Страница:
– Я смотрю, Иван Иванович, что за последние недели сократилось количество визитеров, – Батька перевел разговор на другую тему.
– Лето, – небрежно заметил Пушкевич, – многие отдыхают. Часть западных послов уехали на родину, некоторые заняты переездом. Вы же сами приказали освобождать Дрозды.
– А вы со мной не согласны?
– Почему, согласен… Да и иностранным представителям в Минске будет удобнее, чем в Дроздах.
– Что у нас по договору с Россией?
– Все в норме. Пакет документов будет готов через три дня…
Через двое суток истекал срок ультиматума, выдвинутого Президенту группой террористов.
Правда, они почему-то больше не связывались с главой Беларуси. Пустили ракету, бросили на обочине лесной дороги контейнер с радиоактивным материалом, дважды позвонили – Президенту и в Генштаб – и пропали. Будто испарились. Или у них появились какие-то более насущные проблемы?
Но какие могут быть проблемы важнее шантажа Президента?
За прошедшую неделю Батька не сделал ни единого шага, чтобы подготовить свое отречение.
Он ждал реакции на собственное бездействие и параллельно вычислял заинтересованных лиц. Нельзя сказать, что в своем расследовании он преуспел. Мотивы добиваться его свержения были почти у всех. А все – это значит никто. И ни один из приближенных чиновников пока не проявлял признаков беспокойства. Все как обычно. Варятся в собственном соку, что-то мухлюют, подсиживают друг друга, лобызаются с оппозицией, совращают молоденьких секретарш, приносят на подпись горы бумажек.
Идет нормальная чиновничья жизнь.
Словно приснились Батьке и тот ночной разговор, и постороннее устройство в блоке правительственной связи, и доклады начальника военной разведки.
Но сказавший "а" должен сказать и "б".
Террористы не могут остановиться на полдороги. Они прекрасно понимают, что, не завершив операции, подвергают себя огромному риску. На их поиски будут брошены все силы, и рано или поздно тайное станет явным. А попытка силового смещения главы государства карается максимально жестоко. В любой стране и без сроков давности.
Значит, игра еще не закончена…
И организатор настолько хитер, что ничем себя не выдал.
В принципе, это нормально. Сумевший провернуть захват нескольких ракет с ядерными боеголовками не может быть дураком. Алиби у него есть. Но только до того момента, пока его план работает. Срыва ему не простят. Ни подельники, ни заказчики, ни спецслужбы.
– Есть какие-нибудь нюансы, которые следует учесть в договоре?
– Да, Александр Григорьевич. Особенно в части союзных вооруженных сил. Вот тут вы предлагаете увеличение группировки до трехсот тысяч человек, но Москва связана условиями по договору с НАТО. На столь кардинальные изменения Борис Николаевич не пойдет. И вопрос о тактических ракетах…
– Что по ракетам?
– Это вызовет негативную реакцию Европы и Соединенных Штатов…
– Я в курсе. Однако идти на поводу у Лондона и Вашингтона я не намерен. Мне достаточно примера Югославии…
Террорист втянул голову в плечи и попытался отстраниться.
– Ничего не выйдет, – спокойно заявил Рокотов, – даже если б ты не был связан, все равно я сделал бы то, что захотел. Итак, я жду…
Боевик зажмурился и затряс головой.
– А-а, – улыбнулся биолог, – прогоняешь наваждение. Ну-ну. Только я гораздо реальнее, чем все твои дружки, вместе взятые. И времени у меня навалом. Могу пинать тебя сутки напролет, пока не расколешься.
– Что тебе надо? – прошипел пленник.
– Вразумительные ответы на вопросы. Кто, где, зачем, сколько и так далее…
Гоша Федунич огляделся. Он лежал на мешках с цементом, приготовленных на тот случай, если придется замуровывать один из выходов. В углу складского помещения валялись инструменты.
Дверь была заперта.
Федунич пошевелил кистями рук.
Без толку…
И руки, и ноги связаны на совесть. Не распутаешься и даже не поменяешь позу. Бедра примотаны друг к дружке широким ремнем так, что это исключало возможность встать на ноги.
Захвативший его небритый парень в черном комбинезоне не шутил. Сразу видно, что он готов пойти до конца, добиваясь ответов на свои вопросы.
И все же Федунич не собирался раскалываться сразу. Противнику не известно, каким объемом информации обладает пленный, и для Георгия в этом был шанс. Выпотрошенного «языка» обычно тут же убивают. А вот если он не колется сразу, могут и повременить.
Для Георгия была важна каждая лишняя минута жизни. Все может произойти. Вплоть до появления подмоги.
Влад с усмешкой посмотрел на прищурившегося боевика.
– Прикидываешь, что и как? Разумно…
– Ты ничего не изменишь. Поздно.
– Это ты о чем? Не о ракетах ли?
– И о них тоже, – к Федуничу начала возвращаться его обычная наглость.
Когда несколько лет подряд человек не несет ответственности за свои поступки, то он теряет чувство реальности. С Георгием случилось именно это. Он уверовал в собственную безнаказанность, когда впервые под угрозой оружия совершил изнасилование. Произошло это событие в далеком девяносто пятом году, и тогда его не поймали. Потом он еще много раз грабил, насиловал и убивал. В Беларуси, России, Ингушетии. И каждый раз следствие шло по ложному пути. Федунич и его банда не оставляли свидетелей, поэтому и не опасались угрозы опознания.
Рокотов отметил про себя союз "и". Значит, помимо ракет было еще что-то.
– Ба-альшая ошибка. С ракетами ты лоханулся, придурок, – биолог повертел кусачки в руке, – они уже не опаснее сломанной мышеловки. А вот обо всем остальном мы побеседуем подробнее.
Федунич скрипнул зубами.
Влад расстегнул связанному террористу брюки и просунул слесарный инструмент в трусы. Георгий почувствовал прикосновение холодного металла к коже в низу живота.
– Ну что, баклан, ты никогда не пробовал играть в прятки с собственным поршнем? – Цитата из дурацкого мультфильма про Бивеса и Баттхеда пришлась как нельзя кстати.
Федунич истошно заорал и неожиданно для себя описался.
Секретарь Совета Безопасности России с хрустом потянулся.
Будучи назначенным на эту высокую должность, он не был готов к тому, что придется по восемь-десять часов в день проводить в кресле. Штази привык к более подвижному образу жизни.
На пороге бесшумно появился адъютант.
– К вам полковник Лазарев.
