Чурбанова Лариса. Пурпурное Древо Порфирия

   Летит птица крылата
   Без глаз, без крыл.
   Сама свистит, сама бьет.
   Олений человек принялся старательно думать. Уж больно хотелось ему хоть напоследок обскакать своего хитромудрого друга Ольгерда, чтоб не задавался, однако!
   Князь-медведь лениво перекатывал в острозубой пасти желтую прошлогоднюю травинку. За прошедшее время он совершенно привык к своему новому облику и начал находить в нем известные преимущества и даже некоторую приятность. Вот и сейчас, сааму приходилось то и дело отгонять ладонью назойливую мошкару, разбуженную первым теплом. К мохнатой Ольгердовой морде гнус даже и близко подлетать не решался. Понимали насекомые, что такой густой мех да твердую кожу им не одолеть! Поэтому князь совершенно без помех разглядывал угрюмые каменные россыпи в серых пятнах неприхотливого лишайника. Что-то торжественное жило в этих древних горах, их голых вершинах и ущельях. Вдали недосягаемо белели заснеженные вершины сопок. Их острые каменные пальцы царапали яркую синеву весеннего неба. Острый глаз Ольгерда мгновенно различил среди сизой плесени камней легкое движение. Меж невысоких сосенок к ним навстречу мчался Серый. Мчался изо всех сил, словно за ним гналось что-то непередаваемо ужасное.
   - Думаю я, что это наверняка...- Старшая Голова не успел докончить свои слова, как к нему в грудь со всего разбегу врезался мальчишка. Следом что-то свистнуло.
   Ольгерд повернулся и с удивлением воззрился на стоящий рядом древесный ствол. В нем нервно дрожало тонкое черное древко с острым оперением на конце. Разгадка сама прилетела к ним, разом разрушив мирную тишину края Оленьих людей. Стрела.
    ***
   Надрывно кричали серые чайки. Глупые птицы никогда еще не видали таких огромных черных неживых боков. Морские волны накатывали на мрачные древесные борта и с шумом разбивались на мелкие колкие брызги. Пять нурманских драккаров бросили якоря близ мирных стойбищ саамов. Их звериные морды безглазо пялились на лежащие перед ними земли. Корабли качало и со стороны казалось, что их страшные головы склоняются друг к другу, переговариваясь- как лучше пожечь-пограбить мелких людишек этого ледяного края. Самой крупной была посудина, украшенная оскаленной драконьей харей- пожалуй, добрых полсотни шагов в длину. Ее разинутая пасть белела здоровыми моржовыми клыками, над которыми топорщились вздыбленные багровые усы. Вздернутый курносый нос с растопыренными ноздрями жадно вдыхал сладкий запах людского жилья, мясного варева и оленей шерсти. Скоро, очень скоро, он сменится гарью пожарищ, паленой кожи и человечьей крови. Так пахнет война, и этот ароматный шлейф всегда тянулся за "Драконом" и его хищными братьями: "Медведем", "Волком", "Орлом" и "Кабаном".
   Корабли были угольно-черными от щедро пропитывавшей их смолы. Тяжелые дубовые костяки драккаров были обшиты толстыми темными досками. Пазы меж ними забиты шерстяными шнурами и тоже просмолены. Весла были убраны. Но команда не спешила сойти на берег. Викинги в полном вооружении толпились у бортов. Одни в броне с набедренниками и поножами, другие в кольчугах с железными юбками, надетыми на кожаные кафтаны. Все в простых или рогатых шлемах. Один выделялся среди них- высокий седовласый старик с непокрытой головой. Его длинные белые волосы были живописно рассыпаны по черному суконному плащу. Из-под него виднелась дорогая броня из жесткой кованой меди. Локти скрывала чешуя, а пальцы- чешуйчатые рукавицы. На груди серебряная и золотая насечка изображала орла со змеей в когтях.
   - Это Хокон Старый, - еле слышно шепнул Ольгерду Хельги. Они залегли за полурастаявшей кочкой и теперь внимательно наблюдали за пришельцами.
