Рич скрипнул зубами от яростного желания набросить ей на плечи пиджак. Господи, да что у нее там вообще надето, под платьем?! Судя по тому, как шелестела и льнула к ее телу материя — надето соблазнительно мало.
Кристиана обернулась в его сторону. От неожиданной резкости его тона брови у нее выгнулись дугой. Ей и в голову не приходило, что Рич таким образом может отреагировать на ее платье.
— Ты же говорил, что моя одежда тебе не нравится.
— Точно, говорил, но я ведь, черт возьми, даже не предполагал, что в твоем гардеробе есть такое…
Ни один из них не заметил, как Джош и Пеппа, решив, что это очень личный разговор, потихоньку проскользнули мимо них к лестнице.
Кристиана обожгла его взглядом:
— Я пойду в этом.
Рич даже не заметил ни этого гневного взгляда, ни вздымающейся при каждом яростном вдохе груди. Он был слишком потрясен внезапной переменой, произошедшей в ней.
— Ни за что.
Она смотрела на него остановившимся взглядом, не в силах поверить собственным ушам.
— То есть как это — ни за что?! Кристиана никогда не отличалась ни вспыльчивостью, ни склонностью к скандалам, но характер-то у нее был! Нужно было немало потрудиться, чтобы ее разозлить, но уж если это случилось, то ее гнева испугался бы и сам дьявол.
Рич с трудом подбирал слова для объяснения.
— Ты же терпеть не можешь, когда на тебя глазеют мужчины. А это чертово платье иначе, как откровенным приглашением, не назовешь.
— Это платье пошито с отменным вкусом. — Ответ прозвучал настолько тихо, что Ричу пришлось наклониться, чтобы его услышать.
— Для таких, как Пеппа, кто привык носить подобную экстравагантную одежду, — да, может быть, но не для тебя. — Едва эти слова сорвались с его языка, Рич понял, что сделал серьезную тактическую ошибку на своем пути к доверию Кристианы.
Кристиана вскинула подбородок, под тонкой тканью чуть колыхнулись груди. На этот раз Рич не остался безразличным к этому зрелищу, едва не проглотив язык. Кристиана зловеще улыбнулась.
— Я передумала. Я никуда с тобой не иду.
— Ну уж нет.
Если бы Рич мог соображать разумно, он бы понял, что наделал достаточно ошибок для одного вечера. Он просто вежливо откланялся бы и ушел, чтобы обдумать ситуацию и исправить ее, когда они оба немного остынут. К несчастью, хладнокровие в этом поединке подвело его, и, обуреваемый нежданными эмоциями, он и вовсе не прислушивался к голосу разума.
— Мы договорились поужинать вместе, и я заказал столик. — Он протянул к ней руку.
Кристиана попыталась уклониться. Высокие — выше, чем она привыкла носить — каблуки подвернулись на натертом до блеска полу. Рич подхватил ее в тот миг, когда она уже начала падать. Их ноги переплелись. Он подался вперед, и оба оказались на полу. Ее громкий стон и его проклятия раздались одновременно с шумом от падения тел.
Кристиана с силой уперлась ладонями в грудь Рича. Он умудрился повернуться во время падения так, что она упала на него, а не на безжалостно твердый пол. Но, несмотря на его усилия, волосы, растрепавшись, закрывали ей глаза, а по бедрам определенно гулял сквозняк. Похоже, юбка задралась и обернулась вокруг талии.
— Пусти меня, нахал! — буркнула она, извиваясь в попытке освободить платье и подняться.
— Прекрати меня дразнить, иначе я устрою неприличную сцену прямо посреди коридора, — прорычал в ответ Рич, стараясь не забывать, что он не мальчишка, а взрослый мужчина, которому положено контролировать реакции своего тела.
Именно в эту секунду Кристиана ощутила под собой твердый жар откровенно возбужденной плоти. Она окаменела и уставилась на него во все глаза.
— Ты что это, серьезно! — выдохнула она.
— Сама чувствуешь. Разве похоже, что я шучу? — в ярости выпалил Рич. Более нелепой ситуации он и вообразить не мог.
— Не смей на меня орать!
Рич в душе проклял и свое тело, так предательски вышедшее из-под контроля, и соблазнительную плоть Кристианы, прижатую к нему так тесно. Обхватив руками ее талию, он заглянул ей в лицо. От потрясенного выражения ее глаз он проглотил проклятие, готовое сорваться с языка. Она ведь не школьница. Должна была бы понимать, что делает с ним! А вместе с тем у нее был такой вид, словно она впервые ощутила под собой мужчину.
— Сколько тебе лет? — пробормотал он, внимательно вглядываясь в нее. От невероятной, абсолютно невозможной, неизвестно откуда взявшейся мысли у него заныло в груди.
— Тридцать.
— Ты ведешь себя так, словно ни разу не оказывалась в подобном положении. Почему? — Будь он способен сейчас соображать разумно, то наверняка сформулировал бы свой вопрос потактичнее.
Кристиана почувствовала, как предательская краска волной заливает щеки, недвусмысленно отвечая на его вопрос. Сама она ни за что бы не решилась ответить.
Рич весь напрягся, гнев в его глазах сменился недоверчивым изумлением.
— Не может быть!
Она попыталась сбить его с толку высокомерным взглядом. Напрасный труд.
— Ты девственница?
Невероятно, что ни один мужчина не смог сломить ее сопротивления. Рич просто не мог поверить в то, что весь мужской пол до такой степени глуп и беспомощен. Его глаза блуждали по никем не тронутому женскому телу, которое сейчас оказалось так близко к его собственному телу и душе. Он внезапно ощутил такое острое чувство ответственности и такую силу в себе, что готов был хоть луну с неба достать. Пусть даже самая крохотная капля доверия Кристианы вдруг обрела для него невероятное значение.
— Больше ни слова! — прошипела она. От злости и смущения в ее обычно очень мягком голосе зазвучали резкие нотки.
Он дотронулся до ее лица. Голос его непроизвольно смягчился. Ее гневный выпад проскочил мимо его сознания, не задерживаясь. Ему необходимо было услышать ее ответ. Кажется, ни в чем в жизни он не нуждался сильнее.
— Но почему? Ты что, большую часть сознательной жизни провела в монастыре? Я понимаю, тебе было нелегко, но ведь должен же был найтись хоть один мужчина с головой на плечах, способный заглянуть в твои глаза и увидеть, какая ты!
— Заткнись! — рявкнула Кристиана. Ей уже было все равно, что у нее там случилось с платьем и как сильно она прижимается к Ричу. Ни за что она не позволит ему касаться этой стороны ее жизни. Просунув ладони между их телами, Кристиана с силой уперлась ему в грудь и попыталась подняться.
