Чудакова Мариэтта. Не для взрослых. Время читать!

Мариэтта Чудакова
 
Не для взрослых. Время читать!

Мариэтта Чудакова Не для взрослых

   Памяти моей любимой племянницы Танечки Мишиной

 

НЕ ПРОПУСТИТЕ ОТРОЧЕСТВО!

   1
   Мой старший брат выучил меня читать, когда мне было пять лет (а ему - пятнадцать). Сейчас этим никого не удивишь, а тогда было в диковину. И считалось, что много читать в таком возрасте нельзя: врачи уверяли, что может что-то случиться с головой. Ходил слух, что кто-то пятилетний даже сошел с ума от неумеренного чтения. И моя умная мама, мать пятерых детей (я была четвертая), верила этому!
   Я же действительно стала читать как сумасшедшая (будто медицинские предостережения уже подтвердились). И старшие ловили меня в разных углах коммунальной квартиры с криком: «Опять читает!» И мама тревожно восклицала: «Сейчас же отнимите у нее книжку!»
   В первом классе на уроках чтения я и правда потихоньку сходила с ума - от скуки: когда одноклассницы (тогда обучение мальчиков и девочек было раздельное) заунывно читали по слогам букварь: «Ма-ма мы-ла ра-му».
   Дождаться не могла, когда же кончатся уроки. И летела со всех ног домой - там меня ждал «Таинственный остров» Жюля Верна…
   Так навсегда и связалась у меня первая школьная осень с захватывающим чтением толстого синего тома из тогдашней «Библиотеки приключений».

   После него пошли другие романы Жюля Верна - и «Дети капитана Гранта», и «Пятнадцатилетний капитан», и «20 тысяч лье под водой»…
   …Ах, этот подводный дворец капитана Немо!.. Читала, затаив дыхание в буквальном смысле слова, - то есть, забывая вдохнуть и выдохнуть.
   2
   Когда-то в России был такой возраст отрочество.Недаром Лев Толстой так и назвал три части своей трилогии: «Детство», «Отрочество», «Юность».
   В самом главном нашем Академическом словаре написано, что отрочество - «возраст между детством и юностью».
   По-моему, довольно непонятное пояснение. Когда кончается детство? У всех по-разному. У одних - в шесть лет: они уже и младших нянчат, на огороде и во дворе родителям по-взрослому помогают. А приходилось встречать и таких, у кого оно и в 40 лет еще не кончилось.
   Вот в словаре Даля про отрочество сказано более четко - это пора (хорошее, между прочим, слово) «от 7 до 15 лет».
   Потом, в советское время, эта самая пора куда-то подевалась… «Советские дети» (нередко добавлялось - «самые счастливые в мире») - а потом сразу «советская молодежь».
   Правда, было еще такое выражение - «пионеры и школьники». Это вообще не очень понятно, что такое, потому что с третьего класса всех поголовно принимали в пионеры, никакого согласия ни у кого не спрашивали.
   Да, еще называли - «учащиеся». Все вообще, кто ходил в школу или в какое-нибудь училище. А лет с 17-ти они уже были - «молодежь и студенты». Например - «Всемирный фестиваль молодежи и студентов» (летом 2007 года как раз отмечали его 50-летие). Тоже не очень-то понятно - ведь и студенты не старики.
   Ну, советская власть давно кончилась и уже нельзя ее спросить - почему ей так не нравилось это слово. Но этот возраст - отрочество- все равно существует. И он, может быть, самый важный в жизни человека.
   В это время складываются привычки. Хорошие или плохие, но на всю жизнь. Совершаются благородные поступки - потому что тяга к добру еще не задавлена, не скорректирована корыстными или еще какими-нибудь расчетами. Принимаются важные решения. И некоторые люди следуют тому, что решили в отрочестве, всю свою жизнь.
   В это важное, но короткое время или прочитываются некоторые книги - или не прочитываются уже никогда.
   3
   Потому что есть три закона чтения, и два с половиной из них выведены мною лично.
   Первый:
    нет книг, которые читать - рано.
   Второй:
    есть книги, которые читать - поздно.
   И третий:
    именно в отрочестве надо составить список книг, которые в жизни надо обязательно успеть прочесть. Составить - и после этого отказаться от чтения всякой чепухи, которой сейчас везде - навалом.

