Д`Алессандро Джеки. Символ любви

   — Мисс Олбрайт! — Да?
   Стивен и сам не знал, зачем он ее окликнул.
   — Я… э-э… увидимся за обедом, — сказал он, чувствуя себя явно по-дурацки.
   — Да, мистер Барретсон. В шесть часов.
   И она вышла, мягко притворив за собой дверь. Проклятие! Он не может ждать до шести!

Глава 8

   После того как Хейли ушла, Стивен хотел отдохнуть, не ум его был слишком взбудоражен. Мисс Хейли Олбрайт. Он никак не мог выбросить ее из головы. И не мог понять, почему это происходит. Да, она привлекательна, но он знает множество женщин куда более красивых. Раздраженный и совершенно выбитый из колеи, он вышагивал по комнате. Черт побери, что же в ней такого, что так будоражит его? С раздражением он вспомнил, как одно прикосновение ее груди к его плечу вызвало спазмы в его чреслах. Он остановился, пытаясь вспомнить, когда у него в последний раз была женщина, и с удивлением сообразил, что посещал свою содержанку почти три недели назад. Неудивительно, что его тело так реагирует на Хейли. Он изголодался по женщине. Чем скорее он вернется в Лондон к своей любовнице, тем лучше. Но несмотря на то что в голове у него мелькали картины любовных утех, он никак не мог вызвать в своем воображении лицо своей белокурой миниатюрной любовницы. Мысленно он целовал высокую стройную женщину с каштановыми волосами, смотревшую на него невероятными глазами цвета морской волны. Стивену представлялось, как он прикасается губами к ее пухлым губам, как горячо ее прижавшееся к нему тело. Он потряс головой, чтобы отогнать видение и призвать свое тело к порядку. Он уедет отсюда через пару недель. А Хейли Олбрайт — всего-навсего засидевшаяся в глуши старая дева. Да, с глазами, в которых может потеряться мужчина, и сострадательным сердцем, которое она, кажется, открывает любому. У нее насмешливая улыбка и восхитительный, неожиданный румянец. Не говоря уже о роскошной, богатой изгибами плоти, взывающей к прикосновениям… Ну и что? Возмущенно фыркнув, Стивен направился к двери и спустился в библиотеку. Может быть, чтение развлечет его. Оказавшись в библиотеке, он заметил в углу кипу журналов. Очевидно, капитан Олбрайт выписывал «Еженедельник джентльмена». Это показалось Стивену странным, поскольку, по его мнению, подобное периодическое издание не принадлежало к тем, которые могут доставить удовольствие моряку. Он взял лежавший сверху номер и с удивлением воззрился на него. Это был свежий номер, так что журнал явно выписывал не отец Хейли. Сунув журнал под мышку, Стивен огляделся и вдруг обнаружил набор наполненных хрустальных графинов. Он налил себе немного какого-то напитка, выпил и удовлетворенно вздохнул — бренди оказалось превосходным. Наполнив стакан еще раз, Стивен уселся в мягкое кресло и раскрыл журнал. Казалось, прошло всего лишь несколько минут, когда он услышал стук в дверь.
   — Вот вы где, — сказала Хейли с улыбкой, входя в библиотеку. — Я зашла к вам в спальню узнать, хотите ли вы обедать внизу или предпочитаете, чтобы вам принесли еду на подносе. Думала, что вы отдыхаете.
   — Я не смог уснуть и решил воспользоваться богатством вашей библиотеки. — Он взглянул на пустой стакан. — С удовольствием выпил вашего бренди. Надеюсь, вы не возражаете?
   — Вовсе нет. Отец любил бренди и держал только самое лучшее. Замечательно, что кому-то оно понравилось. — Она уселась в кресло напротив Стивена. — Что вы читаете?
   — Последний выпуск «Еженедельника джентльмена». — Он смотрел, как она перевела взгляд на раскрытый журнал, лежащий у него на коленях, и побледнела. — Должен признаться, я удивился, найдя это издание в вашей библиотеке.
