Страница:
– Дон Херонимо безошибочно давал вам коды, подтверждающие его полномочия...
– Но это ведь о н давал, а не вы, – сказал Мазур, тоже сидевший с руками на столе. – Никто не предупредил, что вы вдруг начнете давать указания о свертывании... впрочем, это еще ничего не значит. Если вы будете так любезны и дадите соответствующий код, я готов подчиняться...
– Вашу мать! – прямо-таки взвыл Франсуа.– У меня-то он откуда? Кто мог предвидеть, что у Херонимо настолько расшалятся нервы, и он от нетерпения сунется сдуру под пулемет? Ну вы же сами освобождали Ларку, видели, как за ней прилетели...
– Это, увы, не доказательство, – сказал Мазур. – Мало ли как все это можно объяснить...
– Ну так объясни! – рявкнул Франсуа.
– Мне это не нужно, – сказал Мазур. —У меня есть четкие, не допускающие двойных толкований инструкции, есть приказ, задание. Есть процедуры, опять-таки не допускающие двойных толкований. Я готов верить всему, если мне предъявят предусмотренные правилами доказательства...
– Присоединяюсь к предыдущему оратору, – сказал Кацуба, сделав едва заметное движение.
– Сидеть! – прикрикнул Франсуа.– Добром предупреждаю: если кто-то из вас дернется, всажу пулю. У меня тоже есть инструкции и приказы, а еще мне очень хочется вернуться домой живым. Вы, умоляю, глупостей не делайте, я успею шмальнуть первым и не буду маяться угрызениями совести... Мужики! Ну что вы, как дети малые? Вы представляете свое положение? Я сейчас уйду, и вы останетесь здесь одни. Никакого снаряжения не будет, оно сюда не придет, поскольку никто и не собирался сюда забрасывать никаких аквалангов. Быть может, в родном Отечестве вас и решат выдернуть отсюда – тогда пошлют человека с должными кодами. Только за это время вас, во-первых, могут запросто пристукнуть, а во-вторых, еще не факт, что вас будут спасать. Была бы честь предложена, а от убытка бог избавил... Да чтоб вас черти... Ну что мне такое сделать, чтобы поверили? На иконе клясться? Или на этом графине? Все к о н ч е н о, ясно вам? Не будет никаких аквалангов, не будет! Нет никакого самолета в озере! Нет там никаких трупов и чемоданчиков! Все деза, дымовая завеса, ложь, отвлекающий маневр! Что так смотрите? Какого вам еще рожна?
– Не рожна, а кода, – спокойно сказал Мазур, прикидывая: если стянуть под столом незашнурованную туфлю и отбросить ногой в сторону, отвлечется негр на шум или нет? Черт, ничего больше не предпринять...
– Ну вот что, – сказал Франсуа, очевидно, приняв какое-то решение. – Эту бодягу нельзя тянуть до бесконечности, надоели вы мне... Последний раз говорю: я ухожу, и вы остаетесь совершенно одни. Ну?
Мазур молчал. В другой обстановке он непременно попытался бы опрокинуть стол, рискнуть с броском – но знал, что с хорошим профессионалом такие штучки не проходят. Державший его под прицелом человек был не новичком, а потому в его руке была всерьез опасна даже игрушечка на 6,35. Нет шансов...
– Черт с вами, дуралеи, – сказал Франсуа словно бы даже с некоторым разочарованием на лице. – Могу вас заверить: лично я буду стоять за то, чтобы вас отсюда все же вытащить, послать человека с кодом, но меня могут и не послушать... Адиос, амигос!
Он плавно передвинулся вдоль стены, держа их под прицелом, достиг двери, на ощупь ее открыл, проскользнул бочком – и в замке скрежетнул ключ.
Оба моментально взмыли из-за стола, по въевшейся привычке хватаясь за оружие. Кацуба остановился у двери чуть растерянно. Высокая дверь, добротно сработанная годах в тридцатых, являла собой серьезную преграду. Конечно, будь они в а к ц и и, не церемонилась бы с ней и довольно быстро одолели даже без вульгарных штучек вроде стрельбы по замку (говоря по совести, чертовски неэффективный прием, получается лишь у киношных суперменов, а в жизни крайне легко заполучить рикошетом так, что мало не покажется). Да и бессмысленно выносить безвинную дверь, подняв шум на весь отель: если профессионал отходит, он непременно продумал все заранее, тех секунд десяти, что им потребуется на дверь, беглецу как раз хватит, чтобы ускользнуть, не привлекши внимания...
Кацуба бросился в другую комнату, загремел там чем-то, появился с унылым видом:
– Ни следа его вещичек. Все предусмотрел, заранее готовился.
– Но если он заранее все предусмотрел, значит, не собирался нам вредить – на это-то времени хватало...
– Ты что – ему веришь?
– А ты?
– Не знаю, – честно признался Кацуба. – То, что он тут наплел, чрезвычайно похоже на правду, но я в жизни насмотрелся на массу вещей, неотличимых от правды, однако не имевших с ней ничего общего... В конце-то концов, полковник, наше дело – не верить, а скрупулезно следовать приказам. Приказы и инструкции так специально и сформулированы, чтобы исполнитель проявлял инициативу лишь в п р е д у с м о т р е н н ы х случаях.
– Он еще будет меня учить науке приказа... – проворчал Мазур. – Слушай, надо же что-то делать...
– А... – Кацуба схватил телефонную трубку. Убедившись, что провод не перерезан, набрал две цифры и быстро что-то протараторил по-испански. – Сейчас придет портье с дубликатом ключа, наплетем что-нибудь... Меня другое волнует. Сказать?
– Не надо, – мотнул головой Мазур.
Он все прекрасно понимал и сам: после таких сюрпризов внутри группы следует немедленно уходить. Менять место дислокации, запутывать след, свернуть с маршрута, о котором знал б е г л е ц. Это азбука, аксиома. Уходить туда, где на их появление просто не рассчитывают и не смогут вычислить новое логово – по крайней мере, с маху. Невозможно изменить одно: конечную точку маршрута, но тут уж ничего не поделаешь, что ж, бывали в похожих ситуациях, выкрутимся...
Буквально через полминуты в двери скрипнул ключ – явился почтительный портье, вмиг освободил пленников, получил свои чаевые, раскланялся и долго объяснял что-то в ответ на расспросы Кацубы.
Когда они оказались в коридоре и портье удалился, Кацуба объяснил:
– «Неро сеньор», черный сеньор, оказывается, еще сегодня утром расплатился за номер, унес вещички, однако предупредил, что номер должен оставаться за ним до тех пор, пока он не обсудит в нем свои дела с друзьями. У крыльца его ждала машина, никто, конечно, не запоминал марку и номер, да и ничего это нам не дало бы...
