Мазур нажал на спуск. Карабин знакомо дернулся в руках, время на миг застыло, показалось, что вылетевшая желтая гильза невероятно медленно уходит в сторону по параболе… Второй выстрел, для гарантии. Джейк оседал, нелепо разинув рот, скрючившись, кобура выпала из разжавшихся пальцев, револьвер глухо стукнул о палубу, струйка крови поползла по подбородку… Сделав скупой шаг вперед, Мазур повел стволом, стараясь держать в поле зрения обоих противников. Они лежали неподвижно. Выбросив стреляную гильзу, Мазур впервые за время схватки ощутил в голове нечто похожее на связные мысли, но не понимал еще, о чем думает. Сделал еще один шажок вперед – и тут индиец, к которому Мазур ощущал нечто вроде брезгливого превосходства, которого решил оставить в живых, вдруг извернулся с неожиданной для грузного и похмельного мужика быстротой, выбросил вперед руку, а в руке сверкнуло дуло… Выстрел метров с пяти опрокинул Гурбачана на палубу. Тело конвульсивно содрогнулось несколько раз и замерло, со своего места Мазур отчетливо различал аккуратную, черную, круглую дырочку посреди смуглого лба…
Новый, незнакомый запах щекотал ноздри, перебивая кисловатую вонь пороховой гари. Двигаясь неимоверно медленно, словно лунатик, Мазур вынул из зубов лезвие, бросил паранг на палубу, сделал несколько шагов назад и прислонился к фальшборту, не выпуская карабина.
Его знобило, несмотря на яркий солнечный день. Что-то горячо пульсировало под ребрами поодаль от сердца, к горлу подступало едкое, кислое. Он едва успел раскрыть рот и отвести карабин в сторону – вывернуло на палубу, на ноги, тело долго содрогалось в спазмах, прошибла крупная испарина.
Он никого еще не убивал до этого момента.
И сразу – трое. Не самый легкий груз, даже для человека, которого долго, умело и старательно готовили к тому, что однажды ему все-таки придется быстро и квалифицированно убивать…
Они не шевелились. Из-под тела араба, лежавшего с нелепо подвернутой правой рукой, медленно расползалась липкая красная лужа, источавшая тот самый незнакомый запах, не сравнимый ни с чем на свете. Судно слегка покачивалось на якоре. Сияло солнце, и стояла тишина. Недалеко, на берегу, над зелеными кронами пальм, все еще метались испуганные выстрелами птицы.
Подавив желание куда-то бежать, скрываться, прятаться, Мазур заставил себя успокоиться. Он защищался. Они бы его убили. Повторяя это снова и снова, двигаясь механическими рывками испорченного робота, он, боясь потерять наст рой, кинулся к трупам. Холодная часть сознания сама подсказывала, что и как нужно делать.
Три шумных всплеска за бортом – вот и финал. Мазур отправил трупы за борт, предварительно проделав не столь уж сложные манипуляции, гарантировавшие, что покойники не всплывут, а сразу пойдут на дно. Следом в море отправились пакеты с наркотиком и карабин. Оглядевшись, Мазур заметил стоявшую у мачты бутылку, наполовину полную жидкости цвета крепкого чая, схватил ее, чуть трясущимися пальцами свинтил пробку и поднес горлышко к губам.
Виски лилось в желудок, как вода, оно, конечно, слегка саднило горло, как и положено сорокапятиградусному напитку, но привычного вкуса алкоголя не ощущалось совершенно. Проглотив со стакан и не дождавшись должного эффекта, он сердито вышвырнул бутылку за борт.
И далее вновь действовал, как автомат с четкой программой. Отыскал грязное ведро, привязал его к концу, зачерпнул воды, собрал в кучу найденные на корме тряпки и старательно драил палубу, пока не уничтожил слишком явные следы крови. Остались темноватые пятна, но с этим уж ничего нельзя было поделать.
«Девчонка», – вспомнил он, но и не подумал сломя голову кинуться вниз – не благородный рыцарь из сказки, в самом-то деле… Поднялся в рубку и, положив кобуру на крышку ящичка с компасом, принялся возиться с рукоятками и кнопками.
Разобраться во всем этом было не так уж и сложно – не космический корабль, в конце концов… Попрактиковавшись с четверть часа и убедившись, что никаких неясностей тут не осталось, спустился вниз. Рванул на себя узкую дверь. Девчонка, как давеча, съежилась в уголке, поджав ноги и таращась с таким страхом, что сердце у него моментально размякло.
