Страница:
— Да, черт возьми, я знаю, что мы опоздали с приземлением. Но это еще не причина задерживать отправку почты!
В «Лолита Фэшионз» пухленький, женоподобный мужчина сметывал куски блестящего материала на стройном теле утомленной модели.
— Ох, подожди, Стив, не стоит спешить, — со вздохом произнесла Лиз.
— Если я влезу в секреты торговли, то могу лишиться лицензии, — отрезал Стив.
Вслед за лучом мы прошествовали по коридору, вошли в дверь из бронированного стекла, светившуюся надписью: «Профсоюз портовых грузчиков».
— Еще одни сверхурочники, — заметил я. — Они, наверное, набирают бригады для отправки в карьеры, только что открытые на Силезии.
— Может быть, — сказал Стив. — Допускаю. Давайте выясним, хорошо?
И потом мы как будто карабкались вверх по кирпичной стене. Но в изображении все равно оставалось что-то неясное, и мы не могли разглядеть его ни под каким углом.
— Вот, — сказал Стив. — Вы видите. Или не видите. Туман мешает увидеть все целиком. Есть защита против любой аппаратуры. Преступные элементы располагают собственными учеными и техниками.
— Но ведь такая защита незаконна!
— Использование следящего луча тоже едва ли законно, даже в департаменте полиции. Не будь у меня влиятельных друзей, я, частный сыщик-индивидуал, вряд ли мог бы установить его и пользоваться им. Но использование блокировки совершенно легально. Каждый может применять все, что угодно, для защиты своей частной жизни.
— Тогда не понимаю, отчего большинство людей не установят такие блоки.
— Во-первых, они крайне дороги. Во-вторых, далеко не всем нужно скрываться от закона.
— Той девушке под душем было что прятать, — проговорила Лиз.
— Прятать такое — это преступление! — воскликнул я.
— Мужчины! — презрительно протянула Лиз.
— Неплохо использовать такой прибор в качестве навигационного оборудования, — сказал я, меняя тему. — Это во многих отношениях надежнее радара при поиске цели и при посадке.
— Да, — подтвердила Лиз. — Действительно, приземление пройдет успешнее, если пилот вместо посадочной площадки будет смотреть на блондинок в ванной.
— Какова дальность действия луча? — спросил я.
— Повсюду на Каринтии, в любом полушарии. И в ее ближайших окрестностях — например, на Луне.
— На Луне?
Он ухмыльнулся:
— Да, на Луне.
— Вы имеете в виду на Венцеславе?
— Я имею в виду на Луне. Что за беда с вами, землянами: вы знаете только одну Луну с большой буквы. Для нас Луна — это Луна, хотя, конечно, имеется в виду Венцеслав, но я никогда там не был.
— Мы довольно часто пролетали Венцеслав, но я тоже там не бывал.
— А хотели бы побывать?
— На Венцеславе? — засмеялся я. — А, вы имеете в виду, при помощи следящего луча?
— Это не то, что я имел в виду, Джон, но мы можем это проделать. Прямо сейчас.
— А это обязательно? — спросила Лиз. — После увольнения из «Межзвездной транспортной компании» я несколько месяцев провела на Лунных паромах и наглоталась этой проклятой пыли на веки вечные…
— Тогда развлекись на кухне, — предложил Стив. — Кофе и сандвичи нам пригодятся.
— Я могла бы приготовить настоящий ужин, — задумчиво произнесла она.
Стив слегка вздрогнул:
— Боюсь, лучше не рисковать, Лиз. Достаточно кофе и сандвичей.
— На поджаренном хлебе? — уточнила она.
— Ну… пожалуй, — согласился он.
— Если ты покажешь мне, где все хранится…
— Хорошо. Пойдешь с нами, Джон, или подождешь здесь?
— Если не возражаешь, я бы поиграл с этой штуковиной, — ответил я.
— Как хочешь. Устройство довольно простое. И ты можешь поупражняться в его использовании.
— Но координаты менять не нужно, Стив?
Он тепло улыбнулся:
— Я этого не говорил и даже не намекал, Джон.
Глава 6
Глава 7
Глава 8
В «Лолита Фэшионз» пухленький, женоподобный мужчина сметывал куски блестящего материала на стройном теле утомленной модели.
— Ох, подожди, Стив, не стоит спешить, — со вздохом произнесла Лиз.
— Если я влезу в секреты торговли, то могу лишиться лицензии, — отрезал Стив.
Вслед за лучом мы прошествовали по коридору, вошли в дверь из бронированного стекла, светившуюся надписью: «Профсоюз портовых грузчиков».
— Еще одни сверхурочники, — заметил я. — Они, наверное, набирают бригады для отправки в карьеры, только что открытые на Силезии.
— Может быть, — сказал Стив. — Допускаю. Давайте выясним, хорошо?
И потом мы как будто карабкались вверх по кирпичной стене. Но в изображении все равно оставалось что-то неясное, и мы не могли разглядеть его ни под каким углом.
— Вот, — сказал Стив. — Вы видите. Или не видите. Туман мешает увидеть все целиком. Есть защита против любой аппаратуры. Преступные элементы располагают собственными учеными и техниками.
— Но ведь такая защита незаконна!
— Использование следящего луча тоже едва ли законно, даже в департаменте полиции. Не будь у меня влиятельных друзей, я, частный сыщик-индивидуал, вряд ли мог бы установить его и пользоваться им. Но использование блокировки совершенно легально. Каждый может применять все, что угодно, для защиты своей частной жизни.
— Тогда не понимаю, отчего большинство людей не установят такие блоки.
— Во-первых, они крайне дороги. Во-вторых, далеко не всем нужно скрываться от закона.
— Той девушке под душем было что прятать, — проговорила Лиз.
— Прятать такое — это преступление! — воскликнул я.
— Мужчины! — презрительно протянула Лиз.
— Неплохо использовать такой прибор в качестве навигационного оборудования, — сказал я, меняя тему. — Это во многих отношениях надежнее радара при поиске цели и при посадке.
— Да, — подтвердила Лиз. — Действительно, приземление пройдет успешнее, если пилот вместо посадочной площадки будет смотреть на блондинок в ванной.
— Какова дальность действия луча? — спросил я.
— Повсюду на Каринтии, в любом полушарии. И в ее ближайших окрестностях — например, на Луне.
— На Луне?
Он ухмыльнулся:
— Да, на Луне.
— Вы имеете в виду на Венцеславе?
— Я имею в виду на Луне. Что за беда с вами, землянами: вы знаете только одну Луну с большой буквы. Для нас Луна — это Луна, хотя, конечно, имеется в виду Венцеслав, но я никогда там не был.
