— Это лирика, — отмахнулось Первое Лицо, которому на этот раз было не до славословий и обсуждения абстрактных тем. — Что с причинами аварии? Есть хоть какая нибудь конкретика?
— Да, — Зотов изобразил на поцарапанном пропитом лице вселенскую скорбь.
— Так доложите.
— Мы расшифровали данные магнитометров с наших противолодочных кораблей. В течение суток после аварии рядом с «Мценском» находилась большая металлическая масса...
Президент полуоткрыл рот.
— Вероятнее всего, это была одна из лодок НАТО, следивших за учениями, — продолжил командующий Северным флотом. — И которая, по всей видимости, столкнулась с нашим крейсером... Повреждения на вражеской субмарине тяжелые, так что они смогли отдрейфовать только спустя двадцать четыре часа после столкновения. Иного объяснения нет...
— Я поддерживаю эту версию, — кивнул Самохвалов.
— Та ак, — Глава Государства наконец закрыл рот. — И что же нам делать?
— Дать запрос в Брюссель, чтобы Генеральный Секретарь НАТО разрешил осмотреть их лодки, — предложил комфлота.
Зотов прекрасно знал, что западные военные никогда и ни при каких условиях не станут комментировать подобный безумный с их точки зрения запрос. В США и Европе не принято обсуждать с потенциальным противником какие либо нюансы, связанные с подводными кораблями.
Если бы авария произошла на самом деле, то обществу об этом бы сообщили. Так было с «Трешером», со «Скорпионом» и другими субмаринами; информация о гибели которых поступала в СМИ практически мгновенно. Но в ситуации с «Мценском» у адмиралов был расчет на то, что натовские военные не захотят опровергать бессмыслицу и тем самым позволят обвинить их в «нежелании признавать очевидные вещи». И дадут возможность военно морским бюрократам навесить на НАТО всех собак.
— Но взрыв... — неуверенно запротестовал Президент.
— Детонация торпедного боезапаса, — быстро отозвался Самохвалов. — Точнее — двигателей ракето торпед. Удар был такой силы, что торпеды сорвало с направляющих и произошел взрыв.
В технических вопросах Глава Государства разбирался слабо, и ему можно было предложить в качестве объяснения любую мало мальски правдоподобную теорию.
Президент тяжело вздохнул.
— Работайте дальше. И направьте министру обороны подробный рапорт. Пусть готовит запрос, я подпишу...
У Самохвалова и Зотова отлегло от сердца. Верховный Главнокомандующий купился на изящно завуалированную ложь, и теперь оставалось только подождать, когда эта ложь обрастет мясом в виде многих десятков опечатанных военной контрразведкой папок с грифом «секретно».
Глава Государства молча показал адмиралам, что они могут идти, и в одиночестве остался в кабинете мурманского мэра. Отвратительное настроение, в котором пребывал Президент с самой первой минуты пребывания на северной земле, сменилось на ощущение полной безысходности...
От базальтового монолита откололось несколько серо черных крупинок, и по пещере прокатилось негромкое эхо.
Озеро оказалось намного меньше, чем описал Беноев. Около ста пятидесяти метров в длину и ста в ширину. Глубину водоема измерить было затруднительно, но биолог предположил, что она не превышает сорока метров. Совсем рядом с коридором в карстовой полости пещеры располагалась ровная площадка, заканчивающаяся деревянным причалом, который тянулся параллельно берегу. На площадке были свалены пустые коробки и обрывки промасленной бумаги.
Пещера освещалась гирляндой пятисотсвечовых ламп, висящих по всей окружности, и четырьмя прожекторами, установленными в непосредственной близости от деревянного настила.
Влад отошел от стены, положил молоток на подобие верстака, сбитого из неструганых досок, и уселся на камень у кромки воды.
— Твое мнение? — спросил Кузьмич.
— Стены крепкие, — биолог закурил. — Это и плюс, и минус...
— Почему?
— Обвалиться то они не обвалятся, если мы подорвем парочку гранат, но боюсь, что сами оглохнем. Так что с «гээмками» тут не поработаешь.
Пышкин посмотрел вверх.
— Тогда что делать?
— Надо думать. Подводный капкан нам не соорудить, это факт... Так что придется, видимо, оставаться. И пытаться зафигачить лодку нетрадиционными способами.
— Ты уверен, что чичик сказал правду?
— Погляди вокруг и ответь, для чего тут все построено, если не для приема грузов с субмарины?
— Я не о том. — Кузьмич подпер кулаком щетинистый подбородок. — Ты убежден, что лодка прибудет завтра?
— Ему нет смысла так врать, — Рокотов потянулся. — Он прекрасно понимает, что игра проиграна. Соври он хоть в мелочи, тут же получит пулю. А так есть призрачный шанс на то, что его оставят в живых.
— Насколько я понимаю, этого шанса у него на самом деле нет.
— Естественно. В любом случае до вечера ни он, ни второй не доживут...
— Бр р р, — Анатолий передернул плечами. — Одно дело — в бою, другое — вот так вот...
— Не переживай, я никого расстреливать пленных не заставлю, — грустно изрек Владислав. — Поступим гуманно — укольчик сверхдозы героина. Тут его в избытке.
— Все равно неприятно...
— Согласен. Но что делать? К тому же, за те преступления, которые он совершил, ему полагается быть сваренным живьем в масле. Сходи на площадь и посмотри, какие кассеты валяются возле местного клуба. Они ж, суки, все казни на пленку снимали...
— Да знаю я! — Кузьмин стиснул зубы. — Просто я бы так не смог.
— Думаешь, мне это нравится? — хмыкнул Рокотов. — Да нет, я такой же, как все... С одним отличием. Я ставлю вопросы эффективности выше абстрактных прав человека. Иначе никак. Кто то должен взять на себя ответственность и принять волевое решение.
— А ты в Бога веришь? — неожиданно спросил Пышкин.
— Ну, брат, ты загнул! Конечно, да. Не верят только полные дебилы... А что касается твоего невысказанного вопроса о соответствии моего поведения Божьим заповедям, так с точки зрения теологической диалектики тут все просто. Мы являемся мечом Господним и наказываем тех, кого следует наказать. Ведь сам Творец не станет гасить бандитов и убийц, он выбирает для этого исполнителей на грешной земле. Главное — не подменять благородные цели корыстными. Как говорил товарищ Джабраилов в «Кавказской пленнице»: «А ты нэ путай свою шерсть с государственной!»... И тогда все получится.
