Страница:
Белорусская база системы ответного удара «Маятник» вошла в строй в девяностом году, став козырным тузом сначала советского, а затем и российского правительств. Даже не тузом, а джокером в рукаве. В любой момент из ее шахт могли вылететь восемь сверхзвуковых снарядов, за четверть часа достичь центра Европы и обрушить на Бонн, Париж, Брюссель и Франкфурт-на-Манне шестнадцать двух-соткилотонньк боеголовок. По четыре на каждый из городов. После такого удара Европе было бы не оправиться.
Создатели «Маятника» учли все. И кордоны систем ПРО и ПВО европейских стран, и перспективы развития истребительной авиации, и разрешающую способность разведывательных спутников, и даже тенденции, которые в результате привели к развалу Варшавского Договора.
Но был один непросчитываемый фактор. И он имел непосредственное отношение к человеческой психологии.
Фамилия у фактора была Калужский. Воинское звание – генерал-лейтенант. Двадцать пять лет генерал Калужский служил в Комитете Государственной Безопасности Советского Союза.
Карьера генерала за все время службы складывалась крайне удачно. Особыми талантами он не блистал, но начальство ценило его за исполнительность, строгое следование политической линии партии и отсутствие излишней инициативы. Слишком самостоятельных сотрудников не любят ни в одной спецслужбе мира.
К своему пятидесятилетию, совпавшему с развалом СССР, Калужский подошел в звании генерал-лейтенанта на должности заместителя начальника Первого Главного Управления КГБ, занимавшегося внешней разведкой. Когда ворвавшиеся во власть псевдодемократы принялись реорганизовывать систему государственной безопасности и дружить с Западом, сдавая ему то схему расположения «жучков» в здании американского посольства в Москве, то списки агентов в Германии, Калужский положил на стол новому начальнику рапорт об отставке. Момент был выбран очень удачно. Начальник, пришедший в КГБ из бывшей партийной номенклатуры среднего звена, претензий к исполнительному генералу не имел, и Калужский с почетом вышел на пенсию. В отличие от многих своих сослуживцев, посмевших спорить с «новыми демократами» и за это лишившихся званий, ведомственных квартир и денежного содержания.
Истинная причина отставки была не в том, что Калужский выслужил свой срок и устал от напряженной работы. Генерал элементарно испугался. Дружба с Западом могла привести его в подвал, где один из исполнителей приговоров военного суда без зазрения совести всадил бы ему в затылок две пули из пистолета Марголина. Ибо Калужский еще в начале восьмидесятых годов был завербован английской разведкой и проходил в рапортах МИ-6 под псевдонимом «Пилигрим». Генерал не знал, до каких пределов может зайти братание России с США и Великобританией, поэтому предпочел уйти со службы и быстро уехать на постоянное местожительство в штат Мэриленд.
В Америке Калужского приняли с распростертыми объятиями. Полгода он каждый Божий день беседовал с новыми друзьями из ЦРУ и ФБР, выдавая за определенную плату сведения об известных ему агентах КГБ, и спустя семь месяцев его «выдоили» до дна. Как казалось американцам.
Однако Калужский кое-что оставил про запас. И этим «кое-чем» была информация о системе «Маятник», к которой он за три месяца до окончания своей службы получил доступ. Документы он просмотрел чисто случайно, в результате извечного российского бардака, когда папки из архива в процессе переноски к месту уничтожения на трое суток свалили в углу его кабинета.
Наиболее интересные бумаги генерал-лейтенант скопировал.
Восемь лет «заначка» лежала без движения. И только в конце девяносто восьмого года в Вашингтоне появилась персона, которой Калужский смог предложить товар. Персона прибыла в составе официальной делегации Беларуси, и на фуршете, данном в ее адрес, бывший генерал КГБ наконец услышал слова о готовносги «определенных сил» к силовому смещению Президента Лукашенко. Естественно, напрямую никто ничего не сказал, но смысл был ясен.
Остальное для Калужского, поднаторевшего в реализации секретной информации, было делом техники…
Через двести семьдесят секунд после старта «Сирень» снизилась до высот.,! всего в тридцать метров, изменила курс на пять градусов вправо, опустила нос и в точном соответствии с новым полетным заданием врезалась в бетонное основание радарной антенны объекта ПВО Беларуси за номером 30/18.
Но ядерного взрыва не произошло. Вместо атомного заряда ракета несла на себе пустой головной обтекатель, заполненный застывшим пенопластом и снабженный снятым с боеголовки инерциальным блоком наведения.
Антенну разнесло вдребезги. В двенадцать тридцать доклад об инциденте на военном объекте лег на стол Президента Беларуси.
Валентин Курбалевич распахнул заднюю дверцу старенького фургончика.
– Йозеф, кончай наблюдать! Тут все равно никто не ездит.
Сухощавый литовец медленно повернул голову и уставился на Курбалевича водянистыми, ничего не выражающими глазами.
– Это не важно. Порядок для всех один.
– Вот заладил, – проворчал Валентин и отошел к кабине «москвича».
Йозеф Кролль опять повернулся к уходящей в глубь леса дороге.
Курбалевич присел на капот «каблучка» и развернул свежую «Народную долю», купленную вчера днем на выезде из Минска. Просмотрел заголовки статей, но ничего интересного для себя не нашел.
Все как всегда.
Режим, борьба правозащитников с тираном, зажим свободы слова, призывы к очередному пикету, редакционная колонка Серевича с пространными рассуждениями о целях оппозиции, выступление президента ассоциации белорусских журналистов Жанны Литвинович.
Информационная колонка. Борцы за свободу Ичкерии одержали крупную победу в Ботлихском районе Дагестана, албанское население Косова-Метохии с распростертыми объятиями встречает миротворцев НАТО, Вук Драшкович собрал в Белграде митинг численностью в двести тысяч человек, скандал с русской мафией в Америке, украинские националисты наконец добились от правительства исключения из школьной программы русского языка…
Валентин зевнул.
Лучше бы он купил не «Народную долю», а какое-нибудь российское издание. Там хоть есть криминальное обозрение.
Курбалевич прошел до покосившегося бетонного столба, на котором черной краской были выведены цифры «три-семь-три», немного постоял на обочине дороги и вернулся к «Москвичу».
– Долго еще ждать? Кролль размял руки.
