Страница:
Скорее всего это была не случайность, а хорошо продуманная операция французской разведки по подставе своего агента.
Маркиза Гюдан оказалась в Мадриде отнюдь не бедной беженкой. Она приобрела особняк, имевший сад, примыкавший к важному правительственному зданию, что облегчало ее шпионские функции. По указанию посла Арнура она, в сотрудничестве с другими французскими агентами, держала салон, где встречались придворные, министры, дипломаты, модные поэты и художники, великосветские куртизанки, парижские аббаты, монахи-доминиканцы из испанских монастырей. Во время непринужденных бесед за столом она выведывала нужные сведения, плела заговоры, направленные на усиление французской партии.
Во французских архивах сохранились письма, которые Гюдан регулярно с февраля по декабрь 1693 года направляла в Париж и которые содержали массу информации о придворных делах, полученной из первых рук — от министров и других крупных правительственных сановников. Специалисты-историки, исследовавшие эти письма, находят их очень ценными, добавляя, правда, что для придания им большего веса маркиза кое-что и присочинила.
Но не только сбором информации занималась маркиза Гюдан, она проводила также вербовочную работу и другие активные мероприятия. Среди них и операция по привлечению на сторону Франции гессенской баронессы Берлепш, фаворитки новой испанской королевы Анны-Марии Нейбургской. Вдовствующую баронессу характеризуют как вульгарную особу с манерами престарелой кокотки, весьма падкой на золото. Она приобрела такое влияние, что единолично принимала решение, кого допускать к королеве. Та, в свою очередь, как марионеткой управляла безвольным Карлом II. Однако и Берлепш не была самостоятельной в своих действиях. Ею управлял патер Реджинальд, ее исповедник и любовник. Гюдан сумела привлечь на свою сторону Реджинальда, через которого воздействовала на баронессу Берлепш, и та, конечно не безвозмездно, а за солидный куш, вызвалась помогать французам.
Но борьба вокруг наследства шла так упорно, что в 1698 году сторонникам австрийцев удалось выслать маркизу Гюдан из Мадрида, а затем, в 1700 году, добиться и почетного удаления баронессы Берлепш.
Однако семя было брошено. Австрийская партия проиграла. Карл II завещал свой трон Филиппу Анжуйскому, надеясь с помощью Франции сохранить целостность испанской империи.
В 1700 году, после кончины Карла, сын Людовика XIV стал королем Испании Филиппом V. Дальнейшее развитие событий привело к тому, что через год, в 1701 году, началась война между Францией — с одной стороны, и Англией, поддерживаемой Голландией, Австрией, большинством германских княжеств, Данией, Португалией и Савойей — с другой, которая вошла в историю как война за испанское наследство и длилась до 1714 года. Фактически она представляла собой борьбу основных европейских государств против французской гегемонии на континенте. Но это уже другая история.
АНГЛИЯ ПРОТИВ АМЕРИКИ
АНГЛИЯ ПРОТИВ БОНАПАРТА
Маркиза Гюдан оказалась в Мадриде отнюдь не бедной беженкой. Она приобрела особняк, имевший сад, примыкавший к важному правительственному зданию, что облегчало ее шпионские функции. По указанию посла Арнура она, в сотрудничестве с другими французскими агентами, держала салон, где встречались придворные, министры, дипломаты, модные поэты и художники, великосветские куртизанки, парижские аббаты, монахи-доминиканцы из испанских монастырей. Во время непринужденных бесед за столом она выведывала нужные сведения, плела заговоры, направленные на усиление французской партии.
Во французских архивах сохранились письма, которые Гюдан регулярно с февраля по декабрь 1693 года направляла в Париж и которые содержали массу информации о придворных делах, полученной из первых рук — от министров и других крупных правительственных сановников. Специалисты-историки, исследовавшие эти письма, находят их очень ценными, добавляя, правда, что для придания им большего веса маркиза кое-что и присочинила.
Но не только сбором информации занималась маркиза Гюдан, она проводила также вербовочную работу и другие активные мероприятия. Среди них и операция по привлечению на сторону Франции гессенской баронессы Берлепш, фаворитки новой испанской королевы Анны-Марии Нейбургской. Вдовствующую баронессу характеризуют как вульгарную особу с манерами престарелой кокотки, весьма падкой на золото. Она приобрела такое влияние, что единолично принимала решение, кого допускать к королеве. Та, в свою очередь, как марионеткой управляла безвольным Карлом II. Однако и Берлепш не была самостоятельной в своих действиях. Ею управлял патер Реджинальд, ее исповедник и любовник. Гюдан сумела привлечь на свою сторону Реджинальда, через которого воздействовала на баронессу Берлепш, и та, конечно не безвозмездно, а за солидный куш, вызвалась помогать французам.
Но борьба вокруг наследства шла так упорно, что в 1698 году сторонникам австрийцев удалось выслать маркизу Гюдан из Мадрида, а затем, в 1700 году, добиться и почетного удаления баронессы Берлепш.
Однако семя было брошено. Австрийская партия проиграла. Карл II завещал свой трон Филиппу Анжуйскому, надеясь с помощью Франции сохранить целостность испанской империи.
В 1700 году, после кончины Карла, сын Людовика XIV стал королем Испании Филиппом V. Дальнейшее развитие событий привело к тому, что через год, в 1701 году, началась война между Францией — с одной стороны, и Англией, поддерживаемой Голландией, Австрией, большинством германских княжеств, Данией, Португалией и Савойей — с другой, которая вошла в историю как война за испанское наследство и длилась до 1714 года. Фактически она представляла собой борьбу основных европейских государств против французской гегемонии на континенте. Но это уже другая история.
АНГЛИЯ ПРОТИВ АМЕРИКИ
16 декабря 1773 года произошли события, вошедшие в историю под названием «Бостонское чаепитие», В этот день американские колонисты, переодетые индейцами, возмущенные пошлинами, которые ввела Англия на ввоз чая, напали на английские суда в Бостонской бухте и утопили весь груз, состоявший из дешевого индийского чая. Колонии объявили бойкот английских товаров, а с 1 декабря 1774 года запретили ввоз любых товаров из Англии.
