Тем временем я двигался на запад. Там находится Орна. Не буду отыскивать катер и родителей. Пусть они сами найдут меня с помощью Баббы. Теперь главное, чтобы преследователи потеряли меня, и река поможет мне в этом. Потом я постараюсь спрятаться.
Еще через полмили поля кончились, и дорога пошла лесом. Пока я не видел ни следа преследования и начинал чувствовать себя все увереннее. Когда семья подберет меня, мы пролетим над замком с громкоговорителем и скажем Ролану, что можем быть его друзьями или врагами: выбор принадлежит ему. Может, он еще поможет нам освободить Денин.
В сущности он действовал не более предательски, чем Арно, напомнил я себе, когда Арно пытался овладеть моим "амулетом" в то утро в Провансе несколько дней назад. Но наш договор с Арно тем не менее действовал.
Но Арно не казался мне предателем и преступником, а Ролан казался. Арно всего лишь норманн, и он мне с самого начала понравился. Я ему не доверял, но он мне нравился.
Больше мили дорога шла лесом, и местность была холмистой. Но потом она выровнялась, по обе стороны дороги опять появились поля. Я миновал небольшой замок с частоколом без рва, никто меня не окликнул. Пока что я на дороге оставался один.
Я снова пустил лошадь рысью, потому что не представлял, сколько времени она выдержит галоп. Мне не хотелось, чтобы она выдохлась, если мне вдруг понадобится скорость. А рысью она шла без усилий и, казалось, способна так идти целый день.
К тому же рысь не вызывает подозрений. Если я буду продолжать скакать галопом, кто-нибудь может заинтересоваться, чего это я так тороплюсь.
Но когда мы снова въехали в лес, я пустил лошадь быстрее, чтобы оторваться от возможных преследователей. Если Ролан решит меня догонять, он будет подгонять лошадей изо всех сил, и с ним будут охотничьи собаки.
Когда я вновь подумал о собаках, мой оптимизм уменьшился.
Вдоль дороги местность была расчищена для обработки. Еще через несколько миль и три замка дорога начала извиваться вниз по склону неровной лесистой местности. Мне казалось, что теперь-то погоня за мной уже двинулась, и я пустил лошадь под уклон вскачь. Тело у меня опять начало болеть, но я не мог позволить себе двигаться шагом.
Холмистая местность спускалась к реке - мы на Эвдаше такую называем "проломленной рекой" - и густо заросла лесом. Некоторые деревья были так велики, что их не охватили бы два человека. Кроны их смыкались над дорогой, образуя крышу и лишь пятнами пропуская солнце. Свет здесь смягчался и казался зеленоватым.
Роскошная зеленая Нормандия - прекрасное место. Хотел бы я, чтобы ситуация позволяла мне останавливаться и наслаждаться окружающим пейзажем. Но я продолжал подгонять лошадь и вскоре подъехал к Орне.
В этом месте Орна не образует равнину. Лесистые холмы подходят к самой воде. Недалеко от берега параллельно реке пролегала еще одна грязная дорога. На берегу виднелся примитивный причал, но ни одной лодки. Это меня устраивало. Я сразу понял, что нужно делать, въехал на причал и заставил лошадь войти в воду. Она не колебалась ни секунды, и вода показалась мне лишь чуть прохладной.
Я двинулся к противоположному берегу ниже по течению. Я задумал там углубиться в лес и направиться на север к морскому берегу. Вероятно, там по лесу ехать будет трудно: с этой стороны я не видел ни одной дороги, но в то же время меня не увидят с дороги на этом берегу.
Река была не больше двухсот футов в ширину, и вскоре я пересек ее. И лес на противоположном берегу не очень зарос кустарником, за исключением самого берега, куда попадало больше солнца. Передвигаться на лошади было нетрудно, и мы пустились опять рысью. Я наслаждался лесом, красотой, солнечным светом, которого не так уж много видел в Нормандии.
Но тут я вспомнил собак Ролана, и лес и солнечный свет уже не казались такими прекрасными. Если с норманнами собаки, они поймут, что я вошел в реку, и решат, что я пересек ее. Они тоже переберутся на этот берег, и собаки легко возьмут след. И я окажусь в ситуации, которой хотел избежать, - буду застигнут в лесу. Может, стоит снова пересечь реку и вернуться на восточный берег?
Но если у них нет с собой собак, они поедут вдоль берега, а тут и я. Я не знал, на что решиться. Несомненно, они приведут собак. По рассказам Арно я знал, что норманны почти всегда охотятся с собаками. Да и как иначе им отыскать меня?
Я еще с полмили проехал по западному берегу, чтобы подальше уйти от причала, с которого меня могли увидеть. Потом вернулся на берег и снова вошел в воду. Через три-четыре минуты мы снова были на восточном берегу и на дороге. И еще в течение пяти минут все было прекрасно.
А потом в пятидесяти футах передо мной из леса вышло четверо. Это не люди Ролана: я их никогда раньше не видел. Они улыбались, но совсем не дружески. Все были в кольчугах, шлемах и с мечами. Двое держали слегка согнутые луки, стрелы наложили на тетиву. Третий держал щит и копье, вероятно, на случай, если я нападу сам. Четвертый, в одеянии поверх кольчуги, казался предводителем. В одной руке у него был меч, в другой щит.
Автоматически я оглянулся через плечо и увидел за собой еще двоих.
Их шестеро! По-видимому, ищут добычу покрупнее, но я сойду в качестве закуски. Они вовсе не похожи на оборванных разбойников Прованса. Больше на рыцарей, ставших вне закона. Я вспомнил, как Арно рассказывал, что отец Ролана был убит в схватке с речными пиратами. Может, это они и есть.
- Остановись и слезай с лошади! - крикнул предводитель.
Нужно действовать быстро, или я погиб. Может, и так уже поздно. Я остановил лошадь, но когда моя нога коснулась дороги, бластер уже был у меня в руке. Я дважды выстрелил в людей перед собой, в то же время отпрыгнув в сторону. Укрываясь в кустах вдоль дороги, я увидел, как упал предводитель.
Но что за парни! Их должен был смертельно испугать бластер. Еще одно отличие норманнских воинов от оборванных бандитов Прованса. Если я останусь на месте, они меня убьют.
Я пополз вперед и увидел одного, он целился из лука. Я выстрелил, полетели ветки, куски коры и человеческого тела, а стрела просвистела высоко в листве. Еще одна стрела вонзилась всего в нескольких дюймах от меня, будто у стрелка рука дрогнула от неожиданного звука выстрела. Я упал за толстый ствол с гладкой серой корой и мгновение лежал неподвижно. Никого не видно, а парни за мной, возможно, тихо приближаются.
