Страница:
– Кирилл Степанович? – повторила она, обнажая белоснежные зубы в дежурной улыбке.
– Допустим, – ответствовал Мазур.
– Кирилл Степанович, мне велено встретить вас и препроводить в отель. Ваш багаж доставят следом. Машина ждет, прошу! По всем вопросам и пожеланиям можете обращаться прямо ко мне – меня зовут Оксана.
Она достала из кармашка золотисто-голубую визитку с одним-единственным словом «Оксана» и одним-единственным номером мобильного телефона под ним. Ни названия организации, ни логотипа, ни каких-либо прочих сведений на прямоугольной картонке не наблюдалось.
Мазур секунду размышлял, вертя визитку в пальцах, потом небрежно сунул ее в карман и милостиво кивнул:
– Ну, раз велено, то препровождайте… Оксана.
И преспокойненько, как будто его «ежеденно» встречают возле самого трапа в различных аэропортах, двинулся в сторону аэровокзала, думая на ходу: «Нет, подставы никакой тут быть не может, не так бы все происходило, хлопец один, держится ровно… Скорее всего, приглашающая сторона озаботилась. А что, приятно, черт побери! Интересно, на чем мы поедем? Не на такси же?»
– Э… Кирилл Степанович, нам вообще-то сюда.
Мазур обернулся, чуть сбился с шага, но лицо сумел сохранить.
Оксана, дипломатично отставая, указала на одну из поданных к трапу машин, светло-бежевую «тойоту» представительского класса, а потом открыла заднюю ее, красавицы, дверцу. Краем глаза Мазур перехватил оценивающие взгляды некоторых пассажиров бизнес-класса, спускавшихся следом. И, шевельнув бровью, прошествовал к машине, уселся на прохладное кожаное сиденье. Мягко закрыв за ним дверцу, Оксана угнездилась за рулем, и чудо японского автомобилестроения с тихим шелестом покрышек устремилось по бетонке к выезду с летного поля…
Мазур многое повидал в жизни, но вот чтоб так, прямо к трапу самолета ему подавали машину? Такого на его памяти еще не случалось… Машина миновала шлагбаум на выезде с летного поля. Чуть сбавив скорость, покрутилась по территории аэропорта, выехала на пустое в этот ранний утренний час шоссе и понеслась в сторону города. Водила Оксана мастерски, стоит признать.
– Далеко ехать? – деловито поинтересовался Мазур, хотя больше всего на свете ему хотелось спросить: «А куда мы, собственно, едем и, главное, за каким лядом?»
– До отеля примерно двенадцать километров, дороги в этот час загружены не сильно, так что доедем быстро, Кирилл Степанович, – не отрывая взгляд от дороги, ответила Оксана.
Отель? Ну-ну. Исчерпывающе.
Откинувшись на сиденье и опустив веки, Мазур постарался расслабиться. Радио приглушенно-усыпляюще играло что-то классическое, кажется, из Сен-Санса. Машин на шоссе и в самом деле было мало, так что вскоре они въехали собственно в Одессу, и Оксана сбавила скорость. Мазур, открыв глаза, смотрел на город, в котором, в ранешнее время, ему доводилось бывать не так уж и редко, и который изменился, как и все города постсоветского пространства, – но все же, все же…
Свернули на Приморский бульвар, прямо под «кирпич», и остановились у входа в трехэтажное здание с фасадом в духе итальянского ренессанса. Оксана, обернувшись, сказала деловито:
– Ну вот, Кирилл Степанович, мы на месте. Отдыхайте пока, а вечером я за вами заеду. В восемь часов. Идет?
Мазур наклонился, прочитал название над входом – готель «Лондоньски», – и в ту же секунду этот самый вход – а точнее, толстая плита цельного матового стекла – распахнулась. На солнце вышел молодец в униформе, степенно спустился к машине и с таким видом, будто лично он является султаном Брунея, который лично встречает князя Монако, ручонкой в белоснежной перчатке открыл дверь со стороны Мазура.
Ага, это и есть готель, надо понимать…
Мазур молча кивнул Оксане, выбрался из салона и следом за чопорным, как киношный аглицкий мажордом, швейцаром поднялся в гостиницу. В голове плескалось: «В таких случаях принято давать чаевые … Вот же блин, а сколько давать-то? У меня и денег ихних нет, что тут у них, гривны? Ладно, десять баксов дам, все равно меньше нема… Не рубли ж ему совать…»
Предупредительно придержав двери, молодец отработано изящным жестом указал Мазуру на стойку портье:
– Прошу сюда.
Мазур, сунув денежку в ненавязчиво протянутую руку, прошествовал к ресепшен, за стойкой которого уже чуть ли не с распахнутыми объятиями улыбался ему импозантный мужчина средних лет в форменном костюме с бейджиком.
– Пан Мазур? – утвердительно спросил он.
– Он самый, – проворчал Мазур доставая паспорт и прикидывая: то ли надо и этому на чай давать, то ли сие не принято? Вроде, не принято. Эх, позабыл товарищ адмирал подобные нюансы в общении с обслуживающим персоналом нижайшего звена, знаете ли…
– Ждем вас, ждем! – с непередаваемой смесью раболепия и гордости за готель «Лондоньски» заметил портье. – Номер заказан, люкс, на третьем этаже, балкон, си-сайт на гавань и порт! Кстати, в нашей гостинице известные писатели останавливались – Бунин, Куприн, Чехов! Да и сейчас известные люди останавливаются…
Портье, в общем, заливался соловьем. А Мазур терпеливо слушал. Попутно портье подсунул Мазуру бумажку, и пан адмирал поставил закорюку напротив своей фамилии. Портье расплылся в совсем уж широченной улыбке; сразу было видно, что большего счастья в жизни, как лицезреть такого гостя у него не было и не будет всю ближайшую пятилетку. Напоследок портье поведал, что здание, в котором размещается гостиница, является памятником архитектуры. И поинтересовался – не вызвать ли коридорного, дабы пана Мазура препроводили в его номер. Пан Мазур изволил дать добро.
Коридорному тоже, после того, как тот показал номер, проверил полотенца, наличие банного халата и прочей фигни, пришлось сунуть в лапу… И наконец Мазур остался один. Отправил SMS супруге – мол, прибыл, все в порядке, как у тебя? Получил обнадеживающий ответ от няни детеныша, освежился, переоделся и отправился на променад – благо времени до восьми еще было предостаточно.
На знаменитом Приморском бульваре Мазур малость притормозил, раздумывая: а куда, собственно, податься. Несмотря на довольно ранний для курортного города час – всего-то одиннадцать утра – по бульвару туда-сюда фланировали отдыхающие, коих от аборигенов можно было запросто отличить и одеждой, и выражением лиц, и громкими разговорами.
