Страница:
Родан удовлетворенно кивнул.
«Этого для нас достаточно. Нам нужно укрыть корабль высотой всего шестьдесят метров».
Крэст закончил исследование и подошел к сиденью пилота. Перри Родан отрицательно покачал головой, прежде чем тот успел что-то сказать.
«Подождите, пожалуйста. Через пять минут руки у меня будут свободны».
Крэст отошел. Булль начал сравнивать изображение на экране зонда с изображением на оптическом экране.
Корабль продолжал снижаться.
«Вон там! — крикнул Булль. — Это наше место».
Родан взглянул туда. В северном направлении, только немного в стороне от курса «Доброй надежды», полого тянулся вверх до вершины горы холмистый хребет. В одном месте на хребте, примерно в двух третях пути от вершины, зияло нечто вроде кратера. Он был круглым и имел диаметр около двухсот метров. Краями он уходил глубоко в холмистый хребет, но его глубину из этого положения нельзя было определить.
Родан кивнул и изменил курс корабля. Он вел его вплотную над плавно поднимающимся хребтом, вдоль его гребня, и остановил над центром кратера.
Видимость была хорошей. «Добрая надежда» остановилась не более, чем в ста метрах над краем кратера. Глубина сооружения составляла около восьмидесяти метров. Стены не были отвесными, как это обычно бывает у вулканических кратеров. Это успокоило Родана.
«Хорошо! — сказал он. — Мы садимся!»
Внизу кратер был покрыт беспорядочными зарослями и отдельными деревьями.
Когда «Добрая надежда» спустилась в кратер, изображение на телеэкранах стало еще более темным. Родан опускал корабль медленно и осторожно. Когда края кратера стали намного выше самой высокой точки корабля, в точке переключения загорелись сигналы бирюзового цвета.
«Добрая надежда» совершила посадку.
Родан огляделся. За ним стоял Крэст, держа в руках полоску ленты регистрирующего устройства автомата-переводчика.
«Речь идет о старой форме языка интеркосмо, — сказал Крэст. — Здесь перевод!»
Он протянул Родану карточку. Родан прочел написанный на слоговом письме арконидов текст:
«Подайте, пожалуйста, согласованный кодовый сигнал!»
Булль заглянул ему через плечо. Он умел читать и говорить на языке арконидов так же хорошо, как Родан, Тора или Крэст.
«Согласованный, — пробормотал он. — С кем мы что-то согласовывали?»
Родан покачал головой.
«Это не главное. Куда интереснее вопрос: что такое старый интеркосмо?»
Он искал в памяти ответ.
У Крэста, так же, как и у него, по-видимому, не было ответа. Родан знал, что есть язык, который называется интеркосмо. Просто потому, что он был самым употребляемым во всей Империи арконидов языком общения. Интеркосмо развивался в прошедшие тысячу лет по земному летоисчислению. Прилагательное «старый», очевидно, указывало на то, что имелась еще более старая форма этого языка, но ни Родан, ни Крэст не могли сказать, когда он создавался и кто на нем говорил.
Во всяком случае, он был настолько старым, что исчезло всякое сходство с интеркосмо, на котором говорили сегодня.
Родан встал.
«Это нам не поможет. Нам нужно отправляться в путь».
События опровергли его предположение о том, что они наткнулись на неизвестную до сих пор базу ДЛ-ов. ДЛ-ы — в соответствии с устройством их головного мозга — не пользовались для общения между собой звуковой речью. Если бы они создали здесь базу, которая запрашивала бы их собственные корабли о согласованном кодовом отзыве, то это происходило бы телепатическим путем.
Хотя у него не было подтверждений того, не является ли неизвестный противник много опаснее, чем ДЛ-ы, это казалось Родану успокаивающим открытием.
Он по очереди посмотрел на всех своих спутников и сказал:
«Не будем терять времени. Пока день не кончился, наша поисковая разведгруппа должна продвинуться вперед».
Родан сидел в своей кабине с обоими арконидами. Булль, Тако Какута и три американских космонавта покинули корабль полчаса назад, чтобы разведать окружающую местность и составить ее точный картографический план.
Тора выглядела удрученной. Родан спрашивал себя, было ли это все еще впечатлением от окончательного уничтожения ее крейсера на Луне или от неожиданного появления неизвестного, равного по силе противника.
Крэст наклонился вперед.
«У нас нет никаких указаний на то, кто стоит у нас здесь на пути».
«Вы запросили регистратор?» — спросил Родан.
«Да. Он ни о чем не знает. Венера не упомянута среди годных для обитания и для полетов на нее планет».
Родан кивнул.
«Я ждал этого. Если бы регистратор знал, кто обитает на Венере, то я со своей только что заложенной памятью должен был бы знать, что такое старый интеркосмо. Но я не знаю этого, хуже того: у меня нет ни малейшего предположения о том, что следует под этим понимать».
Крэст молчал некоторое время. Потом сказал:
«При известных условиях можно было бы представить себе, что экспедиция арконидов в начале развития галактической Империи достигла этих мест и некоторое время спустя потеряла связь с родиной ввиду какой-то катастрофы. Этим можно было бы объяснить тот факт, что наш регистратор ничего не знает об этом».
Родан размышлял об этом.
«Это означало бы, — добавил он, — что возраст этой колонии по земному летоисчислению должен составлять по меньшей мере десять тысяч лет».
Крэст кивнул.
«Вот именно. Примерно в это время началось расширение Империи. Через несколько столетий возможности общения были уже настолько совершенными, что вновь созданная колония никогда не смогла бы кануть в неизвестность».
«Ну хорошо, предположим, что эти люди — аркониды, так же, как и Вы оба. То есть: аркониды, которые десять тысяч лет тому назад оторвались от своей родины и у которых за это время наверняка выработался свой собственный образ жизни. Поможет ли нам то, что они не понимают нашего языка, а мы — их?»
Крэст поднял удивленный взгляд.
«Вы думаете…»
«Я думаю, что перед нами здесь враги, аркониды они или нет. И они до тех пор останутся нашими врагами, пока мы не сможем объяснить им наших действительных намерений. Как только мы это сделаем, они решат, быть им с нами или против нас».
«Или сохранить нейтралитет», — сказал Крэст.
Родан задумчиво посмотрел на ученого.