– Вот и я. Какие у нас нынче планы?
Не теряя времени, Мазур подхватил Ольгу за локоть и почти потащил на широкий балкон в торце коридора. Она ошарашенно подчинилась. Балкон выходил на тихую улочку, на нем никого не было, так что можно поговорить без лишних ушей...
– Нужно уходить, – сказал Мазур, не обращая внимания на отчаянный взгляд Кацубы, прямо-таки умолявший не пороть горячку. «Тоже мне, ментор, я и сам знаю, что следует делать...»
– Куда? – удивленно воззрилась Ольга.
– Вот это нам сейчас и нужно в темпе обговорить, – тихонько сказал Мазур. – Я не буду вдаваться в подробности, некогда, одно скажу: те самые конкуренты, которых ты, как выяснилось, не зря опасалась, протянули щупальца ближе, чем нам казалось...
– Франсуа? – догадалась она с похвальной быстротой.
Мазур кивнул:
– Увы... Только что последовало бурное объяснение, он не рискнул предпринимать какие-то решительные меры прямо в отеле, да и мы не дети, но недомолвок не осталось. Не увидим мы его больше...
– Вы что... – расширились глаза у Ольги. – А труп куда дели? Неужели в шкаф?
– Хорошего же ты о нас мнения...
– За работой видела.
– Нет, он просто-напросто смылся... Но и нам нужно побыстрее убираться. Благорасположение сеньора бригадного комиссара – вещь хорошая, но есть разные способы нам напакостить, сама убедилась...
– Что он хотел? Не стану представляться провидицей, но вот с самого начала не нравился он мне... Тоже охотится за аппаратурой?
– За какой еще аппаратурой? – вполне натурально удивился Мазур.
– Ой, только не надо... – досадливо поморщилась Ольга. – Которая утонула в озере. Извини, милый, но я и этот секрет знаю – я тебе не раз говорила, что дон Себастьяно человек серьезный. Те, кто был на Ирупане до вас, то ли нечаянно утопили, то ли умышленно сбросили в озеро какую-то аппаратуру, и вам в первую очередь нужно ее достать... Убедился, что я знаю все?
«Ага, – подумал Мазур, ожидавший худшего. – Очередная порция дезинформации, неведомыми путями достигшей дона Себастьяно. Ну, это к лучшему, меньше недомолвок, пусть считает, что и в самом деле знает в с е...»
– Убедился, – сказал он, довольно натурально сыграв смущение и неудовольствие. – Ну, не мог я тебе этого говорить... Тем лучше. Раз сама знаешь все, понимаешь, что нужно побыстрее искать надежное укрытие. Такое, чтобы нас долго не смогли вычислить. Ты же здесь бывала, тебе и карты в руки...
Ольга думала меньше минуты:
– Так... Насколько я поняла, нужно подобрать укромное местечко, где никто не станет искать девушку из хорошего общества, путешествующую в компании двух иностранных дипломатов? Или, по крайней мере, доберется до этого места не раньше, чем прочешет весь город?
– За что я тебя люблю, так это за светлый ум, – сказал Мазур.
– Есть такое место, – сообщила Ольга. – Лично меня э т о т вариант вовсе не воодушевляет, наоборот, но делать нечего...
Глава девятая
– Но это ведь о н давал, а не вы, – сказал Мазур, тоже сидевший с руками на столе. – Никто не предупредил, что вы вдруг начнете давать указания о свертывании... впрочем, это еще ничего не значит. Если вы будете так любезны и дадите соответствующий код, я готов подчиняться...
– Вашу мать! – прямо-таки взвыл Франсуа.– У меня-то он откуда? Кто мог предвидеть, что у Херонимо настолько расшалятся нервы, и он от нетерпения сунется сдуру под пулемет? Ну вы же сами освобождали Ларку, видели, как за ней прилетели...
– Это, увы, не доказательство, – сказал Мазур. – Мало ли как все это можно объяснить...
– Ну так объясни! – рявкнул Франсуа.
– Мне это не нужно, – сказал Мазур. —У меня есть четкие, не допускающие двойных толкований инструкции, есть приказ, задание. Есть процедуры, опять-таки не допускающие двойных толкований. Я готов верить всему, если мне предъявят предусмотренные правилами доказательства...
– Присоединяюсь к предыдущему оратору, – сказал Кацуба, сделав едва заметное движение.
– Сидеть! – прикрикнул Франсуа.– Добром предупреждаю: если кто-то из вас дернется, всажу пулю. У меня тоже есть инструкции и приказы, а еще мне очень хочется вернуться домой живым. Вы, умоляю, глупостей не делайте, я успею шмальнуть первым и не буду маяться угрызениями совести... Мужики! Ну что вы, как дети малые? Вы представляете свое положение? Я сейчас уйду, и вы останетесь здесь одни. Никакого снаряжения не будет, оно сюда не придет, поскольку никто и не собирался сюда забрасывать никаких аквалангов. Быть может, в родном Отечестве вас и решат выдернуть отсюда – тогда пошлют человека с должными кодами. Только за это время вас, во-первых, могут запросто пристукнуть, а во-вторых, еще не факт, что вас будут спасать. Была бы честь предложена, а от убытка бог избавил... Да чтоб вас черти... Ну что мне такое сделать, чтобы поверили? На иконе клясться? Или на этом графине? Все к о н ч е н о, ясно вам? Не будет никаких аквалангов, не будет! Нет никакого самолета в озере! Нет там никаких трупов и чемоданчиков! Все деза, дымовая завеса, ложь, отвлекающий маневр! Что так смотрите? Какого вам еще рожна?
– Не рожна, а кода, – спокойно сказал Мазур, прикидывая: если стянуть под столом незашнурованную туфлю и отбросить ногой в сторону, отвлечется негр на шум или нет? Черт, ничего больше не предпринять...
– Ну вот что, – сказал Франсуа, очевидно, приняв какое-то решение. – Эту бодягу нельзя тянуть до бесконечности, надоели вы мне... Последний раз говорю: я ухожу, и вы остаетесь совершенно одни. Ну?
Мазур молчал. В другой обстановке он непременно попытался бы опрокинуть стол, рискнуть с броском – но знал, что с хорошим профессионалом такие штучки не проходят. Державший его под прицелом человек был не новичком, а потому в его руке была всерьез опасна даже игрушечка на 6,35. Нет шансов...
– Черт с вами, дуралеи, – сказал Франсуа словно бы даже с некоторым разочарованием на лице. – Могу вас заверить: лично я буду стоять за то, чтобы вас отсюда все же вытащить, послать человека с кодом, но меня могут и не послушать... Адиос, амигос!
Он плавно передвинулся вдоль стены, держа их под прицелом, достиг двери, на ощупь ее открыл, проскользнул бочком – и в замке скрежетнул ключ.