– Просите…
Один раз, еще на заре своей карьеры в команде питерского мэра-"демократа", Штази позволил себе пошутить и вместо привычной формулировки выдал «введите». Скандальчик получился отменный, ибо аудиенции дожидалась сама госпожа Новодворская, и в нормальном-то состоянии не отличающаяся повышенной любовью к сотрудникам репрессивного аппарата. За это «введите» несчастного чиновника склоняли в газетах и на телевидении почти месяц. С тех пор тихий и вежливый Владимир Владимирович контролировал каждое свое слово.
Полковник Лазарев возглавлял комиссию по расследованию инцидента с ядерной боеголовкой в Ледовом Дворце Санкт – Петербурга.
Внешне Юрий Владимирович походил на неопохмеленного кузнеца – огромный, с грубыми руками, красным лицом и свирепо горящими маленькими глазками. Полковник действительно был не дурак выпить, но на работе себе этого не позволял. Только дома, да и то в выходные.
Лазарев уместился на стуле, пожал руку секретарю Совбеза и положил перед собой кипу листов.
– Докладывайте.
– Даже не знаю, с чего начать, – протянул глава спецкомиссии, – в деле имеется абсолютно неизвестный нам фигурант.
– Из числа террористов? – уточнил Штази.
– Да нет… Скорее наоборот.
– Поясните.
– Изначально мы придерживались версии, что на месте закладки заряда произошла перестрелка между двумя группами. Однако выводы экспертов этого не подтвердили. Обнаруженные гильзы и пули можно разделить на две группы. Первая – оружие самих террористов. С ним все ясно. Из него стреляли много, но неудачно. Вторая группа – два ствола, предположительно пистолеты-пулеметы иностранного производства, которые так и не найдены. Именно из них выпущены пули, извлеченные из тел. Затем – от Ледового Дворца ушел джип «мерседес» серого цвета, которому удалось оторваться от погони. Джип также не обнаружен.
– Он имеет какое-либо отношение к делу?
– Скорее да, чем нет. Отрыв от преследования был совершен профессионально. С использованием специальных средств, как то: разлитое на дороге машинное масло, фейерверк. К тому же за четыре дня до бойни во Дворце тот же «мерседес» стал причиной крупной аварии трех милицейских машин. Аналогичная ситуация – преследование нарушителя. Водитель ослепил патрульных вспышкой специальной лампы и благополучно скрылся. Мне представляется маловероятным, что эти два случая – простое совпадение.
– Что известно о личностях террористов?
– Из двадцати двух погибших опознаны трое.
– Почему так мало?
– Отсутствуют документы. И вообще, вероятнее всего, они приехали в Питер недавно, в расчете на одну операцию. Фенотипически большинство убитых – чеченцы или ингуши. Правда, есть и славяне.
– Кто эти трое опознанных?
– Один житель Санкт-Петербурга Ахмет Сагдиев и два москвича: Хож-Али Зелимгаев и Павел Гусев. Первые два уроженцы Грозного, Гусев родился в Казахстане. По поводу остальных ведется расследование. Но быстрых результатов не обещаю. По нашему мнению, там было еще минимум десять человек, однако им удалось уйти до приезда сотрудников милиции.
– Что говорят наши источники в чеченской диаспоре?
– С ними никто не связывался и помощи не просил. Сагдиева они знают, он держал несколько коммерческих ларьков. Вероятно, для прикрытия.
– Специалисты уже разобрались с устройством?
– До конца нет. Ясно, что боеголовка наша, но откуда она и как попала в руки террористов – непонятно. Атомщики отрицают любую возможность хищения подобных боеприпасов.
– Я знаю, сам консультировался, – Штази поджал губы, – но против факта не попрешь. Заряд не мог появиться ниоткуда.
– Есть версия, что это изделие с какого-то полигона. Намечали испытание, потом по каким-то причинам отменили, шахту законсервировали. Если это случилось в девяносто первом, то полигон мог остаться на чужой территории. А что происходит сейчас в «братских» республиках, вам не хуже меня известно. Бардак полнейший… Кто-то продал документы о заряде, его вытащили и доставили в Питер. К сожалению, за деньги можно провезти все, что угодно. Само по себе изделие невелико, умещается в небольшой транспортный контейнер.
– Логичнее было бы везти в Москву, – секретарь Совбеза перекатил по столу карандаш.
– Это нас тоже настораживает, – согласился Лазарев. – Отовсюду, кроме Прибалтики, до Москвы ближе. Я уж не говорю о том, что в столице лучше проворачивать такое дело. Резонанс гораздо больше. Я не хочу вас обидеть, но Питер – это все же не Москва.
– Бросьте, какие могут быть обиды… Но в Прибалтике не было полигонов.
– И тем не менее. Факты – штука упрямая. Если не Прибалтика, то остается только морской путь доставки.
– Согласно, сводке за прошедший месяц, недавно в здании таможни произошло убийство, – напомнил Штази.
– Никак не привязывается к бомбе, – вздохнул кряжистый полковник. – Убит некий Орленко, старший инспектор. Как следует из материалов дознания, был по уши замазан в криминале. Вместе с ним убиты трое сотрудников службы безопасности. Все говорит о столкновении интересов преступных групп.
– Значит, крепкой версии пока нет?
– Увы…
Секретарь Совбеза бросил взгляд на часы.
Пятнадцать тридцать две.
Через двадцать восемь минут у него назначена очередная встреча. С генерал-полковником Виктором Васисуальевичем Чаплиным.
Штази недовольно передернул плечами.
Чаплин был чрезмерно услужлив и льстив. Как только молодой полковник из действующего резерва занял высокий пост директора ФСБ России, генерал тут же начал искать к нему подходы и даже записался на аудиенцию. Боится, гаденыш, что всплывут прошлые делишки: купленные по балансовой стоимости двухсотметровые квартирки, подписи на сомнительных документах, оформленные на жену офшорные фирмы по торговле цветными металлами. В прессе уже пошли намеки, которые в скором времени могут вылиться в крупное позорище. И генерал-полковник это чувствовал.
Чаплин был секретарю – Совбеза неприятен.
Но у Штази, как, впрочем, и у Президентов России и Беларуси, не существовало особого выбора. Приходилось искать кандидатуры на государственные посты не среди профессионалов, а выбирать из кучкующихся у пирамиды власти подонков и жополизов. Нормальные люди открыто не желали идти в кремлевские кабинеты.
Хотя подлецов проще удерживать на коротком поводке папочкой с компрометирующими документами…
Но все равно противно.
