Страница:
– То есть ты не находишь связи между ним и Людой?
– Я не вижу никакого смысла Вальке мочить Люду. Да, он знал, в каком доме она живет. Да, он мог к ней прийти… Вернее, дождаться у парадной. В принципе, Маслюкова могла пригласить его зайти. Но зачем ему ее убивать?
– Люда отказалась выдать интересующую Курбалевича информацию, – предположил Кролль.
– Подскажи, какую?
– Вот это мне и непонятно…
– Мне тоже. Если Валька – агент гэбухи, то на кой черт им мертвая Людмила? Да еще и в такой дикой форме! Уголовное дело то есть. И менты копают по полной программе. Если б Маслюкову пасли, то не убили бы. Это точно…
– Ты все же придерживаешься версии о маньяке?
– Вернее, о сатанисте. Нормальный человек 'такого не сотворит.
– Ты говорил, что там менты еще пострадали…
– А, это! – Герменчук скрипнул зубами. – Есть такое дело… Одного вырубили во дворе, по башке дали чем-то тяжелым вроде дубинки. Второго возле гаражей. Следак совсем запутался. В том же микрорайоне ночью было две квартирные кражи. И вполне возможно, что патрульные налетели как раз на уходящих воров. Маньяку цепляться с ментами нет резона. Если он вовремя свалил из квартиры, то постарался бы сразу смыться подальше от дома.
Кролль покачался на стуле, уставившись в веселенькие обои на стене.
– Кроме двери, был еще выход?
– Нет. Четвертый этаж. Соседние балконы далеко, – Илья отрицательно покачал головой. – На асфальт не спрыгнешь…
– А черный ход?
– Не было.
– Менты не могли сами вывести убийцу из квартиры?
– Там соседи на площадке толпились…
– А позже, когда все разошлись?
– Теоретически могли. Но на практике… Мы, Йозеф, одной вещи объяснить не можем. На кой ляд гэбухе такие сложности? Если б они Людку взяли, так без шума бы и пыли. Сейчас она бы показания давала, а не в морге валялась. Какой прок Комитету от трупа? Никакого…
Кролль вынужден был согласиться, что Герменчук прав.
Специальные службы, что бы ни писали о них сумасшедшие журналисты и не менее придурковатые авторы боевичков, действуют в определенных рамках, довольно полно означенных в инструкциях и уставах. Труп, конечно, образоваться может, но тогда исполнители постараются либо увезти его подальше и спрятать от посторонних глаз, либо придать смерти вид несчастного случая. Да и то подобное случается раз в двадцать лет. Труп подозреваемого – это чрезвычайное происшествие, показатель непрофессионализма исполнителей и сигнал руководству, что допустившие такое ЧП полевые агенты требуют замены.
А имитация нападения маньяка-сатаниста не лезла ни в какие ворота.
Полная бессмыслица…
Людмила Маслюкова, даже если бы к ней был применен пентотал натрия, все равно ничего особенного о Кролле лично и о деталях планируемой операции рассказать не смогла бы. Место и время проведения акции никто, кроме Йозефа, не знает, что за аппаратуру мастерит Сапега – тоже, где живут остальные члены коллектива – аналогично. У Маслюковой был лишь номер мобильного телефона, который Кролль тут же расколотил молотком, как только получил известие о происшествии. Единственное, что могли выяснить у Людмилы, так это то, что она вместе с Герменчуком покупала микроавтобус «Газель». И все.
«Газель» могла быть слабым звеном. Но Кролль имел стопроцентную страховку. Управление электросетей, обслуживающих интересующий его район, использовало совершенно такие же микроавтобусы грязно-серого цвета. И появление в нужный момент разъездной бригады электриков не вызовет никаких подозрений. Авария высоковольтного кабеля была также подготовлена.
– Может, выждем месяц? – предложил Илья. Йозеф отвлекся от своих мыслей.
– Нет, я уже наметил срок. Оттяжка по времени ничего не даст.
– Мы без Вали и Люды справимся?
– Нет вопросов. К тому же если смерть Маслюковой не случайна, тем более тянуть не имеет смысла.
– Ты все-таки в маньяка не веришь…
– Да как тебе сказать… Больно не вовремя. Но и причин сомневаться в том, что твой журналюга узнал от следователя, нет. Ты прав, гэбуха на такое не способна. Если принять версию о заранее спланированном убийстве, то нам с тобой пора в психбольницу. В жизни такого не бывает. Это факт…
– Цепь случайностей, – пожал плечами Герменчук. – Специально не придумаешь.
– Это точно. Жизнь богаче любой фантазии.
– Я бы все-таки взял тайм-аут.
– Нет смысла. Работа проведена, объект будет там, где нам надо, уйти мы успеем/Не спеша… Так как преследовать нас будет некому.
– Ну, ты старший, тебе решать, – неохотно согласился Илья.
Сюжет в программе новостей о рабочем дне Президента Беларуси был коротким, но емким. Глава Государства в первой половине дня проводил совещание с кабинетом министров, а во второй посетил автобусостроительный завод.
Камера очень удачно зафиксировала момент выхода Президента из машины и его трехсекундный подъем по лестнице до высоких дубовых дверей.
Влад нажал кнопку на пульте дистанционного управления видеомагнитофоном и выключил запись.
Затем перемотал пленку назад,. включил покадровый просмотр и пододвинул кресло почти вплотную к экрану телевизора.
