Страница:
…Окончательно Хастредово настроение обнулилось, когда он дошёл до дверей дома и у них столкнулся с выходившим из-за угла Чумпом. Старый знакомец топал, едва ли не руками удерживая на морде честное выражение. Как будто неясно, что уже совершил фигню и ещё сколько держит в уме. Вопреки обыкновению, ущельник был наряжен в пуд стали, а шлем, несомый под мышкой, был деликатно прикрыт платочком. В шлеме что-то мелкое и круглое со звоном пересыпалось. Ого, подумал Хастред, начиная тихо паниковать. Полный шлем. Это ж не то что дубинками — голову снимут. И не только самому Чумпу, но и всем, кто с ним хоть шапочно знаком. Если, конечно, поймают.
— Здорово, — нимало не растерялся Чумп. — Я заходил, но тебя не было!
Хастред мучительно призадумался, мысленно провёл параллели с застольной троицей, содрогнулся, отодвинул Чумпа плечом и двинулся мимо.
— Я ж тебе книжку купил! — пискнул Чумп вдогонку. Голос у него был виноватый. — Вот ей-Занги, купил, хотя упереть мог за просто хрен, ты ж меня знаешь!
Хастред притормозил.
— Где?
— Кто?
— Книжка.
— Там, наверху. Я ж говорю, заходил уже. Ну и свинство ты опять развёл! Приличную книгу положить некуда!
Хастред свирепо взрыкнул. Вот тебе и два замка, причём один — якобы холмовой работы, с пожизненной гарантией от взлома! Кабы поймать того барыгу, что продал, так ноги выдернуть — самое меньшее. Впрочем, виноват ли он? Когда холмари свои замки создавали, не на Чумповы таланты ориентировались.
— Эти трое твои?
— Которые? Анарал с братией? Как бы не совсем. На фига мне такие, ни в форточку, ни замка вскрыть, ни даже элементарно кошелек попятить… Хотя это, пожалуй, осилят, не без крови, но всё ж таки… а вообще-то это я с ними. Военную карьеру решил сделать на старости лет. Могешь поверить?
— И даже очень легко. Гзуров вы обидели?
— Не-а, мы ничего. Видел, каковы агнцы? Эти разве могут обидеть?
— Могут. А кто гзуров, если не вы?
— А никто. Они сами обиделись, дурни. Мы от них принцессу спасли, только и всего. Правда, принцесса будь здоров какая. С правами наследования, от крови её мутит, сама из себя красивая, в перстнях и, как говорит Вово, взяться не за что.
— Ну и где она? Или так спасли, что одно воспоминание осталось?
— Ейный личный паладин повёз к Наместнику. Надо же как-то до дома добираться, а дом аж в Салланде.
— А вы чего? Тоже в паладины метите?
— Да уж куда нам. Мы по пути. Ехали к тебе за консультацией. Ты вон целую тучу книг одолел, может, не все ещё пропил, что вычитал? Нам вожжа под хвост попала — Хундертауэр от гномов очистить. Могешь чего присоветовать?
— Запросто. Три тысячи пехоты с луками, генерал вон у вас есть… Погоди-ка. — Хастред вдруг вытаращил глаза, Чумп аж попятился, локтем прикрыл шлем с выручкой от продажи лошадей. — Какой такой генерал? Это тот, дупой с виду? Уж не генерал ли Панк?
— Хвала всем пограничным богам! Наконец-то вижу хоть одного парня, который слышал про этого полководного олуха!
