Страница:
2. Проинструктировать старших спасательных групп о режиме и поведении на вверенном участке госграницы. Использовать спасательные группы и полеты для наблюдения за участком госграницы с целью:
* пресечения возможных нарушений;
* поиска и помощи пострадавшим;
* профилактики несчастных случаев с личным составом пограничных подразделений в условиях плохой погоды.
3. Зафиксировать все действий, решения и обстановку в оперативных журналах подразделений. О случаях неконтролируемого и опасного развития событий немедленно сообщать в штаб полка.
Командир 13-го отдельного пограничного полка полковник А.М.Халитов
Ленинград, КСС, Силину, 07.08.91, 22.30
Группа Ныркова, МК 34/91 потерпела аварию на спуске с перевала Одесса западнее пика Игнатьева, хребет Сарыджас. Нырков и Коваль сброшены вниз лавиной, их тела не найдены. Просим срочно выслать полномочного представителя КСС для помощи в организации спасработ. Желательно со спасгруппой, поскольку силы альпинистов отвлечены ликвидацией последствий двух других аварий. Сложная погодная и лавиноопасная обстановка в районе.
Пржевальск, КСС, Халиев
Пржевальск, КСС, Халиеву, 10.08.91, 11.00
Полпред ленинградской КСС Красовский вылетает к вам через Фрунзе сегодня в 20.20. Группу Егорова, МК 45/91, направляющуюся через вас в поход по Терскей-Алатау и Куйлю, задержите и используйте в качестве спас.отряда ленинградской КСС. В случае надобности, снимите с маршрута и используйте для спасработ группу Лапина, МК 27/91, которая должна быть в районе МАЛ на Южном Иныльчеке до 13.08, - это ее контрольный срок. Все действия, согласованные с Красовским, будут оплачены ЛОСТ и Э.
Ленинград, КСС, Силин, Рудницкий, Светловский
Альплагерь "Каракол", Щербицкому, Мансурову, 08.08.91, 15.00
Прошу ускорить выезд группы Мансурова на базу Майда-Адыр. Желательно, с Иваницкой. Мне может понадобиться помощь для спасработ и профессиональный врач. Иметь полную личную экипировку и десятидневный запас продуктов.
Романцов
Интуитивно, повинуясь внутренним опасениям, Романцов и Галинский решили постепенно подготовить резерв - вторую, запасную линию альпинистов-спасателей на случай неожиданного развития событий. Как оказалось, не напрасно...
(11* - Перевал Чон-Терен находится в соединении хребта Ак-Тау и пика Восточный Победа - предвершине пика Победы; хребет Ак-Тау идет на север от Кокшаал-тау параллельно Меридиональному хребту. Ледник Демченко - восточный, прямой исток Южного Иныльчека, более короткий, чем южный, основной исток, лежащий между хребтами Меридиональный и Ак-тау.
12* - ОМКК - областная маршрутно-квалификационная комиссия (для Ленинграда имела ранг республиканской), - орган, ведающий проверкой, регистрацией и выпуском групп в самодеятельные походы (путешествия) и контролирующий работу низовых МКК, имеющих меньшие полномочия).
Ледовый склеп
Где я?.. Что со мной?.. Я убит?.. Я ЖИВ!!! ЖИВ!.. О, как давит!.. Я искалечен?.. Придавлен?.. Засыпан?.. Я падал!.. Падал с лавиной!.. Я падал в рандклюфт... Меня засыпало!.. И придавило!.. Но почему одна рука свободна? Какая тьма!.. Хоть бы что увидеть!.. Как перетянуло!.. Я спасен!.. Спасен!?.. Чтобы умирать долго и мучительно! Надо освободиться! Так долго не провисеть! Задушит! Скорее!..
Медленно приходя в себя, пораженный головной болью от удара о скалу, он ощутил, что толи висит, толи лежит на каком-то краю в полной темноте. Вся левая сторона тела - голова вместе с рукой и обеими ногами сдавлена плотной массой сверху, снизу и сбоку, впаяна в нее. В то же время правая рука свободно свисает вниз. В нескольких сантиметрах рука ощутила рыхлую поверхность снежного ската, почти отвесного. А справа - пугающую пустоту... Лицо, к счастью, не забило снегом, но неудобно повернутую каску плотно зажало снегом... Слева что-то больно и сильно врезалось в тело, - конечно, это узел спасительной веревки, закрепленный за обвязку. Веревка держала, но насколько надежно?..
Усилия отчаянны... Свободной рукой выскрести снег, продавить его всеми мышцами тела и освободиться, освободиться!.. Он плохо помнил перипетии этой борьбы, доводившей до бессознательного изнеможения, умопомрачения от приложенных усилий... Как сначала удалось освободить и повернуть голову, а потом расшевелить правую ногу. Все на ощупь, и с пониманием, что каждое мгновение можешь сорваться вниз, в темноту, - сорваться и заклиниться так, что уже не спасет ничто.
Усилия вырывали то стон, то слова: "...Нет, я жив!.. Нет, не возьмешь!.." И шепотом, и криком, и злобой, и мольбой... Фразы прерывались от изнеможения до потери сознанья, а потом все повторялось вновь, и приступ отчаяния сменялся приступом надежды от достигнутых результатов. Приливы сил сменялись приливами бессилия...
Правая нога вооружена стальными кошками... Ими срубил снег с края и под левой ногой и постепенно освободил вторую ногу! Веревка держала! Продолжала держать! На нее можно положиться!..
Еще усилие! Левая рука прижата к туловищу в согнутом состоянии... Всем корпусом!.. Еще!.. Еще!.. Есть!!!.. Почувствовал, что снег как-то сразу отпустил, и он повис на узле веревки, частично поддержанный снизу выступом снежного ската.
Оказалось, просто зацепиться за петлю веревки самостраховкой, туда же подстегнуть петлю подвески рюкзака, отстегнуть и сбросить рюкзак на подвеску. Но вот как теперь отстегнуть нижний поясной карабин, на котором он завис? Раскрыть его оказалось несложно: муфта так и была развинчена... Надо хоть чуть приподняться, чтобы освободить поясной карабин из тормоза... Левой рукой за карабин!.. Правую углубить в снег и оттолкнуться!.. Правой ногой упор в висящий рюкзак... Вот так!.. Еще!.. Еще!.. Ы-ы-ы!.. Отцеп!.. Он медленно сполз вниз и повис на самостраховке, чуть живой от напряжения. Перед глазами плыли в темноте кровавые круги...
О пронзительное ощущение свободы! Свободен, свободен!!! Не придавлен, не замурован!.. И жив! И все цело! Как ты богат! Пройти такую лавину!.. Но где ты? Теперь можно увидеть. Фонарь в заднем кармане. Осторожно! Еще не хватало его потерять в этой мгле! Размять, согреть руки! И закрепить фонарь на прусике за карабин...
Щелчок! Надежный фонарик-"жучок" посылает во тьму сначала робкий, потом более уверенный пучок света. И увиденное перехватывает дыхание...
