Доставленный в медвытрезвитель под надзор врача Федот Мамаев пришел в нормальное состояние только на утро следующего дня. Прежде, чем везти старика в прокуратуру на допрос, следователь Лимакин обрядил его в рубаху, штаны и ботинки, которые предусмотрительно захватил с собой, уезжая с пожарища.
Разговор со стариком, мающимся синдромом похмелья, завязался не сразу. Мучительно вздыхая, кряхтя и охая. Мамаев никак не мог вспомнить свое отчество. Лишь после того, как Лимакин перебрал больше десятка мужских имен, старик неожиданно сказал:
– Адамом моего батьку звали.
– Значит, вы – Федот Адамович? – уточнил на всякий случай Лимакин.
– Вроде бы так. «Агдамыч». Так меня называли пьющие мужики.
– Скажите, Федот Адамович, вы помните, что у вас вчера случилось?
Мамаев потер ладонями морщинистое лицо:
– Либо по правде, либо приснилось в протрезвителе, будто изба моя сгорела.
– А до пожара что было?
– Пьяным я в стельку напился.
– Часто так напиваетесь?
– Не сказать, чтобы часто, но бывает.
– По какому поводу?
– Дак, могу и без повода надраться, когда водка в достаточном объеме подвалит. Пока жена не померла, она не давала мне шибко размахнуться. Сварит, бывало, бражки и регулирует дозу. Если заметит, что косеть начинаю, сразу: «Воздержись, Федотка! Передохни, потом новую порцию получишь». Со смертью старухи оказался я беспризорным и, как попадет вожжа под хвост, стал терять рассудок… – Мамаев, чтобы но обдать следователя перегаром, отвернулся в сторону и тяжело вздохнул: – В основном ограничиваюсь четушкой. Пенсия у меня скудная. На войне я не был. Поэтому, в отличие, скажем, от Никифора Потехина с нашей улицы, который за военные заслуги да ранения огребает больше миллиона в старых деньгах, получаю кошачьи слезы.
– Оттого и устроили у себя дом ночных свиданий? – спросил Лимакин.
– Насчет свиданьев придумал участковый милиционер Анатолий Кухнин, – вяло ответил Мамаев.
– Не с потолка же он это взял. Соседи ваши то же самое, что и участковый, говорят.
– Соседям охота лясы поточить. Существа дела они не знают.
– А в чем «существо дела»?
– Дак, в простом уважении к молодежи. Приходили ко мне знакомые парни. Просили, мол, разреши, дед Федот, посидеть под крышей твоего дома с девчатами. Хулиганить, дескать, не будем. Музыку покрутим, потанцуем, ну самую малость винца выпьем. Почему надо было отказывать им в таком пустяке? Сам в молодости любил пошухарить. Ни одной вечеринки не пропускал. Молодежь во все времена любит повеселиться.
– И ради веселья молодежи вы бескорыстно переселились в баню?
– Корысть моя была невелика. Поставят бутылочку, закуси какой-либо дадут. На том и ограничивался.
– А вчера, похоже, не ограничились бутылочкой?
– Тоже всего единую поллитровку выпил, но без закуски. По методу Любы-кэгэбэшницы. Живет на нашей улице такая развеселая деваха. Не слыхали о ней?
– Слышал.
– Вот она забегает ко мне по субботним дням, чтобы баньку истопить да попариться. Каждый раз, понятно, бутылочку приносит. Без этого от бани никакого смаку нет. Когда напарится от души, непременно выпьет и мне рюмашку накропит. Говорю: «Погоди, я щас горбушку хлеба принесу зажевать». Люба только рукой махнет: «Не в коня овес травить. Тяни, дед Федот, без закуси. Круче кайф поймаешь». Таким вот методом я вчера и натянулся. Оно, как говорится, первая стопка идет в горло колом, вторая – соколом, а последующие – мелкими пташками. К тому же, видать, длительное воздержание усугубило опьянение. Полную неделю, считай, росинки алкоголя в рот не брал, а тут сразу поллитру ахнул.
– Чем было вызвано «длительное воздержание»?
– Младший сын, Руслан, ко мне на побывку приехал и категорически запретил выпивать.
– Один приехал или с женой? – задал уточняющий вопрос Лимакин.
– Кто? – будто не понял старик.
– Сын ваш.
– Дак, он еще неженатый. Годов-то Руслану уже под сорок, но с женитьбой затягивает.
– А что за женщина была с ним в доме во время пожара?
– Никакой женщины там не должно было быть… – Мамаев с недоумением уставился на Лимакина. – Выходит, пожар мне не приснился?
– К сожалению, нет.
– Это что ж, выходит, изба моя по правде сгорела?
– Да.
– А Руслан сумел из огня выбраться?
– Пожарники вынесли его вместе с женщиной мертвыми.
Реакция старика на такое сообщение показалась Лимакину странной. Федот Мамаев не только не впал в отчаяние от случившейся беды, но даже не изменился в лице. Он только покачал всклокоченной головой и, отвернувшись в сторону, вздохнул:
– Вот, едри-ё-корень, напасть… Где ж я деньжат возьму на похороны Руслана?..
– На погребение государство выделяет больше тысячи рублей, – опасаясь, как бы Мамаев не замкнулся в разговоре, приободрил старика Лимакин. – Да и старший ваш сын наверняка поможет.
– Старший, Вениамин, отрезанный ломоть, – опять вздохнул старик. – Я в серьезных разногласиях с ним.
– Из-за чего?
– Не нравится Веньке, что выпиваю. Настаивает, чтобы врачи закодировали меня от пьянства, а я сопротивляюсь. Лучше уж от водки помереть, чем от тоски.
– Чтобы не тосковать, перебрались бы на жительство к Вениамину.
– Насчет этого Венька не против, да жена у него – сущая тигрица. Духу моего не переносит. Зачем вносить смуту в их семью. Как-нибудь доживу свой век. Уже немного осталось.
– А с Русланом какие у вас отношения?
– Руслан, как ушел на армейскую службу, так, считай, и глазу домой не показывал. Всего-то на похороны мамаши прилетал, да вот на прошлой неделе потемну заявился, будто гром с ясного неба, избитый до крови.
– Избитый?.. – заинтересовался Лимакин. – Кто ж его избил?
– Известно, кто – грабители. Шел с вечерней новосибирской электрички напрямую через лесопосадку. Там его и подстерег вооруженный наганом уголовник. Руслан – мужик крепкий. Разным способам драки обучен в специальных войсках. Деньги свои он, конечно, отстоял, но взбучку получил основательную.
– Не сочинил ли Руслан о нападении?
– Зачем ему сочинять.