   Она снова смотрела прямо на него.
   — Удивились? Почему же?
   — Не могу себе представить, чтобы Уинстон или Гримз-ли читали этот журнал, а для женщин он явно не подходит.
   — Э-э… мальчики с удовольствием рассматривают его.
   — Мальчики? А вам не кажется, что для них это несколько сложное чтение?
   Румянец вспыхнул на ее бледном лице.
   — Натан и Эндрю весьма неглупы, а в «Еженедельнике джентльмена» нет ничего непристойного.
   — Это верно, но согласитесь, журнал все же предназначен для мужчин, а не для мальчиков… Я сам его постоянно читаю. В особенности мне нравятся там серии рассказов, написанных неким джентльменом по имени X. Трипп. Каждую неделю он рассказывает новую историю о путешествиях капитана Хейдона Миллза, с которым неизменно случаются забавные происшествия. Писания мистера Триппа не отнесешь к шедеврам, но неповторимое своеобразие этих рассказов примиряет с нехваткой у него литературного мастерства. Ее брови взлетели.
   — Нехватка литературного мастерства? А мне кажется, мистер Трипп — прекрасный писатель, и это мнение разделяют многие.
   Он не сумел скрыть удивления, которое вызвал у него воинственный тон Хейли.
   — А что вам известно о рассказах X. Триппа, мисс Олбрайт?
   — Я прочла их все до единого. И они мне очень понравились.
   — Понятно. Просто я думал, что женщинам не интересны рассказы о приключениях.
   — Тогда я, наверное, исключение из правил.
   — Вы, кажется, сожалеете об этом? Она пожала плечами:
   — Нет вообще-то, хотя должна признаться, порой мне хотелось бы больше походить на других молодых женщин из нашего городка — беззаботных и более светских.
   Стивен рассматривал Хейли, не выпуская из рук стаканчик с бренди. Она заботится о целом выводке детишек и чудаковатых домочадцев, не говоря уж о спасении жизни посторонних людей. Она умна, остроумна, честна, приветлива, дружелюбна, умеет побрить человека, не оставив при этом даже царапинки. А то, что она ездит верхом по-мужски и читает журналы для джентльменов, скорее привлекает его, нежели отпугивает.
   — Нет, вы не похожи на большинство женщин, — мягко проговорил он. — И поверьте мне, это большая похвала.
   Обед в тот день был не похож ни на что, доселе виденное Стивеном. К его удивлению, Эндрю, Натан и Келли сидели за столом со взрослыми. Но когда он увидел, что Уинстон и Гримзли тоже едят вместе со всеми, он едва не раскрыл рот. Во главе стола восседала Хейли, ее тетка Оливия сидела на противоположном конце. Оживленный разговор не затихал ни на минуту, к чему Стивен был совершенно непривычен.
   В детстве ему никогда не разрешали сидеть за столом вместе с родителями. Герцог и герцогиня ели в парадной столовой, а Стивен, Виктория и Грегори — в детской со своей гувернанткой, не поощрявшей разговоры за столом.
   Когда тарелки были наполнены, Хейли постучала вилкой по своему стакану, требуя всеобщего внимания.
   — Прежде чем мы приступим к еде, я хочу сообщить: в течение ближайших двух недель мы будем иметь удовольствие разделять общество мистера Барретсона…
   — Значит, он сможет прийти ко мне на чаепитие? — пискнула Келли, и личико ее озарила надежда.
   — А нам можно и дальше ухаживать за Периклом? — спросил Натан.
   — Может, нам позволят поездить на нем? — раздался взволнованный голос Эндрю.
   — Это зависит от мистера Барретсона, — сказала Хейли, подняла стакан с сидром и обратила взгляд на Стивена, сидевшего справа от нее. — Мы рады, что вы присоединились к нам, мистер Барретсон. Предлагаю выпить за ваше полное и скорое выздоровление.
   — Благодарю вас, — сказал Стивен, по очереди обводя глазами всех присутствующих и удивляясь, почему в горле у него застрял комок.