Рыхлая поверхность снежного ската уходит вниз практически отвесно, образуя белую неровную стенку, сверкающую кристаллами льда. Вторая, более кривая стенка камеры образована скалой черного базальта, вдающейся в толщу горы. Внизу стенки смыкаются, лишь в самой глубине образуя незаполненный разрыв трещины, зияющий черной пустотой. Под потолком ширина камеры достигает двух метров, с кривым сужением снизу и по краям в одну сторону резко, с продолжением метров на пять. А в другую плавно, метров на пятнадцать... Вниз сужение длины продолжается метров на восемь... Сужение клиньями... Склеп без пола... Неровный потолок образован нависающим козырьком скалы! Вот оно - его спасение! Если не этот нависающий козырек и спусковая веревка, его бы просто засыпало и раздавило снегом. А так его, удерживаемого веревкой в рандклюфте, выдавило снегом под козырек в свободную полость!.. И снег не забил всю камеру!.. А лицо не забило снегом и потому не задохнулся... И правая рука оказалась свободной, и потому смог освободиться!.. И не искалечило при ударе!.. Один шанс из миллиона! А может, из миллиарда! Шанс устоять, сражаясь! Шанс устоять в борьбе!..
В какой-то момент вновь накатил приступ отчаяния... Но уже после маленького отдыха ощущение мрака и ужаса опять влилось потоком жизни. Я жив!.. И шанс есть!.. Уж если ушел от такой лавины!.. Еще поборемся!..
Стоило отвоевать площадку, чтобы сесть и лечь... И чтобы немного подумать, что у тебя есть, и что тебе осталось, сволочь!!!.. Достать ледоруб, снегоступы! Вырубить нишу! Предельная собранность! Снег сбросить вниз. Но, не забивая дырку! Она - единственное вентиляционное отверстие, или надежда на вентиляцию?!.. Делай, злодей, если жить хочешь, пока дышишь! Сколько же тебе осталось воздуха, пищи и сил, чтобы выжить? А неизвестно! Получай-ка вместо урагана лавины мрачный холод и могильную тишину ледового склепа! Ничто не гарантирует спасения! Не от кого ждать помощи!..
Сидя здесь в обнимку с коленками на краю снежного обрыва, думал думу своей жизни...
Его жизнь
Его жизнь? Сколько же ее осталось?.. Возможно, она кончится здесь, в этом склепе... А кому она была нужна? Только ему и самым-самым близким... И то не всем... Неудачный отец, нелюбимый муж...
Отец - вот боль утраты! Он уже ушел, ушел так рано. Как хотелось бы услышать его голос... Но его голосом можешь только сказать что-то сам себе! И твои глаза - его глаза, и твоя воля - его воля!.. Отец был заслуженный фронтовик, ученый, прекрасный спортсмен и путешественник. Некоторые эти грани Вадим почувствовал, ощутил и понял только когда потерял отца, который принадлежал к героическому поколению с трагической судьбой, к поколению, рожденному сразу после гражданской войны, в начале двадцатых. В сорок первом перед этим поколением встал страшный выбор: смерть или гитлеровское порабощение. И они, тогда еще совсем мальчишки, сделали выбор в пользу смерти, чтобы спасти свой народ от позора и рабства. От некоторых годов рождения тех двадцатых остался в живых один из тридцати, от некоторых - один из двадцати, но большая часть ушла, защитив жизнь и свободу других. Трагична была и судьба их суженых, их невест, - война этим девочкам, девушкам, женщинам поломала судьбы, лишила родных и близких, лишила будущих мужей, многим не дала испытать радость материнства и разделенной любви... А сколько не родилось детей, сколько народа так и не взошло зеленой молодой порослью из-за того, что война выжгла землю... Боль этого поколения жила внутри Вадима болью сына, укором человека, который должен прожить несколько жизней и за себя, и за тех, других, не появившихся на свет...
Вспомнились мягкие руки мамы, крепкие и сильные руки отца, поднимавшие его в детстве к самому потолку, сладкие объятия жены, нежные объятия сына...
Мама!.. Если погибну, она не переживет!.. Только ради нее надо сделать все, чтобы спастись!.. Мама!.. Не надо плача, - сыновний долг всегда не оплачен!..
Сын!.. Он еще так мал и слаб!.. Он еще так мало понимает, его еще всему надо научить! Ему всего три года, а его уже оторвали, увели...
Жена! Бывшая... Она одна решила за всех троих. Они поженились по любви, и все у них сначала складывалось хорошо. Но постепенно возник какой-то внутренний разлад, сначала еле заметный, духовный. И мало-помалу она удалилась в свой, совсем иной мир. Мир иоги, чистой духовной веры, мир абсолютных истин бытия, постижения будущего и единения с аурой, космической энергией. Мир белой сари и отрешенности, строгих ограничений не только в поведении, но и в помыслах. Она обрела свою среду в людях, в книгах, в мечтах. В строгостях мысли, пищи, поступков. Не сразу, постепенно их взаимное понимание, привязанность и общие заботы отслоились, и они стали чужими людьми... Он, правда, не стал равнодушным, но она стала. Его дела и устремления ее не интересовали... В какой-то момент они почувствовали, что вместе им нельзя! Просто стало невмоготу. Она ушла и забрала сына, разлука с которым переживалась тяжело. Но еще тяжелее мысли о том, как он будет воспитан. Неужели человек должен существовать для того, чтобы всю жизнь готовить себя к смерти? Чтобы всю жизнь строить молитвами гробницу бытия в совсем ином, совершенно неведомом и, видимо, несуществующем мире? А может быть, в чем-то ты не прав? Может, ты сам мало сделал, чтобы ее, свою женщину, удержать у себя духовно, удержать не только телом и заботами о семье и зарплате? Может, ты и жил так, чтобы конец твой был таким, вот в этом мертвом склепе? Вот ты здесь, почти уже погибший, и считаешь себя правым!?..
Вспомнился яркий момент прошлой жизни, - тот самый вечер с будущей женой и будущей тещей. Тогда задержался у них заполночь за долгим разговором с Екатериной Васильевной. Она все расспрашивала его о семье, об отце и о маме, а Лена уже ушла спать, сославшись на усталость. Постепенно разговор "раскачался", оживился, и Вадим почувствовал какой-то глубокий подтекст, внутреннее размышление в словах Екатерины Васильевны. Он понял, что она хочет что-то предпринять, либо сообщить ему что-то важное. Внезапно она решилась, резко повернув тему разговора:
* Ты, Дима, Лену любишь?
* ...Да... Да!
* Тогда вот что... Пойдем. Екатерина Васильевна решительно встала и открыла дверь в комнату Лены. Врезался в память страстный полушепот:
* Мама, ты привела его... Спасибо, мама!..
* Встань, - тихо и резко Екатерина Васильевна приказала дочери.
Та откинула одеяло и медленно поднялась в полумраке комнаты, освещенной только отблесками ночного окна. Запомнился полет рук, оправлявший пряди волос, рассыпавшихся на плечах и по кружеву тонкой ночной рубашки.