«Итак… Открывается дверца ЗИЛа… Один телохранитель вполоборота справа, второй у передней двери, двое страхуют лестницу… И еще четверо осматривают площадь… Лука вынес ногу. Диспозиция та же… Объект начинает выбираться из салона. Тот, что ближе к капоту, чуть перемещается влево, глаза – куда-то за спину Луке… Ребята на лестнице немного расходятся в стороны… Ага. Вот объект распрямился. Правый телохранитель начинает закрывать дверь, остальные контролируют открытое пространство. Пока что над крышей автомобиля только голова… Стрелять нельзя. Опытный снайпер не будет нажимать на крючок, если не видит корпуса. Цель может в любое мгновение сделать непредсказуемое движение и сместиться… Смотрим дальше. Объект немного поворачивается и делает шаг. Дверца машины закрывается… Сейчас Лука заслонен правым телохранителем… Еще шаг. Левый бодигард придвигается к коллеге, один из внешней четверки спускается на ступеньку ниже и немного разворачивается в сторону сквера… Та-ак, Лука поднимается по ступеням… Стоп! Ага, он перешагивает сразу через две… Ближайшие телохранители за спиной, в условном перекрестье прицела болтается затылок… Движения у Луки довольно стремительные, я бы даже сказал – дерганые… Немного враскачку. Это понятно. Человек высокого роста обычно так и поднимается по лестнице. Плюс – его увлечение хоккеем и коньками… Плечи слегка опущены… Двое справа, трое слева, двое сзади… Один открывает дверь, объект… вежливо кивает. Вот бы не подумал, что он отреагирует! Молодец, наш человек. Не зазнается… При этом чуть смещается в сторону и проходит в дверной проем как бы боком… Все. Итого – четыре секунды… – Рокотов нажал на „паузу“, и на экране застыли фигуры входящих в здание вслед за Президентом телохранителей. – Маловато будет. Палить в условиях четырехсекундного отрезка времени – показатель профессиональной непригодности. Судя по этим кадрам, Лука всегда так ходит…» Биолог походил по комнате из угла в угол, пытаясь повторить манеру Батьки и прислушиваясь к своим ощущениям.
«Да-с, придется признать, что шансов попасть в мишень у снайпера практически нет. Вазомотори-ка Луки своеобразная, постановка ног такова, что отклонение корпуса довольно большое. И главное – непредсказуемое… Он может качнуться и на полсантиметра, и на добрых пять. При этом голова отклонится на все десять… Следовательно, надо бить в спину, между лопаток. Но спину прикрывают аж два бодигарда… И всего этого не может не понимать исполнитель. Выстрел заранее обречен на провал… Даже если бить сверхмощным патроном из крупнокалиберной винтовки. Телохранители точно носят бронежилеты. Так что пуля свалит бодигарда, но Луку не достанет. Это в кино красиво выглядит, когда одной пулей валят двоих. Режиссеры – идиоты. Не знают, сколько разных костей внутри туловища. Одну задень – и от первоначальной траектории останутся лишь воспоминания. Свинец уйдет чуть ли не перпендикулярно… Нет, выстрел можно исключить. Тогда что? И почему меня не покидает какое-то нехорошее чувство, связанное именно с этим местом?..» Владислав сел в позу лотоса, положил ладони на колени и прикрыл глаза.
Интуиции надо доверять.
Не следует недооценивать огромных аналитических возможностей своего мозга. Органы восприятия фиксируют всю поступающую из внешнего мира информацию, однако человек осознает только доли процента, иначе логические центры окажутся перегруженными. Львиная доля сведений отсекается как ненужная. Но иногда подсознание выделяет какой-то сигнал и выдает его в виде смутной тревоги или пресловутого «шестого чувства». Перевести этот сигнал в конкретный образ не удается, и человек обычно не обращает на него внимания.
Как показывает практика, очень зря. Ибо просто так подсознание не предупреждает своего носителя о потенциальной опасности. Надвигающуюся угрозу организм ощущает задолго до того, как она проявляется в непосредственной близости. Беда в том, что современный человек разучился доверять инстинктам и выстраивает жизнь лишь на основе приобретенного опыта.
Рокотов сделал серию дыхательных упражнений, постарался очистить сознание и принялся шаг за шагом вспоминать тот период времени, что он провел на площади напротив Дома Правительства.
Перед своей поездкой на Северный Кавказ верховный комиссар ООН по правам человека Мэри Робертсон провела встречу с видным членом Парламентской Ассамблеи Совета Европы лордом Джаддом.
Надменный англичанин ей не нравился, однако дело есть дело.
Интересы ПАСЕ во многом совпадали с интересами Госдепартамента США и Робертсон была вынуждена считаться с указаниями мадам Олбрайт. Без поддержки Мадлен кичливая и малопрофессиональная Мэри давно лишилась бы своего высокого, но совсем необременительного поста. На синекуру в комиссии по правам человека претендовали многие, пользующиеся покровительством глав государств – членов Совета Безопасности.
Лорд Джадд быстро просмотрел привезенные Робертсон планы командировки, золотым «Паркером» черкнул что-то на полях своего блокнота и уставился на Мэри немигающими водянистыми глазами, похожими на выпученные зенки снулого карпа.
– Конфликт только начался, – недовольно проскрипел англичанин, – рано делать выводы. Может так случиться, что Иван застрянет в Дагестане до зимы.
– Эта поездка ознакомительная, – ловко парировала Робертсон. – У меня нет задачи сразу делать полномасштабный отчет. Мой интерес – беженцы…
– Беженцы… – буркнул Джадд, потерпевший фиаско с размещением «албанских страдальцев» в странах Западной Европы. «Несчастные» косовары, попавшие в Италию, Францию и Испанию,. тут же организовали небольшие банды и занялись единственным известным им промыслом – стали толкать наркоту, параллельно не отказывая себе в удовольствии немного пограбить разжиревших европейцев. Глава карабинеров Италии и шеф криминальной полиции Лазурного Берега уже пообещали инициаторам переселения албанцев крупные скандалы в прессе, связанные с деятельностью протеже европарламентариев. Лорд был предупрежден отдельно, ибо он лично взял на себя ответственность за пристойное поведение беженцев и сломал сопротивление здравомыслящих полицейских. – Пусть русские с ними разбираются. Мы, конечно, выделим помощь, но на большие объемы не рассчитывайте. И принимать их у себя тоже не будем.
– Этого не потребуется. У меня к вам следующее дело: кто из известных русских журналистов сможет предоставить хорошие видеокадры о зверствах армии по отношению к мирному населению? Кого вы порекомендуете?
Лорд Джадд покривил губы и нажал несколько клавиш на портативном компьютере.
– Мистер Мужицкий, есть его мобильный телефон… Мисс Альбуц. С ней вы должны будете связаться в Москве… Мистер Забацкий, оператор первого русского канала. Сейчас он как раз в Грозном… Вот еще несколько номеров телефонов… – из принтера вылез лист бумаги. – С этими людьми работать можно. Только запаситесь наличными деньгами.
– Хорошо, – Робертсон спрятала лист в папку. – Этот вопрос решен. Теперь по Беларуси.
– Вы и туда едете? – скривился лорд.
– Еще не решено, но возможно…
– Я этой страной не занимаюсь. Вам лучше поговорить с их парламентариями.
– Мне казалось, что они не входят в ПАСЕ.
