— С этим надо серьезно разбираться, — Секретарь Совбеза нахмурился. — Сколько у меня есть времени?
— Столько, сколько надо… Раз за все эти годы никто о зарядах не вспомнил, значит, прямой опасности нет. Но найти их, понимаешь, нужно…
— Приложу все усилия, — серьезно ответил полковник.
— Saint Nickolay street, please![74] — Рокотов открыл дверцу старенькой «татры» с шашечками на плафоне.
Водитель молча кивнул.
Влад плюхнулся на переднее сиденье, снял кепочку и растянулся в кресле, будто расслаблялся после долгого трудового дня, который он провел на ногах. На самом же деле биолог съехал вниз настолько, что над торпедой осталась торчать лишь верхняя половина головы. Теперь ни прохожие, ни водители встречных машин не видели французской формы.
Такси медленно отъехало от тротуара и влилось в поток транспорта.
— French?[75] — спросил водитель, указывая на эмблему французского контингента.
— Yes, — с достоинством ответил Влад. — Peacemaker[76].
— Do you speak Serbian or mackedonian?[77] — поинтересовался водитель.
— No. I arrived two days ago[78].
— Ну и козел, — по-сербски сказал шофер, выкручивая руль.
«Сам ты козел, — обиделся русский биолог. — Пользуется тем, что я якобы языка не знаю…»
— Давеча тоже одного такого вез, — дружелюбно начал рассказывать водитель, — придурок, как и все вы. Попросил подвезти практически на соседнюю улицу. Так я его час катал, пока двадцать марок не натикало… Высадил на пустыре, — серб хохотнул, — и показал, куда идти. Если он мои указания выполнил, то должен был свалиться в овраг. И поделом! Вас, сволочей, давить надо.
Рокотов кивал, изображая непонимание, и крутил головой по сторонам, пытаясь понять, куда его везет патриотично настроенный таксист.
«Интересно, а где мы едем? С этого станется высадить меня в противоположном конце города… Черт! Во повезло. Попался партизан надомник. Сейчас все улицы патрулями забиты… Не-е, с этим надо что то делать…»
— Ничего, — разошелся водитель, не забывая размахивать свободной рукой и делать вид, что показывает пассажиру городские достопримечательности, — вот когда вы войдете в Косово, начнется веселье. Гробы будете каждый день домой отправлять. А когда с вами покончат, тогда и албанцев добьют… Нечего на нашу землю соваться.
Шофер чувствовал себя совершенно безнаказанным. Он уже не раз прокручивал подобный фокус с натовскими офицерами и солдатами, и ему всегда все сходило с рук.
Потому он очень удивился, когда ему сзади на шею легла шершавая ладонь и в кожу впились стальные пальцы.
— А теперь слушай сюда, — тихо произнес «француз» без всякого акцента, — диверсант хренов. Сейчас ты отвезешь меня на улицу Святого Николая и забудешь эту поездку, как страшный сон.
Таксист выпучил глаза и попытался что то промычать.
— Следи за дорогой! Не хватает мне из-за тебя еще в аварию попасть. Так, теперь отвечай быстро — полиции в городе много?
— Много, — просипел водитель.
— А военных патрулей?
— Тоже много…
— Они такси останавливают?
— Бывает. Но редко…
— Сколько нам еще ехать?
— Минут десять… Кто вы такой?
— Человек, — недобро хмыкнул Влад, — которому совсем не хочется оказаться посреди пустыря, когда ему надо в конкретный адрес. К столь нелюбимым тобой натовцам я не имею никакого отношения.
— А форма?
— Ты дурак или прикидываешься? Я что, по-твоему, должен по Скопье бродить с портретом Слобы на груди? Форму я позаимствовал…
— Отпустите руку, — попросил шофер, — я все понял.
— Ничего ты, боюсь, не понял, — печально сказал Рокотов и извлек из кармана пистолет. — Дернешься — пристрелю.
— Я могу провезти дворами, — предложил таксист. — Тут старый район, проходных улочек много.
— Дурить не будешь?
— Не буду, — пообещал серб. — Если бы вы сразу сказали, кто вы, не было бы вопросов.
