Страница:
В этом же году, 1 сентября, московский князь снова пошел против своего тестя. Противники встретились на Угре: «на одном берегу – Василий, на другом – Витовт во главе литовцев, поляков, жемайтов, немцев и татар». Настала решительная минута, когда могли повернуться судьбы народов Восточной Европы. Однако после нескольких стычек ни одна из сторон не решилась форсировать реку на глазах армии неприятеля. Видимо, и те и другие прекрасно помнили, чем кончилось такое форсирование для татар при Воже. Простояв много дней друг напротив друга, враждующие стороны заключили перемирие. Оно предусматривало установление границы по реке Угре. В следующем году Витовт еще дважды вторгался во владения Московского княжества. Только в 1409 году «псковичи взяли мир с Витовтом и с немцами».
Кроме того, Ливонский Орден, помогавший Витовту воевать против Москвы, требовал от великого князя литовского Жемайтию (часть Литвы, граничащую с Ливонским Орденом). Витовт, нуждавшийся в помощи немцев, обещал им эту область. Немцы исправно воевали за него и под Ворсклой, и под Смоленском, и в стычках с Москвой. Но Витовт выполнять свое обещание не спешил. Более того, он послал жалобу Римскому папе, в которой писал, что поскольку Литва находится теперь в лоне католической церкви, ливонские рыцари не имеют права совершать на нее набеги и требовать ее земель.
Папа урезонил крестоносцев, и они на время притихли, но вскоре опять принялись требовать Жемайтию, грозя войной. Ви-товту было трудно воевать на два фронта, и он окончательно примирился с Москвой. А конфликт с Ливонским Орденом кончился в 1410 году Грюнвальдской битвой.
Тем временем на востоке сгущались тучи. Во время битвы 1396 года при Никополе цвет европейского рыцарства был легко разгромлен армией турецкого султана Баязета. Через два года объединенные силы Литвы и ряда соседних с ней западных держав потерпели полное фиаско под рекой Ворсклой, не сумев победить войска истощенной и практически разрушенной Тамерланом Золотой Орды. Таким образом, Европа показала, что совершенно неспособна защитить себя от военной угрозы с Востока. И тем, что она не была покорена одним из восточных владык, ее жители обязаны лишь случайному стечению обстоятельств.
После успешного похода в Индию, завершившегося в 1399 году, Тамерлан начал подготовку к длительной войне на Западе. В 1400 году он двинул свою армию на Ближний Восток. Там он разгромил армию турецкого союзника – египетского султана, взял Дамаск и Мосул, а затем и Багдад. После этого Тамерлан двинул свою армию на Турцию.
Под Анкарой, в 1402 году в яростной схватке сошлись армии двух крупнейших завоевателей своего времени – победителя Европы – Баязета и победителя Азии – Тимура. Численность сражающихся армий исчислялась сотнями тысяч.
Часть армии Баязета, состоявшая из туркмен и татар, перешла на сторону Тамерлана. Видимо, хорошо поработали агенты Железного хромца. Впрочем, немаловажным был еще и тот фактор, что Тамерлан, содержавший все время огромную армию, тем не менее исправно платил ей жалование. Такое могли себе позволить далеко не все азиатские владыки, а европейским королям в начале XV века о подобном приходилось только мечтать.
Итак, часть турецкой армии перешла на сторону Тамерлана. Яростнее же всего с Тамерланом сражались сами турки, янычары, набранные из европейцев, и двадцатитысячный сербский корпус, входивший в армию Баязета. Однако после жестокой схватки войска Тамерлана стали одолевать. Часть турецкой армии обратилась в бегство, но сам султан Баязет счел для себя позорным отступать и, заняв с главными силами оборонительную позицию на возвышенности, окруженный со всех сторон войсками Тамерлана, сражался до последней возможности. Лишь после полного разгрома своих сил он попытался спастись, но уже не сумел, был захвачен и, связанный, приведен в тот же день к Тамерлану.
Сохранилась такая история о первом свидании этих двух соперников славы и могущества: «Тимур, призвав Баязета в день его пленения, посмотрел на него очень внимательно и рассмеялся. Турецкий султан сказал ему в негодовании: «Тимур! Не смейся над моим несчастьем. Бог раздает государства; Он может и у тебя отнять то, что дал тебе сегодня». Тимур, приняв тотчас же ласковый и серьезный вид, сказал: «Я это знаю. Не дай Бог, чтобы я захотел насмеятся над твоим несчастьем! Когда я увидел тебя, вот что заставил подумать меня твой вид: как видно, Бог ни во что не ставит государства, ибо Он их отдает таким уродливым существам, как я с тобой. Ты – кривой, ая – хромой».
Тамерлан проявил уважение к попавшему в плен противнику. Он общался с Баязетом почтительно и постоянно держал его при своем дворе, однако назад, на родину, не отпустил.
Во время войны с Турцией Тамерлан вступил в дружественную переписку с рядом европейских владык, в том числе и с королем Франции Генрихом IV. В Париже византийское посольство, отправившееся туда, чтобы просить о помощи против турок, узнало радостную весть о разгроме империи Баязета I войсками Тимура. Однако византийские феодалы не сумели воспользоваться этой передышкой для укрепления своего государства. Распри в их среде продолжались. Во внутренние дела Византии постоянно вмешивались венецианцы и генуэзцы, вражда между которыми также не прекращалась. Но тем не менее Византийская держава просуществовала еще почти 50 лет. Туркам было не до нее.
