Страница:
Метель закрутилась не на шутку. Порывы пурги сменялись мокрым туманом. Он упорно шел и шел вниз, вывешивая и продергивая веревку. Вот уже появились и стали уходить вниз скалы контрфорсов(22*). Уцепиться за них трудно и небезопасно, настолько скалы невысокие и разрушенные. Лучше монолитность льда... Снег залепляет лицо, рюкзак, одежду... Бесполезно его стряхивать: это только увеличивает намокание. Лучше не глядеть вверх: так меньше дует в лицо. Какая-то новая, еще неосознанная тревога постепенно появляется в сердце и быстро наполняет его ощущением опасности... Что-то не так!.. Да! Снег! Уже наросло более десяти сантиметров, а наверху может быть и в два-три раза больше!.. Лавина, мокрая лавина!.. Роковая тень ее уже упала на этот склон!.. Когда же она сорвется? Кто быстрее, я или она?!
Мокрая и быстрая лавина - самая "гуманная" из смертельных. Случается, она убивает мгновенно, оставляя спокойным даже выражение лица. Ее ужас в том, что человек даже не успевает ощутить ужаса... Появились ее предвестники: малые лавинки то тут, то там начали срываться и из-под ног, и сверху, и сбоку. Они немного облегчали склон, но ясно, что наверху скоро накопится очень опасная масса. При такой крутизне склона она долго не задержится и... Бывает достаточно срыва участка снега в один-два квадратных метра, чтобы убить человека... Снег, снег водой по лицу, по одежде, по снаряжению... Рюкзак и штормовка сверху промокли насквозь, но времени переодеться нет!.. Только внизу! Только вниз! Теперь он старался идти по заснеженной скале контрфорса: она выступала надо льдом, и мелкие лавинки ее огибали. В другое время он бы никогда так не делал: плохо лежащие камни создавали опасность их сброса на себя своей же веревкой... Но для организации новой точки опоры на льду приходилось снова уходить с контрфорса к краю ледового кулуара(23*)... Противное состояние: ощущаешь, что можешь гробануться в любой момент, а сделать ничего нельзя. Только одно оружие осталось: быстрота действий! Малые лавинки учащаются. Они струятся то там, то там, и зловещий шелест не прекращается... Снежная волна вдруг бьет прямо по телу упругой, холодной массой! Он с трудом сохраняет равновесие... Через три минуты приходит следующая, более мощная, и сбивает на самостраховку...
"Кой черт связался!.. А ну-ка осекись!!! Без соплей и воплей! Уж коли ввязался в мужскую драку, то дерись! Ни стона! Все в кулак и сталь во взоре! Зубами за склон! Волком!!!"
Следующая лавина настигла и сбила на спуске. Интуитивно бросил веревку, ухватил ледоруб руками и стал тормозить штычком и всей силой рук. Волна снега, казалось, вдавилась во все поры тела, увлекая вниз. Вадим всей силой пытался не столько зарубиться, - практически это было невозможно на такой крутизне, сколько оттолкнуться от набегающего снега и пропустить его под собой. Двойная веревка с большим трением шла через тормоз, сглаживая усилие будущего рывка за концевой узел. В падении две мысли, два отчаянных крика бились в голове: одна о том, выдержит ли верхний крюк, а вторая - тормозить ли ногами? Не зацепятся ли кошки за лед, - тогда его дернет, а может и перебросит, и поволочет вниз уже с порванными связками голеностопов. За этим - мучительная гибель: с такой тяжелой травмой он не сможет активно бороться, и останется здесь, на этом склоне... Поэтому умышленно не тормозил кошками и, чтобы защитить от возможных ударов еще и колени, скользил вниз не на груди, а на боку, тормозя штычком ледоруба, а не клювом. Видимо, повезло: рывок веревки за концевой узел, застрявший в тормозе, пришелся в тот момент, когда основная масса снега лавины уже ушла вниз. Веревка и ледобур, на котором она была закреплена, выдержали! Рывок! Остановился, весь залепленный мокрым снегом.
Отчаяние и ярость дают силы... На каждом ударе, при каждом срыве внутри читается прощание с близкими. Но нет, сбитый, но не сломленный, он вновь поднимается и рвется вниз. В глазах безысходная боль, на лице кровь и слезы, перемешанные с мокрым снегом...
Грудь поднимает то плачь, то стон: он не сдерживает рыданий, они помогают ему держаться. Им опять владеет то же звериное исступление, которое приходило во тьме рандклюфта. Может быть, это сумасшествие, а может быть, оно помогает избегнуть сумасшествия в этом кошмаре... Он уже давно перестал делать проушины, быстро заворачивал ледобуры и оставлял их с карабинами... Но срывы "выдергивают" осознание: "Сейчас погибнешь!.." Сейчас! Еще две, три... может, пять минут и... Это неизбежно! Соломинка веревки не спасет!.. ЧТО? ЧТО ДЕЛАТЬ?.. Снаряжение не поможет! Надо укрыться! Но где? Все открыто для удара!.. Лавины сбоку уже захлестывают невысокие скалы малых контрфорсов. А главный?.. Его скалы?.. Выступ!!! Да! Выступ скалы под главным контрфорсом, этот камень! Он сохранился?.. В любом случае там безопаснее! Там защитный козырек скал! Он выручит, защитит! Только бы до него успеть!.. Дюльфер влево!.. Туда!.. Пересечь кулуар маятником! Кулуар, по которому постоянно, каждые 2-3 минуты сходит вагон снега!.. Выбора нет! Подготовиться и, как свалится очередная лавина, перемахнуть через кулуар... Так, ледобур и скальные! Готово!.. Вот она, пошла... Теперь ты!!! Быстрее, быстрее! Резко влево он качнулся на паутинке веревке в сторону скал главного контрфорса, закрепился, продернул и повесил веревку... Быстро вниз! У самой скалы! Теперь по скале, в сторону! Сейчас пойдет опять!.. Держись!!! Волна снежной пыли и воздуха снова ударяет в лицо, а тяжелый, метровый слой снега проносится буквально в двух метрах. Когда он вылетел наверху из тумана, Вадим оцепенел от ужаса. Такого не испытал даже в той страшной лавине, там все случилось более внезапно, в борьбе... К счастью поток почти не задел крепление веревки на льду скал. Еще вниз!..
