Бюттнер Роберт. Удел сироты

   – Что-то специфическое, – Говарду, идущему следом за мной, приходилось кричать, чтобы я смог расслышать его голос сквозь этот адский шум. – Тут нет ни сложных машин-двигателей, ни генераторов энергии.
   Как только мы миновали «катки» дорожка разветвилась – во все стороны протянулись повисшие над бездной мосты и переходы. К тому времени согласно приборам Джиба мы спустились уже на триста метров. Но до пола зала оставалось еще примерно столько же. Я как можно дальше перегнулся через край, и направил вниз луч своего фонаря. Большинство конструкций слизней были гладкими, но пол внизу показался мне серым, покрытым ухабами, таким же неровным как старая булыжная мостовая. И еще мне показалось, что по нему шла рябь, словно по поверхности озера при сильных порывах ветра.
   Когда я осторожно отступил от края, свет моего фонаря скользнул в темноте, окружающей нас. Я заметил, как что-то блеснуло на дорожке в тридцати метрах впереди. Вновь посветив в ту сторону, я заметил один из «булыжников» вроде тех, из которых состояла мостовая внизу.
   – Эй, Говард! – позвал я и подошел к своей странной находке. Чтобы нагнуться и изучить находку мне пришлось чуть сместить вес М-60, крест на крест пристегнутого ремнями к моей спине, Мне казалось, что на спину мне взвалили штабель кирпичей. Чтобы удержаться на ногах, я опустился на колено. Я дышал прерывисто. Воздух казался слишком холодным. Мое дыхание дымком вырывалось из клапана шлема и туманом клубилось в луче головного фонаря.
   «Булыжник» оказался овальным, грязно-белым, словно недопеченный хлеб.
   Я потянулся к нему.
   – Говард, он выглядит словно…
   «Булыжник» прыгнул на меня.
   Я инстинктивно втянул воздух, так сильно, что звук от моего вдоха эхом разнесся по пустому залу.
   Передо мной был миниатюрный слизень. Он прыгнул на меня, я отскочил, и, пролетев мимо, он исчез в разряженном воздухе.
   Так и не восстановив равновесие из-за винтовки и рюкзака, я пошатнулся и упал на край дорожки. А потом, не удержавшись, последовал за крошечным чудовищем, уже исчезнувшем во тьме.
   Как я кричал!

Глава сорок четвертая.

   Пол зала понесся ко мне навстречу. Я падал около тридцати метров. Луч фонаря на моем шлеме искрился на извивающихся, карабкающихся друг по другу обнаженных слизнях. Их было столько, что я себе и вообразить не мог. Я извернулся в воздухе и плечом врезался в их массу. Они взорвались, подобно лопающимся помидорам, и я погрузился метра на полтора в живое, шевелящееся море.
   Боевой скафандр скорее предназначен для того, чтобы останавливать пули, а не поглощать кинетическую энергию удара, однако если не считать боли в плече, я легко отделался. Я выжил, грохнувшись с огромной высоты. Это все что я мог сказать, да и то лишь слизню, который корчился, умирая в пяти сантиметрах от визора моего шлема. Отвратительная слизь, просочившись через приоткрытый визор, залепила мне рот. На вкус она напоминала гнилую плоть. Правда, если говорить честно я раньше никогда гнилой плоти не пробовал. Я попытался, как можно плотнее сжать губы.
   Собрав все силы, я рванулся вперед, прочь от ужасных червей, которые готовы были похоронить меня. Наконец моя голова высунулась из моря шевелящихся тел.
   В тридцати метрах надо мной во тьме мерцал луч фонаря моего спутника.
   – Джейсон? С тобой все в порядке?
   Я бултыхался среди слизней, словно человек оказавшийся за бортом. Наконец, собравшись с силами, я ответил:
   – Да, слава Богу! Говард, это – детская!
   – Они тут растут. Кто-нибудь из них может действовать самостоятельно?
   – Говард! Вытащи меня отсюда!
   – Ладно. Хотя это так очаровательно…
   – Спусти веревку. У тебя связка в длинном кармане с левой стороны рюкзака.
   Откуда-то сверху до меня донеслись скребущие звуки.
   – Не знаю, Джейсон. Не уверен, что смогу спуститься вниз. Эта веревка…
   Я закатил глаза.
   – Не «спуститься», а спустить веревку! Ты мне тут не нужен! Ты должен поднять меня наверх! Привяжи ее к чему-нибудь там, а другой конец брось мне.
