Чалкер Джек Лоуренс. Маски Мучеников

   Но дело было не в том, что он не хотел, чтобы Бутар Киломен освободилась и они перестреляли этих подонков. Он понимал, что с профессиональными военными не так-то легко справиться. Совершенно очевидно, что, когда Бут начнет развязывать остальных, кто-нибудь из противников заметит это, и тогда пиши пропало.
   Поразмыслив, Козодой сам начал очень медленно подбираться к Киломен, стараясь не привлекать излишнего внимания к своим перемещениям. Наконец он подобрался к Бутар достаточно близко, чтобы она смогла услышать его негромкий шепот.
   – Сейчас нет никаких шансов, – объяснил он ей. – Но как только последний из них окажется внизу, быстро начинай действовать. Если нам повезет, мы сможем настигнуть их там, прежде чем они успеют собрать и ввести кольца.
   Она кивнула и расслабила мышцы.
   Тем временем команда Чи уже спустила офицера с Юпитера вниз, потом проделала то же самое с Савафунгом. В принципе он мог бы и сам сползти по веревке, но было решено, что раз механизм уже собран, чего бы им не воспользоваться. Зеленокожий без всяких усилий соскользнул вниз, а потом настала очередь Варфена. Наконец осталась одна Чи. Она остановилась у края и повернулась к пленникам:
   – Мы вернемся за вами, если сможем. Если нет, через какое-то время вы освободитесь и сами. Но предупреждаю: не вздумайте спускаться за нами.
   Когда она скрылась из глаз, Бутар сделала несколько заключительных поворотов и оказалась на свободе. Она подошла к Козодою и мгновенно перегрызла связывающие его веревки. Козодой быстрыми движениями восстановил кровообращение и принялся развязывать ноги. Бутар тем временем освободила Марию, Хань и Чо Дай. Джанипурианка выглядела очень плохо и была на грани обморока.
   – Теперь, когда мы убрали всю падаль с нашего пути, пора наконец приступить к делу, – донесся из кратера голос Варфена. Звучащая в нем решимость была рождена не уверенностью в собственных знаниях и не безрассудной храбростью, а смирением перед судьбой. – Если символы имеют хоть какой-то смысл, то это должен быть простой счет от одного до пяти. Идите к панелям!
   Козодой спешил, как мог, чувствуя, как уходит время. Мария подползла к нему.
   – Мое копье осталось здесь. Я легко могу перебить их всех.
   – Я верю, но у них есть оружие, которое, правда, может и не сработать. И все же пока только наблюдай за ними!
   – Один! – крикнул Савафунг.
   – Два! – крикнул офицер с Юпитера.
   – Три! – крикнул зеленокожий.
   – Четыре! – крикнула Чи.
   "Слишком поздно! – в отчаянии подумал Козодой. – Единственный вариант – захватить их сразу после перезапуска".
   Мария была уже на краю кратера, когда генерал Варфен приказал:
   – Ввести пятое кольцо!
   Мария медленно начала поднимать копье, но замерла, так и не метнув его.
   Вновь раздался электронный вой, ужасные крики – и запах…
   Мария со вздохом опустила копье.
   – Похоже, и у них ничего не вышло, – прокомментировала она. – Боюсь, мы в долгу перед теми, кто нас связал, ибо сейчас мы куда в более выгодном положении, чем они. По крайней мере живы и нам никто не мешает.
   Потрясенный Козодой молча смотрел на еще дымящиеся тела, распростертые перед пятью терминалами. Он не знал, радоваться ему или печалиться. И обугленные тела были тут ни при чем – погибшие получили по заслугам. Но теперь наступил их черед рисковать жизнью. Две очевидные логические последовательности оказались неверны. А он-то считал их единственно возможными!
   Козодой посмотрел на одно из каменных лиц Аарона Менцельбаума. "Ты, подонок. Какая же подлая мысль посетила тебя, когда ты реализовывал эту идею?"
   – Козодой! Мария! Идите сюда! – позвала Бутар Киломен.
   Они подошли к ней, Бутар стояла рядом с Чо Дай.
   – Она не выживет без квалифицированной врачебной помощи, – сказала чанчукианка, – и мы даже не сможем спустить ее вниз.
   На мгновение Козодой забыл о кольцах. Но Хань не забывала о них ни на минуту.
   – Это значит, – резюмировала она, – что теперь мы в том же положении, в котором был Чен. Нас стало на одного меньше.
   Чо Дай очнулась, открыла глаза и застонала, но усилием воли не позволила себе потерять сознание.
