Страница:
----------------------------------------------------------------------
1 М у р в а н-к р у - глухой Мурван, арабский полководец. Строка из грузинской летописи.
----------------------------------------------------------------------
Дрнг. Дрнг. Дрнг... Что же касается столицы Гренландии, то, кажется, он никогда и не знал ее... Ах, если бы вся его вина была только в этом, жизнь еще имела бы смысл! Вина Элизбара неизмеримо больше: он послал дочь на испытание - ей и другим. Не имеет никакого значения, веришь ты тому, что говорят, или нет, - людям рты не заткнешь. Существует единственный выход: начать все сначала, родиться заново, то есть, не раздумывая, без сожаления отречься от прошлого, отмеченного распутством и убийством, и так же, не раздумывая, без сожаления отсечь от себя самых дорогих и близких, равно осуждаемых и людьми, и Богом. Так что ваша гибель неизбежна, батоно Элизбар. Дрнг. Без прошлого ты ничто. Дрнг. Шариковая авторучка, только уже без пасты. Нет, без той оторопи, страха, унижения, боли сожаления и гнева, которые ты испытал благодаря самым близким и дорогим людям, ты даже не пустая авторучка. И в этом не только твоя беда, но и твое счастье; не только божья кара, но и награда. Главное, насколько ты готов принять то и другое. Вместо того чтобы плакаться на судьбу, прими достойно награду и так же достойно встреть наказание. Чем менять биогенетику и биографию, лучше сгореть в огне ползучей войны. Лучше. Дрнг. Дрнг. И Квишхети тоже только подготовка к наказанию, и ничего больше. Ты играешь в прятки не с Ражденом Кашели, а с наказанием, через Раждена Кашели шаг за шагом свыкаешься с неизбежностью встречи со смертью. Дрнг. Но каждый раз глупо радуешься, когда директор писательского дома отдыха с подчеркнутой сердечностью говорит тебе (сколько бы раз на дню ни встретил), как молодо ты выглядишь, будто, чем будешь моложе, тем легче примешь смерть. Ему приятно поболтать с писателем, возможно, он и сам втайне пописывает; мало что понимая в твоих переживаниях, он восхищен, к примеру, твоей последней статьей в "Литературули Сакартвело" и искренне переживает, что тебе приходится растрачивать свой "божественный дар" в полемике с недостойными оппонентами. "Вы должны писать романы. Писать много. Людям нужны ваши книги". Неправда. Неправда. Неправда. Но льстивое слово все-таки обманывает. Оно может выманить змею из гнезда, может вернуть интерес к жизни. Побудить к работе. Однако для этого недостаточно лишь желания. Не вздумай бороться дрнг с чистым листом, вооружившись дрнг только желанием дрнг. Он победит. Опозорит. Ничего не получится. Это как мужская сила - если не иссякла, непременно возродится и восстанет, если же истощена, ничто ее не возродит. Моря камнями не закидать. Пора надеть шляпу и удалиться. Разве что перед уходом попросишь прощения у чистого листа бумаги, как у женщины, раздетой понапрасну. Хоть за вежливого сойдешь. Зачтется. Но от стыда не спрячешься. В какую бы щель ни забился, найдется хоть один бесцеремонный придурок и встанет над головой с вопросом: "Что новенького пишете для нас?" - как будто все "старенькое" он уже прочитал, как будто его интересует что-нибудь, кроме собственного брюха. Где он был, когда в Тбилиси горели книги? Дрнг. Прятался? Легально обруганный и оскорбленный, перешел на нелегальное положение. Исчез с глаз долой временно, пока чуть не силком вытолкнутое на сцену новое правительство демонстрировало свои возможности на вполне любительском уровне. Лале, лале, дивлидала, лале, дрнг, дрнг, чем тебе не рифма для генацвале дрнг. Хоть и трудная нам выпала доля, но слишком уж дружно мы поглупели. Вернее, наша благословенная Богом сторона оказалась оптимальной теплицей для разведения акакиевских летучих мышей1. Впредь обитателям тьмы надлежит жить до скончания дней во мраке, ибо так повелеваем мы, Николай, Николоз, просто Коля. Клочок же той тьмы в позолоченной раме повешу в красном углу, дабы поклоняться ему во веки веков. Аминь. Аминь. Дрнг. Вот и вся наша история. Собираемся ли мы освободить страну сами или освобождаемся в соответствии с указаниями покорителя, нам все-таки хватает наглости лицемерить и обманываться; вроде как мы тут ни при чем, не по нашей вине оплошали. Вашу супругу намедни напугала корова. Но ведь корову убили?! Откуда здесь моя жена? Не волнуйтесь, не здесь, а в Квишхети, и не намедни, а давно... Вы вообще не совершаете прогулок или до нас не снисходите? Можете считать ее коровой, но рога-то бычьи. Выходит - гермафродит. Или того хуже изменила пол по последней моде, как люди. Бык с быком в одной упряжке сменит цвет или... Вы думали, характер2? Нет, это раньше так было, а теперь пол сменит. Зоотрансвестит... Корова с бычьими клыками. Ничего, наши ученые и с этим справятся. В этой сфере они молодцы. Может быть, и не впереди прогресса, но что не отстают - это точно... Человечество без потомства гораздо легче поставить на карту. Массовая гибель несравненно проще индивидуальной смерти... Однако дела и впрямь из рук вон плохи. В Кахетии не слышно ослиного вопля. А что за Кахети без ослов?! Да что ослы - похоже, мы и от детей успешно избавляемся. Опростали руки от забот и лишнего груза. Одних подарили Кашели, других отдали за рубеж, чтоб затем и самим отправиться следом. Сперва они, потом мы. Дети легче привыкают к чуждому окружению. Рионских рыбок пустили по Рейну. В добрый путь! Вкусят тамошней водицы и водорослей, дрнг, попривыкнут к уступам и расщелинам рейнского дна, укрепят плавники и позовут нас. И тогда - привет! Дрнг. Дрнг. Ауф фидерзеен! Глядишь, постепенно, постепенно все отсюда слиняем. Друг за дружкой. Как однажды уже слиняли при Лодовико из Болоньи. Человек из Рима добирался в надежде на нас, искал, волновался, а нас просто не оказалось на месте. По сей день небось ищет. Стыдно. Ей-богу! Дрнг... Но разве так можно, батоно Элизбар? Разве ж так можно? Дрнг. Это уже слишком. Во всем видите только плохое дрнг. Разве Давид Строитель не посылал юношей учиться за рубеж?! Посылал, разумеется, посылал, но посланные Давидом Строителем возвращались философами, а на посланных нами по возвращении пробы негде ставить. Будь моя воля, научил бы их уму-разуму, обломал бы рога и воткнул в то самое место, которое используют не по назначению. Но это уже другой разговор. Это уже, выходит, демократия. А вообще-то говоря, кому какое дело! Дрнг. Вас послушать, так мы все изменники и предатели. Ну и что? Что в этом нового? Так устроен род человеческий: или ты изменяешь, или тебе изменяют. Не говоря ни о чем дрнг другом, дрнг, дрнг придет время - собственная память изменит. Дрнг, дрнг и еще раз дрнг. Не надо над всем насмехаться. О черешне и "Энисели", надеюсь, не забыли? После ужина. Помним дрнг, помним. Ужин еще не скоро. От черешни с "Энисели" все беды, с них все и пошло. Человек не может сказать правду. Даже если не робеешь - неловко: ты гость, он хозяин... Будет, Бога ради, будет! Так все можно оправдать. Дрнг. А ты попробуй не оправдай. Сейчас в моде открытые письма. Время закрытых писем прошло. Валяй, что хочешь. Раз такое дело, давайте опять послушаем Элизбара. Он все собирается, собирается, но никак не разродится... Большое спасибо, не скрою - очень волнуюсь. Никогда бы не подумал, что придется выступать перед вами, тем более здесь, в этом земном раю. Скажем
так - в комфортабельной и жестко лимитированной эмиграции. С одной стороны, ты в самом центре родины, в ее сердце, и вместе с тем невероятно далеко. Как сказано у поэта - келасурские чайки3 кричат над Курой, просят помощи, но мы не слышим.
