Царева Ирина. Истории, которых не могло быть

Ирина Царева
ИСТОРИИ, КОТОРЫХ НЕ МОГЛО БЫТЬ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

   «Реальность нередко предоставляет нам факты столь удивительные, что даже воображение бессильно добавить что-либо к ним».

Жюль Верн

 
   Кто сказал, что чудес на свете не бывает? Не верьте этому. Мир так устроен, что у любых природных явлений, объектов, понятий непременно есть свои антиподы. Так у медали всегда две стороны, у стрелки компаса — два полюса, Добро противостоит Злу, а Свет-Тьме. Классики материализма называли это борьбой и единством противоположностей. Существование чудес вполне вписывается в эту теорию. Ведь если есть вещи обыденные, привычные, значит должны существовать и чудеса. Многие из них произошли и происходят в нашем ХХ веке. На наших глазах. И очевидцы свидетельствуют об этом.
   Но чудеса бывают разные. Есть немало реальных явлений, действительно происходящих в окружающем нас мире, но не находящих пока объяснения лишь потому, что наука еще далеко не все знает о законах природы. Бывают виртуальные чудеса, происходящие лишь в сознании человека . Их чрезвычайно трудно отделить от настоящих событий. Ведь если участника виртуального чуда допросить даже с помощью детектора лжи, прибор покажет, что очевидец говорит правду и на самом деле испытал все то, о чем рассказывает.
   Нередко чудеса порождает «испорченный телефон» — рассказчик немного подтасовывает факты, немного приукрашивает их, и вот, банальное в целом происшествие становится загадочным и будоражащим воображение. А позже от пересказа к пересказу это событие становится лишь чудеснее и невероятнее.
   Среди писем, приходящих в комиссию «Феномен», уже много лет занимающуюся изучением загадочных явлений, происходящих в природе, обществе и самом человеке можно найти чудеса всех этих категорий. Чего только нет в этих посланиях! Одни приглашают посмотреть на «крылатую обезьяну», регулярно летающую ночами над таежным поселком, кто-то спрашивает, как можно избавиться от привидения, поселившегося в его доме в кухонном шкафу, кто-то присылает толстые тетради, испещренные формулами и чертежами, которые продиктовали ему духи во время спиритического сеанса…
   Многие люди, не решаясь доверить свою историю бумаге, приезжали в Москву, чтобы лично поведать о невероятных событиях, свидетелями которых им довелось быть. К некоторым мы ездили сами.
   Лишь небольшая часть всех этих сообщений стала предметом исследований, результаты которых нередко приводили наших экспертов к неожиданным открытиям. Но в большинстве случаев и исследовать было нечего — единожды поразив воображение очевидцев, загадочное явление (или происшествие) больше не повторялись. Или события были многолетней давности, а потому не представлялось никакой возможности проверить их достоверность. А жаль, ведь многие истории впечатляют своей необычностью, подкупают тонкой лирикой или, наоборот, юмором, убеждают внутренней логикой и точностью деталей, а, главное, тем, что эти самые детали в рассказах совершенно незнакомых между собой людей удивительным образом совпадают.
   Информационная ценность таких «невероятных историй» очевидна — ведь собранные вместе, эти невыдуманные, как утверждают их участники и очевидцы, события представляют собой кладезь народного опыта взаимоотношений с неведомым. Эти истории, по своей сути — своеобразный реестр загадок, с которыми сталкиваются люди в обыденной жизни, в них можно найти и полезные советы как поступать, если вы встретились с чудом, и попытки найти объяснения этим чудесам…
   «Литературный стиль» каждого рассказа автор редактировал, стараясь максимально сохранить его своеобразие. Даже в тех случаях, когда история записывалась со слов рассказчика, автор сумел сохранить его индивидуальность, характер, отношение к событию.
   Отбирая из огромного объема, собранной в комиссии корреспонденции материал для этой книги, автор не только представил широкий спектр странных событий, которые находят своих очевидцев во всех уголках страны, но и показал, что свидетелями чудес становятся самые разные люди — и по образованию, и по социальному статусу, и по возрасту… И это представляет собой самую интересную загадку, которая даже скептика — максималиста заставит задуматься: «Неужели все они говорят неправду?»
   Судить о том, что в этих историях происходило на самом деле, что пригрезилось людям в неверном сне, что является просто выдумкой, — читателю. И если кто-то не поверит ни одному слову, то пусть рассматривает эту книгу, как сборник современных сказок. Но другие смогут найти в них отклик на то, что случилось с ними самими, и, возможно, чей-то рассказ подскажет им ответ на загадку, которая их давно волнует. В любом случае хочется верить, что вы не заскучаете, читая эти невероятные, истории, которые произошли, быть может, в вашем городе, на вашей улице, или даже в вашем доме.
 