— Ну ты даешь! — рассмеялся Рокотов, не отводя прижатого к ребрам шофера пистолета. — А если бы в такси сидел албанец? А?
Водитель почувствовал себя идиотом и нахмурился:
— Какой вам дом?
— Остановишь около десятого. — Владу нужно было в шестой. Десятый он назвал только для того, чтобы выйти на правильной стороне улицы и не перебегать проезжую часть.
«Татра» свернула под темную арку, проехала мимо низкого заборчика, пересекла внутренний квадратный дворик и чуть притормозила у ряда гаражей. Шофер вытянул шею, быстро посмотрел налево, направо и вывел такси на узкую улочку.
Судя по его поведению, он проникся важностью задачи.
Рокотов решил немного разрядить обстановку и убрал оружие.
Таксист облегченно выдохнул.
— Долго еще?
— Два поворота и двор. Я остановлюсь точно позади десятого дома…
— Хорошо. Ты на меня зла не держи. Сам пойми, что я подумал, когда ты начал рассказывать, как натовцев подкалываешь.
— Да понимаю я! — водителю стало стыдно. — Дурак, не разобрался…
— Это замечательно, что ты не разобрался. Иначе всему моему камуфляжу грош цена.
«Татра» перескочила невысокий поребрик и въехала на обсаженную кустами сирени аллею.
— Вот, — шофер указал на семиэтажный дом в глубине двора, — десятый номер.
— Где начало улицы и где конец?
— Оттуда туда, — водитель провел рукой справа налево.
— Понял. — На торпеду легла зеленая бумажка. — Держи гонорар. И сразу вали отсюда. Попробуешь остаться — пеняй на себя. Церемониться не буду. Насчет полиции даже не думай.
Серб злобно надулся.
— Как вы могли! Мне не нужны деньги! И в полицию я идти не собирался!
— Все так говорят, — спокойно ответил Влад и выбрался из машины. — Я прослежу, как ты уедешь. И… спасибо тебе. Когда буду здесь туристом, увидимся.
«Татра» развернулась и укатила прочь.
Рокотов зашел за куст и постоял три минуты. Для того, чтобы быть уверенным в том, что такси действительно уехало и водитель из любопытства не станет за ним следить.
Машина не появлялась.
«Замечательно. Понял… Итак, шестой дом там. Ну, с Богом!»
Владислав быстрым шагом отправился вдоль двора.
Добравшись до нужного здания, он постоял с минуту, рассматривая номера квартир над парадными, и быстро отыскал номер тридцать восемь.
«Четвертый этаж, — Рокотов приблизился к застекленной двери и заглянул в освещенный лампами дневного света холл. — Никого… Хорошо, что консьержки нет. Иначе пришлось бы пробираться через балконы…»
Биолог тихо открыл дверь и проскользнул внутрь.
Тишина.
Взбежал вверх по лестнице, опасаясь того, что в любую секунду кто нибудь из жильцов может выйти на площадку, пробрался по коридорчику и остановился перед обшитой черной искусственной кожей дверью.
«Так. Дружелюбие на лице и готовность тетушку все же вырубить. Ежели начнет вопить… Но будем надеяться, что до этого не дойдет…»
Владислав нажал кнопку звонка.
Дверь распахнулась почти сразу. На пороге стоял Ристо с полотенцем на шее. Македонец открыл рот, узрев французского капрала.
— Не ждали? — Рокотов втиснулся в прихожую и ткнул юношу кулаком в плечо. — Встречай гостей!
Из комнаты вылетел Богдан в майке и спортивных штанах, за ним выплыла статная и моложавая дама.
— Влад! — Ристо обрел дар речи, выронил покрытый пеной помазок и полез обниматься…
Эпилог
— Столько, сколько надо… Раз за все эти годы никто о зарядах не вспомнил, значит, прямой опасности нет. Но найти их, понимаешь, нужно…
— Приложу все усилия, — серьезно ответил полковник.
— Saint Nickolay street, please![74] — Рокотов открыл дверцу старенькой «татры» с шашечками на плафоне.
Водитель молча кивнул.
Влад плюхнулся на переднее сиденье, снял кепочку и растянулся в кресле, будто расслаблялся после долгого трудового дня, который он провел на ногах. На самом же деле биолог съехал вниз настолько, что над торпедой осталась торчать лишь верхняя половина головы. Теперь ни прохожие, ни водители встречных машин не видели французской формы.