– Нет. Начнем.
Валентин залез в кузов «каблучка» и уперся спиной в переднюю стенку, подхватив за выступающую на торце ручку длинный металлический ящик.
– Давай, – скомандовал Йозеф. Курбалевич напрягся. Кролль потянул за противоположный конец ящика, и полутораметровый контейнер наполовину вылез из фургона.
Валентин перехватил ручку поудобнее, кивнул литовцу, и они одновременно приподняли ящик вверх. Курбалевич резко выдвинул свой край наружу и разжал руки. Йозеф отступил на шаг назад.
Металлический контейнер грохнулся оземь.
– Тяжелый, – сплюнул Валентин. Кролль молча пожал плечами, достал трубку мобильного телефона и набрал минский номер.
– Илья?.. Мы закончили… Тридцать минут…
В четырнадцать часов на пульте дежурного по Генеральному Штабу Министерства обороны Беларуси замигала лампочка экстренного вызова по линии закрытой автоматической связи.
– Майор Жевнерович, – офицер придвинул к себе журнал регистрации входящих звонков.
– Это хорошо, что майор, – прошелестел чей-то сиплый голос.
Жевнерович стукнул по кнопке подключения системы контроля связи. Он не стал терять ни секунды. Нажатие кнопки фиксации разговора одновременно извещало службу технического обеспечения военной контрразведки о нештатной ситуации у дежурного по Генштабу.
– Кто вы такой?
– Это не имеет значения. – На другом конце провода тихонько хихикнули. – Слушан сюда. У триста семьдесят третьей отметки первой линии правительственной связи для вас есть посылка. И не забудь доложить начальству. Покеда.
Жевнерович открыл рот, но сказать больше ничего не успел. В трубке раздался постоянный гудок.
– Черт!
В зал влетели два офицера из спецотдела.
Майор развернулся в кресле.
– Десять секунд… Сбросил сообщение и отключился.
– Запись? – поинтересовался тучный полковник.
– В порядке.
– Не кладите трубку, – полковник подскочил к другому телефону, – Костя, линия в работе… Давай.
– Думаете, получится? – Жевнерович аккуратно опустил трубку на стол.
– Должно. По крайней мере, есть шанс…
Ждать пришлось недолго.
Рокотов просидел в углу каморки только двадцать минут, спрятавшись под своим универсальным плащом.
Из коридорчика перед туалетом раздались шаги и бодрые голоса.
– Сеня, слушай, а че этот Яцек еще говорит?
– Да-а фигню всякую. Строить всех пытается…
Звякнул зацепившийся за бетон металл. Влад немного передвинулся вправо и припал к затянутой полиэтиленом прорези в материале.
«Двое… Русскоговорящие. – Рука легла на изоляцию нужного провода. – Недовольны неким Яцеком. Сие интересно. Яцек – имя польское. Интернационал? Похоже… У террористов это обычное явление, Борьба за идею или за деньги стирает любые различия. Хоть культурные, хоть национальные… Но у бывших граждан Союза есть одно неистребимое качество – разгильдяйство. Кстати, это надо учесть, ибо непредсказуемость поведения опасна…» Вошедшая в туалет парочка принялась расстегивать штаны.
– Неудобно, – проворчал широкоплечий крепыш. – На фиг нам здесь в этой сбруе ходить?
– Сулика спроси…
– Ага, щас. Токо этого не хватает. Набрали чурбанов.
«Так. Помимо поляка есть еще и кавказцы, Весело…» Крепыш выматерился себе под нос. сбросил с плеча ремень пистолета-пулемета и положил оружие на бетонный простенок.
– Готов?
– Ага…
«И я готов, – улыбнулся Влад, – ну, давайте на брудершафт. А я иллюминацию обеспечу…» Парочка встала в полуметре от писсуара и во влажную цементную стену ударили две тугие струи.
Рокотов накинул провод на клемму.
От стены к террористам протянулась синеватая электрическая дуга. Зашипело, тревожно замигали лампы и из электрощита ударил сноп искр.
Пойманных в трехсотвосьмидесяти-вольтовый капкан террористов выгнуло назад, перекошенные лица свела судорога. Одного бросило прямо на стену. Он глухо ударился головой, ничком упал в бетонный желоб, подняв фонтан переливающихся в синем сиянии брызг, и забился, как выброшенная на берег рыба. Второй рухнул на колени, постоял несколько секунд и мягко завалился на бок. От упавшего тела пошел пар.
Глухо рванул керамический предохранитель, из электрощита потянуло паленым.
Свет в блоке погас.
Владислав рванулся к проходу в бетонной стене, протиснулся в коридор и застыл, прикрывшись плащом и баюкая в правой руке двадцатипятисантиметровое стальное шило.
Оружия мертвецов он не тронул. Пусть все выглядит как несчастный случай. Нечего на стену писать, если в ней провода проходят.
Спустя три минуты из туалета раздались вопли.
Выслушав приглушенный бетонной стеной поток мата и поняв, что виноватыми в инциденте признали самих потерпевших, Рокотов удовлетворенно кивнул и отправился по извилистому коридору налево, чтобы подобраться к месту концентрации террористов с противоположной туалету стороны.
Играй, гормон!
Создатели «Маятника» учли все. И кордоны систем ПРО и ПВО европейских стран, и перспективы развития истребительной авиации, и разрешающую способность разведывательных спутников, и даже тенденции, которые в результате привели к развалу Варшавского Договора.
Но был один непросчитываемый фактор. И он имел непосредственное отношение к человеческой психологии.
Фамилия у фактора была Калужский. Воинское звание – генерал-лейтенант. Двадцать пять лет генерал Калужский служил в Комитете Государственной Безопасности Советского Союза.
Карьера генерала за все время службы складывалась крайне удачно. Особыми талантами он не блистал, но начальство ценило его за исполнительность, строгое следование политической линии партии и отсутствие излишней инициативы. Слишком самостоятельных сотрудников не любят ни в одной спецслужбе мира.
