Страница:
В каждой армии это считается наиболее опасной операцией. Мы должны были
соединиться с нашим гарнизоном на горе Скопус и создать максимально
подходящие условия для прорыва в Старый Город.
За несколько дней до этого я совершил обход местности для осмотра
позиций и укреплений и оценки сил противника.
14.25. Наркис получил приказ перейти в контрнаступление. Тем временем
генерал Одд Булль (командующий войсками ООН) вновь предложил прекратить
огонь.
14.30. Наркис запросил разведку о местонахождении 60-й иорданской
танковой бригады. Даян сообщил по телефону, что он в дороге в Иерусалим.
Наркис посоветовал ему ехать южной дорогой. После Ури в штаб-квартиру
Наркиса прибыл за инструкциями командир парашютистов Мота.
15.50. Израильские войска овладели бывшей резиденцией британского
комиссара и прилегающей к ней с тыла укрепленной зоной, потеряв при этом
восемь человек убитыми.
Наркис просил разрешения занять Латрун. Разрешение не было дано.
16.00. Наркис прибыл с тремя машинами на свой передовой командный пункт
в Кастеле.
Вся парашютная бригада (в составе трех батальонов) вступила уже в бой.
16.45. Наркис отдал приказ поднять израильский флаг над
правительственной резиденцией. Одновременно он приказал своему начальнику
оперативного отдела снабдить Моту флагами, чтобы после взятия полицейской
школы израильтяне не были обстреляны своей же артиллерией.
17.00. Обстреляна деревня около Кастеля.
17.15. Авиации отдан приказ атаковать 60-ю иорданскую танковую бригаду.
17.30. Ури готов к наступлению, он вошел в Иорданию. У него не было ни
одного танка с молотильными цепами для борьбы с минами. Они все были на юге.
Саперы Ури шли впереди танков и обезвреживали мины, но из-за быстрого
продвижения сорок человек были ранены взрывами мин.
13.20. Взята высота Абдул Азиз.
Ури сообщил, что высота с радарной установкой в наших руках, но
добавил, что без миноискателей или танков с молотильными цепами продвижение
замедлится.
Взята Бейт-Икса.
Ури:
В 13.00 мы получили приказ овладеть горным кряжем между Рамаллой и
Иерусалимом. Позиции в этом районе были с давних пор хорошо разведаны. Я
помню, как двадцать лет назад мы несколько раз атаковали высоту с радаром.
Сначала мы захватили ее, потом кто-то ее сдал. Это была бетонированная
позиция, подобно Абдул Азизу, тогда как Бейт-Икса являлась укрепленной
деревней. Если бы кто-нибудь в Академии генерального штаба доказывал своим
слушателям, что танковая бригада может в течение четырех часов атаковать
иерусалимские позиции с равнины, то ему пришлось бы распроститься с работой
лектора. Но мои люди сделали это. Главной трудностью было взять бункеры. Мы
направили на каждый бункер по танку, и между 17 и 19 часами огонь из всех
бункеров был подавлен. Затем в дело была введена моторизованная пехота,
которая, проявив немалое упорство, обезвредила в темноте с помощью
миноискателей одну за другой все мины.
Наркис опасался, что 60-я иорданская танковая бригада устроит Ури
засаду на стыке дорог Рамалла-Иерусалим, однако рассчитывал, что Ури
опередит противника.
20.00. Наркис прибыл в Иерусалим.
Сур Бахир был в наших руках; наблюдались явные признаки подготовки
иорданцев к контратаке.
Наркис отправился в Кнесет, чтобы там встретиться с Даяном, которого
должны были привести к присяге как министра обороны. Даяна в Кнесете не
было, церемония была отложена. Даян вообще не приносил присяги до
прекращения военных действий.
Наркис встретился с Мотой, который сообщил ему, что он готовится
перейти в наступление в полночь. Наркис приказал своей ставке обратиться в
генеральный штаб за разрешением взять Латрун. Наркис просил, чтобы авиация
продолжала наносить удары по расположениям 60-й иорданской бригады. У него
был спор с Бар-Левом о времени начала наступления Моты. Войска Моты
выступили в направлении Иерусалима в 19.00 и должны были быть готовы к бою в
2.00 во вторник. Генеральный штаб назначил начало наступления при поддержке
артиллерии и авиации на следующее утро в 8.00. Наркис сказал им, что нельзя
вводить в действие авиацию в связи с близостью Иерусалима и убедил их
перенести начало наступления на 2.00.
24.00. Главный раввин армии генерал Шломо Горен посетил в полночь
Наркиса и заявил ему: "Твои люди делают историю: то, что происходит в Синае,
ничто по сравнению с этим". Наркис посоветовал ему приготовить шофар (рог).
Вторник 6 июня 1967 года.
1.40. Наркис сопровождал Моту на его командный пост неподалеку от
полицейской школы. Вся израильская часть Иерусалима подвергалась
артиллерийскому и минометному обстрелу. Когда Наркис и Мота производили
оценку положения, 25-фунтовый орудийный снаряд разорвался на крыше, на
которой они стояли. К счастью, снаряд попал в парапет, и никто не пострадал.
Мота:
В 2.20 наша артиллерия открыла огонь, а наши танки устремились вниз по
обрывистой дороге и заняли свою позицию. Услыхав грохот приближающихся
танков, противник открыл огонь из всех своих укреплений. Интенсивность
артобстрела повысилась. Но танки продолжали продвижение и подавили огневые
позиции противника. Многие танкисты были иерусалимцами. Своими танками они
давили артиллерийские позиции врага. Наша артиллерия открыла сильный огонь.
Два наших батальона продолжали развивать наступление: один действовал в
секторе полицейской школы на Арсенальной высоте, другой - в Шейх Джаре.
Такого боя мне еще не случалось пережить. Солдаты должны были прорваться по
крайней мере через пять заграждений из колючей проволоки, прежде чем они
достигли огневых точек противника. Преодолев первую линию, они ворвались в
траншеи. Бои шли повсюду: в траншеях, в домах, на крышах, в подвалах. Мы
переходили из одной позиции в другую и видели, что натворила наша
артиллерия, огонь которой был необычайно эффективен. Некоторые
бетонированные бункеры были разрушены прямым попаданием.
Бои в окопах продолжались с 2.20 до 7.00 утра. Мы дошли до бункера,
обороняемого двумя тяжелыми пулеметами, о существовании которого мы не
подозревали, так как с воздуха его не видно было. Командир даже не
подозревал, что он стоит на крыше бункера, стена которого уходила в траншею.
