Страница:
От цимоля мало что осталось. Ракета уже вылетела из рук Триса Ланкура, когда в нее попали энергетические импульсы мицлапланцев. Она взорвалась в воздухе в каком-нибудь метре от него. Взрыв разорвал его скафандр и хрупкую человеческую плоть, как будто это была папиросная бумага; кровь и отдельные части его тела разлетелись по всей пещере. Кое-где виднелись следы зеленой светящейся жидкости, по всей видимости заменявшей кровь в кибернетической части цимоля.
Произошла еще одна необычная вещь: в момент смерти цимоля крики и стоны, составлявшие обычный звуковой фон в этом мире, на мгновение стали гораздо громче, совершенно заглушив шум дождя и даже водопада, но тут же стихли до прежнего уровня.
– Жаль, что его снаряжение и батареи достались не нам, – сухо сказал Джимми Маккрей, глядя вниз.
Но Дарквист думал совсем о другом. Он… вспоминал.
– А ведь было время, когда он был хорошим человеком. Пожалуй, одним из лучших. Он сумел выкарабкаться с того комочка грязи, где родился, и где единственным развлечением было побарахтаться в этой самой грязи. Где люди, прежде чем умереть, успевали только нарожать огромное количество вечно голодных детей. Он был диким и необузданным, и постоянно рисковал, потому что именно так он стал тем, кем он стал. Он никогда не мог понять, что все остальные – другие, не такие, как он. Я думаю, именно по этой причине Модра никогда всерьез не задумывалась о том, чтобы выйти за него замуж, хотя и любила его. Она знала, что однажды он поставит на кон все – и проиграет. И за другого парня она вышла только для того, чтобы мы не вылетели в трубу, и чтобы Трис не потерял свой корабль. Теперь для него все кончено.
– О-о-о-о… Как грустно! – сочувственно сказала Гриста.
Джимми вздохнул.
– Что ж, по крайней мере, его убила не она. Их телепатка так растерялась, что на мгновение убрала блок, и я смог прочитать их. У Модры была прекрасная позиция, но она не смогла выстрелить. Так и не смогла себя заставить.
– Я рад, что все вышло именно так, – отозвался Дарквист. – Она никогда не сможет понять, что он сам виноват в своей гибели. Его натура просто не могла вынести поражения, даже в таком личном деле.
Джимми пожал плечами:
– Что ж, в результате мы лишились еще одного бойца. К тому же, что бы я ни думал о его методах, в одном он был прав – вряд ли в ближайшем будущем нам удастся вернуть Модру. Судя по тому, что я прочитал, пока блок был убран, ей сделали очень профессиональное внушение. Она полагает, что мы все мертвы, а нашими телами управляют демоны, которые жаждут только одного – убивать. Вряд ли у нее остались причины сомневаться в этом, после того как она увидела Триса Ланкура в таком состоянии.
– Да, это все несколько усложняет. Как ты думаешь, может быть, нам пообещать им полную амнистию и дополнительную фору за то, чтобы они вычистили из Модры этот дурман и вернули ее нам?
– А как мы это проверим? – спросил Джимми. – У их телепатки достаточно сил, чтобы испортить мне сканирование, а гипнота я не подпущу к себе и на расстояние выстрела. До сих пор они ничем не показали, что им можно верить, скорее наоборот. К тому же, они сами могут заподозрить нас в злом умысле, независимо от того, насколько четко мы выразим свои намерения.
– Вдвоем мы могли бы сломать их телепатку, и ты это знаешь, – вставила Гриста.
Он не был в этом так уж уверен. А что если бы и смогли? Это все равно не вернуло бы Модру к первоначальному состоянию, потому что основная задача состояла в том, чтобы снять внушение. Именно это его и останавливало.
Дарквист нарушил его раздумья.
– Почему бы нам просто не отпустить их? С ними Модра будет в не меньшей безопасности, чем с нами. А основной угрозой для нас пока что были они сами. Пусть она побудет с ними еще немного. У нас преимущество в запасе энергии, и я практически уверен, что их гипнот серьезно пострадал. Кстати, возможно, этим и объясняется похищение Модры. Вряд ли больной долго протянет, если мы заставим их поддерживать этот бешеный темп, пусть он даже профессионал и гипнот. А в случае смерти гипнота положение вещей явно изменится в нашу пользу.
Джимми тщательно обдумал это предложение.
– Ты предлагаешь просто убрать нашу заставу?
– Именно. Мне не очень нравится мысль, что мы даем нашим друзьям из Миколя шанс беспрепятственно заключить сделку с этими рогатыми ребятами, а потом спокойно поджидать нас всех в конце пути.
– Ладно, сейчас я сообщу им о нашем предложении, – сказал Джимми и связался с Кришей:
– У нас два варианта: либо сидеть здесь до бесконечности, либо прийти к разумному компромиссу.
– И как вы это себе представляете? – спросила Криша.
– Мне не нравится сидеть здесь и мокнуть. Я сыт всем этим по горло. Мы отступаем назад и даем вам один час. Выходите на тропу, определяйтесь, куда вам идти, и уходите. Через час мы вернемся. Никаких фокусов, никаких засад, иначе будет война.
– Один из членов нашей команды ранен. Ему необходим гораздо более длительный отдых, чем он успел получить.
– Это не переговоры, – резко ответил Джимми. – Переговоры были вначале, и это вы их нарушили. Мы не нападали на вас, более того – мы помогли вам выбраться из очень неприятного положения. Вы отплатили нам предательством. Неужели вы действительно рассчитываете, что мы поверим вам теперь, если вы пообещаете не стрелять, когда мы будем проходить мимо?
Перед Кришей стояла серьезная проблема. Морок уже спал на каменном полу, и, пожалуй, это было к лучшему. Она слышала все, что говорили о нем биржанцы, и знала, что они рассчитывают на его смерть и не намерены помогать его излечению. Ей очень нужно было обсудить с друзьями создавшуюся ситуацию, но сделать это открыто она не могла. Поступив так, они бы основательно запутали и смутили Модру, считавшую, что ее прежние друзья превратились в кровожадных демонов.
– Подождите немного. Мне нужно поговорить с командой, – наконец решилась Криша.
– Гриста, как ты считаешь, мы сможем вдвоем собрать достаточно сил, чтобы сделать нечто вроде того, что постоянно делает она, – заблокировать Дарквиста и Молли?