– Может, сам ввязался в какую-то драку…
– Не должон бы… – Мамаев, словно пересиливая одышку, помолчал. – Факт бандитского нападения подтвердила мне Люба-кэгэбэшница. Сказала, что вечером в пятницу ходила в лесопосадку по грибы и слышала там стрельбу.
– О том, что сын находится у вас, Люба знала?
– Об этом я не говорил ей. Руслан категорически запретил мне не только выпивать, но и об его прибытии рассказывать.
– Почему?
– Наверно, не хотел оконфузиться перед соседями. Мол, такой крепкий с виду мужчина и позволил какому-то уголовнику намять себе бока.
– Кто стрелял в лесопосадке, Люба не рассказывала?
– Нет. Насчет бани я отказал Любе, и она быстро убежала. Не терпелось ей почать поллитровку.
– Вам не предлагала выпить?
– Люба без баньки никогда не угостит.
– А накануне пожара кто вас так здорово угостил?
Мамаев, потупив красные с перепоя глаза, пожал худощавыми плечами:
– Откровенно признаться, даже и не знаю, кто.
– Ну, как же так, Федот Адамович?.. – удивился Лимакин.
– Дак, очень просто. Впервые я видел ту деваху, которая одарила меня поллитровкой. Ни фамилии, ни имени у нее не успел спросить.
– Что ж она, ни с того ни с сего вручила вам бутылку и сразу исчезла?
– Не совсем так.
– А как?
– Почти, как в кине…
Слово по слову следователь Лимакин узнал от Мамаева довольно странную историю. По просьбе очень сильно избитого сына, который, не раздеваясь, отлеживался на кровати, старик держал его взаперти, будто в доме никого не было. Руслан с трудом выходил лишь в туалет. Делал это либо рано утром, либо в вечерних сумерках. Сам же Федот дневал и ночевал в бане. Позапрошлым вечером, перед пожаром, Мамаев стал укладываться спать раньше обычного. Когда снял штаны и рубаху, вспомнил, что еще не выпустил сына по туалетной нужде. В майке и трусах пошел босиком открывать замок. Едва отомкнул дверь, тут и появилась невесть откуда незнакомая молодка.
– И сразу предложила вам бутылку? – спросил Лимакин.
Мамаев отрицательно повел головой:
– Не сразу. Вначале попросила пропустить ее к Руслану, мол, край надо с ним поговорить. Я, помня наказ сына, заявил, будто никого у меня в доме нет. Молодка погрозила пальчиком: «Не надо, дедушка, обманывать. Бог за это наказывает». После таких слов достала из пакета поллитровку и подала мне. «Иди, – говорит, – дедуля, в свою баньку, выпей за мое здоровье. Пока первую рюмочку закусываешь, я переговорю с Русланом и тихо уйду». Мне бы следовало отказаться от такого заманчивого предложения, а я за тверёзую неделю после сыновьего запрета так истосковался по рюмашке, что просто-таки не смог преодолеть соблазн. Позабыл об открытой двери дома и, укрывшись в баньке, как был в майке да трусах, так и приложился к горлышку бутылки. Когда из горла поллитровку тянешь, трудно узреть, сколько вытянул. Проще говоря, с первого же прикладу мой разум и свихнулся. Что после произошло, расстреляй – не помню.
– И внешность «молодки» не запомнили?
– В каком понимании?
– В обычном. Какого она возраста и телосложения, как одета, лицо какое…
Мамаев задумался:
– Грудастенькая молодка, но на взрослую женщину не похожа. Скорее, подрастающая барышня. Ростом невелика. Телесного сложения хорошего. Одета кое-как… штанишки, курточка современная с замочками. Лицом приятная.
– Приметы на лице какие-нибудь были?
– Особо приметного ничего не запомнил. Разве только… – старик дрожащим указательным пальцем прикоснулся к своему лбу чуть повыше переносицы. – Вот тут было что-то наподобие розоватой отметинки.
– Не внучка ли она Никифора Потехина? – ухватился за мелькнувшую мысль Лимакин.
Мамаев пожал плечами:
– Я слыхал от Никифора Власовича, будто есть у него в Новосибирске внучка, но видеть ее мне не доводилось. По такой причине утвердительно ответить не могу…
На этом показания Федота Адамовича Мамаева, можно сказать, закончились. Вошла ли «молодка» в избу и, тем более, выходила или нет она из избы, старик не видел. Не знал Федот и того, ради какого разговора пришла «подрастающая барышня» к Руслану и что там, в избе, вообще произошло. Слабый просвет в голове у пьяного вдрызг старика мелькнул под утро, когда гулко затрещал шифер на загоревшейся крыше дома. Приняв этот треск за стрельбу. Мамаев на карачках выполз из бани и, укрывшись от нестерпимой жары под забором, впал в прострацию.
Разговор со стариком, мающимся синдромом похмелья, завязался не сразу. Мучительно вздыхая, кряхтя и охая. Мамаев никак не мог вспомнить свое отчество. Лишь после того, как Лимакин перебрал больше десятка мужских имен, старик неожиданно сказал:
– Адамом моего батьку звали.
– Значит, вы – Федот Адамович? – уточнил на всякий случай Лимакин.
– Вроде бы так. «Агдамыч». Так меня называли пьющие мужики.
– Скажите, Федот Адамович, вы помните, что у вас вчера случилось?
Мамаев потер ладонями морщинистое лицо:
– Либо по правде, либо приснилось в протрезвителе, будто изба моя сгорела.
– А до пожара что было?
– Пьяным я в стельку напился.
– Часто так напиваетесь?
– Не сказать, чтобы часто, но бывает.
– По какому поводу?
– Дак, могу и без повода надраться, когда водка в достаточном объеме подвалит. Пока жена не померла, она не давала мне шибко размахнуться. Сварит, бывало, бражки и регулирует дозу. Если заметит, что косеть начинаю, сразу: «Воздержись, Федотка! Передохни, потом новую порцию получишь». Со смертью старухи оказался я беспризорным и, как попадет вожжа под хвост, стал терять рассудок… – Мамаев, чтобы но обдать следователя перегаром, отвернулся в сторону и тяжело вздохнул: – В основном ограничиваюсь четушкой. Пенсия у меня скудная. На войне я не был. Поэтому, в отличие, скажем, от Никифора Потехина с нашей улицы, который за военные заслуги да ранения огребает больше миллиона в старых деньгах, получаю кошачьи слезы.
– Оттого и устроили у себя дом ночных свиданий? – спросил Лимакин.
– Насчет свиданьев придумал участковый милиционер Анатолий Кухнин, – вяло ответил Мамаев.
– Не с потолка же он это взял. Соседи ваши то же самое, что и участковый, говорят.
– Соседям охота лясы поточить. Существа дела они не знают.
– А в чем «существо дела»?
