Страница:
– А второго деда? – громко спросил Рокотов.
– А второго… – Орест наморщил лоб. – Сейчас… Самуил Казарян! Нет, это другой… А-а, вспомнил! Яков Мульевич Рабинович! Да, Рабинович! Как вы можете жить под властью жидов?! Они же масоны! Они все захватили!
«Эк тебя на солнышке-то развезло!..» – подумал развеселившийся биолог.
– Все газеты, все телевизоры! – Педюк продолжал бушевать. – Они же всех зазомбировали! И диктатор с ними заодно! Эй, куда это вы пошли?! А ну, обратно! Что, жидам продались?!
Толпа стала быстро рассеиваться.
Возле трибуны остались лишь самые верные слушатели – полтора десятка молодых парней со своими девицами и Рокотов.
– Э-эх! – Орест икнул. – Вокруг одни враги! Не понимают… А когда жиды всех под себя положат, поздно будет! Вот я, к примеру… Тоже не все понимал. Но ведь понял же! Москалей и жидов надо душить, душить и душить!
– Любо! – опять крикнул Владислав.
В подвале дома на Каширском шоссе одна посредническая фирмочка, находящаяся под патронажем ингушской преступной группировки, организовала склад поношенной одежды. Товар поступал прямо с таможни, где оборотистые чиновники московского правительства организовали вот такое вот «честное распределение» гуманитарной помощи. Малообеспеченным семьям и инвалидам доставались лишь грязные носки да рваные халаты, а все, что имело хоть какую-нибудь ценность, отправлялось посредникам и перепродавалось.
За год «гордые горцы» и три десятка бюрократов во главе с Прудковым наваривали около пяти миллионов долларов.
В один из июльских дней к техническому входу здания подкатил грузовой микроавтобус «форд», доверху забитый очередной партией барахла. Водитель и экспедитор расположились на лавочке, а мешки начали таскать привлекаемые для подобных работ окрестные бомжи.
Когда кунг был на треть освобожден от груза, к экспедитору подошел озабоченный сторож.
– Слышь, Исмаил, там сахар еще. Куда его класть-то?
– А-а, – отмахнулся экспедитор, – в угол пусть свалят. Ты, Вася, только проследи, чтобы не украли. И чтоб на свободное место клали, отдельно от шмоток…
– Поближе к выходу?
– Без разницы…
– Завтра еще товар будет, – сказал сторож. – Так что, если сахар надо будет скоро вывозить, его лучше недалеко от двери класть.
– Нет, скоро вывозить не будем, – вмешался водитель «форда». – Это на осень. Магомед хочет пекарню открыть, запасается… Еще муку потом подвезем.
– Тогда, может, в отдельный отсек сунем?
– Давай в отдельный, – согласился экспедитор.
– Как тут вообще дела? – поинтересовался водитель.
– Нормально. Жильцы не беспокоят, участковый – наш человек… Ладно, пойду, надо ханурикам место показать…
Сторож обошел фургон и спустился по лестнице в глубь сумрачного подвала.
– Полторы тонны хватит? – тихо спросил водитель.
– Хватит. Тут и ста килограмм достаточно, – ответил экспедитор.
– А зачем тогда столько привезли?
– Для эффекта, – экспедитор кивнул на соседние дома. – Эти тоже должны повалиться.
– На нас потом не выйдут?
– Нет. Владельца склада мы за недельку до взрыва в лесу закопаем.
– А этот?
– Сторож?
– Ну…
– От него и косточек не останется, – ухмыльнулся экспедитор. – Он в самом центре будет.
– Не верю я русакам, – озабоченно произнес водитель «форда». – Вдруг попробует сахара себе отсыпать?
– Не попробует. Он Магу боится.
– А остальные?
– Мент участковый здесь свой работает, с сан-эпидемстанцией вопросы решены, мусарня районная на сто процентов наша. Никто не сунется. Когда надо будет, таймеры поставим и домой уедем. Так что нас в момент взрыва здесь не будет.
– Русаки тоже не дураки…
– А толку-то? Кого ловить? К тому же кое-что для них подготовлено… Через стукачков мы их на левых людишек наведем. Есть кандидатуры. Год уже покойники, – экспедитор хихикнул.
– Но нас тут тоже видели.
– Нас те видели, кто после взрыва уже никому ничего не расскажет, фургон в болоте утопим, он все равно уже старый. И записан на барыгу. Пусть задницу рвут, его разыскивают…
Водитель сосредоточенно закурил и уставился себе под ноги.
– Мент участковый остается…
– Э-э, куда тебя понесло! – экспедитор сплюнул. – Да этот мент первый орать станет, что все в порядке было. И что он подвалы по три раза в день проверял. Ты что, русаков не знаешь? Трусливые, как собаки… Менту на зону точно не захочется.
– А как тогда он взрыв объяснит, если такой дисциплинированный? – в словах водителя был определенный резон.
Исмаил почесал затылок.
– Должен придумать… Типа того, что взрывчатку сюда принесли за полчаса до взрыва.
– Не срастается…
– Почему?
– Эксперты определят, где был эпицентр.
– Думаешь? – прищурился экспедитор.
– Уверен.
– И что из этого?
– Склад для посторонних закрыт. Василий сюда никого не пускает. Значит, динамит был на складе. Начнут копать именно в этом направлении, можешь мне поверить, – водитель посмотрел на кряхтящих под тяжестью мешков местных алкоголиков. – Еще эти остаются. Точно вспомнят, что сахар сюда таскали…
– Ну и пусть. Нас-то здесь не будет. А дома все подтвердят, что мы из Москвы давно вернулись. Бороды сбреем, усы… Для русаков мы все на одно лицо.
– Надо Маге сказать.
– Что сказать?
– Что нам домой съездить пора. Мы свое дело сделали…
– Не доделали еще, – экспедитор подтянул брючину и почесал волосатую икру.
– Для дела опасно, если мы в Москве торчать будем. Лучше нам сейчас уехать. Тогда у русаков будет меньше подозреваемых.
– О чем это ты? – не сообразил Исмаил.
– Помнишь, нас месяц назад гаишник остановил?
– Ну…
– И права через компьютер пробивал?
– Было дело.
– Данные могли остаться.
– Ну и что?
– Как – «что»? Начнут шерстить все грузовые машины, что в этом районе крутились. На меня и выйдут. А так, если сейчас уехать, связи не будет.