К своему пятидесятилетию, совпавшему с развалом СССР, Калужский подошел в звании генерал-лейтенанта на должности заместителя начальника Первого Главного Управления КГБ, занимавшегося внешней разведкой. Когда ворвавшиеся во власть псевдодемократы принялись реорганизовывать систему государственной безопасности и дружить с Западом, сдавая ему то схему расположения «жучков» в здании американского посольства в Москве, то списки агентов в Германии, Калужский положил на стол новому начальнику рапорт об отставке. Момент был выбран очень удачно. Начальник, пришедший в КГБ из бывшей партийной номенклатуры среднего звена, претензий к исполнительному генералу не имел, и Калужский с почетом вышел на пенсию. В отличие от многих своих сослуживцев, посмевших спорить с «новыми демократами» и за это лишившихся званий, ведомственных квартир и денежного содержания.
Истинная причина отставки была не в том, что Калужский выслужил свой срок и устал от напряженной работы. Генерал элементарно испугался. Дружба с Западом могла привести его в подвал, где один из исполнителей приговоров военного суда без зазрения совести всадил бы ему в затылок две пули из пистолета Марголина. Ибо Калужский еще в начале восьмидесятых годов был завербован английской разведкой и проходил в рапортах МИ-6 под псевдонимом «Пилигрим». Генерал не знал, до каких пределов может зайти братание России с США и Великобританией, поэтому предпочел уйти со службы и быстро уехать на постоянное местожительство в штат Мэриленд.
В Америке Калужского приняли с распростертыми объятиями. Полгода он каждый Божий день беседовал с новыми друзьями из ЦРУ и ФБР, выдавая за определенную плату сведения об известных ему агентах КГБ, и спустя семь месяцев его «выдоили» до дна. Как казалось американцам.
Однако Калужский кое-что оставил про запас. И этим «кое-чем» была информация о системе «Маятник», к которой он за три месяца до окончания своей службы получил доступ. Документы он просмотрел чисто случайно, в результате извечного российского бардака, когда папки из архива в процессе переноски к месту уничтожения на трое суток свалили в углу его кабинета.
Наиболее интересные бумаги генерал-лейтенант скопировал.
Восемь лет «заначка» лежала без движения. И только в конце девяносто восьмого года в Вашингтоне появилась персона, которой Калужский смог предложить товар. Персона прибыла в составе официальной делегации Беларуси, и на фуршете, данном в ее адрес, бывший генерал КГБ наконец услышал слова о готовносги «определенных сил» к силовому смещению Президента Лукашенко. Естественно, напрямую никто ничего не сказал, но смысл был ясен.
Остальное для Калужского, поднаторевшего в реализации секретной информации, было делом техники…
Через двести семьдесят секунд после старта «Сирень» снизилась до высот.,! всего в тридцать метров, изменила курс на пять градусов вправо, опустила нос и в точном соответствии с новым полетным заданием врезалась в бетонное основание радарной антенны объекта ПВО Беларуси за номером 30/18.
Но ядерного взрыва не произошло. Вместо атомного заряда ракета несла на себе пустой головной обтекатель, заполненный застывшим пенопластом и снабженный снятым с боеголовки инерциальным блоком наведения.
Антенну разнесло вдребезги. В двенадцать тридцать доклад об инциденте на военном объекте лег на стол Президента Беларуси.
***
Валентин Курбалевич распахнул заднюю дверцу старенького фургончика.
– Йозеф, кончай наблюдать! Тут все равно никто не ездит.
Сухощавый литовец медленно повернул голову и уставился на Курбалевича водянистыми, ничего не выражающими глазами.
– Это не важно. Порядок для всех один.
– Вот заладил, – проворчал Валентин и отошел к кабине «москвича».
Йозеф Кролль опять повернулся к уходящей в глубь леса дороге.
Курбалевич присел на капот «каблучка» и развернул свежую «Народную долю», купленную вчера днем на выезде из Минска. Просмотрел заголовки статей, но ничего интересного для себя не нашел.
Все как всегда.
Режим, борьба правозащитников с тираном, зажим свободы слова, призывы к очередному пикету, редакционная колонка Серевича с пространными рассуждениями о целях оппозиции, выступление президента ассоциации белорусских журналистов Жанны Литвинович.
Информационная колонка. Борцы за свободу Ичкерии одержали крупную победу в Ботлихском районе Дагестана, албанское население Косова-Метохии с распростертыми объятиями встречает миротворцев НАТО, Вук Драшкович собрал в Белграде митинг численностью в двести тысяч человек, скандал с русской мафией в Америке, украинские националисты наконец добились от правительства исключения из школьной программы русского языка…
Валентин зевнул.
Лучше бы он купил не «Народную долю», а какое-нибудь российское издание. Там хоть есть криминальное обозрение.
Курбалевич прошел до покосившегося бетонного столба, на котором черной краской были выведены цифры «три-семь-три», немного постоял на обочине дороги и вернулся к «Москвичу».
– Долго еще ждать? Кролль размял руки.
– Нет. Начнем.
Валентин залез в кузов «каблучка» и уперся спиной в переднюю стенку, подхватив за выступающую на торце ручку длинный металлический ящик.
– Давай, – скомандовал Йозеф. Курбалевич напрягся. Кролль потянул за противоположный конец ящика, и полутораметровый контейнер наполовину вылез из фургона.
Валентин перехватил ручку поудобнее, кивнул литовцу, и они одновременно приподняли ящик вверх. Курбалевич резко выдвинул свой край наружу и разжал руки. Йозеф отступил на шаг назад.
Металлический контейнер грохнулся оземь.
– Тяжелый, – сплюнул Валентин. Кролль молча пожал плечами, достал трубку мобильного телефона и набрал минский номер.
– Илья?.. Мы закончили… Тридцать минут…
***
В четырнадцать часов на пульте дежурного по Генеральному Штабу Министерства обороны Беларуси замигала лампочка экстренного вызова по линии закрытой автоматической связи.
– Майор Жевнерович, – офицер придвинул к себе журнал регистрации входящих звонков.
– Это хорошо, что майор, – прошелестел чей-то сиплый голос.
Жевнерович стукнул по кнопке подключения системы контроля связи. Он не стал терять ни секунды. Нажатие кнопки фиксации разговора одновременно извещало службу технического обеспечения военной контрразведки о нештатной ситуации у дежурного по Генштабу.
– Кто вы такой?
– Это не имеет значения. – На другом конце провода тихонько хихикнули. – Слушан сюда. У триста семьдесят третьей отметки первой линии правительственной связи для вас есть посылка. И не забудь доложить начальству. Покеда.