Мазур закурил, повернулся лицом к отелю, еще раз полюбовался на помпезный фасад и неторопливо направился, вопреки известной поговорке, направо, в сторону памятника Дюку – тем более идти было всего-то ничего. По пути углядел обменный пункт и наконец-таки стал обладателем украинской валюты – в количестве пяти тысяч гривен.
На небольшой площади у памятника, как в старые добрые времена СССР, продавали всякую туристскую всячину, приправленную исконно одесским колоритом и юмором. Посмеиваясь про себя, Мазур не удержался и прикупил у бойкого торговца «Паспорт гражданина Одессы», с печатями и подписями, только фотографию оставалось вклеить, а также солидно исполненное удостоверение, краснокожее, с золотым тиснением – оно так и называлось: «Удостоверение». И удостоверяло оно, что, дескать, «предъявныку цього дозволяэться задарма красты на углу Дерибасовськой та Ришелье». Для тех, кто не понял, – «предъявителю сего разрешается бесплатно воровать на углу Дерибасовской и Ришелье». Вот так, не больше и не меньше.
«При случае Лымарю подарю, он такие штуки обожает», – подумал Мазур, убирая ксивы в карман пиджака.
Потом полюбовался на Потемкинскую лестницу, рядом с которой с давних пор для особо ленивых был установлен эскалатор, работающий, правда, только на подъем, отмахнулся от назойливых фотографов и медленно двинулся дальше по бульвару. Не торопясь, дошел до Пушкинской улицы и побрел в сторону Дерибасовской. Заметив маленький японский ресторанчик, вспомнил, что еще не завтракал, и бросил якорь за одним из столиков, стоявших на жарком воздухе под полосатыми тентами.
Заказав быстро подошедшей молоденькой официантке в кимоно, но с посконно славянской внешностью легкий завтрак, он откинулся на спинку стула и закурил – благо заморско-украинская мода борьбы с курением конкретно до этого места еще не добралась и на столиках пепельницы присутствовали. Заказа долго ждать не пришлось, и вскоре Мазур с удовольствием пил недурственный кофе из маленькой фарфоровой чашки, поедал маленькие бутербродики с рыбой и глазел на проходящих по улице панночек – мужик есть мужик, так и пишется «мужик», аминь.
Панночки были на уровне.
Заказал еще одну чашечку кофе (чего они в такие малюсенькие наливают – как экономят!), принялся смаковать ароматный напиток маленькими глотками. Наконец допил. Докурил. Расплатился. Встал. Снял пиджак и перебросил его через руку – солнце припекало вовсю.
Пройдя очередной перекресток, свернул направо, на Дерибасовскую, и – о! – вдруг углядел над головой известное каждому второму гражданину СССР, не считая каждого первого жителя России название – и плевать, что на Украине нынче пышным цветом расцвели «незалежнисть» и «самостийнисть». Искушение было слишком велико: оказаться в Одессе и не заглянуть сюда? Это выше человеческих сил, товарищи!
Мазур, недолго думая, нырнул в узкую, всегда открытую дверь. Преодолел такую же узкую лестницу в двадцать каменных ступеней и попал в замечательное питейное заведение, освященное славным покровителем пивного дела, королем Гамбринусом. В двух длинных, но чрезвычайно низких залах – хорошо еще, если из двух десятков столов занято было хотя бы три… Оно и понятно: нынче кружка пива стоит столько же, сколько рюмка водки.
В дальнем зале Мазур сел за второй от входа столик, по привычке лицом к входу, заказал из меню ноль-пять темного пива – не смог устоять перед названием «Біла нічь» (одесское, да еще и темное пиво под названием «Белая ночь»! Ну хохлы, ну хохмачи!) и в ожидании заказа лениво оглядел помещение. Было уютно, тихо и пусто, лишь у самого входа, на противоположной стороне, сидели две дивчины лет семнадцати отроду, оживленно хихикали над чем-то своим, девичьем, курили тонкие сигаретки и прихлебывали пиво из высоких бокалов. На появление Мазура отреагировали вполне предсказуемо: не отрываясь от беседы, инстинктивно мазнули по его фигуре и костюму оценивающим взглядом, оценили и то, и другое и вернулись к обсуждению своих неимоверно важных проблем.
Больше в зале не было никого.
Принесли пиво и хорошую рыбку под названием «бычок», Мазур пригубил. Отведал рыбки. Недурно и то, и другое.
– Не скучаете?
Он поднял глаза.
Одна из девчушек-соседок совершенно бесшумно возникла рядом с его столиком, изящно наклонилась вперед – совсем немного, но вполне достаточно, чтобы Мазуру в полной мере открылся притягательный вид на долину между двух холмиков.
– Спасибо, красавица, я веселюсь от души, – ответил он. – И я женат.
Девчушка без приглашения опустилась напротив, подперла подбородок кулачком. Сказала, иронично улыбаясь, очень тихо:
– Тридцать восемь попугаев. Слушайте внимательно, Кирилл.
Мазур очень надеялся, что выражение его лица ничуть не изменилось. На руке у девчонки он заметил серебряный браслетик с брелоком в виде потешного розового котенка. Ну да, известная игрушка. Мала, да удала. Глушит любую прослушку в радиусе десяти метров…
Он покачал головой и развел руками. Одними губами спросил:
– Что-то поменялось?
Чаровница призывно провела язычком по пухлым губам:
– Все по плану. Но есть информация. – Она достала сигаретку, он потянулся к зажигалке. – Ваша знакомая Олеся Богданчук не есть последнее звено в цепи, иными словами – не она является кукловодом в деле с камешками, как выяснилось. Она действовала по распоряжению своего руководства.
«Почему я не удивлен? – подумал Мазур. – Станет настоящий олигарх, пусть даже и в юбке, ползать по джунглям за какими-то алмазами, одновременно отбиваясь нерешительно от домогательств озабоченных мужиков и баб? Хрена. Не бывает такого. Пошлет какую-нибудь доверенную шестерку…»
– А я тут при чем? – Мазур, включившись в игру, чиркнул зажигалкой и протянул ей, красотка наклонилась к язычку пламени.
Со стороны ни дать ни взять – утренние бабочки охмуряют гостя города. И пока, кажется, успешно.
– Вы ее протеже. Вам предложат работу. Не отказывайтесь, – сказала она. – Ключевая фамилия – Малышевский, он работодатель, и только он.
Ну, Лаврик, ну темнила, где ж ты таких малолеточек-то, да еще и смазливых, в агенты набираешь…
– Сколько? – с деланным изумлением громко спросил Мазур, привстав со стула. И подумав при этом: не переиграть бы. – Это за неделю, что ли? – Он плюхнулся на место, с помощью мимики демонстрируя жадность вкупе с оскорбленным достоинством приезжего, и тихо спросил: – Что за работа?