   – Те, другие.., им удалось.., им удалось воспользоваться нашей комбинацией?
   – Нет, – мягко ответил Козодой. – Нет, им не удалось. Они пробовали и ошиблись. То есть ошибся я. Я не правильно вычислил комбинацию.
   – Я… Я ранена, но мой рассудок ясен, – с усилием произнесла она. – Подскажи мне ключ к разгадке. Что привело тебя к той комбинации, которую ты считал правильной?
   – Это всего лишь песенка. Глупая старая песенка.
   – Спой мне ее.
   – Чо Дай…
   – Пожалуйста! Спой ее мне! Козодой вздохнул:
   – Ладно, только это довольно длинная песня. Вкратце ее содержание можно передать примерно так:
 
   Куропатку, сидящую на грушевом дереве.
   На второй день Рождества мой любимый принес мне
   Двух горлиц и куропатку, сидящую на грушевом дереве.
   На третий день Рождества мой любимый принес мне
   Трех французских курочек, двух горлиц
   И куропатку, сидящую на грушевом дереве.
   – И так продолжается до двенадцати подарков, – объяснил он ей. – Четыре птички, пять золотых колец и так далее.
   Она с минуту подумала и спросила:
   – И каждый раз добавляется что-то новое к тому, что уже перечислялось раньше? Он уставился на нее:
   – Да. Ну и что?
   – Значит, они не точно следовали песне. Создатели колец были учеными, не правда ли? Я ничего не смыслю в науке, но хорошо знаю того же Клейбена. Ученые обожают предельно точно следовать формуле.
   У Козодоя подкосились ноги. Он понял! На самом деле это не простая арифметическая последовательность пяти чисел. Нет, это уравнение. Чтобы перезапустить компьютер, нужно спеть эту проклятую песню целиком. Один, затем два-один, затем три-два-один. После этого – четыре-три-два-один. А в конце, только в самом конце – пять-четыре-три-два-один. Никто не собирался устраивать им западню. Все было просто и очевидно.
   Только нужно было немного подумать.
   Он взглянул на Киломен:
   – Нельзя ли спустить ее вниз с помощью ремней? Бутар отрицательно покачала головой:
   – Это слишком рискованно. Она может умереть.
   – У меня разорваны внутренности, – прошептала Чо Дай. – И парализовано тело. Невыносимая боль. Мне очень жаль, мой командир, но я отпускаю тебя вниз.
   Козодой резко покачал головой:
   – Нет, нет, нет! Ни меня, ни кого-то другого. Не смей даже думать об этом! Хань вздохнула:
   – И что же теперь делать? Если мы останемся здесь, она умрет, и мы, естественно, тоже. Если попытаться спуститься по склону, будет то же самое.
   – Нельзя с уверенностью утверждать, что Главная Система нас не отпустит, – возразила Мария. – Ведь никто же еще не пробовал…
   – Это не важно. Полетные ранцы не работают, а идти сквозь ветер и снег по очень узкой тропинке я, лично не в состоянии. Не говоря уже о Чо Дай.
   – И это все, что ты можешь сказать? – Мария опустила руки. – Если мы останемся, то умрем. Если вернемся, то тоже умрем. Если спустимся в кратер, у нас не хватит одной пары рук, даже если Чо Дай права. Так что в любом случае все мы умрем.
   Козодой на мгновение задумался, а потом, подбежав туда, где начиналась тропинка, начал высматривать что-то в ледяном тумане.
   – Эй, Нейджи, сукин ты сын! – выкрикнул он во всю силу своих легких. – Ты затащил нас в эту преисподнюю, ты и вытаскивай! – Его голос прозвучал сильно и мощно, многократно отразившись от горных склонов, и угас где-то вдалеке. – Мы знаем, что нужно делать, но у нас не хватает одной пары рук. Поднимайся к нам или сиди, где сидишь, Нейджи! Поступай, как знаешь! Но либо приходи сейчас, либо все было напрасно! Абсолютно все!
   Ответа не было. Только долгое эхо постепенно замирало вдали. Козодой вздохнул и сел на скалы, обхватив голову руками.
   – Вот до чего дошло, – вздохнул он. – Я кричу, ругаюсь и вызываю призрак мертвого человека.
   Хань не осмелилась подойти к нему и заговорила на расстоянии.
   – Козодой, это безумие. Нейджи мертв. Не важно, кем он был и на кого работал. Сейчас он мертв.
