Страница:
Епископ с почетом выслушал его, беседовал с ним, велел ждать: он еще подумает о желании юного княжича.
Вскоре после этого умер хан Берке, в Орде началась смута, и там забыли о племяннике умершего хана. Тогда владыка крестил юношу и назвал его Петром. Долго жил княжич Петр у епископа, учась христианской вере. Скончался владыка Кирилл, похоронили его с почестями, вечная ему память. На епископский престол в Ростове вступил владыка Игнатий. Он принялся перестраивать собор Богородицы, крышу перекрыл оловянными плитами, а полы – мраморными. Потом епископ Игнатий отправился в Орду за дарами для своей епархии. А Петр, княжич татарский, день и ночь молился и соблюдал пост, как научил его епископ Кирилл.
Но не забыл он и своих княжеских обычаев: иногда ездил на соколиную охоту в леса, что вокруг Ростовского озера. Раз, утомленный охотой, помолившись, как обычно, он уснул. Был поздний вечер, совсем стемнело, – тут явились ему два человека, лица их светились как два солнца; они разбудили княжича и сказали:
– Друг Петр, щедрая милостыня твоя и молитвы твои дошли до Бога.
Разве не чудо, дорогие читатели! Язычник роздал все богатства, а приняв веру христианскую – услышан милостивым Господом. Так же в древности Евстафий Плакида щедро подавал милостыню, когда еще был язычником, а приняв христианство, вознагражден был за подвиги и при жизни, как Петр, и после смерти – царством небесным. Сказал об этой милости Божьей сам Христос так: «За одну денежку продаете вы пять этих птичек, но ни одна из них не забыта Богом». За щедрые подаяния татарского княжича бедным услышал Бог молитвы его после крещения. Проснулся Петр, увидел двух исполинов, высотою чуть не до облаков, сияющих как небесные светила. Упал он пред ними, объятый ужасом, потом встал, но в страхе опять пал на землю. И в третий раз поднялся и еще поклонился им до земли. Тогда светлые мужи подали ему руки и сказали:
– Друг Петр, не бойся! Мы посланы Богом, в которого ты уверовал и крестился. Бог укрепит род-племя твое и потомков твоих до конца мира, он вознаградит тебя за милостыню, а за труды свои удостоишься вечных благ!
Потом дали они ему два кошеля и говорят:
– Возьми эти кошели, в одном тут золото, в другом – серебро. Завтра пойдешь в город и выменяешь три иконы: пресвятой Богородицы с младенцем, святого Дмитрия и святого Николы. Отдашь за иконы столько, сколько спросит иконник.
Петр поглядел на них, показалось ему, что они действительно люди, взял кошели, подумав, что хотят они возвеличить в Золотой Орде его род-племя, ибо не мог он сразу понять смысла их речи. Подумал и, набравшись смелости, спросил:
– А что же я отвечу, господа мои, если иконник спросит, откуда у меня кошель золота? Кто вы такие?
Они отвечали:
– Кошели эти спрячь за пазуху, чтоб никто не знал о них. Апоп-росят у тебя за иконы девять серебряных монет, а десятую золотую, так ты отсчитаешь им по одной. Потом ступай к епископу с иконами и говори ему так: «Петр и Павел, Христовы апостолы, послали меня к тебе, чтоб ты построил церковь над озером там, где я спал. Аэти иконы – знамение от них, и вот дали они мне кошели с золотом и серебром; что велишь с ними делать?» Как он прикажет, так и сделаешь. А мы – Христовы апостолы, Петр и Павел.
И не стало их.
В ту же ночь и епископу явились оба апостола, приведя его в трепет. Они сказали: «Ты должен построить на средства епархии церковь княжичу Петру, он много золота пожертвовал епископу Кириллу на церкви. Новую церковь освятишь нашим именем. А если не сделаешь, как мы велим, то смертью казним тебя!» И, сказав это, стали невидимы. Встал епископ Игнатий и стал размышлять о ночном видении. Много было у него в епископской казне серебра и золота.
Велел вызвать к себе князя Ростовского и сказал ему:
– Не знаю, что и делать. Явились мне Петр и Павел – точь-в-точь как на иконе – и устрашили меня. Приказали строить церковь их имени, а где строить, так я и не уразумел!
– Вижу, что ты, владыка, от страха голову потерял! – говорит ему князь.
Поглядел он в окошко и видит, из собора святой Богородицы идет к дому епископа княжич ордынский, Петр, несет иконы, а от тех икон сияние, как огненный столб, выше колокольни. Испугался князь, говорит:
– Гляди, владыка, что там за огонь! Им показалось, что Петр объят пламенем, но кроме них никто не видел этого огня. А Петр еще рано утром вернулся в город, выменял иконы и понес их к епископу. Принес, поставил перед епископом и князем и говорит так:
– Вот, владыка, иконы, посланные тебе апостолами Петром и Павлом, чтобы ты построил церковь там, над озером, где я спал, когда они мне явились. А эти иконы – их знамение тебе, да еще вот дали они кошели эти, что велишь с ними делать?
Время было раннее, перед службой церковной. Князь и епископ встали и поклонились святым иконам, дивясь, откуда они, ибо не было в их городе иконописцев. А Петр был еще юношей, не мог он их написать, да и знали они, что он из татар. Спросили его:
– У кого же ты добыл эти иконы?
– На базаре выменял! Задумались они о ночном видении епископа: значит, являлись апостолы. И снова иконы засияли таким светом, будто солнце вошло в палату, где они были. И снова ужас охватил всех от этого знамения.
После утрени владыка Игнатий пел молебны святой Богородице, святому Дмитрию и святому Николе. Потом запрягли колесницу по повелению епископа, княжич Петр вынес иконы и поехал к тому месту, где он спал. А владыка, князь и весь город шли за колесницей с пением. На месте сна Петрова они отслужили молебен апостолам, призывая их со слезами, и пожертвовали дому их окрестные хутора и поля. Отслужив молебен, горожане по повелению князя поставили часовню, перевезенную из города, а Петр внес туда иконы. Потом огородили часовню забором и вернулись в город.