– Официально нет. Но контакт мы поддерживаем. Естественно, с теми, кто поддерживает инициативы по смещению диктатора.
– И где я могу их увидеть? – поинтересовалась Мэри.
– Им выделено помещение рядом с литовской миссией. Комнаты четыреста четырнадцать – четыреста двадцать два. Желаю удачи, – лорд Джадд дал понять, что разговор окончен.
Верховный комиссар ООН высокомерно кивнула и вышла в коридор.
Надо будет подробно проинформировать Госсекретаря о заносчивом поведении британца. Совсем страх потерял, возомнил себя единственным и незаменимым. Забыл, что в Госдепартаменте на него собрано более чем подробное досье. И предание гласности даже малой части документов сметет этого англичанишку со своего поста. В досье есть все – и соучастие лорда в переправке на Остров нелегальных иммигранток для стрип-шоу, и фотографии с одной закрытой виллы в графстве Кент, где Джадд развлекался с мальчиками-подростками, и распечатки его банковских вкладов в Бельгии и на Кайманах, и многое другое.
Мало не покажется.
Робертсон хищно усмехнулась и взяла курс к лифту, который должен был доставить ее на четвертый этаж, аккурат к дверям литовской миссии.
Ничем особенным истории с питерскими участниками квартирных афер с имуществом Рокотова и погибшего Ибрагимова не закончились.
Старший Ковалевский продолжил свою «беспорочную» службу в Главном Управлении Внутренних Дел на Литейном, 4. Он даже ни на секунду не лишился аппетита, посчитав произошедшее досадным недоразумением, связанным с тупоумием племянничка Коли и излишней наглостью Василеостровского прокурора.
Прокурор Терпигорев также не пострадал. Ибо работники сей надзирающей структуры обычно находятся как бы вне правового поля. Оперативные службы редко могут получить санкцию суда на действия против прокурорских работников. Поэтому офицеры ФСБ, пуганувшие пухленького и подленького Алексея Викторовича, положили имеющиеся на него материалы обратно в сейф. Авось в будущем пригодятся. Когда к власти в стране придет нормальный человек.
Николай Ефимович Ковалевский оправился от пережитого ужаса всего за две недели. Он срочно поменял месторасположение офиса, переехал на другую квартиру, в дым разругался с дядюшкой-подполковником и с подельником-прокурором и выпил пять флаконов валокордина.
Однако его бизнес не пострадал.
Посреднические фирмочки, где «уважаемый Николай Ефимович» занимал должности генерального директора, так и функционировали, рядовые члены возглавляемой им общественной организации «За права очередников» тащили в кассу свои скудные, но зато ежемесячные взносы, уголовного дела за мошенничество так и не возбудили.
Ковалевский постепенно успокоился и расправил плечи.
В современной России подонки и мошенники чувствуют себя вольготно. Как на вершине властной пирамиды, так и у самого ее основания. МВД не работает, прокуратуру всегда можно купить, судебная система дышит на ладан, пресса никакими своими расследованиями не способна вызвать даже шевеления в правоохранительных органах.
Всем на все наплевать.
Главный «очередник» города перевел дух и возвратился к своему нехитрому занятию – убалтыванию пенсионеров, работяг и многодетных матерей и вытягиванию из них взносов на разные благие дела, такие, например, как строительство по смехотворной цене благоустроенного жилья и его «распределение» страждущим. Люди верили и деньги несли.
Так что убытки, связанные с потерей двух квартир, Ковалевский компенсировал всего за полтора месяца.
За свое неплохое настоящее и прекрасное будущее Николай Ефимович ни чуточки не боялся. По его инициативе общество «За права очередников» вошло в альянс с обществами ветеранов и инвалидов Великой Отечественной, афганской и первой чеченской войн. Теперь любые неурядицы, которые неизбежно возникнут после того, как окажется, что деньги «очередников» куда-то исчезли, можно будет объяснить нечистоплотностью партнеров. Мол, «честнейший борец за права обездоленных» поверил проходимцам из числа ветеранов-инвалидов и тоже оказался обманутым. На такой случай Ковалевский даже изготовил пакет документов, должных убедить любого, что он вместе со всеми передал в свежесозданный альянс очень крупную сумму.
К «очередникам» Николай Ефимович несколько охладел.
Целый год он беспрепятственно доил сорок тысяч членов организации и понимал, что рано или поздно с ними придется проститься. Причем сделать это лучше по собственной инициативе, не дожидаясь того дня, когда возмущенные вкладчики примутся чистить морду председателю.
Ковалевский передал свои полномочия заместителю и с головой ушел в политику. Выборы в Государственную Думу и в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга оказались ему не по зубам. Там своих кандидатов-воров хватало. Поэтому Колюне пришлось довольствоваться выборами в местное самоуправление. Что тоже неплохо.
Противником Ковалевского в округе стал довольно известный журналист, большой патриот и гонитель рыночной кавказской мафии Денис Усов.
Николай Ефимович повел себя хитро.
Он не начал впрямую конкурировать с Усовым. Денис пользовался огромной поддержкой жителей района, и кампания в защиту «черных» от посягательств патриота означала бы для Ковалевского полное поражение еще на предварительном этапе. Поэтому он скрепя сердце вытащил из домашнего сейфа тысячу долларов, сложил их в конвертик и направил свои стопы в кабинет председателя районного суда.
Спустя неделю после визита Ковалевского прокуратура по представлению судьи возбудила уголовное дело против Дениса, обвинив его в разжигании национальной розни, выразившемся в употреблении кандидатом в депутаты местного самоуправления термина «лица кавказской национальности». Бредовость мотивировки постановления никого ни в районной, ни в городской прокуратуре не смутила…
Первый заместитель московского мэра прибыл на встречу с Диспетчером минута в минуту. Страуса заранее предупредили, что опаздывать, приводить за собой хвост или брать на переговоры любую записывающую аппаратуру нельзя.
Наказание последует неизбежно.
Слишком серьезные люди стоят за Диспетчером, чтобы позволить кому-то играть по не ими установленным правилам.
Собеседник оказался невзрачным худым человечком в дешевой курточке, огромных роговых очках и со всклокоченной шевелюрой неопределенного пегого цвета. Когда он подсел к Павлинычу за столик, тот даже подумал, что произошла ошибка и место Диспетчера занял посторонний посетитель местного кафетерия. Страус открыл было рот, чтобы послать человечка подальше, но тут же его захлопнул, ибо подсевший за столик выложил перед ним заранее оговоренный предмет – черно-белую открытку с изображением Спасской башни московского Кремля.