   - Зря он связался с Оттаром, - гнул свое пеговолосый. - Этот волчонок при случае съест его с потрохами, а косточки с сочувствием поднесет вдове для погребально костра. Выжига тот еще.
   Князь молчал. Если про Хокона он худо-бедно еще что-то вспоминал, то о его молодом спутнике и слыхом не слыхивал. Хельги, видя это, взялся было растолковывать что почем, но Ольгед жестом остановил его. Он хорошо разглядел цепко балансировавшего на носовой палубе "Дракона" молодого крепкого ярла. Его дочерна загорелое лицо было бы красивым, если бы не уродливый шрам и не жестокое выражение превосходства. Блондинистые волосы местами выбивались из-под блестящего желтого шлема. Что-то странное творилось в душе у Ольгерда. Он первый раз видел этого человека, но руки уже чесались серьезно начистить ему морду. Хотелось ударом вдавить гордо выпяченный подбородок и с силой сжать крепкую шею. Но вместо этого князь наскоро прикинул, сколько викингов привезли с собой драккары. По четырнадцать весел, по два человека на весло, пять кораблей. Да еще по дополнительной смене гребцов, и кормчие тоже...Сотня мечей наберется, а то и поболе. Хорошо вооруженные, закаленные в боях воины против саамов с их костяным оружием, которое и толстую звериную шкуру подчас с трудом пробивает. В исходе можно не сомневаться. Князь мрачнел на глазах. Пора было отходить, пока их не заметили.
   Всю дорогу до стойбища шли молча, говорить не хотелось. Они были гостями саамов уже долгое время- делили пищу и кров, вместе охотились. И князю и его спутникам нравились люди этого маленького народца- их незлобивый детский нрав, открытые сердца, их веселость и добродушие. Они не просто обитали на своей суровой холодной земле, они были ее частью. Плотью от плоти ее снегов, мягкого ягеля, румяной ягоды морошки и умных мохнатых оленей, ее говорливых ледяных ручьев и грозных серых скал. Но все это вместе взятое не могло спасти саамов от викингов, приплывших на пяти черных драккарах.
   В селении их сразу окружили и принялись расспрашивать. Князь отмалчивался и только махал рукой. "Плохи дела!" - понимали саамы и разбредались по своим вежам. Позже взрослые мужчины, однако, снова собрались у Старшей Головы.
   - Уходить надо, откочевывать пока не поздно! - раздались нестройные возгласы, едва все расселись на устланном оленьими шкурами полу.
   Ольгерд огляделся. К бегству призывали в основном старики, которых долгие годы жизни приучили к осторожности. Саамы помоложе сначала помалкивали, но потом, решившись, тоже зашумели:
   - Как долго нам еще бегать от злых людей? Еще деды наших отцов переселились сюда из Финнмарка и Лони. А до этого их прадеды также бежали из другой земли, где и реки были теплее и лето длиннее. Мы дошли до края земли. Дальше только черный лед и горькая морская вода. Куда теперь бежать?
   В глубине души князь-медведь был с ними вполне согласен. Хоть и понимал прекрасно, что закованные в железо, хорошо вооруженные нурмане порубают оленьих людей в капусту. Старейшина внимательно выслушал всех, склоняя голову то в одну, то в другую сторону.
   - Надобно узнать у пришлых, зачем в наши земли пожаловали, - наконец высказал он свое мнение. - Может, торговать с нами хотят, или еще чего.
   Ольгерд досадливо крякнул. Только крайне наивный человек может полагать, что полторы сотни воинов приплыли в такую даль, чтобы менять шило на мыло. Но мнение свое высказывать не стал. Хельги тоже сидел понурый и молчаливый. Там, на кораблях, были его земляки, может быть даже приятели. Только Шиш не стал молчать.
   - Что тут талдычить! - гневно взорвался он. - Знамо, зачем пожаловали! За добром вашим да жизнями. Они не просто так по морю плавают, известное дело!
   - Почему ты сразу думаешь про злое? - медленно изрек дотоле молчавший Старшая Голова. - Вы сами говорили, что пришлые люди- кровная родня Сивого Человека, - старый саам кивнул головой на Хельги. - Как они могут быть плохими?