19 апреля и 17 июня 1775 года произошли первые столкновения между колонистами и английскими солдатами. Осенью американцы вторглись в канадскую провинцию Квебек, надеясь поднять поселенцев против британского владычества, но не были поддержаны местными жителями и ретировались.
4 июля 1776 года американские колонии провозгласили себя независимыми штатами. Развернулись военные действия между армией колонистов, которой командовал Джордж Вашингтон, и английскими войсками во главе с генералом лордом Хоу. Вскоре лорд убедился, что не может справиться с американскими «оборванцами», и потребовал подкреплений. Война приобретала маневренный характер и складывалась из отдельных сражений в разных районах страны.
Бои шли с переменным успехом до 1778 года, когда Франция, рассчитывая вернуть свои владения в Канаде и Индии, объявила войну Англии и заключила союз с восставшими колониями. Субсидии французской казны и помощь вооружением и войсками способствовали успехам американцев. Их положение еще больше упрочилось, когда в июне 1779 года войну Англии объявила Испания, а в декабре 1780 года — и Голландия. Война шла уже в Европе, да и самим Британским островам угрожало вторжение.
Мир между Соединенными Штатами и Англией (прелиминарный мирный договор) был подписан 30 ноября 1782 года. Все годы войны операции против Америки вели не только английские войска на полях сражений, но и английская разведка в респектабельных зданиях посольств. Как отмечает историк Р. Роуан, «в эти пять критических лет (1776—1781) британское министерство иностранных дел и британский король Георг III проявляли большой интерес к донесениям шпионов и были куда лучше осведомлены о международном положении Америки, чем сам генерал Вашингтон или американский Конгресс».
Лорд Суффолк и его помощник Уильям Иден, руководившие секретной службой, стремились возвратить то, что теряли британские генералы. Они сорили взятками направо и налево и могли найти доступ к любому секретному документу.
Представитель американских колоний в Лондоне, а до того в Берлине, Артур Ли, все время был окружен кучей шпионов. В Берлине английский дипломат Хью Эллиот с помощью своей служанки-немки подкупил других слуг отеля, где проживал Ли. Кем-то из них личный дневник Ли был украден, быстро доставлен в британскую миссию и там скопирован. На это ушло не более шести часов, после чего исчезнувший дневник был незаметным образом возвращен. Ли каким-то образом догадался об этом, в результате чего стал самым активным борцом с английскими шпионами.
Высокая эффективность британской разведки достигалась разными путями. Наиболее успешным оказался подкуп некоторых высших «лояльных» американцев, проживавших в Париже. Американское посольство во Франции, во главе которого стоял Бенджамин Франклин, выдающийся ученый и государственный деятель, стало главным источником сведений для разведки англичан.
Доверенное лицо Франклина, «кроткий» и «добрый» Эдуард Банкрофт, доктор медицины, член Королевского общества, был настолько выдающимся шпионом, что ему пожаловали пенсию в 1000 фунтов стерлингов в год. Под маской любознательности и преданности своему служебному долгу Банкрофт узнавал от Франклина все, что тому было известно. Информация немедленно передавалась в Лондон. Франклин, сам того не сознавая, выуживал у французских союзников секретные сведения для нужд Банкрофта и британской разведки. И, хотя Франклин предназначал их для Вашингтона, они часто не попадали к нему, а ложились на стол лорда Суффолка, так как Банкрофт перехватывал и задерживал депеши.
Артур Ли, борец со шпионами, сумел распознать в Банкрофте британского агента. Он не только сообщил Франклину свои подозрения, но и представил доказательства того, что Банкрофт неоднократно ездил в Лондон, где присутствовал на заседаниях Тайного совета короля. Об этом Артур Ли узнал от своего брата Уильяма Ли, который в 1773—1774 годах был одним из двух шерифов (начальников полиции) Лондона, а затем стал важным должностным лицом, олдерменом — членом городского управления Лондона, и таким образом имел возможность узнать правду о Банкрофте.
Однако Франклин не поверил Артуру Ли, так как Эдуард Банкрофт был его старинным другом и преданным учеником. В ответ на «донос» Артура Ли его самого стали третировать как подозрительного смутьяна, обвиняли в клевете.
Банкрофт продолжал свою деятельность. Более того, он легализовал поездки в Лондон; возвращаясь оттуда, передавал Вашингтону «ценные» сведения о передвижениях английских войск и флота и намерениях британского правительства. Все эти материалы представляли собой дезинформацию, составленную его английскими хозяевами; они казались очень важными, но, как правило, содержали фальшивые или настолько устаревшие данные, что их использование не могло принести Англии никакого вреда, а Америке — пользы.
Авторы фальшивок исходили из характера Франклина, человека безупречно честного и благородного, который ни на минуту не мог усомниться в честности и благородстве Банкрофта. Чтобы уверить американцев, что Банкрофт как секретный агент работает в их пользу, британский министр даже приказал арестовать его за шпионаж (правда, «доказательств» было недостаточно, и его, извинившись, отпустили). После этого американский Конгресс согласился платить доктору жалование за его «опасную» работу. Таким образом, он «сосал двух маток». Любопытно, что однажды Банкрофт написал очень резкое письмо, когда Конгресс задержал жалованье, причитавшееся ему как американскому агенту.
Соучастником Банкрофта по шпионажу был некий Поль Уэнтворт, его близкий друг и сотоварищ по интригам. Он снабжал Банкрофта «последними лондонскими новостями», безопасными для англичан, но сдабривавшими пикантными подробностями ту, порой скучную, информацию, которую Банкрофт доставлял Франклину из Лондона, и придававшими ей видимость правдивой. Заодно Уэнтворт был искусным вербовщиком и приобретал для английской разведки ценных агентов.