Оба моментально взмыли из-за стола, по въевшейся привычке хватаясь за оружие. Кацуба остановился у двери чуть растерянно. Высокая дверь, добротно сработанная годах в тридцатых, являла собой серьезную преграду. Конечно, будь они в а к ц и и, не церемонилась бы с ней и довольно быстро одолели даже без вульгарных штучек вроде стрельбы по замку (говоря по совести, чертовски неэффективный прием, получается лишь у киношных суперменов, а в жизни крайне легко заполучить рикошетом так, что мало не покажется). Да и бессмысленно выносить безвинную дверь, подняв шум на весь отель: если профессионал отходит, он непременно продумал все заранее, тех секунд десяти, что им потребуется на дверь, беглецу как раз хватит, чтобы ускользнуть, не привлекши внимания...
Кацуба бросился в другую комнату, загремел там чем-то, появился с унылым видом:
– Ни следа его вещичек. Все предусмотрел, заранее готовился.
– Но если он заранее все предусмотрел, значит, не собирался нам вредить – на это-то времени хватало...
– Ты что – ему веришь?
– А ты?
– Не знаю, – честно признался Кацуба. – То, что он тут наплел, чрезвычайно похоже на правду, но я в жизни насмотрелся на массу вещей, неотличимых от правды, однако не имевших с ней ничего общего... В конце-то концов, полковник, наше дело – не верить, а скрупулезно следовать приказам. Приказы и инструкции так специально и сформулированы, чтобы исполнитель проявлял инициативу лишь в п р е д у с м о т р е н н ы х случаях.
– Он еще будет меня учить науке приказа... – проворчал Мазур. – Слушай, надо же что-то делать...
– А... – Кацуба схватил телефонную трубку. Убедившись, что провод не перерезан, набрал две цифры и быстро что-то протараторил по-испански. – Сейчас придет портье с дубликатом ключа, наплетем что-нибудь... Меня другое волнует. Сказать?
– Не надо, – мотнул головой Мазур.
Он все прекрасно понимал и сам: после таких сюрпризов внутри группы следует немедленно уходить. Менять место дислокации, запутывать след, свернуть с маршрута, о котором знал б е г л е ц. Это азбука, аксиома. Уходить туда, где на их появление просто не рассчитывают и не смогут вычислить новое логово – по крайней мере, с маху. Невозможно изменить одно: конечную точку маршрута, но тут уж ничего не поделаешь, что ж, бывали в похожих ситуациях, выкрутимся...
Буквально через полминуты в двери скрипнул ключ – явился почтительный портье, вмиг освободил пленников, получил свои чаевые, раскланялся и долго объяснял что-то в ответ на расспросы Кацубы.
Когда они оказались в коридоре и портье удалился, Кацуба объяснил:
– «Неро сеньор», черный сеньор, оказывается, еще сегодня утром расплатился за номер, унес вещички, однако предупредил, что номер должен оставаться за ним до тех пор, пока он не обсудит в нем свои дела с друзьями. У крыльца его ждала машина, никто, конечно, не запоминал марку и номер, да и ничего это нам не дало бы...
– Вот и я. Какие у нас нынче планы?
Не теряя времени, Мазур подхватил Ольгу за локоть и почти потащил на широкий балкон в торце коридора. Она ошарашенно подчинилась. Балкон выходил на тихую улочку, на нем никого не было, так что можно поговорить без лишних ушей...
– Нужно уходить, – сказал Мазур, не обращая внимания на отчаянный взгляд Кацубы, прямо-таки умолявший не пороть горячку. «Тоже мне, ментор, я и сам знаю, что следует делать...»
– Куда? – удивленно воззрилась Ольга.
– Вот это нам сейчас и нужно в темпе обговорить, – тихонько сказал Мазур. – Я не буду вдаваться в подробности, некогда, одно скажу: те самые конкуренты, которых ты, как выяснилось, не зря опасалась, протянули щупальца ближе, чем нам казалось...
– Франсуа? – догадалась она с похвальной быстротой.
Мазур кивнул:
– Увы... Только что последовало бурное объяснение, он не рискнул предпринимать какие-то решительные меры прямо в отеле, да и мы не дети, но недомолвок не осталось. Не увидим мы его больше...
– Вы что... – расширились глаза у Ольги. – А труп куда дели? Неужели в шкаф?
– Хорошего же ты о нас мнения...
– За работой видела.
– Нет, он просто-напросто смылся... Но и нам нужно побыстрее убираться. Благорасположение сеньора бригадного комиссара – вещь хорошая, но есть разные способы нам напакостить, сама убедилась...
– Что он хотел? Не стану представляться провидицей, но вот с самого начала не нравился он мне... Тоже охотится за аппаратурой?
– За какой еще аппаратурой? – вполне натурально удивился Мазур.
– Ой, только не надо... – досадливо поморщилась Ольга. – Которая утонула в озере. Извини, милый, но я и этот секрет знаю – я тебе не раз говорила, что дон Себастьяно человек серьезный. Те, кто был на Ирупане до вас, то ли нечаянно утопили, то ли умышленно сбросили в озеро какую-то аппаратуру, и вам в первую очередь нужно ее достать... Убедился, что я знаю все?
«Ага, – подумал Мазур, ожидавший худшего. – Очередная порция дезинформации, неведомыми путями достигшей дона Себастьяно. Ну, это к лучшему, меньше недомолвок, пусть считает, что и в самом деле знает в с е...»
– Убедился, – сказал он, довольно натурально сыграв смущение и неудовольствие. – Ну, не мог я тебе этого говорить... Тем лучше. Раз сама знаешь все, понимаешь, что нужно побыстрее искать надежное укрытие. Такое, чтобы нас долго не смогли вычислить. Ты же здесь бывала, тебе и карты в руки...
Ольга думала меньше минуты:
– Так... Насколько я поняла, нужно подобрать укромное местечко, где никто не станет искать девушку из хорошего общества, путешествующую в компании двух иностранных дипломатов? Или, по крайней мере, доберется до этого места не раньше, чем прочешет весь город?
– За что я тебя люблю, так это за светлый ум, – сказал Мазур.
– Есть такое место, – сообщила Ольга. – Лично меня э т о т вариант вовсе не воодушевляет, наоборот, но делать нечего...
Глава девятая
Высоко в небеса
Два высоких окна были плотно задернуты собранными в красивые складочки бледно-розовыми занавесками, но в комнате стояла приятная прохлада: кондиционер работал исправно. Обстановка была прямо-таки семейной, исполненной домашнего уюта: сеньорита Ольга Карреас, облаченная лишь в просторную футболку с красно-синей эмблемой какой-то латиноамериканской сборной, валялась на постели в исполненной неумышленной эротики позе и увлеченно читала толстенный роман на испанском. Сеньор с последней фамилией Савельев, восседая за столом, склонился над газетой, на которой лежал разобранный на части браунинг «Хай Пауэр», и еще два пистолета ждали своей очереди.