Я не помнил, сколько зарядов осталось в бластере, поэтому сунул его в кобуру, достал станнер, настроил его на полную мощность и на широкий луч. Теперь мы достаточно сблизились, и он достанет. Потом вскочил и побежал в ту сторону, откуда прилетела последняя стрела.
Лучник услышал меня и выступил с луком наготове, натягивая при этом тетиву. Я упал на живот и проехал по земле, в то же время стреляя из станнера. Стрелу я так и не увидел: должно быть, пролетела надо мной. Норманн ударился о соседнее дерево и скользнул на землю. Значит, с четырьмя впереди покончено. Я встал и пробежал вперед еще шестьдесят-восемьдесят футов.
Потом, так как ничего не происходило, я присел за толстым деревом, тяжело отдуваясь, и посмотрел назад, туда, откуда прибежал. Насколько я знаю, сзади не менее двух. Чтобы вернуться к лошади, мне нужно идти туда. Но я не знал, насколько они близко, поэтому сунул станнер за пояс, снова взял в руку бластер и пошел назад, пригибаясь, готовый в любую минуту выстрелить. Дорога оставалась в нескольких ярдах слева от меня, и я решил выйти на нее: вдруг они решили убежать и прихватить с собой мою лошадь.
Я правильно поступил. Двое из них несли третьего, раненого, к лошади. Они достаточно цивилизованы, чтобы не бросить раненого товарища. Я вышел на дорогу, держа наготове бластер, и велел им поворачиваться и уходить.
Они остановились, посмотрели на меня, потом один из них что-то сказал другому, и они резко прыгнули в разные стороны от дороги. Я выстрелил в одного из них, буквально вспорол его, и для второго это оказалось слишком. Несколько секунд я еще видел, как он стремительно бежит меж деревьев, уходя подальше отсюда.
И я остался один, не считая раненого. Я подошел к нему. Он шумно дышал, но был без сознания и потерял много крови. Выстрел из бластера почти оторвал ему плечо и разворотил грудь. Левая рука, вероятно, оторвалась бы, если бы его друзья не положили ее ему на живот, прежде чем нести его. Но тут кровь перестала хлестать из раны, и я решил, что он умер.
Я не испытывал тошноты и тем более чувства вины, я даже не жалел о случившемся. Но теперь, когда схватка кончилась, я просто почувствовал себя отвратительно. Не знаю почему. Они норманны, а Арно говорил, что любой норманн мечтает стать рыцарем и героем битв. Битва для них - это смысл жизни.
Тот, кто ведет такую жизнь, рискует быть убитым. Но я все равно чувствовал себя ужасно.
И если я еще задержусь, сказал я себе, то тоже буду убит. А мне не хотелось для самозащиты убивать потенциальных союзников. Я заметил рядом с собой предводителя нападавших и подошел к нему. Выстрел оторвал его левую ногу, сразу над коленом. Я старался не смотреть туда. Но его плащ может мне понадобиться: ночью будет холодно. Одеяние его не окровавлено, кровь вытекала ниже. Я стащил плащ.
Потом пошел к своей лошади. Она не тронулась с места, несмотря на выстрелы из бластера. Очевидно, норманнские лошади учатся не менее напряженно, чем их всадники.
Норманны! Я уже немало знал о норманнах, но только сегодня понял их по-настоящему. Они коварны, в этом нет сомнения. Но они же и почти лишены страха, они храбры, как и говорил Арно. Даже встретившись с современным оружием, они не впали в панику. Похоже, они действительно способны захватить военный корвет.
Но пока что некоторые из них хотят меня убить. Я пустил лошадь быстрым галопом. Может, мертвые пираты на дороге заставят Ролана призадуматься. Я был уверен, что Арно точно задумается.
ОДИННАДЦАТЬ
Немного погодя я опять замедлил ход лошади, но по-прежнему мили уходили назад. А потом услышал позади отдаленный шум. По коже поползли мурашки: собаки! Может, просто рыцари вышли поохотиться, но я почему-то был уверен, что это идет охота на меня.
После стычки с пиратами я проехал уже несколько миль, значит Ролан и его люди нашли уже их тела. Очевидно, это их не испугало. Разве что они стали осторожнее и опаснее.
Я вновь послал лошадь галопом. Похоже, что мне все-таки предстоит узнать, долго ли можно гнать лошадь, пока она не упадет. И сколько еще продержусь я сам? Тело болело. Впрочем, я не думал о том, сколько еще смогу выдержать: сколько нужно, столько и смогу.
Но тут я сообразил, что понятия не имею, куда направляюсь!
Я знал, что где-то впереди, вероятно, близко, в нескольких милях, холмы кончаются. Их сменяет широкая плоская равнина. Я помнил об этом, потому что пролетал здесь в первый же дождливый день в Нормандии. На равнине много полей, особенно вблизи реки, много деревень и замков. Есть даже два или три укрепленных города на реке. Что подумают местные жители о человеке, одетом, как я, и изо всех сил подгоняющем лошадь? Не нужно быть слишком умным, чтобы понять, что я бегу от преследования.
А кто может меня преследовать, кроме рыцарей? Насколько я мог судить, им принадлежала власть в этой стране. А я, в своей одежде, не могу быть ни рыцарем, ни монахом, ни священником. То есть у меня нет общественного положения, нет прав. Меня могут задержать без всякой причины и передать преследователям.
Я убегал от беды, но, может, приближался к другой. И все же лучше продолжать убегать, чем дожидаться несомненной беды. Я глубже всадил пятки в бока лошади, заставляя ее идти еще быстрее.
Лай стал слабее, а спустя две-три минуты я его перестал слышать. Я снова опережаю их. Но тут я решил, что на месте Ролана не оставался бы с собаками, особенно на дороге. Оставил бы с ними нескольких человек, а сам поскакал вперед. Собаки в полумиле за мной, а как далеко ближайшие всадники? Я решил каждые несколько секунд оглядываться. Если увижу преследователя, выстрелю по его лошади из бластера. Даже если промахнусь, он не будет так торопиться!
В крайнем случае я могу лечь в засаду, подстрелить первого всадника или собак и снова ехать вперед. Но мне не хотелось убивать Ролана или его людей. Я все еще надеялся договориться с ними. Надо как-то перехитрить их и не дать себя взять, пока меня не отыщет папа.
Между тем дорога повернула, и я увидел впереди в двухстах футах рыцаря, который двигался в мою сторону. Как только мы увидели друг друга, он опустил копье и крикнул мне, чтобы я остановился. Я продолжал двигаться. Он пустил лошадь галопом и поскакал на меня. Я схватил станнер, нацелился в лошадь и нажал курок. Лошадь упала, перебросив рыцаря через голову.