– Пока неизвестно, – якобы «удивилась» путана и показала рукой вокруг – дескать, найди здесь дешевле. – Где-то на море произойдет встреча с работодателем. Не отказывайтесь от предложения. Никаких силовых акций вам не предложат, равно как и ничего противозаконного. Все…
– Да иди ты! – в сердцах гаркнул, подыгрывая, Мазур. – За такие деньги я целый гарем найму! Обнаглели…
Девица презрительно дернула плечиком и поднялась: мол, была бы честь предложена. Обе малышки расплатились за пиво и покинули «Гамбринус»: ловить здесь явно было больше некого.
А Мазур остался в одиночестве. И в размышлениях. И в надежде, что, если его и пасли, то он отыграл свою роль достойно.
А вот интересно, судари мои: если в он тут же «согласился» на предложение путаны и поехал с ней (или даже с обеими) в «апартаменты-номера» – роль пришлось бы играть до конца?..
Надо не забыть потом у Лаврика спросить…
Потом Мазур поразмышлял, не взять ли еще кружечку, благо пиво было отличное, но глянул на часы, с сожалением поднялся и вышел из прохлады бара. Двинулся в сторону центра, миновал перекресток Дерибасовской и Ришельевской. Выпитое пиво настроило его на благодушный лад и, вспомнив приобретенную поутру ксиву, Мазур посмеялся про себя, но действенность удостоверения проверять не стал, а миновал Горсад и прогулочным шагом вернулся к отелю.
Скинув в номере пиджак, развалился в удобном кожаном кресле напротив телевизора, включил какой-то канал и незаметно для себя задремал. Агентесса в «Гамбринусе» не сообщила ничего принципиально нового, так что размышлять, строить планы и тактические схемы рановато. Там посмотрим. А моряк должен уметь засыпать в любой ситуации, потому как неизвестно, когда в другой раз удастся покемарить.
В пять часов Мазур пообедал в ресторане, вернулся в номер и переоделся в белоснежный смокинг, воюя с бабочкой, а теперь, в ожидании Оксаны, курил на балконе…
Глава девятая
– Допустим, – ответствовал Мазур.
– Кирилл Степанович, мне велено встретить вас и препроводить в отель. Ваш багаж доставят следом. Машина ждет, прошу! По всем вопросам и пожеланиям можете обращаться прямо ко мне – меня зовут Оксана.
Она достала из кармашка золотисто-голубую визитку с одним-единственным словом «Оксана» и одним-единственным номером мобильного телефона под ним. Ни названия организации, ни логотипа, ни каких-либо прочих сведений на прямоугольной картонке не наблюдалось.
Мазур секунду размышлял, вертя визитку в пальцах, потом небрежно сунул ее в карман и милостиво кивнул:
– Ну, раз велено, то препровождайте… Оксана.
И преспокойненько, как будто его «ежеденно» встречают возле самого трапа в различных аэропортах, двинулся в сторону аэровокзала, думая на ходу: «Нет, подставы никакой тут быть не может, не так бы все происходило, хлопец один, держится ровно… Скорее всего, приглашающая сторона озаботилась. А что, приятно, черт побери! Интересно, на чем мы поедем? Не на такси же?»
– Э… Кирилл Степанович, нам вообще-то сюда.
Мазур обернулся, чуть сбился с шага, но лицо сумел сохранить.
Оксана, дипломатично отставая, указала на одну из поданных к трапу машин, светло-бежевую «тойоту» представительского класса, а потом открыла заднюю ее, красавицы, дверцу. Краем глаза Мазур перехватил оценивающие взгляды некоторых пассажиров бизнес-класса, спускавшихся следом. И, шевельнув бровью, прошествовал к машине, уселся на прохладное кожаное сиденье. Мягко закрыв за ним дверцу, Оксана угнездилась за рулем, и чудо японского автомобилестроения с тихим шелестом покрышек устремилось по бетонке к выезду с летного поля…
Мазур многое повидал в жизни, но вот чтоб так, прямо к трапу самолета ему подавали машину? Такого на его памяти еще не случалось… Машина миновала шлагбаум на выезде с летного поля. Чуть сбавив скорость, покрутилась по территории аэропорта, выехала на пустое в этот ранний утренний час шоссе и понеслась в сторону города. Водила Оксана мастерски, стоит признать.
– Далеко ехать? – деловито поинтересовался Мазур, хотя больше всего на свете ему хотелось спросить: «А куда мы, собственно, едем и, главное, за каким лядом?»
– До отеля примерно двенадцать километров, дороги в этот час загружены не сильно, так что доедем быстро, Кирилл Степанович, – не отрывая взгляд от дороги, ответила Оксана.
Отель? Ну-ну. Исчерпывающе.
Откинувшись на сиденье и опустив веки, Мазур постарался расслабиться. Радио приглушенно-усыпляюще играло что-то классическое, кажется, из Сен-Санса. Машин на шоссе и в самом деле было мало, так что вскоре они въехали собственно в Одессу, и Оксана сбавила скорость. Мазур, открыв глаза, смотрел на город, в котором, в ранешнее время, ему доводилось бывать не так уж и редко, и который изменился, как и все города постсоветского пространства, – но все же, все же…
Свернули на Приморский бульвар, прямо под «кирпич», и остановились у входа в трехэтажное здание с фасадом в духе итальянского ренессанса. Оксана, обернувшись, сказала деловито:
– Ну вот, Кирилл Степанович, мы на месте. Отдыхайте пока, а вечером я за вами заеду. В восемь часов. Идет?
Мазур наклонился, прочитал название над входом – готель «Лондоньски», – и в ту же секунду этот самый вход – а точнее, толстая плита цельного матового стекла – распахнулась. На солнце вышел молодец в униформе, степенно спустился к машине и с таким видом, будто лично он является султаном Брунея, который лично встречает князя Монако, ручонкой в белоснежной перчатке открыл дверь со стороны Мазура.
Ага, это и есть готель, надо понимать…
Мазур молча кивнул Оксане, выбрался из салона и следом за чопорным, как киношный аглицкий мажордом, швейцаром поднялся в гостиницу. В голове плескалось: «В таких случаях принято давать чаевые … Вот же блин, а сколько давать-то? У меня и денег ихних нет, что тут у них, гривны? Ладно, десять баксов дам, все равно меньше нема… Не рубли ж ему совать…»
Предупредительно придержав двери, молодец отработано изящным жестом указал Мазуру на стойку портье:
– Прошу сюда.
Мазур, сунув денежку в ненавязчиво протянутую руку, прошествовал к ресепшен, за стойкой которого уже чуть ли не с распахнутыми объятиями улыбался ему импозантный мужчина средних лет в форменном костюме с бейджиком.