   Комиссия «Феномен»

ОТ АВТОРА

   Вряд ли найдется в нашей стране человек, которому не знакомо слово «барабашка» — разговорный аналог русского сказочного персонажа — «домового». Но, наверное, мало кто знает, что, в отличие от извечного «домового», «барабашка» — рожден недавно. Это слово впервые прозвучало в 1988 году в газете «Труд» (статья «Разговор с невидимкой», О.Квятковский и И.Могила), и в телепередаче «Очевидное — невероятное» (сюжет «Кто там?», режиссер А.Горовацкий). Я присутствовала при рождении этого слова, помогала готовить комментарии для публикации в «Труде», неоднократно была «на месте происшествия» — в московском общежитии строителей в Лихоборах, и даже «общалась» с проказливым невидимкой, который барабанил в стену в ответ на наши вопросы.
   Я рассказываю об этом, чтобы на примере показать, что сказочный фольклор и мифологические персонажи — это порождение не только «старины глубокой», а явление всевременное. Пополняется не только мифологический словарь новыми терминами, рождаются новые сказки и легенды. И как в древних мифах исследователи находят отражение истинных событий, так, возможно, в «легендах и мифах России смутных времен» потомками будет найден ответ на многие вопросы, волнующие моих современников.
   Собранный по крупицам огромный объем материала дал возможность составить картину того невероятного мира, встречи с проявлениями которого потрясли людей, чти письма и устные рассказы и составили эту книгу.
   В нем действуют непонятные законы, необъяснимые, а потому опасные природные явления, аномальные зоны, добрые и злые силы разного калибра, наказания и поощрения, влияние умерших на жизнь живых, в нем ненавидят тех, кто обладает большими, чем другие, возможностями, в нем можно (если исхитриться или честно заслужить) найти покровителя, защитника, а иногда даже любовь…
   И невольно возникает вопрос: чем же этот призрачный мир отличается от неподдающегося логике, действующего вне человеческих законов, неуправляемого, зависящего от стихий и чуждых народу правителей, толстосумов и просто бандитов, мира нашей сегодняшней многострадальной России?
   Ничем, только персонажами.
   Невольно возникает вопрос: не смотримся ли мы в волшебное зеркало, отображающее нас самих в истинном свете? Не являются ли невероятные события, происходящие с людьми, — аллегорическим отражением той реальной жизни, которой мы живем?
   Создавая эту книгу, я ставила перед собой две задачи.
   Первая — показать процесс зарождения современных сказок, которые будут переходить из поколения в поколение, передавая народный опыт встречи с загадочными явлениями.
   Вторая заключается в том, чтобы читатель задумался над феноменом восприятия человеком реальных и мистических событий.
   Леонардо да Винчи считал, что существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда показывают; те, кто не видит.
   Разбирая огромное количество писем, встречаясь и беседуя с людьми, я столкнулась и с четвертой их разновидностью — теми, кто не хочет видеть. А потому само понятие «видеть» при встрече человека с аномальными явлениями, теряет смысл.
   Практически каждый из нас хоть раз в жизни был участником диалога:
   — Я видел это своими глазами!
   — Не верю. Вот когда я увижу своими глазами, тогда поверю.
   Передо мной письмо. Оно, как вовремя рассказанный анекдот, вполне может служить предостережением надеющимся только на свои глаза.
   Пишет Екатерина Васильевна Фалина из г. Коврова Владимирской области.
   "В один из погожих дней я на велосипеде поехала на участок, который когда-то был выделен нашей семье в коллективном саду. Приехав, приставила его к столбику и пошла за ведрами. Повесила ведра на руль и покатила к водоему. Очень спешила, так как помнила, «что оставила велосипед без присмотра». Возвращаясь с водой, еще не доехав до участка, посмотрела на столбик — велосипеда нет! Остановилась и думаю: «Кто же мог взять? Сосед так шутить не будет — он человек серьезный, его и рассмешить-то трудно. А если кто чужой был, то сосед должен был видеть». Так и пошла к нему, а велосипед с ведрами с собой веду.
