Чергинец Николай. За секунду до выстрела

   — А зачем, Леша?
   — Просто для того, чтобы пожать ей руку, узнать, как сложилась ее судьба.
   Мочалов пожал плечами:
   — Наверное, это не нужно теперь ни ей и ни мне. Мне бы очень хотелось, чтобы она была счастлива.
   А Купрейчик снова сменил тему:
   — Ладно, я пошел пить пиво и знакомиться с Мулером. — И он решительно направился к дверям...

8
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ
УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА СЛАВИН

   Горе пришло в семью Литвиных. Жена Литвина пока не знала этого. Удивленная приходом работников милиции и директора леспромхоза, она суетилась, приглашая всех садиться.
   Предстоял тяжелый разговор, и никто не решался начать его первым. Но делать было нечего, и Славин попросил показать фотографию Николая Елизаровича. Хозяйка достала из альбома фото мужа и, протягивая его Славину, спросила:
   — Скажите, что случилось? Я уже извелась за эти дни!
   Не отвечая, Славин смотрел на фотографию мужчины лет пятидесяти, с чуть прищуренными глазами. Сходство было, однако утверждать, что это его нашли в кузове грузовика, Славин не мог. Лицо убитого было полностью обезображено. Владимир спросил, куда он должен был ехать тринадцатого сентября.
   — В четвертую бригаду, это в километрах двадцати отсюда. Он хотел узнать, что из теплой одежды нужно людям, скоро морозы ударят.
   Владимир повернулся к директору:
   — В какой стороне та бригада работает?
   — Недалеко от деревни Пасха.
   Славин развернул сверток и доказал хозяйке ботинок.
   — Взгляните, это случайно не его обувь?
   Женщина взяла ботинок, и руки ее сразу задрожали.
   — Его, конечно, его! С ним несчастье?
   Директор подошел к ней и, взяв за плечи, посадил на диван:
   — Крепись, Лида! С Николаем действительно случилось несчастье. На него наехала машина.
   — Машина? Какая машина? Где он, скажите, где он? — Женщина вскочила с дивана и подбежала к Славину: — Вы знаете, где он? Скажите мне, умоляю! Скажите мне, жив он?
   Славин опустил голову и чуть слышно сказал:
   — Он... погиб.
   — А... а... — громко закричала женщина и, ломая себе руки, бросилась к дверям, но ее остановил директор:
   — Лида, Лида, остановись, милая! Иди вот сюда, сядь на диван.
   Она попыталась вырваться, но директор обнял ее за плечи и силой посадил на диван.
   Вскоре зашел брат хозяйки. Участковый, когда они проходили мимо его дома, забежал и попросил его прийти. Славин объяснил ему, в чем дело, и сказал, что директор леспромхоза даст машину, на которой нужно поехать за телом Литвина. После этого тихонько тронул за рукав участкового: «Пойдем!.. Проводите меня до дороги, вы в форме, вам легче будет остановить машину».
   Когда они подходили к окраине поселка, увидели полуторку. В кабине был только водитель. По знаку работника милиции машина остановилась, и вскоре Славин ехал в кабине старого, добитого грузовика, молча глядя на мелькавший по сторонам лес.
   Буфетчица, как всегда, была на своем посту. Владимир поздоровался и попросил накормить его. Тетя Маша быстро принесла миску щей, шницель с макаронами и уселась напротив.
   — Ну, как у вас дела?
   — Да, вот шатаюсь, — неопределенно ответил Владимир. — Как вы думаете, я на Кемерово найду попутную машину?
   — Редко они ходят, но, возможно, найдете. Вам надо выйти на дорогу, ведущую в Кемерово, потому что некоторые водители, не останавливаясь здесь, едут дальше...