Должно быть, для рыцаря это было полной неожиданностью и испугало его. Но можете себе представить, как я поразился: упав, он перевернулся и вскочил на ноги, одновременно извлекая меч. Но к этому времени я уже миновал его, и он мог только кричать мне вслед. Все происшествие заняло три-четыре секунды.
Примерно через полмили дорога снова повернула, и я увидел впереди поперечную дорогу, которая вела к реке. Дорога кончалась причалом. От него как раз отходил небольшой, похожий на баржу паром; на нем было несколько священников верхом, один из них очень богато одетый. У бортов стояли два гребца, каждый греб большим веслом. Третий был на корме, поворачивая время от времени рулевое весло. Они направлялись на противоположный берег, где дорога продолжалась.
Похоже, это подходящая возможность. Я перешел на шаг. Когда я добрался до причала, паром уже подходил к противоположному берегу. Я направил лошадь в воду, но тут было слишком глубоко, чтобы переходить вброд. Лошадь поплыла, и я направил ее по диагонали поперек течения, чтобы находящимся на пароме показалось, что я хочу переплыть реку. При этом я воспользовался течением. Течение уносило меня за поворот реки, там я надеялся повернуть назад, к восточному берегу.
Рыцари решат, что я перебрался на пароме. Я надеялся, что они переплывут через реку и собаки начнут отыскивать мой след. Но не найдут, потому что я реку не пересекал. Рыцари, вероятно, станут допрашивать паромщиков и, может, догадаются о том, что произошло, а может, и нет. Во всяком случае они задержатся и вряд ли станут искать меня на этом берегу.
Приходится надеяться на это, иначе они меня скоро нагонят. Я снова услышал лай собак. Если рыцари ехали впереди, сейчас они уже возле причала. Я все подгонял и подгонял лошадь. Жаль, что я не знаю ее имени. Лошади очень похожи на гормов: если бы я знал ее имя, мог бы заставить ее двигаться еще быстрее.
Наконец поворот берега отрезал меня от парома и причала, и я смог повернуть к восточному берегу. Дарри - я решил, что буду так называть лошадь: так звали горма, который был у нас несколько лет назад, когда я был еще ребенком, - Дарри, казалось, еще не уставший вышел на восточный берег, с него капала вода. Некоторое время я ехал по лесу, потом снова вернулся на дорогу. Я хотел, чтобы перестала капать вода и чтобы не оставался след. Просто на всякий случай.
Тем временем лай стал громче, а потом характер его изменился. Минуты через две он вообще прекратился. Вероятно, рыцари и собаки плыли на западный берег. Три-четыре минуты спустя я снова услышал их, но на этот раз лай действительно звучал по-другому. Собаки потеряли след. Я решил, что пора возвращаться на дорогу.
Куда теперь и что дальше, спросил я себя. Я не могу убегать бесконечно. Погоня продолжается всего... вероятно, около двух часов, а за это время, помимо погони, на меня напали речные пираты или разбойники, не знаю, кто они на самом деле, и рыцарь, которого я даже не знал. Опасная страна и для местных жителей, вдвойне опасная для такого, как я.
Скоро ли папа начнет меня искать? Он считает, что я в полной безопасности (а может, и не совсем полной) в замке, и ни о чем не будет подозревать до завтрашнего утра, когда мы с Арно не явимся на условленную встречу. Тогда ему придется либо рисковать и искать меня днем, либо ждать следующей ночи. В любом случае я сильно проголодаюсь, если, конечно, останусь жив.
А может, его встретит Арно и скажет, что я спокойно сплю в замке. Но я не верил, что папа купится на это. Он поймет, что что-то произошло, а Бабба будет это знать точно. Но что папа сможет сделать? Он по-прежнему не будет знать, что я брожу по лесу.
А если Ролан придумает какую-нибудь хитрость и решит сам завладеть катером! Но у него ничего не получится, если только ему не поможет Арно.
И если Арно действительно умен, он встретится с папой, расскажет ему, что случилось, и бросит Ролана. Они отыщут меня, и мы попытаемся завербовать другого барона или каких-нибудь независимых рыцарей или сержантов. Но я не хотел этого. Время уходит, и быстрее все-таки использовать в деле Ролана. Он уже убежден, что мы реально существуем и у нас есть то, что ему нужно. И я не думал, чтобы другой барон оказался более надежен.
Я как раз размышлял об этом, когда Дарри вздрогнул и нервно заржал. Я насторожился и стал осматриваться. И через мгновение увидел выходящего из леса Баббу. Бабба, однако, уловил страх лошади и не стал к нам приближаться. Просто приблизился футов на пятьдесят и держался на таком расстоянии.
- Меня все еще преследуют? - мысленно спросил я его.
Он не мог говорить во время бега, поэтому ответил он не словами. Он спокойно смотрел на меня. Я понял, что если бы опасность была близка, он вел бы себя по-другому. Поэтому я свернул в лес, спешился и привязал Дарри к молодому дереву. Потом вернулся, чтобы поговорить с Баббой.
- Что случилось? - спросил Бабба.
Я рассказал ему. Не словами - это было бы слишком медленно. Я просто мысленно пробежал все происшедшее с того момента, как накануне оставил катер; когда привыкнешь, это занимает совсем немного времени. На этот раз всего две минуты. Потом я рассказал Баббе, о чем беспокоюсь.
- Но если Ролан и его рыцари отказались от преследования, - закончил я, - мне нужно только дождаться темноты, и тогда ты и папа подберете меня.
Но он уже услышал собачий лай. Я не слышал: собаки были еще далеко. Но Бабба сказал:
- Они по-прежнему за тобой. Продолжай двигаться и будь осторожен. Мы найдем тебя вечером. Полетим вдоль реки. Оставайся близко к ней, не дальше мили.
Потом он повернулся и убежал. Я надеялся, что собаки не возьмут его след. Он больше и сильнее любой из них, но если его догонит вся свора, его убьют.
Вряд ли это произойдет, подумал я. Собаки выучены не бросать один след ради другого. Я вернулся к Дарри и отвязал его. Сел в седло и вернулся на дорогу. Теперь я чувствовал себя увереннее. Еще до полуночи ситуация будет под контролем. Мне остается только продолжать двигаться и не допускать глупостей.
Я снова пустил Дарри галопом, чувствуя себя гораздо бодрее, несмотря на звуки собачьего лая.
ДВЕНАДЦАТЬ
Но недолго я бодрился - всего еще пару миль. За это время произошло следующее. Во-первых, Дарри стал проявлять явные признаки утомления, хотя это не очень беспокоило меня. Лошади преследователей тоже устали. Вероятно, сильнее Дарри, потому что вышли позже, должны были двигаться быстрее и несли на себе больший вес. Да и собаки тоже должны были устать и стереть лапы.
