Страница:
Пендергаст задумчиво кивнул.
– Почему вы так думаете?
– Он смеялся как помешанный, говорил, что я упускаю главную возможность своей жизни. Сказал, что отвезет его в Лондон, где знает одного коллекционера.
– Главную возможность вашей жизни? Вы понимаете, что он имел в виду?
– Так, бормотал всякую чепуху насчет изменения мира. Pazzesco[18].
– Вы не знаете, к какому коллекционеру он собирался отправиться в Лондоне?
– Не назвал имени. Но я знаю большинство из них. – Доктор быстро написал что-то на листке бумаги и вручил его Пендергасту. – Вот несколько имен, с которых можно начать.
– Почему он пришел именно к вам? – спросил Пендергаст.
Морин развел руками:
– Почему вы пришли ко мне, мистер Пендергаст? Я первый дилер по азиатским древностям в Италии.
– Да, это правда. У вас лучшие произведения, потому что нет никого более неразборчивого в средствах.
– Вот вам и ответ, – не без гордости подвел черту Морин.
Несколько раз настойчиво пропел дверной звонок, потом раздались удары в дверь.
– Полиция! – донесся приглушенный голос.
– Лавиния! – крикнул Морин. – Пожалуйста, отошлите полицию с моими благодарностями. Нежелательный гость обезврежен. – Антиквар опять повернулся к Пендергасту: – Я удовлетворил ваше любопытство?
– Да, спасибо.
– Надеюсь, те документы из вашего кейса не попадут в чужие руки?
Пендергаст щелкнул замками и открыл чемоданчик. Оттуда вывалилась пачка старых газет.
Морин посмотрел на собеседника, лицо его начало наливаться краской, но неожиданно расплылось в улыбке.
– Вы так же неразборчивы в средствах, как и я.
– Клин клином.
– Ведь все это выдумка, не правда ли?
Пендергаст захлопнул кейс.
– Да… кроме комментария по поводу Вишну с женами. Но я уверен: вы найдете какого-нибудь богатого бизнесмена, который его купит и будет искренне им наслаждаться.
– Спасибо. Я так и сделаю.
Делец встал и проводил Пендергаста к двери.
Глава 8
Глава 9
– Почему вы так думаете?
– Он смеялся как помешанный, говорил, что я упускаю главную возможность своей жизни. Сказал, что отвезет его в Лондон, где знает одного коллекционера.
– Главную возможность вашей жизни? Вы понимаете, что он имел в виду?
– Так, бормотал всякую чепуху насчет изменения мира. Pazzesco[18].
– Вы не знаете, к какому коллекционеру он собирался отправиться в Лондоне?
– Не назвал имени. Но я знаю большинство из них. – Доктор быстро написал что-то на листке бумаги и вручил его Пендергасту. – Вот несколько имен, с которых можно начать.
– Почему он пришел именно к вам? – спросил Пендергаст.
Морин развел руками:
– Почему вы пришли ко мне, мистер Пендергаст? Я первый дилер по азиатским древностям в Италии.
– Да, это правда. У вас лучшие произведения, потому что нет никого более неразборчивого в средствах.
– Вот вам и ответ, – не без гордости подвел черту Морин.
Несколько раз настойчиво пропел дверной звонок, потом раздались удары в дверь.
– Полиция! – донесся приглушенный голос.
– Лавиния! – крикнул Морин. – Пожалуйста, отошлите полицию с моими благодарностями. Нежелательный гость обезврежен. – Антиквар опять повернулся к Пендергасту: – Я удовлетворил ваше любопытство?
– Да, спасибо.
– Надеюсь, те документы из вашего кейса не попадут в чужие руки?
Пендергаст щелкнул замками и открыл чемоданчик. Оттуда вывалилась пачка старых газет.
Морин посмотрел на собеседника, лицо его начало наливаться краской, но неожиданно расплылось в улыбке.
– Вы так же неразборчивы в средствах, как и я.
– Клин клином.
– Ведь все это выдумка, не правда ли?
Пендергаст захлопнул кейс.
– Да… кроме комментария по поводу Вишну с женами. Но я уверен: вы найдете какого-нибудь богатого бизнесмена, который его купит и будет искренне им наслаждаться.
– Спасибо. Я так и сделаю.
Делец встал и проводил Пендергаста к двери.
Глава 8
Недавний дождь прилизал улицы Кройдона, мрачного промышленного пригорода на южной окраине Лондона. В два часа ночи Алоизий Пендергаст стоял на углу Каиро-Нью-роуд и Тэмуорт-роуд. По шоссе А-23 с шумом мчались машины, по железной дороге Лондон – Саутгемптон пронесся поезд. На углу квартала высилась уродливая, в стиле семидесятых годов, гостиница; фасад из литого бетона был исчерчен полосами влаги и сажи. Пендергаст поправил шляпу, затянул галстук и, крепко сжав под мышкой охотничью сумку, приблизился к застекленному парадному входу. Нажал кнопку звонка, и через секунду дверь с жужжанием отворилась.
Он вошел в освещенный вестибюль, пропахший луком и сигаретным дымом. Пол устилало усеянное пятнами синтетическое ковровое покрытие в сине-золотых тонах, а стены были оклеены моющимися золотыми обоями под ткань. Негромко играла инструментальная версия песни «Земляничные поляны навсегда», а за стойкой угрюмо ждал служащий с длинными волосами, слегка примятыми с одной стороны.
– Номер, пожалуйста.
Спецагент поднял воротник и постарался встать так, чтобы большая часть лица оставалась в тени. Говорил он грубовато-ворчливо, с мидлендским акцентом.
– Ваше имя?
– Краутер.
Портье сунул карточку для заполнения, и Пендергаст вписал вымышленные имя и адрес.
– Как предпочитаете платить?
Пендергаст достал из кармана пачку фунтовых банкнот и заплатил наличными.
Служащий бросил на него быстрый взгляд:
– Багаж?
– Чертова авиакомпания куда-то его задевала.
Портье вручил новому постояльцу магнитную карточку-ключ и скрылся в задней комнате, явно отправившись досыпать. Пендергаст доехал на лифте до своего этажа – это был четвертый, – но выходить не стал. После того как двери закрылись, он, оставаясь в неподвижном лифте, открыл сумку, вынул маленькое устройство для считывания данных с магнитных полос и провел по нему карточкой. На маленьком жидкокристаллическом экране появилась цифровая информация. Пендергаст вбил другие цифры, вторично медленно провел карточкой по устройству и, убрав прибор обратно в сумку, нажал кнопку седьмого этажа.