Рич и бровью не повел. Игнорируя ее усилия, он лишь прижал ее покрепче к себе.
— Ответь. Почему?
— Не отвечу, — задыхаясь, проговорила она и принялась извиваться с еще большей энергией. — Пусти меня, пока кто-нибудь нас не увидел.
— Никто нас увидеть не может. Мы упали очень удачно — ногами в гостиную. С лестницы и из коридора видны только наши головы. Кроме того, Джош и Пеппа уже выходили на площадку, увидели нас, убедились, что мы живы — и вернулись к себе. То же самое сделала и Эльза; во всяком случае, полагаю, я слышал именно ее топот.
При этих словах все силы покинули Кристиану, и она на глазах сникла.
— Так они все нас видели?
Он кивнул, вглядываясь в ее лицо. Целый калейдоскоп чувств отражался сейчас в ее глазах, эмоции одна за другой озаряли их прозрачную глубину.
— Только верхнюю часть, ничего больше. Клянусь.
В его голосе Кристиана вновь услышала сочувствие. Он понимал ее смущение и неловкость возникшей ситуации. Ее ресницы опустились, закрыв его от ее взгляда. Но эта видимость отстранения не спасала ее от близости его тела, от силы его рук, обхвативших ее, от его жара, обволакивающего ее, как золотистые солнечные блики.
— Я ничего не слышала, — прошептала она.
Рич поднял к ее лицу и вторую руку, ладони его легли на изящно очерченные скулы, что придавали ее чертам такую неповторимость и строгую чистоту. Он смотрел, как снова открылись ее глаза, затуманенные невысказанными воспоминаниями. Нежность была для него новым чувством. Страсть, вожделение — это он знал. А вот желание защитить, уберечь было ему прежде незнакомо.
— Не нужно меня бояться.
Кристиана почти растаяла от его глубокого, проникновенного тона, от скрытого смысла его слов.
— У меня не слишком богатый и совсем не радостный опыт в этой области. Я устала бороться за свою добродетель. А теперь появляешься ты и заставляешь меня мечтать о том, что, как мне казалось, уже давно во мне умерло, — произнесла она, сама не заметив, с какой легкостью ей дались признания в собственных страхах.
Ей сейчас куда важнее было сказать правду, чем скрыть прошлое. Если она хоть что-нибудь для него значит, он поймет. Если он отвернется — что ж, она справится. А если правда не испугает его и он останется, значит, и ей не стоит пугаться зарождающегося между ними доверия.
Чуть улыбнувшись, он убрал с ее лица спутанные локоны.
— То же самое и ты сделала со мной. Я дал самому себе обещание, что ни одна женщина больше не будет иметь надо мной власти. Что отныне и до конца своих дней я буду только брать. С тобой я забыл об этом обещании, — тихо добавил он. Ее откровенность требовала и от него такого же честного ответа. — В данный момент я хочу тебя больше, чем хотел какую-либо женщину в своей жизни. Но я не беру напором. Я не хватаю то, что ты сама не готова отдать.
— Нет, — подтвердила она.
Легчайшим движением он наклонил ее голову к себе, так, что их губы едва не коснулись друг друга. Аромат ее кожи невыносимо дразнил все его чувства, но он постарался подавить в себе вожделение.
— Я бы очень хотел поцеловать тебя. Кристиана опустила глаза на его губы, Этого поцелуя она хотела не меньше. От мужчины, которому она была дорога настолько, что он готов ждать, когда она сама сделает шаг навстречу.
— Правда? — шепнула Кристиана. Он тихонько сжал зубами ее нижнюю губу.
— Правда. У тебя такой же восхитительный рот, как и: вся ты. Я хочу снова ощутить его вкус. — Его зубы с такой же нежностью сжались на ее верхней губе. — Скажи «да».
Рич не забыл их первый поцелуй. Тогда он целовал ту женщину, какой он ее себе представлял — тонкую, ранимую, но все-таки опытную. И она не оттолкнула его, но в ее ответном поцелуе чувствовались скорее удивление и растерянность, чем постепенно разгоревшаяся страсть. На этот раз он хотел, чтобы она ощутила чудо рождения нового — того, что еще только могло возникнуть между ними. Он хотел ее добровольного и искреннего участия в этом процессе.
— Да.
Его губы легко прикоснулись к ее рту, медленно прошлись от одного уголка к другому, узнавая, привыкая и давая ей возможность привыкнуть. Она чуть слышно вздохнула, и Рич усилил нажим, провел по губам кончиком языка. Через мгновение ее губы приоткрылись.
Происходящее полностью захватило Кристиану. Когда-то она мечтала, что сможет почувствовать себя защищенной в мужских объятиях, а потом перестала надеяться. Но никогда прежде она и представить себе не могла, чтобы мужчина с такой готовностью и так полно дарил свою силу и свою нежность. Страсть разгоралась медленно, огонь растекался по жилам и расплавлял мышцы.
Когда Рич оторвал губы, она едва не застонала от сожаления. Ее широко раскрытые глаза встретились с его внимательным взглядом. Оба одновременно улыбнулись.
— Тебе понравилось?
— Да.
Вопросы его были так просты, отвечать на них было так легко.
Рич отпустил ее лицо, скользнул ладонями вдоль ее тела.
— Приподнимись немножко, прекрасная прыгунья.
Кристиана послушно оторвалась от него, все еще не отводя взгляда от его лица, где чувства одно за другим сменяли друг друга. Секунду спустя она осознала, что он поправляет подол ее платья, чтобы прикрыть ее бедра и ноги.
— Зачем?..
— Я не привык подглядывать в замочную скважину. Если я и увижу остальные части твоего бесподобного тела, то не благодаря такой нелепой случайности, которая случилась с нами только что. — Он пальцем прочертил дорожку от ее переносицы к кончику носа. — Ты очень мне нравишься. И я тоже хочу понравиться тебе.
— Ты так прямо это говоришь.
— А я не собираюсь тебя обманывать. — Он усмехнулся. — Разумеется, я не стану сильно возражать, если ты когда-нибудь сбросишь это платье, но только — чур, наедине со мной и не раньше, чем лет через десять, чтобы мне хватило времени отточить свою фантазию.
Кристиана рассмеялась. Его юмор неизменно вызывал в ней такую же искреннюю реакцию, как и его поцелуи.
— Иными словами, ты больше не возражаешь против него?