– Пан Мазур? – утвердительно спросил он.
– Он самый, – проворчал Мазур доставая паспорт и прикидывая: то ли надо и этому на чай давать, то ли сие не принято? Вроде, не принято. Эх, позабыл товарищ адмирал подобные нюансы в общении с обслуживающим персоналом нижайшего звена, знаете ли…
– Ждем вас, ждем! – с непередаваемой смесью раболепия и гордости за готель «Лондоньски» заметил портье. – Номер заказан, люкс, на третьем этаже, балкон, си-сайт на гавань и порт! Кстати, в нашей гостинице известные писатели останавливались – Бунин, Куприн, Чехов! Да и сейчас известные люди останавливаются…
Портье, в общем, заливался соловьем. А Мазур терпеливо слушал. Попутно портье подсунул Мазуру бумажку, и пан адмирал поставил закорюку напротив своей фамилии. Портье расплылся в совсем уж широченной улыбке; сразу было видно, что большего счастья в жизни, как лицезреть такого гостя у него не было и не будет всю ближайшую пятилетку. Напоследок портье поведал, что здание, в котором размещается гостиница, является памятником архитектуры. И поинтересовался – не вызвать ли коридорного, дабы пана Мазура препроводили в его номер. Пан Мазур изволил дать добро.
Коридорному тоже, после того, как тот показал номер, проверил полотенца, наличие банного халата и прочей фигни, пришлось сунуть в лапу… И наконец Мазур остался один. Отправил SMS супруге – мол, прибыл, все в порядке, как у тебя? Получил обнадеживающий ответ от няни детеныша, освежился, переоделся и отправился на променад – благо времени до восьми еще было предостаточно.
На знаменитом Приморском бульваре Мазур малость притормозил, раздумывая: а куда, собственно, податься. Несмотря на довольно ранний для курортного города час – всего-то одиннадцать утра – по бульвару туда-сюда фланировали отдыхающие, коих от аборигенов можно было запросто отличить и одеждой, и выражением лиц, и громкими разговорами.
Мазур закурил, повернулся лицом к отелю, еще раз полюбовался на помпезный фасад и неторопливо направился, вопреки известной поговорке, направо, в сторону памятника Дюку – тем более идти было всего-то ничего. По пути углядел обменный пункт и наконец-таки стал обладателем украинской валюты – в количестве пяти тысяч гривен.
На небольшой площади у памятника, как в старые добрые времена СССР, продавали всякую туристскую всячину, приправленную исконно одесским колоритом и юмором. Посмеиваясь про себя, Мазур не удержался и прикупил у бойкого торговца «Паспорт гражданина Одессы», с печатями и подписями, только фотографию оставалось вклеить, а также солидно исполненное удостоверение, краснокожее, с золотым тиснением – оно так и называлось: «Удостоверение». И удостоверяло оно, что, дескать, «предъявныку цього дозволяэться задарма красты на углу Дерибасовськой та Ришелье». Для тех, кто не понял, – «предъявителю сего разрешается бесплатно воровать на углу Дерибасовской и Ришелье». Вот так, не больше и не меньше.
«При случае Лымарю подарю, он такие штуки обожает», – подумал Мазур, убирая ксивы в карман пиджака.
Потом полюбовался на Потемкинскую лестницу, рядом с которой с давних пор для особо ленивых был установлен эскалатор, работающий, правда, только на подъем, отмахнулся от назойливых фотографов и медленно двинулся дальше по бульвару. Не торопясь, дошел до Пушкинской улицы и побрел в сторону Дерибасовской. Заметив маленький японский ресторанчик, вспомнил, что еще не завтракал, и бросил якорь за одним из столиков, стоявших на жарком воздухе под полосатыми тентами.
Заказав быстро подошедшей молоденькой официантке в кимоно, но с посконно славянской внешностью легкий завтрак, он откинулся на спинку стула и закурил – благо заморско-украинская мода борьбы с курением конкретно до этого места еще не добралась и на столиках пепельницы присутствовали. Заказа долго ждать не пришлось, и вскоре Мазур с удовольствием пил недурственный кофе из маленькой фарфоровой чашки, поедал маленькие бутербродики с рыбой и глазел на проходящих по улице панночек – мужик есть мужик, так и пишется «мужик», аминь.
Панночки были на уровне.
Заказал еще одну чашечку кофе (чего они в такие малюсенькие наливают – как экономят!), принялся смаковать ароматный напиток маленькими глотками. Наконец допил. Докурил. Расплатился. Встал. Снял пиджак и перебросил его через руку – солнце припекало вовсю.
Пройдя очередной перекресток, свернул направо, на Дерибасовскую, и – о! – вдруг углядел над головой известное каждому второму гражданину СССР, не считая каждого первого жителя России название – и плевать, что на Украине нынче пышным цветом расцвели «незалежнисть» и «самостийнисть». Искушение было слишком велико: оказаться в Одессе и не заглянуть сюда? Это выше человеческих сил, товарищи!
Мазур, недолго думая, нырнул в узкую, всегда открытую дверь. Преодолел такую же узкую лестницу в двадцать каменных ступеней и попал в замечательное питейное заведение, освященное славным покровителем пивного дела, королем Гамбринусом. В двух длинных, но чрезвычайно низких залах – хорошо еще, если из двух десятков столов занято было хотя бы три… Оно и понятно: нынче кружка пива стоит столько же, сколько рюмка водки.
В дальнем зале Мазур сел за второй от входа столик, по привычке лицом к входу, заказал из меню ноль-пять темного пива – не смог устоять перед названием «Біла нічь» (одесское, да еще и темное пиво под названием «Белая ночь»! Ну хохлы, ну хохмачи!) и в ожидании заказа лениво оглядел помещение. Было уютно, тихо и пусто, лишь у самого входа, на противоположной стороне, сидели две дивчины лет семнадцати отроду, оживленно хихикали над чем-то своим, девичьем, курили тонкие сигаретки и прихлебывали пиво из высоких бокалов. На появление Мазура отреагировали вполне предсказуемо: не отрываясь от беседы, инстинктивно мазнули по его фигуре и костюму оценивающим взглядом, оценили и то, и другое и вернулись к обсуждению своих неимоверно важных проблем.
Больше в зале не было никого.
Принесли пиво и хорошую рыбку под названием «бычок», Мазур пригубил. Отведал рыбки. Недурно и то, и другое.
– Не скучаете?
Он поднял глаза.
Одна из девчушек-соседок совершенно бесшумно возникла рядом с его столиком, изящно наклонилась вперед – совсем немного, но вполне достаточно, чтобы Мазуру в полной мере открылся притягательный вид на долину между двух холмиков.