– Что у вас за электроника во внутреннем кармане пиджака? – тихо спросил Диспетчер. Страус наморщил лоб.
– Органайзер…
– Дайте его сюда.
Павлиныч беспрекословно сунул руку в карман и передал собеседнику электронную записную книжку.
Диспетчер повертел продукт фирмы «Casio» в тонких пальцах и небрежно сбросил его в потрепанный дипломат, покрытый изнутри миллиметровым слоем железа, напрочь экранирующего любые радиосигналы.
– Получите после разговора.
Страус согласно наклонил голову. Несмотря на непрезентабельность визави и обычную для чиновника такого уровня наглость, спорить с Диспетчером Павлинычу совсем не хотелось.
– Слушаю вас.
– Мне мешает один человек, – осторожно начал Павлиныч. – Переговоры с ним к нужному результату не приводят. Нам бы хотелось…
– Стоп, – спокойно сказал собеседник. – Кому это «нам»?
Страус заговорщицки огляделся.
– Не крутите башкой. Вас могут не правильно понять. И не беспокойтесь – ситуация под контролем. Я жду ответа.
– Нам – это руководству города, – признался Павлиныч.
– А вы – доверенное лицо?
– Именно так.
– Продолжайте, – на лице Диспетчера не дрогнул ни один мускул.
– Так вот… Мы пытались договориться миром, но этот человек нас не слушает.
– Что вы хотите от меня?
Павлиныч замялся.
Одно дело намекать и совсем другое – заказывать ликвидацию.
Но с той персоной, которая не желала прислушиваться ко мнению всесильного Прудкова, иначе было не разобраться. И сама ликвидация должна была выглядеть как несчастный случай.
– Решения вопроса…
– Конкретнее…
– Устранение, – вздохнул Страус.
– Кто этот человек?
– Это директор центра микрохирургии глаза… – фамилию известного медика заместитель мэра назвать побоялся, обозначил лишь должность.
Но посреднику хватило и этого.
– Он депутат Госдумы, – задумчиво сказал Диспетчер.
– Мне это известно.
– Заказ очень сложный.
– Цена – не вопрос.
– Это и так понятно.
– Есть еще условие…
– Слушаю.
– Не должно быть никаких подозрений. Только трагическая случайность.
– Почему? – безучастно осведомился Диспетчер.
На переговорах с представителями серьезных групп киллеров заказчик вынужден говорить только правду. И ничего кроме правды. Таковы правила. Специалисты исходят из того, что никакая информация не является лишней.
– В ином случае у наших людей возникнут сложности.
– Вы хотите получить это предприятие под свой патронаж?
Страус молча кивнул.
– У вас есть пожелания, свои наработки?
– Частично, – заместитель мэра еще больше понизил голос. – Он увлекается полетами на собственных вертолетах. Может быть, авария…
– Какая модель вертолета?
– «Эс-а триста сорок два джей», – к подобному вопросу Павлиныч был готов.
[SA 342J «Газель» – гражданский вертолет совместного производства Франции и Великобритании. Сертифицирован управлением гражданской авиации Франции в 1976 году. Серийное производство закончено в 1990 г. Вертолет выполнен по одновинтовой схеме с рулевым винтом типа «фене-строн»]
– Ага… Что ж, это упрощает схему. Каковы его обычные маршруты?
– Подмосковье…
– Подробнее.
– Территория центра, аэроклуб возле кольцевой дороги, дача. Адреса у меня в записной книжке.
– Кольцевая автодорога? – задумался Диспетчер. – Неплохо…
– Хотелось бы знать метод, – осторожно сказал Страус.
– Вы точно этого хотите?
– Да…
– Потом переживать не будете?
– Нет.
– Хорошо. Но сначала обсудим цену. Семьсот тысяч. Вперед и наличными.
– Мне надо проконсультироваться…
– Вы плохо слышите? – от вопроса, заданного ледяным тоном, Павлиныча бросило в жар.
– Я понял. Называйте время и место. Мой человек передаст деньги.
Диспетчер положил перед заказчиком квадратную визитку.
– Адрес фирмы. Привезете и передадите этому человеку. Просто привезете и передадите, – посредник жестко посмотрел в глаза чиновнику.
– Ясно…
– Теперь о методике. Если объект, будем называть его Офтальмологом, изволит летать возле автодороги, то мы спокойно используем гранатомет…
– Я же говорил о несчастном случае! – ужаснулся Страус.
– Вы меня не дослушали, милейший… Выстрел болванкой из обычного льда не оставляет никаких следов. Попасть в воздухозаборник двигателя не трудно, надо только грамотна выбрать позицию. Вода испаряется за несколько минут даже без пожара. Хлопок выстрела на фоне шума оживленной трассы не слышен. Вот и все…
Павлиныч от удивления даже немного приоткрыл рот.
– И это сработает?
– А как же. Не в первый раз замужем, – Диспетчер позволил себе улыбнуться. – Но только не думайте, что все вами услышанное может повторить кто угодно. И не пытайтесь сэкономить. Если денег завтра не будет, то мы расценим это как вызов нашему профессионализму. И на вашем личном примере покажем, что бывает с теми, кто нарушает договоренности с нами…
Медитация иногда приносит свои плоды, иногда – нет.
Тут уж как повезет.
Главное, чтобы логическим центрам мозга хватило битов информации на построение хотя бы одной картинки. Дальше человек может сделать выводы уже сам. Но какая-нибудь, хотя бы малейшая зацепка нужна. Услышанное слово, взгляд, неестественная поза человека, посторонний предмет, движение, пойманное периферийным зрением… То, что нарушает гармонию общего фона.
После полутора часов самокопания Владислав нащупал два момента.
В первом случае его организм получил тревожный сигнал, когда биолог уселся на скамейку в сквере.
Кто-то издали на секунду ожег его неприязненным взглядом. Это был не профессионально-холодный оценивающий взгляд сотрудника президентской охраны, а нечто иное. Будто бы фигура Рокотова перекрыла кому-то часть пейзажа или помешала еще чем-то.
Так иногда смотрят фотографы и художники.
Однако в радиусе полусотни метров таковых точно не было. В этом Влад был абсолютно уверен. Вокруг него сновали самые обычные прохожие, на скамейках восседали мамаши с детьми, по аллеям неспешно прогуливались пенсионеры.
