Чандлер Бертрам. Вернуть вчерашний день

   — Верно, — согласился он. — Это все так. Но они меняют ход истории после того, как были изобретены, а не до этого.
   — Что ты имеешь в виду?
   — То, что уже сказал. Посмотри на это вот с какой стороны. Представь, что тебе удалось вернуться в прошлое, вооружившись необходимыми знаниями, чтобы взять под контроль центр управления электростанции Шкоды за час до того, как там станет слишком жарко. Ты был бы в состоянии спасти тысячи жизней.
   — Я видел этот взрыв, — сказал я. — С расстояния в миллион миль. Я был тогда четвертым помощником на старом «Тайпине». Мы как раз приближались, когда все это произошло.
   — А если бы взрыв можно было предотвратить?..
   — Нельзя было, Стив. Это означало бы путешествие во времени, а путешествие во времени — не более чем фантазия.
   — Я тоже вначале так считал, — горько произнес Стив. — Но Центральное разведывательное управление убеждено, что этот мужик Фергюс что-то знает насчет путешествий во времени. ЦРУ подкинуло эту идею Президенту. А Президент, широко известный своими гуманистическими взглядами, считает, что путешествие во времени может помочь предотвратить катастрофы типа взрыва на Шкоде, стереть их следы на страницах истории.
   — Но как они узнали? И что именно узнали?
   — Не так уж много. Был один недовольный техник-лаборант, уволенный Фергюсом. — он волочился за его дочкой — и вот эта птичка запела. Конечно же, он стал петь при воздействии анализатора. Рассказал немного, но и этого оказалось достаточно, чтобы заинтересовать ЦРУ.
   — А почему ЦРУ само не ведет расследование?
   — Потому что они находятся в той же нише, что и полиция. Занимают целый небоскреб, начиненный аппаратурой из кошмарных снов любого ученого, но им нипочем не взломать ракушку реального сумасшедшего ученого, выстроившего вокруг себя стену секретности.
   — Я отношусь к тебе с должным уважением, Стив, но скажи: почему они обратились к тебе, частному сыщику?
   — Потому что, работая в органах, я не делал секрета из своих взглядов на супернаучные методы расследования. И я расследовал несколько случаев вообще без помощи электроники.
   — Это в любом случае имеет смысл, — охотно согласился я.
   — Имеет смысл, — повторил он. — Нет, Джон, теперь твоя очередь рассуждать. Посмотрим, будет ли это иметь смысл для тебя.
   — О чем же мне говорить?
   — Обо всем, что связано с путешествиями во времени.
   — Хорошо, — я начал рассуждать. — Известно, что Фергюс был прежде главным инженером в «Трансгалактических клиперах». Это значит, что он прекрасно разбирается и в корабельных двигателях, и в оборудовании маяков Карлотти.
   — Маяки Карлотти? Нечто, похожее на бутылки Клейна*², опутанные лентой Мебиуса?
   — Хорошее описание, не хуже, чем любое другое, — улыбнулся я. Итак, ты знаешь, что межгалактические путешествия и являются путешествиями во времени. Известно, что мы используем сверхсветовые двигатели, но это не совсем так. При достижении скорости света происходит качественный скачок, после чего пространственные координаты начинают вести себя как временные, а временные — как пространственные. Грубо говоря, корабль перемещается уже не в пространстве, а во времени.
   — Тогда это и есть путешествие во времени.
   — Нет. Существуют ограничения. Не будь их, мы бы могли мгновенно пересекать расстояния между звездами, и межгалактические полеты из мечты фантастов стали бы явью.
   — Но маяки Карлотти… Насколько я понял, не существует временного промежутка между передачей и получением сигнала откуда бы то ни было в Галактике.
   — Что вовсе не означает возможности мгновенного перемещения тел, обладающих массой покоя.
   — О, да ты эксперт, — ухмыльнулся он. — А вот Фергюс — он точно эксперт.