Одним из наиболее знаменитых английских шпионов во время войны за независимость стал американский генерал Бенедикт Арнольд. Еще в 1775 году он вместе с генералом Ричардом Монтгомери безуспешно штурмовал город Квебек. Затем, уже став английским агентом, руководил крупнейшей американской базой в Уэст-Пойнте, где находились склады, заключавшие почти все запасы американской армии.
Британская разведка разработала операцию по захвату Уэст-Пойнта: в нужный момент Бенедикт Арнольд должен был предпринять для этого необходимые действия. Американской контрразведке удалось задержать некоего майора Андре, в сапоге которого были спрятаны документы, уличающие Арнольда и написанные его рукой. По невыясненной причине «милиция» отпустила майора Андре, и он поспешил к Арнольду, чтобы предупредить его о провале. Одновременно командир воинской части, задержавшей Андре, отправил к Арнольду как к старшему начальнику курьера с сообщением об аресте Андре. Контрразведке удалось перехватить Андре; позднее он был судим и повешен. Но курьер успел доскакать до Арнольда и передать ему депешу об аресте Андре.
Несколько слов о судьбе Бенедикта Арнольда. Он родился в 1714 году и с пятнадцати лет, сбежав из дома, участвовал в стычках с французами. Когда началась война за независимость, вступил в армию в чине капитана и, очень быстро пройдя все должности, в 1778 году уже был генерал-майором. За различные проступки четырежды привлекался к суду, но каждый раз его выручал Джордж Вашингтон.
Вскоре Арнольду надоела война, и он в силу своего авантюрного характера перекинулся на сторону англичан. Точная причина и обстоятельства его измены остались неизвестными. Арнольд решил сдать Уэст-Пойнт за 20000 фунтов стерлингов. Англичане согласились уплатить эту сумму. Встреча Бенедикта Арнольда с майором Андре состоялась 21 сентября 1780 года. Но через два дня Андре был арестован. Узнав об аресте Андре, Арнольд бежал и укрылся на английском корабле со вполне подходящим названием «Вултур» («Vulture») — «Стервятник».
После этого Арнольд получил чин бригадного генерала британской армии и 6315 фунтов стерлингов в возмещение стоимости его имущества, оставшегося в «американской зоне». Он участвовал в боях на стороне англичан, сжег Ричмонд, атаковал Нью-Лондон. С остатками потерпевших поражение британских войск прибыл в Лондон, где прожил до 1801 года и умер в одиночестве и бесчестии.
19 апреля и 17 июня 1775 года произошли первые столкновения между колонистами и английскими солдатами. Осенью американцы вторглись в канадскую провинцию Квебек, надеясь поднять поселенцев против британского владычества, но не были поддержаны местными жителями и ретировались.
4 июля 1776 года американские колонии провозгласили себя независимыми штатами. Развернулись военные действия между армией колонистов, которой командовал Джордж Вашингтон, и английскими войсками во главе с генералом лордом Хоу. Вскоре лорд убедился, что не может справиться с американскими «оборванцами», и потребовал подкреплений. Война приобретала маневренный характер и складывалась из отдельных сражений в разных районах страны.
Бои шли с переменным успехом до 1778 года, когда Франция, рассчитывая вернуть свои владения в Канаде и Индии, объявила войну Англии и заключила союз с восставшими колониями. Субсидии французской казны и помощь вооружением и войсками способствовали успехам американцев. Их положение еще больше упрочилось, когда в июне 1779 года войну Англии объявила Испания, а в декабре 1780 года — и Голландия. Война шла уже в Европе, да и самим Британским островам угрожало вторжение.
Мир между Соединенными Штатами и Англией (прелиминарный мирный договор) был подписан 30 ноября 1782 года. Все годы войны операции против Америки вели не только английские войска на полях сражений, но и английская разведка в респектабельных зданиях посольств. Как отмечает историк Р. Роуан, «в эти пять критических лет (1776—1781) британское министерство иностранных дел и британский король Георг III проявляли большой интерес к донесениям шпионов и были куда лучше осведомлены о международном положении Америки, чем сам генерал Вашингтон или американский Конгресс».
Лорд Суффолк и его помощник Уильям Иден, руководившие секретной службой, стремились возвратить то, что теряли британские генералы. Они сорили взятками направо и налево и могли найти доступ к любому секретному документу.
Представитель американских колоний в Лондоне, а до того в Берлине, Артур Ли, все время был окружен кучей шпионов. В Берлине английский дипломат Хью Эллиот с помощью своей служанки-немки подкупил других слуг отеля, где проживал Ли. Кем-то из них личный дневник Ли был украден, быстро доставлен в британскую миссию и там скопирован. На это ушло не более шести часов, после чего исчезнувший дневник был незаметным образом возвращен. Ли каким-то образом догадался об этом, в результате чего стал самым активным борцом с английскими шпионами.
Высокая эффективность британской разведки достигалась разными путями. Наиболее успешным оказался подкуп некоторых высших «лояльных» американцев, проживавших в Париже. Американское посольство во Франции, во главе которого стоял Бенджамин Франклин, выдающийся ученый и государственный деятель, стало главным источником сведений для разведки англичан.
Доверенное лицо Франклина, «кроткий» и «добрый» Эдуард Банкрофт, доктор медицины, член Королевского общества, был настолько выдающимся шпионом, что ему пожаловали пенсию в 1000 фунтов стерлингов в год. Под маской любознательности и преданности своему служебному долгу Банкрофт узнавал от Франклина все, что тому было известно. Информация немедленно передавалась в Лондон. Франклин, сам того не сознавая, выуживал у французских союзников секретные сведения для нужд Банкрофта и британской разведки. И, хотя Франклин предназначал их для Вашингтона, они часто не попадали к нему, а ложились на стол лорда Суффолка, так как Банкрофт перехватывал и задерживал депеши.
Артур Ли, борец со шпионами, сумел распознать в Банкрофте британского агента. Он не только сообщил Франклину свои подозрения, но и представил доказательства того, что Банкрофт неоднократно ездил в Лондон, где присутствовал на заседаниях Тайного совета короля. Об этом Артур Ли узнал от своего брата Уильяма Ли, который в 1773—1774 годах был одним из двух шерифов (начальников полиции) Лондона, а затем стал важным должностным лицом, олдерменом — членом городского управления Лондона, и таким образом имел возможность узнать правду о Банкрофте.
