Чичин Сергей. Поход клюнутого

   – Так и есть, – одобрил его капитан. – Книга таковая там на весь остров... да что остров, на весь мир, может быть, всего одна, а главное – известно, где она… была. Хампальд Громобой, буде пред казнью допрошен, смеялся и всяческими оскорблениями… это пропустим. Однако поелику скотина он был ни разу неграмотная и этого упущения не стеснялся, по глупости признал, что все книги, им добытые за время предосудительной его деятельности, передавал без разбору своему преступному сообщнику, грамоте обученному. Оный сообщник сам в море никогда не выходил, так что и прихвачен с Хампальдом не был, а обретался он, по слухам, ото всех отдельно и промышлял варкой неких зелий.
   – То бишь колдун, – с негодованием уличил Бинго скрытного капитана. – Где это видано, чтоб еще кто-нить зелья варганил!
   – Да мне-то откуда знать – колдун, не колдун? Книги все Хампальд ему сплавлял, а жил тот в пещере где-то, в отдалении от Хампальдова поселения. Вот, собственно, и все, что ведаю. Книга та – собственность, как из герба понятно, нашей монаршей фамилии, и ежели раньше на ее отсутствие смотрели сквозь пальцы, то ныне она очень понадобилась… Даже хотели награду объявить официальным путем, да только решили: чего зря народ баламутить? Опять же полезут всякие грамотные, а вдруг в той книге какие вольности описаны?
   – Награду? – Острые уши не подвели Бинго, позволив выудить из капитанской повести наиболее значимое слово.
   – Награду, ну да. Произведение в полные рыцари Араканского трона – как я! Эдакое звание на дороге не валяется, оно порой кровью нескольких поколений заслуживается и влечет за собой множество раритетнейших привилегий – и поместье навечно в ленное владение.
   Бинго стремительно скис. Чего, в общем, и следовало опасаться. До какого места ему раритетнейшие привилегии, сэр Малкольм побоялся и представить, да и поместья ему на один поджог… Ну, не открывать же страшную тайну – что в действительности награда куда как посущественнее! С такой, как этот Бинго, паршивой овцы надлежит выдрать тот еще клок шерсти – за претерпленные моральные издержки. Да и в тех кругах, где эти награды дают, с посторонним гоблином разговаривать никому не восхочется.
   – Со званием помочь ничем не могу – в денежном эквиваленте не выражается, а что до поместья, так продать его можно с замечательной выгодой, – утешил Амберсандер опечаленного гоблина. – Достань книгу, а уж сам внакладе не останешься, в том тебе мое слово – человека, офицера и рыцаря!
   Бинго слегка просветлел ликом и приложился к кувшину – для вящей рассудительности. Альтернативных дел у него в принципе на примете все равно не было. Не считая того теятра, предреченного дальним родственником. Правда, выметаться из города, куда только что внедрился и где еще не успел учинить ничего такого, за что все тутошние обитатели станут за ним гоняться с граблями и вилами, как-то непривычно. С другой стороны, по-любому возвращаться с искомой книгой. Или уж не возвращаться. Еще не хватало – в лыцари! Забьют, как этого беднягу, в сплошняковое железо, ни почесаться, ни руки в карманы запихать независимым образом, уж о нуждах низменных и упоминать без толку – сплошное огорчение.
   – В рыцари необязательно, – угадал его мысли искуситель-капитан. – Подпихнем заместо тебя кого-нибудь, кого не жалко.
   Например, самого его, капитана Амберсандера. Продвижение по карьерной лестнице давно его интересовало, но без звания Магистра рыцарского ордена представлялось достаточно туманным.
   – Книга так книга. – Бинго пожал плечами. – Удумаете тоже… ну да ваше дело. Книга – это такое, там внутри еще листы замаранные… Знаем, как же, видели. А что, обложка ценная? Так я знаю одного умельца, он хоть какие сапоги стачает, авось и с обложкой не подведет!
