Черкасов Дмитрий. Шансон для братвы

   Александр Николаевич изловчился и пнул противника в живот, — от удара «ниндзя» отлетел к двери и, воспользовавшись случаем, унесся из парадной.
   — Мужик, а тебе что надо было? — заорал Рыбаков, любивший во всем точность и определенность.
   Хлопнула дверь, возвестившая о позорном бегстве спарринг-партнера. Рыбаков подобрал очки, поднялся и вступил в квартиру.
   — Дорогая, я сегодня рано, — чувство юмора в семье было традиционным.
   — Боже, что с тобой?! Сейчас же в ванну! Я йод принесу!
   Умывшись и надев новые очки, Рыбаков посмотрел на себя — особо ничего страшного не было, только сильно разбита левая скула.
   Зазвонил телефон.
   — Да? — Александр Николаевич снял трубку.
   — Это был вам первый урок! — звонивший захлебывался от ярости. — Если Абрамович деньги не получит через три дня, всю семью вырежем! Вы поняли?! Сто тысяч долларов!!! — Трубку швырнули.
   — Кто это? — Из комнаты вылетела Татьяна Сергеевна.
   — От Абрамовича! — недоуменно сказал Рыбаков. — Оказывается, он нанял человека, который на меня напал...
   — Звони в милицию и Денису!

* * *

   «Вот сука! — Денис был в ярости. — Ничего, сейчас я тебе устрою!»
   Он мчался на такси к дому Абрамовича... Телефон у того, как обычно, не отвечал, днем Рыбаков побывал у родителей, позвонил Ксении и собрал «дежурный комплект поджигателя» — канистру с керосином, парочку двухсотграммовых пластиковых бутылочек, флакончик марганцовки, упаковку презервативов и резиновый шланг. С помощью такого комплекта подпалить можно все что угодно. В сумке еще болтался ломик, на случай самообороны или отогнуть чего. Дверь, к примеру.
   Вызванные родителями милиционеры развели руками — никаких доказательств против исчезнувшего Абрамовича не имелось, кроме слов Александра Николаевича. Заявление, однако, приняли и пообещали разобраться, когда Григорий Мульевич появится на работе или дома.
   Около девяти вечера Денис прошел дворами и осмотрел дом Абрамовича. Окна его квартиры были темные и нежилые. Поджигатель спокойно выждал полчаса, не мелькнет ли какой лучик, но нет, в квартире было пусто. Оставив сумку, Денис с одним ломиком скользнул к гаражу, где Григорий держал свой «Москвич».
   На счастье, гараж был железный, и ломик легко раздвинул листы задней стенки, упиравшейся в глухой тупик. Никто Дениса заметить не мог, он спокойно посветил внутрь фонариком-авторучкой. Внутри стоял эталон отечественного автомобилестроения, серый красавец «2141», предмет гордости Абрамовича. Гордиться оставалось недолго, от силы час.
   Денис вернулся за сумкой и устроился в проеме у стены. Со двора слышались невнятные звуки включенных телевизоров, на проспекте шуршали автомобили.
   Рыбаков аккуратно нацедил в пластиковые бутылочки граммов по сто керосина и отставил их в сторону. Закрепил шланг на горловине канистры, засунул другой конец в щель, образовавшуюся в задней стенке гаража, и, подняв канистру над головой, выпростал ее до капли. Керосин для поджигателя — милое дело, лучше бензина на порядок, почти не испаряется, а мощь горения значения не имеет.
   Разделив марганцовку пополам, Денис засыпал ее в резиновые изделия и туго перетянул мертвым узлом, изготовив два мешочка. Теперь надо было спешить. Резиновые мешочки он впихнул в пластиковые бутылочки, завинтил крышки и протолкнул их внутрь гаража. Через пятнадцать минут керосин разъест резину, марганцовка вступит в реакцию и — держись, пархатый! Дотла выгорит, двадцать литров горючки на полу гаража не лечатся!