— Тебя на мякине не проведешь, — Кузьмич покачал головой.
— А то! Поэтому, — наставительно заявил Влад, — не ты командир, а я. Ладно, отдохнули, пофилософствовали, пора и делами заняться. Пошли к ребятам...
Медиа магнат и его «правая рука» выглядели довольно жалко.
Глава холдинга весь покрылся мелкими капельками пота, его заместитель, не переставая сморкался, ерзал в кресле и крутил в пальцах авторучку.
— Я не понимаю, что вы хотите от меня, — в десятый раз скрипнул эмиссар ВЕКа.
— Ну как же! — с Аграновского чуть не слетели очки. — Надо что то делать! Это же форменное безобразие, наезд на свободные средства массовой информации! Государство пытается подмять под себя единственный канал, который не пляшет под дудку коммуно фашизма!
— Я бы не стал говорить так категорично, — вмешался Индюшанский. — Но все идет к тому, что мы потеряем контрольный пакет акций. Как потеряли главного раввина, позволив Березинскому протолкнуть на эту должность своего протеже...
— У Березинского не меньше проблем, чем у вас, — не согласился эмиссар.
— Зато у него не отбирают имущество! — взвизгнул Аграновский. — Его проблемы надуманные, а у нас реальные! Вы поймите, мы не сможем нормально исполнять наши договоренности, если лишимся влияния на канал!
— Надеюсь, до этого не дойдет...
— От ваших надежд нам не легче, — буркнул Индюшанский.
— Но уголовное дело в отношении вас, насколько мне известно, закрыто, — возразил эмиссар. — Так что спокойно решайте вопросы в арбитражном суде.
— Ошибаетесь! — разозлился медиа магнат. — Дело не закрыто, а приостановлено! Я уже разговаривал с Зозулей. Так он намекает, чтобы я не обольщался. Расследование снова возобновят, если мы не пойдем на их условия!
— Какие условия?
— Передачу сорока девяти процентов акций в доверительное управление государству. А Зозуля с Рыбниковым еще свою долю хотят. По пять миллионов на рыло! Как откат от сделки...
Эмиссар Ицхака Гаона поджал губы и моргнул.
Эти русские опять создали патовую ситуацию, в которой нет нормального, удовлетворяющего все стороны решения. Вместо обсуждения и снятия противоречий и медиа холдинг, и государственные служащие пошли по пути наибольшего сопротивления, начали масштабные военные действия, вмешали в спор Генеральную прокуратуру, собрали горы компромата, выплеснули по ушату грязи и теперь не знают, как из этого бурлящего котла выбраться.
Все как по нотам.
С момента первого серьезного конфликта независимого телеканала с властью, который произошел почти два года назад, ничего в методике не изменилось. Количество не перешло в качество, все остались на прежних непримиримых позициях. Сменился премьер министр, сменился Президент, а Индюшанский продолжает гасить Зозулю, при этом не выходя из числа соучредителей многих фирм толстомордого министра. Тот, в свою очередь, использует должностные возможности, чтобы побольше нагадить медиа магнату и отобрать у него нажитое имущество. Еще и своего заместителя Рыбникова подключил, известного всей стране фигуранта по десятку уголовных дел о коррупции, еле еле избежавшего обвинительного приговора. И то в связи с амнистией.
— Это грабеж! — забубнил Аграновский. — Пять миллионов! И больше половины акций! Так мы потеряем не только телеканал, но и все остальное.
— Вы же предложили создать независимый совет управления акциями, — вспомнил эмиссар ВЕКа. — Так в чем же дело?
— Нас не устраивает его состав, — объяснил Индюшанский.
— Вы же сами составляли список! — удивился подручный Гаона.
— А теперь не устраивает!
— Там не те люди, — подтвердил Аграновский.
— Но позвольте...
— Нет, это вы позвольте! — владелец медиа холдинга выставил вперед пухлую ладошку. — Мы выполняли наши договоренности, теперь нам требуется помощь!
— Какого рода?
— Надо надавить на нашего Президента.
— И как вы себе это представляете?
— Через западные СМИ, — подсказал Аграновский.
Эмиссар потеребил кончик носа.
— Это ничего не даст. Когда вы сидели в камере, ваш Президент заявил, что не вмешивается в дела прокуратуры. То же самое произойдет и сейчас.
— Пусть тогда ему позвонят Клинтон или Ширак, — пожал плечами Индюшанский.
— Другого предложения у вас нет?
— Нет.
— Это нереально...
— Тогда мы не станем держать в тайне наши договоренности, — с угрозой в голосе высказался Аграновский. — И дадим в эфир все материалы по Косову и Чечне, которые лежат в запасниках. А там есть много интересных кадров.
— Например, — эмиссар ВЕКа бросил взгляд на обнаглевшего очкарика.
— Записи подготовки боевиков израильскими инструкторами.
— Вы блефуете. Таких записей не существует. Израильтяне никогда не готовили террористов...
— Посмотрим...
— Можно даже не смотреть, — эмиссару стало смешно, что Аграновский попытался взять его, как говорят в России, «на дешевый понт». — Если бы вы сказали об американцах или англичанах, то я бы еще поверил. Но израильтяне — нет. Такая пленка лишь вызовет скандал между дипломатическими ведомствами и закроет вам дорогу в цивилизованное общество. Не стоит демонстрировать столь откровенные фальшивки.
Индюшанский кинул злобный взгляд на своего недалекого заместителя и насупился. Им ясно давали понять, что на Западе поддержки искать не стоит. Иностранные спонсоры холдинга были заинтересованы в том, чтобы телеканал проводил их политику, а не цеплялся с государством и не мешал им получать прибыль.
— Хорошо, — медиа магнат взял себя в руки. — Мы готовы выслушать вашу оценку происходящего и принять ваши советы...
— Я остаюсь!
— Влад, ты чо, сдурел?
— Куда идти?
— Да на фиг это дело!
— Финиш, блин!
— А кто потащит раненых?
— Не, я точно никуда не пойду!
Рокотов поднял руку, призывая собравшихся к спокойствию.
— Значит, так. О демократии и возможности выбора делегатов забудьте. Наш поход еще не окончен, и я продолжаю оставаться единственным командиром. Надеюсь, не забыли, что каждый из вас обещал признавать принцип единоначалия? — Биолог обвел взглядом притихших бойцов. — То то... Далее. Ослаблять отходящий отряд мы не можем. Поэтому Никита и Миша идут однозначно. Как и все без исключения экс заложники... Кто то должен будет нести Дениса и Семена. Двое носилок в две смены — восемь человек... С Мишей уходит Митя, с Егором — Ираклий. Отец Владимир и его коллега, а равно — Жора, не могут считаться полноценными боевыми единицами. Соответственно, тут им делать нечего... Как и остальным освобожденным. По причинам зело прозаическим, главная из которых — отсутствие физических сил... Магомед, сиди смирно!