   – Важно нутро, – отрезал капитан. – Обложка – это тебе, для наведения. А вот содержимое – вынь да положь!
   – А в разных книгах разное содержимое? – усомнился Бинго на всякий случай. – Ладно, ладно, ты не рычи. Что в обложке будет, то и привезу, а там уж не обессудь. Так мне ж это… в дорогу бы как-то снарядиться надобно! А то придешь к колдуну с голой задницей, и ни пугнуть его, ни поторговаться как-либо.
   – Так для того и привел! – Капитан широким жестом объял оружейню. – Выбирай, что душе угодно.
   Бинго обвел тоскливым взором обилие железа и тоненько, с присвистом, вздохнул.
   – Лося бы мне, – рассудил он, завидя в окошке Клепсидрино копыто.
   – Найдем, – заверил сэр Малкольм благонравно. – Еще что?
   Гоблин вторично обследовал оружейню и вернулся взглядом к копыту.
   – И еще одного лося.
   «Ишь ты, а кто бы подумал, что такой наездник!» – по-доброму удивился капитан и кивнул в знак согласия. Скакать в две смены, пересаживаясь, чего доброго, на ходу с коня на коня, – это удел настоящих детей степи, рожденных в седле, в его, к примеру, латах не попрыгаешь… Да и от гоблина никак не ждешь такой прыти.
   Бинго огляделся снова, поднялся, отставив звонко стукнувший об пол кувшин, бочком подобрался к торчащему из бочонка оркскому копью-ассегаю и неуверенно его потрогал. Потянул из соседней стойки бердыш, чуть не уронил на ногу, нервно впихнул обратно. Со стола поднял широкую у основания чинкуэду, взмахнул на пробу, к чему-то прислушался, пожал плечами и бросил назад, в груду коротких мечей.
   – И еще одного лося.
   – Третьего-то зачем?! – опешил сэр Малкольм, от неожиданности даже не сумев оформить язвительную мысль об ограниченности даже гоблинского седалища.
   – Поеду на нем, – объяснил Бинго терпеливо, как идиоту.
   – А зачем тогда первые два?!
   – Один – добычу везти. Мало ли, где что обломится… Да и с книгой не на одном же лосе ехать. А второй – это… как свинина кончится…
   – А четвертого – на поболтать – не возьмешь?! Или с провиантом будешь беседовать?
   – Кто ж с провиантом беседует? Я, по-твоему, что – моральный урод какой? Конечно же для бесед пойдет тот, что с добычей. Кстати, это... можно, чтоб он случился женщиной?
   Хоть и ждал сэр Малкольм какой-нибудь гнусной безнравственности в этом роде, но тут только и сумел, что инстинктивно плюнуть под ноги аморалу.
   – Чего плюешься?! – окрысился Бинго. – Я что, виноват, что с мужчинами у меня все разговоры к драке сводятся? А случись мне с ним, с лосем, подраться – на ком книга дальше поедет?! О, кстати, насчет подраться…
   Оттер капитана плечом в сторонку от ряда доспехов, пару из которых отпихнувши в сторону самым пренебрежительным образом, и ткнул пальцем в толстый стеганый панцирь, обильно изукрашенный многими рядами металлических блях.
   – Такой есть поболее?
   – Поищем. – Капитан окинул гоблинские габариты прицельным взглядом.
   – Три штуки.
   – Тьфу, перемать! Ты и с ними, что ли, собрался беседовать?
   – В дороге всякое случается, – ответствовал Бинго уклончиво. – А лошади – они здоровые, им не в тягость.
   – Ты б о себе подумал! Лошадей уж как-нибудь снарядим – мы, рыцари, уж о конях-то своих думать привычны в первую голову. А тебе мало ли с кем там дело иметь доведется. Возьми вон оглоблю какую-нибудь да доспех по росту!
