Страница:
— Места есть для двенадцати, но в этой поездке — вы один.
— Мистер Радек! — раздался голос из воздушного шлюза.
— Сэр?
— Давайте поскорее на ваш пост!
— Есть, сэр!
— Если попадешь в переделку, Джонни, помни, что ты можешь запросить помощь, — уверил меня Стив.
— Не забуду.
— До свидания, Джонни, — сказала Лиз. Она быстро обняла меня, потом еще раз. Я удивился, как это я смог найти в ней что-либо материнское.
— Мистер Радек! — вновь раздался голос.
— Ну, хорошо, заканчивайте, ребята, — быстро проговорил второй офицер. — Нужно забираться внутрь, чтобы эта жестянка нынче ночью стартовала.
Я пропустил Радека вперед по трапу. Стоящий наверху офицер кивнул мне и повернулся к девушке в униформе:
— Мисс Бентц, покажите, пожалуйста, джентльмену его каюту.
— Пожалуйста, сюда, сэр, — любезно проговорила она.
Я проследовал за ней внутрь, поднимаясь по спиральной лестнице. На таком маленьком корабле лифт был бы слишком большой роскошью. Мой наметанный глаз космолетчика подмечал разные уровни и помещения по мере подъема. Два грузовых отсека. Помещение для гироскопа, но, конечно, никакого помещения для межгалактического двигателя. Не было здесь и «фермы», помещения для выращивания гидропонных культур. Мне даже странным показалось, что Лунному парому не требовались все эти вещи, ибо на складе корабля имелось необходимое для краткого путешествия количество воды и пищи, а внутренняя атмосфера очищалась химическим путем, кроме того, имелся запас кислорода в цистернах.
— Вы путешествовали прежде, сэр? — вежливо спросила девушка.
— Да, — ответил я, и мне было приятно, что она задала этот вопрос. Пока только Радек, друг Лиз, знал о моем космическом прошлом. А поскольку я был космонавтом с дурной репутацией, пусть лучше экипаж не будет знать об этом. — Да. Только я летал на межзвездных кораблях.
Она зарделась и подарила мне лучезарную улыбку:
— Тогда вы можете обнаружить здесь кое-что новое. Перед стартом ваш багаж нужно положить сюда. Сами вы, конечно, ляжете на кушетку…
Я догадался, что она ждет, пока я улягусь на кушетку.
— А потом пристегнетесь ремнем.
Я подчинился ее умелым рукам.
— Пристегнуть ремни безопасности, — взревел динамик. — Пристегнуть ремни безопасности. Начинаем обратный отсчет времени.
— О, черт! — выругалась девушка. — Старик — капитан то есть — вечно спешит. Придется мне стартовать рядом с вами. Вы не возражаете?
— Ничуть, — отозвался я. И, признаться, был разочарован, когда она, вместо того чтобы лечь рядом, растянулась на соседней кушетке, вытащив ремень и пристегнувшись с профессиональной сноровкой.
— Десять, — начал считать голос в динамике — девять… восемь…
— Первые пятьдесят километров проходим на химическом топливе, — сообщила девушка. — Вот почему такое резкое ускорение.
— Четыре… три… два… один… Пуск!
И ничего не случилось. Ощущения при обычном стартовом ускорении в кресле рубки управления могли быть жуткими, даже болезненными. На этот же раз я поднялся в небо с роскошью. В качестве пассажира. «Это стоит порекомендовать знакомым», решил я.
Глава 12
Глава 13
— Мистер Радек! — раздался голос из воздушного шлюза.
— Сэр?
— Давайте поскорее на ваш пост!
— Есть, сэр!
— Если попадешь в переделку, Джонни, помни, что ты можешь запросить помощь, — уверил меня Стив.
— Не забуду.
— До свидания, Джонни, — сказала Лиз. Она быстро обняла меня, потом еще раз. Я удивился, как это я смог найти в ней что-либо материнское.
— Мистер Радек! — вновь раздался голос.
— Ну, хорошо, заканчивайте, ребята, — быстро проговорил второй офицер. — Нужно забираться внутрь, чтобы эта жестянка нынче ночью стартовала.
Я пропустил Радека вперед по трапу. Стоящий наверху офицер кивнул мне и повернулся к девушке в униформе:
— Мисс Бентц, покажите, пожалуйста, джентльмену его каюту.
— Пожалуйста, сюда, сэр, — любезно проговорила она.
Я проследовал за ней внутрь, поднимаясь по спиральной лестнице. На таком маленьком корабле лифт был бы слишком большой роскошью. Мой наметанный глаз космолетчика подмечал разные уровни и помещения по мере подъема. Два грузовых отсека. Помещение для гироскопа, но, конечно, никакого помещения для межгалактического двигателя. Не было здесь и «фермы», помещения для выращивания гидропонных культур. Мне даже странным показалось, что Лунному парому не требовались все эти вещи, ибо на складе корабля имелось необходимое для краткого путешествия количество воды и пищи, а внутренняя атмосфера очищалась химическим путем, кроме того, имелся запас кислорода в цистернах.
— Вы путешествовали прежде, сэр? — вежливо спросила девушка.
— Да, — ответил я, и мне было приятно, что она задала этот вопрос. Пока только Радек, друг Лиз, знал о моем космическом прошлом. А поскольку я был космонавтом с дурной репутацией, пусть лучше экипаж не будет знать об этом. — Да. Только я летал на межзвездных кораблях.
Она зарделась и подарила мне лучезарную улыбку:
— Тогда вы можете обнаружить здесь кое-что новое. Перед стартом ваш багаж нужно положить сюда. Сами вы, конечно, ляжете на кушетку…
Я догадался, что она ждет, пока я улягусь на кушетку.
— А потом пристегнетесь ремнем.
Я подчинился ее умелым рукам.
— Пристегнуть ремни безопасности, — взревел динамик. — Пристегнуть ремни безопасности. Начинаем обратный отсчет времени.
— О, черт! — выругалась девушка. — Старик — капитан то есть — вечно спешит. Придется мне стартовать рядом с вами. Вы не возражаете?
— Ничуть, — отозвался я. И, признаться, был разочарован, когда она, вместо того чтобы лечь рядом, растянулась на соседней кушетке, вытащив ремень и пристегнувшись с профессиональной сноровкой.
— Десять, — начал считать голос в динамике — девять… восемь…
— Первые пятьдесят километров проходим на химическом топливе, — сообщила девушка. — Вот почему такое резкое ускорение.
— Четыре… три… два… один… Пуск!