Во-вторых, речная долина стала шире, а холмы вдоль нее менее высокими и крутыми. В любое время могли начаться поля. Появятся замки, путники, рыцари.
А в-третьих - это хорошо - я больше не слышал лая.
Еще три-четыре мили после встречи с Баббой Дарри продолжал покорно идти, но постепенно начал хромать. Он захромал на левую переднюю ногу. Я слез, взял ногу за берцовую кость и поднял ее. Потом, присев, положил ногу себе на колени, как это делал Ранульф, когда подпиливал копыто. В копыте торчал камень.
Что с ним делать? Я мог только вытащить его своим ножом, но боялся. Дарри может так лягнуть меня, что я окажусь в середине следующей недели, или он просто отпрыгнет и убежит.
Но что-то делать нужно. Я отвел Дарри поглубже в лес и привязал к дереву. Потом снова поднял копыто, достал нож и, как мог осторожно, извлек камень. Дарри вздрогнул, но не лягался. Камень оказался острым и оставил углубление в копыте вдобавок к сделанному мной надрезу.
Я опустил копыто и постоял, гладя лошадь по бархатному носу и думая, что до сих пор я ее недооценивал. Это не машина, это живое существо. Но тут я опять услышал лай, поэтому снова сел в седло и поехал дальше. Некоторое время Дарри еще слегка хромал. Потом пошел ровно, но я чувствовал, что это не прежний ход. Дарри старался не наступать на больную ногу и явно сдавал. Если его не подгонять, какое-то время он еще продержится. Но если я сейчас стану его подгонять, он сильно захромает.
Поэтому я не подгонял его, и он шел легкой рысью.
А преследователи не сдавались, и скоро я понял, что собаки совсем уже недалеко. Лошади рыцарей, вероятно, устали больше Дарри, но даже если некоторые отстали, большинство все же догоняет меня. Нужно попытаться сменить лошадь или отыскать лодку - что-нибудь в этом роде.
И тут же я выехал на открытую, недавно расчищенную местность. Среди полей растения, которое на Фанглите зовут пшеницей, виднелись еще не убранные пни. Вся местность впереди до самой реки представляла собой открытые поля. Леса остались на востоке и на западном берегу. Река находилась слева от меня, она спокойно текла по болотистой низине. Впереди я видел несколько хижин крестьян. В еще дальше, менее чем в миле, рядом с дорогой замок. Похож на замок Ролана, его главное здание стоит на искусственном холме.
Я подумал, что, может, удастся здесь сменить лошадь. Но даже если со мной согласятся, на это уйдет слишком много времени. И к тому же начнут задавать вопросы. Придется продолжать двигаться и надеяться на лучшее.
Лай говорил, что единственное возможное решение - продолжать двигаться. Я начал беспокоиться. Пришлось снова пустить Дарри галопом. Нужно, чтобы преследователи, выехав из леса, меня не увидели.
По крайней мере никто из замка меня не окликнул.
Вскоре я подъехал еще к одному перекрестку, замедлил ход лошади и надел плащ, снятый с убитого пирата. Потом, не задумываясь, свернул на дорогу, ведущую к реке, до которой было еще не менее мили.
Река привлекала меня, в ней спасение. Но я по-прежнему не знал, что делать.
Впереди на дороге показалось небольшое стадо - голов двадцать пять. Крупный рогатый скот на Фанглите отличается от скота на Эвдаше. Тут у животных более гладкая шерсть, они легче возбуждаются, и у них рога. Но в целом отличия не такие уж большие. Стадо гнали к реке два пеших крестьянина и рыцарь или сержант верхом. За стадом дорога была усеяна мягким остро пахнущим пометом.
Я пробрался через стадо, животные уступали мне дорогу, толкая друг друга и ревя. Я подумал, что собаки потеряют мой след, если он смешается со следом стада, и запах скота и помета забьет чувствительные носы собак.
Я надеялся на это.
Животные все время пытались повернуть назад. Всадник и крестьяне изо всех сил мешали им в этом. Будучи занятым, потный рыцарь только раз глянул на меня. Теперь необычность моей одежды не бросалась в глаза, так как на мне был плащ. Я решил, что рыцарь не обратил на меня внимания и не посмотрит, куда я направляюсь.
Я подъехал к реке и въехал в воду. Здесь река шире и мельче, чем выше по течению. В реке я оглянулся на стадо и пастухов, до них было с четверть мили. Они не обращали на меня внимания. Как только стало достаточно глубоко и Дарри поплыл, я повернул его вниз по течению, направляясь к противоположному берегу. Мы вышли из реки в нескольких сотнях футов ниже брода и углубились в лес.
Тут я спешился и повел за собой лошадь. Она заслужила отдых, и если даже мне не удалось сбить преследователей со следа, я надеялся, что они какое-то время будут искать его.
Собак я по-прежнему ясно слышал. Через несколько минут, как я и надеялся, лай их смешался, потом стих и перешел в редкие взлаивания. Потом снова усилился, послышался вой. Не попала ли собака на рога к быку?
Хорошо бы снова сесть на Дарри и попытаться увеличить расстояние между мной и преследователями. Но я решил дать ему отдохнуть, поэтому просто пошел быстрее, ведя за собой свою верную лошадь.
ТРИНАДЦАТЬ
Мне везло. Примерно через милю, когда я решил снова сесть на Дарри, лая уже не было слышно. Я подумал, что Ролан отказался от преследования, но все же не хотел рисковать. Продолжал двигаться, хоть и медленно, но осторожно, на случай если кто-нибудь еще идет за мной. Тем временем небо затянулось тучами. Похоже, будет дождь.
Наконец лес кончился и пастбища протянулись до самой реки. Они были усеяны древесными пнями, вначале совсем свежими, потом более старыми и сгнившими. Население увеличивается, и расчищается все больше и больше земли. Интересно, добрался ли уже Бабба до катера. Вряд ли: ему предстоял долгий путь.
В одном месте мне навстречу вышел бык. Он собрался напасть, и мне пришлось воспользоваться станнером. С этого места я повернул на северо-запад, чтобы попасть на дорогу, которая шла параллельно реке по этому берегу.
Вскоре я увидел вдали большой частокол, и около него много низких домишек. Город, решил я. За частоколом, по-видимому, в центре огражденной площади, виднелось большое здание с прямоугольной башней. Оно как будто из камня. Вероятно, церковь, решил я, здание, посвященное местному богу.
Тем временем на дороге появилось движение. По глубоким колеям с грохотом проезжали телеги. Гнали стада крупных животных и более мелких, их называют овцами, и они почти непрерывно издают жалобный звук. Изредка крестьянин толкал перед собой тачку, полную овощами, или шел по дороге, неся на плечах длинную палку. С палки свешивалась птица - утки и более крупные птицы, которых называют гусями. А у других висели корзины.