Воспитанный в традициях уважения старших ингушский юноша быстро захлопнул рот. Спорить с Рокотовым он не посмел, хотя его горячая кровь мгновенно вскипела от того, что ему было отказано в возможности остаться и принять бой.
— Не надо думать, что обратный путь легче, чем была дорога сюда, — после секундной паузы продолжил Владислав. — Нам важен любой этап операции. Просто одни занимаются одним делом, другие — другим. Вот и все... Хочу напомнить гражданам казакам, что нашей задачей было освобождение Мити, Ираклия и его товарищей по несчастью и доставка их целыми и невредимыми в безопасное место. Эта задача выполнена? Только наполовину... Так что митинг считается закрытым. Обсуждать нечего. Со мной остаются Кузьмич, отец Арсений, Вася, Гоги, Данила и Виталик. Остальные после проведения несложных работ отправляются в обратный путь...
— Каких работ? — прогудел Веселовский.
— Надо кое что доставить поближе ко входу в пещеру, — объяснил биолог.
— Понятно, — Миша Чубаров встал. — Так, мужики. Влад прав, хорош дурью маяться. Толпой здесь действительно делать нечего. Давай, командир, ставь задачи...
— А поручения будут простыми, — Рокотов оглянулся на раскинувшийся за его спиной полуразрушенный аул. — Подогнать один из бензовозов с солярой, подтащить пару дизель генераторов, привезти катушку кабеля и отгрузить со склада у скорняжной мастерской всю соль, которую вы найдете. А мы с Виталиком и Толей пошли разбираться с оружием... Да, еще! Не забудьте пару тачек или тележек. И не надо перенапрягаться. Пикапов и джипов тут в избытке, так что все грузы возите на них...
Янут опустился на корточки рядом с Рокотовым, рисующим на листе бумаге замысловатые схемы, и заглянул биологу через плечо.
— Соль привезли...
— Отлично! — Влад отвлекся от работы и указал пальцем на площадку возле пирса. — Сюда затаскивайте. Кабель протянули?
— Как ты и говорил, в четыре нитки.
— Добро. Теперь найди мне пяток листов кровельного железа, причем новых и некрашеных. Кроме этого — отпили четыре деревянных бруска по полтора метра длиной. Подбери толщиной сантиметров в десять, не больше. Я видел тут недалеко сваленные стройматериалы, там должно быть...
— Ясно. — Виталий отошел.
Владислав вернулся к своим расчетам и замурлыкал себе под нос какой то непонятный мотивчик.
— Гоги, ты кипятильник из бритвенных лезвий и спичек никогда не делал? — вопросом на вопрос отреагировал Рокотов.
— Опа! — удивился снайпер. — Я так и подумал, но решил, что сошел с ума.
— Ничего подобного. Это и есть кипятильник. Только большой...
Отец Арсений, Кузьмич и Лукашевич заволокли на каменистую гряду, возвышающуюся над кромкой воды, очередной крупнокалиберный пулемет и принялись крепить его на треноге.
— Мешки с песком не забудьте, — напомнил Влад.
— Песок щас подвезут. — Пышкин присел на огромный валун и расстегнул куртку.
Биолог закрепил в отверстиях металлических листов оголенные концы кабеля, поставил между ними деревянную распорку, перетянул куском капронового шнура и пламенем зажигалки оплавил узлы.
— Всё, стоит намертво. Взяли с двух сторон и потащили в конец причала...
Конструкция без всплеска ушла в воду. Рокотов стравил метров семь кабеля и обвязал его о выступающее бревно, служившее кнехтом для швартовки подводной лодки.
— Готово. Давай, Гоги, топай к генератору и врубай ток.
Рудометов задумчиво посмотрел на темную поверхность озера, в котором отражались огоньки ламп, и почесал затылок.
— Слушай, Влад... А что, если врезать напряжением?
— Просто опустить провода в воду и дать ток?
— Ага...
— Может не сработать. Лодки обычно неплохо изолируют. Да и коротнёт... Только генератор сожжем. Мы на секундный эффект рассчитывать не можем, нам надо их сбить с толку минимум на полминуты.
— Черт...
— Не переживай. Наш способ как раз и должен это обеспечить.
— А времени хватит для нагрева?
— В четыре кипятильника, почти двадцать часов, — прикинул Рокотов. — Тут объем примерно триста тысяч кубометров... Что то мы сделаем. Про соль не забудь... Я думаю, получится. По крайней мере у нас будет шанс.
— Хотелось бы...
Из коридора вышел Егор Туманишвили, катящий перед собой тележку с тремя мешками песка.
Алексей пошуровал обломком доски, и плот медленно отплыл назад.
Веревка натянулась.
— Хорош, — сказал Чубаров.
Веселовский сделал несколько гребков доской и остановил движение плота.
Михаил перехватил веревку поудобнее, отрезал лишний кусок, завязал на конце узел, лег грудью на край бревна и принялся вытягивать со дна груз.
На берегу их уже ждал Рокотов с рулеткой в руках.
Арматурину отвязали и отбросили в сторону, а мокрую веревку растянули вдоль берега и измерили. Получилось тридцать четыре метра.
— Грубо говоря — сорок, — подытожил Влад. — Как я примерно и предполагал...
— Еще отсюда метров двадцать пять, — копающийся во внутренностях маленькой динамо машины Кузьмич поднял голову. — И по бережку накинь десяток.
— В общей сложности семьдесят пять, — кивнул биолог. — С запасом берем сто. Толя, как у тебя дела?
— Нормально. — Пышкин вытер руки о валяющуюся возле электроприбора тряпку. — Аппарат рабочий.
— Надо на всякий пожарный аккумулятор поставить, — предложил Янут. — «Крокодилы» накинул — и все дела...
— Дельная мысль, — согласился Рокотов.
— Пошли со мной, — Виталий повернулся к Славину младшему. — Батарею притащим....
Владислав уселся рядом с Филоновым и Рудометовым, забивающим гвоздями крышку плоского ящика. Одна доска из боковой стенки была выломана, и изнутри торчал пучок проводов с оголенными концами.
— Как изолировать будем? — поинтересовался биолог.