   – За лошадей вы думаете, хоть у них головы и здоровенные, а я опять крутись, как хочешь, – расстроился Бинго и даже рукавом утерся с натуральнейшим хлюпом. – Почем я знаю, на какую брань мне собираться, что мне там злая судьба уготовила?! Всего как есть не утащишь, а утащишь – так в рукоятках запутаешься.
   Сэр Малкольм с изумлением поймал себя на сочувствии бедняге. Определенно пора на заслуженный отдых – гоблинские суждения стал находить разумными! Тем более эдакие еретические. Ишь, оружие ему на каждый день и случай, комплект «неделька»! Да он сам, до мозга костей военный человек, четырнадцати видам оружия обученный, и то не перебирал никогда, а гвоздил неприятеля тем, что подворачивалось под руку! А тут какой-то дикий прохиндей будет ему сложности оного нехитрого дела обрисовывать.
   – Бери меч! – рявкнул капитан, сердясь больше на себя, а поскольку Бинго оглянулся с видом затравленным, словно бы отыскивая незнамое, сам шагнул к стене, сдернул с нее длиннющий массивный клинок и швырнул его в гоблинские лапы. – Это вот оружие на любой момент, чтоб ты знал. Хочешь – руби, хочешь – коли, хочешь – плашмя промеж ушей или там рукояткой. Чего тебе еще?
   Бинго с тоской потянул меч за рукоять, выволакивая на ладонь из ножен. Показалось лезвие – массивное, заточенное грубо, как колун, – скорее на раскалывание, нежели на разрезание. Гоблин скривился, и капитан скрепя сердце скривился с ним за компанию. Такими мечами охотно оперируют тяжелые латники, которым плевать на защиту и тяжкий удар коих с легкостью рассекает броню, отделяет члены и сбивает наземь. С другой стороны, легкие воины, пудовых панцирей не носящие и ставящие на личную подвижность, таких тяжеленных орудий бегут как огня, предпочитая штуки более управляемые. А панцирь на Бингхама не то что напялить – отыскать-то выглядело задачей не из простых.
   – Не подвернись, – предупредил Бинго, длинным взмахом выпростал меч и описал им круг. Другой, третий – управляясь, между прочим, с увесистым и неважно сбалансированным мечом как с десертной вилкой, – совершил замысловатое па... и следующим взмахом внес тяжелое лезвие в одну из стоек, битком набитых оружием. Под клинком сухо треснуло, доска раскололась, даже не замедлив полета меча, лес длинномерных копий и алебард немедля высыпался наружу; капитан с унизительной поспешностью сдал назад, а Бинго испуганно завопил и панически махнул мечом навстречу опасности. Добрых полдюжины срубленных наконечников разлетелись в стороны, и не успел сэр Малкольм как-либо выразить свое порицание происходящему, как падать начало уже все со всех сторон. Валились стойки с доспехами, сыпались с полок любовно разложенные на них арбалеты, чудесным образом вылетел из стены гвоздь, державший планку с мечами, уронив всю коллекцию, а зловредный гоблин, уворачиваясь и отмахиваясь от сыплющегося на него, неумышленно (ой ли?) задел еще клинком и выставку щитов, размещенную под другой стеной оружейной... Меч в руке Бингхама порхал с целями, казалось бы, совершенно оборонительными, однако попавшему под него ускорение придавалось самое нешуточное; раз сэру Малкольму даже пришлось шарахнуться, давая кривому гвиенальскому кинжалу пролететь и впиться в дверь за его спиной. Большего бедлама капитану не доводилось видеть даже в собственном фамильном замке в пору своего сватовства, хотя, казалось бы, худшего безобразия вообразить было трудно: носились, сталкивались и роняли несомое добрых два десятка постоянных слуг и нанятых по особому случаю помощников. Два комплекта парадных лат успели рассыпать по лестницам и затерять, прежде чем дошел слух, что свататься в латах все равно не ездят, и ронять начали уже платье цивильное, исключительно золотым шитьем утяжеленное...