После очередного спуска Вадим, наконец, увидел то, к чему стремился: выступающий камень под нависающими скалами. Верх камня образовывал небольшую площадку, сверху прикрытую скалами и расположенную в стороне от смертельно опасных кулуаров. Потому и сохранилась. Она выступала всего на полметра из склона, приподнимаясь над выемкой метра на четыре. Это спасение! На ней можно устоять, с рюкзаком, переждать пик непогоды... Через несколько минут, мокрый от снега и напряжения, вышел на площадку, тщательно приковался к скале, продернул и смотал веревку. Вовремя! Лавины разной мощности шли по кулуару поминутно. Шипенье, шелест, вздохи, стоны и грохот слышались из других кулуаров, с окружающих склонов. Пурга колебалась то беспросветным маревом, то, раздвигая мощным током ветра облака, которые клубились подобно дыму, закручиваясь в причудливые водовороты, жгуты, спирали, колонны, то, беспорядочно разбрасывая конфетти снега. Картина неба менялась в течение каждой минуты. Вот облака образовали рыхлую поверхность колоссальной стены, уходящей вниз, в темную пропасть ущелья, резко контрастирующую с белесоватым и не менее глубоким просветом неба. А через несколько мгновений небо стало серо-черным, тяжелым, а свет уже струился снизу, как свет того же просвета, но уже отраженного поверхностью ледника. Таких потрясающих переходов неба Вадим еще не видел. Впечатление усиливалось колоссальной глубиной ущелья, крутизной склонов и общими размерами окружающих вершин. Временами над ними приподнималась завеса. Склоны находились в постоянном движении: снег нарастал на них и осыпался пластами, которые при движении превращались в небольшие разгружающие склон лавины. Ввиду большого намокания снега лавины падали не очень быстро и не особенно разрастались при падении. Снег на крутизне в пятьдесят градусов держался плохо, и для очень крупной лавины не накапливался. Но вот на самом верху, где крутизна меньше, - там могло накопиться нечто роковое...
Иногда в просвете приоткрывался верх неба, обнажая в разрезе несколько ярусов-слоев из различных облаков, летящих с разными скоростями. Струи воздушного урагана сталкивались на границах этих ярусов, перемешивая старые и рождая новые облака, потоки летящей вниз ледяной пыли, спекающейся в миллиарды миллиардов снежинок, в тысячи тонн свежего лавинного снега. Голубое, белое, серое и черное смешивалось с желтыми солнечными струями через разрывы. На несколько минут все заволокло непроглядной снежной метелью. Потом метель отодвинулась и превратилась в одну огромную белую колонну, - в вихрь из снега, закрученного ветром. Концы колонны терялись в небе и внизу, в глубине ущелья, а стенки из воздушных потоков снега трепетали, колыхались под порывами ветра. Колонна продержалась несколько секунд, потом медленно наклонилась набок, закрутилась в нестойкое веретено и рассыпалась во все стороны, опять породив мрак непроглядной метели... Вадим почувствовал себя маленькой снежной пылинкой, - такой же, как и миллиарды миллиардов других, которыми стихия играет так бездумно, так беспорядочно...
Он наблюдал за всем этим сидя, прикрывшись вместе с рюкзаком накидкой. Площадку очистил от снега, лед под снегом срубил до камня, самостраховку проверил, надел пуховку вместо промокшей анараки. Лавины из мокрого снега проносились одна за другой всего в нескольких метрах. Сначала они заставляли интуитивно вздрагивать и съеживаться от характерного потока воздуха от переднего фронта. Потом пришла привычка, а с ней интерес наблюдения, как они сходят, какие участки склона перекрывают, сколько "кубиков" снега несут. По силе воздушной волны уже скоро смог определить: по второму кулуару сходило разом от 10 до 40 кубометров снега со скоростью 30-40 метров в секунду. Тонн от двух до десяти разом... Видимо, внизу у снега образовывался мокрый подлип, не позволявший разогнаться быстрее... В соседнем, главном кулуаре, гремели более мощные лавины, которые сверху питал более широкий участок всей правой стороны ската седловины.
Как хорошо, что удалось укрыться! Надо переждать эту жуть и приготовиться к спуску: осталось-то всего 4 веревки, или 200 метров, меньше половины, а дальше можно сбежать ногами!.. И выбрать наиболее безопасный путь спуска вниз! Наименее перекрываемый лавинами и свободный от снега... Это видно: на границе между кулуарами... Спуск выполнить молниеносно! Хотя склон и облегчается лавинами, все же наверху может много чего остаться, может сойти лавина и покрупнее, внезапно, вне графика... Жди момент и будь готов!..
Снегопад кончился через два часа. И еще два часа пришлось ждать, пока успокоятся лавины. Они сходили все реже и реже и, наконец, почти совсем прекратились. Облака приподнялись. Небо по-прежнему хмурилось, но уже без неуемной ярости стихии.
Все давно подготовлено. Пора! Веревка змеей заструилась вниз. Шаг боком со скалы... Первый спуск - 3 минуты... Проушина! Сброс! Закрепление! "Веревку на ноль!" Пошел! Второй спуск! Проушина! Сброс! Закрепление! "Веревку на ноль!" ... 2.45!...Третий!.. 2.55!... Четвертый!.. 2.35!.. Пятый - 2.30... Ни одного лишнего движения! Даже время он замечал мельком, не поворачивая руки...
...Восьмой! Через берг! "Подгорка" сильно засыпана снегом! Здесь он помог, спасибо! Прыжок! Все! Отстежка! Быстрее! ... Двадцать шесть минут!.. Лавин нет! Отлично! Вот нападала рыхлятина!
Щелкнул карабин самостраховки, зацепив концевой узел веревки. Вадим резко устремился вниз, таща веревку за собой, сматывая ее на ходу и проваливаясь по колено в снег сошедших лавин. С каждым шагом на ледник их опасность отступала, уступая место опасности скрытых трещин. Он ощутил, что по-звериному чувствует их под снегом по еле уловимым признакам снежного покрова. Здесь уже лавина не достанет: от склона метров 600... Уф-ф!..
Очередной заряд тяжелых облаков прошел, уступив место свежему просвету. Здесь, в безопасном удалении от склона, можно остановиться, смотать веревку и достать палки. Надо переодеть и отжать насквозь промокшую одежду. Но не холодно: все горит от борьбы! Стоит передохнуть от пережитого напряжения и оглянуться на пройденный склон. Тот весь перед ним, во всей красе, со следами на снегу в нижней части. Вся верхняя часть залеплена снегом. Он успел только наклониться к рюкзаку за палками, когда налетевший порыв ветра вызвал шипение гигантской змеи: большая мокрая лавина пошла со склона, меняя его вид каждое мгновение, сдирая верхушки скал и даже лед в кулуарах. Он очарованно загляделся на это зрелище, а потом с торжеством вскинул руки, потрясая ледорубом:
* Поздно!!! Поздно! Я прорвался! Теперь не достанешь!..