– Я не вижу никакого смысла Вальке мочить Люду. Да, он знал, в каком доме она живет. Да, он мог к ней прийти… Вернее, дождаться у парадной. В принципе, Маслюкова могла пригласить его зайти. Но зачем ему ее убивать?
– Люда отказалась выдать интересующую Курбалевича информацию, – предположил Кролль.
– Подскажи, какую?
– Вот это мне и непонятно…
– Мне тоже. Если Валька – агент гэбухи, то на кой черт им мертвая Людмила? Да еще и в такой дикой форме! Уголовное дело то есть. И менты копают по полной программе. Если б Маслюкову пасли, то не убили бы. Это точно…
– Ты все же придерживаешься версии о маньяке?
– Вернее, о сатанисте. Нормальный человек 'такого не сотворит.
– Ты говорил, что там менты еще пострадали…
– А, это! – Герменчук скрипнул зубами. – Есть такое дело… Одного вырубили во дворе, по башке дали чем-то тяжелым вроде дубинки. Второго возле гаражей. Следак совсем запутался. В том же микрорайоне ночью было две квартирные кражи. И вполне возможно, что патрульные налетели как раз на уходящих воров. Маньяку цепляться с ментами нет резона. Если он вовремя свалил из квартиры, то постарался бы сразу смыться подальше от дома.
Кролль покачался на стуле, уставившись в веселенькие обои на стене.
– Кроме двери, был еще выход?
– Нет. Четвертый этаж. Соседние балконы далеко, – Илья отрицательно покачал головой. – На асфальт не спрыгнешь…
– А черный ход?
– Не было.
– Менты не могли сами вывести убийцу из квартиры?
– Там соседи на площадке толпились…
– А позже, когда все разошлись?
– Теоретически могли. Но на практике… Мы, Йозеф, одной вещи объяснить не можем. На кой ляд гэбухе такие сложности? Если б они Людку взяли, так без шума бы и пыли. Сейчас она бы показания давала, а не в морге валялась. Какой прок Комитету от трупа? Никакого…
Кролль вынужден был согласиться, что Герменчук прав.
Специальные службы, что бы ни писали о них сумасшедшие журналисты и не менее придурковатые авторы боевичков, действуют в определенных рамках, довольно полно означенных в инструкциях и уставах. Труп, конечно, образоваться может, но тогда исполнители постараются либо увезти его подальше и спрятать от посторонних глаз, либо придать смерти вид несчастного случая. Да и то подобное случается раз в двадцать лет. Труп подозреваемого – это чрезвычайное происшествие, показатель непрофессионализма исполнителей и сигнал руководству, что допустившие такое ЧП полевые агенты требуют замены.
А имитация нападения маньяка-сатаниста не лезла ни в какие ворота.
Полная бессмыслица…
Людмила Маслюкова, даже если бы к ней был применен пентотал натрия, все равно ничего особенного о Кролле лично и о деталях планируемой операции рассказать не смогла бы. Место и время проведения акции никто, кроме Йозефа, не знает, что за аппаратуру мастерит Сапега – тоже, где живут остальные члены коллектива – аналогично. У Маслюковой был лишь номер мобильного телефона, который Кролль тут же расколотил молотком, как только получил известие о происшествии. Единственное, что могли выяснить у Людмилы, так это то, что она вместе с Герменчуком покупала микроавтобус «Газель». И все.
«Газель» могла быть слабым звеном. Но Кролль имел стопроцентную страховку. Управление электросетей, обслуживающих интересующий его район, использовало совершенно такие же микроавтобусы грязно-серого цвета. И появление в нужный момент разъездной бригады электриков не вызовет никаких подозрений. Авария высоковольтного кабеля была также подготовлена.
– Может, выждем месяц? – предложил Илья. Йозеф отвлекся от своих мыслей.
– Нет, я уже наметил срок. Оттяжка по времени ничего не даст.
– Мы без Вали и Люды справимся?
– Нет вопросов. К тому же если смерть Маслюковой не случайна, тем более тянуть не имеет смысла.
– Ты все-таки в маньяка не веришь…
– Да как тебе сказать… Больно не вовремя. Но и причин сомневаться в том, что твой журналюга узнал от следователя, нет. Ты прав, гэбуха на такое не способна. Если принять версию о заранее спланированном убийстве, то нам с тобой пора в психбольницу. В жизни такого не бывает. Это факт…
– Цепь случайностей, – пожал плечами Герменчук. – Специально не придумаешь.
***
– Это точно. Жизнь богаче любой фантазии.
– Я бы все-таки взял тайм-аут.
– Нет смысла. Работа проведена, объект будет там, где нам надо, уйти мы успеем/Не спеша… Так как преследовать нас будет некому.
– Ну, ты старший, тебе решать, – неохотно согласился Илья.
***
Сюжет в программе новостей о рабочем дне Президента Беларуси был коротким, но емким. Глава Государства в первой половине дня проводил совещание с кабинетом министров, а во второй посетил автобусостроительный завод.
Камера очень удачно зафиксировала момент выхода Президента из машины и его трехсекундный подъем по лестнице до высоких дубовых дверей.
Влад нажал кнопку на пульте дистанционного управления видеомагнитофоном и выключил запись.
Затем перемотал пленку назад,. включил покадровый просмотр и пододвинул кресло почти вплотную к экрану телевизора.