«Мы должны будем подобраться к чужой базе так, будто это наш враг. Если мы этого не сделаем, нас обнаружат и, может быть, уничтожат. Как только мы доберемся до базы, нужно будет атаковать ее. Мы должны попытаться нанести как можно меньше разрушения, но атаковать базу мы должны хотя бы для того, чтобы попасть в нее и объясниться с людьми. Они и не подумают добровольно открыть нам ворота».
Крэст задумчиво кивнул.
«Хотя мой головной мозг прошел более длительное обучение, чем Ваш, мне бы потребовалось несколько часов, чтобы придти к такому решению. В любом случае, существует вероятность того, что мы будем вынуждены стрелять в людей нашего вида».
Родан встал. Он хотел что-то сказать, но Тора опередила его.
«Подумали ли Вы хотя бы раз о том, — спросила она, — как это может быть, чтобы десять тысяч лет тому назад — по Вашему летоисчислению — здесь осела группа арконидов и чтобы за все это время они не сумели видимым образом освоить эту планету?»
Родан кивнул.
«Я обратил на это внимание. Вы правы: следовало ожидать, что такая, пусть небольшая, группа переселенцев сумеет за десять тысяч лет оставить на этой планете свой след. А что мы здесь имеем? Джунгли, воду, вулканы! Никакой цивилизации».
«Разве направленное гравитационное поле и отражение шести боевых ракет — это недостаточный след?» — перебил его Крэст с добродушной усмешкой.
«Ну хорошо, но что, кроме базы? Что здесь есть? Ничего!»
Крэст смотрел прямо перед собой.
«Какой вывод Вы делаете из этого?» — спросил он спустя некоторое время.
«Никакого, — кратко ответил Родан. — Я предпочитаю ломать себе голову над более важными вещами. Когда мы проникнем в базу наверху, на севере, то увидим, что мы там найдем».
В сто восемьдесят часов по местному времени Булль со своей группой вернулся на «Добрую надежду» и сразу же пришел к Родану. Он разложил перед ним нарисованную на пластиковой пленке карту, которую группа составила с помощью автоматического картографа.
«Мы полностью охватили площадь круга радиусом около ста километров с кораблем в центре. Даже с помощью транспортных костюмов арконидов это было не просто. Мы не отважились подниматься выше, чем примерно на пятьдесят метров над верхушками деревьев».
«Надеюсь, это было не слишком высоко», — озабоченно сказал Родан.
«Пятьдесят метров? Нет. База удалена от нас примерно на пятьсот километров. На этом участке…»
«Транспортный костюм действует при помощи искусственной гравитации, — перебил его Родан. — Местонахождение источника искусственной гравитации может быть установлено за тысячи километров».
Булль смутился.
«Верно. Но послушай, что мы нашли. Может быть, это устранит наши сомнения».
Он показал на карту.
«Область имеет прямой выход к морю, — объяснил он. — Здесь находится вход во фьорд или нечто подобное. Он проходит менее, чем в десяти километрах от нашей стоянки. На нашей высоте его ширина все еще составляет двести метров».
«Фьорд?»
«Да. Вода соленая и, кроме того, неподвижная. Если это не фьорд, то, значит, соленое озеро».
Родан кивнул. — «Хорошо, продолжай!»
«Вода кишит животными всех видов. Есть совсем обычные рыбы и нечто вроде тюленей, все остальное — ужасные существа, каких мы никогда не видели. У тебя мороз пойдет по коже, когда ты это увидишь! Каракатицы такие большие, что за ними может спрятаться целая компания; они немного похожи на змей, но с шестью ногами; а еще твари, лежащие на воде, будто пестрый, тонкий ковер. Только, когда дотрагиваешься до них, они начинают двигаться. От них не спасешься, по крайней мере, камню, который я кинул в них, они не оставили ни малейшего шанса. Весь прекрасный ковер стал вдруг одним кашеобразным серым сгустком, схватившим камень и исчезнувшим с ним в глубине».
Родан со смехом перебил его:
«Итак, есть еще что-нибудь важное?»
Булль неодобрительно посмотрел на него.
«Ну хорошо, — сказал он, вздыхая. — Область возвышается к северу. Вдали мы смогли обнаружить горную цепь. Я едва поверил приборам, но самые высокие горные вершины достигают более десяти тысяч метров!»
Родан пожал плечами.
«А почему бы нет?»
«Вся внутренняя часть этого континента представляется нагромождением гор. Но самые высокие вершины находятся в той области, где размещена база противника. Там есть несколько отвратительных вулканов. Во всех остальных направлениях местность неинтересна. На запад и восток она имеет одинаковую высоту, хотя и там имеется целый ряд холмов, а к югу она спускается к морю. Воздух пахнет огнем и серой, но им все-таки можно дышать. Есть звери, они такие большие, как Эмпайр Стейт Билдинг».
«Ну, ну!»
«Хорошо, во всяком случае, они ужасно огромны, но выглядят не слишком умными. Ниссен проверил их способность реагирования. Ему не составило труда подлететь прямо к их пасти и, тем не менее, вовремя увернуться. Кроме того, есть две маленькие речки, текущие к югу. Больше мы ничего не обнаружили. На карте обозначено все самое важное».
Родан кивнул.
«Объясни мне еще, пожалуйста, почему враги не смогут вас обнаружить, даже если вы летите в пятидесяти метрах над верхушками деревьев».
«Они сидят в центре гор, а при том количестве гор, которые есть на севере, очень велика вероятность того, что в нашем направлении они видят у себя перед носом в лучшем случае вершину горы, мешающую им видеть и определять местонахождение».
Родан отодвинулся в сторону и посмотрел на Булля снизу вверх.
«А то, что они для лучшего обзора разместили свою локационную установку на самой высокой вершине, кажется тебе невозможным, да?»
«Н-нет, не совсем так, но…»
Он оборвал на середине фразы.
«Возьмем это на заметку, — сказал Родан. — Да простит тебя Бог, если ты выдал наше местонахождение».
На несколько минут Булль притих. А потом сказал:
«Я думаю, что если бы они знали, где мы находимся, они уже обстреляли бы нас».
Родан пожал плечами.
«Может быть!»
Вскоре после ста девяноста часов наступила темнота, а с ней пришла целая серия ураганов. Родан велел снабдить самые важные хронометры корабля циферблатами, настроенными на вращение оси Венеры. День на Венере длился двести сорок часов, при этом один час на Венере отличался от земного всего лишь на пятнадцать секунд.