Вдруг один солдат выскочил вперед и швырнул гранату, она взорвалась, но
стрельба из бункера не прекратилась. Тогда другой бросил три подрывных
заряда. Первый солдат забежал с другой стороны к траншее и тоже метнул
гранаты. Бункер взорвался, но двое оставшихся в живых из пяти его защитников
продолжали стрелять, израильский солдат метнул внутрь еще одну гранату. Это
был конец.
Молодой парень по имени Нафтали, стоя на наблюдательном пункте, заметил
передвижение противника на левом фланге. Он был один, и не переставая
стрелять, быстро передвигался туда и обратно по позиции, пока не был ранен.
Бой продолжался; повсюду сновали офицеры, ободряя словом и примером бойцов.
Находясь все это время в штабе бригады, мы не имели полного представления об
ожесточенности боев. Мы знали, что есть потери, но точных данных еще не
было.
Вторым сектором, также в центре города, был квартал Шейх Джара, над
которым господствуют полицейская школа и ворота Мандельбаума. Преодолевалось
одно заграждение за другим, раненых увозили с поля боя, продвижение
продолжалось. Всякий раз, когда устанавливалась телефонная связь, и мы
спрашивали о ходе боев, нам отвечали: "Все в порядке. Все идет по плану".
Единственно, что беспокоило их, это своевременная эвакуация раненых и
срочная медицинская помощь пострадавшим.
3.45. Полицейская школа взята. Это было самое жестокое сражение за всю
войну (батальон парашютистов из 500 человек потерял 40 убитыми. Полицейскую
школу удерживали более 200 солдат Арабского легиона. Надо было иметь, по
крайней мере, втрое превосходящие силы, чтобы решиться атаковать столь
сильно укрепленную позицию.
Солдаты Арабского легиона дрались, как черти. Полицейская школа была
взята только после многочасовых уличных боев. В здании и во дворе школы
остались 106 трупов легионеров. Израильских бойцов поддерживал из Кастеля
огонь артиллерийских орудий и 120-миллиметровых минометов, а наша авиация
сумела и ночью продолжать свои налеты благодаря двум прожекторам, освещавшим
участок с крыши Гистадрута (Федрации труда). Полицейская школа была самым
важным объектом. Развивая наступление, парашютисты Моты ворвались в
Американский квартал.
Два наших батальона продолжали продвижение, и в 6.00 гостиница
"Амбассадор" была в наших руках; всем Американским кварталом мы овладели
немного спустя. Некоторые иорданские легионеры укрылись в домах, и за каждый
дом дрались. Иногда приходилось дважды брать один и тот же дом, так как наши
парни шли вперед, не останавливаясь. При этом мы несли потери, ибо легионеры
продолжали стрелять нашим парням в спины из домов, которые мы не успевали
тщательно прочесать. После 4 часов утра, когда рассвело, мы ввели в действие
свой танковый батальон, распределив танки между ротами. Бои велись даже во
внутренних дворах, когда мы вокруг музея Рокфеллера прочесывали и очищали
район своего главного удара. Затем мы бросили в бой свой третий батальон,
тот самый, который действовал около ворот Мандельбаума. Батальон получил
приказ прорваться к воротам Ирода, ставшим ключевым пунктом, так как через
эти ворота согласно плану, наша пехота должна была устремиться в Старый
Город.
6.00. Ури со своей танковой бригадой достиг перекрестка дорог
Рамалла-Иерусалим, немного опередив иорданцев, и устроил засаду, из которой
уничтожил не менее 15 танков противника. Иорданские бронетанковые войска
находились слишком близко от израильтян, и наша авиация не могла
действовать.
Вскоре после полуночи Наркис обратился в генеральный штаб за
разрешением Моте и его парашютистам ворваться утром в Старый Город, но ему
ответили, что с этим нужно подождать.
7.00. Моторизованный отряд парашютистов под командованием Ури вступил в
Латрун. Они овладели этим бастионом, вклинившимся в территорию Израиля на
юго-западе Западного берега. Со времен войны 1948 года израильтян
преследовали ужасные воспоминания об этом месте. Тогда сотни их товарищей
пали в попытке овладеть этой сильно укрепленной арабской позицией. (В ходе
той войны 6000 человек, т.е. 1 процент 600-тысячного еврейского населения,
были убиты. В 1967 году погибло гораздо меньше людей: меньше 700 при
населении в два миллиона 600 тысяч, т.е. 1:3700). На этот раз Латрун сдался
без особого сопротивления, и израильские парашютисты смогли быстро
продвинуться к Рамалле. И вот перед ними внезапно выросли башни и минареты
Иерусалима. Один парашютист рассказал: "Мы никогда не видели Иерусалим с той
стороны. Это было фантастическое чувство: думать, что после всех этих лет
Иерусалим снова станет нашим, знать, что остальная часть нашей бригады
сейчас дерется там. Мы хотели быть с ними".
9.22. Наркис просил своих штабистов довести до сведения генерального
штаба, что если ему откажут взять Стену Плача, - это будет на их совести.
Одновременно он приказал Моте попытаться проникнуть в Старый Город.
Мота:
В 10.00 территория по эту сторону стены* была очищена от войск
противника. Мы заняли все кварталы, какими должны были овладеть согласно
плану. Теперь мы были готовы к прорыву в Старый Город. Весь день мы вели бои
местного значения и не по нашей вине стремительность нашего наступления
несколько ослабела, снизилась. Мы быстро продвигались вначале, но сохранить
такой темп в открытой местности для пехоты без поддержки танков было трудно.
Арабы удерживали стену, и мы не могли продолжать продвижение. Едва солдаты
переходили в атаку, их тут же косил огонь противника, и стало ясно, что, не
овладев стеной, мы не сможем продвинуться вперед.
* Стена вокруг Старого Города.
12.00. Части Ури соединились с парашютистами на Французском холме после
яростного боя в лощине, где иорданцы отбили первую израильскую атаку. Через
несколько минут в штаб прибыл Даян.
12.25. Даян с Наркисом въехали на полугусеничном транспортере на гору
Скопус. Даян сказал "Какой фантастический вид открывается отсюда сегодня, 6
июня 1967 года". Он приказал Наркису взять высоты к востоку от Иерусалима и
отрезать Старый Город. Даян опасался, что Совет Безопасности Организации
Объединенных Наций может объявить о прекращении огня, прежде чем израильтяне
достигнут своих целей и добьются удовлетворительного и устойчивого
результата. Он стремился обеспечить Израилю наиболее выгодные географические
рубежи.