— Мы довольно часто пролетали Венцеслав, но я тоже там не бывал.
— А хотели бы побывать?
— На Венцеславе? — засмеялся я. — А, вы имеете в виду, при помощи следящего луча?
— Это не то, что я имел в виду, Джон, но мы можем это проделать. Прямо сейчас.
— А это обязательно? — спросила Лиз. — После увольнения из «Межзвездной транспортной компании» я несколько месяцев провела на Лунных паромах и наглоталась этой проклятой пыли на веки вечные…
— Тогда развлекись на кухне, — предложил Стив. — Кофе и сандвичи нам пригодятся.
— Я могла бы приготовить настоящий ужин, — задумчиво произнесла она.
Стив слегка вздрогнул:
— Боюсь, лучше не рисковать, Лиз. Достаточно кофе и сандвичей.
— На поджаренном хлебе? — уточнила она.
— Ну… пожалуй, — согласился он.
— Если ты покажешь мне, где все хранится…
— Хорошо. Пойдешь с нами, Джон, или подождешь здесь?
— Если не возражаешь, я бы поиграл с этой штуковиной, — ответил я.
— Как хочешь. Устройство довольно простое. И ты можешь поупражняться в его использовании.
— Но координаты менять не нужно, Стив?
Он тепло улыбнулся:
— Я этого не говорил и даже не намекал, Джон.
Глава 6
Я до сих пор чувствую себя неловко оттого, как я поступил, оставшись один, но уверен, что большинство мужчин в подобных обстоятельствах сделали бы то же самое. Искушение было слишком сильным, а я — недостаточно крепким, чтобы противостоять ему.
Устройство следящего луча и вправду оказалось очень простым. Поворот рычагов изменял направление луча. Я поднял картинку выше этажа, где заседали портовые грузчики, до уровня квартиры Стефана Виналека, а потом еще выше — до самой крыши. Я посмотрел вниз, на площадь, на фонтаны, бьющие из абстрактной фигуры в центре, бросил взгляд на строй каменных космических кораблей с флагами компаний.
Когда я той ночью сошел с борта «Молнии», воздушное такси пролетало через площадь. Значит, тот дом должен быть где-то дальше на прямой, ведущей от космопорта через площадь. Сначала пальцы плохо слушались меня, но потом я сумел найти нужное направление. Вот и огромное светящееся рекламное объявление, запомнившееся мне, — исполинская бутылка с золотистой струей, бьющей из нее прямо в бокал.
Немного подальше — прожектора на крыше университета, темные силуэты деревьев в парке, а дальше — высотные дома. Это было похоже на полет на атмосферном флаере — беззвучной машине, удивительно послушной управлению. Перепрыгнув через парк, я уменьшил скорость, когда внизу показались жилые здания.
Замешкался возле Грингейтс, а потом поднял линию обзора до фасада здания, минуя ряды окон и балконов, минуя одинаковые зеркальные блюдца защитных экранов, скрывающих частную жизнь обитателей квартир.
«Последний этаж, — думал я. — Последний»…
— Ты еще можешь спастись от неприятностей, Джон, — с улыбкой заметил Стив.
Я отскочил от пульта управления, как ужаленный.
— Но продолжай, — произнес он. — Ты уже далеко зашел. Стыдно было бы отступить сейчас. Давай же.
— Я… Я что-то не уверен, что мне этого хочется.
— Продолжай, — сказал он снова, и в его голосе прозвучали повелительные нотки.
Через несколько минут безуспешных манипуляций я сдался:
— Блокиратор.
— Да, похоже на то. Возможно, если ты не увидишь ее квартиры, тебе же будет спокойнее.
— Но ведь она не преступница!
— Откуда ты знаешь? — Он устало улыбнулся: — Скорее всего, нет. Но есть какой-то вид деятельности, из-за которого ей важно сохранять приватность. Посмотри на дело с такой точки зрения. И попытайся представить себе богатую, независимую женщину, которая может подозревать своего мужа в общении с не слишком невинными мальчиками. И предположи, что у этой дамы есть кое-кто среди полицейских чинов, имеющих доступ к следящему лучу. А затем предположи, что именно этот муж оплатил установку дорогостоящего блокиратора в квартире женщины…
— Ты слишком много предполагаешь, — заметил я.
— Я слишком много знаю, — ответил он.
— Тебе, должно быть, трудно жить с такими знаниями.
— Временами, Джон. Временами.
Он поставил на стол бутылки и стаканы, принесенные из кухни на подносе.
— Еще пива?
— Лучше бы чего покрепче.
— Я так и думал, — он налил два стакана сливовицы. — За преступление. Пока мы тут обсуждаем преступность, я боюсь, там, на кухне… Лиз, безусловно, великая женщина, но в качестве повара…
— Я в курсе.
— Мне жаль, Джон, что я нуждаюсь в тебе. Я бы посоветовал тебе удирать с этой планеты как можно скорее. Но я в тебе нуждаюсь.
— Хорошо хоть кто-то во мне нуждается, — сказал я.
— Но перед тем как нанять тебя, я хотел бы кое в чем удостовериться, — продолжал Стив. — Помимо всего прочего, эта работа требует определенного уровня собранности. Ты уже раз подвел «Трансгалактические клиперы». Как я могу быть уверен, что ты не подведешь «Корпорацию Стефана Виналека»?
— А как вообще можно быть уверенным, что кто-нибудь не подведет кого-нибудь?
— И вправду, как? Но, если ты расскажешь мне свою историю, Джон, я смогу принять решение. Пока я не буду в курсе всех событий, мне это не удастся.
Я подставил бокал, чтобы он наполнил его:
— Ну, хорошо. Как тебе известно, я был вторым офицером на «Молнии». Илона — одной из пассажирок. Она сидела за моим столиком. Мы чокались и пили на брудершафт с начала полета. Она настояла, чтобы я посетил ее апартаменты в одну из ночей, пока «Молния» будет в порту. Мы… переспали. Я опоздал на корабль. Это все.
— На самом деле?
Я смутился:
— Нет. Не совсем. Там еще был наркотик, эйфорин…
— Эйфорин, — сказал он мягким голосом. — Бесконечное удовольствие, продолжающееся бесконечно. Вы оба приняли его?
— Да.
