Петр
Да кто ж сорняк?
Шут Тургенев
А кто тебя не любит – всяк.
Петр
Пускай не любят, лишь бы дело знали.
А дело сделано – стрельцов повоевали.
За знатную победу над крамолой —
Виват!
Гости
Виват! Виват!
Петр
Отрадно видеть новые камзолы —
Чай, плечи не болят?
Ромодановский
Оделись все, как ты велел.
Шут Тургенев
Нарышкин только не успел.
Видать, показывает нрав.
Петр
Иди обрежь ему рукав,
Такими только – пол мести.
Меншиков
Закуску можно согрести
И опрокинуть полстола.
Петр
Что пировать и что трудиться,
Такой рукав не пригодится.
А нас большие ждут дела.
Шеин
Виват Петру!
Гости
Виват Петру! Виват!
Гордон
Ох наберемся мы к утру.
Виват!
Петр
Ну, Аннушка, моя отрада,
Что так невесела, не рада?
Монс
Тревожно за тебя, Петруша.
Шут прав – тебя не любят, а боятся.
А страх – отец измены…
Петр
Любовь моя, послушай.
Когда в кулак сжимают пальцы,
Сильнее набухают вены.
Так набухает злоба, страх
И полыхает в головах.
Не сечь же пальцы, чтоб унять огонь —
Достаточно разжать ладонь.
Для этого – награды и пиры,
Что руку расслабляют до поры.
Вот если палец заражен, грозит гангрена,
Тогда отсечь, чтоб в кровь не шла измена.
С летами убеждаюсь только в том —
Легко меняют люди убежденья —
Ведь обстоятельства похуже принужденья,
Любовь пройдет, добро меняя злом,
А страх – он держит веру как канат…
Но, Анна, хватит о пустом,
Генералиссимусу Шеину виват!
Гости
Виват! Виват!
Шеин
Спасибо, государь!
Виват!
Ромодановский
Как ты велел, Петр Алексеич,
Конвой привел кликушу.
Монс
( с ужасом)
Зачем, Петруша?!
Петр
Увидишь. Давай его сюда.
Ромодановский
В залу вталкивают кликушу в лохмотьях, с огромным крестом на груди.
Солдаты! Арестованного – быстро!
Лефорт
Вот это да.
Прозоровский
Фу-ты, дух нечистый.
Голицын
Ты как стоишь, мерзавец!
Кланяйся царю!
Кликуша
В геенне огненной сгорю,
Коль поклонюсь.
Прозоровский
Да как ты смеешь, смерд?
Кликуша
Тебя, боярин, не боюсь.
И не страшна мне смерть.
Петр
Так отчего ж не поклониться?
Гореть не лучше, чем коптиться
У палача на медленном огне.
Кликуша
Не поклонюсь я сатане.
Христа-света ради да за святую Русь
Мне любо пострадать. Тебе не поклонюсь.
Гордон
Я начинаю сознавать,
Как любят русские страдать.
Лефорт
И больше – за других,
Что европейцу не понять —
Тут нет хороших и плохих,
Одни воры или святые,
Любой разбойник или тать
Угодником тут может стать,
Темно оно, вино России.
Гордон
Наш Ordnung [16], их святые —
Так можно горы сокрушить,
Поменьше только пить.
Петр
Меня попы Антихристом зовут,
Детей пугают да ждут все Страшный суд.
Я знаю сам, что не святой.
А Грозный – был он сатаной?
Кликуша
Царь Иван любил народ,
Давал боярам укорот.
Петр
Кликуша молчит в мертвой тишине.
Он много шей укоротил,
Но мало сделал.
Тебя ж пока я не казнил,
Чтоб перед смертью ты поведал,
Кто из бояр шепнул царевну кликать на престол?
Кого-то узнаешь? Коль скажешь, то умрешь легко.
Меншиков
Ишь каков!
Ну, говори, пока не сел на кол!
Петр
Не мешай!
Шут Тургенев
Ай-яй-яй!
Бояре, бедные, бледны,
Какие маленькие лица!
А всех бледней – Голицын!
Голицын
Ты, шут, объелся белены?!
Петр
Итак, я жду.
Кликуша
Шепнул Христос.
Народ тебя не хочет, хочет Софью.
Прозоровский
Поганый пес!
Меншиков
Утрешься кровью!
Петр
Не мешайте, говорю!