А король Испании поспешил направить посланников к новому повелителю мира – Тамерлану. До нас дошла книга испанского посла Г. Клавихо «История Тамерлана», в которой он красочно рассказывает о дворе нового повелителя Азии в годы его наивысшего расцвета.
Вот так, придя из глубин Азии, Железный хромец спас Европу от турецкого нашествия. После войны с ним Турция долго не могла оправиться, и ее властители на время перестали помышлять о новых захватах на Европейском материке.
Разгромив Турцию, Тамерлан обратил свой взор на Восток. Следующий свой поход он готовил на Китай. Зимой 1405 года великий завоеватель двинул армию из Самарканда к восточным границам своих владений, но, заболев лихорадкой, скончался в том же году.
Примерно в это же время погиб и его противник, наш старый знакомый, хан Тохтамыш. Удрав из Литвы от преследовавших его татар Едигея, злосчастный хан нашел себе приют в верховьях реки Тобол. На месте его новых владений позже возникло Сибирское ханство. Вражда между Тохтамышем и Едигеем, чьи владения простирались между реками Волгой и Уралом, не прекратилась. Они то и дело совершали набеги друг на друга и плели интриги. Судя по сообщению Клавихо, Тохтамыш снова подружился с Тамерланом, надеясь от него получить помощь против Едигея. Впрочем, Тамерлан теперь был умнее. Он не давал усилиться ни одной из враждующих сторон, предпочитая, чтобы они сражались не с ним, а друг с другом.
Тохтамыш был убит в 1405 году во время одного из набегов Едигея на его владения.
1405-1406 годы можно считать условным рубежом, на котором заканчивается эпоха Куликовской битвы. К этому времени ушли из жизни почти все главные действующие лица, участвовавшие в золотоордынской гражданской войне 1359-1380 годов и так или иначе повлиявшие на один из ее драматических эпизодов – Куликовскую битву.
На политическую арену вышли другие лидеры. Изменяется соотношение сил в мире. Меняются сами эти силы. Лишилась своей государственной независимости Литва, присоединившаяся к Польскому королевству. Окончательно потеряла свой политический вес Византия, полностью зависящая теперь от военной и финансовой помощи извне. На время утратила наступательный потенциал растущая Турецкая держава.
Государство Тамерлана в начале XV века оказалось самой сильной в военном отношении державой Евразии. Впрочем, для Руси и для Европы такое положение дел было спасительным. Европа получила еще век передышки перед предстоящей борьбой с Турецкой империей.
Золотая Орда была разорена среднеазиатским завоевателем. Единственной не пострадавшей ее частью оказалась Русь. Соотношение сил в Золотой Орде, таким образом, резко изменилось. Ни один из последовавших за Тохтамышем ханов не смог надолго восстановить единство державы. Власть о рдынских ханов над Русью все в большей степени становилась номинальной. Ордынский выход из налога, собираемого сильной центральной властью, превратился во взятку, которую богатые русские княжества давали воинственным степнякам, откупаясь от возможных набегов.
Русские князья теперь все чаще самостоятельно решают вопросы войны и мира. Власть ханов постепенно становится фикцией. На месте Золотой Орды возникают несколько суверенных государств: Казанское и Крымское ханства, Литовское, Московское, Рязанское, Тверское княжества и множество других более мелких владений. Каждое из этих государств пытается выстроить собственную систему власти.
Но владычество Золотой Орды не прошло бесследно для Руси. Произошло взаимопроникновение культур. Русский язык обогатился многими татарскими словами, которые сейчас мы уже воспринимаем как исконно русские – «ямщик», «сундук», «кулак», «караул», «таз», «чашка», «алтын», «башмак», «собака», «тулуп», «калита», «карман»… список можно продолжать очень долго.
Восточная мода также прижилась на Руси: русские начали носить кафтаны с запахом, сапоги татарского кроя, тюбетейки на Руси их называли тафьи или скуфьи).
Многое Московское государство переняло от Золотой Орды в военном искусстве и государственном устройстве. Царская пышность, раболепство и беспрекословное повиновение государю не были свойственны домонгольской Руси. Все это русские великие князья получили от ордынских ханов.
Познакомившись с монгольским уголовным правом, русские князья приняли некоторые его принципы. В домонгольской Руси на преступников налагался денежный штраф в пользу пострадавшего или его родственников. Законным признавалось право кровной мести за убитого, а вор мог быть убит на месте, если его поймали с поличным. Но если дело доходило до суда, то преступник платил штраф и возмещал украденное.
Смертная казнь и телесные наказания применяемые только к рабам в Киевской Руси) были включены в право Московии под влиянием монголов. Вспомним, что в 137 9 году в Москве был казнен Василий Вельяминов – это была первая публичная смертная казнь на Руси. В соответствии с Двинской уставной грамотой 1397 года, выданной московским великим князем Василием Дмитриевичем, каждый вор должен был быть заклеймен; третья кража каралась смертной казнью.
На основе монгольских принципов была создана в конце XIV – начале XVI века система налогообложения и организации армии Московского государства.