   Славин рассчитался за обед и вышел из чайной. Стоять на дороге пришлось долго, и только к вечеру, основательно продрогший, он сел в кабину ЗИСа, направлявшегося в Кемерово. Водитель, молодой парень, ровесник Владимира, сказал, что ехать придется почти всю ночь. Путь предстоял неблизкий, и Славин, устроившись поудобнее, приготовился к длительной тряске по неровной дороге.
   Водитель, назвавшийся Александром, оказался разговорчивым, он рассказал, что родом из Кемерово и уже много раз ездил по этим дорогам.
   Владимир спросил:
   — Саша, а почему ты на «пупе» не остановился? Там же чайная, и почти никто не проскакивает мимо нее.
   — А у меня есть свой «пуп», — улыбнулся парень, — вот через пять часов увидишь.
   — А что толку, через пять часов, — Владимир взглянул на часы, — уже будет около одиннадцати, и даже чаю не выпьешь.
   — Ты не прав. Там неплохая столовая, и работает она круглые сутки. Когда бы ты ни приехал, всегда можно поесть горячего.
   Несмотря на то, что дорога была в колдобинах и рытвинах, они оживленно разговаривали, и пять часов прошли незаметно. Когда доехали до места, о котором говорил водитель, Славин уже многое узнал и о Кемерово, и о привычках здешних водителей.
   Александр загнал машину в небольшой двор чайной, и они вошли в чистый зальчик, где сидели три человека. За стойкой стояла молодая красивая женщина, взглянув на нее, Славин чуть не вскрикнул. Перед ним была Латанина, которая во время войны доносила гестапо о подпольщиках и патриотах.
   Владимир стоял как вкопанный и смотрел на буфетчицу. Нет, ошибиться он не мог — это была Латанина Светка, предательница, которая наверняка оказалась здесь, в глуши, чтобы затеряться среди людей, скрыться, быть подальше от тех, кто ее хорошо знал, и таким образом уйти от возмездия!
   — Ну, ты что, прирос? Проходи, — тронул Владимира за плечо водитель.
   Славин сел за ближайший столик и неотрывно смотрел на буфетчицу. К ним подошла пожилая официантка:
   — Ну, что, мальчики, будем заказывать?
   — Нам чего-нибудь горяченького, — попросил Александр.
   — Есть только суп гороховый, а на второе — котлеты с тушеной капустой.
   Водитель ткнул Славина в бок:
   — Ну, что берем? Тебе можно и сто граммов для аппетита, не за рулем же.
   — Что вам на третье? Компот или чай? — нетерпеливо спросила официантка. — Водку если захотите, то в буфете возьмете.
   — Давайте чай, — махнул рукой Славин и, подождав, пока официантка отойдет от стола, спросил у водителя:
   — Саша, эта буфетчица давно здесь работает?
   Водитель поглядел в сторону буфета и, улыбнувшись, сказал:
   — Что, понравилась? Она уже больше года здесь... симпатичная женщина, только старше она нас с тобой.
   — Она замужем?
   — Не знаю. Хочешь, спрошу?
   — Нет, что ты! Просто мне показалось, что раньше она в Марьянске работала.
   Вдруг он решился:
   — Знаешь, пожалуй, я возьму себе сто граммов, чтобы не простудиться, а то на дороге почти полдня проторчал на ветру в ожидании машины.
   Славин встал и подошел к прилавку. Он не боялся, что Латанина его узнает, вряд ли она помнила соседского паренька.
   Стоявшая за прилавком женщина бросила пустой взгляд на парня и безразличным тоном спросила:
   — Что?
   — Сто граммов.
   «Да, это она!» — Славин теперь был твердо уверен.
   Буфетчица налила в граненый стакан водки и, пододвинув поближе к Славину, пробормотала:
   — Хлопец здоровый, молодой, и от полного стакана ничего не стало бы.
   — В следующий раз, — отшутился Владимир и хотел отойти от буфета, но передумал и сказал: — Хорошо здесь у вас, чисто, аккуратно, сколько езжу по этой дороге и всегда с большим удовольствием заезжаю к вам.