– Дак, в простом уважении к молодежи. Приходили ко мне знакомые парни. Просили, мол, разреши, дед Федот, посидеть под крышей твоего дома с девчатами. Хулиганить, дескать, не будем. Музыку покрутим, потанцуем, ну самую малость винца выпьем. Почему надо было отказывать им в таком пустяке? Сам в молодости любил пошухарить. Ни одной вечеринки не пропускал. Молодежь во все времена любит повеселиться.
– И ради веселья молодежи вы бескорыстно переселились в баню?
– Корысть моя была невелика. Поставят бутылочку, закуси какой-либо дадут. На том и ограничивался.
– А вчера, похоже, не ограничились бутылочкой?
– Тоже всего единую поллитровку выпил, но без закуски. По методу Любы-кэгэбэшницы. Живет на нашей улице такая развеселая деваха. Не слыхали о ней?
– Слышал.
– Вот она забегает ко мне по субботним дням, чтобы баньку истопить да попариться. Каждый раз, понятно, бутылочку приносит. Без этого от бани никакого смаку нет. Когда напарится от души, непременно выпьет и мне рюмашку накропит. Говорю: «Погоди, я щас горбушку хлеба принесу зажевать». Люба только рукой махнет: «Не в коня овес травить. Тяни, дед Федот, без закуси. Круче кайф поймаешь». Таким вот методом я вчера и натянулся. Оно, как говорится, первая стопка идет в горло колом, вторая – соколом, а последующие – мелкими пташками. К тому же, видать, длительное воздержание усугубило опьянение. Полную неделю, считай, росинки алкоголя в рот не брал, а тут сразу поллитру ахнул.
– Чем было вызвано «длительное воздержание»?
– Младший сын, Руслан, ко мне на побывку приехал и категорически запретил выпивать.
– Один приехал или с женой? – задал уточняющий вопрос Лимакин.
– Кто? – будто не понял старик.
– Сын ваш.
– Дак, он еще неженатый. Годов-то Руслану уже под сорок, но с женитьбой затягивает.
– А что за женщина была с ним в доме во время пожара?
– Никакой женщины там не должно было быть… – Мамаев с недоумением уставился на Лимакина. – Выходит, пожар мне не приснился?
– К сожалению, нет.
– Это что ж, выходит, изба моя по правде сгорела?
– Да.
– А Руслан сумел из огня выбраться?
– Пожарники вынесли его вместе с женщиной мертвыми.
Реакция старика на такое сообщение показалась Лимакину странной. Федот Мамаев не только не впал в отчаяние от случившейся беды, но даже не изменился в лице. Он только покачал всклокоченной головой и, отвернувшись в сторону, вздохнул:
– Вот, едри-ё-корень, напасть… Где ж я деньжат возьму на похороны Руслана?..
– На погребение государство выделяет больше тысячи рублей, – опасаясь, как бы Мамаев не замкнулся в разговоре, приободрил старика Лимакин. – Да и старший ваш сын наверняка поможет.
– Старший, Вениамин, отрезанный ломоть, – опять вздохнул старик. – Я в серьезных разногласиях с ним.
– Из-за чего?
– Не нравится Веньке, что выпиваю. Настаивает, чтобы врачи закодировали меня от пьянства, а я сопротивляюсь. Лучше уж от водки помереть, чем от тоски.
– Чтобы не тосковать, перебрались бы на жительство к Вениамину.
– Насчет этого Венька не против, да жена у него – сущая тигрица. Духу моего не переносит. Зачем вносить смуту в их семью. Как-нибудь доживу свой век. Уже немного осталось.
– А с Русланом какие у вас отношения?
– Руслан, как ушел на армейскую службу, так, считай, и глазу домой не показывал. Всего-то на похороны мамаши прилетал, да вот на прошлой неделе потемну заявился, будто гром с ясного неба, избитый до крови.
– Избитый?.. – заинтересовался Лимакин. – Кто ж его избил?
– Известно, кто – грабители. Шел с вечерней новосибирской электрички напрямую через лесопосадку. Там его и подстерег вооруженный наганом уголовник. Руслан – мужик крепкий. Разным способам драки обучен в специальных войсках. Деньги свои он, конечно, отстоял, но взбучку получил основательную.
– Не сочинил ли Руслан о нападении?
– Зачем ему сочинять.
– Может, сам ввязался в какую-то драку…
– Не должон бы… – Мамаев, словно пересиливая одышку, помолчал. – Факт бандитского нападения подтвердила мне Люба-кэгэбэшница. Сказала, что вечером в пятницу ходила в лесопосадку по грибы и слышала там стрельбу.
– О том, что сын находится у вас, Люба знала?
– Об этом я не говорил ей. Руслан категорически запретил мне не только выпивать, но и об его прибытии рассказывать.
– Почему?
– Наверно, не хотел оконфузиться перед соседями. Мол, такой крепкий с виду мужчина и позволил какому-то уголовнику намять себе бока.
– Кто стрелял в лесопосадке, Люба не рассказывала?
– Нет. Насчет бани я отказал Любе, и она быстро убежала. Не терпелось ей почать поллитровку.
– Вам не предлагала выпить?
– Люба без баньки никогда не угостит.
– А накануне пожара кто вас так здорово угостил?
Мамаев, потупив красные с перепоя глаза, пожал худощавыми плечами:
– Откровенно признаться, даже и не знаю, кто.
– Ну, как же так, Федот Адамович?.. – удивился Лимакин.
– Дак, очень просто. Впервые я видел ту деваху, которая одарила меня поллитровкой. Ни фамилии, ни имени у нее не успел спросить.
– Что ж она, ни с того ни с сего вручила вам бутылку и сразу исчезла?
– Не совсем так.
– А как?
– Почти, как в кине…
Слово по слову следователь Лимакин узнал от Мамаева довольно странную историю. По просьбе очень сильно избитого сына, который, не раздеваясь, отлеживался на кровати, старик держал его взаперти, будто в доме никого не было. Руслан с трудом выходил лишь в туалет. Делал это либо рано утром, либо в вечерних сумерках. Сам же Федот дневал и ночевал в бане. Позапрошлым вечером, перед пожаром, Мамаев стал укладываться спать раньше обычного. Когда снял штаны и рубаху, вспомнил, что еще не выпустил сына по туалетной нужде. В майке и трусах пошел босиком открывать замок. Едва отомкнул дверь, тут и появилась невесть откуда незнакомая молодка.
– И сразу предложила вам бутылку? – спросил Лимакин.