Рич рывком поднялся и сел, а потом притянул Кристиану к себе и, прежде чем она успела угадать его намерение, посадил ее к себе на колени. Потом прижал, словно ребенка и улыбнулся, глядя в ее изумленное лицо:
— Давай договоримся, Кристиана. Ты можешь надевать это платье всякий раз, когда я буду рядом, чтобы защитить твою добродетель.
— Звучит как фраза из романа викторианских времен.
— Дорогая, это звучит еще и как заявка своих прав на территорию. Моих. На тебя. — Он наклонился, прикоснулся к ее губам быстрым поцелуем и отстранился. — Давай-ка, наконец, выбираться отсюда, иначе останемся без ужина, а я позабуду о своих благих намерениях.
— А у тебя таковые имеются? — поднимаясь на ноги, спросила Кристиана. На этот раз она отнеслась к скользкому полу с должным вниманием.
Рич мгновенно подхватил ее под руку.
— Сама увидишь.
Глава шестая
Кристиана обернулась в его сторону. От неожиданной резкости его тона брови у нее выгнулись дугой. Ей и в голову не приходило, что Рич таким образом может отреагировать на ее платье.
— Ты же говорил, что моя одежда тебе не нравится.
— Точно, говорил, но я ведь, черт возьми, даже не предполагал, что в твоем гардеробе есть такое…
Ни один из них не заметил, как Джош и Пеппа, решив, что это очень личный разговор, потихоньку проскользнули мимо них к лестнице.
Кристиана обожгла его взглядом:
— Я пойду в этом.
Рич даже не заметил ни этого гневного взгляда, ни вздымающейся при каждом яростном вдохе груди. Он был слишком потрясен внезапной переменой, произошедшей в ней.
— Ни за что.
Она смотрела на него остановившимся взглядом, не в силах поверить собственным ушам.
— То есть как это — ни за что?! Кристиана никогда не отличалась ни вспыльчивостью, ни склонностью к скандалам, но характер-то у нее был! Нужно было немало потрудиться, чтобы ее разозлить, но уж если это случилось, то ее гнева испугался бы и сам дьявол.
Рич с трудом подбирал слова для объяснения.
— Ты же терпеть не можешь, когда на тебя глазеют мужчины. А это чертово платье иначе, как откровенным приглашением, не назовешь.
— Это платье пошито с отменным вкусом. — Ответ прозвучал настолько тихо, что Ричу пришлось наклониться, чтобы его услышать.
— Для таких, как Пеппа, кто привык носить подобную экстравагантную одежду, — да, может быть, но не для тебя. — Едва эти слова сорвались с его языка, Рич понял, что сделал серьезную тактическую ошибку на своем пути к доверию Кристианы.
Кристиана вскинула подбородок, под тонкой тканью чуть колыхнулись груди. На этот раз Рич не остался безразличным к этому зрелищу, едва не проглотив язык. Кристиана зловеще улыбнулась.
— Я передумала. Я никуда с тобой не иду.
— Ну уж нет.
Если бы Рич мог соображать разумно, он бы понял, что наделал достаточно ошибок для одного вечера. Он просто вежливо откланялся бы и ушел, чтобы обдумать ситуацию и исправить ее, когда они оба немного остынут. К несчастью, хладнокровие в этом поединке подвело его, и, обуреваемый нежданными эмоциями, он и вовсе не прислушивался к голосу разума.
— Мы договорились поужинать вместе, и я заказал столик. — Он протянул к ней руку.
Кристиана попыталась уклониться. Высокие — выше, чем она привыкла носить — каблуки подвернулись на натертом до блеска полу. Рич подхватил ее в тот миг, когда она уже начала падать. Их ноги переплелись. Он подался вперед, и оба оказались на полу. Ее громкий стон и его проклятия раздались одновременно с шумом от падения тел.
Кристиана с силой уперлась ладонями в грудь Рича. Он умудрился повернуться во время падения так, что она упала на него, а не на безжалостно твердый пол. Но, несмотря на его усилия, волосы, растрепавшись, закрывали ей глаза, а по бедрам определенно гулял сквозняк. Похоже, юбка задралась и обернулась вокруг талии.
— Пусти меня, нахал! — буркнула она, извиваясь в попытке освободить платье и подняться.
— Прекрати меня дразнить, иначе я устрою неприличную сцену прямо посреди коридора, — прорычал в ответ Рич, стараясь не забывать, что он не мальчишка, а взрослый мужчина, которому положено контролировать реакции своего тела.
Именно в эту секунду Кристиана ощутила под собой твердый жар откровенно возбужденной плоти. Она окаменела и уставилась на него во все глаза.
— Ты что это, серьезно! — выдохнула она.
— Сама чувствуешь. Разве похоже, что я шучу? — в ярости выпалил Рич. Более нелепой ситуации он и вообразить не мог.
— Не смей на меня орать!
Рич в душе проклял и свое тело, так предательски вышедшее из-под контроля, и соблазнительную плоть Кристианы, прижатую к нему так тесно. Обхватив руками ее талию, он заглянул ей в лицо. От потрясенного выражения ее глаз он проглотил проклятие, готовое сорваться с языка. Она ведь не школьница. Должна была бы понимать, что делает с ним! А вместе с тем у нее был такой вид, словно она впервые ощутила под собой мужчину.
— Сколько тебе лет? — пробормотал он, внимательно вглядываясь в нее. От невероятной, абсолютно невозможной, неизвестно откуда взявшейся мысли у него заныло в груди.
— Тридцать.
— Ты ведешь себя так, словно ни разу не оказывалась в подобном положении. Почему? — Будь он способен сейчас соображать разумно, то наверняка сформулировал бы свой вопрос потактичнее.
Кристиана почувствовала, как предательская краска волной заливает щеки, недвусмысленно отвечая на его вопрос. Сама она ни за что бы не решилась ответить.
Рич весь напрягся, гнев в его глазах сменился недоверчивым изумлением.
— Не может быть!
Она попыталась сбить его с толку высокомерным взглядом. Напрасный труд.
— Ты девственница?
Невероятно, что ни один мужчина не смог сломить ее сопротивления. Рич просто не мог поверить в то, что весь мужской пол до такой степени глуп и беспомощен. Его глаза блуждали по никем не тронутому женскому телу, которое сейчас оказалось так близко к его собственному телу и душе. Он внезапно ощутил такое острое чувство ответственности и такую силу в себе, что готов был хоть луну с неба достать. Пусть даже самая крохотная капля доверия Кристианы вдруг обрела для него невероятное значение.
— Больше ни слова! — прошипела она. От злости и смущения в ее обычно очень мягком голосе зазвучали резкие нотки.
Он дотронулся до ее лица. Голос его непроизвольно смягчился. Ее гневный выпад проскочил мимо его сознания, не задерживаясь. Ему необходимо было услышать ее ответ. Кажется, ни в чем в жизни он не нуждался сильнее.