– Наверное, ты прав, – задумчиво пробормотал экспедитор.
– И ребятам, что этот «сахарок» сюда везли, тоже неплохо бы зашхериться. Их на трассе могли двадцать раз остановить.
Исмаил улыбнулся.
– Вот тут не беспокойся. «Сахарок» ниоткуда не везли. Прямо здесь взяли.
– Тогда легче. Я и не знал, что у Маги запасы такие есть…
– Это не у Маги, – экспедитор понизил голос. – Говорят, через какого-то хрена из мэрии достали…
– Серьезно?
– Сам слышал. Алишер при мне по телефону базарил.
– Нормально…
– У русаков все купить можно. Они маму родную продадут, если денег достаточно дать. Одно слово – неверные…
– Это точно…
– Все, кончаем базар. Васька идет…
Место уставшего Педюка занял один из молодых парней.
Новый оратор оказался активным членом «Ассоциации Белорусских Журналистов» и корреспондентом малоизвестной оппозиционной газетенки из Молодечно, Судя по нездоровой серой коже и мешкам под глазами, трудное детство журналиста плавно перешло в не менее тяжелое отрочество и сейчас приближалось к поре отнюдь не веселого юношества. Виной тому была пакостная привычка «писарчука» ждать прихода музы в обнимку с тюбиком клея «Момент».
– Друзья! – истошно завопил начинающий журналист. – Пришло время сказать открыто – Лукашенко на виселицу!
– Любо! – рявкнул Владислав. – Только он не Лукашенко, а Коган!
– Какая разница! Когана-Лукашенко – на виселицу! И все дела! Друзья! Я недавно был в России по приглашению партии «Яблоко» и лично господина Яблонского! Там верят в нас и ждут, что мы сбросим ярмо рабства! Сколько можно терпеть? Да нисколько! И я вот еще что скажу…
«Да-с, – Рокотов отвлекся на собственные мысли, перестал слушать излияния „борца за свободу“ и лишь изредка поддерживал выступающего криком „Любо!“, – убожество полнейшее. Такое впечатление, что местную оппозицию только недавно выпустили из сумасшедшего дома… Это же клиника! К власти их допускать точно нельзя. Отмороженные идиоты. Но кто тогда заказывает теракты? Если оппозиционеры все такие… а у меня пока нет иных впечатлений… то кто оплатил группу Кролля? Госдеп? Очень даже вероятно. И расчет на взятие власти не этими сопливыми наркоманами, а серьезными людьми в правительстве. Ну, в общем, это изначально понятно… Но! Рядовые бойцы у Кролля именно из оппозиции. Как он их набрал? Почему о вербовке не стало известно КГБ? Ведь у Комитета не может не быть агентов среди этой дряни. Однако, как мне кажется, Лука ни сном ни духом что в его республике происходит черт знает что… Или в курсе, но свои знания не афиширует? Тогда почему не усилена охрана? На площади за мной смотрели. Не профи из государственной структуры. Это точно. Профи не выражают эмоции и не смотрят прямо в затылок. Для них наблюдение – обычная работа… Здесь же иное…» -…Только ракетные удары приведут к положительному результату! – оратор перешел на изложение международной обстановки. – Посмотрите на Югославию! Всего два месяца – и НАТО своего добилось! – с русской грамматикой журналист явно был не в ладах. – Косово, наконец, свободно! Косовары начали новую жизнь! Без этих ублюдочных сербов!
Рокотову стало скучно, Он посмотрел на мирно спящего у подножия каштана Ореста, зевнул и вознамерился уйти. Но его остановил грубый оклик:
– Эй, мужик, а ты кто такой вообще?! Дорогу Владу перегородили трое парней из окружения внезапно умолкнувшего журналиста. На их лицах читались пьяный кураж и страстное желание подраться.
Биолог удрученно вздохнул.
Президент России, беззвучно шевеля синеватыми губами, прочел короткий доклад министра иностранных дел и воззрился на Главу своей Администрации и Секретаря Совета Безопасности.
– И как, понимаешь, нам к этому относиться?
– Спокойно, – ответил Штази. – Ничего экстраординарного в досмотре танкера нет. Мы в свое время согласились с резолюциями ООН насчет эмбарго и с тем, что блокаду Ирака обеспечивает флот-США. Соответственно, у американцев имеется мандат на досмотр всех проходящих в этом районе судов.
Глава Администрации важно кивнул, выразив тем самым согласие с Секретарем Совбеза.
– Ага, – престарелый Глава Государства потеребил галстук, – понятно… А я уж, понимаешь, ненароком подумал…
Что именно подумал Президент, так и осталось невыясненным. Первое Лицо нахмурилось и умолкло.
Штази подождал полминуты.
Монарх продолжал хранить молчание.
«Почему со временем у нашего Бориса паузы становятся все длиннее и длиннее? – Секретарь Совбеза вспомнил дурацкий анекдот. – Потому, что батарейка садится…»
Глава Администрации заерзал и преданно уставился на Президента.
Прошла еще минута.
– Хм-м, – Первое Лицо России прочистило горло, – а не получится, понимаешь, как с другими экипажами?
– В каком смысле? – не сообразил Штази.
– Ну-у… это… как в Индии… или в Африке. Задержат, а потом они там на год застрянут…
– Нет, конечно, – Секретарь Совбеза наконец понял, куда клонит Президент. – Танкер сейчас в порту Омана. Это цивилизованная страна. К тому же ответственность за судно и экипаж взяли на себя американцы. Самое худшее, что может произойти, так это арест груза в случае положительного результата проб. Но мы даже в таком случае будем требовать повторной экспертизы…
– «Волга-нефть 137» принадлежит частной компании, – вставил словечко Железяка. – Государство не несет ответственности за их возможные нарушения…
– Моряки – граждане России, – значительно пробухтел Президент. – И это, понимаешь, накладывает…
Чиновники опять подождали минуту, пока Первое Лицо отдыхало после сказанной первой половины фразы. Штази за это время успел нарисовать на листке блокнота веселого чертика.
– …определенные обязательства. На нас с вами… Протест, понимаешь, подать надо. Хватит с американцами рассусоливать. Владимир Владимирович, проработайте вопрос об отправке в тот район морского соединения… Крейсера и пары лодок. Пусть, понимаешь, сопровождают наши танкеры…
– Это не совсем разумно, – осторожно заметил Секретарь Совбеза. – Безопасность акватории Персидского залива вполне обеспечивают американцы. И, надо признать, без накладок. Присутствие нашей эскадры ничего не дает ни в тактическом, ни в стратегическом смыслах. Только лишние расходы. А у нас и так на флоте проблема с топливом.