Возглас слился с грохотом удара лавины о пологую часть ледника. Воздушный удар едва не сбил с ног, но он успел вовремя присесть и опереться на воткнутый ледоруб. К ногам подкатилось несколько комьев снега. Вадим остановил их кошкой. "Спокойно", - сказал он себе и горам. Надо переключиться на новую работу. Осторожно, трещины! Любая победа одним неверным шагом может быть обращена в полное поражение...
Взгляд лег на упавший кусок льда. Поразительно! Из него торчит ледобур с карабином! Гора вернула ему как сувенир спасения один из оставленных ледобуров! Оставленные тогда, в самый критический момент спуска на выступ скалы... Аккуратно вывинтил его и спрятал в рюкзак, как дорогой амулет. За час пересек ледник и по правой морене вышел к его открытой от снега части, к ледопаду.
Еще через два с половиной часа Вадим прошел мощный, сильно разорванный ледопад правой, восточной ветви ледника Путеводный. Когда огромные трещины и провалы, преграждавшие путь и заставлявшие уходить то вправо, то влево, сменились волнистыми увалами, стало понятно, что и этот технический участок пройден. Сложности были примерно такими же, как при преодолении ледопада на выходе к леднику Каинды, двое суток назад. Но чувства заметно изменились, а радость от спасения заметно выросла. Пропало ощущение безысходной отрешенности от человеческого мира. И появилось новое наполнение смысла борьбы, новая мера ответственности за грядущие события. Осознание ответственности не только за себя, но и за товарищей, вливало новую силу, новую страстность и формировало новые собранность, понимание ситуации, направленность действий... Вадиму подумалось: нет, не правы те западные альпинисты-одиночки, которые находят прелесть в расчете "только на самого себя". Оборотная сторона этой концепции - потеря ответственности за других...
И радость победы от одоления препятствия вновь обожгла душу полным, горячим вздохом. Вадим шел, резко вбивая зубья кошек в лед, и в такт запел слова вдруг вспомнившейся песни Визбора:
...Так выпьем ребята за Женьку!
За Женечку - пить хорошо!
О сколько тяжелых сражений
Я с именем Женьки прошел!
И падали рельсы на шпалы,
И ветры неслись, шелестя,
О, сколько любимых пропало
По тем непутевым путям!..
Женька!.. Женщина-мечта!.. Так если она твоя мечта, иди к ней, сволочь!.. И держись за нее, как мужик... Не потеряй, не предай, не упусти!.. Хочу Женьку!.. Женечку!..
Когда подошел к месту впадения Путеводного в основное русло Иныльчека, горы погрузились в сумерки и вечерние облака. Вадим шел еще около часа по завалам левой морены Иныльчека и остановился перед началом подъема вбок, для обхода мощного берегового обрыва реки Иныльчек в месте ее выхода из-под ледника. К этому моменту темнота сомкнулась совершенно, закапал мелкий дождь. Приют нашел между двух крупных камней, - на натянутой веревке, как на коньке, растянул дождевую накидку, прижал ее края камнями. Усталость давила подобно темноте... После укладки и простенького ужина отключился сразу, как лег, несмотря на дождь с ветром, и "отрубился" во сне до рассвета.
По сложности оставалось немного: обход прижима реки с подъемом на триста метров, участок скал и простой спуск. Путь выхода здесь есть, надо только правильно на него выйти, выбрав нужный подъемный кулуар к скале с дыркой-промоиной. А дальше тридцать километров по ущелью без каких-либо трудностей, только с одной серьезной переправой через реку Джайляу. "Джайляу", или "Джайлоо" - это пастбище...
Выход по скалам обнаружился не сразу, но, наконец, Вадим вышел на луговину ската ущелья и через небольшой лесной распадок спустился к реке Иныльчек у ее выхода из-под языка ледника. Мощнейший, серо-черный от породы поток реки с ревом вырывался из-под левого края ледника, плотно прикрытого каменным чехлом поверхностной морены, и резко устремлялся к правому краю плоского ущелья-трога (24*), перегораживая излучиной всю его широкую долину...
Это место носило название Чон-Таш, и его характерной отметиной еще совсем недавно лежали два огромные камня-монолита белого мрамора. Но камни грубо обтесали, погрузили на прицеп и отвезли тракторами вниз по плоской долине, чтобы использовать для каких-то памятников, или просто распилить на мраморные блоки. Теперь на их месте лежали лишь обломки, полутораметровые куски неправильной формы, белосахарные на свежих отколах, со следами сверления от буров... Правда, здесь остались и другие крупные камни. Первопроходцы района выходили сюда, к окончанию ледника Иныльчек, через перевал Тюз в хребте Сарыджас.
Теперь, когда все главные трудности остались позади, ощущение новой тревоги стало закрадываться в душу Вадима. Хорошо половинку группы, кажется, удалось вытащить... Если утром не будет заминок с вертолетом... Но вот как с остальными? Вышли ли они? Скоро, очень скоро это станет известно... Но что скажешь?.. Эта мысль уже становилась неотвязной: что сказать спасателям, если они не вышли?.. Несколько раз на привалах-передышках через каждые 50 минут хода, Вадим вынимал схему, изучал перевалы и вершины хребта Иныльчек-Тау на предполагаемом участке перехода его группой Лапина. Новые думы о неизвестном...
Через несколько часов Вадим вышел к Джайляу, внутренне подготовился и продумал, как будет преодолевать реку. На исходе дня, при большом стоке воды, она совсем небезопасна. Вообще-то эта река имеет два основных истока: юго-восточный, более крупный - Кан-Джайляу, и западный - Ат-Джайляу. Истоки соединялись примерно в трех километрах до выхода реки в ущелье Иныльчека.
Разведка переправы отняла около получаса, а преодоление - около минуты. Для повышения надежности перехода Вадим решил не снимать ботинки. Когда же присел на берегу, чтобы снять их и выжать насквозь промокшие носки, совершенно внезапно, как из-под земли, за спиной возникли два человека с автоматами, в камуфлированных комбинезонах.
* Привет! Куда направляемся?! - с усмешкой сказал один, по-видимому, старший.
