Главное здание находилось в середине, на вершине крутого холма, и было окружено еще одним частоколом. Здание квадратное, с маленьким крылом, и выглядело внушительнее, чем большинство виденных мною замков, и потому что стояло на холме, и потому что имело два ряда узких окон, а значит два этажа и чердак. Холм такой правильной формы, что я был уверен в его искусственном происхождении. Вероятно, на него пошла земля из рва.
Когда мы поднялись к дому, нас встретил слуга с факелом. Он впустил нас. Арно взял у него факел, и мы сами поднялись по узкой внутренней лестнице на второй этаж и прошли по коридору в комнату.
Оказывается, рыцари в замке живут гораздо комфортабельнее, чем монахи в том монастыре, где был папа. Арно предоставили отдельную комнату с настоящей кроватью, на которой мы теперь будем спать вместе, со всем запахом и прочим. На кровати даже был матрац, набитый чем-то мягким.
Я никогда не видел раньше, чтобы Арно снимал свою кольчугу. Под ней оказалась одежда из мягкой кожи до колен длиной. Вероятно, она предохраняла тело от кольчуги.
Я лежал несколько минут, думая, что вряд ли смогу уснуть. Все настолько чуждо, а я уже проспал шесть часов. Но в следующий момент я услышал, что Арно говорит: "Пора вставать". Когда я открыл глаза, был уже день. Я начал чесаться.
Арно, снова надевший свою кольчугу, провел меня вниз по лестнице на завтрак в "большой зал". В зале было сыро, плохо пахло, на полу лежали несколько больших поджарых псов, будто ждали кормежки. Почему-то пол был покрыт длинной жесткой травой.
За длинным столом сидели барон и его десять воинов, плюс шесть Арно, и еще человек в одежде монаха. Я догадался, что это священник, о котором упоминал Арно. Вместе с бароном и Арно получалось восемнадцать рыцарей и сержантов - ужасно много смертоносных воинов в одной комнате. Всех размеров, от низенького и плотного человека пяти футов двух дюймов до Брислью, не менее шести футов двух дюймов. Но все выглядели свирепыми, сильными и безрассудными, как будто готовыми к любой авантюре.
Самым младшим из них было не более пятнадцати лет, но они считались такими же мужчинами, как и остальные. Самому старшему - не менее сорока и не более пятидесяти. Трудно судить, так как у него не было зубов, и, возможно, он выглядел старше своего возраста. Он, похоже, готов убить любого по одному слову барона, и не мигнув при этом.
Арно представил меня им, и мы сели, а слуги принесли еду. Трудно поверить, какие они были грязные! Единственное, что грязнее их одежды, их руки. Я радовался, что когда мы с Денин прилетели на Фанглит, мы приняли антиинфектант широкого действия.
Пищей служила каша, сделанная из зерен какого-то растения. В кашу клали жидкость, которую называли медом - она сладкая и очень вкусная. Было также жареное мясо, черствый хлеб, сыр и варево из овощей. Все в целом не так уж плохо, только приготовлено неважно. Вкуснее всего мед.
Ели при помощи пальцев и кинжалов, поэтому я поступил так же. Кинжала у меня не было, но я использовал свой поясной нож. Еду запивали пивом, почти таким же, как эвдашское, только здесь пиво теплое и кислое и, похоже, менее крепкое. Папа варит гораздо лучшее.
Когда мы впервые вошли и Арно представлял меня, мужчины открыто меня рассматривали. Похоже, у них сложилось не очень лестное представление обо мне, может быть потому, что на мне не было кольчуги и меча. А может, потому что я не могу ударом кулака свалить лошадь.
Священник, однако, смотрел на меня подозрительно, сжав губы и сузив глаза. Я сразу понял, что с ним нужно быть особенно осторожным. Конечно, он меня не ударит мечом, но если он решит, что я демон, то мне несдобровать. Я видел, что он обратил внимание на крест аббата, висевший у меня на шее, но это не произвело на него впечатления, как я надеялся.
Все занялись едой и молчали. Только когда поели, барон взглянул на Арно.
- Значит это один из небесных людей? - сказал он. - А что он может?
- Он вам покажет, - ответил Арно. - Позови слугу.
Барон взглянул на него, будто хотел угадать, что он задумал.
- Отис! - взревел барон, и к нам бегом бросился толстый краснолицый слуга.
Арно повернулся ко мне.
- Сэр Ларн, - сказал он. - Будь так добр, продемонстрируй действие своего амулета на этом виллане.
Будь так добр! Я взглянул на бедного Отиса. Он не согласится с тем, что я добр. Он мне ничего плохого не сделал и, вероятно, не сделает, а я ему? Мысленно я попросил у него прощения; то, что я собираюсь сделать, не смертельно и в целом не опасно.
Выйдя из-за стола, я сказал:
- Отис, отойди на пять шагов и встань на колени.
Я решил, что демонстрация будет эффективней, если он будет дальше от меня.
Я чувствовал на себе удивленный взгляд барона. Отис попятился и с обеспокоенным видом встал на колени. Я объяснил барону:
- Не хочу, чтобы он поранился, падая.
Потом я снял станнер с пояса, поставил его на среднюю мощность и уложил бедного Отиса. Отис упал. Все, кроме Арно и меня, смотрели на него.
- Он мертв? - спросил барон.
Я все время боялся сказать что-нибудь не так. Надо удовлетворить барона, не оскорбив священника. Надо помнить все, что я слышал от Арно и монахов, и надеяться на лучшее. Я решил, что лучше всего мне сейчас успокоиться и постараться ускорить развитие событий.
- Нет, он не мертв, - ответил я. - Я мог его убить. Я могу убить человека, лишить сознания или просто парализовать. Отис спустя некоторое время придет в себя с головной болью. Я не хотел убивать честного слугу и христианина.
Несколько секунд он смотрел на меня, его густые брови сошлись на переносице.
- Пошли со мной, - сказал он, вставая. - Все пошли со мной. - Мы вслед за ним вышли во двор и пошли к конюшне, конюх встретил нас у входа в нее.
- Приведи Буйного! - приказал барон.
Конюх, вероятно, был старым рыцарем. Он не кланялся, как слуги, держался прямо, на поясе у него был кинжал; в нем чувствовалось достоинство. Он помолчал всего секунду и кивнул.
- Да, господин, - сказал он и, хромая, пошел в конюшню. Кто такой Буйный? Конюх вывел свирепую лошадь. Судя по всему, она не была даже боевой. Я бы назвал ее охотничьей.
- Отойди, Ранульф, - сказал барон, и конюх отошел от лошади. Барон повернулся ко мне. - Сделай с лошадью так, как ты сделал с Отисом.