Родан принял, наконец, решение оставить поисковую группу еще на некоторое время на борту и обследовать сначала ближайшие окрестности, чтобы можно было подобрать соответствующие приборы для проникновения в джунгли. Прежде всего он хотел подождать, пока не удостоверится, что легкомысленное поведение Булля не обратило на себя внимание противника. Это, собственно говоря, означало бы, что они не смогут больше пользоваться транспортными костюмами арконидов — по крайней мере, для полета над верхушками деревьев. А под ними они были бесполезны. Джунгли полярного континента никому не давали возможности летать. И наконец, Родан установил дежурство. Как минимум один человек, умеющий обращаться с поисковыми и охранными устройствами «Доброй надежды», должен был обязательно находиться на центральном посту управления. В случае необходимости не надо было на рев сигнальной сирены сбегаться сюда из отдаленных помещений, чтобы защищаться от нападения. Кроме того, каждый дежурный был обязан наговаривать на ленту самые важные наблюдения, независимо от того, имели они отношение к цели экспедиции или нет. Любое наблюдение было важным, если давало информацию об окружающей среде.
Сам Родан решил дежурить первым со ста девяносто одного часа до ста девяносто трех часов. Он погасил свет в помещении центрального поста управления, в котором в это время, кроме него, никого не было, и поднял оптический зонд кругового обзора над краем кратера, чтобы можно было наблюдать окрестности.
В мрачной темноте с невероятной силой неистовствовал ураган. Он шел с востока, из ночи. С помощью аэродинамического зонда Родан измерил скорость ветра: триста пятьдесят километров в час, то есть меньше, чем в верхних слоях атмосферы.
Около ста девяносто двух часов стало абсолютно темно, так что Родан вынужден был переключить оптический зонд на инфракрасное действие.
Через полчаса ураган начал стихать.
Вблизи, над закрытым лесным пологом, появилось змееподобная шея какого-то похожего на ящера создания. Шея с маленькой головой двигалась, покачиваясь. Животное, вероятно, пыталось ориентироваться по урагану. Родан внимательно наблюдал, сколько времени ему на это потребуется. Замечание Булля был абсолютно верным: звери явно не были слишком умными.
Родан наговорил на ленту:
«Ящероподобное существо, голова на вытянутой шее, примерно пять или шесть метров над кронами деревьев, ему требуется десять минут, чтобы сориентироваться в легко обозримой местности».
Было важно знать это. Такие наблюдения избавляли поисковую группу от того, чтобы делать большой крюк, обходя каждого ящера. Может быть, можно было пройти у него под ногами, чтобы он при этом ничего не заметил.
Вдруг Родан услышал за спиной какой-то звук. Он вздрогнул и в слабо освещенной телеэкраном темноте увидел стройную фигуру Торы.
«Не пугайте так людей! — сказал он весело. — Есть люди, более нервные, чем я».
Она тихо засмеялась.
«Я хотела сменить Вас, — ответила она. — Ваше время почти истекло».
Он посмотрел на часы. До конца его дежурства оставалось еще больше двадцати минут.
Оба они молча смотрели на телеэкран.
«Вам следовало бы видеть это, — сказал Родан через некоторое время, — когда ураган еще бушевал. Это выглядело достаточно романтично».
Она не ответила. Только через несколько минут она задала странный вопрос: «Вам это нравится?»
«Что?»
«Эта планета?»
Родан кивнул с серьезным видом.
«Мне понравится любая планета, которую я увижу».
И через некоторое время добавил:
«Почему Вы спросили? Вам она не нравится?»
Она медлила с ответом.
«Я не знаю, поймете ли Вы меня. Когда принадлежишь к такому народу, как мой, то знаешь, что нигде во Вселенной нет ничего действительно нового. Все, что мы открываем, мы уже видели в другом месте в подобной или в точно такой же форме. Со временем устаешь видеть, понимаете? Я даже задаю себе вопрос, как долго это может продолжаться, пока какому-нибудь философу не придет в голову идея потребовать отмены космических полетов, так как они больше не способствуют дальнейшему умственному развитию разумного существа».
На Родана эта мысль произвела сильное впечатление. Он находил, что она вовсе не была такой уж абсурдной. Если имеешь за собой тысячелетнюю историю, ничего нового не находишь.
«Ваши корабли еще никогда не достигали других галактик, более того: ни одна из малочисленных попыток не увенчалась успехом. Разве это не могло заинтересовать арконидов?»
«Вы говорите, как человек, — ответила она. — Молодой, любопытный и немного горячий».
«Я такой и есть», — сказал Родан.
«Подумайте о том, чего стоит такая экспедиция и какую пользу в сравнении с этим она принесет».
«СТОИТ? — резко перебил ее Родан. — Разве кто-нибудь спрашивает, сколько стоит новое, производящее в мире переворот, дело? Развитие земной космической техники, вплоть до создания нашей лунной ракеты, стоило столько, что все человечество могло бы на эти средства жить в богатстве и беззаботности. Но разве думали об этом? Нет! В Азии, в Африке и в латиноамериканских странах, как и прежде, миллионы людей умирают от голода или от болезней, которые можно было бы вылечить, если бы были деньги на необходимые медикаменты. Но вместо этого построили лунную ракету. Я не знаю, насколько нравственным можно считать себя, если одобряешь действия подобного рода. Во всяком случае, человечество в большинстве своем является стадом упрямцев, которые стремятся не к тому, чтобы снова воцарился рай, а к удовлетворению своего любопытства и все больше суют свой нос в космос. Если бы было иначе, кто знает, продолжало бы человечество существовать. Было много катастроф, достаточно неприятных, чтобы лишить их жизни».
Он немного погорячился, но она поняла, что его вспыльчивость направлена не против нее.
«Я не знаю, — сказала она после долгих минут молчания, — были ли мы когда-нибудь — даже в наши лучшие времена — настолько полны энергией, как Вы».
Родан обернулся, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо. Ее красные глаза слабо светились в отражении телеэкрана. Было не похоже, что она хочет посмеяться над ним. Ее покорность беспокоила его, делая его беспомощным. Он посмотрел на часы. Время истекло.
«Было очень приятно поговорить с Вами, — сказал он. — Надеюсь, у нас еще не раз будет такая возможность».
Она кивнула ему в знак прощания.
Когда переборка за ним закрылась, ему стало жаль, что он не остался с ней. Она пришла раньше, чем было нужно — почему он не мог остаться дольше? Может быть, она сейчас была разочарована. Он повернулся и хотел снова открыть переборку. Но потом передумал. Может быть, она с насмешкой посмотрит на него, если он сейчас вернется, а это не соответствовало его настроению.