— Но почему? Ты что, большую часть сознательной жизни провела в монастыре? Я понимаю, тебе было нелегко, но ведь должен же был найтись хоть один мужчина с головой на плечах, способный заглянуть в твои глаза и увидеть, какая ты!
— Заткнись! — рявкнула Кристиана. Ей уже было все равно, что у нее там случилось с платьем и как сильно она прижимается к Ричу. Ни за что она не позволит ему касаться этой стороны ее жизни. Просунув ладони между их телами, Кристиана с силой уперлась ему в грудь и попыталась подняться.
Рич и бровью не повел. Игнорируя ее усилия, он лишь прижал ее покрепче к себе.
— Ответь. Почему?
— Не отвечу, — задыхаясь, проговорила она и принялась извиваться с еще большей энергией. — Пусти меня, пока кто-нибудь нас не увидел.
— Никто нас увидеть не может. Мы упали очень удачно — ногами в гостиную. С лестницы и из коридора видны только наши головы. Кроме того, Джош и Пеппа уже выходили на площадку, увидели нас, убедились, что мы живы — и вернулись к себе. То же самое сделала и Эльза; во всяком случае, полагаю, я слышал именно ее топот.
При этих словах все силы покинули Кристиану, и она на глазах сникла.
— Так они все нас видели?
Он кивнул, вглядываясь в ее лицо. Целый калейдоскоп чувств отражался сейчас в ее глазах, эмоции одна за другой озаряли их прозрачную глубину.
— Только верхнюю часть, ничего больше. Клянусь.
В его голосе Кристиана вновь услышала сочувствие. Он понимал ее смущение и неловкость возникшей ситуации. Ее ресницы опустились, закрыв его от ее взгляда. Но эта видимость отстранения не спасала ее от близости его тела, от силы его рук, обхвативших ее, от его жара, обволакивающего ее, как золотистые солнечные блики.
— Я ничего не слышала, — прошептала она.
Рич поднял к ее лицу и вторую руку, ладони его легли на изящно очерченные скулы, что придавали ее чертам такую неповторимость и строгую чистоту. Он смотрел, как снова открылись ее глаза, затуманенные невысказанными воспоминаниями. Нежность была для него новым чувством. Страсть, вожделение — это он знал. А вот желание защитить, уберечь было ему прежде незнакомо.
— Не нужно меня бояться.
Кристиана почти растаяла от его глубокого, проникновенного тона, от скрытого смысла его слов.
— У меня не слишком богатый и совсем не радостный опыт в этой области. Я устала бороться за свою добродетель. А теперь появляешься ты и заставляешь меня мечтать о том, что, как мне казалось, уже давно во мне умерло, — произнесла она, сама не заметив, с какой легкостью ей дались признания в собственных страхах.
Ей сейчас куда важнее было сказать правду, чем скрыть прошлое. Если она хоть что-нибудь для него значит, он поймет. Если он отвернется — что ж, она справится. А если правда не испугает его и он останется, значит, и ей не стоит пугаться зарождающегося между ними доверия.
Чуть улыбнувшись, он убрал с ее лица спутанные локоны.
— То же самое и ты сделала со мной. Я дал самому себе обещание, что ни одна женщина больше не будет иметь надо мной власти. Что отныне и до конца своих дней я буду только брать. С тобой я забыл об этом обещании, — тихо добавил он. Ее откровенность требовала и от него такого же честного ответа. — В данный момент я хочу тебя больше, чем хотел какую-либо женщину в своей жизни. Но я не беру напором. Я не хватаю то, что ты сама не готова отдать.
— Нет, — подтвердила она.
Легчайшим движением он наклонил ее голову к себе, так, что их губы едва не коснулись друг друга. Аромат ее кожи невыносимо дразнил все его чувства, но он постарался подавить в себе вожделение.
— Я бы очень хотел поцеловать тебя. Кристиана опустила глаза на его губы, Этого поцелуя она хотела не меньше. От мужчины, которому она была дорога настолько, что он готов ждать, когда она сама сделает шаг навстречу.
— Правда? — шепнула Кристиана. Он тихонько сжал зубами ее нижнюю губу.
— Правда. У тебя такой же восхитительный рот, как и: вся ты. Я хочу снова ощутить его вкус. — Его зубы с такой же нежностью сжались на ее верхней губе. — Скажи «да».
Рич не забыл их первый поцелуй. Тогда он целовал ту женщину, какой он ее себе представлял — тонкую, ранимую, но все-таки опытную. И она не оттолкнула его, но в ее ответном поцелуе чувствовались скорее удивление и растерянность, чем постепенно разгоревшаяся страсть. На этот раз он хотел, чтобы она ощутила чудо рождения нового — того, что еще только могло возникнуть между ними. Он хотел ее добровольного и искреннего участия в этом процессе.
— Да.
Его губы легко прикоснулись к ее рту, медленно прошлись от одного уголка к другому, узнавая, привыкая и давая ей возможность привыкнуть. Она чуть слышно вздохнула, и Рич усилил нажим, провел по губам кончиком языка. Через мгновение ее губы приоткрылись.
Происходящее полностью захватило Кристиану. Когда-то она мечтала, что сможет почувствовать себя защищенной в мужских объятиях, а потом перестала надеяться. Но никогда прежде она и представить себе не могла, чтобы мужчина с такой готовностью и так полно дарил свою силу и свою нежность. Страсть разгоралась медленно, огонь растекался по жилам и расплавлял мышцы.
Когда Рич оторвал губы, она едва не застонала от сожаления. Ее широко раскрытые глаза встретились с его внимательным взглядом. Оба одновременно улыбнулись.
— Тебе понравилось?
— Да.
Вопросы его были так просты, отвечать на них было так легко.
Рич отпустил ее лицо, скользнул ладонями вдоль ее тела.
— Приподнимись немножко, прекрасная прыгунья.
Кристиана послушно оторвалась от него, все еще не отводя взгляда от его лица, где чувства одно за другим сменяли друг друга. Секунду спустя она осознала, что он поправляет подол ее платья, чтобы прикрыть ее бедра и ноги.
— Зачем?..
— Я не привык подглядывать в замочную скважину. Если я и увижу остальные части твоего бесподобного тела, то не благодаря такой нелепой случайности, которая случилась с нами только что. — Он пальцем прочертил дорожку от ее переносицы к кончику носа. — Ты очень мне нравишься. И я тоже хочу понравиться тебе.
— Ты так прямо это говоришь.