* Что, хороша? Бери ее, она твоя. Берегите друг друга! Любите друг друга, дети! Счастья вам...
Она вышла из комнаты и плотно закрыла дверь. Вадим понимал чувства будущей тещи: она не желала дочери своей судьбы, судьбы матери, в одиночку поднимавшей ребенка. Чувствовал, и сознавал глубокую ответственность за судьбу Лены...
Ребята!.. Что с ними?!.. Возможно, кто-то из них уже погиб, а кто-то искалечен и умирает наверху... И кому-то помощь нужна больше, чем тебе! Можно ли рассчитывать на их помощь, как на подарок с небес... Нельзя! Это гибель! Рассчитывай только на себя! Их участь может быть еще тяжелее! Твоя же вера - святая вера. В СВОИ СИЛЫ! В свои, а не небесные! Так за что взялся, за то и держись!
Ребята!?.. Неистовый Ак - Лешка Акулинин, верный друг... Лучезарная и таинственная Женя... Саша и Наташа, очаровательные молодые супруги, "ребята-душечки", еще совсем дети... Проверенные походами вдумчивый Сергей и малыш Коля, совсем еще мальчик. Один у одинокой мамы... Поэтический крепыш Миша...
Что же сделал в этой жизни? Окончил школу, институт, проработал 15 лет... Сделал новый двигатель! Лучше известных, лучше газовой турбины! Это ясно! Объединил в нем системы смазки и охлаждения, уменьшил число деталей в два раза, заменил систему шатунов и систему клапанов вращающимися валами... Сжал габариты, размеры и вес, сделал работающий образец, увидел и захватывающие перспективы продолжения работы! Жизнь улыбалась ему техническим творчеством и в работе, и в увлечении горами, и в новых конструкциях снаряжения! Сделал 20 статей и 16 изобретений!.. Но что толку? Во всех инстанциях встречал только равнодушие и нежелание что-то менять или внедрять... На него высокомерно смотрели как на человека "не от мира сего", как на назойливую муху и как на разрушителя сытого и спокойного существования... А то и как на хапугу, желающего урвать деньги, престиж, награды и, самое опасное - занимаемый "трон", креслице в кабинете... И кто он такой? Ни кандидат, ни доктор... Дурачок, вместо диссертации написавший книгу, которую никто не хочет издавать...
Нет! Усилия не пропадут даром! Есть вера в это, иначе что ты за человек, что за мужчина без этих усилий! Но при жизни ли?.. Вздрогнул: смерть рядом и может быть скоро! Она подбирается холодом, она давит тисками скалы и снега, она подтачивает сознание падающими каплями отчаяния...
Еще жизнь улыбалась походами - прорывами на широкий простор, на высокое небо вершин и перевалов, в мир чистых людей, звонких песен, вольного ветра. Этот мир пошел горным склоном все круче и круче вверх, и это было по его характеру: вот так, силой тела, движением мысли и страсти быстрее, выше, сильнее!.. И вдруг все сорвалось вниз молохом лавины!
Сражаться!.. Это только поначалу трудно, потом любой процесс налаживается и идет легче, быстрее! Только вложить в него ум головы, умение рук и любовь сердца! Пламя сердца!.. Первое: сесть и думать! Это - первый шаг, с которого пойдет остальное! Пойдет или к спасению, или к гибели. Не додумаешь - не выберешься! И все делать быстро: часы спасения сочтены.
Вначале осмыслить!.. Веревка идет под нависающий выступ скалы... Пробиваться надо вдоль веревки, - она как нить Ариадны выведет наверх и будет опорой при движении. Веревка и решимость в активе! Снег рубить ледорубом и сбрасывать вниз?.. Но рубить снизу очень трудно... Нужна лопата... В качестве лопаты надо приспособить один из снегоступов. Продену в дырки для ремней куски репшнура, - и ручки готовы. Обмотаю их тряпкой, чтобы не резали... Эх, тяжелая будет работенка! В темноте, в висе на веревке... Обязательно сделать дополнительную страховку: веревку могло оборвать и зажать снегом, при освобождении она может не удержать. Сколько же метров снега сверху? Видимо, основной поток лавины ушел на ледник, а сбоку от скалы прошла боковая струя. Она засыпала рандклюфт, но не полностью. Насколько? На три, четыре, пять метров?.. А может, все десять?.. Тогда не выбраться!?.. Нет, сколько бы не было, а надо вырваться!..
Веревка с верха скалы до низа с этой стороны, видимо, имела некоторую слабину... И могла еще вытянуться под грузом на несколько метров. Нижний конец ее здесь. Но насколько он под слоем снега?.. Если веревку не оборвало, есть шанс, что ее обнаружат наверху и попытаются его откопать... Если они еще способны на это... Слабая надежда!..
Не боятся работы! Главное известно: работа, если ее выполнять с умом, настроением и желанием, с любовью и осознанием цели, только вначале идет тяжело и медленно. Потом она сама УЧИТ, как ее делать быстрее, производительнее, интереснее... И все начинает получаться легче и споро, если уметь наладить процесс работы и процесс совершенствования работы. Наладить технические приемы и приспособления, овладеть навыками, себя приспособить к работе. Полюбить ее, милую, как невесту! Тогда она станет верной подругой!.. Не хныкать от боли и напряжения! Здесь не надо специальных тренировок: работа сама по себе является тренировкой и очень многим вещам обучает в ходе их выполнения. Только постоянно размышлять, что мешает, как можно сделать лучше и быстрее, что и как сделать удобнее!.. Разматывать, раскручивать процесс!.. Не поддаваться давлению ситуации, а давить на нее самому, поворачивать ее в нужном направлении. Она повернется, и пойдет, как любящая девочка...
Фонарик зажужжал, осветив циферблат часов. Час пятьдесят пять! С момента схода лавины прошло семь часов... Уже кое-что есть! Он жив и готов сражаться! Он уже освободился от дикого виса и сдавливания снегом и сделал нишу, в которой можно сесть и привалиться! Уже немного согрелся работой и пуховкой!.. Кое-что!.. Пока немного!..
В первый после освобождения натиск вложил невообразимое бешенство. Рубил снег импровизированной лопатой-снегоступом и коротким ледорубом, резал его снежной пилой-ножовкой и топтал, уплотняя ногами, обутыми в массивные ботинки "вибрам" с альпинистскими кошками. И снег медленно, но подавался! Отрубленные комки и мелочь сгребал и сбрасывал вниз, в расщелину, но так, чтобы не перекрывать спасительную воздушную дыру.