— Забавная штука, — быстро проговорил он. — Тебе известно, что эйфорин больше не является запрещенным, но он чертовски дорог. Есть люди, считающие, что он стоит этих денег. Но есть и те, кто полагает, что за подобное удовольствие потом приходится слишком дорого расплачиваться. Ты, конечно, знаешь, что сильный эмоциональный стресс способен вызвать личностные изменения. Но мало кто знает, что и эмоции удовольствия, доведенные до бесконечной интенсивности, вызывают подобный эффект. Илона, если это утешит тебя хоть немного, действовала так мягко, как могла. Она подарила тебе последнюю ночь, грандиозную, невероятную, после которой вы оба должны были забыть все, что было между вами и вернуться к нормальной жизни без сожалений…
— Но она приняла антидот.
— Правда? И что же произошло?
Я поделился с ним, не пропуская ничего. Он слушал молча, задумчиво, наполняя мой стакан, когда я делал паузы.
— Адская смесь, — сказал он, когда я закончил рассказ. — У эйфорина есть тенденция портиться со временем, и эффект от его приема становится непредсказуемым. То снадобье, которое вы оба проглотили, наверное, было просрочено несколько месяцев назад. Смешайте непредсказуемость наркотика с непредсказуемостью женской логики. Но, мне кажется, я смогу разобраться в случившемся, и тебе от этого полегчает.
— Продолжай, — попросил я.
— Антидот используют те, кто хочет получить свой кусок пирога и съесть его. Эйфорин дарует им бесконечную ночь сверкающих красок, а потом антидот уничтожает все разрушительные эффекты.
— Но попытайся теперь взглянуть на вещи с точки зрения Илоны, когда она просыпается и обнаруживает, что вся безумная страсть и все чувства исчезли, — продолжал он. — Более того, на ней лежит бремя ответственности. Ты опоздал на свой корабль, и вина за это, пусть частично, и на ней тоже. И она думает: так что же, если я оставлю у себя этого козла, то смогу снова почувствовать к нему любовь. Поэтому она принимает антидот, но лекарство испорчено, либо она так долго не принимала наркотиков, что антидот не производит нужного эффекта. И она ощущает себя вновь под воздействием эйфорина. Ты следишь за ходом моих мыслей?
— Да… Думаю, что да.
— Отлично. А теперь, если можешь, расскажи мне о своих чувствах. Это не просто любопытство: я ведь долгое время работал в Отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и многое узнал о воздействии на организм подобных средств. Может быть, я смогу быть полезным тебе.
— Мои чувства? На самом деле, их просто не было. Оцепенение. И полное одиночество. Я ужасно хотел ее, но не так, как обычно мужчина хочет женщину. Это чертово снадобье что-то убило во мне.
— Типичная реакция, — моментально отреагировал Стив. — Типичная реакция на просроченный эйфорин. Но она проходит.
— Надеюсь, что так. Что меня действительно беспокоит, — это элемент случайности, именно злополучной случайности во всем этом. Если бы эйфорин не был просрочен; если бы мы не приняли его; если бы наша реакция была стандартной, как описано в учебниках; если бы антидот действовал, как положено…
— Если бы можно было перевести часы назад, — добавил он с усмешкой.
— Если бы можно было перевести часы назад, — согласился я.
Стив шумно вздохнул:
— Я чувствую запах гари. Лиз все-таки настояла на приготовлении поджаренных сандвичей. Скоро будет готов ужин. И она принесет еду сюда, — он слегка повысил голос. — Итак, Венцеслав, луна Каринтии.
Его гибкие пальцы поигрывали кнопками на панели управления. Нью-Прага ушла из поля зрения вниз и в сторону, теперь она выглядела просто светящимся пятном, одним из многих на ночной стороне планеты. Точка обзора резко сместилась, и на нас обрушился сверкающий полумесяц. Полумесяц превратился в шар с покрытой серебром поверхностью. И потом эти кусочки серебра постепенно увеличились, и перед нами открылась сверкающая равнина, чей безжизненный пейзаж украшали города, плывущие, как корабли.
— Вы знаете, я предпочла бы вместо этого пейзажа посмотреть на блондинок в ванной, — заметила Лиз, ставя на стол поднос.
— А тебе и необязательно смотреть, — отозвался Стив.
Мы остановились над одним из городов, над невысоким куполом со странного вида минаретами и башенками. Перепрыгнули через пылевое море, по которому сейчас проходила линия смены дня и ночи, и устремились к другому куполу, еще меньшего размера. Точка обзора резко метнулась вниз к поверхности из сверкающего металла — и внезапно остановилась.
— Еще один блокиратор, — догадался я.
— Еще один, — откликнулся Стив.
— А что за лидер преступного мира живет на Венцеславе? — задал я вопрос.
— Никакой лидер преступного мира не будет там жить, — вмешалась Лиз, — если только не попадет туда в исправительную колонию.
— Ты ошибаешься, — ответил мне Стив. — Это место не принадлежит лидеру преступного мира. Оно принадлежит очень богатому человеку — баснословно богатому. Его имя — Фергюс.
— Фергюс? В «Трансгалактических клиперах» работал один Фергюс — главный инженер по межзвездным двигателям. Он сделал серию фантастически удачных вложений, разбогател и уволился.
— Да, это тот самый Фергюс, — сказал Стив.
Устройство следящего луча и вправду оказалось очень простым. Поворот рычагов изменял направление луча. Я поднял картинку выше этажа, где заседали портовые грузчики, до уровня квартиры Стефана Виналека, а потом еще выше — до самой крыши. Я посмотрел вниз, на площадь, на фонтаны, бьющие из абстрактной фигуры в центре, бросил взгляд на строй каменных космических кораблей с флагами компаний.
Когда я той ночью сошел с борта «Молнии», воздушное такси пролетало через площадь. Значит, тот дом должен быть где-то дальше на прямой, ведущей от космопорта через площадь. Сначала пальцы плохо слушались меня, но потом я сумел найти нужное направление. Вот и огромное светящееся рекламное объявление, запомнившееся мне, — исполинская бутылка с золотистой струей, бьющей из нее прямо в бокал.
Немного подальше — прожектора на крыше университета, темные силуэты деревьев в парке, а дальше — высотные дома. Это было похоже на полет на атмосферном флаере — беззвучной машине, удивительно послушной управлению. Перепрыгнув через парк, я уменьшил скорость, когда внизу показались жилые здания.
Замешкался возле Грингейтс, а потом поднял линию обзора до фасада здания, минуя ряды окон и балконов, минуя одинаковые зеркальные блюдца защитных экранов, скрывающих частную жизнь обитателей квартир.
«Последний этаж, — думал я. — Последний»…
— Ты еще можешь спастись от неприятностей, Джон, — с улыбкой заметил Стив.
Я отскочил от пульта управления, как ужаленный.