– А зачем блокировать Молли? Как мне кажется, чтобы имело смысл скрывать мысли, сначала они должны появиться в голове.
– У Молли есть уши, и именно поэтому я сейчас говорю тише, чем обычно. Я хочу сделать так, чтобы телепатка не смогла услышать то, что я хочу сказать Дарквисту. И не считала это с его мозга.
– Ну, вообще-то… Да, я думаю, это можно устроить. Но как ты узнаешь, удачный у нас вышел блок или нет?
– Это уже моя забота. Я чувствую, когда меня зондируют, и замечу, если она проникнет за блок.
Внезапно он услышал в своей голове голос Криши:
– Прошу прощения, но это решение нам не подходит. Когда Святой отдохнет, тогда мы, вероятно, сможем согласиться. Но до тех пор, боюсь, вам придется немного помокнуть. Мы и так знаем, что вы не будете нас атаковать. Иначе вы не убили бы своего человека.
Джимми тихо улыбнулся. Ну ладно, подруга, подумал он. Но теперь все, что произойдет, будет на вашей совести. По крайней мере, нам не придется тратить час впустую.
Он глубоко вздохнул.
– Гриста, давай опробуем наш блок прямо сейчас. Но его нужно держать до тех пор, пока он будет нужен. Никаких перерывов, иначе мы все погибнем!
– Погибнем? Э-э… Я уже не так уверена, что мне это нравится.
Она попыталась пробиться сквозь щит, но тщетно. Это была абсолютно непроницаемая стена белого шума. Она беспомощно оглянулась на Ган Ро Чина:
– Их телепат закрылся от меня! Я не могу прочитать вообще ничего! Я не понимаю, что произошло, но мне это не нравится.
Капитану, который и без того уже был измотан, это понравилось не больше, чем ей.
– Разбуди остальных и объяви состояние полной боевой готовности. Мне, несмотря ни на что, кажется, что большой опасности нет, но мне не нравятся подобные сюрпризы. Никогда не стоит недооценивать противника.
– Значит, она нас больше не слышит?
– Да. Проблема в том, что если она действительно решит со мной побороться, щит может ослабеть, и даже я не знаю точно, сколько я смогу его поддерживать.
Джимми Маккрей подошел к краю тропы и показал на водопад.
– Воспользуйся увеличением. Видишь вон там сигнальные огоньки? Такие светящиеся шишечки, которые ведут прямо к краю?
– Да, вижу. Они, по-видимому, размечают путь, и меня бы очень успокоило, если бы я узнал, что это не просто обрыв.
– А теперь посмотри на водопад. Видишь там такой маленький уголочек, прямо перед самым каскадом? Это наша серебряная дорога, спорю на что угодно!
– Ты предлагаешь нам пройти там? Но как? Я эту крышу не обрушу!
– Это я понимаю, – успокоил его Маккрей. – Я не предлагаю никого убивать, да и сам умирать пока не хочу. Конечно, это будет рискованно, как для них, так и для нас, особенно если мы недостаточно точно все рассчитаем. Но это справедливо. Мы и так берем на себя большую часть риска.
– Ладно, давай, рассказывай, что ты придумал.
У них все еще оставалась заложница, и учитывая, что Криша от начала и до конца слышала спор, окончившийся второй и последней смертью Триса Ланкура, они не боялись того, что засевший наверху противник действительно попытается их уничтожить. Кроме того, они знали, что мимо них пролегал единственный путь, ведший к водопаду и ниже. И он прекрасно простреливался из руин, где они укрылись.
Модра Страйк с удивлением осознала, что не испытала какого-то особенного горя, когда увидела гибель Ланкура. Наоборот, она странным образом почувствовала себя лучше, как будто с нее сняли огромный груз. Трис наконец-то умер по-настоящему. Конечно, ей было очень жаль, но на сей раз она была абсолютно ни при чем. Особенно важно для нее было то, что он умер, пытаясь убить не только этих людей, но и ее, Модру, тоже. Она не могла бы вообразить большего несоответствия между тем, что было раньше, и тем, что произошло теперь.
К тому же, она все лучше узнавала мицлапланцев. Постепенно она начинала понимать, что хотя они ей нравились как отдельные личности, ее коробило от их системы ценностей и их верований в целом. Они были самыми несвободными людьми, каких она когда-либо встречала, хотя сами они считали свое тоталитарное рабство свободой.
Особенно сильно ее раздражала Криша. У этой темнокожей красавицы было все, чего могла бы пожелать женщина: красота, ум, способности. И кто она? Девственная священнослужительница, давшая обет безбрачия, обреченная на затворнический образ жизни, кроме тех случаев, когда надо сражаться во имя веры, как сейчас. Жизнь, загубленная впустую.
По крайней мере, они не пытались обратить в свою веру ее. Как она поняла, они считали оправданным любой способ обращения, кроме гипноза – это значило бы совершить ужаснейший грех. В любом случае, у них было мало шансов. Учитывая ее эмпатический Талант, ее сразу приняли бы в ряды духовенства. Модра часто задавалась вопросом, почему у мицлапланцев никогда не кончаются Таланты, хотя все они являются стерилизованными жрецами или жрицами, соблюдающими обет безбрачия. Потом ей рассказали, что большинство из них, как, например, Морока и Манью, выращивают в лабораторных условиях путем клонирования из генного материала, который сдали их родители. Конечно, это было неплохим решением проблемы, но Модра твердо решила, что сама к этой системе ни за что не присоединится.
Как бы то ни было, ей, эмпатке, было сложно находиться в подобной компании. Они все верили. Они все были абсолютно убеждены в том, что их вера – единственная истинная, а их боги следят за ними с небес и управляют каждым их шагом. Когда они молились, – в особенности если это была общая молитва, – исходившие от них волны восторга, счастья и эмоционального единения захлестывали ее с головой, увлекая помимо ее воли. Подобная спокойная уверенность и непритворное счастье обретали особую притягательность в таком месте, как это. В то же время Модра ощущала, что ее присутствие заставляет их чувствовать себя несколько неуютно. Для них она была клочком серого тумана в мире, где возможно было только черное и белое.