----------------------------------------------------------------------
1 Речь о басне Акакия Церетели, высмеивающей ренегатов-перерожденцев.
2 Грузинская поговорка.
3 К е л а с у р и - приморский поселок близ Сухуми.
----------------------------------------------------------------------
Что-то в этом роде я и сам недавно сказал, но, кажется, во сне... То есть в более основательной эмиграции, в Германии, в Ванзее... Наверное, это тоска по милому Квишхети откликнулась во сне Ванзее... Впрочем, взор юной еврейки, исполненный грузинского достоинства, дает нам надежду, что мы непременно спасемся, даже не пошевелив для этого пальцем. (Молодец, Элизбар, браво!). В самом деле, здесь, в этом Эдеме, трудно поверить, что где-то льется кровь. К тому же не чья-то, а твоя. Что горит земля. Твоя земля... Все мы знаем Зураба. Он охотно показывает свой шрам от горла до живота, похожий на границу разорванной пополам страны. Вывалившиеся в траву внутренности он сумел запихнуть назад прежде, чем потерял сознание. А как только пришел в себя, вместо автомата взял в руки косу. Косит траву в лугах над Квишхети... Шсшсшсшс... Сшсшсшсш... Сшсшсшсш... Нам напоказ широко и ладно машет косой, словно хочет сказать, что это дело ему по душе... Рад зрителям. Зритель - единственная награда за проявленную на войне смелость, если угодно, за глупость в нынешнем понимании. Мы же, заложив руки за спину, разглядываем его издалека, как музейный экспонат, как последнего представителя исчезнувшего вида. Сшсшсш. Шсшсш. Парень худой, но жилистый. Гибкий, как камча. Всем твердит одно и то же: если б нас не продали, мы уже раз десять могли бы выйти к Псоу1. Досадует. Переживает. Мается. А мы отдыхающие - улыбаемся. Не верим. Вообще не верим, что такую страшную рану он схлопотал на курорте. Скорее всего, попал в аварию, а нам лапшу вешает на уши, выдает себя за героя - заступника отечества, патриотствует, как какой-нибудь кандидат в депутаты. Мы многозначительно улыбаемся друг другу матерые свидетели всевозможных хитроумных комбинаций... Рады бы, но не верим. Дрнг. На нашей башке разве что мельничный жернов еще не вертелся, а все остальное было. Дрнг. Батони Леонтий бежал из тюрьмы еще во времена Тифлисской и Кутаисской губерний, причем дважды. Один раз через подземный лаз. Сам его копал вместе с другими. Копал, копал и докопался - вылез в республике грузинского Ноя. На радостях забыл об опасности и недобрым словом помянул бывшего шефа полиции дрнг дрнг, в результате еще до возвращения домой был жестоко избит на улице неустановленными лицами, но это не сказалось на горячих чувствах к обновленной родине, и в конце концов ему пришлось выпрыгивать из того печально знаменитого вагона, в котором старший Ражден Кашели расстрелял участников волнений двадцать четвертого года дрнг, кровь ручьями текла из щелей, а заколоченные в вагоне пели "Мравалжамиэр", но не добитые Ражденом Кашели вскорости попали в руки Антону Кашели, на допросе у которого батони Леонти дрнг оставил на столе два передних зуба, в чем открылся за несколько месяцев до смерти в тени душистой липовой аллеи, гудящей от пчел, только эту обиду с собой уношу, не могу себе простить, дрнг, признался простодушно. А батони Пимен, по обыкновению, обсмеял эмоциональное признание и утешил в своем стиле - умный человек, а о зубах печалишься, не зубы мы теряем, милый ты мой, а землю, море, небо теряем, дрнг, солнце и луну (наших отца с матерью)2 вместе с сонмом звезд (сестричек и братьев), дрнг...
----------------------------------------------------------------------
1 Река на границе Грузии с Россией.
2 Перекличка с грузинской мифологией.
