Страница:
– Почему в комиссии отсутствуют представители Службы Эксплуатации и Службы Технического Развития? Каковы функции Советника президента США? Почему не включены более опытные работники ДЗИ, а включен Марк Тейлор? Пусть не относит вопрос к себе лично! Он новичок в ДЗИ. Причем, насколько мне известно, у него статус стажера. Есть в ДЗИ сертифицированные эксперты по нашей проблематике, например, Янагида, Сяопин, Шварц…, – Антон замолчал. Тогда Питер Ньюмен перехватил инициативу:
– Разрешите предоставить возможность для ответа членам комиссии, кого эти вопросы касаются, затем мы подведем итог. Норман, прошу вас!
– Благодарю! Как известно, конструкция АБИО, Автономного Блока Информационного Обмена разработана американской фирмой «Солярис». Сначала поставки выполнялись заводами фирмы, затем Администрация Кольца приобрела лицензию на производство. Президент обратился к Администрации Кольца с просьбой включить своего представителя, так как необъективные выводы могут нанести урон интересам США, чей выдающийся вклад в Проект Кольцо неоспорим. У меня пока все. – Советник президента, моложавый блондин с короткой стрижкой и серыми глазами говорил с неторопливым достоинством, откинувшись в кресле.
– Роберт, ваша очередь.
Роберт Рабкин протянул руку за каким-то бумажным документом, показав свой орлиный профиль всем участникам телеконференции. Это был крупный, но с долей изящества, как говорят женщины, породистый мужчина. Красивая, не по моде пышная прическа была идеально ухоженной.
«Сорок лет, но никаких залысин или седых волос – хорошо сохранился на такой нервной работе», – подумал Антон, разглядывая своего начальника, словно увидел впервые. Говорил Роберт мастерски, как профессиональный диктор четко выговаривая слова и расставляя интонации.
– Мы внимательно рассмотрели все возможные кандидатуры, в том числе, упомянутые Антоном, и вынуждены остановиться на присутствующем здесь Марке Тейлоре, так как он отвечает всем критериям отбора. Основной из них не заинтересованность, то есть максимальная потенциальная объективность. То, что он новичок, как раз имеет решающее значение. Он не участвовал в работе по теме Антона Бурмы, он не успел установить неформальные отношения с членами ГБР. Что касается его интеллектуального уровня и базовой подготовки, то результаты тестирования превосходны. У меня все.
– Вы удовлетворены ответами? – спросил Питер Ньюмен, обращаясь к Антону.
– Нет, но вопросов по составу комиссии больше не будет!
– Ваша откровенность нам импонирует! Надеюсь, остальные члены комиссии разделяют мое мнение?!
Лица в окнах телескрина, все как один, вежливо улыбнулись Антону и друг другу. Только у них картинку портило окошко с хмурым лицом Антона.
– Перейдем к вопросам, заранее подготовленным комиссией. – продолжил Питер. – Первый из них касается сертификации на право работы в космосе. У вас есть лицензия?
– Да. Номер «ЭсДаблъю120435». Периодическое тестирование прошел в июне текущего года…
– Сколько раз вы были на Кольце и ваша наработка в часах?
– До перехода в ДЗИ не помню, нужно смотреть досье… В ДЗИ шесть раз и двести семьдесят три часа, не считая последнего случая… Повторяю, все есть в моем досье. Разве что вы проверяете мою память…
– И память тоже… Мы проверили документацию по вашему рабочему заданию. Все оформлено в соответствии с существующими требованиями: ваша заявка, разрешение инстанций, координационный график, согласованный со службами Кольца. Однако требует дополнительного объяснения причина, по которой вы требовали личной инспекции блока КМ (Компьютинг Медиа – вычислительных сред). Объясните комиссии.
– Мне почти нечего добавить к тому, что содержится в заявке. Питер, вы ее утверждали!
– Все это так, но могут же у вас быть дополнительные сведения, гипотезы…
– Могу повторить. У нас возникли подозрения, что неправильно работают программы управления ресурсами КМ в режимах бронирования и освобождения с одной стороны и технической инвентаризации с другой. Дважды возникали несоответствия, которые потом исчезали, то есть баланс восстанавливался. Причиной могли быть программные ошибки или какие-то незаконные манипуляции, что звучит фантастически. Точнее, весьма маловероятно. Чтобы зафиксировать проблему, нужен был факт, который можно получить только на Кольце непосредственно из блока КМ. Физический номер подозреваемого модуля мы зафиксировали… Все это есть в заявке… Записан номер и монтажный адрес. Модуль или его управляющий блок вероятно уже демонтирован и доставлен на Землю. Не так ли?
Питер слегка смутился, и члены комиссии загадочно улыбнулись.
– В обязанности комиссии не входит информирование вас по данному вопросу, – нашелся, наконец, Питер.
Антон был удивлен такому ответу. Что бы это значило? Его в чем-то подозревают и не хотят до удобного момента раскрывать карты. Но ему действительно почти нечего скрывать. Он готов открыть и это «почти», но его удерживал некий барьер официальности, который всегда создавал Питер при общении и раньше, а особенно сейчас… Он молчал в ожидании следующих вопросов.
– Расскажите шаг за шагом о том, что произошло… Даже о том, что вы думали.
– С какого момента?
– С момента выхода в монтажную галерею Супермозга. Мы располагаем контрольной записью Службы Эксплуатации.
– Кроме того, в галерее мониторинг осуществлялся нашей службой. Вы должны знать, что наблюдение и запись вел Янагида, один из лучших наших специалистов. Вряд ли я смогу что-либо добавить.
– Сообщите нам все что помните, и по возможности не упуская мельчайших деталей, – Питер был смущен, ему с трудом удавалось скрывать волнение. Но только от тех, кто не знал его так же хорошо, как Антон и Роберт.
«Что там еще произошло? Зачем они проверяют меня?» – вертелось в мозгу Антона. Теперь настала очередь волноваться Антону. Он мог в данной ситуации сделать паузу. Нужно же собраться с мыслями. И он собрался…
– Меня сопровождал Саймон Скотт из Службы Эксплуатации… Сектор мы установили по монтажной схеме заранее. Сели в корзину тельфера и задали номер сектора. В галерее Саймон ушел вперед, а я задержался из-за необходимости установить коннект с Янагидой. Когда был найден нужный модуль, я нажал сенсорную кнопку включения автономного блока информационного обмена…
– Вы уверены, что кнопка включилась?