Я не знал, справится ли станнер с таким большим животным, поэтому настроил его на полную мощность и на узкий луч. Потом с расстояния примерно в пятнадцать футов нацелился в голову Буйного и нажал курок. Лошадь упала, будто ее ударили гигантским молотом. Ранульф, пораженный, посмотрел на нее, потом наклонился и открыл один лошадиный глаз. Потом потрогал горло, будто нащупывая пульс.
- Лошадь мертва, - сказал он. Голос его звучал угнетенно.
Барон поджал губы, потом кивнул.
- Никто так и не смог оседлать его, - сказал он. - Не надо было быть таким норовистым. - Резко повернулся и ушел обратно в дом, все пошли за ним и снова сели за стол.
Все молчали, но я почти слышал, как работают их мозги. Арно выглядел как кот, получивший блюдце сметаны. Барон пустил кувшин с пивом вдоль стола, и все, кроме меня, отпили из него. Меня мучили угрызения совести, особенно из-за лошади. Я не возражаю против выстрелов по полицейским, но Отис и Буйный тут ни при чем.
В первый раз с того момента, как позвали Отиса, я взглянул на священника, да и то мельком. Он больше не смотрел на меня подозрительно. Да и враждебность в нем больше не чувствовалась.
Барон выпил теплого пива, вытер рот обратной стороной ладони и громко рыгнул. Потом, повернувшись к священнику, сказал:
- Отец Дрого, покажи небесному лорду замок. Пусть посмотрит, как тренируются ребята, и вообще что хочет. - Он рассмеялся. Можешь заодно проверить, как он знает катехизис.
Он взглянул на рыцарей.
- Остальные займитесь чем-нибудь. Я должен поговорить с Арно наедине.
Они кивнули, все выглядели очень серьезными. Если они и чувствовали раньше ко мне презрение, то бедный Отис его устранил, а судьба Буйного заставила их даже уважать меня. Я понял, что эти парни считают важным. Но напомнил себе, что они единственные люди, которые могут помочь нам освободить Денин.
Я пошел с Дрого и получил свой "гран тур". Вначале он показал, где живут неженатые рыцари и сержанты - большая комната с деревянными кроватями и бесформенными матрацами наподобие того, на котором спали мы с Арно. Не матрацы ли причина того зуда, который беспокоит меня? Вероятно, какое-то насекомое. Я заметил, что остальные за столом все время почесываются; как же они чешутся под своими кольчугами?
Когда мы пришли в конюшню, вилланы уже утащили Буйного. Ранульфу я, по-видимому, не очень понравился, поэтому мы там не стали задерживаться. После посещения кузницы, где изготовлялось и оружие, мы пошли посмотреть тренировку начинающих рыцарей. В это время тренировались пять пажей и шесть сквайров. Их упражнения объяснили мне, почему рыцари кажутся такими жесткими и сильными. Морская пехота Федерации тренируется менее напряженно, чем эти норманнские дети, а ведь нескольким из них было не больше семи-восьми лет!
Даже самые маленькие были в полном вооружении, у них были щиты, и они упражнялись в бою мечами. Они бегали и прыгали с оружием, падали и кувыркались и бесконечно фехтовали, били, увертывались, кололи, рубили, уклонялись и нападали. Они упражнялись друг с другом и били по щитам и по любым незащищенным частям тела. Инструктор время от времени выкрикивал указания, объяснял или останавливал бой и сам показывал какой-нибудь прием. Инструктор седой, весь в шрамах, он заметно хромал - вероятно, ветеран многих битв.
Я считал, что шрамы на лице и руках Арно получены в бою, но тут мне пришло в голову, что он легко мог получить их на тренировках, когда ему еще не было десяти лет.
Мы смотрели также, как молодые сквайры тренируются с лошадьми. Я не поверил бы, что такие вещи возможны, если бы не видел своими глазами. Они сбоку подбегали к скачущей лошади и вспрыгивали на высокое седло с мечом в одной руке и со щитом в другой, при этом они были в своих тяжелых кольчугах по колено длиной. Они вполне могли ушибиться до смерти, когда начинали обучение.
Наконец Дрого отвел меня в часовню - маленький флигель главного здания. Пол часовни сделан из толстых досок или расколотых бревен, на нем не было травы. Стояли рядами скамьи, на них, вероятно, можно было разместить все население замка, включая семьи женатых рыцарей. Впрочем, сомневаюсь, чтобы скамьи предназначались и для слуг. В одном углу небольшая кафедра высотой по грудь Дрого, на ней вырезан крест, рядом с ней стол. Больше тут ничего не было.
- Назовись еще раз, - сказал жрец.
- Ларн, - ответил я. - Ларн кель Деруп. Кель Дерупы - древняя и благородная семья в той земле, откуда я родом.
- Гм, - он снова осмотрел меня сузившимися глазами. - А разве в твоей земле благородные люди не ходят в доспехах?
- Нет. Мы миролюбивый народ. У нас нет особой нужды в вооружении. Я никогда не встречал там людей в доспехах.
Он ответил не сразу.
- Тогда зачем... это? - он указал на станнер у меня на поясе.
- И в моей земле есть злые люди. И от них нужно защищаться. Но я никогда не носил оружия, пока не пришел в эту землю и увидел, как часто здесь люди применяют насилие.
Он задумчиво кивнул, и мне показалось, что я заслужил его одобрение.
- А каким богам поклоняются в твоей земле?
Облегчение, которое я только что испытал, испарилось. Я понял, что это самый главный вопрос. И если я отвечу неправильно, погублю все, по крайней мере то, что связано с отцом Дрого. Он понимал разницу между человеком, который просто надел крест, и настоящим христианином. И, возможно, Арно был слишком оптимистичен, когда говорил, что Дрого поддержит решение барона. Его враждебность или неодобрение могут настроить Ролана против нас; может, меня даже убьют здесь.
- Отец, - сказал я, - в моей земле живут несчастные, которые вообще не верят в бога. Некогда они верили в ложных богов. Но потом поняли, что эти боги ложные, и отвернулись от них, но истинного бога так и не узнали. Я немного знаю о нем от добрых монахов, и о его сыне Христе. - Я посмотрел на крест, висевший у меня на груди, и взял его в руки. - Этот крест дал мне аббат монастыря святого Стефана в Изере, чтобы обезопасить меня в моем поиске.
Он по-прежнему смотрел на меня не враждебно, но я видел, что мое объяснение не удовлетворило его.
- А зачем ты здесь? - спросил он.
- Чтобы спасти сестру.
- Я об этом слышал. Но я не о том спрашиваю. Что привело тебя сюда до того, как захватили твою сестру?
Я рассказал ему то, что рассказывал Арно: о том, что мы беженцы, о том, как разъединились с родителями и прилетели сюда в поисках их.
- Но, найдя родителей, которых приютили здесь добрые божьи дети, я потерял сестру.