Как показала история, Московское княжество оказалось более жизнеспособным государством, чем Золотая Орда, и в жестокой конкурентной борьбе сумело объединить вокруг себя те земли, которые позже стали Великой Россией. Но это уже совсем другая история…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изучая взаимоотношения великокняжеской власти с Ордой в эпоху Куликовской битвы, приходим к выводу, что политика Дмитрия Донского и других московских князей XIV века не была направлена на освобождение Руси от ордынской власти. Открытые столкновения с ордынскими ханами носили скорее вынужденный характер. Противоположную позицию в этом вопросе занимал митрополит всея Руси Киприан, который проводил идею создания независимого единого русского православного государства.
Особо стоит подчеркнуть, что действия митрополита Алексия и московского князя Дмитрия Ивановича, а позже Василия Дмитриевича и митрополита Киприана часто шли вразрез с этическими нормами того времени. Московские князья и митрополиты ради достижения своих целей не останавливались перед попранием сложившихся общественно-политических устоев. С одной стороны, это давало им преимущество, а с другой стороны – вызывало законное возмущение их политических партнеров.
Московские князья создавали новую систему отношений, на которой позже выросло централизованное московское государство. Но в то время действия Дмитрия Ивановича и митрополита Алексия, разрушающих сложившуюся систему социально-политических отношений, воспринимались многими современниками как преступные.
Дмитрий Иванович добивался единовластия в пределах своего княжества, однако глобальные планы Киприана по образованию единого православного русского государства были ему чужды. Ради утверждения своей личной власти Дмитрий Донской стремился подчинить церковь, и этого церковные владыки ему не простили.
Когда в XVI веке расписывался Архангельский собор Московского Кремля – усыпальница великих князей, – на стенах и массивных столбах были помещены фрески, изображающие князей, торжественно шествующих по направлению к алтарю.
Почти все князья представлены вполоборота к зрителю, с поднятыми вверх головами. Они как бы просят помощи у небесных сил. И небесные силы не оставляют без своего внимания просьбу земных правителей – над каждым из них в круглом медальоне помещен образ святого покровителя.
Некоторые правители, например Иван Калита, Иван III, Василий II, Юрий Галицкий, занимают в общем шествии особое положение. Их фигуры изображены фронтально. Они обращены к зрителю и как бы беседуют с ним. Именно эти князья, на взгляд церкви, внесли наибольший вклад в становление самодержавия на Руси.
Разительный контраст в этом ряду представляет собой фигура Дмитрия Донского – он единственный стоит, повернувшись спиной к алтарю, лицом к идущему в общем направлении своему сыну Василию Дмитриевичу. Взгляд Донского устремлен на западную стену храма, где помещена фреска «Страшный суд». Великий князь московский, победитель татар на Воже и Куликовом поле, идет в ад!
Получается, что Дмитрий Иванович, посягнувший на авторитет церкви, отказавшийся от церковного объединения русских земель в былых границах Киевской державы, проклятый митрополитом Киприаном князь, недостоин небесной милости. Не случайно в росписи напротив Дмитрия Донского, как бы споря с ним, стоит его сын Василий. По мысли создателей росписи правда на стороне Василия – с ним целый ряд идущих в общем направлении к одной цели князей. И только один непокорный великий князь Дмитрий Донской выбивается из него. Куликовский победитель был, таким образом, осужден церковью. Этот факт в отечественной историографии старательно затушевывается.
Князь Олег Рязанский не стал общерусским святым, но до наших дней рязанцы помнят своего великого князя. В Рязани бытует легенда, что на гербе города изображен именно князь Олег Иванович.
По окончании эпохи, которую мы рассматривали в этой книге, Москва становится общепризнанным политическим центром Северо-Восточной Руси уже не в результате усилий выдающихся политических деятелей, таких, как Иван Калита или митрополиты Алексий и Киприан. Она приобретает такой политический и экономический вес, потому что постепенное объединение русских земель именно вокруг нее становится неизбежным. В московской политической элите XV века возникает идея о том, что Москва – Третий Рим – единственный оплот благочестия и правильной, православной веры. А миссия Москвы – объединение вокруг себя всех русских земель.
Так политическая доктрина византийского императора Иоана Кантакузина и Константинопольского патриарха Филофея пережили саму Византийскую империю. То, что встречалось с непониманием и порой с открытым противодействием во времена митрополита Киприана, в XV веке будет взято московскими политиками на вооружение. Собственно, Российская империя до последних лет своего существования руководствовалась идеей объединения вокруг себя всех православных народов.
Куликовская битва, которую современники восприняли как величайшую трагедию, не была забыта в веках. Потомки стали идеализировать эту битву и придавать ей большее значение, чем современники. Мамаево побоище воспевали поэты Н. Языков, К. Рылеев, А. Блок. В XIX веке возникла традиция ежегодного празднования годовщины Мамаева побоища на Куликовом поле. Епифанский помещик, директор училищ Тульской губернии С.Д. Нечаев дал подробное топографическое описание места исторической битвы и выступил с инициативой создания памятника павшим воинам. Памятник-монумент Дмитрию Донскому, работы архитектора А. Брюллова, был торжественно открыт и освящен 8 сентября 1850 года. 16июня 1913 года была осуществлена закладка храма-памятника на Куликовом поле в память преподобного Сергия Радонежского. К 1918 году строительство храма было в основном завершено.