Еще через полмили поля кончились, и дорога пошла лесом. Пока я не видел ни следа преследования и начинал чувствовать себя все увереннее. Когда семья подберет меня, мы пролетим над замком с громкоговорителем и скажем Ролану, что можем быть его друзьями или врагами: выбор принадлежит ему. Может, он еще поможет нам освободить Денин.
В сущности он действовал не более предательски, чем Арно, напомнил я себе, когда Арно пытался овладеть моим "амулетом" в то утро в Провансе несколько дней назад. Но наш договор с Арно тем не менее действовал.
Но Арно не казался мне предателем и преступником, а Ролан казался. Арно всего лишь норманн, и он мне с самого начала понравился. Я ему не доверял, но он мне нравился.
Больше мили дорога шла лесом, и местность была холмистой. Но потом она выровнялась, по обе стороны дороги опять появились поля. Я миновал небольшой замок с частоколом без рва, никто меня не окликнул. Пока что я на дороге оставался один.
Я снова пустил лошадь рысью, потому что не представлял, сколько времени она выдержит галоп. Мне не хотелось, чтобы она выдохлась, если мне вдруг понадобится скорость. А рысью она шла без усилий и, казалось, способна так идти целый день.
К тому же рысь не вызывает подозрений. Если я буду продолжать скакать галопом, кто-нибудь может заинтересоваться, чего это я так тороплюсь.
Но когда мы снова въехали в лес, я пустил лошадь быстрее, чтобы оторваться от возможных преследователей. Если Ролан решит меня догонять, он будет подгонять лошадей изо всех сил, и с ним будут охотничьи собаки.
Когда я вновь подумал о собаках, мой оптимизм уменьшился.
Вдоль дороги местность была расчищена для обработки. Еще через несколько миль и три замка дорога начала извиваться вниз по склону неровной лесистой местности. Мне казалось, что теперь-то погоня за мной уже двинулась, и я пустил лошадь под уклон вскачь. Тело у меня опять начало болеть, но я не мог позволить себе двигаться шагом.
Холмистая местность спускалась к реке - мы на Эвдаше такую называем "проломленной рекой" - и густо заросла лесом. Некоторые деревья были так велики, что их не охватили бы два человека. Кроны их смыкались над дорогой, образуя крышу и лишь пятнами пропуская солнце. Свет здесь смягчался и казался зеленоватым.
Роскошная зеленая Нормандия - прекрасное место. Хотел бы я, чтобы ситуация позволяла мне останавливаться и наслаждаться окружающим пейзажем. Но я продолжал подгонять лошадь и вскоре подъехал к Орне.
В этом месте Орна не образует равнину. Лесистые холмы подходят к самой воде. Недалеко от берега параллельно реке пролегала еще одна грязная дорога. На берегу виднелся примитивный причал, но ни одной лодки. Это меня устраивало. Я сразу понял, что нужно делать, въехал на причал и заставил лошадь войти в воду. Она не колебалась ни секунды, и вода показалась мне лишь чуть прохладной.
Я двинулся к противоположному берегу ниже по течению. Я задумал там углубиться в лес и направиться на север к морскому берегу. Вероятно, там по лесу ехать будет трудно: с этой стороны я не видел ни одной дороги, но в то же время меня не увидят с дороги на этом берегу.
Река была не больше двухсот футов в ширину, и вскоре я пересек ее. И лес на противоположном берегу не очень зарос кустарником, за исключением самого берега, куда попадало больше солнца. Передвигаться на лошади было нетрудно, и мы пустились опять рысью. Я наслаждался лесом, красотой, солнечным светом, которого не так уж много видел в Нормандии.
Но тут я вспомнил собак Ролана, и лес и солнечный свет уже не казались такими прекрасными. Если с норманнами собаки, они поймут, что я вошел в реку, и решат, что я пересек ее. Они тоже переберутся на этот берег, и собаки легко возьмут след. И я окажусь в ситуации, которой хотел избежать, - буду застигнут в лесу. Может, стоит снова пересечь реку и вернуться на восточный берег?
Но если у них нет с собой собак, они поедут вдоль берега, а тут и я. Я не знал, на что решиться. Несомненно, они приведут собак. По рассказам Арно я знал, что норманны почти всегда охотятся с собаками. Да и как иначе им отыскать меня?
Я еще с полмили проехал по западному берегу, чтобы подальше уйти от причала, с которого меня могли увидеть. Потом вернулся на берег и снова вошел в воду. Через три-четыре минуты мы снова были на восточном берегу и на дороге. И еще в течение пяти минут все было прекрасно.
А потом в пятидесяти футах передо мной из леса вышло четверо. Это не люди Ролана: я их никогда раньше не видел. Они улыбались, но совсем не дружески. Все были в кольчугах, шлемах и с мечами. Двое держали слегка согнутые луки, стрелы наложили на тетиву. Третий держал щит и копье, вероятно, на случай, если я нападу сам. Четвертый, в одеянии поверх кольчуги, казался предводителем. В одной руке у него был меч, в другой щит.
Автоматически я оглянулся через плечо и увидел за собой еще двоих.
Их шестеро! По-видимому, ищут добычу покрупнее, но я сойду в качестве закуски. Они вовсе не похожи на оборванных разбойников Прованса. Больше на рыцарей, ставших вне закона. Я вспомнил, как Арно рассказывал, что отец Ролана был убит в схватке с речными пиратами. Может, это они и есть.
- Остановись и слезай с лошади! - крикнул предводитель.
Нужно действовать быстро, или я погиб. Может, и так уже поздно. Я остановил лошадь, но когда моя нога коснулась дороги, бластер уже был у меня в руке. Я дважды выстрелил в людей перед собой, в то же время отпрыгнув в сторону. Укрываясь в кустах вдоль дороги, я увидел, как упал предводитель.
Но что за парни! Их должен был смертельно испугать бластер. Еще одно отличие норманнских воинов от оборванных бандитов Прованса. Если я останусь на месте, они меня убьют.
Я пополз вперед и увидел одного, он целился из лука. Я выстрелил, полетели ветки, куски коры и человеческого тела, а стрела просвистела высоко в листве. Еще одна стрела вонзилась всего в нескольких дюймах от меня, будто у стрелка рука дрогнула от неожиданного звука выстрела. Я упал за толстый ствол с гладкой серой корой и мгновение лежал неподвижно. Никого не видно, а парни за мной, возможно, тихо приближаются.
Я не помнил, сколько зарядов осталось в бластере, поэтому сунул его в кобуру, достал станнер, настроил его на полную мощность и на широкий луч. Теперь мы достаточно сблизились, и он достанет. Потом вскочил и побежал в ту сторону, откуда прилетела последняя стрела.