   Так вот, Бинго мигом превратил кошмарные капитанские воспоминания в золотую мечту, показавши, каков он на деле – настоящий-то хаос. Без жертв обошлось только потому, что себя разить он был решительно не согласен, а иных желающих не приключилось – один из стражников сунулся было в дверь, привлеченный грохотом, убедился, что бьют тут не капитана, и от греха ретировался. А оружие падало и падало, пока не кончилось вовсе.
   Последним со звоном повалился на кольчугу, оказавшуюся под ним, топор на кривом древке, позаимствованном от косы. Единственное, что устояло во время общего погрома, но не выдержало сфокусированных на нем изумленных взглядов капитана и гоблина.
   – Если подумать, – рассудил Бинго, аккуратно вкладывая меч в ножны, – то к мечу я не очень способен. Тем более что у него, кажется, раковина где-то в верхней трети – слышал, как загудел, когда я вон тот горшок откидывал?
   Амберсандер молчал. Это было лучшее, что он мог сейчас сказать – потому что даже подобающие ситуации эмоции решительно отказывались оформляться в слова. Бингхам на это молчание, расцененное им как одобрительное, сам себе кивнул, меч в ножнах на руке взвесил в последний раз и небрежно запустил в кучу обрушенной экипировки.
   – Если не добудешь книгу, – выдохнул наконец капитан, разворачиваясь к двери и ухватываясь за торчащую из нее кинжальную рукоять, – я для тебя другую работу знаю. В поганом Порвенире пожить недельку. А после того, как они прибегут сдаваться на нашу милость, лишь бы тебя уняли, сможешь отдохнуть, пока мы себе нового заклятого врага выбираем.
   И дернул. Пальцы бессильно скользнули по чуть завибрировавшей рукояти. Капитан нахмурился и повторил попытку. Невзирая на недостаток роста, слабаком он никогда не был... тем не менее кинжал торчал в толстом брусе, как прибитый хорошими гвоздями.
   – Пожить – это здорово, – демократично согласился Бинго. – Чего ж не пожить-то. Жить – оно это... хорошо. Вот это мне, пожалуй, больше по руке будет!
   И со скрежетом выволок из-под громоздящихся вокруг завалов длинную граненую палицу. Как же, как же... была и такая идея предложена, да только не нашлось среди стражи охотников таскать этот обитый толстым железом шипастый лом. А гоблин – ничего, легко взмахнул, сэр Малкольм даже позволил себе сардонически фыркнуть – мол, что еще собираешься порушить? Осталось только стены снести! Однако до стен не дошло – из-под чиркнувшего под ногами Бингхама оголовка палицы стремительно выбросился и едва не пришиб капитана тяжелый топфхелм.
   – Легковат, но сойдет, – определился Бинго. – По пути всякое налипнет – станет совсем что надо. Вот еще это, пожалуй...
   За окованный железом край был ухвачен и извлечен из свалки круглый щит – по счастью, без опознавательных знаков. Бог бы с ней, с политически корректной анонимностью, но не хватало только ставить араканское клеймо в виде росписи: дескать, за проделки сего вандала счета просим представлять араканской короне... как обыкновенно делается, но данный случай уж никак не в заурядных рамках. За то, что он накрушит, потом три поколения королей не расплатятся.
   – Ну что ж, хоть на приличного бандюгана стал похож, – мрачно одобрил его капитан. – На благородного воина – едва ли, но на это я б и не надеялся, хоть бы и в доспех тебя забить по самые уши. Но уже и не базарный побирушка.
   – А так? – с надеждой осведомился Бинго, ссутулился и постарался свернуть плечи, чтоб прекратили дискредитировать. Плечи не так чтоб свернулись, зато резко ушли вниз, вздув неумеренными валунами мышцы трапеции, а на раздавшейся спине треснула и расползлась по последним целым швам куртка, составлявшая доселе неотъемлемую часть имиджа бывалого разбойника. Бингхам вяло помянул Стремгода и кланового Мастера Боя Громелона, чтоб ему вовеки к хрену мяса не подавали, – не дал вырасти чахлым хлюпиком, каким Бинго себя всегда чувствовал в глубине души!