Однако Франклин не поверил Артуру Ли, так как Эдуард Банкрофт был его старинным другом и преданным учеником. В ответ на «донос» Артура Ли его самого стали третировать как подозрительного смутьяна, обвиняли в клевете.
Банкрофт продолжал свою деятельность. Более того, он легализовал поездки в Лондон; возвращаясь оттуда, передавал Вашингтону «ценные» сведения о передвижениях английских войск и флота и намерениях британского правительства. Все эти материалы представляли собой дезинформацию, составленную его английскими хозяевами; они казались очень важными, но, как правило, содержали фальшивые или настолько устаревшие данные, что их использование не могло принести Англии никакого вреда, а Америке — пользы.
Авторы фальшивок исходили из характера Франклина, человека безупречно честного и благородного, который ни на минуту не мог усомниться в честности и благородстве Банкрофта. Чтобы уверить американцев, что Банкрофт как секретный агент работает в их пользу, британский министр даже приказал арестовать его за шпионаж (правда, «доказательств» было недостаточно, и его, извинившись, отпустили). После этого американский Конгресс согласился платить доктору жалование за его «опасную» работу. Таким образом, он «сосал двух маток». Любопытно, что однажды Банкрофт написал очень резкое письмо, когда Конгресс задержал жалованье, причитавшееся ему как американскому агенту.
Соучастником Банкрофта по шпионажу был некий Поль Уэнтворт, его близкий друг и сотоварищ по интригам. Он снабжал Банкрофта «последними лондонскими новостями», безопасными для англичан, но сдабривавшими пикантными подробностями ту, порой скучную, информацию, которую Банкрофт доставлял Франклину из Лондона, и придававшими ей видимость правдивой. Заодно Уэнтворт был искусным вербовщиком и приобретал для английской разведки ценных агентов.
Одним из наиболее знаменитых английских шпионов во время войны за независимость стал американский генерал Бенедикт Арнольд. Еще в 1775 году он вместе с генералом Ричардом Монтгомери безуспешно штурмовал город Квебек. Затем, уже став английским агентом, руководил крупнейшей американской базой в Уэст-Пойнте, где находились склады, заключавшие почти все запасы американской армии.
Британская разведка разработала операцию по захвату Уэст-Пойнта: в нужный момент Бенедикт Арнольд должен был предпринять для этого необходимые действия. Американской контрразведке удалось задержать некоего майора Андре, в сапоге которого были спрятаны документы, уличающие Арнольда и написанные его рукой. По невыясненной причине «милиция» отпустила майора Андре, и он поспешил к Арнольду, чтобы предупредить его о провале. Одновременно командир воинской части, задержавшей Андре, отправил к Арнольду как к старшему начальнику курьера с сообщением об аресте Андре. Контрразведке удалось перехватить Андре; позднее он был судим и повешен. Но курьер успел доскакать до Арнольда и передать ему депешу об аресте Андре.
Несколько слов о судьбе Бенедикта Арнольда. Он родился в 1714 году и с пятнадцати лет, сбежав из дома, участвовал в стычках с французами. Когда началась война за независимость, вступил в армию в чине капитана и, очень быстро пройдя все должности, в 1778 году уже был генерал-майором. За различные проступки четырежды привлекался к суду, но каждый раз его выручал Джордж Вашингтон.
Вскоре Арнольду надоела война, и он в силу своего авантюрного характера перекинулся на сторону англичан. Точная причина и обстоятельства его измены остались неизвестными. Арнольд решил сдать Уэст-Пойнт за 20000 фунтов стерлингов. Англичане согласились уплатить эту сумму. Встреча Бенедикта Арнольда с майором Андре состоялась 21 сентября 1780 года. Но через два дня Андре был арестован. Узнав об аресте Андре, Арнольд бежал и укрылся на английском корабле со вполне подходящим названием «Вултур» («Vulture») — «Стервятник».
После этого Арнольд получил чин бригадного генерала британской армии и 6315 фунтов стерлингов в возмещение стоимости его имущества, оставшегося в «американской зоне». Он участвовал в боях на стороне англичан, сжег Ричмонд, атаковал Нью-Лондон. С остатками потерпевших поражение британских войск прибыл в Лондон, где прожил до 1801 года и умер в одиночестве и бесчестии.
АНГЛИЯ ПРОТИВ БОНАПАРТА
Со времени прихода Наполеона к власти Великобритания стала его злейшим врагом. Она дала у себя приют французским эмигрантам и их вождю графу д'Артуа, всем уцелевшим деятелям вандейского восстания и шуанской войны, а также заведомым заговорщикам вроде Жоржа Кадудаля. Англия поддерживала контрреволюционеров всеми своими средствами. Их заговоры устраивались на английские деньги, а английские суда перевозили их во Францию. Реставрация Бурбонов ставилась условием мира. Восстановить во Франции традиционную монархию, сократить французскую территорию до ее прежних пределов, лишив ее всех завоеваний, — таково было желание и требование «всякого английского патриота», как говорил премьер-министр Питт.
Безусловно, все операции против Бонапарта направлялись и координировались английской разведкой.
Роялисты и заговорщики постоянно поддерживали связь со своими соратниками во Франции. Это было нелегко, а без помощи английского военно-морского флота попросту невозможно.
В мае 1803 года, после расторжения Амьенского мирного договора, Англия тотчас открыла военные действия морским разбоем. 1200 французских и голландских торговых судов без объявления войны были взяты в плен и обращены в призы, доставившие Англии свыше 200 миллионов франков. В ответ на это Бонапарт велел арестовать всех английских подданных, находившихся на территории Франции, и запретил покупать или продавать какие-либо английские товары. Он принял и другие суровые меры, совершенно закрывшие продуктам британской промышленности доступ в порты Франции и ее союзников, явно начиная континентальную блокаду, хотя еще и не объявляя ее.