Наркис отдал приказ взять высоты за Иерусалимом, но предупредил Даяна,
что сделать это будет очень трудно. У Моты была только одна танковая рота, и
Наркис дал ему еще одну. После часа боев Мота доложил, что натолкнулся на
отчаянное сопротивление и понес потери. Даян вернулся на вертолете в
Тель-Авив.
Мота:
Такое же положение сложилось в районе Августы Виктории, над которым
господствуют две высоты. Поэтому танковый батальон, приданный нашим частям,
должен был произвести сложную перегруппировку.
Этот батальон прямо с ходу вступил в бой, понес тяжелые потери, и
потребовалось некоторое время, чтобы он восстановил свою боеспособность.
Наконец мы решили вечером возобновить наступление. Наркис распорядился
отсрочить взятие высот до наступления темноты.
17.15. Ури продвинулся на север к Рамалле, оставив в тылу для Моты
танковую роту. Тем временем парашютисты отдохнули и стали готовиться к
атаке. Атака после короткого совещания была назначена на 23.00.
Мота:
Когда стемнело, мы возобновили наступление, чтобы овладеть высотами в
районе Августы Виктории. Мы располагали двумя неполными танковыми
батальонами: один должен был нас прикрывать, другой - продвигаться прямым
путем к Августе Виктории.
Мы выслали вперед танки, за которыми шел один из наших пехотных
батальонов, но, приблизившись к стене, подразделения попали под сильный
огонь противотанковой артиллерии. Один из наших танков и несколько джипов
разведки сразу же вспыхнули. Из-за потерь с самого начала боя нам пришлось
несколько изменить наш план.
22.20. Солдаты на вершине горы Скопус услышали грохот танков, шедших из
Иерихона на Иерусалим. По-видимому, иорданцы намеревались контратаковать.
Наркис отменил атаку, назначенную на 23.00, и приказал своим людям
готовиться к отражению иорданской контратаки.
Среда 7 июня 1967 года.
5.00. Бар-Лев дал по телефону разрешение взять Старый Город. При этом
он сказал: "На нас уже оказывают давление, чтобы мы прекратили военные
действия. Мы дошли до Суэцкого канала. С египтянами мы уже разделались.
Старый Город не должен оставаться анклавом противника".
8.30. После получасовой авиационной и артиллерийской подготовки
парашютисты перешли в атаку. Здания Августы Виктории оказались покинутыми
противником, и Мота со своими танками достиг Изорика.
Мота:
В ходе этой операции мы прибегали к самым различным тактическим
приемам, которые в обычных условиях мы, конечно, не стали бы применять. Один
батальон должен был по холмистой местности пройти напрямик от горы Скопус к
Августе Виктории. Другой батальон должен был при дневном свете миновать
стену вокруг Старого Города и предпринять фронтальную атаку.
Я решил взять на себя любой риск, как бы велик он ни был, и отдал
приказ начать действия. Третий батальон должен был продвигаться от ворот
Ирода вдоль стены и под огнем противника прорваться внутрь к Храмовой горе.
Несмотря на отсутствие точных данных о противнике, мы решили
действовать. Поэтому в 8.30 была введена авиация. Размещенный на горе Скопус
батальон попросил еще 15 минут на подготовку, но я не мог удовлетворить его
просьбу и приказал немедленно выступить. Я также приказал нашим танкам
начать продвижение и уточнить, где мы можем войти в соприкосновение с
противником, чтобы в соответствии с этим составить план боевых действий.
Наша артиллерия открыла ураганный огонь, и наши танки все шли вперед,
стреляя во все направления. За ними продвигалось моторизованное
подразделение с безоткатными орудиями. Началось сущее столпотворение. Мы
вскочили в свои командные полугусеничные транспортеры и помчались дальше,
подтвердив свои прежние приказы: батальону на горе Скопус продвигаться
форсированным маршем, второму батальону начать фронтальную атаку. Шедшая за
танками колонна прочесала холмы сильным огнем. Поток наступающих войск вынес
нас на площадь перед Старым Городом. Перед нами была Храмовая Гора с ее
золотым и серебряным куполами, позади - Новый Город.
На этом месте я отдал бригаде приказ начать наступление на Старый
Город: танкам на максимальной скорости продвигаться по дороге, трем пехотным
батальонам ринуться вперед: кто первым из них ворвется в Старый Город, - его
счастье.
Мы начали обстрел мусульманского квартала Старого Города, который
примыкал к городской стене и мешал нам прорваться через ворота Ирода. Огонь
продолжался минут 10 и был чрезвычайно эффективным. Все наши танки и
безоткатные орудия открыли огонь; мы обстреливали всю стену, но, конечно, ни
разу не целились и не попали в Святые Места. Район прорыва подвергся
концентрированному обстрелу: вся стена содрогалась и из нее выпало несколько
камней, но все снаряды падали правее ворот Святого Стефана.
Убедившись, что танки подходят к стене, мы вскочили в свой транспортер
и погнали туда же, приказав колоннам ускорить продвижение. Пехота получила
приказ ни при каких условиях не отставать от рвущихся вперед танков. Лишь на
короткую минуту обстрел был приостановлен, чтобы танки произвели
корректировку огня. И вот мы уже у моста перед воротами Святого Стефана.
Здесь танкам трудно было маневрировать, но уже было невозможно сдержать наш
натиск.
Я велел своему шоферу Бен-Цуру, бородачу весом не менее 95 килограммов,
дать полную скорость. Танки остались позади, впереди были ворота и чья-то
объятая пламенем машина. Противник был совсем близко, тем не менее я
приказал шоферу нестись дальше. Мы промчались мимо горящей машины и
оказались перед полуоткрытыми воротами. Пренебрегая опасностью, что в нас
сверху могут бросить гранату, шофер мчался дальше, наш полугусеничный
транспортер толкнул ворота, раздробил несколько упавших камней, промчался
мимо оторопевшего арабского солдата, свернул влево и подъехал к другим
воротам. Здесь нам преградил дорогу мотоцикл. Он мог быть заминирован, но
Цур пронесся мимо, и мы оказались у Храмовой Горы. Здесь не стреляли, ибо
это Святое Место. Наши танки в отличие от пехоты не могли проникнуть сюда.
Операция была выполнена, оставалось только прочесать местность. Появился
губернатор в сопровождении кади (мусульманского религиозного сановника) и
сообщил мне о принятом мусульманами решении не защищать Старый Город. Он
заверил меня, что все иорданские войска выведены и сопротивление прекращено.
