Банни засмеялась своим раскатистым смехом, и несколько голов тут же повернулось в ее сторону.
— Это меня отец приучил, еще когда я дурью маялась и ноздри кокаином пудрила. Звонил мне и начинал нудить: «Когда же ты приедешь домо-ой?» «Это еще зачем?» — спрашивала я. «Чтобы я мог тебя уви-и-деть, — говорил он. — Если я тебя увижу, то сразу все про тебя пойму…» Вот так и я с Хлоей, увижу — и сразу все про нее пойму. Что это — безысходность? Антидепрессанты?
— Да вряд ли… — засомневалась Кэрри.
— А может, на нее снизошло озарение? — предположила Банни. — Сейчас это модно… А вообще я ведь не из праздного любопытства… Я и сама как-то за такого чуть не вышла, — задумчиво проговорила она. — До сих пор не знаю, что на меня тогда нашло… Теперь, наверное, никогда не узнаю… Шампанского выпить, что ли? Официант!
Банни прищелкнула пальцами. Вздохнула.
— Ну так вот. Я тогда вдрызг разругалась с одним человеком — назовем его Доминик. Итальянский банкир. Европеец до кончиков ногтей — эдакий пуп земли. Не человек, а скорпион… Под стать своей мамаше… Ну да ладно. Обращался со мной, конечно, как с последним дерьмом… Я с этим мирилась и даже, как ни странно, особенно не возражала — пока как-то раз на Ямайке не напилась чая из грибов и не поняла, что он меня не любит…
Я тогда была совсем другой. Девочкой я была красивой — приставания на улице, всякое такое, но я вела себя порядочно — издержки провинциального воспитания, хотя в глубине души всегда оставалась редкой стервой. А тут меня и понесло. Чувства для меня были пустой звук. Я и не любила толком никого. Помолчав, она продолжила: — Я и с Домиником-то прожила три года только потому, что, во-первых, он сразу предложил к нему переехать, а во-вторых, у него была роскошная трехкомнатная квартира в довоенном доме с видом на Ист-Ривер и огромный дом в Восточном Хэмптоне. Денег у меня тогда не было, работы тоже — так, халтурила иногда на озвуч-ках и рекламных роликах…
Ну вот, а потом он случайно узнал, что я ему изменяю, устроил грандиозный скандал и потребовал обратно все украшения, которые он мне надарил. Тут-то я и решила: все, пора замуж. Причем срочно.
Насчет коровы не знаю, а что скотина, так это точно, — подхватываю я. — Мне и разговаривать-то с ним при людях было стыдно.
На следующий день — звонит. Мне, говорит, Шелби дал телефон. Шелби — мой приятель, дальний родственник Джорджа Вашингтона. Вообще-то я и нахамить могу, но раз такое дело… «А я и не знала, что вы знакомы», — говорю. «Представь себе! — отвечает он. — Еще с детского сада. Такой был балбес…» — Это он-то балбес? «Ну ты-то у нас хоть куда!» — говорю.
Банни досадливо качает головой. — Сама виновата, нечего мне было с ним вообще связываться. Не успела я опомниться, как уже плакалась ему в жилетку на тему несчастной любви…
На следующий день присылает мне цветы — таким красивым женщинам, говорит, не к лицу переживать из-за каких-то придурков. Звонит Шелби. «Дадли — классный парень», — говорит. «Да что ты! — изумляюсь я. — И что же в нем такого классного?» — спрашиваю. «Его семье принадлежит половина Нантакета», — говорит.
… Дадли был настойчив донельзя. Подарки мне слал — всяких там плюшевых медведей, а однажды даже прислал корзину вермонтского сыра. Звонил по три-четыре раза на дню. Поначалу он мне страшно действовал на нервы, но со временем я даже привыкла к его идиотским шуткам и прямо-таки ждала его звонков. Кто бы еще выслушивал с открытым ртом мою болтовню: типа как меня взбесило, что Ивонна купила новый костюм от Шанель, а я не могу его себе позволить, или как меня высадили из такси за курение, или как я порезала коленку, пока брила ноги. Я и тогда понимала, что это он меня так заманивает, просто была уверена, что уж кто-кто, а я всегда выкручусь.
…Дальше — хуже: приглашает меня на уикэнд, правда, не сам, а через Шелби. Звонит мне, значит, Шелби и говорит:
«Слушай, Дадли приглашает нас к себе в Нантакет».
«Еще чего», — отвечаю я.
«Видела бы ты его дом! Не дом, а произведение искусства. На Мейн-стрит».
«Какой именно?»
«По-моему, один из кирпичных особняков».
«Что значит по-твоему?»
«Ну, на девяносто девять процентов. Сколько раз ездил — каждый раз по обкурке, толком и не помню».
«Если это кирпичный особняк, то я подумаю», — ответила я.
Через десять минут звонит Дадли.
«Я уже заказал тебе билеты, — говорит. — Ах да, кстати, это кирпичный особняк».
Тогда-то я и переспала с Дадли. Так получилось. Стоим мы на лестнице, желаем друг другу спокойной ночи, и вдруг он бросается ко мне — и давай меня целовать. Я не сопротивляюсь. Оказываемся в постели, он сверху… Помню только: сначала ощущение, что задыхаюсь — как-никак под метр девяносто! — а потом — как будто сплю с маленьким мальчиком. Тело гладкое — ни волоска, и весит дай бог шестьдесят пять.
При этом такого секса у меня в жизни не было. Я даже грешным делом подумала: хороший человек, на руках носить готов — что еще нужно для счастья?! Только утром все равно глаза открыть боялась — думала, стошнит.
…Две недели спустя мы с ним пошли на благотворительный банкет в одном из музеев Ист-Сайда. Это был наш первый выход в свет, и, естественно, он оказался сплошным недоразумением — как, впрочем, и все наши последующие отношения.
Сначала он на час опоздал, потом мы не смогли поймать такси из-за сорокаградусной жары. В итоге нам пришлось идти пешком, и Дадли, который, как всегда, целый день ничего не ел, чуть не упал в обморок, так что пришлось его отпаивать водой со льдом. Потом он возомнил себя королем танцпола, оттоптав мне все ноги и заодно расшугав всех вокруг. Потом он закурил сигару, и его вырвало — и это пока все причитали, какой он весь из себя замечательный, — все, кроме моих друзей.
Амалита сразу сказала: «Ты что, ничего лучше себе найти не могла? На него же без слез не взглянешь!» Я говорю: «Зато какой секс!», а она фыркает: «Прекрати, меня сейчас стошнит!»