   Ловил такси Денис уже с умиротворенной улыбкой, уехал он в другой конец города, а до дома добирался на метро. На всякий случай.
   Полыхнуло здорово, гараж мгновенно превратился в факел. Буквально через полминуты рванули полупустые канистры с бензином, сложенные Абрамовичем у стены. Посыпались стекла, жители одновременно стали звонить в пожарную охрану.
   Когда те приехали, тушить фактически было нечего. От гаража Абрамовича и двух соседних — с «Волгой» и «опелем» — остались только перекрученные куски железа. По двору метался владелец «Волги», крича, что он убьет этого дебила Гришу, хранившего бензин в гараже. И действительно, его неоднократно об этом предупреждали остальные автолюбители. Но «самый умный» Абрамович отмахивался, картаво утверждая, что бояться нечего, он всю жизнь так делает.
   В протоколе так и записали — самовозгорание бензина в гараже гражданина из такой-то квартиры, происшедшее по халатности и нанесшее ущерб соседям и жильцам дома. Проверять истинные причины никто не стал, стоит ли экспертов вызывать, если и так все ясно. Материал отдали участковому. Абрамовича с нетерпением ждали соседи для производства повторного обрезания, на этот раз — головы.
   У своей парадной Денис узрел незнакомый «Запорожец». Он остановился, посмотрел на номер, заглянул в салон.
   «Ясно, приехали, голубки, — с неожиданной радостью подумал Рыбаков. — Сейчас я вам устрою».
   Закурив, он вальяжно открыл дверь и не спеша проследовал на площадку у лифта. Он не ошибся, у стены привалились двое, внешним видом напоминающие студентов и явно старающиеся скрыть нервозность. На лице того, что повыше, были следы кулаков Александра Николаевича. Видимо, на этот раз они не хотели рисковать и пошли вдвоем.
   Денис сжал в кулаке обыкновенное портняжное шило. При длине острия всего в три сантиметра чисто внешне это была безобидная игрушка, чего нельзя сказать о его реальных возможностях. Шило имеет массу преимуществ — незаметно, легко пробивает любую одежду и поражает выбранную точку при минимальном усилии, а раны от тонкого стального жала очень болезненны и заживают долго.
   Для самообороны в условиях замкнутого пространства шило — идеальный вариант.
   — Тебя не Денис зовут? — нервно обратился высокий.
   — Кто, простите? — Правая рука с выступающей иглой опустилась вдоль ноги. Денис скучающе посмотрел на двух придурков и нажал кнопку лифта.
   — Не, не он, — протянул тот, что пониже.
   — Кого-то ждете? — вежливо спросил Денис.
   — Да так, приятеля, — невозмутимость Дениса расслабила готовых к нападению дилетантов. — Можно прикурить?
   — Да ради Бога. — Рыбаков протянул сигарету, высокий склонился.
   Такой шанс упустить было нельзя.
   Денис резко вдавил горящий конец сигареты в глаз попросившего огоньку. Поросячий визг резанул по ушам, экс-«ниндзя» прижал руки к лицу.
   Второй не успел сообразить, что происходит, — Денис, развернувшись, засадил маховым движением снизу вверх шило на полную длину точно под гульфик на его джинсах.
   Рыбаков сбил с ног ослепленного первого противника и, прыгнув на него сверху, со скоростью швейной машинки натыкал десяток дырок на его бедрах. «Страдалец» развопился еще больше, извиваясь, как змея. Денис отскочил и футбольным ударом, со всей злости, врезал по лицу стоявшему на коленях кандидату в евнухи. «Кандидата» унесло вниз по ступенькам.
   Надо было сваливать, на шум могли выглянуть жильцы, а Дениса здесь все знали. И лифт подъехал. Рыбаков на прощание схватил высокого за волосы и приложил мордой о бетонный пол, ломая и без того пострадавший утром нос. Жертва затихла.
   Денис соскочил вниз ко второму, обтер рукоятку шила и вложил его в руку лежавшего, крепко сжав его пальцы. Длительное лечение и разборки с ментами были обеспечены обоим.