Садясь на коня, князь промолвил в шутку:
– Вот владыка построит тут тебе церковь, а я земли не дам! Что ты тогда будешь делать?
Петр ответил:
– По повелению святых апостолов Петра и Павла, князь, я куплю у тебя земли столько, сколько выделит для этого твоя милость.
А князь еще в доме епископа видел Петровы кошели с деньгами, вспомнил о них теперь и подумал: «Надо бы у тебя побольше выделить из дара святых апостолов, пока не опомнился епископ от ночного страха и не прибрал его себе». И пришло ему на ум: «Может ведь и так быть, как Илья-пророк сказал:
– И у нас горсть муки на каждый день не умалится, и ушат воды не опустеет, и горшок с маслом все полон будет».
Подумав так, ответил он Петру будто в шутку:
– Скажи-ка, Петр: можешь ты за землю отдать мне, как за иконы, – девять гривен серебра, а десятую – золота, только выложи их так, чтоб всю межу покрыть? Согласен так?
Петр ему в ответ:
– Приходившие ко мне апостолы наказали – как повелит епископ, так и делать. Как изволите, владыка?
Епископ благословил своим крестом Петра и говорит:
– Господь нас учил, дитя мое Петр: всякому просящему у тебя дай. Так не жалей ты богатств родительских, для чего они, ведь сказано: «горшок с маслом полон будет, и горсть муки не умалится». А за щедрость твою по молитве святых апостолов – род твой будет благословен. Отдай за землю князю столько, сколько он хочет.
Петр земно поклонился владыке, слова его принял покорно, подошел к князю и говорит:
– Пусть исполнится воля святых апостолов – и твоя, князь! И приказал князь окинуть мерной веревкой место под церковь:
от озера до ворот часовни, от ворот до угла, а потом опять до озера, место просторное. Петр и говорит:
– Прикажи, князь, чтобы все это место рвом окопали, как мы в Орде всегда делаем, чтобы потом не урезывали участок церковный.
Так и сделали. Горожане, что с крестным ходом пришли, провожая иконы, принялись за дело и быстро окопали рвом ограду. Сохранился этот ров и доныне. Тогда Петр начал выкладывать монеты одну к другой – от самого озера, сначала девять серебряных из одного кошеля, потом десятую золотую – из другого. И когда выложил он по всей меже девять гривен серебра и десятую золота, то княжьи слуги, собрав их, наполнили воз Петровыми деньгами, да еще и ту колесницу, на которой часовню с иконами везли. Кони едва с места сдвинули эту поклажу.
Увидев такое множество серебра и золота, в десять раз больше, чем следовало выплатить за этот участок, князь и епископ изумились: столько монет он выложил, а кошели его все так же полны, и подумали: «Что же это такое, господи! По нашим грехам мы бы того не получили, а этот человек дивную милость Божью заслужил помощью святых апостолов!»
С великим почетом посадил князь Петра Ордынского на коня; проводили его в город всем народом, принесли ему многие дары, возле дома его поставили стражу. Город радостно праздновал этот день, много дней служили молебны и восхваляли Бога и святых апостолов за чудо, а Петр щедро раздавал милостыню и кормил убогих.
Княжич Петр все размышлял, не понимая, как же свершилось это чудо, молчал на людях и любил уединяться. Когда заметили епископ и князь, что Петр приумолк и томится, стали они меж собой говорить:
– Ведь Петр ханского рода. Если уйдет он от нас в свою Орду, может произойти от этого большой вред нашему городу.
Петр был тогда уже – ростом высок, лицом красив. Призвали они его и сказали:
– Ачто, Петр, не хочешь ли ты жениться? Найдем тебе невесту!
Петр в волнении ответил князю и владыке:
– Я полюбил вашу веру и покинул веру родителей. Переселился к вам, так будь теперь, как Богу угодно и как вы изволите!
Князь сосватал за него дочь большого вельможи. В Ростове тогда еще жили ордынские вельможи. Владыка обвенчал Петра, и построил над озером церковь, и освятил ее во имя святых апостол ов.
Князь Ростовский часто брал Петра с собой на ханскую забаву – на ястребиную охоту за озеро, чтоб не тосковал он по родине, чтоб в нашей вере остался.
Раз как-то говорит ему князь:
– Великая благодать Божья на тебе и на нашем городе из-за тебя. Сказано в святом Писании: «Отдам Богу от всех благ, как он дал нам». Подарю я тебе надел земли небольшой из своей вотчины против церкви святых апостолов, у самого озера, и напишу тебе дарственную грамоту!
Отвечал княжич Петр:
– Я ведь, князь, сроду не владел землею, и предки мои никогда не владели. А зачем еще писать грамоты?
Говорит ему князь:
– Я все сделаю, Петр, как у нас водится. А грамоты надобны вот зачем, – чтоб не отнимали твоих поместий мои дети и внуки у твоих детей и внуков.
– Пусть будет, князь, по-твоему, на то воля Божья! – поклонился Петр.
И распорядился князь, чтобы перед епископом были составлены грамоты Петру на владение многими землями вдоль озера, и водами, и лесами, а те грамоты и по сей день сохранились. И настроили Петру хором по его землям. А Орда тогда в набеги не выходила многие годы.
Такой хороший нрав и обычай был у Петра, так обходителен и учтив он был, что князь полюбил его, как родного, всегда его при себе держал и за стол без него не садился. Попросил он владыку, чтобы связал он их в церкви обрядом побратимства. И стали звать Петра братом князя. А у Петра тогда уж и дети подрастали.
Через несколько лет умер епископ Игнатий и получил царство небесное, вечная ему память! А несколько дней спустя после владыки умер и князь Ростовский. Дети его звали всегда Петра дядею до самой его старости. Мирно прожил Петр свою жизнь и скончался глубоким стариком, приняв монашеский чин; и похоронили его на том самом месте, где спал он, когда явились ему апостолы, у самой их церкви. И со дня его погребения начали строить там монастырь.
