Чичин Сергей. Отстойник

   Сейчас помрет от скромности. Или от чего-нибудь более весомого. Я и сам все время влипаю во всякое разное, чего не бывает. А тут из меня еще пытаются сделать слепого агента. Сперва – «в психушку не звони», потом – «сделай то и это, после объясню зачем, а пока просто поверь…» И не успеешь опомниться, как Айрин отбывает на Гавайские острова с чемоданом баксов, а ты остаешься в занюханном калифорнийском городке с копами на хвосте, пулевым ранением, океаном штрафов за неоплаченную парковку и обострением геморроя. Не люблю – ну то есть очень. За само допущение того, что этот фокус тут пройдет, Айрин надо бы перекинуть через колено и лупить по попе, пока она не изложит всю биографию свою и того парня с мечом плюс полный набор неприличных слов на шести устных языках и письменном греческом. Только для этого неплохо было бы, чтобы ее габариты стремились к нормальным. А то еще кто кого перекинет. А ружье, сдается мне, все-таки не заряжено.
   – Готовится наврать? – полюбопытствовал Мик. Хотите верьте – хотите нет, а проблески гениальности у него порой случаются.
   – Нет, – поспешно отмазалась Айрин. – Просто не знаю, с какой стороны подойти. Такого вы и сами никогда…
   – И потому ты нам лапшу вешаешь? Айрин, я либерал, ты ж знаешь. Но вот Мейсон… Он терпением не знаменит.
   – Это он прав, – не могу не признать. – Так что выкладывай все по порядку, без поправок на то, что мы видели, а что нет. Мы много чего видели, особенно фон – он в каждой стенке дыру провертеть норовит, «вуайеризм» называется. Так что или излагай сухие факты, или выметайся. Мне проблем хватает с одним парнем в черном.
   – Это с которым? – Наивный фон повертел головой и даже заглянул под стол. По сути, ему бы надо выставить обратный ультиматум. А то делает фигни на три смертных казни, а врет на все восемь. Никаких нервов не напасешься.
   – Черт побери! – Айрин распахнула глаза так, что, покрась еще волосы в синий цвет, выйдет чудо какая анимашка. – И это называется – друзья?
   А что ей, интересно, не так? И вообще – что у женщин за самомнение? С чего она взяла, что, потолкавши одну с фоном гирю, она враз обрела право использовать его, а с ним и меня, в своих темных целях? Мик вообще не способен на чувство признательности. Это надо знать.
   Пока Айрин старательно изображала возмущение, в дверь опять позвонили. Ага-ага. Мой друг Панчо Вилья обмозговал ситуацию либо получил соответствующие инструкции от начальства. Не исключено, что теперь он стоит под дверью с большущей пушкой, проклятый гомофоб. А наше ружье Мик не зарядил. И я не зарядил. Не зарядили мы ружье, вот же ведь незадача.
   – Теперь-то моя очередь? – мячиком подпрыгнул фон. Ну у него и рожа. От такой латин пробежится до самой исторической родины, благо недалеко. Я прихватил ружье (все лучше, чем ничего) и побрел следом. О, моя утраченная свежесть, буйство глаз, половодье чувств и немалый энтузиазм в избиении непрошеных гостей голыми, можно сказать, ногами! Чего не осталось, того не осталось. Заглянул в патронник. Точно, пусто. Отстой на марше.
   Я остался за углом, а Мик, высвистывая что-то наподобие «Интернационала», бодро прошествовал к двери и открыл ее.
   – Э-э-э…
   Где-то я это уже слышал. И голос знакомый.
   – Давай, – потребовал фон Хендман знаменитым хмурым тоном парня, вынужденного под проливным дождем заниматься парковкой велосипедов. На общественных началах, то бишь задарма.
   – Чего?..
   – Очень смешно. Бабки принес? Давай сюда.
   Что-то отчетливо скрипнуло. Латинские мозги?..
   – Какие «бабки»?
   – Слушай, Энрике, не зли меня.
   – Я не Энрике! – Ого, да это прозвучало чуть ли не категорично. Впрочем, оно и понятно. Готов поспорить, что он Рамон.