   Он впрыгнул в лифт и прислонился к стене. Его трясло, выброшенный адреналин сказывался, к таким стычкам Денис не привык. Выйдя этажом выше, отправил кабину вниз и прислушался. Снизу раздавался чей-то голос, кто-то причитал. То ли один из раненых, то ли выглянувшие жители нижней площадки. Денис аккуратно и тихо спустился к себе в квартиру.
   Ксения напоила мужа чаем, выслушала героический эпос и тщательно проверила одежду — к счастью, следов крови не обнаружила. И все же куртку Дениса вместе со своей забросила в стиральную машину, засыпав добрую долю порошка.
   Береженого Бог бережет, но и своей головой думать надо.
   Через час, переодевшись в спортивный костюм, с Адольфом на поводке Денис спустился по лестнице. Тел уже не было, стояли грустный участковый и омоновец с автоматом.
   — Здравствуйте, — вежливо улыбнулся Денис.
   — Да, здравствуйте, — милиционеры посторонились.
   — Что-то случилось?
   — Хулиганье подралось... — мрачно заявил омоновец. — Вы ничего не слышали? А то двоих в больницу увезли. В реанимацию...
   — Да нет, я же на девятом этаже живу.
   — А-а, тогда конечно. Но все равно, будьте осторожны!
   — Спасибо. Если что, у меня защита есть! — Денис потрепал по загривку питбуля, злобно косившего на стражей порядка.
   — Все равно! — важно порекомендовал участковый.
   — Обязательно! — кивнул Рыбаков.
   ...Когда Денис на следующий день поведал о происшедшем Гоблину, тот высоко оценил метод работы шилом и даже записал его в свой блокнот. Авось кому-нибудь пригодится ^[148].
   У обоих пострадавших оказалась посттравматическая амнезия — они напрочь забыли, зачем находились в этом доме и кто на них напал. Что и неудивительно, удары по голове мало кому пользу приносят.
   Лева, узнав о происшествии, выпихнул из своей квартиры перепуганного Абрамовича и навсегда забыл о перспективах «бандитского» будущего. Григорий Мульевич, не заезжая домой, спрятался с женой на даче, в двухстах километрах от города, и просидел там четыре месяца.

Глава 20
Парнишка из соседнего кибуца

   — Два нарезных, — Глюк сунул деньги в окошечко ларька «Хлеб — Булка».
   — Только маслят ему к нарезным не давайте, а то он перемочит тут всех! — завопил кто-то. Глюк обернулся — сзади скалился Денис.
   — Блин, Диня, здорово! — обрадовался Аркадий. — Ты че тут делаешь?
   — Как что? У меня родители недалеко живут, навещал. Обратно иду — вижу твою могучую спину! Как не подойти!
   — А-а! Зайдешь ко мне?
   — Давай! Кофеем угостишь?
   — Спрашиваешь! Я тебе такой щас телевизор покажу, закачаешься! Вчера купил... Ди-Ди-Ди-Альфа! Тридцать три дюйма! — похвастался Глюк по дороге. — Картинка — ваще!
   — Может, нам Ди-Ди Севена переименовать? — предложил Денис. — Пусть немножечко «Панасоником» побудет, пульт дистанционного управления для него сделаем...
   Они подошли к девятиэтажке Глюка.
   — Щас еще в подвал заглянем!
   — Зачем?
   — А у нас там кладовки, председатель кооператива в ЖЭКе набил. Я банки храню. Ну, чо родичи делают... Соленья, варенья... В квартиру чего набивать! У меня сахар утром кончился, пару кило взять надо.
   — А мои на даче оставляют. Когда надо, привозят...
   Глюк распахнул дверь в подвал и спустился по лесенке.
   — С правой стороны, Динь, в самом конце... Щас свет включу...
   — Да-а, солидно, — весь подвал был разбит на клети с широким проходом посередине. Кто побогаче, устроил себе кирпичные и металлические боксы, победнее — сбил из досок.