----------------------------------------------------------------------
Всего-то в двухстах километрах, в мандариновом саду, где второй год не собран урожай, смердит недоенная убитая корова. Может быть, это та самая корова, которая напугала Элисо. Она и здесь, и там. Здесь она медленно, лениво, с надменной избалованностью пересекает покрытую асфальтом тропу, идущая сквозь собственный запах, как через незримый туннель, и перед пропускающими ее курортниками медленно, лениво исчезает в придорожном кустарнике. Там же она мертвая лежит в мандариновом саду, и над ее выменем, липким от скисшего молока, вьются мухи. А пониже, у морского берега, в мутно-зеленой воде гигантскими медузами колышутся раздутые тела сначала изнасилованных, а затем зарезанных женщин (возможно, что и наоборот). Среди них и Элисо. Но она живая. Плавает. Нет, не плавает, лежит на воде. Отчаянно перебирает зыбкими, как водоросли, руками и ногами, не для того, чтобы плыть, а чтоб уклониться от раздутых тел. "Сейчас же вылезай! Нашла время купаться!" - кричит Элизбар. "У меня много времени, потому что я брошенная и покинутая женщина!" - отвечает Элисо; она вскрикивает с жеманством курортницы, когда плавающие мертвые тела касаются ее... А потому, как бы это вас ни задело, я скажу, над чем работаю, чем собираюсь порадовать публику. Сегодня не время играть в прятки ни с жизнью, ни со смертью, ни, само собой разумеется, с Ражденом Кашели. Именно к Раждену хочу обратиться, так сказать, посредством прессы. Нынче возможно и это. Сами просят: только скажи, что у тебя на душе, хоть последними словами обложи! Своеобразный метод массового допроса. Хочешь открытым письмом назови, хочешь закрытым. Жанр затрудняюсь определить, вполне может быть назван и просьбой. Даже скорее всего, просьба. Просьба раба, но вольноотпущенного, а стало быть, более осторожного и хитрого, чем до освобождения, поскольку тогда ему нечего было терять, а сегодня есть - хотя бы устный документ об освобождении, при том что он и сегодня весь, с потрохами, принадлежит тому, кто вчера на словах освободил его. Я обращаюсь к вам с просьбой, ибо только вы можете спасти того, чье уничтожение поставили целью. Или не ставили дрнг даже не ставили дрнг вовсе не ставили целью, но все равно уничтожаете - невольно, по привычке, исходя из каждодневных, малозначительных и сугубо личных проблем... (Браво, писатель!) Погодите, не мешайте... И без вас не складывается.
Вам - что, вы успели! А как быть нам - живым?! Но наступит день, и если не я, то другой, гораздо более... Впрочем, это не будет иметь ни малейшего смысла, если мы не убережем детей и ослов... (И впрямь браво, братец! Вот что значит художник слова). Что же касается идеи о просьбе, то она явилась сама собой, как все гениальное. Как понимаете, силовыми методами или дракой я все равно ничего бы не добился. Не забывайте, что дело происходит во сне, и во сне пришла идея. В нашей литературе сон занимает заметное место. Проснись, не спи... Все сон и сон... Лишь однажды, но только во сне...1 И так далее, и так далее. В сущности, как сказал великий испанец, жизнь есть сон...2 И вот как-то ночью просыпаюсь с тем же настроем. И текст готовенький - кто-то положил мне в голову, спящему. Это случается сплошь и рядом. Писательские штучки-дрючки вам не хуже моего известны. Надо как можно точнее запомнить явленное во сне и как можно оперативнее перенести на бумагу, чтобы по пути не растерять свежесть и живость. Вот и вся заслуга нашего брата. У кого лучше память и кто не ленится записывать, наверное, тот и есть лучший писатель. Это я узнал от вас. Не обессудьте, если в сказанном послышится нотка хвастовства, но я незамедлительно дрнг незамедлительно дрнг незамедлительно переношу на бумагу то, что надиктовали небесные силы. Так же оперативно я перенес на бумагу текст сего обращения. (Или просьбы?) Сознаю, что это не письмо Нестан и не завещание Автандила3, но некоторые достоинства позволяют упомянуть его рядом с нетленными шедеврами поэзии. Во всяком случае, смысл и назначение у меня те же - кто-то кому-то доверяет сокровенные мысли, желания, устремления... И в то же время указывает пути выхода из ситуации, разумеется, в соответствии с собственным опытом и пониманием. Все зависит от того, кто кого учит, что у кого на душе и кто к чему стремится. А потому, прежде чем перейти к тексту, хочу еще раз дрнг хочу еще раз дрнг еще раз дрнг (о Господи, что же это такое, совсем с ума съехал!), хочу еще раз дрнг (хоть нас пощади, убитым по распорядку положен отдых, дай отдохнуть!). Нет, текст невелик... Не бойтесь... Однако считаю нужным еще раз подчеркнуть особое значение обращения (или просьбы?) как для убитых, так и для пока еще живых, дрнг, впрочем, ничего не получится, если нас не поддержит сам адресат обращения (или просьбы?), другими словами, не увидит мысленно услышанного и не восчувствует увиденного, дрнг, к примеру он в пещере, в колодце, в катакомбах, и осталась единственная спичка... Или же за ним гонится голодный безжалостный зверь, а перед ним ров, последнее препятствие, за которым жизнь и свобода. Но ров наполнен его испражнениями, старательно и с регулярностью производимыми в течение всей жизни. Перемахнет на ту сторону - спасется. И не просто спасется, а простятся все грехи. Не перемахнет - пусть винит себя. Да, но при чем тут я? - справедливо спросит адресат обращения (или просьбы?), и мы твердо и однозначно ответим: потому, что... потому, что... потому, что нет другого выхода. Не существует. Он сам поставил себя в такое положение. Нашу и впрямь несчастную родину могут спасти только ее предатели. Парадокс? Согласен, но в то же время, как сказано, это единственный путь к спасению. Спасешь родину - спасешься сам, а нет - знаешь, что тебя ждет. Выбор за тобой. Теснина узка и извилиста... А охрана многочисленна и сильна... Но все же это путь, и он может обернуться дорогой спасения, если избавиться от охраны. Вот минута мужества! Тут не нужны ни отвага, ни кольчуга. Просто на этот раз надо изменить тому, ради кого прежде предавал своих. Так что, будь это я или кто-то другой, для кого предательство стало призванием и потребностью, привычным и каждодневным делом, однажды должны плюнуть в глаза искусителю и отречься от сомнительного предназначения... Дрнг. Маладэц. Элизбар, маладэц4, вот это я понимаю, свояк!
----------------------------------------------------------------------
1 Строки из популярных стихов и романсов.
2 Речь об испанском драматурге Кальдероне.
3 Персонажи поэмы Руставели.
4 В тексте по-русски.