Мамаев отрицательно повел головой:
– Не сразу. Вначале попросила пропустить ее к Руслану, мол, край надо с ним поговорить. Я, помня наказ сына, заявил, будто никого у меня в доме нет. Молодка погрозила пальчиком: «Не надо, дедушка, обманывать. Бог за это наказывает». После таких слов достала из пакета поллитровку и подала мне. «Иди, – говорит, – дедуля, в свою баньку, выпей за мое здоровье. Пока первую рюмочку закусываешь, я переговорю с Русланом и тихо уйду». Мне бы следовало отказаться от такого заманчивого предложения, а я за тверёзую неделю после сыновьего запрета так истосковался по рюмашке, что просто-таки не смог преодолеть соблазн. Позабыл об открытой двери дома и, укрывшись в баньке, как был в майке да трусах, так и приложился к горлышку бутылки. Когда из горла поллитровку тянешь, трудно узреть, сколько вытянул. Проще говоря, с первого же прикладу мой разум и свихнулся. Что после произошло, расстреляй – не помню.
– И внешность «молодки» не запомнили?
– В каком понимании?
– В обычном. Какого она возраста и телосложения, как одета, лицо какое…
Мамаев задумался:
– Грудастенькая молодка, но на взрослую женщину не похожа. Скорее, подрастающая барышня. Ростом невелика. Телесного сложения хорошего. Одета кое-как… штанишки, курточка современная с замочками. Лицом приятная.
– Приметы на лице какие-нибудь были?
– Особо приметного ничего не запомнил. Разве только… – старик дрожащим указательным пальцем прикоснулся к своему лбу чуть повыше переносицы. – Вот тут было что-то наподобие розоватой отметинки.
– Не внучка ли она Никифора Потехина? – ухватился за мелькнувшую мысль Лимакин.
Мамаев пожал плечами:
– Я слыхал от Никифора Власовича, будто есть у него в Новосибирске внучка, но видеть ее мне не доводилось. По такой причине утвердительно ответить не могу…
На этом показания Федота Адамовича Мамаева, можно сказать, закончились. Вошла ли «молодка» в избу и, тем более, выходила или нет она из избы, старик не видел. Не знал Федот и того, ради какого разговора пришла «подрастающая барышня» к Руслану и что там, в избе, вообще произошло. Слабый просвет в голове у пьяного вдрызг старика мелькнул под утро, когда гулко затрещал шифер на загоревшейся крыше дома. Приняв этот треск за стрельбу. Мамаев на карачках выполз из бани и, укрывшись от нестерпимой жары под забором, впал в прострацию.
Глава Х
Когда следователь Лимакин допрашивал Федота Мамаева, Слава Голубев, стараясь выйти на след Лоции Жемчуговой, разыскивал ее подругу, которая, по словам деда Никифора Потехина, работала в районном Сбербанке. Туда Слава и наведался в первую очередь. Сбербанковские сотрудницы подтвердили, что у них действительно работала Марианна, а попросту – Мара Наливкина, но недавно она уволилась и теперь торгует в частном магазине «Строительные материалы», расположенном неподалеку. В «Стройматериалах» выяснилось, что интересующая Славу продавщица после недельной работы находится в недельном отгуле. Узнав домашний адрес Наливкиной, Голубев отыскал старую многоэтажку и через каких-нибудь полчаса уже беседовал в уютной однокомнатной квартирке со смуглой, похожей на испанку девушкой.
Мара Наливкина оказалась уроженкой Новосибирска. После школы она закончила по бухгалтерской специальности двухгодичный платный техникум и, не найдя в Новосибирске подходящей работы, приехала в райцентр, где, по газетному объявлению, районному Сбербанку требовались сотрудники с бухгалтерским образованием. Здесь с помощью родителей, занимающихся челночным бизнесом, купила квартиру и живет уже третий год. С Лоцией Жемчуговой Наливкина познакомилась в новосибирском бассейне «Нептун», когда училась на последнем курсе техникума, а Лоция была еще школьницей, вместе посещали секцию синхронного плавания. Летом прошлого года Мара уговорила Лоцию приехать из загазованного Новосибирска в тихий райцентр, где дышится легко, как на горном курорте. Лоция с полмесяца прожила у деда с бабушкой, а потом еще почти столько же – у Наливкиной. Ходили на дискотеку, купались в реке и загорали на берегу. С парнями не общались. Если вечером не было дискотеки, просиживали допоздна у телевизора или смотрели «крутые» фильмы по видюшнику.
– Нынче тоже ты уговорила Лоцию приехать сюда? – спросил Наливкину Голубев.
– Ой, нет, – быстро ответила Пара. – В прошлом году родители Лоции отдыхали в туристическом плавании по Оби. Одной ей было скучно дома, и мы часто с ней перезванивались. А нынче она появилась внезапно. Утром позвонила мне из Новосибирска и сказала, что приедет вечерней электричкой. Попросила, чтобы я встретила ее на вокзале.
– Одна приехала?
– Одна.
– Какого числа это было?
Наливкина недолго подумала:
– Тринадцатого сентября. Я как раз последний день отдыхала, а четырнадцатого, в понедельник, вышла на целую неделю работать.
– Чем Лоция объяснила свой внезапный приезд?
– Сказала, что соскучилась по мне.
– И все?
– А что еще?.. – вопросом на вопрос ответила Мара.
– От скуки так срочно не приезжают. Видимо, какое-то неотложное дело было у Лоции в райцентре.
– Может, что-то и было, но я всю неделю с семи утра до позднего вечера находилась на работе и не знаю, чем Лоция занималась без меня.
– У тебя с ней доверительные отношения были?
– Вполне.
– В таком случае трудно поверить, чтобы она не поделилась с подругой своей проблемой.
Мара, чуть покусывая ровными зубками нижнюю губу, задумалась.
– Знаете, боюсь ввести вас в заблуждение…
Слава улыбнулся:
– Заблудиться в словах можно, когда лгут. Говорите правду, и никакого заблуждения не будет.
– В общем, насколько я поняла, у Лоции была проблема, связанная с ее отцом. Как только мы встретились на вокзале. Лоция сразу предложила сходить на Лесопосадочную улицу к деду с бабушкой. Увидев во дворе Потехиных отцовскую машину, попросила меня вызвать из дома папу Гену, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз.
– О чем?
– Не знаю. Короче, опасаясь злой собаки Потехиных, я постучала в калитку. Цепной кобель на удивление не залаял, как всегда. На стук подошел дед Никифор. Узнав от него, что Геннадий Никифорович в пятницу вечером уехал на электричке домой, я извинилась за беспокойство. Когда калитка захлопнулась, стоявшая за моей спиной Лоция удивилась: «Странно, почему ни вчера, ни сегодня папа Гена в Новосибирске не появился? Неужели я опоздала?»
– Куда?.. – опять спросил Голубев.