   Поясню первыйзакон. Никто не скажет вам заранее, чтоименно вам читать рано. Потому что - у всех по-разному! Одному - рано, а другому - в самый раз. А его ровеснику до самой старости будет рано: читает - и не может понять, что к чему.
   Если вам рано читать эту книжку - вы сами же первый это и заметите. И отложите ее до лучших дней - или будете читать с пропусками, выискивая то, из-за чего вам ее родители, собственно, не давали читать. Ну и что? Ничего не потеряете и ничего не приобретете.
   Помню, в шестом классе спросила старшего брата - моего постоянного советчика по чтению - что мне почитать? Он сказал через плечо, секунду подумав: «Читай „Записки Пиквикского клуба“ Диккенса!»
   Для меня каждое его слово было истиной в последней инстанции. Побежала в библиотеку (записана была в районной с третьего класса - Интернета тогда, представьте себе, не было), взяла. Стала читать - скучно, нет сил! Иллюстрации смотреть интересно: толстяк мистер Пиквик, худой Джингль… А читать - не могу, и все. Как мне было стыдно! Как же так? Брат считает, что книга - для меня, а я значит, так глупа? Потихоньку от него сдала книгу в библиотеку, так и не прочитав, - первый, наверно, случай в моей жизни.
   Через четыре года, в десятом классе взяла снова. И - читала взахлеб! Не могла понять, как она мне могла казаться скучной. Поумнела, значит, сильно за четыре года - доросла до Диккенса…
   Так что если книга оказалась вам не по возрасту, не по уму - ничего страшного, вернетесь к ней позже. Но установить это можно, мне кажется, только опытным путем - начав читать. Знаю точно, что одни в 15 лет проглатывали «Преступление и наказание» Достоевского, для других чтение гениального романа было истинным наказанием.

   Со вторымзаконом дело обстоит серьезнее.
   Да, есть такие книжки, которые надо прочесть именно лет в 12, в 14…
   Во-первых, только в этом возрасте вы получите от нее стопроцентное удовольствие. А во-вторых - создадите себе заделье (то есть нужный запас) на будущее. Это же здорово - перечитать когда-нибудь на отдыхе «Приключения Тома Сойера»! Я знаю людей, которые перечитывали эту книжку своего детства - со знакомыми иллюстрациями! - несколько раз: в 25 лет, потом около сорока лет и так далее. Но я не встречала таких, кто уселся читать ее первый раз в 40 лет. Во-первых - некогда. Во-вторых - и в голову не придет. А в-третьих, если и возьметесь - вряд ли будете читать взахлеб. Так, полистаете с легкой улыбкой. «Жаль, - скажете, - что в детстве не попалась.»
   В общем, поленился в свое время - проиграл на всю жизнь.
   Что касается третьегозакона - многие подумают: а что плохого в чтении пустых, попавшихся случайно под руку или просто модных в этот момент книг?
   Некоторые так и считают - а что? Ничего особенного. Мура, но читать можно.
   А дело-то главным образом в том, что плохая книжка навсегдалишает вас возможности прочесть хорошую.
   - Почему же навсегда-то? - спросите вы с возмущением. - Прочитал плохую - теперь почитаю хорошую! Какие дела?..
   А вот такие. Время-то не безразмерное.
   Когда я училась в шестом классе и продолжала читать, как говорится запоем, вдруг вычитала где-то, что человек за жизнь может прочесть, кажется, не более 10 тысяч книг.
   Неважно, точная это цифра или нет. Важно, то, что я пришла в ужас от мысли, что читаемые мною второсортные книги, поглощая отмеренные человеку для чтения часы (их и так не очень много остается - от других дел), явно меня чего-то лишают. В первую очередь - возможности прочесть какие-то другие книги - те самые, которые в жизни прочесть необходимо!Я еще не знала толком - какие. Но уже точно знала, что они - есть.
   Тогда я стала думать - от чего же отказаться? (Я уже понимала, что поглощаю, охваченная жаждой чтения, и некачественную литературу тоже.) Я любила, например, тогдашнюю «научную фантастику» (сейчас одно издательство ее переиздает, но делает это совершенно напрасно). В этих книжках в те советские годы обязательно ловили каких-нибудь шпионов, охотящихся за замечательными советскими изобретениями и самими изобретателями. Меня увлекала сама детективность сюжета: выслеживание, преследование. Но вот что интересно. Потому, может быть, что к этому времени уже было прочитано немало первоклассных книг, я смутно чувствовала, что эта «фантастика» - в общем-то, дешевка (хотя, как советская пионерка, не подвергала сомнению то, что наша жизнь, конечно же, кишит шпионами).