Внуки же старого князя Ростовского стали забывать, чем обязан был их род Петру, княжичу Ордынскому, и начали отнимать луга, угодья и земли у Петровых детей. Тогда сын Петра поехал в Орду, рассказал там, что он внук хана – по его брату. Обрадовались его дядья, одарили его богатыми подарками и попросили хана отправить с ним своего посла. Приехал ханский посол в Ростов, позвал на суд внуков ростовского князя: показаны были ему грамоты Петра Ордынского, данные старым князем, и по этим грамотам уставил он рубежи владений сыну Петра, дал ему грамоту с золотой печатью, какая давалась по повелению хана, и уехал в Орду.
А молодые князья, злобствуя, вели меж собой и своими боярами такие разговоры: «Слыхали мы, что наши родители звали дядей его отца, Петра, что дед наш получил от него много серебра, что он братался с Петром в церкви. Да ведь род-то их татарский – не наша кость! Какая ж они нам родня! Серебра ведь нам ихнего не досталось от родителей наших!».
Вот такие у них были речи, и не думали уж о чуде святых апостолов Петра и Павла, позабыли о дружбе и любви прародителей своих. Долгие года завидовали они тому, что Петровых детей в Орде принимали с большим почетом, чем их. А сын Петра дожил до глубокой старости и умер, окруженный большой семьей, сыновьями и дочерьми.
Внук Петра, Юрий, как и его родители, много жертвовал собору святой госпожи Богородицы в Ростове, устраивал пиры владыке и клиру в поминальные дни по своим родителям и прародителям и в праздник святых апостолов Петра и Павла.
Замечено было, что Юрьевым рыбакам удаются большие уловы, не то что остальным ловцам. Будто играя, рыбаки петровских тонь чуть заведут невода – и вытаскивают несметное число рыбы, а городские рыбаки как ни бьются – все впустую!
И пошли городские рыбаки с жалобой к своим князьям:
«Господа наши, князья! Если Юрьевы ловцы не перестанут ловить, запустеет Ростовское озеро! Они всю рыбу переловят!»
Тогда правнуки старого князя Ростовского призвали Юрия и говорят:
– Давно слыхали мы, что дед твой получил владенные грамоты от прародителя нашего на место под монастырем, на земли и угодья, но озеро Ростовское – наше, на озеро грамоты вы не получили. Потому запрещаем ловить вашим рыбакам!
Так сбылось предсказание старого князя, побратима Петрова, об обидах, что будут чинить его внуки, из-за которых он и велел писать грамоты.
Выслушал их Юрий, внук Петра, и отправился в Орду – искать правды. Дядья его приняли с честью, одарили богатыми подарками и снарядили с ним ханского посла.
Приехал ханский посол в Ростов, остановился у озера в монастыре Петра и Павла и позвал князей на суд с внуками Петра Ордынского. Испугались князья ханского посла. А Юрий положил перед послом все Петровы грамоты. Переглядел посол эти грамоты и спросил князей:
– Не ложно ли эти грамоты написаны? Ваша ли вода в Ростовском озере? Есть ли под вашей водой земля, которую продал прародитель ваш? Можете ли вы свою воду снять с той земли?
И отвечали князья:
– Ей-ей, не ложны эти грамоты, господин! И вода тут наша, и земля под нею есть! А снять ее с земли не можем, господин!
Тогда приговорил ханский посол так:
– Если снять эту воду с земли не можете, почему же своею ее называете? Создана она Богом на службу всем людям! Если куплена земля, то и вода на ней куплена!
Так присудил он воды озера по границам земельных владений Петрову внуку, Юрию. И дал Юрию грамоту с золотой печатью по повелению хана, да с тем и уехал. Так и не могли князья Ростовские никакого зла причинить Юрию. Присмирели они на долгие годы. А Петровы внуки праздновали чудо святых апостолов, как повелось в роду их, и поминали каждый год своих родителей раздачей большой милостыни беднякам.
И вырос уже правнук Петра, сын Юрия – Игнат. В его время пошел как-то походом на Русские земли из Орды Ахмыл. Сжег он Ярославльскую крепость и повел свои полчища на Ростов. Ужас овладел всеми, бежали от него князья Ростовские, побежал и владыка ростовский Прохор. Тогда Игнат настиг владыку, извлек свой меч и говорит:
– Если ты не пойдешь сейчас со мною навстречу Ахмылу, я сам изрублю тебя! Там наше племя, там мои сродники!
Послушался его владыка, вернулся в Ростов и вышел навстречу Ахмылу в ризах с крестом, со всем клиром, с хоругвями. А Игнат вышел вперед крестного хода с горожанами, вынес потеху ханскую – охотничьих кречетов, вынес шубы и хмельные меды, стал на колени перед Ахмылом у самого Ростовского озера и, приветствуя его, как потомок брата древнего хана, сказал:
– Здесь вотчина ханская и твоя, Ахмыл! Купил эту вотчину прадед наш затем, что тут чудеса совершались!
Смело говорил он, а горожане и церковный люд с ужасом озирали несметное войско Ахмылово. И спросил его Ахмыл:
– Ты меня утехой ханской даришь, – а кто же те, что в сверкающих одеждах с хоругвями стоят, не хотят ли они биться с нами?
Игнат объяснил ему:
– Нет, господин, они Бога молят за хана и за тебя, а вынесли они божницу, чтобы благословить тебя по закону здешней веры!
У Ахмыла как раз в то время под Ярославлем тяжело заболел сын. Он вез его при своем войске на возу. И приказал подвезти его сюда, чтобы владыка благословил его. Епископ Прохор освятил воду, дал испить ее больному и благословил его крестом. И выздоровел сын Ахмыла. Увидев это чудо, сошел с коня Ахмыл, поднял руки к небу и говорит:
– Благословен верховный Бог, что внушил мне мысль идти к этому городу. Праведник ты, владыка Прохор, раз молитва твоя воскресила моего сына. Благословен и ты, Игнат, за то, что спас людей своих и этот город. Ханской ты крови, наше племя, если будет тебе здесь от кого обида, не ленись прийти к нам в Орду!
И дал Ахмыл сорок мер серебра владыке, да тридцать мер серебра его клиру. Взял кречетов у Игната, поцеловал его, поклонился епископу, сел на коня и ушел назад в Орду. Игнат проводил Ахмыла вместе с владыкою и с горожанами. Потом вернулись в Ростов и служили молебны, прославляя Бога за чудесное избавление.
