Черненок Михаил. Киллеры не стареют

   Мамаев, поднимаясь со стула, виновато усмехнулся:
   – Пустяки. Информация моя ломаного гроша не стоит. – И, поморщившись, вздохнул: – Все перепуталось в голове. Подскажите, что дальше с Русланом делать?
   – Проведете со следователем опознание и можете готовить похороны.
   – Разве отец не опознал его?
   – Опознал, но Федот Адамович был, мягко говоря, с тяжелого похмелья. Ваше подтверждение лишним не будет.
   – Татьяне Борисовне, догадываюсь, тоже придется опознавать дочь?
   – Конечно.
   – Ох, как тяжела эта процедура.
   – Что поделаешь…

Глава XV

   Не успел Бирюков мысленно проанализировать содержание своего разговора с Жемчуговой и Мамаевым, в кабинет, как всегда, стремительно ворвался возбужденный Голубев. Широким жестом Слава положил на прокурорский стол упакованный в прозрачный целлофановый пакет спецназовский нож, плюхнулся на стул и выпалил:
   – Вот, Игнатьич, еще один вещдок!
   – Где подобрал? – в тон ему спросил Бирюков.
   – Люба Борщевская неделю назад нашла в лесопосадке и по случаю хорошего настроения презентовала находку участковому Кухнину.
   Антон осторожно вынул нож из пакета. Рассматривая буро-коричневое пятно у рукоятки, нахмурился:
   – Под настроение Люба не наплела байку?
   – Кухнин уверен, что нет. Кэгэбэшница, говорит Анатолий, была почти трезвой. В таком состоянии она байки не сочиняет.
   Голубев пересказал содержание разговора Кухнина с Борщевской. Словно подводя черту, вздохнул:
   – Наше предположение о том, что в рукопашной сошлись Потехин с Русланом, подтверждается дополнительными показаниями.
   – С Кухниным обсуждали ситуацию? – спросил Бирюков.
   – Само собой.
   – К какому выводу пришли?
   – К такому, Игнатьич, что Руслан намеревался застрелить Потехина, но подвернувшаяся собака перепутала киллеру Мамаю все карты.
   – Чем, по вашему мнению, завершилась «рукопашная»?
   Слава замялся:
   – В этом вопросе мы с участковым разошлись во мнениях. Я считал, что, изуродовав Руслана, Потехин из опасения мести со стороны криминальной братвы скрывается где-то в Новосибирске, а может, уже и в Японии. Кухнин же не исключает того, что Руслан «достал» Потехина ножом и труп, естественно, замуровал в укромном месте.
   – Проще говоря, бабушка надвое сказала.
   – Лучше, Игнатьич, пока и не скажешь.
   – Тимохина смотрела нож?
   – Так точно. Лезвие тщательно протерто травой. Поэтому об отпечатках пальцев говорить не приходится. Бурое пятно у рукоятки – засохшая кровь. Лена соскребла нужное количество для биологической экспертизы.
   Бирюков, задумавшись, сказал:
   – По словам Вениамина Федотовича Мамаева, у Руслана не было причины, чтобы конфликтовать с Потехиным…
   – Видимо, причина была у кого-то другого, а киллеры, как известно, выполняют не свое желание, – быстро вставил Голубев. – Кстати, мы с Кухниным дотошно опросили всех соседей Федота Мамаева. Некоторые из них заявляют, будто видели во дворе старика какого-то мужчину в камуфляжной форме. И появился тот мужик якобы вскоре после того, как Геннадий Потехин приехал к родителям. Значит, Руслан пас Геннадия Никифоровича, и в лесопосадке их пути скрестились совсем не случайно.
   – Вот это уже другой разговор.
   – Я думаю, пристрелили Руслана, а за компанию с ним и Лоцию, чтобы оборвать цепочку, ведущую к заказчику. Как говорит старик Потехин, киллеры долго не живут. Согласен?
   – Возможно. В таком случае надо срочно искать второго киллера, но у нас о нем никаких сведений нет.