   И Ольгерд и сам Хельги не знали, куда девать глаза после таких слов. Логика старейшины была безупречна, они даже вот так сходу и придумать не могли, что ему возразить. Только были твердо уверены, что он не прав.
   - Не ходи, не надо! - только и смог выдавить из себя князь.
   Но саам был упрям. Раз сказал, что пойдет, значит, так тому и быть. Сопровождать его вызвались еще несколько человек из молодых. Им было охота прославиться, чтобы потом рассказывать об этом у огня долгими зимними ночами. Да и любопытно посмотреть вблизи на чудных иноземных людей.
   Долго пришлось ждать возвращения этого посольства. Наконец, уже ближе к ночи, показались в стойбище переговорщики. Меховая одежа их была изрядно помята и порвана, лица в ссадинах. Старшего Головы с ними не оказалось.
   - Черные люди оставили его у себя, - причитали совершенно деморализованные саамы. - Они смеялись над нами, толкали. Может, совсем бы убили, если б человек с белыми волосами не заругался. Он сказал, что теперь он станет защищать нас, и за это хочет получать дань.
   - Сколько хочет Хокон? - деловито спросил князь.
   Оказалось, что нурмане запросили и вовсе непомерно. С дыма требовали по десятку соболей, две медвежьих шкуры, десять мер отборного гагачьего пуха да десяток оленей. Сверх того, викинги желали с каждой семьи по два кожаных каната в руку толщиной длиною в две сотни полных шагов.
   Оленьи люди заголосили. Богата земля саамов. Бегают по ней рыжие куницы и бурые соболя, тетерева и куропатки, красные лисы и черные медведи. Есть в речках и озерах разные рыбы. На высоком морском берегу гнездится столько птицы, что от клекота и гомона глохнут уши. Ловкий человек может собрать из их гнезд и мягкого пуху и вкусных яиц. Только почему все это нужно отдавать страшным черным людям? От кого они собираются защищать мирный народ саамов? И мыслимое ли это дело отдавать в чужие руки добрых олешков, каждого из которых ты знаешь как свое дитя?
   Сколько вопросов и нет ответа. Только растерянные стыдные лица переговорщиков. Почему не отпустили пришельцы старейшину? Что сделали с мудрым?
   - Молодой вождь сказал, что Старшая Голова побудет у него в гостях, пока саамы не принесут дань, - прошелестели смущенные голоса.
   "Да, крутенек этот новоявленный ярл Оттар, быстро соображает!" - пронеслось в голове у Ольгерда. - "Устрашил саамов, да заодно и лишил руководителя, обезглавил племя. А ежели сопротивляться надумают, кто лучше местного старейшины покажет викингам тайные схроны-укрытия?" В том, что нурмане сумеют заставить старика все рассказать, князь не сомневался. Он был прекрасно осведомлен о методах, которыми северяне развязывали языки. Ольгерд вспомнил жестокое лицо молодого викинга и снова ощутил жгучее желание размазать его точеные черты в кровянку.
   Люди столпились вокруг князя-медведя. Почему-то теперь, когда Старшая Голова оказался в плену, саамам казалось естественным, что его место займет его друг, живший в его доме. Они даже не спрашивали Ольгерда ни о чем, а только стояли и с надеждой ожидали, что он скажет.
   - Не мужчина тот, кто отдает свою землю врагу без боя! - гневные слова сами лились из медвежьей пасти. - Только смелый может высоко держать голову и без стыда смотреть в глаза родичам. Неужели вы ставите старейшину в руках у захватчиков?
   - Нет! - кричали воодушевленные саамы. - Мы прогоним чужих, даже если они не люди, а злые духи.
   - Только лучше сначала позвать нойду, чтобы она позвенела в бубен. На всякий случай.
   - Ну, вы пока нойду зовите, - кисло согласился Ольгерд. - А нам тут кое о чем переговорить нужно. Пойдем, Хельги, выйдем на воздух.
   Пегий нурманин примерно представлял, о чем у них пойдет разговор, и поэтому поплелся за своим господином безо всякого энтузиазма.
