Страница:
12. Комитет начальников штабов должен попытаться определить относительную уязвимость и возможность обороны этих секторов как с точки зрения людей, используемых для позиционной обороны побережья и гаваней, так и с точки зрения количества дней или часов, в течение которых можно будет организовать сильную контратаку.
Уже в то время положение начало меняться коренным образом. Наша отличная разведка подтвердила, что Гитлер дал окончательный приказ об осуществлении операции «Морской лев» и что шла активная подготовка к ее проведению. Было очевидно, что этот человек решил осуществить попытку. Более того, объектом нападения был другой фронт, а вовсе не восточное побережье, которому, по обоюдному согласию, начальники штабов, морское министерство и я по-прежнему придавали наибольшее значение (возможно, что это был какой-нибудь дополнительный фронт, помимо восточного).
Но впоследствии произошла быстрая перемена. Большое количество самоходных барж и моторных лодок начали проходить по ночам через Дуврский пролив, проскальзывая вдоль французского побережья и постепенно сосредоточиваясь во всех французских портах от Кале до Бреста. Наша ежедневная аэрофотосъемка точно регистрировала это движение. Перестановка наших минных полей ближе к французским берегам была сочтена невозможной. Наши мелкие корабли начали тотчас же нападение на суда в пути, а наша бомбардировочная авиация сосредоточила свои действия против этих новых портов, откуда противник намечал вторжение.
В то же время поступало много сведений о сосредоточении немецкой армии или армий вторжения вдоль этой полосы неприятельского побережья, о переброске по железным дорогам и о скоплении большого количества войск в районе Кале и Нормандии. Позже нам стало известно о появлении близ Булони двух горных дивизий с мулами, предназначавшихся, видимо, для штурма Фолкстонских утесов. Одновременно вдоль всего французского побережья Ла-Манша начало вступать в действие множество батарей мощных дальнобойных орудий.
В ответ на эту новую угрозу мы начали переносить центр тяжести с одной ноги на другую и занялись совершенствованием всех своих средств переброски крупных и все возраставших резервов на южный фронт. Примерно в конце первой недели августа генерал Брук, бывший тогда уже главнокомандующим войсками метрополии, указал, что угроза вторжения создавалась в равной мере и на южном побережье. Численность, боеспособность, мобильность и оснащенность наших вооруженных сил непрерывно возрастали.
Таким образом, во второй половине сентября мы могли ввести в действие на фронте южного побережья, включая Дувр, 16 прекрасных дивизий; из них три были бронетанковыми дивизиями или их эквивалентом в бригадах; все это служило дополнением к местной береговой обороне и могло быть очень быстро введено в действие против любых высадившихся сил. Это обеспечивало нам ударный кулак или несколько таких кулаков, которые генерал Брук мог пустить в ход, когда потребуется, и никто не мог сделать этого лучше него.
Теперь мы вступили в период величайшего напряжения и бдительности. Все это время мы, конечно, должны были держать крупные силы севернее Уоша, вплоть до Кромарти; были улучшены способы переброски частей на тот случай, если бы выяснилось, что решительное наступление ведется на юге. Густо разветвленная железнодорожная сеть нашего острова и наше неизменное господство в воздухе над Великобританией, безусловно, дали бы нам возможность перебросить четыре-пять дивизий для усиления обороны на юге, если бы в этом возникла необходимость, на четвертый, пятый и шестой день после того, как полностью определились бы масштабы вражеских усилий.
Мы очень тщательно изучили все фазы луны, а также приливы и отливы. Мы считали, что противник предпочтет пересечь пролив в ночное время и произвести высадку на рассвете; теперь нам известно, что командование германской армии намеревалось поступить именно таким образом. Оно намечало совершить переправу при ущербной луне, чтобы сохранить боевые порядки и высадиться точно в намеченном пункте. Тщательно взвесив все эти данные, морское министерство пришло к выводу, что наиболее благоприятным для противника будет период между 15 и 30 сентября, и в этом случае, как нам теперь известно, мы мыслили одинаково с нашим противником.
Мы не сомневались в том, что сможем уничтожить любые силы, которые удалось бы высадить на берег на Дуврском мысу или на участке побережья от Дувра до Портсмута или даже до Портленда. Поскольку в этот решающий период все мы в мельчайших деталях мыслили гармонично и согласованно, нельзя было не восхищаться той картиной, которая все более четко вырисовывалась перед нами. Ведь тут, пожалуй, представлялась возможность нанести нашему мощному врагу такой удар, отзвуки которого прокатились бы по всему миру. Невозможно было не испытывать внутреннего возбуждения в подобной атмосфере и в связи с поступавшими к нам доказательствами намерений Гитлера. Некоторым даже хотелось, чтобы он предпринял эту попытку как по чисто техническим причинам, так и учитывая то влияние на общий ход войны, которое оказал бы полный разгром и уничтожение его экспедиционных сил.