Пошли, Господь, утешенье читающим и пишущим о делах древних наших прародителей! Дай им здесь покой и в будущей жизни! А всему роду Петрову дай умножение и бережение! И не оскудеет в нем радость без печали, не исчезнет его память до кончины мира.
Господу Иисусу Христу слава, честь и поклонение ныне и во веки веков. Аминь.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
ЯРЛЫК, ДАННЫЙ ОТ КЫПЧАКСКОГО ЦАРЯ УЗБЕКА ПЕТРУ МИТРОПОЛИТУ РОССИИ… (ОКОЛО 1313 ГОДА)
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
ЖИТИЕ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО
Вскоре после этого умер хан Берке, в Орде началась смута, и там забыли о племяннике умершего хана. Тогда владыка крестил юношу и назвал его Петром. Долго жил княжич Петр у епископа, учась христианской вере. Скончался владыка Кирилл, похоронили его с почестями, вечная ему память. На епископский престол в Ростове вступил владыка Игнатий. Он принялся перестраивать собор Богородицы, крышу перекрыл оловянными плитами, а полы – мраморными. Потом епископ Игнатий отправился в Орду за дарами для своей епархии. А Петр, княжич татарский, день и ночь молился и соблюдал пост, как научил его епископ Кирилл.
Но не забыл он и своих княжеских обычаев: иногда ездил на соколиную охоту в леса, что вокруг Ростовского озера. Раз, утомленный охотой, помолившись, как обычно, он уснул. Был поздний вечер, совсем стемнело, – тут явились ему два человека, лица их светились как два солнца; они разбудили княжича и сказали:
– Друг Петр, щедрая милостыня твоя и молитвы твои дошли до Бога.
Разве не чудо, дорогие читатели! Язычник роздал все богатства, а приняв веру христианскую – услышан милостивым Господом. Так же в древности Евстафий Плакида щедро подавал милостыню, когда еще был язычником, а приняв христианство, вознагражден был за подвиги и при жизни, как Петр, и после смерти – царством небесным. Сказал об этой милости Божьей сам Христос так: «За одну денежку продаете вы пять этих птичек, но ни одна из них не забыта Богом». За щедрые подаяния татарского княжича бедным услышал Бог молитвы его после крещения. Проснулся Петр, увидел двух исполинов, высотою чуть не до облаков, сияющих как небесные светила. Упал он пред ними, объятый ужасом, потом встал, но в страхе опять пал на землю. И в третий раз поднялся и еще поклонился им до земли. Тогда светлые мужи подали ему руки и сказали:
– Друг Петр, не бойся! Мы посланы Богом, в которого ты уверовал и крестился. Бог укрепит род-племя твое и потомков твоих до конца мира, он вознаградит тебя за милостыню, а за труды свои удостоишься вечных благ!
Потом дали они ему два кошеля и говорят:
– Возьми эти кошели, в одном тут золото, в другом – серебро. Завтра пойдешь в город и выменяешь три иконы: пресвятой Богородицы с младенцем, святого Дмитрия и святого Николы. Отдашь за иконы столько, сколько спросит иконник.
Петр поглядел на них, показалось ему, что они действительно люди, взял кошели, подумав, что хотят они возвеличить в Золотой Орде его род-племя, ибо не мог он сразу понять смысла их речи. Подумал и, набравшись смелости, спросил:
– А что же я отвечу, господа мои, если иконник спросит, откуда у меня кошель золота? Кто вы такие?
Они отвечали:
– Кошели эти спрячь за пазуху, чтоб никто не знал о них. Апоп-росят у тебя за иконы девять серебряных монет, а десятую золотую, так ты отсчитаешь им по одной. Потом ступай к епископу с иконами и говори ему так: «Петр и Павел, Христовы апостолы, послали меня к тебе, чтоб ты построил церковь над озером там, где я спал. Аэти иконы – знамение от них, и вот дали они мне кошели с золотом и серебром; что велишь с ними делать?» Как он прикажет, так и сделаешь. А мы – Христовы апостолы, Петр и Павел.
И не стало их.
В ту же ночь и епископу явились оба апостола, приведя его в трепет. Они сказали: «Ты должен построить на средства епархии церковь княжичу Петру, он много золота пожертвовал епископу Кириллу на церкви. Новую церковь освятишь нашим именем. А если не сделаешь, как мы велим, то смертью казним тебя!» И, сказав это, стали невидимы. Встал епископ Игнатий и стал размышлять о ночном видении. Много было у него в епископской казне серебра и золота.
Велел вызвать к себе князя Ростовского и сказал ему:
– Не знаю, что и делать. Явились мне Петр и Павел – точь-в-точь как на иконе – и устрашили меня. Приказали строить церковь их имени, а где строить, так я и не уразумел!
– Вижу, что ты, владыка, от страха голову потерял! – говорит ему князь.
Поглядел он в окошко и видит, из собора святой Богородицы идет к дому епископа княжич ордынский, Петр, несет иконы, а от тех икон сияние, как огненный столб, выше колокольни. Испугался князь, говорит:
– Гляди, владыка, что там за огонь! Им показалось, что Петр объят пламенем, но кроме них никто не видел этого огня. А Петр еще рано утром вернулся в город, выменял иконы и понес их к епископу. Принес, поставил перед епископом и князем и говорит так:
– Вот, владыка, иконы, посланные тебе апостолами Петром и Павлом, чтобы ты построил церковь там, над озером, где я спал, когда они мне явились. А эти иконы – их знамение тебе, да еще вот дали они кошели эти, что велишь с ними делать?
Время было раннее, перед службой церковной. Князь и епископ встали и поклонились святым иконам, дивясь, откуда они, ибо не было в их городе иконописцев. А Петр был еще юношей, не мог он их написать, да и знали они, что он из татар. Спросили его:
– У кого же ты добыл эти иконы?
– На базаре выменял! Задумались они о ночном видении епископа: значит, являлись апостолы. И снова иконы засияли таким светом, будто солнце вошло в палату, где они были. И снова ужас охватил всех от этого знамения.