----------------------------------------------------------------------
Вот это родство! Только не говори - "Я тебе не родственник!". Родственник, да какой! Дрнг. Теперь никто и ничто не разорвет наших уз... Напротив, именно по причине родства мы с тобой войдем в историю, если тебя кто и вспомнит, то благодаря мне, а на книги не надейся, мой дорогой, дрнг, книги - пустое. Дрнг. Дрнг. Напрасно думаешь, что мы не понимаем, в кого ты бросаешь комья грязи, расстрелянных покойников натравливаешь на меня, напрасно, дрнг, дрнг, оставь бедолаг в покое, они и без того были не в себе. Лучше покажи хоть одного живого человека, который думал бы, как ты, и я заткнусь... Если предательство мое призвание, стало быть, это моя собственность, причем частная. Ведь так?! А частная собственность, мой дорогой, неприкосновенна. Не забывай, чему учит нас демократия! В демократии - наше спасение, Элизбар. Во всяком случае, на сегодняшний день. Помнишь, как нас собирались вздернуть на дереве? На платанах проспекта Руставели. Но фигу им, фигу и еще раз фигу. Вместо спелых плодов посбивали незрелые. Ежели ты демократ, оставь Кашели в покое, а ежели не демократ, то выходишь хуже всякого Кашели. Умница, кто до этого додумался!.. Черешня и "Энисели", господа! Вы заслужили после ужина. Дрнг. Погодите. Дайте и ему сказать. В конце концов, писатель говорит! Чушь! Ничего хорошего не скажет, поверьте моему опыту. Но что-то же должен все-таки сказать. Пока не выскажусь, не успокоюсь ни во сне, ни наяву. Хотя и сам уже явь от сна не отличаю. Говорю вам, постарел, а вы не верите. А, собственно, почему чушь? Говорю, что думаю. Но именно это и называется - бред сумасшедшего, тут вы правы. Однако, если это сон, не лучше ли хотя бы во сне сказать все, о чем умалчиваю по причине, вот именно, родственных отношений?! Сон - это плохо замаскированная явь. Во сне говоришь и делаешь то, что сделал бы наяву, если бы господь Бог создал тебя посмелее, но сплю ли я? Тогда почему все слышу?! Обед пришел! - крикнул кто-то. Обеда не помню. Потом зудел овод. Я поленился раскрыть глаза. Вообще-то забавно - отправиться на войну и пострадать от укуса овода. В этой вони не то что обедать - спать невозможно. Разве что прикемарить, как говорят ребята, прикрыть глаза. А если откровенно, то я сознательно закрываю глаза на правду. Не хочу посмотреть в глаза действительности. Похоже, я очень устал. Сначала нас томили в аэропорту сперва в Тбилиси, потом в Сухуми. Вчера наконец загнали в траншеи, в эту могилу, но тут вонь достала. Слишком уж я чувствителен для солдата. И слишком эмоционален. Короче, типичный фраер. Солдат - это боевая единица, свободная от эмоций, безликая, бесцветная, бессмысленная, механически выполняющая команды, даже самые идиотские. Он постоянно роет землю - вроде крота. Не видит ничего, кроме своего окопа. Да и не хочет. Часами, сутками, неделями может разглядывать корни несуществующих деревьев, свисающие в окоп, как толстые дождевые черви, и думать, к примеру, об оставленном в Тбилиси деградирующем обществе, о жене, чьи ожидания он обманул, о несчастной дочери, о недописанной книге... Как, по-вашему, когда наши парни выйдут к Псоу? - худенькая девочка журналистка напирает на полевого командира. Ну, а все-таки... Ну, приблизительно!.. Не знаю, что и сказать, милая девушка, начальство вперед не пускает, ребят еле удерживаем, хоть веревками вяжи... С боеприпасами неважно... Хм, хм... боеприпасы у русских покупаем, зелье - у абхазов... Короче - посмотрим. Должны победить. Иначе нельзя... А дышать прямо-таки невозможно. Это запах мертвой земли. Земли и корней. В таком смраде не уснешь. Надо выпить тазепам. Лень. Сижу на нем. Как они выносят эту сырость?.. Недавно кто-то спросил время. Было два часа. Сейчас, наверное, уже три. Приблизительно. Сколько же это получается? Из сорока вычесть пятнадцать - двадцать пять. В лучшем случае, осталось еще двадцать пять часов. Но главное, что нет выхода. Точнее, нет безвыходных положений. Нужны только воля и решимость. Способные сломить волю и решимость врага. Никто не требует необычного и невозможного. Разве нам не попадались излечившиеся пьяницы? Или шлюхи? Или наркоманы? Антон - неплохой парень. Он должен это прекратить. Должен спастись. Если поймет суть войны и освоится на передовой - спасется. Очистится огнем и мечом. И будет огнем и мечом крещен для новой жизни. Много заблудших ягнят блеют здесь. Они еще не знают, что такое жизнь. И все нуждаются в спасении. Спасение или в них, или его вообще нет. Среди них и та веснушчатая девчонка... Несчастная. Сначала ее изнасиловали на глазах у родителей, потом у нее на глазах родителей убили. Здравствуйте! Вы действительно писатель? Ребята сказали. Приехали воевать или посмотреть?.. Хотите о нас написать?.. Пока ничего, держимся... Я самая веснушчатая девушка на всем побережье... Но спасение есть. Надо пасть на самое дно, достичь вершины падения, чтобы потом возродиться. Спасение где-то здесь, рядом... Может быть, даже в нашем окопе... Я знал одного завязавшего наркомана, это был дядя моего однокурсника. Ох, крутой! Что называется авторитет. Даже самая отпетая шпана так его боялась, что перед нами заискивала. Сейчас его уже нет в живых. В год нашего поступления в университет он вышел после последней отсидки. В тюрьме и к наркотикам пристрастился. Иначе бандитскую жизнь не выдержишь... Короче, когда в очередной раз вышел из тюрьмы, задумался: браться за старое или попробовать другую дорожку? В один прекрасный день, стряхнув остатки тюремного дурмана, глянул на себя со стороны - и не понравился. Хуже - ужаснулся. Человек на вершине низости, так он сказал. Бандиты любят высокопарные выражения. Но у него оставалось чувство собственного достоинства. А это главное условие. Без него ничего не исправить. Да и бессмысленно. Я думаю, даже в масштабах страны достойный бандит лучше недостойного ученого... Чувствуя, как его начинает трясти и выкручивать, просил мать завязать ему руки за спиной. Своими глазами видел, когда гостил у них в деревне. Никому не доверял только матери: мол, она сильней всех меня жалеет, а потому крепче вяжет.