Двери раздвинулись, открывая взору холл, ярко освещенный лампами дневного света. Коридор оказался пуст; та же сине-золотая ковровая дорожка тянулась по всей его длине, по обеим сторонам шли двери. Специальный агент вышел из лифта, быстро подошел к номеру 714, остановился и прислушался. Внутри было тихо, свет погашен.
Пендергаст вставил карточку в паз, автоматически включился зеленый свет, и дверь с негромким жужжанием отперлась. Он медленно растворил ее пошире и вошел, быстро закрыв за собой.
При некотором везении он мог бы просто определить местонахождение ящика и выкрасть его, даже не будучи постояльцем, но ему было неспокойно. Предприняв небольшое расследование в отношении Джордана Эмброуза, Пендергаст выяснил, что похититель Агозиена был родом из Боулдера, штат Колорадо, происходил из семьи, относящейся к верхушке среднего класса; парень был опытным сноубордистом, альпинистом и горным велосипедистом, который бросил учебу в колледже, чтобы заняться восхождением на Семь вершин. На выполнение этой задачи – покорить величайший пик каждой из семи частей света – претендовали только две сотни человек в мире, и ее воплощение заняло у Эмброуза четыре года. После этого он сделался высокооплачиваемым профессиональным скалолазом и водил группы на Эверест, К-2[19] и Три Сестры[20]. В зимний период работал каскадером, выполняя экстремальные трюки на сноуборде для видеофильмов, а также подвизался в рекламных роликах. Экспедиция на Дхаулагири была хорошо организованной и профинансированной попыткой подняться по еще не освоенному западному склону горы. Один из последних эпохальных альпинистских проектов в мире, оставшихся невоплощенными. Там смельчаков поджидал умопомрачительный отвесный склон высотой двенадцать тысяч футов, из выветрившегося камня, подверженный осыпям и снежным лавинам, с сильными ветрами и температурными перепадами в пятьдесят – шестьдесят градусов ото дня к ночи. Тридцать два альпиниста уже погибли при подобной попытке, и группе Эмброуза суждено было добавить к этому списку еще пять жизней. Экспедиция не смогла подняться даже до середины.
То, что парень выжил, уже было случаем исключительным. То, что добрался до монастыря, казалось чем-то близким к чуду.
А все, что он сделал потом, после прихода в монастырь, не вписывалось в общую картину – начиная с кражи. Эмброуз не нуждался в деньгах и до нынешнего времени проявлял к ним мало интереса. Он также не был собирателем древностей и не интересовался буддизмом или какими-либо прочими духовными практиками. Просто честный интеллектуал, сосредоточенный – кто-то сказал бы «помешанный» – только на альпинизме.
Зачем он украл Агозиен? Зачем возил его по всей Европе, не собираясь продавать, но стремясь организовать некое деловое товарищество? Что за цель была у этого «партнерства», которого добивался Эмброуз? Почему он отказывался демонстрировать предмет кому бы то ни было? И почему не сделал попыток связаться с семьями пяти погибших альпинистов, считавшихся его близкими друзьями? Подобное не согласуется с альпинистской этикой.
Словом, все, что сделал Эмброуз после монастыря, оказалось просто нелогичным. И это сильно беспокоило Пендергаста.
Спецагент миновал холл и вошел в затемненную комнату. В нос тотчас ударил ржавый запах крови, и в свете автомагистрали, сочащемся сквозь шторы, он увидел распростертое на полу безжизненное тело.
Пендергаст почувствовал смятение и досаду. Простое решение проблемы, на которое еще оставалась надежда, теперь было недостижимо.
Крепко придерживая на себе плащ и потуже натянув шляпу, Пендергаст рукой в перчатке щелкнул настенным выключателем.
Это был Джордан Эмброуз.
Досада Пендергаста усилилась, когда он увидел состояние тела. Незадачливый вор лежал на спине, широко раскинув руки, с открытым ртом, уставившись в потолок голубыми глазами. Маленькое пулевое отверстие в середине лба, со следами пороха и травматическими отметинами, свидетельствовало, что человек был застрелен в упор из пистолета двадцать второго калибра. Выходного отверстия не было: пуля застряла в черепе, видимо убив Эмброуза мгновенно. Но создавалось впечатление, что преступнику недостаточно было просто убить: он не отказал себе в удовольствии устроить бессмысленную кровавую оргию, вволю покуражившись над трупом. Мертвое тело было изрезано, исколото, иссечено в лапшу. Это свидетельствовало о ненормальном душевном состоянии и даже исключало из круга поиска обычного среднего убийцу.
Пендергаст быстро обыскал комнату. Агозиен исчез.
Спецагент вернулся к трупу. Одежда сильно пострадала во время расправы, но несколько частично вывернутых карманов говорили, что, прежде чем удариться в кровавое безумие, злодей обыскал тело. Стараясь как можно меньше прикасаться к убитому, Пендергаст вытащил из бокового кармана бумажник и просмотрел содержимое. Бумажник оказался полон наличности – иными словами, Эмброуза убили не из-за денег. Скорее, как догадывался Пендергаст, человека обыскали, дабы удостовериться, что он не оставил никаких записей о роковой встрече.
Спецагент опустил бумажник в свою охотничью сумку, отступил на шаг и обвел взглядом комнату, ничего не пропуская. Повсюду остались кровавые отметины: пятна на ковре и кровати, брызги на чемодане.
Эмброуз был одет в костюм с галстуком, как если бы ожидал важного гостя. Комната в порядке, кровать тщательно застелена, туалетные принадлежности аккуратно расставлены в ванной. На столе стояли початая бутылка шотландского виски и два почти полных стакана. Пендергаст исследовал конденсат на стаканах, окунул палец в напиток и попробовал на вкус, оценивая количество льда, который изначально присутствовал, а затем постепенно растаял. Основываясь на крепости виски и температуре стаканов, прикинул, что напитки разливались четыре-пять часов назад. Стаканы чисто вытерты – никаких отпечатков.
И вновь его поразила несообразная двойственность действий убийцы.