   — А то! Вот мой! — Аркадий гордо положил руку на стенку из лакированной «вагонки». На дверце красовался портрет Шварценеггера.
   — Это чтоб не ошибиться или вместо плаката «злая собака»?
   Денис стоял спиной ко входу.
   Глюк вдруг дернулся и стал оседать. В то же мгновение сзади по ушам ударила звуковая волна выстрела.
   Рыбаков в шоке обернулся — метрах в пяти стояла фигура, сжимающая обеими руками пистолет. Клюгенштейн окончательно опустился на пол, с правой стороны груди расплывалось темное пятно.
   Аркадий со свистом втянул воздух.
   — Это тебе за то, чтоб людей не трогал! — с расстановкой прошипел стрелявший.
   Денис в оцепенении присел рядом с братком и попытался его приподнять. Сзади куртка была сухая, пуля осталась в легком. Глюк что-то прошептал, но внимание Дениса было приковано к пистолету.
   — Сберкассу помнишь, урка поганый? — процедил сквозь зубы киллер. Глюк сжал зубы. Рыбаков неожиданно наткнулся ладонью на обломок кирпича.
   Говоривший поднял пистолет и деланно медленно, по-ковбойски, сдул предполагаемый дымок со среза ствола.
   Денис распрямился как пружина и вложил в бросок всю силу. Почему и как он это сделал, он и сам впоследствии объяснить не мог — первобытный инстинкт самосохранения сработал на все сто процентов, тело действовало без вмешательства сознания. Начни он думать — и конец был бы предопределен.
   Полукилограммовый кусок обожженной глины попал точно в предохранительную скобу спускового крючка. Ствол «браунинга», сломав верхние передние зубы, вдвинулся в рот «киллера» и уперся в нёбо. От резкой боли и неожиданности «ковбой» вздрогнул, кулаки его рефлекторно сжались, и указательный палец вдавил гашетку-Затылок разлетелся осколками, пуля чиркнула по потолку и ушла в сторону. Тело секунду постояло и рухнуло навзничь.
   Глюк на мгновение даже забыл, что ранен, и приподнялся на локте.
   — Вот это да, блин! — прохрипел он. Пустота в голове у Рыбакова рассеялась, мысли заработали четко и быстро.
   — Рукой зажми рану! Чтоб пневмоторакса не было!
   — Чего? — Аркадий тем не менее прижал ладонь к груди.
   — Чтобы легкое не схлопнулось! Сиди, не двигайся!
   Денис рванулся к лежавшему телу, поднял одну из гильз и сунул в карман. Кусок кирпича отлетел в сторону и среди хлама на полу подвала был незаметен.
   Теперь картина напоминала типичную сцену самоубийства. Рыбаков аккуратно, рукой в перчатке залез в карман пиджака стрелявшего и в изумлении уставился на удостоверение капитана милиции.
   — Ничего себе! Мент!
   — Чего? — просипел из угла Глюк.
   — Мент, говорю... Ну, дела! — Денис затолкал удостоверение обратно и вернулся к Аркадию. Тот уже снял шарф и, сложив его вчетверо, зажимал рану.
   — Очень больно?
   — Только когда смеюсь — неожиданно ответил Глюк.
   — Юморишь, значит, жить будешь... Руку мне на плечо, и поднимайся! Давай, давай! Здесь еще выход есть?
   Клюгенштейн кивнул.
   — Веди! За меня покрепче держись и помни: если упадешь, мне тебя не дотащить... И не споткнись.
   — А этот? — выдохнул Глюк.
   — Меньше всего о нем думай! Застрелился мусорок, не выдержал угрызений совести!.. Ну ты и тяжелый, худеть вам всем надо, с поля боя выносить неудобно...
   Рыбаков с Глюком свернули в узкий проход и доковыляли до лесенки, упиравшейся в люк. Клюгенштейн еле держался на ногах, Денис был мокрый от напряжения.