1 М у р в а н-к р у - глухой Мурван, арабский полководец. Строка из грузинской летописи.
----------------------------------------------------------------------
Дрнг. Дрнг. Дрнг... Что же касается столицы Гренландии, то, кажется, он никогда и не знал ее... Ах, если бы вся его вина была только в этом, жизнь еще имела бы смысл! Вина Элизбара неизмеримо больше: он послал дочь на испытание - ей и другим. Не имеет никакого значения, веришь ты тому, что говорят, или нет, - людям рты не заткнешь. Существует единственный выход: начать все сначала, родиться заново, то есть, не раздумывая, без сожаления отречься от прошлого, отмеченного распутством и убийством, и так же, не раздумывая, без сожаления отсечь от себя самых дорогих и близких, равно осуждаемых и людьми, и Богом. Так что ваша гибель неизбежна, батоно Элизбар. Дрнг. Без прошлого ты ничто. Дрнг. Шариковая авторучка, только уже без пасты. Нет, без той оторопи, страха, унижения, боли сожаления и гнева, которые ты испытал благодаря самым близким и дорогим людям, ты даже не пустая авторучка. И в этом не только твоя беда, но и твое счастье; не только божья кара, но и награда. Главное, насколько ты готов принять то и другое. Вместо того чтобы плакаться на судьбу, прими достойно награду и так же достойно встреть наказание. Чем менять биогенетику и биографию, лучше сгореть в огне ползучей войны. Лучше. Дрнг. Дрнг. И Квишхети тоже только подготовка к наказанию, и ничего больше. Ты играешь в прятки не с Ражденом Кашели, а с наказанием, через Раждена Кашели шаг за шагом свыкаешься с неизбежностью встречи со смертью. Дрнг. Но каждый раз глупо радуешься, когда директор писательского дома отдыха с подчеркнутой сердечностью говорит тебе (сколько бы раз на дню ни встретил), как молодо ты выглядишь, будто, чем будешь моложе, тем легче примешь смерть. Ему приятно поболтать с писателем, возможно, он и сам втайне пописывает; мало что понимая в твоих переживаниях, он восхищен, к примеру, твоей последней статьей в "Литературули Сакартвело" и искренне переживает, что тебе приходится растрачивать свой "божественный дар" в полемике с недостойными оппонентами. "Вы должны писать романы. Писать много. Людям нужны ваши книги". Неправда. Неправда. Неправда. Но льстивое слово все-таки обманывает. Оно может выманить змею из гнезда, может вернуть интерес к жизни. Побудить к работе. Однако для этого недостаточно лишь желания. Не вздумай бороться дрнг с чистым листом, вооружившись дрнг только желанием дрнг. Он победит. Опозорит. Ничего не получится. Это как мужская сила - если не иссякла, непременно возродится и восстанет, если же истощена, ничто ее не возродит. Моря камнями не закидать. Пора надеть шляпу и удалиться. Разве что перед уходом попросишь прощения у чистого листа бумаги, как у женщины, раздетой понапрасну. Хоть за вежливого сойдешь. Зачтется. Но от стыда не спрячешься. В какую бы щель ни забился, найдется хоть один бесцеремонный придурок и встанет над головой с вопросом: "Что новенького пишете для нас?" - как будто все "старенькое" он уже прочитал, как будто его интересует что-нибудь, кроме собственного брюха. Где он был, когда в Тбилиси горели книги? Дрнг. Прятался? Легально обруганный и оскорбленный, перешел на нелегальное положение. Исчез с глаз долой временно, пока чуть не силком вытолкнутое на сцену новое правительство демонстрировало свои возможности на вполне любительском уровне. Лале, лале, дивлидала, лале, дрнг, дрнг, чем тебе не рифма для генацвале дрнг. Хоть и трудная нам выпала доля, но слишком уж дружно мы поглупели. Вернее, наша благословенная Богом сторона оказалась оптимальной теплицей для разведения акакиевских летучих мышей1. Впредь обитателям тьмы надлежит жить до скончания дней во мраке, ибо так повелеваем мы, Николай, Николоз, просто Коля. Клочок же той тьмы в позолоченной раме повешу в красном углу, дабы поклоняться ему во веки веков. Аминь. Аминь. Дрнг. Вот и вся наша история. Собираемся ли мы освободить страну сами или освобождаемся в соответствии с указаниями покорителя, нам все-таки хватает наглости лицемерить и обманываться; вроде как мы тут ни при чем, не по нашей вине оплошали. Вашу супругу намедни напугала корова. Но ведь корову убили?! Откуда здесь моя жена? Не волнуйтесь, не здесь, а в Квишхети, и не намедни, а давно... Вы вообще не совершаете прогулок или до нас не снисходите? Можете считать ее коровой, но рога-то бычьи. Выходит - гермафродит. Или того хуже изменила пол по последней моде, как люди. Бык с быком в одной упряжке сменит цвет или... Вы думали, характер2? Нет, это раньше так было, а теперь пол сменит. Зоотрансвестит... Корова с бычьими клыками. Ничего, наши ученые и с этим справятся. В этой сфере они молодцы. Может быть, и не впереди прогресса, но что не отстают - это точно... Человечество без потомства гораздо легче поставить на карту. Массовая гибель несравненно проще индивидуальной смерти... Однако дела и впрямь из рук вон плохи. В Кахетии не слышно ослиного вопля. А что за Кахети без ослов?! Да что ослы - похоже, мы и от детей успешно избавляемся. Опростали руки от забот и лишнего груза. Одних подарили Кашели, других отдали за рубеж, чтоб затем и самим отправиться следом. Сперва они, потом мы. Дети легче привыкают к чуждому окружению. Рионских рыбок пустили по Рейну. В добрый путь! Вкусят тамошней водицы и водорослей, дрнг, попривыкнут к уступам и расщелинам рейнского дна, укрепят плавники и позовут нас. И тогда - привет! Дрнг. Дрнг. Ауф фидерзеен! Глядишь, постепенно, постепенно все отсюда слиняем. Друг за дружкой. Как однажды уже слиняли при Лодовико из Болоньи. Человек из Рима добирался в надежде на нас, искал, волновался, а нас просто не оказалось на месте. По сей день небось ищет. Стыдно. Ей-богу! Дрнг... Но разве так можно, батоно Элизбар? Разве ж так можно? Дрнг. Это уже слишком. Во всем видите только плохое дрнг. Разве Давид Строитель не посылал юношей учиться за рубеж?! Посылал, разумеется, посылал, но посланные Давидом Строителем возвращались философами, а на посланных нами по возвращении пробы негде ставить. Будь моя воля, научил бы их уму-разуму, обломал бы рога и воткнул в то самое место, которое используют не по назначению. Но это уже другой разговор. Это уже, выходит, демократия. А вообще-то говоря, кому какое дело! Дрнг. Вас послушать, так мы все изменники и предатели. Ну и что? Что в этом нового? Так устроен род человеческий: или ты изменяешь, или тебе изменяют. Не говоря ни о чем дрнг другом, дрнг, дрнг придет время - собственная память изменит. Дрнг, дрнг и еще раз дрнг. Не надо над всем насмехаться. О черешне и "Энисели", надеюсь, не забыли? После ужина. Помним дрнг, помним. Ужин еще не скоро. От черешни с "Энисели" все беды, с них все и пошло. Человек не может сказать правду. Даже если не робеешь - неловко: ты гость, он хозяин... Будет, Бога ради, будет! Так все можно оправдать. Дрнг. А ты попробуй не оправдай. Сейчас в моде открытые письма. Время закрытых писем прошло. Валяй, что хочешь. Раз такое дело, давайте опять послушаем Элизбара. Он все собирается, собирается, но никак не разродится... Большое спасибо, не скрою - очень волнуюсь. Никогда бы не подумал, что придется выступать перед вами, тем более здесь, в этом земном раю. Скажем
так - в комфортабельной и жестко лимитированной эмиграции. С одной стороны, ты в самом центре родины, в ее сердце, и вместе с тем невероятно далеко. Как сказано у поэта - келасурские чайки3 кричат над Курой, просят помощи, но мы не слышим.