Он опять ответил не сразу, только внимательно смотрел на меня. Я пытался не ежиться. Наконец он спросил:
- А что ты будешь делать, когда освободишь сестру?
Волосы у меня на затылке зашевелились. Осторожнее, сказал я себе. В этом вопросе не просто любопытство; похоже, он видит меня насквозь.
- Мы поищем землю, менее воинственную и опасную, чем эта. А если не найдем, может, вернемся в Нормандию или в Прованс.
Теперь он смотрел не на меня, а куда-то вдаль, но не на что-то конкретное. Через несколько секунд он медленно кивнул. Потом, не говоря ни слова, повел меня к двери. Я чувствовал, что он все еще не удовлетворен, но просто не знает, что еще спросить. Когда он протянул руку к двери, она распахнулась и вбежал маленький мальчик - должно быть, паж на посылках.
Он посмотрел на меня. Не похоже, чтобы он испугался странного чужеземца, хотя, вероятно, слышал о нем множество россказней. Он показался мне просто любопытным - любопытным и осторожным.
- Отец, - сказал он, - его светлость хочет, чтобы вы немедленно привели небесного человека в его апартаменты.
Тут он повернулся и убежал.
Ролан и Арно ждали нас, и Ролан сразу перешел к делу. Он хотел увидеть папину демонстрацию и действие моего бластера.
Что касается папиной демонстрации, ему придется ждать полудня. Но бластер я продемонстрировал ему немедленно, и он не остался разочарованным. В сущности я произвел на него сильнейшее впечатление. Как только он кончил говорить, я выхватил, как в голодраме, бластер и разнес кувшин на столе - разбил его на кусочки. Не останавливаясь, я проделал дыру в двери и поджег большую шкуру, висевшую на стене.
Все это заняло три секунды. И я стоял, как Грязный Дегбар из "Разбойников с Мелфана". Барон еще три секунды смотрел на меня, потом подбежал к стене и сорвал шкуру. Он погасил огонь, окунув шкуру в воду, пролитую из кувшина.
Арно с легкой улыбкой смотрел на меня. Потом попросил меня удалиться, ему нужно еще раз поговорить с бароном наедине. Я не пошел к отцу Дрого: у него могли оказаться еще вопросы. Вместо этого я отправился на тренировочную площадку - не во дворе, а снаружи, за частоколом. Дрого говорил, что там тренируются взрослые. И тут стал смотреть, как упражняются рыцари и сержанты - пешие и верхом. Не понимаю, как они доживают до среднего возраста.
Перед самым полднем папа пролетел на высоте двухсот футов над замком, включив сирену. Я побежал в ворота. Папа начал поворачивать, рыцари и сержанты устремились в ворота, стражники закрыли за ними. Все, включая женщин, детей и слуг, вышли во двор и смотрели на катер. Был тут, конечно, и отец Дрого. Я сказал Ролану, чтобы все отошли от ворот. Он, удивленный, отдал приказ. По его выражению я понял, что Арно ничего не сказал ему о характере предстоящей демонстрации. Тут я отошел от толпы и помахал руками, чтобы привлечь внимание катера. Катер слегка качнул носом, и я ударил кулаком о ладонь.
Катер повернул и начал удаляться от замка, и я не знал, что последует дальше. Вероятно, он опять повернет. Частокол скрыл его от наших глаз. Через несколько секунд катер опять появился и начал приближаться. В его борту открылась дверь.
Пока ничего не произошло. Катер, проделав полукруг, возвращался прежним курсом. На этот раз он летел выше, и в дверях я видел папу. Значит, управляет им мама. Папа нацелил ружье-бластер, и в следующее мгновение ворота взорвались. Разбитые створки повисли на петлях.
Для такого бластера недостаточно. По-видимому, у папы на борту была взрывчатка, и он изготовил бомбу. Вначале, когда он летел медленно и низко, он ее бросил, а потом взорвал.
Еще одно доказательство, что папа в Федерации был революционером, о чем нам не рассказывал. Я всегда считал, что революционеры - те, что взрывают бомбы, - это сердитые свирепые люди, немного чокнутые. Папа всегда был мягок и рассудителен. Его революция - это революция идей. Но, по-видимому, когда положение требовало, он мог становиться и таким.
Когда звон в наших ушах стих, катер уже улетел. Слуги, крестясь, стояли на коленях. Некоторые рыцари тоже крестились, но на колени не встали. Барон смотрел с плотно сжатым ртом и сморщенным лбом.
Я посмотрел на отца Дрого. Того, казалось, ударило громом.
Мы вернулись в замок. Я решил, что Ролан присоединяется к нам.
ДЕСЯТЬ
Мы вернулись в обеденный зал, и Ролан велел принести еще пива. Но когда паж хотел налить мне, я сказал, что мне нельзя пить больше одной кружки в день - таков обычай дворянства в моей стране. На самом деле я просто не привык к выпивке: дома папа наливал нам с Денин по кружке только по праздникам. И хотя местное пиво показалось мне слабым, я совсем не хотел, чтобы у меня затуманило голову.
Ролан нахмурился: по-видимому, решил, что я оскорбляю его гостеприимство. Арно даже не моргнул, может, понял истинную причину. Отец Дрого посмотрел на меня, но не знаю, о чем он подумал.
- Ну что ж, - сказал Арно, глядя на Ролана, - ты видел, что может маленькая лодка, на которой один мужчина, одна женщина и собака. Легко представить себе, что может военный корабль. Не только королевство, империя будет нашей.
- Гм...
Очевидно, Ролан хотел поторговаться.
- Ты не согласен? - спросил Арно.
- Как ты сказал, легко себе представить, - ответил Ролан. - Возникает другой вопрос. Я не видел этот военный корабль, ты тоже. Но если он такой мощный, как же мы его захватим?
Арно начал раздражаться.
- Я уже объяснил тебе.
Ролан кивнул, стараясь казаться мудрым и рассудительным.
- Верно. Но... шансы на успех очень невелики.
Голос барона звучал... предательски - вот лучшее слово. То, что он говорил, правда, но то, как он говорил... Он что-то задумал. Может, еще сам не очень представлял, что. Я чувствовал, что он ищет, как обвести нас.
Барон встал.
- Тем не менее я признаю, что дело привлекательное. Хочу посоветоваться от этом с моим священником.
Чем больше он говорил, тем сильнее я тревожился. Ролан совсем не тот человек, каким был сегодня утром. Утром он был грубым, резким, но готовым к действиям. Сейчас же он какой-то скользкий, фальшивый. Нет, он что-то задумал.
Они с отцом Дрого вышли, вместе с ними старейший рыцарь. Я посмотрел на Арно. Он не выглядел довольным. Он лучше меня знал Ролана и казался обеспокоенным. Барон и священник отсутствовали минут пять. Когда они вернулись, рыцаря с ними не было. Теперь Арно вообще помрачнел. Отец Дрого тоже казался расстроенным. Не враждебным, не коварным, просто расстроенным. Я был почти уверен, что барон приказал ему сделать что-то плохое, нечто такое, что Дрого не одобряет.