Я обещал ему, что, прочесывая местность, мы будем стрелять только в том
случае, если встретим сопротивление. Он ответил, что не несет
ответственности за бандитов, которые будут стрелять. Действительно, в Старом
Городе сопротивление прекратилось. Мы потеряли 4 солдат, и 2 наших офицера
были ранены в боях за Стену Плача, когда брали приступом соседние дома и
карабкались на их крыши.
9.50. Мота вступил в Город через ворота Святого Стефана.
10.00. Наркис, который следовал по пятам за Мотой, приблизился к башне,
где шла жестокая борьба со снайперами.
10.15. Наркис, главный раввин, Бар-Лев и Мота подошли к Стене Плача.
Операция "Старый Город" была выполнена.
14.00. Даян в сопровождении Рабина и Наркиса прибыл в Старый Город. Они
направились в Стене Плача, где Даян, в соответствии с древней еврейской
традицией, написал на клочке бумаги молитву и засунул между камнями Стены.
Он написал: "Да царит мир в Израиле".
Стена Плача считается последней руиной Храма, разрушенного римским
императором Титом в 70 году н.э. Стоя у Стены, Даян заявил: "Мы вернулись к
самой святой из наших святынь, чтобы никогда не разлучаться с ней".
Бен-Гурион, посетив Стену, также произнес голосом, дрожащим от волнения:
"Это величайший день в моей жизни". Заметив плакат с английской и арабской
надписями, безобразивший Стену, он попросил убрать его. Солдат вскарабкался
и сковырнул плакат штыком под увещевания Бен-Гуриона не повредить камни.
Во вторник 6 июня, вечером, как только исход битвы за Иерусалим был
решен, Ури с двумя батальонами своей моторизованной бригады устремился на
север, к Рамалле. Его войска вошли в город во вторник в 19.00. Из его
доклада о взятии Рамаллы:
Впервые в моей жизни мы должны были брать город в темноте, а это
трудное задание. Мы решили войти в Рамаллу вместе с танковым батальоном,
стреляя во все стороны. Мы пересекли город в разных направлениях несколько
раз. Постепенно все смолкло. Противник сделал несколько выстрелов из
противотанковых ружей, но через три четверти часа город погрузился в тишину.
Ночью мы покинули Рамаллу и заняли позиции к северу и к югу от нее. Утром мы
прочесали город, не встретив сопротивления.
В то время как Ури брал Рамаллу и продвигался на Шхем* с юга, войска
под командованием бригадного генерала Элазара, командующего Северным
фронтом, развивали наступление в направлении к югу от Дженина. Израильтяне
планировали взять в клещи Шхем, главный город на плато Западного берега
Иордана. В сочетании с Иерусалимской и Хевронской операциями взятие Шхема
должно было привести к переходу всего Западного берега в руки Израиля.
* Наблус.
В понедельник в 17.25 одна из моторизованных пехотных бригад Элазара,
усиленная танками, пересекла северную границу Иордании, чтобы овладеть
Дженином и подавить иорданскую дальнобойную артиллерию, которая угрожала
крупной израильской авиационной базе в Рамат-Давиде. Во вторник в 2.00 ночи
эти войска вступили в бой с 25-й пехотной бригадой иорданцев в холмистом
районе к северо-западу от Дженина. Израильтянам, по их данным, удалось
сильно обескровить два иорданских батальона и целиком уничтожить третий. "Мы
атаковали их ночью, а ночью невозможно брать пленных", - объяснял генерал
Элазар. Вскоре после рассвета другое израильское пехотное соединение подошло
к Дженину и заняло город.
Иорданцы, располагавшие 30 танками "Паттон М-47" в районе Дженина, а у
моста Дамиа через Иортая - двумя батальонами 40-й танковой бригады с 88
танками "Паттон", имели незначительное численное превосходство над
израильтянами с их 100 танками. Поэтому израильтяне симулировали боевую
активность в районе израильского города Бейт-Шеан, неподалеку от северной
границы с Иорданией, и заставили иорданцев распылить свои силы - выслать
батальон 40-й танковой бригады к этому пункту. Тем временем израильская
танковая бригада прорвала фронт к северу от Дженина и в понедельник ночью
прошла по холмистой местности на восток, чтобы овладеть Шхемом с тыла. Один
батальон 40-й иорданской танковой бригады, размещенной у моста Дамиа, был
переброшен в обход Шхема к частям Арабского легиона, отражавшим натиск
израильтян в районе Дженина. Иорданцы намеревались остановить быстрое
израильское наступление в Кабатии, севернее Шхема, но когда они подошли к
городу, израильтяне были уже там и, опираясь на оборонительные позиции,
успешно отразили иорданские атаки. Другой батальон 40-й танковой бригады,
введенный израильтянами в заблуждение, сначала двинулся на Бейт-Шеан. Когда
он повернул обратно к Шхему, израильское танковое соединение уже овладело
городом с севера. "Иорданцам не удалось выяснить направление нашего главного
удара", - заметил впоследствии генерал Элазар.
Израильские "Миражи", "Мистеры" и небольшие учебные самолеты
"Фуга-Магистер" день и ночь непрерывно обстреливали своими ракетами боевые
порядки иорданцев. Хотя авиация оказалась не очень эффективной против танков
и, как это часто случается в высокоманевренной войне, она неоднократно
обрушивала удары на свои собственные войска и машины, многие узкие тропы,
петляющие среди иорданских холмов, стали непроходимыми в результате ее
налетов. Это сильно ограничивало передвижение иорданских бронетанковых
частей, доставку боеприпасов и подкрепления. У многих иорданских танков
кончилось горючее: другие машины были покинуты экипажами или стали легкой
добычей израильских танков, так как дороги для наступления или отхода были
забиты искореженными иорданскими машинами. Таким образом израильтяне
уничтожили 45 танков противника и захватили 40-50 совершенно исправных
танков, покинутых своими экипажами. По словам генерала Элазара, 25-я
пехотная и 40-я танковая иорданские бригады лишились большей части своей
техники и личного состава. Он полагает, что иорданцы потеряли в северной
части Западного берега убитыми, ранеными и пленными 3 тысячи человек.
Когда войска Элазара занимали северные районы, а парашютисты Моты
очищали от последних снайперов Иерусалим, механизированная бригада Ури
спускалась с плато в районе Рамаллы и Шхема к реке Иордан и бесплодным
берегам Мертвого моря, лежащим несколько сот футов ниже уровня моря. Из
доклада Ури:
Мы продолжали продвигаться на Иерихон. У нас было несколько рупоров -
соединиться с нашим гарнизоном на горе Скопус и создать максимально
подходящие условия для прорыва в Старый Город.