После утрени владыка Игнатий пел молебны святой Богородице, святому Дмитрию и святому Николе. Потом запрягли колесницу по повелению епископа, княжич Петр вынес иконы и поехал к тому месту, где он спал. А владыка, князь и весь город шли за колесницей с пением. На месте сна Петрова они отслужили молебен апостолам, призывая их со слезами, и пожертвовали дому их окрестные хутора и поля. Отслужив молебен, горожане по повелению князя поставили часовню, перевезенную из города, а Петр внес туда иконы. Потом огородили часовню забором и вернулись в город.
Садясь на коня, князь промолвил в шутку:
– Вот владыка построит тут тебе церковь, а я земли не дам! Что ты тогда будешь делать?
Петр ответил:
– По повелению святых апостолов Петра и Павла, князь, я куплю у тебя земли столько, сколько выделит для этого твоя милость.
А князь еще в доме епископа видел Петровы кошели с деньгами, вспомнил о них теперь и подумал: «Надо бы у тебя побольше выделить из дара святых апостолов, пока не опомнился епископ от ночного страха и не прибрал его себе». И пришло ему на ум: «Может ведь и так быть, как Илья-пророк сказал:
– И у нас горсть муки на каждый день не умалится, и ушат воды не опустеет, и горшок с маслом все полон будет».
Подумав так, ответил он Петру будто в шутку:
– Скажи-ка, Петр: можешь ты за землю отдать мне, как за иконы, – девять гривен серебра, а десятую – золота, только выложи их так, чтоб всю межу покрыть? Согласен так?
Петр ему в ответ:
– Приходившие ко мне апостолы наказали – как повелит епископ, так и делать. Как изволите, владыка?
Епископ благословил своим крестом Петра и говорит:
– Господь нас учил, дитя мое Петр: всякому просящему у тебя дай. Так не жалей ты богатств родительских, для чего они, ведь сказано: «горшок с маслом полон будет, и горсть муки не умалится». А за щедрость твою по молитве святых апостолов – род твой будет благословен. Отдай за землю князю столько, сколько он хочет.
Петр земно поклонился владыке, слова его принял покорно, подошел к князю и говорит:
– Пусть исполнится воля святых апостолов – и твоя, князь! И приказал князь окинуть мерной веревкой место под церковь:
от озера до ворот часовни, от ворот до угла, а потом опять до озера, место просторное. Петр и говорит:
– Прикажи, князь, чтобы все это место рвом окопали, как мы в Орде всегда делаем, чтобы потом не урезывали участок церковный.
Так и сделали. Горожане, что с крестным ходом пришли, провожая иконы, принялись за дело и быстро окопали рвом ограду. Сохранился этот ров и доныне. Тогда Петр начал выкладывать монеты одну к другой – от самого озера, сначала девять серебряных из одного кошеля, потом десятую золотую – из другого. И когда выложил он по всей меже девять гривен серебра и десятую золота, то княжьи слуги, собрав их, наполнили воз Петровыми деньгами, да еще и ту колесницу, на которой часовню с иконами везли. Кони едва с места сдвинули эту поклажу.
Увидев такое множество серебра и золота, в десять раз больше, чем следовало выплатить за этот участок, князь и епископ изумились: столько монет он выложил, а кошели его все так же полны, и подумали: «Что же это такое, господи! По нашим грехам мы бы того не получили, а этот человек дивную милость Божью заслужил помощью святых апостолов!»
С великим почетом посадил князь Петра Ордынского на коня; проводили его в город всем народом, принесли ему многие дары, возле дома его поставили стражу. Город радостно праздновал этот день, много дней служили молебны и восхваляли Бога и святых апостолов за чудо, а Петр щедро раздавал милостыню и кормил убогих.
Княжич Петр все размышлял, не понимая, как же свершилось это чудо, молчал на людях и любил уединяться. Когда заметили епископ и князь, что Петр приумолк и томится, стали они меж собой говорить:
– Ведь Петр ханского рода. Если уйдет он от нас в свою Орду, может произойти от этого большой вред нашему городу.
Петр был тогда уже – ростом высок, лицом красив. Призвали они его и сказали:
– Ачто, Петр, не хочешь ли ты жениться? Найдем тебе невесту!
Петр в волнении ответил князю и владыке:
– Я полюбил вашу веру и покинул веру родителей. Переселился к вам, так будь теперь, как Богу угодно и как вы изволите!
Князь сосватал за него дочь большого вельможи. В Ростове тогда еще жили ордынские вельможи. Владыка обвенчал Петра, и построил над озером церковь, и освятил ее во имя святых апостол ов.
Князь Ростовский часто брал Петра с собой на ханскую забаву – на ястребиную охоту за озеро, чтоб не тосковал он по родине, чтоб в нашей вере остался.
Раз как-то говорит ему князь:
– Великая благодать Божья на тебе и на нашем городе из-за тебя. Сказано в святом Писании: «Отдам Богу от всех благ, как он дал нам». Подарю я тебе надел земли небольшой из своей вотчины против церкви святых апостолов, у самого озера, и напишу тебе дарственную грамоту!
Отвечал княжич Петр:
– Я ведь, князь, сроду не владел землею, и предки мои никогда не владели. А зачем еще писать грамоты?
Говорит ему князь:
– Я все сделаю, Петр, как у нас водится. А грамоты надобны вот зачем, – чтоб не отнимали твоих поместий мои дети и внуки у твоих детей и внуков.
– Пусть будет, князь, по-твоему, на то воля Божья! – поклонился Петр.
И распорядился князь, чтобы перед епископом были составлены грамоты Петру на владение многими землями вдоль озера, и водами, и лесами, а те грамоты и по сей день сохранились. И настроили Петру хором по его землям. А Орда тогда в набеги не выходила многие годы.
Такой хороший нрав и обычай был у Петра, так обходителен и учтив он был, что князь полюбил его, как родного, всегда его при себе держал и за стол без него не садился. Попросил он владыку, чтобы связал он их в церкви обрядом побратимства. И стали звать Петра братом князя. А у Петра тогда уж и дети подрастали.