   И с того дня дала себе слово больше не читать «фантастику». И держала зарок - представьте себе! - до конца университета. Боялась тратить драгоценное время не на чтение,а на чтиво.
   До тех пор, пока один приятель не сказал мне, что это я напрасно.
   И я узнала от него, что давно появились три прекрасных фантаста - Станислав Лем, Айзек Азимов и Рэй Брэдбери… И после этого всех их прочла и восхитилась. Но это - особая тема, к ней со временем вернусь
   У полки (иногда ее называют - золотая полка),на которой стоят вот эти самые книги, которые надо успеть прочитать до 14-15 лет (ну, в крайнем случае - до 17), есть одно свойство: не все видятте книжки, которые на ней стоят. Кто-то и во всю свою жизнь многих из них так и не увидит - и, конечно, не прочтет. То есть не узнает просто даже названия книг, не прочитать которые так же обидно, как никогда не увидеть, например, другие страны.
   Если же кто-то скажет - «Подумаешь, какие дела - ну не прочитаю какую-то книжку!..» - так это все равно, что сказать: «Подумаешь - не увижу какой-то ваш Париж!»
   Не будете же вы кидаться объяснять такому человеку, зачем нужно увидеть в жизни Париж или, скажем, Рим. Просто пожмете плечами, да и все. Кто-то, может, еще у виска пальцем покрутит - соображай, мол, что несешь. И потому же неохота будет вам занудно ему объяснять, почему стоит и даже обязательно нужно прочитать те самые книги, которые задолго до тебя читал весь мир. И все восторгались. И говорили друг другу: «Как, ты еще не читал?»
   И когда приятель тебе скажет: «Ты что - читать книжку собрался? Зачем тебе это надо?!», то вряд ли все-таки миллионы людей были глупые, а он - умный. Скорей уж наоборот, вот что я думаю.
   Объяснять такому - только зря время тратить. А тем, кто поумней, кто все, о чем мы тут говорили, хорошо понимает и только ждет дельного совета, рада буду помочь.
   Укомплектуем постепенно вместе вашу золотую полку НЕ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ.
   На ней будут стоять и книги русских писателей, и переводные - скажем, французы Жюль Верн или Дюма, американцы О. Генри и Марк Твен, англичане - Стивенсон, Конан-Дойл, Дефо или Честертон и многие другие.

ПРО АМЕРИКАНЦЕВ

   Рассказы О. Генри,например, можно как раз читать в любом возрасте - хоть в 10-12 лет, хоть в 80. Но почему бы не начать пораньше? Он писал в конце XIX века - начале ХХ века и изображал Америку этого времени, с ее ковбоями и гангстерами. Начал писать, между прочим, в тюрьме, где три года сидел за растрату (не знаю - справедливо или нет). Поэтому ему пришлось переправлять рассказы в журналы тайно и печатать под псевдонимом (настоящая его фамилия Портер). И вышел на свободу уже известным писателем.