Секретарь Совбеза отогнал грустные мысли.
– Жаль, что нет единой версии. Однако давайте-ка еще раз вернемся к той самой «третьей силе», которая приняла участие в данном деле…
– Как я уже говорил, это, по всей вероятности, профессионалы, – Лазарев втянул голову в плечи. – Мгновенный удар, достижение поставленной цели и стремительный отход. Минимум затрат при максимальном результате. Но не совсем ясно, откуда у них информация о заряде.
– Ведомственная конкуренция? – осторожно предположил Секретарь Совбеза.
– Тогда бы они постарались зачистить местность и блокировать все подходы, чтобы никто не оспорил их успех. – полковник вздохнул. – Подобное мероприятие дорогого стоит…
Штази согласно кивнул.
Предотвращение убийства Главы Государства означает золотой дождь наград и званий, который посыпался бы на ту спецслужбу, что провернула столь важную операцию. И добровольно от поощрений никто не отказывается. Равно невозможно сохранить все в тайне.
– Независимая группа – это из области фантастики, – рассудил Секретарь Совета Безопасности.
– Либо означает, что нам перестали верить, – грустно констатировал Лазарев. – Некто наваливается на террористов, гасит их и уходит, чтобы не связываться с государственными структурами. На самом деле, если так все и было, то ничего удивительного…
– Вы серьезно?
– Серьезней некуда, – тихо сказал полковник.
Жанна Литвинович приехала в северную столицу всего на один день – передать «демократическим» журналистам огромную стопку «свидетельств» о преступлениях режима Лукашенко и обсудить совместную пропагандистскую кампанию по наращиванию напряжения между Минском и Москвой.
Юлий Рыбаковский и Руслан Пеньков приняли белорусскую гостью в офисе санкт-петербургского филиала «Союза Правых Сил», где со стен на посетителей скалились портреты «отцов-основателей»: крысенка Киндера, толстомясого Гайдара, похожей на ниндзю-неудачнипу очкастсй дамы с труднопроизносимой фамилией Хамакада, манерного кучерявого Немцовича и Чубайсенко. Последнее фото будто сошло со стенда в горкоме комсомола. Чубайсенко гордо взирал в прекрасное будущее, откинув назад прядь волос с низкого лба и втянув щеки.
С самого утра Жанна была раздражена.
Купленная на Витебском вокзале доза героина оказалась совсем дерьмового качества. Вколов себе привычную порцию, Литвинович через минуту почувствовала поднимающуюся из желудка тошноту и головокружение. «Приход» был безнадежно испорчен. Козел-наркодилер переборщил с добавлением в порошок толченого мела и анальгина.
Жанна еще не знала, что вместе с наркотиком ей посчастливилось подцепить гепатит С. Через это рано или поздно проходят все наркоманы. На следующей неделе желтую Литвинович доставят в инфекционное отделение второй минской больницы, где она проваляется до осени.
Рыбаковский с Пеньковым, напротив, были веселы и общительны.
Вчера они наконец пришли к соглашению с лидером местного «Яблока» господином Михаилом Ароновичем Артемьевым о делении города на зоны влияния. Юго-запад и север отошли к «СПС», остальные районы продолжали оставаться вотчиной Яблонского и компании.
– Итак! – бодро заявил Рыбаковский и потер руки. – Как дела у наших друзей?
– Ни шатко ни валко, – Литвинович тупо уставилась куда-то в пространство, – тиран опять хочет закрыть нашу радиостанцию…
На самом деле Президент Беларуси был ни при чем. Он даже не знал о том, что налоговая проверка обнаружила в офисе оппозиционного радио документы о сомнительных коммерческих сделках, не предусмотренных уставом предприятия. Но по привычке все валили на Батьку. Раз случились какие-то неприятности у оппозиции, значит, торчат уши спецслужб.
– Не позволим! – с пафосом воскликнул Пеньков. – Диктатору не удастся зажать рот свободной прессе! Мы сегодня же соберем конференцию и выступим по телевидению!
Рыбаковский поморщился.
– Успокойся, Русланчик. Оставь свою экзальтацию на потом, когда с коллегами по цеху общаться будешь.
– Да я ничего…
– Вот именно. Жанна, есть что-нибудь конкретное по нападению на радиостанцию?
Литвинович перевела взгляд со стены на обрюзгшее лицо Рыбаковского.
– А как же. Есть. Только это не ко мне. Позвоните Серевичу и спросите. Это он эфирами занимается, – Жанна хихикнула, вспомнив свой подростковый опыт вдыхания эфира. До него были бензин и дихлофос, после – клей «Момент». За свою короткую, но бурную жизнь Литвинович перепробовала почти все виды галлюциногенов, не исключая грибочки и жесткую химию.
Юлик с сомнением посмотрел на собеседницу.
Белорусская гостья пребывала в явно неадекватном состоянии.
– Нам что-нибудь просили передать на словах?
– Да ничего, – Жанна зевнула, продемонстрировав давно нелеченные коренные зубы, – Серевич че-то там с Требуховичем крутит, че-то готовится…
– Что готовится? – вкрадчиво поинтересовался Рыбаковский.
– Говорят, скоро все по-другому будет.
– Где?
– У нас. Где еще?
– А кто говорит? – вмешался Пеньков.
– Ходят слухи…
Литвинович уже сама не помнила, кто первый намекнул ей о скором уходе Лукашенко. То ли Трегубович, то ли Богданкович, то ли Таня Прутько, то ли Потупчик… Не суть важно.
– Слухи – это слухи, – Рыбаковский пожал плечами, – у нас тоже регулярно поговаривают об отставке Бориса.
– Точно, – подтвердил Руслан.
– Посмотрим, – Жанна напустила на себя таинственный вид.
Рыбаковский с Пеньковым переглянулись.
Эта наркоманка что-то знает, но не говорит. Либо забыла детали, что немудрено в ее состоянии, либо не хочет раньше времени раскрывать козыри.
– Между друзьями не может быть тайн, – осторожно намекнул бородатый Юлик и подмигнул своему манерному коллеге по борьбе за «демократические ценности».
– Мы ведь друзья? – Пеньков склонился поближе к Литвинович.
– Ну-у, друзья…
– Друзья помогают друг другу, – Рыбаковский старался не спугнуть неадекватную Жанну, – и мы всегда готовы прийти на помощь борцам за свободу. Так что скоро должно случиться?
– Ой, ну я не знаю деталей…
– А в общих чертах?
– Да уйдет Лука! Сам уйдет… Пеньков поднял подкрашенные брови.