Через несколько лет умер епископ Игнатий и получил царство небесное, вечная ему память! А несколько дней спустя после владыки умер и князь Ростовский. Дети его звали всегда Петра дядею до самой его старости. Мирно прожил Петр свою жизнь и скончался глубоким стариком, приняв монашеский чин; и похоронили его на том самом месте, где спал он, когда явились ему апостолы, у самой их церкви. И со дня его погребения начали строить там монастырь.
Внуки же старого князя Ростовского стали забывать, чем обязан был их род Петру, княжичу Ордынскому, и начали отнимать луга, угодья и земли у Петровых детей. Тогда сын Петра поехал в Орду, рассказал там, что он внук хана – по его брату. Обрадовались его дядья, одарили его богатыми подарками и попросили хана отправить с ним своего посла. Приехал ханский посол в Ростов, позвал на суд внуков ростовского князя: показаны были ему грамоты Петра Ордынского, данные старым князем, и по этим грамотам уставил он рубежи владений сыну Петра, дал ему грамоту с золотой печатью, какая давалась по повелению хана, и уехал в Орду.
А молодые князья, злобствуя, вели меж собой и своими боярами такие разговоры: «Слыхали мы, что наши родители звали дядей его отца, Петра, что дед наш получил от него много серебра, что он братался с Петром в церкви. Да ведь род-то их татарский – не наша кость! Какая ж они нам родня! Серебра ведь нам ихнего не досталось от родителей наших!».
Вот такие у них были речи, и не думали уж о чуде святых апостолов Петра и Павла, позабыли о дружбе и любви прародителей своих. Долгие года завидовали они тому, что Петровых детей в Орде принимали с большим почетом, чем их. А сын Петра дожил до глубокой старости и умер, окруженный большой семьей, сыновьями и дочерьми.
Внук Петра, Юрий, как и его родители, много жертвовал собору святой госпожи Богородицы в Ростове, устраивал пиры владыке и клиру в поминальные дни по своим родителям и прародителям и в праздник святых апостолов Петра и Павла.
Замечено было, что Юрьевым рыбакам удаются большие уловы, не то что остальным ловцам. Будто играя, рыбаки петровских тонь чуть заведут невода – и вытаскивают несметное число рыбы, а городские рыбаки как ни бьются – все впустую!
И пошли городские рыбаки с жалобой к своим князьям:
«Господа наши, князья! Если Юрьевы ловцы не перестанут ловить, запустеет Ростовское озеро! Они всю рыбу переловят!»
Тогда правнуки старого князя Ростовского призвали Юрия и говорят:
– Давно слыхали мы, что дед твой получил владенные грамоты от прародителя нашего на место под монастырем, на земли и угодья, но озеро Ростовское – наше, на озеро грамоты вы не получили. Потому запрещаем ловить вашим рыбакам!
Так сбылось предсказание старого князя, побратима Петрова, об обидах, что будут чинить его внуки, из-за которых он и велел писать грамоты.
Выслушал их Юрий, внук Петра, и отправился в Орду – искать правды. Дядья его приняли с честью, одарили богатыми подарками и снарядили с ним ханского посла.
Приехал ханский посол в Ростов, остановился у озера в монастыре Петра и Павла и позвал князей на суд с внуками Петра Ордынского. Испугались князья ханского посла. А Юрий положил перед послом все Петровы грамоты. Переглядел посол эти грамоты и спросил князей:
– Не ложно ли эти грамоты написаны? Ваша ли вода в Ростовском озере? Есть ли под вашей водой земля, которую продал прародитель ваш? Можете ли вы свою воду снять с той земли?
И отвечали князья:
– Ей-ей, не ложны эти грамоты, господин! И вода тут наша, и земля под нею есть! А снять ее с земли не можем, господин!
Тогда приговорил ханский посол так:
– Если снять эту воду с земли не можете, почему же своею ее называете? Создана она Богом на службу всем людям! Если куплена земля, то и вода на ней куплена!
Так присудил он воды озера по границам земельных владений Петрову внуку, Юрию. И дал Юрию грамоту с золотой печатью по повелению хана, да с тем и уехал. Так и не могли князья Ростовские никакого зла причинить Юрию. Присмирели они на долгие годы. А Петровы внуки праздновали чудо святых апостолов, как повелось в роду их, и поминали каждый год своих родителей раздачей большой милостыни беднякам.
И вырос уже правнук Петра, сын Юрия – Игнат. В его время пошел как-то походом на Русские земли из Орды Ахмыл. Сжег он Ярославльскую крепость и повел свои полчища на Ростов. Ужас овладел всеми, бежали от него князья Ростовские, побежал и владыка ростовский Прохор. Тогда Игнат настиг владыку, извлек свой меч и говорит:
– Если ты не пойдешь сейчас со мною навстречу Ахмылу, я сам изрублю тебя! Там наше племя, там мои сродники!
Послушался его владыка, вернулся в Ростов и вышел навстречу Ахмылу в ризах с крестом, со всем клиром, с хоругвями. А Игнат вышел вперед крестного хода с горожанами, вынес потеху ханскую – охотничьих кречетов, вынес шубы и хмельные меды, стал на колени перед Ахмылом у самого Ростовского озера и, приветствуя его, как потомок брата древнего хана, сказал:
– Здесь вотчина ханская и твоя, Ахмыл! Купил эту вотчину прадед наш затем, что тут чудеса совершались!
Смело говорил он, а горожане и церковный люд с ужасом озирали несметное войско Ахмылово. И спросил его Ахмыл:
– Ты меня утехой ханской даришь, – а кто же те, что в сверкающих одеждах с хоругвями стоят, не хотят ли они биться с нами?
Игнат объяснил ему:
– Нет, господин, они Бога молят за хана и за тебя, а вынесли они божницу, чтобы благословить тебя по закону здешней веры!
У Ахмыла как раз в то время под Ярославлем тяжело заболел сын. Он вез его при своем войске на возу. И приказал подвезти его сюда, чтобы владыка благословил его. Епископ Прохор освятил воду, дал испить ее больному и благословил его крестом. И выздоровел сын Ахмыла. Увидев это чудо, сошел с коня Ахмыл, поднял руки к небу и говорит:
– Благословен верховный Бог, что внушил мне мысль идти к этому городу. Праведник ты, владыка Прохор, раз молитва твоя воскресила моего сына. Благословен и ты, Игнат, за то, что спас людей своих и этот город. Ханской ты крови, наше племя, если будет тебе здесь от кого обида, не ленись прийти к нам в Орду!