   Люк вывел их на захламленную запасную лестницу, в дворницкий закуток.
   — Мы где? — спросил Денис.
   — У технического... входа — в проеме... с соседним — домом, — еле выговорил Глюк. Из-за стекла двери на него падал свет, и было видно, что на губах появляется розовая пена.
   «Блин, плохи дела! — лихорадочно думал Рыбаков, усаживая Аркадия спиной к стене. — Братве надо звонить срочно!»
   Словно в ответ на поясе Глюка запищал радиотелефон. Денис сорвал трубку вместе с футляром.
   — Але!
   — Аркаш, это Ортопед!
   — Миша? Это Денис! Срочно к нам! Глюка зацепило, пуля в легком! Час, максимум полтора есть! Мы в технический вход пробрались, в его доме! Там такой проход узкий, но машина пройдет... Вон Глюк кивает! Пройдет! Значит, так проедешь...
   Ортопед слушал объяснения Дениса, уже несясь по лестнице вниз... Его не заботило то, что он одет был несколько легкомысленно — во «вьетнамках», майке и красных семейных трусах в белый горошек.
   В коридоре он прихватил только ключи, бумажник и, отшвырнув ногой взбудораженного бультерьера Гошу, выскочил из квартиры. Ехать до Глюка, к счастью, было минут пятнадцать.
   Вылетев из парадного, он не удержался и поехал на спине аккурат к дверям своего «ниссана».
   Все бы ничего, да бдительная бабка с первого этажа, услышав донесшийся из подвала сухой треск пистолетных выстрелов, набрала заветный номерок «ноль-два». К дому Клюгенштейна с трех сторон понеслись патрульные машины, две из которых были совсем рядом.
   Денис, услышав вой сирены, рукояткой найденной лопаты наспех заблокировал крышку люка и приник к щели в двери.
   — Что? — выдавил Глюк.
   — Менты подъехали! — зло пошептал Денис. — Блин, когда надо, они час добираются, а сейчас — пяти минут не прошло. У тебя с собой пушки нет?
   — Нет... — огорчился Глюк.
   — Ну и слава Богу! А ты что подумал, я тут пальбу устраивать буду? — Аркадий кивнул. — Ну ты даешь! Я на тот случай спросил, если нас повяжут! И хорошо, что нет!
   Денис приложил ухо к люку. Из подвала слышалось бормотание, кто-то отдавал невнятные команды. Рыбаков расслышал единственную — «Оцепить дом!». Надеяться на то, что подсобку не проверят, не приходилось — увидев мертвого «товарища по оружию», патрульные вызвали подкрепление.
   В подсобке потемнело.
   Рыбаков сквозь щель в двери увидел серый борт «ниссана». Ортопед добрался за семь минут. Денис высунул голову в проем.
   — Миша! Миша! — Тот обернулся и выскочил из машины. Денис опешил. — Тебе что, жарко?
   — А! — Браток отмахнулся. — Где Аркашка?
   — Дверь открой заднюю! — Рыбаков рванулся в подсобку и помог Глюку подняться.
   Ортопед подскочил с другой стороны, и вдвоем они усадили Аркадия на заднее сиденье. Денис захлопнул дверь, пробежал до выезда из проема и выглянул на улицу. Метрах в тридцати стояли две «канарейки» ^[149], у которых с мрачным видом торчали трое с автоматами.
   Ортопед был уже за рулем и ждал команды на выезд.
   — Плохи дела, Миша! Мусора рядом! Давай так: я попробую их отвлечь, а ты рви когти! Увидишь, что я побежал — жми! Я их от машин отведу, чтоб за тобой не рванули...
   Браток кивнул.
   — А ты как?
   — Прорвемся! Братва в курсе?
   — Да, — ответы Ортопеда были краткими. — Лекарь ждет, сейчас сюда человек пять едут. Но они далеко! Минут через двадцать только будут!
   — Узнаете, куда меня заберут, вытащите. Все, я пошел!
   — Удачи!
   — Давай!