Капитан Чин был другим, или хотя бы казался таковым. Она легко смогла бы угадать, чем он зарабатывает себе на жизнь, даже если бы ей этого не сказали. Все торговцы имели что-то общее, что-то неуловимое, что не зависело от их расы или национальности. Он источал ту особую силу, которая присуща людям, привыкшим принимать решения и отдавать приказы. Когда-то и Трис был таким же…
Кроме того, Чин не был жрецом. Об этом свидетельствовало тусклое свечение уже второй сигареты, которую он, опершись на грубо высеченную оконницу, докуривал вдали от всех остальных. Он был единственным из этих святош, кто покидал пределы Мицлаплана и побывал в мирах как Миколя, так и Биржи. Однако то, что он был Нулем, непроницаемым для любых Талантов, делало Ган Ро Чина загадкой для нее. Она была уверена, что этот человек безгранично предан своей системе и своим людям, но решительно сомневалась, что он действительно верит во всю эту чепуху.
Она подошла к нему в темноте. Ей нужен был кто-нибудь, кто бы смог ее успокоить и утешить, и ей было неважно, насколько он был непохож на ее прежних товарищей.
– Я не понимаю, почему они не воспользовались остальными ракетами, – сказала она, выглядывая наружу. – Мы же здесь как на ладони!
– Думаю, они просто не могут их правильно запрограммировать, – быстро ответил он, радуясь, что заранее придумал ответ на этот вопрос. – Поэтому, собственно, один из них и попытался выйти на открытое место. Полагаю, пока что мы в безопасности. Проблемы начнутся, когда мы захотим уйти.
– Я знаю, что ваши друзья считают это место Адом – тем самым, куда ссылают грешников со всей Вселенной. Вы в это верите?
Чин нахмурился, но он был рад, что они ушли от предыдущей темы, потому что ему очень не хотелось врать.
– Манья, а теперь, наверное, и Криша, верят в это. Морок тоже верит, где-то в глубине души, хотя предпочел бы не верить.
– А вы?
– А что думали ваши люди? – спросил Чин, уклоняясь от ответа.
– Только Джимми Маккрей, наш телепат, считал, что это так. Это был очень странный человек; он слишком мало пробыл в нашей команде, чтобы я смогла узнать его так же хорошо, как остальных. Его воспитывали в традиции какой-то древней религии, сохранившейся еще со Старой Земли. Кажется, у него была очень трагическая судьба. Впрочем, он предпочитал не распространяться на эту тему.
– Маккрей, – повторил капитан. – Англичанин? Нет… Ирландец!
Она удивилась.
– Да, именно так он называл свою субкультуру. У них есть несколько миров, где стараются сохранить старые обычаи. Там все очень мило, мирно и, как мне говорили, очень скучно.
– Ну, в данный момент вы бы, наверное, не стали бы возражать, если бы вам предложили немножко пасторальной скуки?
Она улыбнулась.
– Ну разве что в данный момент. Мое собственное детство тоже было несколько пасторальным, и я это ненавидела. Нас было одиннадцать детей, и я была самой маленькой и единственной, кто хотел вырваться из этого болота.
Ган Ро Чин хмыкнул.
– Одиннадцать! Это единственное, в чем мы, терране, достигли истинного мастерства. Мой народ в древности никогда не умел хорошо сражаться. Нас раз за разом завоевывали другие народы. Но мы всегда сохраняли собственную культуру и веру в превосходство нашей культуры над всеми остальными. Мы терпеливо рожали собственных детей и заключали браки с захватчиками, до тех пор, пока в один прекрасный день не обнаруживалось, что их больше нет. В стране оставались только мы и наш генофонд, который просто становился слегка разнообразнее. А сейчас я считаю своим народом всех терран, вне зависимости от того, к какой культуре они принадлежат и во что верят. Мы не можем скрещиваться с другими расами, но мы с легкостью можем «перерожать» их. На данный момент мы – сама многочисленная из рас в Трех Империях. Вы знали об этом?
– Нет. Я никогда об этом не задумывалась.
– Посмотрите, сколько здесь терран. В команде Биржи это вы, этот Джимми и капитан Ланкур, который тоже когда-то был терранином. В нашей команде двое – я и Криша. У миколианцев – их лидер и женщина-эмпатка. Из всех, кто добрался сюда, почти половина – терране. Понимаете, что я имею в виду? Дайте нам еще несколько столетий, и мы станем не просто самой многочисленной расой – мы составим большинство населения во всех трех Империях! Причем заметьте, большинство терран, за исключением таких, как мы, – кули, если вам знаком этот древний термин. Мы находимся в самом низу социальной и политической лестницы. Мы выращиваем им пищу, мы носим их багаж, мы стираем за ними их грязное белье. Но в один прекрасный день они вдруг увидят, что мы нечто большее, нежели безликая масса чернорабочих, что с нами уже нельзя не считаться.
– Вы говорите, как какой-нибудь революционер, – заметила она. – Может, именно это и скрывается под вашей таинственной маской – бунт?
– Да, но не в прямом смысле этого слова. Разве я представляю собой какую-то серьезную угрозу? Или вы? Я лишь излагаю реальные факты. Никто из нас не планировал этого специально, но – посмотрите хотя бы на нашу нынешнюю расстановку сил. Народ Маньи обладает потрясающими способностями к маскировке, которая помогла им защитить себя и превзойти все остальные существа на собственной планете. Народ Морока умеет летать. Народ Савина произошел от лесных обитателей, которые охотились по ночам и могли годами сидеть не шелохнувшись, подкарауливая жертву; у них очень острое чувство равновесия и еще более острое зрение. Мы – самые слабые и неумелые из всех существ, которые когда-либо достигали разумности. Мы не умнее их, даже взятые все вместе. Но наша беззащитность и внешнее отсутствие каких-либо сильных сторон породили расу, которая умеет только одно – выживать. И если нам дать достаточно времени, мы станем наиболее коварной угрозой для всех остальных рас. Я боюсь, что когда они это осознают, в Империи Биржи и Миколе начнутся погромы, целью которых будет сократить нас до безопасного числа.
– Но не в Империи Мицлаплана?
Он отрицательно покачал головой.
– Нет, у нас такого не будет. Видите ли, здесь все дело в религии. В вере мы все равны. Для мицлапланцев мы – просто-напросто еще одна разновидность живых существ, еще одна ступень инкарнации. И для Святых, несущих нам Слово и охраняющих нашу веру, нет разницы между терранином и шестиногим, силикоидным, аммиакодышащим ябуком. Поэтому для нас и не закрыты руководящие должности.