— Но продолжай, — произнес он. — Ты уже далеко зашел. Стыдно было бы отступить сейчас. Давай же.
— Я… Я что-то не уверен, что мне этого хочется.
— Продолжай, — сказал он снова, и в его голосе прозвучали повелительные нотки.
Через несколько минут безуспешных манипуляций я сдался:
— Блокиратор.
— Да, похоже на то. Возможно, если ты не увидишь ее квартиры, тебе же будет спокойнее.
— Но ведь она не преступница!
— Откуда ты знаешь? — Он устало улыбнулся: — Скорее всего, нет. Но есть какой-то вид деятельности, из-за которого ей важно сохранять приватность. Посмотри на дело с такой точки зрения. И попытайся представить себе богатую, независимую женщину, которая может подозревать своего мужа в общении с не слишком невинными мальчиками. И предположи, что у этой дамы есть кое-кто среди полицейских чинов, имеющих доступ к следящему лучу. А затем предположи, что именно этот муж оплатил установку дорогостоящего блокиратора в квартире женщины…
— Ты слишком много предполагаешь, — заметил я.
— Я слишком много знаю, — ответил он.
— Тебе, должно быть, трудно жить с такими знаниями.
— Временами, Джон. Временами.
Он поставил на стол бутылки и стаканы, принесенные из кухни на подносе.
— Еще пива?
— Лучше бы чего покрепче.
— Я так и думал, — он налил два стакана сливовицы. — За преступление. Пока мы тут обсуждаем преступность, я боюсь, там, на кухне… Лиз, безусловно, великая женщина, но в качестве повара…
— Я в курсе.
— Мне жаль, Джон, что я нуждаюсь в тебе. Я бы посоветовал тебе удирать с этой планеты как можно скорее. Но я в тебе нуждаюсь.
— Хорошо хоть кто-то во мне нуждается, — сказал я.
— Но перед тем как нанять тебя, я хотел бы кое в чем удостовериться, — продолжал Стив. — Помимо всего прочего, эта работа требует определенного уровня собранности. Ты уже раз подвел «Трансгалактические клиперы». Как я могу быть уверен, что ты не подведешь «Корпорацию Стефана Виналека»?
— А как вообще можно быть уверенным, что кто-нибудь не подведет кого-нибудь?
— И вправду, как? Но, если ты расскажешь мне свою историю, Джон, я смогу принять решение. Пока я не буду в курсе всех событий, мне это не удастся.
Я подставил бокал, чтобы он наполнил его:
— Ну, хорошо. Как тебе известно, я был вторым офицером на «Молнии». Илона — одной из пассажирок. Она сидела за моим столиком. Мы чокались и пили на брудершафт с начала полета. Она настояла, чтобы я посетил ее апартаменты в одну из ночей, пока «Молния» будет в порту. Мы… переспали. Я опоздал на корабль. Это все.
— На самом деле?
Я смутился:
— Нет. Не совсем. Там еще был наркотик, эйфорин…
— Эйфорин, — сказал он мягким голосом. — Бесконечное удовольствие, продолжающееся бесконечно. Вы оба приняли его?
— Да.
— Забавная штука, — быстро проговорил он. — Тебе известно, что эйфорин больше не является запрещенным, но он чертовски дорог. Есть люди, считающие, что он стоит этих денег. Но есть и те, кто полагает, что за подобное удовольствие потом приходится слишком дорого расплачиваться. Ты, конечно, знаешь, что сильный эмоциональный стресс способен вызвать личностные изменения. Но мало кто знает, что и эмоции удовольствия, доведенные до бесконечной интенсивности, вызывают подобный эффект. Илона, если это утешит тебя хоть немного, действовала так мягко, как могла. Она подарила тебе последнюю ночь, грандиозную, невероятную, после которой вы оба должны были забыть все, что было между вами и вернуться к нормальной жизни без сожалений…
— Но она приняла антидот.
— Правда? И что же произошло?
Я поделился с ним, не пропуская ничего. Он слушал молча, задумчиво, наполняя мой стакан, когда я делал паузы.
— Адская смесь, — сказал он, когда я закончил рассказ. — У эйфорина есть тенденция портиться со временем, и эффект от его приема становится непредсказуемым. То снадобье, которое вы оба проглотили, наверное, было просрочено несколько месяцев назад. Смешайте непредсказуемость наркотика с непредсказуемостью женской логики. Но, мне кажется, я смогу разобраться в случившемся, и тебе от этого полегчает.
— Продолжай, — попросил я.
— Антидот используют те, кто хочет получить свой кусок пирога и съесть его. Эйфорин дарует им бесконечную ночь сверкающих красок, а потом антидот уничтожает все разрушительные эффекты.
— Но попытайся теперь взглянуть на вещи с точки зрения Илоны, когда она просыпается и обнаруживает, что вся безумная страсть и все чувства исчезли, — продолжал он. — Более того, на ней лежит бремя ответственности. Ты опоздал на свой корабль, и вина за это, пусть частично, и на ней тоже. И она думает: так что же, если я оставлю у себя этого козла, то смогу снова почувствовать к нему любовь. Поэтому она принимает антидот, но лекарство испорчено, либо она так долго не принимала наркотиков, что антидот не производит нужного эффекта. И она ощущает себя вновь под воздействием эйфорина. Ты следишь за ходом моих мыслей?
— Да… Думаю, что да.
— Отлично. А теперь, если можешь, расскажи мне о своих чувствах. Это не просто любопытство: я ведь долгое время работал в Отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и многое узнал о воздействии на организм подобных средств. Может быть, я смогу быть полезным тебе.
— Мои чувства? На самом деле, их просто не было. Оцепенение. И полное одиночество. Я ужасно хотел ее, но не так, как обычно мужчина хочет женщину. Это чертово снадобье что-то убило во мне.
— Типичная реакция, — моментально отреагировал Стив. — Типичная реакция на просроченный эйфорин. Но она проходит.
— Надеюсь, что так. Что меня действительно беспокоит, — это элемент случайности, именно злополучной случайности во всем этом. Если бы эйфорин не был просрочен; если бы мы не приняли его; если бы наша реакция была стандартной, как описано в учебниках; если бы антидот действовал, как положено…
— Если бы можно было перевести часы назад, — добавил он с усмешкой.
— Если бы можно было перевести часы назад, — согласился я.
Стив шумно вздохнул:
— Я чувствую запах гари. Лиз все-таки настояла на приготовлении поджаренных сандвичей. Скоро будет готов ужин. И она принесет еду сюда, — он слегка повысил голос. — Итак, Венцеслав, луна Каринтии.