– Спасибо, красавица, я веселюсь от души, – ответил он. – И я женат.
Девчушка без приглашения опустилась напротив, подперла подбородок кулачком. Сказала, иронично улыбаясь, очень тихо:
– Тридцать восемь попугаев. Слушайте внимательно, Кирилл.
Мазур очень надеялся, что выражение его лица ничуть не изменилось. На руке у девчонки он заметил серебряный браслетик с брелоком в виде потешного розового котенка. Ну да, известная игрушка. Мала, да удала. Глушит любую прослушку в радиусе десяти метров…
Он покачал головой и развел руками. Одними губами спросил:
– Что-то поменялось?
Чаровница призывно провела язычком по пухлым губам:
– Все по плану. Но есть информация. – Она достала сигаретку, он потянулся к зажигалке. – Ваша знакомая Олеся Богданчук не есть последнее звено в цепи, иными словами – не она является кукловодом в деле с камешками, как выяснилось. Она действовала по распоряжению своего руководства.
«Почему я не удивлен? – подумал Мазур. – Станет настоящий олигарх, пусть даже и в юбке, ползать по джунглям за какими-то алмазами, одновременно отбиваясь нерешительно от домогательств озабоченных мужиков и баб? Хрена. Не бывает такого. Пошлет какую-нибудь доверенную шестерку…»
– А я тут при чем? – Мазур, включившись в игру, чиркнул зажигалкой и протянул ей, красотка наклонилась к язычку пламени.
Со стороны ни дать ни взять – утренние бабочки охмуряют гостя города. И пока, кажется, успешно.
– Вы ее протеже. Вам предложат работу. Не отказывайтесь, – сказала она. – Ключевая фамилия – Малышевский, он работодатель, и только он.
Ну, Лаврик, ну темнила, где ж ты таких малолеточек-то, да еще и смазливых, в агенты набираешь…
– Сколько? – с деланным изумлением громко спросил Мазур, привстав со стула. И подумав при этом: не переиграть бы. – Это за неделю, что ли? – Он плюхнулся на место, с помощью мимики демонстрируя жадность вкупе с оскорбленным достоинством приезжего, и тихо спросил: – Что за работа?
– Пока неизвестно, – якобы «удивилась» путана и показала рукой вокруг – дескать, найди здесь дешевле. – Где-то на море произойдет встреча с работодателем. Не отказывайтесь от предложения. Никаких силовых акций вам не предложат, равно как и ничего противозаконного. Все…
– Да иди ты! – в сердцах гаркнул, подыгрывая, Мазур. – За такие деньги я целый гарем найму! Обнаглели…
Девица презрительно дернула плечиком и поднялась: мол, была бы честь предложена. Обе малышки расплатились за пиво и покинули «Гамбринус»: ловить здесь явно было больше некого.
А Мазур остался в одиночестве. И в размышлениях. И в надежде, что, если его и пасли, то он отыграл свою роль достойно.
А вот интересно, судари мои: если в он тут же «согласился» на предложение путаны и поехал с ней (или даже с обеими) в «апартаменты-номера» – роль пришлось бы играть до конца?..
Надо не забыть потом у Лаврика спросить…
Потом Мазур поразмышлял, не взять ли еще кружечку, благо пиво было отличное, но глянул на часы, с сожалением поднялся и вышел из прохлады бара. Двинулся в сторону центра, миновал перекресток Дерибасовской и Ришельевской. Выпитое пиво настроило его на благодушный лад и, вспомнив приобретенную поутру ксиву, Мазур посмеялся про себя, но действенность удостоверения проверять не стал, а миновал Горсад и прогулочным шагом вернулся к отелю.
Скинув в номере пиджак, развалился в удобном кожаном кресле напротив телевизора, включил какой-то канал и незаметно для себя задремал. Агентесса в «Гамбринусе» не сообщила ничего принципиально нового, так что размышлять, строить планы и тактические схемы рановато. Там посмотрим. А моряк должен уметь засыпать в любой ситуации, потому как неизвестно, когда в другой раз удастся покемарить.
В пять часов Мазур пообедал в ресторане, вернулся в номер и переоделся в белоснежный смокинг, воюя с бабочкой, а теперь, в ожидании Оксаны, курил на балконе…
Глава девятая
КАК АДМИРАЛ В ГЛАМУРНОМ МОРЕ
Ровно в двадцать ноль-ноль позвонил портье: «Господин Мазур? За вами пришла машина!»
Мазур вздохнул, положил трубку на рычаг аппарата, антикварного, как и все в номере, но с электронной начинкой, подошел к зеркалу, надел и в очередной раз поправил долбанную бабочку. Почему-то захотелось перекреститься, присесть на дорожку, но он отогнал эти декадентские мысли, а просто сказал отражению: «Мазур. Кирилл Мазур», – после чего пригладил волосы и вышел из номера. Портье на ресепшене, которому он отдал ключ, смокинг оценил. Но молча.
Мазур, в некотором роде уже по сложившейся привычке, уселся на заднее сиденье все той же «тойоты», за рулем коей – как и обещала! – сидела чаровница Оксана.
Машина покатила по Приморскому бульвару, свернула в сторону моря, еще раз свернула, с ветерком промчалась по Приморской улице и практически напротив Потемкинской лестницы направилась к воротом Морвокзала.
– Мы что, на пароход собираемся? – притворно удивился Мазур.
– А вас не предупредили? – удивленно глянула на него Оксана в зеркальце заднего вида. – Прием на яхте проходить будет.
«Все страньше и страньше, – подумал Мазур. – Ну и к чему этот выпендреж? Я пешком быстрее бы дошел…»
Действительно, до Морвокзала от отеля было рукой подать: спустился по Лестнице, перешел улицу – и все, считай, ты уже на месте.
– По рангу не положено, – словно угадав его мысли, сказала Оксана и подпустила в голос толику торжественных ноток: – Все гости на авто доставляются. Как говорится, во избежание…
Мазур благоразумно промолчал, хотя его так и подмывало спросить: а, собственно, во избежание чего?..
Машина остановилось у въездных ворот, и к ней с двух сторон тут же двинулись мальчики числом в две боевые единицы, в неизменных костюмах – причем под полами пиджаков у них несомненно присутствовало нечто, снабженное спусковыми крючками. Всем своим видом они ну никак не походили на штатную охрану Морвокзала, однако ж и силовую акцию их действия не напоминали ни на грош.
Мальчики двигались неторопливо и уверенно, но в глазах у них буквально-таки полыхало служебное рвение и готовность голову сложить в битве за приезжего москальского адмирала. Либо – в битве с самим адмиралом, буде тот окажется не тем, за кого себя выдает…
«Эге… Эт-то я удачно зашел», – подумалось Мазуру. Он сделал надменное лицо и устремил взгляд в пространство.