   – Кое-что, Игнатьич, есть. «Второй» вроде бы приезжал на Лесопосадочную улицу в черном, как у Лёхи Задова, джипе.
   – Задов не появился в райцентре?
   – Словно в воду канул.
   – Придется немедленно разыскать его.
   – По-моему, Лёха в Новосибирске, если еще жив.
   Бирюков улыбнулся:
   – Ну, ты уж сплошной «лесоповал» не прогнозируй.
   – А это, Антон Игнатьич, зависит от того, насколько заказчик дорожит собственной шкурой.
   – Собственными «шкурами» они все дорожат. Иначе не делали бы заказов.
   – Потому и прогнозирую худшее…
   Разговор прервали вошедшие в кабинет следователь Лимакин и судмедэксперт Медников.
   – Как прошло опознание? – сразу спросил Бирюков.
   – Без эксцессов, – усаживаясь рядом с Голубевым, ответил Лимакин и положил перед собой папку с материалами следствия. – Татьяна Борисовна, видимо, выплакала все слезы в моем кабинете. При опознании разглядела мизинчик без ноготка, потом родинку над переносицей потерпевшей и, чуть всплакнув, без колебаний признала дочь. Вениамин Федотович, едва взглянув на труп брата, сразу заявил, что это Руслан. Нервишки у адвоката на удивление слабенькие. По-моему, он даже боится смотреть на мертвецов.
   – Зато дотошно пытал меня, какие пули извлечены из трупа и насколько серьезными были у Руслана телесные повреждения, – сказал судмедэксперт.
   – И ты выдал подробные сведения? – повернувшись к нему, спросил Антон.
   – Обижаешь, начальник, – шутливо пробурчал Медников. – Пришлось объяснить господину адвокату, что пули, мол, как пули, а телесные повреждения к летальному исходу отношения не имеют. После такого «объяснения» адвокат поинтересовался: не нужна ли мне помощь областного Бюро медицинской экспертизы? На это я гордо заявил, дескать, мы сами с усами.
   – Молодец, Борис.
   – Служу районной прокуратуре!
   Бирюков улыбнулся и, сразу посерьезнев, обвел взглядом присутствующих:
   – Прошу всех: не допускайте никакой утечки информации по этому делу. Преступление явно не ординарное. Интерес к нему могут проявлять люди, совсем не заинтересованные в его раскрытии. Мамаев, хотя и родственник потерпевшего, но подробностей ему знать не надо. Стремясь к возмездию за смерть брата, адвокат может оказать следствию медвежью услугу.
   – Насчет помощи областных ведомств Вениамин Федотович и ко мне подкатывался, – сказал Лимакин. – У него твердое убеждение, что без следователя по особо важным делам тут определенно не обойтись.
   – Каждый кулик свое болото хвалит, – вмешался в разговор Голубев. – Видали мы областных важняков. Апломба у них много, а раскрываемость заказных убийств, считай, на нуле.
   – Круши их, сыщик! – азартно подхватил Медников. – Только своих не бей ради того, чтоб чужие пугались.
   – Своих, Боря, у нас раз-два и обчелся…
   – Версий Мамаев не высказывал? – спросил следователя Антон.
   – Что-то намекал туманно на Алексея Задова, но я толком не понял: то ли Вениамин Федотович озабочен знакомством Махновца с Геннадием Потехиным и связями с криминальными братками, то ли подозревает его в убийстве Руслана и Лоции.
   – Лёха Задов и у меня на примете, – быстро проговорил Голубев. – Прошлую ночь даже сон видел, будто мы раскрыли это преступление, и виновным оказался Махновец.
   – Твой бы сон да – в руку.