Его гибкие пальцы поигрывали кнопками на панели управления. Нью-Прага ушла из поля зрения вниз и в сторону, теперь она выглядела просто светящимся пятном, одним из многих на ночной стороне планеты. Точка обзора резко сместилась, и на нас обрушился сверкающий полумесяц. Полумесяц превратился в шар с покрытой серебром поверхностью. И потом эти кусочки серебра постепенно увеличились, и перед нами открылась сверкающая равнина, чей безжизненный пейзаж украшали города, плывущие, как корабли.
— Вы знаете, я предпочла бы вместо этого пейзажа посмотреть на блондинок в ванной, — заметила Лиз, ставя на стол поднос.
— А тебе и необязательно смотреть, — отозвался Стив.
Мы остановились над одним из городов, над невысоким куполом со странного вида минаретами и башенками. Перепрыгнули через пылевое море, по которому сейчас проходила линия смены дня и ночи, и устремились к другому куполу, еще меньшего размера. Точка обзора резко метнулась вниз к поверхности из сверкающего металла — и внезапно остановилась.
— Еще один блокиратор, — догадался я.
— Еще один, — откликнулся Стив.
— А что за лидер преступного мира живет на Венцеславе? — задал я вопрос.
— Никакой лидер преступного мира не будет там жить, — вмешалась Лиз, — если только не попадет туда в исправительную колонию.
— Ты ошибаешься, — ответил мне Стив. — Это место не принадлежит лидеру преступного мира. Оно принадлежит очень богатому человеку — баснословно богатому. Его имя — Фергюс.
— Фергюс? В «Трансгалактических клиперах» работал один Фергюс — главный инженер по межзвездным двигателям. Он сделал серию фантастически удачных вложений, разбогател и уволился.
— Да, это тот самый Фергюс, — сказал Стив.
Глава 7
Когда мы покидали офис Стива, он дал мне почитать полдюжины своих драгоценных книжек.
— Вернешь завтра к вечеру, — велел он. — И тогда уже поговорим.
Я прижал к груди свою ношу:
— Откуда тебе известно, что я мастер в технике быстрого чтения?
Стив ухмыльнулся:
— Элементарно, дорогой Ватсон. Люди, вынужденные сдавать экзамены, становятся спецами в быстром чтении. А все космолетчики сдают экзамены. Таким образом…
— Один-ноль в твою пользу, — сказал я.
— Отлично. Итак, завтра вечером. Спокойной ночи, Лиз. Спасибо, что выбралась.
— Тебе спасибо за приглашение, — откликнулась она. — Навести как-нибудь наше общежитие, Стив, я тебя угощу, как следует. На собственной кухне я ориентируюсь куда лучше.
— Не сомневаюсь, — вежливо согласился он.
Мы шли к станции метро:
— Ты принят. Ты ему понравился, и он воспользуется этим. Но что-то наводит меня на мысль, что лучше бы ты отправился в Приграничье.
— Почему ты так думаешь?
— Ох, я ведь знаю Стива. И мы о многом поговорили, пока были на кухне. Он был так мил и не преминул сообщить: он взял бы тебя, будь ты полным бакланом, потому только, что ты — космолетчик.
— Приятно думать, что моя квалификация нужна еще где-то, кроме Приграничья.
— Но я до сих пор не уверена, стоит ли тебе принимать предложение Стива.
— Но отчего же? Разве он не твой друг?
— Был и есть. Но он полицейский. Все еще полицейский, хотя и работает частным образом. А полицейские смотрят на мир иначе, чем все остальные люди. Он безжалостен всегда, и когда это требуется и когда не требуется. Его не беспокоит, по чьим трупам он достигнет цели.
— Большинство полицейских любой ценой избегают хождения по трупам, если за это придется отвечать.
— Что касается Стива, он никогда этим не отличался, — сказала Лиз. — И это одна из причин его увольнения из полиции.
Мы продолжали болтать, пока ехали в метро и шли к общежитию космолетчиков. Придя, я поинтересовался, получали ли сегодня свежую почту. Однако в общежитии к этому времени остались только дежурный офицер и инженер, остальные уже разошлись по домам и не волновались по поводу писем. «Вот везучие ублюдки, — подумалось мне, — им есть куда возвращаться, если не домой — так на корабль, где тоже можно жить».
— Я полагаю, ты немедленно приступишь к ночному чтению? — поинтересовалась Лиз.
— Думаю начать прямо сейчас.
— Прекрасно. Тогда я приготовлю кофе и принесу тебе в комнату.
Я забрался в койку и уже приступил к первой книге, когда появилась Лиз. Она несла на подносе вакуумный кофейник, чашку и пачку сигарет.
— Спасибо, Лиз, — сказал я.
— Мне приятно что-нибудь сделать для тебя, Джонни, — отвечала она. — Жаль, что не могу сделать больше.
Я посмотрел на нее. Она переоделась в полупрозрачный халат, и было видно, что под ним не надето больше ничего. Я вдруг понял, что у Лиз хорошая фигура. На лице были морщинки, но таким лицам морщинки, пришедшие в результате жизненного опыта, придают пикантности. И с чего это я решил, что она немолода и годится мне в матери? А даже если и годится, то большинству мужчин именно мать и нужна.
Лиз поставила поднос на прикроватный столик. Я чувствовал ее близость, но ничего не происходило. Хотя, пожалуй… Мои руки обвились вокруг нее, она не возражала. Я поцеловал ее:
— Извини, Лиз. Это не очень хорошая идея.
— Я тоже так считаю, Джонни — прошептала она без всякого выражения. — Я тоже так считаю. Ох, Джонни, лучший способ избавиться от одержимости женщиной — это переспать с другой женщиной.
— Я знаю. Но…
— Но ты не можешь, — резко сказала она, вскакивая с кровати. — Не беспокойся, это пройдет. Однако, вот кофе и сигареты. Большего я не могу тебе предложить.
— Мне жаль, что так получилось, — сказал я.
— Мне тоже, — отозвалась она.
Лиз ушла от меня, и мне было ужасно жаль. Оставшись один, я вновь углубился в чтение. Книги попались классные, некоторые в особенности. В одних некий частный сыщик демонстрировал великолепные детективные способности, и вся полиция замирала в восхищении; в других — постоянно совершал грубые промахи, вел себя, как слон в посудной лавке, глушил виски и трахал блондинок, а время от времени бывал бит то копами, то бандитами. Но все равно распутывал преступления.
Когда я выключил свет, была уже глубокая ночь, и на следующее утро Лиз дала мне поспать подольше. Разбудила только перед полуднем:
— Мне очень жаль, Джонни, но тебя к телефону.
