Страница:
Об истинном рассуждении
Получивший, по благодати Божией, дарование рассуждения от многого смиренномудрия должен всею силою хранить это дарование и отнюдь ничего не делать не рассудительно, чтобы, согрешая в ведении, по нерадению, не подпасть большему осуждению. А еще не получивший сего дарования, отнюдь не должен утверждать своего разумения, или слова, или дела без вопрошения (опытных), твердой веры и чистой молитвы, без которых не может он достигнуть неложного рассуждения. Оно рождается от смиренномудрия и имеющему его рождает прозрение, как говорят Моисей и Лествичник, то есть - чтобы предвидеть скрытые козни врага и отсекать прежде времени поводы к ним, по слову Давида: и на враги моя воззре око мое(ср.: Пс. 91, 12). Признаки рассуждения суть: неложное познание доброго и противного, потом познание Божественной воли, при всех предприятиях. (Признаки же) прозрения - познание своих грехопадений, прежде, нежели они совершатся на деле, и - по тайной хитрости - происходящих от демонов; потом познание таин, сокрытых в Божественных Писаниях и в чувственных творениях. Матерь их, смирение, имеет также свои признаки, как прежде было сказано о нем, но познается и по сему. Кто смиренномудр, тот должен иметь всякую добродетель и более как должник (во всем этом) поистине веровать, что он ниже всей твари. Если же он не таков, то это самое удостоверяет, что он хуже всей твари, хотя бы и думал, что ведет жизнь равноангельную; ибо и действительный ангел, при стольких добродетелях и премудрости, не мог угодить Творцу без смирения. Что же сказать после этого мнящему о себе, что он ангел, без смирения,- причины всех благ, существующих и имеющих быть, от которого рождается рассуждение, просвещающее концы, а без него - все мрачно. Оно есть свет и называется светом, и потому мы, прежде всякого слова и начинания, нуждаемся в этом свете, чтобы могли видеть и прочее и удивляться. Удивляемся и Богу, как в первый и господственный день Он прежде сотворил свет, чтобы последовавшие создания не оставались невидимыми, как бы не существующие, говорит Дамаскин. Итак, рассуждение, как было сказано, есть свет, и рождающееся от него прозрение есть самое нужное из всех дарований. Ибо что наиболее нужно человеку, как не то, чтобы видеть тайные хитрости демонов и охранять свою душу, при содействии благодати. Нужна также, более всех деланий, чистота совести, говорит святой Исаак, и освящение тела, без которого никто, по слову апостола, не узрит Господа (Евр. 12, 14).
О том, что не должно отчаиваться, хотя бы и много кто согрешил
Однако не должно нам отчаиваться, если мы не таковы, какими должны быть. Худо это, что ты согрешил, человек; но зачем же ты оскорбляешь
[88]Бога и, по неразумию твоему, считаешь Его несильным? Ужели не может спасти души твоей Сотворивший такой, как ты видишь, мир ради тебя? Если же говоришь, что это послужит тебе на большее осуждение, как и снисхождение Его, то покайся, и Он примет покаяние твое, как - блудного сына и блудницы. Если же и этого не можешь, но по привычке согрешаешь, в чем бы и не хотел, имей смирение, как мытарь (Лк. 18, 13), и довольно будет тебе для спасения. Ибо согрешающий нераскаянно, но не отчаивающийся, по необходимости считает себя ниже всей твари и не осмеливается осудить или укорить какого-либо человека. Но более удивляется человеколюбию Божию, бывает благоразумным в отношении к Благодетелю и может иметь много иного добра. Хотя он и послушал диавола, при согрешении, но опять, по страху Божию, ослушивается врага, побуждающего его к отчаянию, и потому он - часть Божия, имея благоразумие, благодарение, терпение, страх Божий, неосуждение других, чтобы и самому не быть осужденным, что всячески необходимо. Как Златоуст говорит о геенне, что она благодетельствует нам почти более Царства Небесного, ибо ею многие входят в Царство Небесное, а Царством - немногие, но человеколюбием Божиим: та понуждает страхом, а это принимает (в объятия), и обеими спасаемся, благодатию Христовою. Ибо как боримые многими душевными и телесными страстями если терпят это, но не предают своего самовластия, по нерадению, и не отчаиваются, получают венцы, так и достигший бесстрастия с покоем и легкостию