Позже, три года спустя, французский император бросил свой вызов «нации торгашей», ставивший Англию под «запрещение» на европейском континенте. Все виды связи были прерваны; запрещена была даже переписка между Европой и Британскими островами. Товары, заподозренные в английском происхождении, сжигались; пассажиров, заподозренных в том, что они прибыли из Англии или останавливались в каком-нибудь английском порту, немедленно арестовывали.
Сообщение между Англией и континентом все же полностью не прекратилось. Контрабанда, процветавшая в течение нескольких столетий, теперь, при попытке изолировать Англию, расцвела пышным цветом. Потомственные контрабандисты развили усиленную деятельность; они же стали опорой секретной службы, платными союзниками английского правительства. За солидное вознаграждение они тайно перевозили людей на континент через Гельголанд, Данию или Голландию, либо прямо через Ла-Манш. На доставку письма кружным путем из Лондона в Париж уходило около двух недель, маршруты и оплата такой корреспонденции менялись каждый раз. Особо срочные письма доставлялись за неделю, а иногда и быстрее.
К моменту провозглашения блокады в 1806 году действовала тайная система транспорта и связи, объем, сложность и рискованность которой превосходили все известное в истории. Связь с Англией являлась делом, подсудным военным трибуналам, выносящим беспощадные приговоры. Поскольку общение с Англией, а тем более с эмигрантами считалось уголовным преступлением, оно стало процветать как всякий рискованный, но выгодный промысел.
Неудивительно, что на объявление континентальной блокады немедленно и по-своему откликнулась группа опытных контрабандистов, готовых наплевать на любые запреты и завязать связь с британскими крейсерами, специально с этой целью маневрировавшими, днем и ночью в виду французского побережья.
В 1805 году осведомитель сообщил полицейскому префекту Ла-Манша, что сообщение с островом Джерси (английским) поддерживается постоянно, причем корреспонденция передается в железном ящике, по форме и окраске схожим с валунами острова Шоссэ. Французские контрразведчики «перевернули все камни, осмотрели все щели, но ничего не нашли», — жаловался префект.
В донесениях английской разведки того времени между тем неоднократно упоминался «железный ящик», спрятанный в камнях или в песке побережья и таивший в себе письма или мелкие посылки.
С наступлением темноты от британского корабля отваливала лодка, направлявшаяся к берегу. Чтобы отряду не приходилось долго искать железный ящик, агент роялистов располагался на скале и руководил поисками, куря трубку и высекая огнивом искры по условному коду. Лодки были специально оборудованы. Тайные гнезда для писем и пакетов были сделаны с таким расчетом, что лодку нужно было разобрать на части, чтобы что-нибудь обнаружить. Иногда документы прятали в специально приспособленных веслах.
Англичане с течением времени завели «экспресс-курьеров», которые умудрялись переправляться из Дувра прямым, хотя и тайным путем, провозя доверенные им документы в двойных подошвах своих тяжелых сапог, зашивая их в воротники своих кафтанов или держа их попросту в карманах. Это были решительные, умные и бесшабашные люди. Все данные им поручения они исполняли во имя заработка. Он был, видимо, неплох, ибо правительственные чиновники, а также дворяне и банкиры щедро платили за быстроту, с которой доставлялась почта.
Нередко агенты и курьеры, видя, что им грозит арест, избавлялись от компрометирующих документов, глотая их (документы изготовлялись на тонкой бумаге). Некая мадам Шаламе умудрилась проглотить целую пачку писем.
Десятки и сотни такого рода агентов были убиты при оказании сопротивления во время ареста или казнены после суда.
Финансируемая из Лондона агентура вела непрерывную слежку как лично за Наполеоном, так и за состоянием дел в стране, военными приготовлениями и т.д. Многие из агентов были готовы в любой момент присоединиться к тем роялистам-заговорщикам, которые, как они ждали, должны прибыть из Англии. Среди агентов были люди разных профессий и разного положения: дворяне, служащие, учителя, рыбаки, священнослужители. Одним из них был аббат Леклерк, который через свою агентуру на французском побережье был осведомлен обо всех приготовлениях Наполеона к вторжению в Англию и созданию знаменитого Булонского лагеря, о чем регулярно информировал британскую разведку. Для связи он использовал рыбаков, переправлявших «деловые письма» на английские крейсера, курсирующие в Ла-Манше. За каждую «услугу» он платил немало — 20 луидоров, то есть около 500 франков, целое состояние для рыбаков.
Министры короля Георга III щедро сыпали золотом, питая глубокую веру в действенность секретной службы, в то время как спецслужбы Франции страдали от безденежья. Поэтому тайные операции Англии против Наполеона, как правило, заканчивались успехом. У высокопоставленных деятелей бонапартистского режима можно было покупать жизненно важные сведения; поддержка нейтралов также покупалась разными способами — пособиями, подарками, «проигрышами». Франция была окружена шпионским кольцом, созданным Великобританией.
Направленная против Наполеона разведывательная программа в значительной степени проводилась британскими дипломатическими представителями в Германии: штутгартским посланником, полномочным послом в Касселе и в особенности Дрэйком, полномочным министром, аккредитованным при баварском дворе в Мюнхене. Дрэйку удалось подкупить директора баварской почты, чем он обеспечил себе доступ ко всей французской корреспонденции. Правда, Дрэйк сильно скомпрометировал себя, попытавшись воспользоваться услугами человека, оказавшегося агентом французской внешней контрразведки. Дрэйк хорошо платил ему за информацию, оказавшуюся ложной, в то время как тот выудил у английского дипломата конфиденциальные документы, которые Наполеон поспешил опубликовать.
В Гамбурге американский консул Форбс и датский представитель Кунад помогали британской секретной службе, выдавая фальшивые паспорта.
Американский консул в Дюнкерке ведал рейсами корабля «Юнгфрау Элизабет», на котором были устроены тайники для перевозки писем и пакетов.