— Шпатлевкой. — Никита показал молотком на картонную коробку и вернулся к работе. — Замажем по быстрому, сверху полиэтилен намотаем. Нам полная изоляция ни к чему, все равно долго заряды в воде не пробудут. Можно обойтись и без этого...
— На всякий случай надо. — Рокотов покрутил в руке пассатижи.
— Мы сами себя не угробим? — озабоченно спросил отец Арсений.
— Не а. — Влад положил инструмент на место. — Два снаряда, по восемь кило тротила в каждом, глубина тридцать пять метров. Вот, батюшка, и посчитайте, какова сила гидродинамического удара... По ушам, само собой, врежет. Но акустика тут не очень, звуковую волну сразу разобьет на составляющие. Так что опасаться нечего. Главное — чтобы лодочку как следует тряхнуло.
— За это я спокоен, — довольно проворчал Филонов. — Так тряхнет, что кишки наизнанку повылазят...
— Интересно, а откуда они все таки явятся? — Рудометов привстал, распрямляя затекшие ноги, и расправил плечи.
— Думаю, оттуда, — Рокотов посмотрел влево, на плавно спускающийся свод пещеры. — Если судить по отложениям на стенах, поток здесь идет с юго запада на северо восток.
— Течение почти нулевое. — Никита забил последний гвоздь и сел на камень.
— Это только так кажется. — Влад присел рядом с экс браконьером. — Вероятнее всего, мы имеем дело с разделяющимся потоком. На глубине десяти пятнадцати метров спокойный слой заканчивается.
— А почему слои не смешиваются? — заинтересовался священник.
— Местное чудо, — серьезно сказал Рокотов. — Ладно, шучу... Наверное, из за разницы температур. Наверху — плюс семь восемь, у дна — градуса четыре. В принципе, ничего особенного. Как термоклин в океане. Вода вообще то является самой загадочной жидкостью на Земле... Вроде элементарное вещество, два атома водорода и один кислород, а ведет себя непонятно. При охлаждении расширяется, при нагреве не разлагается на составляющие, универсальный растворитель... Одним словом — неисповедимы пути Господни...
Отец Арсений задумчиво потеребил бороду.
— Все, братан, время...
Чубаров поправил висящий на плече автомат, оглядел взбирающуюся в гору цепочку казаков и удрученно вздохнул.
— Кто то должен доставить людей домой и обеспечить им безопасность, — Рокотов ответил на невысказанный вопрос. — Я понимаю, что у тебя такое чувство, будто ты нас тут бросаешь.
— Не без этого...
— Мы справимся. Сейчас то, что ты делаешь, важнее.
— Хотелось бы верить, — Михаил уставился в землю.
— Так оно и есть, — биолог развел руками. — Каждый исполняет свою часть работы.
— Да понимаю я...
— Вот и не раскисай! Мы дня через четыре вернемся. Максимум — через пять, — Рокотов оглянулся на темный аул. — Кстати, я так и не понял, Леша что нибудь нашел в деревне? А то отвлекся и не проследил.
— Нашел, — буркнул Чубаров. — Почти поллимона бакинских...
— Не фальшивые?
— Нет...
— Вот и хорошо! Будет на что отметить удачное возвращение... Так, давай, топай. Вон, ребята уже хребет перевалили.
Михаил в последний раз вздохнул, быстро пожал Владу руку и трусцой побежал по извилистой тропинке вдогонку уходящему в ночь отряду.
Глава 8
— Да, — Зотов изобразил на поцарапанном пропитом лице вселенскую скорбь.
— Так доложите.
— Мы расшифровали данные магнитометров с наших противолодочных кораблей. В течение суток после аварии рядом с «Мценском» находилась большая металлическая масса...
Президент полуоткрыл рот.
— Вероятнее всего, это была одна из лодок НАТО, следивших за учениями, — продолжил командующий Северным флотом. — И которая, по всей видимости, столкнулась с нашим крейсером... Повреждения на вражеской субмарине тяжелые, так что они смогли отдрейфовать только спустя двадцать четыре часа после столкновения. Иного объяснения нет...
— Я поддерживаю эту версию, — кивнул Самохвалов.
— Та ак, — Глава Государства наконец закрыл рот. — И что же нам делать?
— Дать запрос в Брюссель, чтобы Генеральный Секретарь НАТО разрешил осмотреть их лодки, — предложил комфлота.
Зотов прекрасно знал, что западные военные никогда и ни при каких условиях не станут комментировать подобный безумный с их точки зрения запрос. В США и Европе не принято обсуждать с потенциальным противником какие либо нюансы, связанные с подводными кораблями.
Если бы авария произошла на самом деле, то обществу об этом бы сообщили. Так было с «Трешером», со «Скорпионом» и другими субмаринами; информация о гибели которых поступала в СМИ практически мгновенно. Но в ситуации с «Мценском» у адмиралов был расчет на то, что натовские военные не захотят опровергать бессмыслицу и тем самым позволят обвинить их в «нежелании признавать очевидные вещи». И дадут возможность военно морским бюрократам навесить на НАТО всех собак.
— Но взрыв... — неуверенно запротестовал Президент.
— Детонация торпедного боезапаса, — быстро отозвался Самохвалов. — Точнее — двигателей ракето торпед. Удар был такой силы, что торпеды сорвало с направляющих и произошел взрыв.
В технических вопросах Глава Государства разбирался слабо, и ему можно было предложить в качестве объяснения любую мало мальски правдоподобную теорию.
Президент тяжело вздохнул.
— Работайте дальше. И направьте министру обороны подробный рапорт. Пусть готовит запрос, я подпишу...
У Самохвалова и Зотова отлегло от сердца. Верховный Главнокомандующий купился на изящно завуалированную ложь, и теперь оставалось только подождать, когда эта ложь обрастет мясом в виде многих десятков опечатанных военной контрразведкой папок с грифом «секретно».
Глава Государства молча показал адмиралам, что они могут идти, и в одиночестве остался в кабинете мурманского мэра. Отвратительное настроение, в котором пребывал Президент с самой первой минуты пребывания на северной земле, сменилось на ощущение полной безысходности...
* * *
Рокотов постучал молотком в стену.От базальтового монолита откололось несколько серо черных крупинок, и по пещере прокатилось негромкое эхо.