Ролан подошел к столу, но не сел. Он оперся о стол кулаками и строго посмотрел на меня.
- Решать отцу Дрого, - сказал он. - Он задаст тебе еще вопросы. Если он решит, что ты не от дьявола, я согласен принять участие в этом деле, конечно, если мы с Арно договоримся по некоторым пунктам. Если отец Дрого решит против тебя, ты должен немедленно нас покинуть, и считай, что тебе повезло, что ты остался жив.
- А пока я поговорю с этим рыцарем, - он показал на Арно, - о предводительстве и о том, что получит каждый, кто объединиться с тобой.
Я посмотрел на Арно. Он и его шестеро людей - моя страховка, а теперь я должен уйти из-под их защиты. Если люди Ролана ждут, чтобы захватить меня в плен, я могу вырваться с помощью бластера, несмотря на их луки и стрелы. Но это прикончит все дело, и мы не сможем освободить Денин - в оставшееся время. Поэтому я не могу просто так начать стрелять: нужно ждать и смотреть, что из этого выйдет.
Арно слегка кивнул. Я проглотил комок в горле, встал и вышел из комнаты с отцом Дрого. Лишь слегка вздрогнул выходя. Но никто не пытался схватить меня, и мы пошли в часовню, Дрого шел впереди. Когда мы пришли, он открыл дверь и знаком пригласил меня пройти. Но взглядом он пытался что-то сообщить мне и слегка покачал головой, когда заговорил.
- Входи, сэр Ларн, - сказал он. - Нам есть о чем поговорить.
- Конечно, отец Дрого. - С этими словами я резко толкнул дверь и, пригнувшись, прыгнул внутрь. В то же время я выхватил станнер и в конце прыжка развернулся. За дверью стоял старейший рыцарь. По другую строну двери, прижавшись к стене, ждал сержант. В руках у них были прочные дубины. Я нажал на курок, и дубины выпали. К несчастью, отец Дрого стоял в дверях, и когда луч станнера переместился от одного воина к другому, он попал под его действие и тоже упал.
Что ж, подумал я, по крайней мере у него будет объяснение, почему он не поднял тревогу. И никто не обвинит его в предательстве интересов барона. Теперь нужно убираться отсюда как можно быстрее и постараться не вызвать тревоги.
Я схватил отца Дрого, втащил его в часовню и закрыл дверь. Потом проверил станнер. Я был уверен, что переключил его на среднюю мощность после Буйного; так оно и было. Конечно, и средняя мощность - это немало, но отец Дрого из них самый старший и, вероятно, самый слабый, а пульс у него ровный; я решил, что никто не пострадает. На столе в часовне стояли блюда и другие хорошо начищенные сверкающие предметы, с него свешивалась до пола скатерть. Я схватил рыцаря за ноги, втащил под стол и закрыл скатертью. Он оказался тяжелее, чем я думал, по-видимому, сплошь состоял из мышц. То же самое я проделал с сержантом. Отца Дрого я не стал тащить за ноги, взял под руки и поднес к столу. Он сделал для меня, что мог, и я хотел ответить ему тем же.
Спрятав их, я распрямился и огляделся. Почему-то я почувствовал себя сильным и уверенным, и мне было хорошо, как никогда в жизни. Ничего не увидев, я вышел через заднюю дверь часовни. Не стоит уходить через большой дом, там можно кого-нибудь встретить.
Я не пошел к переднему входу, откуда по склону холма шла лестница. Вместо этого спустился по травянистому склону и направился к воротам внутреннего частокола. Оттуда пошел к конюшне, посматривая на небо. Может, надеялся, что папа еще тут. Но его не было.
В конюшне Ранульф подпиливал копыто лошади (копыта у лошади не разделены надвое, как у горма, они сплошные). Я попросил оседлать мою лошадь. Он не задавал вопросов, только кивнул и занялся делом, а я ждал в запахе лошадей, сена и помета. Запах совсем неплохой. Не то что в катере. Когда он закончил, я вывел лошадь. Выходя, я оглянулся, опасаясь, что Ранульф что-нибудь заподозрит. Я готов был уложить и его, но он уже вновь занимался копытом.
Я сел в седло, проскакал по залитому солнцем двору и выехал из ворот, кивнув при этом стражнику. Тот ответил. Выехав на мост, я перешел на рысь и поехал по дороге на запад, туда, откуда пришел.
По пути я обдумывал свое положение. За мной могут погнаться, а могут и не погнаться. Ролан видел действие бластера, с другой стороны, он норманн. А из того что я видел и слышал, следовало, что норманн означает безрассудство. Если они будут на меня охотиться и не сделают какой-нибудь глупости, они могут меня убить. Он, вероятно, считает, что вся затея рухнула, и теперь ему нужны мой станнер, бластер и мое мертвое тело.
Я не представлял себе, как поступит в таких обстоятельствах Арно. Он может даже принять участие в охоте: если уж не получилось с военным кораблем, то по крайней мере попробует захватить станнер и бластер.
Вопрос номер два - когда они устремятся за мной? Если Ролан ждет немедленного сообщения от старого рыцаря или Дрого, он очень быстро почувствует неладное и пошлет кого-нибудь в часовню посмотреть, что там происходит. Может, уже сейчас отца Дрого и рыцаря ищут. А может, Ролан считает, что все идет по плану, и еще разговаривает с Арно.
Оглянувшись, я никого не увидел. В полумиле сзади виднелся замок. Я пустил лошадь галопом. Следующая проблема - куда направиться. Я знал, где папа с катером, и с воздуха легко нашел бы это место, но был уверен, что с земли не найду. Это маленькая мокрая поляна всего в восемьдесят футов в поперечнике в густом лесу. Я мог бы даже добраться до этого района, но найти поляну? Да можно пройти в ста футах от нее, не подозревая, что она рядом. А на настоящие поиски у меня нет времени.
К тому же хуже всего, если Ролан будет искать меня в лесу. Преследователи смогут скрываться среди деревьев, они окружат меня, и все будет кончено.
А возле места нашей утренней встречи оставаться нельзя. Оно слишком близко к замку. Меня будут искать с собаками и найдут еще до полудня.
Еще одна проблема в том, что все норманны отличные всадники. А я нет. Вне дороги, особенно в лесу, я не могу двигаться так быстро, как они. Конечно, лошадь у меня сильная, и, как всеми норманнскими лошадьми, ею легко управлять. Легкое движение узды, нажатие на бок - все, что нужно. Арно научил меня этому. Все дело в том, чтобы не упасть на полном скаку в лесу или на неровной местности.
