Страница:
— Ты будешь жить, — прошептала Хейли. — Кто бы ты ни был, клянусь, ты встанешь на ноги и вернешься к своим близким.
Она отложила в сторону полотенце и внимательно посмотрела на своего пациента. Белая повязка на его лбу представляла разительный контраст с волосами цвета воронова крыла. Царапины и синяки не могли скрыть красоты этого лица. Отросшая за неделю бородка бросала на лицо незнакомца таинственные тени. Однако Хейли не сомневалась: этот мужчина был совершенно неотразим, когда улыбался. В сотый, наверное, раз она задалась вопросом: какого цвета глаза прячутся за веером черных ресниц? Даже в самых смелых мечтаниях Хейли не могла бы вообразить столь привлекательного мужчину. Она опять намочила полотенце и осторожно провела им по шее и плечу раненого. Широкую грудь покрывали завитки черных волос, и Хейли то и дело к ним прикасалась, когда накладывала повязки. Окинув незнакомца взглядом, девушка покраснела — она вспомнила, как он выглядел обнаженным. В ту ночь, когда они привезли незнакомца в свой дом, Хейли с помощью Гримзли и Уинстона сняла с него остатки одежды. Анатомия мужчины была знакома ей. Она ведь вырастила двоих младших братьев — ужасных проказников, обожавших купаться в озере в чем мать родила. Но между мальчишками и мужчиной, лежавшим на широкой отцовской кровати, была огромная разница. После этой первой ночи Уинстон и Гримзли взяли на себя обязанность обтирать незнакомца губкой, но Хейли постоянно вспоминала его обнаженное тело. Даже покрытый царапинами и синяками, он был прекрасен, точно греческий бог. Хейли вздохнула и переменила повязку на плече раненого. Что толку размышлять о красоте незнакомца. Такие, как он, не для нее. Его родственники, конечно же, страшно беспокоятся за него. Может быть, он даже женат, хотя кольца на пальце у него нет. Хейли мысленно покачала головой. Три года прошли с тех пор, как она испытала… некоторое волнение из-за мужчины. Но не следует тешиться мечтами, она ведь давным-давно знает: желать того, что недоступно, — пустое занятие. Дверь отворилась, и появилась Памела с подносом. Под бдительным оком сестры Хейли уселась на диванчик и принялась за еду. Расправившись с мясным пирогом, она выпила чаю и вздохнула с облегчением. И вдруг с беспокойством спросила:
— Как дети? Памела улыбнулась.
— Все в порядке. Они неугомонные и шумные, но с ними все в порядке.
— Неугомонные и шумные? — удивилась Хейли.
— Да нет, пожалуй, не очень, — со смехом отозвалась Памела. — Вчерашний пикник сильно утомил их, слава Богу. Наверное, завтра я устрою еще один.
Сердце Хейли наполнилось нежностью. Неукротимая энергия братьев и сестер казалась просто невероятной.
— Превосходная мысль, Памела. Пикник, конечно же, в твоих интересах.
— Да, пожалуй. Не хочешь присоединиться к нам? Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
Хейли покачала головой.
— Пока что мой долг — находиться здесь. — Она взглянула на раненого. — Посмотри на него, Памела. Он такой большой и сильный — и при этом такой беспомощный. У меня просто сердце разрывается, когда я смотрю на него. Он совсем неподвижный. Как мертвый. Так же лежал папа, когда… — Хейли умолкла; на глаза ее навернулись слезы.
Памела схватила сестру за руки.
— Ах, Хейли… это, наверное, ужасно тяжело для тебя, но ты делаешь все, что в человеческих силах. То же самое ты делала для мамы и папы.
— Мама и папа умерли, — прошептала Хейли, устыдившись своих слез.
— Но ведь это случилось не из-за тебя, — сказала Памела. — То была Божья воля, так что никто не виноват.
Хейли утерла слезы и пробормотала:
— Я не хочу, чтобы он умер…
Памела опустилась на колени и обняла сестру.
— Конечно, мы все хотим, чтобы он поправился. Но его жизнь в руках Божьих. А пока нельзя допустить, чтобы ты сама заболела. Ты нам тоже нужна.
Хейли наконец удалось взять себя в руки, и она попыталась улыбнуться.
— Как только ему полегчает…
— Я понимаю, — кивнула Памела. — И полагаю, что тебе удастся спасти этого человека. Но нам всем тебя очень не хватает. К тому же Эндрю и Натан постоянно ссорятся. И мне кажется, что я вот-вот сойду с ума… Очень трудно постоянно находиться рядом с подслеповатым Гримзли, сквернословом Уинстоном, глуховатой тетей Оливией и старым ворчуном Пьером. Не хочу тебя огорчать, но боюсь, что они вот-вот рассорятся.
. Хейли невольно рассмеялась и, с улыбкой глядя на сестру, сказала:
— Нужно просто говорить Пьеру, что все им приготовленное божественно. И не следует подпускать к нему кошку. Что же касается Уинстона…
— Ах, Боже мой! — воскликнула Памела, хлопнув себя по лбу. — Чуть не забыла. Ты не поверишь, что он сделал сегодня!..
— Что именно? — с тревогой спросила Хейли.
— Ну… мы помогали тете Оливии, а собаки опрокинули корыто со стиркой, и мальчики и Келли затеяли драку. К несчастью, в этот момент пришел викарий.
— Только не говори, что дверь ему открыл Уинстон!
— Увы, дверь открыл Уинстон. А викарий… он замертво свалился у порога. Потому что Уинстон его… поприветствовал.
— Господи… — Хейли изо всех сил старалась не расхохотаться, но все же ей это не удалось.
— Викарию, чтобы прийти в себя, понадобилось выпить два стакана лучшего папиного бренди.
— Нужно давать Уинстону такие задания, чтобы он находился подальше от дома, — сказала Хейли; плечи ее все еще сотрясались от смеха. У Уинстона такой славный характер… Конечно, он любит сквернословить, но у старого моряка доброе сердце. — Дай ему очередное задание. Пусть починит крышу на курятнике.
— Но он бранит кур…
— Возможно. Но, судя по всему, они не обижаются. Да… А насчет пикника — это замечательная мысль. Дети набегаются и устанут.
— О… это мое самое заветное желание, — рассмеялась Памела.
Хейли некоторое время молча разглядывала сестру. Блестящие локоны цвета черного дерева обрамляли лицо, отмеченное изящной красотой. Невероятно длинные ресницы и темно-синие глаза… А цвет лица заставил бы устыдиться даже июньские розы. Памела была скромной, добросердечной и отзывчивой. Хейли считала, что более милой девушки нет во всем Холстеде. Памела уже приглянулась нескольким молодым людям. Хейли твердо решила: сестра должна испытать все приятные волнения, связанные с ухаживаниями, и она должна хорошо одеваться, чего бы это ни стоило. Много раз ей хотелось поделиться с Памелой своей тайной, но Хейли понимала: если сестра заподозрит, что семья . нуждается в деньгах, она не позволит покупать ей наряды.