Озеро оказалось намного меньше, чем описал Беноев. Около ста пятидесяти метров в длину и ста в ширину. Глубину водоема измерить было затруднительно, но биолог предположил, что она не превышает сорока метров. Совсем рядом с коридором в карстовой полости пещеры располагалась ровная площадка, заканчивающаяся деревянным причалом, который тянулся параллельно берегу. На площадке были свалены пустые коробки и обрывки промасленной бумаги.
Пещера освещалась гирляндой пятисотсвечовых ламп, висящих по всей окружности, и четырьмя прожекторами, установленными в непосредственной близости от деревянного настила.
Влад отошел от стены, положил молоток на подобие верстака, сбитого из неструганых досок, и уселся на камень у кромки воды.
— Твое мнение? — спросил Кузьмич.
— Стены крепкие, — биолог закурил. — Это и плюс, и минус...
— Почему?
— Обвалиться то они не обвалятся, если мы подорвем парочку гранат, но боюсь, что сами оглохнем. Так что с «гээмками» тут не поработаешь.
Пышкин посмотрел вверх.
— Тогда что делать?
— Надо думать. Подводный капкан нам не соорудить, это факт... Так что придется, видимо, оставаться. И пытаться зафигачить лодку нетрадиционными способами.
— Ты уверен, что чичик сказал правду?
— Погляди вокруг и ответь, для чего тут все построено, если не для приема грузов с субмарины?
— Я не о том. — Кузьмич подпер кулаком щетинистый подбородок. — Ты убежден, что лодка прибудет завтра?
— Ему нет смысла так врать, — Рокотов потянулся. — Он прекрасно понимает, что игра проиграна. Соври он хоть в мелочи, тут же получит пулю. А так есть призрачный шанс на то, что его оставят в живых.
— Насколько я понимаю, этого шанса у него на самом деле нет.
— Естественно. В любом случае до вечера ни он, ни второй не доживут...
— Бр р р, — Анатолий передернул плечами. — Одно дело — в бою, другое — вот так вот...
— Не переживай, я никого расстреливать пленных не заставлю, — грустно изрек Владислав. — Поступим гуманно — укольчик сверхдозы героина. Тут его в избытке.
— Все равно неприятно...
— Согласен. Но что делать? К тому же, за те преступления, которые он совершил, ему полагается быть сваренным живьем в масле. Сходи на площадь и посмотри, какие кассеты валяются возле местного клуба. Они ж, суки, все казни на пленку снимали...
— Да знаю я! — Кузьмин стиснул зубы. — Просто я бы так не смог.
— Думаешь, мне это нравится? — хмыкнул Рокотов. — Да нет, я такой же, как все... С одним отличием. Я ставлю вопросы эффективности выше абстрактных прав человека. Иначе никак. Кто то должен взять на себя ответственность и принять волевое решение.
— А ты в Бога веришь? — неожиданно спросил Пышкин.
— Ну, брат, ты загнул! Конечно, да. Не верят только полные дебилы... А что касается твоего невысказанного вопроса о соответствии моего поведения Божьим заповедям, так с точки зрения теологической диалектики тут все просто. Мы являемся мечом Господним и наказываем тех, кого следует наказать. Ведь сам Творец не станет гасить бандитов и убийц, он выбирает для этого исполнителей на грешной земле. Главное — не подменять благородные цели корыстными. Как говорил товарищ Джабраилов в «Кавказской пленнице»: «А ты нэ путай свою шерсть с государственной!»... И тогда все получится.
— Тебя на мякине не проведешь, — Кузьмич покачал головой.
— А то! Поэтому, — наставительно заявил Влад, — не ты командир, а я. Ладно, отдохнули, пофилософствовали, пора и делами заняться. Пошли к ребятам...
* * *
Эмиссар Всепланетного Еврейского Конгресса, одновременно представляющий в России интересы концернов «Бритиш Петролеум», «Дюпон» и «Дженерал Дайнемикс», с изрядным презрением осмотрел испуганных Индюшанского с Аграновским.Медиа магнат и его «правая рука» выглядели довольно жалко.
Глава холдинга весь покрылся мелкими капельками пота, его заместитель, не переставая сморкался, ерзал в кресле и крутил в пальцах авторучку.
— Я не понимаю, что вы хотите от меня, — в десятый раз скрипнул эмиссар ВЕКа.
— Ну как же! — с Аграновского чуть не слетели очки. — Надо что то делать! Это же форменное безобразие, наезд на свободные средства массовой информации! Государство пытается подмять под себя единственный канал, который не пляшет под дудку коммуно фашизма!
— Я бы не стал говорить так категорично, — вмешался Индюшанский. — Но все идет к тому, что мы потеряем контрольный пакет акций. Как потеряли главного раввина, позволив Березинскому протолкнуть на эту должность своего протеже...
— У Березинского не меньше проблем, чем у вас, — не согласился эмиссар.
— Зато у него не отбирают имущество! — взвизгнул Аграновский. — Его проблемы надуманные, а у нас реальные! Вы поймите, мы не сможем нормально исполнять наши договоренности, если лишимся влияния на канал!
— Надеюсь, до этого не дойдет...
— От ваших надежд нам не легче, — буркнул Индюшанский.
— Но уголовное дело в отношении вас, насколько мне известно, закрыто, — возразил эмиссар. — Так что спокойно решайте вопросы в арбитражном суде.
— Ошибаетесь! — разозлился медиа магнат. — Дело не закрыто, а приостановлено! Я уже разговаривал с Зозулей. Так он намекает, чтобы я не обольщался. Расследование снова возобновят, если мы не пойдем на их условия!
— Какие условия?
— Передачу сорока девяти процентов акций в доверительное управление государству. А Зозуля с Рыбниковым еще свою долю хотят. По пять миллионов на рыло! Как откат от сделки...
Эмиссар Ицхака Гаона поджал губы и моргнул.
Эти русские опять создали патовую ситуацию, в которой нет нормального, удовлетворяющего все стороны решения. Вместо обсуждения и снятия противоречий и медиа холдинг, и государственные служащие пошли по пути наибольшего сопротивления, начали масштабные военные действия, вмешали в спор Генеральную прокуратуру, собрали горы компромата, выплеснули по ушату грязи и теперь не знают, как из этого бурлящего котла выбраться.
Все как по нотам.
С момента первого серьезного конфликта независимого телеканала с властью, который произошел почти два года назад, ничего в методике не изменилось. Количество не перешло в качество, все остались на прежних непримиримых позициях. Сменился премьер министр, сменился Президент, а Индюшанский продолжает гасить Зозулю, при этом не выходя из числа соучредителей многих фирм толстомордого министра. Тот, в свою очередь, использует должностные возможности, чтобы побольше нагадить медиа магнату и отобрать у него нажитое имущество. Еще и своего заместителя Рыбникова подключил, известного всей стране фигуранта по десятку уголовных дел о коррупции, еле еле избежавшего обвинительного приговора. И то в связи с амнистией.