   Начните хотя бы с его рассказа «Вождь краснокожих».
   Двум американцам с Юга, из штата Алабама, не хватало двух тысяч долларов на проведение, как сами же они простодушно назвали, «жульнической спекуляции земельными участками… » И они похитили единственного сына «самого видного из горожан», десятилетнего рыжего мальца - чтобы получить у отца выкуп. Что из этого вышло - описано очень интересно и смешно. Не буду пересказывать, чтобы не портить вам впечатления. Приведу только последнюю фразу - уж очень она в духе и стиле О. Генри: «Хотя ночь была темная, Билл очень толст, а я умел очень быстро бегать, я нагнал его только в полутора милях от города».
   Если уж мы начали с буквы «А» - с американского писателя, то расскажу про еще одного. Он уже тем нам интересен, что одна из его сказок («Легенда об арабском звездочете» - тоже увлекательная) подсказала Пушкину сюжет «Сказки о золотом петушке» (открыла это Анна Ахматова - до нее никто и не догадывался).
   Это писатель Вашингтон Ирвинг.Он родился в тот самый год - 1783-й, когда Америка стала Америкой (в России ее стали называть Северо-Американские штаты)- то есть добилась независимости от Британской империи. Будущего писателя и назвали в честь первого президента страны - Джорджа Вашингтона: фамилия президента стала его именем.
   Про героя его рассказа «Рип ван Винкль» (это имя практически стало нарицательным - еще и поэтому рассказ надо обязательно прочитать, а то так и не поймете, о чем речь, когда вдруг услышите реплику образованного человека - «Ну, это просто Рип ван Винкль!») автор говорит: «Большим недостатком в характере Рипа было непреодолимое отвращение к производительному труду. Это происходило, однако, не потому, что у него не хватало усидчивости или терпения, - ведь сидел же он сиднем, бывало, на мокром камне с удочкой…

   Короче говоря, Рип охотно брался за чужие дела, но отнюдь не за собственные; исполнять обязанности отца семейства и содержать ферму в порядке представлялось немыслимым и невозможным».
   У него была собака по имени Волк. И вот однажды, чтобы избавиться от работы на ферме, Рип взял ружье и отправился вместе с Волком бродить по лесам. Забрался далеко. И вдруг слышит окрик: «Рип ван Винкль! Рип ван Винкль!» А его Волк тут же «ощетинился, зарычал, прижался к хозяину и замер… » И вот Рип видит странного незнакомца «с густою гривою волос и седой бородой. Одет он был по старинной голландской моде: в суконный камзол, перетянутый у пояса ремнем, и несколько пар штанов, причем верхние, необыкновенно широкие, были украшены сбоку и рядами пуговиц, а у колен - бантами. Он тащил на плече изрядный бочонок, очевидно наполненный водкой, и подавал Рипу знаки, прося его приблизиться и помочь».
   Кстати, насчет голландской моды - голландцы рано оказались на американском континенте и даже основали (в 1626 году) город Нью-Йорк, назвав его Новый Амстердам (позже англичане его переназвали).
   …И вот эти двое карабкаются вверх по высохшему руслу ручья, попадают в ущелье и, пройдя его, выходят в лощину, «похожую на маленький амфитеатр». И Рип ван Винкль увидел - внизу на площадке «компания странных личностей резалась в кегли. На них было причудливое иноземное платье», а на лицах - суровое выражение. Они молчали; «никогда еще Рипу не доводилось присутствовать при такой унылой забаве». И только стук шаров будил в горах громкое эхо, грохотавшее подобно громовым раскатам.
   Спутник молча делает ему знаки - чтоб разносил играющим кубки с вином. А лица у всех игроков «такие странные, такие чужие, такие безжизненные, что у Рипа екнуло сердце и задрожали поджилки».
   Отхлебнул потихоньку напитка и Рип - «и нашел, что по вкусу и запаху это - отменная голландская водка». Сделал еще глоток, еще - и «погрузился в глубокий сон». Когда же проснулся на том же самом зеленом бугре - было утро; пса его рядом не было. А «вместо нового, отлично смазанного дробовика, нашел рядом с собою старый кремневый мушкет; ствол был изъеден ржавчиною, замок отвалился, червями источено ложе».
   А что было с ним дальше - прочитаете, надеюсь, сами.