На дороге у меня хоть одно преимущество: хоть я выше большинства норманнов, но вешу меньше почти любого из них, к тому же у меня нет кольчуги и тяжелого оружия.
Когда мы поднялись к дому, нас встретил слуга с факелом. Он впустил нас. Арно взял у него факел, и мы сами поднялись по узкой внутренней лестнице на второй этаж и прошли по коридору в комнату.
Оказывается, рыцари в замке живут гораздо комфортабельнее, чем монахи в том монастыре, где был папа. Арно предоставили отдельную комнату с настоящей кроватью, на которой мы теперь будем спать вместе, со всем запахом и прочим. На кровати даже был матрац, набитый чем-то мягким.
Я никогда не видел раньше, чтобы Арно снимал свою кольчугу. Под ней оказалась одежда из мягкой кожи до колен длиной. Вероятно, она предохраняла тело от кольчуги.
Я лежал несколько минут, думая, что вряд ли смогу уснуть. Все настолько чуждо, а я уже проспал шесть часов. Но в следующий момент я услышал, что Арно говорит: "Пора вставать". Когда я открыл глаза, был уже день. Я начал чесаться.
Арно, снова надевший свою кольчугу, провел меня вниз по лестнице на завтрак в "большой зал". В зале было сыро, плохо пахло, на полу лежали несколько больших поджарых псов, будто ждали кормежки. Почему-то пол был покрыт длинной жесткой травой.
За длинным столом сидели барон и его десять воинов, плюс шесть Арно, и еще человек в одежде монаха. Я догадался, что это священник, о котором упоминал Арно. Вместе с бароном и Арно получалось восемнадцать рыцарей и сержантов - ужасно много смертоносных воинов в одной комнате. Всех размеров, от низенького и плотного человека пяти футов двух дюймов до Брислью, не менее шести футов двух дюймов. Но все выглядели свирепыми, сильными и безрассудными, как будто готовыми к любой авантюре.
Самым младшим из них было не более пятнадцати лет, но они считались такими же мужчинами, как и остальные. Самому старшему - не менее сорока и не более пятидесяти. Трудно судить, так как у него не было зубов, и, возможно, он выглядел старше своего возраста. Он, похоже, готов убить любого по одному слову барона, и не мигнув при этом.
Арно представил меня им, и мы сели, а слуги принесли еду. Трудно поверить, какие они были грязные! Единственное, что грязнее их одежды, их руки. Я радовался, что когда мы с Денин прилетели на Фанглит, мы приняли антиинфектант широкого действия.
Пищей служила каша, сделанная из зерен какого-то растения. В кашу клали жидкость, которую называли медом - она сладкая и очень вкусная. Было также жареное мясо, черствый хлеб, сыр и варево из овощей. Все в целом не так уж плохо, только приготовлено неважно. Вкуснее всего мед.
Ели при помощи пальцев и кинжалов, поэтому я поступил так же. Кинжала у меня не было, но я использовал свой поясной нож. Еду запивали пивом, почти таким же, как эвдашское, только здесь пиво теплое и кислое и, похоже, менее крепкое. Папа варит гораздо лучшее.
Когда мы впервые вошли и Арно представлял меня, мужчины открыто меня рассматривали. Похоже, у них сложилось не очень лестное представление обо мне, может быть потому, что на мне не было кольчуги и меча. А может, потому что я не могу ударом кулака свалить лошадь.
Священник, однако, смотрел на меня подозрительно, сжав губы и сузив глаза. Я сразу понял, что с ним нужно быть особенно осторожным. Конечно, он меня не ударит мечом, но если он решит, что я демон, то мне несдобровать. Я видел, что он обратил внимание на крест аббата, висевший у меня на шее, но это не произвело на него впечатления, как я надеялся.
Все занялись едой и молчали. Только когда поели, барон взглянул на Арно.
- Значит это один из небесных людей? - сказал он. - А что он может?
- Он вам покажет, - ответил Арно. - Позови слугу.
Барон взглянул на него, будто хотел угадать, что он задумал.
- Отис! - взревел барон, и к нам бегом бросился толстый краснолицый слуга.
Арно повернулся ко мне.
- Сэр Ларн, - сказал он. - Будь так добр, продемонстрируй действие своего амулета на этом виллане.
Будь так добр! Я взглянул на бедного Отиса. Он не согласится с тем, что я добр. Он мне ничего плохого не сделал и, вероятно, не сделает, а я ему? Мысленно я попросил у него прощения; то, что я собираюсь сделать, не смертельно и в целом не опасно.
Выйдя из-за стола, я сказал:
- Отис, отойди на пять шагов и встань на колени.
Я решил, что демонстрация будет эффективней, если он будет дальше от меня.
Я чувствовал на себе удивленный взгляд барона. Отис попятился и с обеспокоенным видом встал на колени. Я объяснил барону:
- Не хочу, чтобы он поранился, падая.
Потом я снял станнер с пояса, поставил его на среднюю мощность и уложил бедного Отиса. Отис упал. Все, кроме Арно и меня, смотрели на него.
- Он мертв? - спросил барон.
Я все время боялся сказать что-нибудь не так. Надо удовлетворить барона, не оскорбив священника. Надо помнить все, что я слышал от Арно и монахов, и надеяться на лучшее. Я решил, что лучше всего мне сейчас успокоиться и постараться ускорить развитие событий.
- Нет, он не мертв, - ответил я. - Я мог его убить. Я могу убить человека, лишить сознания или просто парализовать. Отис спустя некоторое время придет в себя с головной болью. Я не хотел убивать честного слугу и христианина.
Несколько секунд он смотрел на меня, его густые брови сошлись на переносице.
- Пошли со мной, - сказал он, вставая. - Все пошли со мной. - Мы вслед за ним вышли во двор и пошли к конюшне, конюх встретил нас у входа в нее.
- Приведи Буйного! - приказал барон.
Конюх, вероятно, был старым рыцарем. Он не кланялся, как слуги, держался прямо, на поясе у него был кинжал; в нем чувствовалось достоинство. Он помолчал всего секунду и кивнул.
- Да, господин, - сказал он и, хромая, пошел в конюшню. Кто такой Буйный? Конюх вывел свирепую лошадь. Судя по всему, она не была даже боевой. Я бы назвал ее охотничьей.
- Отойди, Ранульф, - сказал барон, и конюх отошел от лошади. Барон повернулся ко мне. - Сделай с лошадью так, как ты сделал с Отисом.
Я не знал, справится ли станнер с таким большим животным, поэтому настроил его на полную мощность и на узкий луч. Потом с расстояния примерно в пятнадцать футов нацелился в голову Буйного и нажал курок. Лошадь упала, будто ее ударили гигантским молотом. Ранульф, пораженный, посмотрел на нее, потом наклонился и открыл один лошадиный глаз. Потом потрогал горло, будто нащупывая пульс.