– Все, мисс, – сказал он, с радостью констатировав, что тошнота наконец-то прошла. – Возвращаемся в Викторию. В том случае, конечно, если у вас нет других планов… Кончились ваши злоключения. Вы меня хорошо понимаете, мисс Дженни…
Интересно, будет реветь? Нет, сидит себе смирнехонько, понемногу осознавая резкую перемену, очередную в судьбе, начинает соображать, что все позади. Тем лучше, меньше хлопот…
– А… эти? – спросила она тихонько.
– Эти? – пожал плечами Мазур. – У меня с ними возникли небольшие разногласия касательно дальнейших действий, и как-то так вышло, что они попрыгали за борт и отправились по своим делам вплавь. А мы с вами остались единоличными хозяевами этой посудины. Так вот, поскольку я принимаю решения на правах капитана, предлагаю вернуться в Викторию. Есть возражения?
– Н-нет… – протянула девушка, глядя застывшим взглядом. – Вы что, из полиции?
– Неужели похож? – спросил Мазур с любопытством, силясь разговорить ее, а заодно и отвлечься самому от пережитого. – Вот никогда не подумал бы… Вынужден вас разочаровать, мисс, я совершенно штатский и абсолютно мирный человек, просто мне вдруг выпала совершенно неподходящая для меня роль… – Он сам сознавал, что в его болтовне есть оттенок истеричности, но остановиться как-то не получалось. – Случайно столкнулся с этими типами, пришлось как-то выкручиваться…
– Да что вы несете? – вскрикнула она с надрывом, на фоне которого волнение Мазура смазывалось вовсе. – Вы… всех троих… они же не могли вот так добровольно взять и уплыть… Вы их… да?
– Ну, есть такой грех, – пожал плечами Мазур. – Вам их что, так уж жалко?
– Ни капельки, – призналась она серьезно. – Скоты, твари…
– Я это тоже сразу заметил, – сказал Мазур, опасаясь, что все же последует истерика. – Скверные были типы, признаться, и это мне помогает не переживать особенно… Хотите виски? Я видел в камбузе… (она помотала головой). Ну, как хотите. Вы, вообще, в норме? Можно вас оставить?
– А вы… куда?
– В рубку, – сказал Мазур. – Пора сниматься с якоря. Так что, все нормально? Она торопливо покивала.
– Ну и прекрасно, – облегченно вздохнул Мазур. – Я пошел…
Он поднялся в крошечную рубку, выбрал якорную цепь и запустил двигатель. Сноровисто перекидывая толстенькие рукоятки штурвала, повел судно на ост, вдоль берега, в сторону Виктории. Берег был пуст, океан был пуст, и настроение пока что не достигло нормальной отметки, но чуточку поднялось, исчезла противная тошнота и еще более омерзительная слабость в коленках, он почти успокоился. Нельзя было иначе, никак нельзя…
Чтобы отогнать остатки позорной слабости, громко мурлыкал под нос:
Меня зовут Уильям Кидд,
Ставьте парус, ставьте парус!
Рядом черт со мной стоит,
Абордажный нож блестит,
Ставьте парус, ставьте парус!
Нас с купцами смерть свела,
В пасть акулам их тела,
Ставьте парус, ставьте парус!
На добычу я лихой, льется золото рекой,
Слаще нет судьбы такой,
Ставьте парус, ставьте парус!
И, почувствовав себя почти нормальным человеком, заорал во всю глотку еще одну старинную песенку, опять-таки родившуюся на кораблях туманного Альбиона:
Я благодарен виски за свой багровый нос,
И по его совету бушлат в заклад отнес!
Сзади что-то негромко упало. Замолчав, Мазур явственно расслышал металлический щелчок. Очень похожий на…
– Руки держи на штурвале!
…на звук взведенного курка. Оглянувшись через плечо, Мазур узрел в нескольких шагах за спиной свою прекрасную принцессу, освобожденную им аж от трех драконов. Она стояла выпрямившись, одной рукой придерживая на груди рубашку, а в другой у нее был Мазуров трофей, «Альбион» со взведенным курком, нацеленный ему куда-то в район лопатки. Бросив быстрый взгляд вправо, Мазур убедился, что пустая кобура валяется рядом с компасным шкафчиком.
Сюрпризы…
– Положи игрушку, – сказал он мягко. – Совершенно неподходящая забава для девушки из колледжа искусств, пусть даже ахатинского. Если потянуть пальцем вон ту штучку, он, между прочим, выстрелить может.