Глава Администрации немного напрягся. Он хорошо приложил руку к разворовыванию бюджетных средств, направленных на обеспечение ВМФ, и теперь опасался, что неугомонный Штази выяснит, куда делись несколько сот миллионов рублей и пятьсот тысяч тонн солярки и мазута. Конечно, напрямую бородатый экс-математик, потерпевший фиаско на научном поприще по причине хронического непонимания «групп Ли» [Раздел высшей математики, посвященный поиску, Определению и выведению многоуровневых математических матриц, используемых при решении некоторых сложных Уравнений. Считается одним из наиболее сложных] и потому ушедший с головой в администрирование, с расхищением средств связан не был. Но при определенных условиях доказать его причастность труда бы не составило. Для этого достаточно было бы арестовать двоих-троих по-дельников Железяки, через неделю они бы дали на вороватого и подленького Стальевича гору компромата.
– Опять проблемы… – грустно проворчал Президент.
– Мы и так еле нашли топливо для нашего разведывательного корабля, который отправился в Средиземное море, – напомнил Секретарь Совбеза.
– Но с нашими моряками, понимаешь, ничего не произойдет?
– Не должно, – обтекаемо сказал Штази. Уверенности в его голосе не было.
– Проследите за этим, Владимир Владимирович, – приказал Глава Государства. – У нас и без того масса проблем с россиянами за рубежом…
Железяка посмотрел в сторону и мысленно поморщился.
Опять Президент отвлекается на всякие мелочи. Экипаж танкера, граждане, попавшие в тюрьмы иностранных государств, летчики, задержанные властями Индии и теперь медленно умирающие в лагере, взятые в заложники российские специалисты в Анголе и Мозамбике… На таком фоне сложновато подсовывать монарху документы, дающие право на льготы крупным западным фирмам.
А денежки за положительное решение вопроса Стальевичем уже получены.
Главу Администрации успокаивало лишь то, что среди «политической элиты» ничтожно мало людей, действительно озабоченных проблемами страны. Большинству чиновников на народ плевать. Их интересуют только собственный карман и возможности подольше оставаться у кормушки. А немногих идеалистов либо выживают из коллектива, либо искусственно блокируют прохождение их вредных для «общего дела» распоряжений.
С каждым годом во властных структурах остается все меньше и меньше порядочных людей.
Нормальный человек во власть не идет. Ибо путь до более или менее значительного поста сопряжен с потоками грязи, в которых невозможно не измазаться, финансовые группировки, распихивающие своих людей на посты в правительстве или в администрации, просто не позволят неподконтрольному им человеку занять даже мало-мальски значимое кресло. А контроль означает одно – соучастие в неблаговидных делишках, которым затем можно держать чиновника на коротком поводке.
Многие закрывают глаза на подобное положение вещей и благополучно становятся министрами, представителями государства в естественных монополиях или крупными чиновниками. Некоторые идут в депутаты и губернаторы. И у всех есть уверенность в том, что после завершения срока полномочий или смене правительства их на улицу не выбросят. Всегда найдется местечко при власти. А если места кончаются, то под безработных бюрократов всегда создаются какой-нибудь фонд, очередная структура вроде «полномочного представителя президента» или «межведомственная комиссия».
Чиновник чиновника в беде не оставит. Оттого из года в год бюрократический аппарат в России не только не уменьшается, а лишь разрастается.
Каждый чиновник со страхом смотрит в будущее. Делать он, по большому счету, толком ничего не умеет. И без персонального водителя, кабинета в правительственном или муниципальном учреждении и права подписи документов представляет собой серенькое закомплексованное существо. Поэтому он вгрызается во власть всеми зубами и держится до последнего. Ибо свободного плавания по волнам жизни ему не выдержать.
Глава Администрации взглянул на покачивающегося в кресле Президента и подумал, что всего через год встанет во весь рост проблема трудоустройства тысяч сотрудников госаппарата. Старик уйдет, ему на смену сядет другой «всенародно избранный», который начнет одаривать своих людей постами и должностями.
Готовиться к смене власти надо заранее.
Подготовить расширение штатов министерств, придумать несколько новых «очень нужных» ведомств, поговорить с региональными баронами. Не забыть и крупных бизнесменов, которые с огромным удовольствием принимают в услужение бывших чиновников. Кто из благодарности за прошлые услуги, кто в надежде на сохранившиеся в новом аппарате связи, кто из соображений престижа.
Последние рассматривают известных бюрократов в качестве некоей «экзотической говорящей жабы», наличием которой можно похвастаться перед друзьями. Мол, вызываю к себе экс-министра и ну его распекать! А тот навытяжку стоит, в глаза преданно смотрит, готов в любую секунду в ножки бухнуться. Лепота! Раньше он в министерском кабинете сидел, на всех сверху вниз посматривал, а теперь его в хвост и в гриву погонять можно.
Красиво жить не запретишь…
– Так что вы, Александр Стальевич, проконтролируйте…
Целиком ушедший в свои мысли Железяка встрепенулся и изобразил на своем вытянутом личике почтительное внимание.
Секретарь Совбеза улыбнулся одними уголками губ.
Застигнутый врасплох Глава Администрации имел очень потешный вид. Глазки навыкате, ротик в форме куриной гузки, собравшаяся в крупные складки кожа на лбу, немного проваленные щеки. Если бы не лысина и борода, то мордочку кремлевского бюрократа можно было бы смело помещать в стенгазету детского отделения психоневрологического диспансера. В качестве фотосвидетельства успеха врачей, научивших самостоятельно ходить в туалет считавшегося ранее безнадежным малолетнего имбецила.
– Да-да. конечно…
– Подробности обсудите с Владимиром Владимировичем…
Президент тяжело поднялся и пожал руки обоим. В коридоре Железяка шумно выдохнул.
– Вот ведь незадача! Задумался и пропустил половину разговора…
– Это не страшно, – спокойно отреагировал Секретарь Совета Безопасности. – Мои работники подготовят все необходимые документы…
Навстречу вышедшим от Президента чиновникам проследовала вице-премьер, кивнула на ходу и скрылась в приемной.
Две женщины-телохранительницы остались перед дверью.