- Лошадь мертва, - сказал он. Голос его звучал угнетенно.
Барон поджал губы, потом кивнул.
- Никто так и не смог оседлать его, - сказал он. - Не надо было быть таким норовистым. - Резко повернулся и ушел обратно в дом, все пошли за ним и снова сели за стол.
Все молчали, но я почти слышал, как работают их мозги. Арно выглядел как кот, получивший блюдце сметаны. Барон пустил кувшин с пивом вдоль стола, и все, кроме меня, отпили из него. Меня мучили угрызения совести, особенно из-за лошади. Я не возражаю против выстрелов по полицейским, но Отис и Буйный тут ни при чем.
В первый раз с того момента, как позвали Отиса, я взглянул на священника, да и то мельком. Он больше не смотрел на меня подозрительно. Да и враждебность в нем больше не чувствовалась.
Барон выпил теплого пива, вытер рот обратной стороной ладони и громко рыгнул. Потом, повернувшись к священнику, сказал:
- Отец Дрого, покажи небесному лорду замок. Пусть посмотрит, как тренируются ребята, и вообще что хочет. - Он рассмеялся. Можешь заодно проверить, как он знает катехизис.
Он взглянул на рыцарей.
- Остальные займитесь чем-нибудь. Я должен поговорить с Арно наедине.
Они кивнули, все выглядели очень серьезными. Если они и чувствовали раньше ко мне презрение, то бедный Отис его устранил, а судьба Буйного заставила их даже уважать меня. Я понял, что эти парни считают важным. Но напомнил себе, что они единственные люди, которые могут помочь нам освободить Денин.
Я пошел с Дрого и получил свой "гран тур". Вначале он показал, где живут неженатые рыцари и сержанты - большая комната с деревянными кроватями и бесформенными матрацами наподобие того, на котором спали мы с Арно. Не матрацы ли причина того зуда, который беспокоит меня? Вероятно, какое-то насекомое. Я заметил, что остальные за столом все время почесываются; как же они чешутся под своими кольчугами?
Когда мы пришли в конюшню, вилланы уже утащили Буйного. Ранульфу я, по-видимому, не очень понравился, поэтому мы там не стали задерживаться. После посещения кузницы, где изготовлялось и оружие, мы пошли посмотреть тренировку начинающих рыцарей. В это время тренировались пять пажей и шесть сквайров. Их упражнения объяснили мне, почему рыцари кажутся такими жесткими и сильными. Морская пехота Федерации тренируется менее напряженно, чем эти норманнские дети, а ведь нескольким из них было не больше семи-восьми лет!
Даже самые маленькие были в полном вооружении, у них были щиты, и они упражнялись в бою мечами. Они бегали и прыгали с оружием, падали и кувыркались и бесконечно фехтовали, били, увертывались, кололи, рубили, уклонялись и нападали. Они упражнялись друг с другом и били по щитам и по любым незащищенным частям тела. Инструктор время от времени выкрикивал указания, объяснял или останавливал бой и сам показывал какой-нибудь прием. Инструктор седой, весь в шрамах, он заметно хромал - вероятно, ветеран многих битв.
Я считал, что шрамы на лице и руках Арно получены в бою, но тут мне пришло в голову, что он легко мог получить их на тренировках, когда ему еще не было десяти лет.
Мы смотрели также, как молодые сквайры тренируются с лошадьми. Я не поверил бы, что такие вещи возможны, если бы не видел своими глазами. Они сбоку подбегали к скачущей лошади и вспрыгивали на высокое седло с мечом в одной руке и со щитом в другой, при этом они были в своих тяжелых кольчугах по колено длиной. Они вполне могли ушибиться до смерти, когда начинали обучение.
Наконец Дрого отвел меня в часовню - маленький флигель главного здания. Пол часовни сделан из толстых досок или расколотых бревен, на нем не было травы. Стояли рядами скамьи, на них, вероятно, можно было разместить все население замка, включая семьи женатых рыцарей. Впрочем, сомневаюсь, чтобы скамьи предназначались и для слуг. В одном углу небольшая кафедра высотой по грудь Дрого, на ней вырезан крест, рядом с ней стол. Больше тут ничего не было.
- Назовись еще раз, - сказал жрец.
- Ларн, - ответил я. - Ларн кель Деруп. Кель Дерупы - древняя и благородная семья в той земле, откуда я родом.
- Гм, - он снова осмотрел меня сузившимися глазами. - А разве в твоей земле благородные люди не ходят в доспехах?
- Нет. Мы миролюбивый народ. У нас нет особой нужды в вооружении. Я никогда не встречал там людей в доспехах.
Он ответил не сразу.
- Тогда зачем... это? - он указал на станнер у меня на поясе.
- И в моей земле есть злые люди. И от них нужно защищаться. Но я никогда не носил оружия, пока не пришел в эту землю и увидел, как часто здесь люди применяют насилие.
Он задумчиво кивнул, и мне показалось, что я заслужил его одобрение.
- А каким богам поклоняются в твоей земле?
Облегчение, которое я только что испытал, испарилось. Я понял, что это самый главный вопрос. И если я отвечу неправильно, погублю все, по крайней мере то, что связано с отцом Дрого. Он понимал разницу между человеком, который просто надел крест, и настоящим христианином. И, возможно, Арно был слишком оптимистичен, когда говорил, что Дрого поддержит решение барона. Его враждебность или неодобрение могут настроить Ролана против нас; может, меня даже убьют здесь.
- Отец, - сказал я, - в моей земле живут несчастные, которые вообще не верят в бога. Некогда они верили в ложных богов. Но потом поняли, что эти боги ложные, и отвернулись от них, но истинного бога так и не узнали. Я немного знаю о нем от добрых монахов, и о его сыне Христе. - Я посмотрел на крест, висевший у меня на груди, и взял его в руки. - Этот крест дал мне аббат монастыря святого Стефана в Изере, чтобы обезопасить меня в моем поиске.
Он по-прежнему смотрел на меня не враждебно, но я видел, что мое объяснение не удовлетворило его.
- А зачем ты здесь? - спросил он.
- Чтобы спасти сестру.
- Я об этом слышал. Но я не о том спрашиваю. Что привело тебя сюда до того, как захватили твою сестру?
Я рассказал ему то, что рассказывал Арно: о том, что мы беженцы, о том, как разъединились с родителями и прилетели сюда в поисках их.
- Но, найдя родителей, которых приютили здесь добрые божьи дети, я потерял сестру.
Он опять ответил не сразу, только внимательно смотрел на меня. Я пытался не ежиться. Наконец он спросил:
- А что ты будешь делать, когда освободишь сестру?