   Денис небрежной походкой вышел из проезда и направился к телефонной будке. Та была метрах в двадцати от патрульных. Автоматчики наблюдали за Рыбаковым с возрастающим интересом. Тот шел ссутулившись, опустив голову в плечи, руки в карманах. Один из милиционеров поднес к губам рацию. Денис подошел к будке и снял трубку. То, что диска на аппарате не было и сам телефон был практически разбит, значения не имело. В суматохе, которую он собирался устроить, вряд ли кто-нибудь обратит внимание на такие мелочи. Денис встал спиной, закрыв от патрульных аппарат, приложил трубку к уху и выждал десять секунд.
   — Але, милиция? — разнесся по улице вопль. — Все, вешайтесь, козлы! Здание ГУВД заминировано! Через час бабахнет! — Краем глаза Денис увидел, как патрульные переглянулись и двинулись к нему.
   Трубка повисла на шнуре, Рыбаков прыжками рванул вдоль дома к автобусной остановке.
   Автоматчики побежали за ним. Денис несся по сугробам, сзади орали: «Стой!»
   «Стрелять не будут, народу на остановке много!» — мелькнула мысль — Беглец опережал преследователей метров на семьдесят. Из парадного вывалились еще человек пять и присоединились к погоне.
   Обе патрульные машины, взрывая колесами грязь, вывернули на дорогу. Денис добежал до остановившегося автобуса и обернулся. Человек десять в форме, с перекошенными от ярости лицами, бежали плотной кучкой. «Канарейки» тоже были уже близко.
   За спиной разгоряченных стражей порядка беспрепятственно выехал из проезда «ниссан» и свернул в противоположную сторону. Денис перевел дыхание и всплеснул руками.
   — Не мой номер! — патетично воскликнул он, указав на автобус. — А надо же, так спешил!
   Люди на остановке недоуменно взглянули на торопливого пассажира. В этот момент подоспели менты.
   Бегущий впереди рослый детина замахнулся прикладом, Денис сделал вид, что поскользнулся, и упал ему в ноги. Не ожидавший этого патрульный споткнулся и, уронив автомат, пропахал по грязи метра четыре. В Рыбакова уткнулось три ствола.
   — Лежать!
   — Да вы что, ребята? — заголосил Денис.
   — Молчать! — Милиционеры орали так, что, казалось, они участвуют в конкурсе «Заглуши танк». — Не вставать! Замри! Стреляем без предупреждения! Кто ты такой? Рот откроешь, урою, сволочь! Встать! Руки за голову! Не шевелись!
   — Вы что-нибудь одно выберите! — вдруг обратился к галдящей стае «скворцов» ^[150] интеллигентный человек с бородкой. — Либо — лежать, либо — стоять!
   — А ты кто такой? — заревел один из сержантов.
   — Пенсионер МВД, — вмешавшийся показал удостоверение. — Полковник запаса, уголовный розыск...
   — Вот и сиди на своей пенсии! — проорали ему в лицо. — Будешь лезть, с нами поедешь!
   Пенсионер-полковник замолчал. В его времена так разговаривать со старшим по званию было немыслимо. Но благодаря его вмешательству запал у преследователей прошел — Денису дали разок по шее, завели руки за спину, защелкнули на запястьях наручники и втолкнули в «воронок».
   — Куда вы его везете? — спросила одна женщина.
   — В отделение, — ответил молоденький лейтенант, вытирая пот со лба. — Там и расскажет все...
   — Что все? — вновь вмешался пенсионер. — Он на автобус спешил.
   — Ладно, разберемся... — вздохнул лейтенант. Сам он не слышал воплей Дениса и присоединился к погоне автоматически — все бегут, и он побежал. — Чо он сделал-то? — обратился он к счищающему с себя грязь автоматчику.
   — Здание ГУВД заминировал! — бодро ответил сержант.
   Люди на остановке переглянулись, кто-то засмеялся.
   — А вы что, круто его поймали? — раздался ехидный голос.