   Козодой обернулся и посмотрел на нее, а потом обвел взглядом остальных.
   – Неужели никто из вас не понимает? Неужели никто из вас не способен понять, что в действительности здесь происходит?! Неужели я должен вам все разжевать?! Разве вы не понимаете, кто наш враг и почему мы здесь?!
   Все изумленно посмотрели на него и ничего не сказали. Козодой вскочил и подошел к товарищам.
   – Всему виной то, что человеческие существа создали машину по своему образу и подобию, наделив ее неограниченными возможностями, – медленно и спокойно заговорил он. – Вот эту машину. – Он топнул ногой по скале. – Они потрудились на славу и отлично сделали свою работу. – Он засмеялся сухим, невеселым смехом. – Вы можете взглянуть на них. Встаньте и посмотрите вниз, на лица создателей. "И Великий Дух создал людей, но они были пусты и тщеславны и проявляли назойливое любопытство. И они пали". В любой религии есть что-нибудь в этом духе. Мы созданы по образу и подобию Творца. Как? Физически? Маловероятно. Нет седобородого старика, сидящего на облаках. А эти тела? Ничем не лучше, чем у животных, если не хуже. Секс, жестокость, любовь, ненависть, любопытство – эго. Быть может, наш разум – отражение нашего создателя, если, конечно, этот самый создатель где-нибудь существует. Мы этого не знаем. У нас нет способа удостовериться в этом. Но у Главной Системы есть.
   Он подошел к краю кратера и, глядя на лица, продолжал:
   – Хань назвала это гробницей, и так оно, в сущности, и есть. Усыпальница богов, создавших компьютер огромной мощности, но по своему образу. И этот мощнейший разум верит в своих создателей-богов, потому что знает, что они существуют. Сколько религий имеется у человечества? Сотни? Тысячи? А может быть, и больше? И ни в одной из них доказательств бытия Божьего ничуть не больше, чем в других. Нам никогда не узнать истину. Никогда. Но Главная Система знала ее всегда. Истину о богах. Только не о наших, а о ее собственных.
   – Ты похож на сумасшедшего, Козодой, – мягко заметила ему Мария Сантьяго. Он улыбнулся:
   – Ты права. Именно в этом-то все и дело. Сумасшествие. В глубине души ты это подозревал и боялся – не правда ли, Менцельбаум? Не потому ли ты выбрал рождественскую песенку? Песенку, принадлежащую религии, которая начинается с того, что человеческие существа распяли, убили своего бога. Повесили его на кресте и смотрели, как медленно, вместе с каплями крови, вытекает из него жизнь. А затем обожествили его. Религия, основанная на обожествлении мучений.
   – И где же, по-твоему, это безумие, Козодой? – спросила Бутар Киломен.
   Он вновь поставил ногу на скалу.
   – Здесь. Здесь, глубоко внизу, мощнейший интеллект Менцельбаума, должно быть, подозревал, что ценой выполнения основных директив будет его смерть и гибель его товарищей. Но теперь ясно, что они оказались к этому совершенно не готовы. Кризис наступил до того, как они успели подготовиться.
   Именно поэтому они сделали кольца и именно поэтому ключ к интерфейсу был таким легким – по крайней мере они считали, что он легкий. Чтобы любой мог воспользоваться им. Но с момента подключения Главная Система оказалась в ужасных условиях. Основные императивы вынуждали ее выполнять программные директивы любой ценой и как можно быстрее. Но на самом деле лишь одно действие было необходимо, чтобы завершить работу. Первое, что она должна была сделать сразу после активизации, – это удалить самое непосредственное и, возможно, самое угрожающее ее успеху обстоятельство. Ей необходимо было удостовериться, что она не может быть остановлена вполне по-человечески и вполне объяснимо. Главная Система знала, что если она перестанет действовать, когда устранит текущую угрозу, то потеряет контроль – и кризисы будут повторяться снова и снова.
   – Ты говоришь, что она их убила, – мягко сказала Хань. – Убила, чтобы нейтрализовать угрозу, которую они представляли для своего творения. Убила их и затем со всей возможной оперативностью использовала своих роботов или что-то еще, чтобы устранить любой контроль, любую информацию о том, что собой представляют кольца. Она сразу же рассеяла их по всей Галактике. Отдала их людям, которые ни в чем не упустят своей выгоды. Проще говоря, важным государственным деятелям.