Лучник услышал меня и выступил с луком наготове, натягивая при этом тетиву. Я упал на живот и проехал по земле, в то же время стреляя из станнера. Стрелу я так и не увидел: должно быть, пролетела надо мной. Норманн ударился о соседнее дерево и скользнул на землю. Значит, с четырьмя впереди покончено. Я встал и пробежал вперед еще шестьдесят-восемьдесят футов.
Потом, так как ничего не происходило, я присел за толстым деревом, тяжело отдуваясь, и посмотрел назад, туда, откуда прибежал. Насколько я знаю, сзади не менее двух. Чтобы вернуться к лошади, мне нужно идти туда. Но я не знал, насколько они близко, поэтому сунул станнер за пояс, снова взял в руку бластер и пошел назад, пригибаясь, готовый в любую минуту выстрелить. Дорога оставалась в нескольких ярдах слева от меня, и я решил выйти на нее: вдруг они решили убежать и прихватить с собой мою лошадь.
Я правильно поступил. Двое из них несли третьего, раненого, к лошади. Они достаточно цивилизованы, чтобы не бросить раненого товарища. Я вышел на дорогу, держа наготове бластер, и велел им поворачиваться и уходить.
Они остановились, посмотрели на меня, потом один из них что-то сказал другому, и они резко прыгнули в разные стороны от дороги. Я выстрелил в одного из них, буквально вспорол его, и для второго это оказалось слишком. Несколько секунд я еще видел, как он стремительно бежит меж деревьев, уходя подальше отсюда.
И я остался один, не считая раненого. Я подошел к нему. Он шумно дышал, но был без сознания и потерял много крови. Выстрел из бластера почти оторвал ему плечо и разворотил грудь. Левая рука, вероятно, оторвалась бы, если бы его друзья не положили ее ему на живот, прежде чем нести его. Но тут кровь перестала хлестать из раны, и я решил, что он умер.
Я не испытывал тошноты и тем более чувства вины, я даже не жалел о случившемся. Но теперь, когда схватка кончилась, я просто почувствовал себя отвратительно. Не знаю почему. Они норманны, а Арно говорил, что любой норманн мечтает стать рыцарем и героем битв. Битва для них - это смысл жизни.
Тот, кто ведет такую жизнь, рискует быть убитым. Но я все равно чувствовал себя ужасно.
И если я еще задержусь, сказал я себе, то тоже буду убит. А мне не хотелось для самозащиты убивать потенциальных союзников. Я заметил рядом с собой предводителя нападавших и подошел к нему. Выстрел оторвал его левую ногу, сразу над коленом. Я старался не смотреть туда. Но его плащ может мне понадобиться: ночью будет холодно. Одеяние его не окровавлено, кровь вытекала ниже. Я стащил плащ.
Потом пошел к своей лошади. Она не тронулась с места, несмотря на выстрелы из бластера. Очевидно, норманнские лошади учатся не менее напряженно, чем их всадники.
Норманны! Я уже немало знал о норманнах, но только сегодня понял их по-настоящему. Они коварны, в этом нет сомнения. Но они же и почти лишены страха, они храбры, как и говорил Арно. Даже встретившись с современным оружием, они не впали в панику. Похоже, они действительно способны захватить военный корвет.
Но пока что некоторые из них хотят меня убить. Я пустил лошадь быстрым галопом. Может, мертвые пираты на дороге заставят Ролана призадуматься. Я был уверен, что Арно точно задумается.
ОДИННАДЦАТЬ
Немного погодя я опять замедлил ход лошади, но по-прежнему мили уходили назад. А потом услышал позади отдаленный шум. По коже поползли мурашки: собаки! Может, просто рыцари вышли поохотиться, но я почему-то был уверен, что это идет охота на меня.
После стычки с пиратами я проехал уже несколько миль, значит Ролан и его люди нашли уже их тела. Очевидно, это их не испугало. Разве что они стали осторожнее и опаснее.
Я вновь послал лошадь галопом. Похоже, что мне все-таки предстоит узнать, долго ли можно гнать лошадь, пока она не упадет. И сколько еще продержусь я сам? Тело болело. Впрочем, я не думал о том, сколько еще смогу выдержать: сколько нужно, столько и смогу.
Но тут я сообразил, что понятия не имею, куда направляюсь!
Я знал, что где-то впереди, вероятно, близко, в нескольких милях, холмы кончаются. Их сменяет широкая плоская равнина. Я помнил об этом, потому что пролетал здесь в первый же дождливый день в Нормандии. На равнине много полей, особенно вблизи реки, много деревень и замков. Есть даже два или три укрепленных города на реке. Что подумают местные жители о человеке, одетом, как я, и изо всех сил подгоняющем лошадь? Не нужно быть слишком умным, чтобы понять, что я бегу от преследования.
А кто может меня преследовать, кроме рыцарей? Насколько я мог судить, им принадлежала власть в этой стране. А я, в своей одежде, не могу быть ни рыцарем, ни монахом, ни священником. То есть у меня нет общественного положения, нет прав. Меня могут задержать без всякой причины и передать преследователям.
Я убегал от беды, но, может, приближался к другой. И все же лучше продолжать убегать, чем дожидаться несомненной беды. Я глубже всадил пятки в бока лошади, заставляя ее идти еще быстрее.
Лай стал слабее, а спустя две-три минуты я его перестал слышать. Я снова опережаю их. Но тут я решил, что на месте Ролана не оставался бы с собаками, особенно на дороге. Оставил бы с ними нескольких человек, а сам поскакал вперед. Собаки в полумиле за мной, а как далеко ближайшие всадники? Я решил каждые несколько секунд оглядываться. Если увижу преследователя, выстрелю по его лошади из бластера. Даже если промахнусь, он не будет так торопиться!
В крайнем случае я могу лечь в засаду, подстрелить первого всадника или собак и снова ехать вперед. Но мне не хотелось убивать Ролана или его людей. Я все еще надеялся договориться с ними. Надо как-то перехитрить их и не дать себя взять, пока меня не отыщет папа.
Между тем дорога повернула, и я увидел впереди в двухстах футах рыцаря, который двигался в мою сторону. Как только мы увидели друг друга, он опустил копье и крикнул мне, чтобы я остановился. Я продолжал двигаться. Он пустил лошадь галопом и поскакал на меня. Я схватил станнер, нацелился в лошадь и нажал курок. Лошадь упала, перебросив рыцаря через голову.
Должно быть, для рыцаря это было полной неожиданностью и испугало его. Но можете себе представить, как я поразился: упав, он перевернулся и вскочил на ноги, одновременно извлекая меч. Но к этому времени я уже миновал его, и он мог только кричать мне вслед. Все происшествие заняло три-четыре секунды.