   Судмедэксперт усмехнулся:
   – Не выдавайте, сыщики, желаемое за действительное. Такие сны давно известны. В эпоху развитого социализма Рабиновича исключили из КПСС, что по тем временам, если помните, было равносильно «волчьему билету». Заснул бедняга и видит во сне, что Израиль напал на СССР и сокрушил непобедимую армию. Верховный главнокомандующий страны-победительницы въезжает на белом коне на Красную площадь, запруженную народом, и говорит: «Люди, скажите самое заветное ваше желание. Я немедленно его выполню». Многотысячная толпа ответила дружным хором: «Восстановите Рабиновича в партии!»
   – Кроме комсомола, я ни в каких партиях никогда не состоял, – засмеявшись, сказал Голубев.
   – Потому и зачах в сыщиках.
   – А сам ты выше потрошителя трупов почему не вырос?
   – По призванию…
   – Ребята, не заводитесь, – с упреком проговорил Лимакин и продолжил прервавшийся было разговор с прокурором: – Прямо сказать, Антон Игнатьевич, хваленый адвокат не произвел на меня впечатления опытного юриста. Он настолько растерянным казался, словно впервые столкнулся с кровавым преступлением. Ему же наверняка доводилось листать десятки, если не сотни уголовных дел, где на фотографиях запечатлены не такие ужасы, как два трупа в морге, в общем-то не так уж и обезображенные.
   – Одно дело – рассматривать чужие фотографии, другое – увидеть собственными глазами мертвого брата, – ответил Бирюков.
   – Разница, конечно, есть. Однако мне почему-то подумалось, что Вениамин Федотович начинает свои защитительные речи в суде не лучше наших, районных, дам-защитниц: «Великий педагог Антон Семенович Макаренко утверждал, что дети не рождаются преступниками. Преступниками их делает среда»…
   – Теперь не только в среду, но и по другим дням недели, от понедельника до воскресенья, клепают бритоголовых дегенератов, – не удержался от «поправки» Медников.
   Голубев погрозил ему пальцем:
   – Не возникай. Послушай, что говорят умные люди.
   – По-моему, даже Жемчугова была удивлена растерянностью Мамаева, – продолжил свою мысль следователь. – Когда Вениамин Федотович залебезил перед ней, Татьяна Борисовна посмотрела на него таким взглядом, будто хотела сказать, мол, я – женщина, держусь достойно, а ты – мужик и раскис, как баба. После опознания она предложила Мамаеву заехать к пепелищу родительского дома, но тот, словно испугавшись встречи с отцом, заговорил о неотложных делах в Новосибирске. Короче говоря, впечатляющая внешность Вениамина Федотовича вроде бы не соответствует его духовному содержанию. – Лимакин глянул на Медникова. – Так, док, или нет?
   Судмедэксперт пожал плечами:
   – Духовное содержание даже при вскрытии не определишь.
   – А если серьезно?..
   – Если серьезно, то перед красивой дамой красавец адвокат явно подкачал.
   – Надо, Петр, не затягивая, как только Мамаев отойдет от стресса, побеседовать с ним обстоятельно, – сказал Бирюков. – Не может такого быть, чтобы дорожащий своей репутацией адвокат, пригрев младшего брата, совершенно не интересовался поведением Руслана и его связями.
   – Вряд ли Вениамин Федотович выдаст какой-то компромат на братишку, – ответил Лимакин. – Скорее всего, он станет валить на происки своих врагов.
   – Тогда придется копать глубже, чтобы «враги» заговорили.
   – А с Потехиным что будем делать? – спросил Голубев.
   Бирюков недолго подумал:
   – Геннадия Никифоровича надо разыскивать. В райцентре у него, кроме родителей, другие родственники есть?
   – На Лесопосадочной улице живет родной дядя, Николай Власович Потехин.
   – Поручи участковому Кухнину, чтобы порасспрашивал этого дядю. Может, племянник общался с ним и поведал что-то такое, чего не говорил отцу.
   – Не лучше ли мне самому это сделать?