– Вы же прекрасно знаете, что для сенсорных устройств существует индикация… Кроме того, о включении сенсорного датчика судят по ожидаемому поведению устройства. Хотя в данном случае все было слишком неожидаемым,.. Неожиданным…
– Вы можете уверенно подтвердить, что индикация включения была?
– Нет. С уверенностью могу сказать только, что получил удар по мозгам… Уверен, что в записи мониторинга индикацию можно обнаружить! Давайте просмотрим.
– Как это ощущалось субъективно? – Питер словно не слышал последнее замечание Антона
– Как очень яркая вспышка, после которой ничего не помню…
– Болевые ощущения были?
– Все подробности знает лечащий врач. Сначала ничего, потом тупая боль… Но главное, спонтанные приступы темноты в глазах… Сейчас они все реже.
– Будут еще вопросы у членов комиссии?
Все отрицательно замотали головами, причем даже не все из них выдавили «нет».
«Не комиссия, а собрание статистов дешевой мелодрамы», – зло подумал Антон, так как надеялся на поддержку своего требования просмотреть запись Янагиды.
– Антон Бурма, у вас есть вопросы к комиссии?
– Почему мы не рассмотрели данные мониторинга?
– По нашему согласованному мнению в этом нет необходимости. У вас нет причины настаивать, так как против вас комиссией не выдвигается никаких обвинений. Завтра ознакомитесь с выводами. Сейчас вы должны подтвердить своей электронной подписью обязательство не разглашать любые сведения, имеющие отношение к вашей прошлой работе, инциденту, настоящему заседанию комиссии и ее выводам. Да, вы уже можете общаться с родственниками. Еще есть вопросы?
«Прошлой работе…», – обидно ударило по напряженным нервам, – «Уже выбросили, как отработанный материал…»
– Нет!
– Тогда разрешите поблагодарить членов комиссии и вас за работу. А вам желаю быстрейшего выздоровления. На этом считаю работу законченной.
С экрана зазвучали благие пожелания и извинения за беспокойство от других членов комиссии. Все окошки погасли кроме одного. С выражением сочувствия на Антона смотрели глаза Роберта Рабкина.
«Еще не все?» – устало подумал Антон. Он уже жаждал покоя.
– Антон, извини! Понимаю, что ты устал, но прошу уделить мне еще несколько минут. Хочу поговорить неофициально. Кое-что сообщить, кое-что спросить…
– Хорошо! Слушаю… Только хочу знать, к этому разговору моя подписка о неразглашении также относится?
– Да!
– Питер знает об этом?
– Конечно! У меня нет от него секретов… Как и у тебя от меня, надеюсь! – Роберт был явно смущен.
Последняя его фраза, в свою очередь, смутила Антона. Возможно, Роберт догадывается, что у Антона есть что скрывать, и он ответил уклончиво:
– В той степени, в которой откровенность вообще уместна…
– В данном случае, чем больше, тем лучше. Скажу тебе заранее, что комиссия свои выводы уже сделала. Я не очень верю, что причиной твоей травмы является случайный высокоэнергетический импульс космического излучения. Он не зарегистрирован никакими другими приборами на Кольце, что маловероятно, если бы он действительно был… Однако нашим чиновникам нужно чем-то прикрыть свои задницы… Все равно чем. Меня больше беспокоят самоустраняющиеся сбои в системе учета ресурсов Супермозга. Ведь что-то за этим есть?! Если у тебя есть даже не гипотезы, а только смутные подозрения, поделись с нами… Это здорово поможет работе.
– У меня нет никаких мало-мальски конкретных подозрений. Для гипотез напрочь отсутствуют факты. Подозрение одно: в системе учета что-то неладно. А что? Где? Причина? Одни вопросы… Хотел вот получить хоть одну зацепку…
– Жаль, что не удалось! Мы сейчас под мощным огнем критики, а сказать публике нечего. Ты еще не знаешь, что при твоем спуске на Землю в космолифте произошла авария. Последствия могли быть очень серьезными, если бы не третья ступень безопасности. На твое и наше счастье ее ввели в экспериментальном порядке за неделю или несколько больше…
– А причина хоть этой аварии установлена?
– Да. Усталость металла. Из-за остаточных деформаций накапливались дефекты кристаллической решетки, и прочность подвесок катастрофически понизилась… Первый случай за все время работы космолифтов. Случайное сочетание факторов…
– Что-то много случайностей на мою голову!
– Да. Просто классическая иллюстрация закона «кучности редких событий» в теории вероятности.
– А как решена моя участь?
– Тебе назначена приличная пенсия, получишь страховку…
– Я хотел бы остаться в ДЗИ на любой должности. Думаю, что смогу быть полезным.
– Понимаю… Но ты не сможешь конкурировать с остальными, и это будет источником различных проблем…
– Это будут мои проблемы!
– Отнюдь! Наш бюджет утверждается…
– Мне достаточно пенсии.
– Департамент Труда на таких условиях не допустит…
– Все ясно!
– Не обижайся! Будь моя воля, ты бы смог заниматься у нас, чем бы захотел. И не отчаивайся. На приличную жизнь тебе хватит, а для души найдешь работу вне Кольца. Есть много достаточно мощных и интересных систем на Земле, где можно работать и не будучи триайз. С твоим опытом тебя возьмут, как говорят, с руками.
– Спасибо за участие, спасибо за советы.
– У меня последняя информация для тебя. Сотрудники собираются проводить тебя, так сказать, в торжественной обстановке. Непременно сообщи нам, когда сможешь приехать в наш центральный офис…
– Спасибо ребятам! Мои им наилучшие пожелания… Хоть я и русский, но уйду по-английски, не прощаясь. Они должны меня понять…
Антон на прощание поднял руку и закрыл глаза. Продолжать не было сил. Роберт в ответ кивнул и прервал связь.
Проснулся Антон около трех пополудни с радостной мыслью. Свидания разрешены. Нужно привести себя в порядок и сообщить Лидии и Максиму, что он их с нетерпением ждет. Он знал, что они живут в гостинице в ожидании свидания.
Каждый вечер им включали немую картинку и они видели Антона в палате. В ожидании сеанса Максим убивал время, а Лидия работала – знакомилась с документацией по своей специальности. Внешне это выглядело так. Она уходила в свою комнату, садилась в глубокое кресло и погружалась в созерцание. Чаще всего с закрытыми глазами.