– Свой могла бы и сама почистить, – проворчал он в конце концов, продевая тоненький ударник в соответствующую пружинку и стараясь обтекать взглядом постель, чтобы не наводила на несвоевременные мысли. Любой военный человек со стажем согласится: если в одном помещении оказались требующие ласки женщина и оружие, предпочтение нужно отдать отнюдь не женщине. Учитывая, что от состояния оружия зависит еще и жизнь этой самой женщины...
– Успеется, – буркнула Ольга, не отрываясь от книги, где на яркой глянцевой обложке юный кабальеро в классическом наряде то ли музыканта, то ли тореадора обожающе таращился на столь же юную сеньориту, разодетую по моде столетней давности.
– А дома тебе кто чистит? Дворецкий?
– Сама. Дочитаю и почищу. Самая волнующая сцена – когда он, к своему ужасу, обнаруживает, что она его сестра. Это, конечно, неправда, но узнает он об этом только через сто страниц...
– Очередная мыльная опера?
– Не опошляйте, коммодор. Это «Аромат жакардиньи», классика нашей литературы, написано сто десять лет назад. Все равно, как у вас «Война и мир». В школе я за нее получала исключительно плохие отметки, а тут вдруг обнаружила – вполне приемлемое чтение... По крайней мере, в э т о м заведении только и стоит читать классиков, чтобы не поддаваться разлагающему влиянию...
И, демонстративно заткнув пальцами уши, уткнулась в книгу. Вздохнув, Мазур закончил с «браунингом» и взялся за второй.
Как давно продекларировано, умный человек прячет лист в лесу. А сеньориту из общества и двух заграничных дипломатов, о чем не знал Честертон, надежнее всего спрятать в дорогом тихом борделе. Мало кто догадается с ходу, что именно в этом месте спрячутся в с е т р о е. Мужчина, еще куда ни шло, будь он хоть иностранный атташе, но надо обладать особенно вывихнутым мышлением, чтобы предположить, будто данный субъект потащит с собой в это заведение приличную девушку, а она согласится.
Учитывая, что за двое с половиной суток их здесь так и не побеспокоили шпики, линия поведения была выбрана верно. Правда, Ольга предосторожности ради предварительно разорилась на черный парик и очки с дымчатыми стеклами, всерьез сетуя на свою горькую участь: опасалась попасться на глаза кому-то из многочисленных знакомых, ибо случайности порой сталкивают людей совершенно непредсказуемо...
Впрочем, принятые ею предосторожности были для этого заведения, притаившегося посреди тенистого садика, вполне рутинной практикой. Мазур вынужден был признать, что до приезда в Санта-Кроче совершенно не понимал разницы между простым борделем и очень дорогим. Черт его знает, как там обстояло с первой разновидностью, не бывал, но вот вторая походила скорее на Академию наук: никто не брякал на рояле пошлые куплетики, не было ни толкотни, ни шума, по коридорам не шмыгали порочные девицы неглиже. Жизнь здесь шла оживленная, но в коридорах стояла такая тишина, а клиенты и персонал сталкивались друг с другом вне соответствующих комнат так редко, что здание порой казалось вымершим. Особенно это касалось того крыла, где они заняли пару небольших квартирок: предназначались они для гостей обоего пола, жаждавших телесных отдохновений на пару дней или недель, а вот огласки не жаждавших совершенно по причине высокого положения в обществе, ревнивых половин, а то и весьма специфического характера развлечений. Деньги здесь драли солидные, зато честно обеспечивали конфиденциальность и анонимность, этого у них не отнимешь.
Управившись со вторым «браунингом», Мазур промолвил в пространство:
– Одно меня смущает: откуда бы это приличным сеньоритам из высшего общества знать о существовании таких вот местечек?
– Все-таки ты безнадежно старомоден, – вздохнула Ольга, не отрываясь от романа. – На дворе, позволь напомнить, двадцатый век, собственно, уже почти что двадцать первый, к тому же, смею тебя заверить, барышни из общества и сто лет назад были прекрасно информированы насчет вещей, о которых в обществе не говорят. Надо бы тебе прочитать записки графини Сильвитуш – была такая фрейлина при дворе последнего бразильского императора... Просто считалось, что юные сеньориты предельно наивны и закоснели в непорочном невежестве, – вот они и не старались никого разубеждать... А вообще ты роковым образом действуешь на мою нравственность. Отец, увидев меня в таком вот местечке, собственноручно пристрелил бы, а о дедушке я и думать боюсь...
– Наоборот, следует гордиться, – сказал Мазур.
– Это чем это?
– Да тем, что ты здесь – единственная особа, которой утром не суют под подушку деньги...
– Вот еще! Проститутки тоже, надо полагать, влюблялись и не всегда брали деньги...
– Это ты из романов вычитала?
– Ну, вообще-то да... – призналась Ольга. Отложила роман, перевернулась на спину и приняла позу, исполненную на сей раз уже умышленной эротики. – Гордиться следует другим: я, наверное, самая неискушенная из тех, что ублажали мужчин на этой вековой постели... Как думаешь? По сравнению с профессионалками...
Она смотрела невиннейшим взглядом, но парой небрежных, якобы случайных движений привела футболку в такое состояние, что скудная одежка частью обтягивала, а частью не скрывала. Мазур, поняв это совершенно правильно, встал из-за стола.
И выругался про себя вовсе уж вульгарно, услышав тройной стук Кацубы. Ольга живехонько приняла вполне пристойную позу, Мазур, все еще ругаясь, поплелся открывать.
Подполковник распространял флюиды удрученности на десять метров вокруг, даже не стоило спрашивать об исходе его вылазки. Он прошел к столу, осторожно отставил двумя пальцами жестяночку с ружейным маслом, положил свою шляпу подальше, чтобы не испачкать. Глядя в стол, пожал плечами:
– Ничего. Отыскал шустрого парнишку, дал ему денег и послал справиться, нет ли груза на имя коммодора Савельева или мое. Шустрик вернулся ни с чем. Никто и не слышал о таких грузах. Хорошо еще, за ним не следили на обратном пути, уж в этом-то можно быть уверенным...
– Ну, давайте откроем военный совет, – предложила Ольга, спрыгивая с постели. – Мне накинуть что-нибудь более благопристойное, или вас такое зрелище не смущает?
– Ничуть, – вяло сказал Кацуба. – Вот уж что мне не свойственно, так это пуританство, и вообще, как выразился в схожей ситуации товарищ Сталин, тут остается только завидовать... – У него был голос смертельно уставшего человека. – Но без всяких комплексов, так что можете даже ногу на ногу положить, а не сидеть, как школьница в классе, мне все равно...