   – Пожалуй, нет. Кухнина на Лесопосадочной знают, и в свойской беседе ему наверняка расскажут больше, чем при официальном разговоре. Это во-первых. Во-вторых, завтра утром тебе придется ехать в Новосибирск. Сначала постарайся отыскать там Алексея Задова. Проверь его алиби, которое он безусловно подкинет. Потом повстречайся с Лёхиным соседом Гариком Косачом. Выясни, не с Лоцией ли Гарик занимался «постельной аэробикой».
   – Думаешь, Косач признается в своих сексуальных увлечениях?
   – Прояви смекалку. Дело в том, что, как говорит Задов, нынешние «экс-девушки», действительно, порою прибегают к шантажу. В таких случаях, бывает, дешевле нанять киллера, чем платить шантажистке.
   – Игнатьич, это же версия!
   – Прозондируй ее. Непременно поговори с подругой Лоции Катей Лепетухиной. Основной задачей считай: выйти на след Геннадия Потехина и выяснить личности неизвестных для нас Василия Григорьевича и Муры. Обязательно загляни в региональное Управление по борьбе с организованной преступностью к Косте Веселкину. Возможно, у него есть какие-то сведения об интересующих нас людях. Это предварительный план, а действовать придется в зависимости от складывающейся обстановки.
   Голубев поцарапал затылок:
   – С таким объемом мне в один день, пожалуй, не справиться.
   – Потрать два дня, но помни, что время – золото. Рассусолами не занимайся. Работай в темпе. Главное – собрать как можно больше информации. Когда появятся серьезные наметки на версию, сразу подключится Лимакин.

Глава XVI

   По поручению Голубева участковый Кухнин застал дядю Потехина за необычным занятием. Семидесятилетний Николай Власович, могучей комплекцией и лицом смахивающий на старшего брата Никифора, только без чапаевских усов, старательно подгонял новые стекла в старинный буфет со множеством полок. Кроме хозяина, в доме никого не было, и общительный говорун приходу Кухнина откровенно обрадовался.
   – Садись, Анатолий, в ногах правды нет, – гостеприимно предложил он. – От скуки зашел или по делу?
   – Да, в общем-то, Власович, поговорить захотелось, – уклончиво ответил Кухнин.
   – Разговору Потехины всегда рады. Правда, в отличие от Никифора, я политикой не интересуюсь, но почесать языком, сам знаешь, люблю, – Потехин интригующе подмигнул. – Видишь, стекольщиком заделался…
   – Вижу.
   – А спроси меня: почему осваиваю такое ремесло?
   – Почему?
   – Расскажу – обхохочешься.
   – Что-то смешное случилось?
   – Смешнее некуда, – Николай Власович громко хохотнул. – Понимаешь, Анатолий, на прошлой неделе в пятницу кум Яков ко мне в гости заглянул. Больше года не виделись. Радости накопилось – полный короб! Понятно, по нашему обычаю на столе сразу, как в сказке, возникла поллитровка с национальным напитком. Такие воспоминания у нас с кумом завязались, что для продолжения разговора пришлось еще одну емкость выставить, потом – третью. Если б старуха не остановила наше заседание, мы бы и четвертую бутылку уговорили, хотя перегруз чувствовали основательно. Кум вместо макарон окурки «Беломорканала» из пепельницы начал вилкой доставать, чем несказанно меня рассмешил. В таком состоянии об его уходе домой и мечтать было нечего. Утыркали мы со старухой Якова вот сюда, – Потехин показал на диван рядом с буфетом. – А сами улеглись в спальне. Сколько времени прошло, сказать не могу, но уже основательно завечерело, когда раздался сильный стук в дверь. Пока моя старуха кряхтела, поднимаясь с кровати, куманец вскочил на ноги и заблудился не в своем доме. Сам-то Яков живет в благоустроенной квартире, где в прихожую ведет стеклянная дверь. Видать, из этих соображений он бросился к буфету. Схватился за ручки и, чтобы, значит, вроде как стучавшему отворить, поволок дверцы. А те, язви их в душу, оказались замкнутыми. Кум то ли силу приложил, то ли с угару на спину повалился да и опрокинул буфет со всем содержимым на себя. От грохота и я вскочил. Ой, что тут было!.. Куманец, слава Богу, отделался легким испугом, а старуху мою чуть кондрашка не хватил… Как, Анатолий, тебе такая комедия нравится?