Люди! Я вышел к людям! Хвала всевышнему!.. Конечно, это пограничники. Здесь, в пограничной зоне, они хозяева...
* Здравствуйте! Я из ленинградской туристской группы, проходившей через заставу тринадцать дней назад. Мы попали в аварию, и мне надо срочно сделать сообщение в КСС. Вот мой паспорт, а пропускной список на нашу группу есть на заставе. Прошу пропустить или проводить меня на заставу. Срочное сообщение: пострадавшие на леднике Каинды. Их надо немедленно эвакуировать: девочку нашу сильно травмировало лавиной. Да, а из нашей группы Лапина, четверо не выходили на Майда-Адыр?
* Да нет, кажется, никто не выходил, - сказал старший, снимая с плеча портативную рацию, - попробуем связаться... Канон три!.. Канон три! Канон семь на связи! Слышите меня?..
Другой пограничник внимательно рассматривал Вадима и фотографию в паспорте. Конечно, небритая и не слишком чистая физиономия Вадима лишь весьма отдаленно могла отвечать этой фотографии. Все же парень чуть заметно кивнул старшему и отдал ему паспорт. Тот тоже посмотрел документ и отдал его Вадиму.
* Следуйте на заставу. Самостоятельно. Вас встретят. Да, а ваши не выходили. Нет, не выходили!..
Это и так было ясно из услышанного разговора с заставой. Горькая весть...
* Спасибо, ребята! Счастливо вам! Вот новая напасть! Где-то затерялась половина группы. Где-то здесь! - Вадим махнул рукой в сторону ущелья Кан-Джайляу...
Через два часа вдали в вечерних сумерках открылись огни заставы Майда-Адыр. На тропе, уже превратившейся в слабо накатанную горную дорогу, Вадим увидел троих, идущих ему навстречу, и просигналил им фонарем. Невдалеке различил их: один был сержант-пограничник с автоматом, а второй в добротной импортной куртке из ткани-гортекс, по виду альпинист-инструктор. В третьем же Вадим с удивлением узнал клубного знакомого, председателя лыжной комиссии ленинградского Клуба туристов Владимира Красовского...
Выписка из решения дисциплинарной комиссии Федерации туризма ЛОСТ и Э от 14.11.91 г.на основании изучения причин и последствий аварии группы С.Лапина у пика Шокальского:
"... В создавшейся критической ситуации Вадим Воронин предпринял необычайно рискованное решение о прохождении перевала Предутренний в одиночку и в условиях катастрофического ухудшения погоды. Подобный шаг был связан и с нарушением существующих норм и правил проведения самодеятельных походов на территории СССР. Однако его поступок трудно осудить на основе формального нарушения правил, поскольку рисковал он в первую очередь собой, а не другими, и рисковал в условиях аварии, когда события вокруг его группы приобретали все более угрожающий, трагический оборот..."
(22*- Контрфорс - крутой выступ скал снизу вверх (в вертикальной плоскости), или с небольшим боковым наклоном.
23* - Кулуар (французское: коридор) - углубление, желоб, выемка, длинный внутренний угол склона снизу вверх, место сбора и падения обломков и лавин.
24* - Трог ("корыто") - ущелье-долина с плоским дном и крутыми краями, с очертамиями, являющимися следом отступившего ледника; ригель - перегиб склона на скате трога является заросшей боковой мореной (морена - след ледника из обломочного материала).
Часть 2. Атаковать аварию!
Кант бастиона (пролог части 2)
...276-й час аварии
... Двое висят на последнем крюке! Только он и короткие концы веревок-самостраховок удерживают их на этой скале, уходящей вниз рваной поверхностью полного отвеса. Скала выступает из склона вершины огромным бастионом черного базальта с мощными поясами-прожилками из белого мрамора и кварца, как у известной вершины Белалакая на Западном Кавказе. Трещины, небольшие выступы и полочки стены таят грозную опасность плохо лежащих и еле держащихся обломков горной породы, - они, случается, падают от одного дуновения ветра... Верх бастиона теряется в облаках, откуда постоянно раздается то шелест, то постукивание, то пропеллерный звук падающих камней. Идут мелкие и, реже, крупные камни, в большинстве невидимые из-за тумана и огромной скорости падения. Падают обломки льда, снежная крупа, водяные брызги...
Двоими владеет отчаянная решимость победить или умереть... Черная горечь поражения терзает души, голод и усталость терзают тела. Чувство опасности сильно притупилось, они достаточно равнодушно провожают взглядом пролетающие мимо обломки, сознавая, что в любой момент каждый из них может быть убит камнем... И хорошо, если бы так! А если тяжелая травма?.. Тогда мучительная смерть беспомощного, в висе над пропастью... Об этом уже не думают, - все сорок раз передумано. И втайне, внутренне решено, что при травме самый легкий уход - ножом по веревке, несколько секунд полета. Но это-то слишком уж просто и ... невозможно! Нет права на гибель! Они решают не только за себя, но и за всю группу. Погибнуть - значит подставить товарищей, ожидающих помощь. Приговорить уже беспомощных и тех, кто с ними остался! И, может быть, только осознание этой ответственности спасает от гибели. Они работают в ключе предельной собранности, призвав весь остаток сил, весь опыт и знания, всю страсть души!..
Авария ходит вокруг них, как хищник, сужающимися кругами, выбирая для нападения миг растерянности, слабости, отвлеченного внимания... Они, опытные походники, интуитивно чувствуют моменты приближения опасности и действуют со звериной осторожностью... Они не знают, что и вокруг ИХ аварии уже замкнулся круг поисковых отрядов... Что усилиями спасателей зона поиска вокруг них уже уменьшена по радиусу в десять, а по площади - в сто раз! Что Романцов и Мансуров ведут активные спасработы на другой стороне хребта, а группа Шепитько, уничтожив очаг аварии на леднике 21, с четкими инструкциями идет на Кан-Джайляу - навстречу, наперехват. Что группа Красовского, закончив поисковые работы у пика Игнатьева, достигла МАЛ СИ... Их ищут уже почти четверо суток в прямоугольнике гор длиной 20 километров с востока на запад и 10 километров с юга на север среди десятков ущелий, ледников и хребтов, на двухстах квадратных километрах разломов, стен и пропастей хребта Иныльчек-тау... Борьба с аварией идет на опережение: кто быстрее?..
Они на бастионе, вверх и вниз бездна и отвесные стены. Зависли на последнем крюке...
Вылет - на рассвете!