Такси медленно отъехало от тротуара и влилось в поток транспорта.
— French?[75] — спросил водитель, указывая на эмблему французского контингента.
— Yes, — с достоинством ответил Влад. — Peacemaker[76].
— Do you speak Serbian or mackedonian?[77] — поинтересовался водитель.
— No. I arrived two days ago[78].
— Ну и козел, — по-сербски сказал шофер, выкручивая руль.
«Сам ты козел, — обиделся русский биолог. — Пользуется тем, что я якобы языка не знаю…»
— Давеча тоже одного такого вез, — дружелюбно начал рассказывать водитель, — придурок, как и все вы. Попросил подвезти практически на соседнюю улицу. Так я его час катал, пока двадцать марок не натикало… Высадил на пустыре, — серб хохотнул, — и показал, куда идти. Если он мои указания выполнил, то должен был свалиться в овраг. И поделом! Вас, сволочей, давить надо.
Рокотов кивал, изображая непонимание, и крутил головой по сторонам, пытаясь понять, куда его везет патриотично настроенный таксист.
«Интересно, а где мы едем? С этого станется высадить меня в противоположном конце города… Черт! Во повезло. Попался партизан надомник. Сейчас все улицы патрулями забиты… Не-е, с этим надо что то делать…»
— Ничего, — разошелся водитель, не забывая размахивать свободной рукой и делать вид, что показывает пассажиру городские достопримечательности, — вот когда вы войдете в Косово, начнется веселье. Гробы будете каждый день домой отправлять. А когда с вами покончат, тогда и албанцев добьют… Нечего на нашу землю соваться.
Шофер чувствовал себя совершенно безнаказанным. Он уже не раз прокручивал подобный фокус с натовскими офицерами и солдатами, и ему всегда все сходило с рук.
Потому он очень удивился, когда ему сзади на шею легла шершавая ладонь и в кожу впились стальные пальцы.
— А теперь слушай сюда, — тихо произнес «француз» без всякого акцента, — диверсант хренов. Сейчас ты отвезешь меня на улицу Святого Николая и забудешь эту поездку, как страшный сон.
Таксист выпучил глаза и попытался что то промычать.
— Следи за дорогой! Не хватает мне из-за тебя еще в аварию попасть. Так, теперь отвечай быстро — полиции в городе много?
— Много, — просипел водитель.
— А военных патрулей?
— Тоже много…
— Они такси останавливают?
— Бывает. Но редко…
— Сколько нам еще ехать?
— Минут десять… Кто вы такой?
— Человек, — недобро хмыкнул Влад, — которому совсем не хочется оказаться посреди пустыря, когда ему надо в конкретный адрес. К столь нелюбимым тобой натовцам я не имею никакого отношения.
— А форма?
— Ты дурак или прикидываешься? Я что, по-твоему, должен по Скопье бродить с портретом Слобы на груди? Форму я позаимствовал…
— Отпустите руку, — попросил шофер, — я все понял.
— Ничего ты, боюсь, не понял, — печально сказал Рокотов и извлек из кармана пистолет. — Дернешься — пристрелю.
— Я могу провезти дворами, — предложил таксист. — Тут старый район, проходных улочек много.
— Дурить не будешь?
— Не буду, — пообещал серб. — Если бы вы сразу сказали, кто вы, не было бы вопросов.
— Ну ты даешь! — рассмеялся Рокотов, не отводя прижатого к ребрам шофера пистолета. — А если бы в такси сидел албанец? А?
Водитель почувствовал себя идиотом и нахмурился:
— Какой вам дом?
— Остановишь около десятого. — Владу нужно было в шестой. Десятый он назвал только для того, чтобы выйти на правильной стороне улицы и не перебегать проезжую часть.
«Татра» свернула под темную арку, проехала мимо низкого заборчика, пересекла внутренний квадратный дворик и чуть притормозила у ряда гаражей. Шофер вытянул шею, быстро посмотрел налево, направо и вывел такси на узкую улочку.
Судя по его поведению, он проникся важностью задачи.