[89]скоро отпадает, если не исповедует всегда благодати и никого отнюдь не осуждает. Если же осмелится это делать, то показывает тем самым, что он своею силою снискал себе богатство, говорит святой Максим. И как еще страстный и не получивший просвещения в познании подвергается великой опасности - если начальствует некоторыми, говорит Дамаскин, так и получивший от Бога бесстрастие и духовное познание - если не будет приносить пользы душам других. Ничто столько не приносит пользы немощному, как удаление в безмолвии, и страстному и незнающему, как повиновение в нем (безмолвии). Нет ничего лучше, как знать свою немощь и неведение, и ничего хуже, как не знать этого. Никакая страсть не ненавистна столько, как гордость, и никакая не заслуживает столько осмеяния, как сребролюбие; оно корень всех зол(1 Тим. 6, 10). Потому что люди, с великим трудом сделавшие деньги из земного металла, опять бездейственно кладут их в землю. Посему и говорит Господь: не скрывайте себе сокровищ на землии проч. И опять: идеже бо сокровище ваше, ту будет и сердце ваше(Мф. 6, 19-21). Ибо ум человеческий, в чем долго медлит, к тому и привлекаем бывает сильным желанием, по привычке: или к земным вещам, или к страстям, или к небесным и вечным благам. Долговременная же привычка обыкновенно получает крепость естества, говорит Великий Василий. Когда кто-либо бывает болен, тогда особенно должен внимать свидетельству совести, чтобы освободить душу свою от всякого осуждения; дабы как-нибудь не настал конец жизни и тогда - не раскаиваться бесполезно и не плакать вечно. Итак, кто не может потерпеть чувственную смерть за Христа, как Он потерпел ее (за нас), тот должен, по крайней мере, потерпеть ее мысленно - произволением, и будет он мученик совестию, когда не станет покоряться борющим его демонам или хотениям, но побеждать их, как святые мученики и преподобные отцы, из которых одни чувственно, а другие мысленно были мучениками.
Немного пон`удивший себя победил врага, а немного вознерадевший и помрачившийся - погиб.
Краткое учение о приобретении добродетелей и удалении от страстей
Ничто так не помрачает обыкновенно мысль, как лукавство, говорит Василий Великий, и ничто не просвещает так ум, как чтение в безмолвии. Ничто не производит так скоро болезнования души, как мысль о смерти, и - невидимого преуспеяния, как самоукорение и отсечение своих хотений, и - невидимую погибель, как самомнение и самоугодие. Ничто так не бывает причиною отвращения Божия и наказания человека, как ропот, и ничто так удобно не приводит к согрешению, как смущение
[90]и многословие. Ничто столько не помогает к приобретению добродетели, как уединение и сетование; и - к благоразумию и благодарению, как размышление о дарах Божиих и о наших худых делах; так же и к возрастанию благодеяний, как восхваления их, и - не подает невольного спасения, как искушения. Нет ближайшего пути ко Христу, то есть к бесстрастию и премудрости Духа, как путь царский, уклоняющийся во всем от преувеличений и недостатков. Никакая иная добродетель не может так постигнуть волю Божию, как смиренномудрие и то, чтобы оставить всякое свое разумение и свою волю. Ничто так не содействует всякому благому делу, как чистая молитва. Ничто так не препятствует к приобретению добродетелей, как суетные заботы и рассеянность