– Я знаю, – сказала Дженни. Глаза у нее были сухие, отчаянные, решительные. – Где кокаин? Куда ты его дел? Я ведь прекрасно поняла, что вы ныряли и достали все…
Странно, но прежде всего Мазур ощутил не злость, а жгучую, неутолимую обиду – он ведь и ее спасал, в конце-то концов, искренне считал случайным человеком, беззащитной жертвой, а оно вон как обернулось…
– Конкурирующая фирма, а? – спросил он, горько ухмыляясь. – И в той бухточке, так я теперь понимаю, вы не случайно оказались?
– Не твое дело, – отрезала Дженни. – Где кокаин?
– Вопрос, конечно, философский, – сказал Мазур.
Револьвер она держала довольно уверенно, ствол в ее руке почти не дрожал.
– Я выстрелю…
– Да? – поморщился Мазур. – Во-первых, как только выстрелишь, судно сразу потеряет управление… Ежели я паду мертвым. Во-вторых, ты уверена, что в одиночку справишься с этим корабликом?
– Попробую…
– А вдруг не получится? – с интересом спросил Мазур. – И, наконец, мертвый труп тебе ни за что не скажет, где кокаин…
Растрепанная блондинка ухмыльнулась:
– Эта лохань немножко поменьше, чем «Куин Элизабет», не так уж и много времени займут поиски…
– Логично, – сказал Мазур. – А может, попробуем договориться? Там, такое впечатление, на двоих хватит… Красотка, нам выгоднее договориться, чем устраивать пальбу. В особенности если ты еще никогда не стреляла по живому человеку. Вдруг не получится? Или промахнешься?
– Постараюсь попасть, – заверила она, прикусив нижнюю губку. – С такими, как ты, всегда есть риск… Ведь обманешь…
– Я-то?!
– Хватит! – истерически вскрикнула она. – Где кокаин?
Вряд ли ей приходилось раньше стрелять по живому человеку. Но все равно ситуация хреновая. Разговор до бесконечности не затянешь, девка его откровенно боится, что, в принципе, где-то и простительно – с типом, только что прикончившим троих, не стоит вступать в честные переговоры, обмануть может…
– Я обязательно выстрелю, – настойчиво повторила она.
– Верю, – сказал Мазур, решивший рискнуть, благо ничего другого и не оставалось. – Вот только рассказать тебе, в чем твоя ошибочка? Ты хорошо рассчитала, шустренькая, но не приняла в расчет того типа, что давно подкрался со спины… хей!
Он уставился через ее плечо, и примитивная хитрость сработала: Дженни, словно ее ткнули шилом в какое-то чувствительное место, резко развернулась назад, где никого, разумеется, не было и быть не могло. А в следующий миг Мазур, одним прыжком преодолев разделявшее их невеликое расстояние, обрушился на нее, сбил на палубу без малейшей деликатности, выкрутил из руки пистолет. Когда она попыталась царапаться, с превеликим смаком залепил парочку оглушительных пощечин, не испытывая ни малейших угрызений совести за столь хамское поведение.
Бросился назад, к штурвалу, – судно уже рыскнуло, сбиваясь с курса, – выключил двигатель, отдал якорь. Вернулся на огражденную невысокими деревянными перильцами площадку у рубки, встал над съежившейся стервочкой и с интересом спросил:
– Прикончить тебя, что ли? Пленница пиратов, мать твою…
Она приподнялась, заслонилась руками, себя не помня от страха. Так и тянуло дать хорошего пинка – и за разбитые иллюзии в том числе. Не должны такие девочки, натуральные блондинки с великолепной грудью и отличной фигуркой, быть алчными охотницами за партией наркотиков, это не правильно…
Следовало бы и в самом деле ее прикончить, чтобы избежать возможных сложностей, но у Мазура не поднялась бы рука. Даже после трех трупов на палубе. Особенно после трех трупов на палубе. Он не смог бы. Сучка, конечно, но ведь он не сможет…
Присев на корточки, Мазур невежливо ткнул ей дулом револьвера в скулу:
– Ну и как, по-твоему, какие чувства я к тебе испытываю после всего?
Она сжалась, зажмурилась, по щекам поползли слезы. Скулила, как щенок, тьфу… Он не мог.