Без малого на четверо суток раньше, на 182-м часе аварии...
Романцов вызвал Красовского со спасработ для согласования действий по поиску группы Лапина. С той же целью подъехал Халиев (начальник областной туристской КСС Пржевальска), имея на руках регистрационный листок Лапина для КСС с записанным маршрутом и графиком следования группы. На основе этих данных предстояло определить зону поиска, план действий, распределить силы поисковых групп. День ушел на подготовку, продумывание, согласования...
Мокрая и быстрая лавина - самая "гуманная" из смертельных. Случается, она убивает мгновенно, оставляя спокойным даже выражение лица. Ее ужас в том, что человек даже не успевает ощутить ужаса... Появились ее предвестники: малые лавинки то тут, то там начали срываться и из-под ног, и сверху, и сбоку. Они немного облегчали склон, но ясно, что наверху скоро накопится очень опасная масса. При такой крутизне склона она долго не задержится и... Бывает достаточно срыва участка снега в один-два квадратных метра, чтобы убить человека... Снег, снег водой по лицу, по одежде, по снаряжению... Рюкзак и штормовка сверху промокли насквозь, но времени переодеться нет!.. Только внизу! Только вниз! Теперь он старался идти по заснеженной скале контрфорса: она выступала надо льдом, и мелкие лавинки ее огибали. В другое время он бы никогда так не делал: плохо лежащие камни создавали опасность их сброса на себя своей же веревкой... Но для организации новой точки опоры на льду приходилось снова уходить с контрфорса к краю ледового кулуара(23*)... Противное состояние: ощущаешь, что можешь гробануться в любой момент, а сделать ничего нельзя. Только одно оружие осталось: быстрота действий! Малые лавинки учащаются. Они струятся то там, то там, и зловещий шелест не прекращается... Снежная волна вдруг бьет прямо по телу упругой, холодной массой! Он с трудом сохраняет равновесие... Через три минуты приходит следующая, более мощная, и сбивает на самостраховку...
"Кой черт связался!.. А ну-ка осекись!!! Без соплей и воплей! Уж коли ввязался в мужскую драку, то дерись! Ни стона! Все в кулак и сталь во взоре! Зубами за склон! Волком!!!"
Следующая лавина настигла и сбила на спуске. Интуитивно бросил веревку, ухватил ледоруб руками и стал тормозить штычком и всей силой рук. Волна снега, казалось, вдавилась во все поры тела, увлекая вниз. Вадим всей силой пытался не столько зарубиться, - практически это было невозможно на такой крутизне, сколько оттолкнуться от набегающего снега и пропустить его под собой. Двойная веревка с большим трением шла через тормоз, сглаживая усилие будущего рывка за концевой узел. В падении две мысли, два отчаянных крика бились в голове: одна о том, выдержит ли верхний крюк, а вторая - тормозить ли ногами? Не зацепятся ли кошки за лед, - тогда его дернет, а может и перебросит, и поволочет вниз уже с порванными связками голеностопов. За этим - мучительная гибель: с такой тяжелой травмой он не сможет активно бороться, и останется здесь, на этом склоне... Поэтому умышленно не тормозил кошками и, чтобы защитить от возможных ударов еще и колени, скользил вниз не на груди, а на боку, тормозя штычком ледоруба, а не клювом. Видимо, повезло: рывок веревки за концевой узел, застрявший в тормозе, пришелся в тот момент, когда основная масса снега лавины уже ушла вниз. Веревка и ледобур, на котором она была закреплена, выдержали! Рывок! Остановился, весь залепленный мокрым снегом.
Отчаяние и ярость дают силы... На каждом ударе, при каждом срыве внутри читается прощание с близкими. Но нет, сбитый, но не сломленный, он вновь поднимается и рвется вниз. В глазах безысходная боль, на лице кровь и слезы, перемешанные с мокрым снегом...
Грудь поднимает то плачь, то стон: он не сдерживает рыданий, они помогают ему держаться. Им опять владеет то же звериное исступление, которое приходило во тьме рандклюфта. Может быть, это сумасшествие, а может быть, оно помогает избегнуть сумасшествия в этом кошмаре... Он уже давно перестал делать проушины, быстро заворачивал ледобуры и оставлял их с карабинами... Но срывы "выдергивают" осознание: "Сейчас погибнешь!.." Сейчас! Еще две, три... может, пять минут и... Это неизбежно! Соломинка веревки не спасет!.. ЧТО? ЧТО ДЕЛАТЬ?.. Снаряжение не поможет! Надо укрыться! Но где? Все открыто для удара!.. Лавины сбоку уже захлестывают невысокие скалы малых контрфорсов. А главный?.. Его скалы?.. Выступ!!! Да! Выступ скалы под главным контрфорсом, этот камень! Он сохранился?.. В любом случае там безопаснее! Там защитный козырек скал! Он выручит, защитит! Только бы до него успеть!.. Дюльфер влево!.. Туда!.. Пересечь кулуар маятником! Кулуар, по которому постоянно, каждые 2-3 минуты сходит вагон снега!.. Выбора нет! Подготовиться и, как свалится очередная лавина, перемахнуть через кулуар... Так, ледобур и скальные! Готово!.. Вот она, пошла... Теперь ты!!! Быстрее, быстрее! Резко влево он качнулся на паутинке веревке в сторону скал главного контрфорса, закрепился, продернул и повесил веревку... Быстро вниз! У самой скалы! Теперь по скале, в сторону! Сейчас пойдет опять!.. Держись!!! Волна снежной пыли и воздуха снова ударяет в лицо, а тяжелый, метровый слой снега проносится буквально в двух метрах. Когда он вылетел наверху из тумана, Вадим оцепенел от ужаса. Такого не испытал даже в той страшной лавине, там все случилось более внезапно, в борьбе... К счастью поток почти не задел крепление веревки на льду скал. Еще вниз!..