– В это сложно поверить.
– Ну и не верь! – У наркоманов смены настроения всегда внезапны.
Литвинович надулась и отвернулась от Руслана.
– Он не хотел тебя обидеть, – засуетился Рыбаковский, – просто уже столько раз об этом говорили. А ваш диктатор все не уходит. Сидит и сидит… Мы самые серьезные усилия прилагаем, чтобы его убрать. И здесь, и в Европейском парламенте, и в Конгрессе выступали… Недавно Леночка Гоннор целый доклад подготовила о положении в Беларуси. Ты же знаешь, как мы за вас переживаем…
Жанна успокоилась:
– Проехали…
– Так чего же все-таки ожидать?
– Перемен к лучшему, – Литвинович, сама об этом не подозревая, была близка к разгадке. Полунамеки, которые она услышала месяц назад от одного из активистов «Белорусского Народного Фронта» и которые касались создания автономной боевой группы из молодых оппозиционеров, трансформировались в ее изъеденном наркотиками мозгу в схему, близкую к той, по которой действовали заговорщики. Правда, с изрядной толикой детективных штампов и фантастическими предположениями самой рассказчицы, в которых терялось золотое зерно истины.
Расшифровка самой секретной операции всегда начинается с мелочей. С одно-го-единственного необдуманного слова…
Но Пеньков с Рыбаковским Жанне не поверили.
Выслушав ее сбивчивое повествование и проводив гостью до такси, они решили, что у белорусской наркушницы окончательно съехала крыша. Какие-то террористы, лагеря подготовки, участие в заговоре чуть ли не всего правительства республики, варианты силового устранения Президента, стоящие на границе батальоны НАТО, внедренные в службу охраны агенты ЦРУ… Бред.
Докайфовалась, идиотка. Совсем мозги набекрень встали.
Рокотов брезгливо отбросил мокрые кусачки.
– Вы меня, граждане террористы, уже достали… Из-за таких, как вы, я превратился в доморощенного Терминатора. Ни минуты покоя. Одно закончу – другое начинается… Козлы вонючие. Не можете жить нормально. К тому же вы все трусы. Но если ты думаешь, что я тебя не допрошу по полной программе, то глубоко ошибаешься. Все расскажешь. Даже то, о чем сам не помнишь. Можешь тут хоть все обгадить. Разрешаю… Тебе надо четко усвоить – я не садист и удовольствия от мучений людей не получаю. Но для тебя это скорее минус, чем плюс. Информацию я буду выбивать безэмоционально и до конца. Как робот. Потому что, если не я, вас никто не остановит. Сразу предупреждаю – я догадываюсь о том, что нынешний захват базы – это только часть операции. И ты мне подробненько опишешь, кто еще задействован и что именно готовится. С фамилиями, адресами и мелкими нюансами. Время у меня есть, – Влад присел рядом с Федуничем на перевернутый ящик, – твои дружки сейчас заняты спасением собственной шкуры…
– Кто ты вообще такой? – истерично выкрикнул пленник.
– Кто? – биолог усмехнулся. – Человек, которого жизнь заставила идти по следу таких уродов, как ты. Видит Бог, я к этому не стремился. Но мне выпала карта, и я начал играть. И буду играть до конца. Мне плевать на политику, но небезразлично, что было бы с теми, на кого вы пытались направить ракеты… Так что выбора у тебя нет. В любом случае ты расскажешь все. Решайся.
Федунич презрительно посмотрел на своего визави.
Интеллигент…
Только и может, что языком трепать. Другой на его месте уже давно резал бы Георгия на кусочки. А этот сидит, покуривает и философствует. Без крика, без мата, без попыток дать сапогом под ребра.
Кусачки были дешевым понтом. Потому он их и отбросил, когда пленник обмочился.
Он сам боится. Надеется своим словоблудием склонить Федунича к откровенности. Придурок… Изображает из себя доброго следователя. Скорее всего те, кто выбил половину отряда, сейчас заняты. Поэтому и поручили этому сопляку провести разъяснительную беседу.
А он и облажался.
Не смог переступить через себя и начать пытать заложника. Пощелкал кусачками да и сдулся. Трусло…
Рокотов докурил сигарету и аккуратно затушил ее о бетонный пол.
– Ну что, надумал?
– Иди ты…
– Как знаешь, – Владислав подошел к куче инструментов, покопался и вытащил плоскогубцы с длинными узкими жалами, – придется изменить тактику…
Федунич осклабился.
– Подотри нос, детка…
– Слова не мальчика, но мужа, – Рокотов пальцем надавил на шею террориста и, прежде чем тот успел опомниться, сунул в широко открывшийся рот слесарный инструмент, – сейчас будет немного не по себе…
Плоскогубцы дернулись, раздался хруст, и Федунича выгнуло в приступе страшной боли. Верхний левый клык был сломан у самого основания, рот заполнила солоноватая жидкость.
– А ты сомневался, дурилка картонная, – Влад строго посмотрел в глаза приходящему в себя террористу.
– Пет! – В дверной проем просунулась голова Фишборна.
Профессор Брукхеймер оторвался от бумаг на столе и удивленно взглянул на коллегу.
Фишборн заговорщицки подвигал бровями и молча помахал каким-то листком. Игра в шпионов пятидесятисемилетнему доктору биологии несомненно нравилась. Чего нельзя было сказать об уставшем за день профессоре.
Ричард Брукхеймер вышел в коридор и прошаркал к окну.
– Да?..
– Смотрите, – Фишборн с победоносным видом сунул под нос профессору распечатку, в правом верхнем углу которой стоял компьютерный адрес «www.al-phaproteinuiTi@spb.ru», – есть первый контакт…
– Откуда это у вас?
– Пришло по электронной почте. Запрос из России по поводу методик производства сложных протеинов.
– Ну и что?
– Как – что? Посмотрите на требуемые характеристики…
Брукхеймер быстро проглядел строчки анализа и причмокнул.
– Один в один с нашим.
– Вот именно, – жарко зашептал Фишборн, – я тоже сначала не обратил внимания. А потом, когда до меня дошло…
– Вы хотите сказать, что некто… вернее, этот адресат… обладает тем самым препаратом прямо с места производства?
– Или распечаткой анализа.
– А почему вдруг Россия?
– Вопрос не ко мне, а к отправителю. Судя по всему, этот русский поставил автоматическую программу поиска по ключевым словосочетаниям. На интересующие его сайты отправляется его собственное письмо. Кто в курсе дела – поймет, для остальных же подобная переписка укладывается в обычные рамки.