А Максим после ежедневной двухчасовой утренней прогулки с Лидией смотрел развлекательные программы, настроив гостиничный телескрин на автоматический поиск в фоновом режиме любых передач, где упоминается имя Антона Бурмы или показывают его изображение. Система автоматически открывала дополнительное окно для такой передачи на экране телескрина.
Но все было напрасно. Имя и лицо Антона исчезли из всех сообщений новостей. Только однажды произошло включение передачи, в которой тележурналист как раз и пытался обсуждать вопрос, почему закрыты от общественности все материалы, связанные с расследованием причины аварии. Никто этого журналиста не поддержал, и никто ему не возразил.
Молчание масс-медиа не то чтобы беспокоило Максима. Было немного обидно. Человек работал в космосе на общее благо, и по их теперешним понятиям стал инвалидом. Мог погибнуть, а вокруг молчание. Нет, определенно замалчивание. Ну, Бог с ними! Главное, Антон жив. Проживет и без третьего глаза.
Двадцатого августа произошло долгожданное. На экране вдруг появился Антон и сообщил, что им разрешено свидание. Можно прямо сейчас…
Они встретились в комнате для свиданий. Все трое всплакнули. Посидели, вспомнили детство, когда они дружной семьей собирались за ужином на кухне. Лидия всегда сидела на коленях Антона и мешала есть.
Лидия в два года ленилась ходить, так как научилась поразительно быстро ползать на четвереньках. При этом ее длинные слегка вьющиеся волосы развивались как грива, перекатываясь черными волнами по плечам и спине. За эти шустрые пробежки на коленках по всем комнатам, включая кухню, Антон дал ей прозвище Таракан. Оно понравилось всем…
Поздно вечером Максим поехал в гостиницу готовиться к отъезду домой. Антон обещал, если прогноз врачей оправдается, уже через неделю приехать. Побыть с Максимом, подумать о том, как жить дальше. Лидии нужно было в другую сторону. Ее ждала работа на Дальнем Востоке.
Стоило Максиму удалиться, как между молодыми возникло напряженное молчание.
Молчание нарушила Лидия:
– Знаешь, когда лифт оторвался, отец мне вдруг рассказал, как встретил тебя на берегу. Как вы варили рыбу… Наверное, думал, что я так буду меньше переживать…
– Ну и как?! Он не ошибся?
– Глупости! Почему ты мне раньше не рассказал?
– Боялся, что будешь меньше меня любить.
– Напрасно! Я давно догадывалась. У тебя отчество другое. Подсмотрела в документах, когда тебя отправляли в спецшколу…
– Да?!
Они оба покраснели. Опять возникла неловкая пауза. Теперь ее нарушил Антон:
– Максим хотел, чтобы я в память о родителях взял фамилию отца. А мне не хотелось тогда иметь иную фамилию, чем у тебя. Раз ты все уже знаешь, теперь я могу взять фамилию Курбатов-Бурма. Ты согласна?
– Согласна просто на Курбатова.
– Нет. Курбатов-Бурма лучше. Вы с Максимом мне очень дороги.
– Мы тебя тоже безумно любим…
Через неделю Антон получил пачку необходимых документов, завершающих прошедший этап его жизни. Все было так, как предсказал Роберт Рабкин. Пенсия, страховка, медицинское заключение и блестящие рекомендации Антону для предъявления будущим работодателям. Антон покинул госпиталь и поехал в аэропорт. Там его поджидал сюрприз. В зале регистрации почти у входа сидел Янагида в солнцезащитных очках и одеянии буддийского монаха. Он поднялся с кресла навстречу Антону и поклонился сняв очки. Это как раз и привлекло внимание Антона. Он узнал своего коллегу. Янагида жестом пригласил следовать за ним. Он направлялся в ресторан. Там он уселся лицом к стене за крайней линией обслуживания. Антон сел рядом.
Глава 4
– Разрешите предоставить возможность для ответа членам комиссии, кого эти вопросы касаются, затем мы подведем итог. Норман, прошу вас!
– Благодарю! Как известно, конструкция АБИО, Автономного Блока Информационного Обмена разработана американской фирмой «Солярис». Сначала поставки выполнялись заводами фирмы, затем Администрация Кольца приобрела лицензию на производство. Президент обратился к Администрации Кольца с просьбой включить своего представителя, так как необъективные выводы могут нанести урон интересам США, чей выдающийся вклад в Проект Кольцо неоспорим. У меня пока все. – Советник президента, моложавый блондин с короткой стрижкой и серыми глазами говорил с неторопливым достоинством, откинувшись в кресле.
– Роберт, ваша очередь.
Роберт Рабкин протянул руку за каким-то бумажным документом, показав свой орлиный профиль всем участникам телеконференции. Это был крупный, но с долей изящества, как говорят женщины, породистый мужчина. Красивая, не по моде пышная прическа была идеально ухоженной.
«Сорок лет, но никаких залысин или седых волос – хорошо сохранился на такой нервной работе», – подумал Антон, разглядывая своего начальника, словно увидел впервые. Говорил Роберт мастерски, как профессиональный диктор четко выговаривая слова и расставляя интонации.
– Мы внимательно рассмотрели все возможные кандидатуры, в том числе, упомянутые Антоном, и вынуждены остановиться на присутствующем здесь Марке Тейлоре, так как он отвечает всем критериям отбора. Основной из них не заинтересованность, то есть максимальная потенциальная объективность. То, что он новичок, как раз имеет решающее значение. Он не участвовал в работе по теме Антона Бурмы, он не успел установить неформальные отношения с членами ГБР. Что касается его интеллектуального уровня и базовой подготовки, то результаты тестирования превосходны. У меня все.
– Вы удовлетворены ответами? – спросил Питер Ньюмен, обращаясь к Антону.
– Нет, но вопросов по составу комиссии больше не будет!
– Ваша откровенность нам импонирует! Надеюсь, остальные члены комиссии разделяют мое мнение?!
Лица в окнах телескрина, все как один, вежливо улыбнулись Антону и друг другу. Только у них картинку портило окошко с хмурым лицом Антона.
– Перейдем к вопросам, заранее подготовленным комиссией. – продолжил Питер. – Первый из них касается сертификации на право работы в космосе. У вас есть лицензия?
– Да. Номер «ЭсДаблъю120435». Периодическое тестирование прошел в июне текущего года…
– Сколько раз вы были на Кольце и ваша наработка в часах?