– Вот и я такой же вопрос задала Лоции. Куда, мол, ты опоздала? Она отмахнулась: «Это для тебя не имеет значения. – И сразу предложила: – Пойдем к деду Федоту Мамаеву. Надо узнать, не приезжал ли к нему младший сын». – «Зачем тебе Руслан?» – удивилась я. Лоция нахмурилась: «Мара, есть веши, о которых до поры до времени надо молчать, чтобы плохо не кончилось. Придет время – скажу».
– Лоция знакома с Русланом?
– Она так же, как и я, никогда его не видела.
– С какой же стати разговор о нем завели?
– Понаслышке. В Новосибирске по соседству с моими родителями живет старший сын старика Мамаева – Вениамин Федотович. Когда я поселилась в райцентре, он несколько раз передавал со мной отцу деньги и в каждый мой приезд к родителям интересовался, как тут поживает старик. Естественно, мне неоднократно приходилось разговаривать с дедом Федотом. Он почти всегда жаловался, что в отличие от старшего сына, младший – Руслан совсем забыл отца.
– И что вы с Лоцией узнали в тот вечер о Руслане?
– Ничего. Дом деда Федота оказался на замке, а сам старик, когда я вошла в ограду, выглянул из баньки. На редкость был трезвым и, едва услышав мои вопрос о Руслане, махнул рукой. Давно, мол, от Руслана нет никаких вестей.
– Как Лоция отреагировала на это?
– Усмехнулась: «Врет дедуля. Если Мура не запудрил мне голову, Руслан наверняка прячется в доме отца».
– Кто такой «Мура»?
– Не знаю. Поняв, что Лоция не хочет откровенничать, я не стала лезть к ней в душу. Когда пришли ко мне, она сразу позвонила в Новосибирск какому-то Василию Григорьевичу.
– О чем говорила с ним?
– Знаете, разговор как-то не получился. Лоция спросила: «Василий Григорьевич, папа Гена еще не появился?» Телефон у меня «громкоголосый», и я хорошо слышала, как тот ответил вопросом: «Ты откуда звонишь?» – «От подруги». – «Девочка, срочно вернись домой». – «Мне надо разобраться с гнусной информацией», – резко сказала Лоция и бросила трубку.
– Кроме Василия Григорьевича, никому больше не звонила?
– Судя по счетам, принесенным мне из междугородки для оплаты, было еще три разговора с Новосибирском. Но это Лоция звонила в последний день без меня, и я не знаю, с кем она разговаривала. – Наливкина смущенно улыбнулась. – Извините, вы так дотошно расспрашиваете, что невольно заинтриговали меня. С Лоцией что-то случилось?
– Мама ее разыскивает, – мигом нашел подходящий ответ Голубев.
На смуглом липе Наливкиной появилось недоумение:
– Разве она не приехала домой?
– В настоящий момент – не знаю, но позавчера днем Лоции дома не было, – снова увильнул Слава.
– Правильно, днем она была здесь, а вечером уехала со знакомым парнем.
– Что за знакомый?
– Не знаю. Лоция сказала, что договорилась с ним встретиться у железнодорожного вокзала и до отъезда в Новосибирск заехать к деду Федоту Мамаеву.
– Зачем?
– Понимаете, у нее была какая-то навязчивая идея: кто и почему скрывается под замком в доме Мамаева. Перед отъездом я сказала ей: «Господи, ну что ты зациклилась на таком пустяке. Купи старику поллитровку, и дед Федот позволит осмотреть все, что захочешь». Лоция сразу повеселела: «Попытаюсь. Если не приду ночевать, считай, что я укатила домой».
– Результат ее переговоров со стариком тебе не известен?
– Разумеется, нет. Ночевать Лоция не пришла. Значит, уехала в Новосибирск.
– Мара, Руслан Мамаев способен на криминальные поступки? – внезапно спросил Голубев.
– Я совершенно его не знаю.
– А старший брат – порядочный человек?
Наливкина усмехнулась:
– О порядочности говорить не берусь.
– Вениамин Мамаев богат?
– Чрезмерно! Вы бы только посмотрели, как он одевается. Одежда Вениамина Федотовича напоминает страничку из самого модного журнала.
– Но, говоря молодежным языком, встречают по прикиду, а провожают по понятиям…
– С понятиями у Вениамина Федотовича тоже все в порядке. Юрист он классный. Возглавляет частную контору адвокатов. В офисе клиентов хоть отбавляй. Какие только типы не обращаются к нему за помощью! От лощеных банкиров и крутых предпринимателей в иномарках до «бизнесменов» с явными следами вырождения на физиономиях. «Братки», «быки» и прочие отморозки тоже ищут в его конторе защиты от правосудия. Естественно, что шелестят там очень крупные и очень зеленые купюры.
– Семья у Вениамина Мамаева большая?
– Он да жена. Сформирована семейка по принципу «шампунь и кондиционер в одном флаконе».
– Несовместимость между супругами, что ли?..
– Несовместимость – не то слово. Одетый всегда с иголочки спортивного вида красавец Вениамин Федотович с утра до вечера в поте лица пашет на адвокатской ниве, а располневшая до безобразия супруга в мешковатой кофте и широченных скортах валяется на кушетке и целыми днями напролет болтает по телефону с подругами-бездельницами.
– «Скорты» – это что?
– Юбка-шорты так называются.
– А-а-а, – многозначительно протянул Слава. – Без знания иностранного языка не сразу поймешь, что Мурка в кожаной тужурке.
Наливкина улыбнулась:
– По-английски такую фразу можно сказать только как «Леди в кожаном пиджаке».
– Знаешь английский?
– От Лоции нахваталась.
– А Лоция – от кого?
– Папа Гена с детства приучил ее к английскому. Он ведь бывший моряк дальнего плавания. Английский знает в совершенстве. Лоция говорила, что и с японцами отец общается на их языке без переводчика.
– У нее хорошие отношения с отцом?
– Души не чает в папе Гене.
– Видимо, интересный он человек?
– По словам Лоции очень интересный и необычайно добрый. Но сама я с ним не общалась, не знаю.
– А с мамой у Лоции как дела?
– Нормально.
– Родители дружно живут?
– На эту тему мы не говорили.
– Как Лоция относится к бойфрендам?
– Юные друзья ее не интересуют.
– А взрослые парни?..
– Тем более.
– Однако с каким-то парнем она договаривалась встретиться у железнодорожного вокзала…
– Это непонятное для меня исключение.
Разговором с Марианной Наливкиной Слава Голубев остался доволен. Мара показалась ему откровенной умницей. Хотя она и не внесла ясности в странное поведение Лоции Жемчуговой, но информацию для размышления подкинула изрядную. Еще один «лучик надежды» принес Славе дожидавшийся его на крыльце райотдела милиции участковый Кухнин.