Пендергаст поставил сумку на кровать, извлек несколько пробирок и пинцетов и, опустившись на колени, взял образцы крови, кожной ткани и волос. Он сделал то же самое в ванной комнате, на случай если посетитель здесь побывал. Но визитер, похоже, был осторожен, и по-казенному чистый дешевый гостиничный номер оказался одним из самых непригодных мест для сбора вещественных доказательств. Тем не менее Пендергаст досконально проделал всю работу: обмел специальным порошком дверные ручки и другие поверхности на предмет выявления отпечатков, не обойдя вниманием даже нижнюю сторону столешницы из огнеупорной пластмассы. Но обнаружил лишь то, что каждая поверхность была педантично протерта до чистоты. Влажное пятно в углу у двери свидетельствовало, что неизвестный ставил туда зонт, с которого капала вода.
Дождь начался в девять и закончился к одиннадцати.
Пендергаст опять опустился на колени перед убитым и, ловко просунув руку без перчатки под костюм, измерил температуру тела, стараясь не испачкаться. Судя по температуре, по стаканам с виски, а также по времени дождя, смерть наступила около десяти часов.
Очень осторожно Пендергаст перевернул тело. Ковер под ним был с ножевыми порезами – в тех местах, где нож убийцы прошел насквозь. Вытащив собственный нож, спецагент вырезал квадратик ковра, отогнул его и внимательно изучил отметины в досках пола, прозондировав их кончиком ножа. Они оказались на удивление глубокими.
Пендергаст отошел к двери и напоследок еще раз окинул взглядом комнату. Больше ничего достойного внимания он не увидел. Общая картина произошедшего теперь стала ясна. Убийца прибыл на встречу около десяти; поставил зонт в углу, а мокрый плащ перекинул через спинку кресла. Эмброуз налил два скотча из бутылки, которую приобрел специально для этого случая; гость выхватил «магнум» двадцать второго калибра, приставил к голове Эмброуза и выстрелил. Затем обыскал тело и комнату, после чего совершенно варварски, с бессмысленной яростью исколол и изрезал труп, с полнейшим хладнокровием тщательно вытер все поверхности в комнате, забрал Агозиен и был таков.
Поведение, нехарактерное для профессионального убийцы.
Труп в отеле не обнаружат до расчетного времени следующего дня, а может, и дольше. У Пендергаста впереди была масса времени, чтобы к этому моменту оказаться далеко.
Он выключил свет, вышел из номера и, спустившись на лифте в вестибюль, подошел к стойке портье и дважды резко нажал на звонок. После долгого ожидания из задней комнаты появился заспанный служащий, волосы которого были примяты пуще прежнего.
– Проблемы?
– Я друг Джордана Эмброуза, зарегистрированного в номере семьсот четырнадцать.
Служащий поскреб костлявые ребра, проступающие сквозь рубашку.
– И?..
– Примерно в десять к нему приходили. Кто?
– Такого я вряд ли забуду, – ответил портье. – Пришел около десяти, сказал, что у него назначена встреча с джентльменом из номера семьсот четырнадцать.
– Как он выглядел?
– Кровавая повязка на глазу, с какими-то бинтами, в шапке и плаще – на улице лило. Я не вглядывался, ни к чему мне это.
– Рост?
– Э… примерно средний.
– Голос?
Служащий пожал плечами:
– Кажется, высокий. Американец, я думаю. Говорил негромко. Всего несколько слов.
– Когда ушел?
– Не видел, как он уходил. Был в задней комнате, занимался документацией.
– Не просил вызвать ему такси?
– Нет.
– Опишите, во что он был одет.
– Плащ, как ваш. Что на ногах, не видел.
– Спасибо. Я выйду на несколько часов. Пожалуйста, вызовите мне такси из вашего гаража.
Портье сделал телефонный звонок.
– Просто позвоните, когда вернетесь, – бросил он через плечо, удаляясь обратно к своей «документации».
Пендергаст вышел на улицу и стал ждать у входа. Через пять минут подъехало такси.
– Куда ехать? – спросил водитель.
Спецагент вынул стофунтовую банкноту:
– Пока никуда. Могу я задать несколько вопросов?
– Вы коп?
– Нет. Частный детектив.
– Настоящий Шерлок, а? – Таксист обернулся и взял деньги, его красное, налитое кровью лицо сияло от радостного волнения. – Спасибо.
– Некто уехал отсюда примерно в четверть одиннадцатого сегодня вечером, вероятнее всего, в одном из ваших такси. Мне нужно найти водителя.
– Ладно, будет сделано. – Таксист выдернул из кронштейна на приборной доске рацию и заговорил. Обмен репликами длился несколько минут, а затем водитель нажал кнопку и протянул микрофон на заднее сиденье. – Ваш парень на линии.
Пендергаст взял микрофон.
– Вы тот человек, который взял пассажира перед отелем «Бакингемшир гарденз» сегодня вечером, примерно в десять двадцать?
– Он самый, – послышался скрипучий голос с сильным акцентом кокни.
– Где вы? Могу я с вами встретиться?
– Еду обратно из Саутгемптона по шоссе Эм-три.
– Понятно. Не могли бы вы описать мне того клиента?
– Сказать по правде, папаша, глаз у вашего мужика был не больно красивый. С повязкой, вроде как кровь шла; не особо хотелось приглядываться, скажу я вам.
– Он что-нибудь вез с собой?
– Большую длинную картонную коробку.
– Акцент?
– Американский. Южанин или вроде того.
– Могла это быть переодетая женщина?
Последовал скрипучий смешок.
– При том что сейчас кругом полно гомиков… Может, и женщина.
– Он не назвал свое имя? Или, может, расплачивался по кредитке?
– Заплатил наличными и ни единого поганого слова за всю дорогу; только в самом начале сказал, куда ехать, – это было.
– Куда вы его доставили?
– В Саутгемптон. На причал.
– На причал?
– Точно, папаша. К «Британии».
– К новому океанскому лайнеру компании «Северная звезда»?
– Так точно.
– Он собирался на нее сесть?
– Скорее всего. Велел высадить у здания таможни, а в руке, похоже, был билет.
– А не мог он быть членом экипажа?
Еще один хриплый смешок.
– Ни в жисть. Мы наездили на две сотни фунтов.
– У него не было другого багажа, кроме той коробки?
– Нет, сэр.