   — Взял бы тогда и благодарность написал, раз нравится.
   Славин и сам клонил к этому. Под своей ли фамилией работает здесь Латанина? Владимир ответил:
   — А что? И напишу, вот только карандаш дайте, а то не имею с собой.
   В кармане пиджака Владимира лежала хорошая авторучка, которую подарила Рита еще в прошлом году, но он не хотел делать хотя бы малейшего шага, который мог бы насторожить буфетчицу. Пусть он остается просто тем, за кого она его принимает. Латанина подала ему книгу жалоб и предложений. Это был обыкновенный журнал, к которому был привязан карандаш.
   Славин спросил:
   — Как ваша фамилия?
   — Сыроежная.
   — Имя?
   — Любовь Сергеевна.
   — А официантки?
   — А зачем тебе и официантке писать? Хватит, что мне напишешь.
   Славин еле сдерживал себя, чтобы не схватить ее за руку и прямо через прилавок вытащить в зал, бросить в машину и доставить в ближайшее отделение милиции. Но он знал, что прежде, чем задержать преступницу, надо предъявить ей обвинение. Славин сел за стол и стал писать, а перед глазами у него стоял образ отца. Возможно, именно Латанина и донесла фашистам о нем. Вспомнил ее улыбающуюся на Комаровском базаре, окруженную гестаповскими офицерами, показывающую рукой на какого-то мужчину, которого тут же схватили. Его не смутило то, что эта женщина назвалась другой фамилией, нет, он не перепутал, это была она — Светка Латанина!
   Владимир написал несколько слов благодарности, указав в ней фамилию Сыроежной. Есть он не стал. Выпил водку и начал торопить водителя. Тот удивленно посмотрел на него.
   — И чего ты так спешить стал? То благодарность пишешь, то даже от еды отказываешься.
   — Ладно, друг, не ворчи, сделай для меня доброе дело, поехали побыстрее!..

9
КУПРЕЙЧИК

   В пивнушке народу было много. Купрейчик и оперуполномоченный уголовного розыска Новиков, которого он взял себе в помощники, заказали по кружке пива и, стоя недалеко от пивной бочки, осторожно разглядывали продавца.
   Ему было не меньше семидесяти. Среднего роста, с редкими седыми волосами. Он работал проворно и ловко. Быстрым движением подносил пустую кружку к крану, открывал его, при этом весело переговаривался со знакомыми, которые, как успели заметить оперативники, довольно часто появлялись здесь.
   В каждую кружку Мулер явно недоливал пиво, не обращая внимания на то, что почти половина кружки заполнена пеной, протягивал ее клиенту. Один из посетителей возмутился:
   — Ты бы, дед, недоливал, но по-божески, а так словно на тебе креста нет. Посмотри на себя: ты же жизнь уже прожил, а все гроши копишь. Богатство на пене накопил, небось, уже и сам не знаешь сколько.
   — А ты не пей, тогда тоже богатым будешь, — невозмутимо и совершенно безобидно ответил Мулер.
   Находившийся недалеко мужчина сказал жалобщику:
   — Не трепи себе нервы, мужик. Разве доймешь его, этого скопидома, словами. Вот если бы ему в морду врезать, то тогда, может, и дошло бы, но ведь нельзя — старик же. Хотя что касается его возраста, то не беспокойся, он нас переживет и болеть не будет, и совесть его грызть не станет...
   Дед не дал ему закончить и бесстрастно ответил:
   — Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.
   Купрейчик наклонился к Новикову:
   — Слушай, Ваня, а что, если нам воспользоваться этим шумом и пригласить Мулера для объяснений в отделение, заодно там и о Корунове выясним?
   — Давай, — односложно согласился Новиков и, поставив на небольшой, залитый пивом прилавок кружку, показал Мулеру удостоверение. — Заканчивайте торговлю и собирайтесь. В отделении разберемся, долго ли вы еще обманывать будете.