Сотрудники военно-исторического и природного музея-заповедника «Куликово поле» придумали гениальную вещь – создать не просто музей битвы, а музей поля разных народов. Тех, что начинали заселять эту землю, тех, что приходили сюда с огнем и мечом, тех, что сражались здесь по обе линии фронта, тех, что жили здесь и после. Ведь битвы не случаются сами по себе, отдельно от общего хода развития цивилизации. Они изменяют этот ход, они – результат становления одного государства и умирания другого.
С 1997 года одним из главных мероприятий ежегодных торжеств стал Международный военно-исторический фестиваль «Поле Куликово». Фестиваль традиционно проводится в третью неделю сентября и собирает на берегах Дона и Непрядвы представителей военно-исторического движения России.
И оживают картинки из прошлого. Военно-исторические клубы показывают сценки из средневековой жизни. Проходят конкурсы, турниры и показательные сражения. Апофеозом праздника является большое показательное сражение – реконструкция боя эпохи Куликовской битвы. На этот спектакль приезжают полюбоваться туристы из Тулы, Москвы и других городов.
А после сражения вместе сидят у ночных костров, разговаривают об истории и о жизни «русские богатыри», «татарские воины» и «европейские рыцари»… И поют песни.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
ПОВЕСТЬ О ПЕТРЕ, ЦАРЕВИЧЕ ОРДЫНСКОМ
Осада города. Миниатюра из Лицевого свода XVI в.
Впоследствии Витовт уже не предпринимал серьезных наступательных движений против Московской Руси. Важной причиной, вынудившей Витовта пойти на мировую, была нестабильность в его собственном княжестве. Московско-литовский конфликт вызвал там серьезное брожение и дал возможность многим русским князьям, недовольным польско-литовским сближением, открыто поддержать Москву. Любое крупное поражение Витовта от князя московского могло вызвать в Литовском княжестве выступление сторонников русской ориентации, которых там было немало. Кроме того, у Витовта оставались напряженные отношения с братьями. Один из них – Свидригайло находился в московских владениях и с нетерпением ждал возможности свергнуть своего соперника. Немалую роль играл и моральный надлом Витовта после пережитого страха на берегах Ворсклы. Так что у литовского князя имелось достаточно причин проявлять осторожность.Кроме того, Ливонский Орден, помогавший Витовту воевать против Москвы, требовал от великого князя литовского Жемайтию (часть Литвы, граничащую с Ливонским Орденом). Витовт, нуждавшийся в помощи немцев, обещал им эту область. Немцы исправно воевали за него и под Ворсклой, и под Смоленском, и в стычках с Москвой. Но Витовт выполнять свое обещание не спешил. Более того, он послал жалобу Римскому папе, в которой писал, что поскольку Литва находится теперь в лоне католической церкви, ливонские рыцари не имеют права совершать на нее набеги и требовать ее земель.
Папа урезонил крестоносцев, и они на время притихли, но вскоре опять принялись требовать Жемайтию, грозя войной. Ви-товту было трудно воевать на два фронта, и он окончательно примирился с Москвой. А конфликт с Ливонским Орденом кончился в 1410 году Грюнвальдской битвой.
Тем временем на востоке сгущались тучи. Во время битвы 1396 года при Никополе цвет европейского рыцарства был легко разгромлен армией турецкого султана Баязета. Через два года объединенные силы Литвы и ряда соседних с ней западных держав потерпели полное фиаско под рекой Ворсклой, не сумев победить войска истощенной и практически разрушенной Тамерланом Золотой Орды. Таким образом, Европа показала, что совершенно неспособна защитить себя от военной угрозы с Востока. И тем, что она не была покорена одним из восточных владык, ее жители обязаны лишь случайному стечению обстоятельств.
После успешного похода в Индию, завершившегося в 1399 году, Тамерлан начал подготовку к длительной войне на Западе. В 1400 году он двинул свою армию на Ближний Восток. Там он разгромил армию турецкого союзника – египетского султана, взял Дамаск и Мосул, а затем и Багдад. После этого Тамерлан двинул свою армию на Турцию.
Под Анкарой, в 1402 году в яростной схватке сошлись армии двух крупнейших завоевателей своего времени – победителя Европы – Баязета и победителя Азии – Тимура. Численность сражающихся армий исчислялась сотнями тысяч.
Часть армии Баязета, состоявшая из туркмен и татар, перешла на сторону Тамерлана. Видимо, хорошо поработали агенты Железного хромца. Впрочем, немаловажным был еще и тот фактор, что Тамерлан, содержавший все время огромную армию, тем не менее исправно платил ей жалование. Такое могли себе позволить далеко не все азиатские владыки, а европейским королям в начале XV века о подобном приходилось только мечтать.
Итак, часть турецкой армии перешла на сторону Тамерлана. Яростнее же всего с Тамерланом сражались сами турки, янычары, набранные из европейцев, и двадцатитысячный сербский корпус, входивший в армию Баязета. Однако после жестокой схватки войска Тамерлана стали одолевать. Часть турецкой армии обратилась в бегство, но сам султан Баязет счел для себя позорным отступать и, заняв с главными силами оборонительную позицию на возвышенности, окруженный со всех сторон войсками Тамерлана, сражался до последней возможности. Лишь после полного разгрома своих сил он попытался спастись, но уже не сумел, был захвачен и, связанный, приведен в тот же день к Тамерлану.