   — Чья очередь произнести молитву перед обедом, Хейли? — спросила Памела, когда вновь все стихло.
   — Кажется, сегодня очередь Келли, — ответила Хейли, улыбаясь младшей сестренке, сидевшей рядом со Стивеном.
   Девочка протянула ему руку. Он непонимающим взглядом смотрел на маленькую ладошку.
   — Мы держимся за руки, когда молимся за обедом, — торжественно проговорила Келли.
   Стивен окаменел. Проклятие! Неужели эти люди то и дело прикасаются друг к другу? Девочка, судя по всему, почувствовала его колебание, потому что прошептала:
   — Не бойтесь, мистер Барретсон. Я не стану держать вас крепко, как Уинстон.
   Стивен взял ее за руку и в тот же момент почувствовал, как к другой его руке тоже осторожно прикасаются. Обернувшись, он увидел улыбающуюся Хейли.
   — Благодарим Тебя, Господи, за то, что Ты послал нам эту трапезу и даровал нам следующий день, — сказала Келли тонким детским голоском. — Прошу Тебя, благослови Хейли, Памелу, Эндрю, Натана, тетю Оливию, Гримзли, Уинстона и Пьера. И пожалуйста, благослови мистера Барретсона, потому что сейчас он член нашей семьи. Аминь.
   Все хором повторили «аминь» и принялись за еду.
   — Хорошая молитва, Келли, — сказала Хейли с улыбкой.
   — Спасибо. — Келли взглянула на Стивена; ее глаза цвета морской волны были точной копией глаз старшей сестры. — А куда делись ваши волосы?
   Стивен подавил усмешку.
   — Я их сбрил, потому что они кололись. Девочка кивнула.
   — А у папы на лице росли волосы. Я не знаю, кололи они его или нет, но когда он меня целовал, мне было колко.
   Стивен не знал, что на это отвечать. Как вообще разговаривать с ребенком? Особенно с ребенком, который говорит о своем умершем отце. Он проникся сочувствием к этой малышке, которую никогда уже не поцелует ее папа.
   Келли сунула в рот вилку и придвинулась к Стивену.
   — А когда Хейли меня целует, она совсем не колется, — сообщила она тихонько. — Она тоже бреется?
   Прежде чем Стивен успел придумать, что на это отвечать, в разговор вмешалась Хейли.
   — Рассказывайте, что вы делали сегодня в городе, — обратилась она ко всем разом.
   Ответы посыпались со всех сторон, и Стивен никак не мог поддерживать разговор, порхавший по всей комнате. Неужели в обычных домах всегда так ведут себя за столом?
   Эндрю рассказывал, прорываясь сквозь монолог Натана, о том, как они побывали в книжной лавке. Памела описала свой визит к портнихе, а Келли взволнованно поведала о сладостях, которые съела по дороге домой.
   — А вы что скажете, тетя Оливия? — спросила Хейли, слегка повысив голос.
   — Ну да, дорогая, от картофеля я не откажусь, — сообщила тетя Оливия с лучезарной улыбкой на устах. Хейли усмехнулась и послала ей через стол блюдо с картофелем.
   — Тетя Оливия ходила со мной к портнихе, — сообщила Памела.
   Тетя Оливия обернулась к Стивену.
   — Выглядите вы гораздо лучше, мистер Барретсон, — сказала она, кротко улыбнувшись.
   Прежде чем Стивен успел промолвить еще хоть слово, дверь распахнулась и на пороге появился темноволосый мужчина в белом фартуке. Похоже, он был в ярости.
   — Sacrebleu!^[1] — негодовал он. — Ваша кэт должен уходить! Я не могу стряпать, когда у меня под ноги вертеться животное!
   Указательным пальцем он ткнул в Хейли.
   — Мадемуазель Хейли, кухня есть бойня. Если вы не избавится от это животное, Пьер избавится от него. В любом случае животное исчезать! — После этой устрашающей угрозы человечек крутанулся вокруг себя и вышел из комнаты.