   – Ага.
   Через десять минут откуда-то сверху из темноты скатилась фиолетовая плетеная веревка. Ее конец качался у меня над головой. Задержка дала достаточно времени, чтобы у меня разыгралось воображение. В какой-то миг я почему-то решил, что окружающие меня твари – плотоядные. Каждый раз, когда я перемещал свой вес, что-то тыкалось в меня. Неожиданно мне представилось, что это слизни пытаются пробиться сквозь скафандр и зажевать мою плоть. На самом деле мое положение было хоть и неприятно, но полностью безопасно. С тем же успехом, я мог плавать на спине по воняющему озеру опарышей.
   Я поймал веревку со второй попытки, и, прилагая все силы, начал постепенно сантиметр за сантиметром выбираться из живого моря. Я едва не свалился назад, когда почувствовал, как что-то ухватилось за мою ногу. Вскрикнув, я принялся отчаянно лягаться. Веревка начала раскачиваться и теперь я отчасти напоминал Тарзана. Когда слизень, зацепившийся за меня, отвалился, и я вновь полез наверх.
   Только через час Говард сумел ухватиться за мои плечевые ремни и помог мне влезть назад на дорожку. Минут десять я, задыхаясь, лежал на твердой поверхности. Я даже говорить не мог. От усилий у меня дрожали мускулы предплечий. И это не смотря на то, что на мне был боевой скафандр.
   – Черт побери, что это за место, Говард? Что все это значит?
   – Ладно. Скажем честно. Нам не повезло, – Говард сматывал веревку, перебрасывая ее вокруг локтя и через рогатку расставленных пальцев. Действовал он словно настоящий солдат. – То, что я собираюсь сообщить, ничуть тебя не утешит.
   Я тяжело вздохнул.
   – Говард, гигантские улитки, которые летят на этом корабле, не так давно бомбили Землю. Три недели назад. Из-за них я потерял два пальца. Я только что вылез из ямы кишащей чудовищами, размером с озеро Эри. Что может меня утешить?
   Говард тяжело вздохнул.
   – Пока ты занимался альпинизмом, я послал Джиба обследовать помещение и попытаться определить балансировку корабля, а так же провести минимальную оценку систем «Тролля». Это палата – их главный инкубатор. Ты был прав.
   Шпионы полагали, что слизни размножаются клонированием. Я всегда считал, что инкубатор слизней должен напоминать какой-то гигантский госпиталь с многочисленными рядами крошечных кроваток, к которым присоединены приборы жизнеобеспечения. Ну, или что-то в таком духе.
   – Выходит слизней выращивают в огромной бадье с удобрениями?
   – Проще говоря, да.
   – Если это не двигатели и не силовые установки, то куда же нам теперь идти, чтобы взорвать корабль?
   Говард ударом кулака задействовал голопроектор Джиба, и перед нами в воздухе вновь возникло миниатюрное, схематичное изображение «Тролля».
   – Если базироваться на информации Джиба, это здесь, – объявил он, ткнув пальцем. После этого Говард закашлялся, сделав вид, что ему нужно прочистить горло.
   – И насколько это достоверная информация? – поинтересовался я.
   – Настолько, насколько вообще можно говорить об этом, находясь в нашем положении, – ответил Говард.
   – Если мы сейчас ничего не решим, то потом будет поздно.
   – Мы уже давно определились, что слизни не используют реактивной тяги.
   – Поэтому их корабли и могут развивать скорость близкую к скорости света.
   Говард кивнул.
   Мы пошли назад – верх по дорожке. Мерцающая зеленоватая голограмма «Тролля» плыла по воздуху, чуть впереди. Говард так и не отключил проектор Джиба. Издали голограмма напоминала фонарь ночного стража из фантастического средневекового города.
   – Похоже, псевдоголовоногие манипулируют гравитацией.
   – Дерьмо собачье! Объясни мне, что это значит.
   – Гравитация – одна из основных сил во вселенной. Она существует повсюду, таится во всем. Мы уже давно выдвинули гипотезу, что существуют особые частицы – гравитоны. Правда, мы никак не можем их обнаружить.
   Говард и дальше говорил что-то об использовании слизняками несуществующих частиц. Я же с трудом дышал. Мы ведь теперь поднимались.
   – Было бы замечательно, если бы эти мерзкие гравитоны не давили мне на плечи.