   Подхожу, здороваюсь. «Вы мой велосипед не видели?» — спрашиваю. А он мне на руки смотрит. И я сама глянула. А руки-то на руле лежат! Меня как по голове стукнуло. Лицо мое, наверное, было такое, что и сосед-несмеян засмеялся.
   Теперь друзья и близкие постоянно вспоминают: «Расскажи, как велосипед потеряла!» И все веселятся, а мне тогда было не до смеха!.."
   К аномальным явлениям все мы относимся по-разному. В зависимости от восприятия невероятных с общепринятой точки зрения событий, я предлагаю поделить всех нас не на «видящих» и «невидящих», а на «верящих» и «не верящих». Будем подразумевать под этим «верящих или не верящих глазам и чувствам своим» (не путать с «верующими» и «неверующими»!)
   В число «верящих» входят «фанатики», «признающиеся», «признающиеся с оговорками» и «непризнающиеся». Каждого из вышеперечисленных можно подвергнуть дальнейшей классификации, но в данном случае это не принципиально.
   К «не верящим» следует отнести таких же «фанатиков», но другого толка (исповедующих принцип «Этого не может быть, потому как быть не может»), «не позволяющих себе верить» (по самым различным причинам, начиная от «положения в обществе» и заканчивая «твердыми убеждениями») и «стесняющихся верить» (по причине «чувства собственного достоинства», выпестованного чаще всего дилетантскими представлениями о законах природы).
   Не следует забывать, что есть еще и (назовем их так) «исследователи» — люди, способные к анализу, наделенные живым умом, любознательностью и здоровым скептицизмом.
   Для нашего с вами исследования феномена восприятия человеком аномальных или маловероятных событий поступим по принципу спортивного судейства — самый высокий и самый низкий балл не брать в расчет — т.е. «фанатики» обоих толков в расчет не принимаются. Будем судить лишь по тем рассказам, в которых нет нетерпимости к инакомыслящим. Ведь именно нетерпимость окружающих — первейший признак отсутствия внутренней интеллигентности — заставила авторов многих писем неоднократно делать оговорки: «Мои слова могут подтвердить…», «Я атеист, никогда не верил… но вот случилось… кто объяснит?», «Я не пьющий… пишу в здравом уме…», «Сорок лет молчал, никому не рассказывал, но всю жизнь мучает вопрос… не могу найти ответ… помогите!».
   Порой попытки авторов писем доказать, что то, о чем они рассказывают, не придумано, заслоняли само событие. Истории становились менее яркими, терялась их индивидуальность. Некоторые авторы шли по другому пути — скупо сообщали только фактический материал, большинство же просили в случае публикации не назвать их имен. И это не страх перед «психушкой» (прошли те времена!), а скорее нежелание стать объектом еще не забытого никем «товарищеского суда», который с нездоровым любопытством станет препарировать их Чудо, такое родное и близкое, согревающее душу всю жизнь.
   Так постараемся не обмануть доверие тех, кто поделился с нами сокровенным. Не будем вешать бирки «галлюцинация», «фантазия», «измененное состояние сознания» и т.п.
   Чудо не материально, его не пощупаешь руками. Оно — ощущение, восприятие события, а значит — истина. Пусть субъективная, но истина.
   И еще хотелось бы, чтобы читатели увидели в предложенной книге не только аномальные события, но и жизнь людей, во многом не соответствующую стереотипу, созданному андерсенами от истории. В ней: трагедия и героизм, судьбы и характеры, внутренний мир и быт, великий талант и юмор, и, главное, доброта. И все это — душа искалеченного, но великого народа.
   Автор искренне благодарит за помощь в подготовке материалов:
   Президента Общественного объединения «Феномен» Игоря Вадимовича Царёва ;
   Сотрудников комиссии «Феномен»:
   Александра Юрьевича Иванникова,
   Игоря Вячеславовича Лелянова,
   Галину Владимировну Лелянову,
   Татьяну Васильевну Баранцеву,
   Елену Александровну Кузину,
   Татьяну ЮрьевнуПолякову.
   Ирина Царёва

Глава I
ЭТО МОЕ ЧУДО

   "Христос и Бог! Я жажду чуда.
   Теперь, сейчас, в начале дня!.
   О, дай мне умереть, покуда.
   Вся жизнь, как книга для меня".