   Изумлению Стивена не было предела. Он и представить себе не мог, что слуга может так разговаривать с господами.
   — Мы уже рассказывали вам о нашем поваре, Пьере? — спросила Хейли, пытаясь подавить усмешку.
   — Келли упоминала о нем, но я не имел… э-э… удовольствия встречаться с ним… Он тоже будет обедать с нами?
   — Мы были бы этому очень рады, — ответила Хейли, — но это случается лишь время от времени. Он говорит, что наше слишком вольное поведение за столом вызывает у него несварение желудка. — Она лукаво взглянула на братьев.
   Стивен в душе согласился с Пьером.
   — О какой кошке шла речь?
   — У нас есть полосатая киска по имени Берта. Самое любимое ее место в доме — кухня. К сожалению, она любит поозорничать. Пьер несколько раз в неделю грозится «изжарить кэт на сковорода».
   Стивен бросил быстрый взгляд на свою тарелку и с облегчением вздохнул. Это явно говядина. Слава Богу.
   — Не беспокойтесь, мистер Барретсон, — сказала Келли, прикасаясь к его рукаву. — На самом деле Пьер любит Берту. Он никогда ее не изжарит.
   — Приятно слышать, — отозвался Стивен, — и мне, и Берте.
   Все дружно рассмеялись, и трапеза возобновилась. Стивен отвечал на вопросы, но в основном молчал, прислушиваясь к общему разговору. Ему казалось, что застолье напоминает большой диспут. К концу трапезы голова его гудела от непрерывного шума.
   — Вы хорошо себя чувствуете, мистер Барретсон? — спросила Хейли. — Вы бледны.
   — У меня, кажется, немного болит голова, — признался Стивен.
   — Хотите, я приготовлю вам питье?
   — Нет, благодарю. Пойду прилягу. — Он встал и поклонился. — Спасибо за обед.
   Хейли улыбнулась:
   — Приятного отдыха, мистер Барретсон.
   Придя к себе, Стивен снял сапоги и бросился на кровать. Несмотря на усталость, он не мог уснуть. Когда он закрывал глаза, перед ним возникала улыбающаяся молодая женщина с каштановыми локонами и глазами цвета морской волны… Когда же Стивен вспоминал о ее губах, он чувствовал, что пульс его учащается.
   Маркиз вздохнул и посмотрел на часы. Всего девять. Проклятие! Ночь будет долгой.

Глава 9

   В тот же вечер Хейли осторожно спустилась по лестнице. Зажечь свечу она не рискнула, пока не закрыла за собой дверь в отцовский кабинет. Когда комнату залил мягкий свет, Хейли села на стул, стоявший у письменного стола. Она и сама не знала, какую комнату любит больше — библиотеку или кабинет. Все личные вещи ее отца находились на тех же местах, где он их оставил. Хейли улыбнулась — ей вдруг показалось, что комната наполнилась запахом табака и свежим морским ветром. Но кое-что в кабинете все-таки изменилось… На стене висели рисунки Келли, а в огромном столе теперь хранились не только бумаги Триппа Олбрайта, но и тайны его дочери. Хейли вздохнула и помассировала пальцами виски. О Господи, как она устала! Больше всего на свете ей хотелось улечься в постель и заснуть. Но сначала придется поработать… «Работу я люблю — и ненавижу», — подумала Хейли, приготовив письменные принадлежности. Не будь Хейли такой усталой, она посмеялась бы над собой. Потому что с удовольствием писала свои рассказы! Она сочиняла истории о приключениях капитана Хейдона Миллза, и это занятие казалось ей весьма достойным. К тому же оно приносило подлинное удовлетворение — и кое-какой доход. К сожалению, Хейли приходилось лгать своим близким, и это ее очень угнетало. Но она не имела права рисковать. Если бы кто-нибудь узнал, что автором морских рассказов является женщина, Хейли лишилась бы своего единственного заработка. Она прекрасно понимала: без ее денег семейство не проживет, поэтому ей придется лгать и в дальнейшем. Только