   – Она больше на трагедию походит, – засмеявшись, сказал Кухнин. – Вся посуда, наверное, вдребезги побилась?
   – Кое-что уцелело, но два ведра битого стекла да фарфора пришлось в мусорную яму выбросить.
   – А кто стучал в дверь?
   – Племянник мой.
   – Геннадий Никифорович?
   – Ну.
   – Он же в прошлую пятницу вечером вроде бы в Новосибирск уехал.
   – Хотел уехать, да неприятность помешала.
   – Какая?
   – Когда шел по лесопосадке к вокзалу, какой-то, как сказал Гена, «наемник» чуть не застрелил его, а после еще пытался финским ножом пырнуть. Из этой попытки ничего не вышло. Ты ведь знаешь, Геннадий не из тех ротозеев, у кого во рту мухи развлекаются. Хотя и есть присказка, что против лома нет приема, но Гена с помощью кулака обезоружил киллера. Левую руку, правда, себе раскровянил. Понятно, ехать в электричке с окровавленной рукой – дело неприятное и для окружающих подозрительное. Вот племянник из лесопосадки и прибежал ко мне, чтобы забинтовать рану. К родителям не пошел сознательно. Не захотел пугать стариков. И мне наказал, мол, не трезвонь о таком происшествии никому. Кроме тебя, Анатолий, я – ни гу-гу! А ты, как участковый, приглядись, что за бандит в нашей округе появился и почему он не дает прохода порядочным людям.
   – Выходит, Геннадий Никифорович в тот вечер не уехал из райцентра? – спросил Кухнин.
   – Конечно, нет. Пока я руку ему бинтовал, да мы с ним вызволяли из-под буфета стонавшего кума, электричка, гукнув сиреной, ускакала в Новосибирск. Куманец, едва его освободили, сразу вновь отрубился на диване. Бабка моя ушла причитать по разбитой посуде в спальню, а мы с племянником всю ноченьку проговорили за столом. Выпивать Геннадий отказался и уехал на рассвете, с первой утренней электричкой.
   – Долгий разговор у вас получился.
   – С Геннадием можно говорить тысячу и одну ночь подряд. Рассказчик он интересный. На морской службе в каких только странах не побывал! Теперь опять в дальнее плавание собирается. Говорит, коммерция не его призвание. Прибыль, мол, от торгового бизнеса не очень велика, а враги подстерегают на каждом шагу.
   – Какие враги?
   – Поименно племянник их не назвал. Ограничился тем, что заметил в Новосибирске слежку за собой. Чтобы скрыться от преследователей, он приехал сюда, к родителям. Однако и здесь его выследили. На прошлой неделе пока подстригался в парикмахерской, какой-то злоумышленник насыпал песку в движок Геннадиевой иномарки. По такой причине поршневая группа двигателя вышла из строя. По мнению Гены, сделано это специально, чтобы вынудить его идти пешком на электричку и в лесопосадке подкараулить. Понимаешь, Анатолий, насколь коварная задумка была?.. Если уж не из нагана, то финкой пырнуть намеченную жертву. Выбитый у налетчика наган Гена сразу зашвырнул в кусты, а финку на всякий пожарный случай прихватил с собой. Финач добрый! Утром я у племянника просил: оставь, дескать, мне этот кинжальчик. Очень подходящая штука свиней по осени колоть. Племяш покачал головой: «Нельзя, дядя Коля. С таким ножом можно под уголовную статью угодить. По дороге к вокзалу придется выбросить его в лесопосадке». На том мы и расстались. Ты, Анатолий, доложи своему начальству, что жизнь Геннадия Никифоровича Потехина в серьезной опасности.
   – Почему он сам об этом не заявляет кому следует?
   – Не тот человек, чтобы одолевать жалобами правоохранительные органы. Надеется на свои силы.