Оксана тем временем небрежно бросила под лобовое стекло какую-то цветастую картонку, один из мальчиков глянул на нее краем глаза, как петух на обнаруженное в пыли зернышко. Второй профессиональным, цепким взглядом осмотрел салон. Из-под расстегнутого пиджака, как белка из норки, на мгновенье показалась пластиковая рукоять австрийского семнадцатизарядного шпалера «Глок 40» девятого калибра. Серьезная игрушка, надо признать.
Но зато ни тебе обыска салона и багажника, ни банальнейшей проверки документов… хотя ситуация, если Мазур правильно ее просек, явственно требовала неординарных мер безопасности. Однако ж ни к водителю, ни к пассажиру никаких вопросов не возникло. Представитель службы безопасности – ну не поворачивался язык назвать его банальным охранником, не того полета птица, уж Мазур то понимал такие нюансы – просто махнул ладошкой: дескать, проезжайте.
Случившиеся поблизости прохожие бросали на «тойоту» заинтересованные взгляды: видать, не каждый день к Морвокзалу подкатывают тачки со столь важными гостями…
Оксана тронула машину и медленно поехала в сторону причалов. На въезде к ним картина повторилась: такие же мальчики, только числом уже четверо, подошли, посмотрели на картонку у лобового стекла и отвяли. Вот так вот просто. И никаких тебе детекторов, металлоискателей и прочих штучек против незваных гостей.
Ну, в принципе, оно и понятно: чужие здесь не ходят по определению. Или же имеется на картонке некий чип, который посылает в наушники охраны сигнал «я свой, я свой»… Это знакомо, не вчера и даже не позавчера придумано. Однако ясно одно, и ясно именно из кажущейся доступности добраться до причала: серьезно у них тут дело поставлено, ох, серьезно!
Между тем «тойота» подъехала к одному из причалов и остановилась. Надо думать, это и был искомый причал. Оксана, выйдя из машины и обойдя ее спереди, открыла Мазуру дверь:
– Кирилл Степанович, прибыли. Приятного отдыха! Завтра я вас заберу.
– Жаль, что наше знакомство было столь мимолетным, – опечалился Мазур в лучших театральных традициях. – После приема я обратно в Москву…
– Кто знает, Кирилл Степанович, кто знает, – загадочно улыбнулась дивчина.
«Ага, – подумал Мазур, – значит, ты знаешь… Значит, ты не просто водитель».
Он выбрался наружу, огляделся. Чуть в сторонке жарилось на солнце несколько авто, классом ничуть не ниже Оксаниной тачки – по всей видимости, также доставивших приглашенных гостей. Судя по маркам, отнюдь не адмиралов в отставке. «Мать твою, куда ж меня в очередной раз занесло?!»
Кивнув Оксане и пробормотав что-то приличествующее, Мазур обернулся, увидел яхту и с большим трудом удержался от произнесения вслух кое-чего нецензурно-удивленного.
И это, по-вашему, называется яхта?! Мазур, в своей жизни повидавший неисчислимое множество кораблей и судов всевозможнейших типов и классов, вживе такое чудо кораблестроения узрел впервые. Раньше разве что читал о них да на картинках в журналах рассматривал.
Длиной где-то под сотню метров, три палубы, ширина метров тринадцать, белоснежная – аж глазам смотреть больно, окна (ну не иллюминаторами же это именовать!) здоровенные, с сияющими на жарком черноморском солнце противобликовыми стеклами, с никелированными финтифлюшками везде, где только можно… На носу красовалось выполненное медными буквами название: «Mermaid», то есть – русалка.
И что, для таких красавиц здесь хватает фарватера?
Мазур отмотал назад, как бобину, кинопленку воспоминаний и, словно наяву увидел ту, другую «Русалку», под ярким южным солнцем Ахатинских островов, и долбанного мистера Драйтона… Мазур должен, просто обязан был забыть весь тот сюрреализм, но память упорно подсовывала картины из прошлого – нет, упаси боже, никаких аналогий… но все же перед внутренним взором как наяву вставал задранный нос той яхты, после взрыва на корме стремительно уходившей на глубину и уносившей с собой многих, очень многих, и своих, и чужих…
Мазур отработанным, уже привычным усилием воли отогнал видение.
И тут же, словно переключили канал на телевизоре, в памяти всплыло читанное где-то: год выпуска девяносто девятый, построена на верфи Evegreen, максимальный запас хода шесть тысяч триста семьдесят миль, два дизельных двигателя по шесть тысяч шестьсот лошадок, скорость двадцать два узла, двадцать человек команды, максимум двадцать восемь пассажиров, и, что характерно, для каждого своя каюта, наворотов на посудине немерено, включая бассейн… На такой и Абрамовичу – большому ценителю яхт – не стыдно выйти в море. Парусная, но снабжена мощными двигателями. Это и понятно, объясняется просто. Наличие паруса и мачт кардинально влияет на пропорции, а значит, страдает комфортность судна. Чем выше мачты, тем мощнее должен быть киль, а это существенно увеличивает осадку. Ну и, кроме того, владельцу парусника хочешь не хочешь, а придется участвовать в престижных соревнованиях, потому как каждый уважающий себя яхтсмен должен хотя бы раз победить в регате, а заниматься этим охота далеко не всем. Да и поражение будет весьма болезненным. Такой удар по самолюбию… А моторные яхты только для того и строятся, чтобы создать владельцам максимум комфорта и минимум проблем. Прямо-таки плавучие пятизвездочные отели, вот как этот, например. Поди заставь тут кого-нибудь паруса поднимать или рифы брать…
Проектировщик тут, конечно, постарался. Явно не из наших. Итальянец, наверно. Вон, роскошь какая. Мазур оглядел нижнюю палубу. С пирса видно: натуральное черное дерево, полированный дуб, внутри, надо полагать, везде ковры ручной работы, шелк, кожа. А на верхней палубе, похоже, сьюты [5]почти во всю длину.
Это уж точно перебор. Ну, на средней, понятно, бассейн, парилка, бар. А корпус, похоже, пуленепробиваемый. Может, еще и система обнаружения ракет имеется? С этих станется. Странно, что вертолетной площадки не предусмотрено. Видно, до Абрамовича пока не дотягивают. У того-то целых две…
Осознав, что слишком долго пялится на это чудо, Мазур неторопливо и привычно, как к собственному подъезду, двинулся в сторону трапа, у которого наблюдались, вот неожиданность-то, мальчики в уже знакомых костюмах. Там же имело место и нечто новое – перед трапом стояла рамка металлоискателя. Мазур с непроницаемым лицом выложил на лоток ключи, мобильник, мелочь из карманов, прошел сквозь рамку. Рамка молчала.