– Лето, – небрежно заметил Пушкевич, – многие отдыхают. Часть западных послов уехали на родину, некоторые заняты переездом. Вы же сами приказали освобождать Дрозды.
– А вы со мной не согласны?
– Почему, согласен… Да и иностранным представителям в Минске будет удобнее, чем в Дроздах.
– Что у нас по договору с Россией?
– Все в норме. Пакет документов будет готов через три дня…
Через двое суток истекал срок ультиматума, выдвинутого Президенту группой террористов.
Правда, они почему-то больше не связывались с главой Беларуси. Пустили ракету, бросили на обочине лесной дороги контейнер с радиоактивным материалом, дважды позвонили – Президенту и в Генштаб – и пропали. Будто испарились. Или у них появились какие-то более насущные проблемы?
Но какие могут быть проблемы важнее шантажа Президента?
За прошедшую неделю Батька не сделал ни единого шага, чтобы подготовить свое отречение.
Он ждал реакции на собственное бездействие и параллельно вычислял заинтересованных лиц. Нельзя сказать, что в своем расследовании он преуспел. Мотивы добиваться его свержения были почти у всех. А все – это значит никто. И ни один из приближенных чиновников пока не проявлял признаков беспокойства. Все как обычно. Варятся в собственном соку, что-то мухлюют, подсиживают друг друга, лобызаются с оппозицией, совращают молоденьких секретарш, приносят на подпись горы бумажек.
Идет нормальная чиновничья жизнь.
Словно приснились Батьке и тот ночной разговор, и постороннее устройство в блоке правительственной связи, и доклады начальника военной разведки.
Но сказавший "а" должен сказать и "б".
Террористы не могут остановиться на полдороги. Они прекрасно понимают, что, не завершив операции, подвергают себя огромному риску. На их поиски будут брошены все силы, и рано или поздно тайное станет явным. А попытка силового смещения главы государства карается максимально жестоко. В любой стране и без сроков давности.
Значит, игра еще не закончена…
И организатор настолько хитер, что ничем себя не выдал.
В принципе, это нормально. Сумевший провернуть захват нескольких ракет с ядерными боеголовками не может быть дураком. Алиби у него есть. Но только до того момента, пока его план работает. Срыва ему не простят. Ни подельники, ни заказчики, ни спецслужбы.
– Есть какие-нибудь нюансы, которые следует учесть в договоре?
– Да, Александр Григорьевич. Особенно в части союзных вооруженных сил. Вот тут вы предлагаете увеличение группировки до трехсот тысяч человек, но Москва связана условиями по договору с НАТО. На столь кардинальные изменения Борис Николаевич не пойдет. И вопрос о тактических ракетах…
– Что по ракетам?
– Это вызовет негативную реакцию Европы и Соединенных Штатов…
– Я в курсе. Однако идти на поводу у Лондона и Вашингтона я не намерен. Мне достаточно примера Югославии…
***
Террорист втянул голову в плечи и попытался отстраниться.
– Ничего не выйдет, – спокойно заявил Рокотов, – даже если б ты не был связан, все равно я сделал бы то, что захотел. Итак, я жду…
Боевик зажмурился и затряс головой.
– А-а, – улыбнулся биолог, – прогоняешь наваждение. Ну-ну. Только я гораздо реальнее, чем все твои дружки, вместе взятые. И времени у меня навалом. Могу пинать тебя сутки напролет, пока не расколешься.
– Что тебе надо? – прошипел пленник.
– Вразумительные ответы на вопросы. Кто, где, зачем, сколько и так далее…
Гоша Федунич огляделся. Он лежал на мешках с цементом, приготовленных на тот случай, если придется замуровывать один из выходов. В углу складского помещения валялись инструменты.
Дверь была заперта.
Федунич пошевелил кистями рук.
Без толку…
И руки, и ноги связаны на совесть. Не распутаешься и даже не поменяешь позу. Бедра примотаны друг к дружке широким ремнем так, что это исключало возможность встать на ноги.
Захвативший его небритый парень в черном комбинезоне не шутил. Сразу видно, что он готов пойти до конца, добиваясь ответов на свои вопросы.
И все же Федунич не собирался раскалываться сразу. Противнику не известно, каким объемом информации обладает пленный, и для Георгия в этом был шанс. Выпотрошенного «языка» обычно тут же убивают. А вот если он не колется сразу, могут и повременить.
Для Георгия была важна каждая лишняя минута жизни. Все может произойти. Вплоть до появления подмоги.
Влад с усмешкой посмотрел на прищурившегося боевика.
– Прикидываешь, что и как? Разумно…
– Ты ничего не изменишь. Поздно.
– Это ты о чем? Не о ракетах ли?
– И о них тоже, – к Федуничу начала возвращаться его обычная наглость.
Когда несколько лет подряд человек не несет ответственности за свои поступки, то он теряет чувство реальности. С Георгием случилось именно это. Он уверовал в собственную безнаказанность, когда впервые под угрозой оружия совершил изнасилование. Произошло это событие в далеком девяносто пятом году, и тогда его не поймали. Потом он еще много раз грабил, насиловал и убивал. В Беларуси, России, Ингушетии. И каждый раз следствие шло по ложному пути. Федунич и его банда не оставляли свидетелей, поэтому и не опасались угрозы опознания.
Рокотов отметил про себя союз "и". Значит, помимо ракет было еще что-то.
– Ба-альшая ошибка. С ракетами ты лоханулся, придурок, – биолог повертел кусачки в руке, – они уже не опаснее сломанной мышеловки. А вот обо всем остальном мы побеседуем подробнее.
Федунич скрипнул зубами.
Влад расстегнул связанному террористу брюки и просунул слесарный инструмент в трусы. Георгий почувствовал прикосновение холодного металла к коже в низу живота.
– Ну что, баклан, ты никогда не пробовал играть в прятки с собственным поршнем? – Цитата из дурацкого мультфильма про Бивеса и Баттхеда пришлась как нельзя кстати.
Федунич истошно заорал и неожиданно для себя описался.
***
Секретарь Совета Безопасности России с хрустом потянулся.
Будучи назначенным на эту высокую должность, он не был готов к тому, что придется по восемь-десять часов в день проводить в кресле. Штази привык к более подвижному образу жизни.
На пороге бесшумно появился адъютант.
– К вам полковник Лазарев.