Оказывается, в тот вечер, накануне пожара, когда после изъятия пистолета у Любы Борщевской Голубев с экспертом-криминалистом Тимохиной и Кухниным уехали в лесопосадку обследовать место возле застреленной собаки, Гаврила-проказник уволокся к деду Никифору Потехину, чтобы посмотреть стоявшую во дворе автомашину. Никифор Власович разрешил любопытному говоруну не только посидеть за рулем иномарки, но даже и «попиликать» звуковым сигналом. От Потехиных мальчишка возвращался домой поздно вечером и видел, как дед Федот Мамаев, в белой майке и в черных трусах, разговаривал с какой-то девушкой в джинсовом костюме. В это время недалеко от избы деда Федота стоял черный джип, как у Алексея Задова. Кто сидел в джипе за темными стеклами, Гаврила не разглядел.
– Гаврош знает Лёху Задова? – спросил Кухнина Слава.
Кухнин кивнул:
– Нынче летом мы с Гаврилой приходили на вещевой базарчик покупать ему подарок к дню рождения. Задов на своем джипе подвез нас домой.
– Не сочинил ли сказку твой непоседа?
– Гаврила – пацан непредсказуемый, однако «крутых» сказок не сочиняет. На пожаре он не был и Федота Мамаева в майке да трусах там не видел. Совпасть же, допустим, детская фантазия с реальностью вряд ли может.
– Неужели Махновец учинил жуть с пожаром в финале?
– Черт этого беса поймет. Я пытался сегодня отыскать Лёху, но мамаша его сказала, что Алексей позавчера утром уехал в Новосибирск и вроде бы надолго.
– Может, алиби себе обеспечивает?
– Может быть.
– А с соседями Мамаева ты не разговаривал насчет черного джипа?
– Разговаривал, да бестолку. Время было позднее. Кто телевизор смотрел, кто с хозяйством управлялся. И машин всяких-разных расплодилось теперь столько, что они уже не привлекают внимание, как в прежнее время.
– Люба Борщевская нового не рассказала?
– Нет. Утром сегодня опять ушла в лесопосадку за грибами.
– По-моему, знает она больше, чем поведала. Попробуй подобрать к ней ключик.
– Ключом может служить только одна, но пламенная страсть Любы.
– Бутылка?
– Конечно.
– Ну и купи ей поллитровку. Расходы оплачу тебе из своего кармана.
– Дело не в расходах. Кэгэбэшница ведь растрезвонит, что участковый спаивает ее.
– Придумай что-нибудь другое. Головы ведь нам даны не только для того, чтобы галстук с шеи не сваливался.
– Ладно, подумаю…
Разговор прервала вышедшая из милиции с папкой в руке эксперт-криминалист Тимохина. Увидев Голубева, она будто обрадовалась:
– Вот ты, оказывается, где!
– Что, Леночка, случилось? – насторожился Слава.
– Бирюков не смог до тебя дозвониться. Пойдем, дружок, быстренько в прокуратуру. Антон Игнатьевич собирает оперативное совещание.
Мара Наливкина оказалась уроженкой Новосибирска. После школы она закончила по бухгалтерской специальности двухгодичный платный техникум и, не найдя в Новосибирске подходящей работы, приехала в райцентр, где, по газетному объявлению, районному Сбербанку требовались сотрудники с бухгалтерским образованием. Здесь с помощью родителей, занимающихся челночным бизнесом, купила квартиру и живет уже третий год. С Лоцией Жемчуговой Наливкина познакомилась в новосибирском бассейне «Нептун», когда училась на последнем курсе техникума, а Лоция была еще школьницей, вместе посещали секцию синхронного плавания. Летом прошлого года Мара уговорила Лоцию приехать из загазованного Новосибирска в тихий райцентр, где дышится легко, как на горном курорте. Лоция с полмесяца прожила у деда с бабушкой, а потом еще почти столько же – у Наливкиной. Ходили на дискотеку, купались в реке и загорали на берегу. С парнями не общались. Если вечером не было дискотеки, просиживали допоздна у телевизора или смотрели «крутые» фильмы по видюшнику.
– Нынче тоже ты уговорила Лоцию приехать сюда? – спросил Наливкину Голубев.
– Ой, нет, – быстро ответила Пара. – В прошлом году родители Лоции отдыхали в туристическом плавании по Оби. Одной ей было скучно дома, и мы часто с ней перезванивались. А нынче она появилась внезапно. Утром позвонила мне из Новосибирска и сказала, что приедет вечерней электричкой. Попросила, чтобы я встретила ее на вокзале.
– Одна приехала?
– Одна.
– Какого числа это было?
Наливкина недолго подумала:
– Тринадцатого сентября. Я как раз последний день отдыхала, а четырнадцатого, в понедельник, вышла на целую неделю работать.
– Чем Лоция объяснила свой внезапный приезд?
– Сказала, что соскучилась по мне.
– И все?
– А что еще?.. – вопросом на вопрос ответила Мара.
– От скуки так срочно не приезжают. Видимо, какое-то неотложное дело было у Лоции в райцентре.
– Может, что-то и было, но я всю неделю с семи утра до позднего вечера находилась на работе и не знаю, чем Лоция занималась без меня.
– У тебя с ней доверительные отношения были?
– Вполне.
– В таком случае трудно поверить, чтобы она не поделилась с подругой своей проблемой.
Мара, чуть покусывая ровными зубками нижнюю губу, задумалась.
– Знаете, боюсь ввести вас в заблуждение…
Слава улыбнулся:
– Заблудиться в словах можно, когда лгут. Говорите правду, и никакого заблуждения не будет.
– В общем, насколько я поняла, у Лоции была проблема, связанная с ее отцом. Как только мы встретились на вокзале. Лоция сразу предложила сходить на Лесопосадочную улицу к деду с бабушкой. Увидев во дворе Потехиных отцовскую машину, попросила меня вызвать из дома папу Гену, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз.
– О чем?
– Не знаю. Короче, опасаясь злой собаки Потехиных, я постучала в калитку. Цепной кобель на удивление не залаял, как всегда. На стук подошел дед Никифор. Узнав от него, что Геннадий Никифорович в пятницу вечером уехал на электричке домой, я извинилась за беспокойство. Когда калитка захлопнулась, стоявшая за моей спиной Лоция удивилась: «Странно, почему ни вчера, ни сегодня папа Гена в Новосибирске не появился? Неужели я опоздала?»
– Куда?.. – опять спросил Голубев.
– Вот и я такой же вопрос задала Лоции. Куда, мол, ты опоздала? Она отмахнулась: «Это для тебя не имеет значения. – И сразу предложила: – Пойдем к деду Федоту Мамаеву. Надо узнать, не приезжал ли к нему младший сын». – «Зачем тебе Руслан?» – удивилась я. Лоция нахмурилась: «Мара, есть веши, о которых до поры до времени надо молчать, чтобы плохо не кончилось. Придет время – скажу».