   – Как бы своими силами он дров не наломал.
   – Всякое возможно.
   – С чего за ним слежка началась?
   – На такой вопрос Гена ответил мне, что знает, откуда подул ветер, но откровенничать не стал.
   – По-моему, у него что-то не заладилось с Татьяной, – сказал Кухнин.
   – В семейной жизни радости да печали друг за дружкой по кругу бродят. Гена с флотской службы ушел, чтобы Таня подолгу не скучала без него. Теперь, говорит, она увлеклась большим бизнесом и скучать ей некогда. Может, это и к лучшему. Поживут в разлуке, соскучаются и, если что-то разладилось, снова наладится. Племянник у меня умный, с плеча рушить семью не станет. Дочку шибко любит. Планирует, как только Лоции исполнится восемнадцать лет, пристроить ее к себе на корабль либо бортпроводницей, либо радисткой. Она на это вроде бы согласна.
   – По словам Татьяны, Геннадий уже ушел из семьи.
   – Мне этого Гена не говорил.
   – А Лоция к вам в гости на днях не заглядывала?
   – Нет. Я для нее почти чужой. Она и у родных деда с бабкой в прошлом году быстро нагостилась. Скучно молодым со стариками, особенно – с нашим Никифором. Помешался брат на политике. Чтобы потешиться разговором, с Федотом Мамаевым за бутылкой стал встречаться, – Николай Власович словно спохватился: – Слушай-ка, Анатолий, сам я на пожаре у Мамаева не был, но от соседей слышал, будто там сгорел Федотов сын Руслан. Правда ли?..
   – Правда, – сказал Кухнин.
   – Получается, что Руслан гостил у отца?
   – Выходит, так.
   – Вот, язви их в душу… Чего ж Федот скрывал сынка от людей?
   – Наверное, на то была причина.
   – Без причины, как говорится, и смерть не бывает. Прямо-таки любопытно мне такое поведение Мамаевых. Я ведь на прошлой неделе видел Руслана, да посчитал, что обознался. На берегу речки был, где возле танцевальной площадки летний павильон для выпивания. Там, за столиком сидел с бутылкой пива вылитый Руслан Мамаев. Я намеревался с ним поздороваться, а он морду отвернул. Вроде как не узнал меня. Ну, подумалось мне, либо Русланчик зазнался, либо я ошибся.
   – В какой день это было?
   – Аккурат в среду, когда в мотор иномарки песку насыпали. Я с Геной тогда ездил. Пока племянник дожидался в парикмахерской очереди, мне захотелось при хорошей погоде посидеть на бережку, чтобы время скоротать.
   – Не Руслан ли сделал пакость Геннадию? – высказал предположение Кухнин.
   Николай Власович задумался:
   – Тогда, выходит, и в лесопосадке он напал на Гену?..
   – Такое разве исключено?
   – Говорят, нет правил без исключений. Уходя подстригаться, Гена оставил машину на берегу, а я, прямо сказать, за ней не наблюдал. Подсел к рыбаку, сидевшему с удочками. Руслан хотя и быстро смотался из павильона, но времени у него на пакостное дело было достаточно. Там всего-то не больше минуты требовалось, чтобы открыть капот да всыпать в масляную горловину горсть речного песка.
   – Геннадий Никифорович не сказал, с кем он схватился в лесопосадке?
   – Говорил, что, похоже, с опытным спецназовцем или с десантником.
   – Но не с Русланом?
   – Так он же в лицо Руслана Мамаева не знает. Когда Гена уехал из райцентра учиться в мореходку, Русланчик еще под стол пешком ходил и на горшок не просился. Ну, как мне это сразу не пришло в голову?..
   – Словом, с Геннадием вы о Руслане не говорили?
   – Конечно, нет. На трезвую память я непременно вспомнил бы о нем. Однако с кумом так нахлестался, что протрезвел, считай, под утро, когда Гена стал уходить… – Николай Власович сокрушенно покачал головой. – Мне думалось, что на Гену напал чужой налетчик, но если уж Руслан поднял руку на земляка, то дело совсем никудышное. Надо, Анатолий, спасать племянника.