В письме, адресованном контр-адмиралу Декре, Наполеон писал: «Английские крейсеры взяли себе за правило подходить к нейтральным судам, собирающимся зайти в наш порт; они снимают пару человек из экипажа и заменяют их своими шпионами, которые, таким образом, получают возможность оставаться во французских портах на все время пребывания там нейтральных кораблей».
Кроме того, англичан обслуживала целая армия наемных шпионов; для некоторых поручений щекотливого характера они оказывались полезнее фанатичных роялистов. Со всех сторон Континента в английскую столицу потоком лились сведения. Агенты Англии прибегали к разнообразнейшим уловкам для передачи своих донесений. Письма, направлявшиеся в адрес голландской, шведской, испанской или американской «явок», писались при помощи остроумных кодов — нотными значками, специальными терминами, заимствованными из области музыки, ботаники, часового мастерства, хозяйственного обслуживания и кулинарии.
Острова в Ла-Манше использовались английской разведкой с первых же месяцев Французской революции. С этих удобных баз вплоть до 1814 года поддерживался постоянный контакт с резидентурами в Шербуре и Сен-Мало, которые давно были созданы сотрудниками британской разведки, посещающими эти порты под предлогом организации обмена пленными.
Английские секретные службы неустанно проводили активные мероприятия через «свободную английскую прессу». Кампания английской печати возбудила сильнейший гнев в Наполеоне. Он с возрастающим раздражением смотрел на английскую печать, изо дня в день изобличавшую его захваты и комментировавшую вызовы, которые он бросал Европе. Наполеон отвечал резкой бранью и прямыми угрозами против английского народа и его правительства.
Тайные службы Англии занимались и другими проблемами. В частности, они способствовали заговору, составленному упомянутыми выше графом д'Артуа, герцогом Беррийским и принцем Конде. Заговорщики рассчитывали на поддержку опального генерала Моро, очень популярного во Франции, и генерала Пишегрю, а также вождя шуанов Кадудаля и роялистского подполья во Франции, которые должны были поднять военный мятеж в Париже. Однако французская контрразведка, с самого начала контролировавшая заговор через свою агентуру, сумела сорвать его и арестовать тех из заговорщиков, которые к этому времени оказались во Франции.
Была и еще одна линия в антинаполеоновских операциях английской разведки, направленная непосредственно против личности Наполеона Бонапарта.
Джон Барнетт, начальник английской секретной службы, направил несколько привлекательных молодых женщин к любвеобильному корсиканцу. Существует исторический анекдот, что одна из них, фанатичная роялистка, даже специально заразилась сифилисом, чтобы передать болезнь ненавистному узурпатору. Однако Бонапарт то ли был занят чем-то иным, то ли его в это время увлекла другая дама, но так или иначе усилия несчастной фанатички оказались тщетными.
Наполеон, безусловно, был в курсе того, что на него и его армию направлен интерес разведки противника, и для этого активно используются женщины. Он неоднократно упоминает об этом в своей переписке. Генералу Виньолю он писал из Милана: «Принимая во внимание поведение княгини Альбани, которое дает повод к подозрениям, и ее интриги среди французских офицеров и в иностранных государствах, надо приказать поименованной княгине Альбани выехать из района, занятого французской армией, в пятидневный срок после объявления ей сего приказа; в противном случае с нею будет поступлено как с уличенной в шпионстве».
После серии неудач Барнетту вдруг повезло. В 1798 году Наполеон, тогда еще молодой 24-летний генерал, находился со своей армией в Египте. Женам офицеров было запрещено пребывание в действующей армии. Тем не менее влюбленная в своего мужа, офицера-гасконца Фуреса, его жена Полина в мужской одежде пробралась на одно из французских судов, направляющихся в Египет.
Когда Бонапарту доложили об этом скандальном происшествии, он разъярился настолько, что приказал ее высечь и вместе с мужем отправить во Францию. Немного поостыв, велел телесного наказания не применять, но перед отправкой представить ему супружескую пару, чтобы устроить им хорошую взбучку. Однако, когда он увидел Полину Фурес, сердце его растаяло. Он не только не наказал ее, но и отменил приказ об отправке. Короче говоря, мадам Фурес вскоре стала его фавориткой и возлюбленной. Муж красавицы, человек чести, всегда находившийся в каких-нибудь походах и экспедициях, очень переживал возвышение своей супруги. Он не имел особых доказательств, хотя белокурую синеглазую Полину уже называли «нашей восточной монархиней».
Начальник штаба генерал Бертье, зная, что гасконца не удастся сделать придворным рогоносцем, решил отправить его во Францию со «срочными документами чрезвычайной важности». Фурес принял этот приказ, но тут же обратился с просьбой забрать с собой жену. В ответ ему разъяснили, что дорога длинная, опасная, в Средиземном море господствует британский флот, и офицер должен заботиться о спасении документов, а не своей жены. Огорченный, но дисциплинированный Фурес на быстроходном шлюпе «Охотник» вышел в море.
Разведка Барнетта работала неплохо. Он был в курсе дел «любовного треугольника», знал причину отправки Фуреса и организовал погоню. Быстроходный, хорошо вооруженный британский корабль «Лев» легко нагнал и захватил «Охотника». Фурес оказался в плену. Однако с ним обращались не как с пленным, а как с гостем Барнетта. Тот быстро и убедительно доказал, что документы, которые вез Фурес, не были ни «срочными», ни «чрезвычайно важными»: у Барнетта были копии этих документов, купленные у писарей французского штаба. После этого оставалось только внушить Фуресу необходимость отмщения за поруганную честь. Барнетт добился желаемого. Фурес поклялся отомстить обидчику и просил отпустить его, что Барнетт с удовольствием и сделал.
Безусловно, все операции против Бонапарта направлялись и координировались английской разведкой.
Роялисты и заговорщики постоянно поддерживали связь со своими соратниками во Франции. Это было нелегко, а без помощи английского военно-морского флота попросту невозможно.