мистер Тимоти, издатель, знал о том, что X. Трипп — это Хейли Олбрайт, и он требовал, чтобы она молчала. Мистер Тимоти не желал рисковать — ведь рассказы о приключениях капитана Хейдона Миллза пользовались огромным успехом и давали значительную прибыль. Хейли писала, не отрываясь, часа два. Погружаясь в мир, который творила сама, она даже забывала об усталости. Закончив очередной рассказ, Хейли убрала рукопись в ящик стола и задула свечу. Потом подошла к французскому окну и посмотрела на ночное небо. Открыв французское окно, девушка вышла в сад. Она шла, наслаждаясь ночной прохладой, и чувствовала, что в душе воцаряется покой. Она любила этот сад. Много лет назад его разбила ее мать, и они проводили здесь долгие часы, с любовью ухаживая за цветами. Подойдя к своей любимой скамье, она села. Посмотрев на дом, тихонько вздохнула. Уже давно следовало починить крышу. И вообще содержать такой большой дом, как Олбрайт-Коттедж, очень непросто. Хотя несколько комнат были заперты, на содержание дома уходили значительные средства. Хейли рассудила, что гонорара, полученного от мистера Тимоти в ее последнюю поездку в Лондон, хватит на несколько месяцев. Она даже сможет отложить немного денег на новые платья для Памелы. Хейли хотелось, чтобы у сестры были все возможности привлечь внимание достойного молодого джентльмена. Такая красивая девушка, как Памела, не должна была остаться старой девой. Хейли невольно улыбнулась. Если интуиция ее не обманывает, Маршалл Уэнтбридж, местный доктор, весьма увлечен Памелой. Хейли с удовольствием заметила, что всякий раз, когда ее сестрица оказывается неподалеку от Маршалла, уши его делаются красными, а на лице появляется румянец. Несмотря на всю свою робость, Маршалл — очень достойный молодой человек. Он добр, умен и к тому же весьма привлекателен. Можно было надеяться, что доктор вскоре начнет ухаживать за Памелой. Хейли тяжело вздохнула. Она вдруг подумала о том, что Маршалл Уэнтбридж — не единственный привлекательный мужчина в Холстеде. Сейчас здесь появился мистер Стивен Барретсон. Она прежде никогда не видела таких мужчин. Он казался совершенством во всех отношениях. Высокий, красивый, умный. Но кроме того, он был одинок. Хейли и сама не понимала, почему так думала, но знала, что это именно так. Во всяком случае, она чувствовала, что жизнь у мистера Барретсона не очень-то счастливая. У него не было семьи, и уже поэтому он заслуживал сочувствия. Не иметь родственников, не иметь близких людей — что может быть хуже? А мистер Барретсон… он все свои переживания держал в себе. Хейли уже не раз замечала, с каким удивлением гость смотрел на ее домашних. Что ж, он ведь учитель и привык к спокойным ученым занятиям, а шум и крики, конечно же, очень его смущают. Но почему же ее так влечет к нему? Стоит ей взглянуть на него — и у нее перехватывает дыхание, а сердце начинает отчаянно колотиться. Прежде ни один мужчина не действовал на нее таким образом, и это очень ее тревожило. Стивен Барретсон был необычайно привлекателен с бородой, но чисто выбритый он просто неотразим. Хейли вспомнила, как склонялась над ним, когда брила. Если бы она наклонилась еще чуть-чуть, то коснулась бы губами его губ…
   — Мисс Олбрайт, что вы делаете здесь в такое время?
   Хейли вздрогнула от неожиданности и вскочила. Прямо перед ней стоял мистер Барретсон.
   — Боже, как вы меня напугали… — пробормотала девушка.
   Хейли сама себе удивлялась — ей вдруг захотелось повернуться и убежать, скрыться в доме. А ведь она всегда считала себя совершенно бесстрашной… Очевидно, этот мужчина гобладал способностью нарушать ее душевный покой.