Сохранилась такая история о первом свидании этих двух соперников славы и могущества: «Тимур, призвав Баязета в день его пленения, посмотрел на него очень внимательно и рассмеялся. Турецкий султан сказал ему в негодовании: «Тимур! Не смейся над моим несчастьем. Бог раздает государства; Он может и у тебя отнять то, что дал тебе сегодня». Тимур, приняв тотчас же ласковый и серьезный вид, сказал: «Я это знаю. Не дай Бог, чтобы я захотел насмеятся над твоим несчастьем! Когда я увидел тебя, вот что заставил подумать меня твой вид: как видно, Бог ни во что не ставит государства, ибо Он их отдает таким уродливым существам, как я с тобой. Ты – кривой, ая – хромой».
Тамерлан проявил уважение к попавшему в плен противнику. Он общался с Баязетом почтительно и постоянно держал его при своем дворе, однако назад, на родину, не отпустил.
Во время войны с Турцией Тамерлан вступил в дружественную переписку с рядом европейских владык, в том числе и с королем Франции Генрихом IV. В Париже византийское посольство, отправившееся туда, чтобы просить о помощи против турок, узнало радостную весть о разгроме империи Баязета I войсками Тимура. Однако византийские феодалы не сумели воспользоваться этой передышкой для укрепления своего государства. Распри в их среде продолжались. Во внутренние дела Византии постоянно вмешивались венецианцы и генуэзцы, вражда между которыми также не прекращалась. Но тем не менее Византийская держава просуществовала еще почти 50 лет. Туркам было не до нее.
А король Испании поспешил направить посланников к новому повелителю мира – Тамерлану. До нас дошла книга испанского посла Г. Клавихо «История Тамерлана», в которой он красочно рассказывает о дворе нового повелителя Азии в годы его наивысшего расцвета.
Вот так, придя из глубин Азии, Железный хромец спас Европу от турецкого нашествия. После войны с ним Турция долго не могла оправиться, и ее властители на время перестали помышлять о новых захватах на Европейском материке.
Разгромив Турцию, Тамерлан обратил свой взор на Восток. Следующий свой поход он готовил на Китай. Зимой 1405 года великий завоеватель двинул армию из Самарканда к восточным границам своих владений, но, заболев лихорадкой, скончался в том же году.
Примерно в это же время погиб и его противник, наш старый знакомый, хан Тохтамыш. Удрав из Литвы от преследовавших его татар Едигея, злосчастный хан нашел себе приют в верховьях реки Тобол. На месте его новых владений позже возникло Сибирское ханство. Вражда между Тохтамышем и Едигеем, чьи владения простирались между реками Волгой и Уралом, не прекратилась. Они то и дело совершали набеги друг на друга и плели интриги. Судя по сообщению Клавихо, Тохтамыш снова подружился с Тамерланом, надеясь от него получить помощь против Едигея. Впрочем, Тамерлан теперь был умнее. Он не давал усилиться ни одной из враждующих сторон, предпочитая, чтобы они сражались не с ним, а друг с другом.
Тохтамыш был убит в 1405 году во время одного из набегов Едигея на его владения.
1405-1406 годы можно считать условным рубежом, на котором заканчивается эпоха Куликовской битвы. К этому времени ушли из жизни почти все главные действующие лица, участвовавшие в золотоордынской гражданской войне 1359-1380 годов и так или иначе повлиявшие на один из ее драматических эпизодов – Куликовскую битву.
На политическую арену вышли другие лидеры. Изменяется соотношение сил в мире. Меняются сами эти силы. Лишилась своей государственной независимости Литва, присоединившаяся к Польскому королевству. Окончательно потеряла свой политический вес Византия, полностью зависящая теперь от военной и финансовой помощи извне. На время утратила наступательный потенциал растущая Турецкая держава.
Государство Тамерлана в начале XV века оказалось самой сильной в военном отношении державой Евразии. Впрочем, для Руси и для Европы такое положение дел было спасительным. Европа получила еще век передышки перед предстоящей борьбой с Турецкой империей.
Золотая Орда была разорена среднеазиатским завоевателем. Единственной не пострадавшей ее частью оказалась Русь. Соотношение сил в Золотой Орде, таким образом, резко изменилось. Ни один из последовавших за Тохтамышем ханов не смог надолго восстановить единство державы. Власть о рдынских ханов над Русью все в большей степени становилась номинальной. Ордынский выход из налога, собираемого сильной центральной властью, превратился во взятку, которую богатые русские княжества давали воинственным степнякам, откупаясь от возможных набегов.
Русские князья теперь все чаще самостоятельно решают вопросы войны и мира. Власть ханов постепенно становится фикцией. На месте Золотой Орды возникают несколько суверенных государств: Казанское и Крымское ханства, Литовское, Московское, Рязанское, Тверское княжества и множество других более мелких владений. Каждое из этих государств пытается выстроить собственную систему власти.
Но владычество Золотой Орды не прошло бесследно для Руси. Произошло взаимопроникновение культур. Русский язык обогатился многими татарскими словами, которые сейчас мы уже воспринимаем как исконно русские – «ямщик», «сундук», «кулак», «караул», «таз», «чашка», «алтын», «башмак», «собака», «тулуп», «калита», «карман»… список можно продолжать очень долго.
Восточная мода также прижилась на Руси: русские начали носить кафтаны с запахом, сапоги татарского кроя, тюбетейки на Руси их называли тафьи или скуфьи).
Многое Московское государство переняло от Золотой Орды в военном искусстве и государственном устройстве. Царская пышность, раболепство и беспрекословное повиновение государю не были свойственны домонгольской Руси. Все это русские великие князья получили от ордынских ханов.