Рокотов решил немного разрядить обстановку и убрал оружие.
Таксист облегченно выдохнул.
— Долго еще?
— Два поворота и двор. Я остановлюсь точно позади десятого дома…
— Хорошо. Ты на меня зла не держи. Сам пойми, что я подумал, когда ты начал рассказывать, как натовцев подкалываешь.
— Да понимаю я! — водителю стало стыдно. — Дурак, не разобрался…
— Это замечательно, что ты не разобрался. Иначе всему моему камуфляжу грош цена.
«Татра» перескочила невысокий поребрик и въехала на обсаженную кустами сирени аллею.
— Вот, — шофер указал на семиэтажный дом в глубине двора, — десятый номер.
— Где начало улицы и где конец?
— Оттуда туда, — водитель провел рукой справа налево.
— Понял. — На торпеду легла зеленая бумажка. — Держи гонорар. И сразу вали отсюда. Попробуешь остаться — пеняй на себя. Церемониться не буду. Насчет полиции даже не думай.
Серб злобно надулся.
— Как вы могли! Мне не нужны деньги! И в полицию я идти не собирался!
— Все так говорят, — спокойно ответил Влад и выбрался из машины. — Я прослежу, как ты уедешь. И… спасибо тебе. Когда буду здесь туристом, увидимся.
«Татра» развернулась и укатила прочь.
Рокотов зашел за куст и постоял три минуты. Для того, чтобы быть уверенным в том, что такси действительно уехало и водитель из любопытства не станет за ним следить.
Машина не появлялась.
«Замечательно. Понял… Итак, шестой дом там. Ну, с Богом!»
Владислав быстрым шагом отправился вдоль двора.
Добравшись до нужного здания, он постоял с минуту, рассматривая номера квартир над парадными, и быстро отыскал номер тридцать восемь.
«Четвертый этаж, — Рокотов приблизился к застекленной двери и заглянул в освещенный лампами дневного света холл. — Никого… Хорошо, что консьержки нет. Иначе пришлось бы пробираться через балконы…»
Биолог тихо открыл дверь и проскользнул внутрь.
Тишина.
Взбежал вверх по лестнице, опасаясь того, что в любую секунду кто нибудь из жильцов может выйти на площадку, пробрался по коридорчику и остановился перед обшитой черной искусственной кожей дверью.
«Так. Дружелюбие на лице и готовность тетушку все же вырубить. Ежели начнет вопить… Но будем надеяться, что до этого не дойдет…»
Владислав нажал кнопку звонка.
Дверь распахнулась почти сразу. На пороге стоял Ристо с полотенцем на шее. Македонец открыл рот, узрев французского капрала.
— Не ждали? — Рокотов втиснулся в прихожую и ткнул юношу кулаком в плечо. — Встречай гостей!
Из комнаты вылетел Богдан в майке и спортивных штанах, за ним выплыла статная и моложавая дама.
— Влад! — Ристо обрел дар речи, выронил покрытый пеной помазок и полез обниматься…
Эпилог
Владислав отрегулировал спинку кресла, принял почти лежачее положение и уставился в окно авиалайнера. Самолет медленно плыл над облачным слоем.
«Боинг-747» нес Рокотова во Франкфурт-на-Майне, откуда рейсом Аэрофлота он должен был отправиться в Санкт-Петербург. Приземлиться в родном городе он надеялся в половине пятого вечера.
Биолог довольно погладил живот и зажмурился, словно объевшийся сливками кот.
Первый класс на международных линиях — это вещь!
Попав в руки тетушки Ристо, Влад уже мог ничего не опасаться. Власта была знакома со всей правительственной верхушкой Македонии, за ней приударяли половина генералов из министерств обороны и внутренних дел, поэтому она была способна урегулировать любой вопрос.
«Киприот» Рокотов прошел в самолет по зеленому коридору, простившись с друзьями в тихом и пустом дипломатическом зале ожидания. Его багаж даже не осматривали, просто наклеили бирочки.
Впрочем, у Влада с собой ничего предосудительного не было.
Двести сорок тысяч долларов тетя Власта поменяла у знакомого банкира на чеки «American Express» по десять тысяч долларов каждый. Чеки были на предъявителя и превращались в звонкую монету в любом уголке мира, включая Россию.