— Спасибо, все в порядке, — откликнулся я.
Я скорее свалился, чем встал с кровати, запахнулся в халат и направился в ее кабинет. И увидел пухлое лицо консула Земли, занимающее весь экран. Пока он говорил, я чувствовал, что меня изучают:
— О, доброе утро, мистер Петерсен. Или мне следует сказать: добрый день? Но, впрочем, какая разница…
— Доброе утро, сэр.
— Вы… ээ… контракт?
— Контракт?
— С приграничниками. Вы еще не решили подписать его?
— Нет. Я вовсе не собирался этого делать.
Консул прокашлялся:
— Я позвонил сегодня утром, чтобы сообщить вам хорошие новости. «Танцующая Матильда» из «Линии заката», что движется из Новой Каледонии в Фарэвэй через Эльсинор, повернула к Каринтии. Я могу обеспечить для вас место до Приграничья. Если вы подпишете контракт.
— Я уже сказал, что не собираюсь.
— Тогда, мистер Петерсен, как агент правительства Приграничья, я умываю руки.
— А как консул Земли?
— К сожалению, мне придется отвечать за вас до тех пор, пока вас не загрузят на «Дельту Эридана».
— Назад, на Землю?
— А куда еще?
— Мне, вообще-то, не хотелось бы покидать Каринтию.
— Тогда как консул Земли я умываю руки в отношении вас. Земная Империя больше не будет оплачивать ваше пребывание в общежитии. Ваше выселение будет произведено — если понадобится, насильственным путем, — местными властями.
— А если я уже нашел работу?
Он скрипуче рассмеялся:
— Космолетчики, любезный, остаются безработными на поверхности планеты.
— До свидания, — сказал я и отключился.
— Ты слишком уж уверен в себе, Джонни, — заметила Лиз.
— Разве?
— Я все еще считаю, что тебе следовало принять его предложение. В Приграничье можно было бы начать все сначала.
— Я могу это сделать и здесь.
— Нет, Джонни. Здесь сначала не получится. Здесь ты продолжаешь свою старую песню, а ведь начать сначала можно лишь то, что безвозвратно окончено.
— Сейчас именно такая ситуация.
— Но ничего не окончено! Черт побери, даже если бы я не подслушивала, я бы знала, что всякий раз, когда ты звонишь этой суке, она посылает тебя.
— Никакая она не сука, — резко сказал я. — А что до случившегося той ночью, мы оба стали жертвами несчастливого стечения обстоятельств.
— Несчастливого — для тебя, — возразила Лиз.
— Давай не будем об этом, Лиз. Как говорят в Новой Каледонии, я сам понесу свой крест.
— Ну, хорошо, — она сменила тон на искусственно оживленный. — Завтрак? Скорее, это будет уже ленч.
— Лишь бы пахло едой, — сказал я. — Я скажу тебе, чего бы мне хотелось: парочку хрустящих рулетов и сыр.
— Но я люблю готовить, — патетическим тоном произнесла Лиз.
— Идет, пусть будет что-нибудь твоего приготовления.
Это было все, что я мог сделать для нее, хотя мне искренне хотелось сделать что-то большее.
— Вернешь завтра к вечеру, — велел он. — И тогда уже поговорим.
Я прижал к груди свою ношу:
— Откуда тебе известно, что я мастер в технике быстрого чтения?
Стив ухмыльнулся:
— Элементарно, дорогой Ватсон. Люди, вынужденные сдавать экзамены, становятся спецами в быстром чтении. А все космолетчики сдают экзамены. Таким образом…
— Один-ноль в твою пользу, — сказал я.
— Отлично. Итак, завтра вечером. Спокойной ночи, Лиз. Спасибо, что выбралась.
— Тебе спасибо за приглашение, — откликнулась она. — Навести как-нибудь наше общежитие, Стив, я тебя угощу, как следует. На собственной кухне я ориентируюсь куда лучше.
— Не сомневаюсь, — вежливо согласился он.
Мы шли к станции метро:
— Ты принят. Ты ему понравился, и он воспользуется этим. Но что-то наводит меня на мысль, что лучше бы ты отправился в Приграничье.
— Почему ты так думаешь?
— Ох, я ведь знаю Стива. И мы о многом поговорили, пока были на кухне. Он был так мил и не преминул сообщить: он взял бы тебя, будь ты полным бакланом, потому только, что ты — космолетчик.
— Приятно думать, что моя квалификация нужна еще где-то, кроме Приграничья.
— Но я до сих пор не уверена, стоит ли тебе принимать предложение Стива.
— Но отчего же? Разве он не твой друг?
— Был и есть. Но он полицейский. Все еще полицейский, хотя и работает частным образом. А полицейские смотрят на мир иначе, чем все остальные люди. Он безжалостен всегда, и когда это требуется и когда не требуется. Его не беспокоит, по чьим трупам он достигнет цели.
— Большинство полицейских любой ценой избегают хождения по трупам, если за это придется отвечать.
— Что касается Стива, он никогда этим не отличался, — сказала Лиз. — И это одна из причин его увольнения из полиции.
Мы продолжали болтать, пока ехали в метро и шли к общежитию космолетчиков. Придя, я поинтересовался, получали ли сегодня свежую почту. Однако в общежитии к этому времени остались только дежурный офицер и инженер, остальные уже разошлись по домам и не волновались по поводу писем. «Вот везучие ублюдки, — подумалось мне, — им есть куда возвращаться, если не домой — так на корабль, где тоже можно жить».
— Я полагаю, ты немедленно приступишь к ночному чтению? — поинтересовалась Лиз.
— Думаю начать прямо сейчас.
— Прекрасно. Тогда я приготовлю кофе и принесу тебе в комнату.
Я забрался в койку и уже приступил к первой книге, когда появилась Лиз. Она несла на подносе вакуумный кофейник, чашку и пачку сигарет.
— Спасибо, Лиз, — сказал я.
— Мне приятно что-нибудь сделать для тебя, Джонни, — отвечала она. — Жаль, что не могу сделать больше.
Я посмотрел на нее. Она переоделась в полупрозрачный халат, и было видно, что под ним не надето больше ничего. Я вдруг понял, что у Лиз хорошая фигура. На лице были морщинки, но таким лицам морщинки, пришедшие в результате жизненного опыта, придают пикантности. И с чего это я решил, что она немолода и годится мне в матери? А даже если и годится, то большинству мужчин именно мать и нужна.