Хейли улыбнулась.
— Ты замечательно управляешься с детьми, Памела. У тебя будет хорошая практика, прежде чем ты обзаведешься собственной семьей.
На щеках Памелы расцвел яркий румянец. В смущении откашлявшись, она направилась к двери.
— Хейли, может, тебе еще что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо. Отдохни, увидимся утром. Внимательно посмотрев на раненого, Хейли положила руку ему на лоб и с облегчением вздохнула — лоб был уже не такой горячий. Может, жар наконец-то спадет?
Час спустя она поняла, что не может бороться со сном. Устроившись на диванчике, на котором спала всю неделю, Хейли закрыла глаза.
«Проснется ли когда-нибудь прекрасный незнакомец?» — подумала она, погружаясь в сон.
Глава 3
Она отложила в сторону полотенце и внимательно посмотрела на своего пациента. Белая повязка на его лбу представляла разительный контраст с волосами цвета воронова крыла. Царапины и синяки не могли скрыть красоты этого лица. Отросшая за неделю бородка бросала на лицо незнакомца таинственные тени. Однако Хейли не сомневалась: этот мужчина был совершенно неотразим, когда улыбался. В сотый, наверное, раз она задалась вопросом: какого цвета глаза прячутся за веером черных ресниц? Даже в самых смелых мечтаниях Хейли не могла бы вообразить столь привлекательного мужчину. Она опять намочила полотенце и осторожно провела им по шее и плечу раненого. Широкую грудь покрывали завитки черных волос, и Хейли то и дело к ним прикасалась, когда накладывала повязки. Окинув незнакомца взглядом, девушка покраснела — она вспомнила, как он выглядел обнаженным. В ту ночь, когда они привезли незнакомца в свой дом, Хейли с помощью Гримзли и Уинстона сняла с него остатки одежды. Анатомия мужчины была знакома ей. Она ведь вырастила двоих младших братьев — ужасных проказников, обожавших купаться в озере в чем мать родила. Но между мальчишками и мужчиной, лежавшим на широкой отцовской кровати, была огромная разница. После этой первой ночи Уинстон и Гримзли взяли на себя обязанность обтирать незнакомца губкой, но Хейли постоянно вспоминала его обнаженное тело. Даже покрытый царапинами и синяками, он был прекрасен, точно греческий бог. Хейли вздохнула и переменила повязку на плече раненого. Что толку размышлять о красоте незнакомца. Такие, как он, не для нее. Его родственники, конечно же, страшно беспокоятся за него. Может быть, он даже женат, хотя кольца на пальце у него нет. Хейли мысленно покачала головой. Три года прошли с тех пор, как она испытала… некоторое волнение из-за мужчины. Но не следует тешиться мечтами, она ведь давным-давно знает: желать того, что недоступно, — пустое занятие. Дверь отворилась, и появилась Памела с подносом. Под бдительным оком сестры Хейли уселась на диванчик и принялась за еду. Расправившись с мясным пирогом, она выпила чаю и вздохнула с облегчением. И вдруг с беспокойством спросила:
— Как дети? Памела улыбнулась.
— Все в порядке. Они неугомонные и шумные, но с ними все в порядке.
— Неугомонные и шумные? — удивилась Хейли.
— Да нет, пожалуй, не очень, — со смехом отозвалась Памела. — Вчерашний пикник сильно утомил их, слава Богу. Наверное, завтра я устрою еще один.
Сердце Хейли наполнилось нежностью. Неукротимая энергия братьев и сестер казалась просто невероятной.
— Превосходная мысль, Памела. Пикник, конечно же, в твоих интересах.
— Да, пожалуй. Не хочешь присоединиться к нам? Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
Хейли покачала головой.
— Пока что мой долг — находиться здесь. — Она взглянула на раненого. — Посмотри на него, Памела. Он такой большой и сильный — и при этом такой беспомощный. У меня просто сердце разрывается, когда я смотрю на него. Он совсем неподвижный. Как мертвый. Так же лежал папа, когда… — Хейли умолкла; на глаза ее навернулись слезы.
Памела схватила сестру за руки.
— Ах, Хейли… это, наверное, ужасно тяжело для тебя, но ты делаешь все, что в человеческих силах. То же самое ты делала для мамы и папы.
— Мама и папа умерли, — прошептала Хейли, устыдившись своих слез.
— Но ведь это случилось не из-за тебя, — сказала Памела. — То была Божья воля, так что никто не виноват.
Хейли утерла слезы и пробормотала:
— Я не хочу, чтобы он умер…
Памела опустилась на колени и обняла сестру.
— Конечно, мы все хотим, чтобы он поправился. Но его жизнь в руках Божьих. А пока нельзя допустить, чтобы ты сама заболела. Ты нам тоже нужна.
Хейли наконец удалось взять себя в руки, и она попыталась улыбнуться.
— Как только ему полегчает…
— Я понимаю, — кивнула Памела. — И полагаю, что тебе удастся спасти этого человека. Но нам всем тебя очень не хватает. К тому же Эндрю и Натан постоянно ссорятся. И мне кажется, что я вот-вот сойду с ума… Очень трудно постоянно находиться рядом с подслеповатым Гримзли, сквернословом Уинстоном, глуховатой тетей Оливией и старым ворчуном Пьером. Не хочу тебя огорчать, но боюсь, что они вот-вот рассорятся.
. Хейли невольно рассмеялась и, с улыбкой глядя на сестру, сказала:
— Нужно просто говорить Пьеру, что все им приготовленное божественно. И не следует подпускать к нему кошку. Что же касается Уинстона…
— Ах, Боже мой! — воскликнула Памела, хлопнув себя по лбу. — Чуть не забыла. Ты не поверишь, что он сделал сегодня!..
— Что именно? — с тревогой спросила Хейли.
— Ну… мы помогали тете Оливии, а собаки опрокинули корыто со стиркой, и мальчики и Келли затеяли драку. К несчастью, в этот момент пришел викарий.
— Только не говори, что дверь ему открыл Уинстон!
— Увы, дверь открыл Уинстон. А викарий… он замертво свалился у порога. Потому что Уинстон его… поприветствовал.
— Господи… — Хейли изо всех сил старалась не расхохотаться, но все же ей это не удалось.
— Викарию, чтобы прийти в себя, понадобилось выпить два стакана лучшего папиного бренди.