Познакомившись с монгольским уголовным правом, русские князья приняли некоторые его принципы. В домонгольской Руси на преступников налагался денежный штраф в пользу пострадавшего или его родственников. Законным признавалось право кровной мести за убитого, а вор мог быть убит на месте, если его поймали с поличным. Но если дело доходило до суда, то преступник платил штраф и возмещал украденное.
Смертная казнь и телесные наказания применяемые только к рабам в Киевской Руси) были включены в право Московии под влиянием монголов. Вспомним, что в 137 9 году в Москве был казнен Василий Вельяминов – это была первая публичная смертная казнь на Руси. В соответствии с Двинской уставной грамотой 1397 года, выданной московским великим князем Василием Дмитриевичем, каждый вор должен был быть заклеймен; третья кража каралась смертной казнью.
На основе монгольских принципов была создана в конце XIV – начале XVI века система налогообложения и организации армии Московского государства.
Как показала история, Московское княжество оказалось более жизнеспособным государством, чем Золотая Орда, и в жестокой конкурентной борьбе сумело объединить вокруг себя те земли, которые позже стали Великой Россией. Но это уже совсем другая история…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Замок временем срыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов,
Но развяжет язык молчаливый гранит
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах.
В. Высоцкий
Изучая взаимоотношения великокняжеской власти с Ордой в эпоху Куликовской битвы, приходим к выводу, что политика Дмитрия Донского и других московских князей XIV века не была направлена на освобождение Руси от ордынской власти. Открытые столкновения с ордынскими ханами носили скорее вынужденный характер. Противоположную позицию в этом вопросе занимал митрополит всея Руси Киприан, который проводил идею создания независимого единого русского православного государства.
Особо стоит подчеркнуть, что действия митрополита Алексия и московского князя Дмитрия Ивановича, а позже Василия Дмитриевича и митрополита Киприана часто шли вразрез с этическими нормами того времени. Московские князья и митрополиты ради достижения своих целей не останавливались перед попранием сложившихся общественно-политических устоев. С одной стороны, это давало им преимущество, а с другой стороны – вызывало законное возмущение их политических партнеров.
Московские князья создавали новую систему отношений, на которой позже выросло централизованное московское государство. Но в то время действия Дмитрия Ивановича и митрополита Алексия, разрушающих сложившуюся систему социально-политических отношений, воспринимались многими современниками как преступные.
Дмитрий Иванович добивался единовластия в пределах своего княжества, однако глобальные планы Киприана по образованию единого православного русского государства были ему чужды. Ради утверждения своей личной власти Дмитрий Донской стремился подчинить церковь, и этого церковные владыки ему не простили.
Когда в XVI веке расписывался Архангельский собор Московского Кремля – усыпальница великих князей, – на стенах и массивных столбах были помещены фрески, изображающие князей, торжественно шествующих по направлению к алтарю.
Усыпальница князей в Успенском соборе
Очевидно, что в настенной росписи Архангельского собора воплощена идея богоосвященности русской монархии. Размещение фресок подчеркивает преемственность власти московских правителей от владимирских и киевских князей. Фигуры московских князей расположены вдоль южной, западной и северной стен церкви. На первом ярусе опорных столбов изображены владимирские и суздальские князья, на втором – киевские правители, а также князья, канонизированные православной церковью.Почти все князья представлены вполоборота к зрителю, с поднятыми вверх головами. Они как бы просят помощи у небесных сил. И небесные силы не оставляют без своего внимания просьбу земных правителей – над каждым из них в круглом медальоне помещен образ святого покровителя.
Некоторые правители, например Иван Калита, Иван III, Василий II, Юрий Галицкий, занимают в общем шествии особое положение. Их фигуры изображены фронтально. Они обращены к зрителю и как бы беседуют с ним. Именно эти князья, на взгляд церкви, внесли наибольший вклад в становление самодержавия на Руси.
Разительный контраст в этом ряду представляет собой фигура Дмитрия Донского – он единственный стоит, повернувшись спиной к алтарю, лицом к идущему в общем направлении своему сыну Василию Дмитриевичу. Взгляд Донского устремлен на западную стену храма, где помещена фреска «Страшный суд». Великий князь московский, победитель татар на Воже и Куликовом поле, идет в ад!
Получается, что Дмитрий Иванович, посягнувший на авторитет церкви, отказавшийся от церковного объединения русских земель в былых границах Киевской державы, проклятый митрополитом Киприаном князь, недостоин небесной милости. Не случайно в росписи напротив Дмитрия Донского, как бы споря с ним, стоит его сын Василий. По мысли создателей росписи правда на стороне Василия – с ним целый ряд идущих в общем направлении к одной цели князей. И только один непокорный великий князь Дмитрий Донской выбивается из него. Куликовский победитель был, таким образом, осужден церковью. Этот факт в отечественной историографии старательно затушевывается.
Дмитрий Донской. Фреска Успенского собора
Герб Рязани (утвержден 29 мая 1779 г.): «В золотом поле стоящий князь, держащий в правой руке меч, а в левой ножны; на нем епанча червленая, а платье и шапка зеленые, обложенные соболями»
Митрополит Киприан в 1472 году был причислен к лику святых. 29 сентября (16 сентября по ст. стилю) – день его памяти. В том же XV веке святыми стали митрополит Алексий и игумен Сергий Радонежский.Князь Олег Рязанский не стал общерусским святым, но до наших дней рязанцы помнят своего великого князя. В Рязани бытует легенда, что на гербе города изображен именно князь Олег Иванович.