Хастред как стоял, так и сел на порог. Вот те на! Да, он-то про генерала слышал. Вернее, читал. Вообще читал он взахлеб всё, что попадалось в руки. Мог не есть, не пить, не спать, но, завидев книгу, газету или свиток, терял контроль над собой, хватал, выпрашивал, отнимал, покупал, крал, одалживал, а иной раз и с превеликими осторожностями извлекал из стынущих пальцев. А о генерале Панке в своё время писали изрядно! Последние пять лет были тихи, но ещё раньше, в период обучения в Университете, Хастред как муха на… на мёд… пикировал на пергаментные газеты с вестями из стран, охваченных войнами. И в них-то генерал Панк неизменно фигурировал на первых полосах. Истинный герой! Высмеивали его беспощадно, но сопливому прекраснодушному гоблину было плевать на сарказм журналистов. Раз гоблин, собрат, ухитрился достичь эдакого солидного положения в обществе — значит, личность бесспорно достойная подражания. В Университете и прочих копошильских кабаках Хастред доказывал это до хрипоты, до драки и, пожалуй, зачастую оказывался если не правым, то по крайней мере последним стоящим на ногах. Кабы разделанные им под орех оппоненты ещё и помнили, какую истину внушал им победитель, генерал считался бы в Копошилке большим авторитетом; но кто ж помнит причину доброй драки?
Утекли годы, давно похоронены были юношеские мечты — но сейчас откуда ни возьмись появился давний кумир, сидит рядом, в пяти шагах, за углом, пьёт дерьмоватое пивко и, того и гляди, начнет стучать в дыню собеседнику…
— А что, — вопросил Хастред осторожно. — Генерал — герой?
Чумп скривил рожу.
— Герой, ещё какой. Рубит всё, что шевелится. Что не шевелится, шевельнёт сам и тоже рубит. Что не взять мечом, берет нахрапом, а была бы кувалда, так и ей бы тюкал… Словом, ещё бы читать научить — будет второй Хастред.
— Чего-о-о? Я мирный!
— Ага, а пока через Колдер проехали, три топора изломал! Причем добро бы ехать далеко было, а то княжество-то — тьфу, две бутылки из конца в конец на рысях… Ну, пошли, познакомлю с анаралом и прочими. Только ты это — не дискредитируй меня! Я им наврал, мол, ты шибко умный перец, всё равно не поймут, что малость преувеличил, ты, главное, в носу не вздумай ковыряться сразу всеми руками.
— Пойдём хоть пива возьмём приличного, там у меня наверху есть бочонок…
— Да нету, нету у тебя бочонка… Скока ж раз повторять — я уже заходил…
Хастред для приличия ещё немножко помялся. И было отчего. Вот уже лишился пивной заначки. Правда, взамен вроде бы получил книжку… какую еще?.. С Чумпа станется добыть и притаранить сборник лубочных картинок неприличного свойства, тем более он уверяет, что купил, а глядя на эту покорёженную честностью рожу, хоть какой богопродавец постесняется впарить её обладателю полноценную книгу. Вообще, что хорошего можно ожидать от шайки, поглощающей пиво, в котором даже клопы топиться брезгуют? Хотя, ах нет — они же его заветный бочонок уговаривают, лучшее светлое пиво, по его разумению… А подрастрястись малость и не помешает — плотные сухие жилы начали уже порастать дурным мясом, рано или поздно отрастёт пузо обхватом побольше груди, и придется перешивать все штаны… Упаси Занги от таких несусветных хлопот. Вон Чумп — живая пропаганда активного образа жизни, на чём только портки держатся.
— Вас гзуры ищут, — спохватился вдруг.
— А и пусть их ищут, — беспечно отмахнулся Чумп. — Меня не найдут, а что до анарала… Кто не спрятался — он не виноват. Нас ещё и онты, поди, ищут.
— И салландский король?
— Скоро начнёт. Посмотрел я на того паладина, ох и славный дядька… Его отсюда хрен вытуришь, пока через всех девок не проломится. Ну, я мыслю, и принцессу найдётся кому занять при дворе Наместника. Но это всё мелочи, где-то тот Салланд, да и пока ещё хватятся.
— А что за дела с Хундертауэром?