— Нужно давать Уинстону такие задания, чтобы он находился подальше от дома, — сказала Хейли; плечи ее все еще сотрясались от смеха. У Уинстона такой славный характер… Конечно, он любит сквернословить, но у старого моряка доброе сердце. — Дай ему очередное задание. Пусть починит крышу на курятнике.
— Но он бранит кур…
— Возможно. Но, судя по всему, они не обижаются. Да… А насчет пикника — это замечательная мысль. Дети набегаются и устанут.
— О… это мое самое заветное желание, — рассмеялась Памела.
Хейли некоторое время молча разглядывала сестру. Блестящие локоны цвета черного дерева обрамляли лицо, отмеченное изящной красотой. Невероятно длинные ресницы и темно-синие глаза… А цвет лица заставил бы устыдиться даже июньские розы. Памела была скромной, добросердечной и отзывчивой. Хейли считала, что более милой девушки нет во всем Холстеде. Памела уже приглянулась нескольким молодым людям. Хейли твердо решила: сестра должна испытать все приятные волнения, связанные с ухаживаниями, и она должна хорошо одеваться, чего бы это ни стоило. Много раз ей хотелось поделиться с Памелой своей тайной, но Хейли понимала: если сестра заподозрит, что семья . нуждается в деньгах, она не позволит покупать ей наряды.
Хейли улыбнулась.
— Ты замечательно управляешься с детьми, Памела. У тебя будет хорошая практика, прежде чем ты обзаведешься собственной семьей.
На щеках Памелы расцвел яркий румянец. В смущении откашлявшись, она направилась к двери.
— Хейли, может, тебе еще что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо. Отдохни, увидимся утром. Внимательно посмотрев на раненого, Хейли положила руку ему на лоб и с облегчением вздохнула — лоб был уже не такой горячий. Может, жар наконец-то спадет?
Час спустя она поняла, что не может бороться со сном. Устроившись на диванчике, на котором спала всю неделю, Хейли закрыла глаза.
«Проснется ли когда-нибудь прекрасный незнакомец?» — подумала она, погружаясь в сон.
Глава 3
Стивен медленно приходил в себя. Теперь он чувствовал ужасную боль во всем теле. Наконец ему удалось открыть глаза. Стивен попытался повернуть голову, но даже от такого движения в висках немилосердно застучало. «О Господи, сколько же я выпил? Как ужасно болит голова». Теперь Стивен понял, что лежит в совершенно незнакомой комнате. Но где же он? И как здесь оказался? За каминной решеткой пылало пламя. Неподалеку от кровати стоял письменный стол, а у стены — огромный гардероб. Выцветшие полосатые обои. Тяжелые бордовые занавеси. Два кресла с высокими спинками. И еще — небольшой диванчик и спящая на нем женщина. Как ни странно, эта женщина показалась ему знакомой. У нее было прелестное личико, обрамленное блестящими каштановыми локонами. Ее длинные черные ресницы отбрасывали на щеки полукружия теней. Интересно, какого цвета глаза прячутся за этими ресницами? Потом он стал рассматривать губы спящей женщины. У нее были чудесные розовые губки — такие просто созданы для поцелуев. Целовал ли он их когда-нибудь? Нет, иначе бы он помнил вкус этих губ. Но тогда почему же она кажется ему такой знакомой? Стивен задумался, но в висках у него снова застучало, и он невольно застонал.
В следующее мгновение ресницы женщины дрогнули, и глаза ее медленно открылись. Они оказались ярко-синие. Как аквамарины. Она ахнула и, вскочив с диванчика, подошла к кровати.
— Вы очнулись! — Присев на краешек кровати, она потрогала его лоб. — Жар спал. Слава Богу!
Стивен смотрел на нее, пытаясь собраться с мыслями. Ее прикосновение показалось ему знакомым. Кто же она такая? И где он находится?
— Вы не хотите пить? — спросила женщина. У нее был тихий, ласковый голос.
Стивен тут же почувствовал, что умирает от жажды. Собравшись с силами, он утвердительно кивнул.
Хейли налила в стакан воды, поднесла к его губам и помогла напиться. Утолив жажду, Стивен откинулся на подушку.
— Кто вы?.. — прохрипел он.
— Меня зовут Хейли Олбрайт. — Она улыбнулась. — А вас?
— Сти… Стивен, — прошептал он. Девушка снова улыбнулась.
— Ну что ж, Стивен, добро пожаловать в страну живых. Я очень беспокоилась за вас. Как вы себя чувствуете?
Стивен хотел ответить, что знавал и лучшие дни, но острая боль внезапно пронзила его плечо. Он вздрогнул и со стоном закрыл глаза.
— Лежите спокойно, — сказала Хейли. — Вам нужно просто лежать. Вы уже неделю больны.
— Болен? — спросил Стивен, с усилием раскрывая глаза.
— Да. Мы нашли вас у ручья, в лесу. Вы были ранены в руку и в голову. Мы вас подобрали и теперь выхаживаем. — Девушка с любопытством взглянула на Стивена. — Скажите, вы что-нибудь помните?
Стивен поморщился. Сначала он просто не понял, о чем говорит эта девушка. Но потом вспомнил все. Темнота. Опасность. Выстрел и боль в плече. Скачка по лесу, и снова выстрел. Падение.
Теперь он не сомневался: кто-то пытался его убить. Это было уже второе покушение на его жизнь. Но кому нужна его смерть? И зачем?
Во всяком случае, было очевидно: если враги узнают, что он жив, его снова попытаются убить.
— Где… я? — прохрипел Стивен.
— В моем доме, в Олбрайт-Коттедже, неподалеку от Холстеда. Отсюда до Лондона часа три езды.
Что же, неплохо. Надо надеяться, что в этом городке ему ничто не угрожает. Стивен хотел заговорить, но вдруг в изумлении уставился на девушку, пораженный выражением ее лица. Он никогда не видел таких добрых глаз. И прежде никто так на него не смотрел. Наконец, собравшись с духом, Стивен прохрипел:
— Где мой конь? Она улыбнулась.
— Ваш конь поживает неплохо. Никогда не видела такого прекрасного создания. А какой умный!.. Привел нас к вам. У него была поранена передняя нога, но все уже зажило. Не сомневайтесь, за ним очень хорошо ухаживают. — Хейли взяла Стивена за руку. — Не беспокойтесь ни о чем. Думайте только о том, что вам надо поправиться.
— Болит… — Стивен сглотнул. — Ужасно устал.
— Я знаю, но худшее уже позади. Сейчас вам нужно только побольше есть и спать. Вы не голодны?
— Нет, — ответил Стивен.
Он увидел, что она накапала в стакан с водой какого-то лекарства, потом приподняла его голову.
— Я дам вам немного опия, чтобы заглушить боль. И уснуть он тоже поможет.