К сотрудницам охраны высших должностных лиц Стальевич питал смешанное с легким страхом чувство собственного превосходства. И не упускал возможности съязвить.
– Скажите, – спросил Глава Администрации у рослой и широкоплечей особы в строгом деловом костюме, под которым совершенно не было заметно оружия, – вас никогда не принимали за мужчину?
– Меня – нет, – телохранительница холодно посмотрела на тщедушного Железяку, – а вас? У Александра Стальевича отвисла челюсть. Штази сделал вид, что занят чтением важного документа…
Рокотов презрительно оглядел троицу нетрезвых оппозиционеров.
– Шли бы вы, придурки, от греха подальше.
– Чо-о?! Да ты чо-о-о?!!! – в унисон заорали измученные портвейном парни.
– То, что слышали, – Владислав мягко развернулся и встал к ним правым боком, одновременно оценивая обстановку у себя в тылу.
Обстановка оптимизма не внушала.
На биолога с разных сторон надвигались шестнадцать полупьяных молодых людей, поддерживаемых десятком истеричных девиц. Вокруг не было ни милиции, ни прохожих. Сектор парка, где состоялся маленький митинг, был абсолютно пуст.
Несмотря на внешнюю поддержку Рокотовым выступающих ораторов, оппозиционеры инстинктивно почувствовали в нем чужака. А затуманенные винными парами мозги предложили кардинальное решение вопроса – напасть всей стаей и хорошенько проучить. Логический анализ и обоснование своих действий оппозиционерам не требовались. Просто навалиться, попинать ногами, расколотить о голову поверженного чужака пару пустых бутылок и с гордостью удалиться. Чтобы потом повыступать перед не присутствовавшими при расправе товарищами по борьбе и рассказать, как они забили «тайного агента режима».
Мышление рядовых членов белорусской оппозиции, как, впрочем, и «борцов с тоталитаризмом» в иных странах, достаточно примитивно.
В псевдодемократическую оппозицию обычно идут люди ущербные. Те, кому в чем-то не повезло в жизни, кто не сумел доказать обществу свой профессионализм, кто по собственной глупой инициативе вляпался в неприятности, кто винит во всех несчастьях кого угодно, но только не себя. Борьба за «права человека» позволяет таким людям забыть о собственной непригодности к серьезному делу и реализовать накопившиеся комплексы.
Оппозиционеры обычно трусливы, но мстительны.
И они никогда не упустят возможности напасть, если видят, что их реальный или мнимый противник находится в меньшинстве. Также они считают слабостью нежелание власти применять жесткие меры по отношению к ним. Оппозиционер вечно пребывает в состоянии внутреннего психологического конфликта: он одновременно боится репрессий и страстно их желает, борется за права одних людей путем ущемления прав других, мечтает о гармонии и тут же призывает к войне против «неугодных», Рокотов совершил тактическую ошибку, когда начал громогласно поддерживать ораторов. Он привлек к себе чрезмерное внимание и вызвал раздражение собравшихся своей слишком аккуратной и трезвой внешностью. А такого полупьяный молодняк никому не прощает.
– Ну, ты, сексот! Ща ты у нас получишь! – разорался мелкий человечек в грязноватой голубенькой курточке.
– Точно! – поддержал товарища худой и сутулый мужчина в пузырящихся на коленях обтерханных брюках неопределенного цвета.
– Врежьте ему, мальчики! – хрипло крикнула размалеванная девица в алой мини-юбке и непредусмотрительно взмахнула открытой бутылкой пива.
Пенящаяся струя окатила ее соседей. От неожиданности коротышка в голубой курточке по-бабьи взвизгнул.
– Ты что делаешь, сучка?!
– Это я сучка?! – девицу взорвало. – Да ты, пидор, молчал бы лучше!
– Я – пидор?!!! – человечек шмыгнул носом и смачно харкнул прямо на блузку боевой подруге.
Девица отшатнулась, налетела спиной на толстяка в фиолетовой шелковой рубахе, отдавила тому ногу и бросилась на коротышку, целя ему в рожу длинными, с облупившимся перламутровым лаком ногтями. Ее обидчик отскочил в сторону, оппозиционерша по инерции проскочила мимо, запнулась и со всего маху грохнулась на посыпанную песочком дорожку.
Владислав не смог досмотреть финал схватки, так как на него одновременно бросились четверо парней.
Каспий небрежно поприветствовал спешащего вверх по лестнице Требуховича, вышел на ступени перед Домом Правительства, постоял несколько секунд, глядя на закатное солнце, и спустился к служебной «волге».
– Домой! – бросил он водителю и, закрыв глаза, расслабленно откинулся на спинку сиденья.
Когда он встанет во главе Беларуси, то будет ездить исключительно на «мерседесах» самых последних моделей. И не на серийных машинах, а на доведенных до совершенства в тюнинговых ателье «АН Car Design», «Coleman Milne», «Trasco» или «Lorinser» лимузинах. Президент республики может позволить себе удовлетворять любые свои желания.
И плевать на ропщущий «электорат».
Народ – это быдло, которое при малейшем проявлении недовольства надо давить танками. Только так и никак иначе. Лукашенко крупно просчитался, когда отказался от силовых способов давления на население. В демократию решил сыграть…
Вот и имеет обструкцию со стороны Запада. Плюс к напряженности внутри страны и невыполненным обещаниям России.
К тому же Президент сам подготовил место собственной казни. Решил выступить перед народом, время назначил, текст обращения приказал составить. Думает, что его выступление успокоит страсти. Хочет поговорить об успехах в экономике, призвать оппозицию не портить праздник третьего июля, не оскорблять память павших на той войне, предложить Худыко, Богданковичу и иже с ними нормальный диалог.
Идеалист хренов…
Он еще думает, что его слова что-то значат. Не верит, что оппозиция куплена на корню. Надеется на то, что многие оппозиционеры чего-то не понимают, отстаивают свои убеждения. Вот и пытается вызвать их на предметный разговор.
Каспий презрительно улыбнулся.
Всего два дня осталось.
К вечеру первого июля республика будет под его полным контролем. На той стороне границы с Литвой уже полным ходом идет подготовка к маршу трех штурмовых батальонов. По четыреста штыков в каждом. Тысячи двухсот бойцов хватит, чтобы занять в Минске все стратегические объекты.
Пока с площади будут убирать сотни трупов, он успеет занять президентский кабинет и объявить чрезвычайное положение.