В июле и августе мы утвердили свое превосходство в воздухе над Великобританией; особенно мы были сильны и безраздельно господствовали в юго-восточной части над графствами, окружающими Лондон. Канадский армейский корпус занимал исключительно удобную позицию между Лондоном и Дувром. Штыки его были отточены, его боевой дух – великолепен. Его солдаты были бы горды нанести решающий удар в борьбе за Англию и за свободу. Те же страсти пылали во всех сердцах. Весь этот район охватывала широкая сложная фортификационная система укрепленных участков, противотанковых заграждений, блокгаузов, дотов и т. д. Береговая линия ощетинилась оборонительными сооружениями и батареями, и благодаря сокращению количества эскортных кораблей в Атлантике, а также в результате вступления в строй новых кораблей нам удалось обеспечить значительный количественный и качественный рост наших флотилий. Мы привели в Плимут линкор «Ривендж», старый учебный линкор-мишень «Центурион» и один крейсер. Численность флота метрополии достигла максимальных размеров, и он мог без особого риска действовать в районе до Хамбера и даже до Уоша. Таким образом, во всех отношениях мы были полностью подготовлены.
И наконец, приближался период бурь во время равноденствия, наступающий обычно в октябре. Было ясно, что, если Гитлер осмелится нанести удар, он должен будет сделать это в сентябре; фаза луны и условия приливов и отливов были благоприятными в середине этого месяца.
Глава 15
Часть II
Глава 1
Уже в то время положение начало меняться коренным образом. Наша отличная разведка подтвердила, что Гитлер дал окончательный приказ об осуществлении операции «Морской лев» и что шла активная подготовка к ее проведению. Было очевидно, что этот человек решил осуществить попытку. Более того, объектом нападения был другой фронт, а вовсе не восточное побережье, которому, по обоюдному согласию, начальники штабов, морское министерство и я по-прежнему придавали наибольшее значение (возможно, что это был какой-нибудь дополнительный фронт, помимо восточного).
Но впоследствии произошла быстрая перемена. Большое количество самоходных барж и моторных лодок начали проходить по ночам через Дуврский пролив, проскальзывая вдоль французского побережья и постепенно сосредоточиваясь во всех французских портах от Кале до Бреста. Наша ежедневная аэрофотосъемка точно регистрировала это движение. Перестановка наших минных полей ближе к французским берегам была сочтена невозможной. Наши мелкие корабли начали тотчас же нападение на суда в пути, а наша бомбардировочная авиация сосредоточила свои действия против этих новых портов, откуда противник намечал вторжение.
В то же время поступало много сведений о сосредоточении немецкой армии или армий вторжения вдоль этой полосы неприятельского побережья, о переброске по железным дорогам и о скоплении большого количества войск в районе Кале и Нормандии. Позже нам стало известно о появлении близ Булони двух горных дивизий с мулами, предназначавшихся, видимо, для штурма Фолкстонских утесов. Одновременно вдоль всего французского побережья Ла-Манша начало вступать в действие множество батарей мощных дальнобойных орудий.
В ответ на эту новую угрозу мы начали переносить центр тяжести с одной ноги на другую и занялись совершенствованием всех своих средств переброски крупных и все возраставших резервов на южный фронт. Примерно в конце первой недели августа генерал Брук, бывший тогда уже главнокомандующим войсками метрополии, указал, что угроза вторжения создавалась в равной мере и на южном побережье. Численность, боеспособность, мобильность и оснащенность наших вооруженных сил непрерывно возрастали.
* * *
В августе – сентябре произошло следующее изменение в группировке наших сил:Таким образом, во второй половине сентября мы могли ввести в действие на фронте южного побережья, включая Дувр, 16 прекрасных дивизий; из них три были бронетанковыми дивизиями или их эквивалентом в бригадах; все это служило дополнением к местной береговой обороне и могло быть очень быстро введено в действие против любых высадившихся сил. Это обеспечивало нам ударный кулак или несколько таких кулаков, которые генерал Брук мог пустить в ход, когда потребуется, и никто не мог сделать этого лучше него.
* * *
На протяжении всего этого периода мы не имели уверенности в том, что заливы и устья рек от Кале до Терехеллинга и Гельголанда со множеством островков у голландского и бельгийского побережий («загадка песков» прошлой войны) не скрывают каких-либо скоплений вражеских войск с мелкими или средними судами. Следовало ожидать атаки на участке от Гарвича до Портсмута, Портленда или даже до Плимута с центром на Кентском мысу. Мы имели лишь отрицательные сведения о том, не будет ли третья волна вторжения, согласованная с другими, осуществляться на крупных кораблях из Балтики через Скагеррак. Это было абсолютно необходимо для успеха немцев, ибо никаким иным путем нельзя было доставить тяжелые орудия высадившимся армиям или создать большие склады снабжения на транспортах или около этих транспортов, ставших на якорь вблизи восточного побережья.Теперь мы вступили в период величайшего напряжения и бдительности. Все это время мы, конечно, должны были держать крупные силы севернее Уоша, вплоть до Кромарти; были улучшены способы переброски частей на тот случай, если бы выяснилось, что решительное наступление ведется на юге. Густо разветвленная железнодорожная сеть нашего острова и наше неизменное господство в воздухе над Великобританией, безусловно, дали бы нам возможность перебросить четыре-пять дивизий для усиления обороны на юге, если бы в этом возникла необходимость, на четвертый, пятый и шестой день после того, как полностью определились бы масштабы вражеских усилий.
Мы очень тщательно изучили все фазы луны, а также приливы и отливы. Мы считали, что противник предпочтет пересечь пролив в ночное время и произвести высадку на рассвете; теперь нам известно, что командование германской армии намеревалось поступить именно таким образом. Оно намечало совершить переправу при ущербной луне, чтобы сохранить боевые порядки и высадиться точно в намеченном пункте. Тщательно взвесив все эти данные, морское министерство пришло к выводу, что наиболее благоприятным для противника будет период между 15 и 30 сентября, и в этом случае, как нам теперь известно, мы мыслили одинаково с нашим противником.