— А я не собираюсь тебя обманывать. — Он усмехнулся. — Разумеется, я не стану сильно возражать, если ты когда-нибудь сбросишь это платье, но только — чур, наедине со мной и не раньше, чем лет через десять, чтобы мне хватило времени отточить свою фантазию.
Кристиана рассмеялась. Его юмор неизменно вызывал в ней такую же искреннюю реакцию, как и его поцелуи.
— Иными словами, ты больше не возражаешь против него?
Рич рывком поднялся и сел, а потом притянул Кристиану к себе и, прежде чем она успела угадать его намерение, посадил ее к себе на колени. Потом прижал, словно ребенка и улыбнулся, глядя в ее изумленное лицо:
— Давай договоримся, Кристиана. Ты можешь надевать это платье всякий раз, когда я буду рядом, чтобы защитить твою добродетель.
— Звучит как фраза из романа викторианских времен.
— Дорогая, это звучит еще и как заявка своих прав на территорию. Моих. На тебя. — Он наклонился, прикоснулся к ее губам быстрым поцелуем и отстранился. — Давай-ка, наконец, выбираться отсюда, иначе останемся без ужина, а я позабуду о своих благих намерениях.
— А у тебя таковые имеются? — поднимаясь на ноги, спросила Кристиана. На этот раз она отнеслась к скользкому полу с должным вниманием.
Рич мгновенно подхватил ее под руку.
— Сама увидишь.
Глава шестая
Сумрачный и шумный бар был расположен в районе, где порядочные люди появлялись крайне редко. Между столиками проскользнула неясная фигура; что-то в ее походке и взгляде создавало вокруг нее зловещую ауру и заставляло умолкнуть любого, на ком останавливался ее взгляд. Неизвестная личность направлялась к самой дальней кабинке, где ее уже поджидали двое молчаливых мужчин.
— Ну? — раздался хриплый голос.
Посторонний слушатель затруднился бы определить пол и возраст его обладателя.
Один из угрюмой парочки, тот, что был поменьше ростом, нервно дернулся. Эта работа, несмотря на всю ее видимую простоту, выводила его из себя. Уж очень ему был не по душе босс.
— Мы сделали все, что требовалось, — .вскинулся его высокий напарник и поднял глаза на лицо, которого ни за что бы не смог описать, даже если бы его об этом попросили.
— Черта с два! Если б вы это сделали, формула нового топлива была бы уже у нас. А вместо этого вы пустили по нашему следу ищейку. Мартина Ричланда. Я хочу, чтобы он вышел из игры. И на этот раз не промахнитесь. — Пришедший тип швырнул собеседнику через стол листок бумаги. — Сегодня вечером он будет в этом ресторане. Уберите его.
— Эй, минутку, — запротестовал коротышка. Но едва мертвенно-пустые глаза обратились на него, он пожалел, что вообще открыл рот.
— Да.
Одно-единственное короткое слово прошлось по его позвоночнику обжигающим холодом, но Ролло вырос и жил в человеческих джунглях, где показать свой страх — значило подписать самому себе смертный приговор. Проглотив ставший поперек горла комок, он выдавил:
— Убийство в наши планы не входит. Мы предупреждали, что не беремся за мокрые дела.
— Вы также говорили, что сами исправляете свои ошибки. Вы прокололись — и теперь Ричланд сидит у нас на хвосте. Ваша вина. Не моя. — Каждое слово, как пуля, разило прямо в цель.
— Но как мы это сделаем? — спросил долговязый Динго.
— Мне все равно. Но довольно ошибок, иначе я найду других желающих получить полсотни тысяч баксов.
И без единого прощального слова или взгляда босс поднялся, скользнул в дверь и растворился в ночи.
— Пеппа, я готов свернуть твою очаровательную шейку. Кристиане совсем не идет твой стиль одежды. Держу пари на все свое состояние, что без твоего участия не обошлось. Ну зачем ты это сделала?
Пеппа, не обращая внимания на морщинку, перерезавшую лоб Джоша, любовно обвила его за шею.
— Я тут ни при чем, любовь моя. Это ее собственный выбор.
— Не верю, — решительно отрезал он. — Эта девушка отгораживает свое тело от внешнего мира таким количеством материи, что им можно было бы обернуть весь наш дом.
— На это у нее есть свои причины.
— Мне хватило проницательности догадаться, что это за причины. Но что будет с Ричем?
— Он найдет подход к Кристиане, а она так нуждается в чьем-то сильном плече. Поверь мне.
Джош притянул жену поближе, заглянул в светло-голубые глаза, где словно светилось вся мудрость мира.
— На мой взгляд, они не очень подходят друг другу, — с сомнением покачал он головой.
— А мы и вовсе не подходили — и посмотри, что вышло!
— Ты в сорок два родила, и я в свои преклонные годы стал отцом.
Она отозвалась низким горловым смешком и принялась тереться о него, как кошка, медленными, дразнящими движениями.
— И ты все это обожа-аешь.
— Я обожаю тебя, — возразил Джош и, приподняв ее над полом, прижал к груди. — Я буду гоняться за тобой даже в девяносто.
— Не волнуйся, любовь моя. Я уж позабочусь, чтобы у тебя было сверхскоростное инвалидное кресло.
— Ну, и как тебе ресторан?
Рич откинулся на спинку кресла и взглянул на Кристиану. Официант, приняв заказ, как раз отошел от их столика. Из глубины зала раздавались нежные звуки арфы. Отделанные кипарисом стены и старомодные потолочные вентиляторы придавали ресторану тропический налет, глаз отдыхал на попугайчиках в причудливых резных клетках.
Кристиана обвела обстановку взглядом и снова повернулась к Ричу. С ним было так легко общаться. Он знал ее историю, он уважал в ней личность, а потому у нее не возникло и намека на неловкость, обычно сопровождающую свидания с не очень знакомым человеком. В золотисто-карих глазах светилось восхищение, но ни его взгляды, ни прикосновения ничего от нее не требовали, в них чувствовалось лишь желание получить удовольствие — и доставить его ей.
— Потрясающее место. Откуда ты о нем узнал?
— Одна из секретарш в офисе порекомендовала.
Кристиана взяла бокал, сделала глоток холодного белого вина. И, улыбнувшись, добавила:
— Примите мои поздравления по поводу вашего — и ее — вкуса.
Рич тоже улыбнулся, приподнимая бокал в безмолвном тосте. Ее мягкое кокетство импонировало ему. Он терпеть не мог агрессивных женщин, которых в мире, к сожалению, становится все больше. С каждой лишней секундой, проведенной в обществе Кристианы, он все больше убеждался, насколько уникальна эта женщина и насколько сам он заинтригован ею.