– А второго… – Орест наморщил лоб. – Сейчас… Самуил Казарян! Нет, это другой… А-а, вспомнил! Яков Мульевич Рабинович! Да, Рабинович! Как вы можете жить под властью жидов?! Они же масоны! Они все захватили!
«Эк тебя на солнышке-то развезло!..» – подумал развеселившийся биолог.
– Все газеты, все телевизоры! – Педюк продолжал бушевать. – Они же всех зазомбировали! И диктатор с ними заодно! Эй, куда это вы пошли?! А ну, обратно! Что, жидам продались?!
Толпа стала быстро рассеиваться.
Возле трибуны остались лишь самые верные слушатели – полтора десятка молодых парней со своими девицами и Рокотов.
– Э-эх! – Орест икнул. – Вокруг одни враги! Не понимают… А когда жиды всех под себя положат, поздно будет! Вот я, к примеру… Тоже не все понимал. Но ведь понял же! Москалей и жидов надо душить, душить и душить!
– Любо! – опять крикнул Владислав.
***
В подвале дома на Каширском шоссе одна посредническая фирмочка, находящаяся под патронажем ингушской преступной группировки, организовала склад поношенной одежды. Товар поступал прямо с таможни, где оборотистые чиновники московского правительства организовали вот такое вот «честное распределение» гуманитарной помощи. Малообеспеченным семьям и инвалидам доставались лишь грязные носки да рваные халаты, а все, что имело хоть какую-нибудь ценность, отправлялось посредникам и перепродавалось.
За год «гордые горцы» и три десятка бюрократов во главе с Прудковым наваривали около пяти миллионов долларов.
В один из июльских дней к техническому входу здания подкатил грузовой микроавтобус «форд», доверху забитый очередной партией барахла. Водитель и экспедитор расположились на лавочке, а мешки начали таскать привлекаемые для подобных работ окрестные бомжи.
Когда кунг был на треть освобожден от груза, к экспедитору подошел озабоченный сторож.
– Слышь, Исмаил, там сахар еще. Куда его класть-то?
– А-а, – отмахнулся экспедитор, – в угол пусть свалят. Ты, Вася, только проследи, чтобы не украли. И чтоб на свободное место клали, отдельно от шмоток…
– Поближе к выходу?
– Без разницы…
– Завтра еще товар будет, – сказал сторож. – Так что, если сахар надо будет скоро вывозить, его лучше недалеко от двери класть.
– Нет, скоро вывозить не будем, – вмешался водитель «форда». – Это на осень. Магомед хочет пекарню открыть, запасается… Еще муку потом подвезем.
– Тогда, может, в отдельный отсек сунем?
– Давай в отдельный, – согласился экспедитор.
– Как тут вообще дела? – поинтересовался водитель.
– Нормально. Жильцы не беспокоят, участковый – наш человек… Ладно, пойду, надо ханурикам место показать…
Сторож обошел фургон и спустился по лестнице в глубь сумрачного подвала.
– Полторы тонны хватит? – тихо спросил водитель.
– Хватит. Тут и ста килограмм достаточно, – ответил экспедитор.
– А зачем тогда столько привезли?
– Для эффекта, – экспедитор кивнул на соседние дома. – Эти тоже должны повалиться.
– На нас потом не выйдут?
– Нет. Владельца склада мы за недельку до взрыва в лесу закопаем.
– А этот?
– Сторож?
– Ну…
– От него и косточек не останется, – ухмыльнулся экспедитор. – Он в самом центре будет.
– Не верю я русакам, – озабоченно произнес водитель «форда». – Вдруг попробует сахара себе отсыпать?
– Не попробует. Он Магу боится.
– А остальные?
– Мент участковый здесь свой работает, с сан-эпидемстанцией вопросы решены, мусарня районная на сто процентов наша. Никто не сунется. Когда надо будет, таймеры поставим и домой уедем. Так что нас в момент взрыва здесь не будет.
– Русаки тоже не дураки…
– А толку-то? Кого ловить? К тому же кое-что для них подготовлено… Через стукачков мы их на левых людишек наведем. Есть кандидатуры. Год уже покойники, – экспедитор хихикнул.
– Но нас тут тоже видели.
– Нас те видели, кто после взрыва уже никому ничего не расскажет, фургон в болоте утопим, он все равно уже старый. И записан на барыгу. Пусть задницу рвут, его разыскивают…
Водитель сосредоточенно закурил и уставился себе под ноги.
– Мент участковый остается…
– Э-э, куда тебя понесло! – экспедитор сплюнул. – Да этот мент первый орать станет, что все в порядке было. И что он подвалы по три раза в день проверял. Ты что, русаков не знаешь? Трусливые, как собаки… Менту на зону точно не захочется.
***
– А как тогда он взрыв объяснит, если такой дисциплинированный? – в словах водителя был определенный резон.
Исмаил почесал затылок.
– Должен придумать… Типа того, что взрывчатку сюда принесли за полчаса до взрыва.
– Не срастается…
– Почему?
– Эксперты определят, где был эпицентр.
– Думаешь? – прищурился экспедитор.
– Уверен.
– И что из этого?
– Склад для посторонних закрыт. Василий сюда никого не пускает. Значит, динамит был на складе. Начнут копать именно в этом направлении, можешь мне поверить, – водитель посмотрел на кряхтящих под тяжестью мешков местных алкоголиков. – Еще эти остаются. Точно вспомнят, что сахар сюда таскали…
– Ну и пусть. Нас-то здесь не будет. А дома все подтвердят, что мы из Москвы давно вернулись. Бороды сбреем, усы… Для русаков мы все на одно лицо.
– Надо Маге сказать.
– Что сказать?
– Что нам домой съездить пора. Мы свое дело сделали…
– Не доделали еще, – экспедитор подтянул брючину и почесал волосатую икру.
– Для дела опасно, если мы в Москве торчать будем. Лучше нам сейчас уехать. Тогда у русаков будет меньше подозреваемых.
– О чем это ты? – не сообразил Исмаил.
– Помнишь, нас месяц назад гаишник остановил?
– Ну…
– И права через компьютер пробивал?
– Было дело.
– Данные могли остаться.
– Ну и что?
– Как – «что»? Начнут шерстить все грузовые машины, что в этом районе крутились. На меня и выйдут. А так, если сейчас уехать, связи не будет.
– Наверное, ты прав, – задумчиво пробормотал экспедитор.