   – Ты ближе к истине, чем тебе кажется. Судя по всему, псевдоголовоногие удаляют гравитоны с пути своих кораблей, – Говард показал на жало, на спине голограммы «Тролля». – Думаю этот выступ и этот пузырь с левой стороны – генерирует поле, которое словно зонтик защищает корабль от гравитации с этой стороны, – тут ему вновь пришлось прокашляться. – Представь, что корабль находится между двумя резинками, привязанными к нему с разных сторон. Это – комбинация сил, которые со всех сторон воздействуют на тебя, на меня и на каждый атом в галактике. Если же нарушить равновесие, разрезав резинку привязанную сзади…
   – Гравитационное поле половины вселенной потащит корабль вперед, – выпалил я на одном дыхании. Если слизни и в самом деле смогли сделать так, что половина вселенной послужила им двигателем, можно считать, что они вновь поразили меня.
   Говард снова кивнул.
   – При этом не надо брать с собой топливо, кроме как горючее для переносного гравитационного генератора, – он что-то переключил в голопроекторе, и перед нами появилось крошечное изображение «Огненной ведьмы». Он показал на широко разведенные «руки» в передней части корабля. – Это своего рода корзины, которые собирают случайные гравитоны и превращают их в энергию пригодную к употреблению. Элегантное решение.
   Неожиданно Говард остановился и поднял руку. Пыхтел он, словно паровоз.
   – И где же уязвимое место у этой элегантной, смертоносной машины? – поинтересовался я.
   Говард пожал плечами.
   – Если бы мы смогли повредить этой машине, если бы смогли пробиться через охрану. Но, похоже, я недооценил сто тысяч…
   – Где она, Говард?
   Он вновь вернул голоизображение «Тролля», и опять пустился в объяснения.
   – По прямой, в пятнадцати километрах отсюда. Но самый короткий маршрут, который смог прочертить Джиб – шестьдесят километров.
   Я закатил глаза к потолку. Луч моего фонаря сверкнул на открытом люке, до которого было еще очень далеко. Когда мы подошли чуть ближе, то услышали, как Брамби позвал нас. Скорее всего новости, которые мы несем, не понравятся ему, так же как мне. Через пятнадцать минут мы встретились.
   Брамби расхаживал взад-вперед по площадке возле люка. В каждой руке у него было по автоматической винтовке, и он то и дело заглядывал в черное отверстие люка.
   – Не понимаю, почему они не нападают. Не понимаю, почему они не смели меня в один миг… А как дела у вас? Вы нашли топливные баки или что-нибудь в таком духе? Может быть, я смогу изготовить импровизированную взрывчатку…
   Я покачал головой. Мы оказались запертыми в детской «Тролля». Не было тут никаких силовых установок. Уязвимое место этого судна находилось далеко-далеко. Сто тысяч слизней не дадут нам пройти эти шестьдесят километров. Наш поход походил на побег через канализацию, когда преступник в итоге выбирается на поверхность на заднем дворе начальника тюрьмы. Неудивительно, что слизни даже не пытались убить нас. Если бы они могли смеяться, то сейчас умирали бы со смеху.

Глава сорок пятая.

   Я отправил Джиба патрулировать, и мы втроем смогли перевести дух.
   Мы сели по-турецки в тускло освещенном коридоре. Брамби вытащил минипакет и вытряхнул на пол его содержимое. Там было несколько кругов колбаски Мегатеха, с дырочками через определенные интервалы для установки электрических детонаторов или, в худшем случае, старомодных детонаторов со шнуром, типа «поджигай и беги со всех ног». Еще у нас оказалась пачка палочек термита, предназначенных для того, чтобы прожигать дыры в корпусах космических кораблей, но не слишком подходящих для того, чтобы разнести какой-то корабль на куски. Рулон качественного, пропитанного магнием бикфордова шнура. Его было слишком много для нашего запаса термита, а воспользуйся мы им для детонации Мегатеха, нас самих разнесет на куски.
   Оглядев свой скудный арсенал, Брамби вздохнул.
   – Говорили, что ты можешь сделать бомбу из чего-угодно. Похоже, сейчас мы нуждаемся именно в такой большой бомбе. А если мы не сможем взорвать этот корабль, то не пора ли нам удирать со всех ног? Сможем ли мы выбраться отсюда?