— Анарал заехал по пути пивка попить, а гномы собрались кучей и плюх ему накидали. Да как знатно накидали — он даже смекнул, что что-то вокруг происходит. Изволил чего-то обидеться, военных умов нам не понять…
— Гномы? Такой-то репе? Да что у них там, слёт чемпионов был?
— Сам было усомнился, но он стоит на своём. Дескать, гномы виновны во всем мировом непотребстве и потому не место им в нашем гоблинском оплоте. А ты против?
Хастред призадумался и, поёлику начитан был о знаменитых боевых действиях солидно, враз смекнул то, что генерал осмысливал на протяжении всего своего извилистого пути. То есть — что идея задраться с нахальными гномами, которых в Хундертауэре всё равно не может оказаться так уж много, определенно неплоха, но требует некоторых усилий и стараниями легендарного генерала вполне может развиться в что-то позначительнее обмена мнениями с оными гномами. А оказавшись волею судеб в самом эпицентре событий, лично он, Хастред, может приобрести то единственное, чего никак не добыть в копошильских стенах, а именно — мировую известность и, не исключено, даже славу. А ещё с удивлением обнаружил, что откуда-то взял немалый груз тщеславия, чего раньше за собой не замечал. И вообще приятно было бы заявиться к любимой куаферше при всяких геройских регалиях, в штанах с лентами и с медалями на груди, а не просто с подбитым глазом и в рваной куртке.
«Проникся, — с неудовольствием догадался Чумп. — Вона как лупетки заблестели. Анарал будет в восторге. Я ему обещал штабного писаря, а получит он конкретного сержанта».
— Кстати, ты из лука не научился, пока тут прозябал? А то я лук привёз такой, что любо-дорого. Только вот никто на него не зарится…
Стрелять из лука Хастред, конечно, не научился. В городе ему было просто недосуг. Тем более что он где-то (наверное, всё там же, толкаясь среди благородных в таверне с видом на парикмахершу или читая рыцарские романы) понахватался всяких глупостей вроде того, что герои, дескать, из луков не стреляют. Они врываются в стан врага верхами и обихаживают кого ни попадя двуручными мечами. Ну книжное он был создание, не знал, сколько эдаких конно-мечных героев имеет на счёту каждый нормальный, не афиширующий своих подвигов специалист по луку. Если о чудесных свойствах хорошего меча написано немало трактатов, а в эффективности топора Хастред с детства убедился сам, то лук пока что не попал в сферу его интересов.
Сейчас, однако, это книгочейного гоблина вовсе не занимало. К гномам он в принципе был нейтрален и у одного даже временами столовался, когда финансы позволяли. Кормил тот довольно вкусно, подавал все кушанья в чистых мисках и даже научил кёльнера спрашивать у трапезующих, не желают ли они помыть руки после трапезы. Так что ничего личного. Но вот мысль появиться перед стригущей нимфой в лампасах или настоящих рыцарских доспехах и осенённым мировой славой серьёзно завладела сознанием Хастреда.
— Пошли! — рявкнул он, мячиком подскочил с порога, погрозил зачем-то кулаком в окно соседнего дома и отправился знакомиться с генералом.