----------------------------------------------------------------------
1 Речь о басне Акакия Церетели, высмеивающей ренегатов-перерожденцев.
2 Грузинская поговорка.
3 К е л а с у р и - приморский поселок близ Сухуми.
----------------------------------------------------------------------
Что-то в этом роде я и сам недавно сказал, но, кажется, во сне... То есть в более основательной эмиграции, в Германии, в Ванзее... Наверное, это тоска по милому Квишхети откликнулась во сне Ванзее... Впрочем, взор юной еврейки, исполненный грузинского достоинства, дает нам надежду, что мы непременно спасемся, даже не пошевелив для этого пальцем. (Молодец, Элизбар, браво!). В самом деле, здесь, в этом Эдеме, трудно поверить, что где-то льется кровь. К тому же не чья-то, а твоя. Что горит земля. Твоя земля... Все мы знаем Зураба. Он охотно показывает свой шрам от горла до живота, похожий на границу разорванной пополам страны. Вывалившиеся в траву внутренности он сумел запихнуть назад прежде, чем потерял сознание. А как только пришел в себя, вместо автомата взял в руки косу. Косит траву в лугах над Квишхети... Шсшсшсшс... Сшсшсшсш... Сшсшсшсш... Нам напоказ широко и ладно машет косой, словно хочет сказать, что это дело ему по душе... Рад зрителям. Зритель - единственная награда за проявленную на войне смелость, если угодно, за глупость в нынешнем понимании. Мы же, заложив руки за спину, разглядываем его издалека, как музейный экспонат, как последнего представителя исчезнувшего вида. Сшсшсш. Шсшсш. Парень худой, но жилистый. Гибкий, как камча. Всем твердит одно и то же: если б нас не продали, мы уже раз десять могли бы выйти к Псоу1. Досадует. Переживает. Мается. А мы отдыхающие - улыбаемся. Не верим. Вообще не верим, что такую страшную рану он схлопотал на курорте. Скорее всего, попал в аварию, а нам лапшу вешает на уши, выдает себя за героя - заступника отечества, патриотствует, как какой-нибудь кандидат в депутаты. Мы многозначительно улыбаемся друг другу матерые свидетели всевозможных хитроумных комбинаций... Рады бы, но не верим. Дрнг. На нашей башке разве что мельничный жернов еще не вертелся, а все остальное было. Дрнг. Батони Леонтий бежал из тюрьмы еще во времена Тифлисской и Кутаисской губерний, причем дважды. Один раз через подземный лаз. Сам его копал вместе с другими. Копал, копал и докопался - вылез в республике грузинского Ноя. На радостях забыл об опасности и недобрым словом помянул бывшего шефа полиции дрнг дрнг, в результате еще до возвращения домой был жестоко избит на улице неустановленными лицами, но это не сказалось на горячих чувствах к обновленной родине, и в конце концов ему пришлось выпрыгивать из того печально знаменитого вагона, в котором старший Ражден Кашели расстрелял участников волнений двадцать четвертого года дрнг, кровь ручьями текла из щелей, а заколоченные в вагоне пели "Мравалжамиэр", но не добитые Ражденом Кашели вскорости попали в руки Антону Кашели, на допросе у которого батони Леонти дрнг оставил на столе два передних зуба, в чем открылся за несколько месяцев до смерти в тени душистой липовой аллеи, гудящей от пчел, только эту обиду с собой уношу, не могу себе простить, дрнг, признался простодушно. А батони Пимен, по обыкновению, обсмеял эмоциональное признание и утешил в своем стиле - умный человек, а о зубах печалишься, не зубы мы теряем, милый ты мой, а землю, море, небо теряем, дрнг, солнце и луну (наших отца с матерью)2 вместе с сонмом звезд (сестричек и братьев), дрнг...
----------------------------------------------------------------------
1 Река на границе Грузии с Россией.
2 Перекличка с грузинской мифологией.