За несколько дней до этого я совершил обход местности для осмотра
позиций и укреплений и оценки сил противника.
14.25. Наркис получил приказ перейти в контрнаступление. Тем временем
генерал Одд Булль (командующий войсками ООН) вновь предложил прекратить
огонь.
14.30. Наркис запросил разведку о местонахождении 60-й иорданской
танковой бригады. Даян сообщил по телефону, что он в дороге в Иерусалим.
Наркис посоветовал ему ехать южной дорогой. После Ури в штаб-квартиру
Наркиса прибыл за инструкциями командир парашютистов Мота.
15.50. Израильские войска овладели бывшей резиденцией британского
комиссара и прилегающей к ней с тыла укрепленной зоной, потеряв при этом
восемь человек убитыми.
Наркис просил разрешения занять Латрун. Разрешение не было дано.
16.00. Наркис прибыл с тремя машинами на свой передовой командный пункт
в Кастеле.
Вся парашютная бригада (в составе трех батальонов) вступила уже в бой.
16.45. Наркис отдал приказ поднять израильский флаг над
правительственной резиденцией. Одновременно он приказал своему начальнику
оперативного отдела снабдить Моту флагами, чтобы после взятия полицейской
школы израильтяне не были обстреляны своей же артиллерией.
17.00. Обстреляна деревня около Кастеля.
17.15. Авиации отдан приказ атаковать 60-ю иорданскую танковую бригаду.
17.30. Ури готов к наступлению, он вошел в Иорданию. У него не было ни
одного танка с молотильными цепами для борьбы с минами. Они все были на юге.
Саперы Ури шли впереди танков и обезвреживали мины, но из-за быстрого
продвижения сорок человек были ранены взрывами мин.
13.20. Взята высота Абдул Азиз.
Ури сообщил, что высота с радарной установкой в наших руках, но
добавил, что без миноискателей или танков с молотильными цепами продвижение
замедлится.
Взята Бейт-Икса.
Ури:
В 13.00 мы получили приказ овладеть горным кряжем между Рамаллой и
Иерусалимом. Позиции в этом районе были с давних пор хорошо разведаны. Я
помню, как двадцать лет назад мы несколько раз атаковали высоту с радаром.
Сначала мы захватили ее, потом кто-то ее сдал. Это была бетонированная
позиция, подобно Абдул Азизу, тогда как Бейт-Икса являлась укрепленной
деревней. Если бы кто-нибудь в Академии генерального штаба доказывал своим
слушателям, что танковая бригада может в течение четырех часов атаковать
иерусалимские позиции с равнины, то ему пришлось бы распроститься с работой
лектора. Но мои люди сделали это. Главной трудностью было взять бункеры. Мы
направили на каждый бункер по танку, и между 17 и 19 часами огонь из всех
бункеров был подавлен. Затем в дело была введена моторизованная пехота,
которая, проявив немалое упорство, обезвредила в темноте с помощью
миноискателей одну за другой все мины.
Наркис опасался, что 60-я иорданская танковая бригада устроит Ури
засаду на стыке дорог Рамалла-Иерусалим, однако рассчитывал, что Ури
опередит противника.
20.00. Наркис прибыл в Иерусалим.
Сур Бахир был в наших руках; наблюдались явные признаки подготовки
иорданцев к контратаке.
Наркис отправился в Кнесет, чтобы там встретиться с Даяном, которого
должны были привести к присяге как министра обороны. Даяна в Кнесете не
было, церемония была отложена. Даян вообще не приносил присяги до
прекращения военных действий.
Наркис встретился с Мотой, который сообщил ему, что он готовится
перейти в наступление в полночь. Наркис приказал своей ставке обратиться в
генеральный штаб за разрешением взять Латрун. Наркис просил, чтобы авиация
продолжала наносить удары по расположениям 60-й иорданской бригады. У него
был спор с Бар-Левом о времени начала наступления Моты. Войска Моты
выступили в направлении Иерусалима в 19.00 и должны были быть готовы к бою в
2.00 во вторник. Генеральный штаб назначил начало наступления при поддержке
артиллерии и авиации на следующее утро в 8.00. Наркис сказал им, что нельзя
вводить в действие авиацию в связи с близостью Иерусалима и убедил их
перенести начало наступления на 2.00.
24.00. Главный раввин армии генерал Шломо Горен посетил в полночь
Наркиса и заявил ему: "Твои люди делают историю: то, что происходит в Синае,
ничто по сравнению с этим". Наркис посоветовал ему приготовить шофар (рог).
Вторник 6 июня 1967 года.
1.40. Наркис сопровождал Моту на его командный пост неподалеку от
полицейской школы. Вся израильская часть Иерусалима подвергалась
артиллерийскому и минометному обстрелу. Когда Наркис и Мота производили
оценку положения, 25-фунтовый орудийный снаряд разорвался на крыше, на
которой они стояли. К счастью, снаряд попал в парапет, и никто не пострадал.
Мота:
В 2.20 наша артиллерия открыла огонь, а наши танки устремились вниз по
обрывистой дороге и заняли свою позицию. Услыхав грохот приближающихся
танков, противник открыл огонь из всех своих укреплений. Интенсивность
артобстрела повысилась. Но танки продолжали продвижение и подавили огневые
позиции противника. Многие танкисты были иерусалимцами. Своими танками они
давили артиллерийские позиции врага. Наша артиллерия открыла сильный огонь.
Два наших батальона продолжали развивать наступление: один действовал в
секторе полицейской школы на Арсенальной высоте, другой - в Шейх Джаре.
Такого боя мне еще не случалось пережить. Солдаты должны были прорваться по
крайней мере через пять заграждений из колючей проволоки, прежде чем они
достигли огневых точек противника. Преодолев первую линию, они ворвались в
траншеи. Бои шли повсюду: в траншеях, в домах, на крышах, в подвалах. Мы
переходили из одной позиции в другую и видели, что натворила наша
артиллерия, огонь которой был необычайно эффективен. Некоторые
бетонированные бункеры были разрушены прямым попаданием.
Бои в окопах продолжались с 2.20 до 7.00 утра. Мы дошли до бункера,
обороняемого двумя тяжелыми пулеметами, о существовании которого мы не
подозревали, так как с воздуха его не видно было. Командир даже не
подозревал, что он стоит на крыше бункера, стена которого уходила в траншею.