…Утро застало команду генерала на постоялом дворе хуманса Вонифатия. Хастред был, как уже указано, малый с головой и собратьев в свою берлогу не повел. То ли ещё будет у них совместное дело, то ли, не исключено, что генерал в ближайшую неделю допьётся до того, что и не вспомнит, какие из себя проклятые гномы и где этот самый Хундертауэр, а разгром на его благоустроенном чердаке они учинят как пить дать. Панк очень кстати припомнил, что он-де персона благородная и селиться ему должно в заведении приличном. Такие заведения в Копошилке располагались, согласно логике, ближе к центру. И к тому моменту, когда пятеро гоблинов добрались через ряд кабачков до нужной зоны, солнце уже село и в ближайшие два постоялых двора их попросту поостереглись впускать Генерал хмурился, тряс дворянской цепью (время от времени пресекая суровым взором вялые попытки Чумпа её спереть) и орал сквозь дверь, что-де ветеранам Брулайзийской кампании положены всё льготы и вообще его подручные только потому ещё двери не вынесли, что потом всю ночь дуть будет. За дверями не возражали, да и вообще мудро не подавали признаков жизни. Генерал оскорблённо сопел и даже примерялся было плечом к двери, но Хастред опытно замечал заинтересовавшийся патруль и проникновенно начинал врать:
— Да ну на фиг, генерал! Чего, впрямь намерен ночевать на сквозняке? Да и, слышал я, тут даже гзурам сдают комнаты…
Панк без проблем соглашался, что жить через стенку от гзуров не пожелаешь и самому распоследнему гоблину-ренегату, давал отбой уже начавшему делать пассы Зембусу и вслед за путеводным книжником отправлялся дальше. Ходить по городу ему нравилось почти так же, как летать на драконе и рубить врагов. На каждом углу допоздна продавали с лотков пиво и пирожки, не говоря уже о том, что через каждые две двери третья вела в круглосуточный трактир. Даже Чумп стеснялся таскать грошовые пирожки, так что практически на каждый лоток летело по монетке помельче. Генерал так и шествовал с кружкой в руке, пополняя её по мере надобности. Возможно, от того и исходила его внезапная покладистость. Вово поначалу робко отнекивался, спрашивал квасу, за неимением оного лопал пирожки всухомятку, однако вскоре не выдержал, цапнул кружищу с пивом на вид побезобиднее — сильно пузыристым и тёмным, от кваса бы и не отличил на глазок. Бывалый генерал с неподдельным уважением вылупил глаза — свой полувековой стаж пития он считал недостаточным для употребления знаменитого бурлинга, всесокрушающей смеси чёрного эля и сносящей с ног браги. Ничего, впрочем, не сказал — вон какой Вово большой, хрен его знает, чем откармливали. Друид, как водится, проявил аскетизм — небрежно кривил рожу, проходя мимо лотков, лишь иногда брал пирожок или веточку зелени, зато время от времени прикладывался к собственной, вынутой из кармана бутылочке. Шататься он начал первым. Хастред был попривычнее, не бросался на что попало, комментировал на ходу, какой кабачок чем славен, но и себя не забывал, хотя и механически рассчитывал силы, чтобы не свалиться в канаву раньше, чем доберутся до цели. Единственный, кто не старался себя контролировать, — Чумп — глотал пиво с поспешностью, пояснив её тем, что, когда он напивается, руки перестают лазить в чужие карманы. Просто не попадают…
Таким вот образом бригада добралась до постоялого двора пресловутого Вонифатия. Тот попросту не успел закрыть ворота, и Панк, двигавшийся во главе бездумно составленной гоблинами «свиньи», решительно влетел в залу.
— А хоть бы и гзуры, — заявил он сумрачно. — Далее не пойду. Я свою норму знаю Я вам не торговый гном, чтоб посредь улицы рухаться. Здесь и обоснуемся.
— Да-да, — согласился Чумп. — И хозяин видный, честный и приятный.
И указал на деревянного идола хумансового бога мудрости Олетанода, что высился в красном углу и действительно излучал всякие позитивные эмоции.
Хастред уже краем глаза ухватывал шныряния зелёных чертиков (всегда подозревал, что лоточное пиво разбавляют, да не водой, а каким-то удивительным самогоном или вываркой из дикорастущих глюкотрав) и потому предпочёл не возражать.
— Выбор, достойный полководца, генерал! Чисто и просторно, не стыдно и разместиться. Эй, любезный, не стой столбом! Комнату на пятерых, светлого пива, копчёных сухариков и девок из ближайшего учреждения.