   – Да знаю я, ты Гюнтер Шварцваальден, чемпион мира по бегу с косяком от правосудия. Какая хрен разница? Гони деньги и проваливай.
   Скрип-скрип. Чего ж я ему буклет… ему вентилятор надо было впаривать. Где-то тут у меня кулер от процессора валялся – машина-зверь, слона сдует. Хотя самому еще пригодится. Тут порой, знаете, как жарко становится?..
   – Эй, амиго! Я тебя не знаю.
   Умнеет на глазах. А все чтобы денег не отдавать. Какая все-таки страшная сила – меркантильность.
   – Я тебя тоже, – упорствовал Мик, тоже личность до денег жадная. – Уж не хочешь ли ты сказать, что денег не принес? А на хрен тогда явился?
   – Мне нужна девка!
   Оно совершенно понятно, но, честное слово, при его-то данных надо было соглашаться на «голубого косметолога». Тем более что у того ай-кью зашкаливал. Такой шанс – раз в жизни.
   – Вижу-вижу, давно нужна. Так тебе дальше по улице. Вон туда, направо, куда пикап едет, видишь? Восемь миль по прямой до побережья, там девок – попой кушай. При умелом подходе даже и бесплатно, хотя на твоем месте я бы не особо надеялся. Но сперва отдавай мои тридцать сотен.
   Это он, пожалуй, хватил. Чтобы не отдавать три тысячи полновесных, хотя и качнутых атакой евры долларов, Рамон запросто пригонит грузовик с полудюжиной обкуренных автоматчиков. Если только он не добросовестный почтовый клерк, пытающийся доставить Айрин извещение о наследстве.
   То ли денег у Рамона, правда, не было, то ли он поленился бежать за автоматчиками, а только что-то шурхнуло, а потом – БАЦ! Не успел я вывернуться в коридор, как дверь уже захлопнулась. Что я успел, так это подхватить валящегося на меня латина. Вот еще новости, обниматься с каждым. Держать одновременно и его, и ружье было неудобно, поэтому гостя я уронил.
   – И зачем он нам тут?
   Мик удивленно похлопал глазами.
   – Допросим.
   – Допросим мы Айрин. А если за ним сейчас пол-Мексики сбежится?
   – Ну, извини, растерялся. Чего он сразу за ствол? Если бы я его туда уронил, он бы чего доброго стрелять начал, когда очухается. А так – чинно и благородно: вот он, вот орудие…
   Орудие и впрямь валялось тут же у двери – довольно грозный револьвер с коротким стволом. Из такого я бы не взялся стрелять, иначе как в упор, зато уж если попадет… Меча не видать. И от таких вот доморощенных крутков шарахается наша Айрин? Впрочем, от них ли?.. Немолод наш латин, что отчетливо видно даже через заливающий левую половину лица фиолетовый кровоподтек. Завалил все тесты на бытность кошмаром нашей гостьи.
   – Выгрузить? – Мик ухватил латина за пояс и приподнял над полом. Упражнение такое есть – становая тяга. Рамон завис, метя руками и коленями пол.
   – Ладно, оставь. Вдруг пригодится.
   Я вручил фону в свободную руку ружье и двинулся наверх. Пора расчехлять огневую мощь. Просто на всякий случай. Бедняга Рамон за моей спиной, судя по бряку, опять упал на пол. Надеюсь, фон догадается его связать. Если сбегутся спасатели, нам станет не до него.
   В комнате у меня, как всегда, бардак. Хоть проводи соревнования по ориентированию на местности. Зато я всегда знаю, где что лежит. Например, мой любимый пистолет хранится в первом ящике стола. Опаньки. Должен храниться в первом ящике стола. Так вот нет же. В тумбочке? Нееет. Точно нет. Под подушкой? Давно бы пристрелил фона, спросонья я резок. Нету. И в дверь опять позвонили. Чем там, любопытно, Мик занят.