– Не было ли в нем чего-то еще необычного?
Водитель на минуту задумался:
– От него шел чудной запах.
– Запах?
– Вроде как он работает на табачной фабрике, точно.
Пендергаст помолчал несколько мгновений, обдумывая услышанное.
– Вы, случайно, не знаете, когда «Британия» отплывает?
– Я слыхал, вроде в полдень, с отливом.
Пендергаст отдал микрофон обратно и некоторое время размышлял. И в этот момент зазвонил его сотовый.
– Да?
– Это Констанс.
От удивления он чуть не подскочил.
– Где ты?
– Я в брюссельском аэропорту. Только что сошла с беспосадочного рейса из Гонконга. Алоизий, мне надо тебя увидеть. Есть очень важная информация.
– Констанс, ты позвонила как раз вовремя. Слушай внимательно. Если доберешься до Хитроу за четыре часа, я подхвачу тебя в аэропорту. Сможешь за четыре часа и ни одной минутой больше? Иначе мне придется отправиться без тебя.
– Сделаю все, что смогу. А что ты сказал насчет отправления? Что происходит?
– Мы отправляемся в плавание.
Он вошел в освещенный вестибюль, пропахший луком и сигаретным дымом. Пол устилало усеянное пятнами синтетическое ковровое покрытие в сине-золотых тонах, а стены были оклеены моющимися золотыми обоями под ткань. Негромко играла инструментальная версия песни «Земляничные поляны навсегда», а за стойкой угрюмо ждал служащий с длинными волосами, слегка примятыми с одной стороны.
– Номер, пожалуйста.
Спецагент поднял воротник и постарался встать так, чтобы большая часть лица оставалась в тени. Говорил он грубовато-ворчливо, с мидлендским акцентом.
– Ваше имя?
– Краутер.
Портье сунул карточку для заполнения, и Пендергаст вписал вымышленные имя и адрес.
– Как предпочитаете платить?
Пендергаст достал из кармана пачку фунтовых банкнот и заплатил наличными.
Служащий бросил на него быстрый взгляд:
– Багаж?
– Чертова авиакомпания куда-то его задевала.
Портье вручил новому постояльцу магнитную карточку-ключ и скрылся в задней комнате, явно отправившись досыпать. Пендергаст доехал на лифте до своего этажа – это был четвертый, – но выходить не стал. После того как двери закрылись, он, оставаясь в неподвижном лифте, открыл сумку, вынул маленькое устройство для считывания данных с магнитных полос и провел по нему карточкой. На маленьком жидкокристаллическом экране появилась цифровая информация. Пендергаст вбил другие цифры, вторично медленно провел карточкой по устройству и, убрав прибор обратно в сумку, нажал кнопку седьмого этажа.
Двери раздвинулись, открывая взору холл, ярко освещенный лампами дневного света. Коридор оказался пуст; та же сине-золотая ковровая дорожка тянулась по всей его длине, по обеим сторонам шли двери. Специальный агент вышел из лифта, быстро подошел к номеру 714, остановился и прислушался. Внутри было тихо, свет погашен.
Пендергаст вставил карточку в паз, автоматически включился зеленый свет, и дверь с негромким жужжанием отперлась. Он медленно растворил ее пошире и вошел, быстро закрыв за собой.
При некотором везении он мог бы просто определить местонахождение ящика и выкрасть его, даже не будучи постояльцем, но ему было неспокойно. Предприняв небольшое расследование в отношении Джордана Эмброуза, Пендергаст выяснил, что похититель Агозиена был родом из Боулдера, штат Колорадо, происходил из семьи, относящейся к верхушке среднего класса; парень был опытным сноубордистом, альпинистом и горным велосипедистом, который бросил учебу в колледже, чтобы заняться восхождением на Семь вершин. На выполнение этой задачи – покорить величайший пик каждой из семи частей света – претендовали только две сотни человек в мире, и ее воплощение заняло у Эмброуза четыре года. После этого он сделался высокооплачиваемым профессиональным скалолазом и водил группы на Эверест, К-2[19] и Три Сестры[20]. В зимний период работал каскадером, выполняя экстремальные трюки на сноуборде для видеофильмов, а также подвизался в рекламных роликах. Экспедиция на Дхаулагири была хорошо организованной и профинансированной попыткой подняться по еще не освоенному западному склону горы. Один из последних эпохальных альпинистских проектов в мире, оставшихся невоплощенными. Там смельчаков поджидал умопомрачительный отвесный склон высотой двенадцать тысяч футов, из выветрившегося камня, подверженный осыпям и снежным лавинам, с сильными ветрами и температурными перепадами в пятьдесят – шестьдесят градусов ото дня к ночи. Тридцать два альпиниста уже погибли при подобной попытке, и группе Эмброуза суждено было добавить к этому списку еще пять жизней. Экспедиция не смогла подняться даже до середины.
То, что парень выжил, уже было случаем исключительным. То, что добрался до монастыря, казалось чем-то близким к чуду.
А все, что он сделал потом, после прихода в монастырь, не вписывалось в общую картину – начиная с кражи. Эмброуз не нуждался в деньгах и до нынешнего времени проявлял к ним мало интереса. Он также не был собирателем древностей и не интересовался буддизмом или какими-либо прочими духовными практиками. Просто честный интеллектуал, сосредоточенный – кто-то сказал бы «помешанный» – только на альпинизме.
Зачем он украл Агозиен? Зачем возил его по всей Европе, не собираясь продавать, но стремясь организовать некое деловое товарищество? Что за цель была у этого «партнерства», которого добивался Эмброуз? Почему он отказывался демонстрировать предмет кому бы то ни было? И почему не сделал попыток связаться с семьями пяти погибших альпинистов, считавшихся его близкими друзьями? Подобное не согласуется с альпинистской этикой.
Словом, все, что сделал Эмброуз после монастыря, оказалось просто нелогичным. И это сильно беспокоило Пендергаста.
Спецагент миновал холл и вошел в затемненную комнату. В нос тотчас ударил ржавый запах крови, и в свете автомагистрали, сочащемся сквозь шторы, он увидел распростертое на полу безжизненное тело.
Пендергаст почувствовал смятение и досаду. Простое решение проблемы, на которое еще оставалась надежда, теперь было недостижимо.