Волосы у меня на затылке зашевелились. Осторожнее, сказал я себе. В этом вопросе не просто любопытство; похоже, он видит меня насквозь.
- Мы поищем землю, менее воинственную и опасную, чем эта. А если не найдем, может, вернемся в Нормандию или в Прованс.
Теперь он смотрел не на меня, а куда-то вдаль, но не на что-то конкретное. Через несколько секунд он медленно кивнул. Потом, не говоря ни слова, повел меня к двери. Я чувствовал, что он все еще не удовлетворен, но просто не знает, что еще спросить. Когда он протянул руку к двери, она распахнулась и вбежал маленький мальчик - должно быть, паж на посылках.
Он посмотрел на меня. Не похоже, чтобы он испугался странного чужеземца, хотя, вероятно, слышал о нем множество россказней. Он показался мне просто любопытным - любопытным и осторожным.
- Отец, - сказал он, - его светлость хочет, чтобы вы немедленно привели небесного человека в его апартаменты.
Тут он повернулся и убежал.
Ролан и Арно ждали нас, и Ролан сразу перешел к делу. Он хотел увидеть папину демонстрацию и действие моего бластера.
Что касается папиной демонстрации, ему придется ждать полудня. Но бластер я продемонстрировал ему немедленно, и он не остался разочарованным. В сущности я произвел на него сильнейшее впечатление. Как только он кончил говорить, я выхватил, как в голодраме, бластер и разнес кувшин на столе - разбил его на кусочки. Не останавливаясь, я проделал дыру в двери и поджег большую шкуру, висевшую на стене.
Все это заняло три секунды. И я стоял, как Грязный Дегбар из "Разбойников с Мелфана". Барон еще три секунды смотрел на меня, потом подбежал к стене и сорвал шкуру. Он погасил огонь, окунув шкуру в воду, пролитую из кувшина.
Арно с легкой улыбкой смотрел на меня. Потом попросил меня удалиться, ему нужно еще раз поговорить с бароном наедине. Я не пошел к отцу Дрого: у него могли оказаться еще вопросы. Вместо этого я отправился на тренировочную площадку - не во дворе, а снаружи, за частоколом. Дрого говорил, что там тренируются взрослые. И тут стал смотреть, как упражняются рыцари и сержанты - пешие и верхом. Не понимаю, как они доживают до среднего возраста.
Перед самым полднем папа пролетел на высоте двухсот футов над замком, включив сирену. Я побежал в ворота. Папа начал поворачивать, рыцари и сержанты устремились в ворота, стражники закрыли за ними. Все, включая женщин, детей и слуг, вышли во двор и смотрели на катер. Был тут, конечно, и отец Дрого. Я сказал Ролану, чтобы все отошли от ворот. Он, удивленный, отдал приказ. По его выражению я понял, что Арно ничего не сказал ему о характере предстоящей демонстрации. Тут я отошел от толпы и помахал руками, чтобы привлечь внимание катера. Катер слегка качнул носом, и я ударил кулаком о ладонь.
Катер повернул и начал удаляться от замка, и я не знал, что последует дальше. Вероятно, он опять повернет. Частокол скрыл его от наших глаз. Через несколько секунд катер опять появился и начал приближаться. В его борту открылась дверь.
Пока ничего не произошло. Катер, проделав полукруг, возвращался прежним курсом. На этот раз он летел выше, и в дверях я видел папу. Значит, управляет им мама. Папа нацелил ружье-бластер, и в следующее мгновение ворота взорвались. Разбитые створки повисли на петлях.
Для такого бластера недостаточно. По-видимому, у папы на борту была взрывчатка, и он изготовил бомбу. Вначале, когда он летел медленно и низко, он ее бросил, а потом взорвал.
Еще одно доказательство, что папа в Федерации был революционером, о чем нам не рассказывал. Я всегда считал, что революционеры - те, что взрывают бомбы, - это сердитые свирепые люди, немного чокнутые. Папа всегда был мягок и рассудителен. Его революция - это революция идей. Но, по-видимому, когда положение требовало, он мог становиться и таким.
Когда звон в наших ушах стих, катер уже улетел. Слуги, крестясь, стояли на коленях. Некоторые рыцари тоже крестились, но на колени не встали. Барон смотрел с плотно сжатым ртом и сморщенным лбом.
Я посмотрел на отца Дрого. Того, казалось, ударило громом.
Мы вернулись в замок. Я решил, что Ролан присоединяется к нам.
ДЕСЯТЬ
Мы вернулись в обеденный зал, и Ролан велел принести еще пива. Но когда паж хотел налить мне, я сказал, что мне нельзя пить больше одной кружки в день - таков обычай дворянства в моей стране. На самом деле я просто не привык к выпивке: дома папа наливал нам с Денин по кружке только по праздникам. И хотя местное пиво показалось мне слабым, я совсем не хотел, чтобы у меня затуманило голову.
Ролан нахмурился: по-видимому, решил, что я оскорбляю его гостеприимство. Арно даже не моргнул, может, понял истинную причину. Отец Дрого посмотрел на меня, но не знаю, о чем он подумал.
- Ну что ж, - сказал Арно, глядя на Ролана, - ты видел, что может маленькая лодка, на которой один мужчина, одна женщина и собака. Легко представить себе, что может военный корабль. Не только королевство, империя будет нашей.
- Гм...
Очевидно, Ролан хотел поторговаться.
- Ты не согласен? - спросил Арно.
- Как ты сказал, легко себе представить, - ответил Ролан. - Возникает другой вопрос. Я не видел этот военный корабль, ты тоже. Но если он такой мощный, как же мы его захватим?
Арно начал раздражаться.
- Я уже объяснил тебе.
Ролан кивнул, стараясь казаться мудрым и рассудительным.
- Верно. Но... шансы на успех очень невелики.
Голос барона звучал... предательски - вот лучшее слово. То, что он говорил, правда, но то, как он говорил... Он что-то задумал. Может, еще сам не очень представлял, что. Я чувствовал, что он ищет, как обвести нас.
Барон встал.
- Тем не менее я признаю, что дело привлекательное. Хочу посоветоваться от этом с моим священником.
Чем больше он говорил, тем сильнее я тревожился. Ролан совсем не тот человек, каким был сегодня утром. Утром он был грубым, резким, но готовым к действиям. Сейчас же он какой-то скользкий, фальшивый. Нет, он что-то задумал.
Они с отцом Дрого вышли, вместе с ними старейший рыцарь. Я посмотрел на Арно. Он не выглядел довольным. Он лучше меня знал Ролана и казался обеспокоенным. Барон и священник отсутствовали минут пять. Когда они вернулись, рыцаря с ними не было. Теперь Арно вообще помрачнел. Отец Дрого тоже казался расстроенным. Не враждебным, не коварным, просто расстроенным. Я был почти уверен, что барон приказал ему сделать что-то плохое, нечто такое, что Дрого не одобряет.