   По лестнице я спускался с пустыми руками и тяжелым сердцем. Вот так и пристрелят когда-нибудь. Хорошо еще, если в сортире без штанов не прихватят. А револьвер Рамона так и остался лежать у порога. Я подошел к двери, стараясь не шлепать тапками, и подобрал его. Тяжелый, зараза, неудивительно, что былой владелец его такой перекошенный – поди такое чудовище потаскай на себе. В барабане недвусмысленно отсвечивали серым свинцом тупые оголовки пуль. «Магнум-41». Ишь ты, крутость. Грязный Джерри, хе-хе. Глянул в глазок – глупо, но эффективно.
   Да уж. Если тип на крыльце не из одного сундука с нашим Рамоном, то я, безусловно, арабский террорист. Вот только зовут его, наверное, Хуан-Карлос. И выглядит он еще хуже своего предшественника. Еще бы, когда тебя держат в удушающем захвате, не особенно заботясь о твоем выживании, невольно приобретешь скорбный вид. Я открыл дверь, оставив руку с револьвером под ее прикрытием.
   Усатый малый, одевающийся в одном с Рамоном бутике, по степени аморфности как раз пытался обогнать мешок кукурузы. А локтем под горло, безжалостно выдавливая из бедняги остатки жизни, его держал предсказанный молодой парень с мечом. Рукоятка меча – причем не замурзанной деятелями от Голливуда катаны, а вполне такого внушительного прямого европейского меча – непринужденно торчала из-за плеча. Юноша – едва ли ему можно было дать больше восемнадцати – смотрел на меня честными и даже какими-то добрыми глазами. Смотрел и, кажется, собирался вручить мне придавленную тушку.
   – О, – изрек я по мере возможности благожелательно, дабы не спугнуть загадочное видение. – Мы ничего такого не заказывали. Вот если бы блондинку с формами…
   – Извините, – стушевался юноша и элегантно уронил тело в сторону от крыльца. – У него было оружие, и я подумал, что… – Он скис окончательно.
   Здоров был парнишка, ничего не скажешь. Как-то не по-доброму здоров. Это не наши с фоном и Айрин штангово-тренажерные мышцы. Немного повыше меня, жилистый, какой-то, я бы сказал, змеиной статью славный. Уж на что я не дурак подраться, а с этим бы, пожалуй, не рискнул, даже если меч отложит. Неправильный он был какой-то, неясный, непонятный. А с непонятным – последнее дело…
   Помимо меча, ничего средневекового в нем не наблюдалось. Одет достаточно заурядно – джинсы, клубная куртка, могучие армейские бутсы-дерьмодавы. Ну волосы еще странные – седые или вроде того, длинные, впрочем, я и сам в нерабочий сезон не стригусь…
   – Ничего-ничего, – откликнулся я, решив не смущать странного субъекта, пока все не будет выяснено и кому положено воздано. – Чем могу быть полезен?
   – Мисс Ким дала мне этот адрес. Она сказала, что будет разговаривать со мной здесь, в присутствии своих авторитетных знакомых.
   Не знаю я никакой мисс Ким, если только он не имеет в виду Кимберли из средней школы. Но, по счастью, интеллект не пропьешь. Очень подходящая фамилия для Айрин. Ох, надеюсь, что так оно и есть. Потому что если подразумевается-таки школьная знакомая, то принимать ее, наверняка вместе с очередным мужем, – задача, которая приводит меня в состояние известного озверения.
   – Прошу, – я посторонился. – Как раз вас ждем. Джеральд Мейсон, один из.
   – Из?.. – озадачился парнишка.
   – Из авторитетных.
   – О. Ну да. Я… меня зовут Элинхарт. Это имя, я понимаю, для вас звучит странно…
   – Ничуть, Эл. Вон там через улицу живет парень по имени Руфус, а через два квартала в кафе повара зовут Виго, но вот фамилия у него Хрен-Там-Запомнишь-Как-И-Что-То-Еще, а на конце «илиафиано». Так что не шокируешь. Заходи, по коридору направо и далее до кофейника.