[91], хотя бы и очень малая. Насколько кто имеет чистоту, настолько видит себя много согрешающим, от того (именно), что видит, а насколько много согрешает, настолько омрачается, хотя и видит себя имеющим чистоту. И опять: насколько имеет знания, настолько считает себя незнающим; и насколько не знает своего неведения и малого познания духовного, настолько считает себя знающим. Насколько подвижник терпит скорби, настолько побеждает врага. И сколько кто-либо подвизается делать доброе в один день, столько же должен делать и во все дни жизни своей, говорит святой Марк, то есть ежели это было (делом) его силы и усердия; если же то была благодать Божия, и ради ее, когда посетила благодать, тогда успел он сделать, то какую заслуживает он похвалу? ибо думает, что может сам собою сделать доброе, и несправедливо осуждает других, не могущих; но требующий чего-либо от ближнего должен от себя еще более требовать того же, (так) - справедливее. Как согрешающие суть должники, ибо прогневляют Бога, так и покрываемые благодатию Его, ради своей немощи и близости к отчаянию, должны более трепетать, как великие должники. И как неведение Писаний есть великая стремнина, по слову святого Епифания, так и преступление в ведении есть большое зло. Благотворение душе словом большее, нежели - молитвою. И когда кто-либо терпит ближнего, чтобы не оскорбить обижающего его, но старается успокоить волю его, во время смущения его, таковой, говорит святой Дорофей, оказывает милость душе его, носит его тяготу и молится о нем, желая ему спасения и всего доброго для тела и души; таково чистое незлобие, очищающее душу и возводящее ее к Богу. Ибо врачевание человека лучше
[92]всех деланий и добродетелей. Ничего нет более и совершеннее среди добродетелей, как любовь к ближнему. Признаком же ее служит не то только, чтобы не иметь вещи, в которой другой нуждается, но и смерть за него потерпеть с радостию, по заповеди Господней, и считать это своим долгом. Да и справедливо; ибо мы должны не по праву только природы любить ближнего до смерти, но и ради пролитой за нас пречистой крови заповедавшего то Христа (Ин. 15, 13). Не будь самолюбив, говорит святой Максим, и будешь боголюбив; не будь самоугодник и будешь братолюбив. Это рожается от надежды, а надежда есть несомненное верование, всею мыслию, что всячески получим то, чего надеемся. И надежда опять рождается от твердой веры, от того, что человек вовсе не заботится о своей жизни или смерти, но все попечение возлагает на Бога, как прежде было сказано о желающем достигнуть признаков бесстрастия, основанием которых служит вера. Имеющий ее должен размышлять, что как Бог сотворил все и нас, вместе со всеми, из ничего, по беспредельной Своей благости, так всячески и душу нашу и тело управит, как Сам ведает.
О том, как может кто-либо приобрести истинную веру
Однако желающий приобрести веру, которая есть основание всего благого, дверь таин Божиих и беструдная победа над врагами, нужнейшая всякой добродетели, крыло молитвы и вселение Божие в душе, должен потерпеть всякий искус, каким будет искушаем от врагов и многих и различных помыслов, которых никто не может понять, ни сказать о них что-либо, ни изобрести их, как только изобретатель зла диавол. Но пусть таковой не боится, ибо если он победит постигающие его искушения, со многим усилием, и удержит ум свой, не допуская его послаблять помыслам, рождающимся в сердце его, то он разом победит все страсти; ибо не он будет победивший, но пришедший в него верою Христос. О таковых сказал Господь: аще имате веру, яко зерно горушнои проч. (Мф. 17, 20). Но если помысл, изнемогши, и уступит немного, пусть не страшится, и не отчаивается, и не приписывает своей душе говоримое злоначальником, но с терпением, по силе своей, старательно да совершает делание добродетелей и соблюдение заповедей в безмолвии и упразднении по Богу от всего произвольно помышляемого, чтобы враг, исполнив всякие ухищрения и мечтания днем и ночью и найдя, что он вовсе не заботится о представляемых ему играх и образах, со всеми мыслями, которыми он его устрашал, выставляя за истину игралища, полные лжи, соскучит и отойдет. А делатель заповедей Христовых, познав на опыте немощь врага, не ужасается более никакого его ухищрения; но с радостию, все, чего хочет и желает по Богу, делает беспрепятственно, укрепляемый и вспомоществуемый, чрез веру, Богом, в Которого уверовал, как Сам Господь говорит: вся возможна верующему(Мк. 9, 23). Ибо не он ведет брань со врагом, но Бог, промышляющий о нем ради веры. Пророк говорит: Вышняго положил еси прибежище твоеи проч. (Пс. 90, 9); и таковой вовсе не заботится ни о чем, зная, что конь уготовляется ко брани, от Бога же спасение его,говорит Соломон (ср.: Притч. 