Месяц спустя Дадли сделал мне неофициальное предложение, и я согласилась. Я его стыдилась, но надеялась, что это пройдет. К тому же скучать с ним не приходилось. Мы все время что-нибудь покупали. Квартиру. Обручальные кольца. Антиквариат. Восточные ковры. Серебро. Вина… Все время куда-то ездили — то в Нанта-кет, то в Мейн к моим родителям — правда, Дадли был жутким раздолбаем и никогда не приходил вовремя, так что мы вечно опаздывали на все поезда и паромы.
Но последней каплей стала наша поездка в Нантакет, когда мы в четвертый раз опоздали на паром и нам пришлось остановиться в каком-то мотеле. Я умирала от голода и попросила Дадли принести какой-нибудь китайской лапши, а он вернулся с кочаном капусты и с раскисшим помидором. И пока я лежала в постели, стараясь не обращать внимание на томные стоны за стеной, Дадли как ни в чем не бывало сидел за столом и вырезал гниль из помидора швейцарским армейским ножом. Тридцать лет мужику, а чистоплюйства на все семьдесят.
На следующее утро я не выдержала: «Может, тебе спортом заняться? Мышцы нарастить?»
С тех пор меня раздражало в нем все. Пошлые наряды. Фамильярные манеры. Три торчащих волоска на кадыке. Его запах.
Я каждый день капала ему на мозги, чтобы он пошел в спортзал. Стояла у него над душой, заставляя отжимать двухкилограммовые гантели — больше он бы все равно не потянул. Он даже вроде начал поправляться — набрал килограмма четыре, но потом опять сбросил. Однажды мы пошли на ужин к его родителям — у них дом на Пятой авеню. Кухарка приготовила бараньи отбивные. Так Дадли начал орать, что не ест мяса, устроил родителям сцену, заявив, что им совершенно наплевать на его привычки, и погнал кухарку в магазин за рисом и брокколи. В итоге ужин пришлось отложить аж на два часа, а Дадли к своей еде даже не притронулся. Я чуть со стыда не сгорела. Мне его отец потом сказал: «Тебе мы всегда рады, но в следующий раз приходи-ка ты лучше без него».
Тут бы мне его и бросить, но Рождество было на носу, и я его пожалела. А на Рождество Дадли сделал мне официальное предложение, с бриллиантовым кольцом в восемь каратов, на глазах у всей моей семьи. В нем всегда было что-то гаденькое, а тут уж он оттянулся по полной программе — запихнул кольцо в шоколадную конфету и протянул мне набор. «Поздравляю! — говорит. — Я бы на твоем месте сразу открыл».
«А если я не хочу шоколада?» — отвечаю и глазами на него зырк. В обычное время он бы уже по стойке «смирно» стал, а тут ничего, еще и петушится.
Хочешь, хочешь — отвечает, причем нагло так. Ну я и запихнула конфету в рот. Все так и замерли от ужаса. Я вообще могла зуб сломать или, того хуже, подавиться. И все-таки я сказала «да».
…Не знаю, была ли ты когда-нибудь в таком переплете, но после помолвки все это напоминает грузовой состав, несущийся под откос. Нескончаемые вечеринки на Парк-авеню, обеды «для своих» в «Мортимере» и «Бильбоке»… Малознакомые дамы, прослышавшие про помолвку и жаждущие увидеть кольцо.
И все только и твердят, какой он расчудесный. «Да», — соглашаюсь я, а сама чувствую себя последней сволочью.
А потом настал день моего переезда в нашу новенькую семикомнатную квартиру на Семьдесят второй Ист-стрит — идеальная мебель, классическая планировка. У меня уже и коробки упакованы, и грузчики внизу — а я не могу, и все.
Звоню Дадли. «Я так не могу», — говорю. «Как — так?» — спрашивает он.
Я вешаю трубку.
Он перезванивает. Приезжает. Уезжает. Мне названивают его приятели. Я напиваюсь. Его ист-сайдские друзья точат на меня нож. Начинают распускать слухи: будто бы меня застукали у кого-то дома в четыре утра в чем мать родила и в ковбойских сапогах. Будто бы я в каком-то клубе делала кому-то минет. Будто бы я пыталась заложить обручальное кольцо, и вообще я жуткая авантюристка и с самого начала только и думала, как бы его прокатить.
Добром такие вещи не заканчиваются. Я переехала в крохотную студию в грязной многоэтажке на Йорк-авеню — все, что могла себе позволить, — и занялась своей карьерой. Для Дадли все обернулось намного хуже. Грохнулся рынок недвижимости, и он так и не смог продать нашу квартиру. Потом вообще уехал. Переехал в Лондон. И все из-за меня. Хотя, по слухам, ему там неплохо. Говорят, нашел себе какую-то тихоню, графскую дочку.
Теперь уже никто и не помнит, каково мне тогда было. Три года кошмара. В страшном сне не приснится. И хотя я сидела без гроша, ела хот-доги на улице и всерьез подумывала покончить жизнь самоубийством — однажды даже набрала горячую линию, но потом мне на пейджер пришло приглашение на какую-то тусовку, — я поклялась, что больше со мной такое не повторится. Что никогда в жизни не позарюсь на мужчину из-за денег. Все-таки это ужасно — так обидеть человека.
— И ты что, правда думаешь, что все из-за его внешности? — спросила Кэрри.
— Я потом об этом много думала… Ах да, еще одна вещь — стоило мне сесть в его машину, как я немедленно засыпала. То есть у меня буквально закрывались глаза. На самом деле мне просто было с ним скучно.
Может, шампанское слегка ударило ей в голову, но Банни наконец рассмеялась, правда, как-то неуверенно.
— Ужасно, да? — спросила она.
У Кэрри было дикое похмелье, так что, когда они приземлились в Линкольне, штат Небраска, чтобы заправиться, пилоту пришлось вести ее под руку по трапу. Было довольно тепло, и она разгуливала в своей белой норке и солнечных очках, покуривая сигареты и разглядывая безрадостные пожелтевшие поля, тянувшиеся покуда хватал глаз.
Мужчина Ее Мечты встречал ее в аэропорту. Он сидел снаружи, одетый с иголочки — коричневый замшевый плащ, замшевая шляпа в тон, — и курил сигару. Подойдя к самолету, он первым делом проворчал:
— Ну сколько можно ждать? Я уже совсем задубел.
— Ты что, не мог подождать внутри? — в тон ему спросила Кэрри.
Они проехали через маленький городок, напоминавший игрушечные домики, аккуратно расставленные ребенком под рождественской елкой. Кэрри потерла глаза и вздохнула.
— Все, буду отдыхать. Набираться сил, — объяснила она. — Готовить.