   Эл покладисто протиснулся между мной и вешалкой и отправился в путь. Ох, далеко ему идти – кофейника-то у меня и нету. Кстати, в тот момент, когда он прошмыгивал и ввинчивался в коридор, оказавшись где-то на периферии моего зрения, у меня вдруг возникло отчетливое чувство, что сейчас он застрянет, зацепившись сразу за обе стены и потолок. Панически обернулся – нет, ничего, вписался за милую душу. Интересно как. Неужели расстройство психики, привнесенное в мой дом фоном на заре нашего с ним знакомства, пошло на новый виток? Или пить я опять бросил чересчур резко?
   Выглянул наружу. Латин лежал бесформенной грудой и с натужным сипением втягивал в себя воздух. Вот так порой в жизни и случается – никогда не угадаешь, чей глюк с непроизносимым именем прихватит тебя посреди белого дня за самое неожиданное место.
   Через дорогу Билли, заведующий тележкой с хот-догами, лупал очумелыми глазами.
   – Эй, Джерри! – оживился он при виде моей расчудесной персоны. – Какого черта? Тот парень у меня сосиску купил! А твой друг ему в печень и придушил еще, я все видел! Что за манера, мать вашу, отбивать клиентуру?!
   «Отбитая клиентура» издала слабый булькающий звук. Ох, не пойдет ему впрок та сосиска. Да, кстати. Вроде ел только что. То ли не досыта, то ли это нервное, но сосиску бы я скушал. Билли готовит отвратительно, но все же лучше фон Хендмана.
   Шагнул я было с крыльца, но тут же передумал. Во-первых, дорожка была пыльная, а тапочки дырявые. Во-вторых, завидь меня кто-нибудь гуляющим с большим револьвером, как тут же пойдут слухи, что Мейсон опять то ли устроил войну с сопредельным штатом Невада, то ли стрелялся из-за бабы. А с такой репутацией очень непросто жить в обществе, где абсолютный рекорд вольнодумия – воспоминание на тему «как я курил травку в колледже». В-третьих, на ближайшем углу топтался некий унылый типчик. Может, ждал девушку из соседнего спортзала, где как раз проводятся занятия для желающих похудеть. А может, это Рамон номер три. А за углом еще три по восемь и четыре снайпера на окрестных крышах. Нет уж, дудки. Плюс флюиды в воздухе откровенно гадостные. Я на всякий случай послюнил палец и попробовал поймать ветер. Мертвый штиль. Вот и не будем выпендриваться, не зная, откуда ветер дует.
   Билли наблюдал за мной с опасливым уважением, как за буйнопомешанным. Можно его попросить принести сосиску сюда. Билли не откажет. С одной стороны, мы друзья, я всегда у него питаюсь, когда Мик достает своей тушенкой. С другой, Билли – щуплый черный паренек и до содрогания боится могучего злобного фон Хендмана. А с меня станется отрядить за едой последнего. Ну и, наконец, печальная судьба последнего клиента не может не отразиться на популярности продукта.
   – Давай сюда, – я махнул рукой. – Отсюда поторгуешь. Тащи телегу.
   С той стороны улицы Билли стоит под каким-то жутким навесом, ну да ничего – авось не обгорит.
   Я прикрыл дверь. Занятно начинается денек, нечего сказать. Когда я в последний раз видел парня с мечом? Года три тому. В телевизоре. Потом фон спросил, что будет, если он сделает вот так. Сделал так… Громыхнуло, телевизор сгорел, и больше парней с мечами мне не попадалось. Может, у него еще и кольчуга под курткой «лейкерс»?
   Пошлепал на кухню.
   Там определенно царило то, что называется теплой атмосферой тесного сотрудничества. По крайней мере, стало не повернуться, и обстановка накалилась. Эл замер статуей в углу у раковины, буравя Айрин немигающим удавьим взором. Та, напротив, таращилась в пол. Либо в ступоре, либо измышляет, что еще навесить на мои уши. Надоело. Прибегну же к жестоким мерам, не посмотрю на габариты. Или просто выгоню, еще и Рамона дам для компании. Он мирно лежал под окном и неспешно приходил в себя. Руки ему завернули за спину и сцепили наручниками. Занесите в протокол – наручниками из моих запасов, пластиковыми, женского размера – ну вы понимаете. Сколько еще выводить из фона гадкую привычку шарить по моим заначкам?.. А из меня – разбрасывать вещи где ни попадя, по месту последнего применения?.. Наконец, сам Мик сидел на полу и, напрочь игнорируя экзотического гостя, перебирал ключи на своей большой связке. Перед ним стоял металлический чемоданчик – как же, помню, там внутри много всякого хорошего. Хорошо бы ключ нашелся, не переть же через весь город за автогеном.