— И супу!! — исступлённо воззвал Вово от дверей. Бурлинг как раз начал доходить, и он не мог пройти в дверь, ибо зацепился копьем за косяки и давил грудью на древко. Переломил бы без проблем, да жалко хорошую вещь…
— Супу тут вряд ли, — рассудил Хастред. — Да и поостерёгся бы… Ежели тут такое пиво, то какие ещё супы…
Тут как раз появился из подсобки сам хозяин, достославный хуманс Вонифатий — худой и низкий, в мятом колпачке на голове. Оценил посетителей. Хотел было возразить. Подумал и поостёрегся. Тем более что Панк уже стаскивал через плечо перевязи с мечами, культурный Хастред вытирал ноги на коврике, а Чумп побренчал в кармане монетами и вытащил золотой дуилор. Монета куда как ценная и, пожалуй, даже способная окупить ночёвку, смекнул хуманс. Тем более что все пятеро посетителей как один выглядели слишком пьяными, чтобы хоть что-нибудь учинить…
— Давай деньгу, — проскрипел Вонифатий. — Второй поверх, самая большая комната. Пива с сухарями будет вам, могу даже поджарить мяса какого, а вот девок чтоб ни-ни, потому знаю я вас, гоблинов, никак не можете без членовредительства. И чтоб мебель не ломали, кликну патруль, знать будете…
Ну и вот… Не вдаваясь в подробности дальнейших безобразий, скажем, что в общем Вонифатий просчитался.
Вово, например, упал со второго поверха, снеся по пути все перила и проломив крышку погреба внизу. Спать он как начал за час до происшествия, так и не прерывался. А от храпа его богатырского, гулкого и раскатистого, из погреба наверх, где Вонифатий разместил своих лучших посетителей (четверых приезжих дворян с дюжиной воспрещённых гоблинам девиц), единым фронтом рванули тараканы, клопы, крысы, пауки и даже какие-то гнусные мокрицы. Дворяне не потерпели (им, предположил Хастред с высоты безопасного второго поверха, и своих блох хватает), нахлестали хозяину по мордасам, но с источником рёва связываться не стали. Тем более что какая-то из девиц успела под шумок исчезнуть со всеми их кошельками и побрякушками. Чумп же неотлучно сидел наверху и двумя руками держался за жбан пива, что не помешало ему порадоваться удаче коллеги. В общем, дворяне подобрали штаны, мечи и шляпы и пустились вдогонку, напоследок угрозив хозяину в следующий раз за такие шуточки распять его на воротах. Вонифатий огорчился и попенял старшему из виноватых. Генерал выслушал, но не понял. Тогда хозяин обиделся уж совсем и в ответ на генералову просьбу зажечь лампы очень по-гзурски обозвал того обжорой, а огня не дал и гордо удалился. Очень, опять же, зря. Потому что засветить лучинку для поджога масла в лампах взялся Зембус. Его бутылочка к тому времени опустела, и лесной колдун перешёл на пиво. Как ни парадоксально, огненные шары он даже после такой гремучей смеси пускал с легкостью. Но, конечно, не в потребном направлении.
Под пятый шар невозмутимый Чумп метко подпихнул искомую лучинку, так что свет наконец появился. Впрочем, предыдущие четыре фаербола и так дали света вполне достаточно, к тому же обуглили две стены, а в одной даже образовали тлеющую по краям дыру. Друид счёл это досадным недоразумением и вызвался потренироваться ещё. Уняло его только вмешательство привлечённого всполохами патруля. Стражники намерены были буяна связать и препроводить для дачи объяснений. Незаконное колдовство встречалось не так уж и редко, стражники магов не боялись, а по лестнице наверх первым пустили десятника, на чьей груди болтался казённый амулет против магии. Однако встречены они были не залпом огня в лоб, а незатейливой генеральской манерой переводить стрелки на битьё гномов. Кому охота связываться с вооружённой до зубов бригадой упившихся гоблинов? Десятник присел за стол, дружелюбно выпил предложенную кружечку, объяснил порядок вещей, предупредил, чтоб впредь не больно-то, содрал с казначея Чумпа за ложный вызов два золотых, пожелал удачи в концессии, вежливо открестился от участия в оном процессе и удалился восвояси с сознанием выполненного долга. Чумп огорчился потраченным деньгам и, выслушав рассказ Хастреда о гзуре Ужине, начал собираться на разборку.