Только после углубления ниши еще на полтора метра, частичной вырубки снега перед собой, а частью продавливанием его с уплотнением вниз и после прорыва наверху щели еще на полметра, рука, наконец, ощутила то желанное, чего так добивался. Потолок скалы кончался, и веревка дальше шла уже не наклонно, а вверх... Вверх! Это уже был шаг! Скала вдруг перестала так давить сверху, и жуткое ощущение замкнутого пространства частично отступило, оно стало не таким острым! Главное - утвердилась мысль: "Преодолимо!.." И понял, что еще один этап пройден. Пройден! Какой этап? Первый? Нет, был этап освобождения от сдавливания. Второй? Нет, был этап побега в трещину. Третий? Нет, был этап решения в ту трагическую минуту падения лавины... Сколько их было? И сколько еще будет!.. И все, все надо пройти до конца!..
Усталость навалилась вдруг, "камнем", с резким упадком сил. Надо отдохнуть!.. Часы показали, что с момента падения лавины прошло 10 часов. Да, лавина сошла около семи вечера, а за 2-3 минуты до нее было 18.42. 10 часов, самых жутких и страшных! А может быть, самое страшное еще впереди?.. Надо отдохнуть, иначе сил не хватит...
Но места, чтобы лечь, еще так мало, как и всего другого. Значит, надо еще углубить нишу до двух метров и немного в ширину... И еще чуть вбок, чтобы можно было туда, на приступку, убрать рюкзак, пока висящий внизу на веревке и мешающий сбрасывать снег...
Возня заняла около часа. Нишу срезал до края верхнего выступа скалы и даже немного вглубь, так что можно, наконец, улечься на коврике. Ботинки и "кошки" надо снять, чтобы дать отдых измученным ногам. Страшно хотелось пить и немного воды удалось натопить из снега во фляжке, сунутой в карман. Растопить таблетку сухого спирта не решился: слишком мало воздуха для дыхания, можно отравиться парами уротропина и синильной кислоты...
Обед состоял из части перекуса сухого пайка одного из продуктовых мешочков: немного твердой колбасы, пары сухарей, халвы, сухофруктов... В режиме жесткой экономии!
Тяжелый и тупой сон навалился сразу: сказалась страшная усталость от тридцати часов работы. Во сне приходили какие-то черные тени без лиц, без голосов, а то и без голов... Скорее блики света на черном, чем черное на светлом. Казалось, что погружаешься в царство смерти, в мрачный тартар Аида... Но постепенно измученное тело начало отдыхать и давать душе новые силы надежды. Дух успокоился, угомонился, черные тени отступили, а блики света погасли. Душа и тело мирно обнялись как счастливые влюбленные, тихо отдались черноте ночи и, отдыхая, затихли. Этот отдых, такой тяжелый вначале, постепенно разошелся, разбежался в мощном, тренированном теле спортсмена до разбега шаловливого мальчугана, а потом взлетел ввысь птицей...
Предыстория одного похода
Район этот манил и завораживал самых сильных и отважных! Звал своей сложностью и труднодоступностью, таинственными загадками новых маршрутов. Очаровывал легендарными вершинами, - Хан-Тенгри ("Повелитель Неба") и пик Победы, огромными мраморными стенами, ледниками-колоссами с гирляндами ледопадов, лазурью загадочно исчезающих озер и каким-то необычным, чарующим светом, который возникает иногда в часы восхода и заката, пламенея то кровью, то золотом на вершинах гор. Здесь - огромный простор и гор, и неба, призывно влекущий, но небезопасный. Горы "зализаны" струями снежных лавин. Сюда можно идти только с опытом на самых высоких маршрутах Памира, - здесь сложнее и опаснее... Здесь выше по широте, потому и горы реально выше... Сюда поднимаются много лет по ступеням Кавказа, гор Памиро-Алая, Памира и других, менее высоких районов Тянь-Шаня (или Ала-Тоо, или Ала-Тау).
Этот район был "голубой мечтой" и для героев нашего повествования. Вадим Воронин давно мечтал провести поход группы горных туристов и для этого совершил здесь сложный поход в качестве участника летом предыдущего года, понял и прочувствовал специфику, особенности этого уголка Центрального Тянь-Шаня.
Но волей обстоятельств он не сумел собрать полный состав своей группы, от которой осталась лишь половина, включавшая Алексея Акулинина, Женю Берлину и Михаила Неделина. Правила запрещали идти вчетвером в поход выше второй категории сложности, поэтому требовалось найти еще не менее двух, а лучше, - трех-четырех опытных участников для того, чтобы поход все-таки состоялся. Примешалось и еще одно затруднение, - незадолго до похода и Вадим, и его главный помощник Акулинин уезжали в длительные служебные командировки и не смогли непосредственно руководить подготовкой группы перед самым отъездом.
После тщательных поисков и консультаций в ленинградском Клубе туристов обнаружили еще одну неполную, но достаточно опытную группу, - группу Сергея Лапина, которая искала участников для похода по соседнему району хребта Терскей-Алатау. Ее участники и руководитель сразу загорелись идеей совершить поход в район ледника Иныльчек, объединив усилия с очень мощной четверкой Вадима Воронина. Учитывая свою занятость, Вадим уступил руководство Сергею Лапину. Это было сделано и для того, чтобы дать тому возможность выполнить норматив мастера спорта, пройти еще одну ступеньку мастерства...
Сергей и Вадим предварительно согласовали и подготовили маршрут. Первоначальные наметки Лапина Вадим решительно подправил с учетом реальных возможностей группы. Он обнаружил обычную для такой планировки ошибку: маршрут самого начала закладывался слишком "круто" технически, по высоте и по графику движения, и группа реально не смогла бы выдержать этот график. Вадим убедил Сергея, что надо увеличить акклиматизационную "затяжку" группы перед выходом на проблемные перевалы. И все-таки у Вадима осталось ощущение определенной тактической недоработки, сомнение в правильности выбранного варианта. Все равно начало получалось достаточно "резким": перевал Путеводный на "2Б" (13*), потом перевал Шокальского на "3А" и новый перевал примерно на "3А". Первопрохождение... Вадим сознавал, что первопрохождение будет заметно труднее известных путей и реально может "потянуть" на "хорошую 3Б". Таково было начало этого похода: движение с севера вдоль хребта Иныльчек-Тау и нижней части ледника Иныльчек с преодолением хребта и выходом в верховья ледника Каинды.
Затем группа должна была пересечь ледник Каинды и хребет Каинды-Катта на ледник Куюкап через перевал Мощный и через перевал Куюкап и ледник Комсомолец выйти на Южный Иныльчек, к своей продуктовой заброске в международном альпинистском лагере "Центральный Тянь-Шань". Здесь он кратко именуется МАЛ ЮИ, как лагерь на Южном Иныльчеке. Заброску эту выполнили с заставы Майда-Адыр вертолетом, расплатившись канистрой медицинского спирта, - подобная "валюта" здесь ценилась выше денег. МАЛ ЮИ имел филиал и на леднике Северный Иныльчек, - лагерь "Хан-Тенгри", который герои нашего повествования именуют МАЛ СИ. К этому лагерю и второй заброске группа должна была выйти после преодоления хребта Тенгри-Таг в его нижней части, - либо через перевал Броненосец, либо гребневым первопрохождением нового перевала у пика Петровского. Заключительный выход с Северного Иныльчека в долину реки Баянкол планировался через перевалы Опасный и Баянкольский, с запасными вариантами...