– До перехода в ДЗИ не помню, нужно смотреть досье… В ДЗИ шесть раз и двести семьдесят три часа, не считая последнего случая… Повторяю, все есть в моем досье. Разве что вы проверяете мою память…
– И память тоже… Мы проверили документацию по вашему рабочему заданию. Все оформлено в соответствии с существующими требованиями: ваша заявка, разрешение инстанций, координационный график, согласованный со службами Кольца. Однако требует дополнительного объяснения причина, по которой вы требовали личной инспекции блока КМ (Компьютинг Медиа – вычислительных сред). Объясните комиссии.
– Мне почти нечего добавить к тому, что содержится в заявке. Питер, вы ее утверждали!
– Все это так, но могут же у вас быть дополнительные сведения, гипотезы…
– Могу повторить. У нас возникли подозрения, что неправильно работают программы управления ресурсами КМ в режимах бронирования и освобождения с одной стороны и технической инвентаризации с другой. Дважды возникали несоответствия, которые потом исчезали, то есть баланс восстанавливался. Причиной могли быть программные ошибки или какие-то незаконные манипуляции, что звучит фантастически. Точнее, весьма маловероятно. Чтобы зафиксировать проблему, нужен был факт, который можно получить только на Кольце непосредственно из блока КМ. Физический номер подозреваемого модуля мы зафиксировали… Все это есть в заявке… Записан номер и монтажный адрес. Модуль или его управляющий блок вероятно уже демонтирован и доставлен на Землю. Не так ли?
Питер слегка смутился, и члены комиссии загадочно улыбнулись.
– В обязанности комиссии не входит информирование вас по данному вопросу, – нашелся, наконец, Питер.
Антон был удивлен такому ответу. Что бы это значило? Его в чем-то подозревают и не хотят до удобного момента раскрывать карты. Но ему действительно почти нечего скрывать. Он готов открыть и это «почти», но его удерживал некий барьер официальности, который всегда создавал Питер при общении и раньше, а особенно сейчас… Он молчал в ожидании следующих вопросов.
– Расскажите шаг за шагом о том, что произошло… Даже о том, что вы думали.
– С какого момента?
– С момента выхода в монтажную галерею Супермозга. Мы располагаем контрольной записью Службы Эксплуатации.
– Кроме того, в галерее мониторинг осуществлялся нашей службой. Вы должны знать, что наблюдение и запись вел Янагида, один из лучших наших специалистов. Вряд ли я смогу что-либо добавить.
– Сообщите нам все что помните, и по возможности не упуская мельчайших деталей, – Питер был смущен, ему с трудом удавалось скрывать волнение. Но только от тех, кто не знал его так же хорошо, как Антон и Роберт.
«Что там еще произошло? Зачем они проверяют меня?» – вертелось в мозгу Антона. Теперь настала очередь волноваться Антону. Он мог в данной ситуации сделать паузу. Нужно же собраться с мыслями. И он собрался…
– Меня сопровождал Саймон Скотт из Службы Эксплуатации… Сектор мы установили по монтажной схеме заранее. Сели в корзину тельфера и задали номер сектора. В галерее Саймон ушел вперед, а я задержался из-за необходимости установить коннект с Янагидой. Когда был найден нужный модуль, я нажал сенсорную кнопку включения автономного блока информационного обмена…
– Вы уверены, что кнопка включилась?
– Вы же прекрасно знаете, что для сенсорных устройств существует индикация… Кроме того, о включении сенсорного датчика судят по ожидаемому поведению устройства. Хотя в данном случае все было слишком неожидаемым,.. Неожиданным…
– Вы можете уверенно подтвердить, что индикация включения была?
– Нет. С уверенностью могу сказать только, что получил удар по мозгам… Уверен, что в записи мониторинга индикацию можно обнаружить! Давайте просмотрим.
– Как это ощущалось субъективно? – Питер словно не слышал последнее замечание Антона
– Как очень яркая вспышка, после которой ничего не помню…
– Болевые ощущения были?
– Все подробности знает лечащий врач. Сначала ничего, потом тупая боль… Но главное, спонтанные приступы темноты в глазах… Сейчас они все реже.
– Будут еще вопросы у членов комиссии?
Все отрицательно замотали головами, причем даже не все из них выдавили «нет».
«Не комиссия, а собрание статистов дешевой мелодрамы», – зло подумал Антон, так как надеялся на поддержку своего требования просмотреть запись Янагиды.
– Антон Бурма, у вас есть вопросы к комиссии?
– Почему мы не рассмотрели данные мониторинга?
– По нашему согласованному мнению в этом нет необходимости. У вас нет причины настаивать, так как против вас комиссией не выдвигается никаких обвинений. Завтра ознакомитесь с выводами. Сейчас вы должны подтвердить своей электронной подписью обязательство не разглашать любые сведения, имеющие отношение к вашей прошлой работе, инциденту, настоящему заседанию комиссии и ее выводам. Да, вы уже можете общаться с родственниками. Еще есть вопросы?
«Прошлой работе…», – обидно ударило по напряженным нервам, – «Уже выбросили, как отработанный материал…»
– Нет!
– Тогда разрешите поблагодарить членов комиссии и вас за работу. А вам желаю быстрейшего выздоровления. На этом считаю работу законченной.
С экрана зазвучали благие пожелания и извинения за беспокойство от других членов комиссии. Все окошки погасли кроме одного. С выражением сочувствия на Антона смотрели глаза Роберта Рабкина.
«Еще не все?» – устало подумал Антон. Он уже жаждал покоя.
– Антон, извини! Понимаю, что ты устал, но прошу уделить мне еще несколько минут. Хочу поговорить неофициально. Кое-что сообщить, кое-что спросить…
– Хорошо! Слушаю… Только хочу знать, к этому разговору моя подписка о неразглашении также относится?
– Да!
– Питер знает об этом?
– Конечно! У меня нет от него секретов… Как и у тебя от меня, надеюсь! – Роберт был явно смущен.
Последняя его фраза, в свою очередь, смутила Антона. Возможно, Роберт догадывается, что у Антона есть что скрывать, и он ответил уклончиво:
– В той степени, в которой откровенность вообще уместна…
– В данном случае, чем больше, тем лучше. Скажу тебе заранее, что комиссия свои выводы уже сделала. Я не очень верю, что причиной твоей травмы является случайный высокоэнергетический импульс космического излучения. Он не зарегистрирован никакими другими приборами на Кольце, что маловероятно, если бы он действительно был… Однако нашим чиновникам нужно чем-то прикрыть свои задницы… Все равно чем. Меня больше беспокоят самоустраняющиеся сбои в системе учета ресурсов Супермозга. Ведь что-то за этим есть?! Если у тебя есть даже не гипотезы, а только смутные подозрения, поделись с нами… Это здорово поможет работе.