   Мулер даже глазом не моргнул и тем же спокойным и невозмутимым тоном ответил:
   — Опять, наверное, милиции пиво не понравилось. Хорошо, сейчас соберусь...
   В отделении Купрейчик открыл выделенный для его группы кабинет и пригласил Мулера сесть. Продолжая сохранять спокойствие, тот сказал:
   — Я думаю, что из-за пивной пены садиться не стоит.
   — Это почему же? — заметил Новиков. — Вы людей обманываете и считаете, что за это перед законом отвечать не надо?
   — Э, молодой человек, я не обманываю...
   — Как это не обманываете, — удивился Новиков. — Ответьте мне тогда, почему вы недоливаете покупателям пиво?
   — Я старый человек и плохо вижу...
   — А почему, в таком случае, не переливаете?
   — О, я еще не настолько ослеп. — Мулер лукаво и чуть заметно улыбнулся.
   Чем дольше Купрейчик слушал Мулера, тем больше убеждался, что он не так прост, как показалось. Капитан несколько раз уловил не по возрасту быстрый и внимательный взгляд, которым ощупал его старик. В глазах светился скорее вопрос, чем испуг или растерянность.
   «Догадывается старик, что не из-за пива мы его сюда привели. Наверное, ходить вокруг да около не стоит. Он неглупый человек, а с таким лучше отношения на доверии строить».
   — Лев Абрамович, а кем вы работали до войны?
   — В какое время?
   — Ну хотя бы в предвоенные годы.
   — О, тогда я был уже на пенсии.
   — Ну а на пенсию когда пошли?
   Мулер тем же ровным голосом неожиданно сказал:
   — Вы меня извините, но я прожил на свете, как говорится, дай бог каждому и уверен, что вы не хуже меня знаете, кем я работал и когда на пенсию ушел. Я в этом уверен на все пять тысяч рублей, так же как и в том, что не из-за пены я здесь. Вам что-то от меня нужно. Спрашивайте и поверьте, Лева Мулер и в более молодые годы не кривил душой перед властью. Скажите, какой мне смысл врать сейчас, на склоне жизни, когда хочется одного: немножко тепла, уюта и чистого нижнего белья?
   — Хотите сказать, что ведете аскетический образ жизни? — улыбнулся Новиков.
   — Знаете, уважаемый гражданин-товарищ, я не знаю таких мудреных слов, но уверен, что живу нормально.
   — Ну, не совсем нормально, если учесть, что, недоливая в каждую кружку пива, вы имеете неплохой доход, — заметил Купрейчик, продолжая приглядываться к Мулеру и думать, каким образом приступить к главному. Капитану не понравилось, что старший лейтенант Новиков несколько бесцеремонно обращается с пожилым человеком. Но делать было нечего, разговор уже велся, и надо было направлять его в нужное русло. Купрейчик мягко сказал:
   — Не обижайтесь, Лев Абрамович, старший лейтенант имел в виду, что вы ведете скромный образ жизни.
   — А как же иначе. Посмотрите мой дом, сами увидите, что живу я не так уж шикарно. Поверьте, до войны я жил лучше.
   — Ничего, Лев Абрамович, пройдет немного времени, и снова все наладится, вот только оправимся от войны. Но сейчас речь о другом. Вспомните среди своих знакомых одного человека...
   Купрейчик рассказал о приметах Корунова и о той встрече, о которой рассказал Пултас.
   Мулер долго думал, несколько раз уточнял приметы, а затем, откинувшись на спинку стула, сказал:
   — Так бы сразу и сказали, что вам нужен этот человек. Я его действительно знаю, но только, как говорится, в лицо.
   — Ну, а старуху?
   — Вот уж старуху я знаю прекрасно. Это — Жовель Маня. Она со Сторожовки. Ее там каждый знает: спросите, где Маня Жовель живет, и вас любой пацан к ней отведет.
   — Чем знаменита эта Маня?