   Выйдя из вежи, князь с хрустом расправил затекшую от сиденья спину. Ему и самому было противно начинать эту тухлую бодягу, но другого выхода не было. Помявшись, он выпалил слегка осипшим голосом:
   - Придется тебе, друг Хельги, поработать подсадной уткой.
   Хмурое лицо пегого середовича искривилось еще больше.
   - В Новгороде твои люди принудили меня сделать то же самое, - нехотя буркнул он, разглядывая свои красноватые, поросшие редкими волосками пальцы. - Если подлость творить, так всегда зовут Хельги, так что ли?
   - Некого мне больше посылать, - горячо возразил Ольгерд, разворачивая несговорчивого собеседника лицом к себе. - Кого ж еще-то? Мне, что ли, идти с харей этой медвежьей? Здрасьте, это я, ваш родич Ольгерд к вам из тундры припожаловал! А у тебя там и знакомцы, наверняка, найдутся. И легенду мы тебе хорошую придумаем. Мол, в плену был у саамов. Теперь вот воспользовался оказией и сбежал. А как про золотишко им намекнешь, да показать посулишь, тут уж никто сторожиться не станет. - И, чувствуя, что нурманин все еще сопротивляется, заговорил быстро и жарко:
   - Не могу я Оленьих людей так кинуть. Это же чистая бойня будет, сам понимаешь.
   Хельги понимал все, но радости ему от этого было мало.
    ***
   - Говоришь, золотишка сила великая? - прищурив хищный голубой глаз, тянул Оттар. Он кутался в черный плащ и отстранено разглядывал Хельги, словно пытаясь понять, что это за букашка перед ним и что же теперь с этим насекомым делать.
   Пеговолосый нурманин мялся. Он нервно переступал мохнатыми сапожками- каньгами по снежной каше. Облаченный в меховую саамскую одежу, Хельги чувствовал себя последним идиотом среди своих соотечественников. Викинги с интересом разглядывали его диковинный наряд и снисходительно усмехались. Хельги стиснул зубы, вспучил желваки. Как многие белокожие скандинавы, он краснел жаркой удушливой волной, заливавшей все лицо вплоть до ушей. С силой выдохнув воздух, страдалец начал заученно выдавать сочиненную Ольердом легенду:
   - Да, ярл, золота много скоплено. Народишко, сам видишь, дикий. Всяким камням да пням поклоняется. А самая большая их святыня на север отсюда, в Хибинских горах. Я давно уж среди них обретаюся, все вызнал.
   Натужное повествование прервал резкий всполошный вздох. Хельги недоуменно оглянулся на звук и тут же полетел в грязный полурастаявший снег. От сильного удара в лоб нурманин на какое-то время ослеп и о происходящем мог судить только по долетавшим до него звукам.
   - Хватайте его, олухи!
   - Да он кусается, гад!
   - Вот тебе, скотина!
   - За руки, за руки держите!
   - Да не дается он...
   Когда зрение вернулось к пеговолосому, первое, что он увидел, был распластанный по земле старый саам. Его надежно удерживали три дюжих викинга, но Старшая Голова все равно бешено брыкался, пытаясь добраться до Хельги.
   - Подлый равка! - выплюнул окровавленным ртом разъяренный старейшина. - Так ты платишь за гостеприимство!
   - Убрать падаль! - коротко бросил молодой ярл. Все это время он внимательно наблюдал за происходящим. Лицо его было по-прежнему совершенно бесстрастно. Пока длилась эта короткая потасовка, Оттар даже не сдвинулся с места.
   - Продолжай, Хельги! - теперь вождь викингов стал более любезно обращаться с перебежчиком. Внезапно пеговолосый осознал, что случившееся как нельзя лучше подтверждает достоверность его рассказа. Как удачно Ольгерд сочинил бань про саамское золото! Сам того не ожидая, попал князь в точку. Воодушевившись, нурманин начал разливаться соловьем про неисчислимые горы золота, пересыпая свое повествование наспех заученными местными названиями. Хорошо, что саамского старейшину уволокли незнамо куда. А то послушал бы, да и выдал нечаянно не так, так иначе.