* пресечения возможных нарушений;
* поиска и помощи пострадавшим;
* профилактики несчастных случаев с личным составом пограничных подразделений в условиях плохой погоды.
3. Зафиксировать все действий, решения и обстановку в оперативных журналах подразделений. О случаях неконтролируемого и опасного развития событий немедленно сообщать в штаб полка.
Командир 13-го отдельного пограничного полка полковник А.М.Халитов
Ленинград, КСС, Силину, 07.08.91, 22.30
Группа Ныркова, МК 34/91 потерпела аварию на спуске с перевала Одесса западнее пика Игнатьева, хребет Сарыджас. Нырков и Коваль сброшены вниз лавиной, их тела не найдены. Просим срочно выслать полномочного представителя КСС для помощи в организации спасработ. Желательно со спасгруппой, поскольку силы альпинистов отвлечены ликвидацией последствий двух других аварий. Сложная погодная и лавиноопасная обстановка в районе.
Пржевальск, КСС, Халиев
Пржевальск, КСС, Халиеву, 10.08.91, 11.00
Полпред ленинградской КСС Красовский вылетает к вам через Фрунзе сегодня в 20.20. Группу Егорова, МК 45/91, направляющуюся через вас в поход по Терскей-Алатау и Куйлю, задержите и используйте в качестве спас.отряда ленинградской КСС. В случае надобности, снимите с маршрута и используйте для спасработ группу Лапина, МК 27/91, которая должна быть в районе МАЛ на Южном Иныльчеке до 13.08, - это ее контрольный срок. Все действия, согласованные с Красовским, будут оплачены ЛОСТ и Э.
Ленинград, КСС, Силин, Рудницкий, Светловский
Альплагерь "Каракол", Щербицкому, Мансурову, 08.08.91, 15.00
Прошу ускорить выезд группы Мансурова на базу Майда-Адыр. Желательно, с Иваницкой. Мне может понадобиться помощь для спасработ и профессиональный врач. Иметь полную личную экипировку и десятидневный запас продуктов.
Романцов
Интуитивно, повинуясь внутренним опасениям, Романцов и Галинский решили постепенно подготовить резерв - вторую, запасную линию альпинистов-спасателей на случай неожиданного развития событий. Как оказалось, не напрасно...
(11* - Перевал Чон-Терен находится в соединении хребта Ак-Тау и пика Восточный Победа - предвершине пика Победы; хребет Ак-Тау идет на север от Кокшаал-тау параллельно Меридиональному хребту. Ледник Демченко - восточный, прямой исток Южного Иныльчека, более короткий, чем южный, основной исток, лежащий между хребтами Меридиональный и Ак-тау.
12* - ОМКК - областная маршрутно-квалификационная комиссия (для Ленинграда имела ранг республиканской), - орган, ведающий проверкой, регистрацией и выпуском групп в самодеятельные походы (путешествия) и контролирующий работу низовых МКК, имеющих меньшие полномочия).
Ледовый склеп
Где я?.. Что со мной?.. Я убит?.. Я ЖИВ!!! ЖИВ!.. О, как давит!.. Я искалечен?.. Придавлен?.. Засыпан?.. Я падал!.. Падал с лавиной!.. Я падал в рандклюфт... Меня засыпало!.. И придавило!.. Но почему одна рука свободна? Какая тьма!.. Хоть бы что увидеть!.. Как перетянуло!.. Я спасен!.. Спасен!?.. Чтобы умирать долго и мучительно! Надо освободиться! Так долго не провисеть! Задушит! Скорее!..
Медленно приходя в себя, пораженный головной болью от удара о скалу, он ощутил, что толи висит, толи лежит на каком-то краю в полной темноте. Вся левая сторона тела - голова вместе с рукой и обеими ногами сдавлена плотной массой сверху, снизу и сбоку, впаяна в нее. В то же время правая рука свободно свисает вниз. В нескольких сантиметрах рука ощутила рыхлую поверхность снежного ската, почти отвесного. А справа - пугающую пустоту... Лицо, к счастью, не забило снегом, но неудобно повернутую каску плотно зажало снегом... Слева что-то больно и сильно врезалось в тело, - конечно, это узел спасительной веревки, закрепленный за обвязку. Веревка держала, но насколько надежно?..
Усилия отчаянны... Свободной рукой выскрести снег, продавить его всеми мышцами тела и освободиться, освободиться!.. Он плохо помнил перипетии этой борьбы, доводившей до бессознательного изнеможения, умопомрачения от приложенных усилий... Как сначала удалось освободить и повернуть голову, а потом расшевелить правую ногу. Все на ощупь, и с пониманием, что каждое мгновение можешь сорваться вниз, в темноту, - сорваться и заклиниться так, что уже не спасет ничто.
Усилия вырывали то стон, то слова: "...Нет, я жив!.. Нет, не возьмешь!.." И шепотом, и криком, и злобой, и мольбой... Фразы прерывались от изнеможения до потери сознанья, а потом все повторялось вновь, и приступ отчаяния сменялся приступом надежды от достигнутых результатов. Приливы сил сменялись приливами бессилия...
Правая нога вооружена стальными кошками... Ими срубил снег с края и под левой ногой и постепенно освободил вторую ногу! Веревка держала! Продолжала держать! На нее можно положиться!..
Еще усилие! Левая рука прижата к туловищу в согнутом состоянии... Всем корпусом!.. Еще!.. Еще!.. Есть!!!.. Почувствовал, что снег как-то сразу отпустил, и он повис на узле веревки, частично поддержанный снизу выступом снежного ската.
Оказалось, просто зацепиться за петлю веревки самостраховкой, туда же подстегнуть петлю подвески рюкзака, отстегнуть и сбросить рюкзак на подвеску. Но вот как теперь отстегнуть нижний поясной карабин, на котором он завис? Раскрыть его оказалось несложно: муфта так и была развинчена... Надо хоть чуть приподняться, чтобы освободить поясной карабин из тормоза... Левой рукой за карабин!.. Правую углубить в снег и оттолкнуться!.. Правой ногой упор в висящий рюкзак... Вот так!.. Еще!.. Еще!.. Ы-ы-ы!.. Отцеп!.. Он медленно сполз вниз и повис на самостраховке, чуть живой от напряжения. Перед глазами плыли в темноте кровавые круги...
О пронзительное ощущение свободы! Свободен, свободен!!! Не придавлен, не замурован!.. И жив! И все цело! Как ты богат! Пройти такую лавину!.. Но где ты? Теперь можно увидеть. Фонарь в заднем кармане. Осторожно! Еще не хватало его потерять в этой мгле! Размять, согреть руки! И закрепить фонарь на прусике за карабин...
Щелчок! Надежный фонарик-"жучок" посылает во тьму сначала робкий, потом более уверенный пучок света. И увиденное перехватывает дыхание...