– И все-таки, вы никогда не чувствовали себя скованным? Запертым в рамках тесной системы?
– По правде говоря, нет. Впрочем, чтобы это понять, надо знать историю моего народа. Дело в том, что я видел системы всех трех Империй. Они все работают, но только у нас нет расы хозяев, нет бедных и богатых, нет всеобщего социального недовольства. В настоящий момент мы можем выбирать из трех – даже четырех, если считать этих демонов, – систем правления. Как правят демоны, легко понять из наскальных рисунков. Я трезво оцениваю альтернативные варианты, и я вполне доволен своим настоящим положением.
– Не думаю, что когда-нибудь смогла бы жить в вашей системе, – честно призналась Модра. – И я никогда не была в Империи Миколь, но я много слышала об их методах, и они мне совершенно не понравились. В Бирже, если ты достаточно хорош, ты можешь пройти весь путь до самых вершин.
Ган Ро Чин согласно кивнул.
– Вот только к сожалению, «достаточно хороши» очень немногие. Жизнь большинства простых людей Биржи мало чем отличается от жизни, скажем, дрола в Миколе. Ваши короли транспорта и торговли какими-то из миров просто пренебрегают, а из других выжимают все соки. Эволюционная монархия ни на йоту не справедливее наследственной.
Она вздохнула.
– Да, может быть, но…
– Что…? – закричали все разом. Едва они поднялись на ноги, прогрохотал второй взрыв, заставив их вновь попадать на землю.
Модра с пистолетом на изготовку подбежала к окну, уверенная, что сейчас последует атака демонов. Но в этот момент раздался еще один взрыв, отбросивший ее назад и основательно пошатнувший их убежище, которое и без того уже, казалось, готово было вот-вот обрушиться им на головы.
Третий взрыв оказался последним. Мицлапланцы подбежали ко входу и начали вглядываться в черный дым, застилавший все вокруг.
– Они прорываются на тропу! – закричала Манья. – Они хотят нас обогнать, оставить нас здесь!
Чин и Криша одновременно выскочили из пещеры и выпустили по черному облаку несколько длинных очередей, но безрезультатно. Дым начинал рассеиваться, и на мгновение они заметили как чья-то фигура – возможно, это была Молли – исчезает за краем водопада.
– Они прошли! – крикнул Чин. – Вперед, к тому краю! Может, нам еще удастся снять их с тропы, прежде чем они заберутся под водопад!
Модра ничего не понимала.
– Но зачем им прорываться мимо нас? Что здесь вообще происходит?
По-прежнему затрудненным медленным шагом сзади к ней подошел Морок.
– Очевидно, они решили, что мы для них не опасны. Возможно, гибель одного из них заставила их остановиться и задуматься. В любом случае, сейчас они со всех ног бегут к своим темным повелителям.
Даже в темноте его глаза, казалось, прожигали ее насквозь.
– Вот тебе и ответ, дитя мое, – заключил он ровным голосом.
Криша и капитан уже почти добрались до кромки водопада, когда снова услышали свистящий звук. Они тут же повернули назад, но, поняв, что не успеют убежать, упали и вжались в скалу. Бомба взорвалась точно над тем местом, где тропинка выходила на край водопада, и несколько камней упало в пропасть.
– Капитан! Вы в порядке?
– Да. Я цел, как всегда, если не считать нескольких ссадин и ушибов, которые я наверняка заработал при падении.
– Сколько у них еще таких бомб? – спросила она, поднимаясь на ноги.
– Ну, судя по снаряжению Модры, я бы сказал, что они уже использовали весь свой запас, – заверил он ее. Внезапно он остановился и ударил кулаком по ладони.
– Эх! Как же я раньше не додумался! Ну конечно!
– Что такое?
– Модра! У нас же есть две ее ракеты! Мы размажем их по стенке, даже если они уже за водопадом!
Она вздохнула.
– Нет, капитан. Пусть они уходят.
– Что? Но они же сейчас как на ладони!
– Морок уже думал об этом. Он вспомнил о ракетах Модры, когда на нас напал цимоль. Мы могли воспользоваться ими еще тогда. Они были так же уязвимы там, наверху, как и мы внизу.
– Но…
– Чин, ими не так-то просто воспользоваться. Для этого нужна практика и компьютер, встроенный в скафандры Биржи. Разве мы – убийцы? И о каком моральном превосходстве можно будет говорить, если мы при помощи гипноза заставим Модру убить ее друзей? Вспомни, что сказал их телепат: это мы, а не они, нарушили данное слово!
– Хорошо. Я понял, что ты имеешь в виду, – он устало вздохнул. – Ладно, тогда, я полагаю, мы это заслужили, в некотором роде. Понимаешь, у меня такое странное чувство, будто мы участвуем в каких-то гонках. И в данный момент наша команда проигрывает.
– Забавно. Их телепат сказал то же самое. Он назвал это Кинтарским марафоном.
Чин издал сухой смешок. Он постепенно успокаивался.
– Кинтарский марафон? Что ж, это название ничем не хуже любого другого. Но факт остается фактом: если рассматривать это как гонку, то поначалу мы возглавляли этот забег в неизвестность, а теперь мы уже третьи. Пожалуй, хуже будет, только если мы начнем пятиться назад.
Она согласно кивнула – она и сама все это прекрасно осознавала.
– Нам надо возвращаться. Посмотрим, что решит Святой. Сейчас многое зависит от его состояния.
– Иди, а я схожу взгляну, что делается внизу, раз уж мы уверены, что у них кончились большие хлопушки. Я хочу посмотреть, насколько они повредили тропу. Если они взорвали несколько метров, то наше участие становится чисто риторическим вопросом. Если, конечно, никто случайно не захватил с собой лестницу или веревку.
Произошла еще одна необычная вещь: в момент смерти цимоля крики и стоны, составлявшие обычный звуковой фон в этом мире, на мгновение стали гораздо громче, совершенно заглушив шум дождя и даже водопада, но тут же стихли до прежнего уровня.
– Жаль, что его снаряжение и батареи достались не нам, – сухо сказал Джимми Маккрей, глядя вниз.