– И ребятам, что этот «сахарок» сюда везли, тоже неплохо бы зашхериться. Их на трассе могли двадцать раз остановить.
Исмаил улыбнулся.
– Вот тут не беспокойся. «Сахарок» ниоткуда не везли. Прямо здесь взяли.
– Тогда легче. Я и не знал, что у Маги запасы такие есть…
– Это не у Маги, – экспедитор понизил голос. – Говорят, через какого-то хрена из мэрии достали…
– Серьезно?
– Сам слышал. Алишер при мне по телефону базарил.
– Нормально…
– У русаков все купить можно. Они маму родную продадут, если денег достаточно дать. Одно слово – неверные…
– Это точно…
– Все, кончаем базар. Васька идет…
***
Место уставшего Педюка занял один из молодых парней.
Новый оратор оказался активным членом «Ассоциации Белорусских Журналистов» и корреспондентом малоизвестной оппозиционной газетенки из Молодечно, Судя по нездоровой серой коже и мешкам под глазами, трудное детство журналиста плавно перешло в не менее тяжелое отрочество и сейчас приближалось к поре отнюдь не веселого юношества. Виной тому была пакостная привычка «писарчука» ждать прихода музы в обнимку с тюбиком клея «Момент».
– Друзья! – истошно завопил начинающий журналист. – Пришло время сказать открыто – Лукашенко на виселицу!
– Любо! – рявкнул Владислав. – Только он не Лукашенко, а Коган!
– Какая разница! Когана-Лукашенко – на виселицу! И все дела! Друзья! Я недавно был в России по приглашению партии «Яблоко» и лично господина Яблонского! Там верят в нас и ждут, что мы сбросим ярмо рабства! Сколько можно терпеть? Да нисколько! И я вот еще что скажу…
«Да-с, – Рокотов отвлекся на собственные мысли, перестал слушать излияния „борца за свободу“ и лишь изредка поддерживал выступающего криком „Любо!“, – убожество полнейшее. Такое впечатление, что местную оппозицию только недавно выпустили из сумасшедшего дома… Это же клиника! К власти их допускать точно нельзя. Отмороженные идиоты. Но кто тогда заказывает теракты? Если оппозиционеры все такие… а у меня пока нет иных впечатлений… то кто оплатил группу Кролля? Госдеп? Очень даже вероятно. И расчет на взятие власти не этими сопливыми наркоманами, а серьезными людьми в правительстве. Ну, в общем, это изначально понятно… Но! Рядовые бойцы у Кролля именно из оппозиции. Как он их набрал? Почему о вербовке не стало известно КГБ? Ведь у Комитета не может не быть агентов среди этой дряни. Однако, как мне кажется, Лука ни сном ни духом что в его республике происходит черт знает что… Или в курсе, но свои знания не афиширует? Тогда почему не усилена охрана? На площади за мной смотрели. Не профи из государственной структуры. Это точно. Профи не выражают эмоции и не смотрят прямо в затылок. Для них наблюдение – обычная работа… Здесь же иное…» -…Только ракетные удары приведут к положительному результату! – оратор перешел на изложение международной обстановки. – Посмотрите на Югославию! Всего два месяца – и НАТО своего добилось! – с русской грамматикой журналист явно был не в ладах. – Косово, наконец, свободно! Косовары начали новую жизнь! Без этих ублюдочных сербов!
Рокотову стало скучно, Он посмотрел на мирно спящего у подножия каштана Ореста, зевнул и вознамерился уйти. Но его остановил грубый оклик:
– Эй, мужик, а ты кто такой вообще?! Дорогу Владу перегородили трое парней из окружения внезапно умолкнувшего журналиста. На их лицах читались пьяный кураж и страстное желание подраться.
Биолог удрученно вздохнул.
***
Президент России, беззвучно шевеля синеватыми губами, прочел короткий доклад министра иностранных дел и воззрился на Главу своей Администрации и Секретаря Совета Безопасности.
– И как, понимаешь, нам к этому относиться?
– Спокойно, – ответил Штази. – Ничего экстраординарного в досмотре танкера нет. Мы в свое время согласились с резолюциями ООН насчет эмбарго и с тем, что блокаду Ирака обеспечивает флот-США. Соответственно, у американцев имеется мандат на досмотр всех проходящих в этом районе судов.
Глава Администрации важно кивнул, выразив тем самым согласие с Секретарем Совбеза.
– Ага, – престарелый Глава Государства потеребил галстук, – понятно… А я уж, понимаешь, ненароком подумал…
Что именно подумал Президент, так и осталось невыясненным. Первое Лицо нахмурилось и умолкло.
Штази подождал полминуты.
Монарх продолжал хранить молчание.
«Почему со временем у нашего Бориса паузы становятся все длиннее и длиннее? – Секретарь Совбеза вспомнил дурацкий анекдот. – Потому, что батарейка садится…»
***
Глава Администрации заерзал и преданно уставился на Президента.
Прошла еще минута.
– Хм-м, – Первое Лицо России прочистило горло, – а не получится, понимаешь, как с другими экипажами?
– В каком смысле? – не сообразил Штази.
– Ну-у… это… как в Индии… или в Африке. Задержат, а потом они там на год застрянут…
– Нет, конечно, – Секретарь Совбеза наконец понял, куда клонит Президент. – Танкер сейчас в порту Омана. Это цивилизованная страна. К тому же ответственность за судно и экипаж взяли на себя американцы. Самое худшее, что может произойти, так это арест груза в случае положительного результата проб. Но мы даже в таком случае будем требовать повторной экспертизы…
– «Волга-нефть 137» принадлежит частной компании, – вставил словечко Железяка. – Государство не несет ответственности за их возможные нарушения…
– Моряки – граждане России, – значительно пробухтел Президент. – И это, понимаешь, накладывает…
Чиновники опять подождали минуту, пока Первое Лицо отдыхало после сказанной первой половины фразы. Штази за это время успел нарисовать на листке блокнота веселого чертика.
– …определенные обязательства. На нас с вами… Протест, понимаешь, подать надо. Хватит с американцами рассусоливать. Владимир Владимирович, проработайте вопрос об отправке в тот район морского соединения… Крейсера и пары лодок. Пусть, понимаешь, сопровождают наши танкеры…
– Это не совсем разумно, – осторожно заметил Секретарь Совбеза. – Безопасность акватории Персидского залива вполне обеспечивают американцы. И, надо признать, без накладок. Присутствие нашей эскадры ничего не дает ни в тактическом, ни в стратегическом смыслах. Только лишние расходы. А у нас и так на флоте проблема с топливом.