Лиз поставила поднос на прикроватный столик. Я чувствовал ее близость, но ничего не происходило. Хотя, пожалуй… Мои руки обвились вокруг нее, она не возражала. Я поцеловал ее:
— Извини, Лиз. Это не очень хорошая идея.
— Я тоже так считаю, Джонни — прошептала она без всякого выражения. — Я тоже так считаю. Ох, Джонни, лучший способ избавиться от одержимости женщиной — это переспать с другой женщиной.
— Я знаю. Но…
— Но ты не можешь, — резко сказала она, вскакивая с кровати. — Не беспокойся, это пройдет. Однако, вот кофе и сигареты. Большего я не могу тебе предложить.
— Мне жаль, что так получилось, — сказал я.
— Мне тоже, — отозвалась она.
Лиз ушла от меня, и мне было ужасно жаль. Оставшись один, я вновь углубился в чтение. Книги попались классные, некоторые в особенности. В одних некий частный сыщик демонстрировал великолепные детективные способности, и вся полиция замирала в восхищении; в других — постоянно совершал грубые промахи, вел себя, как слон в посудной лавке, глушил виски и трахал блондинок, а время от времени бывал бит то копами, то бандитами. Но все равно распутывал преступления.
Когда я выключил свет, была уже глубокая ночь, и на следующее утро Лиз дала мне поспать подольше. Разбудила только перед полуднем:
— Мне очень жаль, Джонни, но тебя к телефону.
— Спасибо, все в порядке, — откликнулся я.
Я скорее свалился, чем встал с кровати, запахнулся в халат и направился в ее кабинет. И увидел пухлое лицо консула Земли, занимающее весь экран. Пока он говорил, я чувствовал, что меня изучают:
— О, доброе утро, мистер Петерсен. Или мне следует сказать: добрый день? Но, впрочем, какая разница…
— Доброе утро, сэр.
— Вы… ээ… контракт?
— Контракт?
— С приграничниками. Вы еще не решили подписать его?
— Нет. Я вовсе не собирался этого делать.
Консул прокашлялся:
— Я позвонил сегодня утром, чтобы сообщить вам хорошие новости. «Танцующая Матильда» из «Линии заката», что движется из Новой Каледонии в Фарэвэй через Эльсинор, повернула к Каринтии. Я могу обеспечить для вас место до Приграничья. Если вы подпишете контракт.
— Я уже сказал, что не собираюсь.
— Тогда, мистер Петерсен, как агент правительства Приграничья, я умываю руки.
— А как консул Земли?
— К сожалению, мне придется отвечать за вас до тех пор, пока вас не загрузят на «Дельту Эридана».
— Назад, на Землю?
— А куда еще?
— Мне, вообще-то, не хотелось бы покидать Каринтию.
— Тогда как консул Земли я умываю руки в отношении вас. Земная Империя больше не будет оплачивать ваше пребывание в общежитии. Ваше выселение будет произведено — если понадобится, насильственным путем, — местными властями.
— А если я уже нашел работу?
Он скрипуче рассмеялся:
— Космолетчики, любезный, остаются безработными на поверхности планеты.
— До свидания, — сказал я и отключился.
— Ты слишком уж уверен в себе, Джонни, — заметила Лиз.
— Разве?
— Я все еще считаю, что тебе следовало принять его предложение. В Приграничье можно было бы начать все сначала.
— Я могу это сделать и здесь.
— Нет, Джонни. Здесь сначала не получится. Здесь ты продолжаешь свою старую песню, а ведь начать сначала можно лишь то, что безвозвратно окончено.
— Сейчас именно такая ситуация.
— Но ничего не окончено! Черт побери, даже если бы я не подслушивала, я бы знала, что всякий раз, когда ты звонишь этой суке, она посылает тебя.
— Никакая она не сука, — резко сказал я. — А что до случившегося той ночью, мы оба стали жертвами несчастливого стечения обстоятельств.
— Несчастливого — для тебя, — возразила Лиз.
— Давай не будем об этом, Лиз. Как говорят в Новой Каледонии, я сам понесу свой крест.
— Ну, хорошо, — она сменила тон на искусственно оживленный. — Завтрак? Скорее, это будет уже ленч.
— Лишь бы пахло едой, — сказал я. — Я скажу тебе, чего бы мне хотелось: парочку хрустящих рулетов и сыр.
— Но я люблю готовить, — патетическим тоном произнесла Лиз.
— Идет, пусть будет что-нибудь твоего приготовления.
Это было все, что я мог сделать для нее, хотя мне искренне хотелось сделать что-то большее.
Глава 8
Этим вечером, как мы и договаривались, я отправился к Стиву.
Он сразу же забрал у меня книжки, как только я переступил порог его жилища, и не стал тратить время на раскладывание их по полкам.
— Ну, Джон, и что ты о них думаешь?
— Вполне читабельные, Стив, очень даже читабельные. И еще — они каким-то особым способом могут представить картину того времени, хотя порой трудно представить себе, что подобные персонажи бухали, шастали по бабам и колошматили друг дружку, когда эра космонавтики только-только начиналась.
— Ты смотришь под определенным углом, Джон. Кроме того, детективные триллеры были не единственным видом популярной литературы в двадцатом веке. Один мой друг, например, собрал прекрасную коллекцию научной фантастики того же времени. И в ней много всего о межзвездных путешествиях. Большое количество весьма удачных догадок, — и все сделаны без применения следящего луча.
— Повезло тем писателям, — сказал я. — В наше время фантастам остается писать разве что о путешествиях во времени.
— Старые фантасты тоже затрагивали эту тему. Однако мы сейчас не о том говорим. Мы подняли тему старого доброго детектива. Что бы ты сказал о главной мысли, выражаемой в этих книгах?
— Но их читают вовсе не для извлечения какой-то главной мысли. И никогда не читали для этого.
— Продолжай размышлять, — вдохновлял он меня: — Подумай. Используй серые клеточки, как говорил Эркюль Пуаро.
Я думал.
И с сомнением выражал свои мысли вслух:
— Главная мысль может выражаться вот в чем. Вся кухня организации предотвращения преступлений и их расследования слишком громоздка. Поэтому вся соль в том, что любой находчивый человек в одиночку может сделать больше, чем целый полицейский отряд, оснащенный по последнему слову науки и техники. И, с другой стороны, очень часто такой находчивый человек — или вовсе не находчивый — совершает ряд промахов и служит катализатором настоящей катастрофы, причем все невзгоды обрушиваются на него.
— Очень хорошо. Другими словами, частный детектив, не снабженный аппаратурой, зачастую добивается большего успеха, чем те, у кого есть все средства. А все эти истории написаны еще тогда, когда полиция не располагала такими средствами, как сейчас, до того, как они стали рабами электроники.