– Просите…
Один раз, еще на заре своей карьеры в команде питерского мэра-"демократа", Штази позволил себе пошутить и вместо привычной формулировки выдал «введите». Скандальчик получился отменный, ибо аудиенции дожидалась сама госпожа Новодворская, и в нормальном-то состоянии не отличающаяся повышенной любовью к сотрудникам репрессивного аппарата. За это «введите» несчастного чиновника склоняли в газетах и на телевидении почти месяц. С тех пор тихий и вежливый Владимир Владимирович контролировал каждое свое слово.
Полковник Лазарев возглавлял комиссию по расследованию инцидента с ядерной боеголовкой в Ледовом Дворце Санкт – Петербурга.
Внешне Юрий Владимирович походил на неопохмеленного кузнеца – огромный, с грубыми руками, красным лицом и свирепо горящими маленькими глазками. Полковник действительно был не дурак выпить, но на работе себе этого не позволял. Только дома, да и то в выходные.
Лазарев уместился на стуле, пожал руку секретарю Совбеза и положил перед собой кипу листов.
– Докладывайте.
– Даже не знаю, с чего начать, – протянул глава спецкомиссии, – в деле имеется абсолютно неизвестный нам фигурант.
– Из числа террористов? – уточнил Штази.
– Да нет… Скорее наоборот.
– Поясните.
– Изначально мы придерживались версии, что на месте закладки заряда произошла перестрелка между двумя группами. Однако выводы экспертов этого не подтвердили. Обнаруженные гильзы и пули можно разделить на две группы. Первая – оружие самих террористов. С ним все ясно. Из него стреляли много, но неудачно. Вторая группа – два ствола, предположительно пистолеты-пулеметы иностранного производства, которые так и не найдены. Именно из них выпущены пули, извлеченные из тел. Затем – от Ледового Дворца ушел джип «мерседес» серого цвета, которому удалось оторваться от погони. Джип также не обнаружен.
– Он имеет какое-либо отношение к делу?
– Скорее да, чем нет. Отрыв от преследования был совершен профессионально. С использованием специальных средств, как то: разлитое на дороге машинное масло, фейерверк. К тому же за четыре дня до бойни во Дворце тот же «мерседес» стал причиной крупной аварии трех милицейских машин. Аналогичная ситуация – преследование нарушителя. Водитель ослепил патрульных вспышкой специальной лампы и благополучно скрылся. Мне представляется маловероятным, что эти два случая – простое совпадение.
– Что известно о личностях террористов?
– Из двадцати двух погибших опознаны трое.
– Почему так мало?
– Отсутствуют документы. И вообще, вероятнее всего, они приехали в Питер недавно, в расчете на одну операцию. Фенотипически большинство убитых – чеченцы или ингуши. Правда, есть и славяне.
– Кто эти трое опознанных?
– Один житель Санкт-Петербурга Ахмет Сагдиев и два москвича: Хож-Али Зелимгаев и Павел Гусев. Первые два уроженцы Грозного, Гусев родился в Казахстане. По поводу остальных ведется расследование. Но быстрых результатов не обещаю. По нашему мнению, там было еще минимум десять человек, однако им удалось уйти до приезда сотрудников милиции.
– Что говорят наши источники в чеченской диаспоре?
– С ними никто не связывался и помощи не просил. Сагдиева они знают, он держал несколько коммерческих ларьков. Вероятно, для прикрытия.
– Специалисты уже разобрались с устройством?
– До конца нет. Ясно, что боеголовка наша, но откуда она и как попала в руки террористов – непонятно. Атомщики отрицают любую возможность хищения подобных боеприпасов.
– Я знаю, сам консультировался, – Штази поджал губы, – но против факта не попрешь. Заряд не мог появиться ниоткуда.
– Есть версия, что это изделие с какого-то полигона. Намечали испытание, потом по каким-то причинам отменили, шахту законсервировали. Если это случилось в девяносто первом, то полигон мог остаться на чужой территории. А что происходит сейчас в «братских» республиках, вам не хуже меня известно. Бардак полнейший… Кто-то продал документы о заряде, его вытащили и доставили в Питер. К сожалению, за деньги можно провезти все, что угодно. Само по себе изделие невелико, умещается в небольшой транспортный контейнер.
– Логичнее было бы везти в Москву, – секретарь Совбеза перекатил по столу карандаш.
– Это нас тоже настораживает, – согласился Лазарев. – Отовсюду, кроме Прибалтики, до Москвы ближе. Я уж не говорю о том, что в столице лучше проворачивать такое дело. Резонанс гораздо больше. Я не хочу вас обидеть, но Питер – это все же не Москва.
– Бросьте, какие могут быть обиды… Но в Прибалтике не было полигонов.
– И тем не менее. Факты – штука упрямая. Если не Прибалтика, то остается только морской путь доставки.
– Согласно, сводке за прошедший месяц, недавно в здании таможни произошло убийство, – напомнил Штази.
– Никак не привязывается к бомбе, – вздохнул кряжистый полковник. – Убит некий Орленко, старший инспектор. Как следует из материалов дознания, был по уши замазан в криминале. Вместе с ним убиты трое сотрудников службы безопасности. Все говорит о столкновении интересов преступных групп.
– Значит, крепкой версии пока нет?
– Увы…
Секретарь Совбеза бросил взгляд на часы.
Пятнадцать тридцать две.
Через двадцать восемь минут у него назначена очередная встреча. С генерал-полковником Виктором Васисуальевичем Чаплиным.
Штази недовольно передернул плечами.
Чаплин был чрезмерно услужлив и льстив. Как только молодой полковник из действующего резерва занял высокий пост директора ФСБ России, генерал тут же начал искать к нему подходы и даже записался на аудиенцию. Боится, гаденыш, что всплывут прошлые делишки: купленные по балансовой стоимости двухсотметровые квартирки, подписи на сомнительных документах, оформленные на жену офшорные фирмы по торговле цветными металлами. В прессе уже пошли намеки, которые в скором времени могут вылиться в крупное позорище. И генерал-полковник это чувствовал.
Чаплин был секретарю – Совбеза неприятен.
Но у Штази, как, впрочем, и у Президентов России и Беларуси, не существовало особого выбора. Приходилось искать кандидатуры на государственные посты не среди профессионалов, а выбирать из кучкующихся у пирамиды власти подонков и жополизов. Нормальные люди открыто не желали идти в кремлевские кабинеты.
Хотя подлецов проще удерживать на коротком поводке папочкой с компрометирующими документами…
Но все равно противно.
Секретарь Совбеза отогнал грустные мысли.