Хейли положила ладонь ему на лоб, и Стивен, почувствовав ее прикосновение, вдруг понял, почему она кажется ему такой знакомой.
— Ангел, — прошептал он, закрывая глаза. — Ангел.
Час спустя Хейли наконец-то вышла к завтраку.
— У меня хорошие новости, — сообщила она, сияя улыбкой. — Кажется, наш пациент намерен поправиться. Он ненадолго проснулся, и мы поговорили. Сейчас он спит, и нет никаких признаков лихорадки. — «А глаза у него зеленые, — мысленно добавила Хейли. — У него очень красивые глаза».
— Замечательная новость, мисс Хейли, — сказал Гримз-ли, поставив на стол огромное блюдо с яичницей и копченой селедкой.
— Прекрасная новость, — подал голос четырнадцатилетний Эндрю. — Как ты думаешь, этот субъект умеет играть в шахматы? Натан играет очень плохо. — Мальчик бросил на младшего брата презрительный взгляд.
— Этого человека зовут Стивен, а не «субъект», — сказала Хейли, строго глядя на Эндрю.
— Как ты думаешь, Хейли, ему нравятся чаепития? — спросила шестилетняя Келли, с надеждой глядя на старшую сестру.
— Конечно, чаепития ему не нравятся, — заявил Натан с презрительной усмешкой. — Ведь.он же мужчина, а не…
— Хватит, Натан! — прикрикнула на брата Хейли. Повернувшись к Келли, она с улыбкой сказала: — Я уверена, что он любит чаепития.
Натан и Эндрю фыркнули. Келли просияла.
Тут в комнату вошел Уинстон. По настоянию Хейли они с Гримзли ели в столовой. В Олбрайт-Коттедже не любили церемоний, и оба они считались членами семьи.
Хейли приветствовала Уинстона ласковой улыбкой. Девушка с трудом удерживалась от смеха — старый моряк в этот момент очень походил на медведя, которого разбудили во время зимней спячки.
— Доброе утро, Уинстон. У меня хорошие новости. Наш больной очнулся, жар спал.
Уинстон помотал головой и ткнул в сторону Хейли толстым пальцем.
— Пусть меня прикуют к планширу и побьют секстантом! Надеюсь, он не из убийц. Мы спасли его жалкую жизнь, а теперь должны молиться, чтобы он не оказался преступником. На мой взгляд, он похож на головореза. Я много плавал с вашим папашей, упокой Господь его душу, и могу распознать негодяя, когда увижу его. Я выпущу из него кишки, я…
— Я уверена, что в этом не будет необходимости, — перебила его Хейли и с улыбкой добавила: — Мне кажется, он очень славный…
— А мне кажется, что он настоящий головорез, — проворчал Уинстон.
— А он что-нибудь говорил? — спросила Памела, пытаясь направить разговор в другое русло.
— Он проговорил всего лишь несколько слов, — ответила Хейли. — Ему было больно, и я дала ему немного опия. Может, ближе к полудню ему полегчает.
Тетя Оливия подняла голову и посмотрела на Хейли.
— Мешает? — спросила она с беспокойством. — А кто нам мешает? Разве кто-нибудь пришел?
Девушка закусила губу. Тетя Оливия была глуховата и постоянно веселила окружающих своими вопросами.
— Нет, к нам никто не пришел. И никто нам не мешает, тетя Оливия, — ответила за сестру Памела. Повысив голос, она добавила: — Мы просто выразили надежду, что больному сегодня полегчает.
Тетя Оливия с удовлетворением кивнула.
— Ну что ж, надеюсь, что так и будет. Бедненькая Хейли довела себя до истощения, ухаживая за этим человеком. Так что он теперь просто обязан поправиться. Я очень рада, что он не умер. Ужасно не люблю похороны — они так меня угнетают… — И худенькие плечи тетушки содрогнулись.
После завтрака они убрали со стола посуду и принялись за повседневные домашние дела. Из-за нехватки средств Олбрайты не держали прислугу, только раз в неделю к ним из деревни приходила женщина, помогавшая со стиркой.
Не обращая внимания на ворчание Эндрю и Натана, Хейли дала им поручение. Мальчикам следовало выбить половики, хотя они терпеть этого не могли, считая женским делом. Памела же принялась вытирать пыль, а тетя Оливия занялась починкой одежды. Келли должна была собрать яйца в курятнике, а Уинстон — починить крышу. Хейли решила навестить Стивена, а потом поработать в саду вместе с Гримзли. Она взяла корзинку для яиц, чтобы отдать ее Келли, но девочка уже куда-то убежала.
— Ты не видела Келли? — спросила Хейли у Памелы.
— Видела совсем недавно. Она, наверное, в курятнике.
— Малышка забыла корзинку, — сказала Хейли, вышла из дома и направилась к курятнику. Открыв дверцу, она прокричала:
— Келли! Где ты? Ты забыла корзинку. Ответом ей было молчание.
— Господи, где же эта девчонка? — пробормотала Хейли.
Стивен с трудом открыл глаза и зажмурился от яркого света. Он осторожно пошевелился и с радостью обнаружил, что чувствует себя гораздо лучше. Правда, голова еще болела, плечо тоже, но ужасная боль, растекавшаяся по всему телу, прошла.
Повернув голову, Стивен увидел перед собой маленькую темноволосую девочку, примостившуюся на диванчике. Он тотчас вспомнил молодую женщину, которую видел там же при прошлом пробуждении. Девочка была очень похожа на эту женщину. Очевидно, они мать и дочь.
Девочка, сжимавшая в пухлых ручках старую куклу, с любопытством рассматривала Стивена.
— Здравствуйте, — сказала она улыбаясь. — Наконец-то вы проснулись.
Стивен облизал пересохшие губы. — Здравствуй, — прохрипел он.
— Меня зовут Келли, — сказала девочка, болтая ногами. — А вы — Стивен.
Он кивнул и с удовлетворением отметил, что боль в висках почти не усилилась.
Девочка приподняла куклу.
— Это мисс Джозефина Чилтон-Джоунз. Вы можете называть ее мисс Джозефина, но Джози — ни в коем случае. Это ей не нравится, а делать то, что не нравится другим, не следует.
Стивен не знал, ждут ли от него ответа, и еще раз молча кивнул. Девочка снова обняла куклу и продолжала:
— Вы сильно болели. Взрослые ухаживали за вами по очереди, а мне не разрешили, сказали, что я слишком маленькая. А я вовсе не маленькая, мне уже почти семь лет. — Девочка с важным видом откинулась на спинку дивана.
Стивен понял, что должен что-то сказать. Но что? В последний раз он разговаривал с детьми, когда сам был ребенком.
— Где твоя мама? — спросил он наконец.
— Мама умерла.