   Он подошел к ней почти вплотную.
   — Простите меня. Я просто удивился… Почему вы не в доме в такое время?
   Хейли надеялась, что румянец, запылавший на ее щеках, не виден в лунном свете.
   — Я часто гуляю по саду, когда все спят. Но вас-то что привело сюда? Вам следует отдыхать.
   — Я внезапно проснулся и никак не мог уснуть. А потом решил, что прогулка меня успокоит.
   — Кажется, нам в голову пришла одна и та же мысль, — сказала Хейли с улыбкой. — Может, прогуляемся вместе?
   Стивен колебался. Перед ним стояла женщина, из-за которой ему никак не удавалось уснуть. Он проснулся час ' назад после восхитительного сна — ему снилась очаровательная мисс Хейли Олбрайт. Потребовались отчаянные усилия, чтобы подавить возбуждение. Прогулка с ней по саду, озаренному лунным светом, — вероятно, не самый разумный способ успокоиться. Стивен уже хотел отказаться, но слова замерли у него на устах, когда он увидел, как она одета. Хейли была в белой блузке и темных бриджах для верховой езды. Окинув взглядом ее фигуру, Стивен судорожно сглотнул. Да, на ней были самые обычные бриджи, но они так обтягивали ее ноги и ягодицы, что Стивену в какой-то момент показалось, будто она голая. Во всяком случае, ему не приходилось видеть более захватывающее зрелище, чем Хейли в бриджах.
   Улыбка тронула губы Хейли.
   — Простите, я и не думала, что предложение прогуляться так смутит вас.
   Стивен нахмурился. Неужели она насмехается над ним? А эти ее проклятые бриджи… У него из-за них вот-вот выскочит из груди сердце.
   Должно быть, мысли эти отразились на лице Стивена, потому что Хейли проследила за его взглядом — и ахнула.
   — Боже правый! Я и забыла, что я в бриджах! — Она обхватила себя за талию и отступила на два шага; вид у нее был смущенный. — Ой… Прошу извинить меня. Я иногда надеваю их, чтобы не путаться в юбках. Мне никогда не приходило в голову, что я могу наткнуться на кого-нибудь в такой поздний час. Очень сожалею. Надеюсь, я вас не оскорбила?
   Он не мог оторвать от нее глаз. Проклятие! Если бы он был всего лишь оскорблен!
   — Нет-нет. Просто я немного удивился.
   — Могу себе представить. Прошу вас, простите меня. — Хейли отступила еще на шаг. — Если вы на меня не сердитесь…
   — Вам больше не хочется прогуляться? Этот вопрос явно удивил ее.
   — А вам?
   Стивен пожал плечами.
   — Не вижу ничего дурного в том, чтобы пройтись с вами по саду.
   «Неужели я не сумею держать себя в руках, пока мы будем прогуливаться? Без сомнения, сумею. Скорее всего…»
   Стивен предложил Хейли руку, и девушка после некоторого колебания повела его по узкой дорожке.
   — Как вы себя чувствуете? — спросила она, покосившись на него.
   Проклятие! Разумеется, он чертовски возбужден.
   — Спасибо, очень хорошо.
   — И никаких пульсирующих болей?
   Стивен посмотрел на небо. Да, черт побери, он чувствует пульсирующую боль — благодаря ей. Но совсем в другом месте.
   — Совершенно никаких.
   — Я очень рада.
   — Я тоже.
   Несколько минут они шли молча. Наконец Хейли остановилась перед клумбой и потрогала один из цветков.
   — Вы любите цветы, мистер Барретсон? — спросила она. Цветы? Стивен никогда не интересовался цветами, хотя иногда и посылал букеты своим любовницам.
   — Да, наверное.
   Хейли сорвала желто-пурпурный цветок и выпрямилась.
   — Вы знаете, что это? Стивен пожал плечами:
   — Роза?
   Хейли засмеялась и продела стебелек в верхнюю петлю своей льняной блузки.
   — Это анютины глазки.