— Это грабеж! — забубнил Аграновский. — Пять миллионов! И больше половины акций! Так мы потеряем не только телеканал, но и все остальное.
— Вы же предложили создать независимый совет управления акциями, — вспомнил эмиссар ВЕКа. — Так в чем же дело?
— Нас не устраивает его состав, — объяснил Индюшанский.
— Вы же сами составляли список! — удивился подручный Гаона.
— А теперь не устраивает!
— Там не те люди, — подтвердил Аграновский.
— Но позвольте...
— Нет, это вы позвольте! — владелец медиа холдинга выставил вперед пухлую ладошку. — Мы выполняли наши договоренности, теперь нам требуется помощь!
— Какого рода?
— Надо надавить на нашего Президента.
— И как вы себе это представляете?
— Через западные СМИ, — подсказал Аграновский.
Эмиссар потеребил кончик носа.
— Это ничего не даст. Когда вы сидели в камере, ваш Президент заявил, что не вмешивается в дела прокуратуры. То же самое произойдет и сейчас.
— Пусть тогда ему позвонят Клинтон или Ширак, — пожал плечами Индюшанский.
— Другого предложения у вас нет?
— Нет.
— Это нереально...
— Тогда мы не станем держать в тайне наши договоренности, — с угрозой в голосе высказался Аграновский. — И дадим в эфир все материалы по Косову и Чечне, которые лежат в запасниках. А там есть много интересных кадров.
— Например, — эмиссар ВЕКа бросил взгляд на обнаглевшего очкарика.
— Записи подготовки боевиков израильскими инструкторами.
— Вы блефуете. Таких записей не существует. Израильтяне никогда не готовили террористов...
— Посмотрим...
— Можно даже не смотреть, — эмиссару стало смешно, что Аграновский попытался взять его, как говорят в России, «на дешевый понт». — Если бы вы сказали об американцах или англичанах, то я бы еще поверил. Но израильтяне — нет. Такая пленка лишь вызовет скандал между дипломатическими ведомствами и закроет вам дорогу в цивилизованное общество. Не стоит демонстрировать столь откровенные фальшивки.
Индюшанский кинул злобный взгляд на своего недалекого заместителя и насупился. Им ясно давали понять, что на Западе поддержки искать не стоит. Иностранные спонсоры холдинга были заинтересованы в том, чтобы телеканал проводил их политику, а не цеплялся с государством и не мешал им получать прибыль.
— Хорошо, — медиа магнат взял себя в руки. — Мы готовы выслушать вашу оценку происходящего и принять ваши советы...
* * *
Казаки и бывшие рабы загалдели, перебивая друг друга.— Я остаюсь!
— Влад, ты чо, сдурел?
— Куда идти?
— Да на фиг это дело!
— Финиш, блин!
— А кто потащит раненых?
— Не, я точно никуда не пойду!
Рокотов поднял руку, призывая собравшихся к спокойствию.
— Значит, так. О демократии и возможности выбора делегатов забудьте. Наш поход еще не окончен, и я продолжаю оставаться единственным командиром. Надеюсь, не забыли, что каждый из вас обещал признавать принцип единоначалия? — Биолог обвел взглядом притихших бойцов. — То то... Далее. Ослаблять отходящий отряд мы не можем. Поэтому Никита и Миша идут однозначно. Как и все без исключения экс заложники... Кто то должен будет нести Дениса и Семена. Двое носилок в две смены — восемь человек... С Мишей уходит Митя, с Егором — Ираклий. Отец Владимир и его коллега, а равно — Жора, не могут считаться полноценными боевыми единицами. Соответственно, тут им делать нечего... Как и остальным освобожденным. По причинам зело прозаическим, главная из которых — отсутствие физических сил... Магомед, сиди смирно!
Воспитанный в традициях уважения старших ингушский юноша быстро захлопнул рот. Спорить с Рокотовым он не посмел, хотя его горячая кровь мгновенно вскипела от того, что ему было отказано в возможности остаться и принять бой.
— Не надо думать, что обратный путь легче, чем была дорога сюда, — после секундной паузы продолжил Владислав. — Нам важен любой этап операции. Просто одни занимаются одним делом, другие — другим. Вот и все... Хочу напомнить гражданам казакам, что нашей задачей было освобождение Мити, Ираклия и его товарищей по несчастью и доставка их целыми и невредимыми в безопасное место. Эта задача выполнена? Только наполовину... Так что митинг считается закрытым. Обсуждать нечего. Со мной остаются Кузьмич, отец Арсений, Вася, Гоги, Данила и Виталик. Остальные после проведения несложных работ отправляются в обратный путь...
— Каких работ? — прогудел Веселовский.
— Надо кое что доставить поближе ко входу в пещеру, — объяснил биолог.
— Понятно, — Миша Чубаров встал. — Так, мужики. Влад прав, хорош дурью маяться. Толпой здесь действительно делать нечего. Давай, командир, ставь задачи...
— А поручения будут простыми, — Рокотов оглянулся на раскинувшийся за его спиной полуразрушенный аул. — Подогнать один из бензовозов с солярой, подтащить пару дизель генераторов, привезти катушку кабеля и отгрузить со склада у скорняжной мастерской всю соль, которую вы найдете. А мы с Виталиком и Толей пошли разбираться с оружием... Да, еще! Не забудьте пару тачек или тележек. И не надо перенапрягаться. Пикапов и джипов тут в избытке, так что все грузы возите на них...
Янут опустился на корточки рядом с Рокотовым, рисующим на листе бумаге замысловатые схемы, и заглянул биологу через плечо.
— Соль привезли...
— Отлично! — Влад отвлекся от работы и указал пальцем на площадку возле пирса. — Сюда затаскивайте. Кабель протянули?
— Как ты и говорил, в четыре нитки.
— Добро. Теперь найди мне пяток листов кровельного железа, причем новых и некрашеных. Кроме этого — отпили четыре деревянных бруска по полтора метра длиной. Подбери толщиной сантиметров в десять, не больше. Я видел тут недалеко сваленные стройматериалы, там должно быть...
— Ясно. — Виталий отошел.
Владислав вернулся к своим расчетам и замурлыкал себе под нос какой то непонятный мотивчик.