Стенфорд Блэтч тоже прилетел на частном самолете. Остановился он у некой Сюзанны Мартин, подруги детства. После той тусовки у Ривера Уайлда он ей сказал:
— Знаешь, хочу начать все с чистого листа. Мы же с тобой уже сто лет дружим — может, нам вообще пожениться? Заодно получу свое наследство, и будем жить в свое удовольствие.
Сюзанна была сорокалетней скульпторшей, питавшей слабость к эффектному макияжу и крупным украшениям. Традиционный брак не слишком ее интересовал.
— Отдельные спальни? — спросила она.
— Естественно, — ответил Стенфорд.
Скиппер Джонсон прилетел на обычном пассажирском самолете, поменяв эконом на бизнес-класс за счет бонусных баллов. Поселился он в коттедже вместе с родителями и двумя младшими сестрами. «Нет, мне срочно нужна девушка, — размышлял он. — Это же абсурд».
Будущая счастливица представлялась ему умной, красивой женщиной лет тридцати-тридцати пяти. Но главное — интересной личностью. За минувший год он пришел к выводу, что девушки его возраста наводят на него скуку. Слишком уж заглядывают ему в рот — даже как-то не по себе становится.
Мужчина Ее Мечты надумал учить Кэрри кататься на горных лыжах. Он купил ей лыжный костюм, перчатки, шлем, теплое белье. А еще крошечный термометр, который она прикрепила к своим перчаткам — ей чуть ли не на коленях пришлось его выпрашивать. Мужчина Ее Мечты все не соглашался, пока она наконец не надулась, а потом согласился купить в обмен на минет, хотя термометр и стоил-то всего четыре доллара.
Вернувшись в коттедж, он аккуратно застегнул на ней лыжный костюм, затем она вытянула руки, и он натянул на них перчатки. Потом он пристегнул к ним термометр, и она сказала:
— Ничего ты не понимаешь, это же классная вещь! Куда в такую холодрыгу без термометра!
Он засмеялся, и они поцеловались.
Поднимаясь на фуникулере, Мужчина Ее Мечты курил сигары и трепался по мобильному, а на спуске ехал чуть позади, следя, чтобы ее случайно кто-нибудь не сбил.
— Я знаю, у тебя получится, — говорил он, пока она, медленно петляя, скользила с горы.
А потом, остановившись у подножия и заслоняя глаза от слепящего солнца, она наблюдала, как Мужчина Ее Мечты мчится с горы, сшибая с ног миллионеров, оказавшихся на его пути.
По вечерам они ходили на массаж и принимали ванны. Однажды ночью, лежа в постели, Мужчина Ее Мечты спросил:
— Ну что, ты этого хотела?
— Да, — ответила Кэрри.
— Помнишь, ты всегда говорила, что мы недостаточно близки? Что-то давненько я этого не слышал.
«Это потому, что лучше просто не бывает», — подумала Кэрри.
— Эх, Скиппер, Скиппер, — только и вздохнул он.
— Скажи, классно! — восхитился Скиппер. — Приезжаешь отдыхать — и на каждом шагу сталкиваешься с друзьями!
— Ну это смотря с какими друзьями и кто с кем сталкивается, — ответил Стенфорд.
— А я и не думал, что ты у нас на птичек заглядываешься, — заметил Скиппер.
— Не на птичек, на самолеты, — поправил его Стенфорд. — Я тут самолет надумал купить, вот теперь выбираю.
— Ты покупаешь самолет? — переспросил Скиппер.
— Ага, причем в ближайшее время, — ответил Стенфорд. — Я тут решил жениться — должен же я обеспечить своей жене нормальное средство передвижения.
— Жене?
— Жене, Скиппер. жене, — терпеливо ответил Стенфорд. — Как раз собираюсь с ней сейчас пообедать. Не хочешь познакомиться?
— Вот это да… — опешил Скиппер. — Хотя, с другой стороны, — продолжал он, снимая лыжи, — я тут уже троих подцепил, так почему бы и тебе кого-нибудь не снять?
Стенфорд посмотрел на него с состраданием.
— Эх, Скиппер, Скиппер, — сказал он, — и когда только ты перестанешь косить под натурала?
Кэрри и Мужчина Ее Мечты устроили себе романтический ужин в «Пайн-Крик». Бросив машину на полпути, они пересели в сани, запряженные лошадьми, и так и ехали до самого ресторана. Ночь была ясной, они смотрели на звезды и говорили о жизни: Мужчина Ее Мечты рассказывал ей о своем детстве, о том, как рос в бедной семье, так что в тринадцать лет ему пришлось бросить школу и пойти в авиацию.
У них был с собой «Полароид», и они даже сделали пару снимков. Весь вечер они пили вино, держались за руки, и Кэрри слегка развезло.
— Слушай… — начала она. — Давно хотела тебя кое о чем спросить…
— Давай, — поощрил Мужчина Ее Мечты.
— Помнишь начало лета, когда у нас все только начиналось и ты сказал, что хочешь иногда встречаться с другими?
— Ну? — осторожно произнес Мужчина Ее Мечты.
— Ты еще тогда закрутил роман с какой-то фотомоделькой. А когда мы случайно пересеклись, повел себя совершенно по-свински, и я закатила тебе скандал прямо перед «Бауэри»?..
— Я тогда решил, что ты со мной вообще больше никогда разговаривать не будешь.
— Мне просто интересно, — продолжала Кэрри, — как бы ты повел себя на моем месте?
— Наверное, никогда больше с тобой бы не разговаривал.
— И что, ты этого хотел? — спросила Кэрри. — Чтобы я ушла?
— Нет, — ответил Мужчина Ее Мечты. — Я хотел, чтобы ты осталась… Да вообще-то я и сам не знал, чего хочу.
— Но ты бы на моем месте ушел?
— Да не хотел я, чтобы ты уходила! Просто… Ну, не знаю… Хотел тебя проверить, что ли, — ответил он.
— Проверить?..
— Ну, посмотреть, насколько я тебе нравлюсь. Что ты готова ради меня вытерпеть.
— Но ты же меня тогда страшно обидел, — сказала Кэрри. — Как же ты мог?! Я же до сих пор этого забыть не могу!
— Я знаю, детка. Извини, — ответил он. Вернувшись в коттедж, они обнаружили на автоответчике сообщение от их общего приятеля Рока Гибралтера, актера: «Я уже здесь. Остановился у Тай л ера Кидда. Наш человек!»
— Это что, тот самый Тайлер Кидд? Актер? — спросил Мужчина Ее Мечты.
— Вроде да, — ответила Кэрри как можно равнодушнее.
— Спасибо, милый, — ответила она.
— Знаешь, ты и в самом деле идеальная жена, — заметил Стенфорд. — Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор не замужем.