Помимо чеков и тысячи долларов двадцатками на непредвиденные расходы, Рокотов обладал еще и солидным багажом, чтобы не вызвать подозрений при прилете в Питер. Иностранец, путешествующий налегке, — нонсенс.
В багажном отсеке вместе с Владом летели чемодан на колесиках и огромная спортивная сумка из натуральной кожи, набитые одеждой, обувью, туалетными принадлежностями и разными мелочами, включая пяток книг на греческом языке. Еще для солидности наличествовали персональный компьютер «Тошиба», цифровая видеокамера и дорогой фотоаппарат.
На вещи, должные продемонстрировать принадлежность «киприота» к клану серьезных бизнесменов, было потрачено почти десять тысяч. Паспорт был оформлен как надо.
Богдан притащил камеру «Кодак» и нашлепал с десяток маленьких снимков. Затем они на пару с Владом выбрали наиболее подходящий и вклеили фотографию в документ. Тетя Власта заполнила все графы и виртуозно расписалась за кипрского замминистра иностранных дел. С которым, как оказалось, была знакома лет десять.
Рокотов пощупал прямоугольник документа и улыбнулся.
«Хорошо, что мне самому не пришлось изобретать имя и фамилию. А то б я напортачил по полной программе! Получилось бы, как в анекдоте… Как вас зовут? — П-п-п педро П-п-п-перес. — Вы что, заика? — Нет, это отец был заикой, а тот, кто заполнял свидетельство о рождении — идиотом…»
Власта приказала Владу не выпендриваться, не изображать из себя грека, а стать обычнейшим сербом из кипрской диаспоры. Так биолог превратился в Николу Пияковича. Ни он, ни Власта не знали, что Рокотов стал полным тезкой посла Югославии в Белоруссии. Македонка просто вписала кажущееся ей удобным имя в паспорт, и все.
Владислав повернул голову направо и окинул взглядом салон, чуть задержавшись на сидящих через три ряда от него двоих молодых парнях.
Парни были русскими.
Возле стойки регистрации один из них тихо обратился к другому, не обращая внимания на стоявшего в двух метрах Рокотова, старательно изображавшего беззаботного туриста.
Молодые люди обращались друг к другу «Тим» и «Том» и явно избегали контактов с полицией[79]. Наметанный взгляд Владислава сразу определил, что Тим бережно держит левую руку и непроизвольно прикрывает ее от столкновения с твердыми предметами. Такое поведение характерно для выздоравливающего после пулевого ранения.
На новых русских парни похожи не были. Оба подтянутые, загорелые, без лишнего жира. Скорее наемники. Или добровольцы, возвращающиеся с косовского фронта.
Владислав отвел глаза и снова принялся рассматривать облака.
«Нет гарантии, что они дрались на стороне сербов. Хотя, конечно, процент вероятности крайне высок. Но береженого Бог бережет…
Они могут оказаться обычными исполнителями из «братков», шныряющих по своим делам в Македонии или Греции… Правда, загар не похож на пляжный. Такой загар получают на открытом пространстве. Нижняя половина лица светлее. Соответственно, загару мешала щетина или борода. Кожа обветренная, движения плавные и короткие. Да, вероятнее всего — добровольцы. Но и на стороне косоваров определенное количество русских тоже есть. Богдан говорил, что они раза три сталкивались с русскими наемниками. Что ж, это жизнь. Пилюлькин, которого ты грохнул в лаборатории, тоже был русским… И русские чиновники помогают штатникам давить сербов. Берут деньги и помогают…»
Рокотов закрыл глаза.
Сумбурное македонское путешествие закончилось.
Впереди была Россия.
И термоядерная боеголовка, которую еще предстояло найти.
«Найти и обезвредить… Слоган из сериала про ментов. Причем вторая часть мероприятия значительно проще первой. Если знать, где что лежит, метод придумать можно. Оружие при необходимости покупается, люди — тоже. Деньги у меня есть. Могло быть больше, но Бог велел делиться…»
Своих македонских друзей Влад не оставил без внимания.