Рыхлая поверхность снежного ската уходит вниз практически отвесно, образуя белую неровную стенку, сверкающую кристаллами льда. Вторая, более кривая стенка камеры образована скалой черного базальта, вдающейся в толщу горы. Внизу стенки смыкаются, лишь в самой глубине образуя незаполненный разрыв трещины, зияющий черной пустотой. Под потолком ширина камеры достигает двух метров, с кривым сужением снизу и по краям в одну сторону резко, с продолжением метров на пять. А в другую плавно, метров на пятнадцать... Вниз сужение длины продолжается метров на восемь... Сужение клиньями... Склеп без пола... Неровный потолок образован нависающим козырьком скалы! Вот оно - его спасение! Если не этот нависающий козырек и спусковая веревка, его бы просто засыпало и раздавило снегом. А так его, удерживаемого веревкой в рандклюфте, выдавило снегом под козырек в свободную полость!.. И снег не забил всю камеру!.. А лицо не забило снегом и потому не задохнулся... И правая рука оказалась свободной, и потому смог освободиться!.. И не искалечило при ударе!.. Один шанс из миллиона! А может, из миллиарда! Шанс устоять, сражаясь! Шанс устоять в борьбе!..
В какой-то момент вновь накатил приступ отчаяния... Но уже после маленького отдыха ощущение мрака и ужаса опять влилось потоком жизни. Я жив!.. И шанс есть!.. Уж если ушел от такой лавины!.. Еще поборемся!..
Стоило отвоевать площадку, чтобы сесть и лечь... И чтобы немного подумать, что у тебя есть, и что тебе осталось, сволочь!!!.. Достать ледоруб, снегоступы! Вырубить нишу! Предельная собранность! Снег сбросить вниз. Но, не забивая дырку! Она - единственное вентиляционное отверстие, или надежда на вентиляцию?!.. Делай, злодей, если жить хочешь, пока дышишь! Сколько же тебе осталось воздуха, пищи и сил, чтобы выжить? А неизвестно! Получай-ка вместо урагана лавины мрачный холод и могильную тишину ледового склепа! Ничто не гарантирует спасения! Не от кого ждать помощи!..
Сидя здесь в обнимку с коленками на краю снежного обрыва, думал думу своей жизни...
Его жизнь
Его жизнь? Сколько же ее осталось?.. Возможно, она кончится здесь, в этом склепе... А кому она была нужна? Только ему и самым-самым близким... И то не всем... Неудачный отец, нелюбимый муж...
Отец - вот боль утраты! Он уже ушел, ушел так рано. Как хотелось бы услышать его голос... Но его голосом можешь только сказать что-то сам себе! И твои глаза - его глаза, и твоя воля - его воля!.. Отец был заслуженный фронтовик, ученый, прекрасный спортсмен и путешественник. Некоторые эти грани Вадим почувствовал, ощутил и понял только когда потерял отца, который принадлежал к героическому поколению с трагической судьбой, к поколению, рожденному сразу после гражданской войны, в начале двадцатых. В сорок первом перед этим поколением встал страшный выбор: смерть или гитлеровское порабощение. И они, тогда еще совсем мальчишки, сделали выбор в пользу смерти, чтобы спасти свой народ от позора и рабства. От некоторых годов рождения тех двадцатых остался в живых один из тридцати, от некоторых - один из двадцати, но большая часть ушла, защитив жизнь и свободу других. Трагична была и судьба их суженых, их невест, - война этим девочкам, девушкам, женщинам поломала судьбы, лишила родных и близких, лишила будущих мужей, многим не дала испытать радость материнства и разделенной любви... А сколько не родилось детей, сколько народа так и не взошло зеленой молодой порослью из-за того, что война выжгла землю... Боль этого поколения жила внутри Вадима болью сына, укором человека, который должен прожить несколько жизней и за себя, и за тех, других, не появившихся на свет...
Вспомнились мягкие руки мамы, крепкие и сильные руки отца, поднимавшие его в детстве к самому потолку, сладкие объятия жены, нежные объятия сына...
Мама!.. Если погибну, она не переживет!.. Только ради нее надо сделать все, чтобы спастись!.. Мама!.. Не надо плача, - сыновний долг всегда не оплачен!..
Сын!.. Он еще так мал и слаб!.. Он еще так мало понимает, его еще всему надо научить! Ему всего три года, а его уже оторвали, увели...
Жена! Бывшая... Она одна решила за всех троих. Они поженились по любви, и все у них сначала складывалось хорошо. Но постепенно возник какой-то внутренний разлад, сначала еле заметный, духовный. И мало-помалу она удалилась в свой, совсем иной мир. Мир иоги, чистой духовной веры, мир абсолютных истин бытия, постижения будущего и единения с аурой, космической энергией. Мир белой сари и отрешенности, строгих ограничений не только в поведении, но и в помыслах. Она обрела свою среду в людях, в книгах, в мечтах. В строгостях мысли, пищи, поступков. Не сразу, постепенно их взаимное понимание, привязанность и общие заботы отслоились, и они стали чужими людьми... Он, правда, не стал равнодушным, но она стала. Его дела и устремления ее не интересовали... В какой-то момент они почувствовали, что вместе им нельзя! Просто стало невмоготу. Она ушла и забрала сына, разлука с которым переживалась тяжело. Но еще тяжелее мысли о том, как он будет воспитан. Неужели человек должен существовать для того, чтобы всю жизнь готовить себя к смерти? Чтобы всю жизнь строить молитвами гробницу бытия в совсем ином, совершенно неведомом и, видимо, несуществующем мире? А может быть, в чем-то ты не прав? Может, ты сам мало сделал, чтобы ее, свою женщину, удержать у себя духовно, удержать не только телом и заботами о семье и зарплате? Может, ты и жил так, чтобы конец твой был таким, вот в этом мертвом склепе? Вот ты здесь, почти уже погибший, и считаешь себя правым!?..
Вспомнился яркий момент прошлой жизни, - тот самый вечер с будущей женой и будущей тещей. Тогда задержался у них заполночь за долгим разговором с Екатериной Васильевной. Она все расспрашивала его о семье, об отце и о маме, а Лена уже ушла спать, сославшись на усталость. Постепенно разговор "раскачался", оживился, и Вадим почувствовал какой-то глубокий подтекст, внутреннее размышление в словах Екатерины Васильевны. Он понял, что она хочет что-то предпринять, либо сообщить ему что-то важное. Внезапно она решилась, резко повернув тему разговора:
* Ты, Дима, Лену любишь?
* ...Да... Да!
* Тогда вот что... Пойдем. Екатерина Васильевна решительно встала и открыла дверь в комнату Лены. Врезался в память страстный полушепот:
* Мама, ты привела его... Спасибо, мама!..
* Встань, - тихо и резко Екатерина Васильевна приказала дочери.
Та откинула одеяло и медленно поднялась в полумраке комнаты, освещенной только отблесками ночного окна. Запомнился полет рук, оправлявший пряди волос, рассыпавшихся на плечах и по кружеву тонкой ночной рубашки.