– Ладно, – сказал Мазур неприветливо. – Выкладывай-ка в темпе, сучка белобрысая, как ты докатилась до жизни такой… И не надо бить на жалость, не подействует…
Сквозь всхлипы, слезы и сопли понемногу прорвалась нехитрая исповедь: благовоспитанная английская девочка, недовольная и своим не особенно авантажным местом в жизни и не столь уж высоким жалованьем училки колледжа, спуталась с обаятельным местным красавчиком, который посулил возлюбленной райское житье в том случае, если им удастся провернуть не столь уж трудное дельце. Мазур так и не понял в точности, какие отношения связывали покойного Жюстена с покойной же троицей – то ли все работали в связке и Жюстен хотел облапошить компаньонов, то ли краем уха прослышал о делишках незнакомых ему наркоторговцев и решил их вульгарно грабануть. В общем, что-то пошло наперекос, красавчика прикончили и выбросили в море, а его спутницу решили пока придержать для прозаического употребления…
Вполне возможно, что-то она скрыла, о чем-то врала. Ну и черт с ней, в задачу Мазура не входило добиваться от нее полной откровенности. В общих чертах эта история, надо полагать, истине все же соответствует. И черт с ними со всеми…
– Вставай, – сказал он решительно. – Да не дергайся ты, дура… Еще поживешь. Но на свободе, уж извини, ты у меня разгуливать не будешь, на этом корабле, я имею в виду. Полежишь в связанном виде до самой Виктории, а там – катись к чертовой матери. Ну, вставай, кому говорю!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЛЮДИ НА ГЛУБИНЕ
Глава 1
ВОПРОСЫ И ПРЕДЛОЖЕНИЯ
– И что было дальше? – спросил сидевший вполоборота собеседник. Симпатичный такой парень с лицом и повадками хваткого комсомольского секретаря, здешний представитель одного из пароходств, оказавшийся не только его представителем. Мазур так и не вспомнил его фамилию – то ли Казарин, то ли Кумарин.
– Я ее отвел вниз, в каюту, – сказал Мазур. – Связал и положил на койку.
– Чем связали?
– Отрезал от бухточки подходящий кусок, – сказал Мазур.
– И какие узлы вязали? Морские? Обыкновенные?
За последние сутки Мазуру пришлось выслушать и более странные вопросы, причем во множестве. Он давно смирился. И потому кротко ответил:
– Честное слово, не помню. На такие мелочи я в тот момент не обращал внимания.
– Но могли быть и морские?
– Могли. Ну и что? Вряд ли она умеет отличать морские узлы от сухопутных, да и не в том состоянии была, чтобы следить, какими узлами на ней путы закрепляли… Вы имеете в виду, она могла догадаться, что я моряк? Но я и по легенде – человек не сухопутный, мало ли каких премудростей мог нахвататься на корабле сугубо штатский ихтиолог…
– Я ничего не «имею в виду», – ровным голосом сказал собеседник. – Я просто задаю вопросы, товарищ старший лейтенант. Не из вредности характера, а по службе.
– Я понимаю, – угрюмо заверил Мазур.
– Вот и прекрасно. Продолжим? Итак, вы ее связали. И что было потом?
– Повел судно дальше. Держа курс на Викторию. Когда вдали показались доки…
– Вы их узнали?
– Конечно. Мы мимо них несколько раз раньше проходили, я отлично запомнил… В общем, я подвел судно к берегу. Там легко было пристать, глубина подходящая. Я ее развязал и велел убираться на все четыре стороны. Давненько не видел, чтобы милые девочки так бегали… – Он вымученно улыбнулся, но собеседник ничуть не отреагировал, и Мазур вернулся к прежнему казенному тону. – Когда остался один, взял канистру с моторным маслом, тряпку и протер все места, где могли остаться мои отпечатки пальцев.
– Почему именно моторное масло?
– Ничего больше под рукой не было. Да, револьвер я выбросил за борт. Там же. И дыхательный аппарат. Нас учили, что в этом случае уже никаких отпечатков пальцев не получить, вода, сами понимаете, их быстренько уничтожит…
– Понимаю. Дальше.
– Ну, и отправился в порт… – вздохнул Мазур.
– Как были? В одних штанах и босиком?
– А что еще оставалось делать? На судне не нашлось ни обуви, ни рубашки, они, надо полагать, обходились минимумом вещей… Доки я обошел кругом, по лесу, выбрался к порту. Эта стена – в общем, рассчитана она на обычного человека. Здешние воришки ни ее, ни колючую проволоку не преодолеют, но нас-то учили брать препятствия и почище… Перемахнул. И прямиком направился на «Сириус». Хорошо, у них тут совершенно не в моде сторожевые собаки. Впрочем, нас и с собаками обращаться учили…
– Вы отклоняетесь от темы, – вежливо прервал симпатичный, белозубый представитель. – Перемахнули и направились на «Сириус»… На вас обращали внимание?