Кликуша
Русь светлую у Бога дьявол отпросил
Да и вручил тебе, немецкому царю,
Чтобы ее ты русской кровью очервлил,
Чтоб пресеклась отеческая вера —
Послал царя нам дьявол – изувера.
Шеин
Да он раскольник,
Второй Никита Пустосвят!
Ромодановский
Какую мерзость говорят
Его поганые уста…
Петр
Оправдывать бунты и смуты
Не стоит именем Христа.
Ответ твой дерзок был и глупый —
Ну что ж, тогда сдержу я слово —
Тебя казнят сурово.
Монс
Петруша, выслушай без сердца,
Будь милосерден – готов он претерпеть.
Петр
Сейчас же четвертуйте страстотерпца!
Он сам хотел страдальческую смерть.
И принесите голову сюда.
Лефорт
Кликушу уводят.
Вот это да!
Петр
Мне ведомо, бояре, среди вас – Иуда,
Кто выдал Софье план похода на стрельцов.
Пусть пьет и веселится здесь покуда,
Но с каждым днем сжимается кольцо.
Открытый враг – пусть даже и силен,
Он спереди – не страшен он,
И если ты готовился к борьбе,
Дарует Бог викторию тебе.
Но от удара в спину подлеца
Ни Бог не отведет, ни Богородица.
Меншиков
Мин херц,
Да кто этот подлец?
Петр
Сейчас еще не время.
Все к сроку вытянем на свет.
Под корень срубим злое семя —
Изменникам пощады нет.
Тому, кто отписал моей сестрице,
Советую сегодня ж удавиться.
Ну что, бояре, приуныли?
Чай, на пиру, а не в могиле.
Здоровье князя-кесаря!
Гости
Виват! Виват!
Лефорт
Знать, Ромодановский не виноват.
Гордон
Нельзя подозревать же всех подряд.
Лефорт
Открывается дверь, солдат вносит мешок с головой кликуши.
Ты лучше пей – в сенях шаги, кажись.
Петр
Петр с Анной Монс покидают дом Шеина.
А ну – вываливай на блюдо.
Ты, Анна, отвернись,
Чтоб, случаем, не стало худо.
Данилыч, подь сюда, возьми товар
Да обнеси господ бояр.
Что пьют по-русски – без закуски —
Заместо квашеной капустки.
Потом скажи солдатам:
На шест – и вбить среди рядов,
Для отрезвления голов,
Что слушали его когда-то.
Пируйте дальше без меня —
Дел много – не хватает дня.
Гордон
И мне пора, заждались в слободе.
Невесел этот пир.
Лефорт
Уж так устроен мир —
Сегодня за столом, а завтра – на столе.
Гордон
А как устроена Россия – мне теперь известно —
Для правды Бог, Антихрист – для прогресса.
Лефорт
В России правды две, да царь один,
В холопах – всякий господин.
Шеин
Прошу гостей налить по кубкам браги,
Мы пьем за то, чтоб всех врагов Петровых
И тайных, и не тайных – высоких и безродных
Постигла участь этого бродяги.
Гости
Виват! Виват!
12
Застенок Тайного Преображенского приказа.
Меншиков
Еще раз спрашиваю, пес,
То ты читал стрельцам письмо от Софьи?
Маслов
Не ведаю я про письмо. Пустой донос.
Петр
Пустой?! Стрелецкое отродье!
Палач, еще полста плетей!
С оттягом бей, чтоб кожа – вон.
Меншиков
Упорный он.
Петр
Смотри до смерти не забей.
Меншиков
Ну что, ты память освежил?
Так кто тебя подговорил
Стрельцов на бунт поднять?
Кто потаковники твои,
Ну, живо говори!
Маслов
Чужой был полк.
Не ведаю, как звать.
Меншиков
А как ты, пес, туда попал?
Со своего полка бежал
В Москву челом царевне бить?
Опять не хочешь говорить,
Крамолу кто тебе внушал?
Да ты бы…
Петр.
Палач, подвесь его на дыбу.
Маслов
Креста-то на вас нету…
Меншиков
Ишь, пес, заговорил.
Петр
Не слышу я ответа,
Ты был у Софьи с челобитной?
Меншиков
Отвечай царю,
Не то до смерти запорю!
Петр
Тебе отсюда плаху видно?
Так плаха – то еще добро,
Коли заводчиков не выдашь —
На крюк повешу за ребро.
Маслов
Стрелец, зовут Тума.
Меншиков
Вот видишь,
Еще не выжил из ума.
Петр
Смотрю я, тертый ты калач.