Жевнерович открыл рот, но сказать больше ничего не успел. В трубке раздался постоянный гудок.
– Черт!
В зал влетели два офицера из спецотдела.
Майор развернулся в кресле.
– Десять секунд… Сбросил сообщение и отключился.
– Запись? – поинтересовался тучный полковник.
– В порядке.
– Не кладите трубку, – полковник подскочил к другому телефону, – Костя, линия в работе… Давай.
– Думаете, получится? – Жевнерович аккуратно опустил трубку на стол.
– Должно. По крайней мере, есть шанс…
***
Ждать пришлось недолго.
Рокотов просидел в углу каморки только двадцать минут, спрятавшись под своим универсальным плащом.
Из коридорчика перед туалетом раздались шаги и бодрые голоса.
– Сеня, слушай, а че этот Яцек еще говорит?
– Да-а фигню всякую. Строить всех пытается…
Звякнул зацепившийся за бетон металл. Влад немного передвинулся вправо и припал к затянутой полиэтиленом прорези в материале.
«Двое… Русскоговорящие. – Рука легла на изоляцию нужного провода. – Недовольны неким Яцеком. Сие интересно. Яцек – имя польское. Интернационал? Похоже… У террористов это обычное явление, Борьба за идею или за деньги стирает любые различия. Хоть культурные, хоть национальные… Но у бывших граждан Союза есть одно неистребимое качество – разгильдяйство. Кстати, это надо учесть, ибо непредсказуемость поведения опасна…» Вошедшая в туалет парочка принялась расстегивать штаны.
– Неудобно, – проворчал широкоплечий крепыш. – На фиг нам здесь в этой сбруе ходить?
– Сулика спроси…
– Ага, щас. Токо этого не хватает. Набрали чурбанов.
«Так. Помимо поляка есть еще и кавказцы, Весело…» Крепыш выматерился себе под нос. сбросил с плеча ремень пистолета-пулемета и положил оружие на бетонный простенок.
– Готов?
– Ага…
«И я готов, – улыбнулся Влад, – ну, давайте на брудершафт. А я иллюминацию обеспечу…» Парочка встала в полуметре от писсуара и во влажную цементную стену ударили две тугие струи.
Рокотов накинул провод на клемму.
От стены к террористам протянулась синеватая электрическая дуга. Зашипело, тревожно замигали лампы и из электрощита ударил сноп искр.
Пойманных в трехсотвосьмидесяти-вольтовый капкан террористов выгнуло назад, перекошенные лица свела судорога. Одного бросило прямо на стену. Он глухо ударился головой, ничком упал в бетонный желоб, подняв фонтан переливающихся в синем сиянии брызг, и забился, как выброшенная на берег рыба. Второй рухнул на колени, постоял несколько секунд и мягко завалился на бок. От упавшего тела пошел пар.
Глухо рванул керамический предохранитель, из электрощита потянуло паленым.
Свет в блоке погас.
Владислав рванулся к проходу в бетонной стене, протиснулся в коридор и застыл, прикрывшись плащом и баюкая в правой руке двадцатипятисантиметровое стальное шило.
Оружия мертвецов он не тронул. Пусть все выглядит как несчастный случай. Нечего на стену писать, если в ней провода проходят.
Спустя три минуты из туалета раздались вопли.
Выслушав приглушенный бетонной стеной поток мата и поняв, что виноватыми в инциденте признали самих потерпевших, Рокотов удовлетворенно кивнул и отправился по извилистому коридору налево, чтобы подобраться к месту концентрации террористов с противоположной туалету стороны.
Играй, гормон!
Президент Беларуси исподлобья взглянул на прибывшего вместе с министром обороны начальника военной контрразведки.
– Продолжайте…
– Район поисков шахты, откуда был произведен запуск, сокращен до девятисот квадратных километров. Ситуация несколько осложняется обилием болот, но мы подтягиваем дополнительные силы. Прочесывать начнем уже завтра с утра.
Сидящий по правую руку от Батьки премьер нервно сглотнул и потянулся за бутылкой «боржоми».
– Сколько вам потребуется времени, чтобы обнаружить место старта? – Глава государства откинулся в кресле.
– Двое суток…
– И что дальше? Контрразведчик поморщился.
– Проведем весь комплекс розыскных мероприятий. Обследуем шахту или мобильную пусковую установку, попытаемся вычислить маршруты отхода группы, перекроем дороги. Наша агентура уже в работе.
Президент скептически посмотрел на генерала.
Агентура военной контрразведки – это хорошо. Но она эффективна только в рядах вооруженных сил, а отнюдь не среди гражданского населения. Никому из армейских разведчиков в голову не приходит вербовать механизаторов и доярок. Это дело Комитета Госбезопасности.
Да и у них с агентурой негусто. Если бы речь шла о промышленном предприятии или приграничном районе – тогда да, можно было бы рассчитывать на десяток-другой секретных сотрудников. А среди колхозников и фермеров агентов спецслужб отродясь не бывало.
– Входите в контакт с МВД, – устало приказал Батька, – пусть они поднимают свои источники. В принципе, у Управления по борьбе с экономическим преступлениями должны быть свои люди в окрестных поселках.
– Возникнет опасность расшифровки операции… – осторожно заметил министр обороны.
– Об этом можете не беспокоиться. Преступники уже сделали то, что хотели. Раз вы не предупредили сам запуск, дальнейшая секретность ни к чему. Естественно, нет нужды информировать людей о ракетной атаке, достаточно будет мотивировать свой интерес розыском группы бандитов. – – Президент легонько стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Насколько я понимаю, шансы на успех малы?
Контрразведчик и министр обороны синхронно кивнули.
– Замечательно… – вздохнул Батька и помолчал полминуты, разглядывая собравшихся. – Кто, как, зачем – вы не знаете. И гарантий того, что такого больше не произойдет, дать не можете.
– Думаю, что повторения не будет, – хриплым от напряжения голосом сказал министр обороны.
– Откуда такая уверенность?
Министр запаузил.
«Этот не при делах», – безразлично подумал Президент и искоса посмотрел на премьера.
Тот заерзал в кресле и стал шумно прихлебывать минералку.
– Ясно. Логичного объяснения у вас нет… Что по факту звонка в Генеральный Штаб?