Но Дарквист думал совсем о другом. Он… вспоминал.
– А ведь было время, когда он был хорошим человеком. Пожалуй, одним из лучших. Он сумел выкарабкаться с того комочка грязи, где родился, и где единственным развлечением было побарахтаться в этой самой грязи. Где люди, прежде чем умереть, успевали только нарожать огромное количество вечно голодных детей. Он был диким и необузданным, и постоянно рисковал, потому что именно так он стал тем, кем он стал. Он никогда не мог понять, что все остальные – другие, не такие, как он. Я думаю, именно по этой причине Модра никогда всерьез не задумывалась о том, чтобы выйти за него замуж, хотя и любила его. Она знала, что однажды он поставит на кон все – и проиграет. И за другого парня она вышла только для того, чтобы мы не вылетели в трубу, и чтобы Трис не потерял свой корабль. Теперь для него все кончено.
– О-о-о-о… Как грустно! – сочувственно сказала Гриста.
Джимми вздохнул.
– Что ж, по крайней мере, его убила не она. Их телепатка так растерялась, что на мгновение убрала блок, и я смог прочитать их. У Модры была прекрасная позиция, но она не смогла выстрелить. Так и не смогла себя заставить.
– Я рад, что все вышло именно так, – отозвался Дарквист. – Она никогда не сможет понять, что он сам виноват в своей гибели. Его натура просто не могла вынести поражения, даже в таком личном деле.
Джимми пожал плечами:
– Что ж, в результате мы лишились еще одного бойца. К тому же, что бы я ни думал о его методах, в одном он был прав – вряд ли в ближайшем будущем нам удастся вернуть Модру. Судя по тому, что я прочитал, пока блок был убран, ей сделали очень профессиональное внушение. Она полагает, что мы все мертвы, а нашими телами управляют демоны, которые жаждут только одного – убивать. Вряд ли у нее остались причины сомневаться в этом, после того как она увидела Триса Ланкура в таком состоянии.
– Да, это все несколько усложняет. Как ты думаешь, может быть, нам пообещать им полную амнистию и дополнительную фору за то, чтобы они вычистили из Модры этот дурман и вернули ее нам?
– А как мы это проверим? – спросил Джимми. – У их телепатки достаточно сил, чтобы испортить мне сканирование, а гипнота я не подпущу к себе и на расстояние выстрела. До сих пор они ничем не показали, что им можно верить, скорее наоборот. К тому же, они сами могут заподозрить нас в злом умысле, независимо от того, насколько четко мы выразим свои намерения.
– Вдвоем мы могли бы сломать их телепатку, и ты это знаешь, – вставила Гриста.
Он не был в этом так уж уверен. А что если бы и смогли? Это все равно не вернуло бы Модру к первоначальному состоянию, потому что основная задача состояла в том, чтобы снять внушение. Именно это его и останавливало.
Дарквист нарушил его раздумья.
– Почему бы нам просто не отпустить их? С ними Модра будет в не меньшей безопасности, чем с нами. А основной угрозой для нас пока что были они сами. Пусть она побудет с ними еще немного. У нас преимущество в запасе энергии, и я практически уверен, что их гипнот серьезно пострадал. Кстати, возможно, этим и объясняется похищение Модры. Вряд ли больной долго протянет, если мы заставим их поддерживать этот бешеный темп, пусть он даже профессионал и гипнот. А в случае смерти гипнота положение вещей явно изменится в нашу пользу.
Джимми тщательно обдумал это предложение.
– Ты предлагаешь просто убрать нашу заставу?
– Именно. Мне не очень нравится мысль, что мы даем нашим друзьям из Миколя шанс беспрепятственно заключить сделку с этими рогатыми ребятами, а потом спокойно поджидать нас всех в конце пути.
– Ладно, сейчас я сообщу им о нашем предложении, – сказал Джимми и связался с Кришей:
– У нас два варианта: либо сидеть здесь до бесконечности, либо прийти к разумному компромиссу.
– И как вы это себе представляете? – спросила Криша.
– Мне не нравится сидеть здесь и мокнуть. Я сыт всем этим по горло. Мы отступаем назад и даем вам один час. Выходите на тропу, определяйтесь, куда вам идти, и уходите. Через час мы вернемся. Никаких фокусов, никаких засад, иначе будет война.
– Один из членов нашей команды ранен. Ему необходим гораздо более длительный отдых, чем он успел получить.
– Это не переговоры, – резко ответил Джимми. – Переговоры были вначале, и это вы их нарушили. Мы не нападали на вас, более того – мы помогли вам выбраться из очень неприятного положения. Вы отплатили нам предательством. Неужели вы действительно рассчитываете, что мы поверим вам теперь, если вы пообещаете не стрелять, когда мы будем проходить мимо?
Перед Кришей стояла серьезная проблема. Морок уже спал на каменном полу, и, пожалуй, это было к лучшему. Она слышала все, что говорили о нем биржанцы, и знала, что они рассчитывают на его смерть и не намерены помогать его излечению. Ей очень нужно было обсудить с друзьями создавшуюся ситуацию, но сделать это открыто она не могла. Поступив так, они бы основательно запутали и смутили Модру, считавшую, что ее прежние друзья превратились в кровожадных демонов.
– Подождите немного. Мне нужно поговорить с командой, – наконец решилась Криша.
* * *
– Я не думаю, что они согласятся, – сказал Джимми. Он сосредоточенно нахмурился.– Гриста, как ты считаешь, мы сможем вдвоем собрать достаточно сил, чтобы сделать нечто вроде того, что постоянно делает она, – заблокировать Дарквиста и Молли?
– А зачем блокировать Молли? Как мне кажется, чтобы имело смысл скрывать мысли, сначала они должны появиться в голове.
– У Молли есть уши, и именно поэтому я сейчас говорю тише, чем обычно. Я хочу сделать так, чтобы телепатка не смогла услышать то, что я хочу сказать Дарквисту. И не считала это с его мозга.
– Ну, вообще-то… Да, я думаю, это можно устроить. Но как ты узнаешь, удачный у нас вышел блок или нет?
– Это уже моя забота. Я чувствую, когда меня зондируют, и замечу, если она проникнет за блок.