Мы не сомневались в том, что сможем уничтожить любые силы, которые удалось бы высадить на берег на Дуврском мысу или на участке побережья от Дувра до Портсмута или даже до Портленда. Поскольку в этот решающий период все мы в мельчайших деталях мыслили гармонично и согласованно, нельзя было не восхищаться той картиной, которая все более четко вырисовывалась перед нами. Ведь тут, пожалуй, представлялась возможность нанести нашему мощному врагу такой удар, отзвуки которого прокатились бы по всему миру. Невозможно было не испытывать внутреннего возбуждения в подобной атмосфере и в связи с поступавшими к нам доказательствами намерений Гитлера. Некоторым даже хотелось, чтобы он предпринял эту попытку как по чисто техническим причинам, так и учитывая то влияние на общий ход войны, которое оказал бы полный разгром и уничтожение его экспедиционных сил.
В июле и августе мы утвердили свое превосходство в воздухе над Великобританией; особенно мы были сильны и безраздельно господствовали в юго-восточной части над графствами, окружающими Лондон. Канадский армейский корпус занимал исключительно удобную позицию между Лондоном и Дувром. Штыки его были отточены, его боевой дух – великолепен. Его солдаты были бы горды нанести решающий удар в борьбе за Англию и за свободу. Те же страсти пылали во всех сердцах. Весь этот район охватывала широкая сложная фортификационная система укрепленных участков, противотанковых заграждений, блокгаузов, дотов и т. д. Береговая линия ощетинилась оборонительными сооружениями и батареями, и благодаря сокращению количества эскортных кораблей в Атлантике, а также в результате вступления в строй новых кораблей нам удалось обеспечить значительный количественный и качественный рост наших флотилий. Мы привели в Плимут линкор «Ривендж», старый учебный линкор-мишень «Центурион» и один крейсер. Численность флота метрополии достигла максимальных размеров, и он мог без особого риска действовать в районе до Хамбера и даже до Уоша. Таким образом, во всех отношениях мы были полностью подготовлены.
И наконец, приближался период бурь во время равноденствия, наступающий обычно в октябре. Было ясно, что, если Гитлер осмелится нанести удар, он должен будет сделать это в сентябре; фаза луны и условия приливов и отливов были благоприятными в середине этого месяца.
Глава 15
Операция «Морской лев»
Вскоре после того, как 3 сентября 1939 года началась война, германское командование военно-морским флотом, как это стало известно из захваченных архивов, занялось изучением проблемы вторжения в Англию. В отличие от нас немцы совершенно не сомневались в том, что единственный путь лежит через узкую часть Ла-Манша. Они никогда и не думали об ином варианте. Если бы мы знали об этом, нам было бы значительно легче. Вторжение через Ла-Манш проводилось бы на самый защищенный участок нашего побережья – старый приморский фронт в войнах с Францией, где все порты были укреплены и где были размещены главные базы наших флотилий, а в дальнейшем и большинство наших аэродромов и постов воздушного наблюдения, входивших в систему обороны Лондона. Ни в каком другом районе острова мы не могли бы вступить в действие так быстро и такими крупными силами армии, флота и авиации. Адмирал Редер не хотел, чтобы его застали неподготовленным в случае, если на германский флот была бы возложена задача вторжения в Англию. В то же время он ставил ряд условий. Первым из них было установление полного контроля над портами и устьями рек французского, бельгийского и голландского побережья. Поэтому этот проект в начальный период войны был положен под сукно.
Внезапно все эти условия оказались выполненными, и на следующий день после Дюнкерка и капитуляции Франции Редер, очевидно, с некоторым опасением, но и с чувством удовлетворения, смог явиться к фюреру со своим планом. 21 мая, а затем 20 июня он беседовал с Гитлером на эту тему не с целью предложить вторжение, но желая договориться о том, что, если будет отдан приказ о вторжении, разработка деталей не будет производиться поспешно. Гитлер был настроен скептически и сказал, что «прекрасно понимает, с какими исключительными трудностями было бы сопряжено подобное предприятие».
Кроме того, он лелеял надежду, что Англия будет добиваться мира. Лишь в последнюю неделю июня германское верховное командование занялось этой идеей, и только 2 июля была дана первая директива о составлении плана вторжения в Англию как возможного события. «Фюрер решил, что при определенных условиях – самым важным из которых является обеспечение превосходства в воздухе – высадка в Англии могла бы состояться».
16 июля Гитлер дал следующую директиву:
«Поскольку Англия, несмотря на ее безнадежное в военном отношении положение, не проявляет признаков готовности прийти к соглашению, я решил подготовить десантную операцию против Англии и в случае необходимости – осуществить ее… Подготовку к операции следует завершить к середине августа».
В это время уже принимались различные меры по подготовке к осуществлению этой акции.
Командование германской армии вначале испытывало серьезные сомнения относительно вторжения в Англию. Оно не разрабатывало планов подготовки к нему и не проводило специального обучения. По мере того, как одна за другой шли недели невероятных фантастических побед, оно начало становиться смелей. Ответственность за благополучную переброску войск несла не армия, и ее командование считало, что, если будут переброшены достаточно крупные силы, задача будет выполнима. Еще в августе адмирал Редер счел необходимым обратить внимание сухопутного командования на опасность перехода через пролив, во время которого могли погибнуть все перебрасываемые войска. После же того как ответственность за переброску армии была совершенно определенно возложена на военно-морской флот, его командование вообще стало придерживаться пессимистических взглядов.