— По мне, так натуралы слишком скучны, — ответила Сюзанна. — Или, по крайней мере, быстро надоедают. На первых порах все чудесно, но потом они непременно начинают чего-то от тебя хотеть. Не успеешь оглянуться, как уже пляшешь под их дудку, забросив все дела.
— Ну, нам-то это не грозит, — заверил ее Стенфорд. — У нас вообще идеальный расклад.
Сюзанна встала.
— Пойду-ка я спать, — сказала она. — Собираюсь завтра встать пораньше — на лыжах покататься. Точно не хочешь со мной?
— В горы? Ни за что, — ответил Стенфорд. — Только обещай мне, что завтра мы это повторим.
— Обещаю.
— Ты и правда потрясающе готовишь! Где это ты так научилась?
— В Париже. Стенфорд встал.
— Спокойной ночи, милая.
— Спокойной ночи, — ответила она. Стенфорд наклонился и целомудренно поцеловал ее в щеку.
— До завтра, — сказал он, помахав ей на прощание рукой.
Через несколько минут Стенфорд удалился в свою комнату, но спать он и не думал. Вместо этого включил компьютер и проверил электронную почту. Как он и думал, его уже ждало сообщение. Он снял телефонную трубку и вызвал такси. Потом подошел к окну и стал ждать.
Когда подъехало такси, он неслышно выскользнул из дома.
— Клуб «Карибу», — обратился он к водителю.
Дальше все было похоже на дурной сон. Таксист привез его на мощеную улицу в центре города. Стенфорд прошел по узенькой аллее вдоль крошечных магазинов, вошел в какую-то дверь и спустился вниз по лестнице. Возле дощатого подиума стояла блондинка лет сорока, хотя благодаря чудесам пластической хирургии и имплантации груди тянула на тридцать пять.
— У меня здесь встреча с одним человеком, — сказал Стенфорд. — Только не знаю, как его зовут.
Женщина подозрительно оглядела его с ног до головы.
— Я Стенфорд Блэтч. Сценарист… — предпринял он вторую попытку.
— И что?.. — не поняла женщина. Стенфорд улыбнулся:
— Вы смотрели фильм «Жертвы моды»?
— А-а! — оживилась женщина. — Классный фильм! Это вы написали?
— Я.
— И что сейчас пишете? — спросила она.
— Да вот думаю написать сценарий о злоупотреблении пластической хирургией, — ответил он.
— Да что вы?! — воскликнула она. — Моя лучшая подруга…
— По-моему, меня уже ждут, — перебил ее Стенфорд.
Двое мужчин и с ними девица со смехом потягивали коктейли в углу. Стенфорд подошел. Парень в середине поднял голову. Около сорока, загорелый, крашеный блондин. Стенфорд заметил, что над его носом и скулами явно поработал хирург, а судя по шевелюре, дело не обошлось без имплантации волос.
— Геракл? — обратился к нему Стенфорд.
— Ну, — ответил тот.
— Прометей, — представился Стенфорд. Девица бросила на них недоумевающий взгляд.
— Геракл? Прометей? — переспросила она. У нее был мерзкий гнусавый голос, и на ней был пошлый розовый свитер. Таким только туалеты мыть, подумал Стенфорд, решив не обращать на нее внимания.
— Да-а, Прометей из тебя хреновый… — ответил наконец Геракл, с трудом приходя в себя от его длинных волос и стильной одежды.
— Может, предложишь мне присесть или так и будешь хамить? — спросил Стенфорд.
— Я бы предпочел похамить, — встрял второй. — Ты кто вообще такой?
— Да очередной лох из сети, — объяснил Геракл, отхлебывая коктейль.
— Кто бы говорил… — заметил Стенфорд.
— Во дают! Я и компьютер-то включать не умею… — произнесла девица.
— Я ко всем, кто сюда приезжает, сначала приглядываюсь, а потом уже выбираю, — объяснил Геракл. — И ты… как бы это помягче… мордой не вышел.
— По крайней мере, я умею выбирать пластических хирургов, — хладнокровно парировал Стенфорд. — Жаль, когда помнят не тебя, а твои подтяжки. — Он улыбнулся. — Приятного вечера, господа…
Первым их заметил Тайлер Кидд. В отличие от Мужчины Ее Мечты красивым назвать его было сложно, но он был клевым. Резкие черты лица. Светлые длинные волосы. Высокий, стройный. Кэрри встретилась с ним глазами. «Да-а…» — подумала она.
Тут Мужчина Ее Мечты воскликнул:
— Рокко, старик! — и, зажав сигару между губ, принялся хлопать его по спине и жать ему руку.
— А я вас везде ищу, — сказал Рок. — Вы знакомы с Тайлером?
— Не-а, — ответил Мужчина Ее Мечты. — Только по фильмам. Когда ожидается главная героиня?
Они засмеялись и сели.
— Мужчину Моей Мечты тут у нас чуть в полицию не забрали, — рассказала Кэрри. — За курение на подъемнике.
— Достали уже, — добавил Мужчина Ее Мечты, — Я каждый день курю на подъемнике сигару, и каждый день мне говорят, что курение на фуникулере запрещено. А я отвечаю, что она не прикурена, — объяснил он Тай л еру.
— Кубинская? — спросил Тайлер.
— Или!
— Со мной была похожая история в Гстааде, — обратился Тайлер к Кэрри.
«Саманту Джоунс бы сюда», — подумала она.
— Детка, не передашь мне соль? — попросил Мужчина Ее Мечты, потрепав ее по коленке.
— Это меня отец приучил, еще когда я дурью маялась и ноздри кокаином пудрила. Звонил мне и начинал нудить: «Когда же ты приедешь домо-ой?» «Это еще зачем?» — спрашивала я. «Чтобы я мог тебя уви-и-деть, — говорил он. — Если я тебя увижу, то сразу все про тебя пойму…» Вот так и я с Хлоей, увижу — и сразу все про нее пойму. Что это — безысходность? Антидепрессанты?
— Да вряд ли… — засомневалась Кэрри.
— А может, на нее снизошло озарение? — предположила Банни. — Сейчас это модно… А вообще я ведь не из праздного любопытства… Я и сама как-то за такого чуть не вышла, — задумчиво проговорила она. — До сих пор не знаю, что на меня тогда нашло… Теперь, наверное, никогда не узнаю… Шампанского выпить, что ли? Официант!
Банни прищелкнула пальцами. Вздохнула.