Ольга незамедлительно положила ногу на ногу и поинтересовалась не без скрытой подначки:
– А вы, часом, Михаил, не... как бы это...
– Да нормальный я, нормальный, – тем же бесцветным голосом отозвался Кацуба. – Просто, во-первых, лишен глупой привычки облизываться на чужое, а во-вторых, у каждого свой стиль, я лично предпочитаю, чтобы мои нехитрые удовольствия были покрыты мраком... Это, конечно, вам не в упрек... А так – нормальный.
– Господи, да я же шутила!
– Я понял, Ольга...
Пожалуй, т а к и м Мазур напарника еще не видел.
– Итак... – сказала Ольга. – Давайте я сначала выскажу свои дилетантские, женские соображения, а потом вы, как полагается, поправите глупую девчонку... Конечная цель экспедиции вам была известна заранее, с этим никаких сложностей и забот. Деньги? У меня их еще много, а у вас?
– Тоже, – сказал Мазур.
– Значит, и это – не проблема. Оружие? Его у нас столько, что можно открывать оружейную лавочку. – Она кивнула в сторону высокого шкафа, куда спрятали объемистую тяжеленную сумку. – Преследования со стороны властей – это не про нас, с этой стороны все гладко. Нас заботит лишь возможное нелегальное преследование со стороны конкурентов, признаков коего мы пока что не выявили. И еще – отсутствие снаряжения. В чем конкретно загвоздка? Нужны акваланги?
– Собственно, один акваланг, – сказал Мазур. – Надежный, с заряженными баллонами.
– И все? И только? Влад, я от тебя без ума, но вот сейчас такое впечатление, что мыслительные способности ты на время спрятал в шкаф вместе с оружием, уж извини... В Барралоче можно достать многое. В том числе, уверена, и акваланги.
– Да думал я об этом, – сказал Мазур. – Видишь ли, мы люди военные и привыкли жить по регламенту. Ждали груза, пока была надежда.
– А сейчас ее не осталось?
– Не знаю, – сказал он. – Можно подождать еще.
– Послушайте, сеньоры военные, а может, хватит вам полагаться на регламенты? Конкуренты, я уверена, не дремлют. Да не сидите вы с такими загадочными физиономиями! Как дети... Коли уж я знаю, что вам необходимо извлечь из озера какую-то аппаратуру – детали мне неинтересны, не мое дело, – логично будет сделать следующий ход и предположить, что к тому же самому могут стремиться конкуренты. Я права?
Мазур нехотя кивнул: в самом деле, не было смысла играть, ничего страшного, что она знает п о ч т и все, главное, не подозревает о с у т и. Самое смешное в данной ситуации – мы ей, собственно говоря, нисколечко не врем. Как там у Сименона? Судья не солгал, ибо судьи не смеют лгать, но он не сказал всей правды... Так и мы – мы ей попросту не все сказали, а это облегчает душу от греха лицедейства, думается...
– Ну вот... – сказала Ольга. – Как вы думаете, конкуренты уже могли т у д а отправиться?
– Возможно, – сказал Кацуба.
– Кто они? Местные? Иностранцы?
– А собственно, какая разница? Или я не прав?
– Ну что вы, Михаил, – заверила Ольга. – Вы, безусловно, правы. В нашей экспедиции я представляю интересы своего шефа, а потому мне безразлично, кто именно играет против... Все одинаково отвратны. Поставим вопрос несколько иначе: если вы там столкнетесь, на озерах, к чему это приведет?
– К хорошей драке, – помолчав, признался Мазур. – Именно потому тебе и нельзя с нами на Ирупану. Вряд ли они будут настолько галантны, что не станут резать девушке глотку...
– Ну, между прочим, ты уже имел случай убедиться, как эта девушка умеет стрелять, вообще вести себя в экстремальных ситуациях... Поэтому вопрос, иду ли я с вами, не дискутируется и не голосуется. Иду. И очень тебя прошу, не вздумай возвращаться к дискуссии... У меня категорическое поручение, и я обязана его выполнить. Любые возражения не принимаются. Ну, сняли этот нюанс с повестки дня? Отлично... Поскольку наш противник пока что не дает о себе знать, остается одна проблема – акваланг. Можно сидеть здесь в относительном комфорте, ожидая вашего груза. Но не пора ли самим взяться за дело?
– Эк тебя разбирает жажда деятельности... – проворчал Мазур.
– Прагматизм, – сказала Ольга весело. – Повышение, которое мне обещано в случае успешного выполнения задания, – моя давняя девичья мечта, так что не удивляйтесь неженскому зуду нетерпения. Впрочем, почему – неженскому? Женщина имеет полное право мечтать о карьере. В общем, думается мне, гораздо рациональнее будет проехаться по Барралоче и поискать акваланг. Вряд ли ими торгуют на каждом углу, товар довольно специфический, но попробовать стоит. Согласны? Пойдем дальше. Вы вообще думали, каким образом собираетесь добраться до Ирупаны? Отсюда до наших заветных озер – километров триста по довольно-таки диким местам с редкими деревеньками...
– Вариантов было два, – сказал Кацуба. – Либо нанять какое-то суденышко и отправляться по реке, либо нанимать самолет. Судя по карте и рассказам тех, кто нас сюда направил, там найдутся места, где можно без труда посадить легкомоторную птичку...
– Все правильно, – кивнула Ольга. – Сама не раз бывала в тех местах, могу авторитетно заверить – только эти два варианта и следует всерьез принимать в расчет. Не пускаться же в путь пешком или на индейской долбленке, как кабальеро в старину... Одно немаловажное уточнение. Суденышком есть смысл пользоваться только в том случае, когда особенно спешить и некуда. Но вот если по пятам идут – а то и опережают – конкуренты, лучше всего воспользоваться самолетом. Практика отработанная: забросит нас туда и вернется через день-другой, в зависимости от того, какие мы дадим распоряжения. Я сама так не раз летала. Кстати, некоторым, – она с намеком покосилась на Мазура, – вовсе не было нужды кидать там, на аэродроме, столь уж ревнивые взгляды. Чуть ли не всех этих парней я давно знаю, с двумя летала. Парни как парни, полагаться можно, если аккуратно платите деньги. Ну, авантюристы, конечно, но это в этих местах – обычное явление... Хотите, сейчас же позвоню на аэродром и договорюсь?
– Только не отсюда, – поторопился уточнить Кацуба. – Там, на углу, есть телефон-автомат...
– Отлично. Подождите, я на минуточку...
Она вынула из шкафа платье и удалилась переодеваться в крохотную гостиную. Кацуба тихонько сказал:
– Ну, девка... Завидую я тебе... или, наоборот, рад, что не мне досталась...