– У меня нет никаких мало-мальски конкретных подозрений. Для гипотез напрочь отсутствуют факты. Подозрение одно: в системе учета что-то неладно. А что? Где? Причина? Одни вопросы… Хотел вот получить хоть одну зацепку…
– Жаль, что не удалось! Мы сейчас под мощным огнем критики, а сказать публике нечего. Ты еще не знаешь, что при твоем спуске на Землю в космолифте произошла авария. Последствия могли быть очень серьезными, если бы не третья ступень безопасности. На твое и наше счастье ее ввели в экспериментальном порядке за неделю или несколько больше…
– А причина хоть этой аварии установлена?
– Да. Усталость металла. Из-за остаточных деформаций накапливались дефекты кристаллической решетки, и прочность подвесок катастрофически понизилась… Первый случай за все время работы космолифтов. Случайное сочетание факторов…
– Что-то много случайностей на мою голову!
– Да. Просто классическая иллюстрация закона «кучности редких событий» в теории вероятности.
– А как решена моя участь?
– Тебе назначена приличная пенсия, получишь страховку…
– Я хотел бы остаться в ДЗИ на любой должности. Думаю, что смогу быть полезным.
– Понимаю… Но ты не сможешь конкурировать с остальными, и это будет источником различных проблем…
– Это будут мои проблемы!
– Отнюдь! Наш бюджет утверждается…
– Мне достаточно пенсии.
– Департамент Труда на таких условиях не допустит…
– Все ясно!
– Не обижайся! Будь моя воля, ты бы смог заниматься у нас, чем бы захотел. И не отчаивайся. На приличную жизнь тебе хватит, а для души найдешь работу вне Кольца. Есть много достаточно мощных и интересных систем на Земле, где можно работать и не будучи триайз. С твоим опытом тебя возьмут, как говорят, с руками.
– Спасибо за участие, спасибо за советы.
– У меня последняя информация для тебя. Сотрудники собираются проводить тебя, так сказать, в торжественной обстановке. Непременно сообщи нам, когда сможешь приехать в наш центральный офис…
– Спасибо ребятам! Мои им наилучшие пожелания… Хоть я и русский, но уйду по-английски, не прощаясь. Они должны меня понять…
Антон на прощание поднял руку и закрыл глаза. Продолжать не было сил. Роберт в ответ кивнул и прервал связь.
Проснулся Антон около трех пополудни с радостной мыслью. Свидания разрешены. Нужно привести себя в порядок и сообщить Лидии и Максиму, что он их с нетерпением ждет. Он знал, что они живут в гостинице в ожидании свидания.
Каждый вечер им включали немую картинку и они видели Антона в палате. В ожидании сеанса Максим убивал время, а Лидия работала – знакомилась с документацией по своей специальности. Внешне это выглядело так. Она уходила в свою комнату, садилась в глубокое кресло и погружалась в созерцание. Чаще всего с закрытыми глазами.
А Максим после ежедневной двухчасовой утренней прогулки с Лидией смотрел развлекательные программы, настроив гостиничный телескрин на автоматический поиск в фоновом режиме любых передач, где упоминается имя Антона Бурмы или показывают его изображение. Система автоматически открывала дополнительное окно для такой передачи на экране телескрина.
Но все было напрасно. Имя и лицо Антона исчезли из всех сообщений новостей. Только однажды произошло включение передачи, в которой тележурналист как раз и пытался обсуждать вопрос, почему закрыты от общественности все материалы, связанные с расследованием причины аварии. Никто этого журналиста не поддержал, и никто ему не возразил.
Молчание масс-медиа не то чтобы беспокоило Максима. Было немного обидно. Человек работал в космосе на общее благо, и по их теперешним понятиям стал инвалидом. Мог погибнуть, а вокруг молчание. Нет, определенно замалчивание. Ну, Бог с ними! Главное, Антон жив. Проживет и без третьего глаза.
Двадцатого августа произошло долгожданное. На экране вдруг появился Антон и сообщил, что им разрешено свидание. Можно прямо сейчас…
Они встретились в комнате для свиданий. Все трое всплакнули. Посидели, вспомнили детство, когда они дружной семьей собирались за ужином на кухне. Лидия всегда сидела на коленях Антона и мешала есть.
Лидия в два года ленилась ходить, так как научилась поразительно быстро ползать на четвереньках. При этом ее длинные слегка вьющиеся волосы развивались как грива, перекатываясь черными волнами по плечам и спине. За эти шустрые пробежки на коленках по всем комнатам, включая кухню, Антон дал ей прозвище Таракан. Оно понравилось всем…
Поздно вечером Максим поехал в гостиницу готовиться к отъезду домой. Антон обещал, если прогноз врачей оправдается, уже через неделю приехать. Побыть с Максимом, подумать о том, как жить дальше. Лидии нужно было в другую сторону. Ее ждала работа на Дальнем Востоке.
Стоило Максиму удалиться, как между молодыми возникло напряженное молчание.
Молчание нарушила Лидия:
– Знаешь, когда лифт оторвался, отец мне вдруг рассказал, как встретил тебя на берегу. Как вы варили рыбу… Наверное, думал, что я так буду меньше переживать…
– Ну и как?! Он не ошибся?
– Глупости! Почему ты мне раньше не рассказал?
– Боялся, что будешь меньше меня любить.
– Напрасно! Я давно догадывалась. У тебя отчество другое. Подсмотрела в документах, когда тебя отправляли в спецшколу…
– Да?!
Они оба покраснели. Опять возникла неловкая пауза. Теперь ее нарушил Антон:
– Максим хотел, чтобы я в память о родителях взял фамилию отца. А мне не хотелось тогда иметь иную фамилию, чем у тебя. Раз ты все уже знаешь, теперь я могу взять фамилию Курбатов-Бурма. Ты согласна?
– Согласна просто на Курбатова.
– Нет. Курбатов-Бурма лучше. Вы с Максимом мне очень дороги.