В мае 1803 года, после расторжения Амьенского мирного договора, Англия тотчас открыла военные действия морским разбоем. 1200 французских и голландских торговых судов без объявления войны были взяты в плен и обращены в призы, доставившие Англии свыше 200 миллионов франков. В ответ на это Бонапарт велел арестовать всех английских подданных, находившихся на территории Франции, и запретил покупать или продавать какие-либо английские товары. Он принял и другие суровые меры, совершенно закрывшие продуктам британской промышленности доступ в порты Франции и ее союзников, явно начиная континентальную блокаду, хотя еще и не объявляя ее.
Позже, три года спустя, французский император бросил свой вызов «нации торгашей», ставивший Англию под «запрещение» на европейском континенте. Все виды связи были прерваны; запрещена была даже переписка между Европой и Британскими островами. Товары, заподозренные в английском происхождении, сжигались; пассажиров, заподозренных в том, что они прибыли из Англии или останавливались в каком-нибудь английском порту, немедленно арестовывали.
Сообщение между Англией и континентом все же полностью не прекратилось. Контрабанда, процветавшая в течение нескольких столетий, теперь, при попытке изолировать Англию, расцвела пышным цветом. Потомственные контрабандисты развили усиленную деятельность; они же стали опорой секретной службы, платными союзниками английского правительства. За солидное вознаграждение они тайно перевозили людей на континент через Гельголанд, Данию или Голландию, либо прямо через Ла-Манш. На доставку письма кружным путем из Лондона в Париж уходило около двух недель, маршруты и оплата такой корреспонденции менялись каждый раз. Особо срочные письма доставлялись за неделю, а иногда и быстрее.
К моменту провозглашения блокады в 1806 году действовала тайная система транспорта и связи, объем, сложность и рискованность которой превосходили все известное в истории. Связь с Англией являлась делом, подсудным военным трибуналам, выносящим беспощадные приговоры. Поскольку общение с Англией, а тем более с эмигрантами считалось уголовным преступлением, оно стало процветать как всякий рискованный, но выгодный промысел.
Неудивительно, что на объявление континентальной блокады немедленно и по-своему откликнулась группа опытных контрабандистов, готовых наплевать на любые запреты и завязать связь с британскими крейсерами, специально с этой целью маневрировавшими, днем и ночью в виду французского побережья.
В 1805 году осведомитель сообщил полицейскому префекту Ла-Манша, что сообщение с островом Джерси (английским) поддерживается постоянно, причем корреспонденция передается в железном ящике, по форме и окраске схожим с валунами острова Шоссэ. Французские контрразведчики «перевернули все камни, осмотрели все щели, но ничего не нашли», — жаловался префект.
В донесениях английской разведки того времени между тем неоднократно упоминался «железный ящик», спрятанный в камнях или в песке побережья и таивший в себе письма или мелкие посылки.
С наступлением темноты от британского корабля отваливала лодка, направлявшаяся к берегу. Чтобы отряду не приходилось долго искать железный ящик, агент роялистов располагался на скале и руководил поисками, куря трубку и высекая огнивом искры по условному коду. Лодки были специально оборудованы. Тайные гнезда для писем и пакетов были сделаны с таким расчетом, что лодку нужно было разобрать на части, чтобы что-нибудь обнаружить. Иногда документы прятали в специально приспособленных веслах.
Англичане с течением времени завели «экспресс-курьеров», которые умудрялись переправляться из Дувра прямым, хотя и тайным путем, провозя доверенные им документы в двойных подошвах своих тяжелых сапог, зашивая их в воротники своих кафтанов или держа их попросту в карманах. Это были решительные, умные и бесшабашные люди. Все данные им поручения они исполняли во имя заработка. Он был, видимо, неплох, ибо правительственные чиновники, а также дворяне и банкиры щедро платили за быстроту, с которой доставлялась почта.
Нередко агенты и курьеры, видя, что им грозит арест, избавлялись от компрометирующих документов, глотая их (документы изготовлялись на тонкой бумаге). Некая мадам Шаламе умудрилась проглотить целую пачку писем.
Десятки и сотни такого рода агентов были убиты при оказании сопротивления во время ареста или казнены после суда.
Финансируемая из Лондона агентура вела непрерывную слежку как лично за Наполеоном, так и за состоянием дел в стране, военными приготовлениями и т.д. Многие из агентов были готовы в любой момент присоединиться к тем роялистам-заговорщикам, которые, как они ждали, должны прибыть из Англии. Среди агентов были люди разных профессий и разного положения: дворяне, служащие, учителя, рыбаки, священнослужители. Одним из них был аббат Леклерк, который через свою агентуру на французском побережье был осведомлен обо всех приготовлениях Наполеона к вторжению в Англию и созданию знаменитого Булонского лагеря, о чем регулярно информировал британскую разведку. Для связи он использовал рыбаков, переправлявших «деловые письма» на английские крейсера, курсирующие в Ла-Манше. За каждую «услугу» он платил немало — 20 луидоров, то есть около 500 франков, целое состояние для рыбаков.
Министры короля Георга III щедро сыпали золотом, питая глубокую веру в действенность секретной службы, в то время как спецслужбы Франции страдали от безденежья. Поэтому тайные операции Англии против Наполеона, как правило, заканчивались успехом. У высокопоставленных деятелей бонапартистского режима можно было покупать жизненно важные сведения; поддержка нейтралов также покупалась разными способами — пособиями, подарками, «проигрышами». Франция была окружена шпионским кольцом, созданным Великобританией.
Направленная против Наполеона разведывательная программа в значительной степени проводилась британскими дипломатическими представителями в Германии: штутгартским посланником, полномочным послом в Касселе и в особенности Дрэйком, полномочным министром, аккредитованным при баварском дворе в Мюнхене. Дрэйку удалось подкупить директора баварской почты, чем он обеспечил себе доступ ко всей французской корреспонденции. Правда, Дрэйк сильно скомпрометировал себя, попытавшись воспользоваться услугами человека, оказавшегося агентом французской внешней контрразведки. Дрэйк хорошо платил ему за информацию, оказавшуюся ложной, в то время как тот выудил у английского дипломата конфиденциальные документы, которые Наполеон поспешил опубликовать.