И ничего не случилось. Ощущения при обычном стартовом ускорении в кресле рубки управления могли быть жуткими, даже болезненными. На этот же раз я поднялся в небо с роскошью. В качестве пассажира. «Это стоит порекомендовать знакомым», решил я.
Глава 12
Путешествие было коротким, но утомительным.
«Лунная девушка», по меркам большого корабля, располагала удивительно маленьким экипажем: капитан, двое помощников, которые одновременно являлись офицерами связи , два инженера и загруженная, но приветливая мисс Бентц, которая, будучи стюардессой, выполняла также обязанности казначея. Ни у кого не оставалось времени на развлечения: офицеры сменяли друг друга на посту и спали по очереди, остальное время занимала рутина.
Такое положение дел оказалось мне на руку. У меня была куча свободного времени, и я проводил его, читая и перечитывая выданные мне Стивом документы относительно Фергюса. Его история до того момента, как он сделал удачные капиталовложения и разбогател, напоминала историю любого старшего инженера по межзвездным двигателям. Диплом о техническом образовании Массачусетского технологического института на Земле, специализация по Манншеннским двигателям. Служба в «Трансгалактических клиперах», вначале в качестве младшего инженера на испытательном сроке, потом пятого инженера межзвездных двигателей, четвертого, третьего, второго и, наконец, главного. Курс повышения квалификации в МТИ — «Маяки Карлотти и системы коммуникации, принципы и поддержка». Женитьба на Карлотте Мак’Иннз, гражданке Новой Каледонии, которую он впервые встретил, когда она совершала путешествие на Землю в качестве пассажирки на «Джеймсе Бейнсе» (Значит, горько подумал я, некоторые корабельные романы заканчиваются удачно).
Продолжал службу на «Джеймсе Бейнсе». Затем, совершенно неожиданно, уволился из «Трансгалактических клиперов». Период вынужденной безработицы, период азартных игр. Дерби в Кентукки, Кубок Мельбурна, Чемпионат Солнечной Системы по боксу во втором полусреднем весе и другие спортивные состязания — и постоянные выигрыши на тотализаторе. Период игры на бирже — покупка акций маленьких компаний, приобретение прав на новые открытия, богатство, и немалое — благодаря работе с держателями акций. Прозвище во время биржевой игры: предусмотрительный Фергюс.
Рождение дочери, Элспет Фергюс. Растущее благосостояние. Покупка лаборатории на Луне — на земной Луне. Закупка в Комитете межзвездного транспорта Манншеннского двигателя и оборудования для маяков Карлотти. Роскошные апартаменты в Луна-Сити, но Фергюс проводит почти все время в лаборатории. Внезапный отъезд Фергюса из Луна-Сити. Обнаружив, что дочь одна в апартаментах, Фергюс, по свидетельству няни, чуть с ума не сошел. Он обзванивал друзей и места развлечения, пытаясь разыскать миссис Фергюс, но все безуспешно. Наконец, в состоянии близком к отчаянию, оставил апартаменты, забрал дочь и вместе с ней на вездеходе вернулся в лабораторию, покинув город за несколько секунд до крушения лунного парома «Селена», упавшего на главное здание Луна-Сити. Много фатальных неожиданностей, включая исчезновение миссис Фергюс. Сделано предположение, что Фергюс предвидел будущее, но никого не предупредил, спасая лишь собственную семью. Странное замечание, сделанное в ответ на вопрос репортера: «Я вспомнил, но слишком поздно». Кампания в прессе против Фергюса, требования правительства опечатать лабораторию. Лаборатория разрушена взрывом. Требования привлечь Фергюса к суду. Срочное бегство Фергюса с дочерью с Земли.
Краткий период на Лаосе, маленьком спутнике Си Кьянга, главной планеты системы Фламмариона, организация новой лаборатории на Лаосе. Расцвет диктатуры Малетера. «Все, кто носит фамилию Малетер, — подумалось мне, — настоящие диктаторы. Интересно, не родственник ли»…. Интерес тайной полиции Малетера к исследованиям Фергюса. Бегство Фергюса с дочерью на маленьком космическом корабле с Лаоса. Неудачная попытка взрыва бомбы с часовым механизмом и захват лаборатории тайной полицией. Революция, захват Лаоса флотом повстанцев. Разрушение Лаоса ядерными ракетами с Си Кьянга.
Короткий период в Уэверли, Эльсиноре, Туле. Чередование удивительно похожих друг на друга событий: срочное отбытие за секунды до катастроф, уничтоживших лаборатории. Долгий период на Карибии, исследования внезапно прекращены, и все силы брошены на укрепление богатства, в чем достигнут успех.
Фергюс снова разбогател. Он покидает Карибию, продает апартаменты и строит лабораторию на Венцеславе. Закупает необходимые компоненты для Манншеннского двигателя и маяков Карлотти на складах в Порт-Таубере. Покупка контрольного пакета акций в компании «Меховщики Нью-Праги», распоряжения об отлове горных кошек и их доставке на Венцеслав. Он нанимает на работу Кравенко для поддержания жизнедеятельности животных. Затем Кравенко уволен. Его допрашивают в ЦРУ.
Какой же получается вывод в результате всего этого?
Я решил, что, по-видимому, Фергюс умеет предвидеть развитие событий. По крайней мере, дважды ему удалось сорвать крупный куш во время азартных игр. Плюс к тому потрясающая способность оказываться в тех местах, где происходили различные бедствия: мятеж на планете, комета Уэверли, катастрофа, связанная с «Селеной». Я представил себе некий фантастический аппарат со встроенным внутри хрустальным шаром, с деталями от Манншеннского двигателя и антенной от маяка Карлотти. Мне показалось, что «фантастический аппарат» — наиболее уместное для него название.
Но в ЦРУ были уверены, что Фергюс путешествует во времени — назад, не вперед — и что его изобретение может изменить ход истории. У меня сложилось впечатление, что ЦРУ делает неправильный вывод из имеющихся фактов.
Но не мне рассуждать об этом. Я же только космолетчик, простой и необремененный интеллектом. Все, что от меня требуется, — это проникнуть в жилище Фергюса, обследовать его и сообщить все людям, которые облекут эти данные в изящную замысловатую форму, дабы затем получить такой же красивый и изящный ответ.
Я изучил все, что касалось Фергюса. Как жаль, что о его дочери совсем мало известно. Каковы ее вкусы в еде и напитках, какие развлечения она предпочитает? Над этим Стив как раз плоховато поработал. Похоже, он не действовал по принципу, провозглашенному в тех архаических книжках, которые вполне сошли бы за Библию у современных частных сыщиков. «Ищите женщину», — утверждается почти в каждой из них. Ищите, а когда найдете — используйте ее.