– Жаль, что нет единой версии. Однако давайте-ка еще раз вернемся к той самой «третьей силе», которая приняла участие в данном деле…
– Как я уже говорил, это, по всей вероятности, профессионалы, – Лазарев втянул голову в плечи. – Мгновенный удар, достижение поставленной цели и стремительный отход. Минимум затрат при максимальном результате. Но не совсем ясно, откуда у них информация о заряде.
– Ведомственная конкуренция? – осторожно предположил Секретарь Совбеза.
– Тогда бы они постарались зачистить местность и блокировать все подходы, чтобы никто не оспорил их успех. – полковник вздохнул. – Подобное мероприятие дорогого стоит…
Штази согласно кивнул.
Предотвращение убийства Главы Государства означает золотой дождь наград и званий, который посыпался бы на ту спецслужбу, что провернула столь важную операцию. И добровольно от поощрений никто не отказывается. Равно невозможно сохранить все в тайне.
– Независимая группа – это из области фантастики, – рассудил Секретарь Совета Безопасности.
– Либо означает, что нам перестали верить, – грустно констатировал Лазарев. – Некто наваливается на террористов, гасит их и уходит, чтобы не связываться с государственными структурами. На самом деле, если так все и было, то ничего удивительного…
– Вы серьезно?
– Серьезней некуда, – тихо сказал полковник.
***
Жанна Литвинович приехала в северную столицу всего на один день – передать «демократическим» журналистам огромную стопку «свидетельств» о преступлениях режима Лукашенко и обсудить совместную пропагандистскую кампанию по наращиванию напряжения между Минском и Москвой.
Юлий Рыбаковский и Руслан Пеньков приняли белорусскую гостью в офисе санкт-петербургского филиала «Союза Правых Сил», где со стен на посетителей скалились портреты «отцов-основателей»: крысенка Киндера, толстомясого Гайдара, похожей на ниндзю-неудачнипу очкастсй дамы с труднопроизносимой фамилией Хамакада, манерного кучерявого Немцовича и Чубайсенко. Последнее фото будто сошло со стенда в горкоме комсомола. Чубайсенко гордо взирал в прекрасное будущее, откинув назад прядь волос с низкого лба и втянув щеки.
С самого утра Жанна была раздражена.
Купленная на Витебском вокзале доза героина оказалась совсем дерьмового качества. Вколов себе привычную порцию, Литвинович через минуту почувствовала поднимающуюся из желудка тошноту и головокружение. «Приход» был безнадежно испорчен. Козел-наркодилер переборщил с добавлением в порошок толченого мела и анальгина.
Жанна еще не знала, что вместе с наркотиком ей посчастливилось подцепить гепатит С. Через это рано или поздно проходят все наркоманы. На следующей неделе желтую Литвинович доставят в инфекционное отделение второй минской больницы, где она проваляется до осени.
Рыбаковский с Пеньковым, напротив, были веселы и общительны.
Вчера они наконец пришли к соглашению с лидером местного «Яблока» господином Михаилом Ароновичем Артемьевым о делении города на зоны влияния. Юго-запад и север отошли к «СПС», остальные районы продолжали оставаться вотчиной Яблонского и компании.
– Итак! – бодро заявил Рыбаковский и потер руки. – Как дела у наших друзей?
– Ни шатко ни валко, – Литвинович тупо уставилась куда-то в пространство, – тиран опять хочет закрыть нашу радиостанцию…
На самом деле Президент Беларуси был ни при чем. Он даже не знал о том, что налоговая проверка обнаружила в офисе оппозиционного радио документы о сомнительных коммерческих сделках, не предусмотренных уставом предприятия. Но по привычке все валили на Батьку. Раз случились какие-то неприятности у оппозиции, значит, торчат уши спецслужб.
– Не позволим! – с пафосом воскликнул Пеньков. – Диктатору не удастся зажать рот свободной прессе! Мы сегодня же соберем конференцию и выступим по телевидению!
Рыбаковский поморщился.
– Успокойся, Русланчик. Оставь свою экзальтацию на потом, когда с коллегами по цеху общаться будешь.
– Да я ничего…
– Вот именно. Жанна, есть что-нибудь конкретное по нападению на радиостанцию?
Литвинович перевела взгляд со стены на обрюзгшее лицо Рыбаковского.
– А как же. Есть. Только это не ко мне. Позвоните Серевичу и спросите. Это он эфирами занимается, – Жанна хихикнула, вспомнив свой подростковый опыт вдыхания эфира. До него были бензин и дихлофос, после – клей «Момент». За свою короткую, но бурную жизнь Литвинович перепробовала почти все виды галлюциногенов, не исключая грибочки и жесткую химию.
Юлик с сомнением посмотрел на собеседницу.
Белорусская гостья пребывала в явно неадекватном состоянии.
– Нам что-нибудь просили передать на словах?
– Да ничего, – Жанна зевнула, продемонстрировав давно нелеченные коренные зубы, – Серевич че-то там с Требуховичем крутит, че-то готовится…
– Что готовится? – вкрадчиво поинтересовался Рыбаковский.
– Говорят, скоро все по-другому будет.
– Где?
– У нас. Где еще?
– А кто говорит? – вмешался Пеньков.
– Ходят слухи…
Литвинович уже сама не помнила, кто первый намекнул ей о скором уходе Лукашенко. То ли Трегубович, то ли Богданкович, то ли Таня Прутько, то ли Потупчик… Не суть важно.
– Слухи – это слухи, – Рыбаковский пожал плечами, – у нас тоже регулярно поговаривают об отставке Бориса.
– Точно, – подтвердил Руслан.
– Посмотрим, – Жанна напустила на себя таинственный вид.
Рыбаковский с Пеньковым переглянулись.
Эта наркоманка что-то знает, но не говорит. Либо забыла детали, что немудрено в ее состоянии, либо не хочет раньше времени раскрывать козыри.
– Между друзьями не может быть тайн, – осторожно намекнул бородатый Юлик и подмигнул своему манерному коллеге по борьбе за «демократические ценности».
– Мы ведь друзья? – Пеньков склонился поближе к Литвинович.
– Ну-у, друзья…
– Друзья помогают друг другу, – Рыбаковский старался не спугнуть неадекватную Жанну, – и мы всегда готовы прийти на помощь борцам за свободу. Так что скоро должно случиться?
– Ой, ну я не знаю деталей…
– А в общих чертах?
– Да уйдет Лука! Сам уйдет… Пеньков поднял подкрашенные брови.
– В это сложно поверить.