21 июля руководители трех видов вооруженных сил встретились с фюрером. Он сообщил им, что решающий этап войны уже наступил, но что Англия еще не осознала этого и продолжает надеяться на поворот судьбы. Он говорил о поддержке Англии Соединенными Штатами и о возможном изменении политических отношений Германии с Советским Союзом. Осуществление операции «Морской лев», сказал он, надо считать самым действенным средством быстрого завершения войны.
«Для этой операции армии потребуется 40 дивизий. Самой трудной частью операции будет материально-техническое усиление и снабжение войск. Мы не можем рассчитывать на какое-либо снабжение за счет самой Англии».
Необходимыми условиями были: абсолютное господство в воздухе, оперативное использование мощной артиллерии в Дуврском проливе и защита с помощью минных полей.
«Время года, – сказал он, – служит важным фактором, поскольку погода в Северном море и в Ла-Манше во второй половине сентября бывает очень плохой, а в середине октября начинаются туманы. Поэтому главная часть операции должна быть завершена к 15 сентября, ибо после этой даты взаимодействие между авиацией и армейскими частями и соединениями станет слишком ненадежным. А так как поддержка авиации является решающей, ее и следует считать главным фактором при установлении даты».
В германских штабах возникли ожесточенные споры по поводу ширины фронта и числа пунктов, которые следовало атаковать. Армия требовала высадки нескольких десантов вдоль всего южного побережья Англии от Дувра до Лайм-Риджис, западнее Портленда. Кроме того, она требовала высадки вспомогательного десанта севернее Дувра в Рамсгете. А германский военно-морской штаб утверждал, что наиболее подходящим для безопасной переправы через пролив является район, расположенный между Норт-Форлендом и западной оконечностью острова Уайт. Штаб армии разработал план высадки 100 тысяч человек, за которой должна была почти немедленно последовать высадка десантов численностью еще 160 тысяч человек, в различных пунктах от Дувра на запад до Лайм-Бея. Начальник штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер заявлял, что в районе Брайтона нужно высадить по меньшей мере четыре дивизии. Он требовал также, чтобы десанты были высажены в районе Дила, Рамсгета; вдоль всего фронта нужно было развернуть в различных пунктах – по возможности одновременно – по меньшей мере 13 дивизий. В дополнение к этому германская авиация требовала морской транспорт для переброски с первым эшелоном 52 зенитных батарей.
Однако начальник военно-морского штаба дал понять, что быстрая переброска таких крупных сил невозможна. Он физически не в состоянии был взять на себя задачу эскортирования десантного флота на всем протяжении упомянутого района. Он имел лишь в виду, что в пределах этого участка армия выберет наиболее удобное место. Военно-морской флот не располагал достаточными силами даже при условии господства в воздухе для того, чтобы защищать одновременно более одного маршрута, и считал наименее трудными самые узкие части Дуврского пролива. Чтобы перебросить со вторым эшелоном 160 тысяч человек и их оснащение за одну операцию, потребовались бы суда общим водоизмещением два миллиона тонн. Даже если бы это фантастическое требование и могло быть удовлетворено, такое количество судов нельзя было бы сосредоточить в районах погрузки. Можно было бы перебросить лишь первые эшелоны для создания узких плацдармов, и потребовалось бы по меньшей мере два дня, чтобы высадить вторые эшелоны этих же дивизий, не говоря уже о переброске еще шести дивизий, что предусматривалось планом.
Он указал также на то, что высадка на широком фронте означала бы разницу в 3–5,5 часа в сроках прилива в различных намеченных пунктах. Таким образом, нужно было бы либо заведомо согласиться на неблагоприятные условия прилива в некоторых пунктах высадки, либо отказаться от одновременной высадки. На этот довод было очень трудно что-либо возразить.
В конце концов Гитлер вынес компромиссное решение, не удовлетворившее ни армию, ни флот. В директиве верховного командования, данной 27 августа, говорилось, что «армия в своих операциях должна учитывать такие факторы, как наличный тоннаж и безопасность переправы и высадки». От планов высадки десантов в районе Дила, Рамсгета отказались, но фронт предполагалось растянуть от Фолкстона до Богнора. Итак, даже такого ограниченного соглашения удалось достичь лишь в конце августа; и конечно, все зависело от победы в воздушной битве, которая к тому времени бушевала уже в течение шести недель.
На основании намеченного наконец участка фронта был разработан окончательный план. Военное командование было поручено Рундштедту, однако ввиду нехватки судов силы, находившиеся в его распоряжении, сократились до 13 дивизий и 12 дивизий в резерве.
На долю военно-морского штаба выпала самая тяжелая первоначальная задача. Для удовлетворения всех своих нужд Германия имела морские суда общим водоизмещением 1200 тысяч тонн. Для того чтобы погрузить войска вторжения, потребовалось бы больше половины этого тоннажа, что вызвало бы серьезное расстройство в экономике. К началу сентября военно-морской штаб имел возможность сообщить, что реквизированы следующие суда: 168 транспортов (водоизмещением 700 тысяч тонн), 1910 барж, 419 буксиров и траулеров, 1600 моторных катеров.
Всю эту армаду нужно было укомплектовать личным составом и доставить по морю и по каналам в порты сосредоточения.