Вдруг один солдат выскочил вперед и швырнул гранату, она взорвалась, но
стрельба из бункера не прекратилась. Тогда другой бросил три подрывных
заряда. Первый солдат забежал с другой стороны к траншее и тоже метнул
гранаты. Бункер взорвался, но двое оставшихся в живых из пяти его защитников
продолжали стрелять, израильский солдат метнул внутрь еще одну гранату. Это
был конец.
Молодой парень по имени Нафтали, стоя на наблюдательном пункте, заметил
передвижение противника на левом фланге. Он был один, и не переставая
стрелять, быстро передвигался туда и обратно по позиции, пока не был ранен.
Бой продолжался; повсюду сновали офицеры, ободряя словом и примером бойцов.
Находясь все это время в штабе бригады, мы не имели полного представления об
ожесточенности боев. Мы знали, что есть потери, но точных данных еще не
было.
Вторым сектором, также в центре города, был квартал Шейх Джара, над
которым господствуют полицейская школа и ворота Мандельбаума. Преодолевалось
одно заграждение за другим, раненых увозили с поля боя, продвижение
продолжалось. Всякий раз, когда устанавливалась телефонная связь, и мы
спрашивали о ходе боев, нам отвечали: "Все в порядке. Все идет по плану".
Единственно, что беспокоило их, это своевременная эвакуация раненых и
срочная медицинская помощь пострадавшим.
3.45. Полицейская школа взята. Это было самое жестокое сражение за всю
войну (батальон парашютистов из 500 человек потерял 40 убитыми. Полицейскую
школу удерживали более 200 солдат Арабского легиона. Надо было иметь, по
крайней мере, втрое превосходящие силы, чтобы решиться атаковать столь
сильно укрепленную позицию.
Солдаты Арабского легиона дрались, как черти. Полицейская школа была
взята только после многочасовых уличных боев. В здании и во дворе школы
остались 106 трупов легионеров. Израильских бойцов поддерживал из Кастеля
огонь артиллерийских орудий и 120-миллиметровых минометов, а наша авиация
сумела и ночью продолжать свои налеты благодаря двум прожекторам, освещавшим
участок с крыши Гистадрута (Федрации труда). Полицейская школа была самым
важным объектом. Развивая наступление, парашютисты Моты ворвались в
Американский квартал.
Два наших батальона продолжали продвижение, и в 6.00 гостиница
"Амбассадор" была в наших руках; всем Американским кварталом мы овладели
немного спустя. Некоторые иорданские легионеры укрылись в домах, и за каждый
дом дрались. Иногда приходилось дважды брать один и тот же дом, так как наши
парни шли вперед, не останавливаясь. При этом мы несли потери, ибо легионеры
продолжали стрелять нашим парням в спины из домов, которые мы не успевали
тщательно прочесать. После 4 часов утра, когда рассвело, мы ввели в действие
свой танковый батальон, распределив танки между ротами. Бои велись даже во
внутренних дворах, когда мы вокруг музея Рокфеллера прочесывали и очищали
район своего главного удара. Затем мы бросили в бой свой третий батальон,
тот самый, который действовал около ворот Мандельбаума. Батальон получил
приказ прорваться к воротам Ирода, ставшим ключевым пунктом, так как через
эти ворота согласно плану, наша пехота должна была устремиться в Старый
Город.
6.00. Ури со своей танковой бригадой достиг перекрестка дорог
Рамалла-Иерусалим, немного опередив иорданцев, и устроил засаду, из которой
уничтожил не менее 15 танков противника. Иорданские бронетанковые войска
находились слишком близко от израильтян, и наша авиация не могла
действовать.
Вскоре после полуночи Наркис обратился в генеральный штаб за
разрешением Моте и его парашютистам ворваться утром в Старый Город, но ему
ответили, что с этим нужно подождать.
7.00. Моторизованный отряд парашютистов под командованием Ури вступил в
Латрун. Они овладели этим бастионом, вклинившимся в территорию Израиля на
юго-западе Западного берега. Со времен войны 1948 года израильтян
преследовали ужасные воспоминания об этом месте. Тогда сотни их товарищей
пали в попытке овладеть этой сильно укрепленной арабской позицией. (В ходе
той войны 6000 человек, т.е. 1 процент 600-тысячного еврейского населения,
были убиты. В 1967 году погибло гораздо меньше людей: меньше 700 при
населении в два миллиона 600 тысяч, т.е. 1:3700). На этот раз Латрун сдался
без особого сопротивления, и израильские парашютисты смогли быстро
продвинуться к Рамалле. И вот перед ними внезапно выросли башни и минареты
Иерусалима. Один парашютист рассказал: "Мы никогда не видели Иерусалим с той
стороны. Это было фантастическое чувство: думать, что после всех этих лет
Иерусалим снова станет нашим, знать, что остальная часть нашей бригады
сейчас дерется там. Мы хотели быть с ними".
9.22. Наркис просил своих штабистов довести до сведения генерального
штаба, что если ему откажут взять Стену Плача, - это будет на их совести.
Одновременно он приказал Моте попытаться проникнуть в Старый Город.
Мота:
В 10.00 территория по эту сторону стены* была очищена от войск
противника. Мы заняли все кварталы, какими должны были овладеть согласно
плану. Теперь мы были готовы к прорыву в Старый Город. Весь день мы вели бои
местного значения и не по нашей вине стремительность нашего наступления
несколько ослабела, снизилась. Мы быстро продвигались вначале, но сохранить
такой темп в открытой местности для пехоты без поддержки танков было трудно.
Арабы удерживали стену, и мы не могли продолжать продвижение. Едва солдаты
переходили в атаку, их тут же косил огонь противника, и стало ясно, что, не
овладев стеной, мы не сможем продвинуться вперед.
* Стена вокруг Старого Города.
12.00. Части Ури соединились с парашютистами на Французском холме после
яростного боя в лощине, где иорданцы отбили первую израильскую атаку. Через
несколько минут в штаб прибыл Даян.
12.25. Даян с Наркисом въехали на полугусеничном транспортере на гору
Скопус. Даян сказал "Какой фантастический вид открывается отсюда сегодня, 6
июня 1967 года". Он приказал Наркису взять высоты к востоку от Иерусалима и
отрезать Старый Город. Даян опасался, что Совет Безопасности Организации
Объединенных Наций может объявить о прекращении огня, прежде чем израильтяне
достигнут своих целей и добьются удовлетворительного и устойчивого
результата. Он стремился обеспечить Израилю наиболее выгодные географические
рубежи.