— Расскажи мне о себе, — попросил Рич.
— О чем именно?
Внезапная глубина в его голосе заставила ее удивленно приподнять бровь.
— О чем угодно. Обо всем. Скажем, каким образом ты сохранила девственность.
Если бы неуловимая перемена в выражении лица Рича не подсказала ей заранее, что он сейчас выдаст нечто возмутительное, Кристиана наверняка подавилась бы очередным глотком вина и, несомненно, испортила новое платье.
— Я уже рассказывала, — прошептала она и лихорадочно оглянулась, проверяя, не услышал ли кто-нибудь.
К счастью, их столик стоял в самом углу зала, да и пышная зелень надежно укрывала посетителей и обеспечивала уединение.
Рич потянулся через стол и взял ее ладонь в свою.
— Мне бы хотелось услышать от тебя всю историю от начала до конца, чтобы не гадать самому. Догадки, как правило, бывают далеки от истины. Ты не хочешь довериться мне?
— Я и так доверяю тебе, с каждой нашей встречей все больше. Но ты слишком спешишь, — откровенно призналась она.
Он вздохнул, но не отпустил ее руку.
— Ну как ты не понимаешь. Пока я не узнаю все, даже самое худшее, я так и буду блуждать в темноте. А мне бы не хотелось обидеть тебя, совершив какой-нибудь промах.
— Может, ты его и не сделаешь, — отозвалась Кристиана. У нее возникло ощущение, словно ее загнали в угод, и оно ей очень не понравилось.
Уголки его губ приподнялись в едва заметной улыбке.
— У тебя явно плохо с памятью. Почувствовав, как жарким пламенем загораются ее щеки, Кристиана в душе прокляла свою тонкую кожу.
— Бог мой, какая прелесть, — пробормотал Рич. — Кажется, я в жизни не встречал женщин, способных на такое.
— Интересно, почему. С твоей-то привычкой рубить с плеча, позабыв обо всяком такте, ты должен был многих вгонять в краску, — съязвила в ответ Кристиана, не желая сдаваться. Может, она и старомодна со своей девственностью, но о ее характере и уме такого не скажешь. Она до кончиков пальцев современная женщина.
— Такт — это всего лишь инструмент, которым удобно пользоваться. Ты мне интересна.
— Тебе интересно мое тело, — возразила она, позволив урокам прошлого бросить в этот миг тень на все то новое, что появилось в ее жизни вместе с Ричем. — И тебе интересен тот факт, что его никто до тебя не касался, и что я имела глупость обнаружить свою симпатию к тебе.
Рич едва не взвился от гнева, но в последний момент сумел сдержать себя. Ее слова были порождены горьким опытом, и, осознав это, он оказался безоружным перед их резкостью.
Кристиана заморгала и поморщилась, когда его пальцы с силой сжали ее кисть.
— Мне больно. Пусти, — выпалила она, проклиная и собственный длинный язык, и брешь во взаимопонимании с Ричем, проделанную ее необдуманными словами.
Рич ослабил хватку, но так и не выпустил ее пальцы. Он смотрел ей прямо в глаза, не позволяя отвести взгляда.
— Ты в самом деле так считаешь? — жестко спросил он, не сумев полностью скрыть негодования ее цинизмом.
Но Рич не мог отрицать и ее интуитивно верной, хоть и не совсем верной, оценки его действий. Да, его физически тянуло к ней. И, что греха таить, он даже себе самому боялся признаться в том, насколько рад, что может стать первым в ее жизни мужчиной. Но, черт возьми, все это была лишь малая толика крывшегося в ней очарования.
Прошлое требовало, чтобы она сказала «да». Но это слово застряло у нее в горле при воспоминании о его нежности, о его сострадании.
— Нет.
— Будь у тебя какой-то опыт, мне было бы намного легче. А так — я не знаю, как мне себя вести с тобой. Мне придется учиться этому на ходу. И мне не хотелось бы на этом пути терять равновесие. Или падать. — Человек, хорошо знающий цену уверткам и отговоркам, кидал эти фразы, как дротики искренности.
Подозрительность и осторожность снова зашевелились в ее душе.
— Тогда просто уйди.
— Я не трус. Я никогда не удираю от встречи с чем-то новым и непонятным.
— Я тоже, — отозвалась Кристиана.
— Тогда и не предлагай этот выход.
— Мне не нужен любовник.
В этот момент у их столика возник официант с подносом, заставленным закусками. Кристиана выдернула пальцы из руки Рича. Господи, если бы эти самые пальмы стояли поближе и она могла спрятаться в их зелени! Улыбка на губах официанта и откровенное восхищение в его глазах только ухудшили положение. Она так смутилась, что даже не заметила убийственного взгляда Рича, после которого официант обслужил их со скоростью звука-и благоразумно испарился.
— Он ушел, — шепнул Рич, вглядываясь в ее лицо.
— Кристиана пожала плечами, словно ее это вовсе и не трогало.
— Наверное, я в твоих глазах выгляжу чудачкой, полной комплексов.
— Комплексы тут ни при чем. Это защитный рефлекс. Я сам такой же. Как только женщина упоминает о браке — я даю задний ход. В буквальном смысле. Три раза я совершил путь к алтарю, и каждый следующий раз был хуже предыдущего.
Кристиана принялась за грибы в пикантном соусе.
— Тогда зачем столько попыток?
— Я ведь не требовал чего-то особенного. Мне хотелось иметь семью. У моих родителей семейная жизнь не сложилась, и я большую часть своей жизни провел в попытках найти надежность хоть в чем-нибудь, не имеющем отношения к чековой книжке. Мне хотелось встретить человека, с которым можно поделиться и радостью, и горем, человека, которому были бы не безразличны мои чувства и мысли. Я мечтал научиться и отдавать не меньше, чем беру. К несчастью, я, наверное, так привык к единственным известным и понятным мне отношениям, что мне не хватило умения или терпения создать что-то другое со своими женщинами.
Кристиана протянула руку и прикоснулась к его ладони.
— Они многое потеряли.
Ей было больно видеть циничный блеск в его глазах. Она бы никогда не поверила, что этот взгляд был точным отражением ее собственного, когда она оглядывалась на прошлое.
— Клише? — скептически поинтересовался он.
— Истина. Твой собственный товар. Не узнал?
— У дамы во рту настоящее жало!
— У дамы в руках настоящая вилка! — многозначительно исправила Кристиана.
Рич склонил голову набок, наслаждаясь ее чувством юмора и злясь на самого себя. Ведь он собирался показать ей сходство между ними, а сам оттолкнул Кристиану при первом же намеке на интерес с ее стороны.