В то же время, начиная с первых чисел июля, мы предприняли ряд последовательных налетов на суда в Вильгельмсхафене, Киле, Куксхафене, Бремене и Эмдене; совершались также налеты на мелкие суда и баржи во французских портах и на бельгийских каналах.
Когда 1 сентября началось передвижение на юг большого потока судов, на которых предполагалось совершить вторжение, королевская авиация следила за ними, сообщала о них и ожесточенно атаковала их вдоль всего фронта от Антверпена до Гавра. Успех всего плана создания коридора с перилами в виде минных полей, которые предполагалось заложить и поддерживать под прикрытием германской авиации перед лицом подавляющего превосходства английских флотилий и мелких судов, зависел от разгрома английской авиации и установления полного господства немцев в воздухе над Ла-Маншем и юго-восточным побережьем Англии, причем не только над переправами, но и над районами высадки. Оба вида старых вооруженных сил взвалили ответственность на рейхсмаршала Геринга.
Геринг отнюдь не возражал против этого, считая, что благодаря своему большому численному превосходству германская авиация через несколько недель ожесточенных боев разобьет английскую противовоздушную оборону, уничтожит английские аэродромы в Кенте и Сассексе и установит полное господство над проливом. Но, помимо этого, он был уверен в том, что бомбардировка Англии, и особенно Лондона, доведет вырождающихся миролюбивых англичан до такого состояния, что они запросят мира, особенно если на их горизонте будет непрерывно расти угроза вторжения.
По мере того как шли дни, возникали и умножались сомнения и задержки. Приказ Гитлера от 16 июля предписывал закончить всю подготовку к середине августа. Руководящие органы всех трех видов вооруженных сил понимали, что это невозможно, и в конце июля Гитлер согласился на 15 сентября как на самую раннюю дату высадки, оставляя за собою право принять решение о выступлении после того, как станут известны результаты намечавшейся тогда еще более ожесточенной битвы в воздухе.
30 августа военно-морской штаб доложил, что в результате принятых Англией контрмер против флота вторжения подготовку не удастся завершить к 15 сентября. По просьбе штаба дата вторжения была перенесена на 21 сентября при условии заблаговременного предупреждения за десять дней. Это означало, что предварительный приказ должен был последовать 11 сентября. 10 сентября военно-морской штаб снова доложил о встреченных им различных трудностях, связанных с погодой, которая всегда доставляет неприятности, а также с английскими ответными бомбардировками. Он указал, что, хотя необходимую подготовку военно-морского флота можно было бы практически завершить к 21 сентября, оговоренное оперативное условие – неоспоримое превосходство в воздухе над проливом – не выполнено. Поэтому 11 сентября Гитлер отложил предварительный приказ на три дня, перенеся таким образом самую раннюю дату высадки на 24 сентября, а 14-го он отложил ее снова. 17 сентября вторжение было отложено на неопределенный срок.
7 сентября мы получили сведения о том, что в западном и южном направлениях к пунктам между Остенде и Гавром движутся баржи и мелкие суда. А поскольку эти порты сосредоточения судов служили объектом ожесточенных налетов английской авиации, вполне вероятным казалось, что суда перебрасывались туда незадолго до фактической попытки. Ударная мощь германской авиации между Амстердамом и Брестом возросла в результате переброски на этот участок 160 бомбардировщиков из Норвегии; на передовых аэродромах в районе Па-де-Кале были замечены части пикирующих бомбардировщиков ближнего действия. За несколько дней до этого были захвачены в плен четыре немца, высадившихся с весельной лодки на юго-восточном побережье. Они сознались, что занимались шпионажем и имели указания быть готовыми к тому, чтобы в течение ближайших двух недель в любой момент доносить о передвижении английских резервных формирований в районе Ипсвича, Лондона, Ридинга, Оксфорда. Луна и условия прилива между 8 и 10 сентября благоприятствовали вторжению на юго-восточном побережье. На основании этого начальники штабов пришли к выводу, что создалась непосредственная угроза вторжения и что силы обороны должны быть готовы выступить по первому сигналу.
Из имеющихся данных ясно, что германское верховное командование отнюдь не являло собой слаженной группы, стремящейся к общей цели и обоюдно понимающей способности и пределы возможностей других. Каждый хотел быть самой яркой звездой на небосклоне. В Германии престиж армии был исключительно высоким, и руководители армии смотрели на своих товарищей моряков несколько свысока. Нельзя не прийти к выводу, что германская армия не хотела в серьезной операции вручать свою судьбу своим собратьям по другому виду вооруженных сил. Когда после войны генерала Йодля спросили об этих планах, он раздраженно ответил: «Наши планы в значительной степени напоминали планы Юлия Цезаря». Так говорил о морской операции типичный германский армеец, который слабо разбирался в проблемах, связанных с высадкой и развертыванием крупных сил на обороняемом побережье, открытом всем опасностям моря.
В Англии же, несмотря на все наши недостатки, мы очень хорошо разбирались во всех морских делах. Это было у нас в крови на протяжении столетий, и морские традиции волнуют у нас не только моряков, но и весь народ. И именно это в большей степени, чем все остальное, позволило нам спокойно взирать на угрозу вторжения. Организация дела, при которой контроль над операциями осуществлялся тремя начальниками штабов, чья деятельность координировалась министром обороны, способствовала возникновению невиданной в прошлом сплоченности, взаимопонимания и готовности сотрудничать. Даже в том случае, если бы в 1940 году немцы имели хорошо обученные десантные силы, оснащенные всей техникой современной десантной войны, все равно выполнение их задачи было бы безнадежным делом перед лицом нашей морской и воздушной мощи. В действительности же у них не было на должном уровне ни необходимых средств, ни достаточной боевой подготовки.