Стрелец сей твоего полка
Убит. Еще подумай, а пока
Нажми бревно, палач.
Маслов
О Господи, помилуй!
Меншиков
Куда письмо девал?
Сейчас ведь лопнут жилы.
Петр
Что замолчал?
Кто из бояр был с вами?
Кто вас предупреждал?
Маслов
Никто… Мы… сами…
Петр
Голицын, Прозоровский, Стрешнев – кто?
Меншиков
Еще кнута, ударов сто?
Маслов
Ни… кто… воды…
Петр
Скажи, письмо писала Софья?
Спасешь семью тем от беды,
Себя не бережешь – не порти им здоровья.
Палач, нажми слегка.
Меншиков
Мин херц, кажись, он без сознанья —
Сейчас не вытащим признанья.
Снимай его пока,
Вода в кадушке есть – плесни,
Суставы вставь обратно в плечи.
Петр.
Хоть милуй этих, хоть казни —
А правда все еще далече.
Бояре, кто-то из бояр
Решил со смуты снять навар.
Тебе, Данилыч, верю, ты не мог,
Коль милостью моей высок.
Тут кто-то из старинных, не худой,
Чтобы на случай пораженья
У Соньки выслужить прощенье,
Рискнул своею головой.
А Софья власть забыть не может,
Считала – смута ей поможет
Вернуть потери, да с лихвой —
И стать помазанницей Божьей.
Меншиков
А может, не было письма,
А может, все – стрелец Тума?
Петр
Как полуграмотный стрелец
Мог покушаться на венец?
Какое-то воззванье было,
Что головы стрельцам вскружило.
Доносят, Маслов и читал
С телеги, будто бы с амвона,
Чтобы добыть сестрице трона,
А значит, Софью поминал.
Меншиков
А Софья что? Молчит?
Петр
Да отнимается незнаньем.
Подделка, – говорит.
И потому – мне надобно признанье.
Меншиков
Ну что, очнулся, песий сын?
Тебе уж жизни на алтын
Здесь не осталось – на полушку.
Палач, на дыбу вешай снова,
А ты не говори пустого,
Кто верховодил в заварушке?
Маслов
Не… знаю… никого…
Петр
Тяни его.
Тяни сильней,
Чтоб слышно было хруст костей.
Меншиков
Подумай о семье, дурак.
Признаешься, оставим в слободе,
А не признаешься, варнак,
Им будет хуже, чем тебе.
Пойдут в Сибирь пешком.
Так с кем ты Софье бил челом?
Маслов
Тума… прости…
Петр
Так, значит, ты у Софьи был?
Ты, Тума, а кроме?
Палач
Кажися, помер.
Петр
Ты, мастер, я же говорил —
До смерти не пытать!
В колодки захотел?!
Меншиков
Да где ж других сыскать?
Такой уж был его удел —
На дыбе встретить свой конец.
Пошли, мин херц.
13
Москва, Лобное место, сентябрь 1698 года. Красная площадь запружена народом.
Старуха
Господи, помилуй!
Да сколь ж виселец, колес и плах!
Такого на Руси еще и не видали.
Солдат
Ты жила при добреньких царях,
А ныне – царь из стали.
Стрельчиха
Скоро наших привезут,
Смотрите, дети, кричите в полный глас,
Чтоб ваш отец увидел вас,
Пред тем, как ( плачет)… отсекут…
Солдат
Ты что – стрельчиха?
Не позавидуешь тебе.
Кричи потом, сейчас же – тихо,
Коль хочешь жить в своей избе.
Сейчас ведь с вами строго,
Чуть что – в Сибирь дорога.
Мужик
Да ты молодку не стращай,
Навзрыд кричит себе пущай —
Кормильца на глазах казнят,
Побойся Бога, что ль, солдат.
Ребенок
Маменька, маменька,
В чем тятя виноват?
Стрельчиха.
Ты, солнышко мое, откуда ж знать,
Так Бог судил – отца отнять.
Солдат
Не Бог судил, а царь.
Старуха
Такого не было и встарь.
При Грозном даже – сотнями за раз.
О, Господи, помилуй, грешных нас.
Солдат
Да ты, никак, сто лет живешь?
Старуха
Что ты врешь!
Стрельчиха
Не плачьте, детки, рано, рано…
Солдат
(отворачиваясь)
Смутьяны… и плодят смутьянов.
Мужик
Какое-то закланье… как баранов.
* * *
Ромодановский
Стрельцов уже везут,
Чуть-чуть придется поскучать.