Когда настал момент прощания и биолог уже был готов переступить через дверь в накопитель аэропорта, он сунул Богдану ключ от камеры хранения, в которой оставил небольшую сумочку. И попросил открыть ее только тогда, когда они с Ристо и Властей доберутся до дома.
В сумочке было три конверта и маленький бархатный мешочек.
По десять тысяч долларов Богдану и Киро, тридцать тысяч на дом — Ристо с Эленой, и бриллианты — тете Власте. Камни Рокотов предпочел с собой не везти, чтобы не быть задержанным таможенниками за контрабанду. А молодежи бриллианты не нужны, им полезнее деньги. Власта же найдет применение камням стоимостью в сто пятьдесят тысяч долларов. В конце концов, продаст их знакомым ювелирам и распределит прибыль между всеми.
К каждому подарку было приложено по короткому письму.
Влад нажал кнопку вызова стюардессы и по-английски попросил ее принести еще сока. Стюардесса была немкой и говорила по-македонски и по-сербски с жутким акцентом, так что биолог предпочел общаться на нейтральном языке. Не хотелось привлекать к себе внимание пассажиров славян, могущих попытаться помочь ему объясниться со стюардессой и вступить в беседу, чтобы скоротать время полета. Любой македонец через три минуты понял бы, что Рокотов не киприот и имеет весьма смутное представление о житейских реалиях. Даже свой адрес назвать не может.
Получив стакан, Владислав закурил и углубился в чтение свежей «Вашингтон пост», где наряду с материалами, касающимися балканского театра военных действий, он обнаружил статью о махинациях с бюджетными средствами высших должностных лиц России.
Никакого удивления содержание статьи у Рокотова не вызвало…
«Боинг-747» нес Рокотова во Франкфурт-на-Майне, откуда рейсом Аэрофлота он должен был отправиться в Санкт-Петербург. Приземлиться в родном городе он надеялся в половине пятого вечера.
Биолог довольно погладил живот и зажмурился, словно объевшийся сливками кот.
Первый класс на международных линиях — это вещь!
Попав в руки тетушки Ристо, Влад уже мог ничего не опасаться. Власта была знакома со всей правительственной верхушкой Македонии, за ней приударяли половина генералов из министерств обороны и внутренних дел, поэтому она была способна урегулировать любой вопрос.
«Киприот» Рокотов прошел в самолет по зеленому коридору, простившись с друзьями в тихом и пустом дипломатическом зале ожидания. Его багаж даже не осматривали, просто наклеили бирочки.
Впрочем, у Влада с собой ничего предосудительного не было.
Двести сорок тысяч долларов тетя Власта поменяла у знакомого банкира на чеки «American Express» по десять тысяч долларов каждый. Чеки были на предъявителя и превращались в звонкую монету в любом уголке мира, включая Россию.
Помимо чеков и тысячи долларов двадцатками на непредвиденные расходы, Рокотов обладал еще и солидным багажом, чтобы не вызвать подозрений при прилете в Питер. Иностранец, путешествующий налегке, — нонсенс.
В багажном отсеке вместе с Владом летели чемодан на колесиках и огромная спортивная сумка из натуральной кожи, набитые одеждой, обувью, туалетными принадлежностями и разными мелочами, включая пяток книг на греческом языке. Еще для солидности наличествовали персональный компьютер «Тошиба», цифровая видеокамера и дорогой фотоаппарат.
На вещи, должные продемонстрировать принадлежность «киприота» к клану серьезных бизнесменов, было потрачено почти десять тысяч. Паспорт был оформлен как надо.
Богдан притащил камеру «Кодак» и нашлепал с десяток маленьких снимков. Затем они на пару с Владом выбрали наиболее подходящий и вклеили фотографию в документ. Тетя Власта заполнила все графы и виртуозно расписалась за кипрского замминистра иностранных дел. С которым, как оказалось, была знакома лет десять.
Рокотов пощупал прямоугольник документа и улыбнулся.
«Хорошо, что мне самому не пришлось изобретать имя и фамилию. А то б я напортачил по полной программе! Получилось бы, как в анекдоте… Как вас зовут? — П-п-п педро П-п-п-перес. — Вы что, заика? — Нет, это отец был заикой, а тот, кто заполнял свидетельство о рождении — идиотом…»
Власта приказала Владу не выпендриваться, не изображать из себя грека, а стать обычнейшим сербом из кипрской диаспоры. Так биолог превратился в Николу Пияковича. Ни он, ни Власта не знали, что Рокотов стал полным тезкой посла Югославии в Белоруссии. Македонка просто вписала кажущееся ей удобным имя в паспорт, и все.