Примерно через полмили дорога снова повернула, и я увидел впереди поперечную дорогу, которая вела к реке. Дорога кончалась причалом. От него как раз отходил небольшой, похожий на баржу паром; на нем было несколько священников верхом, один из них очень богато одетый. У бортов стояли два гребца, каждый греб большим веслом. Третий был на корме, поворачивая время от времени рулевое весло. Они направлялись на противоположный берег, где дорога продолжалась.
Похоже, это подходящая возможность. Я перешел на шаг. Когда я добрался до причала, паром уже подходил к противоположному берегу. Я направил лошадь в воду, но тут было слишком глубоко, чтобы переходить вброд. Лошадь поплыла, и я направил ее по диагонали поперек течения, чтобы находящимся на пароме показалось, что я хочу переплыть реку. При этом я воспользовался течением. Течение уносило меня за поворот реки, там я надеялся повернуть назад, к восточному берегу.
Рыцари решат, что я перебрался на пароме. Я надеялся, что они переплывут через реку и собаки начнут отыскивать мой след. Но не найдут, потому что я реку не пересекал. Рыцари, вероятно, станут допрашивать паромщиков и, может, догадаются о том, что произошло, а может, и нет. Во всяком случае они задержатся и вряд ли станут искать меня на этом берегу.
Приходится надеяться на это, иначе они меня скоро нагонят. Я снова услышал лай собак. Если рыцари ехали впереди, сейчас они уже возле причала. Я все подгонял и подгонял лошадь. Жаль, что я не знаю ее имени. Лошади очень похожи на гормов: если бы я знал ее имя, мог бы заставить ее двигаться еще быстрее.
Наконец поворот берега отрезал меня от парома и причала, и я смог повернуть к восточному берегу. Дарри - я решил, что буду так называть лошадь: так звали горма, который был у нас несколько лет назад, когда я был еще ребенком, - Дарри, казалось, еще не уставший вышел на восточный берег, с него капала вода. Некоторое время я ехал по лесу, потом снова вернулся на дорогу. Я хотел, чтобы перестала капать вода и чтобы не оставался след. Просто на всякий случай.
Тем временем лай стал громче, а потом характер его изменился. Минуты через две он вообще прекратился. Вероятно, рыцари и собаки плыли на западный берег. Три-четыре минуты спустя я снова услышал их, но на этот раз лай действительно звучал по-другому. Собаки потеряли след. Я решил, что пора возвращаться на дорогу.
Куда теперь и что дальше, спросил я себя. Я не могу убегать бесконечно. Погоня продолжается всего... вероятно, около двух часов, а за это время, помимо погони, на меня напали речные пираты или разбойники, не знаю, кто они на самом деле, и рыцарь, которого я даже не знал. Опасная страна и для местных жителей, вдвойне опасная для такого, как я.
Скоро ли папа начнет меня искать? Он считает, что я в полной безопасности (а может, и не совсем полной) в замке, и ни о чем не будет подозревать до завтрашнего утра, когда мы с Арно не явимся на условленную встречу. Тогда ему придется либо рисковать и искать меня днем, либо ждать следующей ночи. В любом случае я сильно проголодаюсь, если, конечно, останусь жив.
А может, его встретит Арно и скажет, что я спокойно сплю в замке. Но я не верил, что папа купится на это. Он поймет, что что-то произошло, а Бабба будет это знать точно. Но что папа сможет сделать? Он по-прежнему не будет знать, что я брожу по лесу.
А если Ролан придумает какую-нибудь хитрость и решит сам завладеть катером! Но у него ничего не получится, если только ему не поможет Арно.
И если Арно действительно умен, он встретится с папой, расскажет ему, что случилось, и бросит Ролана. Они отыщут меня, и мы попытаемся завербовать другого барона или каких-нибудь независимых рыцарей или сержантов. Но я не хотел этого. Время уходит, и быстрее все-таки использовать в деле Ролана. Он уже убежден, что мы реально существуем и у нас есть то, что ему нужно. И я не думал, чтобы другой барон оказался более надежен.
Я как раз размышлял об этом, когда Дарри вздрогнул и нервно заржал. Я насторожился и стал осматриваться. И через мгновение увидел выходящего из леса Баббу. Бабба, однако, уловил страх лошади и не стал к нам приближаться. Просто приблизился футов на пятьдесят и держался на таком расстоянии.
- Меня все еще преследуют? - мысленно спросил я его.
Он не мог говорить во время бега, поэтому ответил он не словами. Он спокойно смотрел на меня. Я понял, что если бы опасность была близка, он вел бы себя по-другому. Поэтому я свернул в лес, спешился и привязал Дарри к молодому дереву. Потом вернулся, чтобы поговорить с Баббой.
- Что случилось? - спросил Бабба.
Я рассказал ему. Не словами - это было бы слишком медленно. Я просто мысленно пробежал все происшедшее с того момента, как накануне оставил катер; когда привыкнешь, это занимает совсем немного времени. На этот раз всего две минуты. Потом я рассказал Баббе, о чем беспокоюсь.
- Но если Ролан и его рыцари отказались от преследования, - закончил я, - мне нужно только дождаться темноты, и тогда ты и папа подберете меня.
Но он уже услышал собачий лай. Я не слышал: собаки были еще далеко. Но Бабба сказал:
- Они по-прежнему за тобой. Продолжай двигаться и будь осторожен. Мы найдем тебя вечером. Полетим вдоль реки. Оставайся близко к ней, не дальше мили.
Потом он повернулся и убежал. Я надеялся, что собаки не возьмут его след. Он больше и сильнее любой из них, но если его догонит вся свора, его убьют.
Вряд ли это произойдет, подумал я. Собаки выучены не бросать один след ради другого. Я вернулся к Дарри и отвязал его. Сел в седло и вернулся на дорогу. Теперь я чувствовал себя увереннее. Еще до полуночи ситуация будет под контролем. Мне остается только продолжать двигаться и не допускать глупостей.
Я снова пустил Дарри галопом, чувствуя себя гораздо бодрее, несмотря на звуки собачьего лая.
ДВЕНАДЦАТЬ
Но недолго я бодрился - всего еще пару миль. За это время произошло следующее. Во-первых, Дарри стал проявлять явные признаки утомления, хотя это не очень беспокоило меня. Лошади преследователей тоже устали. Вероятно, сильнее Дарри, потому что вышли позже, должны были двигаться быстрее и несли на себе больший вес. Да и собаки тоже должны были устать и стереть лапы.
Во-вторых, речная долина стала шире, а холмы вдоль нее менее высокими и крутыми. В любое время могли начаться поля. Появятся замки, путники, рыцари.