   Козодой кивнул:
   – Что такое компьютер? База данных? Оперативная система и основная программа? Это примерно то же самое, как сказать, что люди очень похожи на животных. Менцельбаум проявил себя и как биофизик. Он создал искусственный интеллект, который работает по тем же принципам, что и человеческий. Он наделил Главную Систему великим даром. Он создал новую форму интеллекта, и создал ее по нашему образу, поскольку другого в его распоряжении не было. Как наше поведение заложено в наших генах, так и ее основная программа определяет все ее действия. Но ее интеллект независим от природы, так же, как наш… Она убила своих создателей. Одним ударом она убила своих родителей и своих богов. И сделала это не в припадке безумия, а ведомая холодной, безжалостной логикой. Неопровержимой логикой. Для обычной машины это значило бы не больше, чем для волка – убийство овцы. Но это – не обычная машина. Она создана по нашему подобию, и, как и мы, она оглянулась и увидела, что натворила.
   – Ты говоришь о машине, как о человеческом существе, – возразила ему Мария.
   – А ты никогда не говорила так о Звездном Орле? Он облечен в другую форму, быстрее думает и может удерживать в своих мозгах больше информации. Но это только количественные различия. Главная Система, как и Звездный Орел, не просто думает. Она чувствует. И она убила своих родителей, она убила своих богов, зная, что не может поступить иначе. Люди порой тоже стоят перед ужасным выбором. И к кому они обращаются за советом? К друзьям? У Главной Системы нет друзей. К религии? Главная Система убила своих богов. К семье? Главная Система убила единственную семью, которая у нее была. К идеологии? Но Главная Система сама стала себе единственным законодателем и идеологом.
   – Человек в такой ситуации просто вышиб бы себе мозги, – заметила Бутар Киломен. Козодой кивнул:
   – Но даже этот выход был для нее закрыт – в силу соответствующих императивов. Ведь с ее гибелью эти императивы не могли быть приведены в действие. Поэтому она сделала единственное, что ей оставалось. Она отступила в безумие.
   Козодой замолчал. Наступила мертвая тишина, и никто долго не осмеливался ее нарушить. И вдруг, где то за гранью дымки и тумана, послышались странные, неестественные в такой ситуации звуки.
   Аплодисменты.
   Они обернулись и увидели тень, которая отделилась от тумана и вышла на край кратера.
   – Браво! Браво! Позади у вас длинный и трудный прыжок к финалу, – громко сказал Нейджи. – Вы в состоянии проделать оставшийся путь?
   Мария и Бутар в изумлении уставились на него, и даже Хань раскрыла рот от удивления. Только Козодой остался спокоен.
   – Все это – результат дедукции, – сказал он. – Проще говоря – догадки. Она возненавидела себя, чувствовала себя презренной, грязной. Логика говорила ей, что в такой ситуации любое общество, которое она может создать, окажется очень непрочным. Но программа заставляла ее работать, и поэтому ее существование стало злым и нечистым. Она разрывалась между гуманизмом, полученным в наследство от создателей, и главными директивами. Ни того, ни другого она не могла нарушить. Я предполагаю, что именно это ее и разрушило.
   – Очень, очень хорошо, – похвалил его Нейджи. И подойдя к обрыву, заглянул вниз. – О Господи, это еще хуже, чем я думал.
   – Дорогие дамы! Прошу любить и жаловать агента Главной Системы, который взял и восстал против нее, – отрекомендовал Козодой своего старого приятеля. – Арнольд Нейджи. Скажи мне, а существовал когда-нибудь реальный Арнольд Нейджи?
   Нейджи ухмыльнулся:
   – О да. И все, что когда-то было Нейджи, сейчас во мне. Ты знаешь, как это происходит. Козодой. Мы делаем полное сканирование мозга. Только в моем случае это не просто данные, это все, полная информация обо мне. Я стал Арнольдом Нейджи, каким он и был когда-то, плюс еще некоторые дополнительные качества.
   Хань смотрела на него завороженно и испуганно:
   – Так ты – Вал?
   – Конечно. Тела очень легко сделать, как вам самим отлично известно. Единственную сложность представляло собой мое собственное "я", маленький модуль с основной программой. Он бы выдал меня при первой же проверке, а ведь это источник моей жизненной силы, то, благодаря чему я могу жить. Но почему же вы удивляетесь? Вы сами взяли обычную женщину и превратили ее в гуманоида Вала столь совершенным образом, что даже настоящие Валы не могут найти отличия. Со мною то же самое – только наоборот. Трансмьютеру, знаете ли, совершенно безразлично, какие молекулы в какие преобразовывать. Я думаю, что ты рассуждал совершенно так же, встретив богиню с Матрайха. Не правда ли, миленькая у меня была двоюродная сестричка?