– Добро пожаловать на борт! – Кряжистый мужик лет пятидесяти возле лееров трапа, при усах, с благородной сединой на висках, но в штатском, поприветствовав Мазура, достал рацию, бормотнул в нее несколько слов.
Мазур вельможно кивнул в ответ. Поднялся на борт и едва не оказался в объятиях стюарда, одетого в белоснежный, форменный, с золотыми галунами костюм. Стюард был черный, как уголь, аж с синевой. А ежели по-простому, то типичнейший, кондовый негр.
– Господин Мазур, позвольте, я провожу вас в вашу каюту. – Изъяснялся сей индивид на чистейшем русском языке, без малейшей примеси не то что конголезского, но даже хохляцкого. – Если желаете, я могу показать вам яхту.
Мазур небрежно бросил:
– Может быть, позже, дружок. Сначала душ. Притомился я что-то, в дороге-то…
– Конечно-конечно, господин Мазур. Прошу за мной.
Мазур обернулся. По трапу два здоровых бугая волокли какую-то очумелую блондинку, а она во всю глотку голосила: «Как провожают пароходы? Совсем не так как поезда…» А следом еще один тип тащил два огромных, как комоды, чемодана. Причем, этот последний совсем не похож был на охранника или штатного холуя – хорошо одетый чернявый вьюнош с приличными манерами. Мазур проследил взглядом за любопытным квартетом и с некоторым даже изумлением пронаблюдал, как три мужика эту бабенцию с трудом запихнули в каюту, а она, зараза, еще и умудрилась оттуда им платочком помахать.
Очередная Собчачка, что ли?..
Рассеяно оглядываясь по дороге, как и положено столь почетному гостю, Мазур мельком отметил, что на яхте наличествует минимум пять секьюрити. А когда они, обогнув надстройку, добрались до противоположного борта, в полукабельтове от яхты обнаружился небольшой крытый катер, на корме которого расположились двое уже набивших оскомину костюмных мальчиков. Один в бинокль внимательно разглядывал акваторию. На плечах у них висели короткоствольные СР-3 «Вихрь» с разложенными прикладами. Идиоты. Если начнется заварушка, куда они в костюмах-то…
Мазур вздохнул, положил трубку на рычаг аппарата, антикварного, как и все в номере, но с электронной начинкой, подошел к зеркалу, надел и в очередной раз поправил долбанную бабочку. Почему-то захотелось перекреститься, присесть на дорожку, но он отогнал эти декадентские мысли, а просто сказал отражению: «Мазур. Кирилл Мазур», – после чего пригладил волосы и вышел из номера. Портье на ресепшене, которому он отдал ключ, смокинг оценил. Но молча.
Мазур, в некотором роде уже по сложившейся привычке, уселся на заднее сиденье все той же «тойоты», за рулем коей – как и обещала! – сидела чаровница Оксана.
Машина покатила по Приморскому бульвару, свернула в сторону моря, еще раз свернула, с ветерком промчалась по Приморской улице и практически напротив Потемкинской лестницы направилась к воротом Морвокзала.
– Мы что, на пароход собираемся? – притворно удивился Мазур.
– А вас не предупредили? – удивленно глянула на него Оксана в зеркальце заднего вида. – Прием на яхте проходить будет.
«Все страньше и страньше, – подумал Мазур. – Ну и к чему этот выпендреж? Я пешком быстрее бы дошел…»
Действительно, до Морвокзала от отеля было рукой подать: спустился по Лестнице, перешел улицу – и все, считай, ты уже на месте.
– По рангу не положено, – словно угадав его мысли, сказала Оксана и подпустила в голос толику торжественных ноток: – Все гости на авто доставляются. Как говорится, во избежание…
Мазур благоразумно промолчал, хотя его так и подмывало спросить: а, собственно, во избежание чего?..
Машина остановилось у въездных ворот, и к ней с двух сторон тут же двинулись мальчики числом в две боевые единицы, в неизменных костюмах – причем под полами пиджаков у них несомненно присутствовало нечто, снабженное спусковыми крючками. Всем своим видом они ну никак не походили на штатную охрану Морвокзала, однако ж и силовую акцию их действия не напоминали ни на грош.
Мальчики двигались неторопливо и уверенно, но в глазах у них буквально-таки полыхало служебное рвение и готовность голову сложить в битве за приезжего москальского адмирала. Либо – в битве с самим адмиралом, буде тот окажется не тем, за кого себя выдает…
«Эге… Эт-то я удачно зашел», – подумалось Мазуру. Он сделал надменное лицо и устремил взгляд в пространство.
Оксана тем временем небрежно бросила под лобовое стекло какую-то цветастую картонку, один из мальчиков глянул на нее краем глаза, как петух на обнаруженное в пыли зернышко. Второй профессиональным, цепким взглядом осмотрел салон. Из-под расстегнутого пиджака, как белка из норки, на мгновенье показалась пластиковая рукоять австрийского семнадцатизарядного шпалера «Глок 40» девятого калибра. Серьезная игрушка, надо признать.
Но зато ни тебе обыска салона и багажника, ни банальнейшей проверки документов… хотя ситуация, если Мазур правильно ее просек, явственно требовала неординарных мер безопасности. Однако ж ни к водителю, ни к пассажиру никаких вопросов не возникло. Представитель службы безопасности – ну не поворачивался язык назвать его банальным охранником, не того полета птица, уж Мазур то понимал такие нюансы – просто махнул ладошкой: дескать, проезжайте.
Случившиеся поблизости прохожие бросали на «тойоту» заинтересованные взгляды: видать, не каждый день к Морвокзалу подкатывают тачки со столь важными гостями…
Оксана тронула машину и медленно поехала в сторону причалов. На въезде к ним картина повторилась: такие же мальчики, только числом уже четверо, подошли, посмотрели на картонку у лобового стекла и отвяли. Вот так вот просто. И никаких тебе детекторов, металлоискателей и прочих штучек против незваных гостей.
Ну, в принципе, оно и понятно: чужие здесь не ходят по определению. Или же имеется на картонке некий чип, который посылает в наушники охраны сигнал «я свой, я свой»… Это знакомо, не вчера и даже не позавчера придумано. Однако ясно одно, и ясно именно из кажущейся доступности добраться до причала: серьезно у них тут дело поставлено, ох, серьезно!
Между тем «тойота» подъехала к одному из причалов и остановилась. Надо думать, это и был искомый причал. Оксана, выйдя из машины и обойдя ее спереди, открыла Мазуру дверь:
– Кирилл Степанович, прибыли. Приятного отдыха! Завтра я вас заберу.