– Лоция знакома с Русланом?
– Она так же, как и я, никогда его не видела.
– С какой же стати разговор о нем завели?
– Понаслышке. В Новосибирске по соседству с моими родителями живет старший сын старика Мамаева – Вениамин Федотович. Когда я поселилась в райцентре, он несколько раз передавал со мной отцу деньги и в каждый мой приезд к родителям интересовался, как тут поживает старик. Естественно, мне неоднократно приходилось разговаривать с дедом Федотом. Он почти всегда жаловался, что в отличие от старшего сына, младший – Руслан совсем забыл отца.
– И что вы с Лоцией узнали в тот вечер о Руслане?
– Ничего. Дом деда Федота оказался на замке, а сам старик, когда я вошла в ограду, выглянул из баньки. На редкость был трезвым и, едва услышав мои вопрос о Руслане, махнул рукой. Давно, мол, от Руслана нет никаких вестей.
– Как Лоция отреагировала на это?
– Усмехнулась: «Врет дедуля. Если Мура не запудрил мне голову, Руслан наверняка прячется в доме отца».
– Кто такой «Мура»?
– Не знаю. Поняв, что Лоция не хочет откровенничать, я не стала лезть к ней в душу. Когда пришли ко мне, она сразу позвонила в Новосибирск какому-то Василию Григорьевичу.
– О чем говорила с ним?
– Знаете, разговор как-то не получился. Лоция спросила: «Василий Григорьевич, папа Гена еще не появился?» Телефон у меня «громкоголосый», и я хорошо слышала, как тот ответил вопросом: «Ты откуда звонишь?» – «От подруги». – «Девочка, срочно вернись домой». – «Мне надо разобраться с гнусной информацией», – резко сказала Лоция и бросила трубку.
– Кроме Василия Григорьевича, никому больше не звонила?
– Судя по счетам, принесенным мне из междугородки для оплаты, было еще три разговора с Новосибирском. Но это Лоция звонила в последний день без меня, и я не знаю, с кем она разговаривала. – Наливкина смущенно улыбнулась. – Извините, вы так дотошно расспрашиваете, что невольно заинтриговали меня. С Лоцией что-то случилось?
– Мама ее разыскивает, – мигом нашел подходящий ответ Голубев.
На смуглом липе Наливкиной появилось недоумение:
– Разве она не приехала домой?
– В настоящий момент – не знаю, но позавчера днем Лоции дома не было, – снова увильнул Слава.
– Правильно, днем она была здесь, а вечером уехала со знакомым парнем.
– Что за знакомый?
– Не знаю. Лоция сказала, что договорилась с ним встретиться у железнодорожного вокзала и до отъезда в Новосибирск заехать к деду Федоту Мамаеву.
– Зачем?
– Понимаете, у нее была какая-то навязчивая идея: кто и почему скрывается под замком в доме Мамаева. Перед отъездом я сказала ей: «Господи, ну что ты зациклилась на таком пустяке. Купи старику поллитровку, и дед Федот позволит осмотреть все, что захочешь». Лоция сразу повеселела: «Попытаюсь. Если не приду ночевать, считай, что я укатила домой».
– Результат ее переговоров со стариком тебе не известен?
– Разумеется, нет. Ночевать Лоция не пришла. Значит, уехала в Новосибирск.
– Мара, Руслан Мамаев способен на криминальные поступки? – внезапно спросил Голубев.
– Я совершенно его не знаю.
– А старший брат – порядочный человек?
Наливкина усмехнулась:
– О порядочности говорить не берусь.
– Вениамин Мамаев богат?
– Чрезмерно! Вы бы только посмотрели, как он одевается. Одежда Вениамина Федотовича напоминает страничку из самого модного журнала.
– Но, говоря молодежным языком, встречают по прикиду, а провожают по понятиям…
– С понятиями у Вениамина Федотовича тоже все в порядке. Юрист он классный. Возглавляет частную контору адвокатов. В офисе клиентов хоть отбавляй. Какие только типы не обращаются к нему за помощью! От лощеных банкиров и крутых предпринимателей в иномарках до «бизнесменов» с явными следами вырождения на физиономиях. «Братки», «быки» и прочие отморозки тоже ищут в его конторе защиты от правосудия. Естественно, что шелестят там очень крупные и очень зеленые купюры.
– Семья у Вениамина Мамаева большая?
– Он да жена. Сформирована семейка по принципу «шампунь и кондиционер в одном флаконе».
– Несовместимость между супругами, что ли?..
– Несовместимость – не то слово. Одетый всегда с иголочки спортивного вида красавец Вениамин Федотович с утра до вечера в поте лица пашет на адвокатской ниве, а располневшая до безобразия супруга в мешковатой кофте и широченных скортах валяется на кушетке и целыми днями напролет болтает по телефону с подругами-бездельницами.
– «Скорты» – это что?
– Юбка-шорты так называются.
– А-а-а, – многозначительно протянул Слава. – Без знания иностранного языка не сразу поймешь, что Мурка в кожаной тужурке.
Наливкина улыбнулась:
– По-английски такую фразу можно сказать только как «Леди в кожаном пиджаке».
– Знаешь английский?
– От Лоции нахваталась.
– А Лоция – от кого?
– Папа Гена с детства приучил ее к английскому. Он ведь бывший моряк дальнего плавания. Английский знает в совершенстве. Лоция говорила, что и с японцами отец общается на их языке без переводчика.
– У нее хорошие отношения с отцом?
– Души не чает в папе Гене.
– Видимо, интересный он человек?
– По словам Лоции очень интересный и необычайно добрый. Но сама я с ним не общалась, не знаю.
– А с мамой у Лоции как дела?
– Нормально.
– Родители дружно живут?
– На эту тему мы не говорили.
– Как Лоция относится к бойфрендам?
– Юные друзья ее не интересуют.
– А взрослые парни?..
– Тем более.
– Однако с каким-то парнем она договаривалась встретиться у железнодорожного вокзала…
– Это непонятное для меня исключение.
Разговором с Марианной Наливкиной Слава Голубев остался доволен. Мара показалась ему откровенной умницей. Хотя она и не внесла ясности в странное поведение Лоции Жемчуговой, но информацию для размышления подкинула изрядную. Еще один «лучик надежды» принес Славе дожидавшийся его на крыльце райотдела милиции участковый Кухнин.