Наркис отдал приказ взять высоты за Иерусалимом, но предупредил Даяна,
что сделать это будет очень трудно. У Моты была только одна танковая рота, и
Наркис дал ему еще одну. После часа боев Мота доложил, что натолкнулся на
отчаянное сопротивление и понес потери. Даян вернулся на вертолете в
Тель-Авив.
Мота:
Такое же положение сложилось в районе Августы Виктории, над которым
господствуют две высоты. Поэтому танковый батальон, приданный нашим частям,
должен был произвести сложную перегруппировку.
Этот батальон прямо с ходу вступил в бой, понес тяжелые потери, и
потребовалось некоторое время, чтобы он восстановил свою боеспособность.
Наконец мы решили вечером возобновить наступление. Наркис распорядился
отсрочить взятие высот до наступления темноты.
17.15. Ури продвинулся на север к Рамалле, оставив в тылу для Моты
танковую роту. Тем временем парашютисты отдохнули и стали готовиться к
атаке. Атака после короткого совещания была назначена на 23.00.
Мота:
Когда стемнело, мы возобновили наступление, чтобы овладеть высотами в
районе Августы Виктории. Мы располагали двумя неполными танковыми
батальонами: один должен был нас прикрывать, другой - продвигаться прямым
путем к Августе Виктории.
Мы выслали вперед танки, за которыми шел один из наших пехотных
батальонов, но, приблизившись к стене, подразделения попали под сильный
огонь противотанковой артиллерии. Один из наших танков и несколько джипов
разведки сразу же вспыхнули. Из-за потерь с самого начала боя нам пришлось
несколько изменить наш план.
22.20. Солдаты на вершине горы Скопус услышали грохот танков, шедших из
Иерихона на Иерусалим. По-видимому, иорданцы намеревались контратаковать.
Наркис отменил атаку, назначенную на 23.00, и приказал своим людям
готовиться к отражению иорданской контратаки.
Среда 7 июня 1967 года.
5.00. Бар-Лев дал по телефону разрешение взять Старый Город. При этом
он сказал: "На нас уже оказывают давление, чтобы мы прекратили военные
действия. Мы дошли до Суэцкого канала. С египтянами мы уже разделались.
Старый Город не должен оставаться анклавом противника".
8.30. После получасовой авиационной и артиллерийской подготовки
парашютисты перешли в атаку. Здания Августы Виктории оказались покинутыми
противником, и Мота со своими танками достиг Изорика.
Мота:
В ходе этой операции мы прибегали к самым различным тактическим
приемам, которые в обычных условиях мы, конечно, не стали бы применять. Один
батальон должен был по холмистой местности пройти напрямик от горы Скопус к
Августе Виктории. Другой батальон должен был при дневном свете миновать
стену вокруг Старого Города и предпринять фронтальную атаку.
Я решил взять на себя любой риск, как бы велик он ни был, и отдал
приказ начать действия. Третий батальон должен был продвигаться от ворот
Ирода вдоль стены и под огнем противника прорваться внутрь к Храмовой горе.
Несмотря на отсутствие точных данных о противнике, мы решили
действовать. Поэтому в 8.30 была введена авиация. Размещенный на горе Скопус
батальон попросил еще 15 минут на подготовку, но я не мог удовлетворить его
просьбу и приказал немедленно выступить. Я также приказал нашим танкам
начать продвижение и уточнить, где мы можем войти в соприкосновение с
противником, чтобы в соответствии с этим составить план боевых действий.
Наша артиллерия открыла ураганный огонь, и наши танки все шли вперед,
стреляя во все направления. За ними продвигалось моторизованное
подразделение с безоткатными орудиями. Началось сущее столпотворение. Мы
вскочили в свои командные полугусеничные транспортеры и помчались дальше,
подтвердив свои прежние приказы: батальону на горе Скопус продвигаться
форсированным маршем, второму батальону начать фронтальную атаку. Шедшая за
танками колонна прочесала холмы сильным огнем. Поток наступающих войск вынес
нас на площадь перед Старым Городом. Перед нами была Храмовая Гора с ее
золотым и серебряным куполами, позади - Новый Город.
На этом месте я отдал бригаде приказ начать наступление на Старый
Город: танкам на максимальной скорости продвигаться по дороге, трем пехотным
батальонам ринуться вперед: кто первым из них ворвется в Старый Город, - его
счастье.
Мы начали обстрел мусульманского квартала Старого Города, который
примыкал к городской стене и мешал нам прорваться через ворота Ирода. Огонь
продолжался минут 10 и был чрезвычайно эффективным. Все наши танки и
безоткатные орудия открыли огонь; мы обстреливали всю стену, но, конечно, ни
разу не целились и не попали в Святые Места. Район прорыва подвергся
концентрированному обстрелу: вся стена содрогалась и из нее выпало несколько
камней, но все снаряды падали правее ворот Святого Стефана.
Убедившись, что танки подходят к стене, мы вскочили в свой транспортер
и погнали туда же, приказав колоннам ускорить продвижение. Пехота получила
приказ ни при каких условиях не отставать от рвущихся вперед танков. Лишь на
короткую минуту обстрел был приостановлен, чтобы танки произвели
корректировку огня. И вот мы уже у моста перед воротами Святого Стефана.
Здесь танкам трудно было маневрировать, но уже было невозможно сдержать наш
натиск.
Я велел своему шоферу Бен-Цуру, бородачу весом не менее 95 килограммов,
дать полную скорость. Танки остались позади, впереди были ворота и чья-то
объятая пламенем машина. Противник был совсем близко, тем не менее я
приказал шоферу нестись дальше. Мы промчались мимо горящей машины и
оказались перед полуоткрытыми воротами. Пренебрегая опасностью, что в нас
сверху могут бросить гранату, шофер мчался дальше, наш полугусеничный
транспортер толкнул ворота, раздробил несколько упавших камней, промчался
мимо оторопевшего арабского солдата, свернул влево и подъехал к другим
воротам. Здесь нам преградил дорогу мотоцикл. Он мог быть заминирован, но
Цур пронесся мимо, и мы оказались у Храмовой Горы. Здесь не стреляли, ибо
это Святое Место. Наши танки в отличие от пехоты не могли проникнуть сюда.
Операция была выполнена, оставалось только прочесать местность. Появился
губернатор в сопровождении кади (мусульманского религиозного сановника) и
сообщил мне о принятом мусульманами решении не защищать Старый Город. Он
заверил меня, что все иорданские войска выведены и сопротивление прекращено.