Медленно и задумчиво он вернулся в свою кабину.
Родан не знал, как долго он спал, когда его разбудил звук интеркома. Он чувствовал себя уставшим.
На телеэкране появилось круглое лицо Булля.
«Подъем! — крикнул он. — Просыпайся, черт возьми!»
Еще в полусне Родан нащупал выключатель и повернул его вниз.
«Что случилось?» — пробурчал он.
Булль облегченно вздохнул.
«Я уж думал, что ты вообще больше не…»
«Без предисловий! Я хочу спать».
«Я сделал наблюдение», — взволнованно доложил Булли.
«Ну и что? Запиши его на ленту и оставь меня в покое».
«Нет! — закричал Булль. — Тюлени выбрались из моря и устроили наверху, на вершине, сборище. Ты ДОЛЖЕН это видеть!»
Родан удивленно покачал головой.
«Тюлени? Какие тюлени?»
Потом он вспомнил о вчерашнем докладе Булля. Кряхтя, он вылез из постели.
«Ну хорошо, я приду».
Туалет занял у него не много времени. Он закурил сигарету и отправился в центральный пост управления.
Булль с открытым ртом сидел у телеэкрана и в возбуждении махал Родану.
Родан увидел, что тот пользовался оптическим зондом с увеличителем. Таким образом он мог настолько приблизить небольшое плато горной вершины, которое на самом деле находилось на расстоянии восьми километров, что можно было отчетливо различить все детали.
Ни протянувшийся склон горы высотой около пятисот метров, ни сама вершина, казалось, существенно не отличались по составу почвы от почвы кратера. Кустарник расползался вверх по плоским стенкам кратера, тянулся за холмом, становясь все реже и, наконец, вершина была абсолютно голой.
Родан прежде всего посмотрел на часы. Почти сто девяносто шесть. Дежурство Булля было за Торой.
Потом он взглянул на экран. Булль хотел что-то объяснить, что Родан отмахнулся. На высокогорном плато двигался целый ряд животных странной формы. Они отдаленно напоминали тюленей, но согласно описанию Булля, они должны были бы быть скорее рыбоподобными существами, дышащими жабрами и живущими в воде. Способ их передвижения был захватывающим зрелищем. Кажется, было что-то, что побуждало их постоянно совершать всем вместе и одновременно одинаковые прыжки.
«Что ты об этом думаешь?» — спросил Булль.
«Ты сказал, что на самом деле они настоящие рыбы, так?»
«Да, у них есть жабры и пока мы наблюдали за ними, они ни разу не вышли из воды».
Родан кивнул.
«Может быть, это вид легочных рыб?» — задумчиво сказал он.
«О небо, неужели ты находишь настолько интересным, как они дышат? Я хотел бы лучше знать, что это за процессия, шествующая здесь!»
«Ничего особенного. Подобные вещи бывают и на Земле, например, токование глухарей».
Булли энергично затряс головой.
«Я никогда не видел токования глухарей, но уверен, что они при этом не прыгают вокруг друг друга в одинаковом ритме, как эти там наверху».
Родан провел рукой по волосам.
«Нельзя сказать, что ты совсем неправ».
Но потом вдруг всякая усталость слетела с него.
«Идем, бери два транспортных костюма!»
Булль с усмешкой вскочил.
«Ну, наконец-то!»
Родан подсел к интеркому и вызвал Крэста. Крэст должен был нести дежурство после Булля. Он рассказал ему о сделанном Буллем наблюдении и о том, что они хотят подкрасться к сборищу тюленей, чтобы понаблюдать за ними вблизи и поймать одного из них.
Крэст был согласен с этим. Когда Булль и Родан одели свои транспортные костюмы, он вошел в центральный пост управления.
«Твои опасения относительно определения врагом нашего местонахождения неожиданно исчезли, да?» — спросил Булль, когда они открыли внешнюю шлюзовую переборку.
Родан отрицательно покачал головой.
«Во-первых, я не собираюсь лететь на высоте пятидесяти метров над деревьями, а во-вторых, заросли деревьев являются для нас в данном случае отличной защитой».
Булль больше не возражал.
В медленном полете они скользили над хребтом холма. Родан вооружился игольчатым излучателем, в то время, как Булль нес несколько более тяжелый дезинтеграционный прибор.
Ночь была темной. Разница между отчетливым изображением на экране наблюдения и черной пустотой, в которую они погрузились, сначала сбивала их с толку. Но даже под плотным покровом облаков Венеры имелись еще отдельные случайные лучи света, и со временем их глаза привыкли даже к недостаточному освещению.
Восемь километров они преодолели за четверть часа. Они двигались не слишком быстро, чтобы не испугать тюленей. В течение нескольких минут они наблюдали за ними. Тюлени были около метра в длину. Обычно они передвигались, как настоящие тюлени, на хвосте и боковых ластах. Но иногда во время танца им удавалось опереться на боковые ласты и в течение минуты балансировать на хвосте. Они выглядели смешно, и было трудно представить себе, что даже при нападении кому-нибудь из них могла угрожать опасность.
Процессия, как назвал ее Булль, остановилась внезапно, как по команде. В тишине, сразу охватившей высокогорное плато, Родану пришло на память, что сами животные — за исключением шарканья их ласт по земле — до сих пор не издали ни звука. Видимо, они были молчаливым сообществом.
Они явно приготовились к отходу. Родан толкнул Булля, призывая его за собой. Они выпрямились за своим укрытием, пробрались сквозь него и двумя, тремя быстрыми скачками настигли группу тюленей. Животные тотчас отреагировали. Большинство из них испуганно и торопливо поскакали за гораздо более крутой с другой стороны склон горы, некоторые попытались скрыться в сторону под покров темноты, и только один оказался недостаточно проворным, чтобы уйти от схвативших его одновременно Булля и Родана.
Странным образом он не сопротивлялся. Он неподвижно лежал на спине, сверкая на обоих людей большими, умными глазами.
«Внимательнее! — сказал Родан. — Это может быть уловка. Если мы не уследим за ним, он вскочит и исчезнет».
Но маленький паренек, кажется, даже и не думал ни о чем таком. Он покорно дал взять себя Буллю и Родану. Они включили агрегаты своих костюмов и в быстром скользящем полете доставили его на корабль.