* * *
— И что это будет? — Рудометов наконец скрепил вместе два железных листа и два деревянных бруска, обмотав их пеньковой веревкой.— Гоги, ты кипятильник из бритвенных лезвий и спичек никогда не делал? — вопросом на вопрос отреагировал Рокотов.
— Опа! — удивился снайпер. — Я так и подумал, но решил, что сошел с ума.
— Ничего подобного. Это и есть кипятильник. Только большой...
Отец Арсений, Кузьмич и Лукашевич заволокли на каменистую гряду, возвышающуюся над кромкой воды, очередной крупнокалиберный пулемет и принялись крепить его на треноге.
— Мешки с песком не забудьте, — напомнил Влад.
— Песок щас подвезут. — Пышкин присел на огромный валун и расстегнул куртку.
Биолог закрепил в отверстиях металлических листов оголенные концы кабеля, поставил между ними деревянную распорку, перетянул куском капронового шнура и пламенем зажигалки оплавил узлы.
— Всё, стоит намертво. Взяли с двух сторон и потащили в конец причала...
Конструкция без всплеска ушла в воду. Рокотов стравил метров семь кабеля и обвязал его о выступающее бревно, служившее кнехтом для швартовки подводной лодки.
— Готово. Давай, Гоги, топай к генератору и врубай ток.
Рудометов задумчиво посмотрел на темную поверхность озера, в котором отражались огоньки ламп, и почесал затылок.
— Слушай, Влад... А что, если врезать напряжением?
— Просто опустить провода в воду и дать ток?
— Ага...
— Может не сработать. Лодки обычно неплохо изолируют. Да и коротнёт... Только генератор сожжем. Мы на секундный эффект рассчитывать не можем, нам надо их сбить с толку минимум на полминуты.
— Черт...
— Не переживай. Наш способ как раз и должен это обеспечить.
— А времени хватит для нагрева?
— В четыре кипятильника, почти двадцать часов, — прикинул Рокотов. — Тут объем примерно триста тысяч кубометров... Что то мы сделаем. Про соль не забудь... Я думаю, получится. По крайней мере у нас будет шанс.
— Хотелось бы...
Из коридора вышел Егор Туманишвили, катящий перед собой тележку с тремя мешками песка.
* * *
Балансирующий на краю наспех сбитого из четырех бревен плота Миша Чубаров стравил веревку. Привязанный к импровизированному глубиномеру груз опустился на дно подземного озера. Казак подпустил еще пару метров троса, убедился, что кусок железной арматуры не скатывается ни в какую подводную расщелину, и дал отмашку Веселовскому, исполнявшему роль кормчего.Алексей пошуровал обломком доски, и плот медленно отплыл назад.
Веревка натянулась.
— Хорош, — сказал Чубаров.
Веселовский сделал несколько гребков доской и остановил движение плота.
Михаил перехватил веревку поудобнее, отрезал лишний кусок, завязал на конце узел, лег грудью на край бревна и принялся вытягивать со дна груз.
На берегу их уже ждал Рокотов с рулеткой в руках.
Арматурину отвязали и отбросили в сторону, а мокрую веревку растянули вдоль берега и измерили. Получилось тридцать четыре метра.
— Грубо говоря — сорок, — подытожил Влад. — Как я примерно и предполагал...
— Еще отсюда метров двадцать пять, — копающийся во внутренностях маленькой динамо машины Кузьмич поднял голову. — И по бережку накинь десяток.
— В общей сложности семьдесят пять, — кивнул биолог. — С запасом берем сто. Толя, как у тебя дела?
— Нормально. — Пышкин вытер руки о валяющуюся возле электроприбора тряпку. — Аппарат рабочий.
— Надо на всякий пожарный аккумулятор поставить, — предложил Янут. — «Крокодилы» накинул — и все дела...
— Дельная мысль, — согласился Рокотов.
— Пошли со мной, — Виталий повернулся к Славину младшему. — Батарею притащим....
Владислав уселся рядом с Филоновым и Рудометовым, забивающим гвоздями крышку плоского ящика. Одна доска из боковой стенки была выломана, и изнутри торчал пучок проводов с оголенными концами.
— Как изолировать будем? — поинтересовался биолог.
— Шпатлевкой. — Никита показал молотком на картонную коробку и вернулся к работе. — Замажем по быстрому, сверху полиэтилен намотаем. Нам полная изоляция ни к чему, все равно долго заряды в воде не пробудут. Можно обойтись и без этого...
— На всякий случай надо. — Рокотов покрутил в руке пассатижи.
— Мы сами себя не угробим? — озабоченно спросил отец Арсений.
— Не а. — Влад положил инструмент на место. — Два снаряда, по восемь кило тротила в каждом, глубина тридцать пять метров. Вот, батюшка, и посчитайте, какова сила гидродинамического удара... По ушам, само собой, врежет. Но акустика тут не очень, звуковую волну сразу разобьет на составляющие. Так что опасаться нечего. Главное — чтобы лодочку как следует тряхнуло.
— За это я спокоен, — довольно проворчал Филонов. — Так тряхнет, что кишки наизнанку повылазят...
— Интересно, а откуда они все таки явятся? — Рудометов привстал, распрямляя затекшие ноги, и расправил плечи.
— Думаю, оттуда, — Рокотов посмотрел влево, на плавно спускающийся свод пещеры. — Если судить по отложениям на стенах, поток здесь идет с юго запада на северо восток.
— Течение почти нулевое. — Никита забил последний гвоздь и сел на камень.
— Это только так кажется. — Влад присел рядом с экс браконьером. — Вероятнее всего, мы имеем дело с разделяющимся потоком. На глубине десяти пятнадцати метров спокойный слой заканчивается.
— А почему слои не смешиваются? — заинтересовался священник.
— Местное чудо, — серьезно сказал Рокотов. — Ладно, шучу... Наверное, из за разницы температур. Наверху — плюс семь восемь, у дна — градуса четыре. В принципе, ничего особенного. Как термоклин в океане. Вода вообще то является самой загадочной жидкостью на Земле... Вроде элементарное вещество, два атома водорода и один кислород, а ведет себя непонятно. При охлаждении расширяется, при нагреве не разлагается на составляющие, универсальный растворитель... Одним словом — неисповедимы пути Господни...
Отец Арсений задумчиво потеребил бороду.
* * *
Владислав похлопал Мишу по плечу.— Все, братан, время...
Чубаров поправил висящий на плече автомат, оглядел взбирающуюся в гору цепочку казаков и удрученно вздохнул.