– Мы тебя тоже безумно любим…
Через неделю Антон получил пачку необходимых документов, завершающих прошедший этап его жизни. Все было так, как предсказал Роберт Рабкин. Пенсия, страховка, медицинское заключение и блестящие рекомендации Антону для предъявления будущим работодателям. Антон покинул госпиталь и поехал в аэропорт. Там его поджидал сюрприз. В зале регистрации почти у входа сидел Янагида в солнцезащитных очках и одеянии буддийского монаха. Он поднялся с кресла навстречу Антону и поклонился сняв очки. Это как раз и привлекло внимание Антона. Он узнал своего коллегу. Янагида жестом пригласил следовать за ним. Он направлялся в ресторан. Там он уселся лицом к стене за крайней линией обслуживания. Антон сел рядом.
Глава 4
Первым заговорил Антон:
– Привет, Ян! Рад тебя видеть! Но что за маскарад?!
– Здравствуй, Антон! – сухо ответил Янагида Антону. Обычно он называл его Ан.
– Что все-таки случилось?
– Не удивляйся. Хочу обмануть службу общего наблюдения, если кто-то ввел мой образ для фильтрации.
– У тебя есть, что скрывать?
– Факт этой встречи… Хотя у меня есть официальный повод – ребята тебе подарили профскрин, – Янагида протянул Антону пластиковую карточку. – Закажешь в ближайшем супермаркете. Доставка оплачена.
Профскрин, профессиональный телескрин, использовался программистами для связи с Супермозгом. Для ввода данных профскрин имел сенсорную клавиатуру, стереоскопическую видеокамеру и несколько типов манипуляторов и сканеров. Для триайз был встроен блок прямого обмена информацией через третий глаз.
– Спасибо! Дорогой подарок…
– Решили подсластить пилюлю… Поскольку тебя не оставили в ДЗИ.
– Еще раз спасибо! Скажи ребятам, что насчет «подсластить» у них получилось…
– Теперь, если позволишь, поговорим о моих проблемах.
– О чем речь! Всегда рад тебя выслушать.
Янагида снял очки. Его почти европейские глаза (после косметической операции глазных мышц) выражали страдание.
– Это я виноват в том, что тебя не оставили в отделе. Если бы сохранилась запись мониторинга, то было бы совершенно очевидно, что твои действия были безупречны…
– Как! Разве записи нет?
– А ты разве не знал об этом?
– Не знал! Значит, комиссия скрыла от меня… Зачем?
– Не понимаю! Возможно, берегли твои нервы… Или репутацию ДЗИ.
– Так, что же случилось?
– Не знаю! Это какой-то провал… Я перестал себя уважать после этого. Хочу принести тебе свои извинения. Сейчас еду в краткосрочный отпуск, после чего подаю рапорт об уходе из ДЗИ…
– Довольно эмоций! Давай факты! Расскажи все подробно.
– Все очень просто, но непостижимо… Запустил мониторинг, задал опцию архивирования. Окно индикации показывало, что запись идет нормально. Когда это с тобой произошло, случилось несколько мгновений паники. Точнее, я переключился на службу эксплуатации и занимался контролем твоей эвакуации… К архиву обратился через полтора часа. Запись исчезла… Сначала подумал, что система, из-за нехватки памяти, разместила архив в другом сегменте. Расширенный поиск также ничего не дал. Проверил в «мусорной корзине» – вдруг случайно удалил. Запустил сканирование рабочего сегмента на тот случай, если разрушены каталоги. Никаких следов информации мониторинга!
– Да не убивайся ты! Мне никто не предъявлял никаких обвинений. Есть запись внешнего наблюдения… Вопрос стоял только о том, когда все произошло: до нажатия кнопки блока автономной связи или после… Я уверен, что после, но теперь ничем доказать не смогу.
– И в этом моя вина! Я заслуживаю отставки, а не ты. Мне предъявлены обвинения в некомпетентности…
– Меня бы не оставили в любом случае. Все-таки в нашем департаменте эффективно работать может только триайз. Кроме того, у меня есть еще и другие подозрения… Короче говоря, оставь свои самурайские представления о чести хотя бы на время. Никаких отставок! Нужно довести дело до конца. Что за всем этим? Куда делась запись мониторинга? Но это длинный разговор. У нас есть полчаса, и я закажу кофе. Или ты предпочитаешь как всегда чай?
– С твоего позволения закажу себе еду. Боялся тебя прозевать, и пропустил обед… Тебе заказать еще что-нибудь?
– Спасибо! Только кофе. Я обедал перед отъездом.
Янагида просмотрел меню и ввел заказ, используя свой третий глаз.
Пока автомат доставлял кофе для Антона, рыбу с рисом и яблочный сок для Янагиды, Антон собирался с мыслями. Раз его убрали из отдела, то ничего другого не остается, как полностью довериться Янагиде. У них давно были дружеские отношения. Янагида обучал Антона каратэ, используя методику триайз. Они проводили много времени вместе на работе и в часы досуга. Антону казалось, что он хорошо изучил этого честолюбивого, но честного и прямого парня. Даже если Янагида провокатор и все доложит Роберту или Питеру, то это будет хоть какое-то действие… Последняя возможность повлиять на события, после того как он дал эту дурацкую подписку о неразглашении. Зачем он ее дал?! Была мысль усыпить их бдительность. Глупая мысль. Скорее подсознательный страх получить еще раз по голове. Теперь нельзя обратиться к общественности. Можно, конечно, нанять юриста и опротестовать подписку. Сколько на это уйдет времени, а главное, он себя раскроет еще до начала каких-либо активных действий. Кто-то постоянно опережает его на несколько шагов, а он думает о бдительности…
Антон медленно выпил кофе, затем ввел через пульт заказов на столе предупреждение о своем желании вылететь более поздним рейсом. Он решил исключить возможность цейтнота. Другая возможность поговорить с глазу на глаз появится не скоро. Подтверждение переноса рейса поступило через несколько секунд.
– Теперь мы можем говорить не торопясь. Что ты думаешь о ситуации в ДЗИ и вообще на Кольце?
Янагида был занят едой, и ответил не сразу. Допил сок, водрузил опять темные очки на свой плоский нос и, наконец, заговорил, тщательно подбирая слова.
– Ситуация мне не нравится. Стало совершенно очевидно, что через несколько лет тот, кто контролирует Кольцо, будет контролировать всю Землю: энергетику, информатику, транспорт, связь, погоду… Совет Кольца из научно-технической структуры неизбежно превратится во всемирное правительство. ООН будет представлять законодательную власть, Совет исполнительную. Сейчас структура Совета очень уязвима. Он слишком малочисленный. Нет механизма его формирования с учетом баланса интересов всех стран. С другой стороны, когда Кольцо, а за ним и ООН наберут силу, США в значительной мере утратит свою доминирующую роль в мировой политике и мировой экономике. Короче говоря, Штаты могут попытаться захватить Кольцо в свои руки. Сейчас самое удобное время для этого…
– Ну и как они смогут это сделать?