«Этого для нас достаточно. Нам нужно укрыть корабль высотой всего шестьдесят метров».
Крэст закончил исследование и подошел к сиденью пилота. Перри Родан отрицательно покачал головой, прежде чем тот успел что-то сказать.
«Подождите, пожалуйста. Через пять минут руки у меня будут свободны».
Крэст отошел. Булль начал сравнивать изображение на экране зонда с изображением на оптическом экране.
Корабль продолжал снижаться.
«Вон там! — крикнул Булль. — Это наше место».
Родан взглянул туда. В северном направлении, только немного в стороне от курса «Доброй надежды», полого тянулся вверх до вершины горы холмистый хребет. В одном месте на хребте, примерно в двух третях пути от вершины, зияло нечто вроде кратера. Он был круглым и имел диаметр около двухсот метров. Краями он уходил глубоко в холмистый хребет, но его глубину из этого положения нельзя было определить.
Родан кивнул и изменил курс корабля. Он вел его вплотную над плавно поднимающимся хребтом, вдоль его гребня, и остановил над центром кратера.
Видимость была хорошей. «Добрая надежда» остановилась не более, чем в ста метрах над краем кратера. Глубина сооружения составляла около восьмидесяти метров. Стены не были отвесными, как это обычно бывает у вулканических кратеров. Это успокоило Родана.
«Хорошо! — сказал он. — Мы садимся!»
Внизу кратер был покрыт беспорядочными зарослями и отдельными деревьями.
Когда «Добрая надежда» спустилась в кратер, изображение на телеэкранах стало еще более темным. Родан опускал корабль медленно и осторожно. Когда края кратера стали намного выше самой высокой точки корабля, в точке переключения загорелись сигналы бирюзового цвета.
«Добрая надежда» совершила посадку.
Родан огляделся. За ним стоял Крэст, держа в руках полоску ленты регистрирующего устройства автомата-переводчика.
«Речь идет о старой форме языка интеркосмо, — сказал Крэст. — Здесь перевод!»
Он протянул Родану карточку. Родан прочел написанный на слоговом письме арконидов текст:
«Подайте, пожалуйста, согласованный кодовый сигнал!»
Булль заглянул ему через плечо. Он умел читать и говорить на языке арконидов так же хорошо, как Родан, Тора или Крэст.
«Согласованный, — пробормотал он. — С кем мы что-то согласовывали?»
Родан покачал головой.
«Это не главное. Куда интереснее вопрос: что такое старый интеркосмо?»
Он искал в памяти ответ.
У Крэста, так же, как и у него, по-видимому, не было ответа. Родан знал, что есть язык, который называется интеркосмо. Просто потому, что он был самым употребляемым во всей Империи арконидов языком общения. Интеркосмо развивался в прошедшие тысячу лет по земному летоисчислению. Прилагательное «старый», очевидно, указывало на то, что имелась еще более старая форма этого языка, но ни Родан, ни Крэст не могли сказать, когда он создавался и кто на нем говорил.
Во всяком случае, он был настолько старым, что исчезло всякое сходство с интеркосмо, на котором говорили сегодня.
Родан встал.
«Это нам не поможет. Нам нужно отправляться в путь».
События опровергли его предположение о том, что они наткнулись на неизвестную до сих пор базу ДЛ-ов. ДЛ-ы — в соответствии с устройством их головного мозга — не пользовались для общения между собой звуковой речью. Если бы они создали здесь базу, которая запрашивала бы их собственные корабли о согласованном кодовом отзыве, то это происходило бы телепатическим путем.
Хотя у него не было подтверждений того, не является ли неизвестный противник много опаснее, чем ДЛ-ы, это казалось Родану успокаивающим открытием.
Он по очереди посмотрел на всех своих спутников и сказал:
«Не будем терять времени. Пока день не кончился, наша поисковая разведгруппа должна продвинуться вперед».
Родан сидел в своей кабине с обоими арконидами. Булль, Тако Какута и три американских космонавта покинули корабль полчаса назад, чтобы разведать окружающую местность и составить ее точный картографический план.
Тора выглядела удрученной. Родан спрашивал себя, было ли это все еще впечатлением от окончательного уничтожения ее крейсера на Луне или от неожиданного появления неизвестного, равного по силе противника.
Крэст наклонился вперед.
«У нас нет никаких указаний на то, кто стоит у нас здесь на пути».
«Вы запросили регистратор?» — спросил Родан.
«Да. Он ни о чем не знает. Венера не упомянута среди годных для обитания и для полетов на нее планет».
Родан кивнул.
«Я ждал этого. Если бы регистратор знал, кто обитает на Венере, то я со своей только что заложенной памятью должен был бы знать, что такое старый интеркосмо. Но я не знаю этого, хуже того: у меня нет ни малейшего предположения о том, что следует под этим понимать».
Крэст молчал некоторое время. Потом сказал:
«При известных условиях можно было бы представить себе, что экспедиция арконидов в начале развития галактической Империи достигла этих мест и некоторое время спустя потеряла связь с родиной ввиду какой-то катастрофы. Этим можно было бы объяснить тот факт, что наш регистратор ничего не знает об этом».
Родан размышлял об этом.
«Это означало бы, — добавил он, — что возраст этой колонии по земному летоисчислению должен составлять по меньшей мере десять тысяч лет».
Крэст кивнул.
«Вот именно. Примерно в это время началось расширение Империи. Через несколько столетий возможности общения были уже настолько совершенными, что вновь созданная колония никогда не смогла бы кануть в неизвестность».
«Ну хорошо, предположим, что эти люди — аркониды, так же, как и Вы оба. То есть: аркониды, которые десять тысяч лет тому назад оторвались от своей родины и у которых за это время наверняка выработался свой собственный образ жизни. Поможет ли нам то, что они не понимают нашего языка, а мы — их?»
Крэст поднял удивленный взгляд.
«Вы думаете…»
«Я думаю, что перед нами здесь враги, аркониды они или нет. И они до тех пор останутся нашими врагами, пока мы не сможем объяснить им наших действительных намерений. Как только мы это сделаем, они решат, быть им с нами или против нас».
«Или сохранить нейтралитет», — сказал Крэст.
Родан задумчиво посмотрел на ученого.