   — Ну, во-первых, у нее семеро детей, которые находятся на подножном корму: кто что достанет, то и съест. Во-вторых, она всегда в курсе всех дел и не любит об этом болтать. В-третьих, она старожил и пользуется большим авторитетом у тех, кто любит, как говорится, цап-царап.
   Купрейчик спросил:
   — А вы знаете этого мужчину?
   — На этот вопрос мне трудно ответить. И не подумайте, уважаемый, что не хочу. Просто он один из многих моих клиентов, которые приходят ко мне часто, не берут сдачу, наверное, оттого, что она уж больно громко в кармане звякает, и никогда не поднимают шума из-за какой-то пены. Интересно, что бы мне сказали посетители, если бы я вдруг стал продавать пиво без пены. Хотел бы я увидеть выражение их глаз. Они бы меня сразу же обвинили в том, что я развожу пиво водой. Но я не из таких, я слишком уважаю свою профессию, чтобы подмачивать ее.
   — Когда же вы познакомились с Жовель?
   — С Маней? Я ее уже знаю лет двадцать, не меньше. До войны я тоже проживал на Сторожовке, и, скажу вам прямо, мы с ней неплохо дружили.
   — Скажите, а этот мужчина может у нее жить?
   — Лично я сомневаюсь.
   — Это почему же?
   — У нее дома настоящий гармидар. Шум стоит как в бане. Нет, я не думаю, что кто-либо осмелится жить в таком уголке, где даже свои собственные штаны утром можешь не найти...
   В этот день Мулер рассказал работникам милиции все, что знал. Купрейчик чувствовал, что он говорит правдиво и откровенно. Условились, что если Корунов зайдет в пивную, то Мулер обязательно сообщит об этом капитану.
   Некоторое время оперативники молчали. Но вот Купрейчик улыбнулся и посмотрел на Новикова:
   — Ну, что, Ваня, — на Сторожовку?
   — Вперед! Назовем операцию «Где ты, Маня?» — и Новиков весело рассмеялся.

10
СЛАВИН

   Как ни торопил водителя Славин, в Кемерово они приехали позже, чем рассчитывали. Им пришлось дважды менять колесо, причем второй раз надо было клеить продырявленную камеру.
   В Кемерово уже начался новый рабочий день. Грязные, усталые после бессонной ночи, въехали они в город. Славин вышел недалеко от центра и у первого же встречного милиционера спросил, как добраться в управление. К счастью, оно оказалось недалеко, и вскоре лейтенант докладывал пожилому полковнику о цели своего прибытия в Кемерово. Полковник сразу же сделал необходимые поручения, суть которых сводилась к тому, чтобы силами работников милиции проверить все организации и учреждения, имеющие автотранспорт. Затем посмотрел на еле сидящего на стуле от усталости лейтенанта и сказал:
   — Вы поезжайте в наше общежитие — там есть комнаты для командированных — и отдохните. Машину вам даст дежурный. Приходите сюда к вечеру, подведем итоги и подумаем, что делать дальше.
   — Товарищ полковник, у меня еще один вопрос. — И Славин рассказал о буфетчице Сыроежной.
   — Вы не ошиблись, лейтенант?
   — Никак нет, товарищ полковник. Она же ведь была моей соседкой, жила через улицу, почти напротив. Это меня она не запомнила, пацаном был. А я ее, гадину, на всю жизнь запомнил!
   — Да, это серьезно. Хорошо, вот вам бумага, напишите рапорт и езжайте отдыхать. Встретимся в шестнадцать часов.
   Славин написал рапорт. Оставил его полковнику, а сам на дежурной «эмке» поехал в общежитие.
   А в городе шел напряженный поиск. Одно за другим проверялись автохозяйства, учреждения и предприятия. Работники милиции тщательно проверяли документы, шел розыск автомашины, которая ездила в сторону Марьянского района в первой половине сентября. Когда находилась такая машина, то сразу же сопоставлялись приметы ее водителя с теми, о которых сообщил Славин.