— Ну так вот. Я тогда вдрызг разругалась с одним человеком — назовем его Доминик. Итальянский банкир. Европеец до кончиков ногтей — эдакий пуп земли. Не человек, а скорпион… Под стать своей мамаше… Ну да ладно. Обращался со мной, конечно, как с последним дерьмом… Я с этим мирилась и даже, как ни странно, особенно не возражала — пока как-то раз на Ямайке не напилась чая из грибов и не поняла, что он меня не любит…
Я тогда была совсем другой. Девочкой я была красивой — приставания на улице, всякое такое, но я вела себя порядочно — издержки провинциального воспитания, хотя в глубине души всегда оставалась редкой стервой. А тут меня и понесло. Чувства для меня были пустой звук. Я и не любила толком никого. Помолчав, она продолжила: — Я и с Домиником-то прожила три года только потому, что, во-первых, он сразу предложил к нему переехать, а во-вторых, у него была роскошная трехкомнатная квартира в довоенном доме с видом на Ист-Ривер и огромный дом в Восточном Хэмптоне. Денег у меня тогда не было, работы тоже — так, халтурила иногда на озвуч-ках и рекламных роликах…
Ну вот, а потом он случайно узнал, что я ему изменяю, устроил грандиозный скандал и потребовал обратно все украшения, которые он мне надарил. Тут-то я и решила: все, пора замуж. Причем срочно.
Фетровая шляпа
— Я переехала к подруге, — продолжала Банни, — а недели через две познакомилась с Да дли в «Честере», модном баре в Ист-Сайде. Пяти минут не прошло, а меня от него уже трясло. Лакированные штиблеты, фетровая шляпа, костюмчик от Ральфа Лорена. Влажные губы. Худой как жердь, о подбородке говорить вообще не приходится, глаза — как два вареных яйца и огромный дергающийся кадык. Садится без приглашения за наш столик и начинает угощать всех мартини. Рассказывает паршивые анекдоты, высмеивает мои туфли из кожи пони. «Му-у, — говорит, — я корова, надень меня!»Насчет коровы не знаю, а что скотина, так это точно, — подхватываю я. — Мне и разговаривать-то с ним при людях было стыдно.
На следующий день — звонит. Мне, говорит, Шелби дал телефон. Шелби — мой приятель, дальний родственник Джорджа Вашингтона. Вообще-то я и нахамить могу, но раз такое дело… «А я и не знала, что вы знакомы», — говорю. «Представь себе! — отвечает он. — Еще с детского сада. Такой был балбес…» — Это он-то балбес? «Ну ты-то у нас хоть куда!» — говорю.
Банни досадливо качает головой. — Сама виновата, нечего мне было с ним вообще связываться. Не успела я опомниться, как уже плакалась ему в жилетку на тему несчастной любви…
На следующий день присылает мне цветы — таким красивым женщинам, говорит, не к лицу переживать из-за каких-то придурков. Звонит Шелби. «Дадли — классный парень», — говорит. «Да что ты! — изумляюсь я. — И что же в нем такого классного?» — спрашиваю. «Его семье принадлежит половина Нантакета», — говорит.
… Дадли был настойчив донельзя. Подарки мне слал — всяких там плюшевых медведей, а однажды даже прислал корзину вермонтского сыра. Звонил по три-четыре раза на дню. Поначалу он мне страшно действовал на нервы, но со временем я даже привыкла к его идиотским шуткам и прямо-таки ждала его звонков. Кто бы еще выслушивал с открытым ртом мою болтовню: типа как меня взбесило, что Ивонна купила новый костюм от Шанель, а я не могу его себе позволить, или как меня высадили из такси за курение, или как я порезала коленку, пока брила ноги. Я и тогда понимала, что это он меня так заманивает, просто была уверена, что уж кто-кто, а я всегда выкручусь.
…Дальше — хуже: приглашает меня на уикэнд, правда, не сам, а через Шелби. Звонит мне, значит, Шелби и говорит:
«Слушай, Дадли приглашает нас к себе в Нантакет».
«Еще чего», — отвечаю я.
«Видела бы ты его дом! Не дом, а произведение искусства. На Мейн-стрит».
«Какой именно?»
«По-моему, один из кирпичных особняков».
«Что значит по-твоему?»
«Ну, на девяносто девять процентов. Сколько раз ездил — каждый раз по обкурке, толком и не помню».
«Если это кирпичный особняк, то я подумаю», — ответила я.
Через десять минут звонит Дадли.
«Я уже заказал тебе билеты, — говорит. — Ах да, кстати, это кирпичный особняк».
Танец Дадли
— До сих пор не понимаю, как это могло произойти. Может, по пьяни, может, по обкурке. А может, на меня так его дом подействовал. Когда я была маленькой, мы каждое лето проводили в Нантакете. Правда, это только на словах так звучит, а на самом деле мы снимали меблированные комнаты. Я жила в одной комнате с братьями, а мои родители готовили лобстеров на электрической плитке…Тогда-то я и переспала с Дадли. Так получилось. Стоим мы на лестнице, желаем друг другу спокойной ночи, и вдруг он бросается ко мне — и давай меня целовать. Я не сопротивляюсь. Оказываемся в постели, он сверху… Помню только: сначала ощущение, что задыхаюсь — как-никак под метр девяносто! — а потом — как будто сплю с маленьким мальчиком. Тело гладкое — ни волоска, и весит дай бог шестьдесят пять.
При этом такого секса у меня в жизни не было. Я даже грешным делом подумала: хороший человек, на руках носить готов — что еще нужно для счастья?! Только утром все равно глаза открыть боялась — думала, стошнит.
…Две недели спустя мы с ним пошли на благотворительный банкет в одном из музеев Ист-Сайда. Это был наш первый выход в свет, и, естественно, он оказался сплошным недоразумением — как, впрочем, и все наши последующие отношения.
Сначала он на час опоздал, потом мы не смогли поймать такси из-за сорокаградусной жары. В итоге нам пришлось идти пешком, и Дадли, который, как всегда, целый день ничего не ел, чуть не упал в обморок, так что пришлось его отпаивать водой со льдом. Потом он возомнил себя королем танцпола, оттоптав мне все ноги и заодно расшугав всех вокруг. Потом он закурил сигару, и его вырвало — и это пока все причитали, какой он весь из себя замечательный, — все, кроме моих друзей.
Амалита сразу сказала: «Ты что, ничего лучше себе найти не могла? На него же без слез не взглянешь!» Я говорю: «Зато какой секс!», а она фыркает: «Прекрати, меня сейчас стошнит!»
Месяц спустя Дадли сделал мне неофициальное предложение, и я согласилась. Я его стыдилась, но надеялась, что это пройдет. К тому же скучать с ним не приходилось. Мы все время что-нибудь покупали. Квартиру. Обручальные кольца. Антиквариат. Восточные ковры. Серебро. Вина… Все время куда-то ездили — то в Нанта-кет, то в Мейн к моим родителям — правда, Дадли был жутким раздолбаем и никогда не приходил вовремя, так что мы вечно опаздывали на все поезда и паромы.