   – И так. Надо бы тебе кольчугу... И это безобразие занавесишь. – Сэр Малкольм ткнул пальцем, имея в виду то ли чрезмерную гоблинскую мышцастость, то ли змеящегося по коже дракона. – И вопросов в дороге меньше будет... И вот это примерь!
   Мстительно подцепил ножнами меча и с натугой метнул в гоблина прямо от пола давешний неподъемный шлем-ведро. Нормальный-то рыцарь его только с турнирным доспехом и надевает, ибо и на плечи давит, и обзора никакого, но гоблину, чего доброго, и пригодится – напялит в нужный момент и проедет неопознанным. Бинго принял снаряд на брюхо, в нем утробно чавкнуло давеча поглощенное, гулко икнул и, подхватив шлем одной лапой, залихватски нахлобучил на башку, нимало не заботясь подшлемником и иной ересью. Наделось – ничего так, сразу и метко, ни ушей не оторвав, ни глазные прорези не пустив на затылок. Бинго мигом перехватил дубину и пристукнул себя по бронированной макушке. Сэр Малкольм лишь досадливо крякнул – мог бы и ему предложить, никогда еще не испытывал капитан такого страстного желания воспользоваться простолюдинской палицей.
   – Пахнет плохо, видно плохо, – прогудел Бинго из дыхательных отверстий. – Зато смешно, будто спрятался. И кашу варить можно. Уболтал, возьму. А кольчуги тут по мне не водится... маломерки сплошь.
   «Не в королевскую же оружейню его волочь! – мелькнула трусливая мыслишка, пробившая капитана на озноб. – Там, конечно, и на гвардейцев есть снаряжение, и даже на такого бугая сыщется, однако ж, если он и там так разгуляется... А он же и разгуляется безо всяких...»
   – Поехали. Отвезу тебя в одну лавку... там авось подберем чего ни на есть.
   – Тоже никогда в одну корзину все не валишь, – одобрил Бинго. – Хитро придумано. Как ни старайся, а все сразу не поломаешь! Хотя, ежли поднапрячься, так город у вас не такой и большой...
   – Я тебе поднапрягусь! Шагай на выход да вынь эту железку из двери!
   Бингхам спешно допил из кувшина остатки и независимо протрусил к двери, походя же шарахнул дубиной снизу по рукояти кинжала. Клинок с сухим треском вышел из дерева и, отчаянно кувыркаясь, убыл в потолок. Где и задержался, столь же надежно впившись в балку перекрытия. Гоблин попытался задрать голову и проследить его путь, но шлем на такие вольности был не рассчитан – выше, чем до дверной притолоки, взгляд возвести не дал. Бинго виновато пожал плечами и вывалился за дверь... А кинжал выпал из балки и обидно стукнул двинувшегося следом сэра Малкольма рукояткой по куполу бургиньота. Капитан воспринял этот подарок судьбы стоически. Мысль, что всего ничего осталось, а потом этот басурманин исчезнет из поля зрения как минимум на какое-то время, грела душу, как хорошо протопленный камин промозглым осенним вечером. И пусть лучше сгинет, чем даже вернется с дурацкой книгой; хоть и драгоценная реликвия, но вовсе того не стоит, чтобы лишний раз с таким ходячим гнусом якшаться. Пожалуй, пора вписать в знаменитый перечень очередной пункт: «Ежели же зовут опрошаемого Бинго и родом он из гоблинов, то немедля его зарядить в наибольший из доступных требушетов и в дальний полет отправить, насколько хватит машинной мощности». Хотя, чего доброго, вокруг него и требушет осыплется, и стража скурвится, и, того гляди, даже бумага не выдержит одного упоминания...