   — Давно известно, что люди, всю жизнь работающие с искривленным пространством-временем, немножко с приветом, — сказал я.
   — И это возвращает нас к концепции о сумасшедшем ученом. Точно, Фергюс псих. А как объяснить те истории — о привидениях Приграничья и об исчезающих кораблях? Как насчет «Беты Ориона»? Ее пропажа так и не получила объяснения, ведь правда?
   — Корабли всегда исчезают, — возразил я. — С начала времен: морские суда, подводные лодки, космические корабли.
   — В случае с межзвездными кораблями, — настаивал он — любая ошибка с временной координатой может вызвать исчезновение судна.
   Я засмеялся:
   — Я уже начинаю верить, что ты сам увлечен этой безумной идеей с путешествиями во времени.
   — А я действительно в это верю. Кроме того, парни из ЦРУ — вовсе не дураки. Они очень даже доверяют своим приборам, к тому же эти приборы — самые новые, а операторы — эксперты в своей области. Я сообщил тебе, что они пропустили его через анализатор, и анализатор показал, что он говорит правду. Подожди пару секунд, я достану запись, и ты ее услышишь.

Глава 9

   Когда что-либо повторяется несколько раз — хочешь не хочешь, ты это запоминаешь. Я запомнил этот допрос слово в слово:
   В. — Ваше имя Игорь Кравенко?
   О. — Верно.
   В. — Вы техник-лаборант?
   О. — Верно.
   В. — Вы работали на доктора Фергюса в качестве ассистента в его лаборатории на Луне?
   О. — На мистера Фергюса. Он не сообщал об академических званиях.
   В. — Но у мистера Фергюса есть соответствующая квалификация. Вы можете описать нам, какого рода эта квалификация?
   О. — Да. Старый ублюдок не делал из этого тайны. Инженер экстра-класса. Манншенновские двигатели плюс техническое обеспечение маяков Карлотти.
   В. — А ваша квалификация, мистер Кравенко?
   О. — Бакалавр ветеринарных наук, Университет Нью-Праги.
   В. — Ветеринарных наук? Никакой степени по физике? Даже не изучали физику?
   О. — Нет.
   В. — Каковы были ваши обязанности в лаборатории Фергюса?
   О. — Я отвечал за содержание животных.
   В. — Так мистер Фергюс проводил биологические эксперименты?
   О. — Нет.
   В. — Вы уверены в этом?
   О. — Нет.
   В. — Пожалуйста, подумайте еще раз, мистер Кравенко.
   О. — Я был просто мальчиком на побегушках. Он ничего не рассказывал мне. Все, что я должен был делать — содержать горных кошек в порядке.
   В. — Горных кошек… Мы все знакомы с этими животными, но может быть, вы, квалифицированный ветеринар, предоставите нам информацию о них и их привычках, которая может оказаться полезной.
   О. — Какую информацию я могу дать? Они четвероногие, полу-млекопитающие, всеядные…
   В. — Что-нибудь еще?
   О. — Они впадают в спячку.
   В. — А эти горные кошки в лунной лаборатории — они находились в состоянии спячки?
   О. — Некоторые.
   В. — Что вы под этим подразумеваете?
   О. — Примерно половина из них.
   В. — Примерно половина?
   О. — Их доставили с Каринтии: в равном количестве с летнего и с зимнего полушария. А затем, по ходу эксперимента, их особым образом перемешали.
   В. — Особым образом перемешали?
   О. — Да. Использовалась искусственно вызванная спячка. А также искусственно вызванное пробуждение.
   В. — Каким образом? Лекарства? Диета? Изменения температуры?
   О. — Все три, я думаю.
   В. — Вы думаете? Вы сами не принимали участия в этих экспериментах?
   О. — Нет. Я же только присматривал за животными. Я следил, чтобы не спящие горные кошки содержались в нужных условиях — питание, температура и все остальное должно соответствовать естественным условиям. Со спящими еще проще — только температурный контроль.