— Умерла? Но я видел ее вчера вечером, — прошептал Стивен в полном смятении.
— Это была Хейли. Она моя сестра, но заботится обо мне, как мама. Она обо всех заботится. Обо мне, Памеле, Эндрю, Натане, тете Оливии, Гримзли, Уинстоне и даже о Пьере. Да, еще о наших собаках и кошке. А мама умерла.
— А где твой папа?
— Папа тоже умер, но у нас есть Хейли. Я люблю Хейли. Ее все любят. Вы тоже ее полюбите. — В подтверждение своих слов девочка торжественно кивнула.
— Понятно, — сказал Стивен, хотя совершенно ничего не понял.
Значит, эта молодая женщина заботится обо всех? И она — единственная взрослая в доме? Хотя нет, кажется, девочка упомянула тетю Оливию.
— У тебя есть тетя? — спросил Стивен.
Келли кивнула, тряхнув своими блестящими локонами.
— Да, тетя Оливия. Папина сестра. Она переехала к нам после смерти папы. Очень похожа на папу, только у нее нет бороды. Зато есть маленькие усики. Чтобы их разглядеть, нужно сесть к ней на колени. Она совсем глухая, но пахнет от нее как от цветов, и она рассказывает мне забавные истории. — Девочка перевела дух и снова заговорила: — И еще у меня есть сестра Памела. Она очень хорошенькая и приходит почти на все мои чаепития. Эндрю и Натан — мои братья. — Келли скорчила гримаску. — Наверное, они славные, но они смеются надо мной, и мне это не нравится.
— А кто же остальные… Уинслоу? Гримсдейл и Пьер? Келли хихикнула.
— Уинстон, Гримзли и Пьер. Они бывшие моряки, но теперь живут с нами. Пьер — наш повар. Он все время ворчит, но очень вкусно готовит. А Уинстон чинит все в доме. — Девочка пристально посмотрела на Стивена и с видом заговорщика проговорила: — У него татуировка и очень волосатые руки, и он говорит ужасные веши. Вчера сказал «черт подери», а Гримзли называет «занозой в заднице».
Стивен не знал, как реагировать на это сообщение. Господи, неужели все дети такие? Он посмотрел на пухлые губки, только что произнесшие «черт подери» и «задница», и невольно улыбнулся.
— А кто такой Гримзли?
— Это наш дворецкий. Когда он ходит, коленки у него скрипят, и он вечно теряет очки. Он и Уинстон были с Хейли, когда она спасла вас. Они привезли вас домой, и с тех пор Хейли ухаживает за вами. Вы были очень больны, и я рада, что вам лучше и что теперь Хейли может отдохнуть. Она очень устала и совсем не могла приходить ко мне на чаепития. — Келли смерила Стивена задумчивым взглядом. — А вы не хотели бы прийти ко мне на чаепитие? У нас с мисс Джозефиной подают очень вкусное печенье.
Но ответить Стивен не успел. Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Хейли.
— Келли! — Опустившись на колени перед диванчиком, Хейли прижала к себе девочку. — Что ты здесь делаешь? Я везде тебя искала.
— Я приглашала Стивена на чаепитие.
Хейли повернулась к кровати, и лицо ее озарила улыбка.
— Стивен, как вы себя чувствуете?
— Лучше. И очень голоден.
Чмокнув девочку в щечку, Хейли подошла к кровати. Она положила ладонь на лоб Стивену и снова улыбнулась.
— Жар у вас прошел. Я отправлю этого бесенка выполнять сегодняшнее поручение, а потом вернусь и принесу вам завтрак. Пойдем, Келли. Тебя ждут курочки, они ужасно соскучились.
Келли спрыгнула с диванчика и вприпрыжку подбежала к кровати. Наклонившись к уху Стивена, она про-30 шептала:
— Курочки скучают по мне потому, что я не называю их «проклятыми кляксами», как Уинстон. — С многозначительным видом кивнув больному, Келли направилась к двери.
Оставшись в одиночестве, Стивен с облегчением вздохнул. Эта девочка болтает без умолку, а голова у него… Он потрогал свой лоб и почувствовал, что на нем повязка. Затем провел ладонью по подбородку и нащупал колючую щетину. Сколько же времени он лежит здесь? Неделю? Неудивительно, что так зарос.
Стивен ощупал свою грудь и обнаружил еще одну повязку. Одного глубокого вдоха оказалось достаточно, чтобы понять: он весьма далек от полного выздоровления. Стивен попытался пошевелить ногами и выяснил, что они не сломаны, хотя и болят. Он заглянул под простыню и нахмурился. Кто-то раздел его и вымыл. Неужели его раздевала Хейли Олбрайт? Тут дверь отворилась, и в комнату вошла Хейли с подносом.
— Вот и ваш завтрак, — сказала она, поставив поднос на столик у кровати.
Взглянув на Стивена, девушка нахмурилась.
— О Господи, вы так раскраснелись. Надеюсь, у вас не началась опять лихорадка? — Она положила ладонь ему на лоб.
— Я прекрасно себя чувствую, — пробормотал Стивен. — Просто очень проголодался.
— Конечно. И лоб у вас не горячий. — Какое-то время Хейли молча смотрела на раненого. Потом, откашлявшись, проговорила: — Вам будет гораздо удобнее есть, если вы немножко приподниметесь.
Стивен молча кивнул.
— Позвольте, я помогу вам, — сказала Хейли. Она осторожно приподняла его и подложила еще одну подушку. — Так удобнее?
Легкое головокружение почти сразу же прошло, и Стивен почувствовал себя гораздо лучше.
— Намного удобнее. Благодарю вас.
Присев на край кровати, Хейли взяла миску и ложку.
— Что это такое? — спросил Стивен. Впрочем, ему было все равно — он ужасно проголодался.
Хейли поднесла к его губам ложку.
— Это такая овсяная каша.
Стивену не очень-то нравилось, что его кормят из ложечки, но у него не было сил протестовать. Он покорно раскрыл рот и проглотил кашу.
— Вам нравится? — спросила Хейли.
— Да, вкусно. И очень… необычно.
— Еще бы. У нас ведь необычный повар.
— Вот как? В каком смысле?
— Пьер… э-э-э… весьма темпераментный человек. Он очень легко возбуждается.
— Тогда зачем же вы его наняли?
— А его не нанимали. Пьер был коком на корабле моего отца. Когда папа умер, Пьер перебрался к нам и стал для нас готовить. Он проклинает каждого, кто вторгается в его владения без приглашения. А если вас и пригласят, то будьте уверены: вас заставят «шинковат люк» и «снимат кожису с помидор», пока у вас руки не отвалятся.