Внезапно все эти условия оказались выполненными, и на следующий день после Дюнкерка и капитуляции Франции Редер, очевидно, с некоторым опасением, но и с чувством удовлетворения, смог явиться к фюреру со своим планом. 21 мая, а затем 20 июня он беседовал с Гитлером на эту тему не с целью предложить вторжение, но желая договориться о том, что, если будет отдан приказ о вторжении, разработка деталей не будет производиться поспешно. Гитлер был настроен скептически и сказал, что «прекрасно понимает, с какими исключительными трудностями было бы сопряжено подобное предприятие».
Кроме того, он лелеял надежду, что Англия будет добиваться мира. Лишь в последнюю неделю июня германское верховное командование занялось этой идеей, и только 2 июля была дана первая директива о составлении плана вторжения в Англию как возможного события. «Фюрер решил, что при определенных условиях – самым важным из которых является обеспечение превосходства в воздухе – высадка в Англии могла бы состояться».
16 июля Гитлер дал следующую директиву:
«Поскольку Англия, несмотря на ее безнадежное в военном отношении положение, не проявляет признаков готовности прийти к соглашению, я решил подготовить десантную операцию против Англии и в случае необходимости – осуществить ее… Подготовку к операции следует завершить к середине августа».
В это время уже принимались различные меры по подготовке к осуществлению этой акции.
* * *
План действий германского военно-морского флота, о существовании которого я получил некоторые сведения еще в июне, был в основе своей механическим. Немцы предполагали под защитой батарей тяжелых орудий, стреляющих с Гри-Не по Дувру, и под очень сильным артиллерийским прикрытием вдоль французского побережья Па-де-Кале создать узкий коридор через пролив по кратчайшей удобной линии и оградить этот коридор с обеих сторон минными полями, которые защищались бы извне подводными лодками. Через этот коридор предполагалось последовательными многократными волнами перебросить армию и обеспечить ее снабжение. На этом задача военного флота кончалась, и командование германской армии должно было решать проблему самостоятельно.Командование германской армии вначале испытывало серьезные сомнения относительно вторжения в Англию. Оно не разрабатывало планов подготовки к нему и не проводило специального обучения. По мере того, как одна за другой шли недели невероятных фантастических побед, оно начало становиться смелей. Ответственность за благополучную переброску войск несла не армия, и ее командование считало, что, если будут переброшены достаточно крупные силы, задача будет выполнима. Еще в августе адмирал Редер счел необходимым обратить внимание сухопутного командования на опасность перехода через пролив, во время которого могли погибнуть все перебрасываемые войска. После же того как ответственность за переброску армии была совершенно определенно возложена на военно-морской флот, его командование вообще стало придерживаться пессимистических взглядов.
21 июля руководители трех видов вооруженных сил встретились с фюрером. Он сообщил им, что решающий этап войны уже наступил, но что Англия еще не осознала этого и продолжает надеяться на поворот судьбы. Он говорил о поддержке Англии Соединенными Штатами и о возможном изменении политических отношений Германии с Советским Союзом. Осуществление операции «Морской лев», сказал он, надо считать самым действенным средством быстрого завершения войны.
«Для этой операции армии потребуется 40 дивизий. Самой трудной частью операции будет материально-техническое усиление и снабжение войск. Мы не можем рассчитывать на какое-либо снабжение за счет самой Англии».
Необходимыми условиями были: абсолютное господство в воздухе, оперативное использование мощной артиллерии в Дуврском проливе и защита с помощью минных полей.
«Время года, – сказал он, – служит важным фактором, поскольку погода в Северном море и в Ла-Манше во второй половине сентября бывает очень плохой, а в середине октября начинаются туманы. Поэтому главная часть операции должна быть завершена к 15 сентября, ибо после этой даты взаимодействие между авиацией и армейскими частями и соединениями станет слишком ненадежным. А так как поддержка авиации является решающей, ее и следует считать главным фактором при установлении даты».
В германских штабах возникли ожесточенные споры по поводу ширины фронта и числа пунктов, которые следовало атаковать. Армия требовала высадки нескольких десантов вдоль всего южного побережья Англии от Дувра до Лайм-Риджис, западнее Портленда. Кроме того, она требовала высадки вспомогательного десанта севернее Дувра в Рамсгете. А германский военно-морской штаб утверждал, что наиболее подходящим для безопасной переправы через пролив является район, расположенный между Норт-Форлендом и западной оконечностью острова Уайт. Штаб армии разработал план высадки 100 тысяч человек, за которой должна была почти немедленно последовать высадка десантов численностью еще 160 тысяч человек, в различных пунктах от Дувра на запад до Лайм-Бея. Начальник штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер заявлял, что в районе Брайтона нужно высадить по меньшей мере четыре дивизии. Он требовал также, чтобы десанты были высажены в районе Дила, Рамсгета; вдоль всего фронта нужно было развернуть в различных пунктах – по возможности одновременно – по меньшей мере 13 дивизий. В дополнение к этому германская авиация требовала морской транспорт для переброски с первым эшелоном 52 зенитных батарей.