* Что, хороша? Бери ее, она твоя. Берегите друг друга! Любите друг друга, дети! Счастья вам...
Она вышла из комнаты и плотно закрыла дверь. Вадим понимал чувства будущей тещи: она не желала дочери своей судьбы, судьбы матери, в одиночку поднимавшей ребенка. Чувствовал, и сознавал глубокую ответственность за судьбу Лены...
Ребята!.. Что с ними?!.. Возможно, кто-то из них уже погиб, а кто-то искалечен и умирает наверху... И кому-то помощь нужна больше, чем тебе! Можно ли рассчитывать на их помощь, как на подарок с небес... Нельзя! Это гибель! Рассчитывай только на себя! Их участь может быть еще тяжелее! Твоя же вера - святая вера. В СВОИ СИЛЫ! В свои, а не небесные! Так за что взялся, за то и держись!
Ребята!?.. Неистовый Ак - Лешка Акулинин, верный друг... Лучезарная и таинственная Женя... Саша и Наташа, очаровательные молодые супруги, "ребята-душечки", еще совсем дети... Проверенные походами вдумчивый Сергей и малыш Коля, совсем еще мальчик. Один у одинокой мамы... Поэтический крепыш Миша...
Что же сделал в этой жизни? Окончил школу, институт, проработал 15 лет... Сделал новый двигатель! Лучше известных, лучше газовой турбины! Это ясно! Объединил в нем системы смазки и охлаждения, уменьшил число деталей в два раза, заменил систему шатунов и систему клапанов вращающимися валами... Сжал габариты, размеры и вес, сделал работающий образец, увидел и захватывающие перспективы продолжения работы! Жизнь улыбалась ему техническим творчеством и в работе, и в увлечении горами, и в новых конструкциях снаряжения! Сделал 20 статей и 16 изобретений!.. Но что толку? Во всех инстанциях встречал только равнодушие и нежелание что-то менять или внедрять... На него высокомерно смотрели как на человека "не от мира сего", как на назойливую муху и как на разрушителя сытого и спокойного существования... А то и как на хапугу, желающего урвать деньги, престиж, награды и, самое опасное - занимаемый "трон", креслице в кабинете... И кто он такой? Ни кандидат, ни доктор... Дурачок, вместо диссертации написавший книгу, которую никто не хочет издавать...
Нет! Усилия не пропадут даром! Есть вера в это, иначе что ты за человек, что за мужчина без этих усилий! Но при жизни ли?.. Вздрогнул: смерть рядом и может быть скоро! Она подбирается холодом, она давит тисками скалы и снега, она подтачивает сознание падающими каплями отчаяния...
Еще жизнь улыбалась походами - прорывами на широкий простор, на высокое небо вершин и перевалов, в мир чистых людей, звонких песен, вольного ветра. Этот мир пошел горным склоном все круче и круче вверх, и это было по его характеру: вот так, силой тела, движением мысли и страсти быстрее, выше, сильнее!.. И вдруг все сорвалось вниз молохом лавины!
Сражаться!.. Это только поначалу трудно, потом любой процесс налаживается и идет легче, быстрее! Только вложить в него ум головы, умение рук и любовь сердца! Пламя сердца!.. Первое: сесть и думать! Это - первый шаг, с которого пойдет остальное! Пойдет или к спасению, или к гибели. Не додумаешь - не выберешься! И все делать быстро: часы спасения сочтены.
Вначале осмыслить!.. Веревка идет под нависающий выступ скалы... Пробиваться надо вдоль веревки, - она как нить Ариадны выведет наверх и будет опорой при движении. Веревка и решимость в активе! Снег рубить ледорубом и сбрасывать вниз?.. Но рубить снизу очень трудно... Нужна лопата... В качестве лопаты надо приспособить один из снегоступов. Продену в дырки для ремней куски репшнура, - и ручки готовы. Обмотаю их тряпкой, чтобы не резали... Эх, тяжелая будет работенка! В темноте, в висе на веревке... Обязательно сделать дополнительную страховку: веревку могло оборвать и зажать снегом, при освобождении она может не удержать. Сколько же метров снега сверху? Видимо, основной поток лавины ушел на ледник, а сбоку от скалы прошла боковая струя. Она засыпала рандклюфт, но не полностью. Насколько? На три, четыре, пять метров?.. А может, все десять?.. Тогда не выбраться!?.. Нет, сколько бы не было, а надо вырваться!..
Веревка с верха скалы до низа с этой стороны, видимо, имела некоторую слабину... И могла еще вытянуться под грузом на несколько метров. Нижний конец ее здесь. Но насколько он под слоем снега?.. Если веревку не оборвало, есть шанс, что ее обнаружат наверху и попытаются его откопать... Если они еще способны на это... Слабая надежда!..
Не боятся работы! Главное известно: работа, если ее выполнять с умом, настроением и желанием, с любовью и осознанием цели, только вначале идет тяжело и медленно. Потом она сама УЧИТ, как ее делать быстрее, производительнее, интереснее... И все начинает получаться легче и споро, если уметь наладить процесс работы и процесс совершенствования работы. Наладить технические приемы и приспособления, овладеть навыками, себя приспособить к работе. Полюбить ее, милую, как невесту! Тогда она станет верной подругой!.. Не хныкать от боли и напряжения! Здесь не надо специальных тренировок: работа сама по себе является тренировкой и очень многим вещам обучает в ходе их выполнения. Только постоянно размышлять, что мешает, как можно сделать лучше и быстрее, что и как сделать удобнее!.. Разматывать, раскручивать процесс!.. Не поддаваться давлению ситуации, а давить на нее самому, поворачивать ее в нужном направлении. Она повернется, и пойдет, как любящая девочка...
Фонарик зажужжал, осветив циферблат часов. Час пятьдесят пять! С момента схода лавины прошло семь часов... Уже кое-что есть! Он жив и готов сражаться! Он уже освободился от дикого виса и сдавливания снегом и сделал нишу, в которой можно сесть и привалиться! Уже немного согрелся работой и пуховкой!.. Кое-что!.. Пока немного!..
В первый после освобождения натиск вложил невообразимое бешенство. Рубил снег импровизированной лопатой-снегоступом и коротким ледорубом, резал его снежной пилой-ножовкой и топтал, уплотняя ногами, обутыми в массивные ботинки "вибрам" с альпинистскими кошками. И снег медленно, но подавался! Отрубленные комки и мелочь сгребал и сбрасывал вниз, в расщелину, но так, чтобы не перекрывать спасительную воздушную дыру.
Только после углубления ниши еще на полтора метра, частичной вырубки снега перед собой, а частью продавливанием его с уплотнением вниз и после прорыва наверху щели еще на полметра, рука, наконец, ощутила то желанное, чего так добивался. Потолок скалы кончался, и веревка дальше шла уже не наклонно, а вверх... Вверх! Это уже был шаг! Скала вдруг перестала так давить сверху, и жуткое ощущение замкнутого пространства частично отступило, оно стало не таким острым! Главное - утвердилась мысль: "Преодолимо!.." И понял, что еще один этап пройден. Пройден! Какой этап? Первый? Нет, был этап освобождения от сдавливания. Второй? Нет, был этап побега в трещину. Третий? Нет, был этап решения в ту трагическую минуту падения лавины... Сколько их было? И сколько еще будет!.. И все, все надо пройти до конца!..