— Кто то должен доставить людей домой и обеспечить им безопасность, — Рокотов ответил на невысказанный вопрос. — Я понимаю, что у тебя такое чувство, будто ты нас тут бросаешь.
— Не без этого...
— Мы справимся. Сейчас то, что ты делаешь, важнее.
— Хотелось бы верить, — Михаил уставился в землю.
— Так оно и есть, — биолог развел руками. — Каждый исполняет свою часть работы.
— Да понимаю я...
— Вот и не раскисай! Мы дня через четыре вернемся. Максимум — через пять, — Рокотов оглянулся на темный аул. — Кстати, я так и не понял, Леша что нибудь нашел в деревне? А то отвлекся и не проследил.
— Нашел, — буркнул Чубаров. — Почти поллимона бакинских...
— Не фальшивые?
— Нет...
— Вот и хорошо! Будет на что отметить удачное возвращение... Так, давай, топай. Вон, ребята уже хребет перевалили.
Михаил в последний раз вздохнул, быстро пожал Владу руку и трусцой побежал по извилистой тропинке вдогонку уходящему в ночь отряду.
Глава 8
Супчик дня
Виталий опустился на одно колено и сунул пальцы в воду.
— По моему, в самый раз...
Рокотов вспорол ножом мешок с солью.
— Начали...
Струя белого порошка посыпалась в пузырящуюся над нагретыми железными пластинами воду.
— Аккуратнее, — предупредил биолог. — Засыпайте рядышком с кипятильниками, чтобы не забить агрегаты.
— Угу, — здоровяк Лукашевич поднял пятидесятикилограммовый мешок и вытряс его в полуметре от края причала.
Через два часа все двенадцать тонн соли перекочевали в озеро. Владислав отошел в сторону, зачерпнул горсть воды и попробовал на язык.
— Ну как? — поинтересовался Янут.
— Гадость, — высказался Рокотов. — Но для нашей задачи годится. Плотность жидкости мы изменили, теперь остается проверить, как сие сработает... Так, до времени "ч" остается часов пять. Предлагаю перекусить и немного подремать. Первая смена охраны — Гоги, Вася и Кузьмич.
— Яволь. — Рудометов подхватил СВУ. — Через сколько вас будить?
— В тринадцать ноль ноль.
— Понял... Кузьмич, потопали.
Игорь Рудометов по собственной инициативе отказался покинуть свой пост у входа в подземелье и теперь коротал время в обществе отдохнувшего Лукашевича.
— А мне гимн нравится, — Виталий продолжил прерванную беседу. — Хрен с ним, с Александровым... По крайней мере, музыка получше будет, чем у Глинки.
— Это вопрос музыкального вкуса, — Рокотов передернул плечами. — Меня лично другое не устраивает. Нельзя одновременно предлагать трехцветный флаг для страны, орла, красное знамя для армии и гимн СССР. Это дичайшее смешение всего... Я не представляю себе, зачем Президент послушал своих советников идиотов. Кроме скандалов в обществе, это ничего не вызовет.
— Пока что все, о чем мы говорим, только проект, — мягко возразил священник.
— Ваши бы слова, да Богу в уши! Проект... — Владислав стряхнул пепел. — Месяца через два этот проект станет реальностью. Вот тогда попляшем. Одни будут орать старые слова, другие сочинять пародии, третьи просто на всё плюнут. И вместо консолидации народа произойдет очередное размежевание по музыкальным предпочтениям... Бардак, одним словом. Нельзя реалии Среднесовковья переносить в современную жизнь... Но, честно говоря, меня это не удивляет. После признания нашим «свежеизбранным» расстрела поляков в Катыни, проекты гимна и флага кажутся детскими шалостями...
— По моему, в самый раз...
Рокотов вспорол ножом мешок с солью.
— Начали...
Струя белого порошка посыпалась в пузырящуюся над нагретыми железными пластинами воду.
— Аккуратнее, — предупредил биолог. — Засыпайте рядышком с кипятильниками, чтобы не забить агрегаты.
— Угу, — здоровяк Лукашевич поднял пятидесятикилограммовый мешок и вытряс его в полуметре от края причала.
Через два часа все двенадцать тонн соли перекочевали в озеро. Владислав отошел в сторону, зачерпнул горсть воды и попробовал на язык.
— Ну как? — поинтересовался Янут.
— Гадость, — высказался Рокотов. — Но для нашей задачи годится. Плотность жидкости мы изменили, теперь остается проверить, как сие сработает... Так, до времени "ч" остается часов пять. Предлагаю перекусить и немного подремать. Первая смена охраны — Гоги, Вася и Кузьмич.
— Яволь. — Рудометов подхватил СВУ. — Через сколько вас будить?
— В тринадцать ноль ноль.
— Понял... Кузьмич, потопали.
* * *
Влад подложил под поясницу свернутую мешковину и поудобнее устроился возле стоящего на треноге пулемета НСВ «Утес», чей ствол был направлен точно на середину озера, оглянулся на мирно посапывающих Пышкина и Славина младшего, закурил и повернулся к сидящим напротив отцу Арсению и Януту.Игорь Рудометов по собственной инициативе отказался покинуть свой пост у входа в подземелье и теперь коротал время в обществе отдохнувшего Лукашевича.
— А мне гимн нравится, — Виталий продолжил прерванную беседу. — Хрен с ним, с Александровым... По крайней мере, музыка получше будет, чем у Глинки.
— Это вопрос музыкального вкуса, — Рокотов передернул плечами. — Меня лично другое не устраивает. Нельзя одновременно предлагать трехцветный флаг для страны, орла, красное знамя для армии и гимн СССР. Это дичайшее смешение всего... Я не представляю себе, зачем Президент послушал своих советников идиотов. Кроме скандалов в обществе, это ничего не вызовет.
— Пока что все, о чем мы говорим, только проект, — мягко возразил священник.
— Ваши бы слова, да Богу в уши! Проект... — Владислав стряхнул пепел. — Месяца через два этот проект станет реальностью. Вот тогда попляшем. Одни будут орать старые слова, другие сочинять пародии, третьи просто на всё плюнут. И вместо консолидации народа произойдет очередное размежевание по музыкальным предпочтениям... Бардак, одним словом. Нельзя реалии Среднесовковья переносить в современную жизнь... Но, честно говоря, меня это не удивляет. После признания нашим «свежеизбранным» расстрела поляков в Катыни, проекты гимна и флага кажутся детскими шалостями...