Однако начальник военно-морского штаба дал понять, что быстрая переброска таких крупных сил невозможна. Он физически не в состоянии был взять на себя задачу эскортирования десантного флота на всем протяжении упомянутого района. Он имел лишь в виду, что в пределах этого участка армия выберет наиболее удобное место. Военно-морской флот не располагал достаточными силами даже при условии господства в воздухе для того, чтобы защищать одновременно более одного маршрута, и считал наименее трудными самые узкие части Дуврского пролива. Чтобы перебросить со вторым эшелоном 160 тысяч человек и их оснащение за одну операцию, потребовались бы суда общим водоизмещением два миллиона тонн. Даже если бы это фантастическое требование и могло быть удовлетворено, такое количество судов нельзя было бы сосредоточить в районах погрузки. Можно было бы перебросить лишь первые эшелоны для создания узких плацдармов, и потребовалось бы по меньшей мере два дня, чтобы высадить вторые эшелоны этих же дивизий, не говоря уже о переброске еще шести дивизий, что предусматривалось планом.
Он указал также на то, что высадка на широком фронте означала бы разницу в 3–5,5 часа в сроках прилива в различных намеченных пунктах. Таким образом, нужно было бы либо заведомо согласиться на неблагоприятные условия прилива в некоторых пунктах высадки, либо отказаться от одновременной высадки. На этот довод было очень трудно что-либо возразить.
В конце концов Гитлер вынес компромиссное решение, не удовлетворившее ни армию, ни флот. В директиве верховного командования, данной 27 августа, говорилось, что «армия в своих операциях должна учитывать такие факторы, как наличный тоннаж и безопасность переправы и высадки». От планов высадки десантов в районе Дила, Рамсгета отказались, но фронт предполагалось растянуть от Фолкстона до Богнора. Итак, даже такого ограниченного соглашения удалось достичь лишь в конце августа; и конечно, все зависело от победы в воздушной битве, которая к тому времени бушевала уже в течение шести недель.
На основании намеченного наконец участка фронта был разработан окончательный план. Военное командование было поручено Рундштедту, однако ввиду нехватки судов силы, находившиеся в его распоряжении, сократились до 13 дивизий и 12 дивизий в резерве.
На долю военно-морского штаба выпала самая тяжелая первоначальная задача. Для удовлетворения всех своих нужд Германия имела морские суда общим водоизмещением 1200 тысяч тонн. Для того чтобы погрузить войска вторжения, потребовалось бы больше половины этого тоннажа, что вызвало бы серьезное расстройство в экономике. К началу сентября военно-морской штаб имел возможность сообщить, что реквизированы следующие суда: 168 транспортов (водоизмещением 700 тысяч тонн), 1910 барж, 419 буксиров и траулеров, 1600 моторных катеров.
Всю эту армаду нужно было укомплектовать личным составом и доставить по морю и по каналам в порты сосредоточения.
В то же время, начиная с первых чисел июля, мы предприняли ряд последовательных налетов на суда в Вильгельмсхафене, Киле, Куксхафене, Бремене и Эмдене; совершались также налеты на мелкие суда и баржи во французских портах и на бельгийских каналах.
Когда 1 сентября началось передвижение на юг большого потока судов, на которых предполагалось совершить вторжение, королевская авиация следила за ними, сообщала о них и ожесточенно атаковала их вдоль всего фронта от Антверпена до Гавра. Успех всего плана создания коридора с перилами в виде минных полей, которые предполагалось заложить и поддерживать под прикрытием германской авиации перед лицом подавляющего превосходства английских флотилий и мелких судов, зависел от разгрома английской авиации и установления полного господства немцев в воздухе над Ла-Маншем и юго-восточным побережьем Англии, причем не только над переправами, но и над районами высадки. Оба вида старых вооруженных сил взвалили ответственность на рейхсмаршала Геринга.
Геринг отнюдь не возражал против этого, считая, что благодаря своему большому численному превосходству германская авиация через несколько недель ожесточенных боев разобьет английскую противовоздушную оборону, уничтожит английские аэродромы в Кенте и Сассексе и установит полное господство над проливом. Но, помимо этого, он был уверен в том, что бомбардировка Англии, и особенно Лондона, доведет вырождающихся миролюбивых англичан до такого состояния, что они запросят мира, особенно если на их горизонте будет непрерывно расти угроза вторжения.
По мере того как шли дни, возникали и умножались сомнения и задержки. Приказ Гитлера от 16 июля предписывал закончить всю подготовку к середине августа. Руководящие органы всех трех видов вооруженных сил понимали, что это невозможно, и в конце июля Гитлер согласился на 15 сентября как на самую раннюю дату высадки, оставляя за собою право принять решение о выступлении после того, как станут известны результаты намечавшейся тогда еще более ожесточенной битвы в воздухе.
30 августа военно-морской штаб доложил, что в результате принятых Англией контрмер против флота вторжения подготовку не удастся завершить к 15 сентября. По просьбе штаба дата вторжения была перенесена на 21 сентября при условии заблаговременного предупреждения за десять дней. Это означало, что предварительный приказ должен был последовать 11 сентября. 10 сентября военно-морской штаб снова доложил о встреченных им различных трудностях, связанных с погодой, которая всегда доставляет неприятности, а также с английскими ответными бомбардировками. Он указал, что, хотя необходимую подготовку военно-морского флота можно было бы практически завершить к 21 сентября, оговоренное оперативное условие – неоспоримое превосходство в воздухе над проливом – не выполнено. Поэтому 11 сентября Гитлер отложил предварительный приказ на три дня, перенеся таким образом самую раннюю дату высадки на 24 сентября, а 14-го он отложил ее снова. 17 сентября вторжение было отложено на неопределенный срок.