– Жаль, что наше знакомство было столь мимолетным, – опечалился Мазур в лучших театральных традициях. – После приема я обратно в Москву…
– Кто знает, Кирилл Степанович, кто знает, – загадочно улыбнулась дивчина.
«Ага, – подумал Мазур, – значит, ты знаешь… Значит, ты не просто водитель».
Он выбрался наружу, огляделся. Чуть в сторонке жарилось на солнце несколько авто, классом ничуть не ниже Оксаниной тачки – по всей видимости, также доставивших приглашенных гостей. Судя по маркам, отнюдь не адмиралов в отставке. «Мать твою, куда ж меня в очередной раз занесло?!»
Кивнув Оксане и пробормотав что-то приличествующее, Мазур обернулся, увидел яхту и с большим трудом удержался от произнесения вслух кое-чего нецензурно-удивленного.
И это, по-вашему, называется яхта?! Мазур, в своей жизни повидавший неисчислимое множество кораблей и судов всевозможнейших типов и классов, вживе такое чудо кораблестроения узрел впервые. Раньше разве что читал о них да на картинках в журналах рассматривал.
Длиной где-то под сотню метров, три палубы, ширина метров тринадцать, белоснежная – аж глазам смотреть больно, окна (ну не иллюминаторами же это именовать!) здоровенные, с сияющими на жарком черноморском солнце противобликовыми стеклами, с никелированными финтифлюшками везде, где только можно… На носу красовалось выполненное медными буквами название: «Mermaid», то есть – русалка.
И что, для таких красавиц здесь хватает фарватера?
Мазур отмотал назад, как бобину, кинопленку воспоминаний и, словно наяву увидел ту, другую «Русалку», под ярким южным солнцем Ахатинских островов, и долбанного мистера Драйтона… Мазур должен, просто обязан был забыть весь тот сюрреализм, но память упорно подсовывала картины из прошлого – нет, упаси боже, никаких аналогий… но все же перед внутренним взором как наяву вставал задранный нос той яхты, после взрыва на корме стремительно уходившей на глубину и уносившей с собой многих, очень многих, и своих, и чужих…
Мазур отработанным, уже привычным усилием воли отогнал видение.
И тут же, словно переключили канал на телевизоре, в памяти всплыло читанное где-то: год выпуска девяносто девятый, построена на верфи Evegreen, максимальный запас хода шесть тысяч триста семьдесят миль, два дизельных двигателя по шесть тысяч шестьсот лошадок, скорость двадцать два узла, двадцать человек команды, максимум двадцать восемь пассажиров, и, что характерно, для каждого своя каюта, наворотов на посудине немерено, включая бассейн… На такой и Абрамовичу – большому ценителю яхт – не стыдно выйти в море. Парусная, но снабжена мощными двигателями. Это и понятно, объясняется просто. Наличие паруса и мачт кардинально влияет на пропорции, а значит, страдает комфортность судна. Чем выше мачты, тем мощнее должен быть киль, а это существенно увеличивает осадку. Ну и, кроме того, владельцу парусника хочешь не хочешь, а придется участвовать в престижных соревнованиях, потому как каждый уважающий себя яхтсмен должен хотя бы раз победить в регате, а заниматься этим охота далеко не всем. Да и поражение будет весьма болезненным. Такой удар по самолюбию… А моторные яхты только для того и строятся, чтобы создать владельцам максимум комфорта и минимум проблем. Прямо-таки плавучие пятизвездочные отели, вот как этот, например. Поди заставь тут кого-нибудь паруса поднимать или рифы брать…
Проектировщик тут, конечно, постарался. Явно не из наших. Итальянец, наверно. Вон, роскошь какая. Мазур оглядел нижнюю палубу. С пирса видно: натуральное черное дерево, полированный дуб, внутри, надо полагать, везде ковры ручной работы, шелк, кожа. А на верхней палубе, похоже, сьюты [5]почти во всю длину.
Это уж точно перебор. Ну, на средней, понятно, бассейн, парилка, бар. А корпус, похоже, пуленепробиваемый. Может, еще и система обнаружения ракет имеется? С этих станется. Странно, что вертолетной площадки не предусмотрено. Видно, до Абрамовича пока не дотягивают. У того-то целых две…
Осознав, что слишком долго пялится на это чудо, Мазур неторопливо и привычно, как к собственному подъезду, двинулся в сторону трапа, у которого наблюдались, вот неожиданность-то, мальчики в уже знакомых костюмах. Там же имело место и нечто новое – перед трапом стояла рамка металлоискателя. Мазур с непроницаемым лицом выложил на лоток ключи, мобильник, мелочь из карманов, прошел сквозь рамку. Рамка молчала.
– Добро пожаловать на борт! – Кряжистый мужик лет пятидесяти возле лееров трапа, при усах, с благородной сединой на висках, но в штатском, поприветствовав Мазура, достал рацию, бормотнул в нее несколько слов.
Мазур вельможно кивнул в ответ. Поднялся на борт и едва не оказался в объятиях стюарда, одетого в белоснежный, форменный, с золотыми галунами костюм. Стюард был черный, как уголь, аж с синевой. А ежели по-простому, то типичнейший, кондовый негр.
– Господин Мазур, позвольте, я провожу вас в вашу каюту. – Изъяснялся сей индивид на чистейшем русском языке, без малейшей примеси не то что конголезского, но даже хохляцкого. – Если желаете, я могу показать вам яхту.
Мазур небрежно бросил:
– Может быть, позже, дружок. Сначала душ. Притомился я что-то, в дороге-то…
– Конечно-конечно, господин Мазур. Прошу за мной.
Мазур обернулся. По трапу два здоровых бугая волокли какую-то очумелую блондинку, а она во всю глотку голосила: «Как провожают пароходы? Совсем не так как поезда…» А следом еще один тип тащил два огромных, как комоды, чемодана. Причем, этот последний совсем не похож был на охранника или штатного холуя – хорошо одетый чернявый вьюнош с приличными манерами. Мазур проследил взглядом за любопытным квартетом и с некоторым даже изумлением пронаблюдал, как три мужика эту бабенцию с трудом запихнули в каюту, а она, зараза, еще и умудрилась оттуда им платочком помахать.
Очередная Собчачка, что ли?..
Рассеяно оглядываясь по дороге, как и положено столь почетному гостю, Мазур мельком отметил, что на яхте наличествует минимум пять секьюрити. А когда они, обогнув надстройку, добрались до противоположного борта, в полукабельтове от яхты обнаружился небольшой крытый катер, на корме которого расположились двое уже набивших оскомину костюмных мальчиков. Один в бинокль внимательно разглядывал акваторию. На плечах у них висели короткоствольные СР-3 «Вихрь» с разложенными прикладами. Идиоты. Если начнется заварушка, куда они в костюмах-то…