Хастред, однако, будучи уверен, что привычки одолеют его друга куда раньше, чем он доберётся до гзура (тем более что вечерний набат отзвучал уже давненько и Ужин наверняка нашёл, под чьим мечом сложить голову), удержал Чумпа и даже пригрозил обухом топора. Но, поскольку они были всё-таки друзьями, до драки почти не дошло, только все скамейки вопреки предупреждению хозяина порубили в щепу…
Так вот, к утру гулянка наконец переросла в деловое заседание. Генерал, бодрый словно всю ночь спал, а не пил, растолкал троицу прихлебателей (Вово по-прежнему громогласно храпел в погребе, изредка прерываясь, чтобы чем-то смачно почавкать), грамотно похмелил их и себя, озадачил сонного хозяина следующим заказом:
— Ты это, нам того… И, как бы, чтобы не больно-то… Понял, нет? — и открыл совет. — Вот что, други, — начал он сипло. — Вот нас тута и собралось уже пятеро. Раз, два, три… нет, два… не елозь, косматый, сбиваешь же… три… хммм, а вроде больше было… Ну, Вово попозже подойдёт — если, конечно, встанет ещё… Да и сам я… точно, пятеро, а говорят, что, мол, ум пропиваем — эвон же какое число упомнил, прямо астроном… И кабы загвоздка лишь в том состояла, чтоб прописать окаянным гномам горячих, — поди, и справились бы в лучшем виде. Да вот только не так всё просто.
— Ничего, анарал, на свете не просто, — глухо посетовал Чумп, окунув нос в недра кружки и стараясь не отвлекаться от сосредоточенного пускания пузырей. — Даже замок поддеть какой железкой, и то спервоначалу из рук вон…
— И опять ты со своим непотребством! Тут сурьёзная тема муссируется — о сути народно-освободительной кампании!
— Ну и кто из нас после этого с непотребством лезет? Подумаешь, в дыню насовали, дело великое! И вот сразу патриотизм развёл — да я, да за родные земли, да со всех гномов по три шкуры…
Генерал от такой непролазной тупости пригорюнился, и Чумп даже ощутил некоторую неловкость. В конце концов, на старших эдак собак спускать не принято даже у гоблинов. Вон генерал какой пожилой и седовласый… К тому же похоже, что и впрямь движим чистыми и искренними патриотическими идеями. Что вообще-то не редкость — в мире попадаются и куда более странные создания.
— Я тебе чего скажу, — прервал наконец зависшую паузу Панк. — Ты-то ещё молодой, тебе помотаться по миру — другого удовольствия и не надо. И гномы пусть живут, и реликвии все наши пропади пропадом…
Хастред и Зембус уставились на Чумпа с такой откровенной укоризной, что тот сильно засмущался и пробурчал, что ничего такого он в виду не имел, сам первый патриот отсюда и до Амрун-Гаэра, иначе Пенного Моря, а вот орать над ухом командным басом излишне, тут уж не только от сомнительных гоблинских реликвий — от чего угодно откажешься…
Генерал отмахнулся от его бормотания.
— Я тебе, непочтительный юнец, один аргумент приведу. Не касаемо лучших гоблинских мечей — не дано тебе, видать, постичь радость схватки. Не касаемо магии гоблинской, каковую так и не превзошли никакие хитрозадые хумансы, одолевшие, к сведению твоему, все четыре стихии и до самого астрала долезшие. Не касаемо знатной гоблинской архитектуры…
Хастред изумленно кашлянул.
— Ну уж это ты загнул, генерал! Откель у нас архитектура-то?? Цитадель дроу строили, Драугбурз — альвы, а уж Хундертауэр — ваще не упомнишь кто.. Да и что-то ещё получилось… Оно и понятно, воспитательные цели, но ты б ещё гоблинскую литературу приплёл!