   — Боюсь, что мне все цветы кажутся розами.
   — Анютины глазки были любимыми цветами моей матери. Она сажала их каждый год. Маму звали Хлоя, что означает «цветущая». Это имя очень подходило ей. Она любила цветы и знала, что означает каждый цветок.
   — Разве цветы что-то означают? — удивился Стивен.
   — Конечно. Язык цветов очень древний. Он столетиями обогащался за счет мифологии, религии и медицины. Его использовали и в геральдике.
   Хейли сорвала стебелек, увешанный маленькими белыми цветочками в виде колокольцев.
   — Вы знаете, что это за цветок? — спросила она.
   — Маленькие розочки? — предположил Стивен. Хейли рассмеялась и покачала головой:
   — Ландыш. Он символизирует чистоту.
   Они снова зашагали по дорожке. Время от времени Хейли останавливалась и, указывая на какой-нибудь цветок, рассказывала о его символике. Стивен пытался запомнить, что они означают, но вскоре окончательно запутался. Да и что он мог запомнить, шагая рядом с этой удивительной женщиной? А ее проклятые бриджи… В какой-то момент ее бедро прикоснулось к его бедру, и Стивен почувствовал, что и его собственные бриджи вдруг стали ужасно тесными.
   Вскоре они подошли к зарослям роз.
   — Вот это наверняка розы, — обрадовался Стивен.
   — Вы правы, — улыбнулась Хейли. — Это мои любимицы.
   — А что они означают? — неожиданно заинтересовался Стивен.
   Если бы неделю назад ему сказали, что он будет ночью; бродить по саду с провинциальной старой девой и беседовать с ней о цветах, он бы расхохотался. И тем не менее он был занят именно этим. Более того — подобное занятие ему нравилось.
   — У роз есть множество значений — в зависимости от цвета и от того, как распустился бутон.
   Протянув руку, Хейли сорвала желтый бутон с высокого куста и передала его Стивену.
   — Это вам, — сказала она с улыбкой.
   — Мне? — удивился он.
   Насколько Стивен помнил, ему никто никогда не дарил цветов. Он понюхал бутон. От него исходил такой же запах, как и от Хейли.
   — А что означает желтая роза?
   — Дружбу. Мы ведь друзья, не так ли?
   Он смотрел на нее, очарованный ее красотой. Блестящие шелковистые локоны падали ей на спину и плечи. Несколько каштановых прядей выбились из-под ленты, но это нисколько не портило общего впечатления. А чудесные синие глаза… Они смотрели на него так доверчиво. Когда в последний раз женщина так смотрела на него? Никогда. Никто так не смотрел на маркиза Гленфилда.
   Светские дамы, которых он знал, смотрели на него с расчетливым интересом. Казалось, они обдумывали: как бы сделаться его женой, маркизой Гленфилд? И ни одна не предлагала ему дружбу.
   Стивен откашлялся.
   — Учитывая то, что вы спасли мне жизнь, что yg вы приютили меня, чтобы я мог восстановить силы, я должен признать: мы с вами друзья. Надеюсь, что когда-нибудь сумею отплатить вам за вашу доброту.
   — Ах, это совершенно не обязательно. Мне очень нра-' вится ваше общество.
   Они немного постояли, молча глядя друг на друга. Стивену вдруг показалось, что Хейли с каждым мгновением становится» все прекраснее. Сейчас, озаренная лунным сиянием, она походила на ангела… облаченного в бриджи…
   Хейли прикоснулась к его руке.
   — Вы хорошо себя чувствуете, мистер Барретсон? У вас такой озабоченный вид.
   Стивен невольно вздрогнул. О Господи, почему даже самое легкое прикосновение этой женщины так тревожит его?
   — Что с вами, мистер Барретсон?
   — Со мной все в порядке, мисс Олбрайт! Он взглянул на цветок на ее блузке.
   — Как, вы сказали, называется этот цветок?
   — Анютины глазки.
   — А что означают анютины глазки?
   — Они означают… «вы занимаете мои мысли».