Глава Администрации немного напрягся. Он хорошо приложил руку к разворовыванию бюджетных средств, направленных на обеспечение ВМФ, и теперь опасался, что неугомонный Штази выяснит, куда делись несколько сот миллионов рублей и пятьсот тысяч тонн солярки и мазута. Конечно, напрямую бородатый экс-математик, потерпевший фиаско на научном поприще по причине хронического непонимания «групп Ли» [Раздел высшей математики, посвященный поиску, Определению и выведению многоуровневых математических матриц, используемых при решении некоторых сложных Уравнений. Считается одним из наиболее сложных] и потому ушедший с головой в администрирование, с расхищением средств связан не был. Но при определенных условиях доказать его причастность труда бы не составило. Для этого достаточно было бы арестовать двоих-троих по-дельников Железяки, через неделю они бы дали на вороватого и подленького Стальевича гору компромата.
– Опять проблемы… – грустно проворчал Президент.
– Мы и так еле нашли топливо для нашего разведывательного корабля, который отправился в Средиземное море, – напомнил Секретарь Совбеза.
– Но с нашими моряками, понимаешь, ничего не произойдет?
– Не должно, – обтекаемо сказал Штази. Уверенности в его голосе не было.
– Проследите за этим, Владимир Владимирович, – приказал Глава Государства. – У нас и без того масса проблем с россиянами за рубежом…
Железяка посмотрел в сторону и мысленно поморщился.
Опять Президент отвлекается на всякие мелочи. Экипаж танкера, граждане, попавшие в тюрьмы иностранных государств, летчики, задержанные властями Индии и теперь медленно умирающие в лагере, взятые в заложники российские специалисты в Анголе и Мозамбике… На таком фоне сложновато подсовывать монарху документы, дающие право на льготы крупным западным фирмам.
А денежки за положительное решение вопроса Стальевичем уже получены.
Главу Администрации успокаивало лишь то, что среди «политической элиты» ничтожно мало людей, действительно озабоченных проблемами страны. Большинству чиновников на народ плевать. Их интересуют только собственный карман и возможности подольше оставаться у кормушки. А немногих идеалистов либо выживают из коллектива, либо искусственно блокируют прохождение их вредных для «общего дела» распоряжений.
С каждым годом во властных структурах остается все меньше и меньше порядочных людей.
Нормальный человек во власть не идет. Ибо путь до более или менее значительного поста сопряжен с потоками грязи, в которых невозможно не измазаться, финансовые группировки, распихивающие своих людей на посты в правительстве или в администрации, просто не позволят неподконтрольному им человеку занять даже мало-мальски значимое кресло. А контроль означает одно – соучастие в неблаговидных делишках, которым затем можно держать чиновника на коротком поводке.
Многие закрывают глаза на подобное положение вещей и благополучно становятся министрами, представителями государства в естественных монополиях или крупными чиновниками. Некоторые идут в депутаты и губернаторы. И у всех есть уверенность в том, что после завершения срока полномочий или смене правительства их на улицу не выбросят. Всегда найдется местечко при власти. А если места кончаются, то под безработных бюрократов всегда создаются какой-нибудь фонд, очередная структура вроде «полномочного представителя президента» или «межведомственная комиссия».
Чиновник чиновника в беде не оставит. Оттого из года в год бюрократический аппарат в России не только не уменьшается, а лишь разрастается.
Каждый чиновник со страхом смотрит в будущее. Делать он, по большому счету, толком ничего не умеет. И без персонального водителя, кабинета в правительственном или муниципальном учреждении и права подписи документов представляет собой серенькое закомплексованное существо. Поэтому он вгрызается во власть всеми зубами и держится до последнего. Ибо свободного плавания по волнам жизни ему не выдержать.
Глава Администрации взглянул на покачивающегося в кресле Президента и подумал, что всего через год встанет во весь рост проблема трудоустройства тысяч сотрудников госаппарата. Старик уйдет, ему на смену сядет другой «всенародно избранный», который начнет одаривать своих людей постами и должностями.
Готовиться к смене власти надо заранее.
Подготовить расширение штатов министерств, придумать несколько новых «очень нужных» ведомств, поговорить с региональными баронами. Не забыть и крупных бизнесменов, которые с огромным удовольствием принимают в услужение бывших чиновников. Кто из благодарности за прошлые услуги, кто в надежде на сохранившиеся в новом аппарате связи, кто из соображений престижа.
Последние рассматривают известных бюрократов в качестве некоей «экзотической говорящей жабы», наличием которой можно похвастаться перед друзьями. Мол, вызываю к себе экс-министра и ну его распекать! А тот навытяжку стоит, в глаза преданно смотрит, готов в любую секунду в ножки бухнуться. Лепота! Раньше он в министерском кабинете сидел, на всех сверху вниз посматривал, а теперь его в хвост и в гриву погонять можно.
Красиво жить не запретишь…
– Так что вы, Александр Стальевич, проконтролируйте…
Целиком ушедший в свои мысли Железяка встрепенулся и изобразил на своем вытянутом личике почтительное внимание.
Секретарь Совбеза улыбнулся одними уголками губ.
Застигнутый врасплох Глава Администрации имел очень потешный вид. Глазки навыкате, ротик в форме куриной гузки, собравшаяся в крупные складки кожа на лбу, немного проваленные щеки. Если бы не лысина и борода, то мордочку кремлевского бюрократа можно было бы смело помещать в стенгазету детского отделения психоневрологического диспансера. В качестве фотосвидетельства успеха врачей, научивших самостоятельно ходить в туалет считавшегося ранее безнадежным малолетнего имбецила.
– Да-да. конечно…
– Подробности обсудите с Владимиром Владимировичем…
Президент тяжело поднялся и пожал руки обоим. В коридоре Железяка шумно выдохнул.
– Вот ведь незадача! Задумался и пропустил половину разговора…
– Это не страшно, – спокойно отреагировал Секретарь Совета Безопасности. – Мои работники подготовят все необходимые документы…
Навстречу вышедшим от Президента чиновникам проследовала вице-премьер, кивнула на ходу и скрылась в приемной.
Две женщины-телохранительницы остались перед дверью.