21, 31), и потому во всем поступает смело. Как говорит святой Исаак: приобрети веру в себе, чтобы попрать тебе врагов своих. Ибо таковой живет не как самовластный, но как скот, водимый волею Божиею, по слову пророка: ск` отен бых у Тебе, и аз в` ыну с Тобою(Пс. 72, 22-23). Хочешь ли успокоить меня познанием Твоим,- не противоречу. Хочешь ли опять, ради смирения, попустить на меня искушения,- я также с Тобою; и ничего отнюдь не буду делать сам от себя. Без Тебя я не произошел бы из небытия, и не могу ни жить, ни спастись. Что Ты хочешь, то и твори с созданием Твоим! Но верую, что, будучи благ, Ты устроишь и мне благое, хотя я и не познаю, что это полезное, но я и недостоин знать, и не прошу научиться, чтобы получить спокойствие: может быть, это мне неполезно. Не смею просить и облегчения какой-либо брани, хотя я и немощен, и во всем отягощен, но не знаю, что мне полезно. Ты ведаешь все, и - как ведаешь - сотвори; только бы мне не погрешить, что бы ни случилось; но хочу или не хочу, спаси меня! Однако и это - если Тебе угодно. Мне вовсе нет дела. Я пред Тобою как бы бездушный: душу мою предаю в пречистые руки Твои, в нынешнем веке и в будущем. Ты все можешь, и все знаешь, и всем хочешь всякого блага, и всегда желаешь моего спасения. Это ясно из всех благодеяний, которые Ты оказал и постоянно нам оказываешь, по благодати, явно и неявно, которые мы знаем и которых не знаем, и из самого превышающего ум снисхождения Твоего к нам, Сын и Слово Божие! А я кто, что осмеливаюсь извещать (о себе) Тебя, Сердцеведец? Но говорю это для того, чтобы и самому мне, и врагам моим знать, что я прибегаю к Тебе, Пристанищу спасения моего. Вот, чрез благодать Твою, познал я, что Ты мой Бог, и уже не смею много говорить, но только ум, свободный
[93]от всего, глухой и немой ко всему, хочу представить Тебе. Не я, а благодать Твоя все совершает. Не знаю, делал ли я когда-либо что доброе, но всегда - много злого, за которое, в виде раба, повергаюсь пред Тобою, изъявляя тем, что Ты сподобил меня каяться, и что я раб Твой и сын рабыни Твоея(Пс. 115, 7). Но не попусти мне, Господи мой, Господи
[94]Иисусе Христе Боже мой, делать, или говорить, или мыслить неугодное Тебе. Довольно для меня множества стольких, прежде бывших грехов моих; но - как Ты хочешь - помилуй меня! Согрешил я, помилуй меня - как знаешь. Верую, Господи, что Ты слышишь умоляющий Тебя голос мой; помоги моему неверию, Даровавший мне после бытия и то, чтобы быть мне христианином. Велико для меня, говорит (Иоанн) Карпатский, что я ношу имя инока и христианина. Как сказал Ты, Господи, одному из рабов Твоих: велико для тебя, что ты наречен Моим именем; и для меня это более всех царств земных и неба; только не отлучи меня от наречения сладчайшего Твоего имени. Владыко многомилостивый! Благодарю Тебя… и проч., как прежде написано. Как иное чтение прилично деятельному, иные слова, слезы и молитва, так и вера эта - иная, в сравнении с тою первою, рождающею безмолвие. Та есть вера слуха, а эта ведения, как говорит святой Исаак; но ведение достовернее слуха. От естественного знания рождается первая и общая (всем) православная вера, от нее рождаются, как сказано, упразднениепо Богу, пост, бдение, чтение, псалмопение, молитва, вопрошение опытных; и от всего этого рождаются добродетели душевные, то есть соблюдение заповедей и хранение и устроение нравственности, от которых - великая вера, надежда и совершенная любовь, восхищающая ум к Богу, как сказано, в молитве, когда кто духовно