По окончании эпохи, которую мы рассматривали в этой книге, Москва становится общепризнанным политическим центром Северо-Восточной Руси уже не в результате усилий выдающихся политических деятелей, таких, как Иван Калита или митрополиты Алексий и Киприан. Она приобретает такой политический и экономический вес, потому что постепенное объединение русских земель именно вокруг нее становится неизбежным. В московской политической элите XV века возникает идея о том, что Москва – Третий Рим – единственный оплот благочестия и правильной, православной веры. А миссия Москвы – объединение вокруг себя всех русских земель.
Так политическая доктрина византийского императора Иоана Кантакузина и Константинопольского патриарха Филофея пережили саму Византийскую империю. То, что встречалось с непониманием и порой с открытым противодействием во времена митрополита Киприана, в XV веке будет взято московскими политиками на вооружение. Собственно, Российская империя до последних лет своего существования руководствовалась идеей объединения вокруг себя всех православных народов.
Куликовская битва, которую современники восприняли как величайшую трагедию, не была забыта в веках. Потомки стали идеализировать эту битву и придавать ей большее значение, чем современники. Мамаево побоище воспевали поэты Н. Языков, К. Рылеев, А. Блок. В XIX веке возникла традиция ежегодного празднования годовщины Мамаева побоища на Куликовом поле. Епифанский помещик, директор училищ Тульской губернии С.Д. Нечаев дал подробное топографическое описание места исторической битвы и выступил с инициативой создания памятника павшим воинам. Памятник-монумент Дмитрию Донскому, работы архитектора А. Брюллова, был торжественно открыт и освящен 8 сентября 1850 года. 16июня 1913 года была осуществлена закладка храма-памятника на Куликовом поле в память преподобного Сергия Радонежского. К 1918 году строительство храма было в основном завершено.
Витязь XXI века на Куликовом поле
В 1965 году на Куликовом поле был создан филиал Тульского областного краеведческого музея. В филиале со временем появилась постоянная экспозиция. Стали проводиться экскурсии. Музей «Куликово поле» был торжественно открыт в 1980 году, в год 600-летия со дня знаменитой битвы.Сотрудники военно-исторического и природного музея-заповедника «Куликово поле» придумали гениальную вещь – создать не просто музей битвы, а музей поля разных народов. Тех, что начинали заселять эту землю, тех, что приходили сюда с огнем и мечом, тех, что сражались здесь по обе линии фронта, тех, что жили здесь и после. Ведь битвы не случаются сами по себе, отдельно от общего хода развития цивилизации. Они изменяют этот ход, они – результат становления одного государства и умирания другого.
С 1997 года одним из главных мероприятий ежегодных торжеств стал Международный военно-исторический фестиваль «Поле Куликово». Фестиваль традиционно проводится в третью неделю сентября и собирает на берегах Дона и Непрядвы представителей военно-исторического движения России.
И оживают картинки из прошлого. Военно-исторические клубы показывают сценки из средневековой жизни. Проходят конкурсы, турниры и показательные сражения. Апофеозом праздника является большое показательное сражение – реконструкция боя эпохи Куликовской битвы. На этот спектакль приезжают полюбоваться туристы из Тулы, Москвы и других городов.
А после сражения вместе сидят у ночных костров, разговаривают об истории и о жизни «русские богатыри», «татарские воины» и «европейские рыцари»… И поют песни.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Повесть о царевиче Петре – один из интереснейших памятников житийной литературы эпохи монгольского владычества. Эта повесть прекрасно иллюстрирует отношения между православной церковью, русскими людьми и золотоордынской властью. Показательны два момента – царевич Петр стал святым не за какие-то сверхъестественные заслуги. Он не был монахом, отшельником или чудотворцем. Он просто всей душой принял православную веру и, приехав на Русь, действительно стал жить по церковным заветам. Но, видимо, это было таким редким явлением, что Петр сразу стал выделяться среди остального народа.
Русские ростовские князья в повести представлены по-разному, то с хорошей, то с плохой стороны, но все они не лишены обычных человеческих слабостей. А ордынский хан в повести представлен как высшая земная справедливость. Обращение за судом в Орду всегда приводит к законному, справедливому решению.
Русские ростовские князья в повести представлены по-разному, то с хорошей, то с плохой стороны, но все они не лишены обычных человеческих слабостей. А ордынский хан в повести представлен как высшая земная справедливость. Обращение за судом в Орду всегда приводит к законному, справедливому решению.
ПОВЕСТЬ О ПЕТРЕ, ЦАРЕВИЧЕ ОРДЫНСКОМ
Как Петр, племянник хана Берке, узнал страх Божий, приехал в Ростов в 1253 году и там крестился; как явились ему апостолы Петр и Павел на поляне, где теперь стоит церковь их имени и построен монастырь Епископ ростовский Кирилл отправился в Золотую Орду к хану Берке просить на храм святой Богородицы. От него хан услышал рассказ о епископе Леонтии, родом греке, который крестил Ростов в православную веру, получив на то благословение патриарха и князей русских, а еще раньше – благословение от греческого царя, от патриарха и от вселенского собора. Рассказал епископ Кирилл и о чудесах, которые доныне совершаются от мощей святого Леонтия у его гробницы. И много проповедовал епископ Кирилл евангельское учение. Хан Берке охотно слушал эти поучения, полюбил епископа Кирилла, пожаловал ему все, чего тот просил, и отпустил его домой. Напомню здесь, что по повелению хана Берке ярославские князья после смерти епископа Кирилла ежегодно присылали дары на украшение его гробницы.