ЧИТАЙТЕ ТОЛСТОГО!

   1
   Я упоминала трилогию Льва Толстого - «Детство», «Отрочество», «Юность».
   Уж во всяком случае две первые ее части надо торопиться прочитать. Главное - только открыть книгу и начать. А оторваться - я вам это гарантирую - будет уже трудно. Вот совсем маленькая девятая глава из «Детства» - «Что-то вроде первой любви»:
   «… Я смотрел через плечо Катеньки, которая старалась поднять червяка на листочке, подставляя ему его на дороге.
   Я заметил, что многие девочки имеют привычку подергивать плечами, стараясь этим движением привести спустившееся платье с открытой шеей на настоящее место. Еще помню, что Мими [1] всегда сердилась за это движение и говорила: «C\'est un geste de femme de chambre» [2] . Нагнувшись над червяком, Катенька сделала это самое движение, и в то же время ветер поднял косыночку с ее беленькой шейки. Плечико во время этого движения было на два пальца от моих губ. Я смотрел уже не на червяка, смотрел-смотрел и изо всех сил поцеловал плечо Катеньки. Она не обернулась, но я заметил, что шейка ее и уши покраснели. Володя [3] , не поднимая головы, презрительно сказал:
   - Что за нежности?
   У меня же были слезы на глазах».
   А «Отрочество»? Один рассказ гувернера Карла Ивановича о своей жизни - рассказ, где немецкий мешается с ломаным русским, трудно читать спокойно. Вот он после девяти лет военной службы оказывается в родном доме. «„И мое милы маменька выходит из задня дверью. Я сейчас узнал его. „Вы знаете наша Karl“, он сказал, посмотрел на мене и, весь бледны, за… дро… жал!.. „Да, я видел его“, - я сказал и не смел поднять глаз на нее; сердце у меня пригнуть хотело. „Karl мой жив! - Сказала маменька. - Слава Богу! Где он, мой милый Karl?..“ - и он заплакал… Я не мог терпейть… „Маменька! - я сказал, - я ваш Карл!“ И он упал мне на рука… “
   Карл Иваныч закрыл глаза, и губы его задрожали».
   2
   Но уж что точно надо прочитать пораньше, лет в 10-12, потому что позже такого сильного впечатления может уже и не быть, - это рассказ Л. Толстого «Кавказский пленник».
   Само его начало стало уже частью нашей культуры - столько поколений читали его, порою вслух, «с выражением»: «Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин».
   Толстой и сам четыре года служил на Кавказе, во время нескончаемой Кавказской войны, которую вела Россия, пока не подчинила наконец Северный Кавказ.
   В рассказе всех горцев называют «татарами», хотя татар на Кавказе и не было - просто тогдашние «простые» люди (а Толстой пишет как будто не от себя, а от лица простого и даже простоватого участника этой войны) знали в России только одних мусульман - татар. Ну и всех других мусульман - аварцев, чеченцев - «записывали» в татары.
   «На Кавказе тогда война была. По дорогам ни днем, ни ночью не было проезда. Чуть кто из русских отъедет или отойдет от крепости, татары или убьют, или уведут в горы». И дальше - история пленения двух русских офицеров, Жилина и Костылина, и их неудачных побегов. И вот пленники ждут денег из дому - «татары» обещали их за выкуп выпустить. Вернее, Костылин ждет, а Жилин нет - он нарочно послал письмо с неверным адресом, потому что точно знает, что у его матери денег нет.
   И «татары» под пером Толстого оказываются все разными. Один относится к пленникам неплохо, а другой требует от него убить русских, а не держать их в ауле.