Марина Цветаева

 
   Собранные в этой книге необыкновенные истории, несмотря на событийную и эмоциональную неповторимость каждой, в принципе одно и то же — о личном опыте встречи с необъяснимым.
   Но каждый из их авторов, даже задающий вопрос «Что это за явление?», уже самим построением своего рассказа дает почувствовать свое личного восприятие описываемого события.
   Именно по такому принципу — отношение самого человека к событию — я и разделила материал:
   — Провидение — спасающее, исцеляющее, наказующее;
   — попытки разгадать будущее и повлиять на него;
   — сны — как форма ясновидения;
   — влияние мира мертвых на мир живых;
   — взаимоотношения людей и существ астрального мира;
   — колдовство, знахарство и паранормальные способности человека;.
   — УФОлогические чудеса;
   — события, которым люди пытаются найти научное объяснение;
   — отношения людей с миром животных.
   Часть историй, хотя и можно было бы отнести к этим разделам, я решила выделить в отдельную группу. То ли потому, что разные события описаны одним человеком, и делить мир его личного Чуда не следует, то ли потому, что в восприятии излагающего события не сложилось конкретного внутреннего видения ответа на поставленный вопрос, а навязывать его не хочется, — пусть в этой книге они живут отдельно от других и зовутся «Это мое Чудо!». Начнем с них.
 

НЕВЕРОЯТНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДРУЗЕЙ

   Я хочу рассказать о событиях, занимавших меня и моих друзей несколько лет. Они складываются из ряда «невероятных» историй, связанных между собой. Менялись только количество участников и место действия.
   Сначала я поставила перед собой цель описать каждое из приключений отдельно, не связывая их. Потом поняла, что поскольку происходило все это с одними и теми же людьми, то их взаимоотношения и сама обстановка играют немаловажную роль в оценке всех этих безумных событий.
   Истории, которые я собираюсь поведать, настолько странные, что мне придется изменять имена и истинное название мест. Необходимость такого шага — продиктована уже имеющимся опытом. Один из нас (журналист) восемь лет назад только упомянул об «аномальности», находящейся в определенном месте, как оно было форменным образом затопано, а все дома в пустовавшей до этого деревне скуплены.
   Постараюсь рассказать обо всем в хронологическом порядке.
   Евгения Верещагина
 