– Да нет, пожалуй что, – сказал Мазур. – Не особенно. Внутренняя охрана порта поставлена скверно, и потом, на территории вечно полно народа столь же экзотического облика, белых в том числе, – грузчики, подсобники, тому подобные… Словом, никто особенно не приглядывался.
– Понятно… – белозубый черканул что-то на лежащем поверх толстой кипы собственноручно исписанных Мазуром листов типографском бланке. – Не приглядывался… Товарищ старший лейтенант, мне, честное слово, абсолютно неясен один важный нюанс… Почему вы так старательно выгораживаете эту вашу мадемуазель Мадлен?
– Я ее не выгораживаю, – сказал Мазур.
– Да? Вы в нескольких местах пишете: «совершенно уверен, что похищение не имело к ней отношения». Это только один пример. Есть и другие, столь же категорично сформулированные.
– Я ее отвел вниз, в каюту, – сказал Мазур. – Связал и положил на койку.
– Чем связали?
– Отрезал от бухточки подходящий кусок, – сказал Мазур.
– И какие узлы вязали? Морские? Обыкновенные?
За последние сутки Мазуру пришлось выслушать и более странные вопросы, причем во множестве. Он давно смирился. И потому кротко ответил:
– Честное слово, не помню. На такие мелочи я в тот момент не обращал внимания.
– Но могли быть и морские?
– Могли. Ну и что? Вряд ли она умеет отличать морские узлы от сухопутных, да и не в том состоянии была, чтобы следить, какими узлами на ней путы закрепляли… Вы имеете в виду, она могла догадаться, что я моряк? Но я и по легенде – человек не сухопутный, мало ли каких премудростей мог нахвататься на корабле сугубо штатский ихтиолог…
– Я ничего не «имею в виду», – ровным голосом сказал собеседник. – Я просто задаю вопросы, товарищ старший лейтенант. Не из вредности характера, а по службе.
– Я понимаю, – угрюмо заверил Мазур.
– Вот и прекрасно. Продолжим? Итак, вы ее связали. И что было потом?
– Повел судно дальше. Держа курс на Викторию. Когда вдали показались доки…
– Вы их узнали?
– Конечно. Мы мимо них несколько раз раньше проходили, я отлично запомнил… В общем, я подвел судно к берегу. Там легко было пристать, глубина подходящая. Я ее развязал и велел убираться на все четыре стороны. Давненько не видел, чтобы милые девочки так бегали… – Он вымученно улыбнулся, но собеседник ничуть не отреагировал, и Мазур вернулся к прежнему казенному тону. – Когда остался один, взял канистру с моторным маслом, тряпку и протер все места, где могли остаться мои отпечатки пальцев.
– Почему именно моторное масло?
– Ничего больше под рукой не было. Да, револьвер я выбросил за борт. Там же. И дыхательный аппарат. Нас учили, что в этом случае уже никаких отпечатков пальцев не получить, вода, сами понимаете, их быстренько уничтожит…
– Понимаю. Дальше.
– Ну, и отправился в порт… – вздохнул Мазур.
– Как были? В одних штанах и босиком?
– А что еще оставалось делать? На судне не нашлось ни обуви, ни рубашки, они, надо полагать, обходились минимумом вещей… Доки я обошел кругом, по лесу, выбрался к порту. Эта стена – в общем, рассчитана она на обычного человека. Здешние воришки ни ее, ни колючую проволоку не преодолеют, но нас-то учили брать препятствия и почище… Перемахнул. И прямиком направился на «Сириус». Хорошо, у них тут совершенно не в моде сторожевые собаки. Впрочем, нас и с собаками обращаться учили…
– Вы отклоняетесь от темы, – вежливо прервал симпатичный, белозубый представитель. – Перемахнули и направились на «Сириус»… На вас обращали внимание?
– Да нет, пожалуй что, – сказал Мазур. – Не особенно. Внутренняя охрана порта поставлена скверно, и потом, на территории вечно полно народа столь же экзотического облика, белых в том числе, – грузчики, подсобники, тому подобные… Словом, никто особенно не приглядывался.
– Понятно… – белозубый черканул что-то на лежащем поверх толстой кипы собственноручно исписанных Мазуром листов типографском бланке. – Не приглядывался… Товарищ старший лейтенант, мне, честное слово, абсолютно неясен один важный нюанс… Почему вы так старательно выгораживаете эту вашу мадемуазель Мадлен?
– Я ее не выгораживаю, – сказал Мазур.
– Да? Вы в нескольких местах пишете: «совершенно уверен, что похищение не имело к ней отношения». Это только один пример. Есть и другие, столь же категорично сформулированные.