– Какого звонка? – Снегирь отставил стакан и удивленно воззрился на главу государства.
– Это я не вам, – Батька махнул рукой и повернулся к военным.
Контрразведчик поджал губы и выразительно посмотрел на премьера.
– У Михаила Сергеевича нет допуска…
– Докладывайте. Генерал пожал плечами:
– Абонент не определен. По всей вероятности, мы имеем дело с внешним подключением к линии. Сейчас над этим работают.
– Переданная информация подтвердилась?
– Да… – Что в посылке?
– Контейнер с урановым сегментом и несколько электронных блоков. Специалисты говорят, что это на девяносто девять процентов схемы прицеливания тактической ракеты. Окончательный ответ будет к вечеру. На месте сейчас работает оперативная группа. Найдены кое-какие следы, но о результатах говорить рано. Вероятнее всего, посылка была привезена на место сегодня утром.
– Уран отправлен в лабораторию?
– Да. Анализ уже готов. Двести тридцать пятый изотоп, вес – тысяча пятьсот тринадцать граммов. Обработан в соответствии со своим предназначением. Представляет собой один из восьми сегментов устройства.
Премьер непонимающе покрутил головой, но промолчал.
– Откуда известно, что сегментов восемь?
– Исходя из формы. Заведующий лабораторией занимался разработкой подобных зарядов в «Арзамасе-двадцать шесть». Он дал заключение за полчаса. Уран произведен на заводе в Красноярске. Время выработки – середина восьмидесятых годов. Скорее всего: восемьдесят шестой или восемьдесят седьмой. Батька почесал затылок. Информации было предостаточно. Но она ни на йоту не приближала его к разгадке личности того из его окружения, на кого террористы делали ставку.
Министр обороны отпадает. Слишком сложный для военных вариант захвата власти. Генералам шантаж ни к чему. Они могут встать во главе республики более простым путем, использовав для этого мятежную мотострелковую дивизию. Против тяжелого вооружения никакая президентская охрана не выстоит. Достаточно подвести танки к резиденции первого лица и потребовать передачи полномочий.
Премьер-министр?
К власти он рвется, но слаб. На резкие действия не способен. Трусоват, вороват по мелочи, все больше тяготеет к полулегальной коммерции. Родственников своих по совместным предприятиям распихал, с таможенными льготами мухлюет… Но как промежуточный вариант сойдет.
Не потому ли ночной собеседник Президента сказал, что шантажистам без разницы, к кому перейдет власть?
Мишу Снегиря достаточно припугнуть, чтобы он подписал любой указ. И тогда на сцену выйдет уже реальный властитель. А премьер отправится на заслуженный отдых. Дня на два, пока не помрет от инфаркта.
– Ясно. – Глава государства сделал пометку в блокноте. – Я вас больше не задерживаю. Идите работайте и постарайтесь завтра доложить мне что-нибудь более определенное…
Прямоугольное помещение склада продовольствия и снаряжения никем не охранялось.
Влад беспрепятственно проник внутрь и принялся методично шарить по коробкам и мешкам в поисках чего-нибудь полезного. Террористы подготовились к длительному периоду ожидания – по прикидкам Рокотова, продуктов должно было хватить минимум на месяц. Из расчета полусотенного отряда.
Кроме еды на складе обнаружились и другие вещи. Теплые одеяла, набитые крошкой пробкового дуба спальные мешки, альпинистское снаряжение, сборный госпиталь на десять коек, электрогенераторы, чемоданы со слесарным инструментом и даже палатки. Все было аккуратно упаковано и разложено по своим местам. Неприкосновенный запас – в глубине склада, начатые ящики с продовольствием и предметами гигиены – недалеко от входа.
Владислав недовольно сморщил нос. «Обеспечение у них по первому разряду. И готовились они явно давно. Чтобы все это сюда приволочь, нужно потратить пару недель… Вряд ли мои новые друзья тащили сии припасы на спинах через болота. Наилучший вариант – доставка груза вертолетом ко входу на базу. За два или три захода. Одного будет маловато; тут общий вес ~ тонн двадцать, если не больше. Интересно получается… Вертуха просто так летать не может, ей должны предоставлять воздушные коридоры и все прочее. Беларусь – не Россия. Тут пока еще действуют правила учета полетов. Соответственно, у группы есть при крышка наверху. Либо в Минобороны, либо в правительстве. Что, в общем, неудивительно. Автономных террористов не бывает, они всегда трудятся на благо какой-нибудь политической силы. И это означает, что мой крестовый поход одной этой базой не ограничится… Весело. Идентификация себя с Суперменом. Типичнейший пример мужского самомнения. Я – круче тучи, и далее в том же духе. Хотя даже задача номер один еще не решена. Двоих-то я хлопнул, а остальные? И где эти чертовы ракеты? Вопрос вопросов… Ловить первого попавшегося охранника, долго его бить и допрашивать бессмысленно. Он может и не знать всех деталей. Если судить по разговору тех двоих из туалета, то контингент туточки подобрался разношерстный. Есть поляки, прибалты, южане и белорусы. Не удивлюсь, если обнаружу албанца или молдаванина… Рассуждая логически, можно предположить, что во главе отряда стоят три-четыре профессионала. Остальные – пушечное мясо. И, вероятнее всего, командуют поляки. То-то эти придурки возмущались неким Яцеком. Хотя не исключен и другой вариант. Поляки – среднее звено, а руководитель группы – мусульманин. Но это маловероятно… Сокращение „Сулик“ может означать что угодно: Соломон, Сулла, Сулейман или вообще быть кличкой. Однако в диалоге промелькнула фразочка „набрали чурбанов“. Значит, группа разнородна по своему составу и подгруппы не испытывают друг к другу особенной любви. Мне это на руку. Столкнуть бы их лбами… Но как? Психологические экзерсисы отпадают. Не буду же я входить в контакт с „недовольными“ и настраивать их против остальных! Остается физиология… А что, это мысль. Где тут у нас медицинское оборудование?» Рокотов оттащил два ящика с лекарствами за самый дальний штабель и при свете фонарика покопался в содержимом. «Ага, вот оно… Гормончики. Только концентрация слабовата. А ничего! Как говорил Дмитрий Иванович Менделеев – „Не бывает вредных веществ, бывают только вредные количества“. Большого ума был человек… Творчески подойдем к изречению великого чемоданного мастера „В свободное время Д. И. Менделеев занимался изготовлением чемоданов, которые дарил друзьям или продавал. Чемоданы „от Менделеева“ пользовались огромным спросом за счет своего высочайшего качества. Такое вот полезное хобби.“ и добавим кофеинчика из ампулы для усиления эффекта [В реальности методика, естественно, совершенно другая]. Нехай сработает…» Биолог замешал в пластиковой кювете жидкости из двух десятков емкостей и остался доволен. Сходил к вскрытым ящикам, выбрал несколько затянутых фольгой упаковок с салатами и шприцом впрыснул внутрь изрядную дозу зелья. Снарядив таким образом половину порций, Влад прибрал за собой и продолжил осмотр помещения.