Оказывается, в тот вечер, накануне пожара, когда после изъятия пистолета у Любы Борщевской Голубев с экспертом-криминалистом Тимохиной и Кухниным уехали в лесопосадку обследовать место возле застреленной собаки, Гаврила-проказник уволокся к деду Никифору Потехину, чтобы посмотреть стоявшую во дворе автомашину. Никифор Власович разрешил любопытному говоруну не только посидеть за рулем иномарки, но даже и «попиликать» звуковым сигналом. От Потехиных мальчишка возвращался домой поздно вечером и видел, как дед Федот Мамаев, в белой майке и в черных трусах, разговаривал с какой-то девушкой в джинсовом костюме. В это время недалеко от избы деда Федота стоял черный джип, как у Алексея Задова. Кто сидел в джипе за темными стеклами, Гаврила не разглядел.
– Гаврош знает Лёху Задова? – спросил Кухнина Слава.
Кухнин кивнул:
– Нынче летом мы с Гаврилой приходили на вещевой базарчик покупать ему подарок к дню рождения. Задов на своем джипе подвез нас домой.
– Не сочинил ли сказку твой непоседа?
– Гаврила – пацан непредсказуемый, однако «крутых» сказок не сочиняет. На пожаре он не был и Федота Мамаева в майке да трусах там не видел. Совпасть же, допустим, детская фантазия с реальностью вряд ли может.
– Неужели Махновец учинил жуть с пожаром в финале?
– Черт этого беса поймет. Я пытался сегодня отыскать Лёху, но мамаша его сказала, что Алексей позавчера утром уехал в Новосибирск и вроде бы надолго.
– Может, алиби себе обеспечивает?
– Может быть.
– А с соседями Мамаева ты не разговаривал насчет черного джипа?
– Разговаривал, да бестолку. Время было позднее. Кто телевизор смотрел, кто с хозяйством управлялся. И машин всяких-разных расплодилось теперь столько, что они уже не привлекают внимание, как в прежнее время.
– Люба Борщевская нового не рассказала?
– Нет. Утром сегодня опять ушла в лесопосадку за грибами.
– По-моему, знает она больше, чем поведала. Попробуй подобрать к ней ключик.
– Ключом может служить только одна, но пламенная страсть Любы.
– Бутылка?
– Конечно.
– Ну и купи ей поллитровку. Расходы оплачу тебе из своего кармана.
– Дело не в расходах. Кэгэбэшница ведь растрезвонит, что участковый спаивает ее.
– Придумай что-нибудь другое. Головы ведь нам даны не только для того, чтобы галстук с шеи не сваливался.
– Ладно, подумаю…
Разговор прервала вышедшая из милиции с папкой в руке эксперт-криминалист Тимохина. Увидев Голубева, она будто обрадовалась:
– Вот ты, оказывается, где!
– Что, Леночка, случилось? – насторожился Слава.
– Бирюков не смог до тебя дозвониться. Пойдем, дружок, быстренько в прокуратуру. Антон Игнатьевич собирает оперативное совещание.
Глава XI
Все участники следственно-оперативной группы вошли в прокурорский кабинет разом. Оторвавшись от просмотра служебных бумаг, Бирюков улыбнулся:
– Ого, как вы дружно собрались!
– Как цыгане, шумною толпой, – присаживаясь у приставного столика, угрюмо проговорил судмедэксперт.
– Что-то, Борис, ты сегодня не в настроении, – садясь напротив Медникова, сказал следователь Лимакин. – Поделись, док, чем озабочен?
– Изобретаю, где бы деньжат по-легкому срубить. Начальство пообещало выдавать зарплату лапшой, а у меня давно все уши в вермишели.
– Не зацикливайся на личном. Прежде думай о Родине.
– А ей, родимой, все по барабану.
– Не отчаивайся, доктор, – вмешался в разговор Голубев. – Как писали раньше в школьных сочинениях, в жизни всегда есть место подвигу.
– Жизнь в России – ежедневный подвиг. Двое россиян, тела которых пожарники вытащили из огня, отгеройствовали враз…
Бирюков обвел взглядом присутствующих:
– Ну, что, друзья, немного размялись? Приступим к делу. Начнем с происшествия в лесопосадке… – Антон перевел взгляд на эксперта-криминалиста Тимохину. – Что, Лена, удалось там установить?
Тимохина раскрыла принесенную с собой папку. Перебрав в ней несколько листков, заговорила:
– Прежде всего, Антон Игнатьевич, расскажу об изъятом у Борщевской пистолете. Чтобы разобраться в его «родословной», пришлось перелистать много справочников. Вывод такой… Пистолет девятимиллиметрового калибра – нестандартный, переделанный. Изготовлялся он в Приднестровье для местного спецназа. При стрельбе с глушителем многократно увеличивается нагрузка на ствол. Температура повышается, и пистолеты такого типа, как правило, клинит. Исследуемый пистолет при изъятии находился в заклиненном положении. В его обойме осталось три патрона из семи. Учитывая, что в теле мертвой собаки обнаружено четыре пулевое раны, стреляли в нее раз за разом. После четвертого выстрела пистолет заклинило.
– Ого, как вы дружно собрались!
– Как цыгане, шумною толпой, – присаживаясь у приставного столика, угрюмо проговорил судмедэксперт.
– Что-то, Борис, ты сегодня не в настроении, – садясь напротив Медникова, сказал следователь Лимакин. – Поделись, док, чем озабочен?
– Изобретаю, где бы деньжат по-легкому срубить. Начальство пообещало выдавать зарплату лапшой, а у меня давно все уши в вермишели.
– Не зацикливайся на личном. Прежде думай о Родине.
– А ей, родимой, все по барабану.
– Не отчаивайся, доктор, – вмешался в разговор Голубев. – Как писали раньше в школьных сочинениях, в жизни всегда есть место подвигу.
– Жизнь в России – ежедневный подвиг. Двое россиян, тела которых пожарники вытащили из огня, отгеройствовали враз…
Бирюков обвел взглядом присутствующих:
– Ну, что, друзья, немного размялись? Приступим к делу. Начнем с происшествия в лесопосадке… – Антон перевел взгляд на эксперта-криминалиста Тимохину. – Что, Лена, удалось там установить?
Тимохина раскрыла принесенную с собой папку. Перебрав в ней несколько листков, заговорила:
– Прежде всего, Антон Игнатьевич, расскажу об изъятом у Борщевской пистолете. Чтобы разобраться в его «родословной», пришлось перелистать много справочников. Вывод такой… Пистолет девятимиллиметрового калибра – нестандартный, переделанный. Изготовлялся он в Приднестровье для местного спецназа. При стрельбе с глушителем многократно увеличивается нагрузка на ствол. Температура повышается, и пистолеты такого типа, как правило, клинит. Исследуемый пистолет при изъятии находился в заклиненном положении. В его обойме осталось три патрона из семи. Учитывая, что в теле мертвой собаки обнаружено четыре пулевое раны, стреляли в нее раз за разом. После четвертого выстрела пистолет заклинило.