— Точно, как раз об этом они и написаны, Стив.
— Как ты успел заметить, у меня есть кое-какая аппаратура. Следящий луч, анализатор и так далее. Луч ты видел в работе. И понял, с чем он может сталкиваться.
— Да.
— Так вот, проблема в том, чтобы достать одного человека, использующего блокиратор.
— В офисе профсоюза портовых грузчиков?
— Нет. И не в квартире на верхнем этаже здания возле Грингейтс. — Он улыбнулся немного шальной улыбкой. — Ты помнишь, как я перевел луч на Луну?
— Да.
— А помнишь территорию Фергюса?
— Ну, конечно.
— Вот туда-то я и хочу тебя отправить, Джон.
— Почему меня?
— На Луне нет воздуха, — терпеливо начал он объяснение. — Никто из моих оперативников здесь, на Каринтии, не знаком с трудностями работы в скафандре. Я сам однажды надевал скафандр, будучи вынужден сделать это, и этот опыт едва не погубил меня. Психологическая несовместимость, что-то вроде того.
— Ты можешь нанять оперативников с Лунных колоний, — предложил я.
— Я и пытался. Но все сотрудники колоний слишком хорошо зарабатывают для того, чтобы совмещать свою работу с какой-то дополнительной.
— Ну, тогда кто-нибудь с Каринтии — туристы, те, кто посещал Луну по делам или для развлечения.
— Люди, покидавшие города с искусственным воздухом, всегда перемещались по поверхности Луны в герметичных кабинах пылеходов. Может статься, что ты не столкнешься ни с какими трудностями, а может быть, придется подолгу передвигаться пешком.
— И как мне попасть на территорию Фергюса?
— Это зависит от тебя.
— Незаконное вторжение?
— Частным сыщикам иногда приходится немного преступать закон, — сказал Стив.
— А сам Фергюс преступает закон?
— Ни о чем таком мне неизвестно.
— Тогда о чем вообще речь?
— Правительство интересуется Фергюсом, — сказал Стив. — Хочет удовлетворить свое любопытство. До него дошли слухи, будто он изобрел нечто, способное изменить весь ход истории.
— То же самое можно сказать о большинстве изобретений, — возразил я.
Он сразу же забрал у меня книжки, как только я переступил порог его жилища, и не стал тратить время на раскладывание их по полкам.
— Ну, Джон, и что ты о них думаешь?
— Вполне читабельные, Стив, очень даже читабельные. И еще — они каким-то особым способом могут представить картину того времени, хотя порой трудно представить себе, что подобные персонажи бухали, шастали по бабам и колошматили друг дружку, когда эра космонавтики только-только начиналась.
— Ты смотришь под определенным углом, Джон. Кроме того, детективные триллеры были не единственным видом популярной литературы в двадцатом веке. Один мой друг, например, собрал прекрасную коллекцию научной фантастики того же времени. И в ней много всего о межзвездных путешествиях. Большое количество весьма удачных догадок, — и все сделаны без применения следящего луча.
— Повезло тем писателям, — сказал я. — В наше время фантастам остается писать разве что о путешествиях во времени.
— Старые фантасты тоже затрагивали эту тему. Однако мы сейчас не о том говорим. Мы подняли тему старого доброго детектива. Что бы ты сказал о главной мысли, выражаемой в этих книгах?
— Но их читают вовсе не для извлечения какой-то главной мысли. И никогда не читали для этого.
— Продолжай размышлять, — вдохновлял он меня: — Подумай. Используй серые клеточки, как говорил Эркюль Пуаро.
Я думал.
И с сомнением выражал свои мысли вслух:
— Главная мысль может выражаться вот в чем. Вся кухня организации предотвращения преступлений и их расследования слишком громоздка. Поэтому вся соль в том, что любой находчивый человек в одиночку может сделать больше, чем целый полицейский отряд, оснащенный по последнему слову науки и техники. И, с другой стороны, очень часто такой находчивый человек — или вовсе не находчивый — совершает ряд промахов и служит катализатором настоящей катастрофы, причем все невзгоды обрушиваются на него.
— Очень хорошо. Другими словами, частный детектив, не снабженный аппаратурой, зачастую добивается большего успеха, чем те, у кого есть все средства. А все эти истории написаны еще тогда, когда полиция не располагала такими средствами, как сейчас, до того, как они стали рабами электроники.
— Точно, как раз об этом они и написаны, Стив.
— Как ты успел заметить, у меня есть кое-какая аппаратура. Следящий луч, анализатор и так далее. Луч ты видел в работе. И понял, с чем он может сталкиваться.
— Да.
— Так вот, проблема в том, чтобы достать одного человека, использующего блокиратор.
— В офисе профсоюза портовых грузчиков?
— Нет. И не в квартире на верхнем этаже здания возле Грингейтс. — Он улыбнулся немного шальной улыбкой. — Ты помнишь, как я перевел луч на Луну?
— Да.
— А помнишь территорию Фергюса?
— Ну, конечно.
— Вот туда-то я и хочу тебя отправить, Джон.
— Почему меня?
— На Луне нет воздуха, — терпеливо начал он объяснение. — Никто из моих оперативников здесь, на Каринтии, не знаком с трудностями работы в скафандре. Я сам однажды надевал скафандр, будучи вынужден сделать это, и этот опыт едва не погубил меня. Психологическая несовместимость, что-то вроде того.
— Ты можешь нанять оперативников с Лунных колоний, — предложил я.
— Я и пытался. Но все сотрудники колоний слишком хорошо зарабатывают для того, чтобы совмещать свою работу с какой-то дополнительной.
— Ну, тогда кто-нибудь с Каринтии — туристы, те, кто посещал Луну по делам или для развлечения.
— Люди, покидавшие города с искусственным воздухом, всегда перемещались по поверхности Луны в герметичных кабинах пылеходов. Может статься, что ты не столкнешься ни с какими трудностями, а может быть, придется подолгу передвигаться пешком.
— И как мне попасть на территорию Фергюса?
— Это зависит от тебя.
— Незаконное вторжение?
— Частным сыщикам иногда приходится немного преступать закон, — сказал Стив.
— А сам Фергюс преступает закон?
— Ни о чем таком мне неизвестно.
— Тогда о чем вообще речь?
— Правительство интересуется Фергюсом, — сказал Стив. — Хочет удовлетворить свое любопытство. До него дошли слухи, будто он изобрел нечто, способное изменить весь ход истории.
— То же самое можно сказать о большинстве изобретений, — возразил я.