7 сентября мы получили сведения о том, что в западном и южном направлениях к пунктам между Остенде и Гавром движутся баржи и мелкие суда. А поскольку эти порты сосредоточения судов служили объектом ожесточенных налетов английской авиации, вполне вероятным казалось, что суда перебрасывались туда незадолго до фактической попытки. Ударная мощь германской авиации между Амстердамом и Брестом возросла в результате переброски на этот участок 160 бомбардировщиков из Норвегии; на передовых аэродромах в районе Па-де-Кале были замечены части пикирующих бомбардировщиков ближнего действия. За несколько дней до этого были захвачены в плен четыре немца, высадившихся с весельной лодки на юго-восточном побережье. Они сознались, что занимались шпионажем и имели указания быть готовыми к тому, чтобы в течение ближайших двух недель в любой момент доносить о передвижении английских резервных формирований в районе Ипсвича, Лондона, Ридинга, Оксфорда. Луна и условия прилива между 8 и 10 сентября благоприятствовали вторжению на юго-восточном побережье. На основании этого начальники штабов пришли к выводу, что создалась непосредственная угроза вторжения и что силы обороны должны быть готовы выступить по первому сигналу.
* * *
Мы проследили, как подготовка немцев к вторжению постепенно достигла апогея, и видели, как первоначальное чувство торжества мало-помалу уступало место сомнениям и наконец сменилось полной неуверенностью в исходе.Из имеющихся данных ясно, что германское верховное командование отнюдь не являло собой слаженной группы, стремящейся к общей цели и обоюдно понимающей способности и пределы возможностей других. Каждый хотел быть самой яркой звездой на небосклоне. В Германии престиж армии был исключительно высоким, и руководители армии смотрели на своих товарищей моряков несколько свысока. Нельзя не прийти к выводу, что германская армия не хотела в серьезной операции вручать свою судьбу своим собратьям по другому виду вооруженных сил. Когда после войны генерала Йодля спросили об этих планах, он раздраженно ответил: «Наши планы в значительной степени напоминали планы Юлия Цезаря». Так говорил о морской операции типичный германский армеец, который слабо разбирался в проблемах, связанных с высадкой и развертыванием крупных сил на обороняемом побережье, открытом всем опасностям моря.
В Англии же, несмотря на все наши недостатки, мы очень хорошо разбирались во всех морских делах. Это было у нас в крови на протяжении столетий, и морские традиции волнуют у нас не только моряков, но и весь народ. И именно это в большей степени, чем все остальное, позволило нам спокойно взирать на угрозу вторжения. Организация дела, при которой контроль над операциями осуществлялся тремя начальниками штабов, чья деятельность координировалась министром обороны, способствовала возникновению невиданной в прошлом сплоченности, взаимопонимания и готовности сотрудничать. Даже в том случае, если бы в 1940 году немцы имели хорошо обученные десантные силы, оснащенные всей техникой современной десантной войны, все равно выполнение их задачи было бы безнадежным делом перед лицом нашей морской и воздушной мощи. В действительности же у них не было на должном уровне ни необходимых средств, ни достаточной боевой подготовки.
Часть II
В одиночестве
Глава 1
Битва за Англию
Теперь наша судьба зависела от победы в воздухе. Германские руководители признали, что успех всех их планов вторжения в Англию зависит от того, удастся ли им добиться превосходства в воздухе над проливом и пунктами намеченной высадки на нашем южном побережье. Подготовка портов погрузки, сосредоточение транспортов, очистка от мин проходов и установка новых минных полей – все это было невозможно без защиты от налетов английской авиации. Для практической переброски и высадки десантов установление полного господства в воздухе над транспортами и побережьем имело решающее значение. Таким образом, успех зависел от уничтожения английской авиации и системы аэродромов между Лондоном и морем.
Теперь нам известно, что 31 июля Гитлер сказал адмиралу Редеру:
«Если после восьми дней интенсивной воздушной войны немецкая авиация не уничтожит значительную часть вражеской авиации, портов и военно-морских сил, всю операцию придется отложить до мая 1941 года».
Вот эту-то битву и предстояло сейчас провести.
Германская авиация была до предела вовлечена в борьбу за Францию, и ей так же, как и германскому флоту после норвежской кампании, требовалось несколько недель или месяцев для восстановления. Эта пауза была удобна также и для нас, ибо все наши эскадрильи истребителей, за исключением трех, в то или иное время участвовали в операциях на континенте.
Теперь нам известно, что 31 июля Гитлер сказал адмиралу Редеру:
«Если после восьми дней интенсивной воздушной войны немецкая авиация не уничтожит значительную часть вражеской авиации, портов и военно-морских сил, всю операцию придется отложить до мая 1941 года».
Вот эту-то битву и предстояло сейчас провести.
Германская авиация была до предела вовлечена в борьбу за Францию, и ей так же, как и германскому флоту после норвежской кампании, требовалось несколько недель или месяцев для восстановления. Эта пауза была удобна также и для нас, ибо все наши эскадрильи истребителей, за исключением трех, в то или иное время участвовали в операциях на континенте.