----------------------------------------------------------------------
Всего-то в двухстах километрах, в мандариновом саду, где второй год не собран урожай, смердит недоенная убитая корова. Может быть, это та самая корова, которая напугала Элисо. Она и здесь, и там. Здесь она медленно, лениво, с надменной избалованностью пересекает покрытую асфальтом тропу, идущая сквозь собственный запах, как через незримый туннель, и перед пропускающими ее курортниками медленно, лениво исчезает в придорожном кустарнике. Там же она мертвая лежит в мандариновом саду, и над ее выменем, липким от скисшего молока, вьются мухи. А пониже, у морского берега, в мутно-зеленой воде гигантскими медузами колышутся раздутые тела сначала изнасилованных, а затем зарезанных женщин (возможно, что и наоборот). Среди них и Элисо. Но она живая. Плавает. Нет, не плавает, лежит на воде. Отчаянно перебирает зыбкими, как водоросли, руками и ногами, не для того, чтобы плыть, а чтоб уклониться от раздутых тел. "Сейчас же вылезай! Нашла время купаться!" - кричит Элизбар. "У меня много времени, потому что я брошенная и покинутая женщина!" - отвечает Элисо; она вскрикивает с жеманством курортницы, когда плавающие мертвые тела касаются ее... А потому, как бы это вас ни задело, я скажу, над чем работаю, чем собираюсь порадовать публику. Сегодня не время играть в прятки ни с жизнью, ни со смертью, ни, само собой разумеется, с Ражденом Кашели. Именно к Раждену хочу обратиться, так сказать, посредством прессы. Нынче возможно и это. Сами просят: только скажи, что у тебя на душе, хоть последними словами обложи! Своеобразный метод массового допроса. Хочешь открытым письмом назови, хочешь закрытым. Жанр затрудняюсь определить, вполне может быть назван и просьбой. Даже скорее всего, просьба. Просьба раба, но вольноотпущенного, а стало быть, более осторожного и хитрого, чем до освобождения, поскольку тогда ему нечего было терять, а сегодня есть - хотя бы устный документ об освобождении, при том что он и сегодня весь, с потрохами, принадлежит тому, кто вчера на словах освободил его. Я обращаюсь к вам с просьбой, ибо только вы можете спасти того, чье уничтожение поставили целью. Или не ставили дрнг даже не ставили дрнг вовсе не ставили целью, но все равно уничтожаете - невольно, по привычке, исходя из каждодневных, малозначительных и сугубо личных проблем... (Браво, писатель!) Погодите, не мешайте... И без вас не складывается.
Вам - что, вы успели! А как быть нам - живым?! Но наступит день, и если не я, то другой, гораздо более... Впрочем, это не будет иметь ни малейшего смысла, если мы не убережем детей и ослов... (И впрямь браво, братец! Вот что значит художник слова). Что же касается идеи о просьбе, то она явилась сама собой, как все гениальное. Как понимаете, силовыми методами или дракой я все равно ничего бы не добился. Не забывайте, что дело происходит во сне, и во сне пришла идея. В нашей литературе сон занимает заметное место. Проснись, не спи... Все сон и сон... Лишь однажды, но только во сне...1 И так далее, и так далее. В сущности, как сказал великий испанец, жизнь есть сон...2 И вот как-то ночью просыпаюсь с тем же настроем. И текст готовенький - кто-то положил мне в голову, спящему. Это случается сплошь и рядом. Писательские штучки-дрючки вам не хуже моего известны. Надо как можно точнее запомнить явленное во сне и как можно оперативнее перенести на бумагу, чтобы по пути не растерять свежесть и живость. Вот и вся заслуга нашего брата. У кого лучше память и кто не ленится записывать, наверное, тот и есть лучший писатель. Это я узнал от вас. Не обессудьте, если в сказанном послышится нотка хвастовства, но я незамедлительно дрнг незамедлительно дрнг незамедлительно переношу на бумагу то, что надиктовали небесные силы. Так же оперативно я перенес на бумагу текст сего обращения. (Или просьбы?) Сознаю, что это не письмо Нестан и не завещание Автандила3, но некоторые достоинства позволяют упомянуть его рядом с нетленными шедеврами поэзии. Во всяком случае, смысл и назначение у меня те же - кто-то кому-то доверяет сокровенные мысли, желания, устремления... И в то же время указывает пути выхода из ситуации, разумеется, в соответствии с собственным опытом и пониманием. Все зависит от того, кто кого учит, что у кого на душе и кто к чему стремится. А потому, прежде чем перейти к тексту, хочу еще раз дрнг хочу еще раз дрнг еще раз дрнг (о Господи, что же это такое, совсем с ума съехал!), хочу еще раз дрнг (хоть нас пощади, убитым по распорядку положен отдых, дай отдохнуть!). Нет, текст невелик... Не бойтесь... Однако считаю нужным еще раз подчеркнуть особое значение обращения (или просьбы?) как для убитых, так и для пока еще живых, дрнг, впрочем, ничего не получится, если нас не поддержит сам адресат обращения (или просьбы?), другими словами, не увидит мысленно услышанного и не восчувствует увиденного, дрнг, к примеру он в пещере, в колодце, в катакомбах, и осталась единственная спичка... Или же за ним гонится голодный безжалостный зверь, а перед ним ров, последнее препятствие, за которым жизнь и свобода. Но ров наполнен его испражнениями, старательно и с регулярностью производимыми в течение всей жизни. Перемахнет на ту сторону - спасется. И не просто спасется, а простятся все грехи. Не перемахнет - пусть винит себя. Да, но при чем тут я? - справедливо спросит адресат обращения (или просьбы?), и мы твердо и однозначно ответим: потому, что... потому, что... потому, что нет другого выхода. Не существует. Он сам поставил себя в такое положение. Нашу и впрямь несчастную родину могут спасти только ее предатели. Парадокс? Согласен, но в то же время, как сказано, это единственный путь к спасению. Спасешь родину - спасешься сам, а нет - знаешь, что тебя ждет. Выбор за тобой. Теснина узка и извилиста... А охрана многочисленна и сильна... Но все же это путь, и он может обернуться дорогой спасения, если избавиться от охраны. Вот минута мужества! Тут не нужны ни отвага, ни кольчуга. Просто на этот раз надо изменить тому, ради кого прежде предавал своих. Так что, будь это я или кто-то другой, для кого предательство стало призванием и потребностью, привычным и каждодневным делом, однажды должны плюнуть в глаза искусителю и отречься от сомнительного предназначения... Дрнг. Маладэц. Элизбар, маладэц4, вот это я понимаю, свояк!
----------------------------------------------------------------------
1 Строки из популярных стихов и романсов.
2 Речь об испанском драматурге Кальдероне.
3 Персонажи поэмы Руставели.
4 В тексте по-русски.