   Сложный вопрос. Если мы вернемся к дыре в корпусе и попросим Мими вернуться, забрать нас, существовал шанс, что мы сможем вернуться на Землю и умереть как настоящие пехотинцы в грязи родной планеты. С другой стороны слизни рано или поздно вновь нас атакуют, или незаметно для нас перекинут достаточно сил через боковые коридоры.
   Мы могли бы спуститься в питомник и тогда они смогли бы или уморить голодом, или прикончить каким-нибудь другим пассивным способом. Если бы они напали, мы, конечно, унесли бы с собой множество врагов. Однако это никому не смогло бы помочь, потому что в питомнике у нас за спиной слизни воспроизводились быстрее, чем пена в ванне.
   Но сдаваться и бежать было не в моем стиле.
   – Что собираешься делать? – спросил я, посмотрев на Брамби.
   Тот лишь покачал головой.
   – Не слишком уж хочется отступать, сэр. Мне все равно сдохнуть здесь, в тюрьме или в больнице МВ^[93].
   – Говард? – повернулся я ко второму своему спутнику.
   – Если бы вернувшись на Землю, я получил шанс выиграть войну, я непременно так и сделал бы. То, что мы узнали здесь даст человечеству огромный научный толчок, но… Но как только отряды с этого судна высадятся на Землю, все станет бессмысленным…
   Единодушно. Мы собрались умереть прямо здесь. Я достал свой М-60 и начал протирать его в последний раз.
 

* * *

 
   Прошло два часа.
   Брамби и Говард дремали. Брамби – уставший и страдающий в ожидании неминуемого поражения. Говард – по-прежнему безмятежный. Я тем временем внимательно разглядывал голосхемы «Тролля», словно пытаясь обнаружить какой-то скрытый доселе ускользавший от меня смысл.
   Неожиданно за спиной у меня раздался странный звук. Словно металл скреб о металл. Я напрягся. Похоже, маленькие ублюдки нашли путь, о котором мы даже не подумали. Казалось, они всегда опережали нас.
   Мой М-60 уже стоял на сошках, заряженный и готовый к бою, нацеленный вдоль коридора, откуда, скорее всего, они должны появиться. Однако пока было слишком далеко.
   Я передвинул на грудь кобуру «кольта» сорок пятого калибра. Ту самую, что подарил мне Орд. Древний, но надежный пистолет, он мог разнести на куски бронированного слизня.
   Взявшись за рукоять, я проверил. «Кольт» легко выходил из кобуры.
   Вернулся Джиб. Слава Богу, что я не выстрелил. Пуля сорок пятого калибра могла бы искалечить его.
   – Как дела? – расслабившись, поинтересовался я. Говорить с роботом об удаче столь же глупо, как и вообще говорить с ним.
   Но я мог бы поклясться, что Джиб кивнул.
   Говард открыл глаза, сел, потянулся.
   – Посмотрим, что он нам принес.
   Через двадцать минут наладонник на руке Говарда все еще вибрировал. Тонкий провод соединял его с контактом в животе Джиба.
   – Превосходно! – неожиданно закричал Говард. – Вот он – ключ!
   – Превосходно! Ты хочешь сказать, что судьба улыбнулась нам? – я недоверчиво покачал головой.
   Что тут может быть «превосходного» если мы окружены вражескими легионами, которые готовы в любой момент обрушиться на нас. Однако, похоже, исследовательский дух Говарда взял верх.
   – Мы считали, что псевдоголовоногие явились откуда-то извне Солнечной системы.
   Я кивнул.
   – Но любая другая планетная система находится в нескольких световых годах отсюда.
   – Конечно.
   – Однако межзвездное путешествие практически неосуществимо. Ничто не может двигаться быстрее скорости света…
   – Мой кулак может, если ты, Говард, быстренько не доберешься до сути.
   У Говарда аж глаза округлились.
   – Псевдоголовоногие разрешили загадку межзвездного путешествия. Еще десятилетия назад мы предполагали, что существуют места, где пространство и время, искривляются, – он сложил попалам бумажку из под рациона, а потом показал на ней точку. – Быстрый перелет насквозь, – а потом он повел пальцем по бумажке. – А вот это дальний – окружной путь.
   – «Быстрая клавиша»^[94]?
   Он кивнул.
   – Если рассуждать логически, то такое место должно располагаться там, где воедино свернулось время и пространство. Только массивный космический объект может проделывать подобные фокусы.