   И Жилин, который за время плена стал «немножко понимать по-ихнему», спрашивает своего хозяина:
   - Что это за старик?
   Хозяин и говорит:
   - Это большой человек! Он первый джигит был, он много русских побил, богатый был. У него было три жены и восемь сынов. Все жили в одной деревне. Пришли русские, разорили деревню и семь сыновей убили. Один сын остался и передался русским. Старик поехал и сам передался русским. Пожил у них три месяца; нашел там своего сына, сам убил его и бежал. С тех пор он бросил воевать, пошел в Мекку Богу молиться, от этого у него чалма. Кто в Мекке был, тот называется хаджи и чалму надевает. Не любит он вашего брата. Он велит тебя убить; да мне нельзя убить - я за тебя деньги заплатил; да я тебя, Иван, полюбил; я тебя не то что убить, я бы тебя и выпускать не стал, кабы слова не дал. - Смеется, сам приговаривает по-русски: «твоя, Иван, хорош, - моя, Абдул, хорош!»

   А особенно полюбила Жилина дочка хозяина, девочка Дина. И однажды подошла она к его яме (а после неудачного побега их держали уже в яме), «присела на корточки, коленки выше головы торчат, свесилась, монисты висят, болтаются над ямой». Он стал бросать ей игрушки, которые наделал для нее, сидя в яме. «Не надо, - говорит. Помолчала, и посидела, и говорит:
   - Иван, тебя убить хотят. - Сама себе рукой на шею показывает.
   - Кто убить хочет?
   - Отец, ему старики велят, а мне тебя жалко».
   3
   Вообще не знаю другого русского писателя, кто бы так, как Толстой, понимал и чувствовал Кавказ, особенные черты быта, особый склад личности горцев (а люди, всю жизнь живущие в горах, - даже разных национальностей - имеют общие черты: суровый быт их определяет).
   Напомню еще раз удивительно простые слова, которыми сообщает нам Толстой - «На Кавказе тогда война была».

   Написать просто - это самое трудное. И вся повесть «Кавказский пленник» написана именно так, что она понятна даже тому, кто первый раз в жизни взял книжку в руки. Толстой не смущается тем, чтоб употребить просторечный оборот (например - «шарит по нем» вместо - «по нему») - будто о том, как Россия завоевывала Северный Кавказ (сегодняшние Чечня и Дагестан) рассказывает человек не очень-то образованный.
   Там воевали русские офицеры. И Толстой сумел увидеть все происходящее взглядом писателя, который одинаково хорошо понимал совсем разных людей, в том числе и людей разных наций - не только русских. Он умел чувствовать за всех и горевать обо всем сразу.
   В повести дальше - очень трогательные картины. Как Костылин - «мужчина грузный, пухлый», из-за которого один раз уже не удался побег, - отказывается от второй попытки.
   «Нет, - говорит, - уж мне, видно, отсюда не выйти. Куда я пойду, когда и поворотиться сил нет?
   - Ну, так прощай, не поминай лихом. - Поцеловался с Костылиным».
   А Жилину помогает местная девочка Дина - тайком, конечно, от старших. Принесла длинный шест - он по нему выбрался из глубокой ямы; а Костылин так и остался в ней. Но надо же еще колодку с ноги снять - два таких тяжелых бруса, соединенных кольцами и замком. Каторжникам в России тоже надевали такие - потому их называли долго колодниками.(«Колодников звонкие цепи / Взметают дорожную пыль…», - пелось в старинной песне.)
   «Взял камень вострый, стал замок с колодки выворачивать. А замок крепкий, никак не собьет. Прибежала Дина, взяла камень и говорит:
   - Дай, я.
   Села на коленочки, начала выворачивать. Да ручонки тонкие, как прутики, ничего силы нет. Бросила камень, заплакала. Принялся опять Жилин за замок, а Дина села подле него на корточках, за плечо его держит. .Месяц встает. «Ну, - думает, - до месяца надо лощину пройти, до леса добраться». Поднялся, бросил камень. Хоть в колодке, да надо идти.
   - Прощай, - говорит, - Динушка. Век тебя помнить буду.
   Ухватилась за него Дина, шарит по нем руками, ищет, куда бы ему лепешки засунуть. Как заплачет Дина, закрылась руками, побежала на гору, как козочка прыгает. Только в темноте, слышно, монисты в косе по спине побрякивают».
   Что было дальше - прочитаете сами.
   А потом неплохо было бы взять да и открыть томик из собрания сочинений Пушкина(не представляю, чтобы у вас дома его не было) - и, не откладывая до лучших времен («Мы этого еще не прохо-ди-и-ли!..»), прочитать поэму Пушкина с тем же названием - «Кавказский пленник». Потому что Пушкина читать никогда не рано.
   Тогда вы поймете, что Толстой недаром повторил название хорошо ему знакомой поэмы.
   Там черкесы тоже привозят в аул схваченного ими русского офицера.
   Он ждет смерти. Но полюбившая его юная черкешенка, узнав о том, что там, в России, он любит другую, - помогает ему бежать: «Найди ее, люби ее…».
   Принесенной ею пилой пленник перепиливает кандалы, переплывает реку, оглядывается:

   Глядит назад… брега яснели
   И опененные белели;
   Но нет черкешенки младой
   Ни у брегов, ни под горой…
   Всё мертво… на брегах уснувших
   Лишь ветра слышен легкий звук,
   И при луне в водах плеснувших
   Струистый исчезает круг.

 

ПРО ТОМА СОЙЕРА И ЕГО ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ КАЧЕСТВА

   1
   А теперь вновь перенесемся через Европу, через Атлантический океан - на другой материк, в Америку. Там родился человек, который впоследствии стал писателем, взяв себе псевдоним Марк Твен.
   И кто не прочтет до 16 лет трииз множества написанных им книг, тот потеряет так много, что мы даже не знаем, с чем это сравнить. Ну, например - ни разудо этого возраста не прокатиться на роликах, не выкупаться в речке или хоть в пруду, а если речь о мальчике - ни разу не ударить по футбольному мячу!
   Первая из этих книг - «Приключения Тома Сойера». Те, кто, как я, прочли ее своевременно, на всю жизнь получили пароль - первые ее строки, которыми могут перекликаться с сообщниками-читателями и всегда получат отзыв - строки следующие. В переводе Корнея Ивановича Чуковского они почему-то запоминаются навсегда.
   «- Том!
   Нет ответа.
   - Том!
   Нет ответа.
   - Куда же он запропастился, этот мальчишка?.. Том!»

   2
   Марк Твен много знал про жизнь мальчишек гораздо раньше, чем стал Марком Твеном.
   Сэмюел Клеменс родился в 1835 году и с четырех лет жил в большой семье на берегу огромной реки Миссисипи, которая несла свои воды из свободных штатов Севера Америки на рабовладельческий Юг.
   Почему, спросите вы, такая разница между Севером и Югом одной и той же страны? На Севере преобладали мелкие фермерские - то есть семейные - хозяйства, развивалась промышленность. А на Юге на огромных плантациях выращивали хлопок, табак и рис. И там придумали еще в начале XVII века врываться в Африке в поселения, захватывать целыми семьями людей, вести их через океан в цепях (по дороге часть умирала от голода, жажды, палящего солнца и болезней) - и дома обращать в рабство, заставляя работать на своих полях. Только в 1861 году - как раз в тот год, когда царь Александр II отменил крепостное право в России, - началась в Америке Гражданская война между Севером и Югом. Возглавил ее тогдашний президент Авраам Линкольн. Через пять лет южане потерпели поражение. Чернокожих американцев объявили такими же свободными, как все остальные. И через пять дней после этого расисты, которые всегда есть в любой стране (когда человеку нечем гордиться, он хвалится цветом своей кожи или волос, разрезом глаз и прочее, а непохожих на него готов убивать), застрелили президента Линкольна. Но война за реальное равноправие шла в Америке еще очень долго, и даже в середине минувшего века полицейские в одном из штатов каждый день сопровождали маленькую темнокожую девочку в школу и дежурили все уроки, чтобы всякие подонки ее не обижали. Сегодня, замечу, в давным-давно свободной для всех одинаково Америке, потомки этих рабов, никогда в глаза не видевшие Африки, стали называть себя афро-американцами и требовать от правительства огромных компенсаций за прежнее рабство их предков. Вот как плохо обращать людей в рабов! Бумеранг возвращается тогда, когда его уже и не ждет никто.