----------------------------------------------------------------------
Вот это родство! Только не говори - "Я тебе не родственник!". Родственник, да какой! Дрнг. Теперь никто и ничто не разорвет наших уз... Напротив, именно по причине родства мы с тобой войдем в историю, если тебя кто и вспомнит, то благодаря мне, а на книги не надейся, мой дорогой, дрнг, книги - пустое. Дрнг. Дрнг. Напрасно думаешь, что мы не понимаем, в кого ты бросаешь комья грязи, расстрелянных покойников натравливаешь на меня, напрасно, дрнг, дрнг, оставь бедолаг в покое, они и без того были не в себе. Лучше покажи хоть одного живого человека, который думал бы, как ты, и я заткнусь... Если предательство мое призвание, стало быть, это моя собственность, причем частная. Ведь так?! А частная собственность, мой дорогой, неприкосновенна. Не забывай, чему учит нас демократия! В демократии - наше спасение, Элизбар. Во всяком случае, на сегодняшний день. Помнишь, как нас собирались вздернуть на дереве? На платанах проспекта Руставели. Но фигу им, фигу и еще раз фигу. Вместо спелых плодов посбивали незрелые. Ежели ты демократ, оставь Кашели в покое, а ежели не демократ, то выходишь хуже всякого Кашели. Умница, кто до этого додумался!.. Черешня и "Энисели", господа! Вы заслужили после ужина. Дрнг. Погодите. Дайте и ему сказать. В конце концов, писатель говорит! Чушь! Ничего хорошего не скажет, поверьте моему опыту. Но что-то же должен все-таки сказать. Пока не выскажусь, не успокоюсь ни во сне, ни наяву. Хотя и сам уже явь от сна не отличаю. Говорю вам, постарел, а вы не верите. А, собственно, почему чушь? Говорю, что думаю. Но именно это и называется - бред сумасшедшего, тут вы правы. Однако, если это сон, не лучше ли хотя бы во сне сказать все, о чем умалчиваю по причине, вот именно, родственных отношений?! Сон - это плохо замаскированная явь. Во сне говоришь и делаешь то, что сделал бы наяву, если бы господь Бог создал тебя посмелее, но сплю ли я? Тогда почему все слышу?! Обед пришел! - крикнул кто-то. Обеда не помню. Потом зудел овод. Я поленился раскрыть глаза. Вообще-то забавно - отправиться на войну и пострадать от укуса овода. В этой вони не то что обедать - спать невозможно. Разве что прикемарить, как говорят ребята, прикрыть глаза. А если откровенно, то я сознательно закрываю глаза на правду. Не хочу посмотреть в глаза действительности. Похоже, я очень устал. Сначала нас томили в аэропорту сперва в Тбилиси, потом в Сухуми. Вчера наконец загнали в траншеи, в эту могилу, но тут вонь достала. Слишком уж я чувствителен для солдата. И слишком эмоционален. Короче, типичный фраер. Солдат - это боевая единица, свободная от эмоций, безликая, бесцветная, бессмысленная, механически выполняющая команды, даже самые идиотские. Он постоянно роет землю - вроде крота. Не видит ничего, кроме своего окопа. Да и не хочет. Часами, сутками, неделями может разглядывать корни несуществующих деревьев, свисающие в окоп, как толстые дождевые черви, и думать, к примеру, об оставленном в Тбилиси деградирующем обществе, о жене, чьи ожидания он обманул, о несчастной дочери, о недописанной книге... Как, по-вашему, когда наши парни выйдут к Псоу? - худенькая девочка журналистка напирает на полевого командира. Ну, а все-таки... Ну, приблизительно!.. Не знаю, что и сказать, милая девушка, начальство вперед не пускает, ребят еле удерживаем, хоть веревками вяжи... С боеприпасами неважно... Хм, хм... боеприпасы у русских покупаем, зелье - у абхазов... Короче - посмотрим. Должны победить. Иначе нельзя... А дышать прямо-таки невозможно. Это запах мертвой земли. Земли и корней. В таком смраде не уснешь. Надо выпить тазепам. Лень. Сижу на нем. Как они выносят эту сырость?.. Недавно кто-то спросил время. Было два часа. Сейчас, наверное, уже три. Приблизительно. Сколько же это получается? Из сорока вычесть пятнадцать - двадцать пять. В лучшем случае, осталось еще двадцать пять часов. Но главное, что нет выхода. Точнее, нет безвыходных положений. Нужны только воля и решимость. Способные сломить волю и решимость врага. Никто не требует необычного и невозможного. Разве нам не попадались излечившиеся пьяницы? Или шлюхи? Или наркоманы? Антон - неплохой парень. Он должен это прекратить. Должен спастись. Если поймет суть войны и освоится на передовой - спасется. Очистится огнем и мечом. И будет огнем и мечом крещен для новой жизни. Много заблудших ягнят блеют здесь. Они еще не знают, что такое жизнь. И все нуждаются в спасении. Спасение или в них, или его вообще нет. Среди них и та веснушчатая девчонка... Несчастная. Сначала ее изнасиловали на глазах у родителей, потом у нее на глазах родителей убили. Здравствуйте! Вы действительно писатель? Ребята сказали. Приехали воевать или посмотреть?.. Хотите о нас написать?.. Пока ничего, держимся... Я самая веснушчатая девушка на всем побережье... Но спасение есть. Надо пасть на самое дно, достичь вершины падения, чтобы потом возродиться. Спасение где-то здесь, рядом... Может быть, даже в нашем окопе... Я знал одного завязавшего наркомана, это был дядя моего однокурсника. Ох, крутой! Что называется авторитет. Даже самая отпетая шпана так его боялась, что перед нами заискивала. Сейчас его уже нет в живых. В год нашего поступления в университет он вышел после последней отсидки. В тюрьме и к наркотикам пристрастился. Иначе бандитскую жизнь не выдержишь... Короче, когда в очередной раз вышел из тюрьмы, задумался: браться за старое или попробовать другую дорожку? В один прекрасный день, стряхнув остатки тюремного дурмана, глянул на себя со стороны - и не понравился. Хуже - ужаснулся. Человек на вершине низости, так он сказал. Бандиты любят высокопарные выражения. Но у него оставалось чувство собственного достоинства. А это главное условие. Без него ничего не исправить. Да и бессмысленно. Я думаю, даже в масштабах страны достойный бандит лучше недостойного ученого... Чувствуя, как его начинает трясти и выкручивать, просил мать завязать ему руки за спиной. Своими глазами видел, когда гостил у них в деревне. Никому не доверял только матери: мол, она сильней всех меня жалеет, а потому крепче вяжет.