[95]соединяется с Богом, как пишет святой Нил. Слова же молитвы однажды написаны, чтобы всегда тою же молитвою молился желающий представить ум свой неподвижным - Святой и Живоначальной Троице, как бы видя, хотя и ничего отнюдь видеть невозможно, но безвидным, невообразительным, необразовидным, несмущенным, неразвлекаемым, неподвижным (должен быть ум), невещественным, ни о чем из существующего во всем творении не мыслящим и не размышляющим, лишь в глубоком мире и совершенной тишине беседующим с Богом и только Его святую память имеющим, пока не достигнет восхищения ума; после того, как сподобится должным образом произносить молитву Господню, то есть «Отче наш». Как говорили святой Филимон и святая Ирина, вместе со святыми апостолами, мучениками и преподобными. Вне же этого бывающее есть наругание
[96], происходящее от самомнения. Божественное беспредельно и неописанно, и ум, сосредоточившийся в себе, таков должен быть, чтобы сподобиться, по благодати, нашествия Святаго Духа. Верою бо ходим, а не видением,говорит апостол (2 Кор. 5, 7). Потому и должны мы долгое время пребывать в подвиге, чтобы ум, от долговременности получив привычку, сильным желанием был влеком к Божественному. Ибо если ум и не найдет чего-либо иного, большего чувственных вещей, то (все-таки) уже не привлекается к ним желанием, и пребывает в том, к чему он привык по долговременности. Ибо как человеколюбивым и бесстрастным не много вредят житейские дела, потому что они хорошо их устраивают, так и имеющим великие дарования,- ибо они Богу приписывают то, что правильно исполнили.
О том, что страстным наиболее полезно безмолвие
Всем полезно безмолвие и удаление от вещей и от людей, особенно же страстным и немощным, ибо ум не может сделаться бесстрастным от одного внешнего делания, если не получит и многих духовных ведений. Также и суетных забот
[97], и начальствования не проходит кто-либо без вреда, если не приобретет прежде бесстрастия, чрез удаление. Попечение о житейском и смущение вредит обыкновенно и совершенным, и бесстрастным. Никакой не бывает пользы, говорит Златоуст, от человеческого делания, без приклонения свыше, но и приклонения свыше не бывает к непроизволяющему. И то и другое нам нужно: и Божие и человеческое, и делание и знание, и страх и надежда, и плач и утешение, и боязнь и смирение, и рассуждение и любовь; ибо, говорит, все в этой жизни двойственное. День и ночь, свет и мрак, здоровье и болезнь, добродетель и порок, благополучие и злополучие, жизнь и смерть; чтобы мы, будучи немощны, чрез одно возлюбили Бога, а чрез другое, по страху искушений, убегали греха, а будучи сильны, за все это любили Бога, как Отца, зная, что вся добра зело(Быт. 1, 31), и Бог устраивает все для нашей пользы и чтобы мы от сладостного воздерживались, а трудного желали, зная, что тем живы бывают тела наши, во славу Творца, а сие помогает душам к спасению, по неизреченной милости Божией. Люди бывают трех устроений: рабы, наемники и сыны; и рабы не любят благого, но, по страху мук, удаляются от лукавого; это, говорит святой Дорофей, благо, но не благоугодно(Флп. 4, 18). Наемники же любят благое и ненавидят лукавое, но в надежде награды; а сыны, как совершенные, не по страху мучений удаляются от лукавого, но крепко это ненавидят и доброе делают не в надежде награды, но считают это своим долгом и любят бесстрастие, как подражание Богу и причину Его вселения (в них), ради которого и удаляются от всего худого, хотя бы и не было угрозы. Ибо если человек не сделается бесстрастным, то преблагий Бог не ниспосылает на него Всесвятаго Духа, чтобы он, по привычке, не был увлекаем страстьми, и не сделался виновным за нашествие (на него) Святаго Духа, и не подпал большему осуждению. Но когда, по навыку в добродетели, он не будет уже иметь никакой дружбы со врагами и не будет увлекаться страстною привычкою, тогда получает благодать и таким образом не подвергается уже осуждению за получение дарования. Оттого, говорит Лествичник, Бог не открывает нам воли Своей, чтобы мы, познав ее, не ослушались и не подверглись большему осуждению; хотя мы, как младенцы, и не знаем Его беспредельного благоутробия к нам, неблагодарным. Желающий же, говорит, познать волю Божию должен умереть всему миру и своей воле во всем. Поэтому всякого дела, при котором есть сомнение, не должен кто-либо делать или утверждать, как хорошее, разве только не может прожить или спастись без него. Итак, надобно ему вопрошать опытных, и тогда от твердой веры и молитвы получает он такое удостоверение