«Итак… Открывается дверца ЗИЛа… Один телохранитель вполоборота справа, второй у передней двери, двое страхуют лестницу… И еще четверо осматривают площадь… Лука вынес ногу. Диспозиция та же… Объект начинает выбираться из салона. Тот, что ближе к капоту, чуть перемещается влево, глаза – куда-то за спину Луке… Ребята на лестнице немного расходятся в стороны… Ага. Вот объект распрямился. Правый телохранитель начинает закрывать дверь, остальные контролируют открытое пространство. Пока что над крышей автомобиля только голова… Стрелять нельзя. Опытный снайпер не будет нажимать на крючок, если не видит корпуса. Цель может в любое мгновение сделать непредсказуемое движение и сместиться… Смотрим дальше. Объект немного поворачивается и делает шаг. Дверца машины закрывается… Сейчас Лука заслонен правым телохранителем… Еще шаг. Левый бодигард придвигается к коллеге, один из внешней четверки спускается на ступеньку ниже и немного разворачивается в сторону сквера… Та-ак, Лука поднимается по ступеням… Стоп! Ага, он перешагивает сразу через две… Ближайшие телохранители за спиной, в условном перекрестье прицела болтается затылок… Движения у Луки довольно стремительные, я бы даже сказал – дерганые… Немного враскачку. Это понятно. Человек высокого роста обычно так и поднимается по лестнице. Плюс – его увлечение хоккеем и коньками… Плечи слегка опущены… Двое справа, трое слева, двое сзади… Один открывает дверь, объект… вежливо кивает. Вот бы не подумал, что он отреагирует! Молодец, наш человек. Не зазнается… При этом чуть смещается в сторону и проходит в дверной проем как бы боком… Все. Итого – четыре секунды… – Рокотов нажал на „паузу“, и на экране застыли фигуры входящих в здание вслед за Президентом телохранителей. – Маловато будет. Палить в условиях четырехсекундного отрезка времени – показатель профессиональной непригодности. Судя по этим кадрам, Лука всегда так ходит…» Биолог походил по комнате из угла в угол, пытаясь повторить манеру Батьки и прислушиваясь к своим ощущениям.
«Да-с, придется признать, что шансов попасть в мишень у снайпера практически нет. Вазомотори-ка Луки своеобразная, постановка ног такова, что отклонение корпуса довольно большое. И главное – непредсказуемое… Он может качнуться и на полсантиметра, и на добрых пять. При этом голова отклонится на все десять… Следовательно, надо бить в спину, между лопаток. Но спину прикрывают аж два бодигарда… И всего этого не может не понимать исполнитель. Выстрел заранее обречен на провал… Даже если бить сверхмощным патроном из крупнокалиберной винтовки. Телохранители точно носят бронежилеты. Так что пуля свалит бодигарда, но Луку не достанет. Это в кино красиво выглядит, когда одной пулей валят двоих. Режиссеры – идиоты. Не знают, сколько разных костей внутри туловища. Одну задень – и от первоначальной траектории останутся лишь воспоминания. Свинец уйдет чуть ли не перпендикулярно… Нет, выстрел можно исключить. Тогда что? И почему меня не покидает какое-то нехорошее чувство, связанное именно с этим местом?..» Владислав сел в позу лотоса, положил ладони на колени и прикрыл глаза.
Интуиции надо доверять.
Не следует недооценивать огромных аналитических возможностей своего мозга. Органы восприятия фиксируют всю поступающую из внешнего мира информацию, однако человек осознает только доли процента, иначе логические центры окажутся перегруженными. Львиная доля сведений отсекается как ненужная. Но иногда подсознание выделяет какой-то сигнал и выдает его в виде смутной тревоги или пресловутого «шестого чувства». Перевести этот сигнал в конкретный образ не удается, и человек обычно не обращает на него внимания.
Как показывает практика, очень зря. Ибо просто так подсознание не предупреждает своего носителя о потенциальной опасности. Надвигающуюся угрозу организм ощущает задолго до того, как она проявляется в непосредственной близости. Беда в том, что современный человек разучился доверять инстинктам и выстраивает жизнь лишь на основе приобретенного опыта.
Рокотов сделал серию дыхательных упражнений, постарался очистить сознание и принялся шаг за шагом вспоминать тот период времени, что он провел на площади напротив Дома Правительства.
Перед своей поездкой на Северный Кавказ верховный комиссар ООН по правам человека Мэри Робертсон провела встречу с видным членом Парламентской Ассамблеи Совета Европы лордом Джаддом.
Надменный англичанин ей не нравился, однако дело есть дело.
Интересы ПАСЕ во многом совпадали с интересами Госдепартамента США и Робертсон была вынуждена считаться с указаниями мадам Олбрайт. Без поддержки Мадлен кичливая и малопрофессиональная Мэри давно лишилась бы своего высокого, но совсем необременительного поста. На синекуру в комиссии по правам человека претендовали многие, пользующиеся покровительством глав государств – членов Совета Безопасности.
Лорд Джадд быстро просмотрел привезенные Робертсон планы командировки, золотым «Паркером» черкнул что-то на полях своего блокнота и уставился на Мэри немигающими водянистыми глазами, похожими на выпученные зенки снулого карпа.
– Конфликт только начался, – недовольно проскрипел англичанин, – рано делать выводы. Может так случиться, что Иван застрянет в Дагестане до зимы.
– Эта поездка ознакомительная, – ловко парировала Робертсон. – У меня нет задачи сразу делать полномасштабный отчет. Мой интерес – беженцы…
– Беженцы… – буркнул Джадд, потерпевший фиаско с размещением «албанских страдальцев» в странах Западной Европы. «Несчастные» косовары, попавшие в Италию, Францию и Испанию,. тут же организовали небольшие банды и занялись единственным известным им промыслом – стали толкать наркоту, параллельно не отказывая себе в удовольствии немного пограбить разжиревших европейцев. Глава карабинеров Италии и шеф криминальной полиции Лазурного Берега уже пообещали инициаторам переселения албанцев крупные скандалы в прессе, связанные с деятельностью протеже европарламентариев. Лорд был предупрежден отдельно, ибо он лично взял на себя ответственность за пристойное поведение беженцев и сломал сопротивление здравомыслящих полицейских. – Пусть русские с ними разбираются. Мы, конечно, выделим помощь, но на большие объемы не рассчитывайте. И принимать их у себя тоже не будем.
– Этого не потребуется. У меня к вам следующее дело: кто из известных русских журналистов сможет предоставить хорошие видеокадры о зверствах армии по отношению к мирному населению? Кого вы порекомендуете?
Лорд Джадд покривил губы и нажал несколько клавиш на портативном компьютере.
– Мистер Мужицкий, есть его мобильный телефон… Мисс Альбуц. С ней вы должны будете связаться в Москве… Мистер Забацкий, оператор первого русского канала. Сейчас он как раз в Грозном… Вот еще несколько номеров телефонов… – из принтера вылез лист бумаги. – С этими людьми работать можно. Только запаситесь наличными деньгами.
– Хорошо, – Робертсон спрятала лист в папку. – Этот вопрос решен. Теперь по Беларуси.
– Вы и туда едете? – скривился лорд.
– Еще не решено, но возможно…
– Я этой страной не занимаюсь. Вам лучше поговорить с их парламентариями.
– Мне казалось, что они не входят в ПАСЕ.
– Официально нет. Но контакт мы поддерживаем. Естественно, с теми, кто поддерживает инициативы по смещению диктатора.