Петр
Ну что ж, недолго ждать.
Любая власть – проклятье,
Которого царю не избежать.
Но власть обязана карать —
Пружина портится без сжатья.
Россия ж духом заржавела,
Обрюзгла вся, закостенела,
Где дух господства, дух победы?
Гниет зерно, одни плевелы —
Отсюда бунт, отсюда – беды,
И воровство – страшней разбоя лесом,
Но ржу всегда скоблят железом.
Когда они уже поймут,
Что в новом мире нас не ждут,
Как мир, свое отживший, старый.
Европа лыбится над нами,
Торгуя словно с дикарями.
Ведь мы для них – татары.
Торговля морем, флот морской
И регулярные полки – вот чем сильна
Должна быть русская страна.
И если надо взять войной,
То будет им еще война.
Но тянет, тянет вниз народ,
Как крест огромный и тяжелый
Когда неверящий несет.
Ну как вести страну вперед
Без крови черной у престола?
Хоть власть моя угодна Богу,
Но… много крови, много…
А злая совесть стоит палача —
Дурные сны, покоя нет,
То тьма в глазах, то слепит свет,
А всмотришься – горит свеча,
Как поминают убиенных.
Но совесть государства – в хрусть измену
Велит рубить от царского плеча —
То долг пред Богом и страной.
Лишь крест – как будто из свинца —
Нести народ страдальный свой,
Нести и… мучить без конца.
Ромодановский
Государь, готово все.
Вот только…
Петр
Ну что еще?
Ромодановский
Здесь Патриарх.
Патриарх
(с иконой Богородицы в руках)
Государь, к тебе я обращаю
Всю силу слов Господа нашего Иисуса Христа
О милости и молении за врагов своих.
И семена смиренья сея…
Петр
Ты говори, пожалуйста, яснее.
К чему икона? Разве крестный ход?
Патриарх
Кому и крестный ход.
Вся площадь Красная полна народу,
Что молится и слезы льет как воду
За тех, кто нынче перед Богом предстает.
Петр
И ты молись, коль надо. Все, иди.
Патриарх
Ты выслушай меня без злобы —
Средь осужденных есть духовные особы.
Прошу тебя – хоть их-то пощади.
Петр
Коли ворам не сечь голов —
Житья не станет от воров.
А те попы на воровство благословили —
Пред сечей у монастыря
Ворам молебен отслужили,
А значит – прокляли царя.
Я всю страну, как вол, тащу,
Да что живот – родных не пощажу,
Для славной доблести России.
Ты для того с иконой здесь,
Чтобы в дела мирские лезть,
И без тебя за них просили,
Да отказал я от порога.
Ты только сердцем веришь в Бога,
А я и сердцем и умом.
Народ
Везут! Везут!
Петр
Иди, договорим потом.
Сейчас черед за топором.
Ромодановский
Прикажешь начинать?
Петр
Начаться может суд,
Теперь пора кончать.
Ромодановский
Солдаты! Барабанный бой!
Петр
Среди бояр есть плут.
Хочу вас кровью испытать,
Голицын, Меншиков, – за мной.
Меншиков
Мин херц, зачем?!
Ведь я тебе обязан всем!
Петр
И в сердце твердость, и – в руках,
Хочу взглянуть на ваш размах.
Добро пожаловать на плаху,
И чем страшнее в палачах —
Тем меньше вам в боярах страху.
А чтоб вам легче было бить,
Я лично трех готов казнить.
Народ
Господи Исусе! Сам казнит!
Царь взялся за топор!
Патриарх
Воистину, не ведает, чего творит.
Мужик
С каких-то пор
Цари меняют палачей?
Солдат
Оно для крови горячей,
Когда ты сам закон, и сам
Стрельца отправишь к праотцам.
Старуха
Живи хоть двести лет —
Такое разве что приснится.
Стрельчиха
Не видно моего-то, нет?
Ох, мочи нет томиться.
Петр
(Народ, крестясь, падает на колени.)
Ну что, стрелец? Готов на плаху лечь?
Везучий ты – царь будет сечь.
Держите руки, вы, бояре,
Чтоб не елозил при ударе.
И-и-и хрясь!
Спихни, Данилыч, бошку в грязь.
Давай сюда второго.
Ну что, душа твоя готова
Предстать на небеса?
Везучий ты как избежавший колеса.
Держи, Голицын, крепче.
И-и-и хрясь – и стал чуток полегче.