Стивен улыбнулся. Проблемы со слугами были ему понятны. В прошлом году от него ушел кучер, и потребовался не один месяц, чтобы найти подходящую замену. Опустошив миску, Стивен почувствовал себя лучше. Когда Хейли предложила ему поджаренного хлеба, он не стал отказываться. Стивен молча жевал хлеб и разглядывал сидевшую перед ним молодую женщину. Она была очень хорошенькая. Теперь, когда ее лицо находилось так близко, Стивен заметил россыпь веснушек у нее на носу. А глаза… У нее были чудесные синие глаза, и они смотрели на него с любопытством и нежностью. Стивен перевел взгляд на ее губы. Они оказались именно такими, какими он их запомнил. Розовые, сочные, зовущие к поцелуям. Он вдруг подумал о том, что впервые видит такие чувственные губы. Стивен сглотнул и откашлялся.
— Вы и ваши слуги спасли меня, — сказал он, с трудом[ отводя взгляд от ее губ.
— Да. Вы помните, что случилось?
— Меня преследовали двое. Помню, как я мчался по лесу. Они выстрелили в меня, и я попытался скрыться… — Стивен осторожно коснулся повязки на голове, и лицо его исказилось гримасой. — Очевидно, мне это не удалось.
Глаза Хейли расширились, и она прижала к груди руку.
— Боже правый! Неужели разбойники?
Стивен тут же сообразил: откровенничать — не в его интересах. Если хозяйка узнает правду, она попытается отправить своего подопечного в Лондон, а он чувствовал, что не сможет совершить такое путешествие. Впрочем, Стивену в любом случае не хотелось тревожить ее. Что же касается убийцы… Кто бы он ни был, ему не удастся найти Стивена в этой глуши.
В следующее мгновение ресницы женщины дрогнули, и глаза ее медленно открылись. Они оказались ярко-синие. Как аквамарины. Она ахнула и, вскочив с диванчика, подошла к кровати.
— Вы очнулись! — Присев на краешек кровати, она потрогала его лоб. — Жар спал. Слава Богу!
Стивен смотрел на нее, пытаясь собраться с мыслями. Ее прикосновение показалось ему знакомым. Кто же она такая? И где он находится?
— Вы не хотите пить? — спросила женщина. У нее был тихий, ласковый голос.
Стивен тут же почувствовал, что умирает от жажды. Собравшись с силами, он утвердительно кивнул.
Хейли налила в стакан воды, поднесла к его губам и помогла напиться. Утолив жажду, Стивен откинулся на подушку.
— Кто вы?.. — прохрипел он.
— Меня зовут Хейли Олбрайт. — Она улыбнулась. — А вас?
— Сти… Стивен, — прошептал он. Девушка снова улыбнулась.
— Ну что ж, Стивен, добро пожаловать в страну живых. Я очень беспокоилась за вас. Как вы себя чувствуете?
Стивен хотел ответить, что знавал и лучшие дни, но острая боль внезапно пронзила его плечо. Он вздрогнул и со стоном закрыл глаза.
— Лежите спокойно, — сказала Хейли. — Вам нужно просто лежать. Вы уже неделю больны.
— Болен? — спросил Стивен, с усилием раскрывая глаза.
— Да. Мы нашли вас у ручья, в лесу. Вы были ранены в руку и в голову. Мы вас подобрали и теперь выхаживаем. — Девушка с любопытством взглянула на Стивена. — Скажите, вы что-нибудь помните?
Стивен поморщился. Сначала он просто не понял, о чем говорит эта девушка. Но потом вспомнил все. Темнота. Опасность. Выстрел и боль в плече. Скачка по лесу, и снова выстрел. Падение.
Теперь он не сомневался: кто-то пытался его убить. Это было уже второе покушение на его жизнь. Но кому нужна его смерть? И зачем?
Во всяком случае, было очевидно: если враги узнают, что он жив, его снова попытаются убить.
— Где… я? — прохрипел Стивен.
— В моем доме, в Олбрайт-Коттедже, неподалеку от Холстеда. Отсюда до Лондона часа три езды.
Что же, неплохо. Надо надеяться, что в этом городке ему ничто не угрожает. Стивен хотел заговорить, но вдруг в изумлении уставился на девушку, пораженный выражением ее лица. Он никогда не видел таких добрых глаз. И прежде никто так на него не смотрел. Наконец, собравшись с духом, Стивен прохрипел:
— Где мой конь? Она улыбнулась.
— Ваш конь поживает неплохо. Никогда не видела такого прекрасного создания. А какой умный!.. Привел нас к вам. У него была поранена передняя нога, но все уже зажило. Не сомневайтесь, за ним очень хорошо ухаживают. — Хейли взяла Стивена за руку. — Не беспокойтесь ни о чем. Думайте только о том, что вам надо поправиться.
— Болит… — Стивен сглотнул. — Ужасно устал.
— Я знаю, но худшее уже позади. Сейчас вам нужно только побольше есть и спать. Вы не голодны?
— Нет, — ответил Стивен.
Он увидел, что она накапала в стакан с водой какого-то лекарства, потом приподняла его голову.
— Я дам вам немного опия, чтобы заглушить боль. И уснуть он тоже поможет.
Хейли положила ладонь ему на лоб, и Стивен, почувствовав ее прикосновение, вдруг понял, почему она кажется ему такой знакомой.
— Ангел, — прошептал он, закрывая глаза. — Ангел.
Час спустя Хейли наконец-то вышла к завтраку.
— У меня хорошие новости, — сообщила она, сияя улыбкой. — Кажется, наш пациент намерен поправиться. Он ненадолго проснулся, и мы поговорили. Сейчас он спит, и нет никаких признаков лихорадки. — «А глаза у него зеленые, — мысленно добавила Хейли. — У него очень красивые глаза».
— Замечательная новость, мисс Хейли, — сказал Гримз-ли, поставив на стол огромное блюдо с яичницей и копченой селедкой.
— Прекрасная новость, — подал голос четырнадцатилетний Эндрю. — Как ты думаешь, этот субъект умеет играть в шахматы? Натан играет очень плохо. — Мальчик бросил на младшего брата презрительный взгляд.
— Этого человека зовут Стивен, а не «субъект», — сказала Хейли, строго глядя на Эндрю.
— Как ты думаешь, Хейли, ему нравятся чаепития? — спросила шестилетняя Келли, с надеждой глядя на старшую сестру.
— Конечно, чаепития ему не нравятся, — заявил Натан с презрительной усмешкой. — Ведь.он же мужчина, а не…
— Хватит, Натан! — прикрикнула на брата Хейли. Повернувшись к Келли, она с улыбкой сказала: — Я уверена, что он любит чаепития.
Натан и Эндрю фыркнули. Келли просияла.