– И где я могу их увидеть? – поинтересовалась Мэри.
– Им выделено помещение рядом с литовской миссией. Комнаты четыреста четырнадцать – четыреста двадцать два. Желаю удачи, – лорд Джадд дал понять, что разговор окончен.
Верховный комиссар ООН высокомерно кивнула и вышла в коридор.
Надо будет подробно проинформировать Госсекретаря о заносчивом поведении британца. Совсем страх потерял, возомнил себя единственным и незаменимым. Забыл, что в Госдепартаменте на него собрано более чем подробное досье. И предание гласности даже малой части документов сметет этого англичанишку со своего поста. В досье есть все – и соучастие лорда в переправке на Остров нелегальных иммигранток для стрип-шоу, и фотографии с одной закрытой виллы в графстве Кент, где Джадд развлекался с мальчиками-подростками, и распечатки его банковских вкладов в Бельгии и на Кайманах, и многое другое.
Мало не покажется.
Робертсон хищно усмехнулась и взяла курс к лифту, который должен был доставить ее на четвертый этаж, аккурат к дверям литовской миссии.
***
Ничем особенным истории с питерскими участниками квартирных афер с имуществом Рокотова и погибшего Ибрагимова не закончились.
Старший Ковалевский продолжил свою «беспорочную» службу в Главном Управлении Внутренних Дел на Литейном, 4. Он даже ни на секунду не лишился аппетита, посчитав произошедшее досадным недоразумением, связанным с тупоумием племянничка Коли и излишней наглостью Василеостровского прокурора.
Прокурор Терпигорев также не пострадал. Ибо работники сей надзирающей структуры обычно находятся как бы вне правового поля. Оперативные службы редко могут получить санкцию суда на действия против прокурорских работников. Поэтому офицеры ФСБ, пуганувшие пухленького и подленького Алексея Викторовича, положили имеющиеся на него материалы обратно в сейф. Авось в будущем пригодятся. Когда к власти в стране придет нормальный человек.
Николай Ефимович Ковалевский оправился от пережитого ужаса всего за две недели. Он срочно поменял месторасположение офиса, переехал на другую квартиру, в дым разругался с дядюшкой-подполковником и с подельником-прокурором и выпил пять флаконов валокордина.
Однако его бизнес не пострадал.
Посреднические фирмочки, где «уважаемый Николай Ефимович» занимал должности генерального директора, так и функционировали, рядовые члены возглавляемой им общественной организации «За права очередников» тащили в кассу свои скудные, но зато ежемесячные взносы, уголовного дела за мошенничество так и не возбудили.
Ковалевский постепенно успокоился и расправил плечи.
В современной России подонки и мошенники чувствуют себя вольготно. Как на вершине властной пирамиды, так и у самого ее основания. МВД не работает, прокуратуру всегда можно купить, судебная система дышит на ладан, пресса никакими своими расследованиями не способна вызвать даже шевеления в правоохранительных органах.
Всем на все наплевать.
Главный «очередник» города перевел дух и возвратился к своему нехитрому занятию – убалтыванию пенсионеров, работяг и многодетных матерей и вытягиванию из них взносов на разные благие дела, такие, например, как строительство по смехотворной цене благоустроенного жилья и его «распределение» страждущим. Люди верили и деньги несли.
Так что убытки, связанные с потерей двух квартир, Ковалевский компенсировал всего за полтора месяца.
За свое неплохое настоящее и прекрасное будущее Николай Ефимович ни чуточки не боялся. По его инициативе общество «За права очередников» вошло в альянс с обществами ветеранов и инвалидов Великой Отечественной, афганской и первой чеченской войн. Теперь любые неурядицы, которые неизбежно возникнут после того, как окажется, что деньги «очередников» куда-то исчезли, можно будет объяснить нечистоплотностью партнеров. Мол, «честнейший борец за права обездоленных» поверил проходимцам из числа ветеранов-инвалидов и тоже оказался обманутым. На такой случай Ковалевский даже изготовил пакет документов, должных убедить любого, что он вместе со всеми передал в свежесозданный альянс очень крупную сумму.
К «очередникам» Николай Ефимович несколько охладел.
Целый год он беспрепятственно доил сорок тысяч членов организации и понимал, что рано или поздно с ними придется проститься. Причем сделать это лучше по собственной инициативе, не дожидаясь того дня, когда возмущенные вкладчики примутся чистить морду председателю.
Ковалевский передал свои полномочия заместителю и с головой ушел в политику. Выборы в Государственную Думу и в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга оказались ему не по зубам. Там своих кандидатов-воров хватало. Поэтому Колюне пришлось довольствоваться выборами в местное самоуправление. Что тоже неплохо.
Противником Ковалевского в округе стал довольно известный журналист, большой патриот и гонитель рыночной кавказской мафии Денис Усов.
Николай Ефимович повел себя хитро.
Он не начал впрямую конкурировать с Усовым. Денис пользовался огромной поддержкой жителей района, и кампания в защиту «черных» от посягательств патриота означала бы для Ковалевского полное поражение еще на предварительном этапе. Поэтому он скрепя сердце вытащил из домашнего сейфа тысячу долларов, сложил их в конвертик и направил свои стопы в кабинет председателя районного суда.
Спустя неделю после визита Ковалевского прокуратура по представлению судьи возбудила уголовное дело против Дениса, обвинив его в разжигании национальной розни, выразившемся в употреблении кандидатом в депутаты местного самоуправления термина «лица кавказской национальности». Бредовость мотивировки постановления никого ни в районной, ни в городской прокуратуре не смутила…
***
Первый заместитель московского мэра прибыл на встречу с Диспетчером минута в минуту. Страуса заранее предупредили, что опаздывать, приводить за собой хвост или брать на переговоры любую записывающую аппаратуру нельзя.
Наказание последует неизбежно.
Слишком серьезные люди стоят за Диспетчером, чтобы позволить кому-то играть по не ими установленным правилам.
Собеседник оказался невзрачным худым человечком в дешевой курточке, огромных роговых очках и со всклокоченной шевелюрой неопределенного пегого цвета. Когда он подсел к Павлинычу за столик, тот даже подумал, что произошла ошибка и место Диспетчера занял посторонний посетитель местного кафетерия. Страус открыл было рот, чтобы послать человечка подальше, но тут же его захлопнул, ибо подсевший за столик выложил перед ним заранее оговоренный предмет – черно-белую открытку с изображением Спасской башни московского Кремля.