После очередного спуска Вадим, наконец, увидел то, к чему стремился: выступающий камень под нависающими скалами. Верх камня образовывал небольшую площадку, сверху прикрытую скалами и расположенную в стороне от смертельно опасных кулуаров. Потому и сохранилась. Она выступала всего на полметра из склона, приподнимаясь над выемкой метра на четыре. Это спасение! На ней можно устоять, с рюкзаком, переждать пик непогоды... Через несколько минут, мокрый от снега и напряжения, вышел на площадку, тщательно приковался к скале, продернул и смотал веревку. Вовремя! Лавины разной мощности шли по кулуару поминутно. Шипенье, шелест, вздохи, стоны и грохот слышались из других кулуаров, с окружающих склонов. Пурга колебалась то беспросветным маревом, то, раздвигая мощным током ветра облака, которые клубились подобно дыму, закручиваясь в причудливые водовороты, жгуты, спирали, колонны, то, беспорядочно разбрасывая конфетти снега. Картина неба менялась в течение каждой минуты. Вот облака образовали рыхлую поверхность колоссальной стены, уходящей вниз, в темную пропасть ущелья, резко контрастирующую с белесоватым и не менее глубоким просветом неба. А через несколько мгновений небо стало серо-черным, тяжелым, а свет уже струился снизу, как свет того же просвета, но уже отраженного поверхностью ледника. Таких потрясающих переходов неба Вадим еще не видел. Впечатление усиливалось колоссальной глубиной ущелья, крутизной склонов и общими размерами окружающих вершин. Временами над ними приподнималась завеса. Склоны находились в постоянном движении: снег нарастал на них и осыпался пластами, которые при движении превращались в небольшие разгружающие склон лавины. Ввиду большого намокания снега лавины падали не очень быстро и не особенно разрастались при падении. Снег на крутизне в пятьдесят градусов держался плохо, и для очень крупной лавины не накапливался. Но вот на самом верху, где крутизна меньше, - там могло накопиться нечто роковое...
Иногда в просвете приоткрывался верх неба, обнажая в разрезе несколько ярусов-слоев из различных облаков, летящих с разными скоростями. Струи воздушного урагана сталкивались на границах этих ярусов, перемешивая старые и рождая новые облака, потоки летящей вниз ледяной пыли, спекающейся в миллиарды миллиардов снежинок, в тысячи тонн свежего лавинного снега. Голубое, белое, серое и черное смешивалось с желтыми солнечными струями через разрывы. На несколько минут все заволокло непроглядной снежной метелью. Потом метель отодвинулась и превратилась в одну огромную белую колонну, - в вихрь из снега, закрученного ветром. Концы колонны терялись в небе и внизу, в глубине ущелья, а стенки из воздушных потоков снега трепетали, колыхались под порывами ветра. Колонна продержалась несколько секунд, потом медленно наклонилась набок, закрутилась в нестойкое веретено и рассыпалась во все стороны, опять породив мрак непроглядной метели... Вадим почувствовал себя маленькой снежной пылинкой, - такой же, как и миллиарды миллиардов других, которыми стихия играет так бездумно, так беспорядочно...
Он наблюдал за всем этим сидя, прикрывшись вместе с рюкзаком накидкой. Площадку очистил от снега, лед под снегом срубил до камня, самостраховку проверил, надел пуховку вместо промокшей анараки. Лавины из мокрого снега проносились одна за другой всего в нескольких метрах. Сначала они заставляли интуитивно вздрагивать и съеживаться от характерного потока воздуха от переднего фронта. Потом пришла привычка, а с ней интерес наблюдения, как они сходят, какие участки склона перекрывают, сколько "кубиков" снега несут. По силе воздушной волны уже скоро смог определить: по второму кулуару сходило разом от 10 до 40 кубометров снега со скоростью 30-40 метров в секунду. Тонн от двух до десяти разом... Видимо, внизу у снега образовывался мокрый подлип, не позволявший разогнаться быстрее... В соседнем, главном кулуаре, гремели более мощные лавины, которые сверху питал более широкий участок всей правой стороны ската седловины.
Как хорошо, что удалось укрыться! Надо переждать эту жуть и приготовиться к спуску: осталось-то всего 4 веревки, или 200 метров, меньше половины, а дальше можно сбежать ногами!.. И выбрать наиболее безопасный путь спуска вниз! Наименее перекрываемый лавинами и свободный от снега... Это видно: на границе между кулуарами... Спуск выполнить молниеносно! Хотя склон и облегчается лавинами, все же наверху может много чего остаться, может сойти лавина и покрупнее, внезапно, вне графика... Жди момент и будь готов!..
Снегопад кончился через два часа. И еще два часа пришлось ждать, пока успокоятся лавины. Они сходили все реже и реже и, наконец, почти совсем прекратились. Облака приподнялись. Небо по-прежнему хмурилось, но уже без неуемной ярости стихии.
Все давно подготовлено. Пора! Веревка змеей заструилась вниз. Шаг боком со скалы... Первый спуск - 3 минуты... Проушина! Сброс! Закрепление! "Веревку на ноль!" Пошел! Второй спуск! Проушина! Сброс! Закрепление! "Веревку на ноль!" ... 2.45!...Третий!.. 2.55!... Четвертый!.. 2.35!.. Пятый - 2.30... Ни одного лишнего движения! Даже время он замечал мельком, не поворачивая руки...
...Восьмой! Через берг! "Подгорка" сильно засыпана снегом! Здесь он помог, спасибо! Прыжок! Все! Отстежка! Быстрее! ... Двадцать шесть минут!.. Лавин нет! Отлично! Вот нападала рыхлятина!
Щелкнул карабин самостраховки, зацепив концевой узел веревки. Вадим резко устремился вниз, таща веревку за собой, сматывая ее на ходу и проваливаясь по колено в снег сошедших лавин. С каждым шагом на ледник их опасность отступала, уступая место опасности скрытых трещин. Он ощутил, что по-звериному чувствует их под снегом по еле уловимым признакам снежного покрова. Здесь уже лавина не достанет: от склона метров 600... Уф-ф!..
Очередной заряд тяжелых облаков прошел, уступив место свежему просвету. Здесь, в безопасном удалении от склона, можно остановиться, смотать веревку и достать палки. Надо переодеть и отжать насквозь промокшую одежду. Но не холодно: все горит от борьбы! Стоит передохнуть от пережитого напряжения и оглянуться на пройденный склон. Тот весь перед ним, во всей красе, со следами на снегу в нижней части. Вся верхняя часть залеплена снегом. Он успел только наклониться к рюкзаку за палками, когда налетевший порыв ветра вызвал шипение гигантской змеи: большая мокрая лавина пошла со склона, меняя его вид каждое мгновение, сдирая верхушки скал и даже лед в кулуарах. Он очарованно загляделся на это зрелище, а потом с торжеством вскинул руки, потрясая ледорубом:
* Поздно!!! Поздно! Я прорвался! Теперь не достанешь!..