Владислав повернул голову направо и окинул взглядом салон, чуть задержавшись на сидящих через три ряда от него двоих молодых парнях.
Парни были русскими.
Возле стойки регистрации один из них тихо обратился к другому, не обращая внимания на стоявшего в двух метрах Рокотова, старательно изображавшего беззаботного туриста.
Молодые люди обращались друг к другу «Тим» и «Том» и явно избегали контактов с полицией[79]. Наметанный взгляд Владислава сразу определил, что Тим бережно держит левую руку и непроизвольно прикрывает ее от столкновения с твердыми предметами. Такое поведение характерно для выздоравливающего после пулевого ранения.
На новых русских парни похожи не были. Оба подтянутые, загорелые, без лишнего жира. Скорее наемники. Или добровольцы, возвращающиеся с косовского фронта.
Владислав отвел глаза и снова принялся рассматривать облака.
«Нет гарантии, что они дрались на стороне сербов. Хотя, конечно, процент вероятности крайне высок. Но береженого Бог бережет…
Они могут оказаться обычными исполнителями из «братков», шныряющих по своим делам в Македонии или Греции… Правда, загар не похож на пляжный. Такой загар получают на открытом пространстве. Нижняя половина лица светлее. Соответственно, загару мешала щетина или борода. Кожа обветренная, движения плавные и короткие. Да, вероятнее всего — добровольцы. Но и на стороне косоваров определенное количество русских тоже есть. Богдан говорил, что они раза три сталкивались с русскими наемниками. Что ж, это жизнь. Пилюлькин, которого ты грохнул в лаборатории, тоже был русским… И русские чиновники помогают штатникам давить сербов. Берут деньги и помогают…»
Рокотов закрыл глаза.
Сумбурное македонское путешествие закончилось.
Впереди была Россия.
И термоядерная боеголовка, которую еще предстояло найти.
«Найти и обезвредить… Слоган из сериала про ментов. Причем вторая часть мероприятия значительно проще первой. Если знать, где что лежит, метод придумать можно. Оружие при необходимости покупается, люди — тоже. Деньги у меня есть. Могло быть больше, но Бог велел делиться…»
Своих македонских друзей Влад не оставил без внимания.
Когда настал момент прощания и биолог уже был готов переступить через дверь в накопитель аэропорта, он сунул Богдану ключ от камеры хранения, в которой оставил небольшую сумочку. И попросил открыть ее только тогда, когда они с Ристо и Властей доберутся до дома.
В сумочке было три конверта и маленький бархатный мешочек.
По десять тысяч долларов Богдану и Киро, тридцать тысяч на дом — Ристо с Эленой, и бриллианты — тете Власте. Камни Рокотов предпочел с собой не везти, чтобы не быть задержанным таможенниками за контрабанду. А молодежи бриллианты не нужны, им полезнее деньги. Власта же найдет применение камням стоимостью в сто пятьдесят тысяч долларов. В конце концов, продаст их знакомым ювелирам и распределит прибыль между всеми.
К каждому подарку было приложено по короткому письму.
Влад нажал кнопку вызова стюардессы и по-английски попросил ее принести еще сока. Стюардесса была немкой и говорила по-македонски и по-сербски с жутким акцентом, так что биолог предпочел общаться на нейтральном языке. Не хотелось привлекать к себе внимание пассажиров славян, могущих попытаться помочь ему объясниться со стюардессой и вступить в беседу, чтобы скоротать время полета. Любой македонец через три минуты понял бы, что Рокотов не киприот и имеет весьма смутное представление о житейских реалиях. Даже свой адрес назвать не может.
Получив стакан, Владислав закурил и углубился в чтение свежей «Вашингтон пост», где наряду с материалами, касающимися балканского театра военных действий, он обнаружил статью о махинациях с бюджетными средствами высших должностных лиц России.
Никакого удивления содержание статьи у Рокотова не вызвало…