– Что у вас за электроника во внутреннем кармане пиджака? – тихо спросил Диспетчер. Страус наморщил лоб.
– Органайзер…
– Дайте его сюда.
Павлиныч беспрекословно сунул руку в карман и передал собеседнику электронную записную книжку.
Диспетчер повертел продукт фирмы «Casio» в тонких пальцах и небрежно сбросил его в потрепанный дипломат, покрытый изнутри миллиметровым слоем железа, напрочь экранирующего любые радиосигналы.
– Получите после разговора.
Страус согласно наклонил голову. Несмотря на непрезентабельность визави и обычную для чиновника такого уровня наглость, спорить с Диспетчером Павлинычу совсем не хотелось.
– Слушаю вас.
– Мне мешает один человек, – осторожно начал Павлиныч. – Переговоры с ним к нужному результату не приводят. Нам бы хотелось…
– Стоп, – спокойно сказал собеседник. – Кому это «нам»?
Страус заговорщицки огляделся.
– Не крутите башкой. Вас могут не правильно понять. И не беспокойтесь – ситуация под контролем. Я жду ответа.
– Нам – это руководству города, – признался Павлиныч.
– А вы – доверенное лицо?
– Именно так.
– Продолжайте, – на лице Диспетчера не дрогнул ни один мускул.
– Так вот… Мы пытались договориться миром, но этот человек нас не слушает.
– Что вы хотите от меня?
Павлиныч замялся.
Одно дело намекать и совсем другое – заказывать ликвидацию.
Но с той персоной, которая не желала прислушиваться ко мнению всесильного Прудкова, иначе было не разобраться. И сама ликвидация должна была выглядеть как несчастный случай.
– Решения вопроса…
– Конкретнее…
– Устранение, – вздохнул Страус.
– Кто этот человек?
– Это директор центра микрохирургии глаза… – фамилию известного медика заместитель мэра назвать побоялся, обозначил лишь должность.
Но посреднику хватило и этого.
– Он депутат Госдумы, – задумчиво сказал Диспетчер.
– Мне это известно.
– Заказ очень сложный.
– Цена – не вопрос.
– Это и так понятно.
– Есть еще условие…
– Слушаю.
– Не должно быть никаких подозрений. Только трагическая случайность.
– Почему? – безучастно осведомился Диспетчер.
На переговорах с представителями серьезных групп киллеров заказчик вынужден говорить только правду. И ничего кроме правды. Таковы правила. Специалисты исходят из того, что никакая информация не является лишней.
– В ином случае у наших людей возникнут сложности.
– Вы хотите получить это предприятие под свой патронаж?
Страус молча кивнул.
– У вас есть пожелания, свои наработки?
– Частично, – заместитель мэра еще больше понизил голос. – Он увлекается полетами на собственных вертолетах. Может быть, авария…
– Какая модель вертолета?
– «Эс-а триста сорок два джей», – к подобному вопросу Павлиныч был готов.
[SA 342J «Газель» – гражданский вертолет совместного производства Франции и Великобритании. Сертифицирован управлением гражданской авиации Франции в 1976 году. Серийное производство закончено в 1990 г. Вертолет выполнен по одновинтовой схеме с рулевым винтом типа «фене-строн»]
– Ага… Что ж, это упрощает схему. Каковы его обычные маршруты?
– Подмосковье…
– Подробнее.
– Территория центра, аэроклуб возле кольцевой дороги, дача. Адреса у меня в записной книжке.
– Кольцевая автодорога? – задумался Диспетчер. – Неплохо…
– Хотелось бы знать метод, – осторожно сказал Страус.
– Вы точно этого хотите?
– Да…
– Потом переживать не будете?
– Нет.
– Хорошо. Но сначала обсудим цену. Семьсот тысяч. Вперед и наличными.
– Мне надо проконсультироваться…
– Вы плохо слышите? – от вопроса, заданного ледяным тоном, Павлиныча бросило в жар.
– Я понял. Называйте время и место. Мой человек передаст деньги.
Диспетчер положил перед заказчиком квадратную визитку.
– Адрес фирмы. Привезете и передадите этому человеку. Просто привезете и передадите, – посредник жестко посмотрел в глаза чиновнику.
– Ясно…
– Теперь о методике. Если объект, будем называть его Офтальмологом, изволит летать возле автодороги, то мы спокойно используем гранатомет…
– Я же говорил о несчастном случае! – ужаснулся Страус.
– Вы меня не дослушали, милейший… Выстрел болванкой из обычного льда не оставляет никаких следов. Попасть в воздухозаборник двигателя не трудно, надо только грамотна выбрать позицию. Вода испаряется за несколько минут даже без пожара. Хлопок выстрела на фоне шума оживленной трассы не слышен. Вот и все…
Павлиныч от удивления даже немного приоткрыл рот.
– И это сработает?
– А как же. Не в первый раз замужем, – Диспетчер позволил себе улыбнуться. – Но только не думайте, что все вами услышанное может повторить кто угодно. И не пытайтесь сэкономить. Если денег завтра не будет, то мы расценим это как вызов нашему профессионализму. И на вашем личном примере покажем, что бывает с теми, кто нарушает договоренности с нами…
***
Медитация иногда приносит свои плоды, иногда – нет.
Тут уж как повезет.
Главное, чтобы логическим центрам мозга хватило битов информации на построение хотя бы одной картинки. Дальше человек может сделать выводы уже сам. Но какая-нибудь, хотя бы малейшая зацепка нужна. Услышанное слово, взгляд, неестественная поза человека, посторонний предмет, движение, пойманное периферийным зрением… То, что нарушает гармонию общего фона.
После полутора часов самокопания Владислав нащупал два момента.
В первом случае его организм получил тревожный сигнал, когда биолог уселся на скамейку в сквере.
Кто-то издали на секунду ожег его неприязненным взглядом. Это был не профессионально-холодный оценивающий взгляд сотрудника президентской охраны, а нечто иное. Будто бы фигура Рокотова перекрыла кому-то часть пейзажа или помешала еще чем-то.
Так иногда смотрят фотографы и художники.
Однако в радиусе полусотни метров таковых точно не было. В этом Влад был абсолютно уверен. Вокруг него сновали самые обычные прохожие, на скамейках восседали мамаши с детьми, по аллеям неспешно прогуливались пенсионеры.