Усталость навалилась вдруг, "камнем", с резким упадком сил. Надо отдохнуть!.. Часы показали, что с момента падения лавины прошло 10 часов. Да, лавина сошла около семи вечера, а за 2-3 минуты до нее было 18.42. 10 часов, самых жутких и страшных! А может быть, самое страшное еще впереди?.. Надо отдохнуть, иначе сил не хватит...
Но места, чтобы лечь, еще так мало, как и всего другого. Значит, надо еще углубить нишу до двух метров и немного в ширину... И еще чуть вбок, чтобы можно было туда, на приступку, убрать рюкзак, пока висящий внизу на веревке и мешающий сбрасывать снег...
Возня заняла около часа. Нишу срезал до края верхнего выступа скалы и даже немного вглубь, так что можно, наконец, улечься на коврике. Ботинки и "кошки" надо снять, чтобы дать отдых измученным ногам. Страшно хотелось пить и немного воды удалось натопить из снега во фляжке, сунутой в карман. Растопить таблетку сухого спирта не решился: слишком мало воздуха для дыхания, можно отравиться парами уротропина и синильной кислоты...
Обед состоял из части перекуса сухого пайка одного из продуктовых мешочков: немного твердой колбасы, пары сухарей, халвы, сухофруктов... В режиме жесткой экономии!
Тяжелый и тупой сон навалился сразу: сказалась страшная усталость от тридцати часов работы. Во сне приходили какие-то черные тени без лиц, без голосов, а то и без голов... Скорее блики света на черном, чем черное на светлом. Казалось, что погружаешься в царство смерти, в мрачный тартар Аида... Но постепенно измученное тело начало отдыхать и давать душе новые силы надежды. Дух успокоился, угомонился, черные тени отступили, а блики света погасли. Душа и тело мирно обнялись как счастливые влюбленные, тихо отдались черноте ночи и, отдыхая, затихли. Этот отдых, такой тяжелый вначале, постепенно разошелся, разбежался в мощном, тренированном теле спортсмена до разбега шаловливого мальчугана, а потом взлетел ввысь птицей...
Предыстория одного похода
Район этот манил и завораживал самых сильных и отважных! Звал своей сложностью и труднодоступностью, таинственными загадками новых маршрутов. Очаровывал легендарными вершинами, - Хан-Тенгри ("Повелитель Неба") и пик Победы, огромными мраморными стенами, ледниками-колоссами с гирляндами ледопадов, лазурью загадочно исчезающих озер и каким-то необычным, чарующим светом, который возникает иногда в часы восхода и заката, пламенея то кровью, то золотом на вершинах гор. Здесь - огромный простор и гор, и неба, призывно влекущий, но небезопасный. Горы "зализаны" струями снежных лавин. Сюда можно идти только с опытом на самых высоких маршрутах Памира, - здесь сложнее и опаснее... Здесь выше по широте, потому и горы реально выше... Сюда поднимаются много лет по ступеням Кавказа, гор Памиро-Алая, Памира и других, менее высоких районов Тянь-Шаня (или Ала-Тоо, или Ала-Тау).
Этот район был "голубой мечтой" и для героев нашего повествования. Вадим Воронин давно мечтал провести поход группы горных туристов и для этого совершил здесь сложный поход в качестве участника летом предыдущего года, понял и прочувствовал специфику, особенности этого уголка Центрального Тянь-Шаня.
Но волей обстоятельств он не сумел собрать полный состав своей группы, от которой осталась лишь половина, включавшая Алексея Акулинина, Женю Берлину и Михаила Неделина. Правила запрещали идти вчетвером в поход выше второй категории сложности, поэтому требовалось найти еще не менее двух, а лучше, - трех-четырех опытных участников для того, чтобы поход все-таки состоялся. Примешалось и еще одно затруднение, - незадолго до похода и Вадим, и его главный помощник Акулинин уезжали в длительные служебные командировки и не смогли непосредственно руководить подготовкой группы перед самым отъездом.
После тщательных поисков и консультаций в ленинградском Клубе туристов обнаружили еще одну неполную, но достаточно опытную группу, - группу Сергея Лапина, которая искала участников для похода по соседнему району хребта Терскей-Алатау. Ее участники и руководитель сразу загорелись идеей совершить поход в район ледника Иныльчек, объединив усилия с очень мощной четверкой Вадима Воронина. Учитывая свою занятость, Вадим уступил руководство Сергею Лапину. Это было сделано и для того, чтобы дать тому возможность выполнить норматив мастера спорта, пройти еще одну ступеньку мастерства...
Сергей и Вадим предварительно согласовали и подготовили маршрут. Первоначальные наметки Лапина Вадим решительно подправил с учетом реальных возможностей группы. Он обнаружил обычную для такой планировки ошибку: маршрут самого начала закладывался слишком "круто" технически, по высоте и по графику движения, и группа реально не смогла бы выдержать этот график. Вадим убедил Сергея, что надо увеличить акклиматизационную "затяжку" группы перед выходом на проблемные перевалы. И все-таки у Вадима осталось ощущение определенной тактической недоработки, сомнение в правильности выбранного варианта. Все равно начало получалось достаточно "резким": перевал Путеводный на "2Б" (13*), потом перевал Шокальского на "3А" и новый перевал примерно на "3А". Первопрохождение... Вадим сознавал, что первопрохождение будет заметно труднее известных путей и реально может "потянуть" на "хорошую 3Б". Таково было начало этого похода: движение с севера вдоль хребта Иныльчек-Тау и нижней части ледника Иныльчек с преодолением хребта и выходом в верховья ледника Каинды.
Затем группа должна была пересечь ледник Каинды и хребет Каинды-Катта на ледник Куюкап через перевал Мощный и через перевал Куюкап и ледник Комсомолец выйти на Южный Иныльчек, к своей продуктовой заброске в международном альпинистском лагере "Центральный Тянь-Шань". Здесь он кратко именуется МАЛ ЮИ, как лагерь на Южном Иныльчеке. Заброску эту выполнили с заставы Майда-Адыр вертолетом, расплатившись канистрой медицинского спирта, - подобная "валюта" здесь ценилась выше денег. МАЛ ЮИ имел филиал и на леднике Северный Иныльчек, - лагерь "Хан-Тенгри", который герои нашего повествования именуют МАЛ СИ. К этому лагерю и второй заброске группа должна была выйти после преодоления хребта Тенгри-Таг в его нижней части, - либо через перевал Броненосец, либо гребневым первопрохождением нового перевала у пика Петровского. Заключительный выход с Северного Иныльчека в долину реки Баянкол планировался через перевалы Опасный и Баянкольский, с запасными вариантами...