Тут в комнату вошел Уинстон. По настоянию Хейли они с Гримзли ели в столовой. В Олбрайт-Коттедже не любили церемоний, и оба они считались членами семьи.
Хейли приветствовала Уинстона ласковой улыбкой. Девушка с трудом удерживалась от смеха — старый моряк в этот момент очень походил на медведя, которого разбудили во время зимней спячки.
— Доброе утро, Уинстон. У меня хорошие новости. Наш больной очнулся, жар спал.
Уинстон помотал головой и ткнул в сторону Хейли толстым пальцем.
— Пусть меня прикуют к планширу и побьют секстантом! Надеюсь, он не из убийц. Мы спасли его жалкую жизнь, а теперь должны молиться, чтобы он не оказался преступником. На мой взгляд, он похож на головореза. Я много плавал с вашим папашей, упокой Господь его душу, и могу распознать негодяя, когда увижу его. Я выпущу из него кишки, я…
— Я уверена, что в этом не будет необходимости, — перебила его Хейли и с улыбкой добавила: — Мне кажется, он очень славный…
— А мне кажется, что он настоящий головорез, — проворчал Уинстон.
— А он что-нибудь говорил? — спросила Памела, пытаясь направить разговор в другое русло.
— Он проговорил всего лишь несколько слов, — ответила Хейли. — Ему было больно, и я дала ему немного опия. Может, ближе к полудню ему полегчает.
Тетя Оливия подняла голову и посмотрела на Хейли.
— Мешает? — спросила она с беспокойством. — А кто нам мешает? Разве кто-нибудь пришел?
Девушка закусила губу. Тетя Оливия была глуховата и постоянно веселила окружающих своими вопросами.
— Нет, к нам никто не пришел. И никто нам не мешает, тетя Оливия, — ответила за сестру Памела. Повысив голос, она добавила: — Мы просто выразили надежду, что больному сегодня полегчает.
Тетя Оливия с удовлетворением кивнула.
— Ну что ж, надеюсь, что так и будет. Бедненькая Хейли довела себя до истощения, ухаживая за этим человеком. Так что он теперь просто обязан поправиться. Я очень рада, что он не умер. Ужасно не люблю похороны — они так меня угнетают… — И худенькие плечи тетушки содрогнулись.
После завтрака они убрали со стола посуду и принялись за повседневные домашние дела. Из-за нехватки средств Олбрайты не держали прислугу, только раз в неделю к ним из деревни приходила женщина, помогавшая со стиркой.
Не обращая внимания на ворчание Эндрю и Натана, Хейли дала им поручение. Мальчикам следовало выбить половики, хотя они терпеть этого не могли, считая женским делом. Памела же принялась вытирать пыль, а тетя Оливия занялась починкой одежды. Келли должна была собрать яйца в курятнике, а Уинстон — починить крышу. Хейли решила навестить Стивена, а потом поработать в саду вместе с Гримзли. Она взяла корзинку для яиц, чтобы отдать ее Келли, но девочка уже куда-то убежала.
— Ты не видела Келли? — спросила Хейли у Памелы.
— Видела совсем недавно. Она, наверное, в курятнике.
— Малышка забыла корзинку, — сказала Хейли, вышла из дома и направилась к курятнику. Открыв дверцу, она прокричала:
— Келли! Где ты? Ты забыла корзинку. Ответом ей было молчание.
— Господи, где же эта девчонка? — пробормотала Хейли.
Стивен с трудом открыл глаза и зажмурился от яркого света. Он осторожно пошевелился и с радостью обнаружил, что чувствует себя гораздо лучше. Правда, голова еще болела, плечо тоже, но ужасная боль, растекавшаяся по всему телу, прошла.
Повернув голову, Стивен увидел перед собой маленькую темноволосую девочку, примостившуюся на диванчике. Он тотчас вспомнил молодую женщину, которую видел там же при прошлом пробуждении. Девочка была очень похожа на эту женщину. Очевидно, они мать и дочь.
Девочка, сжимавшая в пухлых ручках старую куклу, с любопытством рассматривала Стивена.
— Здравствуйте, — сказала она улыбаясь. — Наконец-то вы проснулись.
Стивен облизал пересохшие губы. — Здравствуй, — прохрипел он.
— Меня зовут Келли, — сказала девочка, болтая ногами. — А вы — Стивен.
Он кивнул и с удовлетворением отметил, что боль в висках почти не усилилась.
Девочка приподняла куклу.
— Это мисс Джозефина Чилтон-Джоунз. Вы можете называть ее мисс Джозефина, но Джози — ни в коем случае. Это ей не нравится, а делать то, что не нравится другим, не следует.
Стивен не знал, ждут ли от него ответа, и еще раз молча кивнул. Девочка снова обняла куклу и продолжала:
— Вы сильно болели. Взрослые ухаживали за вами по очереди, а мне не разрешили, сказали, что я слишком маленькая. А я вовсе не маленькая, мне уже почти семь лет. — Девочка с важным видом откинулась на спинку дивана.
Стивен понял, что должен что-то сказать. Но что? В последний раз он разговаривал с детьми, когда сам был ребенком.
— Где твоя мама? — спросил он наконец.
— Мама умерла.
— Умерла? Но я видел ее вчера вечером, — прошептал Стивен в полном смятении.
— Это была Хейли. Она моя сестра, но заботится обо мне, как мама. Она обо всех заботится. Обо мне, Памеле, Эндрю, Натане, тете Оливии, Гримзли, Уинстоне и даже о Пьере. Да, еще о наших собаках и кошке. А мама умерла.
— А где твой папа?
— Папа тоже умер, но у нас есть Хейли. Я люблю Хейли. Ее все любят. Вы тоже ее полюбите. — В подтверждение своих слов девочка торжественно кивнула.
— Понятно, — сказал Стивен, хотя совершенно ничего не понял.
Значит, эта молодая женщина заботится обо всех? И она — единственная взрослая в доме? Хотя нет, кажется, девочка упомянула тетю Оливию.
— У тебя есть тетя? — спросил Стивен.
Келли кивнула, тряхнув своими блестящими локонами.
— Да, тетя Оливия. Папина сестра. Она переехала к нам после смерти папы. Очень похожа на папу, только у нее нет бороды. Зато есть маленькие усики. Чтобы их разглядеть, нужно сесть к ней на колени. Она совсем глухая, но пахнет от нее как от цветов, и она рассказывает мне забавные истории. — Девочка перевела дух и снова заговорила: — И еще у меня есть сестра Памела. Она очень хорошенькая и приходит почти на все мои чаепития. Эндрю и Натан — мои братья. — Келли скорчила гримаску. — Наверное, они славные, но они смеются надо мной, и мне это не нравится.
— А кто же остальные… Уинслоу? Гримсдейл и Пьер? Келли хихикнула.