   В. — А эксперименты проводились в обеих группах горных кошек?
   О. — Да.
   В. — Могли бы вы их описать?
   О. — Мне… Мне кажется, все это так сложно…
   В. — Не могли бы вы выражаться немного конкретнее?
   О. — Он, Фергюс, делал что-нибудь, а у меня было чувство, что он уже делал это раньше, но не совсем так.
   В. — Можете привести пример?
   О. — Он помещал спящего горного кота, то есть находящегося в спячке, в поле действия своего аппарата, и все, что происходило — кот погружался в очень глубокий сон, из которого его просто не вывести. Либо он мог взять бодрствующего кота, и тот впадал в неестественно глубокий сон.
   В. — Но вы описываете не более чем эксперимент с искусственно вызванной спячкой.
   О. — Нет. Нет, здесь нечто большее.
   В. — Что вы имеете в виду?
   О. — Знаете, все так запутано.
   В. — Постарайтесь выражаться яснее.
   О. — Попробую. Но все это так… запутано. Вы знаете, они выглядят очень по-разному, эти горные кошки. Некоторые здорово отличаются друг от друга по окраске. Было одно животное, которое я хорошо запомнил. Черное, с резко очерченным белым крестом на левом боку. Это был экземпляр в спячке. Мы поместили его в поле перед аппаратом. Оно сразу проснулось, с хорошим аппетитом и нормальными реакциями. А через два дня мы снова поместили его перед аппаратом. Оно немедленно погрузилось в глубочайший сон — глубже, чем при обычной спячке, и его просто нельзя было разбудить.
   В. — Что-нибудь еще?
   О. — Да. Здесь присутствует какая-то странность с памятью. Я был почти уверен, что вводил этому коту — а там был только один с такой расцветкой — антигибернин, препятствующий засыпанию.
   В. — Но вы ведь уже говорили, что пытались разбудить его.
   О. — Да. Но это уже другое воспоминание.
   В. — Антигибернин — ведь это лекарство применяется и к людям?
   О. — Да. Гибернин прописывают пациентам, проходящим курс снотерапии при излечении от наркозависимости. Антигибернин используют для пробуждения от этого сна.
   В. — И оба лекарства эффективны по отношению к горным кошкам?
   О. — Да. Просто удивительно, я бы даже сказал, фантастично, как это чужие формы жизни, местная фауна Каринтии, развивается параллельно формам жизни на материнской планете, на Земле.
   В. — Могли бы вы описать аппарат, применяемый мистером Фергюсом? Вот вы, к примеру, упоминаете его «поле». Какого оно рода?
   О. — Я не физик и не космолетчик.
   В. — Но аппарат вы сами видели?
   О. — Да. И еще я однажды путешествовал на межгалактическом лайнере: праздничный круиз на Карибию. Мне, как и другим пассажирам, показывали корабль — рубку управления, машинное отделение и другие помещения. Аппарат Фергюса напоминает уменьшенную модель двигателя Манншенна, но со встроенной антенной, как на маяке Карлотти. Когда он в действии, а вы где-то рядом, вы ощущаете странное чувство: «Я уже был здесь прежде». Фергюс говорил что-то по поводу «темпорального поля» и «темпоральной прецессии».
   В. — И вы думаете, что при помощи этой «темпоральной прецессии» мистер Фергюс мог убедить горного кота, что сейчас прошлая весна или будущая весна, либо убедить бодрствующего, что сейчас зима?
   О. — Нет. Мне не кажется, что он именно этим занимался.
   В. — Почему бы и нет?
   О. — Гибернин абсолютно безопасный, надежный и чертовски дешевый препарат. Даже если требуется вызвать глубокую спячку, он все равно дешев. Даже за сотни лет для погружения в сон будет потрачено меньше средств, чем монстр Фергюса сжирает за пять минут.