Тащи еще – да руки чтоб назад.
Стрелец
Ударом ноги скидывает голову с досок.
Мешают мне открытые глаза.
Стрельчиха
Свет мой, батюшка, супруг мой, ясны очи,
Взгляни сюда, здесь детки наши! Мы с тобой!!
Ну плачьте, дети, что есть мочи,
Мы здесь! Здесь! Здесь!! Ох, Боже мой!
Петр
Смотри, какой храбрец.
Как звать тебя, стрелец?
Стрелец
Проскуряков, стрелец азовского полка.
Петр
Неужто служба нелегка,
И так невмочь терпеть,
Что легче смерть под топором?
Проскуряков
Уж лучше человеком умереть,
Чем жить всю жизнь скотом.
Прощайте, православные, простите!
Кланяется народу.
Петр
(Замахивается, но опускает топор.)
Князья, чего стоите!
Поставьте вора на колени.
Хоть и повинен ты в измене,
За храбрость духа жизнь дарю.
Меншиков
Ты, кланяйся царю!
Проскуряков
Я только что от Бога,
Так ты меня ужо не трогай.
Спасибо, царь, на добром слове.
Так где ж теперь служить?
Петр
В Азове.
Пшел вон, мешаешь мне рубить.
Народ
Стрельчиха падает без чувств.
Милость! Милость!
Мужик
Вот же какое приключилось.
Старуха
Стрельчихе помогите, сил лишилась.
Да голову держите выше,
Очнись ты, чудо уж свершилось —
Твои молитвы Бог услышал.
Солдат
Случайно из-под смерти вышел.
Старуха
Окстись, служивый!
Все, кто там был, уже не живы.
Ведь это чудо!
Мужик
Воистину, что чудо.
Петр
Иди сюда, Голицын,
Да не криви ты рожу!
Не ты ль писал моей сестрице?
Твой почерк-то зело похожий.
Сознаешься сейчас – поедешь в ссылку,
Дознаюсь сам – сниму с живого кожу,
Класть будет нечего в могилку.
Голицын
Государь, вот плаха, мокрая уже,
Сейчас секи, хоть бей на правеже —
Всегда служил тебе по чести.
А нашептал кто, то из мести.
Петр
Петр спускается с эшафота. Народ опускает головы.
Ну ладно, старая лисица,
Испытывал тебя, не обессудь,
Но разговор сей не забудь.
Держи топор, Голицын.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Царь Петр I выкорчевывал не только измену, но и все стрелецкое сословие, этой изменой неизменно бродившее. Только в сентябре и октябре было казнено около тысячи человек. Трупы казненных не убирались с места казни пять месяцев. Жен и детей казненных стрельцов частью отправили в Сибирь, остальных запретили принимать в домах, обрекая их тем самым на верную гибель. Царевна Софья была пострижена под именем Сусанны и скончалась в Новодевичьем монастыре в июле 1704 года. Царевна Марфа, также имевшая сношения со стрельцами, была пострижена в монахини в Успенской обители под именем Маргариты, где и скончалась в 1707 году. Письмо Софьи к стрельцам так и не было найдено. Стрелецкий розыск продолжался очень долго. Стрелец Маслов, читавший стрельцам мнимое или настоящее письмо Софьи, не умер на дыбе, а был казнен в 1707 году.
СКАЗ О ДОНСКОМ ПОБОИЩЕ
Словно в саван одет
Дон,
Скрыл туман шелома
Крон.
Соловей петь не смог,
Смолк.
Строился передовой
Полк.
Недалече Смолки —
Реки
Встал в мечи «полк левой
Руки».
Ведь не зря перешли
Дон.
Под мечей и кольчуг
Звон.
Оглянуться назад —
Смерть.
Знал боярин и знал
Кметь.
Нет рязанцев, не шла
Тверь.
Но сплотил остальных
Зверь.
Тыщашлемный гудит
Враг.
Чтобы в русских вселить
Страх.
Где усобиц былых
След?
Его в русских сердцах
Нет.
На Скорнищеве – кость
В кость
Среди русских цвела
Злость.
Сколько жглось на Руси
Сеч!
Князь на князя вздымал
Меч.
Киев, Галич, Устюг,
Псков,
Сколько видели вы
Вдов!
Изнесоша хужей
Мурз
Медных колоколов
Груз.
Православных церквей
Гарь —
Княжей воли дурной
Хмарь.
Но сейчас – не до тех
Драк.