   История первая — с нее все и началось
 
   1985 год. На одном из маленьких волжских островов собралась команда — человек сорок. Все были из разных городов тогда еще необъятной нашей Родины, и объединяло нас общее увлечение — туризм и туристическая песня. Всем давно хотелось встретиться, многим — познакомиться наконец очно, поэтому и решили устроить совместный отдых. Весь месяц был превращен в сплошную череду праздников: каждому июльскому дню была присвоена дополнительная дата, связанная с праздником. Так мы и жили: в один день праздновали 8 марта, в другой — Новый год, в третий — День милиции, в четвертый — Рождество… На ходу придумывали спектакли, песни, костюмы, подарки детям (многие приехали с детьми).
   Тот вечер был нашим последним праздником. Утром мы должны были свернуть лагерь, а к вечеру ждали заранее оплаченный речной теплоходик для переброски нас «на материк».
   Ночь была звездной и теплой. Гитара шла по кругу. Около каждого поющего вырастал частокол микрофонов — каждый записывал прощальные песни друзей…
   Пели две подружки из Костромы. Неожиданно детский крик: «Мама, смотри, что это?!» — прервал песню.
   Все, как по команде, повернули головы к крикнувшей девчушке. Она показывала на небо. А на нем светилась яркая точка, быстро увеличивающаяся в размере. Она двигалась точно на нас. Все замерли. Это длилось секунды. Точка приобретала очертания: сначала казалось, что это шар, потом стало понятно, что диск. По мере приближения стало заметно, что светится он не весь, а только по внешнему кольцу, и, притом, не равномерно, а слагается как бы из расположенных по окружности сверкающих кружочков. В стороны от яркого кольца на расстояние, примерно равное его тройной толщине, небо было как бы высветлено. В центре находилось что-то непонятное. Сравнить это можно с матовым стеклом, заполнившим середину кольца, сквозь которое слабо просвечивали звезды. Это были именно звезды, а не огоньки на «стекле», т.к. их положение относительно других звезд оставалось неизменным, но по отношению к кольцу менялось по мере его движения.
   «Оно» приблизилось к нам, как нам показалось, вплотную, и остановилось над нашими головами. Не было лучей, вообще не возникло никакого дополнительного освещения поляны, на которой горел наш костер.
   Размеры нашего гостя мы не определили (в дальнейшем, обсуждая, не пришли по этому вопросу к единому мнению). Угол зависания над нами относительно земли был примерно градусов 70-80 — почти прямой. Зрительно величина объекта соответствовала колесу легковушки, но судить об истинных размерах, не зная, на какой высоте он находится, было невозможно.
   Тишина повисла над поляной. Может быть, это длилось минуту (мне показалось больше, кому-то — меньше). На часы не взглянул никто — не до того было.
   Потом «оно», вспыхнув на секунду ярче, ушло, как и пришло — как будто прокрутили запись фильма в обратную сторону.
   Мы пришли в себя от голоса «командира» (каждый день эту функцию выполнял кто-нибудь очередной, чтобы ни для кого отдых не превратился в тяжкую обузу): «Никаких обсуждений, иначе гитара так и не дойдет до конца круга. Осталось два человека, и мы не можем отнять у них право проститься с друзьями. После этого обсудим событие. К тому же все успеют успокоиться.»
   С дисциплиной у нас было все в порядке. Поэтому девочки допели, потом еще двое, и мы приступили «к обсуждению». Влад (так звали командира) предложил дать слово каждому и записать его личные первые впечатления, пока не сработал эффект общей фантазии. Но из этого не вышло толка. Милые, умные, интересные люди повели себя просто глупо. Я тогда еще раз поняла, почему легче всего искренность рождается в купе поезда, когда люди знают, что больше никогда не встретятся. Детали увиденного обсуждали искренно, и они совпадали. Но заключительный вопрос каждому: «Твои мысли в этот момент и твоя гипотеза?» — убивал наповал. На него не отвечали, а «выкручивались» шуточками, состязаясь в остроумии «великих скептиков»…
   Последнее слово было за Владом. «А я, — сказал он, — подумал, что это инопланетяне, решившие идти на контакт. И еще я подумал, что прилетев сюда, они сделали точный выбор — именно здесь собрались вместе из разных уголков страны умные, интеллигентные, свободолюбивые, сильные и смелые люди. Я ждал контакта… А теперь, выслушав все ваши речи, я догадался, почему улетела тарелочка: посмотрев на нас поближе, они поняли, какие мы все закомплексованные идиоты!».
   Пауза была минимальной. За ней разрядка — хохот, аплодисменты, зазвенела в чьих-то руках гитара, хором проорали песню Высоцкого «В далеком созвездии Тау-Кита»… Легли спать под утро.
   Через пару часов я была разбужена одним из наших фонотетчиков. Он просил дать пленку с записями последнего костра. «Дайте переписать, а то у меня ночная запись не получилась, целый кусок вылетел!» Еще через 2 часа в лагере стоял галдеж: оказалось, что «целый кусок вылетел» на всех пленках. В одном и том же месте пение девочек прерывалось словами Влада: «Никаких обсуждений…», а дальше все следовало в нормальном порядке. Ни паузы, ни шипенья, ни смены громкости или тембра, вроде бы командир ни с того, ни с сего прервал поющих…
   …Мы не смогли расстаться. За этот месяц возникло столько душевных связей, что он стал началом отсчета долгого периода нашей жизни, когда поезда и самолеты по несколько раз в год доставляли нас в разные города «на свадьбы», «крестины», «праздники» и «просто повидаться»…
 