   Когда Славин вошел в кабинет начальника, тот ему сказал, что уже проверена большая часть автомашин города. Полковник пригласил лейтенанта сесть, а сам стал говорить с кем-то по телефону. Славин понял, что речь идет о Латаниной-Сыроежной. Невидимый собеседник сообщал, что предпринято для ее проверки.
   — По документам, которые имеются в отделе кадров, Сыроежная Любовь Сергеевна значится как бывшая медсестра, которая находилась на фронте в составе Первого Белорусского фронта. Трудно пока сказать, подтвердятся ли ваши подозрения, но одно обстоятельство меня уже смутило. Судя по документам, Сыроежная до и во время войны работала медсестрой, а здесь, где позарез нужны медики, стоит за прилавком.
   — А откуда она приехала?
   — Из Белоруссии.
   — Так можно же запросить!..
   — Уже сделано, — усмехнулся полковник и добавил: — К нам уже подключился представитель органов государственной безопасности. Так что если вы не ошиблись, то никуда она не денется...
   — Я не ошибаюсь, это Латанина, кстати, мне мама, когда я находился еще в Барановичах, писала, что ее усиленно разыскивают как предательницу.
   В дверь постучали. В кабинете появился капитан, он протянул полковнику телеграмму:
   — Только что прибыла.
   Начальник взглянул на нее и улыбнулся:
   — Тебе, в первую очередь, надо было дать ее этому молодому человеку. — Он протянул бланк Славину. — Прочтите.
   Славин прочитал и вскочил со стула:
   — Вот молодец участковый уполномоченный! Вот молодчина, установил-таки!
   В телеграмме сообщались фамилия водителя и номер автомашины, которая привозила различные инструменты на одну из лесоразработок и уехала оттуда тринадцатого сентября. В конце телеграммы было два слова: «Приметы совпадают».
   Полковник приказал дежурному дать отбой тем, кто был занят розыском машины, и пригласить к нему старшего лейтенанта Попова. Когда дежурный вышел, полковник начал расспрашивать Славина, откуда он родом, где родные, как работается на новом месте.
   В кабинет вошел офицер, четко доложил:
   — Товарищ полковник! Старший лейтенант Попов прибыл по вашему приказанию!
   — Хорошо, Олег Иванович. Познакомьтесь, лейтенант Славин. Вам необходимо вместе с ним поехать в третью автобазу и задержать водителя Хохлова, — полковник заглянул в телеграмму, — Андрея Савельевича, он подозревается в совершении наезда на гражданина.
   По дороге Славин введет вас в курс дела, а сейчас берите мою машину и поезжайте, а то рабочий день подходит к концу, боюсь, как бы вы не опоздали.
   Славин и Попов направились к выходу, но полковник остановил их:
   — Да, чуть не забыл. Договоритесь с руководством автобазы, чтобы поставить эту машину в отдельный бокс, ее ведь придется осматривать...
   Пока ехали в машине, Славин и Попов познакомились поближе. Оказалось, что они оканчивали одну и ту же офицерскую школу, только Попов окончил ее на год раньше.
   Вскоре они были на автобазе. Нашли главного инженера, который, по словам сторожа, встретившего их у ворот, исполнял обязанности директора автобазы. Главный инженер — низенький, полный, страдающий одышкой, лет пятидесяти мужчина — очень внимательно читал удостоверения Попова и Славина и только после этого пригласил их к себе в кабинет. Долго шли по территории автобазы, затем — по узкому, пропахшему маслом и бензином коридору, поднялись на второй этаж и оказались в маленькой комнате.
   — Дождь каждый день, машины сутками в грязи сидят, огромный перерасход горючего. Скорее бы снег выпал, — сразу же начал сетовать на погоду главный инженер.
   — Ваш водитель Хохлов на месте? — перебил его Попов.
   — Хохлов? Сейчас выясним.