– Тебе не кажется, что ее уверенность в «аппаратуре» облегчает задачу? – шепотом спросил Мазур. – Нам даже не придется ей ничего врать. Вынем чемоданчик, скажем с честными рожами, что это и есть те самые приборы, – и все... Удачно складывается...
– Не дергайся, – усмехнулся Кацуба. – Можно подумать, я ее собирался утопить в том же озере.
– Кто тебя знает... – сказал Мазур серьезно.
– Да успокойся, в целости и сохранности была бы твоя Джульетта при любом раскладе. В крайнем случае, подсунул бы ей таблеточку, поспала бы, пока ты доставал со дна...
Вернулась Ольга, в очках и смоляного цвета парике, и они все трое спустились по особой лестнице прямо в сад, не спеша прошли к воротам, возле которых отирался широкоплечий тип, притворяясь, что трудолюбиво обстригает секатором разросшийся куст, неведомый Мазуру по названию. Показали ему монеты, старинные серебряные песо с особыми зарубочками – здешний своеобразный пропуск на вход и выход. Плечистый, старательно глядя мимо них, вежливо распахнул высокую ажурную калитку – хорошо смазанную, бесшумно вертевшуюся на петлях.
Калитка выводила в тихий переулочек, застроенный такими же домами посреди густых садов. Район был респектабельный, нигде не видно ни мусора, ни праздношатающихся представителей низших классов – за чем, надо полагать, присматривала должным образом прикормленная полиция.
Надо полагать, по той же причине – недреманно бдящее за этим районом полицейское око – избежал тесного общения с вандалами телефон-автомат на углу. По наблюдениям Мазура, здесь курочили телефоны-автоматы с той же частотой и мастерством, что и на просторах многострадального отечества, проявляя при этом прямо-таки русское упорство и трудолюбие: здешние телефоны представляли собою вовсе уж устрашающе прочные металлические ящики, но все равно с ними расправлялись в два счета. Ох, не зря именно здесь осело столько русских – крайне схож менталитет, в этой стране русскому человеку приходится менять гораздо меньше родных привычек, чем где-либо еще...
Они с Кацубой расположились по обеим сторонам будки, метрах в пяти, бдительно озирая окрестности. Пока Ольга оживленно болтала, то переходя временами на откровенно кокетливый щебет, то сухо что-то обсуждая, не появилось ни единой подозрительной личности. Прошли двое полицейских, профессионально глядя с к в о з ь, и скрылись за углом. К задней калитке, в которую они недавно вышли, подъехало такси, пассажир в темных очках тут же юркнул в сад, успев бросить вокруг опасливый взгляд, – этого не стоило и подозревать, он сам боялся посторонних глаз...
Ольга аккуратно повесила трубку на металлический рычаг. Преспокойно сообщила:
– Ну вот, дождались у моря погоды... Знаете, что мне только что сообщили? Вчера днем на аэродроме появилась компания – четыре человека, все мужчины, типичнейшие гринго, – нимало не торгуясь, заказали самолет и сегодня утром улетели на Ирупану, на озера Чукумано. Пилота, который их возил, сейчас нет, но мой собеседник обычно ставит свою «птичку» рядом, и видел утром, как они грузились. Багажа не особенно много, но был он весьма специфическим. Надувная резиновая лодка, довольно вместительная, баллоны для акваланга, еще парочка каких-то небольших ящиков, с которыми обращались, как с фарфором... Как вам новости? Конечно, возможны совпадения, это может оказаться очередная компания простаков, позарившаяся на мифический клад Бенитеса...
– Свой могла бы и сама почистить, – проворчал он в конце концов, продевая тоненький ударник в соответствующую пружинку и стараясь обтекать взглядом постель, чтобы не наводила на несвоевременные мысли. Любой военный человек со стажем согласится: если в одном помещении оказались требующие ласки женщина и оружие, предпочтение нужно отдать отнюдь не женщине. Учитывая, что от состояния оружия зависит еще и жизнь этой самой женщины...
– Успеется, – буркнула Ольга, не отрываясь от книги, где на яркой глянцевой обложке юный кабальеро в классическом наряде то ли музыканта, то ли тореадора обожающе таращился на столь же юную сеньориту, разодетую по моде столетней давности.
– А дома тебе кто чистит? Дворецкий?
– Сама. Дочитаю и почищу. Самая волнующая сцена – когда он, к своему ужасу, обнаруживает, что она его сестра. Это, конечно, неправда, но узнает он об этом только через сто страниц...
– Очередная мыльная опера?
– Не опошляйте, коммодор. Это «Аромат жакардиньи», классика нашей литературы, написано сто десять лет назад. Все равно, как у вас «Война и мир». В школе я за нее получала исключительно плохие отметки, а тут вдруг обнаружила – вполне приемлемое чтение... По крайней мере, в э т о м заведении только и стоит читать классиков, чтобы не поддаваться разлагающему влиянию...
И, демонстративно заткнув пальцами уши, уткнулась в книгу. Вздохнув, Мазур закончил с «браунингом» и взялся за второй.
Как давно продекларировано, умный человек прячет лист в лесу. А сеньориту из общества и двух заграничных дипломатов, о чем не знал Честертон, надежнее всего спрятать в дорогом тихом борделе. Мало кто догадается с ходу, что именно в этом месте спрячутся в с е т р о е. Мужчина, еще куда ни шло, будь он хоть иностранный атташе, но надо обладать особенно вывихнутым мышлением, чтобы предположить, будто данный субъект потащит с собой в это заведение приличную девушку, а она согласится.
Учитывая, что за двое с половиной суток их здесь так и не побеспокоили шпики, линия поведения была выбрана верно. Правда, Ольга предосторожности ради предварительно разорилась на черный парик и очки с дымчатыми стеклами, всерьез сетуя на свою горькую участь: опасалась попасться на глаза кому-то из многочисленных знакомых, ибо случайности порой сталкивают людей совершенно непредсказуемо...
Впрочем, принятые ею предосторожности были для этого заведения, притаившегося посреди тенистого садика, вполне рутинной практикой. Мазур вынужден был признать, что до приезда в Санта-Кроче совершенно не понимал разницы между простым борделем и очень дорогим. Черт его знает, как там обстояло с первой разновидностью, не бывал, но вот вторая походила скорее на Академию наук: никто не брякал на рояле пошлые куплетики, не было ни толкотни, ни шума, по коридорам не шмыгали порочные девицы неглиже. Жизнь здесь шла оживленная, но в коридорах стояла такая тишина, а клиенты и персонал сталкивались друг с другом вне соответствующих комнат так редко, что здание порой казалось вымершим. Особенно это касалось того крыла, где они заняли пару небольших квартирок: предназначались они для гостей обоего пола, жаждавших телесных отдохновений на пару дней или недель, а вот огласки не жаждавших совершенно по причине высокого положения в обществе, ревнивых половин, а то и весьма специфического характера развлечений. Деньги здесь драли солидные, зато честно обеспечивали конфиденциальность и анонимность, этого у них не отнимешь.