И дал Ахмыл сорок мер серебра владыке, да тридцать мер серебра его клиру. Взял кречетов у Игната, поцеловал его, поклонился епископу, сел на коня и ушел назад в Орду. Игнат проводил Ахмыла вместе с владыкою и с горожанами. Потом вернулись в Ростов и служили молебны, прославляя Бога за чудесное избавление.
Пошли, Господь, утешенье читающим и пишущим о делах древних наших прародителей! Дай им здесь покой и в будущей жизни! А всему роду Петрову дай умножение и бережение! И не оскудеет в нем радость без печали, не исчезнет его память до кончины мира.
Господу Иисусу Христу слава, честь и поклонение ныне и во веки веков. Аминь.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
По легенде, первый охранный ярлык русской православной церкви выдал сам Чингисхан. В книге государственных законов – Ясе Чингисхана сделано нарочитое узаконение о том, что все веры должны быть терпимы и что служители всех вер, равно как врачи и нищие, ученые и подвижники, молитвосозывате-ли и гробохранители, должны быть освобождены от всяких податей и налогов.
Первый сохранившийся ярлык относится предположительно к 1270—1276 годам – от хана Мангу Тимура. Все последующие ярлыки составлялись по этому образцу.
Вначале XIV века митрополит Киевский и всея Руси Петр получил охранный ярлык от хана Золотой Орды Узбека.
Первый сохранившийся ярлык относится предположительно к 1270—1276 годам – от хана Мангу Тимура. Все последующие ярлыки составлялись по этому образцу.
Вначале XIV века митрополит Киевский и всея Руси Петр получил охранный ярлык от хана Золотой Орды Узбека.
ЯРЛЫК, ДАННЫЙ ОТ КЫПЧАКСКОГО ЦАРЯ УЗБЕКА ПЕТРУ МИТРОПОЛИТУ РОССИИ… (ОКОЛО 1313 ГОДА)
Вышнего и бессмертного Бога силою и волею и величеством и милостию Его многою Азбяково слово… Да никто же обидит на Руси соборную церковь митрополита Петра и его людей и церковных его, да никто же взимает ни стяжания, ни имении, ни людей; а знает Петр митрополит вправду и право судит и управляет люди своя вправду, в чем-нибудь, и в разбое, и в поличном, и в татьбе, и во всяких делах ведает сам Петр митрополит един, или кому прикажет; да все покоряются и повинуются Митрополиту вся его церковные причты, первым из начала законом их и по первым грамотам нашим, первых царей великих грамотам и дефтерем записям. – Прим. авт.), да не вступаются в церковное и митрополичье никто же, занеже то Божие все суть; а кто вступится, а наш ярлык и наше слово преступит, тот есть Богу повинен и гнев на себя от него примет, и от нас казнь ему будет смертная. А Митрополит правым путем ходит, да правым путем пребывает и тешится, да правым сердцем и правою мыс-лию вся своя церковная управляет и судит и ведает, или кому повелит таковая деяти и управляти, а нам в то не вступатися ни во что, ни детям нашим, ни всем нашим князем нашего царства и всех наших стран и всех наших улусов, да не вступаются никто же ничем в церковныя и в митрополичьи, ни в города их, ни в волости их, ни в села их, ни во всякие ловли их, ни в борти их, ни в земли их, ни в улусы их, ни в лесы их, ни во ограды их, ни в волостные места их, ни в винограды их, ни в мельницы их, ни в зимовища их, ни в стада их конные, ни во всякие скотские стада но вся стяжания и имения их церковныя и люди их и вся причты их и вся законы их уложения старые от начала их: то все ведает Митрополит или кому прикажет… А поедут наши баскаки и таможники, данщики, поборщики, писцы по сем нашим грамотам, как наше слово молвило и уставило, да все будут целы соборные церкви митрополичьи, никем ни от кого не изобижены, вся его люди и вся стяжания его, как ярлык имеет, и Архимандриты и Игумены и попы и вся причты церковные ничем никто да не будет изобижен, дань ли на нас емлют, или иное что-нибудь, тамга ли, поплужное ли, ям ли, мыт ли, мостовщи-на ли, война ли, ловитва ли какая-нибудь наша, или когда на службу нашу с наших улусов повелим рать собирати, где восхотим воевати, а от соборные церкви и от Петра Митрополита никто же да не взимает от их людей и от всего его причта, те бо за нас Бога молят…
И мы Богу моляся, по первых царей грамотам, грамоты мы давали жалованные, а не изиначевали ни в чем, как то было прежде нас, так молвя и наше слово уставило по первому пути, которая дань наша будет, или запросы наши накинем, или по-плужное, или послы наши будут, или кормы наши и коней наших, или подводы или корм послов наших, или наших Цариц, или наших детей, и кто ни есть и кто-нибудь, да не взимают, да не просят ничто же;…и да не взимают у них деланных орудии, да не отнимают ничего же… А что попы и диаконы их един хлеб ядят и во едином дому живут, у кого брат, или сын, и тем по тому ж пути наше жалованье; ож кто будет от них не выступил, а Митрополиту не служит, а живет себе, тот именем поповским да не отнимается, но дает дань… А кто вступится в церковное и в Митрополичье, и на того будет гнев Божии, а по нашему великому истязанию не извинится ничем же и умрет злою казнью…
И мы Богу моляся, по первых царей грамотам, грамоты мы давали жалованные, а не изиначевали ни в чем, как то было прежде нас, так молвя и наше слово уставило по первому пути, которая дань наша будет, или запросы наши накинем, или по-плужное, или послы наши будут, или кормы наши и коней наших, или подводы или корм послов наших, или наших Цариц, или наших детей, и кто ни есть и кто-нибудь, да не взимают, да не просят ничто же;…и да не взимают у них деланных орудии, да не отнимают ничего же… А что попы и диаконы их един хлеб ядят и во едином дому живут, у кого брат, или сын, и тем по тому ж пути наше жалованье; ож кто будет от них не выступил, а Митрополиту не служит, а живет себе, тот именем поповским да не отнимается, но дает дань… А кто вступится в церковное и в Митрополичье, и на того будет гнев Божии, а по нашему великому истязанию не извинится ничем же и умрет злою казнью…
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
Житие Сергия Радонежского – типичный пример житийной литературы своего времени. Жития – интереснейший исторический источник, но к фактам, приведенным в них, надо относиться весьма осторожно, подвергая их тщательному анализу. По утверждению известного историка и исследователя В. Ключевского, разница между житием святого и биографией примерно такова же, как между иконой и портретом. «Качество исторического материала, представляемого житием, зависело главным образом от обстоятельств, при которых писалось последнее, и от литературных целей, которые ставил себе его автор», – писал Ключевский.