Я обещал ему, что, прочесывая местность, мы будем стрелять только в том
случае, если встретим сопротивление. Он ответил, что не несет
ответственности за бандитов, которые будут стрелять. Действительно, в Старом
Городе сопротивление прекратилось. Мы потеряли 4 солдат, и 2 наших офицера
были ранены в боях за Стену Плача, когда брали приступом соседние дома и
карабкались на их крыши.
9.50. Мота вступил в Город через ворота Святого Стефана.
10.00. Наркис, который следовал по пятам за Мотой, приблизился к башне,
где шла жестокая борьба со снайперами.
10.15. Наркис, главный раввин, Бар-Лев и Мота подошли к Стене Плача.
Операция "Старый Город" была выполнена.
14.00. Даян в сопровождении Рабина и Наркиса прибыл в Старый Город. Они
направились в Стене Плача, где Даян, в соответствии с древней еврейской
традицией, написал на клочке бумаги молитву и засунул между камнями Стены.
Он написал: "Да царит мир в Израиле".
Стена Плача считается последней руиной Храма, разрушенного римским
императором Титом в 70 году н.э. Стоя у Стены, Даян заявил: "Мы вернулись к
самой святой из наших святынь, чтобы никогда не разлучаться с ней".
Бен-Гурион, посетив Стену, также произнес голосом, дрожащим от волнения:
"Это величайший день в моей жизни". Заметив плакат с английской и арабской
надписями, безобразивший Стену, он попросил убрать его. Солдат вскарабкался
и сковырнул плакат штыком под увещевания Бен-Гуриона не повредить камни.
Во вторник 6 июня, вечером, как только исход битвы за Иерусалим был
решен, Ури с двумя батальонами своей моторизованной бригады устремился на
север, к Рамалле. Его войска вошли в город во вторник в 19.00. Из его
доклада о взятии Рамаллы:
Впервые в моей жизни мы должны были брать город в темноте, а это
трудное задание. Мы решили войти в Рамаллу вместе с танковым батальоном,
стреляя во все стороны. Мы пересекли город в разных направлениях несколько
раз. Постепенно все смолкло. Противник сделал несколько выстрелов из
противотанковых ружей, но через три четверти часа город погрузился в тишину.
Ночью мы покинули Рамаллу и заняли позиции к северу и к югу от нее. Утром мы
прочесали город, не встретив сопротивления.
В то время как Ури брал Рамаллу и продвигался на Шхем* с юга, войска
под командованием бригадного генерала Элазара, командующего Северным
фронтом, развивали наступление в направлении к югу от Дженина. Израильтяне
планировали взять в клещи Шхем, главный город на плато Западного берега
Иордана. В сочетании с Иерусалимской и Хевронской операциями взятие Шхема
должно было привести к переходу всего Западного берега в руки Израиля.
* Наблус.
В понедельник в 17.25 одна из моторизованных пехотных бригад Элазара,
усиленная танками, пересекла северную границу Иордании, чтобы овладеть
Дженином и подавить иорданскую дальнобойную артиллерию, которая угрожала
крупной израильской авиационной базе в Рамат-Давиде. Во вторник в 2.00 ночи
эти войска вступили в бой с 25-й пехотной бригадой иорданцев в холмистом
районе к северо-западу от Дженина. Израильтянам, по их данным, удалось
сильно обескровить два иорданских батальона и целиком уничтожить третий. "Мы
атаковали их ночью, а ночью невозможно брать пленных", - объяснял генерал
Элазар. Вскоре после рассвета другое израильское пехотное соединение подошло
к Дженину и заняло город.
Иорданцы, располагавшие 30 танками "Паттон М-47" в районе Дженина, а у
моста Дамиа через Иортая - двумя батальонами 40-й танковой бригады с 88
танками "Паттон", имели незначительное численное превосходство над
израильтянами с их 100 танками. Поэтому израильтяне симулировали боевую
активность в районе израильского города Бейт-Шеан, неподалеку от северной
границы с Иорданией, и заставили иорданцев распылить свои силы - выслать
батальон 40-й танковой бригады к этому пункту. Тем временем израильская
танковая бригада прорвала фронт к северу от Дженина и в понедельник ночью
прошла по холмистой местности на восток, чтобы овладеть Шхемом с тыла. Один
батальон 40-й иорданской танковой бригады, размещенной у моста Дамиа, был
переброшен в обход Шхема к частям Арабского легиона, отражавшим натиск
израильтян в районе Дженина. Иорданцы намеревались остановить быстрое
израильское наступление в Кабатии, севернее Шхема, но когда они подошли к
городу, израильтяне были уже там и, опираясь на оборонительные позиции,
успешно отразили иорданские атаки. Другой батальон 40-й танковой бригады,
введенный израильтянами в заблуждение, сначала двинулся на Бейт-Шеан. Когда
он повернул обратно к Шхему, израильское танковое соединение уже овладело
городом с севера. "Иорданцам не удалось выяснить направление нашего главного
удара", - заметил впоследствии генерал Элазар.
Израильские "Миражи", "Мистеры" и небольшие учебные самолеты
"Фуга-Магистер" день и ночь непрерывно обстреливали своими ракетами боевые
порядки иорданцев. Хотя авиация оказалась не очень эффективной против танков
и, как это часто случается в высокоманевренной войне, она неоднократно
обрушивала удары на свои собственные войска и машины, многие узкие тропы,
петляющие среди иорданских холмов, стали непроходимыми в результате ее
налетов. Это сильно ограничивало передвижение иорданских бронетанковых
частей, доставку боеприпасов и подкрепления. У многих иорданских танков
кончилось горючее: другие машины были покинуты экипажами или стали легкой
добычей израильских танков, так как дороги для наступления или отхода были
забиты искореженными иорданскими машинами. Таким образом израильтяне
уничтожили 45 танков противника и захватили 40-50 совершенно исправных
танков, покинутых своими экипажами. По словам генерала Элазара, 25-я
пехотная и 40-я танковая иорданские бригады лишились большей части своей
техники и личного состава. Он полагает, что иорданцы потеряли в северной
части Западного берега убитыми, ранеными и пленными 3 тысячи человек.
Когда войска Элазара занимали северные районы, а парашютисты Моты
очищали от последних снайперов Иерусалим, механизированная бригада Ури
спускалась с плато в районе Рамаллы и Шхема к реке Иордан и бесплодным
берегам Мертвого моря, лежащим несколько сот футов ниже уровня моря. Из
доклада Ури:
Мы продолжали продвигаться на Иерихон. У нас было несколько рупоров -