К сотрудницам охраны высших должностных лиц Стальевич питал смешанное с легким страхом чувство собственного превосходства. И не упускал возможности съязвить.
– Скажите, – спросил Глава Администрации у рослой и широкоплечей особы в строгом деловом костюме, под которым совершенно не было заметно оружия, – вас никогда не принимали за мужчину?
– Меня – нет, – телохранительница холодно посмотрела на тщедушного Железяку, – а вас? У Александра Стальевича отвисла челюсть. Штази сделал вид, что занят чтением важного документа…
***
Рокотов презрительно оглядел троицу нетрезвых оппозиционеров.
– Шли бы вы, придурки, от греха подальше.
– Чо-о?! Да ты чо-о-о?!!! – в унисон заорали измученные портвейном парни.
– То, что слышали, – Владислав мягко развернулся и встал к ним правым боком, одновременно оценивая обстановку у себя в тылу.
Обстановка оптимизма не внушала.
На биолога с разных сторон надвигались шестнадцать полупьяных молодых людей, поддерживаемых десятком истеричных девиц. Вокруг не было ни милиции, ни прохожих. Сектор парка, где состоялся маленький митинг, был абсолютно пуст.
Несмотря на внешнюю поддержку Рокотовым выступающих ораторов, оппозиционеры инстинктивно почувствовали в нем чужака. А затуманенные винными парами мозги предложили кардинальное решение вопроса – напасть всей стаей и хорошенько проучить. Логический анализ и обоснование своих действий оппозиционерам не требовались. Просто навалиться, попинать ногами, расколотить о голову поверженного чужака пару пустых бутылок и с гордостью удалиться. Чтобы потом повыступать перед не присутствовавшими при расправе товарищами по борьбе и рассказать, как они забили «тайного агента режима».
Мышление рядовых членов белорусской оппозиции, как, впрочем, и «борцов с тоталитаризмом» в иных странах, достаточно примитивно.
В псевдодемократическую оппозицию обычно идут люди ущербные. Те, кому в чем-то не повезло в жизни, кто не сумел доказать обществу свой профессионализм, кто по собственной глупой инициативе вляпался в неприятности, кто винит во всех несчастьях кого угодно, но только не себя. Борьба за «права человека» позволяет таким людям забыть о собственной непригодности к серьезному делу и реализовать накопившиеся комплексы.
Оппозиционеры обычно трусливы, но мстительны.
И они никогда не упустят возможности напасть, если видят, что их реальный или мнимый противник находится в меньшинстве. Также они считают слабостью нежелание власти применять жесткие меры по отношению к ним. Оппозиционер вечно пребывает в состоянии внутреннего психологического конфликта: он одновременно боится репрессий и страстно их желает, борется за права одних людей путем ущемления прав других, мечтает о гармонии и тут же призывает к войне против «неугодных», Рокотов совершил тактическую ошибку, когда начал громогласно поддерживать ораторов. Он привлек к себе чрезмерное внимание и вызвал раздражение собравшихся своей слишком аккуратной и трезвой внешностью. А такого полупьяный молодняк никому не прощает.
– Ну, ты, сексот! Ща ты у нас получишь! – разорался мелкий человечек в грязноватой голубенькой курточке.
– Точно! – поддержал товарища худой и сутулый мужчина в пузырящихся на коленях обтерханных брюках неопределенного цвета.
– Врежьте ему, мальчики! – хрипло крикнула размалеванная девица в алой мини-юбке и непредусмотрительно взмахнула открытой бутылкой пива.
Пенящаяся струя окатила ее соседей. От неожиданности коротышка в голубой курточке по-бабьи взвизгнул.
– Ты что делаешь, сучка?!
– Это я сучка?! – девицу взорвало. – Да ты, пидор, молчал бы лучше!
– Я – пидор?!!! – человечек шмыгнул носом и смачно харкнул прямо на блузку боевой подруге.
Девица отшатнулась, налетела спиной на толстяка в фиолетовой шелковой рубахе, отдавила тому ногу и бросилась на коротышку, целя ему в рожу длинными, с облупившимся перламутровым лаком ногтями. Ее обидчик отскочил в сторону, оппозиционерша по инерции проскочила мимо, запнулась и со всего маху грохнулась на посыпанную песочком дорожку.
Владислав не смог досмотреть финал схватки, так как на него одновременно бросились четверо парней.
***
Каспий небрежно поприветствовал спешащего вверх по лестнице Требуховича, вышел на ступени перед Домом Правительства, постоял несколько секунд, глядя на закатное солнце, и спустился к служебной «волге».
– Домой! – бросил он водителю и, закрыв глаза, расслабленно откинулся на спинку сиденья.
Когда он встанет во главе Беларуси, то будет ездить исключительно на «мерседесах» самых последних моделей. И не на серийных машинах, а на доведенных до совершенства в тюнинговых ателье «АН Car Design», «Coleman Milne», «Trasco» или «Lorinser» лимузинах. Президент республики может позволить себе удовлетворять любые свои желания.
И плевать на ропщущий «электорат».
Народ – это быдло, которое при малейшем проявлении недовольства надо давить танками. Только так и никак иначе. Лукашенко крупно просчитался, когда отказался от силовых способов давления на население. В демократию решил сыграть…
Вот и имеет обструкцию со стороны Запада. Плюс к напряженности внутри страны и невыполненным обещаниям России.
К тому же Президент сам подготовил место собственной казни. Решил выступить перед народом, время назначил, текст обращения приказал составить. Думает, что его выступление успокоит страсти. Хочет поговорить об успехах в экономике, призвать оппозицию не портить праздник третьего июля, не оскорблять память павших на той войне, предложить Худыко, Богданковичу и иже с ними нормальный диалог.
Идеалист хренов…
Он еще думает, что его слова что-то значат. Не верит, что оппозиция куплена на корню. Надеется на то, что многие оппозиционеры чего-то не понимают, отстаивают свои убеждения. Вот и пытается вызвать их на предметный разговор.
Каспий презрительно улыбнулся.
Всего два дня осталось.
К вечеру первого июля республика будет под его полным контролем. На той стороне границы с Литвой уже полным ходом идет подготовка к маршу трех штурмовых батальонов. По четыреста штыков в каждом. Тысячи двухсот бойцов хватит, чтобы занять в Минске все стратегические объекты.
Пока с площади будут убирать сотни трупов, он успеет занять президентский кабинет и объявить чрезвычайное положение.