— Это верно, — протянул он. Прошлое больше не имеет над ним власти, и хватит морщиться от воспоминаний, как от зубной боли. — Но я ни за что не дам тебе повода использовать ее на мне. Иными словами, я прошу прощения.
Кристиана с подозрением вгляделась в его умоляющие глаза.
— За что?
— Я не имею обыкновения отталкивать протянутую руку помощи. Мне подобное в жизни так редко доставалось.
Его ответ прозвучал достаточно искренне, но как-то уж слишком гладко. Кристиана с осторожностью поинтересовалась:
— И что ты хочешь от меня?
— Ты уже спрашивала.
— И?
— И я тебе ответил. Я хочу тебя узнать.
— В смысле — познать? По-библейски?
— Не стану возражать и против этого, — усмехнулся Рич. Их словесная перепалка очень забавляла его. — Да и ты не станешь, если спросишь себя откровенно.
— Ну? — раздался хриплый голос.
Посторонний слушатель затруднился бы определить пол и возраст его обладателя.
Один из угрюмой парочки, тот, что был поменьше ростом, нервно дернулся. Эта работа, несмотря на всю ее видимую простоту, выводила его из себя. Уж очень ему был не по душе босс.
— Мы сделали все, что требовалось, — .вскинулся его высокий напарник и поднял глаза на лицо, которого ни за что бы не смог описать, даже если бы его об этом попросили.
— Черта с два! Если б вы это сделали, формула нового топлива была бы уже у нас. А вместо этого вы пустили по нашему следу ищейку. Мартина Ричланда. Я хочу, чтобы он вышел из игры. И на этот раз не промахнитесь. — Пришедший тип швырнул собеседнику через стол листок бумаги. — Сегодня вечером он будет в этом ресторане. Уберите его.
— Эй, минутку, — запротестовал коротышка. Но едва мертвенно-пустые глаза обратились на него, он пожалел, что вообще открыл рот.
— Да.
Одно-единственное короткое слово прошлось по его позвоночнику обжигающим холодом, но Ролло вырос и жил в человеческих джунглях, где показать свой страх — значило подписать самому себе смертный приговор. Проглотив ставший поперек горла комок, он выдавил:
— Убийство в наши планы не входит. Мы предупреждали, что не беремся за мокрые дела.
— Вы также говорили, что сами исправляете свои ошибки. Вы прокололись — и теперь Ричланд сидит у нас на хвосте. Ваша вина. Не моя. — Каждое слово, как пуля, разило прямо в цель.
— Но как мы это сделаем? — спросил долговязый Динго.
— Мне все равно. Но довольно ошибок, иначе я найду других желающих получить полсотни тысяч баксов.
И без единого прощального слова или взгляда босс поднялся, скользнул в дверь и растворился в ночи.
— Пеппа, я готов свернуть твою очаровательную шейку. Кристиане совсем не идет твой стиль одежды. Держу пари на все свое состояние, что без твоего участия не обошлось. Ну зачем ты это сделала?
Пеппа, не обращая внимания на морщинку, перерезавшую лоб Джоша, любовно обвила его за шею.
— Я тут ни при чем, любовь моя. Это ее собственный выбор.
— Не верю, — решительно отрезал он. — Эта девушка отгораживает свое тело от внешнего мира таким количеством материи, что им можно было бы обернуть весь наш дом.
— На это у нее есть свои причины.
— Мне хватило проницательности догадаться, что это за причины. Но что будет с Ричем?
— Он найдет подход к Кристиане, а она так нуждается в чьем-то сильном плече. Поверь мне.
Джош притянул жену поближе, заглянул в светло-голубые глаза, где словно светилось вся мудрость мира.
— На мой взгляд, они не очень подходят друг другу, — с сомнением покачал он головой.
— А мы и вовсе не подходили — и посмотри, что вышло!
— Ты в сорок два родила, и я в свои преклонные годы стал отцом.
Она отозвалась низким горловым смешком и принялась тереться о него, как кошка, медленными, дразнящими движениями.
— И ты все это обожа-аешь.
— Я обожаю тебя, — возразил Джош и, приподняв ее над полом, прижал к груди. — Я буду гоняться за тобой даже в девяносто.
— Не волнуйся, любовь моя. Я уж позабочусь, чтобы у тебя было сверхскоростное инвалидное кресло.
— Ну, и как тебе ресторан?
Рич откинулся на спинку кресла и взглянул на Кристиану. Официант, приняв заказ, как раз отошел от их столика. Из глубины зала раздавались нежные звуки арфы. Отделанные кипарисом стены и старомодные потолочные вентиляторы придавали ресторану тропический налет, глаз отдыхал на попугайчиках в причудливых резных клетках.
Кристиана обвела обстановку взглядом и снова повернулась к Ричу. С ним было так легко общаться. Он знал ее историю, он уважал в ней личность, а потому у нее не возникло и намека на неловкость, обычно сопровождающую свидания с не очень знакомым человеком. В золотисто-карих глазах светилось восхищение, но ни его взгляды, ни прикосновения ничего от нее не требовали, в них чувствовалось лишь желание получить удовольствие — и доставить его ей.
— Потрясающее место. Откуда ты о нем узнал?
— Одна из секретарш в офисе порекомендовала.
Кристиана взяла бокал, сделала глоток холодного белого вина. И, улыбнувшись, добавила:
— Примите мои поздравления по поводу вашего — и ее — вкуса.
Рич тоже улыбнулся, приподнимая бокал в безмолвном тосте. Ее мягкое кокетство импонировало ему. Он терпеть не мог агрессивных женщин, которых в мире, к сожалению, становится все больше. С каждой лишней секундой, проведенной в обществе Кристианы, он все больше убеждался, насколько уникальна эта женщина и насколько сам он заинтригован ею.
— Расскажи мне о себе, — попросил Рич.
— О чем именно?
Внезапная глубина в его голосе заставила ее удивленно приподнять бровь.
— О чем угодно. Обо всем. Скажем, каким образом ты сохранила девственность.
Если бы неуловимая перемена в выражении лица Рича не подсказала ей заранее, что он сейчас выдаст нечто возмутительное, Кристиана наверняка подавилась бы очередным глотком вина и, несомненно, испортила новое платье.
— Я уже рассказывала, — прошептала она и лихорадочно оглянулась, проверяя, не услышал ли кто-нибудь.
К счастью, их столик стоял в самом углу зала, да и пышная зелень надежно укрывала посетителей и обеспечивала уединение.
Рич потянулся через стол и взял ее ладонь в свою.
— Мне бы хотелось услышать от тебя всю историю от начала до конца, чтобы не гадать самому. Догадки, как правило, бывают далеки от истины. Ты не хочешь довериться мне?