   – Вопрос в том, где теперь Геннадия найти, чтобы предупредить об опасности.
   – Как где?.. В Новосибирске.
   – Может, он уже в море уплыл.
   – Не должен бы. Говорил, прежде, чем отправляться в плавание, надо распродать с десяток автомашин, привезенных из Японии. Если же Гена дома не живет, поищите у друзей.
   – У каких?
   – Вот этого, к горькому сожалению, не знаю. Ты доложи о нашем разговоре начальству в подробностях. Пусть дадут команду на поиск. Только деду Никифору и бабке Мане не говори. Не надо пугать стариков неприятными вестями.
   – Старикам ничего не скажу, а начальству доложу немедленно, – пообещал Кухнин.

Глава XVII

   В Новосибирск Голубев выехал с рассветом. Сидя за рулем своего старенького «Запорожца», Слава на протяжении полуторачасового пути прикидывал различные версии происшествия, однако при всем его старании ничего толкового не получалось. В голове назойливо крутился разговор участкового Кухнина с Николаем Власовичем Потехиным, из которого напрашивался бесспорный вывод: нападение в лесопосадке на Геннадия Потехина готовилось заранее и носило характер заказного. К сожалению, совершенно не высвечивалась причина «заказа» и, тем более, заказчик. На вопрос – кому это выгодно? – ответа не было.
   Еще туманнее выглядело убийство Руслана Мамаева и Лоции Жемчуговой с последующим поджогом дома. Здесь несомненным казалось лишь то, что учиненным пожаром намеревались ликвидировать следы убийства. Бесспорным также было, что избитый Руслан отлеживался у отца. Но «шпионское» поведение Лоции походило на детскую игру в сыщиков-разбойников и логическому объяснению не поддавалось.
   К окраине Новосибирска Голубев подъехал с невеселыми выводами. Кое-как прорвавшись сквозь плотную пробку автомашин у вещевого рынка, Слава покатил по запруженным автотранспортом улицам областного города. Не доезжая до научно-технической библиотеки, увидел рекламный щит с надписью: «По доступной цене продаются японские джипы новейших модификаций. Посетите наш салон!» Приглашение показалось Славе заманчивым, и он тут же решил узнать, не Потехин ли торгует японскими джипами.
   «Салон» представлял собой огороженную узорной металлической оградой площадку, на которой стояло около десятка с виду новых автомобилей, в основном, черного цвета. В небольшом застекленном павильончике скучали два плечистых парня в кожаных пиджаках, но без традиционных перстней на пальцах и без золотых цепей с крестами на крепких шеях. Худощавый в простеньком костюме Голубев, совсем не похожий на покупателя импортной техники, нисколько не заинтересовал парней. Лишь после того, как Слава показал служебное удостоверение, они неохотно ответили, что хозяин салона Геннадий Никифорович Потехин в настоящее время находится в заграничной командировке, а когда вернется в Новосибирск, неизвестно. Наверное, не скоро. О личных делах хозяина и о его дочери парни ничего не знали или сделали вид, что не знают.
   Первая неудача, которую Слава мысленно окрестил «полуудачей», не огорчила Голубева. Не особо поверив неразговорчивым парням насчет заграничной командировки Потехина, он уточнил в Горсправке домашний адрес Алексея Задова и устремился в Первомайский район. Квартира Лёхи оказалась на третьем этаже старой пятиэтажки. На три продолжительных звонка ответа не последовало. Тогда Голубев позвонил в соседнюю квартиру. После небольшой паузы бронированная с оптическим глазком дверь распахнулась на длину запорной цепочки, и в образовавшемся проеме показался мускулистый горбоносый молодец лет около тридцати в одних шортах. Уставившись на Голубева вопросительным взглядом черных глаз, он белозубо улыбнулся: