– Что еще обнаружили в «девятке»?
– Два черных «намордника» с прорезями для глаз, которыми разномастные боевики, рэкетиры да прочие бандиты прикрывают лицо, чтобы их не опознали.
– Маску смеющегося арлекина не нашли?
– Нет. Наверное, выбросили. Не круглые же они дураки, чтобы оставлять в машине столь серьезную улику… – Голубев вздохнул. – Кстати, Игнатьич, подпись Довжка на письме, разрешающем Шилову торговлю в районе, подлинная.
– Андрей Владимирович и не отрицает, что подписал это письмо.
– Уже вызывал тебя сегодня на ковер?
– Сам заходил в прокуратуру. Поговорили мы с ним спокойно. Посетовал, что бедновато живем, и без малейшего намека с моей стороны пообещал оказать материальную помощь для благоустройства прокурорского кабинета.
– Ох, Игнатьич, не случайно «воевода» удостоил тебя такой чести! – загорячился Голубев. – Наверняка что-то поимел он от Шилова и теперь подмасливается к тебе, чтобы из грязной лужи выскочить чистеньким.
Антон отрицательно повел головой:
– Нет, Слава, на областном совещании вступать в сомнительные сделки может только безумец.
– Тогда ради чего он собственной персоной к тебе пожаловал?
– Чтобы сгладить вчерашний конфликт с задержавшим его омоновцем. Испугался, что пьяная история получит огласку.
– Раньше почему-то не пугался.
– Потому что никогда не задерживали.
– Надо бы покрепче его проучить!
– Жизнь научит. Кажется, Андрей Владимирович уже начинает понимать, что и главе администрации не все сходит с рук безнаказанно…
Зазвонил телефон. Бирюков ответил и услышал в трубке голос Веселкина:
– Привет, Антон Игнатьевич.
– Здравствуй, Константин Георгиевич.
– Приехали с военным прокурором по твоему приглашению. Почему не встречаешь?
– Ты откуда звонишь?
– Из райотдела милиции. Сюда подойдешь или нам к тебе пожаловать?
– В прокуратуре спокойнее, чем в райотделе.
– Сейчас прибудем.
Приехавший с Веселкиным военный прокурор был в чине полковника юстиции. Когда Бирюков рассказал о торговых похождениях Шилова, он кончиками пальцев потер седые виски и обратился к Веселкину:
– Похоже, Константин Георгиевич, это тот самый мошенник-рецидивист, о котором мы говорили дорогой. Но метод мирного отъема денег совсем иной.
– Новые времена, Иван Викторович, рождают новые методы, – с улыбкой ответил Костя, достал из папки типографскую листовку и протянул ее Бирюкову. – Посмотри внимательно. Не Шилова ли портрет здесь напечатан?..
На стандартной листовке, которые раньше печатались большими тиражами при объявлении всесоюзного розыска лиц, совершивших серьезные преступления, сообщалось, что Московский уголовный розыск разыскивает гражданина Ионова Филиппа Пантелеевича, и указывались основные его приметы. Слева от текста была помещена фотография бравого майора в авиационной фуражке и с тремя орденскими планками на груди.
– Если этому майору надеть полковничьи погоны, добавить еще четыре нагрудных планки и звезду Героя, да состарить его этак… лет на восемь, то получится вылитый Шилов, – подняв на Веселкина глаза, сказал Бирюков.
– Фотография десятилетней давности, – ответил Костя.
– Ионов – настоящая фамилия?
– Нет, после каждой судимости он меняет псевдонимы.
– Много раз судим?
– На пальцах не перечтешь. А настоящая фамилия этого «летуна» – Хвелипов.
– Из бывших летчиков?
– Полтора года проучился в военном авиаучилище и был отчислен за воровство. С той поры потянулась его уголовная биография. Начал с банальных краж в поездах. Покупал билет в мягкий вагон, где обычно ездили состоятельные по тем временам люди. Знакомился с оказавшимися в одном купе попутчиками, входил в доверие и присматривался, кто из них побогаче. Чтобы притупить бдительность, использовал военную форму. В гражданской одежде человека трудно распознать. Даже элегантно одетый гражданин на поверку может оказаться прожженным уголовником. А военная форма, да если она еще и офицерская, невольно успокаивает. Сразу видно, что попутчик – человек служивый, стало быть, законопослушный и добропорядочный. Значит, опасаться его нечего.
Бирюков усмехнулся:
– Психолог.
– Еще какой… – Веселкин помолчал. – В дороге знакомятся быстро. Как только душевный контакт между пассажирами в купе завязывался, «служивый» вызывался посторожить вещички попутчиков, когда те всей компанией отправлялись в вагон-ресторан. Пока доверчивые граждане, убивая время, неторопливо кушали, он выбирал парочку подходящих чемоданов и на первой же станции тихо ускользал из вагона. Пропажу обнаруживали не сразу, спустя час или больше. Поезд на всех парах мчался дальше, а «сторож» с прихваченными чемоданами в это время на другом поезде уже катил в противоположную сторону. На третьей или четвертой краже любитель легкой наживы попадался. Отсидев по приговору суда срок и выйдя из колонии, он быстренько обзаводился новым мундиром, присваивал себе очередное воинское звание и принимался за прежнее ремесло.
– А за что его МУР разыскивал?
– За широкомасштабное мошенничество. К тридцати годам «дослужившись» до майора, он, как говорится, завязал с примитивным воровством и занялся более интеллектуальным промыслом. В то время в советской державе была повсеместная напряженка с легковыми автомобилями. Без протекции и блата, сам знаешь, практически невозможно было купить машину. Стремясь во что бы то ни стало обзавестись желанной «тачкой», наиболее отчаянные головы были готовы идти на любой риск. Уловив это болезненное стремление, бывший вор начал заводить знакомства с такими людьми и стал собирать с них взятки за содействие в покупке автомобиля вне очереди. При этом, разумеется, палец о палец не ударял, чтобы хоть что-то сделать для своих протеже. Обобрав в намеченный день десятка полтора доверчивых мечтателей, скрывался в другой город и начинал новый «заплыв». Прогастролировал таким образом по разным городам необъятной Родины больше двух лет.
– Представляю, сколько простаков он за это время надул.
– Надул много, но немногие иск ему предъявили, когда попался. Большинство потерпевших постеснялись сознаться в своем слабоумии. Отсидев в колонии всего два года, мошенник досрочно присвоил себе внеочередное звание полковника и развернул полюбившийся бизнес на полную катушку. Приехав в большой город, он первым делом узнавал номер располагавшейся поблизости авиационной части и фамилию ее командира. Под этим псевдонимом выписывал удостоверение личности со своей фотокарточкой. Намазывал мастикой обычный полтинник с той стороны, где герб Советского Союза, и его оттиском «заверял» сфабрикованный «документ», который, кстати сказать, никто и никогда у него не спрашивал. После этого под видом командира войсковой части начинал посещать различные управленческие конторы. Будто между делом проговаривался, мол, есть возможность дешево продать списанную служебную «Волгу», но жалко отдавать хорошую машину кому попало. В любом коллективе тут же находился достойный покупатель, готовый выложить наличными нужную сумму. Однако «командир» не спешил. «Нет, – говорил он, – надо все оформить по закону. На будущей неделе, допустим, пятница вас устраивает?.. Отлично! Так вот, в пятницу приеду со своим начфином. Заплатите ему. Он выдаст вам квитанцию, с которой в понедельник приедете ко мне в часть и заберете „волжанку“ в отличном техсостоянии». В назначенный день и час покупатель с обговоренной суммой денег приходил на работу. Продавец обычно на полчаса опаздывал. Появлялся он без начфина и огорченно говорил: «Понимаете, маленькая неувязочка получилась. Начфин задерживается в Госбанке, очередь там большая. А я между делом заглянул в ЦУМ и присмотрел роскошную шубу для жены. Не шуба – мечта! Такую даже в Москве редко увидишь. Да вот незадача: деньги, как назло, из дому не прихватил». Угодливый покупатель тут же предлагал: «У меня ведь с собой есть десять тысяч на „Волгу“. Возьмите их». – «Не надо столько, тысячи четыре, от силы – пять, на всякий случай, дайте. Потом начфин их зачтет, а я с ним дома рассчитаюсь». После такой сделки покупатель больше не видел ни продавца, ни мифического начфина. Ждал неделю, другую и лишь затем начинал разыскивать обманщика, но увы… Тот, собрав в один день с разных клиентов тысяч около пятидесяти, уже кутил в московских ресторанах с эстрадными певицами и охапками дарил своим пассиям роскошные букеты цветов. Промотавшись до копейки, подбирал другой густонаселенный город и начинал сызнова трафаретить по четко отработанному сценарию.
– Вот смекалистый пройдоха, – сказал Бирюков. – И долго так шустрил?
– Долго. Исколесил многие областные города центральной России и Приуралья. А задержан был в Москве, можно сказать, почти случайно. Военный патруль обратил внимание на то, что полковничий мундир пошит из материала, который обычно используется для формы рядового и старшинского состава. Чтобы разобраться в этом недоразумении, предложили полковнику пройти на Лубянку, в КГБ. Тот сразу поднял руки: «Извините, ребята, на Лубянке мне делать нечего. Ведите в МУР, там меня знают».
– Службу безопасности он и теперь боится, как черт – ладана. Стоило мне заикнуться о ФСБ и военном прокуроре, командирский апломб его сразу поник.
– Знает, что с этими органами чудить опаснее, чем с гражданскими.
– Когда последний раз освободился из заключения?
– Кажется, лет пять или шесть назад. Где летал, не знаю, но вот и в нашу область залетел. И смотри, какой современный способ одурачивания придумал. Такое, как говорится, нарочно не придумаешь.
– Изобретательный жулик. Язык работает без остановки. Такую клюкву мне развесил, что впору было извиниться перед ним и отпустить с почестями.
Веселкин вздохнул:
– Вот так его и упустили из Новосибирска в день убийства Пеликанова. Геройская звезда в сочетании с полковничьим званием магическое действие оказала. Как выяснилось, посмотрели документы, а досмотр машины не провели.
– Документы на этот раз у него сделаны искусно. Невооруженным глазом подделку не заметишь. Даже разрешение на огнестрельное оружие сомнений не вызывает.
– А вот это, Антон Игнатьевич, для мошенника не характерно. Раньше он никогда оружия не имел и с «мокрыми» делами не связывался. Присутствие «адъютанта» тоже не в его стиле. Все махинации проворачивал только в одиночку.
– Командиру войсковой части не солидно обходиться без адъютанта, – с улыбкой сказал военный прокурор. – А ворочать деньгами в десятки или сотни миллионов без оружия рискованно. С голыми руками против рэкетиров не устоишь даже в полковничьих погонах и со Звездой героя на груди.
– Логически так, Иван Викторович, – согласился Веселкин. – Но у меня возникает сомнение: зачем связываться с убийством, за которое светит минимум восемь лет колонии строгого режима, если мирным путем можно собрать полный мешок денег и, в случае провала, получить за это более мягкое наказание?..
– Имеешь в виду убийство киллера Пеликанова? – спросил Бирюков.
– Да.
Антон задумался:
– По-моему, Костя, с Пеликановым свел какие-то счеты «адъютант», а «командир» об этом ничего не знает. До встречи со мной не знал он и об убийстве Надежницкого.
– Почему так считаешь?
– Если бы Шилову, будем пока так его называть, было известно, что из пистолета, который омоновцы отобрали у Копалкина при задержании, кто-то убит, вряд ли он с такой легкостью признал бы этот пистолет своим. И о знакомстве с Надежницким не стал бы рассказывать, если бы знал, что того уже нет в живых. Скажу больше, он бы и носа не сунул в наш район, зная, какое ЧП здесь случилось. Для бывалого рецидивиста ведь не секрет, что при таких происшествиях следственные органы не дремлют и ведут тщательную проверку всех посторонних лиц.
– Пожалуй, ты прав, – недолго подумав, сказал Веселкин. – «Адъютант», видимо, тоже был не в курсе того, какое происшествие у вас тут случилось. Иначе никакой «командир» его сюда не затянул бы.
Бирюков обвел взглядом присутствующих:
– Давайте послушаем самого «полковника»…
Глава XVII
– Два черных «намордника» с прорезями для глаз, которыми разномастные боевики, рэкетиры да прочие бандиты прикрывают лицо, чтобы их не опознали.
– Маску смеющегося арлекина не нашли?
– Нет. Наверное, выбросили. Не круглые же они дураки, чтобы оставлять в машине столь серьезную улику… – Голубев вздохнул. – Кстати, Игнатьич, подпись Довжка на письме, разрешающем Шилову торговлю в районе, подлинная.
– Андрей Владимирович и не отрицает, что подписал это письмо.
– Уже вызывал тебя сегодня на ковер?
– Сам заходил в прокуратуру. Поговорили мы с ним спокойно. Посетовал, что бедновато живем, и без малейшего намека с моей стороны пообещал оказать материальную помощь для благоустройства прокурорского кабинета.
– Ох, Игнатьич, не случайно «воевода» удостоил тебя такой чести! – загорячился Голубев. – Наверняка что-то поимел он от Шилова и теперь подмасливается к тебе, чтобы из грязной лужи выскочить чистеньким.
Антон отрицательно повел головой:
– Нет, Слава, на областном совещании вступать в сомнительные сделки может только безумец.
– Тогда ради чего он собственной персоной к тебе пожаловал?
– Чтобы сгладить вчерашний конфликт с задержавшим его омоновцем. Испугался, что пьяная история получит огласку.
– Раньше почему-то не пугался.
– Потому что никогда не задерживали.
– Надо бы покрепче его проучить!
– Жизнь научит. Кажется, Андрей Владимирович уже начинает понимать, что и главе администрации не все сходит с рук безнаказанно…
Зазвонил телефон. Бирюков ответил и услышал в трубке голос Веселкина:
– Привет, Антон Игнатьевич.
– Здравствуй, Константин Георгиевич.
– Приехали с военным прокурором по твоему приглашению. Почему не встречаешь?
– Ты откуда звонишь?
– Из райотдела милиции. Сюда подойдешь или нам к тебе пожаловать?
– В прокуратуре спокойнее, чем в райотделе.
– Сейчас прибудем.
Приехавший с Веселкиным военный прокурор был в чине полковника юстиции. Когда Бирюков рассказал о торговых похождениях Шилова, он кончиками пальцев потер седые виски и обратился к Веселкину:
– Похоже, Константин Георгиевич, это тот самый мошенник-рецидивист, о котором мы говорили дорогой. Но метод мирного отъема денег совсем иной.
– Новые времена, Иван Викторович, рождают новые методы, – с улыбкой ответил Костя, достал из папки типографскую листовку и протянул ее Бирюкову. – Посмотри внимательно. Не Шилова ли портрет здесь напечатан?..
На стандартной листовке, которые раньше печатались большими тиражами при объявлении всесоюзного розыска лиц, совершивших серьезные преступления, сообщалось, что Московский уголовный розыск разыскивает гражданина Ионова Филиппа Пантелеевича, и указывались основные его приметы. Слева от текста была помещена фотография бравого майора в авиационной фуражке и с тремя орденскими планками на груди.
– Если этому майору надеть полковничьи погоны, добавить еще четыре нагрудных планки и звезду Героя, да состарить его этак… лет на восемь, то получится вылитый Шилов, – подняв на Веселкина глаза, сказал Бирюков.
– Фотография десятилетней давности, – ответил Костя.
– Ионов – настоящая фамилия?
– Нет, после каждой судимости он меняет псевдонимы.
– Много раз судим?
– На пальцах не перечтешь. А настоящая фамилия этого «летуна» – Хвелипов.
– Из бывших летчиков?
– Полтора года проучился в военном авиаучилище и был отчислен за воровство. С той поры потянулась его уголовная биография. Начал с банальных краж в поездах. Покупал билет в мягкий вагон, где обычно ездили состоятельные по тем временам люди. Знакомился с оказавшимися в одном купе попутчиками, входил в доверие и присматривался, кто из них побогаче. Чтобы притупить бдительность, использовал военную форму. В гражданской одежде человека трудно распознать. Даже элегантно одетый гражданин на поверку может оказаться прожженным уголовником. А военная форма, да если она еще и офицерская, невольно успокаивает. Сразу видно, что попутчик – человек служивый, стало быть, законопослушный и добропорядочный. Значит, опасаться его нечего.
Бирюков усмехнулся:
– Психолог.
– Еще какой… – Веселкин помолчал. – В дороге знакомятся быстро. Как только душевный контакт между пассажирами в купе завязывался, «служивый» вызывался посторожить вещички попутчиков, когда те всей компанией отправлялись в вагон-ресторан. Пока доверчивые граждане, убивая время, неторопливо кушали, он выбирал парочку подходящих чемоданов и на первой же станции тихо ускользал из вагона. Пропажу обнаруживали не сразу, спустя час или больше. Поезд на всех парах мчался дальше, а «сторож» с прихваченными чемоданами в это время на другом поезде уже катил в противоположную сторону. На третьей или четвертой краже любитель легкой наживы попадался. Отсидев по приговору суда срок и выйдя из колонии, он быстренько обзаводился новым мундиром, присваивал себе очередное воинское звание и принимался за прежнее ремесло.
– А за что его МУР разыскивал?
– За широкомасштабное мошенничество. К тридцати годам «дослужившись» до майора, он, как говорится, завязал с примитивным воровством и занялся более интеллектуальным промыслом. В то время в советской державе была повсеместная напряженка с легковыми автомобилями. Без протекции и блата, сам знаешь, практически невозможно было купить машину. Стремясь во что бы то ни стало обзавестись желанной «тачкой», наиболее отчаянные головы были готовы идти на любой риск. Уловив это болезненное стремление, бывший вор начал заводить знакомства с такими людьми и стал собирать с них взятки за содействие в покупке автомобиля вне очереди. При этом, разумеется, палец о палец не ударял, чтобы хоть что-то сделать для своих протеже. Обобрав в намеченный день десятка полтора доверчивых мечтателей, скрывался в другой город и начинал новый «заплыв». Прогастролировал таким образом по разным городам необъятной Родины больше двух лет.
– Представляю, сколько простаков он за это время надул.
– Надул много, но немногие иск ему предъявили, когда попался. Большинство потерпевших постеснялись сознаться в своем слабоумии. Отсидев в колонии всего два года, мошенник досрочно присвоил себе внеочередное звание полковника и развернул полюбившийся бизнес на полную катушку. Приехав в большой город, он первым делом узнавал номер располагавшейся поблизости авиационной части и фамилию ее командира. Под этим псевдонимом выписывал удостоверение личности со своей фотокарточкой. Намазывал мастикой обычный полтинник с той стороны, где герб Советского Союза, и его оттиском «заверял» сфабрикованный «документ», который, кстати сказать, никто и никогда у него не спрашивал. После этого под видом командира войсковой части начинал посещать различные управленческие конторы. Будто между делом проговаривался, мол, есть возможность дешево продать списанную служебную «Волгу», но жалко отдавать хорошую машину кому попало. В любом коллективе тут же находился достойный покупатель, готовый выложить наличными нужную сумму. Однако «командир» не спешил. «Нет, – говорил он, – надо все оформить по закону. На будущей неделе, допустим, пятница вас устраивает?.. Отлично! Так вот, в пятницу приеду со своим начфином. Заплатите ему. Он выдаст вам квитанцию, с которой в понедельник приедете ко мне в часть и заберете „волжанку“ в отличном техсостоянии». В назначенный день и час покупатель с обговоренной суммой денег приходил на работу. Продавец обычно на полчаса опаздывал. Появлялся он без начфина и огорченно говорил: «Понимаете, маленькая неувязочка получилась. Начфин задерживается в Госбанке, очередь там большая. А я между делом заглянул в ЦУМ и присмотрел роскошную шубу для жены. Не шуба – мечта! Такую даже в Москве редко увидишь. Да вот незадача: деньги, как назло, из дому не прихватил». Угодливый покупатель тут же предлагал: «У меня ведь с собой есть десять тысяч на „Волгу“. Возьмите их». – «Не надо столько, тысячи четыре, от силы – пять, на всякий случай, дайте. Потом начфин их зачтет, а я с ним дома рассчитаюсь». После такой сделки покупатель больше не видел ни продавца, ни мифического начфина. Ждал неделю, другую и лишь затем начинал разыскивать обманщика, но увы… Тот, собрав в один день с разных клиентов тысяч около пятидесяти, уже кутил в московских ресторанах с эстрадными певицами и охапками дарил своим пассиям роскошные букеты цветов. Промотавшись до копейки, подбирал другой густонаселенный город и начинал сызнова трафаретить по четко отработанному сценарию.
– Вот смекалистый пройдоха, – сказал Бирюков. – И долго так шустрил?
– Долго. Исколесил многие областные города центральной России и Приуралья. А задержан был в Москве, можно сказать, почти случайно. Военный патруль обратил внимание на то, что полковничий мундир пошит из материала, который обычно используется для формы рядового и старшинского состава. Чтобы разобраться в этом недоразумении, предложили полковнику пройти на Лубянку, в КГБ. Тот сразу поднял руки: «Извините, ребята, на Лубянке мне делать нечего. Ведите в МУР, там меня знают».
– Службу безопасности он и теперь боится, как черт – ладана. Стоило мне заикнуться о ФСБ и военном прокуроре, командирский апломб его сразу поник.
– Знает, что с этими органами чудить опаснее, чем с гражданскими.
– Когда последний раз освободился из заключения?
– Кажется, лет пять или шесть назад. Где летал, не знаю, но вот и в нашу область залетел. И смотри, какой современный способ одурачивания придумал. Такое, как говорится, нарочно не придумаешь.
– Изобретательный жулик. Язык работает без остановки. Такую клюкву мне развесил, что впору было извиниться перед ним и отпустить с почестями.
Веселкин вздохнул:
– Вот так его и упустили из Новосибирска в день убийства Пеликанова. Геройская звезда в сочетании с полковничьим званием магическое действие оказала. Как выяснилось, посмотрели документы, а досмотр машины не провели.
– Документы на этот раз у него сделаны искусно. Невооруженным глазом подделку не заметишь. Даже разрешение на огнестрельное оружие сомнений не вызывает.
– А вот это, Антон Игнатьевич, для мошенника не характерно. Раньше он никогда оружия не имел и с «мокрыми» делами не связывался. Присутствие «адъютанта» тоже не в его стиле. Все махинации проворачивал только в одиночку.
– Командиру войсковой части не солидно обходиться без адъютанта, – с улыбкой сказал военный прокурор. – А ворочать деньгами в десятки или сотни миллионов без оружия рискованно. С голыми руками против рэкетиров не устоишь даже в полковничьих погонах и со Звездой героя на груди.
– Логически так, Иван Викторович, – согласился Веселкин. – Но у меня возникает сомнение: зачем связываться с убийством, за которое светит минимум восемь лет колонии строгого режима, если мирным путем можно собрать полный мешок денег и, в случае провала, получить за это более мягкое наказание?..
– Имеешь в виду убийство киллера Пеликанова? – спросил Бирюков.
– Да.
Антон задумался:
– По-моему, Костя, с Пеликановым свел какие-то счеты «адъютант», а «командир» об этом ничего не знает. До встречи со мной не знал он и об убийстве Надежницкого.
– Почему так считаешь?
– Если бы Шилову, будем пока так его называть, было известно, что из пистолета, который омоновцы отобрали у Копалкина при задержании, кто-то убит, вряд ли он с такой легкостью признал бы этот пистолет своим. И о знакомстве с Надежницким не стал бы рассказывать, если бы знал, что того уже нет в живых. Скажу больше, он бы и носа не сунул в наш район, зная, какое ЧП здесь случилось. Для бывалого рецидивиста ведь не секрет, что при таких происшествиях следственные органы не дремлют и ведут тщательную проверку всех посторонних лиц.
– Пожалуй, ты прав, – недолго подумав, сказал Веселкин. – «Адъютант», видимо, тоже был не в курсе того, какое происшествие у вас тут случилось. Иначе никакой «командир» его сюда не затянул бы.
Бирюков обвел взглядом присутствующих:
– Давайте послушаем самого «полковника»…
Глава XVII
Разговор с Шиловым начался проще, чем предполагал Бирюков. Прочитав показанную ему розыскную листовку, самозванный полковник, глянув на Бирюкова, улыбнулся:
– Я же предупреждал вас, чтобы не впутывали в это дело военную прокуратуру и ФСБ.
– Ваша полковничья форма и геройская звезда обязывают меня соблюсти необходимые формальности, – ответил Антон.
– Форма – блеф, а звезда – латунная болванка.
– Блестит-то как золотая.
– Каждый день чистим-с.
– Кто вы есть на самом деле: Хвелипов, Ионов, Шилов?..
– На данный момент считайте меня Шиловым Владленом Филипповичем. Дальше следствие покажет, кто есть кто.
– Давно находитесь в беспосадочном полете? – принимая ироничный тон, спросил Бирюков.
– Последний раз вылетел из колонии четыре года назад. Освободился по-чистой, без мухляжа.
– Теперь опять на посадку?
– За что? Разве я виноват, что живу в стране непуганых идиотов? Добровольно отдают деньги за воздух, а потом еще и плачут, что их надули.
– Считаете себя безгрешным?
– По сравнению с воротилами финансовых пирамид я – ангел. Почему они, хапнувшие у одураченного народа сотни миллиардов, усаживаются в мягкие кресла Госдумы, а меня за скудные миллионы рваных рублевок вы готовы посадить на жесткие нары? Где справедливость, гражданин районный прокурор?
– Что позволено Юпитеру, то не позволено быку, – с усмешкой вставил Веселкин.
– Вы из ФСБ? – глянув на его штатский костюм, быстро спросил Шилов.
– Из регионального управления по борьбе с организованной преступностью, – ответил Костя.
– Извините, господин хороший, вас тоже напрасно втянули в разбирательство со мной. Ни в организациях, ни в партиях я никогда не состоял и теперь не состою. Понимаете, я свободный художник-одиночка. Временно примкнувший ко мне Федя Копалкин не является моим компаньоном.
– Кто же он?
– Откровенный идиот! – Шилов болезненно поморщился. – Схватиться за пистолет при вооруженных автоматами омоновцах может только беспросветный дурак с повернутыми мозгами.
– Где такого откопали?
– В Барнауле.
– Подробнее сказать можете?
– Могу. Нынче в апреле покупал в автомагазине машину. Там этот питекантроп на подхвате придуривался. Иными словами, предпродажную подготовку автомобилей проводил. Кинул ему «на лапу» две пятидесятитысячные бумажки, чтобы выбрал мне «девятку» без дефектов. ВАЗ теперь гонит такую неукомплектованную халтуру, что глаза бы на нее не смотрели. Надо сказать, Копалкин постарался. Отечественный аккумулятор заменил югославским, из других машин собрал полный комплект слесарных ключей и даже баночку финской краски притащил на случай, где какую царапину подмарафетить. Разговорились. Федя пожаловался на хреновую жизнь. Служил, мол, в ОМОНе, но поцапался с начальством. По такому случаю пришлось уволиться и теперь вот вынужден за мизерную оплату дурака валять. Нельзя ли, мол, товарищ полковник, у вас в воинской части устроиться по контракту на какую-нибудь должность старшины или прапорщика? Пригляделся к нему – мужик здоровый. Если забуксую на проселочной дороге, из любой грязи машину вызволит не хуже коня. Да и в случае, когда рэкетирская бродяжня наедет, подготовленный омоновец лишним не станет. На том я и подловился, предложив Копалкину должность адъютанта. Федя для порядка пококетничал. Дескать, шестеркой у начальства никогда не служил и опыта такого не имею. Узнав, что при лейтенантском звании ежемесячно станет получать чистоганом миллион, а основной обязанностью его будет вождение и техобслуживание машины, он согласился. Так вот шутя начался мой «контракт» с придурком.
– О том, что компрометируете армию и высокое звание Героя Советского Союза, не подумали? – строго спросил военный прокурор.
– Нашу доблестную армию скомпрометировали бездарные генералы, когда стали вмешиваться в политические разборки. А Союз нерушимый лопнул, как мыльный пузырь, и некогда геройское звание теперь абсолютно ни к чему не обязывает, – нахмурившись, ответил Шилов и повернулся к Бирюкову. – Те сказки насчет отставного вице-президента России и министра обороны, которые плел вам вчера, придуманы не мной. Средства массовой информации мусолят их изо дня в день. Я же всего-навсего занимался пересказом содержания газет и телевизионных передач. Такое деяние по существующему закону уголовному наказанию не подлежит.
– Насчет дружбы с Надежницким тоже наплели? – спросил Бирюков.
– О нем газеты не писали, и в популярных телепередачах типа «Час пик» или «Бомонд» он не выкаблучивался. Поэтому все, что мною было сказано о Юрии Денисовиче, начиная от оригинального знакомства с ним и кончая встречей в ресторане столичной гостиницы «Москва» с последующим загулом, соответствует действительности. Если вздумаете запротоколировать то повествование, готов подписаться под каждой строкой.
– Выходит, в прошлом году вы гастролировали по Дальнему Востоку?
– Ездил присмотреться, чем дышит дальневосточная земля.
– И что выездили?
– Для криминального люда край благодатный. Коррупция – снизу до верху. В этом отношении газеты, пишущие о приморских мафиози, ничего не преувеличивают. Города и веси региона основательно запружены китайскими и отечественными челноками. Разборки – на каждом углу. Правоохранительные органы беспомощны. Черный бизнес процветает.
– Почему же Надежницкий уехал из такого «благодатного» края в Новосибирск?
– Потому что умный мужик. Есть такая пословица: «Сделал дело – гуляй смело». В местах с повышенной криминальной обстановкой легко сколотить капитал, но сохранить его трудно. Ненасытные акулы рэкета безжалостно рвут куски со всех сторон, а коррумпированные чиновники тоже отсутствием аппетита не страдают и постоянно тянут свои мохнатые лапы к горлу преуспевающего бизнесмена. Существовать в таких условиях опаснее, чем в пороховом погребе чиркать спичками. По сравнению с Приморьем Сибирь – райское место. Владея прибыльной фирмой, здесь можно жить как у Христа за пазухой. К такой жизни Юрий Денисович и стремился, переведя свои капиталы из криминального Уссурийска в Новосибирск.
– Вы, помнится, говорили, что он и там жил неплохо, а мафию держал в узде.
– Узда срабатывает до поры до времени и обходится в хорошую копеечку. Видимо, Надежницкому надоело финансировать «крышу».
– Чем можно объяснить такой парадокс: в криминальном крае Надежницкий выжил, а в райском месте погиб?
Шилов развел руками:
– Это загадка для сильных духом.
– Даже предположительно сказать не можете?
– Не могу.
– Тогда объясните, почему из вашего пистолета застрелен убийца Надежницкого?
– Не может такого быть!
– Экспертиза показывает. Если сомневаетесь, сейчас принесут официальное заключение.
– Ну, если уж на то пошло, задайте этот вопрос Копалкину. Пистолет его. Как говорится, в каждой избушке свои игрушки. Лично я с огнестрельным оружием никогда не играл. Запросите МУР. Там меня знают как облупленного и подтвердят, что под какой бы фамилией я ни выступал, всегда имел на вооружении только мундир авиационного офицера и сообразительную свою собственную голову.
– Ни разу не изменили род войск?
– Ни разу! Я предан авиации.
– Завидная преданность, – с усмешкой сказал Бирюков. – Вот только напрасно под видом афганской награды прицепили колодочку ордена «Мать-героиня». Боевому летчику дамская награда не к лицу.
Шилов наигранно хохотнул:
– Опрофанился герой, как последний фраер. Никогда не думал, что в военторге могут продавать дамскую чепуху. Подряд, какие были на витрине, скупил награды. И ведь никто из военных, с кем общался, не заметил моей оплошности.
– Откуда у Копалкина пистолет?
– Черт его ведает. Сам только вчера узнал, что Федя без разрешения таскает в кармане «Макарова». Ну не дерьмом ли набитый дурак, а?.. Чтобы спасти дебила от подсудности и самому с ним не влипнуть в кошачий концерт, пришлось впопыхах заявить, будто пистолет мой. Задним умом понимаю: зря погорячился, но… близок локоть, да не укусишь.
– Почему Копалкин оказался без документов?
– Были у Феди документы. Без них я не оформил бы ему доверенность на машину.
– Куда ж они подевались?
– Спросите у дурака.
– Он знал, кто вы есть на самом деле?
– Зачем адъютанту, тем более липовому, много знать… Для Копалкина я – командир войсковой части, которая в настоящее время расквартирована в Подмосковье и готовится к передислокации в Алтайский край.
– Где вы с ним жили?
– В гостиницах, где есть охраняемые автостоянки для машин поселившихся клиентов. В Новосибирске нашим домом обычно была гостиница «Обь» у речного вокзала.
– Когда вы здесь появились?
– В апреле, как только я купил машину и пригрел Копалкина возле себя.
– В Москву с «адъютантом» наведывались?
– Зачем он мне там нужен. В столицу для куража я летал в мае один. Копалкин оставался в «Оби» приглядывать за машиной.
– С кем он здесь общался?
– С какими-то корешами из бывших омоновцев. Это не мой круг общения. Поэтому ничего о них сказать не могу. Однажды после встречи с друзьями Федя заявился в гостиницу под турахом. Пришлось предупредить, что, если еще замечу хмельным, выгоню без сострадания. Предупреждение подействовало.
– Давно это было?
– До моего вояжа в Москву. В апреле, когда мы с ним еще приглядывались друг к другу.
– Не опасались, что, вернувшись из Москвы, не увидите ни «адъютанта», ни своей машины?
– Для меня это была бы мизерная потеря. Я не любитель машин. «Девятку» купил для престижа, на время, пока готовился к сбору оброка с ротозеев. Закончив финансовую операцию, мне так или иначе пришлось бы распрощаться навсегда и с адъютантом, и с машиной.
– Игра стоила свеч?
– Разумеется. Если раньше, при плановой системе, объегоривая затурканных сплошными запретами совков, я не бедствовал, то в смутное время необузданного рынка в неуправляемой державе мне сам Бог велел жить на широкую ногу. Прошу учесть, что государственную собственность никогда не трогал и теперь не трогаю. Охмуряю только частников и акционеров, стремящихся разбогатеть на халяву.
– Просьбы и пожелания выскажете суду, – иронично сказал Бирюков.
Шилов вздохнул:
– Эх, жалко терять золотое время. Невольно вспомнишь расхожую у зэков истину: года идут, а счастья нет. И какой бес попутал меня связаться с идиотом Копалкиным…
– Неужели при вашем криминальном опыте и природной сообразительности не могли сразу его разгадать?
– Сразу Федя мне показался наивным, как великовозрастное дитя. Из Барнаула он уехал со мной охотно. Похоже, там у него был какой-то грешок по части рэкета.
– И вас это не насторожило?
– Нисколько. Во-первых, я придерживаюсь того мнения, что безгрешных людей в природе не существует. Во-вторых, из рэкетиров получаются толковые охранники. Признаки какой-то шизофрении Копалкин стал проявлять на прошлой неделе. Вечерами, когда я просматривал газеты, он несколько раз ездил к каким-то друзьям. Возвращался через час-полтора трезвым, но в этаком, знаете ли, повышенном тонусе.
– Не от наркотиков?
– Нет, вроде бы от приближения чего-то радостного. Без толку суетился, будто заядлый охотник перед открытием охотничьего сезона.
– Не поинтересовались, на кого он «охотиться» собрался?
– Спросил как-то: «Федя, чего ты суетишься, словно наркоты вдохнул?» Он глаза выпучил: «Да вы что, товарищ полковник! Водкой, каюсь, раньше злоупотреблял, а наркотическую гадость никогда не пробовал. И не собираюсь. Просто с бывшими сослуживцами встретился. Вспомнили минувшие дни. Ребята, понятно, выпили, но я отказался. Вы же запрещаете это дело. Дисциплина есть дисциплина». Такой ответ мне показался убедительным.
– А в тот день, когда, по вашим словам, вы приезжали в штаб… – начал было Антон, но Шилов не дал ему договорить:
– Насчет штаба, простите, соврал. Туда мне и соваться нельзя. Приезжал я к Дому офицеров.
– Зачем?
– Чтобы отпечатать типографским способом бланки договоров купли-продажи. Хотел провернуть этот заказ в «Фортуне», но без Надежницкого ничего не получилось. От такого тиража, всего-то сто экземпляров, да еще срочно, «фортунщики» отмахнулись и посоветовали обратиться в малое предприятие, арендующее один из кабинетов в Доме офицеров.
– Как вел себя Копалкин в тот день?
– Вроде без дурацких вывихов.
– Пока вы занимались бланками, он на машине никуда не ездил?
– Бланки в моем присутствии отпечатали на ксероксе часа через полтора. Когда я, оплатив работу, вышел из Дома офицеров, машина стояла на прежнем месте. Все дверцы были замкнуты, а Копалкин где-то прогуливался.
– Ключи от машины у него были?
– У нас два комплекта ключей. Один – у Феди, другой – у меня. Едва я подошел к машине, будто по команде нагрянули сотрудники ГАИ. Проверили мои документы, козырнули и, сверкая фиолетовой мигалкой, умчались. Буквально через минуту появился Федя. Сел за руль и повез меня в гостиницу.
– Я же предупреждал вас, чтобы не впутывали в это дело военную прокуратуру и ФСБ.
– Ваша полковничья форма и геройская звезда обязывают меня соблюсти необходимые формальности, – ответил Антон.
– Форма – блеф, а звезда – латунная болванка.
– Блестит-то как золотая.
– Каждый день чистим-с.
– Кто вы есть на самом деле: Хвелипов, Ионов, Шилов?..
– На данный момент считайте меня Шиловым Владленом Филипповичем. Дальше следствие покажет, кто есть кто.
– Давно находитесь в беспосадочном полете? – принимая ироничный тон, спросил Бирюков.
– Последний раз вылетел из колонии четыре года назад. Освободился по-чистой, без мухляжа.
– Теперь опять на посадку?
– За что? Разве я виноват, что живу в стране непуганых идиотов? Добровольно отдают деньги за воздух, а потом еще и плачут, что их надули.
– Считаете себя безгрешным?
– По сравнению с воротилами финансовых пирамид я – ангел. Почему они, хапнувшие у одураченного народа сотни миллиардов, усаживаются в мягкие кресла Госдумы, а меня за скудные миллионы рваных рублевок вы готовы посадить на жесткие нары? Где справедливость, гражданин районный прокурор?
– Что позволено Юпитеру, то не позволено быку, – с усмешкой вставил Веселкин.
– Вы из ФСБ? – глянув на его штатский костюм, быстро спросил Шилов.
– Из регионального управления по борьбе с организованной преступностью, – ответил Костя.
– Извините, господин хороший, вас тоже напрасно втянули в разбирательство со мной. Ни в организациях, ни в партиях я никогда не состоял и теперь не состою. Понимаете, я свободный художник-одиночка. Временно примкнувший ко мне Федя Копалкин не является моим компаньоном.
– Кто же он?
– Откровенный идиот! – Шилов болезненно поморщился. – Схватиться за пистолет при вооруженных автоматами омоновцах может только беспросветный дурак с повернутыми мозгами.
– Где такого откопали?
– В Барнауле.
– Подробнее сказать можете?
– Могу. Нынче в апреле покупал в автомагазине машину. Там этот питекантроп на подхвате придуривался. Иными словами, предпродажную подготовку автомобилей проводил. Кинул ему «на лапу» две пятидесятитысячные бумажки, чтобы выбрал мне «девятку» без дефектов. ВАЗ теперь гонит такую неукомплектованную халтуру, что глаза бы на нее не смотрели. Надо сказать, Копалкин постарался. Отечественный аккумулятор заменил югославским, из других машин собрал полный комплект слесарных ключей и даже баночку финской краски притащил на случай, где какую царапину подмарафетить. Разговорились. Федя пожаловался на хреновую жизнь. Служил, мол, в ОМОНе, но поцапался с начальством. По такому случаю пришлось уволиться и теперь вот вынужден за мизерную оплату дурака валять. Нельзя ли, мол, товарищ полковник, у вас в воинской части устроиться по контракту на какую-нибудь должность старшины или прапорщика? Пригляделся к нему – мужик здоровый. Если забуксую на проселочной дороге, из любой грязи машину вызволит не хуже коня. Да и в случае, когда рэкетирская бродяжня наедет, подготовленный омоновец лишним не станет. На том я и подловился, предложив Копалкину должность адъютанта. Федя для порядка пококетничал. Дескать, шестеркой у начальства никогда не служил и опыта такого не имею. Узнав, что при лейтенантском звании ежемесячно станет получать чистоганом миллион, а основной обязанностью его будет вождение и техобслуживание машины, он согласился. Так вот шутя начался мой «контракт» с придурком.
– О том, что компрометируете армию и высокое звание Героя Советского Союза, не подумали? – строго спросил военный прокурор.
– Нашу доблестную армию скомпрометировали бездарные генералы, когда стали вмешиваться в политические разборки. А Союз нерушимый лопнул, как мыльный пузырь, и некогда геройское звание теперь абсолютно ни к чему не обязывает, – нахмурившись, ответил Шилов и повернулся к Бирюкову. – Те сказки насчет отставного вице-президента России и министра обороны, которые плел вам вчера, придуманы не мной. Средства массовой информации мусолят их изо дня в день. Я же всего-навсего занимался пересказом содержания газет и телевизионных передач. Такое деяние по существующему закону уголовному наказанию не подлежит.
– Насчет дружбы с Надежницким тоже наплели? – спросил Бирюков.
– О нем газеты не писали, и в популярных телепередачах типа «Час пик» или «Бомонд» он не выкаблучивался. Поэтому все, что мною было сказано о Юрии Денисовиче, начиная от оригинального знакомства с ним и кончая встречей в ресторане столичной гостиницы «Москва» с последующим загулом, соответствует действительности. Если вздумаете запротоколировать то повествование, готов подписаться под каждой строкой.
– Выходит, в прошлом году вы гастролировали по Дальнему Востоку?
– Ездил присмотреться, чем дышит дальневосточная земля.
– И что выездили?
– Для криминального люда край благодатный. Коррупция – снизу до верху. В этом отношении газеты, пишущие о приморских мафиози, ничего не преувеличивают. Города и веси региона основательно запружены китайскими и отечественными челноками. Разборки – на каждом углу. Правоохранительные органы беспомощны. Черный бизнес процветает.
– Почему же Надежницкий уехал из такого «благодатного» края в Новосибирск?
– Потому что умный мужик. Есть такая пословица: «Сделал дело – гуляй смело». В местах с повышенной криминальной обстановкой легко сколотить капитал, но сохранить его трудно. Ненасытные акулы рэкета безжалостно рвут куски со всех сторон, а коррумпированные чиновники тоже отсутствием аппетита не страдают и постоянно тянут свои мохнатые лапы к горлу преуспевающего бизнесмена. Существовать в таких условиях опаснее, чем в пороховом погребе чиркать спичками. По сравнению с Приморьем Сибирь – райское место. Владея прибыльной фирмой, здесь можно жить как у Христа за пазухой. К такой жизни Юрий Денисович и стремился, переведя свои капиталы из криминального Уссурийска в Новосибирск.
– Вы, помнится, говорили, что он и там жил неплохо, а мафию держал в узде.
– Узда срабатывает до поры до времени и обходится в хорошую копеечку. Видимо, Надежницкому надоело финансировать «крышу».
– Чем можно объяснить такой парадокс: в криминальном крае Надежницкий выжил, а в райском месте погиб?
Шилов развел руками:
– Это загадка для сильных духом.
– Даже предположительно сказать не можете?
– Не могу.
– Тогда объясните, почему из вашего пистолета застрелен убийца Надежницкого?
– Не может такого быть!
– Экспертиза показывает. Если сомневаетесь, сейчас принесут официальное заключение.
– Ну, если уж на то пошло, задайте этот вопрос Копалкину. Пистолет его. Как говорится, в каждой избушке свои игрушки. Лично я с огнестрельным оружием никогда не играл. Запросите МУР. Там меня знают как облупленного и подтвердят, что под какой бы фамилией я ни выступал, всегда имел на вооружении только мундир авиационного офицера и сообразительную свою собственную голову.
– Ни разу не изменили род войск?
– Ни разу! Я предан авиации.
– Завидная преданность, – с усмешкой сказал Бирюков. – Вот только напрасно под видом афганской награды прицепили колодочку ордена «Мать-героиня». Боевому летчику дамская награда не к лицу.
Шилов наигранно хохотнул:
– Опрофанился герой, как последний фраер. Никогда не думал, что в военторге могут продавать дамскую чепуху. Подряд, какие были на витрине, скупил награды. И ведь никто из военных, с кем общался, не заметил моей оплошности.
– Откуда у Копалкина пистолет?
– Черт его ведает. Сам только вчера узнал, что Федя без разрешения таскает в кармане «Макарова». Ну не дерьмом ли набитый дурак, а?.. Чтобы спасти дебила от подсудности и самому с ним не влипнуть в кошачий концерт, пришлось впопыхах заявить, будто пистолет мой. Задним умом понимаю: зря погорячился, но… близок локоть, да не укусишь.
– Почему Копалкин оказался без документов?
– Были у Феди документы. Без них я не оформил бы ему доверенность на машину.
– Куда ж они подевались?
– Спросите у дурака.
– Он знал, кто вы есть на самом деле?
– Зачем адъютанту, тем более липовому, много знать… Для Копалкина я – командир войсковой части, которая в настоящее время расквартирована в Подмосковье и готовится к передислокации в Алтайский край.
– Где вы с ним жили?
– В гостиницах, где есть охраняемые автостоянки для машин поселившихся клиентов. В Новосибирске нашим домом обычно была гостиница «Обь» у речного вокзала.
– Когда вы здесь появились?
– В апреле, как только я купил машину и пригрел Копалкина возле себя.
– В Москву с «адъютантом» наведывались?
– Зачем он мне там нужен. В столицу для куража я летал в мае один. Копалкин оставался в «Оби» приглядывать за машиной.
– С кем он здесь общался?
– С какими-то корешами из бывших омоновцев. Это не мой круг общения. Поэтому ничего о них сказать не могу. Однажды после встречи с друзьями Федя заявился в гостиницу под турахом. Пришлось предупредить, что, если еще замечу хмельным, выгоню без сострадания. Предупреждение подействовало.
– Давно это было?
– До моего вояжа в Москву. В апреле, когда мы с ним еще приглядывались друг к другу.
– Не опасались, что, вернувшись из Москвы, не увидите ни «адъютанта», ни своей машины?
– Для меня это была бы мизерная потеря. Я не любитель машин. «Девятку» купил для престижа, на время, пока готовился к сбору оброка с ротозеев. Закончив финансовую операцию, мне так или иначе пришлось бы распрощаться навсегда и с адъютантом, и с машиной.
– Игра стоила свеч?
– Разумеется. Если раньше, при плановой системе, объегоривая затурканных сплошными запретами совков, я не бедствовал, то в смутное время необузданного рынка в неуправляемой державе мне сам Бог велел жить на широкую ногу. Прошу учесть, что государственную собственность никогда не трогал и теперь не трогаю. Охмуряю только частников и акционеров, стремящихся разбогатеть на халяву.
– Просьбы и пожелания выскажете суду, – иронично сказал Бирюков.
Шилов вздохнул:
– Эх, жалко терять золотое время. Невольно вспомнишь расхожую у зэков истину: года идут, а счастья нет. И какой бес попутал меня связаться с идиотом Копалкиным…
– Неужели при вашем криминальном опыте и природной сообразительности не могли сразу его разгадать?
– Сразу Федя мне показался наивным, как великовозрастное дитя. Из Барнаула он уехал со мной охотно. Похоже, там у него был какой-то грешок по части рэкета.
– И вас это не насторожило?
– Нисколько. Во-первых, я придерживаюсь того мнения, что безгрешных людей в природе не существует. Во-вторых, из рэкетиров получаются толковые охранники. Признаки какой-то шизофрении Копалкин стал проявлять на прошлой неделе. Вечерами, когда я просматривал газеты, он несколько раз ездил к каким-то друзьям. Возвращался через час-полтора трезвым, но в этаком, знаете ли, повышенном тонусе.
– Не от наркотиков?
– Нет, вроде бы от приближения чего-то радостного. Без толку суетился, будто заядлый охотник перед открытием охотничьего сезона.
– Не поинтересовались, на кого он «охотиться» собрался?
– Спросил как-то: «Федя, чего ты суетишься, словно наркоты вдохнул?» Он глаза выпучил: «Да вы что, товарищ полковник! Водкой, каюсь, раньше злоупотреблял, а наркотическую гадость никогда не пробовал. И не собираюсь. Просто с бывшими сослуживцами встретился. Вспомнили минувшие дни. Ребята, понятно, выпили, но я отказался. Вы же запрещаете это дело. Дисциплина есть дисциплина». Такой ответ мне показался убедительным.
– А в тот день, когда, по вашим словам, вы приезжали в штаб… – начал было Антон, но Шилов не дал ему договорить:
– Насчет штаба, простите, соврал. Туда мне и соваться нельзя. Приезжал я к Дому офицеров.
– Зачем?
– Чтобы отпечатать типографским способом бланки договоров купли-продажи. Хотел провернуть этот заказ в «Фортуне», но без Надежницкого ничего не получилось. От такого тиража, всего-то сто экземпляров, да еще срочно, «фортунщики» отмахнулись и посоветовали обратиться в малое предприятие, арендующее один из кабинетов в Доме офицеров.
– Как вел себя Копалкин в тот день?
– Вроде без дурацких вывихов.
– Пока вы занимались бланками, он на машине никуда не ездил?
– Бланки в моем присутствии отпечатали на ксероксе часа через полтора. Когда я, оплатив работу, вышел из Дома офицеров, машина стояла на прежнем месте. Все дверцы были замкнуты, а Копалкин где-то прогуливался.
– Ключи от машины у него были?
– У нас два комплекта ключей. Один – у Феди, другой – у меня. Едва я подошел к машине, будто по команде нагрянули сотрудники ГАИ. Проверили мои документы, козырнули и, сверкая фиолетовой мигалкой, умчались. Буквально через минуту появился Федя. Сел за руль и повез меня в гостиницу.