   В. — А что вы думаете по поводу истинной цели его экспериментов?
   О. — Не знаю. Но мне кажется, здесь может быть своего рода… принуждение? Я чувствую, что для него это почему-то очень важно. Может быть, он открыл тайну бессмертия? Но что толку в бессмертии, если проведешь все эти годы в спячке?
   В. — Вы назвали мистера Фергюса фанатиком?
   О. — Да.
   В. — В отношении науки?
   О. — Нет. С точки зрения религии.
   В. — Религии?
   О. — Да. Пока мы не расстались, мы с ним частенько выпивали. У него всегда был запас импортного «скотча» — настоящего, а не подкрашенного пойла с Новой Каледонии. После пары рюмок он начинал сравнивать себя с доктором Фаустом. Я вначале думал, что этот Фауст — ученый, потом — что он кто-то вроде религиозного лидера. А потом однажды поехал на пылеходе в Пльзен за покупками и провел около часа в библиотеке.
   В. — Продолжайте.
   О. — Оказалось, этот доктор Фауст был алхимиком, он жил на Материнской Планете тысячи лет назад. Состарился и хотел вернуть свою юность, а потому заключил сделку с дьяволом. Дьявол пришел забрать его душу, и Фауст в последний момент попытался отказаться от сделки и закричал: «О Господи, яви же власть Твою, чтоб мне вернуть вчерашний день…», и когда я прочитал это, то вспомнил, что этот Фергюс, как напьется, всегда твердит: «Вернуть вчерашний день».
   В. — Я все же не могу понять, как связаны легендарный доктор Фауст и современное научное исследование.
   О. — Я просто рассказываю о событиях по порядку. Я уже сказал, этот Фергюс — чокнутый. Он просто старый облезлый инженеришка, которому удалось загрести кучу денег на свои сумасшедшие эксперименты.
   В. — Сумасшедшие эксперименты? Но вы рассказали нам о результатах, полученных в результате этих экспериментов.
   О. — Это не делает их менее сумасшедшими. Их безумие меня просто достало, и я ушел.
   В. — Я полагаю, истинная причина вашего ухода — в вашей ссоре с мистером Фергюсом.
   О. — Можно сказать и так.
   В. — Его дочь, Элспет, весьма привлекательна, я полагаю.
   О. — Если вам нравится такой типаж. Я предпочитаю менее заносчивых дамочек, и чтобы на них мяса было побольше.
   В. — Но ваши предпочтения не помешали вам…
   О. — Это ложь! В любом случае, она сама дразнила меня.
   Техник: — Посмотрите на график, Ян! Практически прямая линия — до того, как были заданы два последних вопроса! Как-никак, почти никакой лжи, кроме того, что касается личной жизни.
   О. — Я не лгу!
   В. — Машина тоже не лжет, мистер Кравенко. Тем не менее, спасибо вам за сотрудничество. (В сторону ). — Пропустите это через анализатор как можно скорее, Оскар.

Глава 10

   Стив посмотрел на меня, приподняв свои тяжелые кустистые брови:
   — Ну, и как? — спросил он.
   — Странно, — согласился я.
   — Этого оказалось достаточно, чтобы в ЦРУ зашевелились и решили принять меры, — спокойно заметил он.
   — Каким образом?
   — А это уже зависит от «Корпорации Стефан Виналек»: нам предстоит разнюхать, что там такое готовится на Луне. И результат поиска зависит от новоиспеченного сотрудника фирмы…
   — Надеюсь, что это так, — согласился я, чувствуя, что мое сопротивление куда-то исчезло. — Но как я смогу справиться со всем этим? Ты-то старый матерый опер, Стив. А я — сосунок, зеленый новичок в этом деле.
   Он усмехнулся:
   — По крайней мере, жаргон ты усвоил. Первым делом, перебросим тебя на Луну. Это просто. Моя секретарша позвонит в бюро заказа билетов на лунные рейсы и закажет билет на завтрашний вечер.
   — Надеюсь, туда и обратно.
   Он пропустил это мимо ушей:
   — Проблема в том, чем ты будешь заниматься на Луне. Даже если у Земного Космолетчика, Потерпевшего Бедствие, есть деньги, которые можно потратить, он не будет тратить их на праздник водителя автобусов. Однако я предусмотрел и это. Ты отправишься на Луну в качестве оперативника нашей фирмы в командировку. Ты якобы выполняешь работу по договору с миссис Кравик, у которой есть причина подозревать, что ее муж, проводящий по несколько недель кряду в Пльзене, проектируя новый космопорт, встал на опасную тропу. Так случилось, что Кравики — мои добрые друзья и не возражают, чтобы их фамилия фигурировала в этой истории.
   — Но зачем вся эта завеса тайны? — спросил я. — Насколько мне удалось понять, Фергюс — настоящий отшельник.
   — А его дочь — нет. Кроме того, у меня есть причина подозревать, что исследования Фергюса породили интерес у весьма могущественных структур.
   — Итак, я лечу на Луну, — сказал я. — Изображаю ведение расследования по делу Кравика. А тем временем проникаю в Фергюсово царство кошмаров и выясняю, что за игру он ведет. Если я перейду дорогу власть предержащим, то угожу в тюрьму, правда ведь?
   — Правда. Но я освобожу тебя под залог, прежде чем тебе наскучит питаться баландой.
   — Благодарю.
   — Да не за что.
   — Да, вот еще что. Ты сказал, что некие властные структуры могут быть вовлечены в историю. А если они захотят вести грубую игру?
   — Оружие?
   — Карманная артиллерия, если угодно. Я подцепил это словечко в одной из твоих чертовых книжек.
   — Ну что ж, неплохо, — задумчиво проговорил он. — Я надеюсь, тебе подойдет маленький пистолет.
   — Да, вполне. Все космические офицеры проходят специальную комиссию и сдают экзамен на право пользования смертоносным железом.
   — Отлично. Я дам тебе пистолет с плечевой кобурой. И попробую организовать практические занятия в зале для тренировки полицейских. Еще что-нибудь?
   — Масса всего. Надеюсь, у тебя есть фотографии Фергюса и его дочери.
   — Конечно, — он встал, прошел в лабораторию и вернулся с коробочкой. — Вот они. Совсем свежие. Получены ЦРУ путем использования следящего луча.
   Я вынул маленькие пластиковые кубики и разложил их на столике. Взял первый из них. На снимке была маленькая фигурка человека в скафандре. К счастью, гермошлем был прозрачным, и черты легко можно было различить.
   — Есть только один снимок Фергюса, — сказал Стив. — Он редко выходит из своей крепости, а ее внутренние помещения, как тебе известно, защищены блокиратором.
   — Итак, это Фергюс, — сказал я, рассматривая лицо на снимке — морщинистое, изможденное, под спутанной шевелюрой светлых волос. Это был Фергюс — бывший старший инженер по космическим двигателям «Трансгалактических клиперов». Любой космолетчик, только увидев такое лицо, непременно определил бы род занятий этого человека. Манншенновские двигатели всегда придают людям, долго работающим с ними, потерянный вид.
   — Остальные снимки принадлежат его дочери, — сообщил Стив.
   Я взглянул на них с гораздо большим энтузиазмом. Один из них — моментальный, изображавший ее в скафандре, пилотирующей новомодное хитроумное транспортное средство, в котором я признал пылеход. И еще несколько моментальных снимков, в верхней одежде, наверное, ее сняли во время поездок в Пльзен, город неподалеку от крепости Фергюса. Ни одной двух — или трехмерной фотографии не удалось передать всего очарования девушки. Но парочка серьезных фотографий, видимо, сделанных ЦРУ, отличающихся хорошим качеством, вполне давали представление о ее красоте. Я уловил в ее облике что-то знакомое. Золотисто-рыжие волосы, скорее всего, ненастоящие; но длинные стройные ноги под короткими шортами — в полном порядке, а грудь — хорошей формы, не слишком большая, обтянутая тонким трикотажем. Лицо — худощавое, с точеными чертами — было почти идеальным. «Илона», — прошептал я.
   — Что такое? — резко спросил Стив.
   — Очень привлекательная девушка, — сказал я.
   — Да. Согласен. Не очень много мяса, — как любезно сообщил нам мистер Кравенко.
   — Чертов Кравенко.
   — Ревнуешь? Надеюсь, ты не станешь смешивать работу с удовольствием, а?
   — Не стану, — соврал я.
   — Хм. Ну, хорошо, пойдем-ка в лабораторию. Посмотрим, что можно подобрать тебе в качестве оружия.
   Я нехотя убрал фотографии обратно в коробочку и проследовал за Стивом в лабораторию. Он открыл металлическую дверь весьма внушительного вида. Комната за ней была заполнена оружием всевозможных типов и размеров.
   — Да тут целый арсенал, — заметил я.
   Он снял со стены один из пистолетов:
   — Наверное, пятимиллиметровый «минетти» подойдет тебе лучше прочих.
   — Нет. Скорее, десятимиллиметровый «уэбли».
   — Магазин «минетти» вмещает двадцать патронов, а на слонов тебе вряд ли придется охотиться.
   — У «уэбли» вместо спускового крючка — кнопка, поэтому им легко может пользоваться человек в скафандре. Более того, в него легко можно вставить новый магазин, даже будучи в рукавицах от скафандра.
   — Есть еще причины? — весело спросил он.
   — Есть. Нас учили обращаться именно с таким типом оружия во время тренировок.
   — Твоя взяла.
   Он протянул мне пистолет и, пока я взвешивал его в руках, достал наплечную кобуру. Велел мне снять пиджак и закрепил ее поверх моей рубашки. Кобура идеально подходила по размеру, и пистолет легко входил в нее. Я решил, что после небольшой тренировки легко смогу извлекать его, вопрос был только в том, как быстро и точно я сумею прицелиться.
   — И еще кобуру на пояс, — сказал я.
   — О черт, Джонни, ты что, решил вести там частную войну?
   — Да.
   — А зачем поясная кобура?
   — Ты сказал, что мне, возможно, придется работать в открытом пространстве и поэтому-то ты и нанял меня. А от оружия в плечевой кобуре под скафандром, согласись, не очень много пользы…
   — О, конечно, конечно, — он нашел поясную кобуру для «уэбли». — А теперь — действительно важные вещи для твоей экипировки.
   — У меня уже есть часы, — начал было я, но тут осознал, что эти два маленьких предмета — вовсе не часы.
   — Миникамера и диктофон, — сказал он. — Постарайся не светиться с ними без нужды. С другой стороны, не стоит делать из них ужасной тайны. У многих людей они с собой, особенно у туристов. И они как раз такого типа, как твои. Именно такими пользуются приличные частные сыщики, особенно если хотят запутать следы.
   — Хм-м. Изобретательно!
   — И просто. И полезно. Диктофон различает звук падающей капли на расстоянии двадцати метров. Камера снимает почти в кромешной тьме. Когда попадешь в жилище Фергюса, записывай все подряд.
   — Если Фергюс мне позволит.
   — А это зависит от тебя.
   Мы прошли обратно в гостиную и освежились напитками. Я ощущал себя рождественской елкой, увешанной игрушками.
   — Ты все еще можешь выйти из игры, Джонни, — сказал Стив.
   — Я остаюсь.
   — Это всегда хороший способ забыть женщину, разве не так?
   — Неужели? — Я вспомнил изящную фигуру. Ты хороша, но ты не Илона.
   —  Но помни: ты на работе для дела. Для меня. И для Правительства.
   — Я благодарен тебе за это, — сказал я.
   Внезапно он забеспокоился:
   — Надеюсь, ты будешь помнить об этом, Джон. Надеюсь, будешь помнить.

Глава 11

   — Илона, — начал я.
   Маленький экран не загорался, но она отключила только визуальный канал со своей стороны.
   — Да? — ответила она неохотно.
   — Это Джон.
   — Я не слепая. Что ты хочешь?
   — Я улетаю сегодня вечером.
   Некоторый проблеск интереса с ее стороны:
   — И куда?
   — На Луну. На Венцеслав, точнее.
   — О. И всего-то? Ты так сказал об этом, что я уж было решила, будто на Малое Магелланово Облако.
   — Я подумал…
   — До свиданья, — сказала она тоном, не подлежащим обсуждению.
   Я простоял возле телефона, казалось, целую вечность, понимая бессмысленность попытки снова набрать ее номер. Потом вышел из кабинета, присоединившись к Стиву Виналеку и Лиз Барток в убого обставленной гостиной общежития, пытаясь выглядеть веселым и всем довольным.
   — Удачно? — спросила Лиз.
   — Да, — ответил я.
   — Жаль, — сказала она.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Ты знаешь, Джонни.
   — Тебе пора на корабль, Джон, — заявил Стив, глядя на часы.
   — Да, пора.
   Лиз наполнила три бокала.
   — Есть какое-то древнее земное выражение, — заметила она. — На посошок?
   — Всего хорошего, Джон, — сказал Стив.
   — Всего хорошего, Джонни, — присоединилась Лиз.
   — Спасибо.
   Я вдруг понял, что вовсе не хочу покидать Каринтию, что стараюсь продлить последние минуты своего пребывания на планете. Меня не покидала странная надежда, что Илона смягчится и перезвонит мне в общежитие. И еще более странная надежда, что она помчится в Порт Таубер.
   — Тебе пора, — сказала Лиз.
   — Недалеко, — произнес я. — И ненадолго.
   Она печально посмотрела на меня, покачав головой и начала что-то говорить.
   — О чем это вы? — резко спросил Стив.
   — Ни о чем, — ответила она.
   — Хорошо. Пошли.
   Я взял свой дипломат и наскоро собранную сумку — более тяжелый багаж уже был на корабле — и вместе с двумя друзьями покинул общежитие и направился к поджидавшей меня «Лунной девушке». Судно выглядело трогательно маленьким и хрупким в свете прожекторов, опутанное тросами и окруженное опорными механизмами. Туда загружали последние тонны груза. На носу корабля горел красный огонек, освещая совершенно нелогичное имя «Голубой Питер», принадлежавшее кораблю раньше. На башне службы управления полетами космопорта горел такой же огонек.
   Мы задержались у подножия трапа, глядя вверх, на переходный шлюз. Космолетчик в униформе стоял в маленьком тамбуре. Он увидел Лиз и помахал ей, а затем начал спускаться вниз.
   — Айвор, это Джон Петерсен, — представила меня Лиз. — Он полетит с вами. Джонни, это Айвор Радек, второй офицер.
   Мы пожали друг другу руки.
   — Жаль, что вам не досталось места на «Королеве» или «Принцессе», — сказал Радек. — Они гораздо больше похожи на тот тип кораблей, к которому вы привыкли.
   — Не верь ему, Джонни, — вставила Лиз. — Они точно такие же, как «Девушка», ничуть не лучше других лунных паромов.
   — Но они-то как раз пассажирские корабли, — настаивал Радек. Он подмигнул: — На них бывает, как правило, несколько шикарных блондинок.
   — Айвор был третьим офицером на «Королеве», пока его не повысили.
   — Повысили? Это могло считаться повышением, если бы на этой посудине имелся третий офицер, но его тут нет.
   — Сколько пассажиров? — поинтересовался я.