   На меня никто даже не взглянул. Прямо обидно. Я же вроде тут главный.
   – Итак, – сказал я. – Начнем наш коллоквиум. Айрин, изложи свой вариант видения событий. Постарайся избежать откровенного вранья и оффтопных отступлений и при этом вписать в рассказ нас с фоном, Эла с мечом и пару как минимум злых мексиканцев.
   – Это он, – обреченно объявила Айрин и пальцем обозначила Эла, чтобы ни у кого не возникло сомнений. – С него все и началось. Приперся посреди ночи и ну грузить, что жизнь моя в опасности, а потому надлежит мне с ним вместе отправиться черт знает куда… Нет, вы мне скажите как люди разумные: такое можно себе вообще вообразить, а?
   Если под людьми разумными она, паче чаяния, имеет в виду нас с Миком, то ответ будет – да. Воображение – наше все. Или как минимум наше многое.
   – Твоя жизнь, женщина, и правда в опасности, – обиделся Эл. – Вот видишь его? Он наверняка послан по твою душу.
   Рамон его слов не подтвердил, но и не опроверг. Он лежал себе в благостном отрубе. Или прикидывался, что с его стороны было донельзя разумной тактикой.
   – Этот? – взвилась Айрин. – Да таких я… Да лучше семь таких, чем один ты!
   – Чем лучше? – поднял глаза Мик. – Нет, что количественно – это я разумею, но это не аргумент никакой! Эл большой и экзотичный, а Педро маленький, вонючий и уже успел получить по морде.
   Да, от самого фона. Как будто хоть кто-нибудь не успевал. У него это быстро.
   – Намек на семерых мне совсем не нравится, – подумал я вслух. – Там еще один, проблем с ним никаких, но если остальные пятеро как раз заряжают автоматы Калашникова, то я буду решительно против. Ремонтные работы нынче накладны.
   – Они придут за тобой рано или поздно! – рявкнул Эл на бедолажку Айрин сильным и звучным голосом. – Бежать от опасности нелепо и бесполезно!
   – Это он прав, – признал фон, опять уходя в ковыряние замков на чемодане. – Побежишь, споткнешься, тут-то опасность тебя за задницу и сцапает.
   – А ты, значит, рыцарь на белой кляче? – взвилась Айрин и прямо-таки подалась на Эла всем своим внушительным фронтом, чем повергла его в некоторое замешательство и даже заставила, шарахнувшись, распластаться по стенке. Хыыы, занятно. Готов поспорить, перед бульдозером он не спасовал бы. А говорят – молодежь пошла развращенная! То ли врут, то ли он из той ее ренегатской части, которая что-то не то выбрала.
   – Минуточку внимания! – Я постучал рукояткой револьвера по столу. – Спасибо. Давайте не отвлекаться, ладно? А то правда станет поздно, и придут за Айрин какие-нибудь враги, а мы все еще не разобрались, кому давать по физиономии. Продолжай, Айрин. Посреди ночи к тебе пришел Эл – так?
   – Ты была голая? – уточнил прозаичный фон и сломал о замок отмычку.
   Айрин смерила его уничижительным взором.
   – Пришел он и правда ночью. Было душно. Очень. Буквально давило. А он появился, замахал своей железякой, дышать стало легче…
   Эл с гордым видом повел плечами.
   – …и ну нести полную хреновню про то, что на меня охотятся адские силы!..
   – Я так и думал, – ввернул фон. – Адские силы – это, кстати, самое разумное объяснение. Эй, Чико, снимай парик, я знаю, ты рогатый.