Напоследок оставалось знакомство с местностью. Я нашел мисс Бентц в ее кабинете, заполнявшей бланки, которые могли быть полезны лишь начальству космической службы. Она с облечением оторвалась от своего занятия.:
— Мисс Бентц, есть ли у вас на этой консервной банке библиотека? — спросил я.
— Да, — ответила она с милой улыбкой. — Здесь больше нечего делать, кроме как читать.
— Точно, — согласился я.
— Боюсь, у нас не слишком хороший выбор книг. Если хотите, я посмотрю, что там есть у офицеров.
— Да не беспокойтесь. То, что мне требуется, почти наверняка есть и здесь. Путеводитель по Венцеславу.
— Да, есть, — ответила она. — Правда, он ужасно устарел. В нем не упоминается Судетская Арена и ничего не сказано о строящемся новом космопорте в Пльзене.
— Думаю, и так сойдет, — предположил я. — Для меня и этого достаточно. Я впервые прибываю на вашу луну, поэтому мне нужно только общее представление об условиях.
— Подождите здесь, пожалуйста, — попросила она.
И вернулась через пару минут с тоненькой книжицей в руках:
— Вот, пожалуйста.
— Спасибо.
— Но книга все же не слишком хороша, — продолжала она. — Вам больше бы пригодился тот, кто хорошо знает Венцеслав, чтобы все вам рассказать.
— А вы сами знаете Венцеслав? — поинтересовался я.
— А то нет! Работая в Космической Службе Каринтии, нельзя не познакомиться с достопримечательностями ближайших планет! Я начинала на силезианских челноках, но Силезия — это просто огромная грязная куча мусора. Как только мне позволил возраст и образование, я стала страстно стремиться к месту на Лунных паромах. По крайней мере, сейчас кучу времени провожу в Нью-Праге. Жаль только, я вступила в Космическую Службу слишком поздно. Все было в порядке, когда Каринтия была еще членом Федерации: в те дни уроженцы Каринтии — как Лиз Барток — могли летать на больших судах, принадлежащих «Трансгалактическим клиперам» и «Межзвездной транспортной компании». А сейчас зарегистрированные в Федерации суда должны обслуживаться только гражданами Федерации.
— Но ведь остается Приграничье.
— Не для меня, — решительно ответила она.
— Спасибо за книгу, — поблагодарил я.
— Не стоит благодарности. И помните: тот, кто знает Венцеслав, поможет вам куда больше.
Я изучающе взглянул на нее и вспомнил, что являюсь сторонником принципа «Ищите женщину». Она была совсем недурна. Да еще и каринтийка. На большинстве планет в ней нашли бы что-то пикантное. Не знаю, в климате ли дело, а может, в окружающей среде, — но во всех здешних женщинах есть что-то от сиамских кошек, а я всегда любил кошек вообще и сиамских в частности.
— До обеда я освою эту брошюру, — пообещал я.
И углубился в чтение:
Венцеслав.
Единственный спутник Каринтии.
Атмосфера: абсолютный вакуум.
Плотность: 1, 5.
Гравитация: 0, 15.
Флора: отсутствует.
Фауна: отсутствует.
И так далее и тому подобное.
— Вы с Земли, — сказала она.
— Как вы догадались? — тупо спросил я.
— Я целый день заполняла бумаги, касающиеся корабля, груза, а также единственного пассажира — вас.
— О!
— К тому же, Айвор, конечно же, сказал мне о вас.
— О?
— В любом случае, вторые помощники с роскошных лайнеров не каждую неделю опаздывают на корабли, Джонни. О вас идет дурная слава.
— Наверное, поэтому капитан и другой офицер обращаются со мной, как с котом в мешке.
— Наверное.
— А у вас не будет неприятностей, Анна?
— Нет. У меня есть… — она усмехнулась. — Извините, Я просто хотела сказать, что знаю очень много, в том числе и такого, от чего зависят мои «старшие». Если я уйду, уйдут и они.
Я смотрел на нее и размышлял, что женщины на корабле, будь то пассажирки или члены экипажа, слишком опасны. Особенно такого типа, как Илона. И как Анна. В ней было что-то от Илоны…
Мое внимание плавно переключилось на низенький столик, который она сервировала между нашими полками: бутылка неизменной сливовицы, тарелка с канапе. Я подумал о том, что мне повезло: я способен наслаждаться нормальной выпивкой в космосе в компании с привлекательной девушкой, и не нужно прибегать к уловкам вроде потягивания спиртного из бутылочек, как в невесомости. Всем известно, как проходит полет на жалких консервных банках вроде этой. «Лунная девушка» первую половину пути движется с постоянным ускорением, пока не наберет скорость, а потом разворачивает маршевые двигатели вперед и идет с постоянным замедлением, пока не достигнет пункта назначения. Таким образом, на корабле всегда сохраняется нормальная сила тяжести. И никаких галактических двигателей, никакой постоянной невесомости.
Я вновь взглянул на Анну, и мне понравилось то, что я увидел. Девушка оказалась достаточно изобретательной, чтобы сделать из униформы нечто особенное. Верхняя пуговка на рубашке расстегнута. Ее шорты, когда-то пошитые в соответствии с инструкцией, были потом ею обрезаны очень коротко. Многим женщинам не стоит носить шорты, но Анна к таким явно не относилась.
Я вспомнил Илону, обстоятельства нашего знакомства с ней, и подумал, что ведь Анна вполне бы могла сойти за ее сестру. Вспомнил Лиз Барток, то, что она предложила мне, а я не мог этого принять. Илона постепенно забывалась, и сейчас мне было гораздо проще, чем тогда с Лиз.
— Вы, земляне, счастливчики, — сказала Анна.
— Отчего?
— Ваша луна это Луна. Я видела снимки. Красивый вид. Все эти горы. Кратеры. Вы можете прямо с Земли видеть лунный рельеф. Знаешь, Джонни, нет никакой романтики в лунном свете, если луна — всего лишь большой гладкий светящийся шар в небе.
— Так на что же похож Венцеслав? — задал я дежурный вопрос, скорее для того чтобы перевести ее мысли в менее романтическое русло.
— Да просто здоровенный пылевой шар. Сплошная пыль, почти жидкая. Если не наденешь специальные пылеступы, запросто можешь утонуть в пыли. И, конечно, утонешь без скафандра.
— Так без него же еще и задохнешься, — подсказал я.
— Молчи. А если передатчик в твоем скафандре неисправен, а ты задыхаешься, то воздух закончится, и никто не будет знать, где откопать твое тело.
— На нашей луне тоже местами пыльно, — сообщил я.
— Ага. Местами. На Венцеславе пыль везде. Здания — вовсе не здания: это паромы. Они просто плавают в пыли. А пылеходы — настоящие лодки.
— И как они действуют? — спросил я. — В книге не описаны детали.
— Как самолеты. Одним концом они всасывают пыль, а из другого пыль выбрасывается. Электростатический эффект. Почти как ионные двигатели на космических кораблях.
— Гениально.
— Твой стакан опустел, Джонни, — вдруг изрекла она.
Анна вскочила на ноги подобно большой гибкой кошке и неуловимым движением расстегнула вторую пуговицу на рубашке. Грациозно перешагнула через столик и уселась рядом со мной. Лицо ее было так близко, губы многообещающе приоткрылись.
Я был в замешательстве. И, наконец, решился.
Теперь на рубашке были расстегнуты все пуговицы, и она упала с ее стройных плеч, обнажив торчащие груди с розовыми сосками. Я зарылся в них лицом, в то время как ее руки были заняты стягиванием с меня одежды, а моя свободная рука искала кнопку на ее шортах. Происходящее настолько увлекло как меня, так и ее, что никто из нас не заметил, как койка под нами накренилась и вспыхнули огни.
Затем, пока огни продолжали мигать, перевернулся столик, и в наступившей темноте раздался пронзительный вой сирены.
«Лунная девушка», по меркам большого корабля, располагала удивительно маленьким экипажем: капитан, двое помощников, которые одновременно являлись офицерами связи , два инженера и загруженная, но приветливая мисс Бентц, которая, будучи стюардессой, выполняла также обязанности казначея. Ни у кого не оставалось времени на развлечения: офицеры сменяли друг друга на посту и спали по очереди, остальное время занимала рутина.
Такое положение дел оказалось мне на руку. У меня была куча свободного времени, и я проводил его, читая и перечитывая выданные мне Стивом документы относительно Фергюса. Его история до того момента, как он сделал удачные капиталовложения и разбогател, напоминала историю любого старшего инженера по межзвездным двигателям. Диплом о техническом образовании Массачусетского технологического института на Земле, специализация по Манншеннским двигателям. Служба в «Трансгалактических клиперах», вначале в качестве младшего инженера на испытательном сроке, потом пятого инженера межзвездных двигателей, четвертого, третьего, второго и, наконец, главного. Курс повышения квалификации в МТИ — «Маяки Карлотти и системы коммуникации, принципы и поддержка». Женитьба на Карлотте Мак’Иннз, гражданке Новой Каледонии, которую он впервые встретил, когда она совершала путешествие на Землю в качестве пассажирки на «Джеймсе Бейнсе» (Значит, горько подумал я, некоторые корабельные романы заканчиваются удачно).
Продолжал службу на «Джеймсе Бейнсе». Затем, совершенно неожиданно, уволился из «Трансгалактических клиперов». Период вынужденной безработицы, период азартных игр. Дерби в Кентукки, Кубок Мельбурна, Чемпионат Солнечной Системы по боксу во втором полусреднем весе и другие спортивные состязания — и постоянные выигрыши на тотализаторе. Период игры на бирже — покупка акций маленьких компаний, приобретение прав на новые открытия, богатство, и немалое — благодаря работе с держателями акций. Прозвище во время биржевой игры: предусмотрительный Фергюс.
Рождение дочери, Элспет Фергюс. Растущее благосостояние. Покупка лаборатории на Луне — на земной Луне. Закупка в Комитете межзвездного транспорта Манншеннского двигателя и оборудования для маяков Карлотти. Роскошные апартаменты в Луна-Сити, но Фергюс проводит почти все время в лаборатории. Внезапный отъезд Фергюса из Луна-Сити. Обнаружив, что дочь одна в апартаментах, Фергюс, по свидетельству няни, чуть с ума не сошел. Он обзванивал друзей и места развлечения, пытаясь разыскать миссис Фергюс, но все безуспешно. Наконец, в состоянии близком к отчаянию, оставил апартаменты, забрал дочь и вместе с ней на вездеходе вернулся в лабораторию, покинув город за несколько секунд до крушения лунного парома «Селена», упавшего на главное здание Луна-Сити. Много фатальных неожиданностей, включая исчезновение миссис Фергюс. Сделано предположение, что Фергюс предвидел будущее, но никого не предупредил, спасая лишь собственную семью. Странное замечание, сделанное в ответ на вопрос репортера: «Я вспомнил, но слишком поздно». Кампания в прессе против Фергюса, требования правительства опечатать лабораторию. Лаборатория разрушена взрывом. Требования привлечь Фергюса к суду. Срочное бегство Фергюса с дочерью с Земли.
Краткий период на Лаосе, маленьком спутнике Си Кьянга, главной планеты системы Фламмариона, организация новой лаборатории на Лаосе. Расцвет диктатуры Малетера. «Все, кто носит фамилию Малетер, — подумалось мне, — настоящие диктаторы. Интересно, не родственник ли»…. Интерес тайной полиции Малетера к исследованиям Фергюса. Бегство Фергюса с дочерью на маленьком космическом корабле с Лаоса. Неудачная попытка взрыва бомбы с часовым механизмом и захват лаборатории тайной полицией. Революция, захват Лаоса флотом повстанцев. Разрушение Лаоса ядерными ракетами с Си Кьянга.
Короткий период в Уэверли, Эльсиноре, Туле. Чередование удивительно похожих друг на друга событий: срочное отбытие за секунды до катастроф, уничтоживших лаборатории. Долгий период на Карибии, исследования внезапно прекращены, и все силы брошены на укрепление богатства, в чем достигнут успех.
Фергюс снова разбогател. Он покидает Карибию, продает апартаменты и строит лабораторию на Венцеславе. Закупает необходимые компоненты для Манншеннского двигателя и маяков Карлотти на складах в Порт-Таубере. Покупка контрольного пакета акций в компании «Меховщики Нью-Праги», распоряжения об отлове горных кошек и их доставке на Венцеслав. Он нанимает на работу Кравенко для поддержания жизнедеятельности животных. Затем Кравенко уволен. Его допрашивают в ЦРУ.
Какой же получается вывод в результате всего этого?
Я решил, что, по-видимому, Фергюс умеет предвидеть развитие событий. По крайней мере, дважды ему удалось сорвать крупный куш во время азартных игр. Плюс к тому потрясающая способность оказываться в тех местах, где происходили различные бедствия: мятеж на планете, комета Уэверли, катастрофа, связанная с «Селеной». Я представил себе некий фантастический аппарат со встроенным внутри хрустальным шаром, с деталями от Манншеннского двигателя и антенной от маяка Карлотти. Мне показалось, что «фантастический аппарат» — наиболее уместное для него название.
Но в ЦРУ были уверены, что Фергюс путешествует во времени — назад, не вперед — и что его изобретение может изменить ход истории. У меня сложилось впечатление, что ЦРУ делает неправильный вывод из имеющихся фактов.
Но не мне рассуждать об этом. Я же только космолетчик, простой и необремененный интеллектом. Все, что от меня требуется, — это проникнуть в жилище Фергюса, обследовать его и сообщить все людям, которые облекут эти данные в изящную замысловатую форму, дабы затем получить такой же красивый и изящный ответ.
Я изучил все, что касалось Фергюса. Как жаль, что о его дочери совсем мало известно. Каковы ее вкусы в еде и напитках, какие развлечения она предпочитает? Над этим Стив как раз плоховато поработал. Похоже, он не действовал по принципу, провозглашенному в тех архаических книжках, которые вполне сошли бы за Библию у современных частных сыщиков. «Ищите женщину», — утверждается почти в каждой из них. Ищите, а когда найдете — используйте ее.
Напоследок оставалось знакомство с местностью. Я нашел мисс Бентц в ее кабинете, заполнявшей бланки, которые могли быть полезны лишь начальству космической службы. Она с облечением оторвалась от своего занятия.:
— Мисс Бентц, есть ли у вас на этой консервной банке библиотека? — спросил я.
— Да, — ответила она с милой улыбкой. — Здесь больше нечего делать, кроме как читать.
— Точно, — согласился я.
— Боюсь, у нас не слишком хороший выбор книг. Если хотите, я посмотрю, что там есть у офицеров.
— Да не беспокойтесь. То, что мне требуется, почти наверняка есть и здесь. Путеводитель по Венцеславу.
— Да, есть, — ответила она. — Правда, он ужасно устарел. В нем не упоминается Судетская Арена и ничего не сказано о строящемся новом космопорте в Пльзене.
— Думаю, и так сойдет, — предположил я. — Для меня и этого достаточно. Я впервые прибываю на вашу луну, поэтому мне нужно только общее представление об условиях.
— Подождите здесь, пожалуйста, — попросила она.
И вернулась через пару минут с тоненькой книжицей в руках:
— Вот, пожалуйста.
— Спасибо.
— Но книга все же не слишком хороша, — продолжала она. — Вам больше бы пригодился тот, кто хорошо знает Венцеслав, чтобы все вам рассказать.
— А вы сами знаете Венцеслав? — поинтересовался я.
— А то нет! Работая в Космической Службе Каринтии, нельзя не познакомиться с достопримечательностями ближайших планет! Я начинала на силезианских челноках, но Силезия — это просто огромная грязная куча мусора. Как только мне позволил возраст и образование, я стала страстно стремиться к месту на Лунных паромах. По крайней мере, сейчас кучу времени провожу в Нью-Праге. Жаль только, я вступила в Космическую Службу слишком поздно. Все было в порядке, когда Каринтия была еще членом Федерации: в те дни уроженцы Каринтии — как Лиз Барток — могли летать на больших судах, принадлежащих «Трансгалактическим клиперам» и «Межзвездной транспортной компании». А сейчас зарегистрированные в Федерации суда должны обслуживаться только гражданами Федерации.
— Но ведь остается Приграничье.
— Не для меня, — решительно ответила она.
— Спасибо за книгу, — поблагодарил я.
— Не стоит благодарности. И помните: тот, кто знает Венцеслав, поможет вам куда больше.
Я изучающе взглянул на нее и вспомнил, что являюсь сторонником принципа «Ищите женщину». Она была совсем недурна. Да еще и каринтийка. На большинстве планет в ней нашли бы что-то пикантное. Не знаю, в климате ли дело, а может, в окружающей среде, — но во всех здешних женщинах есть что-то от сиамских кошек, а я всегда любил кошек вообще и сиамских в частности.
— До обеда я освою эту брошюру, — пообещал я.
И углубился в чтение:
Венцеслав.
Единственный спутник Каринтии.
Атмосфера: абсолютный вакуум.
Плотность: 1, 5.
Гравитация: 0, 15.
Флора: отсутствует.
Фауна: отсутствует.
И так далее и тому подобное.
— Вы с Земли, — сказала она.
— Как вы догадались? — тупо спросил я.
— Я целый день заполняла бумаги, касающиеся корабля, груза, а также единственного пассажира — вас.
— О!
— К тому же, Айвор, конечно же, сказал мне о вас.
— О?
— В любом случае, вторые помощники с роскошных лайнеров не каждую неделю опаздывают на корабли, Джонни. О вас идет дурная слава.
— Наверное, поэтому капитан и другой офицер обращаются со мной, как с котом в мешке.
— Наверное.
— А у вас не будет неприятностей, Анна?
— Нет. У меня есть… — она усмехнулась. — Извините, Я просто хотела сказать, что знаю очень много, в том числе и такого, от чего зависят мои «старшие». Если я уйду, уйдут и они.
Я смотрел на нее и размышлял, что женщины на корабле, будь то пассажирки или члены экипажа, слишком опасны. Особенно такого типа, как Илона. И как Анна. В ней было что-то от Илоны…
Мое внимание плавно переключилось на низенький столик, который она сервировала между нашими полками: бутылка неизменной сливовицы, тарелка с канапе. Я подумал о том, что мне повезло: я способен наслаждаться нормальной выпивкой в космосе в компании с привлекательной девушкой, и не нужно прибегать к уловкам вроде потягивания спиртного из бутылочек, как в невесомости. Всем известно, как проходит полет на жалких консервных банках вроде этой. «Лунная девушка» первую половину пути движется с постоянным ускорением, пока не наберет скорость, а потом разворачивает маршевые двигатели вперед и идет с постоянным замедлением, пока не достигнет пункта назначения. Таким образом, на корабле всегда сохраняется нормальная сила тяжести. И никаких галактических двигателей, никакой постоянной невесомости.
Я вновь взглянул на Анну, и мне понравилось то, что я увидел. Девушка оказалась достаточно изобретательной, чтобы сделать из униформы нечто особенное. Верхняя пуговка на рубашке расстегнута. Ее шорты, когда-то пошитые в соответствии с инструкцией, были потом ею обрезаны очень коротко. Многим женщинам не стоит носить шорты, но Анна к таким явно не относилась.
Я вспомнил Илону, обстоятельства нашего знакомства с ней, и подумал, что ведь Анна вполне бы могла сойти за ее сестру. Вспомнил Лиз Барток, то, что она предложила мне, а я не мог этого принять. Илона постепенно забывалась, и сейчас мне было гораздо проще, чем тогда с Лиз.
— Вы, земляне, счастливчики, — сказала Анна.
— Отчего?
— Ваша луна это Луна. Я видела снимки. Красивый вид. Все эти горы. Кратеры. Вы можете прямо с Земли видеть лунный рельеф. Знаешь, Джонни, нет никакой романтики в лунном свете, если луна — всего лишь большой гладкий светящийся шар в небе.
— Так на что же похож Венцеслав? — задал я дежурный вопрос, скорее для того чтобы перевести ее мысли в менее романтическое русло.
— Да просто здоровенный пылевой шар. Сплошная пыль, почти жидкая. Если не наденешь специальные пылеступы, запросто можешь утонуть в пыли. И, конечно, утонешь без скафандра.
— Так без него же еще и задохнешься, — подсказал я.
— Молчи. А если передатчик в твоем скафандре неисправен, а ты задыхаешься, то воздух закончится, и никто не будет знать, где откопать твое тело.
— На нашей луне тоже местами пыльно, — сообщил я.
— Ага. Местами. На Венцеславе пыль везде. Здания — вовсе не здания: это паромы. Они просто плавают в пыли. А пылеходы — настоящие лодки.
— И как они действуют? — спросил я. — В книге не описаны детали.
— Как самолеты. Одним концом они всасывают пыль, а из другого пыль выбрасывается. Электростатический эффект. Почти как ионные двигатели на космических кораблях.
— Гениально.
— Твой стакан опустел, Джонни, — вдруг изрекла она.
Анна вскочила на ноги подобно большой гибкой кошке и неуловимым движением расстегнула вторую пуговицу на рубашке. Грациозно перешагнула через столик и уселась рядом со мной. Лицо ее было так близко, губы многообещающе приоткрылись.
Я был в замешательстве. И, наконец, решился.
Теперь на рубашке были расстегнуты все пуговицы, и она упала с ее стройных плеч, обнажив торчащие груди с розовыми сосками. Я зарылся в них лицом, в то время как ее руки были заняты стягиванием с меня одежды, а моя свободная рука искала кнопку на ее шортах. Происходящее настолько увлекло как меня, так и ее, что никто из нас не заметил, как койка под нами накренилась и вспыхнули огни.
Затем, пока огни продолжали мигать, перевернулся столик, и в наступившей темноте раздался пронзительный вой сирены.
Глава 13
Существует два золотых правила для выживания в космосе: «Если знаешь, что случилось, делай что-нибудь»; «Если не знаешь, что случилось, не делай ничего, пока не узнаешь , что же случилось».
Понятно, что в данном случае первое правило не подходило. И Анна, и я хорошо понимали это. Мы, казалось, целую вечность просидели в темноте, обхватив друг друга, рядышком, но, скорее, не как любовники, а как два человеческих существа, нуждающихся в поддержке и заботе. А потом внезапно ощущение веса исчезло. Мы плавали в невесомости. Звук сирены прекратился, и мы обнаружили, что приглушенный гул реактивных двигателей, являвшийся неизменны фоном нашей корабельной жизни, просто-напросто исчез.
— Мы все еще можем дышать, — заметил я.
— И непохоже, чтобы давление воздуха угрожающе снижалось, — согласилась Анна.
— Невесомость наступила спустя значительное время после сигнала тревоги. Следовательно, двигатель остановился уже после взрыва или чего-то подобного, так что повреждение, скорее всего, не в машинном отделении, — я пытался анализировать ситуацию. — Как думаешь, мог это быть метеорит?
— Нет. В системе Каринтии нет космических обломков значительного размера.
Слова ее прозвучали с неуместной педантичностью, и я даже засмеялся. Она издала странный звук, словно сердитая кошка, и отодвинулась от меня. Я услышал, негромкий хлюпающий звук — плачет, что ли? — и шорох ее одежды.
— Черт бы тебя побрал, — тихо выругалась она. — Где мои шорты?
— Брось думать о шортах, — отвечал я. — Давай лучше попробуем разобраться, что же случилось. Во-первых, то, что случилось, не затронуло машинный отсек. Далее, в обшивке нет дыры, а если и есть, по крайней мере, герметичность дверей не нарушена.
В ответ она вновь издала всхлипывающий звук.
— Ты же космонавт, — резко сказал я ей. — И офицер этого корабля. Не падать духом!
— Со мной все в порядке, — холодно ответила она, но в голосе недоставало убежденности.
— Тогда скажи мне вот что. На этом корабле есть система аварийного освещения?
— Конечно.
— Тогда почему она не работает?
— Я же не инженер, — пробормотала она.
Я наощупь двинулся искать выход и, обходя ее, ощутил вспышку гнева, когда ее обнаженное тело отпрянуло при моем касании. Дверь отсека была за моей койкой со стороны головы. Держа ее открытой, я рылся в дипломате. Наконец, нашел то, что искал: карманный фонарик. Включил его, настроил широкий луч. Анна обругала меня, но даже и не подумала прикрыть свою частичную наготу.
Я посмотрел на нее. Лицо ее было бледным, покрытым испариной. Рука зажимала рот, как будто она задыхалась. Вначале я решил, что все это — искусно разыгранный спектакль, изображающий страдающую от космической болезни космолетчицу. Потом понял, что при работе на этих маленьких ракетках, совершающих полеты только на короткие расстояния, у Анны просто не было возможности привыкнуть к невесомости., которая здесь наступает только на очень короткое время в середине пути, при смене положительного ускорения на отрицательное.
— В отсеке… — выдавливала она из себя. — Бутылка. Пилюли…
Я увидел бутылочку, убедился, что это нужная ей, открыл и достал две таблетки. Анна схватила их и поднесла ко рту. Пилюли уплыли, прежде чем она успела проглотить их. Я дал ей еще две.
Эти она сумела удержать. Лицо ее постепенно ожило и порозовело:
— Извини, — сказала она.
Я вздохнул.
— На этом отрезке при постоянном ускорении мы никогда не испытываем невесомости, — сообщила она. — Разве только немного. Принимаем пилюли перед поворотом или если знаем, что двигатель может остановиться.
— Я тебе верю. Оденься, пойдем посмотрим, что произошло.
Анна оделась раньше и стала ожидать окончания моего туалета:
— И что теперь? — спросила она, в то время как я справлялся с застежкой на брюках.
— Останься лучше здесь, пока я осмотрю судно, — посоветовал я.
— Это мой корабль! — вспыхнула она.
— Хорошо. Пойдем вместе. Но я буду впереди.
«От нее одна морока», — подумал я, вспомнив ее реакцию на невесомость. Но даже если и так, все-таки не стоит оставлять ее здесь, одну в темной каюте неисправного корабля. И потом, Анна все-таки лучше меня знакома с кораблем.
Открыв дверь каюты, я выплыл в образовавшийся проем. Приходилось одной рукой держаться за спинку прикрученной к полу кровати, а другой — удерживать дверь открытой. По бокам узкого прохода вокруг главного подъемника были перила, и я мог спускаться, цепляясь за них.
Перед тем, как начать спуск, я дождался Анну, забрал у нее фонарик и прицепил к поясу. Не стоило рисковать единственным источником света на спиральной лестнице в условиях невесомости. Игнорируя ступеньки, я прыгнул в ствол центрального подъемника — и устремился вниз. Сзади слышалось дыхание Анны, похоже, она неплохо адаптировалась к невесомости.
Мы миновали общие комнаты, кают-компанию и достигли нижнего яруса. Дальше проход был закрыт герметичной дверью. А за дверью — рубка управления. Измеритель давления, защищенный металлической оболочкой, показал нулевое значение.
— Кто может быть в отсеке в это время? — спросил я.
— Айвор, — замешкавшись, ответила Анна. — Сейчас его смена. Может быть, капитан.
— Им конец, — сказал я, — А где остальные — инженер и свободный офицер?
— Наверное, где-нибудь там, — прошептала она.
— Я, черт возьми, догадываюсь, что они где-то там или сям. Эти дерьмовые сирены были слышны, наверное, даже в Приграничье. С ними что-то случилось.
И точно.
Мы направились к комнате офицеров и обнаружили, что двери заклинило. Другой измеритель давления показывал, — а нам приходилось верить его показаниям, хотели мы этого или нет, — что за дверью абсолютный вакуум.
— Кто находится в машинном отсеке? — потребовал я ответа.
— Второй помощник.
— Так какого дьявола он не шевелится? Пойдем!
Я вернулся к центральному подъемнику. Снова вошел в шахту и, резко оттолкнувшись, прыгнул. Пролетев несколько уровней, достиг машинного отделения. Здесь дверь тоже была заперта, и я застонал в бессильной ярости. Однако датчик давления в отсеке показывал норму, это обнадеживало. Я нажал кнопку открывания двери, но ничего не произошло.
— Есть ручное управление, — сказала Анна.
— Хорошо. Покажи мне.
И она показала.
Ручки и рычаги оказались не такого вида, как я привык. Колесо штурвала вращалось крайне медленно. Но дверь наконец-то открылась, и я начал вглядываться в темноту машинного отделения, освещая фонариком блестящие силуэты приборов, коробочки датчиков… И пузырьки жидкости, неторопливо летающие по всему помещению…
— Еще один! — сердито воскликнул я. — Может ли хоть кто-нибудь из вашего экипажа, оказавшись в невесомости, не выблевать свои кишки?
— Никки! — позвала Анна. — Никки!
Только стон в ответ.
Я тоже застонал, войдя в машинный отсек. Вытащил инженера из его блевотины и потряс за плечи. Он начал бороться со мной. Пришлось ударить его по лицу.
— Нет. Не делайте этого! — выдохнул он.
— Я сделаю это еще раз, если не прекратишь скулить. Что с освещением?
Он вяло указал в сторону приборов:
— Панели управления…
Я отпустил его, поймал ремень от койки и привязал себя к панели. Вот и кнопка с надписью: «Аварийное освещение». Нажал ее. Загорелся свет. Не обращая внимания на инженера и Анну, я осмотрелся. Нашел интерком. Вызвал рубку управления. Нет ответа — да я и не ожидал. Вызвал капитана, главного офицера, главного инженера. И положил трубку на рычаг.
Отвернувшись от бесполезного прибора, я заметил, как Анна что-то достает из аптечки первой помощи и дает инженеру. Спрашивать, что это, не было нужды. Я терпеливо дождался, пока пилюли подействуют. Вытащил сигарету и сунул ее в рот. Закуривая, вспомнил, что у нас катастрофически мало кислорода, — а еще предстоит изучить характер повреждения, — но решил, что в данной ситуации курение необходимо.
— Почему двигатель отключен? — спросил я.
— Я… Не знаю, что произошло. Думал, так будет безопаснее, — возбужденно ответил инженер. — Сейчас включу его снова.
— Не включишь. Пока я не разберусь, в чем дело и куда нас несет. Пока не установим размеры повреждений, — отрезал я, вдыхая табачный дым. — А почему освещения не было?
— Не знаю. Короткое замыкание. Контакты замкнуло.
Понятно, что в данном случае первое правило не подходило. И Анна, и я хорошо понимали это. Мы, казалось, целую вечность просидели в темноте, обхватив друг друга, рядышком, но, скорее, не как любовники, а как два человеческих существа, нуждающихся в поддержке и заботе. А потом внезапно ощущение веса исчезло. Мы плавали в невесомости. Звук сирены прекратился, и мы обнаружили, что приглушенный гул реактивных двигателей, являвшийся неизменны фоном нашей корабельной жизни, просто-напросто исчез.
— Мы все еще можем дышать, — заметил я.
— И непохоже, чтобы давление воздуха угрожающе снижалось, — согласилась Анна.
— Невесомость наступила спустя значительное время после сигнала тревоги. Следовательно, двигатель остановился уже после взрыва или чего-то подобного, так что повреждение, скорее всего, не в машинном отделении, — я пытался анализировать ситуацию. — Как думаешь, мог это быть метеорит?
— Нет. В системе Каринтии нет космических обломков значительного размера.
Слова ее прозвучали с неуместной педантичностью, и я даже засмеялся. Она издала странный звук, словно сердитая кошка, и отодвинулась от меня. Я услышал, негромкий хлюпающий звук — плачет, что ли? — и шорох ее одежды.
— Черт бы тебя побрал, — тихо выругалась она. — Где мои шорты?
— Брось думать о шортах, — отвечал я. — Давай лучше попробуем разобраться, что же случилось. Во-первых, то, что случилось, не затронуло машинный отсек. Далее, в обшивке нет дыры, а если и есть, по крайней мере, герметичность дверей не нарушена.
В ответ она вновь издала всхлипывающий звук.
— Ты же космонавт, — резко сказал я ей. — И офицер этого корабля. Не падать духом!
— Со мной все в порядке, — холодно ответила она, но в голосе недоставало убежденности.
— Тогда скажи мне вот что. На этом корабле есть система аварийного освещения?
— Конечно.
— Тогда почему она не работает?
— Я же не инженер, — пробормотала она.
Я наощупь двинулся искать выход и, обходя ее, ощутил вспышку гнева, когда ее обнаженное тело отпрянуло при моем касании. Дверь отсека была за моей койкой со стороны головы. Держа ее открытой, я рылся в дипломате. Наконец, нашел то, что искал: карманный фонарик. Включил его, настроил широкий луч. Анна обругала меня, но даже и не подумала прикрыть свою частичную наготу.
Я посмотрел на нее. Лицо ее было бледным, покрытым испариной. Рука зажимала рот, как будто она задыхалась. Вначале я решил, что все это — искусно разыгранный спектакль, изображающий страдающую от космической болезни космолетчицу. Потом понял, что при работе на этих маленьких ракетках, совершающих полеты только на короткие расстояния, у Анны просто не было возможности привыкнуть к невесомости., которая здесь наступает только на очень короткое время в середине пути, при смене положительного ускорения на отрицательное.
— В отсеке… — выдавливала она из себя. — Бутылка. Пилюли…
Я увидел бутылочку, убедился, что это нужная ей, открыл и достал две таблетки. Анна схватила их и поднесла ко рту. Пилюли уплыли, прежде чем она успела проглотить их. Я дал ей еще две.
Эти она сумела удержать. Лицо ее постепенно ожило и порозовело:
— Извини, — сказала она.
Я вздохнул.
— На этом отрезке при постоянном ускорении мы никогда не испытываем невесомости, — сообщила она. — Разве только немного. Принимаем пилюли перед поворотом или если знаем, что двигатель может остановиться.
— Я тебе верю. Оденься, пойдем посмотрим, что произошло.
Анна оделась раньше и стала ожидать окончания моего туалета:
— И что теперь? — спросила она, в то время как я справлялся с застежкой на брюках.
— Останься лучше здесь, пока я осмотрю судно, — посоветовал я.
— Это мой корабль! — вспыхнула она.
— Хорошо. Пойдем вместе. Но я буду впереди.
«От нее одна морока», — подумал я, вспомнив ее реакцию на невесомость. Но даже если и так, все-таки не стоит оставлять ее здесь, одну в темной каюте неисправного корабля. И потом, Анна все-таки лучше меня знакома с кораблем.
Открыв дверь каюты, я выплыл в образовавшийся проем. Приходилось одной рукой держаться за спинку прикрученной к полу кровати, а другой — удерживать дверь открытой. По бокам узкого прохода вокруг главного подъемника были перила, и я мог спускаться, цепляясь за них.
Перед тем, как начать спуск, я дождался Анну, забрал у нее фонарик и прицепил к поясу. Не стоило рисковать единственным источником света на спиральной лестнице в условиях невесомости. Игнорируя ступеньки, я прыгнул в ствол центрального подъемника — и устремился вниз. Сзади слышалось дыхание Анны, похоже, она неплохо адаптировалась к невесомости.
Мы миновали общие комнаты, кают-компанию и достигли нижнего яруса. Дальше проход был закрыт герметичной дверью. А за дверью — рубка управления. Измеритель давления, защищенный металлической оболочкой, показал нулевое значение.
— Кто может быть в отсеке в это время? — спросил я.
— Айвор, — замешкавшись, ответила Анна. — Сейчас его смена. Может быть, капитан.
— Им конец, — сказал я, — А где остальные — инженер и свободный офицер?
— Наверное, где-нибудь там, — прошептала она.
— Я, черт возьми, догадываюсь, что они где-то там или сям. Эти дерьмовые сирены были слышны, наверное, даже в Приграничье. С ними что-то случилось.
И точно.
Мы направились к комнате офицеров и обнаружили, что двери заклинило. Другой измеритель давления показывал, — а нам приходилось верить его показаниям, хотели мы этого или нет, — что за дверью абсолютный вакуум.
— Кто находится в машинном отсеке? — потребовал я ответа.
— Второй помощник.
— Так какого дьявола он не шевелится? Пойдем!
Я вернулся к центральному подъемнику. Снова вошел в шахту и, резко оттолкнувшись, прыгнул. Пролетев несколько уровней, достиг машинного отделения. Здесь дверь тоже была заперта, и я застонал в бессильной ярости. Однако датчик давления в отсеке показывал норму, это обнадеживало. Я нажал кнопку открывания двери, но ничего не произошло.
— Есть ручное управление, — сказала Анна.
— Хорошо. Покажи мне.
И она показала.
Ручки и рычаги оказались не такого вида, как я привык. Колесо штурвала вращалось крайне медленно. Но дверь наконец-то открылась, и я начал вглядываться в темноту машинного отделения, освещая фонариком блестящие силуэты приборов, коробочки датчиков… И пузырьки жидкости, неторопливо летающие по всему помещению…
— Еще один! — сердито воскликнул я. — Может ли хоть кто-нибудь из вашего экипажа, оказавшись в невесомости, не выблевать свои кишки?
— Никки! — позвала Анна. — Никки!
Только стон в ответ.
Я тоже застонал, войдя в машинный отсек. Вытащил инженера из его блевотины и потряс за плечи. Он начал бороться со мной. Пришлось ударить его по лицу.
— Нет. Не делайте этого! — выдохнул он.
— Я сделаю это еще раз, если не прекратишь скулить. Что с освещением?
Он вяло указал в сторону приборов:
— Панели управления…
Я отпустил его, поймал ремень от койки и привязал себя к панели. Вот и кнопка с надписью: «Аварийное освещение». Нажал ее. Загорелся свет. Не обращая внимания на инженера и Анну, я осмотрелся. Нашел интерком. Вызвал рубку управления. Нет ответа — да я и не ожидал. Вызвал капитана, главного офицера, главного инженера. И положил трубку на рычаг.
Отвернувшись от бесполезного прибора, я заметил, как Анна что-то достает из аптечки первой помощи и дает инженеру. Спрашивать, что это, не было нужды. Я терпеливо дождался, пока пилюли подействуют. Вытащил сигарету и сунул ее в рот. Закуривая, вспомнил, что у нас катастрофически мало кислорода, — а еще предстоит изучить характер повреждения, — но решил, что в данной ситуации курение необходимо.
— Почему двигатель отключен? — спросил я.
— Я… Не знаю, что произошло. Думал, так будет безопаснее, — возбужденно ответил инженер. — Сейчас включу его снова.
— Не включишь. Пока я не разберусь, в чем дело и куда нас несет. Пока не установим размеры повреждений, — отрезал я, вдыхая табачный дым. — А почему освещения не было?
— Не знаю. Короткое замыкание. Контакты замкнуло.