В Гамбурге американский консул Форбс и датский представитель Кунад помогали британской секретной службе, выдавая фальшивые паспорта.
Американский консул в Дюнкерке ведал рейсами корабля «Юнгфрау Элизабет», на котором были устроены тайники для перевозки писем и пакетов.
В письме, адресованном контр-адмиралу Декре, Наполеон писал: «Английские крейсеры взяли себе за правило подходить к нейтральным судам, собирающимся зайти в наш порт; они снимают пару человек из экипажа и заменяют их своими шпионами, которые, таким образом, получают возможность оставаться во французских портах на все время пребывания там нейтральных кораблей».
Кроме того, англичан обслуживала целая армия наемных шпионов; для некоторых поручений щекотливого характера они оказывались полезнее фанатичных роялистов. Со всех сторон Континента в английскую столицу потоком лились сведения. Агенты Англии прибегали к разнообразнейшим уловкам для передачи своих донесений. Письма, направлявшиеся в адрес голландской, шведской, испанской или американской «явок», писались при помощи остроумных кодов — нотными значками, специальными терминами, заимствованными из области музыки, ботаники, часового мастерства, хозяйственного обслуживания и кулинарии.
Острова в Ла-Манше использовались английской разведкой с первых же месяцев Французской революции. С этих удобных баз вплоть до 1814 года поддерживался постоянный контакт с резидентурами в Шербуре и Сен-Мало, которые давно были созданы сотрудниками британской разведки, посещающими эти порты под предлогом организации обмена пленными.
Английские секретные службы неустанно проводили активные мероприятия через «свободную английскую прессу». Кампания английской печати возбудила сильнейший гнев в Наполеоне. Он с возрастающим раздражением смотрел на английскую печать, изо дня в день изобличавшую его захваты и комментировавшую вызовы, которые он бросал Европе. Наполеон отвечал резкой бранью и прямыми угрозами против английского народа и его правительства.
Тайные службы Англии занимались и другими проблемами. В частности, они способствовали заговору, составленному упомянутыми выше графом д'Артуа, герцогом Беррийским и принцем Конде. Заговорщики рассчитывали на поддержку опального генерала Моро, очень популярного во Франции, и генерала Пишегрю, а также вождя шуанов Кадудаля и роялистского подполья во Франции, которые должны были поднять военный мятеж в Париже. Однако французская контрразведка, с самого начала контролировавшая заговор через свою агентуру, сумела сорвать его и арестовать тех из заговорщиков, которые к этому времени оказались во Франции.
Была и еще одна линия в антинаполеоновских операциях английской разведки, направленная непосредственно против личности Наполеона Бонапарта.
Джон Барнетт, начальник английской секретной службы, направил несколько привлекательных молодых женщин к любвеобильному корсиканцу. Существует исторический анекдот, что одна из них, фанатичная роялистка, даже специально заразилась сифилисом, чтобы передать болезнь ненавистному узурпатору. Однако Бонапарт то ли был занят чем-то иным, то ли его в это время увлекла другая дама, но так или иначе усилия несчастной фанатички оказались тщетными.
Наполеон, безусловно, был в курсе того, что на него и его армию направлен интерес разведки противника, и для этого активно используются женщины. Он неоднократно упоминает об этом в своей переписке. Генералу Виньолю он писал из Милана: «Принимая во внимание поведение княгини Альбани, которое дает повод к подозрениям, и ее интриги среди французских офицеров и в иностранных государствах, надо приказать поименованной княгине Альбани выехать из района, занятого французской армией, в пятидневный срок после объявления ей сего приказа; в противном случае с нею будет поступлено как с уличенной в шпионстве».
После серии неудач Барнетту вдруг повезло. В 1798 году Наполеон, тогда еще молодой 24-летний генерал, находился со своей армией в Египте. Женам офицеров было запрещено пребывание в действующей армии. Тем не менее влюбленная в своего мужа, офицера-гасконца Фуреса, его жена Полина в мужской одежде пробралась на одно из французских судов, направляющихся в Египет.
Когда Бонапарту доложили об этом скандальном происшествии, он разъярился настолько, что приказал ее высечь и вместе с мужем отправить во Францию. Немного поостыв, велел телесного наказания не применять, но перед отправкой представить ему супружескую пару, чтобы устроить им хорошую взбучку. Однако, когда он увидел Полину Фурес, сердце его растаяло. Он не только не наказал ее, но и отменил приказ об отправке. Короче говоря, мадам Фурес вскоре стала его фавориткой и возлюбленной. Муж красавицы, человек чести, всегда находившийся в каких-нибудь походах и экспедициях, очень переживал возвышение своей супруги. Он не имел особых доказательств, хотя белокурую синеглазую Полину уже называли «нашей восточной монархиней».
Начальник штаба генерал Бертье, зная, что гасконца не удастся сделать придворным рогоносцем, решил отправить его во Францию со «срочными документами чрезвычайной важности». Фурес принял этот приказ, но тут же обратился с просьбой забрать с собой жену. В ответ ему разъяснили, что дорога длинная, опасная, в Средиземном море господствует британский флот, и офицер должен заботиться о спасении документов, а не своей жены. Огорченный, но дисциплинированный Фурес на быстроходном шлюпе «Охотник» вышел в море.
Разведка Барнетта работала неплохо. Он был в курсе дел «любовного треугольника», знал причину отправки Фуреса и организовал погоню. Быстроходный, хорошо вооруженный британский корабль «Лев» легко нагнал и захватил «Охотника». Фурес оказался в плену. Однако с ним обращались не как с пленным, а как с гостем Барнетта. Тот быстро и убедительно доказал, что документы, которые вез Фурес, не были ни «срочными», ни «чрезвычайно важными»: у Барнетта были копии этих документов, купленные у писарей французского штаба. После этого оставалось только внушить Фуресу необходимость отмщения за поруганную честь. Барнетт добился желаемого. Фурес поклялся отомстить обидчику и просил отпустить его, что Барнетт с удовольствием и сделал.