Управившись со вторым «браунингом», Мазур промолвил в пространство:
– Одно меня смущает: откуда бы это приличным сеньоритам из высшего общества знать о существовании таких вот местечек?
– Все-таки ты безнадежно старомоден, – вздохнула Ольга, не отрываясь от романа. – На дворе, позволь напомнить, двадцатый век, собственно, уже почти что двадцать первый, к тому же, смею тебя заверить, барышни из общества и сто лет назад были прекрасно информированы насчет вещей, о которых в обществе не говорят. Надо бы тебе прочитать записки графини Сильвитуш – была такая фрейлина при дворе последнего бразильского императора... Просто считалось, что юные сеньориты предельно наивны и закоснели в непорочном невежестве, – вот они и не старались никого разубеждать... А вообще ты роковым образом действуешь на мою нравственность. Отец, увидев меня в таком вот местечке, собственноручно пристрелил бы, а о дедушке я и думать боюсь...
– Наоборот, следует гордиться, – сказал Мазур.
– Это чем это?
– Да тем, что ты здесь – единственная особа, которой утром не суют под подушку деньги...
– Вот еще! Проститутки тоже, надо полагать, влюблялись и не всегда брали деньги...
– Это ты из романов вычитала?
– Ну, вообще-то да... – призналась Ольга. Отложила роман, перевернулась на спину и приняла позу, исполненную на сей раз уже умышленной эротики. – Гордиться следует другим: я, наверное, самая неискушенная из тех, что ублажали мужчин на этой вековой постели... Как думаешь? По сравнению с профессионалками...
Она смотрела невиннейшим взглядом, но парой небрежных, якобы случайных движений привела футболку в такое состояние, что скудная одежка частью обтягивала, а частью не скрывала. Мазур, поняв это совершенно правильно, встал из-за стола.
И выругался про себя вовсе уж вульгарно, услышав тройной стук Кацубы. Ольга живехонько приняла вполне пристойную позу, Мазур, все еще ругаясь, поплелся открывать.
Подполковник распространял флюиды удрученности на десять метров вокруг, даже не стоило спрашивать об исходе его вылазки. Он прошел к столу, осторожно отставил двумя пальцами жестяночку с ружейным маслом, положил свою шляпу подальше, чтобы не испачкать. Глядя в стол, пожал плечами:
– Ничего. Отыскал шустрого парнишку, дал ему денег и послал справиться, нет ли груза на имя коммодора Савельева или мое. Шустрик вернулся ни с чем. Никто и не слышал о таких грузах. Хорошо еще, за ним не следили на обратном пути, уж в этом-то можно быть уверенным...
– Ну, давайте откроем военный совет, – предложила Ольга, спрыгивая с постели. – Мне накинуть что-нибудь более благопристойное, или вас такое зрелище не смущает?
– Ничуть, – вяло сказал Кацуба. – Вот уж что мне не свойственно, так это пуританство, и вообще, как выразился в схожей ситуации товарищ Сталин, тут остается только завидовать... – У него был голос смертельно уставшего человека. – Но без всяких комплексов, так что можете даже ногу на ногу положить, а не сидеть, как школьница в классе, мне все равно...
Ольга незамедлительно положила ногу на ногу и поинтересовалась не без скрытой подначки:
– А вы, часом, Михаил, не... как бы это...
– Да нормальный я, нормальный, – тем же бесцветным голосом отозвался Кацуба. – Просто, во-первых, лишен глупой привычки облизываться на чужое, а во-вторых, у каждого свой стиль, я лично предпочитаю, чтобы мои нехитрые удовольствия были покрыты мраком... Это, конечно, вам не в упрек... А так – нормальный.
– Господи, да я же шутила!
– Я понял, Ольга...
Пожалуй, т а к и м Мазур напарника еще не видел.
– Итак... – сказала Ольга. – Давайте я сначала выскажу свои дилетантские, женские соображения, а потом вы, как полагается, поправите глупую девчонку... Конечная цель экспедиции вам была известна заранее, с этим никаких сложностей и забот. Деньги? У меня их еще много, а у вас?
– Тоже, – сказал Мазур.
– Значит, и это – не проблема. Оружие? Его у нас столько, что можно открывать оружейную лавочку. – Она кивнула в сторону высокого шкафа, куда спрятали объемистую тяжеленную сумку. – Преследования со стороны властей – это не про нас, с этой стороны все гладко. Нас заботит лишь возможное нелегальное преследование со стороны конкурентов, признаков коего мы пока что не выявили. И еще – отсутствие снаряжения. В чем конкретно загвоздка? Нужны акваланги?
– Собственно, один акваланг, – сказал Мазур. – Надежный, с заряженными баллонами.
– И все? И только? Влад, я от тебя без ума, но вот сейчас такое впечатление, что мыслительные способности ты на время спрятал в шкаф вместе с оружием, уж извини... В Барралоче можно достать многое. В том числе, уверена, и акваланги.
– Да думал я об этом, – сказал Мазур. – Видишь ли, мы люди военные и привыкли жить по регламенту. Ждали груза, пока была надежда.
– А сейчас ее не осталось?
– Не знаю, – сказал он. – Можно подождать еще.
– Послушайте, сеньоры военные, а может, хватит вам полагаться на регламенты? Конкуренты, я уверена, не дремлют. Да не сидите вы с такими загадочными физиономиями! Как дети... Коли уж я знаю, что вам необходимо извлечь из озера какую-то аппаратуру – детали мне неинтересны, не мое дело, – логично будет сделать следующий ход и предположить, что к тому же самому могут стремиться конкуренты. Я права?
Мазур нехотя кивнул: в самом деле, не было смысла играть, ничего страшного, что она знает п о ч т и все, главное, не подозревает о с у т и. Самое смешное в данной ситуации – мы ей, собственно говоря, нисколечко не врем. Как там у Сименона? Судья не солгал, ибо судьи не смеют лгать, но он не сказал всей правды... Так и мы – мы ей попросту не все сказали, а это облегчает душу от греха лицедейства, думается...
– Ну вот... – сказала Ольга. – Как вы думаете, конкуренты уже могли т у д а отправиться?
– Возможно, – сказал Кацуба.
– Кто они? Местные? Иностранцы?
– А собственно, какая разница? Или я не прав?
– Ну что вы, Михаил, – заверила Ольга. – Вы, безусловно, правы. В нашей экспедиции я представляю интересы своего шефа, а потому мне безразлично, кто именно играет против... Все одинаково отвратны. Поставим вопрос несколько иначе: если вы там столкнетесь, на озерах, к чему это приведет?