Спустя двадцать минут он наткнулся на коробку с лампочками.
«Це дило… Где у нас тут была туалетная бумага?» Рулончики стояли рядом с плоским деревянным ящиком, из-под крышки которого выглядывали горлышки пузатых бутылок.
Рокотов отнес бумагу в дальний угол склада, отмотал по паре метров и разложил на мягких белых полосках по три лампочки. Сбегал ко входу и убедился, что коридор пуст.
Вернувшись, Влад за несколько минут передавил все лампочки ногой, стараясь вдавить в бумагу побольше стеклянных осколков. Работа спорилась и уже через четверть часа рулончики вернулись на свое законное место. Рокотов нашел веник, сгреб измятые цоколи в кучку у стены и набросил сверху пыльную тряпку.
«С миру по нитке… На большой эффект рассчитывать не приходится, но один-два террориста в эту ловушку попадут. Повреждения прямой кишки да в полевых условиях – вещь сильная. И будет иметь большое воспитательное значение для остальных. Кстати!» Биолог вернулся к рулончикам, вновь отмотал от каждого по изрядному куску и щедро сыпанул на бумагу толченый черный перец из надорванного пакетика.
«Теперь с гарантией. Стекло вперемешку с перцем не лечится. Пострадавший всех изведет своими воплями. А тут и эффект от приема стероидов подоспеет. Жаль, сильного слабительного нет, а то б я всю команду на очко отправил. Терро-ристы-засранцы… Хе-хе-хе. Сюжет для фильма в стиле братьев Цукеров. Отложим в памяти, пригодится. Поносный противник – мечта любого контрдиверсанта-одиночки вроде меня. Ослаблен, издерган, вечно отвлекается на решение собственных проблем и легко определяется по запаху. Ладно, дальше видно будет… А пока и лампочек с гормонами хватит».
Рокотов удовлетворенно обвел взглядом склад, выскользнул в коридор и скрылся в темноте бокового тоннеля.
– А вы знаете, коллега, – доктор Лоуренс Фишборн оторвался от передовицы «Бостон Глоб», – Питер Дюсберг все же был прав в отношении вируса СПИДа.
Профессор Брукхеймер отложил в сторону распечатку вчерашнего выступления лауреата Нобелевской премии академика Муллиса на семинаре микробиологов и воззрился на собеседника.
Бесшумно возникший из-за спины Фишборна официант поменял пепельницу на чистую, выставил перед седовласыми учеными заказанный кофе и удалился. Обслуживание в бостонском «Мариотте» всегда было на высочайшем уровне. И это обстоятельство играло немаловажную роль в избрании места проведения ежегодного конгресса вирусологов, куда со всего мира съезжались самые маститые исследователи. На неделю Бостон превращался в столицу мировой науки, ибо, помимо специалистов по микроорганизмам, на конгресс прибывали светила физики, химии, общей биологии, медицины, эпидемиологии, множество аспирантов. Не обходилось и без присутствия военных и разведчиков, старательно и безуспешно изображавших из себя сугубо гражданских специалистов.
– Выкладки Дюсберга интересны, – согласился Брукхеймер, – однако позволю заметить, что они не однозначны. При желании их можно трактовать и в обратном направлении.
Фишборн прикурил новую сигару.
– Как и статистику центра эпидемиологического контроля…
– Вероятно, – кивнул Брукхеймер.
– Вы помните программу шестидесятых «Вирус-Рак»?
– Относительно лейкоза?
– Да.
– В общих чертах. Я тогда был занят на кафедре у Коэна в Цинцинатти, – профессор помешал ложечкой в чашке, -. просматривал только релизы Министерства здравоохранения.
– Я тоже напрямую не был задействован, – Фишборн наклонился вперед, – но за публикациями следил. И отметил ряд странностей, которые совпадают с нынешней ситуацией по СПИДу.
– Тогда просветите меня, коллега, – Брукхеймер взял с блюдечка рогалик и обмакнул его в кленовый сироп.
– Слушайте, – Лоуренс довольно улыбнулся.
При всей своей загруженности основной работой неугомонный доктор изыскивал время для чтения всех мало-мальски значимых материалов по микробиологии. И обращал пристальное внимание на научные споры, частенько выступая в роли независимого эксперта.
– Продолжайте…
– Район поисков шахты, откуда был произведен запуск, сокращен до девятисот квадратных километров. Ситуация несколько осложняется обилием болот, но мы подтягиваем дополнительные силы. Прочесывать начнем уже завтра с утра.
Сидящий по правую руку от Батьки премьер нервно сглотнул и потянулся за бутылкой «боржоми».
– Сколько вам потребуется времени, чтобы обнаружить место старта? – Глава государства откинулся в кресле.
– Двое суток…
– И что дальше? Контрразведчик поморщился.
– Проведем весь комплекс розыскных мероприятий. Обследуем шахту или мобильную пусковую установку, попытаемся вычислить маршруты отхода группы, перекроем дороги. Наша агентура уже в работе.
Президент скептически посмотрел на генерала.
Агентура военной контрразведки – это хорошо. Но она эффективна только в рядах вооруженных сил, а отнюдь не среди гражданского населения. Никому из армейских разведчиков в голову не приходит вербовать механизаторов и доярок. Это дело Комитета Госбезопасности.
Да и у них с агентурой негусто. Если бы речь шла о промышленном предприятии или приграничном районе – тогда да, можно было бы рассчитывать на десяток-другой секретных сотрудников. А среди колхозников и фермеров агентов спецслужб отродясь не бывало.