«Мы должны будем подобраться к чужой базе так, будто это наш враг. Если мы этого не сделаем, нас обнаружат и, может быть, уничтожат. Как только мы доберемся до базы, нужно будет атаковать ее. Мы должны попытаться нанести как можно меньше разрушения, но атаковать базу мы должны хотя бы для того, чтобы попасть в нее и объясниться с людьми. Они и не подумают добровольно открыть нам ворота».
Крэст задумчиво кивнул.
«Хотя мой головной мозг прошел более длительное обучение, чем Ваш, мне бы потребовалось несколько часов, чтобы придти к такому решению. В любом случае, существует вероятность того, что мы будем вынуждены стрелять в людей нашего вида».
Родан встал. Он хотел что-то сказать, но Тора опередила его.
«Подумали ли Вы хотя бы раз о том, — спросила она, — как это может быть, чтобы десять тысяч лет тому назад — по Вашему летоисчислению — здесь осела группа арконидов и чтобы за все это время они не сумели видимым образом освоить эту планету?»
Родан кивнул.
«Я обратил на это внимание. Вы правы: следовало ожидать, что такая, пусть небольшая, группа переселенцев сумеет за десять тысяч лет оставить на этой планете свой след. А что мы здесь имеем? Джунгли, воду, вулканы! Никакой цивилизации».
«Разве направленное гравитационное поле и отражение шести боевых ракет — это недостаточный след?» — перебил его Крэст с добродушной усмешкой.
«Ну хорошо, но что, кроме базы? Что здесь есть? Ничего!»
Крэст смотрел прямо перед собой.
«Какой вывод Вы делаете из этого?» — спросил он спустя некоторое время.
«Никакого, — кратко ответил Родан. — Я предпочитаю ломать себе голову над более важными вещами. Когда мы проникнем в базу наверху, на севере, то увидим, что мы там найдем».
В сто восемьдесят часов по местному времени Булль со своей группой вернулся на «Добрую надежду» и сразу же пришел к Родану. Он разложил перед ним нарисованную на пластиковой пленке карту, которую группа составила с помощью автоматического картографа.
«Мы полностью охватили площадь круга радиусом около ста километров с кораблем в центре. Даже с помощью транспортных костюмов арконидов это было не просто. Мы не отважились подниматься выше, чем примерно на пятьдесят метров над верхушками деревьев».
«Надеюсь, это было не слишком высоко», — озабоченно сказал Родан.
«Пятьдесят метров? Нет. База удалена от нас примерно на пятьсот километров. На этом участке…»
«Транспортный костюм действует при помощи искусственной гравитации, — перебил его Родан. — Местонахождение источника искусственной гравитации может быть установлено за тысячи километров».
Булль смутился.
«Верно. Но послушай, что мы нашли. Может быть, это устранит наши сомнения».
Он показал на карту.
«Область имеет прямой выход к морю, — объяснил он. — Здесь находится вход во фьорд или нечто подобное. Он проходит менее, чем в десяти километрах от нашей стоянки. На нашей высоте его ширина все еще составляет двести метров».
«Фьорд?»
«Да. Вода соленая и, кроме того, неподвижная. Если это не фьорд, то, значит, соленое озеро».
Родан кивнул. — «Хорошо, продолжай!»
«Вода кишит животными всех видов. Есть совсем обычные рыбы и нечто вроде тюленей, все остальное — ужасные существа, каких мы никогда не видели. У тебя мороз пойдет по коже, когда ты это увидишь! Каракатицы такие большие, что за ними может спрятаться целая компания; они немного похожи на змей, но с шестью ногами; а еще твари, лежащие на воде, будто пестрый, тонкий ковер. Только, когда дотрагиваешься до них, они начинают двигаться. От них не спасешься, по крайней мере, камню, который я кинул в них, они не оставили ни малейшего шанса. Весь прекрасный ковер стал вдруг одним кашеобразным серым сгустком, схватившим камень и исчезнувшим с ним в глубине».
Родан со смехом перебил его:
«Итак, есть еще что-нибудь важное?»
Булль неодобрительно посмотрел на него.
«Ну хорошо, — сказал он, вздыхая. — Область возвышается к северу. Вдали мы смогли обнаружить горную цепь. Я едва поверил приборам, но самые высокие горные вершины достигают более десяти тысяч метров!»
Родан пожал плечами.
«А почему бы нет?»
«Вся внутренняя часть этого континента представляется нагромождением гор. Но самые высокие вершины находятся в той области, где размещена база противника. Там есть несколько отвратительных вулканов. Во всех остальных направлениях местность неинтересна. На запад и восток она имеет одинаковую высоту, хотя и там имеется целый ряд холмов, а к югу она спускается к морю. Воздух пахнет огнем и серой, но им все-таки можно дышать. Есть звери, они такие большие, как Эмпайр Стейт Билдинг».
«Ну, ну!»
«Хорошо, во всяком случае, они ужасно огромны, но выглядят не слишком умными. Ниссен проверил их способность реагирования. Ему не составило труда подлететь прямо к их пасти и, тем не менее, вовремя увернуться. Кроме того, есть две маленькие речки, текущие к югу. Больше мы ничего не обнаружили. На карте обозначено все самое важное».
Родан кивнул.
«Объясни мне еще, пожалуйста, почему враги не смогут вас обнаружить, даже если вы летите в пятидесяти метрах над верхушками деревьев».
«Они сидят в центре гор, а при том количестве гор, которые есть на севере, очень велика вероятность того, что в нашем направлении они видят у себя перед носом в лучшем случае вершину горы, мешающую им видеть и определять местонахождение».
Родан отодвинулся в сторону и посмотрел на Булля снизу вверх.
«А то, что они для лучшего обзора разместили свою локационную установку на самой высокой вершине, кажется тебе невозможным, да?»
«Н-нет, не совсем так, но…»
Он оборвал на середине фразы.
«Возьмем это на заметку, — сказал Родан. — Да простит тебя Бог, если ты выдал наше местонахождение».
На несколько минут Булль притих. А потом сказал:
«Я думаю, что если бы они знали, где мы находимся, они уже обстреляли бы нас».
Родан пожал плечами.
«Может быть!»
Вскоре после ста девяноста часов наступила темнота, а с ней пришла целая серия ураганов. Родан велел снабдить самые важные хронометры корабля циферблатами, настроенными на вращение оси Венеры. День на Венере длился двести сорок часов, при этом один час на Венере отличался от земного всего лишь на пятнадцать секунд.