Возглас слился с грохотом удара лавины о пологую часть ледника. Воздушный удар едва не сбил с ног, но он успел вовремя присесть и опереться на воткнутый ледоруб. К ногам подкатилось несколько комьев снега. Вадим остановил их кошкой. "Спокойно", - сказал он себе и горам. Надо переключиться на новую работу. Осторожно, трещины! Любая победа одним неверным шагом может быть обращена в полное поражение...
Взгляд лег на упавший кусок льда. Поразительно! Из него торчит ледобур с карабином! Гора вернула ему как сувенир спасения один из оставленных ледобуров! Оставленные тогда, в самый критический момент спуска на выступ скалы... Аккуратно вывинтил его и спрятал в рюкзак, как дорогой амулет. За час пересек ледник и по правой морене вышел к его открытой от снега части, к ледопаду.
Еще через два с половиной часа Вадим прошел мощный, сильно разорванный ледопад правой, восточной ветви ледника Путеводный. Когда огромные трещины и провалы, преграждавшие путь и заставлявшие уходить то вправо, то влево, сменились волнистыми увалами, стало понятно, что и этот технический участок пройден. Сложности были примерно такими же, как при преодолении ледопада на выходе к леднику Каинды, двое суток назад. Но чувства заметно изменились, а радость от спасения заметно выросла. Пропало ощущение безысходной отрешенности от человеческого мира. И появилось новое наполнение смысла борьбы, новая мера ответственности за грядущие события. Осознание ответственности не только за себя, но и за товарищей, вливало новую силу, новую страстность и формировало новые собранность, понимание ситуации, направленность действий... Вадиму подумалось: нет, не правы те западные альпинисты-одиночки, которые находят прелесть в расчете "только на самого себя". Оборотная сторона этой концепции - потеря ответственности за других...
И радость победы от одоления препятствия вновь обожгла душу полным, горячим вздохом. Вадим шел, резко вбивая зубья кошек в лед, и в такт запел слова вдруг вспомнившейся песни Визбора:
...Так выпьем ребята за Женьку!
За Женечку - пить хорошо!
О сколько тяжелых сражений
Я с именем Женьки прошел!
И падали рельсы на шпалы,
И ветры неслись, шелестя,
О, сколько любимых пропало
По тем непутевым путям!..
Женька!.. Женщина-мечта!.. Так если она твоя мечта, иди к ней, сволочь!.. И держись за нее, как мужик... Не потеряй, не предай, не упусти!.. Хочу Женьку!.. Женечку!..
Когда подошел к месту впадения Путеводного в основное русло Иныльчека, горы погрузились в сумерки и вечерние облака. Вадим шел еще около часа по завалам левой морены Иныльчека и остановился перед началом подъема вбок, для обхода мощного берегового обрыва реки Иныльчек в месте ее выхода из-под ледника. К этому моменту темнота сомкнулась совершенно, закапал мелкий дождь. Приют нашел между двух крупных камней, - на натянутой веревке, как на коньке, растянул дождевую накидку, прижал ее края камнями. Усталость давила подобно темноте... После укладки и простенького ужина отключился сразу, как лег, несмотря на дождь с ветром, и "отрубился" во сне до рассвета.
По сложности оставалось немного: обход прижима реки с подъемом на триста метров, участок скал и простой спуск. Путь выхода здесь есть, надо только правильно на него выйти, выбрав нужный подъемный кулуар к скале с дыркой-промоиной. А дальше тридцать километров по ущелью без каких-либо трудностей, только с одной серьезной переправой через реку Джайляу. "Джайляу", или "Джайлоо" - это пастбище...
Выход по скалам обнаружился не сразу, но, наконец, Вадим вышел на луговину ската ущелья и через небольшой лесной распадок спустился к реке Иныльчек у ее выхода из-под языка ледника. Мощнейший, серо-черный от породы поток реки с ревом вырывался из-под левого края ледника, плотно прикрытого каменным чехлом поверхностной морены, и резко устремлялся к правому краю плоского ущелья-трога (24*), перегораживая излучиной всю его широкую долину...
Это место носило название Чон-Таш, и его характерной отметиной еще совсем недавно лежали два огромные камня-монолита белого мрамора. Но камни грубо обтесали, погрузили на прицеп и отвезли тракторами вниз по плоской долине, чтобы использовать для каких-то памятников, или просто распилить на мраморные блоки. Теперь на их месте лежали лишь обломки, полутораметровые куски неправильной формы, белосахарные на свежих отколах, со следами сверления от буров... Правда, здесь остались и другие крупные камни. Первопроходцы района выходили сюда, к окончанию ледника Иныльчек, через перевал Тюз в хребте Сарыджас.
Теперь, когда все главные трудности остались позади, ощущение новой тревоги стало закрадываться в душу Вадима. Хорошо половинку группы, кажется, удалось вытащить... Если утром не будет заминок с вертолетом... Но вот как с остальными? Вышли ли они? Скоро, очень скоро это станет известно... Но что скажешь?.. Эта мысль уже становилась неотвязной: что сказать спасателям, если они не вышли?.. Несколько раз на привалах-передышках через каждые 50 минут хода, Вадим вынимал схему, изучал перевалы и вершины хребта Иныльчек-Тау на предполагаемом участке перехода его группой Лапина. Новые думы о неизвестном...
Через несколько часов Вадим вышел к Джайляу, внутренне подготовился и продумал, как будет преодолевать реку. На исходе дня, при большом стоке воды, она совсем небезопасна. Вообще-то эта река имеет два основных истока: юго-восточный, более крупный - Кан-Джайляу, и западный - Ат-Джайляу. Истоки соединялись примерно в трех километрах до выхода реки в ущелье Иныльчека.
Разведка переправы отняла около получаса, а преодоление - около минуты. Для повышения надежности перехода Вадим решил не снимать ботинки. Когда же присел на берегу, чтобы снять их и выжать насквозь промокшие носки, совершенно внезапно, как из-под земли, за спиной возникли два человека с автоматами, в камуфлированных комбинезонах.
* Привет! Куда направляемся?! - с усмешкой сказал один, по-видимому, старший.
Люди! Я вышел к людям! Хвала всевышнему!.. Конечно, это пограничники. Здесь, в пограничной зоне, они хозяева...
* Здравствуйте! Я из ленинградской туристской группы, проходившей через заставу тринадцать дней назад. Мы попали в аварию, и мне надо срочно сделать сообщение в КСС. Вот мой паспорт, а пропускной список на нашу группу есть на заставе. Прошу пропустить или проводить меня на заставу. Срочное сообщение: пострадавшие на леднике Каинды. Их надо немедленно эвакуировать: девочку нашу сильно травмировало лавиной. Да, а из нашей группы Лапина, четверо не выходили на Майда-Адыр?