— Уинстон, Гримзли и Пьер. Они бывшие моряки, но теперь живут с нами. Пьер — наш повар. Он все время ворчит, но очень вкусно готовит. А Уинстон чинит все в доме. — Девочка пристально посмотрела на Стивена и с видом заговорщика проговорила: — У него татуировка и очень волосатые руки, и он говорит ужасные веши. Вчера сказал «черт подери», а Гримзли называет «занозой в заднице».
Стивен не знал, как реагировать на это сообщение. Господи, неужели все дети такие? Он посмотрел на пухлые губки, только что произнесшие «черт подери» и «задница», и невольно улыбнулся.
— А кто такой Гримзли?
— Это наш дворецкий. Когда он ходит, коленки у него скрипят, и он вечно теряет очки. Он и Уинстон были с Хейли, когда она спасла вас. Они привезли вас домой, и с тех пор Хейли ухаживает за вами. Вы были очень больны, и я рада, что вам лучше и что теперь Хейли может отдохнуть. Она очень устала и совсем не могла приходить ко мне на чаепития. — Келли смерила Стивена задумчивым взглядом. — А вы не хотели бы прийти ко мне на чаепитие? У нас с мисс Джозефиной подают очень вкусное печенье.
Но ответить Стивен не успел. Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Хейли.
— Келли! — Опустившись на колени перед диванчиком, Хейли прижала к себе девочку. — Что ты здесь делаешь? Я везде тебя искала.
— Я приглашала Стивена на чаепитие.
Хейли повернулась к кровати, и лицо ее озарила улыбка.
— Стивен, как вы себя чувствуете?
— Лучше. И очень голоден.
Чмокнув девочку в щечку, Хейли подошла к кровати. Она положила ладонь на лоб Стивену и снова улыбнулась.
— Жар у вас прошел. Я отправлю этого бесенка выполнять сегодняшнее поручение, а потом вернусь и принесу вам завтрак. Пойдем, Келли. Тебя ждут курочки, они ужасно соскучились.
Келли спрыгнула с диванчика и вприпрыжку подбежала к кровати. Наклонившись к уху Стивена, она про-30 шептала:
— Курочки скучают по мне потому, что я не называю их «проклятыми кляксами», как Уинстон. — С многозначительным видом кивнув больному, Келли направилась к двери.
Оставшись в одиночестве, Стивен с облегчением вздохнул. Эта девочка болтает без умолку, а голова у него… Он потрогал свой лоб и почувствовал, что на нем повязка. Затем провел ладонью по подбородку и нащупал колючую щетину. Сколько же времени он лежит здесь? Неделю? Неудивительно, что так зарос.
Стивен ощупал свою грудь и обнаружил еще одну повязку. Одного глубокого вдоха оказалось достаточно, чтобы понять: он весьма далек от полного выздоровления. Стивен попытался пошевелить ногами и выяснил, что они не сломаны, хотя и болят. Он заглянул под простыню и нахмурился. Кто-то раздел его и вымыл. Неужели его раздевала Хейли Олбрайт? Тут дверь отворилась, и в комнату вошла Хейли с подносом.
— Вот и ваш завтрак, — сказала она, поставив поднос на столик у кровати.
Взглянув на Стивена, девушка нахмурилась.
— О Господи, вы так раскраснелись. Надеюсь, у вас не началась опять лихорадка? — Она положила ладонь ему на лоб.
— Я прекрасно себя чувствую, — пробормотал Стивен. — Просто очень проголодался.
— Конечно. И лоб у вас не горячий. — Какое-то время Хейли молча смотрела на раненого. Потом, откашлявшись, проговорила: — Вам будет гораздо удобнее есть, если вы немножко приподниметесь.
Стивен молча кивнул.
— Позвольте, я помогу вам, — сказала Хейли. Она осторожно приподняла его и подложила еще одну подушку. — Так удобнее?
Легкое головокружение почти сразу же прошло, и Стивен почувствовал себя гораздо лучше.
— Намного удобнее. Благодарю вас.
Присев на край кровати, Хейли взяла миску и ложку.
— Что это такое? — спросил Стивен. Впрочем, ему было все равно — он ужасно проголодался.
Хейли поднесла к его губам ложку.
— Это такая овсяная каша.
Стивену не очень-то нравилось, что его кормят из ложечки, но у него не было сил протестовать. Он покорно раскрыл рот и проглотил кашу.
— Вам нравится? — спросила Хейли.
— Да, вкусно. И очень… необычно.
— Еще бы. У нас ведь необычный повар.
— Вот как? В каком смысле?
— Пьер… э-э-э… весьма темпераментный человек. Он очень легко возбуждается.
— Тогда зачем же вы его наняли?
— А его не нанимали. Пьер был коком на корабле моего отца. Когда папа умер, Пьер перебрался к нам и стал для нас готовить. Он проклинает каждого, кто вторгается в его владения без приглашения. А если вас и пригласят, то будьте уверены: вас заставят «шинковат люк» и «снимат кожису с помидор», пока у вас руки не отвалятся.
Стивен улыбнулся. Проблемы со слугами были ему понятны. В прошлом году от него ушел кучер, и потребовался не один месяц, чтобы найти подходящую замену. Опустошив миску, Стивен почувствовал себя лучше. Когда Хейли предложила ему поджаренного хлеба, он не стал отказываться. Стивен молча жевал хлеб и разглядывал сидевшую перед ним молодую женщину. Она была очень хорошенькая. Теперь, когда ее лицо находилось так близко, Стивен заметил россыпь веснушек у нее на носу. А глаза… У нее были чудесные синие глаза, и они смотрели на него с любопытством и нежностью. Стивен перевел взгляд на ее губы. Они оказались именно такими, какими он их запомнил. Розовые, сочные, зовущие к поцелуям. Он вдруг подумал о том, что впервые видит такие чувственные губы. Стивен сглотнул и откашлялся.
— Вы и ваши слуги спасли меня, — сказал он, с трудом[ отводя взгляд от ее губ.
— Да. Вы помните, что случилось?
— Меня преследовали двое. Помню, как я мчался по лесу. Они выстрелили в меня, и я попытался скрыться… — Стивен осторожно коснулся повязки на голове, и лицо его исказилось гримасой. — Очевидно, мне это не удалось.
Глаза Хейли расширились, и она прижала к груди руку.
— Боже правый! Неужели разбойники?
Стивен тут же сообразил: откровенничать — не в его интересах. Если хозяйка узнает правду, она попытается отправить своего подопечного в Лондон, а он чувствовал, что не сможет совершить такое путешествие. Впрочем, Стивену в любом случае не хотелось тревожить ее. Что же касается убийцы… Кто бы он ни был, ему не удастся найти Стивена в этой глуши.