   Собравшиеся развеселились. Родная милиция опять выступила в своем обычном амплуа полных придурков. Обозленные лейтенант и сержант молча полезли в машину, остальные потянулись обратно к дому Клюгенштейна.
   Подобранную гильзу Денис «уронил» еще по дороге, когда бежал к автобусной остановке. Ничего криминального у него с собой не было.
   По прибытии в отделение его, обыскав и забрав деньги, часы, документы, сигареты и зажигалку, втолкнули в «обезьянник» — маленькое помещение с деревянной скамьей.
   Возбужденные патрульные проорали дежурному о необходимости строго стеречь задержанного и умчались докладывать руководству. Тщедушный дежурный с уважением посматривал на «террориста».
   Денис уселся в угол и вытянул ноги. Слегка мутило, но такая реакция для организма нормальна — современный человек отвык от активных действий, изнежился, да и стресс был силен. Рыбаков отнюдь не жалел о том, что сделал, это была самооборона в чистом виде. Конечно, говорить об этом в милиции он не собирался, и даже не столько потому, что «самоубийца» был капитаном. Статья о самообороне настолько расплывчата, что все зависит от усмотрения дознавателя, а не от реальных обстоятельств. У Дениса был знакомый, еще в пору учебы в институте, который получил четыре года, защитив девушку. И хотя он бился против пятерых, у троих из которых были ножи, в его «посадке» сыграло роль то обстоятельство, что он был кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе. Один из противников, попавшийся на «мельницу» ^[151], ударился затылком о поребрик и умер. Ни свидетельские показания девушки, ни наличие оружия у нападавших не избавили его от полутора лет предварительного заключения и двух с половиной на зоне. Окружавшие его «сидельцы» относились с пониманием, видя, что парня держат ни за что. А толку?
   Вышедшие из больницы ублюдки гуляли на свободе и получили условно по году. Однако за пару месяцев до выхода из тюрьмы своего обидчика почему-то разъехались из города и так и потерялись на просторах страны. Дениса в его ситуации утешало лишь то, что его задержали за мифический «теракт», погибшего капитана привязать к нему было сложновато.
   Прошел час.
   Рыбаков попросил сигарету, дежурный покачал головой — не положено, мол.
   «Ага, — подумал Денис, — тупенький метод нервирования, курить не дают. Узнаю, узнаю безумный интеллект мусоров! Думают, что этим меня из себя выводят? Боже, ну почему к ним таких идиотов берут? Сидит такой шпендрик, вся работа — на телефоне, а туда же... Холмса из себя изображает... Психологическими экзерсисами балуется. Интересно, себя-то он кем представляет? Крутым полицейским? Да уж, парень, из тебя только анатомическое пособие делать, глиста в обмороке... Правильно, у кого комплексы неполноценности, те в ментовку сейчас идут, в другое-то место не берут на работу... Ну, блин, и рожа! Такое впечатление, что средство от прыщей еще не изобрели! А что он там делает? Кроссворд отгадывает? Ой, да брось ты это занятие, не получится ведь ничего... Для этого хоть какую-то грамотность иметь надо. А ты у нас яркий пример неудачного приземления головой вниз при рождении... Да-а! Акушер был пьян и уронил! Башка-то, гляди, сверху как бы сплющена! Пигмей-инвалид. Долго тут меня еще держать будут? Глюка небось оперируют уже. Вот и славненько! За мной через часок-другой явятся, братанам еще узнать надо, куда увезли меня... И адвоката приволочь... Хотя какой адвокат? Из ГУВД их пошлют, тоже мне, телефонного террориста нашли! От злобы-то они наркоту подбросить могут, любители, блин, этого дела... Ладно, как-нибудь выкрутимся... При обыске не додумались, а потом — хилый вариант, но настороже все равно надо быть — Ксанке уже позвонили, я уверен, да и в квартире вообще ничего нет... Ладно, подождем, что эти портяночники удумают, меня осталось-то часа полтора держать, дальше делать что-то надо...»