Родан принял, наконец, решение оставить поисковую группу еще на некоторое время на борту и обследовать сначала ближайшие окрестности, чтобы можно было подобрать соответствующие приборы для проникновения в джунгли. Прежде всего он хотел подождать, пока не удостоверится, что легкомысленное поведение Булля не обратило на себя внимание противника. Это, собственно говоря, означало бы, что они не смогут больше пользоваться транспортными костюмами арконидов — по крайней мере, для полета над верхушками деревьев. А под ними они были бесполезны. Джунгли полярного континента никому не давали возможности летать. И наконец, Родан установил дежурство. Как минимум один человек, умеющий обращаться с поисковыми и охранными устройствами «Доброй надежды», должен был обязательно находиться на центральном посту управления. В случае необходимости не надо было на рев сигнальной сирены сбегаться сюда из отдаленных помещений, чтобы защищаться от нападения. Кроме того, каждый дежурный был обязан наговаривать на ленту самые важные наблюдения, независимо от того, имели они отношение к цели экспедиции или нет. Любое наблюдение было важным, если давало информацию об окружающей среде.
Сам Родан решил дежурить первым со ста девяносто одного часа до ста девяносто трех часов. Он погасил свет в помещении центрального поста управления, в котором в это время, кроме него, никого не было, и поднял оптический зонд кругового обзора над краем кратера, чтобы можно было наблюдать окрестности.
В мрачной темноте с невероятной силой неистовствовал ураган. Он шел с востока, из ночи. С помощью аэродинамического зонда Родан измерил скорость ветра: триста пятьдесят километров в час, то есть меньше, чем в верхних слоях атмосферы.
Около ста девяносто двух часов стало абсолютно темно, так что Родан вынужден был переключить оптический зонд на инфракрасное действие.
Через полчаса ураган начал стихать.
Вблизи, над закрытым лесным пологом, появилось змееподобная шея какого-то похожего на ящера создания. Шея с маленькой головой двигалась, покачиваясь. Животное, вероятно, пыталось ориентироваться по урагану. Родан внимательно наблюдал, сколько времени ему на это потребуется. Замечание Булля был абсолютно верным: звери явно не были слишком умными.
Родан наговорил на ленту:
«Ящероподобное существо, голова на вытянутой шее, примерно пять или шесть метров над кронами деревьев, ему требуется десять минут, чтобы сориентироваться в легко обозримой местности».
Было важно знать это. Такие наблюдения избавляли поисковую группу от того, чтобы делать большой крюк, обходя каждого ящера. Может быть, можно было пройти у него под ногами, чтобы он при этом ничего не заметил.
Вдруг Родан услышал за спиной какой-то звук. Он вздрогнул и в слабо освещенной телеэкраном темноте увидел стройную фигуру Торы.
«Не пугайте так людей! — сказал он весело. — Есть люди, более нервные, чем я».
Она тихо засмеялась.
«Я хотела сменить Вас, — ответила она. — Ваше время почти истекло».
Он посмотрел на часы. До конца его дежурства оставалось еще больше двадцати минут.
Оба они молча смотрели на телеэкран.
«Вам следовало бы видеть это, — сказал Родан через некоторое время, — когда ураган еще бушевал. Это выглядело достаточно романтично».
Она не ответила. Только через несколько минут она задала странный вопрос: «Вам это нравится?»
«Что?»
«Эта планета?»
Родан кивнул с серьезным видом.
«Мне понравится любая планета, которую я увижу».
И через некоторое время добавил:
«Почему Вы спросили? Вам она не нравится?»
Она медлила с ответом.
«Я не знаю, поймете ли Вы меня. Когда принадлежишь к такому народу, как мой, то знаешь, что нигде во Вселенной нет ничего действительно нового. Все, что мы открываем, мы уже видели в другом месте в подобной или в точно такой же форме. Со временем устаешь видеть, понимаете? Я даже задаю себе вопрос, как долго это может продолжаться, пока какому-нибудь философу не придет в голову идея потребовать отмены космических полетов, так как они больше не способствуют дальнейшему умственному развитию разумного существа».
На Родана эта мысль произвела сильное впечатление. Он находил, что она вовсе не была такой уж абсурдной. Если имеешь за собой тысячелетнюю историю, ничего нового не находишь.
«Ваши корабли еще никогда не достигали других галактик, более того: ни одна из малочисленных попыток не увенчалась успехом. Разве это не могло заинтересовать арконидов?»
«Вы говорите, как человек, — ответила она. — Молодой, любопытный и немного горячий».
«Я такой и есть», — сказал Родан.
«Подумайте о том, чего стоит такая экспедиция и какую пользу в сравнении с этим она принесет».
«СТОИТ? — резко перебил ее Родан. — Разве кто-нибудь спрашивает, сколько стоит новое, производящее в мире переворот, дело? Развитие земной космической техники, вплоть до создания нашей лунной ракеты, стоило столько, что все человечество могло бы на эти средства жить в богатстве и беззаботности. Но разве думали об этом? Нет! В Азии, в Африке и в латиноамериканских странах, как и прежде, миллионы людей умирают от голода или от болезней, которые можно было бы вылечить, если бы были деньги на необходимые медикаменты. Но вместо этого построили лунную ракету. Я не знаю, насколько нравственным можно считать себя, если одобряешь действия подобного рода. Во всяком случае, человечество в большинстве своем является стадом упрямцев, которые стремятся не к тому, чтобы снова воцарился рай, а к удовлетворению своего любопытства и все больше суют свой нос в космос. Если бы было иначе, кто знает, продолжало бы человечество существовать. Было много катастроф, достаточно неприятных, чтобы лишить их жизни».
Он немного погорячился, но она поняла, что его вспыльчивость направлена не против нее.
«Я не знаю, — сказала она после долгих минут молчания, — были ли мы когда-нибудь — даже в наши лучшие времена — настолько полны энергией, как Вы».
Родан обернулся, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо. Ее красные глаза слабо светились в отражении телеэкрана. Было не похоже, что она хочет посмеяться над ним. Ее покорность беспокоила его, делая его беспомощным. Он посмотрел на часы. Время истекло.
«Было очень приятно поговорить с Вами, — сказал он. — Надеюсь, у нас еще не раз будет такая возможность».
Она кивнула ему в знак прощания.
Когда переборка за ним закрылась, ему стало жаль, что он не остался с ней. Она пришла раньше, чем было нужно — почему он не мог остаться дольше? Может быть, она сейчас была разочарована. Он повернулся и хотел снова открыть переборку. Но потом передумал. Может быть, она с насмешкой посмотрит на него, если он сейчас вернется, а это не соответствовало его настроению.