   Он позвонил по телефону:
   — Кто? Слушай, ты проверь, где сейчас водитель Хохлов находится... Что? Хорошо. Жду.
   В кабинете наступила тишина. Все ждали. Наконец главный инженер оживился, выслушав говорившего на другом конце провода.
   — Его сейчас нет, со вчерашнего дня находится в командировке и приедет, по нашим расчетам, дня через два.
   — Куда он поехал? — спросил Славин.
   — Не знаю, я не спросил.
   — Кто может сказать?
   — Диспетчер, это я с ним разговаривал, если хотите, я еще раз позвоню?
   — Спасибо, давайте лучше пройдем к диспетчеру, нам надо выяснить, где Хохлов был тринадцатого сентября.
   Они снова пошли через всю территорию автобазы и вскоре оказались в небольшом одноэтажном кирпичном здании.
   В жарко натопленной комнате сидело несколько человек. Главный инженер обратился к сидевшему за первым столом мужчине:
   — Слушай, Мариничев, посмотри, куда Хохлов направлен?
   — В Марьянский район, повез движок для выработки электричества и различные инструменты.
   Славин попросил:
   — Посмотрите, пожалуйста, где он был тринадцатого сентября?
   Мариничев снова склонился над бумагами и через минуту уверенно ответил:
   — Там же был. Находился в командировке с десятого по пятнадцатое сентября.
   Владимир радостно взглянул на Попова, и они тут же ушли. По пути к машине Попов спросил у Славина:
   — Ну, что делать будем?
   — Поедем в управление, доложим начальнику, и я буду проситься, чтобы он мне разрешил перехватить Хохлова в пути, когда тот будет возвращаться...
   Через полчаса они уже находились в кабинете начальника. Славин доложил о том, что им удалось выяснить, и попросил:
   — Товарищ полковник, разрешите я сегодня выеду в поселок Лебяжий и там вместе с местным участковым уполномоченным, как раз с тем, который установил фамилию Хохлова, и доведем дело до конца.
   — А может, здесь дождетесь Хохлова, вам наши товарищи помогут?
   — А вдруг кто-либо успеет предупредить Хохлова и тот сможет подготовиться к встрече с нами? У нас ведь никаких доказательств его вины нет.
   — Мда... — потер рукой подбородок полковник, — а знаете, может быть, вы и правы! Хорошо, езжайте. — Он перевел взгляд на старшего лейтенанта. — Вы, товарищ Попов, на моей машине подбросьте Славина до выезда из города и помогите сесть на попутную машину.
   Офицеры решили, что им можно идти, и поднялись со своих стульев. Но полковник попросил Славина остаться.
   — Мне звонил час назад Алтынин. Договорились, что он снова в восемь часов вечера позвонит. Он еще болеет. Мы говорили о вас, и я подумал, что вас надо было направить на работу прямо сюда в управление. Может, сейчас вас перевести?
   — Благодарю, товарищ полковник, но если можно, я останусь в Марьянске. Я думаю, что если уж меня и надо переводить оттуда, то в Минск. Там у меня мама, сестра... и еще я должен выяснить об отце.
   — Да, да, мне о вашей трудной судьбе рассказывал Егор Егорович. Ну что ж, спасибо за откровенность. Работайте пока там, но я буду иметь в виду, и если представится возможность, будем решать вопрос о вашем переводе в Минск...
   Растроганный этим разговором, Славин вышел из управления и не заметил Попова, который стоял у машины. Владимир остановился у выхода, и тот его окликнул.
   — А, ты здесь? — словно очнулся Славин. — Ну поехали...
   Выехав из города, они остановили первый же ЗИС, оказалось, что он идет до развилки дорог. Владимир попрощался со своим новым товарищем, сел в кабину, и машина понеслась по дороге, которая к вечеру начала немного подмерзать. Впереди была бессонная ночь, но это было ничто по сравнению с волнующей лейтенанта мыслью: «На правильном ли я пути? Что принесет встреча с Хохловым?»