– К хорошей драке, – помолчав, признался Мазур. – Именно потому тебе и нельзя с нами на Ирупану. Вряд ли они будут настолько галантны, что не станут резать девушке глотку...
– Ну, между прочим, ты уже имел случай убедиться, как эта девушка умеет стрелять, вообще вести себя в экстремальных ситуациях... Поэтому вопрос, иду ли я с вами, не дискутируется и не голосуется. Иду. И очень тебя прошу, не вздумай возвращаться к дискуссии... У меня категорическое поручение, и я обязана его выполнить. Любые возражения не принимаются. Ну, сняли этот нюанс с повестки дня? Отлично... Поскольку наш противник пока что не дает о себе знать, остается одна проблема – акваланг. Можно сидеть здесь в относительном комфорте, ожидая вашего груза. Но не пора ли самим взяться за дело?
– Эк тебя разбирает жажда деятельности... – проворчал Мазур.
– Прагматизм, – сказала Ольга весело. – Повышение, которое мне обещано в случае успешного выполнения задания, – моя давняя девичья мечта, так что не удивляйтесь неженскому зуду нетерпения. Впрочем, почему – неженскому? Женщина имеет полное право мечтать о карьере. В общем, думается мне, гораздо рациональнее будет проехаться по Барралоче и поискать акваланг. Вряд ли ими торгуют на каждом углу, товар довольно специфический, но попробовать стоит. Согласны? Пойдем дальше. Вы вообще думали, каким образом собираетесь добраться до Ирупаны? Отсюда до наших заветных озер – километров триста по довольно-таки диким местам с редкими деревеньками...
– Вариантов было два, – сказал Кацуба. – Либо нанять какое-то суденышко и отправляться по реке, либо нанимать самолет. Судя по карте и рассказам тех, кто нас сюда направил, там найдутся места, где можно без труда посадить легкомоторную птичку...
– Все правильно, – кивнула Ольга. – Сама не раз бывала в тех местах, могу авторитетно заверить – только эти два варианта и следует всерьез принимать в расчет. Не пускаться же в путь пешком или на индейской долбленке, как кабальеро в старину... Одно немаловажное уточнение. Суденышком есть смысл пользоваться только в том случае, когда особенно спешить и некуда. Но вот если по пятам идут – а то и опережают – конкуренты, лучше всего воспользоваться самолетом. Практика отработанная: забросит нас туда и вернется через день-другой, в зависимости от того, какие мы дадим распоряжения. Я сама так не раз летала. Кстати, некоторым, – она с намеком покосилась на Мазура, – вовсе не было нужды кидать там, на аэродроме, столь уж ревнивые взгляды. Чуть ли не всех этих парней я давно знаю, с двумя летала. Парни как парни, полагаться можно, если аккуратно платите деньги. Ну, авантюристы, конечно, но это в этих местах – обычное явление... Хотите, сейчас же позвоню на аэродром и договорюсь?
– Только не отсюда, – поторопился уточнить Кацуба. – Там, на углу, есть телефон-автомат...
– Отлично. Подождите, я на минуточку...
Она вынула из шкафа платье и удалилась переодеваться в крохотную гостиную. Кацуба тихонько сказал:
– Ну, девка... Завидую я тебе... или, наоборот, рад, что не мне досталась...
– Тебе не кажется, что ее уверенность в «аппаратуре» облегчает задачу? – шепотом спросил Мазур. – Нам даже не придется ей ничего врать. Вынем чемоданчик, скажем с честными рожами, что это и есть те самые приборы, – и все... Удачно складывается...
– Не дергайся, – усмехнулся Кацуба. – Можно подумать, я ее собирался утопить в том же озере.
– Кто тебя знает... – сказал Мазур серьезно.
– Да успокойся, в целости и сохранности была бы твоя Джульетта при любом раскладе. В крайнем случае, подсунул бы ей таблеточку, поспала бы, пока ты доставал со дна...
Вернулась Ольга, в очках и смоляного цвета парике, и они все трое спустились по особой лестнице прямо в сад, не спеша прошли к воротам, возле которых отирался широкоплечий тип, притворяясь, что трудолюбиво обстригает секатором разросшийся куст, неведомый Мазуру по названию. Показали ему монеты, старинные серебряные песо с особыми зарубочками – здешний своеобразный пропуск на вход и выход. Плечистый, старательно глядя мимо них, вежливо распахнул высокую ажурную калитку – хорошо смазанную, бесшумно вертевшуюся на петлях.
Калитка выводила в тихий переулочек, застроенный такими же домами посреди густых садов. Район был респектабельный, нигде не видно ни мусора, ни праздношатающихся представителей низших классов – за чем, надо полагать, присматривала должным образом прикормленная полиция.
Надо полагать, по той же причине – недреманно бдящее за этим районом полицейское око – избежал тесного общения с вандалами телефон-автомат на углу. По наблюдениям Мазура, здесь курочили телефоны-автоматы с той же частотой и мастерством, что и на просторах многострадального отечества, проявляя при этом прямо-таки русское упорство и трудолюбие: здешние телефоны представляли собою вовсе уж устрашающе прочные металлические ящики, но все равно с ними расправлялись в два счета. Ох, не зря именно здесь осело столько русских – крайне схож менталитет, в этой стране русскому человеку приходится менять гораздо меньше родных привычек, чем где-либо еще...
Они с Кацубой расположились по обеим сторонам будки, метрах в пяти, бдительно озирая окрестности. Пока Ольга оживленно болтала, то переходя временами на откровенно кокетливый щебет, то сухо что-то обсуждая, не появилось ни единой подозрительной личности. Прошли двое полицейских, профессионально глядя с к в о з ь, и скрылись за углом. К задней калитке, в которую они недавно вышли, подъехало такси, пассажир в темных очках тут же юркнул в сад, успев бросить вокруг опасливый взгляд, – этого не стоило и подозревать, он сам боялся посторонних глаз...
Ольга аккуратно повесила трубку на металлический рычаг. Преспокойно сообщила:
– Ну вот, дождались у моря погоды... Знаете, что мне только что сообщили? Вчера днем на аэродроме появилась компания – четыре человека, все мужчины, типичнейшие гринго, – нимало не торгуясь, заказали самолет и сегодня утром улетели на Ирупану, на озера Чукумано. Пилота, который их возил, сейчас нет, но мой собеседник обычно ставит свою «птичку» рядом, и видел утром, как они грузились. Багажа не особенно много, но был он весьма специфическим. Надувная резиновая лодка, довольно вместительная, баллоны для акваланга, еще парочка каких-то небольших ящиков, с которыми обращались, как с фарфором... Как вам новости? Конечно, возможны совпадения, это может оказаться очередная компания простаков, позарившаяся на мифический клад Бенитеса...