   – Это не те адские силы! – вступил трубным басом Эл. – Этот человек не оттуда, он из этого мира. Но Тени, которых я вовремя успел сразить, были…
   – Да знать я не хочу тебя и твоих Теней! – завизжала Айрин в неподдельной ярости. – У нас тут такие адские силы кондиционером гоняют! Тоже мне, Копперфильд! Воздух рубит, а с меча кровь струями!
   – Это Тени, адские твари! – заревел в ответ и Эл.
   – Долой! Долой! Долой! – подтянул и фон, никогда не остававшийся в стороне от общего гомона. – Айрин, заткнись, моя радость, хлебни лучше коньячку, у Мейсона там где-то есть!
   Ах он гад! Все-то он знает. Хорошо хоть не маме моей ябедничает. Она до сих пор свято верит, что я не пью, не курю, деньги на ее вояжи зарабатываю, торгуя энциклопедиями, а та бандитская морда, что пыхтит над замками чемодана, играет в бейсбол в высшей лиге. По счастью, фантазии ей не хватило, чтобы верно интерпретировать его нежную дружбу с битой.
   – Пошел ты! И Мейсон твой пошел, и коньяк его!
   – МА-А-АЛЧАТЬ!
   Ух, какой я бываю громкий. И убедительный. Сам замолчал. И горлопаны тоже стихли. Я откинул барабан револьвера и убедился, что все шесть патронов на месте. Захлопнул барабан в раме и демонстративно воздел оружие к плечу.
   – Следующему, кто поднимет хай или вообще издаст звук без приглашения, я отстрелю палец на ноге! – (Если, конечно, ухитрюсь попасть). – Фон, тебе – сразу голову. Айрин, успокойся и продолжай. Эл, терпи, ты следующим расскажешь нам свою версию.
   Эл с достоинством кивнул. Парень определенно начал мне нравиться. Пока еще чисто интуитивно, но за Айрин я и того не мог бы сказать. Эл хотя бы не такой утомительный. Да и пристрелить его при надобности будет проще, нежели женщину. Да, я джентльмен.
   – Ну чего тут продолжать? Сказал, что адские силы ведут на меня охоту, и я должна идти с ним, чтобы… млин, он ТАК выражается! Не упомнишь. В общем, чтобы те меня не поймали, я должна успеть им нос натянуть, куда-то там припершись первой.
   Эл открыл рот.
   Я качнул револьвером.
   Эл закрыл рот.
   – Урод, одно слово, – свирепо зыркнула на него Айрин, явно нежнейшее создание. – Щас, ага. Разбежалась и дернула с ним – куда бы вы думали? – в самый ад.
   Во поет, во поет. Эл возмущенно забулькал, покосился на мой револьвер, решительно уселся на табурет и поджал под себя ноги. С одной стороны, мудро. С другой – теперь и его придется сразу в башку.
   – А в ад ты без меня не согласна? – догадался Мик. – Ну вот, а Мейсон все плачется по поводу женского вероломства! Не там копаешь, старик. Вот она – преданность!
   – Что ж мне, с этим гадом переться? Да он же маньяк, по морде видно!
   Наговаривает. Ничего подобного по морде Эла видно не было. Было у него классическое сосредоточенное лицо абитуриента, вторую неделю бьющегося над выбором колледжа. Вот фон – тот да, нечего возразить. Встретившись с ним вечерком на задворках иного бара, даже патрулирующие копы порываются отдать деньги, часы и оружие. Чтоб просто убил, а не надругался. Хотя он давно уже ведет праведный образ жизни. Карма, однако.
   – Мне как раз письмо твое подвернулось. – Айрин вытащила из кармана узких джинсов измятый сложенный конверт. – Прикинула, что недалеко. Ну и сказала ему – приезжай, мол, туда, там поговорим.
   – Если отпустил, то совсем не маньяк, – разочарованно заметил фон.
   Эл покраснел.
   – Он отпустил, как же, – злорадно накляузничала Айрин. – «Ты пойдешь со мной»! Тоже мне, робокоп. Только он, видать, привык спасать принцессок похлипче. Как врезала с ноги, все ступеньки с четвертого этажа до первого пересчитал!
   – На втором этаже остановился, – пискнул униженный Эл и пошел вовсе пунцовыми пятнами. – Глупая женщина, я же тебе пытаюсь помочь!