— Ишь, альвы! А Фиги Гого кто возводил?!
Хастред повёл ошалелыми глазами и умолк. Ну, ежели считать за архитектуру каменные кукиши в десять футов высотой, частенько встречающиеся на узких тропах Железных Гор… Эдак генерал и впрямь литературу помянет — считая за неё исполненные частью рисунками, частью рунами Кертар Даерона меню в гоблинских харчевнях.
Один друид сохранял лояльность. Ему было не до того, чтобы встревать в мелочные и беспредметные споры Его кривило по-чёрному. Генеральский опохмел свежим пивком как-то не произвёл на лесного колдуна нужного действия. И сейчас Зембус мучительно пытался вспомнить заклинание от похмелья. Или хотя бы — существует ли таковое в природе…
Панк пристукнул кулаком по столу.
— Опять сбиваете, аспиды?.. Я о чём?.. Ах да, ругался на кого-то…
— На Вово, — подсказал коварный Чумп.
— Ты мне мозги не пудри! Вово ни в чём не повинен, окромя того, что всю ночь тишину нарушал… и, наверное, все хозяйские припасы сметелил, надо ж так жрать… не расплатишься теперь… Ах да, вона я о чём… Аргумент мой — вот он!
И недрогнувшей дланью водрузил на стол кружку.
— Ну и..? — не понял Хастред.
— Пиво, дурни! Кто из вас… да никто из вас, сопливы оба трое безмерно… Короче, разве ж это пиво? Вот было знатное пиво в эпоху моей юности, Gobland № 7 обзывалось… Только у нас в Хундертауэре и варили, и то в одной башне, то есть варили-то во многих, да вот только из каждой свой сорт выходил… Да я почитай сорок лет мечтал к седьмому нумеру приложиться, да только много ли в одной башне наварят, всё прямо в стенах и выпивалось, ну разве что какому важному гостю бочечку подарят. В мире такого нет больше! Вот вернусь, думал, тут-то и наверстаю! Ан хрен, пиво только по их гномским рецептам, а любимого эля в помине нету!
— Погоди. — Чумп задрал бровь. — Пиво — это понятно, это хороший аргумент, доступный. За хорошее пиво и впрямь повоевать стоит. Царства царствами, постоят и распадутся, а пивка всегда охота…
— Есть вечные ценности, — сообщил, не раскрывая зажмуренных глаз, Зембус.
— Вот-вот, даже колдуну понятно. Ты чего поясни, анарал. Гоблинов в Хундертауэре нет, и едва ли концы отыщешь. Как же ты мыслишь воссоздать производство пива, коли рецептов никто не помнит?
— А чего их помнить? — На скуластой физиономии генерала отразилось полное изумление. — Он один, рецепт-то… Я, конечно, не колдун, не грамотей, даже и не карманник, но как же не помнить, из чего пиво варят? Думаешь, я бы дожил до своих годов, кабы не варил самолично эль прямо в ставке? Да меня, коли хошь знать, за то и в лейтенанты произвёл маршал Кор Сивоусый, что возжелал иметь при штабе личного пивовара!
О таких интимных подробностях из жизни генерала Хастред и не читал. Он-то полагал, что знаменитый маршал наградил гоблина офицерским званием за то, что тот героически, не щадя живота отстоял шатёр с наложницами маршала от налетевших диверсантов. Вот таково оно — мечтать о боевой славе, выходя на превосходящие силы врага с небрежно непокрытой головой и обнаженным мечом… а в герои выйдет какой-нибудь кашевар, вовремя метнувший на стол предводителя кусок мяса посочнее.
— Вот и опять не въехал, — гнул своё Чумп. — Ежели ты уже могёшь варить пиво, так зачем тебе Хундертауэр? Стены там, что ли, помогают?