Крепко придерживая на себе плащ и потуже натянув шляпу, Пендергаст рукой в перчатке щелкнул настенным выключателем.
Это был Джордан Эмброуз.
Досада Пендергаста усилилась, когда он увидел состояние тела. Незадачливый вор лежал на спине, широко раскинув руки, с открытым ртом, уставившись в потолок голубыми глазами. Маленькое пулевое отверстие в середине лба, со следами пороха и травматическими отметинами, свидетельствовало, что человек был застрелен в упор из пистолета двадцать второго калибра. Выходного отверстия не было: пуля застряла в черепе, видимо убив Эмброуза мгновенно. Но создавалось впечатление, что преступнику недостаточно было просто убить: он не отказал себе в удовольствии устроить бессмысленную кровавую оргию, вволю покуражившись над трупом. Мертвое тело было изрезано, исколото, иссечено в лапшу. Это свидетельствовало о ненормальном душевном состоянии и даже исключало из круга поиска обычного среднего убийцу.
Пендергаст быстро обыскал комнату. Агозиен исчез.
Спецагент вернулся к трупу. Одежда сильно пострадала во время расправы, но несколько частично вывернутых карманов говорили, что, прежде чем удариться в кровавое безумие, злодей обыскал тело. Стараясь как можно меньше прикасаться к убитому, Пендергаст вытащил из бокового кармана бумажник и просмотрел содержимое. Бумажник оказался полон наличности – иными словами, Эмброуза убили не из-за денег. Скорее, как догадывался Пендергаст, человека обыскали, дабы удостовериться, что он не оставил никаких записей о роковой встрече.
Спецагент опустил бумажник в свою охотничью сумку, отступил на шаг и обвел взглядом комнату, ничего не пропуская. Повсюду остались кровавые отметины: пятна на ковре и кровати, брызги на чемодане.
Эмброуз был одет в костюм с галстуком, как если бы ожидал важного гостя. Комната в порядке, кровать тщательно застелена, туалетные принадлежности аккуратно расставлены в ванной. На столе стояли початая бутылка шотландского виски и два почти полных стакана. Пендергаст исследовал конденсат на стаканах, окунул палец в напиток и попробовал на вкус, оценивая количество льда, который изначально присутствовал, а затем постепенно растаял. Основываясь на крепости виски и температуре стаканов, прикинул, что напитки разливались четыре-пять часов назад. Стаканы чисто вытерты – никаких отпечатков.
И вновь его поразила несообразная двойственность действий убийцы.
Пендергаст поставил сумку на кровать, извлек несколько пробирок и пинцетов и, опустившись на колени, взял образцы крови, кожной ткани и волос. Он сделал то же самое в ванной комнате, на случай если посетитель здесь побывал. Но визитер, похоже, был осторожен, и по-казенному чистый дешевый гостиничный номер оказался одним из самых непригодных мест для сбора вещественных доказательств. Тем не менее Пендергаст досконально проделал всю работу: обмел специальным порошком дверные ручки и другие поверхности на предмет выявления отпечатков, не обойдя вниманием даже нижнюю сторону столешницы из огнеупорной пластмассы. Но обнаружил лишь то, что каждая поверхность была педантично протерта до чистоты. Влажное пятно в углу у двери свидетельствовало, что неизвестный ставил туда зонт, с которого капала вода.
Дождь начался в девять и закончился к одиннадцати.
Пендергаст опять опустился на колени перед убитым и, ловко просунув руку без перчатки под костюм, измерил температуру тела, стараясь не испачкаться. Судя по температуре, по стаканам с виски, а также по времени дождя, смерть наступила около десяти часов.
Очень осторожно Пендергаст перевернул тело. Ковер под ним был с ножевыми порезами – в тех местах, где нож убийцы прошел насквозь. Вытащив собственный нож, спецагент вырезал квадратик ковра, отогнул его и внимательно изучил отметины в досках пола, прозондировав их кончиком ножа. Они оказались на удивление глубокими.
Пендергаст отошел к двери и напоследок еще раз окинул взглядом комнату. Больше ничего достойного внимания он не увидел. Общая картина произошедшего теперь стала ясна. Убийца прибыл на встречу около десяти; поставил зонт в углу, а мокрый плащ перекинул через спинку кресла. Эмброуз налил два скотча из бутылки, которую приобрел специально для этого случая; гость выхватил «магнум» двадцать второго калибра, приставил к голове Эмброуза и выстрелил. Затем обыскал тело и комнату, после чего совершенно варварски, с бессмысленной яростью исколол и изрезал труп, с полнейшим хладнокровием тщательно вытер все поверхности в комнате, забрал Агозиен и был таков.
Поведение, нехарактерное для профессионального убийцы.
Труп в отеле не обнаружат до расчетного времени следующего дня, а может, и дольше. У Пендергаста впереди была масса времени, чтобы к этому моменту оказаться далеко.
Он выключил свет, вышел из номера и, спустившись на лифте в вестибюль, подошел к стойке портье и дважды резко нажал на звонок. После долгого ожидания из задней комнаты появился заспанный служащий, волосы которого были примяты пуще прежнего.
– Проблемы?
– Я друг Джордана Эмброуза, зарегистрированного в номере семьсот четырнадцать.
Служащий поскреб костлявые ребра, проступающие сквозь рубашку.
– И?..
– Примерно в десять к нему приходили. Кто?
– Такого я вряд ли забуду, – ответил портье. – Пришел около десяти, сказал, что у него назначена встреча с джентльменом из номера семьсот четырнадцать.
– Как он выглядел?
– Кровавая повязка на глазу, с какими-то бинтами, в шапке и плаще – на улице лило. Я не вглядывался, ни к чему мне это.
– Рост?
– Э… примерно средний.
– Голос?
Служащий пожал плечами:
– Кажется, высокий. Американец, я думаю. Говорил негромко. Всего несколько слов.
– Когда ушел?
– Не видел, как он уходил. Был в задней комнате, занимался документацией.
– Не просил вызвать ему такси?
– Нет.
– Опишите, во что он был одет.
– Плащ, как ваш. Что на ногах, не видел.
– Спасибо. Я выйду на несколько часов. Пожалуйста, вызовите мне такси из вашего гаража.
Портье сделал телефонный звонок.
– Просто позвоните, когда вернетесь, – бросил он через плечо, удаляясь обратно к своей «документации».