* Да нет, кажется, никто не выходил, - сказал старший, снимая с плеча портативную рацию, - попробуем связаться... Канон три!.. Канон три! Канон семь на связи! Слышите меня?..
Другой пограничник внимательно рассматривал Вадима и фотографию в паспорте. Конечно, небритая и не слишком чистая физиономия Вадима лишь весьма отдаленно могла отвечать этой фотографии. Все же парень чуть заметно кивнул старшему и отдал ему паспорт. Тот тоже посмотрел документ и отдал его Вадиму.
* Следуйте на заставу. Самостоятельно. Вас встретят. Да, а ваши не выходили. Нет, не выходили!..
Это и так было ясно из услышанного разговора с заставой. Горькая весть...
* Спасибо, ребята! Счастливо вам! Вот новая напасть! Где-то затерялась половина группы. Где-то здесь! - Вадим махнул рукой в сторону ущелья Кан-Джайляу...
Через два часа вдали в вечерних сумерках открылись огни заставы Майда-Адыр. На тропе, уже превратившейся в слабо накатанную горную дорогу, Вадим увидел троих, идущих ему навстречу, и просигналил им фонарем. Невдалеке различил их: один был сержант-пограничник с автоматом, а второй в добротной импортной куртке из ткани-гортекс, по виду альпинист-инструктор. В третьем же Вадим с удивлением узнал клубного знакомого, председателя лыжной комиссии ленинградского Клуба туристов Владимира Красовского...
Выписка из решения дисциплинарной комиссии Федерации туризма ЛОСТ и Э от 14.11.91 г.на основании изучения причин и последствий аварии группы С.Лапина у пика Шокальского:
"... В создавшейся критической ситуации Вадим Воронин предпринял необычайно рискованное решение о прохождении перевала Предутренний в одиночку и в условиях катастрофического ухудшения погоды. Подобный шаг был связан и с нарушением существующих норм и правил проведения самодеятельных походов на территории СССР. Однако его поступок трудно осудить на основе формального нарушения правил, поскольку рисковал он в первую очередь собой, а не другими, и рисковал в условиях аварии, когда события вокруг его группы приобретали все более угрожающий, трагический оборот..."
(22*- Контрфорс - крутой выступ скал снизу вверх (в вертикальной плоскости), или с небольшим боковым наклоном.
23* - Кулуар (французское: коридор) - углубление, желоб, выемка, длинный внутренний угол склона снизу вверх, место сбора и падения обломков и лавин.
24* - Трог ("корыто") - ущелье-долина с плоским дном и крутыми краями, с очертамиями, являющимися следом отступившего ледника; ригель - перегиб склона на скате трога является заросшей боковой мореной (морена - след ледника из обломочного материала).
Часть 2. Атаковать аварию!
Кант бастиона (пролог части 2)
...276-й час аварии
... Двое висят на последнем крюке! Только он и короткие концы веревок-самостраховок удерживают их на этой скале, уходящей вниз рваной поверхностью полного отвеса. Скала выступает из склона вершины огромным бастионом черного базальта с мощными поясами-прожилками из белого мрамора и кварца, как у известной вершины Белалакая на Западном Кавказе. Трещины, небольшие выступы и полочки стены таят грозную опасность плохо лежащих и еле держащихся обломков горной породы, - они, случается, падают от одного дуновения ветра... Верх бастиона теряется в облаках, откуда постоянно раздается то шелест, то постукивание, то пропеллерный звук падающих камней. Идут мелкие и, реже, крупные камни, в большинстве невидимые из-за тумана и огромной скорости падения. Падают обломки льда, снежная крупа, водяные брызги...
Двоими владеет отчаянная решимость победить или умереть... Черная горечь поражения терзает души, голод и усталость терзают тела. Чувство опасности сильно притупилось, они достаточно равнодушно провожают взглядом пролетающие мимо обломки, сознавая, что в любой момент каждый из них может быть убит камнем... И хорошо, если бы так! А если тяжелая травма?.. Тогда мучительная смерть беспомощного, в висе над пропастью... Об этом уже не думают, - все сорок раз передумано. И втайне, внутренне решено, что при травме самый легкий уход - ножом по веревке, несколько секунд полета. Но это-то слишком уж просто и ... невозможно! Нет права на гибель! Они решают не только за себя, но и за всю группу. Погибнуть - значит подставить товарищей, ожидающих помощь. Приговорить уже беспомощных и тех, кто с ними остался! И, может быть, только осознание этой ответственности спасает от гибели. Они работают в ключе предельной собранности, призвав весь остаток сил, весь опыт и знания, всю страсть души!..
Авария ходит вокруг них, как хищник, сужающимися кругами, выбирая для нападения миг растерянности, слабости, отвлеченного внимания... Они, опытные походники, интуитивно чувствуют моменты приближения опасности и действуют со звериной осторожностью... Они не знают, что и вокруг ИХ аварии уже замкнулся круг поисковых отрядов... Что усилиями спасателей зона поиска вокруг них уже уменьшена по радиусу в десять, а по площади - в сто раз! Что Романцов и Мансуров ведут активные спасработы на другой стороне хребта, а группа Шепитько, уничтожив очаг аварии на леднике 21, с четкими инструкциями идет на Кан-Джайляу - навстречу, наперехват. Что группа Красовского, закончив поисковые работы у пика Игнатьева, достигла МАЛ СИ... Их ищут уже почти четверо суток в прямоугольнике гор длиной 20 километров с востока на запад и 10 километров с юга на север среди десятков ущелий, ледников и хребтов, на двухстах квадратных километрах разломов, стен и пропастей хребта Иныльчек-тау... Борьба с аварией идет на опережение: кто быстрее?..
Они на бастионе, вверх и вниз бездна и отвесные стены. Зависли на последнем крюке...
Вылет - на рассвете!
Без малого на четверо суток раньше, на 182-м часе аварии...
Романцов вызвал Красовского со спасработ для согласования действий по поиску группы Лапина. С той же целью подъехал Халиев (начальник областной туристской КСС Пржевальска), имея на руках регистрационный листок Лапина для КСС с записанным маршрутом и графиком следования группы. На основе этих данных предстояло определить зону поиска, план действий, распределить силы поисковых групп. День ушел на подготовку, продумывание, согласования...