Внезапно он услышал в своей голове голос Криши:
– Прошу прощения, но это решение нам не подходит. Когда Святой отдохнет, тогда мы, вероятно, сможем согласиться. Но до тех пор, боюсь, вам придется немного помокнуть. Мы и так знаем, что вы не будете нас атаковать. Иначе вы не убили бы своего человека.
Джимми тихо улыбнулся. Ну ладно, подруга, подумал он. Но теперь все, что произойдет, будет на вашей совести. По крайней мере, нам не придется тратить час впустую.
Он глубоко вздохнул.
– Гриста, давай опробуем наш блок прямо сейчас. Но его нужно держать до тех пор, пока он будет нужен. Никаких перерывов, иначе мы все погибнем!
– Погибнем? Э-э… Я уже не так уверена, что мне это нравится.
* * *
Внизу Криша со страхом почувствовала, как слепое пятно, закрывавшее от нее Джимми Маккрея, внезапно разрослось и заслонило собой всю команду Биржи. Это было совершенно неожиданно. Более того, для этого требовалось очень много сил. Она находилась в замешательстве – она всегда считала, что подобные вещи просто-напросто невозможны без вмешательства сверхъестественных сил. По крайней мере, она верила, что ее собственные способности были увеличены именно благодаря такому вмешательству. До сих пор она полагала, что точно знает пределы возможностей Джимми Маккрея, насколько один телепат может знать другого. И вот, пожалуйста – резкий скачок мощности!Она попыталась пробиться сквозь щит, но тщетно. Это была абсолютно непроницаемая стена белого шума. Она беспомощно оглянулась на Ган Ро Чина:
– Их телепат закрылся от меня! Я не могу прочитать вообще ничего! Я не понимаю, что произошло, но мне это не нравится.
Капитану, который и без того уже был измотан, это понравилось не больше, чем ей.
– Разбуди остальных и объяви состояние полной боевой готовности. Мне, несмотря ни на что, кажется, что большой опасности нет, но мне не нравятся подобные сюрпризы. Никогда не стоит недооценивать противника.
* * *
Дарквист тоже был удивлен, но его удивление было приятным.– Значит, она нас больше не слышит?
– Да. Проблема в том, что если она действительно решит со мной побороться, щит может ослабеть, и даже я не знаю точно, сколько я смогу его поддерживать.
Джимми Маккрей подошел к краю тропы и показал на водопад.
– Воспользуйся увеличением. Видишь вон там сигнальные огоньки? Такие светящиеся шишечки, которые ведут прямо к краю?
– Да, вижу. Они, по-видимому, размечают путь, и меня бы очень успокоило, если бы я узнал, что это не просто обрыв.
– А теперь посмотри на водопад. Видишь там такой маленький уголочек, прямо перед самым каскадом? Это наша серебряная дорога, спорю на что угодно!
– Ты предлагаешь нам пройти там? Но как? Я эту крышу не обрушу!
– Это я понимаю, – успокоил его Маккрей. – Я не предлагаю никого убивать, да и сам умирать пока не хочу. Конечно, это будет рискованно, как для них, так и для нас, особенно если мы недостаточно точно все рассчитаем. Но это справедливо. Мы и так берем на себя большую часть риска.
– Ладно, давай, рассказывай, что ты придумал.
* * *
Через час все в лагере мицлапланцев начали потихоньку успокаиваться. Никто не может постоянно оставаться настороже, в особенности когда единственное, что вызывает тревогу – это внезапно открывшаяся способность противника блокироваться от телепатического зондирования.У них все еще оставалась заложница, и учитывая, что Криша от начала и до конца слышала спор, окончившийся второй и последней смертью Триса Ланкура, они не боялись того, что засевший наверху противник действительно попытается их уничтожить. Кроме того, они знали, что мимо них пролегал единственный путь, ведший к водопаду и ниже. И он прекрасно простреливался из руин, где они укрылись.
Модра Страйк с удивлением осознала, что не испытала какого-то особенного горя, когда увидела гибель Ланкура. Наоборот, она странным образом почувствовала себя лучше, как будто с нее сняли огромный груз. Трис наконец-то умер по-настоящему. Конечно, ей было очень жаль, но на сей раз она была абсолютно ни при чем. Особенно важно для нее было то, что он умер, пытаясь убить не только этих людей, но и ее, Модру, тоже. Она не могла бы вообразить большего несоответствия между тем, что было раньше, и тем, что произошло теперь.
К тому же, она все лучше узнавала мицлапланцев. Постепенно она начинала понимать, что хотя они ей нравились как отдельные личности, ее коробило от их системы ценностей и их верований в целом. Они были самыми несвободными людьми, каких она когда-либо встречала, хотя сами они считали свое тоталитарное рабство свободой.
Особенно сильно ее раздражала Криша. У этой темнокожей красавицы было все, чего могла бы пожелать женщина: красота, ум, способности. И кто она? Девственная священнослужительница, давшая обет безбрачия, обреченная на затворнический образ жизни, кроме тех случаев, когда надо сражаться во имя веры, как сейчас. Жизнь, загубленная впустую.
По крайней мере, они не пытались обратить в свою веру ее. Как она поняла, они считали оправданным любой способ обращения, кроме гипноза – это значило бы совершить ужаснейший грех. В любом случае, у них было мало шансов. Учитывая ее эмпатический Талант, ее сразу приняли бы в ряды духовенства. Модра часто задавалась вопросом, почему у мицлапланцев никогда не кончаются Таланты, хотя все они являются стерилизованными жрецами или жрицами, соблюдающими обет безбрачия. Потом ей рассказали, что большинство из них, как, например, Морока и Манью, выращивают в лабораторных условиях путем клонирования из генного материала, который сдали их родители. Конечно, это было неплохим решением проблемы, но Модра твердо решила, что сама к этой системе ни за что не присоединится.
Как бы то ни было, ей, эмпатке, было сложно находиться в подобной компании. Они все верили. Они все были абсолютно убеждены в том, что их вера – единственная истинная, а их боги следят за ними с небес и управляют каждым их шагом. Когда они молились, – в особенности если это была общая молитва, – исходившие от них волны восторга, счастья и эмоционального единения захлестывали ее с головой, увлекая помимо ее воли. Подобная спокойная уверенность и непритворное счастье обретали особую притягательность в таком месте, как это. В то же время Модра ощущала, что ее присутствие заставляет их чувствовать себя несколько неуютно. Для них она была клочком серого тумана в мире, где возможно было только черное и белое.