Таким образом, жития не могут быть использованы, как основной источник исторических фактов. Составители житий не гнались за достоверностью и всеохватностью описания личности, которой это житие посвящено, и связанных с ней исторических событий. Составителей жития интересовали только строго определенные качества героя, которые, по их мысли, приближали его к идеальному образу святого. Именно эти факты из жизни и эти черты характера святого описываются в житиях. Все остальное составителям жития было неважно.
Жития – не биографические описания жизни святых. Это образец для тех, кто стремится к праведной жизни. Это яркий пример церковной назидательной литературы. И потому составители жития зачастую поступались исторической правдой – в куда большей степени, чем авторы летописных сводов.
В житиях мы находим отношение церковников к окружавшему их миру, те идеалы, к которым они призывали стремиться.
И лишь в последнюю очередь там можно найти точные биографические факты из жизни реальных людей.
Однако мы должны признать и то, что люди, про которых писались жития, были незаурядными, выдающимися личностями. И порой, кроме житийной литературы, почерпнуть подробности о жизни таких людей, как, например, Сергий Радонежский, нам просто негде. В этих-то случаях жития служат нам существенным подспорьем к сухим фактам, изложенным в летописных хронологических записях.
Таким образом, жития не могут быть использованы, как основной источник исторических фактов. Составители житий не гнались за достоверностью и всеохватностью описания личности, которой это житие посвящено, и связанных с ней исторических событий. Составителей жития интересовали только строго определенные качества героя, которые, по их мысли, приближали его к идеальному образу святого. Именно эти факты из жизни и эти черты характера святого описываются в житиях. Все остальное составителям жития было неважно.
Жития – не биографические описания жизни святых. Это образец для тех, кто стремится к праведной жизни. Это яркий пример церковной назидательной литературы. И потому составители жития зачастую поступались исторической правдой – в куда большей степени, чем авторы летописных сводов.
В житиях мы находим отношение церковников к окружавшему их миру, те идеалы, к которым они призывали стремиться.
И лишь в последнюю очередь там можно найти точные биографические факты из жизни реальных людей.
Однако мы должны признать и то, что люди, про которых писались жития, были незаурядными, выдающимися личностями. И порой, кроме житийной литературы, почерпнуть подробности о жизни таких людей, как, например, Сергий Радонежский, нам просто негде. В этих-то случаях жития служат нам существенным подспорьем к сухим фактам, изложенным в летописных хронологических записях.
ЖИТИЕ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО
Преподобный Сергий родился от родителей благородных и благоверных: от отца, которого звали Кириллом, и матери, по имени Мария, которые были всякими добродетелями украшены. (…)
И свершилось некое чудо до рождения его. Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды в воскресенье мать его вошла в церковь во время пения святой литургии. И стояла она с другими женщинами в притворе, когда должны были приступить к чтению святого Евангелия, и все стояли молча, младенец начал кричать в утробе матери. Перед тем, как начали петь херувимскую песнь, младенец начал вторично кричать. Когда же иерей возгласил: «Возьмем, святая святым!» – младенец в третий раз закричал. (…)
Когда наступил сороковой день после рождения его, родители принесли ребенка в церковь Божию. (…) Иерей окрестил его именем Варфоломей. (…)
Отец и мать рассказали иерею, как их сын, еще в утробе матери, в церкви три раза прокричал: «Не знаем, что означает это». Иерей сказал: «Радуйтесь, ибо будет ребенок сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы». (…)
У Кирилла было три сына: Стефан и Петр быстро изучили грамоту, Варфоломей же не быстро учился читать. (…) Отрок со слезами молился: «Господи! Дай мне выучить грамоту, вразуми меня». (…)
Печалились родители его, огорчался учитель. Все печалились, не ведая высшего предначертания божественного промысла, не зная, что хочет Бог сотворить. (…) По усмотрению Бога нужно было, чтобы от Бога книжное учение он получил. Скажем, как научился он грамоте.
И свершилось некое чудо до рождения его. Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды в воскресенье мать его вошла в церковь во время пения святой литургии. И стояла она с другими женщинами в притворе, когда должны были приступить к чтению святого Евангелия, и все стояли молча, младенец начал кричать в утробе матери. Перед тем, как начали петь херувимскую песнь, младенец начал вторично кричать. Когда же иерей возгласил: «Возьмем, святая святым!» – младенец в третий раз закричал. (…)
Когда наступил сороковой день после рождения его, родители принесли ребенка в церковь Божию. (…) Иерей окрестил его именем Варфоломей. (…)
Отец и мать рассказали иерею, как их сын, еще в утробе матери, в церкви три раза прокричал: «Не знаем, что означает это». Иерей сказал: «Радуйтесь, ибо будет ребенок сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы». (…)
У Кирилла было три сына: Стефан и Петр быстро изучили грамоту, Варфоломей же не быстро учился читать. (…) Отрок со слезами молился: «Господи! Дай мне выучить грамоту, вразуми меня». (…)
Печалились родители его, огорчался учитель. Все печалились, не ведая высшего предначертания божественного промысла, не зная, что хочет Бог сотворить. (…) По усмотрению Бога нужно было, чтобы от Бога книжное учение он получил. Скажем, как научился он грамоте.