Но последней каплей стала наша поездка в Нантакет, когда мы в четвертый раз опоздали на паром и нам пришлось остановиться в каком-то мотеле. Я умирала от голода и попросила Дадли принести какой-нибудь китайской лапши, а он вернулся с кочаном капусты и с раскисшим помидором. И пока я лежала в постели, стараясь не обращать внимание на томные стоны за стеной, Дадли как ни в чем не бывало сидел за столом и вырезал гниль из помидора швейцарским армейским ножом. Тридцать лет мужику, а чистоплюйства на все семьдесят.
На следующее утро я не выдержала: «Может, тебе спортом заняться? Мышцы нарастить?»
С тех пор меня раздражало в нем все. Пошлые наряды. Фамильярные манеры. Три торчащих волоска на кадыке. Его запах.
Я каждый день капала ему на мозги, чтобы он пошел в спортзал. Стояла у него над душой, заставляя отжимать двухкилограммовые гантели — больше он бы все равно не потянул. Он даже вроде начал поправляться — набрал килограмма четыре, но потом опять сбросил. Однажды мы пошли на ужин к его родителям — у них дом на Пятой авеню. Кухарка приготовила бараньи отбивные. Так Дадли начал орать, что не ест мяса, устроил родителям сцену, заявив, что им совершенно наплевать на его привычки, и погнал кухарку в магазин за рисом и брокколи. В итоге ужин пришлось отложить аж на два часа, а Дадли к своей еде даже не притронулся. Я чуть со стыда не сгорела. Мне его отец потом сказал: «Тебе мы всегда рады, но в следующий раз приходи-ка ты лучше без него».
Тут бы мне его и бросить, но Рождество было на носу, и я его пожалела. А на Рождество Дадли сделал мне официальное предложение, с бриллиантовым кольцом в восемь каратов, на глазах у всей моей семьи. В нем всегда было что-то гаденькое, а тут уж он оттянулся по полной программе — запихнул кольцо в шоколадную конфету и протянул мне набор. «Поздравляю! — говорит. — Я бы на твоем месте сразу открыл».
«А если я не хочу шоколада?» — отвечаю и глазами на него зырк. В обычное время он бы уже по стойке «смирно» стал, а тут ничего, еще и петушится.
Хочешь, хочешь — отвечает, причем нагло так. Ну я и запихнула конфету в рот. Все так и замерли от ужаса. Я вообще могла зуб сломать или, того хуже, подавиться. И все-таки я сказала «да».
…Не знаю, была ли ты когда-нибудь в таком переплете, но после помолвки все это напоминает грузовой состав, несущийся под откос. Нескончаемые вечеринки на Парк-авеню, обеды «для своих» в «Мортимере» и «Бильбоке»… Малознакомые дамы, прослышавшие про помолвку и жаждущие увидеть кольцо.
И все только и твердят, какой он расчудесный. «Да», — соглашаюсь я, а сама чувствую себя последней сволочью.
А потом настал день моего переезда в нашу новенькую семикомнатную квартиру на Семьдесят второй Ист-стрит — идеальная мебель, классическая планировка. У меня уже и коробки упакованы, и грузчики внизу — а я не могу, и все.
Звоню Дадли. «Я так не могу», — говорю. «Как — так?» — спрашивает он.
Я вешаю трубку.
Он перезванивает. Приезжает. Уезжает. Мне названивают его приятели. Я напиваюсь. Его ист-сайдские друзья точат на меня нож. Начинают распускать слухи: будто бы меня застукали у кого-то дома в четыре утра в чем мать родила и в ковбойских сапогах. Будто бы я в каком-то клубе делала кому-то минет. Будто бы я пыталась заложить обручальное кольцо, и вообще я жуткая авантюристка и с самого начала только и думала, как бы его прокатить.
Добром такие вещи не заканчиваются. Я переехала в крохотную студию в грязной многоэтажке на Йорк-авеню — все, что могла себе позволить, — и занялась своей карьерой. Для Дадли все обернулось намного хуже. Грохнулся рынок недвижимости, и он так и не смог продать нашу квартиру. Потом вообще уехал. Переехал в Лондон. И все из-за меня. Хотя, по слухам, ему там неплохо. Говорят, нашел себе какую-то тихоню, графскую дочку.
Теперь уже никто и не помнит, каково мне тогда было. Три года кошмара. В страшном сне не приснится. И хотя я сидела без гроша, ела хот-доги на улице и всерьез подумывала покончить жизнь самоубийством — однажды даже набрала горячую линию, но потом мне на пейджер пришло приглашение на какую-то тусовку, — я поклялась, что больше со мной такое не повторится. Что никогда в жизни не позарюсь на мужчину из-за денег. Все-таки это ужасно — так обидеть человека.
— И ты что, правда думаешь, что все из-за его внешности? — спросила Кэрри.
— Я потом об этом много думала… Ах да, еще одна вещь — стоило мне сесть в его машину, как я немедленно засыпала. То есть у меня буквально закрывались глаза. На самом деле мне просто было с ним скучно.
Может, шампанское слегка ударило ей в голову, но Банни наконец рассмеялась, правда, как-то неуверенно.
— Ужасно, да? — спросила она.
24
Аспен
Кэрри прилетела в Аспен на частном самолете. На ней была белая норковая шуба, короткое платье и белые кожаные сапоги — ей казалось, что более подходящего наряда для частного самолета не найти. Как выяснилось, она ошибалась. Ее спутники, владельцы самолета, были в джинсах, красивых вышитых свитерах и зимних ботинках, рассчитанных на снежную погоду.У Кэрри было дикое похмелье, так что, когда они приземлились в Линкольне, штат Небраска, чтобы заправиться, пилоту пришлось вести ее под руку по трапу. Было довольно тепло, и она разгуливала в своей белой норке и солнечных очках, покуривая сигареты и разглядывая безрадостные пожелтевшие поля, тянувшиеся покуда хватал глаз.
Мужчина Ее Мечты встречал ее в аэропорту. Он сидел снаружи, одетый с иголочки — коричневый замшевый плащ, замшевая шляпа в тон, — и курил сигару. Подойдя к самолету, он первым делом проворчал:
— Ну сколько можно ждать? Я уже совсем задубел.
— Ты что, не мог подождать внутри? — в тон ему спросила Кэрри.
Они проехали через маленький городок, напоминавший игрушечные домики, аккуратно расставленные ребенком под рождественской елкой. Кэрри потерла глаза и вздохнула.