   - Так вот я и говорю, там в горах озерцо есть, саамы его Священным зовут. Там все ихние колдуны обретаются. В огромном доме золото держат. И каждый год туда со всех стойбищ богатые дары свозят. Шкурки всякие, самородки тоже...
   Весть о саамском богатстве мигом облетела весь лагерь викингов. Самочинно к болтливому Хельги и внимательно слушающему его Оттару начали собираться воины. Не замедлил прийти и второй предводитель- Хокон Старый. При виде этого крепкого благообразного старика у Хельги душа ушла в пятки. Еще будучи мальчишкой, он много слышал об этом мудром и смелом ярле. Поговаривали даже, что сами боги открывают ему будущее, и нет ему равных в гадании по рунирам. "Вот сейчас взглянет на меня и сразу поймет все, " - глухо екнуло сердце у нурманина.
   Может, когда-то и был Хокон Старый знатным душеведом и душелюбом, да только видно весь вышел со временем. Или застило ему глаза, как и прочим, сияние несметной кучи богатств саамских, про которые так вдохновенно разливался Хельги. Не угадал старый ярл подвоха в его рассказе- вместе со всеми стал спрашивать: далеко ли до места и как много там самородного золота.
   - А как колдуны саамские нам дорогу крутить вздумают? - раздались вопросительные голоса самых осторожных. Живущие на берегах Ледовитого океана люди издавна почитались скандинавами как могучие маги и чародеи.
   - Кто наклал в штаны, тот пусть сидит без добычи! - холодно отрезал Оттар Черный. - Воину не пристало бояться грязных мохнатых животных. А их колдуны сгинут как прошлогодний снег перед мощью владыки Одина.
   Большинство викингов встретило слова своего молодого предводителя одобрительными возгласами. Только реакция ярла Хокона была совсем не таковой.
   - Я смотрю, ты уже решил, кто отправится за саамским золотом, - медленно, словно для глухого, проговорил он, раздвигая широким плечом своих воинов. Грозно нахмуренные седые брови старика ясно говорили о его недовольстве.
   - Что тебе не нравится, Хокон? - не остался в долгу Черный Оттар. Недаром имя его обозначало "Наводящий ужас". Молодой хевдинг был одинаково беспощаден и с врагами и со своими дружинными. Рассказывали, что одному викингу, утаившему добычу от дележа, он собственноручно вырезал "кровавого орла" - в два удара перерубил ребра на спине у несчастного и вытащил легкие. Маловато нашлось бы людей, рискнувших поспорить с Черным, кому охота нарываться!
   Ярлы хмуро меряли взглядами один другого. Хокон был выше Оттара чуть ли не на целую голову, да и людей за ним шло побольше, чем за владетелем Нидаросса. Но Черный был ловок и мускулы у него под крепкой броней были железными. А еще Оттар был хитер. Поэтому он и не стал перечить Хокону. Пускай отправляется вглубь диких оленьих земель, теряет людей и силы в поисках сокровищ. Все равно, чтобы перевезти их, без драккаров не обойтись. А вот тут-то и встретит добытчиков Оттар. Тогда и начнется серьезный разговор. А пока... И викинг расслабил мускулы, на лице заиграла насмешливая улыбка.
   - Разве мог я принимать такое важное решение единолично? - он отыгрывал назад ловко, стараясь не уронить себя. - Мы вместе задумывали этот поход к Холодным Берегам, к черной яме Утгарда. Пусть мы плыли по моим картам, но разве может один викинг решать за другого, что ему делать?
   Последняя выпущенная Оттаром стрела попала точно в цель. Воины согласно загомонили. Напоминание о вольности еще больше подогрело страсти: каждому хотелось уже сейчас отправиться к Священному озеру саамов. Между тем все прекрасно понимали, что кому-то придется остаться стеречь корабли. Без своих морских коней викинг беспомощен и гол.