В то время заболел единственный сын хана. От врачей не было никакой пользы, и тогда хан послал за ростовским епископом, обещая ему богатые дары, прося вылечить сына. Епископ велел служить молебны о здоровье больного по всем ростовским церквам, а сам освятил воду и отправился в Орду; там, окропив святой водой ханского сына, исцелил его. Обрадовался хан Берке, и весь дом его, и вся Орда его, и приказал каждый год посылать дары в Ростов на храм святой Богородицы.
Один молодой татарский князь, племянник хана Берке, находившийся всегда в свите хана, слушал поучения епископа Кирилла и был взволнован ими до слез. Он убегал в степь, чтобы наедине размышлять о слышанном, и думал так: «Наши ханы веруют в солнце и месяц, в звезды и огонь. А где же истинный Бог?» Он рассуждал так же, как когда-то праотец Авраам. Но тот был потомком благословенного рода, а этот юноша – благородный отпрыск злого племени. Решил он уехать из Орды вместе с епископом, посмотреть храмы Русской земли, увидеть чудеса, производимые святыми. «Ведь в наших краях не бывает чудес от солнца, от месяца, от звезд или от огня», – говорил он. В то время отца у него уже не было, а овдовевшая мать распоряжалась всеми богатствами их дома. Узнав о замысле сына, мать залилась слезами; она показала ему отцовские сокровища, чтобы отвлечь его от страшного намерения. А он роздал эти богатства бедным татарам, много сокровищ отдал епископу Кириллу. Он скрылся от своих близких, снискав тем Божию благодать еще раньше, чем принял крещение. Так древний Мельхиседек, царский сын, убежав из дворца, стал священником. О таких сказано в Евангелии: «Многие из первых станут последними, а из последних станут первыми».
Приехал он в Ростов, увидел храм, великолепный в своих золотых и жемчужных украшениях, сверкающий драгоценностями, как невеста. Услышал церковное пение, подобное хору ангельскому. В те времена в храме Богородицы левый клирос пел по-гречески, а правый – по-русски.
После церковной службы юный татарский княжич, хоть и язычник, воспламенился верой: огонь был в его сердце, свет луны в мыслях, солнце засияло в душе. Он упал к ногам епископа и сказал: «О праведник Божий, я размышлял о вере моих родителей и моего государя – о солнце, луне и огне, я понял, что это сотворено Богом, что ваша вера правая и благая, что ваш Бог истинный. Прошу тебя, дай мне святое крещение!»
В то время заболел единственный сын хана. От врачей не было никакой пользы, и тогда хан послал за ростовским епископом, обещая ему богатые дары, прося вылечить сына. Епископ велел служить молебны о здоровье больного по всем ростовским церквам, а сам освятил воду и отправился в Орду; там, окропив святой водой ханского сына, исцелил его. Обрадовался хан Берке, и весь дом его, и вся Орда его, и приказал каждый год посылать дары в Ростов на храм святой Богородицы.
Один молодой татарский князь, племянник хана Берке, находившийся всегда в свите хана, слушал поучения епископа Кирилла и был взволнован ими до слез. Он убегал в степь, чтобы наедине размышлять о слышанном, и думал так: «Наши ханы веруют в солнце и месяц, в звезды и огонь. А где же истинный Бог?» Он рассуждал так же, как когда-то праотец Авраам. Но тот был потомком благословенного рода, а этот юноша – благородный отпрыск злого племени. Решил он уехать из Орды вместе с епископом, посмотреть храмы Русской земли, увидеть чудеса, производимые святыми. «Ведь в наших краях не бывает чудес от солнца, от месяца, от звезд или от огня», – говорил он. В то время отца у него уже не было, а овдовевшая мать распоряжалась всеми богатствами их дома. Узнав о замысле сына, мать залилась слезами; она показала ему отцовские сокровища, чтобы отвлечь его от страшного намерения. А он роздал эти богатства бедным татарам, много сокровищ отдал епископу Кириллу. Он скрылся от своих близких, снискав тем Божию благодать еще раньше, чем принял крещение. Так древний Мельхиседек, царский сын, убежав из дворца, стал священником. О таких сказано в Евангелии: «Многие из первых станут последними, а из последних станут первыми».
Приехал он в Ростов, увидел храм, великолепный в своих золотых и жемчужных украшениях, сверкающий драгоценностями, как невеста. Услышал церковное пение, подобное хору ангельскому. В те времена в храме Богородицы левый клирос пел по-гречески, а правый – по-русски.
После церковной службы юный татарский княжич, хоть и язычник, воспламенился верой: огонь был в его сердце, свет луны в мыслях, солнце засияло в душе. Он упал к ногам епископа и сказал: «О праведник Божий, я размышлял о вере моих родителей и моего государя – о солнце, луне и огне, я понял, что это сотворено Богом, что ваша вера правая и благая, что ваш Бог истинный. Прошу тебя, дай мне святое крещение!»