   – Что-то достаточно могучее, чтобы свернуть вселенную?
   – Когда происходят подобные процессы, очень важен гравитационный аспект явления. Чем сильнее сворачиваются пространство и время, тем больший гравитационный эффект мы имеем. Например, если наше Солнце сжать, не меняя его массы до размера электрона.
   – Ты говоришь о черных дырах.
   – У них настолько сильнее притяжение, что даже свет не может убежать от них.
   Я отвернулся, уставившись в пустоту.
   – Предположим, космический корабль падает в черную дыру, по размеру меньшую, чем мяч для гольфа. Если он туда провалится, то станет таким крошечным, что его будет не разглядеть даже в электронный микроскоп.
   – Технически, ты и с помощью электронного микроскопа ничего не увидишь. Материя внутри такой штуки упакована столь плотно, что луч света не может выбраться назад.
   – Пусть даже и так.
   – Но для псевдоголовоногих черная дыра всего лишь способ передвижения по космосу. Корабль огибает ее по кругу, а потом выскакивает с другой стороны.
   – С другой стороны..?
   – Долгий путь домой.
   Говард наклонился вперед, упершись локтями в колени. Подбородок положил на сплетенные пальцы.
   – Неужели ты не понимаешь?
   – Как это может помочь нам взорвать этот корабль?
   – Поможет… До сих пор для меня оставалось загадкой, как псевдоголовоногие преодолели парадокс относительности.
   – А вот это меня совсем не волнует.
   Говард вздохнул.
   – «Е» равно «мс» в квадрате. Знаешь об этом?
   – Предположим.
   – Когда любой материальный предмет приближается к скорости света, время для данного материального объекта замедляется.
   – Предположим. Тот, кто совершит подобное путешествие, вернется, постарев всего на год, причем его близнец, оставшийся на Земле постареет лет на двадцать.
   Говард кивнул.
   – Постулат гласит: что, если направиться на большой скорости к черной дыре, то постоянно нарастающее ускорение вызовет замедление времени. Для стороннего наблюдателя корабль будет целую вечность всасываться черной дырой. Но по абсолютному времени на корабле пройдет всего лишь несколько мнут… Кстати, на мой взгляд, термин «абсолютное время» сюда совершенно не подходит… Я считаю, что если совершать межзвездное путешествие подобным образом, то на него потребуется несколько недель, в крайнем случае, год. Не больше?
   – И в чем же загадка?
   – Меня ставил в тупик не сам парадокс разной скорости течения времени. Теория относительности так же говорит, что при релятивистском ускорении, увеличивается масса. Масса предмета, приближающегося к скорости света, становится бесконечной.
   – Выходит, на несколько минут, этот корабль, становится таким же большим как Юпитер, относительно остальной вселенной… Так что ли? Но слизни этого не чувствуют? Потом он сжимается до своего обычного размера?
   – Не совсем. Важно то, что для того, чтобы переместить подобную массу нужна энергия равная бесконечности. Понимаешь?
   Я ничего не понимал.
   – С этого места, пожалуйста, поподробнее…
   – Они сжимаются, но относительно того места, которого достигла противоположная сторона корабля при расширении. Вероятность того, что корабль наткнется на обломки размером с мяч для гольфа и возникнет конфликтная ситуация почти равна нулю. При скорости большей чем скорость света образуется коридор, по которому собственно и движется корабль. Случайное столкновение двух объектов, массы которых примерно равны, может вызвать катастрофу.
   – Бум!
   – Большой бум.
   – Но если предположить, что корабль слизней движется именно таким образом, то выходит у них есть радары или что-то в таком духе.
   Тут Говард покачал головой.
   – Принцип действия радара, как и все передвижные сенсоры, основан на получении отраженного луча, или, по меньшей мере, какого-то излучения, выдающего присутствие объекта. Ничего – ни свет, ни радиация, ничего не сможет отразиться или избежать черной дыры.
   – И ты хочешь сказать, что Джиб принес тебе данные о том, как они делают это?
   Говард уставился в потолок, а потом искоса посмотрел на меня.
   – В общем, да. Охотился с газетой за мухой?
   – А то, нет! Но я часто промахивался. Быстрые твари.
   – Насекомые, а более всего арахноиды, могут предвидеть то, что случиться. Это доказано многочисленными экспериментами. Точно так же как и то, что можно создать механизмы, которые могут быть соединены с ними для изучения этого психического феномена.