А в-третьих - это хорошо - я больше не слышал лая.
Еще три-четыре мили после встречи с Баббой Дарри продолжал покорно идти, но постепенно начал хромать. Он захромал на левую переднюю ногу. Я слез, взял ногу за берцовую кость и поднял ее. Потом, присев, положил ногу себе на колени, как это делал Ранульф, когда подпиливал копыто. В копыте торчал камень.
Что с ним делать? Я мог только вытащить его своим ножом, но боялся. Дарри может так лягнуть меня, что я окажусь в середине следующей недели, или он просто отпрыгнет и убежит.
Но что-то делать нужно. Я отвел Дарри поглубже в лес и привязал к дереву. Потом снова поднял копыто, достал нож и, как мог осторожно, извлек камень. Дарри вздрогнул, но не лягался. Камень оказался острым и оставил углубление в копыте вдобавок к сделанному мной надрезу.
Я опустил копыто и постоял, гладя лошадь по бархатному носу и думая, что до сих пор я ее недооценивал. Это не машина, это живое существо. Но тут я опять услышал лай, поэтому снова сел в седло и поехал дальше. Некоторое время Дарри еще слегка хромал. Потом пошел ровно, но я чувствовал, что это не прежний ход. Дарри старался не наступать на больную ногу и явно сдавал. Если его не подгонять, какое-то время он еще продержится. Но если я сейчас стану его подгонять, он сильно захромает.
Поэтому я не подгонял его, и он шел легкой рысью.
А преследователи не сдавались, и скоро я понял, что собаки совсем уже недалеко. Лошади рыцарей, вероятно, устали больше Дарри, но даже если некоторые отстали, большинство все же догоняет меня. Нужно попытаться сменить лошадь или отыскать лодку - что-нибудь в этом роде.
И тут же я выехал на открытую, недавно расчищенную местность. Среди полей растения, которое на Фанглите зовут пшеницей, виднелись еще не убранные пни. Вся местность впереди до самой реки представляла собой открытые поля. Леса остались на востоке и на западном берегу. Река находилась слева от меня, она спокойно текла по болотистой низине. Впереди я видел несколько хижин крестьян. В еще дальше, менее чем в миле, рядом с дорогой замок. Похож на замок Ролана, его главное здание стоит на искусственном холме.
Я подумал, что, может, удастся здесь сменить лошадь. Но даже если со мной согласятся, на это уйдет слишком много времени. И к тому же начнут задавать вопросы. Придется продолжать двигаться и надеяться на лучшее.
Лай говорил, что единственное возможное решение - продолжать двигаться. Я начал беспокоиться. Пришлось снова пустить Дарри галопом. Нужно, чтобы преследователи, выехав из леса, меня не увидели.
По крайней мере никто из замка меня не окликнул.
Вскоре я подъехал еще к одному перекрестку, замедлил ход лошади и надел плащ, снятый с убитого пирата. Потом, не задумываясь, свернул на дорогу, ведущую к реке, до которой было еще не менее мили.
Река привлекала меня, в ней спасение. Но я по-прежнему не знал, что делать.
Впереди на дороге показалось небольшое стадо - голов двадцать пять. Крупный рогатый скот на Фанглите отличается от скота на Эвдаше. Тут у животных более гладкая шерсть, они легче возбуждаются, и у них рога. Но в целом отличия не такие уж большие. Стадо гнали к реке два пеших крестьянина и рыцарь или сержант верхом. За стадом дорога была усеяна мягким остро пахнущим пометом.
Я пробрался через стадо, животные уступали мне дорогу, толкая друг друга и ревя. Я подумал, что собаки потеряют мой след, если он смешается со следом стада, и запах скота и помета забьет чувствительные носы собак.
Я надеялся на это.
Животные все время пытались повернуть назад. Всадник и крестьяне изо всех сил мешали им в этом. Будучи занятым, потный рыцарь только раз глянул на меня. Теперь необычность моей одежды не бросалась в глаза, так как на мне был плащ. Я решил, что рыцарь не обратил на меня внимания и не посмотрит, куда я направляюсь.
Я подъехал к реке и въехал в воду. Здесь река шире и мельче, чем выше по течению. В реке я оглянулся на стадо и пастухов, до них было с четверть мили. Они не обращали на меня внимания. Как только стало достаточно глубоко и Дарри поплыл, я повернул его вниз по течению, направляясь к противоположному берегу. Мы вышли из реки в нескольких сотнях футов ниже брода и углубились в лес.
Тут я спешился и повел за собой лошадь. Она заслужила отдых, и если даже мне не удалось сбить преследователей со следа, я надеялся, что они какое-то время будут искать его.
Собак я по-прежнему ясно слышал. Через несколько минут, как я и надеялся, лай их смешался, потом стих и перешел в редкие взлаивания. Потом снова усилился, послышался вой. Не попала ли собака на рога к быку?
Хорошо бы снова сесть на Дарри и попытаться увеличить расстояние между мной и преследователями. Но я решил дать ему отдохнуть, поэтому просто пошел быстрее, ведя за собой свою верную лошадь.
ТРИНАДЦАТЬ
Мне везло. Примерно через милю, когда я решил снова сесть на Дарри, лая уже не было слышно. Я подумал, что Ролан отказался от преследования, но все же не хотел рисковать. Продолжал двигаться, хоть и медленно, но осторожно, на случай если кто-нибудь еще идет за мной. Тем временем небо затянулось тучами. Похоже, будет дождь.
Наконец лес кончился и пастбища протянулись до самой реки. Они были усеяны древесными пнями, вначале совсем свежими, потом более старыми и сгнившими. Население увеличивается, и расчищается все больше и больше земли. Интересно, добрался ли уже Бабба до катера. Вряд ли: ему предстоял долгий путь.
В одном месте мне навстречу вышел бык. Он собрался напасть, и мне пришлось воспользоваться станнером. С этого места я повернул на северо-запад, чтобы попасть на дорогу, которая шла параллельно реке по этому берегу.
Вскоре я увидел вдали большой частокол, и около него много низких домишек. Город, решил я. За частоколом, по-видимому, в центре огражденной площади, виднелось большое здание с прямоугольной башней. Оно как будто из камня. Вероятно, церковь, решил я, здание, посвященное местному богу.
Тем временем на дороге появилось движение. По глубоким колеям с грохотом проезжали телеги. Гнали стада крупных животных и более мелких, их называют овцами, и они почти непрерывно издают жалобный звук. Изредка крестьянин толкал перед собой тачку, полную овощами, или шел по дороге, неся на плечах длинную палку. С палки свешивалась птица - утки и более крупные птицы, которых называют гусями. А у других висели корзины.