   Покинув оружейню, капитан первым делом завернул на казенную конюшню, где и убедился, что лошади номер три для Бингхама тут, пожалуй, не сыщешь. Лошади считались для городской стражи оснащением опциональным, а потому закупались все больше дешево и особой муштре не подвергались. Один только хороший корм не в состоянии был сделать из смирных трудяжек боевых тяжеловозов, годных под седло латнику или такому вот гоблину, безо всяких доспехов способному передавить непрочный хребет. Вот для задушевных бесед – хоть целый хор набрать можно, добычу возить тоже сгодятся (если, конечно, он не собирается тибрить целые замки, чего можно опасаться), а самому ехать… Пожалуй, уселся бы на том, кауром жеребце, не особо поджимая ноги, но через полдня бедолага перейдет в чисто мясную категорию. Конечно, беспокоиться о гоблинских проблемах – пусть хоть пешком шляется! – не капитанское дело, ну а вдруг ему придет в голову вернуться и потребовать замены по гарантии? Пока будет страже на входе втолковывать, в чем тут дело, стены города обрушатся, не выдержав его всесокрушающих эманаций.
   Лошадь с королевской конюшни даже сэру Малкольму, личности весомой, так просто не одолжить. Да еще без возврата – разве ж можно заподозрить, что Бинго не перепутает, от какой собирался откусывать? Наскоро купить, припугнув авторитетом, тоже не получится. Во-первых, поставщики хороших боевых коней пугаются туго, имеючи чем возразить на любую декларацию производственной необходимости. Во-вторых, капитанская заначка со времен женитьбы сильно усохла – всякие неотложные нужды леди Коринны, вынуждающие сэра Малкольма тянуться изо всех сил, дабы не ударить в грязь лицом, крепко ее поизвели. Вряд ли даже одолжит лошадь кто-либо из добрых знакомых – вот только глянут на эту переминающуюся с ноги на ногу оказию и моментально откажут. Неужели… капитанский взор уперся в Клепсидру и отдернулся, словно бы палец, неосторожно ткнувшийся в лезвие бритвы. Нет, свою любимую лошадь он не уступит! Всему должен быть предел, иначе дальше и меч пойдет, и жена, и… да какое еще «и»?! В общем, не видать гоблину Клепсидры, все равно бы передрались. Но в собственных капитанских стойлах стоит и еще парочка весьма серьезных коней, выдрессированных на славу, и к бою приученных, и к долгим тяжелым переходам, и к холодящей тяжести доспехов-ладр. Что ж, сочтем это ставкой в игре, призом в которой может стать неоценимая услуга августейшей фамилии – услуга, от каких не принято отмахиваться или забывать их.
   – Ты серьезно, что ли, лошадь жрать собрался? – уточнил капитан на всякий случай, хоть и не сомневался, что гоблин не то что лошадь, а и человека-провожатого сожрет при первых признаках голода.
   – Жрать не жрать, – рассудительно донеслось из шлема, – а ездовой зверь лишним не бывает… я так думаю, ибо не пробовал. На крайний хрен, в тех северных краях его и сменять на нужное можно. Единственно, что берут охотнее – так это баб, но те и ходят медленнее, и в питании куда как привередливы. Хотя, ежели дашь в нагрузку парочку…
   – Пинка я тебе дам в нагрузку! – вскипел сэр Малкольм, уязвленный подобной ясностью мышления, в которой гоблина заподозрить было трудно. – Дежурный! А ну, заседлай мне пару – этого и вон того, да по-серьезному, со всеми потниками и попонами, торбы с овсом для дальнего перехода, и всякое такое.
   – Для дальнего? – вытаращился заполошный дежурный конюх, причем не на капитана, а на чудо в глухом шлеме рядом с ним. – Так у нас весь город из конца в конец час на рысях!
   – Будешь ты меня учить! Живо, я сказал!
   – И мешков пустых побольше навесь, – добавил Бинго деловито, почесывая макушку шлема дубинными шипами. – Даже и не пустых можно, я не гордый и ценю изъявления доброй воли, порой даже не бью за них, ежели полезно получается или, к примеру, сильно недосуг.