— Все, буду отдыхать. Набираться сил, — объяснила она. — Готовить.
Стенфорд Блэтч тоже прилетел на частном самолете. Остановился он у некой Сюзанны Мартин, подруги детства. После той тусовки у Ривера Уайлда он ей сказал:
— Знаешь, хочу начать все с чистого листа. Мы же с тобой уже сто лет дружим — может, нам вообще пожениться? Заодно получу свое наследство, и будем жить в свое удовольствие.
Сюзанна была сорокалетней скульпторшей, питавшей слабость к эффектному макияжу и крупным украшениям. Традиционный брак не слишком ее интересовал.
— Отдельные спальни? — спросила она.
— Естественно, — ответил Стенфорд.
Скиппер Джонсон прилетел на обычном пассажирском самолете, поменяв эконом на бизнес-класс за счет бонусных баллов. Поселился он в коттедже вместе с родителями и двумя младшими сестрами. «Нет, мне срочно нужна девушка, — размышлял он. — Это же абсурд».
Будущая счастливица представлялась ему умной, красивой женщиной лет тридцати-тридцати пяти. Но главное — интересной личностью. За минувший год он пришел к выводу, что девушки его возраста наводят на него скуку. Слишком уж заглядывают ему в рот — даже как-то не по себе становится.
Мужчина Ее Мечты надумал учить Кэрри кататься на горных лыжах. Он купил ей лыжный костюм, перчатки, шлем, теплое белье. А еще крошечный термометр, который она прикрепила к своим перчаткам — ей чуть ли не на коленях пришлось его выпрашивать. Мужчина Ее Мечты все не соглашался, пока она наконец не надулась, а потом согласился купить в обмен на минет, хотя термометр и стоил-то всего четыре доллара.
Вернувшись в коттедж, он аккуратно застегнул на ней лыжный костюм, затем она вытянула руки, и он натянул на них перчатки. Потом он пристегнул к ним термометр, и она сказала:
— Ничего ты не понимаешь, это же классная вещь! Куда в такую холодрыгу без термометра!
Он засмеялся, и они поцеловались.
Поднимаясь на фуникулере, Мужчина Ее Мечты курил сигары и трепался по мобильному, а на спуске ехал чуть позади, следя, чтобы ее случайно кто-нибудь не сбил.
— Я знаю, у тебя получится, — говорил он, пока она, медленно петляя, скользила с горы.
А потом, остановившись у подножия и заслоняя глаза от слепящего солнца, она наблюдала, как Мужчина Ее Мечты мчится с горы, сшибая с ног миллионеров, оказавшихся на его пути.
По вечерам они ходили на массаж и принимали ванны. Однажды ночью, лежа в постели, Мужчина Ее Мечты спросил:
— Ну что, ты этого хотела?
— Да, — ответила Кэрри.
— Помнишь, ты всегда говорила, что мы недостаточно близки? Что-то давненько я этого не слышал.
«Это потому, что лучше просто не бывает», — подумала Кэрри.
Под крылом самолета
Направляясь на ленч с Сюзанной, Стенфорд Блэтч вышагивал вдоль горной гряды в своих легких кожаных ботинках, безмятежно помахивая биноклем, когда вдруг услышал знакомый голос: «Стенфорд!» — вслед за чем последовало не менее пронзительное: «Берегись!» Обернувшись, он едва успел разглядеть, как прямо на него несется Скиппер Джонсон, и проворно нырнул в ближайший сугроб, чтобы избежать столкновения.— Эх, Скиппер, Скиппер, — только и вздохнул он.
— Скажи, классно! — восхитился Скиппер. — Приезжаешь отдыхать — и на каждом шагу сталкиваешься с друзьями!
— Ну это смотря с какими друзьями и кто с кем сталкивается, — ответил Стенфорд.
— А я и не думал, что ты у нас на птичек заглядываешься, — заметил Скиппер.
— Не на птичек, на самолеты, — поправил его Стенфорд. — Я тут самолет надумал купить, вот теперь выбираю.
— Ты покупаешь самолет? — переспросил Скиппер.
— Ага, причем в ближайшее время, — ответил Стенфорд. — Я тут решил жениться — должен же я обеспечить своей жене нормальное средство передвижения.
— Жене?
— Жене, Скиппер. жене, — терпеливо ответил Стенфорд. — Как раз собираюсь с ней сейчас пообедать. Не хочешь познакомиться?
— Вот это да… — опешил Скиппер. — Хотя, с другой стороны, — продолжал он, снимая лыжи, — я тут уже троих подцепил, так почему бы и тебе кого-нибудь не снять?
Стенфорд посмотрел на него с состраданием.
— Эх, Скиппер, Скиппер, — сказал он, — и когда только ты перестанешь косить под натурала?
Кэрри и Мужчина Ее Мечты устроили себе романтический ужин в «Пайн-Крик». Бросив машину на полпути, они пересели в сани, запряженные лошадьми, и так и ехали до самого ресторана. Ночь была ясной, они смотрели на звезды и говорили о жизни: Мужчина Ее Мечты рассказывал ей о своем детстве, о том, как рос в бедной семье, так что в тринадцать лет ему пришлось бросить школу и пойти в авиацию.
У них был с собой «Полароид», и они даже сделали пару снимков. Весь вечер они пили вино, держались за руки, и Кэрри слегка развезло.
— Слушай… — начала она. — Давно хотела тебя кое о чем спросить…
— Давай, — поощрил Мужчина Ее Мечты.
— Помнишь начало лета, когда у нас все только начиналось и ты сказал, что хочешь иногда встречаться с другими?
— Ну? — осторожно произнес Мужчина Ее Мечты.
— Ты еще тогда закрутил роман с какой-то фотомоделькой. А когда мы случайно пересеклись, повел себя совершенно по-свински, и я закатила тебе скандал прямо перед «Бауэри»?..
— Я тогда решил, что ты со мной вообще больше никогда разговаривать не будешь.
— Мне просто интересно, — продолжала Кэрри, — как бы ты повел себя на моем месте?
— Наверное, никогда больше с тобой бы не разговаривал.
— И что, ты этого хотел? — спросила Кэрри. — Чтобы я ушла?
— Нет, — ответил Мужчина Ее Мечты. — Я хотел, чтобы ты осталась… Да вообще-то я и сам не знал, чего хочу.
— Но ты бы на моем месте ушел?
— Да не хотел я, чтобы ты уходила! Просто… Ну, не знаю… Хотел тебя проверить, что ли, — ответил он.
— Проверить?..
— Ну, посмотреть, насколько я тебе нравлюсь. Что ты готова ради меня вытерпеть.
— Но ты же меня тогда страшно обидел, — сказала Кэрри. — Как же ты мог?! Я же до сих пор этого забыть не могу!