– Входите в контакт с МВД, – устало приказал Батька, – пусть они поднимают свои источники. В принципе, у Управления по борьбе с экономическим преступлениями должны быть свои люди в окрестных поселках.
– Возникнет опасность расшифровки операции… – осторожно заметил министр обороны.
– Об этом можете не беспокоиться. Преступники уже сделали то, что хотели. Раз вы не предупредили сам запуск, дальнейшая секретность ни к чему. Естественно, нет нужды информировать людей о ракетной атаке, достаточно будет мотивировать свой интерес розыском группы бандитов. – – Президент легонько стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Насколько я понимаю, шансы на успех малы?
Контрразведчик и министр обороны синхронно кивнули.
– Замечательно… – вздохнул Батька и помолчал полминуты, разглядывая собравшихся. – Кто, как, зачем – вы не знаете. И гарантий того, что такого больше не произойдет, дать не можете.
– Думаю, что повторения не будет, – хриплым от напряжения голосом сказал министр обороны.
– Откуда такая уверенность?
Министр запаузил.
«Этот не при делах», – безразлично подумал Президент и искоса посмотрел на премьера.
Тот заерзал в кресле и стал шумно прихлебывать минералку.
– Ясно. Логичного объяснения у вас нет… Что по факту звонка в Генеральный Штаб?
– Какого звонка? – Снегирь отставил стакан и удивленно воззрился на главу государства.
– Это я не вам, – Батька махнул рукой и повернулся к военным.
Контрразведчик поджал губы и выразительно посмотрел на премьера.
– У Михаила Сергеевича нет допуска…
– Докладывайте. Генерал пожал плечами:
– Абонент не определен. По всей вероятности, мы имеем дело с внешним подключением к линии. Сейчас над этим работают.
– Переданная информация подтвердилась?
– Да… – Что в посылке?
– Контейнер с урановым сегментом и несколько электронных блоков. Специалисты говорят, что это на девяносто девять процентов схемы прицеливания тактической ракеты. Окончательный ответ будет к вечеру. На месте сейчас работает оперативная группа. Найдены кое-какие следы, но о результатах говорить рано. Вероятнее всего, посылка была привезена на место сегодня утром.
– Уран отправлен в лабораторию?
– Да. Анализ уже готов. Двести тридцать пятый изотоп, вес – тысяча пятьсот тринадцать граммов. Обработан в соответствии со своим предназначением. Представляет собой один из восьми сегментов устройства.
Премьер непонимающе покрутил головой, но промолчал.
– Откуда известно, что сегментов восемь?
– Исходя из формы. Заведующий лабораторией занимался разработкой подобных зарядов в «Арзамасе-двадцать шесть». Он дал заключение за полчаса. Уран произведен на заводе в Красноярске. Время выработки – середина восьмидесятых годов. Скорее всего: восемьдесят шестой или восемьдесят седьмой. Батька почесал затылок. Информации было предостаточно. Но она ни на йоту не приближала его к разгадке личности того из его окружения, на кого террористы делали ставку.
Министр обороны отпадает. Слишком сложный для военных вариант захвата власти. Генералам шантаж ни к чему. Они могут встать во главе республики более простым путем, использовав для этого мятежную мотострелковую дивизию. Против тяжелого вооружения никакая президентская охрана не выстоит. Достаточно подвести танки к резиденции первого лица и потребовать передачи полномочий.
Премьер-министр?
К власти он рвется, но слаб. На резкие действия не способен. Трусоват, вороват по мелочи, все больше тяготеет к полулегальной коммерции. Родственников своих по совместным предприятиям распихал, с таможенными льготами мухлюет… Но как промежуточный вариант сойдет.
Не потому ли ночной собеседник Президента сказал, что шантажистам без разницы, к кому перейдет власть?
Мишу Снегиря достаточно припугнуть, чтобы он подписал любой указ. И тогда на сцену выйдет уже реальный властитель. А премьер отправится на заслуженный отдых. Дня на два, пока не помрет от инфаркта.
– Ясно. – Глава государства сделал пометку в блокноте. – Я вас больше не задерживаю. Идите работайте и постарайтесь завтра доложить мне что-нибудь более определенное…
***
Прямоугольное помещение склада продовольствия и снаряжения никем не охранялось.
Влад беспрепятственно проник внутрь и принялся методично шарить по коробкам и мешкам в поисках чего-нибудь полезного. Террористы подготовились к длительному периоду ожидания – по прикидкам Рокотова, продуктов должно было хватить минимум на месяц. Из расчета полусотенного отряда.
Кроме еды на складе обнаружились и другие вещи. Теплые одеяла, набитые крошкой пробкового дуба спальные мешки, альпинистское снаряжение, сборный госпиталь на десять коек, электрогенераторы, чемоданы со слесарным инструментом и даже палатки. Все было аккуратно упаковано и разложено по своим местам. Неприкосновенный запас – в глубине склада, начатые ящики с продовольствием и предметами гигиены – недалеко от входа.