— Я и так доверяю тебе, с каждой нашей встречей все больше. Но ты слишком спешишь, — откровенно призналась она.
Он вздохнул, но не отпустил ее руку.
— Ну как ты не понимаешь. Пока я не узнаю все, даже самое худшее, я так и буду блуждать в темноте. А мне бы не хотелось обидеть тебя, совершив какой-нибудь промах.
— Может, ты его и не сделаешь, — отозвалась Кристиана. У нее возникло ощущение, словно ее загнали в угод, и оно ей очень не понравилось.
Уголки его губ приподнялись в едва заметной улыбке.
— У тебя явно плохо с памятью. Почувствовав, как жарким пламенем загораются ее щеки, Кристиана в душе прокляла свою тонкую кожу.
— Бог мой, какая прелесть, — пробормотал Рич. — Кажется, я в жизни не встречал женщин, способных на такое.
— Интересно, почему. С твоей-то привычкой рубить с плеча, позабыв обо всяком такте, ты должен был многих вгонять в краску, — съязвила в ответ Кристиана, не желая сдаваться. Может, она и старомодна со своей девственностью, но о ее характере и уме такого не скажешь. Она до кончиков пальцев современная женщина.
— Такт — это всего лишь инструмент, которым удобно пользоваться. Ты мне интересна.
— Тебе интересно мое тело, — возразила она, позволив урокам прошлого бросить в этот миг тень на все то новое, что появилось в ее жизни вместе с Ричем. — И тебе интересен тот факт, что его никто до тебя не касался, и что я имела глупость обнаружить свою симпатию к тебе.
Рич едва не взвился от гнева, но в последний момент сумел сдержать себя. Ее слова были порождены горьким опытом, и, осознав это, он оказался безоружным перед их резкостью.
Кристиана заморгала и поморщилась, когда его пальцы с силой сжали ее кисть.
— Мне больно. Пусти, — выпалила она, проклиная и собственный длинный язык, и брешь во взаимопонимании с Ричем, проделанную ее необдуманными словами.
Рич ослабил хватку, но так и не выпустил ее пальцы. Он смотрел ей прямо в глаза, не позволяя отвести взгляда.
— Ты в самом деле так считаешь? — жестко спросил он, не сумев полностью скрыть негодования ее цинизмом.
Но Рич не мог отрицать и ее интуитивно верной, хоть и не совсем верной, оценки его действий. Да, его физически тянуло к ней. И, что греха таить, он даже себе самому боялся признаться в том, насколько рад, что может стать первым в ее жизни мужчиной. Но, черт возьми, все это была лишь малая толика крывшегося в ней очарования.
Прошлое требовало, чтобы она сказала «да». Но это слово застряло у нее в горле при воспоминании о его нежности, о его сострадании.
— Нет.
— Будь у тебя какой-то опыт, мне было бы намного легче. А так — я не знаю, как мне себя вести с тобой. Мне придется учиться этому на ходу. И мне не хотелось бы на этом пути терять равновесие. Или падать. — Человек, хорошо знающий цену уверткам и отговоркам, кидал эти фразы, как дротики искренности.
Подозрительность и осторожность снова зашевелились в ее душе.
— Тогда просто уйди.
— Я не трус. Я никогда не удираю от встречи с чем-то новым и непонятным.
— Я тоже, — отозвалась Кристиана.
— Тогда и не предлагай этот выход.
— Мне не нужен любовник.
В этот момент у их столика возник официант с подносом, заставленным закусками. Кристиана выдернула пальцы из руки Рича. Господи, если бы эти самые пальмы стояли поближе и она могла спрятаться в их зелени! Улыбка на губах официанта и откровенное восхищение в его глазах только ухудшили положение. Она так смутилась, что даже не заметила убийственного взгляда Рича, после которого официант обслужил их со скоростью звука-и благоразумно испарился.
— Он ушел, — шепнул Рич, вглядываясь в ее лицо.
— Кристиана пожала плечами, словно ее это вовсе и не трогало.
— Наверное, я в твоих глазах выгляжу чудачкой, полной комплексов.
— Комплексы тут ни при чем. Это защитный рефлекс. Я сам такой же. Как только женщина упоминает о браке — я даю задний ход. В буквальном смысле. Три раза я совершил путь к алтарю, и каждый следующий раз был хуже предыдущего.
Кристиана принялась за грибы в пикантном соусе.
— Тогда зачем столько попыток?
— Я ведь не требовал чего-то особенного. Мне хотелось иметь семью. У моих родителей семейная жизнь не сложилась, и я большую часть своей жизни провел в попытках найти надежность хоть в чем-нибудь, не имеющем отношения к чековой книжке. Мне хотелось встретить человека, с которым можно поделиться и радостью, и горем, человека, которому были бы не безразличны мои чувства и мысли. Я мечтал научиться и отдавать не меньше, чем беру. К несчастью, я, наверное, так привык к единственным известным и понятным мне отношениям, что мне не хватило умения или терпения создать что-то другое со своими женщинами.
Кристиана протянула руку и прикоснулась к его ладони.
— Они многое потеряли.
Ей было больно видеть циничный блеск в его глазах. Она бы никогда не поверила, что этот взгляд был точным отражением ее собственного, когда она оглядывалась на прошлое.
— Клише? — скептически поинтересовался он.
— Истина. Твой собственный товар. Не узнал?
— У дамы во рту настоящее жало!
— У дамы в руках настоящая вилка! — многозначительно исправила Кристиана.
Рич склонил голову набок, наслаждаясь ее чувством юмора и злясь на самого себя. Ведь он собирался показать ей сходство между ними, а сам оттолкнул Кристиану при первом же намеке на интерес с ее стороны.
— Это верно, — протянул он. Прошлое больше не имеет над ним власти, и хватит морщиться от воспоминаний, как от зубной боли. — Но я ни за что не дам тебе повода использовать ее на мне. Иными словами, я прошу прощения.
Кристиана с подозрением вгляделась в его умоляющие глаза.
— За что?
— Я не имею обыкновения отталкивать протянутую руку помощи. Мне подобное в жизни так редко доставалось.
Его ответ прозвучал достаточно искренне, но как-то уж слишком гладко. Кристиана с осторожностью поинтересовалась:
— И что ты хочешь от меня?
— Ты уже спрашивала.
— И?
— И я тебе ответил. Я хочу тебя узнать.
— В смысле — познать? По-библейски?
— Не стану возражать и против этого, — усмехнулся Рич. Их словесная перепалка очень забавляла его. — Да и ты не станешь, если спросишь себя откровенно.