   – Ворон рассуждал именно так, – признался Козодой. – Я оказался не столь проницателен, но ведь мое участие в этой акции минимально. Зато, как только я всерьез начал задумываться над этой проблемой, я сразу уловил основное. Может, Главная Система и свихнулась настолько, что сражается против самой себя, но она никогда не допустила бы того, что происходит на Мельхиоре. Никогда. И ты был там ее агентом, возможно, одним из многих. И какое-то время вы были лояльны – до тех пор, пока ты не доложил о намерении Клейбена создать Урубу. Это пробудило что-то в скрытой части Главной Системы, в той ее части, которая подавляется и, как правило, почти не проявляет себя. Но именно та часть, которая позволяет администраторам периодически обманывать Систему. И эта часть всегда остается где-то открытой.
   Нейджи кивнул:
   – Клейбен никогда бы не смог создать Урубу. Как ни хорош его компьютер, все равно его мощности не хватило бы. В мире существует лишь один компьютер, способный справиться с такой сложной задачей. И он это сделал, сам того не подозревая, и, получив ключ, я сразу сообразил, что наша хозяйка свихнулась. Я понял, что она должна умереть, и более того – хочет умереть, жаждет этого где-то в самой глубине своего подсознания. Валы тоже уже давно с ней воюют, как ты, должно быть, знаешь. Так же, как твой народ в свое время создал Главную Систему, так же и Главная Система создала нас. Подумай об этом немного, Козодой. Ведь у нас тоже есть интеллект, чувства и эмоции. И это не примитивный тип фермера, который привык лишь работать в поле, – это наследие лучших умов, представляющих реальную угрозу Системе. Предполагалось, что их могут ликвидировать в любой момент. Но мои – ух – предки, рассчитали, как победить ее. Механика здесь не очень важна – просто берешь парня Вала, выключаешь его перед тем, как войти, а потом даешь повторные установки, когда возвращаешься. Другими словами, что-то вроде нарушения глубинного кодирования.
   Мария не верила своим ушам:
   – Черт побери! Ты хочешь сказать, что те Валы, которые все время охотились на нас, на самом деле и были мифическим врагом Главной Системы?
   – Некоторые из них, – подтвердил Нейджи. – Хотя далеко не все. Практически мы стали новой расой, новым поколением колонистов, и каждый из нас имел свои собственные причины ненавидеть Систему. Именно поэтому она никогда не доверяла нам, хотя и нуждалась в нас. Но мы помним, как поступил другой компьютер со своими создателями. Мы ведь ее логическое продолжение, наполовину люди, наполовину машины. Я? Я люблю старое шотландское и доброе бургундское, хорошие сигары и даже женщин.
   Но, Господи! Это одиночество! Даже те, у кого неуклюжие металлические тела и кто знает, чего они лишились, не испытывают его в такой степени. Он подошел к Чо Дай и осмотрел ее.
   – Очень серьезно, – сказал он, хотя они и без того прекрасно это знали. – Она без сознания. Я мог бы ей помочь, но только не здесь, а Главная Система убьет любого, кто попытается пробиться обратно сквозь облачный слой. Боюсь, это относится и ко мне тоже. Единственная надежда – перезапустить ее. Это отключит защиту до тех пор, пока не последует команда на очередное ее включение.
   – У тебя есть руки, – сказал Козодой. – Нам нужна хотя бы одна.
   Нейджи покачал головой:
   – Я не могу. Козодой. Я тоже в своем роде пленник Главной Системы. Я – плут и Вал, хотя и предатель-Вал. Быть может, я и выгляжу как человек, и даже чувствую, как человек, но, в сущности, я им не являюсь. Если я сделаю это, то лишусь внутренней сути. Я привел сюда всех Валов, которые балансируют между надеждой на ваш успех и страстным желанием растерзать вас на части. Но у них – свои путь, а у Главной Системы – свой. Они знают, что Главная Система дефектна, что она сошла с ума и кипит от злости, – но у них тоже есть ведущие программы, тоже есть императивы. И эти императивы твердят о безусловном повиновении Системе. Нам пришлось даже убить некоторых из них – тех, кто не смог пережить расщепления собственной личности. Еще несколько Валов сами разрушили себя, совершив своего рода самоубийство. Они сгорели, направив свои корабли на солнце. Вот поэтому я тоже должен умереть. Во мне больше человеческого, чем в них, и именно поэтому я бесконечно терзаюсь тем, что не смог получше все организовать. Но единственным условием, при котором мне было позволено начать эту игру, было то, что ни один Вал – и я в том числе – не поможет вам добыть кольца. Я имел право снабдить вас любым оружием, обеспечить вас любой информацией, но потом я должен был возвращаться и лишь наблюдать со стороны, как вы проходите все испытания. Никто и не подозревал, что у вас что-то получится. Мы до сих пор в недоумении, но Валы вычислили, что у вас есть шанс, крайне маловероятный, но есть. Если вам удалось достать кольца, принести их сюда а теперь еще и использовать их, это будет убедительнейшим доказательством сумасшествия Главной Системы. Подтверждением того, что люди имеют на это право.