Капитан Чин был другим, или хотя бы казался таковым. Она легко смогла бы угадать, чем он зарабатывает себе на жизнь, даже если бы ей этого не сказали. Все торговцы имели что-то общее, что-то неуловимое, что не зависело от их расы или национальности. Он источал ту особую силу, которая присуща людям, привыкшим принимать решения и отдавать приказы. Когда-то и Трис был таким же…
Кроме того, Чин не был жрецом. Об этом свидетельствовало тусклое свечение уже второй сигареты, которую он, опершись на грубо высеченную оконницу, докуривал вдали от всех остальных. Он был единственным из этих святош, кто покидал пределы Мицлаплана и побывал в мирах как Миколя, так и Биржи. Однако то, что он был Нулем, непроницаемым для любых Талантов, делало Ган Ро Чина загадкой для нее. Она была уверена, что этот человек безгранично предан своей системе и своим людям, но решительно сомневалась, что он действительно верит во всю эту чепуху.
Она подошла к нему в темноте. Ей нужен был кто-нибудь, кто бы смог ее успокоить и утешить, и ей было неважно, насколько он был непохож на ее прежних товарищей.
– Я не понимаю, почему они не воспользовались остальными ракетами, – сказала она, выглядывая наружу. – Мы же здесь как на ладони!
– Думаю, они просто не могут их правильно запрограммировать, – быстро ответил он, радуясь, что заранее придумал ответ на этот вопрос. – Поэтому, собственно, один из них и попытался выйти на открытое место. Полагаю, пока что мы в безопасности. Проблемы начнутся, когда мы захотим уйти.
– Я знаю, что ваши друзья считают это место Адом – тем самым, куда ссылают грешников со всей Вселенной. Вы в это верите?
Чин нахмурился, но он был рад, что они ушли от предыдущей темы, потому что ему очень не хотелось врать.
– Манья, а теперь, наверное, и Криша, верят в это. Морок тоже верит, где-то в глубине души, хотя предпочел бы не верить.
– А вы?
– А что думали ваши люди? – спросил Чин, уклоняясь от ответа.
– Только Джимми Маккрей, наш телепат, считал, что это так. Это был очень странный человек; он слишком мало пробыл в нашей команде, чтобы я смогла узнать его так же хорошо, как остальных. Его воспитывали в традиции какой-то древней религии, сохранившейся еще со Старой Земли. Кажется, у него была очень трагическая судьба. Впрочем, он предпочитал не распространяться на эту тему.
– Маккрей, – повторил капитан. – Англичанин? Нет… Ирландец!
Она удивилась.
– Да, именно так он называл свою субкультуру. У них есть несколько миров, где стараются сохранить старые обычаи. Там все очень мило, мирно и, как мне говорили, очень скучно.
– Ну, в данный момент вы бы, наверное, не стали бы возражать, если бы вам предложили немножко пасторальной скуки?
Она улыбнулась.
– Ну разве что в данный момент. Мое собственное детство тоже было несколько пасторальным, и я это ненавидела. Нас было одиннадцать детей, и я была самой маленькой и единственной, кто хотел вырваться из этого болота.
Ган Ро Чин хмыкнул.
– Одиннадцать! Это единственное, в чем мы, терране, достигли истинного мастерства. Мой народ в древности никогда не умел хорошо сражаться. Нас раз за разом завоевывали другие народы. Но мы всегда сохраняли собственную культуру и веру в превосходство нашей культуры над всеми остальными. Мы терпеливо рожали собственных детей и заключали браки с захватчиками, до тех пор, пока в один прекрасный день не обнаруживалось, что их больше нет. В стране оставались только мы и наш генофонд, который просто становился слегка разнообразнее. А сейчас я считаю своим народом всех терран, вне зависимости от того, к какой культуре они принадлежат и во что верят. Мы не можем скрещиваться с другими расами, но мы с легкостью можем «перерожать» их. На данный момент мы – сама многочисленная из рас в Трех Империях. Вы знали об этом?
– Нет. Я никогда об этом не задумывалась.
– Посмотрите, сколько здесь терран. В команде Биржи это вы, этот Джимми и капитан Ланкур, который тоже когда-то был терранином. В нашей команде двое – я и Криша. У миколианцев – их лидер и женщина-эмпатка. Из всех, кто добрался сюда, почти половина – терране. Понимаете, что я имею в виду? Дайте нам еще несколько столетий, и мы станем не просто самой многочисленной расой – мы составим большинство населения во всех трех Империях! Причем заметьте, большинство терран, за исключением таких, как мы, – кули, если вам знаком этот древний термин. Мы находимся в самом низу социальной и политической лестницы. Мы выращиваем им пищу, мы носим их багаж, мы стираем за ними их грязное белье. Но в один прекрасный день они вдруг увидят, что мы нечто большее, нежели безликая масса чернорабочих, что с нами уже нельзя не считаться.
– Вы говорите, как какой-нибудь революционер, – заметила она. – Может, именно это и скрывается под вашей таинственной маской – бунт?
– Да, но не в прямом смысле этого слова. Разве я представляю собой какую-то серьезную угрозу? Или вы? Я лишь излагаю реальные факты. Никто из нас не планировал этого специально, но – посмотрите хотя бы на нашу нынешнюю расстановку сил. Народ Маньи обладает потрясающими способностями к маскировке, которая помогла им защитить себя и превзойти все остальные существа на собственной планете. Народ Морока умеет летать. Народ Савина произошел от лесных обитателей, которые охотились по ночам и могли годами сидеть не шелохнувшись, подкарауливая жертву; у них очень острое чувство равновесия и еще более острое зрение. Мы – самые слабые и неумелые из всех существ, которые когда-либо достигали разумности. Мы не умнее их, даже взятые все вместе. Но наша беззащитность и внешнее отсутствие каких-либо сильных сторон породили расу, которая умеет только одно – выживать. И если нам дать достаточно времени, мы станем наиболее коварной угрозой для всех остальных рас. Я боюсь, что когда они это осознают, в Империи Биржи и Миколе начнутся погромы, целью которых будет сократить нас до безопасного числа.
– Но не в Империи Мицлаплана?
Он отрицательно покачал головой.