Владислав недовольно сморщил нос. «Обеспечение у них по первому разряду. И готовились они явно давно. Чтобы все это сюда приволочь, нужно потратить пару недель… Вряд ли мои новые друзья тащили сии припасы на спинах через болота. Наилучший вариант – доставка груза вертолетом ко входу на базу. За два или три захода. Одного будет маловато; тут общий вес ~ тонн двадцать, если не больше. Интересно получается… Вертуха просто так летать не может, ей должны предоставлять воздушные коридоры и все прочее. Беларусь – не Россия. Тут пока еще действуют правила учета полетов. Соответственно, у группы есть при крышка наверху. Либо в Минобороны, либо в правительстве. Что, в общем, неудивительно. Автономных террористов не бывает, они всегда трудятся на благо какой-нибудь политической силы. И это означает, что мой крестовый поход одной этой базой не ограничится… Весело. Идентификация себя с Суперменом. Типичнейший пример мужского самомнения. Я – круче тучи, и далее в том же духе. Хотя даже задача номер один еще не решена. Двоих-то я хлопнул, а остальные? И где эти чертовы ракеты? Вопрос вопросов… Ловить первого попавшегося охранника, долго его бить и допрашивать бессмысленно. Он может и не знать всех деталей. Если судить по разговору тех двоих из туалета, то контингент туточки подобрался разношерстный. Есть поляки, прибалты, южане и белорусы. Не удивлюсь, если обнаружу албанца или молдаванина… Рассуждая логически, можно предположить, что во главе отряда стоят три-четыре профессионала. Остальные – пушечное мясо. И, вероятнее всего, командуют поляки. То-то эти придурки возмущались неким Яцеком. Хотя не исключен и другой вариант. Поляки – среднее звено, а руководитель группы – мусульманин. Но это маловероятно… Сокращение „Сулик“ может означать что угодно: Соломон, Сулла, Сулейман или вообще быть кличкой. Однако в диалоге промелькнула фразочка „набрали чурбанов“. Значит, группа разнородна по своему составу и подгруппы не испытывают друг к другу особенной любви. Мне это на руку. Столкнуть бы их лбами… Но как? Психологические экзерсисы отпадают. Не буду же я входить в контакт с „недовольными“ и настраивать их против остальных! Остается физиология… А что, это мысль. Где тут у нас медицинское оборудование?» Рокотов оттащил два ящика с лекарствами за самый дальний штабель и при свете фонарика покопался в содержимом. «Ага, вот оно… Гормончики. Только концентрация слабовата. А ничего! Как говорил Дмитрий Иванович Менделеев – „Не бывает вредных веществ, бывают только вредные количества“. Большого ума был человек… Творчески подойдем к изречению великого чемоданного мастера „В свободное время Д. И. Менделеев занимался изготовлением чемоданов, которые дарил друзьям или продавал. Чемоданы „от Менделеева“ пользовались огромным спросом за счет своего высочайшего качества. Такое вот полезное хобби.“ и добавим кофеинчика из ампулы для усиления эффекта [В реальности методика, естественно, совершенно другая]. Нехай сработает…» Биолог замешал в пластиковой кювете жидкости из двух десятков емкостей и остался доволен. Сходил к вскрытым ящикам, выбрал несколько затянутых фольгой упаковок с салатами и шприцом впрыснул внутрь изрядную дозу зелья. Снарядив таким образом половину порций, Влад прибрал за собой и продолжил осмотр помещения.
Спустя двадцать минут он наткнулся на коробку с лампочками.
«Це дило… Где у нас тут была туалетная бумага?» Рулончики стояли рядом с плоским деревянным ящиком, из-под крышки которого выглядывали горлышки пузатых бутылок.
Рокотов отнес бумагу в дальний угол склада, отмотал по паре метров и разложил на мягких белых полосках по три лампочки. Сбегал ко входу и убедился, что коридор пуст.
Вернувшись, Влад за несколько минут передавил все лампочки ногой, стараясь вдавить в бумагу побольше стеклянных осколков. Работа спорилась и уже через четверть часа рулончики вернулись на свое законное место. Рокотов нашел веник, сгреб измятые цоколи в кучку у стены и набросил сверху пыльную тряпку.
«С миру по нитке… На большой эффект рассчитывать не приходится, но один-два террориста в эту ловушку попадут. Повреждения прямой кишки да в полевых условиях – вещь сильная. И будет иметь большое воспитательное значение для остальных. Кстати!» Биолог вернулся к рулончикам, вновь отмотал от каждого по изрядному куску и щедро сыпанул на бумагу толченый черный перец из надорванного пакетика.
«Теперь с гарантией. Стекло вперемешку с перцем не лечится. Пострадавший всех изведет своими воплями. А тут и эффект от приема стероидов подоспеет. Жаль, сильного слабительного нет, а то б я всю команду на очко отправил. Терро-ристы-засранцы… Хе-хе-хе. Сюжет для фильма в стиле братьев Цукеров. Отложим в памяти, пригодится. Поносный противник – мечта любого контрдиверсанта-одиночки вроде меня. Ослаблен, издерган, вечно отвлекается на решение собственных проблем и легко определяется по запаху. Ладно, дальше видно будет… А пока и лампочек с гормонами хватит».
Рокотов удовлетворенно обвел взглядом склад, выскользнул в коридор и скрылся в темноте бокового тоннеля.
***
– А вы знаете, коллега, – доктор Лоуренс Фишборн оторвался от передовицы «Бостон Глоб», – Питер Дюсберг все же был прав в отношении вируса СПИДа.
Профессор Брукхеймер отложил в сторону распечатку вчерашнего выступления лауреата Нобелевской премии академика Муллиса на семинаре микробиологов и воззрился на собеседника.
Бесшумно возникший из-за спины Фишборна официант поменял пепельницу на чистую, выставил перед седовласыми учеными заказанный кофе и удалился. Обслуживание в бостонском «Мариотте» всегда было на высочайшем уровне. И это обстоятельство играло немаловажную роль в избрании места проведения ежегодного конгресса вирусологов, куда со всего мира съезжались самые маститые исследователи. На неделю Бостон превращался в столицу мировой науки, ибо, помимо специалистов по микроорганизмам, на конгресс прибывали светила физики, химии, общей биологии, медицины, эпидемиологии, множество аспирантов. Не обходилось и без присутствия военных и разведчиков, старательно и безуспешно изображавших из себя сугубо гражданских специалистов.
– Выкладки Дюсберга интересны, – согласился Брукхеймер, – однако позволю заметить, что они не однозначны. При желании их можно трактовать и в обратном направлении.
Фишборн прикурил новую сигару.
– Как и статистику центра эпидемиологического контроля…
– Вероятно, – кивнул Брукхеймер.
– Вы помните программу шестидесятых «Вирус-Рак»?
– Относительно лейкоза?
– Да.
– В общих чертах. Я тогда был занят на кафедре у Коэна в Цинцинатти, – профессор помешал ложечкой в чашке, -. просматривал только релизы Министерства здравоохранения.
– Я тоже напрямую не был задействован, – Фишборн наклонился вперед, – но за публикациями следил. И отметил ряд странностей, которые совпадают с нынешней ситуацией по СПИДу.
– Тогда просветите меня, коллега, – Брукхеймер взял с блюдечка рогалик и обмакнул его в кленовый сироп.
– Слушайте, – Лоуренс довольно улыбнулся.
При всей своей загруженности основной работой неугомонный доктор изыскивал время для чтения всех мало-мальски значимых материалов по микробиологии. И обращал пристальное внимание на научные споры, частенько выступая в роли независимого эксперта.