– Первое, кадровая политика. Я проанализировал все назначения за последние полгода… Правда, только по нашему ведомству.
– Ты имеешь в виду службу Питера?
– Да. Так вот, все вновь принятые выходцы из США, хотя последнее время проживали в других странах, в Канаде, Франции, Австралии, ЮАР…
– После этого ты собираешься уволиться! Кого ты решил пристыдить?! Только предоставишь возможность назначить еще одного своего. Если верить твоим выводам, нужно держаться в ДЗИ изо всех сил…
– Мне очень трудно пережить свою оплошность…
– А ты уверен, что она была, твоя оплошность?
– Роберт утверждает, что была, так как в протоколе работы персонала не зафиксировано, что я архивировал данные мониторинга.
– А вообще, хоть что-то есть в его протоколе? Я имею в виду протокол супермониторинга, который доступен только ему и старшему по иерархии, то есть Питеру.
– Зафиксировано, что я начал мониторинг, дата, время, цель работы…
– И больше ничего? Ты ведь вводил опции архивирования!
– А также опции обработки ошибок оборудования. Однако такое впечатление, что мне все это померещилось… В протоколе супермониторинга ничего нет. Похоже, намерения это сделать, я принял за выполненные действия. Иначе трудно объяснить.
– Есть объяснения…
– Какие?
– Мне не нравится, что на Кольце повсеместно используется иерархический принцип разделения полномочий. Слишком большая концентрация власти наверху. Допустим, Роберт или Питер решили тебя убрать. Нет ничего проще! Изменили данные супермониторинга и можно предъявлять обвинения в некомпетентности…
– Твоя позиция по вопросу организации супермониторинга мне известна, однако мы должны исходить из реально существующих условий…
– А я и исхожу! Только об этом позже. Кроме кадровой политики, что еще тебя настораживает?
– То же что и тебя! Состояние контроля использования вычислительных ресурсов. Если кто-то систематически крадет модули Cупермозга, тогда через некоторое время их у него будет достаточно, чтобы создать альтернативную систему управления Кольцом. Когда она будет создана, старую можно уничтожить, имитируя террористический акт…
– Ты нарисовал один из возможных сценариев установления мирового господства. Есть и другие…
– Достаточно и одного, чтобы потерять покой и сон…
– Что-то в этом не видно логики.
– В чем?
– В твоем уходе.
– Постараюсь сообщить мою позицию своему правительству. Надеюсь, они не оставят без внимания мои соображения…
– Твои гипотезы, домыслы, фантазии, бред сумасшедшего… Видишь сколько вариантов квалификации того, что ты называешь своей позицией. Не обижайся! – Антон угадал реакцию по выражению лица Янагиды. – Нужны не подозрения, а факты, нужны неопровержимые доказательства существования заговора. Если бы мы установили, что в Супермозге столько-то модулей используется бесконтрольно тем-то и тем-то, тогда другое дело. Можно бить в колокола. Привлекать правительства и ООН. Кстати, об ООН. В комиссии присутствовал представитель, некто Савимба. Сын дипломата из Замбии. Вырос и учился в Вашингтоне, работает пятнадцать лет в Нью-Йорке. Купил дом на побережье и, небось, собирается жить там после выхода на пенсию. Может ли он объективно защищать интересы всего мирового сообщества?!
– Привет, Ян! Рад тебя видеть! Но что за маскарад?!
– Здравствуй, Антон! – сухо ответил Янагида Антону. Обычно он называл его Ан.
– Что все-таки случилось?
– Не удивляйся. Хочу обмануть службу общего наблюдения, если кто-то ввел мой образ для фильтрации.
– У тебя есть, что скрывать?
– Факт этой встречи… Хотя у меня есть официальный повод – ребята тебе подарили профскрин, – Янагида протянул Антону пластиковую карточку. – Закажешь в ближайшем супермаркете. Доставка оплачена.
Профскрин, профессиональный телескрин, использовался программистами для связи с Супермозгом. Для ввода данных профскрин имел сенсорную клавиатуру, стереоскопическую видеокамеру и несколько типов манипуляторов и сканеров. Для триайз был встроен блок прямого обмена информацией через третий глаз.
– Спасибо! Дорогой подарок…
– Решили подсластить пилюлю… Поскольку тебя не оставили в ДЗИ.
– Еще раз спасибо! Скажи ребятам, что насчет «подсластить» у них получилось…
– Теперь, если позволишь, поговорим о моих проблемах.
– О чем речь! Всегда рад тебя выслушать.
Янагида снял очки. Его почти европейские глаза (после косметической операции глазных мышц) выражали страдание.
– Это я виноват в том, что тебя не оставили в отделе. Если бы сохранилась запись мониторинга, то было бы совершенно очевидно, что твои действия были безупречны…
– Как! Разве записи нет?
– А ты разве не знал об этом?
– Не знал! Значит, комиссия скрыла от меня… Зачем?
– Не понимаю! Возможно, берегли твои нервы… Или репутацию ДЗИ.
– Так, что же случилось?
– Не знаю! Это какой-то провал… Я перестал себя уважать после этого. Хочу принести тебе свои извинения. Сейчас еду в краткосрочный отпуск, после чего подаю рапорт об уходе из ДЗИ…
– Довольно эмоций! Давай факты! Расскажи все подробно.
– Все очень просто, но непостижимо… Запустил мониторинг, задал опцию архивирования. Окно индикации показывало, что запись идет нормально. Когда это с тобой произошло, случилось несколько мгновений паники. Точнее, я переключился на службу эксплуатации и занимался контролем твоей эвакуации… К архиву обратился через полтора часа. Запись исчезла… Сначала подумал, что система, из-за нехватки памяти, разместила архив в другом сегменте. Расширенный поиск также ничего не дал. Проверил в «мусорной корзине» – вдруг случайно удалил. Запустил сканирование рабочего сегмента на тот случай, если разрушены каталоги. Никаких следов информации мониторинга!
– Да не убивайся ты! Мне никто не предъявлял никаких обвинений. Есть запись внешнего наблюдения… Вопрос стоял только о том, когда все произошло: до нажатия кнопки блока автономной связи или после… Я уверен, что после, но теперь ничем доказать не смогу.