[98]; прежде совершенного бесстрастия, которое делает ум непреоборимым и непобедимым во всяком благом деле. Хотя и сильная бывает брань, но человек пребывает невредимым; сила бо Моя в немощи совершается, говорит Господь
[99](2 Кор. 12, 9), и апостол сказал: егда немоществую, тогда силен есмь(2 Кор. 12, 10). Но быть кому-либо без брани - не хорошо: ибо демоны, говорит Лествичник, часто отходят, по различным побуждениям: или делая засаду, или ради самомнения оставляют нас, или ради возношения, или другого какого-либо зла, которым довольствуются, как могущим наполнить место иных страстей. Так некоторые отцы, сказано в старчестве, сохранили заповеди; некоторые же, после них бывшие, написали о сем, а мы написанное положили у себя на окнах. Если же и захотим прочитать, не упражняемся даже и в том, чтобы понять сказанное и исполнять его на деле; но или читаем как что-нибудь ненужное, или думаем, что делаем нечто великое, и возносимся, не зная, что мы заслужим большее осуждение, если не будем исполнять, как говорит Златоуст. Ведевый,сказал Господь, волю господина своегои проч. (Лк. 12, 47). Итак, хорошо чтение и знание, но - когда приводят к большему смирению; также и совет, когда вопрошающий не испытывает жизни учителя, как говорит Богослов: не ищи достоверности в учащем тебя или проповедующем тебе; и как говорит Господь: елика аще рекут вами проч. (Мф. 23, 3). Вопрошающему никакого не бывает вреда от дел учащего его; но не бывает и пользы, если он сам не будет исполнять (сказанного), ибо кийждо о себе слово даст(Рим. 14, 12). Учитель о слове своем, а учимый о послушании своем, делами доказанном. Совершаемое же вне этого - против естества и достойно осуждения. Ибо благ и праведен Бог, говорит святой Евстратий, и, по благости Своей, дарует нам всякое благо, когда благоразумно пользуемся им, как праведно полученным, ради благодарения; но если оказываемся неблагодарными, то лишаемся благого, по правосудию Божию; так что благость Божия и правда Его по естеству подают нам всякое благо, а за злоупотребление его - вечное мучение.
О том, что истинное покаяние есть великое благо
Однако если кто пожелает,- снова полагает начало чрез покаяние. Пал ли ты, сказано, восстань? И снова пал, снова восстань; отнюдь не отчаивайся в своем спасении, что бы ни случилось. Не предавай себя добровольно врагу, и достаточно будет для тебя к спасению этого терпения с самоукорением. Бехом, говорит апостол, и мы некогда несмысленны, по своих похотех ходящеи проч. (ср.: Тит. 3, 3). Итак, отнюдь не отчаивайся, ибо не знаешь помощи Божией. Бог силен исполнить то, чего хочет. Уповай на Него, и Он одно из этого сделает с тобою: или какими-либо искушениями, или иным образом, как Он ведает, устроит твое исправление, или примет твое терпение и смирение вместо делания, или другим образом, которого ты не знаешь, ради упования (твоего), человеколюбиво совершит спасение бездерзновенной души твоей. Только не оставляй Врача, ибо потерпишь двоякую, лютую смерть, по незнанию сокровенного Божия намерения. Как сказано было о ведении, так теперь скажем и о делании, что всякое телесное и душевное делание находится посреди шести сетей. С правой стороны, говорю, и с левой - преувеличением трудов и уменьшением; сверху и снизу, то есть возношением и отчаянием; внутри и вне, то есть между боязливостию и дерзновением, о котором Богослов говорит, что оно по превосходству далеко отстоит от дерзости, хотя по имени и подобно ей; посреди этих шести сетей находится умеренное делание в смирении и терпении. Удивляться надобно уму человеческому, как он превращает