   История вторая — самая безумная из всех, которые с нами приключались
 
   В одном из городов Самарской губернии, тогда еще Куйбышевской области, в декабре 1986 года проводился один из фестивалей творческой молодежи. В этом городе жили мои самые любимые друзья из команды, начало которой положил лагерь на волжском острове. Всех участников фестиваля разместили в доме отдыха, превратив его на время в сумасшедший дом, где нам с друзьями просто не удавалось побыть вместе. Решили мы эту проблему наилучшим образом. Была выдвинута и принята на «ура» идея пожить на даче, где уж точно нас не потревожит даже телефонный звонок. Отдав обязательный долг фестивалю и сочтя, что наше присутствие в роли зрителей не обязательно, мы, оккупировав машину моего друга — одного из участников последующих приключений, решили добраться до намеченной цели.
   Было одно неудобство: мой муж был членом жюри и не мог поехать одновременно с нами. Он должен был еще два дня раздавать «лауреатства». Нам звания не светили, и мы с чистой совестью бросили его на съедение претендентов, пообещав забрать, как только закончится фестиваль.
   Так называемая «дача» на самом деле дачей не была. Это был старый деревенский дом из двух комнат и сеней, купленный за сущие копейки после того, как с десяток лет простоял пустым. В деревушке их было всего 12-15, и все бесхозные.
   Заброшенная деревня, по нашим московским понятиям была почти рядом с домом (километров 40 по трассе и 7 по лесной дороге). Но были там и озеро, и настоящий лес. В лесу — кабаны и волки. А в один из последующих наших приездов лесник (его дом рядом с деревней) рассказал, что охотники взяли рысь.
   Глухое, в общем, место. Впрочем, теперь уже назвать его глухим нельзя — цивилизация процветает (именно его и освоили после нечаянной «рекламы» моего друга — журналиста).
   Но в 1986 году по ночам еще был слышен волчий вой, а утром на крыльце и вокруг дома можно было увидеть следы кабанов. Летом все преображалось. Приезжали наследники заброшенных изб, несколько новых хозяев, жили, сажали огороды, собирали ягоды, купались в озере, не боялись ходить в лес — живность с наступлением тепла уходила подальше от людей. Тем не менее, ходили рассказы о случаях нападения волков, охотники приносили трофеи, поэтому на всех дверях были мощные запоры, а на всех окнах решетки…
   Нас было четверо. Алеша и Лика Большаковы — хозяева «дачи», Саша Мечников за рулем своего «Жигуленка» и я, пока без мужа. Выехали мы засветло. Первые 40 км пролетели птицей по трассе, а на повороте на лесную дорогу сели в первый же снежный перемет. Все было предусмотрено: цепи на колесах, лопаты в багажнике, топор — если настил придется делать… Пригодилось все. Только когда уже стало совсем темно, мы, наконец, преодолели эти семь лесных километров.
   На подъезде к дому лесника мы услышали выстрел, затем еще один. Разворачиваться и уезжать — не позволяло наше самолюбие романтиков, кроме того, до цели оставалась сущая безделица…
   Дом лесника был освещен, свет из окон отражался на снегу, делая хорошо просматриваемым пространство вокруг. И в этом пространстве металась белая фигура и, что-то невнятно выкрикивая, палила из охотничьего ружья.
   Мы остановили машину и в свете фар узнали лесника Серегу. Был он в исподней рубахе и подштанниках, домашних тапочках, пьян, по-черному матерился и стрелял в трубу собственного дома. «Белая горячка!» — другой диагноз не ставился. Ребята отобрали у него ружье, он пообмяк, но продолжал с кем-то ругаться: «Я тебе… покажу, как у кур корм воровать! Я тебя… будешь знать… как мне… на подушку!» — грозя кулаком крыше дома. И, действительно, едва заметное движение за трубой привлекло наше внимание. Там кто-то был.
   Не буду описывать получасовой эпопеи поимки предмета ненависти Сереги — это отдельная история. Скажу только, что поймала его я. Даже не поймала, а уговорила сдаться. Лежа на нижнем скате крыши, и уже зная, что это котенок, я клялась ему, вкладывая в свой охрипший голос все возможные нежные ноты: «Котинька, маленький, не бойся меня! Если ты сейчас поверишь мне, клянусь тебе, ты никогда об этом не пожалеешь!» И когда надежды уже почти не оставалось, он, тяжело вздохнув (я до сих пор помню этот вздох, очень человеческий, что-то типа «о-хо-хо…»), пополз ко мне…