   – Пауки, встроенные в кристаллические шары гадалок?
   – Примерно так. Даже если предсказание насекомого отделено от настоящего момента наносекундами.
   – И при чем тут это?
   – Сложи это с тем, что мы узнали о гравитационных двигателях… Именно это может дать человечеству ключ к межзвездным путешествиям. Мы сможем перенести войну с псевдоголовоногими на их территорию.
   – Есть одно маленькое препятствие на пути человечества к звездам, Говард. Еще неделя, и род человеческий станет лишь частью истории.
   – Нет, если тебе удастся разнести это судно на куски.
   – Если бы я мог, я бы давно сделал это!
   Вот эта рассеянность нравилась мне в Говарде больше всего. Особенно сейчас!
   Я показал на Брамби, который только протирал глаза. Его разбудил мой крик.
   – У Брамиби нет достаточного количества взрывчатки, чтобы «потопить» эту проклятую посудину! Я послал Джиба патрулировать, потому что у нас нет никаких идей. Ты двадцать минут скачивал данные. Там есть хоть что-то, что помогло бы взорвать этот чертов корабль?
   Говард нахмурился, потом поджал губы.
   – На самом деле ничего похожего.
   – Будь ты проклят, Говард. Я похитил космический корабль. Я нарушил присягу. Из-за моей глупости взорвался другой космический корабль. Сорок шесть человек погибло. А все потому, что ты сказал, что знаешь, как подорвать этот корабль. И после этого ты занимаешься изучением ё…ых инопланетян! Ты можешь сказать мне, почему мы сидим на этой ё…ой горе дерьма?
   Я откинулся на металлическую стену, вытянул руки, опустил голову, опустошенный, словно моя злость, выплеснувшись, разом лишила меня сил.
   – Дерьма, сэр? Вы хотите сказать, нитрата аммония? – прочистив горло, поинтересовался Брамби.
   Я вздохнул и показал на Говарда.
   – Так он мне сказал.
   – Ну, конечно! – воскликнул Говард, изо всех сил, хлопнув себя по лбу.

Глава сорок шестая.

   Говард подпрыгнул и пустился в пляс, крутя руками над головой.
   – Ох, крошка! – у Брамби снова задергалось веко от тика.
   Они оба словно сошли с ума.
   – Что такое? – недоумевая повернулся я к ним.
   – Эн Аш четыре, Эн О три! – завопил Говардл.
   – Брамби? Ты можешь объяснить мне по-английски.
   – Бомбы делают из нитрата аммония.
   – Настоящие бомбы?
   Говард перестал танцевать.
   – В 1947 году загорелось судно, нагруженное нитратными удобрениями. Взрыв и ударная волна уничтожили порт в Техас Сити. В Галвестоне вылетели все стекла. Разрушение на пятнадцать километров. Потом поднялось облако пыли в километр высотой. Якорь корабля, наверное, весит тонны полторы. Так вот, его нашли в пяти километрах от места взрыва. Он ушел под землю на полтора метра.
   – Мы смешаем говно с дизельным топливом, – заявил Брамюби.
   – Не уверен, что на этом корабле нам удастся найти дизельное топливо.
   – Не обязательно смешивать… Но простой ударный механизм тут не сработает. Тут не получится просто ударить молотом или выстрелить. Нужно создать температуру более 393 градусов по Фаренгейту, и оно как рванет, – тут Брамби воздел руки к потолку в симфонии разрушения.
   – Насколько большую бомбу ты сможешь сделать из подручных материалов?
   – А сколько у нас нитрата аммония, сэр? Чтобы взорвать Техас Сити понадобилось двадцать три тонны.
   У меня на затылке волосы встали дыбом. И не только там – по всему телу.
   – И что же нам делать?
   Брамби потянулся за палочкой термита.
   – Огонь термита дает две сотни тысяч градусов. Оставьте палочки термита на кучах нитрата аммония, на равных интервалах друг от друга. Потом вы должны будите запалить шнур и бежать со всех ног.
   Тут я потер подбородок.
   – И сколько у нас будет времени. Чтобы убежать?
   Брамби поднял связку бикфордова шнура и стал мерить ее пальцами, на вроде портного. Потом он пересчитал куски термита.
   – С учетом плавких предохранителей, которые можно запалить чуть раньше, чтобы успеть пробежать и запалить остальное… В лучшем случае минут десять.