– И в этом моя вина! Я заслуживаю отставки, а не ты. Мне предъявлены обвинения в некомпетентности…
– Меня бы не оставили в любом случае. Все-таки в нашем департаменте эффективно работать может только триайз. Кроме того, у меня есть еще и другие подозрения… Короче говоря, оставь свои самурайские представления о чести хотя бы на время. Никаких отставок! Нужно довести дело до конца. Что за всем этим? Куда делась запись мониторинга? Но это длинный разговор. У нас есть полчаса, и я закажу кофе. Или ты предпочитаешь как всегда чай?
– С твоего позволения закажу себе еду. Боялся тебя прозевать, и пропустил обед… Тебе заказать еще что-нибудь?
– Спасибо! Только кофе. Я обедал перед отъездом.
Янагида просмотрел меню и ввел заказ, используя свой третий глаз.
Пока автомат доставлял кофе для Антона, рыбу с рисом и яблочный сок для Янагиды, Антон собирался с мыслями. Раз его убрали из отдела, то ничего другого не остается, как полностью довериться Янагиде. У них давно были дружеские отношения. Янагида обучал Антона каратэ, используя методику триайз. Они проводили много времени вместе на работе и в часы досуга. Антону казалось, что он хорошо изучил этого честолюбивого, но честного и прямого парня. Даже если Янагида провокатор и все доложит Роберту или Питеру, то это будет хоть какое-то действие… Последняя возможность повлиять на события, после того как он дал эту дурацкую подписку о неразглашении. Зачем он ее дал?! Была мысль усыпить их бдительность. Глупая мысль. Скорее подсознательный страх получить еще раз по голове. Теперь нельзя обратиться к общественности. Можно, конечно, нанять юриста и опротестовать подписку. Сколько на это уйдет времени, а главное, он себя раскроет еще до начала каких-либо активных действий. Кто-то постоянно опережает его на несколько шагов, а он думает о бдительности…
Антон медленно выпил кофе, затем ввел через пульт заказов на столе предупреждение о своем желании вылететь более поздним рейсом. Он решил исключить возможность цейтнота. Другая возможность поговорить с глазу на глаз появится не скоро. Подтверждение переноса рейса поступило через несколько секунд.
– Теперь мы можем говорить не торопясь. Что ты думаешь о ситуации в ДЗИ и вообще на Кольце?
Янагида был занят едой, и ответил не сразу. Допил сок, водрузил опять темные очки на свой плоский нос и, наконец, заговорил, тщательно подбирая слова.
– Ситуация мне не нравится. Стало совершенно очевидно, что через несколько лет тот, кто контролирует Кольцо, будет контролировать всю Землю: энергетику, информатику, транспорт, связь, погоду… Совет Кольца из научно-технической структуры неизбежно превратится во всемирное правительство. ООН будет представлять законодательную власть, Совет исполнительную. Сейчас структура Совета очень уязвима. Он слишком малочисленный. Нет механизма его формирования с учетом баланса интересов всех стран. С другой стороны, когда Кольцо, а за ним и ООН наберут силу, США в значительной мере утратит свою доминирующую роль в мировой политике и мировой экономике. Короче говоря, Штаты могут попытаться захватить Кольцо в свои руки. Сейчас самое удобное время для этого…
– Ну и как они смогут это сделать?
– Первое, кадровая политика. Я проанализировал все назначения за последние полгода… Правда, только по нашему ведомству.
– Ты имеешь в виду службу Питера?
– Да. Так вот, все вновь принятые выходцы из США, хотя последнее время проживали в других странах, в Канаде, Франции, Австралии, ЮАР…
– После этого ты собираешься уволиться! Кого ты решил пристыдить?! Только предоставишь возможность назначить еще одного своего. Если верить твоим выводам, нужно держаться в ДЗИ изо всех сил…
– Мне очень трудно пережить свою оплошность…
– А ты уверен, что она была, твоя оплошность?
– Роберт утверждает, что была, так как в протоколе работы персонала не зафиксировано, что я архивировал данные мониторинга.
– А вообще, хоть что-то есть в его протоколе? Я имею в виду протокол супермониторинга, который доступен только ему и старшему по иерархии, то есть Питеру.
– Зафиксировано, что я начал мониторинг, дата, время, цель работы…
– И больше ничего? Ты ведь вводил опции архивирования!
– А также опции обработки ошибок оборудования. Однако такое впечатление, что мне все это померещилось… В протоколе супермониторинга ничего нет. Похоже, намерения это сделать, я принял за выполненные действия. Иначе трудно объяснить.
– Есть объяснения…
– Какие?
– Мне не нравится, что на Кольце повсеместно используется иерархический принцип разделения полномочий. Слишком большая концентрация власти наверху. Допустим, Роберт или Питер решили тебя убрать. Нет ничего проще! Изменили данные супермониторинга и можно предъявлять обвинения в некомпетентности…
– Твоя позиция по вопросу организации супермониторинга мне известна, однако мы должны исходить из реально существующих условий…
– А я и исхожу! Только об этом позже. Кроме кадровой политики, что еще тебя настораживает?
– То же что и тебя! Состояние контроля использования вычислительных ресурсов. Если кто-то систематически крадет модули Cупермозга, тогда через некоторое время их у него будет достаточно, чтобы создать альтернативную систему управления Кольцом. Когда она будет создана, старую можно уничтожить, имитируя террористический акт…
– Ты нарисовал один из возможных сценариев установления мирового господства. Есть и другие…
– Достаточно и одного, чтобы потерять покой и сон…
– Что-то в этом не видно логики.
– В чем?
– В твоем уходе.
– Постараюсь сообщить мою позицию своему правительству. Надеюсь, они не оставят без внимания мои соображения…
– Твои гипотезы, домыслы, фантазии, бред сумасшедшего… Видишь сколько вариантов квалификации того, что ты называешь своей позицией. Не обижайся! – Антон угадал реакцию по выражению лица Янагиды. – Нужны не подозрения, а факты, нужны неопровержимые доказательства существования заговора. Если бы мы установили, что в Супермозге столько-то модулей используется бесконтрольно тем-то и тем-то, тогда другое дело. Можно бить в колокола. Привлекать правительства и ООН. Кстати, об ООН. В комиссии присутствовал представитель, некто Савимба. Сын дипломата из Замбии. Вырос и учился в Вашингтоне, работает пятнадцать лет в Нью-Йорке. Купил дом на побережье и, небось, собирается жить там после выхода на пенсию. Может ли он объективно защищать интересы всего мирового сообщества?!