   Хокон Старый приосанился. Он ожидал, что нидаросский волчонок начнет с ним пререкаться. Что ж, его неожиданное смирение только на руку старому ярлу. Хокон все сильнее начинал ощущать, что Оттар стал забирать себе все больше власти. Не сегодня-завтра придется давать щенку укорот. Но вслух ничего подобного хевдинг не произнес.
   - Чтоб не было меж нами обид, мы могли бы бросить жребий, - величественно предложил он Оттару. - Пусть боги рассудят, кому выпадет счастье искупаться в червонном золоте.
   Но владетель Нидаросса не собирался пускать задуманное предприятие на самотек:
   - Я не сомневаюсь, что светлые боги благоволят тебе, Хокон. Судьба уже не раз доказывала тебе свою благосклонность. Мне остается только склонится пред нею, - Оттар церемонно опустил голову и золотистые волосы скрыли его хитро ухмыляющееся лицо.
   "Что за хитрую игру затеял Черный?" - терялся в догадках Хельги. Он растерянно крутил головой то в одну, то в другую сторону, но вокруг были только загорелые, заросшие бородами лица, одержимые жаждой наживы. И никакого ответа на терзавшие нурманина вопросы на них не было. А молодой ярл продолжал плести коварную веревку, усыпляя бдительность Хокона Старого:
   - Может быть, ты бросишь гадательные руны, высокочтимый и могущественный хевдинг многих воинов? Пусть маловерные убедятся, что и среди нас есть люди, не менее сильные в ведовстве, чем финские чародеи.
   - Пусть принесут руниры! - величественно кивнул польщенный викинг. Тотчас же кто-то бросился к кораблю и скоро перед Хоконом лежал потертый узелок красной потертой кожи. Вышитые на нем знаки мало что говорили непосвященным, но вызывали невольный трепет уважения. Ходили слухи, что эти вещие камушки подарила прадеду ярла великанша из Каменного Леса. Она же и предрекла, что пока мешочек хранится в семье Хокона, все неудачи будут обходить его стороной.
   Старый ярл удобно раскинул на земле суконный плащ, с важностью и тщанием расправляя каждую складку. Потом встряхнул мешочек, повернувшись на восход, и распустил шнурок. Обветренные твердые пальцы вождя нырнули внутрь и вынесли наружу горсть камешков. Светло-серые, ничем не примечательные, они, тем не менее, приковывали к себе внимание все хлюдей, столпившихся вокруг. На каждом камне были знаки рунир- букв, способных передавать звуки речи и заклинать грядущее. Их тайный смысл и сочетание значений были известны только посвященным.
   Хокон держал извлеченные руны на ладони, не отрывая руку от мешка. Внимательный наблюдатель мог бы видеть, как изменилось лицо ярла, когда он бросил взгляд на зажатые в пальцах знаки. Осторожно и незаметно, словно труся сыпучий речной песок, старик отправил один камушек назад. Теперь без опаски можно было вытряхнуть остальные прямо на черное сукно. Это были добрые знаки, предвещавшие удачный поход: "еловая ветка" или вход, "половина стрелы"- вода и черточки, похожие на дружеские объятия- близость.
   - В водном походе ждет нас удача! - громко, хорошо поставленным голосом возгласил Хокон. Взволнованные воины приветствовали столь благоприятное гадание восторженными криками. Славен их вождь! И разве у кого другого легли бы руниры так хорошо. Сам Один, отец богов, ворожит ему!
   Только Оттар не шумел вместе с остальными. Его рысьи глаза успели заметить, как скользнула назад неугодная старику руна. И он дорого дал бы, чтоб узнать, что же это был за знак. Взгляды предводителей встретились. Глаза Хокона горели снова вспыхнувшим недоверием и ненавистью. Они так сильно обожгли нидаросского ярла, что тот был вынужден отвести взор.
   Спрятанная руна означала "предатель".
 
    Две дороги.