Пендергаст вышел на улицу и стал ждать у входа. Через пять минут подъехало такси.
– Куда ехать? – спросил водитель.
Спецагент вынул стофунтовую банкноту:
– Пока никуда. Могу я задать несколько вопросов?
– Вы коп?
– Нет. Частный детектив.
– Настоящий Шерлок, а? – Таксист обернулся и взял деньги, его красное, налитое кровью лицо сияло от радостного волнения. – Спасибо.
– Некто уехал отсюда примерно в четверть одиннадцатого сегодня вечером, вероятнее всего, в одном из ваших такси. Мне нужно найти водителя.
– Ладно, будет сделано. – Таксист выдернул из кронштейна на приборной доске рацию и заговорил. Обмен репликами длился несколько минут, а затем водитель нажал кнопку и протянул микрофон на заднее сиденье. – Ваш парень на линии.
Пендергаст взял микрофон.
– Вы тот человек, который взял пассажира перед отелем «Бакингемшир гарденз» сегодня вечером, примерно в десять двадцать?
– Он самый, – послышался скрипучий голос с сильным акцентом кокни.
– Где вы? Могу я с вами встретиться?
– Еду обратно из Саутгемптона по шоссе Эм-три.
– Понятно. Не могли бы вы описать мне того клиента?
– Сказать по правде, папаша, глаз у вашего мужика был не больно красивый. С повязкой, вроде как кровь шла; не особо хотелось приглядываться, скажу я вам.
– Он что-нибудь вез с собой?
– Большую длинную картонную коробку.
– Акцент?
– Американский. Южанин или вроде того.
– Могла это быть переодетая женщина?
Последовал скрипучий смешок.
– При том что сейчас кругом полно гомиков… Может, и женщина.
– Он не назвал свое имя? Или, может, расплачивался по кредитке?
– Заплатил наличными и ни единого поганого слова за всю дорогу; только в самом начале сказал, куда ехать, – это было.
– Куда вы его доставили?
– В Саутгемптон. На причал.
– На причал?
– Точно, папаша. К «Британии».
– К новому океанскому лайнеру компании «Северная звезда»?
– Так точно.
– Он собирался на нее сесть?
– Скорее всего. Велел высадить у здания таможни, а в руке, похоже, был билет.
– А не мог он быть членом экипажа?
Еще один хриплый смешок.
– Ни в жисть. Мы наездили на две сотни фунтов.
– У него не было другого багажа, кроме той коробки?
– Нет, сэр.
– Не было ли в нем чего-то еще необычного?
Водитель на минуту задумался:
– От него шел чудной запах.
– Запах?
– Вроде как он работает на табачной фабрике, точно.
Пендергаст помолчал несколько мгновений, обдумывая услышанное.
– Вы, случайно, не знаете, когда «Британия» отплывает?
– Я слыхал, вроде в полдень, с отливом.
Пендергаст отдал микрофон обратно и некоторое время размышлял. И в этот момент зазвонил его сотовый.
– Да?
– Это Констанс.
От удивления он чуть не подскочил.
– Где ты?
– Я в брюссельском аэропорту. Только что сошла с беспосадочного рейса из Гонконга. Алоизий, мне надо тебя увидеть. Есть очень важная информация.
– Констанс, ты позвонила как раз вовремя. Слушай внимательно. Если доберешься до Хитроу за четыре часа, я подхвачу тебя в аэропорту. Сможешь за четыре часа и ни одной минутой больше? Иначе мне придется отправиться без тебя.
– Сделаю все, что смогу. А что ты сказал насчет отправления? Что происходит?
– Мы отправляемся в плавание.
Глава 9
Черное лондонское такси мчалось по автостраде М-3 со скоростью сто сорок километров в час; обгоняемые автомобили и грузовики проносились мимо расплывчатыми кляксами. Вдалеке, посреди паутины городских магистралей, виднелась приземистая башня Винчестерского кафедрального собора.
Пендергаст, расположившийся на заднем сиденье бок о бок с Констанс, бросил взгляд на часы.
– Нам надо быть в саутгемптонских доках через пятнадцать минут.
– Невозможно.
– За это еще пятьдесят фунтов.
– Деньги не заставят нас взлететь, сэр, – отозвался таксист.
Тем не менее машина еще прибавила ходу и, визжа покрышками, преодолела съезд на шоссе А-335, ведущее к югу. Серые пригороды Винчестера быстро уступили место зелени. В мгновение ока мимо проскочили Комптон, Шофорд и Оттерборн.
– Даже если успеем к отплытию, – проговорила наконец Констанс, – как мы попадем на борт? Я читала сегодня утром в «Монд», что все каюты были зарезервированы за несколько месяцев. Этот дебютный рейс называют самым престижным со времен «Титаника».
Спецагент пожал плечами:
– Довольно неудачное сравнение. Кстати, я уже позаботился о подходящем размещении. Тюдоровский номер люкс на корме судна. Там даже имеется третья спальня, которую мы сможем использовать под кабинет.
– Как тебе это удалось?
– Этот люкс заказали мистер и миссис Протеро из австралийского Перта. Они не отказались обменять этот номер – вместе с умеренной денежной компенсацией – на еще больший в следующем кругосветном круизе «Британии», который состоится ближайшей осенью. – Губы Пендергаста тронула легчайшая усмешка.
Такси пулей пролетело транспортную развязку с автомагистралью М-27, затем начало снижать скорость, поскольку дорожное движение в сторону Саутгемптона сделалось плотнее. Проехали через тоскливую промзону, миновали ряды прилепившихся друг к другу кирпичных домиков на одну семью и въехали в лабиринт улиц в старом центре. Сделали левый поворот на Марш-лейн и тут же – правый, на Терминус-террас; большая машина виртуозно ныряла в малейший просвет в потоке транспорта. Тротуары полнились людьми, большинство держали в руках фото– и видеокамеры. Спереди раздавались оживленные крики, возгласы приветствий.
– Расскажи мне, Констанс, что за открытие побудило тебя покинуть монастырь с такой поспешностью.
– В двух словах. – Она понизила голос: – Я приняла твою просьбу близко к сердцу и проводила изыскания.
Пендергаст, в свою очередь, тоже понизил голос:
– А как это – проводить изыскания в тибетском монастыре?
Констанс подавила мрачную усмешку:
– Дерзко и бесцеремонно. Я пошла во внутренний монастырь и встретилась там с монахами.
– Вот как.
– Это был единственный способ. Но… как ни странно, похоже, меня ждали.
– Продолжай.
– Они оказались на редкость обходительны.
– В самом деле?
– Да, но я не очень понимаю почему. Монахи во внутреннем монастыре в самом деле не знают, что представляет собой этот артефакт и кто его создал. Лама Тубтен был прям и откровенен в этом отношении. Вещь привез из Индии некий святой праведник, для того чтобы спрятать и хранить в тайне высоко в Гималаях.
– И?..
Констанс помедлила.
– Кое-что монахи от тебя утаили: им известно назначение Агозиена.
– И в чем же оно состоит?
– Как я поняла, это орудие возмездия миру. Чтобы очистить его – так они сказали.
– Не намекнули, в какой форме будет происходить «возмездие» или «очищение»?
– Сами не знают.
– Когда это должно случиться?
– Когда Земля погрязнет в себялюбии, алчности и пороке.
– Как удачно, что миру в этом отношении ничто не грозит, – иронически заметил Пендергаст.
– Монах, который вел со мной беседу, сказал, что осуществление возмездия не входило в их намерения и обязанности. Они были только хранителями этого предмета, обеспечивали его сохранность до срока.
Спецагент на мгновение задумался:
– Выходит, кто-то из братьев мог быть с этим не согласен.
– Что ты имеешь в виду?
Пендергаст повернулся к ней лицом, светлые глаза его заблестели.
– Я бы предположил, что какой-то монах почувствовал, будто Земля созрела для очищения. И помог Джордану Эмброузу похитить Агозиен, дабы в конечном счете выпустить его в мир.
– Что заставляет тебя так думать?
– Это совершенно очевидно. Агозиен чрезвычайно хорошо охраняли. Я провел в монастыре больше года и даже не подозревал о его существовании. Как могло получиться, что случайный гость, альпинист, к тому же не проходящий в монастыре обучение, ухитрился найти его и похитить? Это могло произойти лишь в том случае, если один или более монахов попросту хотели, чтобы он был похищен. Лама Тубтен уверен: ни у кого из монахов этого предмета нет. Но это не означает, что кто-то из обитателей монастыря не помог постороннему лицу его добыть.
– Но если артефакт настолько ужасен, как они утверждают, что за человек мог пожелать намеренно выпустить его на волю?
– Интересный вопрос. Когда вернем Агозиен в монастырь, нам придется отыскать виновного монаха и расспросить его. – Пендергаст на минутку задумался. – Любопытно, почему монахи не уничтожили этот предмет. Не сожгли, например.
– Это был последний вопрос, который я задала. Отшельники очень перепугались и сказали, что для них такое немыслимо.
– Интересно. В любом случае, вернемся к делу. Наша первая задача – раздобыть список пассажиров и выяснить, кто и когда поднялся на борт.
– Ты думаешь, убийца – пассажир?
– Совершенно уверен. Весь экипаж и обслуживающий персонал обязаны были подняться на борт задолго до того времени, как был убит Эмброуз. Я считаю весьма красноречивым, что убийца замаскировался окровавленной повязкой.
– Почему? Чтобы не быть уличенным в преступлении?
– Вряд ли, направляясь в отель, он уже планировал совершить преступление. Нет, Констанс, убийца замаскировался еще до того, как узнал, что именно Эмброуз ему предложит. Скорее всего, это какая-то известная, узнаваемая личность, которая пожелала остаться инкогнито.
Беседа внезапно прервалась, потому что такси подкатило к пристани Куин-док. Пендергаст стремительно выпрыгнул из машины, Констанс – за ним. Слева располагалось здание таможни и регистрации отбывающих; справа царило настоящее вавилонское столпотворение из зевак, провожающих, съемочных групп и представителей разнообразных СМИ. Все размахивали британскими флагами, разбрасывали конфетти и приветствовали отплывающих громкими возгласами. Ко всему прочему играл оркестр, внося свою лепту в эту какофонию.
И над всем этим высилась «Британия». Казалось, она зрительно уменьшала не только причал, но и весь город; ее черные борта перерастали в белоснежную сияющую надстройку высотой более чем в дюжину палуб; сплошь бликующее стекло, балконы и декоративная облицовка из красного дерева. Это судно оказалось больше и величественнее, чем все, что Констанс могла себе вообразить, и его громадина нагнала на всю округу – улицу Платформ-роуд, Банановую верфь, прибрежный район Оушн-Виллидж с эспланадой – тень в буквальном смысле слова.
Но тень эта двигалась. Ревели пароходные сирены. Портовые рабочие травили стальные тросы и убирали погрузочные краны. Высоко над головами провожающих сотни пассажиров стояли у палубных поручней или на бесчисленных балкончиках, фотографируя, бросая серпантин и взмахивая руками на прощание. С последним, сотрясшим небо и землю ревом сирены громадная «Британия» медленно, тяжеловесно и неумолимо начала выходить из дока.
– Извините, приятель, – развел руками таксист. – Я сделал все, что мог, но…
Пендергаст, расположившийся на заднем сиденье бок о бок с Констанс, бросил взгляд на часы.
– Нам надо быть в саутгемптонских доках через пятнадцать минут.
– Невозможно.
– За это еще пятьдесят фунтов.
– Деньги не заставят нас взлететь, сэр, – отозвался таксист.
Тем не менее машина еще прибавила ходу и, визжа покрышками, преодолела съезд на шоссе А-335, ведущее к югу. Серые пригороды Винчестера быстро уступили место зелени. В мгновение ока мимо проскочили Комптон, Шофорд и Оттерборн.
– Даже если успеем к отплытию, – проговорила наконец Констанс, – как мы попадем на борт? Я читала сегодня утром в «Монд», что все каюты были зарезервированы за несколько месяцев. Этот дебютный рейс называют самым престижным со времен «Титаника».
Спецагент пожал плечами:
– Довольно неудачное сравнение. Кстати, я уже позаботился о подходящем размещении. Тюдоровский номер люкс на корме судна. Там даже имеется третья спальня, которую мы сможем использовать под кабинет.
– Как тебе это удалось?
– Этот люкс заказали мистер и миссис Протеро из австралийского Перта. Они не отказались обменять этот номер – вместе с умеренной денежной компенсацией – на еще больший в следующем кругосветном круизе «Британии», который состоится ближайшей осенью. – Губы Пендергаста тронула легчайшая усмешка.
Такси пулей пролетело транспортную развязку с автомагистралью М-27, затем начало снижать скорость, поскольку дорожное движение в сторону Саутгемптона сделалось плотнее. Проехали через тоскливую промзону, миновали ряды прилепившихся друг к другу кирпичных домиков на одну семью и въехали в лабиринт улиц в старом центре. Сделали левый поворот на Марш-лейн и тут же – правый, на Терминус-террас; большая машина виртуозно ныряла в малейший просвет в потоке транспорта. Тротуары полнились людьми, большинство держали в руках фото– и видеокамеры. Спереди раздавались оживленные крики, возгласы приветствий.
– Расскажи мне, Констанс, что за открытие побудило тебя покинуть монастырь с такой поспешностью.
– В двух словах. – Она понизила голос: – Я приняла твою просьбу близко к сердцу и проводила изыскания.
Пендергаст, в свою очередь, тоже понизил голос:
– А как это – проводить изыскания в тибетском монастыре?
Констанс подавила мрачную усмешку:
– Дерзко и бесцеремонно. Я пошла во внутренний монастырь и встретилась там с монахами.
– Вот как.
– Это был единственный способ. Но… как ни странно, похоже, меня ждали.
– Продолжай.
– Они оказались на редкость обходительны.
– В самом деле?
– Да, но я не очень понимаю почему. Монахи во внутреннем монастыре в самом деле не знают, что представляет собой этот артефакт и кто его создал. Лама Тубтен был прям и откровенен в этом отношении. Вещь привез из Индии некий святой праведник, для того чтобы спрятать и хранить в тайне высоко в Гималаях.
– И?..
Констанс помедлила.
– Кое-что монахи от тебя утаили: им известно назначение Агозиена.
– И в чем же оно состоит?
– Как я поняла, это орудие возмездия миру. Чтобы очистить его – так они сказали.
– Не намекнули, в какой форме будет происходить «возмездие» или «очищение»?
– Сами не знают.
– Когда это должно случиться?
– Когда Земля погрязнет в себялюбии, алчности и пороке.
– Как удачно, что миру в этом отношении ничто не грозит, – иронически заметил Пендергаст.
– Монах, который вел со мной беседу, сказал, что осуществление возмездия не входило в их намерения и обязанности. Они были только хранителями этого предмета, обеспечивали его сохранность до срока.
Спецагент на мгновение задумался:
– Выходит, кто-то из братьев мог быть с этим не согласен.
– Что ты имеешь в виду?
Пендергаст повернулся к ней лицом, светлые глаза его заблестели.
– Я бы предположил, что какой-то монах почувствовал, будто Земля созрела для очищения. И помог Джордану Эмброузу похитить Агозиен, дабы в конечном счете выпустить его в мир.
– Что заставляет тебя так думать?
– Это совершенно очевидно. Агозиен чрезвычайно хорошо охраняли. Я провел в монастыре больше года и даже не подозревал о его существовании. Как могло получиться, что случайный гость, альпинист, к тому же не проходящий в монастыре обучение, ухитрился найти его и похитить? Это могло произойти лишь в том случае, если один или более монахов попросту хотели, чтобы он был похищен. Лама Тубтен уверен: ни у кого из монахов этого предмета нет. Но это не означает, что кто-то из обитателей монастыря не помог постороннему лицу его добыть.
– Но если артефакт настолько ужасен, как они утверждают, что за человек мог пожелать намеренно выпустить его на волю?
– Интересный вопрос. Когда вернем Агозиен в монастырь, нам придется отыскать виновного монаха и расспросить его. – Пендергаст на минутку задумался. – Любопытно, почему монахи не уничтожили этот предмет. Не сожгли, например.
– Это был последний вопрос, который я задала. Отшельники очень перепугались и сказали, что для них такое немыслимо.
– Интересно. В любом случае, вернемся к делу. Наша первая задача – раздобыть список пассажиров и выяснить, кто и когда поднялся на борт.
– Ты думаешь, убийца – пассажир?
– Совершенно уверен. Весь экипаж и обслуживающий персонал обязаны были подняться на борт задолго до того времени, как был убит Эмброуз. Я считаю весьма красноречивым, что убийца замаскировался окровавленной повязкой.
– Почему? Чтобы не быть уличенным в преступлении?
– Вряд ли, направляясь в отель, он уже планировал совершить преступление. Нет, Констанс, убийца замаскировался еще до того, как узнал, что именно Эмброуз ему предложит. Скорее всего, это какая-то известная, узнаваемая личность, которая пожелала остаться инкогнито.
Беседа внезапно прервалась, потому что такси подкатило к пристани Куин-док. Пендергаст стремительно выпрыгнул из машины, Констанс – за ним. Слева располагалось здание таможни и регистрации отбывающих; справа царило настоящее вавилонское столпотворение из зевак, провожающих, съемочных групп и представителей разнообразных СМИ. Все размахивали британскими флагами, разбрасывали конфетти и приветствовали отплывающих громкими возгласами. Ко всему прочему играл оркестр, внося свою лепту в эту какофонию.
И над всем этим высилась «Британия». Казалось, она зрительно уменьшала не только причал, но и весь город; ее черные борта перерастали в белоснежную сияющую надстройку высотой более чем в дюжину палуб; сплошь бликующее стекло, балконы и декоративная облицовка из красного дерева. Это судно оказалось больше и величественнее, чем все, что Констанс могла себе вообразить, и его громадина нагнала на всю округу – улицу Платформ-роуд, Банановую верфь, прибрежный район Оушн-Виллидж с эспланадой – тень в буквальном смысле слова.
Но тень эта двигалась. Ревели пароходные сирены. Портовые рабочие травили стальные тросы и убирали погрузочные краны. Высоко над головами провожающих сотни пассажиров стояли у палубных поручней или на бесчисленных балкончиках, фотографируя, бросая серпантин и взмахивая руками на прощание. С последним, сотрясшим небо и землю ревом сирены громадная «Британия» медленно, тяжеловесно и неумолимо начала выходить из дока.
– Извините, приятель, – развел руками таксист. – Я сделал все, что мог, но…