   – Для дальнего так для дальнего, – признал неоспоримую правоту начальства конюх и засуетился по конюшне, стаскивая седла и иную упряжь.
   В ожидании капитан вышел на свежий воздух. Гоблин потащился за ним, как прибитый гвоздями, а оказавшись под открытым небом, стащил наконец с головы ведро, установил его на землю куполом кверху и с комфортом на него уселся. Самое время для дипломатической беседы, рассудил Амберсандер, ибо потом, как ни крути, поздно будет.
   – Слушай меня опять, и внимательнее! – обратился он к гоблинской макушке, лишь чуть не достающей до его подбородка. – Знаю, свойственно тебе некое свободомыслие.
   – Неверно знаешь, – перебил Бинго, блаженно щурясь на солнышко. – Никакого мыслия вовсе мне не свойственно. Еще в родном клане подметили и ценили чрезвычайно, хотели даже клановым мудрецом назначить за непредвзятость.
   – Чего ж не назначили?
   – А тот, который ноне мудрец, не пожелал с теплым местечком расставаться и придумал зловредное уверение, что, мол, Бинго вовсе на должность сию не подходит. Какой это, дескать, мудрец, что медведей голыми руками ломает?
   – Типа сила – уму могила?
   – Типа мудрец бы рогатину взять додумался.
   – Так вот и не сбивай меня! Ты, поди, полагаешь, что вот сейчас наберешь всякого, что я тебе от щедрот выдам, вывалишься за ворота – и хоть трава не расти, коней пропьешь, доспех встречному купцу сбагришь, а сам со всех ног в бега на солнечные курорты Мариого, пленять тамошних доверчивых пастушек. Так ведь?
   Бинго задумчиво потер нос.
   – Почти. Про Мариого, правда, не думал, это ты только что подсказал, за что большое спасибо. Да и доспех зачем сбагривать? Когда весь в железе, и не пристанет никто, и тем же пастушкам, говорят, нравится. А что, правда доверчивые? Ежли наврать, что очень храбрый, так и доказывать не придется?
   – Доказывать всегда и все приходится, – с тоской поделился наболевшим капитан. – Им, женщинам, особенно, причем порой странные вещи еще более странными способами. Но это мы опять отклоняемся. Сказать тебе хочу следующее: я тебе доверие оказываю, а доверие в нашем цивилизованном мире подрывать – величайшее дело. Не марай кредитную историю! Не такое уж сложное дело тебе поручено.
   – Это как посмотреть!
   – Да как ни смотреть! Ты вон какой здоровый бугай, тебе небось на подносе любую книгу вынесут, только бы не психовал особенно. Со своей же стороны обещаю, что буду ждать твоего с книгою возвращения с большим нетерпением, наводить справки и собирать новости, и коли узнаю, что оказанного тебе доверия ты не оправдываешь, ух, приятель, я тебе не завидую.
   – Догонишь и побьешь? – огорчился Бинго вполне искренне.
   – Для начала ославлю на весь мир! – свирепо угрозил капитан. – И начну с того, что сам лично, не доверяясь гонцам, возьму отпуск и съезжу в ваши Железные Горы, где и расскажу всем, что ты гзурскую веру принял со всеми диктуемыми ею несуразными принципами.
   Бинго пробурчал что-то неразборчивое, в том духе, что, мол, этим там никого не удивишь и тем паче репутацию особо не угробишь. Капитан не понял только, так ли он уверен в несокрушимости своего реноме или полагает, что падать ему все равно некуда.
   – Ну и, конечно, придется за книгой отправлять Эриха.
   – Этот и до полпути не доберется!
   – А плевать. Этих Унгартов столько расплодилось – давно пора поистребить дюжину-другую. Ежели еще на благо короны – так вовсе разлюбезное дело. Замостят дорожку, по которой очередной таки до книги дотянется, выслужится при дворе до чина маршала, да и заключит союз с гномами.