   Острый уголек, добытый из угасшего костра, споро бегал по белой выглаженной доске. Хельги сноровисто вычерчивал карту саамских земель. Нужно прикинуть, сколько дней пути от морского побережья до Ловозеровской тундры, в самом сердце которой и притаилось священное озеро. Ярлы сосредоточенно совещались, каким образом добираться до сокровищ- пешим ходом или на вертких местных лодочках. Волчий шаг вестфольдингов, конечно, по быстроте не уступает лошадиному галопу, но вот добыча! Тащить на себе тюки с золотом и мягкой пушной рухлядью не хотелось никому. Поэтому и порешили добыть местных кожаных каяков и сплавляться на них. Пеговолосый нурманин горячо пообещал поспособствовать викингам в этом богоугодном деле. Его одобрительно хлопали по плечу, и даже обещали увеличить долю. Хельги краснел и опускал глаза. В который раз он чувствовал себя последней сволочью, и только усилием воли мнимый перебежчик заставлял себя продолжать притворяться. Для плана, разработанного Ольгердом, было совершенно необходимо, чтобы викинги отправились в дорогу речным путем.
   Но тут уж просто повезло- словно бес какой ворожил-помогал. Как только Оттар предложил отправляться налегке и не париться с саамскими лодчонками, Хокон Старый моментально загорелся идеей передвижения по воде. Его не останавливало даже то, что плыть придется против течения. Молодой ярл взялся, было, спорить, но, как говорится, нашла коса на камень. Старик уперся, и ни в какую! Так что, прошло совсем немного времени, и Хельги уже указывал дорогу к месту, где вчера они с князем и его дядькой предусмотрительно привязывали собранные по становищу лодки. Шиш сначала предлагал просто навертеть в кожаных днищах дырок понезаметнее, да затереть салом или еще чем. Но Ольгерд эту идею с ходу отверг. "Викинги не дураки" - говорит. - "У них, почитай, вся жизнь с рождения и до самой смерти на воде проходит. Даже хоронят на кораблях- поджигают и вперед, в открытое море. Морского человека на такой мякине не проведешь!" Нет, князь-медведь придумал игру посложнее, позаковыристее. Жаль, только, что отдуваться как всегда ему, Хельги.
   Поначалу нурманам было несподручно обустраиваться в вертлявых саамских плоскодонках. Некоторым даже случилось и перевернуться, искупаться в холодной водице реки Отцов. Грузные телом викинги с трудом осваивали маломерные лодочки. Если бы Хельги не был так удручен, то наверняка животик бы надорвал со смеху глядя, как воины в крепких рогатых шлемах и нестерпимо блестящей под яростным весенним солнцем броне неуклюже балансировали в маломерных лодчонках. Некоторые уже постягивали с себя мокрую одежу и отряхивались словно большие изгрязнившиеся собаки. Белая кожа тел резко контрастировала с загорелыми обветренными лицами.
   Хельги взглядом отыскал старого саама, который скрюченный валялся под надежной охраной оттаровых викингов. Теперешний старейшина отличался от себя прошлого как небо от земли. Наверное, раньше нурманин просто не понимал, что же в саамах есть такого отличного от других народов. А теперь увидел. Детская доверчивость и доброжелательность, вот в чем дело. Раньше плоское лицо Старшей Головы, пусть и в обрамлении седых волос, и изрезанное глубокими морщинами, глядело на мир глазами ребенка, который уверен, что все вокруг добрые. Не прошло и двух дней, но человек уже стал другим. От пылающего теплого огня осталась одна черная головешка. И не то, чтоб его сильно били. Нужен он кому больно! Так, попинали для ума, и только. Хельги приходилось видеть людей, которым доставалось куда больше. "А ведь он меня ненавидит!" - вдруг понял нурманин. В самом деле, холодный прищур саама преследовал его бывшего гостя, куда бы он не шел. Пеговолосый пробовал не обращать внимания, благо заняться было чем, но неотступное сверление меж лопатками не отпускало его ни на минуту. " Вот еще беда на мою голову!" - про себя чертыхнулся Хельги. На всеобщей благостной волне он попробовал подкатиться к Оттару. Мол, не взять ли им саама с собой, к Священному озеру. Мало ли, дорогу покажет, еще что. Черный только смерил взглядом непрошеного советчика да цыкнул зубом. Молодой ярл не собирался отказываться от своих преимуществ, не на того напал.