   Занятно повидать человека, способного цветом лица вызвать мысли о кетчупе. Кстати, о кетчупе – без пол-литра данной субстанции не разобраться.
   – Кому сосиску?
   – Парочку, – отметился фон. – Айрин, сестренка, среди этих роскошных черных волос нет, часом, шпильки?
   – Есть.
   – Вскрой этот гроб, а?
   – Не умею.
   – А на хрена тогда шпильку носишь?
   – Я, право, не хотел бы обременять… – завелся Эл, хотя глаза его при упоминании сосисок заблестели. – Если не трудно, без белого… Майонеза?
   – Усек. Мисс Ким?.. Ладно, понял, тебе сосиску прописываю как врач. Итого… – итого до фига.
   Я снял с полки большой декоративный поднос. У Билли открыт для меня кредит, и сегодня Билли об этом узнает. И пожалеет. Ну и правильно. Зато ему никто на голову не выливает историю об адских тварях. Если по итогам допроса всплывет, что это съемки скрытой камерой, психологический тест или следствие прошлонедельной обкурки, то хотя бы понятно, как поступать: соответственно бить морды Элу, Айрин и съемочной группе, бить морды Элу, Айрин и набежавшим санитарам либо же бить морду фону, который клялся Брахмапутрой, что трава так, чисто для хихи. А вот если история имеет корни несколько более реальные и мне придется в корне изменять свой взгляд на теологию – как бы чего не вышло. Очень не люблю, когда из-под ног уваливается почва, будь то земля, палуба или мировые устои. Болтаясь над образовавшейся пропастью, я жутко нефотогеничен и, по слухам, грубо ругаюсь.
   Спокойно, Мейсон. Не заводись… раньше времени.
   Обстановка за дверью практически не изменилась. Печальный «кекс» на углу топтался как прибитый. У крыльца с хрипением поднимался на четвереньки Хуан-Карлос. Я рефлекторно крутнулся на пятке и влепил тапочку ему в кочан. Тюк. И второй тюк – головой о крыльцо. Не везет ему сегодня. Пистолет лежал с другой стороны крыльца, весь какой-то, как это ныне модно, пластиковый. Надо прибрать от греха. Будет хорошо смотреться с теми браслетами.
   Билли расположился прямо перед крыльцом, трусовато поглядывая на битого соседа. Я вручил ему поднос.
   – Побольше всяких. У нас гости.
   – Ага, видел. С утра японка пришла, такая буферастая, да?
   Да.
   – Познакомить?
   – Шутишь, приятель! Кто я? Я продаю сосиски. А она, мужик – ну, она крутая! Ты, твою мать, ее байк видел?
   Сколько можно просить его не поминать всуе мою старенькую маму? Тоже, что ли, в ухо дать? Так добавит в кетчуп пургена, будешь потом страдать ни за что. А байка я не видел. У Айрин еще и мотоцикл есть. Она и правда крутая. А я даже сосисок не продаю.
   – Штучки три без майонеза, – заказал я, размышляя о своем. – Приехал племянник из Миннесоты. Не пьет, не курит, не ест майонеза, на девок вообще плевал, а по утрам зарядку делает.
   – Твою мать! – поразился Билли. – Это тот, с мечом? А меч зачем?
   – Деталь костюма, твою мать. Сделаешь – постучи. Звонить не надо, уже достали. Потом сваргань еще одну, с соусом поострее, и отнеси вон тому малому на углу.
   – Тоже племянник?
   – Агент Кей-Джи-Би. Пасут фон Хендмана, есть надежда, что рано или поздно заберут, лишь бы раньше с голоду не померли. Финансирование у этих русских из рук вон… Но это между нами, ок?
   – Ок, – согласился Билли с величайшим воодушевлением и принялся за работу. Я поднял пистолет и подумал, не потешить ли грустного агента показом задницы. Нет уж, недостоин. Да и ну как не русский, а простой соотечественник при сколько-нибудь важном исполнении? Обидится еще чего доброго, по судам затаскает. Весь юмор великой американской нации был без остатка вбухан в сорок третьи президентские выборы.