– Нет, у нас такого не будет. Видите ли, здесь все дело в религии. В вере мы все равны. Для мицлапланцев мы – просто-напросто еще одна разновидность живых существ, еще одна ступень инкарнации. И для Святых, несущих нам Слово и охраняющих нашу веру, нет разницы между терранином и шестиногим, силикоидным, аммиакодышащим ябуком. Поэтому для нас и не закрыты руководящие должности.
– И все-таки, вы никогда не чувствовали себя скованным? Запертым в рамках тесной системы?
– По правде говоря, нет. Впрочем, чтобы это понять, надо знать историю моего народа. Дело в том, что я видел системы всех трех Империй. Они все работают, но только у нас нет расы хозяев, нет бедных и богатых, нет всеобщего социального недовольства. В настоящий момент мы можем выбирать из трех – даже четырех, если считать этих демонов, – систем правления. Как правят демоны, легко понять из наскальных рисунков. Я трезво оцениваю альтернативные варианты, и я вполне доволен своим настоящим положением.
– Не думаю, что когда-нибудь смогла бы жить в вашей системе, – честно призналась Модра. – И я никогда не была в Империи Миколь, но я много слышала об их методах, и они мне совершенно не понравились. В Бирже, если ты достаточно хорош, ты можешь пройти весь путь до самых вершин.
Ган Ро Чин согласно кивнул.
– Вот только к сожалению, «достаточно хороши» очень немногие. Жизнь большинства простых людей Биржи мало чем отличается от жизни, скажем, дрола в Миколе. Ваши короли транспорта и торговли какими-то из миров просто пренебрегают, а из других выжимают все соки. Эволюционная монархия ни на йоту не справедливее наследственной.
Она вздохнула.
– Да, может быть, но…
* * *
В этот момент раздался пронзительный воющий звук, и тотчас вслед за ним поблизости от их убежища прогремел колоссальный взрыв, от которого их убежище вздрогнуло, а они повалились на пол. С потолка обильно посыпались мелкие камешки.– Что…? – закричали все разом. Едва они поднялись на ноги, прогрохотал второй взрыв, заставив их вновь попадать на землю.
Модра с пистолетом на изготовку подбежала к окну, уверенная, что сейчас последует атака демонов. Но в этот момент раздался еще один взрыв, отбросивший ее назад и основательно пошатнувший их убежище, которое и без того уже, казалось, готово было вот-вот обрушиться им на головы.
Третий взрыв оказался последним. Мицлапланцы подбежали ко входу и начали вглядываться в черный дым, застилавший все вокруг.
– Они прорываются на тропу! – закричала Манья. – Они хотят нас обогнать, оставить нас здесь!
Чин и Криша одновременно выскочили из пещеры и выпустили по черному облаку несколько длинных очередей, но безрезультатно. Дым начинал рассеиваться, и на мгновение они заметили как чья-то фигура – возможно, это была Молли – исчезает за краем водопада.
– Они прошли! – крикнул Чин. – Вперед, к тому краю! Может, нам еще удастся снять их с тропы, прежде чем они заберутся под водопад!
Модра ничего не понимала.
– Но зачем им прорываться мимо нас? Что здесь вообще происходит?
По-прежнему затрудненным медленным шагом сзади к ней подошел Морок.
– Очевидно, они решили, что мы для них не опасны. Возможно, гибель одного из них заставила их остановиться и задуматься. В любом случае, сейчас они со всех ног бегут к своим темным повелителям.
Даже в темноте его глаза, казалось, прожигали ее насквозь.
– Вот тебе и ответ, дитя мое, – заключил он ровным голосом.
Криша и капитан уже почти добрались до кромки водопада, когда снова услышали свистящий звук. Они тут же повернули назад, но, поняв, что не успеют убежать, упали и вжались в скалу. Бомба взорвалась точно над тем местом, где тропинка выходила на край водопада, и несколько камней упало в пропасть.
– Капитан! Вы в порядке?
– Да. Я цел, как всегда, если не считать нескольких ссадин и ушибов, которые я наверняка заработал при падении.
– Сколько у них еще таких бомб? – спросила она, поднимаясь на ноги.
– Ну, судя по снаряжению Модры, я бы сказал, что они уже использовали весь свой запас, – заверил он ее. Внезапно он остановился и ударил кулаком по ладони.
– Эх! Как же я раньше не додумался! Ну конечно!
– Что такое?
– Модра! У нас же есть две ее ракеты! Мы размажем их по стенке, даже если они уже за водопадом!
Она вздохнула.
– Нет, капитан. Пусть они уходят.
– Что? Но они же сейчас как на ладони!
– Морок уже думал об этом. Он вспомнил о ракетах Модры, когда на нас напал цимоль. Мы могли воспользоваться ими еще тогда. Они были так же уязвимы там, наверху, как и мы внизу.
– Но…
– Чин, ими не так-то просто воспользоваться. Для этого нужна практика и компьютер, встроенный в скафандры Биржи. Разве мы – убийцы? И о каком моральном превосходстве можно будет говорить, если мы при помощи гипноза заставим Модру убить ее друзей? Вспомни, что сказал их телепат: это мы, а не они, нарушили данное слово!
– Хорошо. Я понял, что ты имеешь в виду, – он устало вздохнул. – Ладно, тогда, я полагаю, мы это заслужили, в некотором роде. Понимаешь, у меня такое странное чувство, будто мы участвуем в каких-то гонках. И в данный момент наша команда проигрывает.
– Забавно. Их телепат сказал то же самое. Он назвал это Кинтарским марафоном.
Чин издал сухой смешок. Он постепенно успокаивался.
– Кинтарский марафон? Что ж, это название ничем не хуже любого другого. Но факт остается фактом: если рассматривать это как гонку, то поначалу мы возглавляли этот забег в неизвестность, а теперь мы уже третьи. Пожалуй, хуже будет, только если мы начнем пятиться назад.
Она согласно кивнула – она и сама все это прекрасно осознавала.
– Нам надо возвращаться. Посмотрим, что решит Святой. Сейчас многое зависит от его состояния.
– Иди, а я схожу взгляну, что делается внизу, раз уж мы уверены, что у них кончились большие хлопушки. Я хочу посмотреть, насколько они повредили тропу. Если они взорвали несколько метров, то наше участие становится чисто риторическим вопросом. Если, конечно, никто случайно не захватил с собой лестницу или веревку.