Но сейчас – лишь Мамай
Враг.
Вон – на Красном Холме
Он.
Ждёт с покорной Руси
Стон.
Как на Калке Бату
Встарь.
Взверил погань на бой,
В жарь.
Чингизидов решил
Власть
Переять, победив
Нас.
Только русских полков
Кровь
По другому кипит,
В злобь!
Вот туман наконец
Пал,
И сверкнула в глаза
Сталь.
Поволку тут Князь
Свлек,
Знамя чермное взял
Бренк,
И коня, и шелом
Свой
Отдал Дмитрий и встал
В строй.
От татар Челубей
Встал
И копьё, словно кнут,
Взял.
Русский долго молчал
Стан,
Но от Бога боец
Дан.
Строй смутив, Пересвет
Шёл,
Чтоб сразиться за мир
Сёл,
Челубей поостыл
Вдруг
И проверил рукой
Лук.
Пересвет покрестил
Всех:
«Бить поганых не есмь
Грех», —
И былинкой поднял
Щит,
В руку меч, словно крест,
Влит.
С гиком оба неслись
Вскачь,
И раздался брони
Плач.
Был силён Челубей
Тот,
Но поганый умолк
Рот,
Был храбрец Пересвет
Наш,
Только веры погиб
Страж.
И, как ангел, вструбил
Горн,
И пошли рати в бой,
В звон.
Богородицы был
День,
Но спустилась на нас
Темь.
Погибал уж «большой
Полк»,
Полк, что «левой руки»
Слёг,
Кровь струилась водой
Там,
Поджидал нашу рать
Срам.
Волком диким монгол
Лез,
Поднималась копьём
Спесь,
Ятаганом равнял
Рост
Злой татарин, незван
Гость.
Шли наружу кишки,
Боль!
Умирала за Русь
Голь,
Что боярам равна
В стать,
Помирать за страну —
Мать!
За родных, за своих
Чад
Живота не жалеть
Рад
Ратник, пахарь, простой
Смерд,
И спустилась на пир
Смерть.
Солнце гнало лучи
Вниз,
Как татарской стрелой,
В свист.
Рукояти мечей —
В хват.
Мёртвый мёртвому стал
Брат.
Кровь коням залила
Круп,
И под трупом лежал
Труп,
Ждал в дубраве один
Полк,
Ждал, чтоб ветер в лицо
Смолк.
Уж татарин сечёт
Тыл,
Нет держаться совсем
Сил.
В дело, в дело пора
Нам!
Много русским уже
Ран.
Но в поскыне стоит
Строй.
Рано, Владимир князь,
В бой!
Воевода Боброк
Твёрд,
Ветра нужного нам
Ждёт, —
Не пришёл ещё тот
Час,
Чтобы скинуть татар
Враз.
А касоги – татар
Злей,
Русов косят жнивьё
Шей
Рубят, сносят голов
Пни.
Помнят старых обид
Дни.
Свой ощерил Мамай
Рот:
«До Непрядвы гони
Вброд!
Там последних возьмём
В плен».
И со стягом упал
Бренк.
У Димитрия нет
Сил.
Дух покинул узлы
Жил.
Трижды ранен, шелом
Жжёт,
Что ж «засадный-то полк»
Ждёт?!
Но Святая была
Здесь,
И стрелою летит
Весть,
В тыл «засадный» влетел
Полк,
Татаровьям отдать
Долг,
Ярость бросила рать
В рысь,
И хоругви взвились
Ввысь!
Зашипели мурзы
Тут,
Русь отшибла из рук
Кнут,
Не щадя живота
Бьют,
Этот русский на смерть
Лют!
Повернулась орда
Вспять,
И оставил Мамай
Рать.
Тут потеха пошла
Всласть,
Так ордынцев сошла
Власть.
Князь – под клёном, почти
Мёртв,
Но услышал рогов
Рёв,
Веки всё ж размежuл,
Смог, —
– Чью победу трубит
Рог?
– Наша нынче взяла,
Князь,
Нет Мамая, ушёл
В грязь!
– Много крови взяла
Сечь,
Много нынче голов —
С плеч?
– Много, княже легло
В пыль,
Но отныне – Донской
Ты,
Но отныне – вольна
Русь,
Так и будет вовек
Пусть!
Только было ещё
Бед,
Рус от руса терпел
Вред.
Надо помнить всегда:
Русь
Окружает кольцом
Гнусь.
Так не схлынет былых
Лет
Славы русов святой
Свет.
2006