Ролан подошел к столу, но не сел. Он оперся о стол кулаками и строго посмотрел на меня.
- Решать отцу Дрого, - сказал он. - Он задаст тебе еще вопросы. Если он решит, что ты не от дьявола, я согласен принять участие в этом деле, конечно, если мы с Арно договоримся по некоторым пунктам. Если отец Дрого решит против тебя, ты должен немедленно нас покинуть, и считай, что тебе повезло, что ты остался жив.
- А пока я поговорю с этим рыцарем, - он показал на Арно, - о предводительстве и о том, что получит каждый, кто объединиться с тобой.
Я посмотрел на Арно. Он и его шестеро людей - моя страховка, а теперь я должен уйти из-под их защиты. Если люди Ролана ждут, чтобы захватить меня в плен, я могу вырваться с помощью бластера, несмотря на их луки и стрелы. Но это прикончит все дело, и мы не сможем освободить Денин - в оставшееся время. Поэтому я не могу просто так начать стрелять: нужно ждать и смотреть, что из этого выйдет.
Арно слегка кивнул. Я проглотил комок в горле, встал и вышел из комнаты с отцом Дрого. Лишь слегка вздрогнул выходя. Но никто не пытался схватить меня, и мы пошли в часовню, Дрого шел впереди. Когда мы пришли, он открыл дверь и знаком пригласил меня пройти. Но взглядом он пытался что-то сообщить мне и слегка покачал головой, когда заговорил.
- Входи, сэр Ларн, - сказал он. - Нам есть о чем поговорить.
- Конечно, отец Дрого. - С этими словами я резко толкнул дверь и, пригнувшись, прыгнул внутрь. В то же время я выхватил станнер и в конце прыжка развернулся. За дверью стоял старейший рыцарь. По другую строну двери, прижавшись к стене, ждал сержант. В руках у них были прочные дубины. Я нажал на курок, и дубины выпали. К несчастью, отец Дрого стоял в дверях, и когда луч станнера переместился от одного воина к другому, он попал под его действие и тоже упал.
Что ж, подумал я, по крайней мере у него будет объяснение, почему он не поднял тревогу. И никто не обвинит его в предательстве интересов барона. Теперь нужно убираться отсюда как можно быстрее и постараться не вызвать тревоги.
Я схватил отца Дрого, втащил его в часовню и закрыл дверь. Потом проверил станнер. Я был уверен, что переключил его на среднюю мощность после Буйного; так оно и было. Конечно, и средняя мощность - это немало, но отец Дрого из них самый старший и, вероятно, самый слабый, а пульс у него ровный; я решил, что никто не пострадает. На столе в часовне стояли блюда и другие хорошо начищенные сверкающие предметы, с него свешивалась до пола скатерть. Я схватил рыцаря за ноги, втащил под стол и закрыл скатертью. Он оказался тяжелее, чем я думал, по-видимому, сплошь состоял из мышц. То же самое я проделал с сержантом. Отца Дрого я не стал тащить за ноги, взял под руки и поднес к столу. Он сделал для меня, что мог, и я хотел ответить ему тем же.
Спрятав их, я распрямился и огляделся. Почему-то я почувствовал себя сильным и уверенным, и мне было хорошо, как никогда в жизни. Ничего не увидев, я вышел через заднюю дверь часовни. Не стоит уходить через большой дом, там можно кого-нибудь встретить.
Я не пошел к переднему входу, откуда по склону холма шла лестница. Вместо этого спустился по травянистому склону и направился к воротам внутреннего частокола. Оттуда пошел к конюшне, посматривая на небо. Может, надеялся, что папа еще тут. Но его не было.
В конюшне Ранульф подпиливал копыто лошади (копыта у лошади не разделены надвое, как у горма, они сплошные). Я попросил оседлать мою лошадь. Он не задавал вопросов, только кивнул и занялся делом, а я ждал в запахе лошадей, сена и помета. Запах совсем неплохой. Не то что в катере. Когда он закончил, я вывел лошадь. Выходя, я оглянулся, опасаясь, что Ранульф что-нибудь заподозрит. Я готов был уложить и его, но он уже вновь занимался копытом.
Я сел в седло, проскакал по залитому солнцем двору и выехал из ворот, кивнув при этом стражнику. Тот ответил. Выехав на мост, я перешел на рысь и поехал по дороге на запад, туда, откуда пришел.
По пути я обдумывал свое положение. За мной могут погнаться, а могут и не погнаться. Ролан видел действие бластера, с другой стороны, он норманн. А из того что я видел и слышал, следовало, что норманн означает безрассудство. Если они будут на меня охотиться и не сделают какой-нибудь глупости, они могут меня убить. Он, вероятно, считает, что вся затея рухнула, и теперь ему нужны мой станнер, бластер и мое мертвое тело.
Я не представлял себе, как поступит в таких обстоятельствах Арно. Он может даже принять участие в охоте: если уж не получилось с военным кораблем, то по крайней мере попробует захватить станнер и бластер.
Вопрос номер два - когда они устремятся за мной? Если Ролан ждет немедленного сообщения от старого рыцаря или Дрого, он очень быстро почувствует неладное и пошлет кого-нибудь в часовню посмотреть, что там происходит. Может, уже сейчас отца Дрого и рыцаря ищут. А может, Ролан считает, что все идет по плану, и еще разговаривает с Арно.
Оглянувшись, я никого не увидел. В полумиле сзади виднелся замок. Я пустил лошадь галопом. Следующая проблема - куда направиться. Я знал, где папа с катером, и с воздуха легко нашел бы это место, но был уверен, что с земли не найду. Это маленькая мокрая поляна всего в восемьдесят футов в поперечнике в густом лесу. Я мог бы даже добраться до этого района, но найти поляну? Да можно пройти в ста футах от нее, не подозревая, что она рядом. А на настоящие поиски у меня нет времени.
К тому же хуже всего, если Ролан будет искать меня в лесу. Преследователи смогут скрываться среди деревьев, они окружат меня, и все будет кончено.
А возле места нашей утренней встречи оставаться нельзя. Оно слишком близко к замку. Меня будут искать с собаками и найдут еще до полудня.
Еще одна проблема в том, что все норманны отличные всадники. А я нет. Вне дороги, особенно в лесу, я не могу двигаться так быстро, как они. Конечно, лошадь у меня сильная, и, как всеми норманнскими лошадьми, ею легко управлять. Легкое движение узды, нажатие на бок - все, что нужно. Арно научил меня этому. Все дело в том, чтобы не упасть на полном скаку в лесу или на неровной местности.
На дороге у меня хоть одно преимущество: хоть я выше большинства норманнов, но вешу меньше почти любого из них, к тому же у меня нет кольчуги и тяжелого оружия.