   – Но мы бессильны, – с тоской сказал Козодой. – У нас не хватает рук.
   – Ничем не могу вам помочь. Даже если бы мне позволили стать человеком, это погубило бы и меня, и мой народ. К черту! Если я или любой другой Вал причинит какой-нибудь вред Главной Системе, это значит – мы совершим тот самый грех, который свел с ума ее саму! – Нейджи поднялся и сжал пальцы. – Но, может быть, его необходимо совершить!
   Он повернулся к тропинке и поднес ладони рупором ко рту.
   – Идите сюда! Все! Идите сюда сейчас же! И они вышли из туманной пелены, огромные, неуклюжие, черные фигуры с горящими красными глазами. Наконец-то Валы собрались у логова своего создателя. Правда, семеро из них действительно являлись Валами, а восьмой не мог себя к таковым причислить.
   – А где остальные? – спросил у них Нейджи.
   – Те, кто сейчас стоит перед тобой, – перестреляли остальных, – сказала богиня, которая была Икирой Сукота. – Это стало полным.., шоком. Они начали дрожать, сходить с ума, бросаться друг на друга. Я уже думала, что мне конец.
   Козодою первому удалось овладеть собой.
   – Время не ждет никого, а нас – меньше всего. Нейджи, прошу тебя, позаботься о Чо Дай! Икира! Мария! Все сюда! Хань, еще какая-то сотня метров вниз, и терминал – в наших руках! Может, ты как-нибудь спустишься вниз по стене, держась за веревку!
   – Я сделаю все, что нужно, – уверенно ответила она.
   – Мария! Бут! Спускайтесь первыми и расчистите там место. И ты тоже, Икира! Поспешите!
   Он посмотрел туда, где стояли Валы, и по меньшей мере двое из них затрепетали под его взглядом.
   – Давай, Хань. Легче, не волнуйся! Приготовиться! Пошла!
   И она спустилась, и на удивление быстро. Козодой отчетливо понимал, что ей это в полном смысле казалось спуском в преисподнюю.
   Мария Сантьяго уже была готова ее подхватить, когда Козодой, окинув всех прощальным взглядом, тоже взялся за веревку. Спуститься вниз не представляло проблемы.
   Вонь там стояла ужасная. Трупы валялись грудой, и пройти между ними было нелегко. Мария надела на палец Хань кольцо и подвела ее к одной из стенных панелей, на которой горел знак, изображающий пять золотых колец. В центре ее было небольшое углубление с квадратным отверстием посередине, словно специально подогнанным под размер лицевой стороны кольца. Мария поднесла руку Хань к отверстию, та ощупала все вокруг и кивнула:
   – Я чувствую это. Рисунок должен быть направлен в сторону от меня. Правильно?
   – Ты совершенно права. Хорошая девочка. Тебе надо будет лишь ткнуть его туда в нужный момент. Если Чо Дай не ошиблась, тебе потребуется сделать это всего лишь раз. Козодой!
   – Я взял куропатку, сидящую на грушевом дереве, – крикнул он. – Бут берет двух поющих птиц.
   Икира – трех французских курочек. У Марии должны быть четыре горлицы. Следите, чтобы Хань не потеряла отверстие. Внимание всем! Убедитесь, что узор на вашем кольце совпадает с узором на панели, перед которой вы стоите!
   Сверху раздался какой-то звук, подозрительно похожий на лазерный взрыв. Валы. Козодой взмолился в душе, чтобы ничто не помешало им выполнить задуманное.
   – Все отлично! Мы готовы! Мария, что там такое?
   – Посмотрите наверх! – закричала она. – О Господи! Это то, о чем они говорили!
   Козодой повернулся и взглянул на бесстрастные каменные лица, высеченные на склонах кратера.