Медленно и задумчиво он вернулся в свою кабину.
Родан не знал, как долго он спал, когда его разбудил звук интеркома. Он чувствовал себя уставшим.
На телеэкране появилось круглое лицо Булля.
«Подъем! — крикнул он. — Просыпайся, черт возьми!»
Еще в полусне Родан нащупал выключатель и повернул его вниз.
«Что случилось?» — пробурчал он.
Булль облегченно вздохнул.
«Я уж думал, что ты вообще больше не…»
«Без предисловий! Я хочу спать».
«Я сделал наблюдение», — взволнованно доложил Булли.
«Ну и что? Запиши его на ленту и оставь меня в покое».
«Нет! — закричал Булль. — Тюлени выбрались из моря и устроили наверху, на вершине, сборище. Ты ДОЛЖЕН это видеть!»
Родан удивленно покачал головой.
«Тюлени? Какие тюлени?»
Потом он вспомнил о вчерашнем докладе Булля. Кряхтя, он вылез из постели.
«Ну хорошо, я приду».
Туалет занял у него не много времени. Он закурил сигарету и отправился в центральный пост управления.
Булль с открытым ртом сидел у телеэкрана и в возбуждении махал Родану.
Родан увидел, что тот пользовался оптическим зондом с увеличителем. Таким образом он мог настолько приблизить небольшое плато горной вершины, которое на самом деле находилось на расстоянии восьми километров, что можно было отчетливо различить все детали.
Ни протянувшийся склон горы высотой около пятисот метров, ни сама вершина, казалось, существенно не отличались по составу почвы от почвы кратера. Кустарник расползался вверх по плоским стенкам кратера, тянулся за холмом, становясь все реже и, наконец, вершина была абсолютно голой.
Родан прежде всего посмотрел на часы. Почти сто девяносто шесть. Дежурство Булля было за Торой.
Потом он взглянул на экран. Булль хотел что-то объяснить, что Родан отмахнулся. На высокогорном плато двигался целый ряд животных странной формы. Они отдаленно напоминали тюленей, но согласно описанию Булля, они должны были бы быть скорее рыбоподобными существами, дышащими жабрами и живущими в воде. Способ их передвижения был захватывающим зрелищем. Кажется, было что-то, что побуждало их постоянно совершать всем вместе и одновременно одинаковые прыжки.
«Что ты об этом думаешь?» — спросил Булль.
«Ты сказал, что на самом деле они настоящие рыбы, так?»
«Да, у них есть жабры и пока мы наблюдали за ними, они ни разу не вышли из воды».
Родан кивнул.
«Может быть, это вид легочных рыб?» — задумчиво сказал он.
«О небо, неужели ты находишь настолько интересным, как они дышат? Я хотел бы лучше знать, что это за процессия, шествующая здесь!»
«Ничего особенного. Подобные вещи бывают и на Земле, например, токование глухарей».
Булли энергично затряс головой.
«Я никогда не видел токования глухарей, но уверен, что они при этом не прыгают вокруг друг друга в одинаковом ритме, как эти там наверху».
Родан провел рукой по волосам.
«Нельзя сказать, что ты совсем неправ».
Но потом вдруг всякая усталость слетела с него.
«Идем, бери два транспортных костюма!»
Булль с усмешкой вскочил.
«Ну, наконец-то!»
Родан подсел к интеркому и вызвал Крэста. Крэст должен был нести дежурство после Булля. Он рассказал ему о сделанном Буллем наблюдении и о том, что они хотят подкрасться к сборищу тюленей, чтобы понаблюдать за ними вблизи и поймать одного из них.
Крэст был согласен с этим. Когда Булль и Родан одели свои транспортные костюмы, он вошел в центральный пост управления.
«Твои опасения относительно определения врагом нашего местонахождения неожиданно исчезли, да?» — спросил Булль, когда они открыли внешнюю шлюзовую переборку.
Родан отрицательно покачал головой.
«Во-первых, я не собираюсь лететь на высоте пятидесяти метров над деревьями, а во-вторых, заросли деревьев являются для нас в данном случае отличной защитой».
Булль больше не возражал.
В медленном полете они скользили над хребтом холма. Родан вооружился игольчатым излучателем, в то время, как Булль нес несколько более тяжелый дезинтеграционный прибор.
Ночь была темной. Разница между отчетливым изображением на экране наблюдения и черной пустотой, в которую они погрузились, сначала сбивала их с толку. Но даже под плотным покровом облаков Венеры имелись еще отдельные случайные лучи света, и со временем их глаза привыкли даже к недостаточному освещению.
Восемь километров они преодолели за четверть часа. Они двигались не слишком быстро, чтобы не испугать тюленей. В течение нескольких минут они наблюдали за ними. Тюлени были около метра в длину. Обычно они передвигались, как настоящие тюлени, на хвосте и боковых ластах. Но иногда во время танца им удавалось опереться на боковые ласты и в течение минуты балансировать на хвосте. Они выглядели смешно, и было трудно представить себе, что даже при нападении кому-нибудь из них могла угрожать опасность.
Процессия, как назвал ее Булль, остановилась внезапно, как по команде. В тишине, сразу охватившей высокогорное плато, Родану пришло на память, что сами животные — за исключением шарканья их ласт по земле — до сих пор не издали ни звука. Видимо, они были молчаливым сообществом.
Они явно приготовились к отходу. Родан толкнул Булля, призывая его за собой. Они выпрямились за своим укрытием, пробрались сквозь него и двумя, тремя быстрыми скачками настигли группу тюленей. Животные тотчас отреагировали. Большинство из них испуганно и торопливо поскакали за гораздо более крутой с другой стороны склон горы, некоторые попытались скрыться в сторону под покров темноты, и только один оказался недостаточно проворным, чтобы уйти от схвативших его одновременно Булля и Родана.
Странным образом он не сопротивлялся. Он неподвижно лежал на спине, сверкая на обоих людей большими, умными глазами.
«Внимательнее! — сказал Родан. — Это может быть уловка. Если мы не уследим за ним, он вскочит и исчезнет».
Но маленький паренек, кажется, даже и не думал ни о чем таком. Он покорно дал взять себя Буллю и Родану. Они включили агрегаты своих костюмов и в быстром скользящем полете доставили его на корабль.