— Я знаю, детка. Извини, — ответил он. Вернувшись в коттедж, они обнаружили на автоответчике сообщение от их общего приятеля Рока Гибралтера, актера: «Я уже здесь. Остановился у Тай л ера Кидда. Наш человек!»
— Это что, тот самый Тайлер Кидд? Актер? — спросил Мужчина Ее Мечты.
— Вроде да, — ответила Кэрри как можно равнодушнее.
Прометей прикованный
— Это было что-то! — восхитился Стенфорд. Они с Сюзанной сидели на диване перед камином. Сюзанна курила сигарету. У нее были тонкие элегантные пальцы, с длинными ухоженными ногтями, покрытыми красным лаком. Она была облачена в черный шелковый китайский халат.— Спасибо, милый, — ответила она.
— Знаешь, ты и в самом деле идеальная жена, — заметил Стенфорд. — Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор не замужем.
— По мне, так натуралы слишком скучны, — ответила Сюзанна. — Или, по крайней мере, быстро надоедают. На первых порах все чудесно, но потом они непременно начинают чего-то от тебя хотеть. Не успеешь оглянуться, как уже пляшешь под их дудку, забросив все дела.
— Ну, нам-то это не грозит, — заверил ее Стенфорд. — У нас вообще идеальный расклад.
Сюзанна встала.
— Пойду-ка я спать, — сказала она. — Собираюсь завтра встать пораньше — на лыжах покататься. Точно не хочешь со мной?
— В горы? Ни за что, — ответил Стенфорд. — Только обещай мне, что завтра мы это повторим.
— Обещаю.
— Ты и правда потрясающе готовишь! Где это ты так научилась?
— В Париже. Стенфорд встал.
— Спокойной ночи, милая.
— Спокойной ночи, — ответила она. Стенфорд наклонился и целомудренно поцеловал ее в щеку.
— До завтра, — сказал он, помахав ей на прощание рукой.
Через несколько минут Стенфорд удалился в свою комнату, но спать он и не думал. Вместо этого включил компьютер и проверил электронную почту. Как он и думал, его уже ждало сообщение. Он снял телефонную трубку и вызвал такси. Потом подошел к окну и стал ждать.
Когда подъехало такси, он неслышно выскользнул из дома.
— Клуб «Карибу», — обратился он к водителю.
Дальше все было похоже на дурной сон. Таксист привез его на мощеную улицу в центре города. Стенфорд прошел по узенькой аллее вдоль крошечных магазинов, вошел в какую-то дверь и спустился вниз по лестнице. Возле дощатого подиума стояла блондинка лет сорока, хотя благодаря чудесам пластической хирургии и имплантации груди тянула на тридцать пять.
— У меня здесь встреча с одним человеком, — сказал Стенфорд. — Только не знаю, как его зовут.
Женщина подозрительно оглядела его с ног до головы.
— Я Стенфорд Блэтч. Сценарист… — предпринял он вторую попытку.
— И что?.. — не поняла женщина. Стенфорд улыбнулся:
— Вы смотрели фильм «Жертвы моды»?
— А-а! — оживилась женщина. — Классный фильм! Это вы написали?
— Я.
— И что сейчас пишете? — спросила она.
— Да вот думаю написать сценарий о злоупотреблении пластической хирургией, — ответил он.
— Да что вы?! — воскликнула она. — Моя лучшая подруга…
— По-моему, меня уже ждут, — перебил ее Стенфорд.
Двое мужчин и с ними девица со смехом потягивали коктейли в углу. Стенфорд подошел. Парень в середине поднял голову. Около сорока, загорелый, крашеный блондин. Стенфорд заметил, что над его носом и скулами явно поработал хирург, а судя по шевелюре, дело не обошлось без имплантации волос.
— Геракл? — обратился к нему Стенфорд.
— Ну, — ответил тот.
— Прометей, — представился Стенфорд. Девица бросила на них недоумевающий взгляд.
— Геракл? Прометей? — переспросила она. У нее был мерзкий гнусавый голос, и на ней был пошлый розовый свитер. Таким только туалеты мыть, подумал Стенфорд, решив не обращать на нее внимания.
— Да-а, Прометей из тебя хреновый… — ответил наконец Геракл, с трудом приходя в себя от его длинных волос и стильной одежды.
— Может, предложишь мне присесть или так и будешь хамить? — спросил Стенфорд.
— Я бы предпочел похамить, — встрял второй. — Ты кто вообще такой?
— Да очередной лох из сети, — объяснил Геракл, отхлебывая коктейль.
— Кто бы говорил… — заметил Стенфорд.
— Во дают! Я и компьютер-то включать не умею… — произнесла девица.
— Я ко всем, кто сюда приезжает, сначала приглядываюсь, а потом уже выбираю, — объяснил Геракл. — И ты… как бы это помягче… мордой не вышел.
— По крайней мере, я умею выбирать пластических хирургов, — хладнокровно парировал Стенфорд. — Жаль, когда помнят не тебя, а твои подтяжки. — Он улыбнулся. — Приятного вечера, господа…
Умеешь хранить секреты?
Кэрри и Мужчина Ее Мечты обедали на террасе ресторана «Литтл Нел», когда на горизонте вдруг нарисовался Рок Гибралтер с Тайлером Киддом.Первым их заметил Тайлер Кидд. В отличие от Мужчины Ее Мечты красивым назвать его было сложно, но он был клевым. Резкие черты лица. Светлые длинные волосы. Высокий, стройный. Кэрри встретилась с ним глазами. «Да-а…» — подумала она.
Тут Мужчина Ее Мечты воскликнул:
— Рокко, старик! — и, зажав сигару между губ, принялся хлопать его по спине и жать ему руку.
— А я вас везде ищу, — сказал Рок. — Вы знакомы с Тайлером?
— Не-а, — ответил Мужчина Ее Мечты. — Только по фильмам. Когда ожидается главная героиня?
Они засмеялись и сели.
— Мужчину Моей Мечты тут у нас чуть в полицию не забрали, — рассказала Кэрри. — За курение на подъемнике.
— Достали уже, — добавил Мужчина Ее Мечты, — Я каждый день курю на подъемнике сигару, и каждый день мне говорят, что курение на фуникулере запрещено. А я отвечаю, что она не прикурена, — объяснил он Тай л еру.
— Кубинская? — спросил Тайлер.
— Или!
— Со мной была похожая история в Гстааде, — обратился Тайлер к Кэрри.
«Саманту Джоунс бы сюда», — подумала она.
— Детка, не передашь мне соль? — попросил Мужчина Ее Мечты, потрепав ее по коленке.