– Ну и не верь! – У наркоманов смены настроения всегда внезапны.
Литвинович надулась и отвернулась от Руслана.
– Он не хотел тебя обидеть, – засуетился Рыбаковский, – просто уже столько раз об этом говорили. А ваш диктатор все не уходит. Сидит и сидит… Мы самые серьезные усилия прилагаем, чтобы его убрать. И здесь, и в Европейском парламенте, и в Конгрессе выступали… Недавно Леночка Гоннор целый доклад подготовила о положении в Беларуси. Ты же знаешь, как мы за вас переживаем…
Жанна успокоилась:
– Проехали…
– Так чего же все-таки ожидать?
– Перемен к лучшему, – Литвинович, сама об этом не подозревая, была близка к разгадке. Полунамеки, которые она услышала месяц назад от одного из активистов «Белорусского Народного Фронта» и которые касались создания автономной боевой группы из молодых оппозиционеров, трансформировались в ее изъеденном наркотиками мозгу в схему, близкую к той, по которой действовали заговорщики. Правда, с изрядной толикой детективных штампов и фантастическими предположениями самой рассказчицы, в которых терялось золотое зерно истины.
Расшифровка самой секретной операции всегда начинается с мелочей. С одно-го-единственного необдуманного слова…
Но Пеньков с Рыбаковским Жанне не поверили.
Выслушав ее сбивчивое повествование и проводив гостью до такси, они решили, что у белорусской наркушницы окончательно съехала крыша. Какие-то террористы, лагеря подготовки, участие в заговоре чуть ли не всего правительства республики, варианты силового устранения Президента, стоящие на границе батальоны НАТО, внедренные в службу охраны агенты ЦРУ… Бред.
Докайфовалась, идиотка. Совсем мозги набекрень встали.
***
Рокотов брезгливо отбросил мокрые кусачки.
– Вы меня, граждане террористы, уже достали… Из-за таких, как вы, я превратился в доморощенного Терминатора. Ни минуты покоя. Одно закончу – другое начинается… Козлы вонючие. Не можете жить нормально. К тому же вы все трусы. Но если ты думаешь, что я тебя не допрошу по полной программе, то глубоко ошибаешься. Все расскажешь. Даже то, о чем сам не помнишь. Можешь тут хоть все обгадить. Разрешаю… Тебе надо четко усвоить – я не садист и удовольствия от мучений людей не получаю. Но для тебя это скорее минус, чем плюс. Информацию я буду выбивать безэмоционально и до конца. Как робот. Потому что, если не я, вас никто не остановит. Сразу предупреждаю – я догадываюсь о том, что нынешний захват базы – это только часть операции. И ты мне подробненько опишешь, кто еще задействован и что именно готовится. С фамилиями, адресами и мелкими нюансами. Время у меня есть, – Влад присел рядом с Федуничем на перевернутый ящик, – твои дружки сейчас заняты спасением собственной шкуры…
– Кто ты вообще такой? – истерично выкрикнул пленник.
– Кто? – биолог усмехнулся. – Человек, которого жизнь заставила идти по следу таких уродов, как ты. Видит Бог, я к этому не стремился. Но мне выпала карта, и я начал играть. И буду играть до конца. Мне плевать на политику, но небезразлично, что было бы с теми, на кого вы пытались направить ракеты… Так что выбора у тебя нет. В любом случае ты расскажешь все. Решайся.
Федунич презрительно посмотрел на своего визави.
Интеллигент…
Только и может, что языком трепать. Другой на его месте уже давно резал бы Георгия на кусочки. А этот сидит, покуривает и философствует. Без крика, без мата, без попыток дать сапогом под ребра.
Кусачки были дешевым понтом. Потому он их и отбросил, когда пленник обмочился.
Он сам боится. Надеется своим словоблудием склонить Федунича к откровенности. Придурок… Изображает из себя доброго следователя. Скорее всего те, кто выбил половину отряда, сейчас заняты. Поэтому и поручили этому сопляку провести разъяснительную беседу.
А он и облажался.
Не смог переступить через себя и начать пытать заложника. Пощелкал кусачками да и сдулся. Трусло…
Рокотов докурил сигарету и аккуратно затушил ее о бетонный пол.
– Ну что, надумал?
– Иди ты…
– Как знаешь, – Владислав подошел к куче инструментов, покопался и вытащил плоскогубцы с длинными узкими жалами, – придется изменить тактику…
Федунич осклабился.
– Подотри нос, детка…
– Слова не мальчика, но мужа, – Рокотов пальцем надавил на шею террориста и, прежде чем тот успел опомниться, сунул в широко открывшийся рот слесарный инструмент, – сейчас будет немного не по себе…
Плоскогубцы дернулись, раздался хруст, и Федунича выгнуло в приступе страшной боли. Верхний левый клык был сломан у самого основания, рот заполнила солоноватая жидкость.
– А ты сомневался, дурилка картонная, – Влад строго посмотрел в глаза приходящему в себя террористу.
***
– Пет! – В дверной проем просунулась голова Фишборна.
Профессор Брукхеймер оторвался от бумаг на столе и удивленно взглянул на коллегу.
Фишборн заговорщицки подвигал бровями и молча помахал каким-то листком. Игра в шпионов пятидесятисемилетнему доктору биологии несомненно нравилась. Чего нельзя было сказать об уставшем за день профессоре.
Ричард Брукхеймер вышел в коридор и прошаркал к окну.
– Да?..
– Смотрите, – Фишборн с победоносным видом сунул под нос профессору распечатку, в правом верхнем углу которой стоял компьютерный адрес «www.al-phaproteinuiTi@spb.ru», – есть первый контакт…
– Откуда это у вас?
– Пришло по электронной почте. Запрос из России по поводу методик производства сложных протеинов.
– Ну и что?
– Как – что? Посмотрите на требуемые характеристики…
Брукхеймер быстро проглядел строчки анализа и причмокнул.
– Один в один с нашим.
– Вот именно, – жарко зашептал Фишборн, – я тоже сначала не обратил внимания. А потом, когда до меня дошло…
– Вы хотите сказать, что некто… вернее, этот адресат… обладает тем самым препаратом прямо с места производства?
– Или распечаткой анализа.
– А почему вдруг Россия?
– Вопрос не ко мне, а к отправителю. Судя по всему, этот русский поставил автоматическую программу поиска по ключевым словосочетаниям. На интересующие его сайты отправляется его собственное письмо. Кто в курсе дела – поймет, для остальных же подобная переписка укладывается в обычные рамки.